Прощай, край нехоженных дорог

Виктор Матюк

Прощай, край нехоженых дорог

Дым и смог остались позади, что ждёт грешника впереди?
Снег, град и проливные дожди? Боже, упаси от промозглого ветра,
Что крушит и ломает толстые ветки, не пришлось бы пить таблетки,
Уж лучше зайти в гости к молоденькой соседке, и пусть любовница драгоценная,
Лобзает уста бесценные всю ночь, коль её душа не прочь забыть настоящее,
Бешено над ухом до утра жужжащее! Пенится влага шальная, страсть удалая рядом шагает,
И цветы любви срывает резко, её мимика и жесты не выражают знаков протеста,
Не оказалось мало бы высокой и ворованной любви, женский стон и крик на всю округу стоит,
Баба дрожит, как осиновый лист, но не меняется бабья жизнь на корню, кляну судьбу свою,
Где стоял, там стою, желание шевелится, словно ветряная мельница от дуновения ветров,
Вот-вот вновь взыграет молодецкая кровь, не иссякло бы вожделение простое,
Не оказаться бы мне изгоем и не нарушить бы общественные устои!
В краю нехоженых дорог я жил и рос среди горькой полыни и огромных многокрасочных роз,
Жизнь не воспринимал всерьёз, но когда подрос, сказал искренне себе: «Такая жизнь не по мне!»
Остры её шипы и велики, держась проторённой тропы, по моему следу шли местные мужики,
И видит всемилостивый бог, что отчий дом мигом превратился в холодный острог,
Разум занемог, он диктует между строк, что и куда? Хотя людская молва отправляет в изгнание
Разбитного мужика, привет – пока, авось, судьба смягчится, каждая жизнь рознится настолько,
Что у одного есть всё, а у другого – нет ничего! Край тот был суров и строг,
Из его оков никто из здешних мужиков вырваться не смог! Всему – своё время, всему – свой срок!
Рот вновь закрыт на амбарный замок, туман густой закрывает след мой узкой полосой,
Догорают свечи восковые, образы живые появляются на смиренном пути не впервые,
Словно кони вороные, а мысли чумные гонят с безвестной тропы, их образ бестелесный
Напоминает о себе повсеместно, ему будущее известно, лишь мне неуютно на чужой тропе!
Стежка та лихо поднимается в горку, внизу осталась холодная и узкая коморка,
На узких окнах задвинуты плотные шторки, с дальнего пригорка та каморка не видна,
Внизу, чуть ниже окна, продолжается бабья болтовня, она длится полдня,
Отныне там остались прежние святыни, а впереди – однообразная пустыня,
Где главенствует гордыня! В миг единый злая кручина опрокинет долу своего господина,
Он собрался в тридесятое царство, будет пытаться найти благодатное лекарство
От всеобщей тоски и мытарства! Он задумался всерьёз о сути земного бытия,
Бог – ему и учитель, и судья, но не я, судьба – моя госпожа, он режет душу без ножа,
По-иному ей нельзя! Болит душа, жизнь была хороша, но не до конца, на всё воля творца!
Ненароком сойдутся и разбегутся тропы, и вновь ты оказался сбоку, без синевы с поволокой,
Но с болью и с тревогой едва волочишь ноги по грязи, а рядом нет ни одной преданной души!
Порхают в небе стрижи, землю орошают холодные дожди, как не суди и как не ряди
Очертания мирской суеты всюду видны, они подле жгучей крапивы! Иду туда, откуда изгнан,
И перекрыт водопроводный кран для чистой колодезной воды,
Чтобы мысли мои не были разъединены! Прошла мода на величие помыслов народа,
Нынче зябкая погода и она длится больше чем полгода, природа глумится над толпой,
Народ ходит как чумной, на голову больной, он чувствует вину за собой, живёт как изгой,
С виду чахнет, былым величием в таёжном краю даже не пахнет! Полночная звезда тихо гаснет,
На дорогу стакан водки я выпил, руки о полотняное полотенце вытер, и собрался в путь-дорогу,
Мне всё ни слава богу, то жмут сапоги, но рвутся шерстяные носки, а путь тот и вправду далёк,
Вблизи пищит старый сурок, я же валюсь с обеих ног, мне приглянулся прошлогодний стог,
Заночую на этом месте, пошлю мысленно весточку будущей невесте! Вырвался орёл на волю,
Ему потребно раздолье, надоело застолье порядком, выслушано немало нападок со стороны тех,
Кто поносит всех, не ведая причин! Только один седой и худощавый с виду господин
Не стал издеваться надо мной, он был на ты и с роком, и с судьбой, ему в спину дул ветер степной,
Божьему сыну суждено едино: оставить свою гордыню в краю нехоженых дорог, так советует бог,
Но не меняется привычный слог его повседневных  острот, нынче ему не до щедрот,
Падающих с заоблачных высот! Он всю жизнь трудился как крот, но печален его итог!
Пройдено немало путей и дорог, он наделён был страстью, словно ангелы всевышней властью!
Петля могла затянуться на шее, жизнь становилась тяжелее с каждым днём, лютая стужа за окном,
