Красивый человек

- Я красивый, - сказал урод и заплакал...
- А я урод, - сказал другой урод и засмеялся...
© Дом, в котором...

Природа, высший или все мироздание, приняв его за одно конкретное, всем руководящее, и не указывая пальцем более ни в религию, ни в науку, наверное, устало. Бог, Дарвиновские законы или Вселенная в целом - неважно кого из них проклинать.

Важно за что.

У нее пигментные пятна раскиданы по всему телу, руки короткие, как и ноги, а талии будто бы нет. Болезнь бабочки, когда-то пережитая, кажется, сделала обратный виток в эволюции: окуклившуюся обратила уродливой гусеницей.

- Да не прячься за этими черными тряпками, ты прекрасна, поверь в это, - неровные острые зубы сверкают в лучистой улыбке.

Соседка по комнате - тоже не идеал красоты, но ей идут и кривые зубы, и длинные выкрашенные в грязный темно-синий, как морские волны, волосы, и раскиданные по щекам, спине, плечам веснушки, контрастом соприкоснувшиеся с цветом океана.

Она не видит в себе такой складности и по этой причине кутается темным. Говорят, черный стройнит. Только не в ее случае. Просто этот цвет издавна считается вестником траура. Просто ее жизнь - один сплошной траур.

Утро начинается с зеркала, а на нем висит привычное: "Женечка, посмотри на себя, в тебе есть завораживающее." И она правда пытается поверить, но выходит из рук вон плохо.

- Я красивая, - говорит она, глядя, как собственные серые, давным-давно переставшие гореть зеленым глаза бегают за стеклами странной формы очков. - Во мне есть нечто привлекательное, - обычная речь становится шепотом, и дрожащие, покрытые красным руки с изгрызенными ногтями прячут изуродованное болезнью лицо от собственного отражения. - Иначе бы она давно уехала, - почти что на грани, отчего слишком писклявый для двадцати трех лет голос становится плачем.

Хочется разбить отраженно-стеклянное, но у нее никогда не хватит храбрости это сделать.

Мир просто решил смешать в ней все самое худшее, а она, кутаясь в свой кокон из кофт цвета смоли, доводит это до самой грани, делая себя еще ужаснее, прячась от всего и боясь выходить из своей привычной четырехугольной. Ей страшно такой показываться в солнечном свете. Жить в принципе страшно. Стыдно и страшно.

Соседка злится, когда девушка заводит разговор об этом - понятно, ведь Саша всеми силами старается показать ей ее же красоту и поднять самооценку, вот только та никогда не скажет, что это делает только хуже. Ибо она сама себя не видит чужими глазами, а повторять снова и снова приевшееся, словно дурацкая бессмысленная песня, "я красивая" не имеет смысла. Но все равно продолжает.

А Саша оставляет записки на зеркале и не понимает, что делает только хуже.

Вечером они обязательно сядут за стол, а разговор обязательно коснется внешности, ибо, воистину, людей больше заботит плохое, чем хорошее, будь то веселый рассказ о родившихся тигрятах, променянный на новости про очередной конфликт, или светлые волосы, похожие на рожь, но названные соломой.

Вечером обязательно разобьется что-нибудь из посуды.

- Женечка, посмотри на меня! Я страшная, у меня по всему телу дурацкие веснушки и зубы кривые, потому что в детстве жрала конфеты тоннами и не думала о последствиях. Посмотри на меня, посмотри! Я урод и не только по высшей воле. Я сама себя уродую, ты посмотри! Кто додумается с этими рыжими точками, будь они прокляты, краситься в синий?! Я себе прокалываю все, что можно, и, скажи честно, оно красиво? Посмотри! Разве это не смешно?! Над уродами смеются, и я смеюсь над собой!

Она хохотала до хрипа. Смех переходил на крик, а крик на вой, и после Саша уже плакала, ударяя стены до вмятин, а покрытые царапинками кулаки до крови. Обсыпавшаяся штукатурка пеплом покрывала волосы цвета морской синевы.

Побитые стены, как и мир, устали. Их тоже уродуют.

- Саша, не говори такое, пожалуйста. Давай разобьем зеркало, пускай семь лет несчастья, нам уже не страшны проклятия.

- Саша, не успокаивай меня, все равно не поможет. Я урод, я знаю, я себя искажаю.

- Саша, не смотри на меня, не видь меня, не говори, что я красива, прошу.
Я научусь смеяться над собой, только, пожалуйста, не делай того же.