Лоскутки продолжение

5.12.03

     Вокруг Оны без конца увивались всякие женихи. Если бы Она была нам ровесница, мы бы её, конечно, дразнили за это; но она была взрослая, и приходилось терпеть.
     Впрочем, один из Женихов нам очень даже нравился - геолог дядя Владик, тот самый, у которого была замечательная собака Волк. Уже за эту собаку он заслуживал всяческого уважения. Но мы любили его не только за это.
     Владик был высокий, черноволосый, с яркой белозубой улыбкой. Он приносил нам конфеты и знал множество смешных песен - например, про одного человека, которому его дедушка подарил в наследство свою рубаху. А эта рубаха никогда не стиралась, и от её запаха умирали клопы. И однажды в дом этого человека забрались воры, но им попалась эта самая рубашка, и они все в обморок попадали!..
     А ещё была песня про то, как "не работает мотор". В одном доме был лифт, и там застрял какой-то чудак. "Висеть ему досадно, а жильцы злорадно: "Ну что? Не работает мотор!" А у одной модницы "накрашенные губки, вся морда в штукатурке, а здесь (то есть, в голове) - не работает мотор!"...
     И ещё про партизана была песня:
Парень я молодой,
А хожу-то с бородой.
Я не беспокоюся,
Пусть растёт до пояса.
Вот когда прогоним фрица,
Будет время - будем бриться;
Мыться, бриться, наряжаться,
С милкой целоваться!
     Кроме всего прочего, Владик был замечательный спортсмен. Он умел стоять на голове и ходить на руках. И он умел показывать фокусы - например, втирать монетку в руку так, что она исчезала. И он знал приёмы джиу-джитсу...
     Словом, нам было понятно, кого должна выбрать Она.
     Но мама и папа "болели" за другого человека, за Володю Дерябина. Он был, как говорили родители, "парень с головой и с руками", да к тому же "золотыми руками". Он мог всё починить; мог построить дом; мог что-нибудь изобрести...
    Были и ещё кое-какие женихи, штук до десяти, - но это всё мелочь. Хотя среди них и лётчики бывали, и моряки...
     Представьте себе наше удивление, когда оказалось, что Она влюбилась, в конце концов, не в нашего дядю Владика, не в маминого Володю Дерябина, а в совершенно для нас неинтересного человека, в Володю Северова!.. Папа его, впрочем, очень одобрял, сказал, что Володя - "очень достойный и порядочный человек"... Подумаешь!.. Не нравилось нам это, да делать нечего. Это,наконец, не наше дело, как сказал папа. Хотя всё равно жаль... Пришлось смириться с Володей Северовым.
       Ну ладно, влюбилась и влюбилась; но она же за него ещё и замуж вышла!
     Тут, между прочим, было комсомольское собрание, и на нём Володю хотели исключить из комсомола за то, что он женится на дочери врагов народа.А такие комсомолу не нужны! Но на собрании присутствовал папа. И он спросил: "А почему вы думаете, что комсомолу нужны предатели?" - "Как предатели?" - не понял представитель Булунского райкома. - " А так! Ведь если Володя предаст любимую девушку, значит, он окажется предателем! Если можно предать любимую, почему нельзя в трудный час предать товарища? Разве может комсомол надеяться на такого человека?.. А случись что-нибудь, так он ведь и Родину может предать!"
     Эта точка зрения удивила представителя; но, подумав, он согласился, что папа прав. И потом, папу все наши, тиксинские, комсомольцы поддержали. Так что Володю не исключили...
     Вышла наша Она замуж и уехала с мужем неизвестно куда. Конечно, она поплакала, расставаясь с нами, но от этого не легче...
     Какое-то время, даже несколько лет, от Северовых приходили письма, и мама на них отвечала. Последнее письмо пришло, когда мы уже жили на юге, в Геленджике. Это было в самом конце пятидесятых, чуть ли не в пятьдесят девятом году. Письмо было из Шяуляя, это где-то в Литве. И всё...
     Прошло много лет, а мы так и не забыли нашу Ону - ни мама, ни папа и никто из нас троих. Это было бы так же немыслимо, как если бы предположить, что мы могли бы забыть друг друга...

13.12.03.

