Скирматия. Глава 7. Княгиня Властимила

VII. Княгиня Властимила

Княжна Василиса после встречи с братом, когда он пронёсся мимо неё, и не ответил на её вопросы, направилась в покои к матери, чтобы поскорее рассказать о случившейся, по её мнению, крупной ссоре отца с братом.

— Матушка, я сейчас встретила Всеслава. Он промчался мимо меня, лишь бегло взглянув на меня. Он шёл из крыла с кабинетом отца, и, похоже, они поссорились, — после формальных приветствий Василиса сразу стала рассказывать матери увиденное и свои предположения относительно того, что произошло.

— С чего ты решила, что они поссорились? Всеслав всегда вежлив с отцом, и отец его любит. У них в последнее время есть недопонимания, но до ссоры ещё никогда не доходило, — отвечала спокойно княгиня Властимила.

— Ну, — сказала Василиса, на секунду задумавшись. — Всеслав всегда такой спокойный, никуда не спешит. Если к нему обратишься, то он всегда ответит. Всегда любезен. А сейчас он прошёл мимо меня, как будто меня не было или я служанка какая-то. Он был в глубокой задумчивости, губы его шевелились, будто он что-то говорил себе. Да и сама походка его! Он же почти бежал. А бегает он только, когда упражняется, либо когда раньше дурачился с друзьями своими в поле за воротами, — перечисляла свои соображения Василиса.

— Да, дочь моя, это не похоже на Всеслава, — сказал княгиня, вставая со своего кресла. — Я сейчас пойду к князю и узнаю, что между ними произошло. Спасибо, Василиса, что сразу мне рассказала. Пока не поздно всё уладить, надо это сделать.

— Мама, я сама переживаю за Всеслава. Он в последний год так изменился. Зачем он себя так ведёт? Раньше он был как все.

— Он уже взрослый. Ему уже 17 лет. Так что ничего странного. Тем более он наследник и его воспитывали соответствующим образом. На нём после отца ответственность за нас, за княжество, за вассалов и крестьян, — отвечала княгиня. Мать и дочь вышли из покоев княгини и направились в сторону кабинета князя. Подойдя к лестнице, которая вела на третий этаж, где располагался кабинет князя, Василиса присела на скамейку.

— Я тут подожду вас, матушка, если вы не против. Я очень волнуюсь за Всеслава, — сказала Василиса.

— Хорошо, подожди тут, Василиса — улыбнулась ей княгиня. Несмотря на серьёзность вопроса, её очень веселила и радовала такая детская обеспокоенность за старшего брата со стороны уже почти взрослой дочери.

Княгиня поднялась на третий этаж. В приёмной за столом сидел Первуша и вёл неравный бой со сном. Князь его уже час как не вызывал. Размышления его, отчего так быстро вышел Всеслав из кабинета отца, уже иссякли, так и не приведя ни к какому заключению. Дел у него больше не было. Основной задачей было ожидать указаний князя. Постоянное нахождение в душной темноватой комнате очень способствовало засыпанию на рабочем месте. Голова его покачивалась вперёд и назад, глаза то закрывались, то усилием воли полуоткрывались. Воли, однако, хватало, чтобы их открыть только до половины, затем увидеть, что ничего в окружающей обстановке не изменилось, и глаза снова закрывались сами по себе. Таким его и застала княгиня, неслышно поднявшаяся по лестнице. Приоткрыв в очередной раз глаза и увидев входящую в двери княгиню, Первуша вскочил. Глаза его резко приняли округлый вид. В этот момент они были даже шире обычного, что придавало ему комичный вид. От взгляда княгини не скрылись произошедшие изменения. Она мысленно улыбнулась, но на лице её это отразилось только в виде блеснувших искорок смеха в глазах.

— Значит, спишь на службе? — спросила княгиня нарочито строго.

— Никак нет, ваша светлость! — тотчас ответил Первуша, вытягиваясь ещё больше. — Сижу, жду указаний, его светлости.

— А указаний, как я вижу, нет, — сказал княгиня, на этот раз открыто усмехаясь. Комичный вид Первуши её сильно позабавил.

— Указаний нет! — серьёзно ответил Первуша, ещё находясь под впечатлением неожиданного появления княгини. — Как его милость виконт Мазицкий покинул кабинет, так князь больше не выходил и не звал к себе. Думать изволит, его светлость, — уже успокаиваясь, добавил Первуша.

— Ладно, ладно, не оправдывайся. Я к князю. Он же не запрещал входить к себе? — спросила княгиня.

— Нет, не запрещал. Никаких указаний не давал, — подтвердил Первуша.

— Ну и хорошо, — ответила княгиня и бесшумно открыла дверь кабинета мужа.

Князь сидел в своём кресле, подперев голову руками. Вдруг перед собой он услышал ласковый голос княгини.

— Дорогой, можно к тебе? — тихо спросила княгиня, мягко улыбаясь и глядя с любовью на мужа.

Князь поднял голову. Он немного прищурился — взгляд его не сразу привык к свету. Похоже было, что он долго сидел в такой позе.

— Конечно, дорогая. Проходи. Я всегда рад тебя видеть, — сказал князь, неловко улыбаясь. Мускулы на лице его ещё не полностью слушались. Он помассировал лицо руками, встал и усадил супругу в кресло напротив своего стола.

— Ты спал, когда я вошла? Я разбудила тебя? — спросила княгиня нежно.