     А с Моникой, сестрёнкой Оны, вот как получилось.
     В школе и в интернате все её полюбили. Она была девочка добрая, умненькая; и весёлая, и серьёзная. И училась хорошо, и в самодеятельности выступала, и дружить умела. И, когда пришло время ей вступать в комсомол, в школе все за неё проголосовали. А наша мама давала ей рекомендацию.
      Надо сказать, мама очень за неё переживала. Моника ведь была дочь ссыльных родителей; и если бы её ещё и в комсомол не приняли, то все пути к дальнейшему образованию были бы для неё окончательно отрезаны. Кто-то, может быть, этого не понимал, но наши мама с папой прекрасно понимали и очень волновались. Но в школе, как я сказала, её все приняли без всяких споров и даже с радостью.
     Однако, это решение должны были ещё утвердить в Булуне, в районном центре, где помещался райком комсомола. И вот там вдруг утверждать решение первичной организации отказались. Они там совсем не знали нашу Монику, в глаза её не видели, но почему-то решили, что могут судить о ней лучше, чем наши ребята. Дескать, яблочко от яблони недалеко катится. Родители были литовские националисты, значит, и Моника тоже...
     Я, конечно, не знаю, какие там были у Саткаускайтов родители; но детей-то своих они воспитали хорошими людьми. Уж если бы они были бы националисты, то, разумеется, в первую очередь передали бы свои взгляды старшим детям, а не маленькой Монике. А между тем, Анна удочерила девочку-якутку, то есть, ребёнка не только другой национальности, но и другой расы. И любила она Уську, как некоторые другие матери своих родных детей не любят. И вся их семья на эту девочку надышаться не могла.
     И потом, Она, например, - она ведь очень нас всех любила, хотя у нас мама украинка и папа еврей. И родителей наших вся их семья любила. Так что - какие же они националисты? Тем более, Моника...
     В общем, поехала наша мама в Булун правды добиваться. Наша мама, надо сказать, в партию во время войны вступила, в сорок первом году; и она была депутатом поселкового Совета. Но всё равно, что бы она ни говорила, её там в Булуне слушать не хотели. Тогда мама и говорит им: "Я дорожу своим партийным билетом, и вот я поручилась за Монику как член партии. Какие у вас основания мне не верить?"... А они молчат, их этим не проймёшь.
     Ну, и тогда наша умная и хитрая мама, по выражению папы, побила их ихним же собственным оружием. Она им говорит: "Я не понимаю, товарищи, что вы хотите сказать. Моника учится в советской школе с очень раннего возраста. Она живёт в советском интернате. Допустим, в её воспитании - дошкольном - были допущены какие-то искажения и неправильности. Но ведь не хотите же вы сказать, что наша советская школа, всё наше советское общество, наш комсомол и даже наша партия не в состоянии перевоспитать ребёнка, маленькую девочку, и привить ей правильные взгляды?.. Если вы это хотите сказать, товарищи, тогда я вас не понимаю. Я тогда обращусь за разъяснениями в обком, в ЦК и даже лично к товарищу Сталину!"
     Тогда они испугались и подумали, что они, может быть, действительно что-нибудь не так поняли, если мама так смело с ними разговаривает и если она готова на такие необыкновенные поступки. А вдруг получится так, будто они и вправду думают, что партия чего-то не может?.. И они посовещались немного и решили, что вся ответственность лежит на первичной комсомольской организации и на нашей маме, которая ведь дала рекомендацию и поручилась за Монику своим партийным билетом. И что, в конце концов, решение первичной организации можно утвердить.
    Вот так Монику и приняли в комсомол.

     Рассказав эту историю, я хочу немного поговорить о национализме. Мне это явление до сих пор непонятно.
     Вот ты говоришь, например, с гордостью: "Я - русский!" - или там: "Я еврей!"... Ну и что ты мне, собственно, сообщил о себе этим своим высказыванием? Да ровным счётом ничего! Значит ли это, что ты непременно честный человек? Нет, не значит. Может, так, а может, и нет. Может быть, это значит, что ты добрый человек? Совсем необязательно. Может, добрый, а может, и наоборот. Может быть, это значит, что ты очень умный? И это - возможно, так, а возможно, и не так. Говорит ли это что-нибудь о степени твоей порядочности? Да тоже ничего не говорит.
     "Это говорит о том, что за моей спиной великая русская культура: Пушкин, Толстой, Чайковский, Лобачевский..."
      Русская культура, безусловно, великая культура, но не единственная в мире. И то, что она "у тебя за спиной", ещё не значит, что ты тоже культурный человек. Конечно, есть все основания радоваться тому, что Пушкин - твой соотечественник; но есть ли у Пушкина основания гордиться тем, что его соотечественник - ты? Очень многие люди, как я знаю, хотя и гордятся тем, что Пушкин был русским, как и они, но Пушкина после школы ни разу не читали и легко перепутают стихи Пушкина с какими угодно другими, хотя бы и переведёнными с другого языка. Так что к Пушкину, боюсь, они никакого отношения не имеют.
    Циолковский был гений; но ты разве тоже непременно гений, если ты русский? Совсем необязательно.
     То есть, если ты сообщил мне, что ты русский, то я знаю о тебе только то, что ты родился от русских родителей и говоришь на русском языке. Поскольку это не зависело от тебя, то тут не гордиться нечем, ни стыдиться нечего. Что ты за человек, я могу узнать только из дальнейшего общения с тобой, в котором тот факт, что ты русский, роли не играет.
     То же самое и о других национальностях.
     "Я - еврей!.." - ну и что же?
     "Евреи положили начало трём мировым религиям - иудаизму, христианству и исламу; евреи дали миру столько великих идей и столько великих людей, и в искусстве, и в науке..." Так и есть; да ты-то тут при чём? Разве ты тоже - великий учёный или музыкант? Совсем необязательно. "Евреи перенесли столько гонений, но сохранили свою веру и свои традиции!"... Но, опять же, при цём здесь ты? Я знаю многих евреев, которые ни об этой вере, ни об этих традициях понятия не имеют. Что же касается гонений, то в них нет ничего хорошего, и люди их не искали, и прекрасно обошлись бы без них, не так ли?Тут тоже нечем гордиться, можно только печалиться...
     Ну и так далее.
     Один умный человек, Фридрих Горенштейн, однажды сказал: "Принято считать, что нет плохих национальностей, есть только плохие люди. Я же думаю наоборот: все нации одинаково плохи; но в любом народе можно встретить порядочных людей".
     Вот это, по-моему, близко к истине.