— Нет, я не спал… — ответил князь, — наверное, — добавил он после небольшой паузы. — Я размышлял, что я обычно и склонен делать в своём кабинете. Сплю я, как ты знаешь лучше всех, по ночам в нашей постели, — пошутил князь и улыбнулся, уже полностью отойдя от полудрёмы, в которой он находился до прихода жены.

— Понятно, — улыбнулась в ответ княгиня. — И о чём размышляет мой великий супруг? — продолжила она его шутейную игру.

— Да вот, как обычно, о судьбах княжества, о судьбах княжества, супруга моя любимая. Первуша! — позвал он слугу. В приёмной послышался шум отодвигаемого стула и топот.

— Да вы с Первушей, я смотрю, на пару о судьбах княжества думаете, — продолжала княгиня. Князь посмотрел на неё с некоторым удивлением. Их взгляды встретились и пару секунд не отрывались друг от друга, посылая улыбки.

— Милостивый князь изволил звать меня? — спросил Первуша своей обычной фразой.

— Принеси нам берёзового сока и закусок, — сказал князь.

— Слушаюсь, ваша светлость! — сказал Первуша и, бросив взгляд на княгиню, откланялся.

— Что этот плут тоже спал? — сказал князь, с улыбкой посмотрев на жену.

— Почему спал? Размышлял о судьбах княжества, — ответила весело княгиня.

— Ладно, дорогая моя, ладно. Наверное, я под конец размышлений немного задремал, но тсс. Об этом — никому, — сказал он, хитро улыбнувшись. В этот момент они чувствовали себя молодыми, как в первый год супружеской жизни.

— Хорошо, не скажу, — сказала княгиня, прищуриваясь так же хитро. — Дорогой, у меня к тебе есть вопрос, — сказала княгиня, уже серьёзно.

— Какой? — спросил князь.

— Ты сегодня за обедом говорил, что у тебя есть новости для Всеслава. Ты их можешь уже рассказать? Или ещё не время? — спросила княгиня.

— Да, как раз только что говорил с Всеславом. Хотел к тебе идти рассказать, — сказал князь и кратко пересказал письмо графа Велимира и свой разговор с сыном.

— И ты молчал всё это время?! — изумилась княгиня. — Как ты мог молчать, когда речь идёт о судьбе нашего мальчика?!

— Во-первых, ты сама мне много раз говорила, что наш мальчик уже не мальчик, и надо давать ему больше свободы, — начал перечисление князь. — Во-вторых, письмо пришло вчера. Я его вечером прочитал, удивился. Сегодня утром поразмыслил. Принял решение. После этого переговорил с сыном, и вот теперь разговариваю с тобой. По-моему, всё в порядке. Я тебе рассказал об этом почти сразу же.

— И ты решил отпустить Всеслава? — спросила княгиня.

— Да. Ему так будет лучше. Он уже взрослый и нам надо это принять. Пусть побудет с Велимиром. Он не будет излишне опекать Всеслава, как мы с тобой, и сын сможет стать более самостоятельным, — ответил князь.

— И ты согласился на его свадьбу с дочкой этого маркграфа, будь он неладен? — продолжала спрашивать рассерженная княгиня Властимила.

— Да, при условии, что она понравится Всеславу. Я с ним переговорил, всё ему объяснил. Всеслав понимает, что это хороший шанс для него. Он с ней встретится и там уже решит, — ответил князь. — Если она ему понравится, и маркграф не выкинет какую-нибудь штуку, то они могут пожениться. В конце концов, не хочешь же ты, чтобы он остался бобылём подле твоей юбки? — усмехнулся князь. Он предвидел реакцию жены. Решение отпустить сына и ему далось тяжело, жене же отпускать своего первенца было тем более нелегко. За пятнадцать лет их семья никогда не расставалась более чем на месяц.

— Послушай, дорогая, — сказал князь и, подойдя к жене, обнял её. — Пришла пора. Наши птенцы начинают разлетаться из гнезда. Этот процесс не остановить. Но мы остаёмся одной семьёй и продолжаем любить друг друга на расстоянии, — успокаивал её князь. По щекам княгини катилась пара слёз. — Я думаю, что мы их хорошо воспитали, и они будут любить друг друга и после того, как перестанут жить под одной крышей и после того, как нас не станет. Наш род славится поддержкой и взаимопомощью. Так что с нашими детьми всё будет хорошо.

— Я понимаю. Я всё понимаю. Я сама могу кому угодно тоже самое сказать. Но одновременно хочу как можно дольше отсрочивать момент расставания, — княгиня замолчала. — Что ж? Надо смириться и благословить сына на путешествие, как бы мне не было горько! — сказала она после паузы.

— Милушка моя! — сказал князь и ещё крепче обнял свою супругу.

— Дорогой, а когда Всеслав уезжает? — спросила княгиня.

— Сказал, что завтра. Не знаю, насколько у него получится собраться до завтра, — ответил князь. Княгиня в ответ только вздохнула.

В приёмной послышались шаги Первуши. Дверь тихо отворилась. Князь и княгиня уже отстранились друг от друга. Первуша поставил на стол большой кувшин берёзового сока, хлеб, нарезанный ломтиками, и две чашки: одна с земляничным вареньем, вторая с яблочным повидлом. Посмотрел на господ. Хотел было задать вопрос, не угодно ли ещё чего, но по виду их понял, что лучше поскорее скрыться с глаз. Молча откланялся и вышел.

— Скушай вареньица, дорогая, — сказал князь, усаживая жену. — Твоё любимое, земляничное. Первуша, хитрец, умеет угодить! — сказал князь весело, стараясь разрядить обстановку. Они перекусили и поболтали ещё полчаса.