Тихо спит речной затон и ночью и днём! Счастья бы побольше, стираются оземь подошвы,
Путь далёк, каждый из нас в земной жизни - обычный игрок, не садись на чужой шесток,
Чтоб не получить тюремный срок, ведь дел у тебя невпроворот! Своеобразна жизнь в степи,
Да пойми же ты, что мысли высоки, но все мужики вышли от сохи, я тоже прошлым иногда живу,
Безбожно грешу, но всегда прихожу к родному шалашу! Изредка скорблю, ведь одну люблю!
Глубоко дышу, когда сижу у степного ручья, звучит песня молодого соловья,
Я не зря родился здесь, поднимался чуть свет, чуть заря,
Чтобы поскорее впитать в себя высокие идеи! И пока силы есть, сочту за честь:
Любить этот край, не похожий на рай, по степи медленно иду, едва волоку левую стопу,
А наверху ветер гонит пургу, вся голова в снегу, но я надеюсь, что в свой час развеюсь от забот,
Былым грехам потерян счёт, авось, когда-то и мне повезёт,
Грозовое облако медленно проплыло над степью милой,
Огромной тенью её накрыло, к своим губам колодезной воды пригубило
И за горизонт тотчас ушло, не оставив за собой почти ничего!
Только рок жестокий знает все тайные истоки земного греха,
Всему виной галиматья, но не виновен в порхании мыслей я,
Мне бы добраться до конечной цели, отселе идти до неё далеко,
Грозовое облако закрыло весеннее тепло и наружу всплыло кромешное зло!
Коль дойти суждено, придётся сменить дырявое сукно на новое жнивье,
Где-то прячется оно, хотя оно одно на всю округу, жить и вправду туго одному,
Вот почему нет доверия ни к кому! Жизнь была бы сохранней, но я полжизни прожил на баштане,
Жил в прохладе и в густом тумане, только топот лошадиный будил от сна ту зелёную равнину,
Ветер развивал мои седины у всей округи на виду, я же искушал свою страдалицу-судьбу!
Засыпал буквально на ходу, но нёс вперёд искромётную свою мечту, она всегда в строю,
И движет мысль мою к речным истокам, где нет места незапамятным порокам, ссорам и склокам!
Птицы молчат, догорает закат, Луна ещё не взошла, солнце выглядывает из-за высокого бугра,
Словно разбойник из-за соседнего угла! Жизнь была хороша с утра, как три солнечных луча,
Дарила уйму тепла, но потом ей на смену пришли холода, однообразными стали вечера,
Закон – тайга, метели и пурга обихаживают забытые богом места, взгляд ничему уже не рад,
Он по степи долго блуждал и что-то выжидал, авось, разразится скандал публичный,
Я же заявил категорично, что мне не лень уходить в жару в плотную тень, но зачем?
Один хрен ничего не получишь взамен! Только тлен и суета открывают ворота в пенаты родные,
А родственники, словно впервые видят купола золотые в открытом настежь окне,
Братцы, скучно мне жить наедине, жизнь превратностей полна, как чаша кислого вина,
Она меж всяких неприятностей добирается до мозга и костей,
И по воле склочных и порочных людей жульнической рукой
Тащит похоть следом за собой! Рок мне не изменил, он верен был, но ему опостыл быт мирской,
Земные проблемы не решались сами собой, искра надежды скользнула между туч,
Словно яркий солнечный луч, бросила свой робкий взгляд на купола церковных оград,
Они выстроились в ряд, и под колокольный звон освещают резной деревянный балкон,
А когда утих шум, пришло народное творчество на ум, душа заплакала навзрыд,
Оборванная струна на всю округу до сих пор звенит, а костёр у завалинки сильнее дымит!
Мне бы к заветному месту попасть, и по пути наземь не упасть, вдруг крик раздался у гумна,
Там веселится женщина одна у потухшего костра, словно баба Яга – костяная нога,
Она без одного сапога, уйти бы ей подальше от греха, ан, нет, в голову ей лезет разный бред,
Норов задет его остриём, гром грянул за открытым настежь окном, тихим кажется речной затон!
Мысль умчалась стремглав, на цыпочки слегка привстав, несколько молодых шалав
Подняли визг, крик и писк, был риск, и уже нет его, проходит всё и не остаётся ничего!
У старого плетня бегает ребятня подле гаснущего костра, мысль опустилась вниз,
Присела на влажный и скользкий карниз, над ним синий небосвод нехотя завис,
А прошлогодние следы прикрыли женские трусы изумительной красоты!
Тем не менее, перетерпев лишения, понял я, что камень преткновения пробила дрожь, и всё ж
Быт не стал на рай похож, изменился только слог, он валит грешников с обеих ног, но видит бог,
Кто и как кипятит в кастрюле свежескошенный мак, в час такой я даю грешной душе отбой,
Счастье не за горой, оно почти прошло стороной и обдало плоть нищетой,
Мы же прежние связи неловко рвём, иных друзей приводим в отчий дом,
Но потом волосы рвём, оставшись нагишом, сидеть за праздничным столом!
Рядом тихий и спокойный водоём, полно рыбы в нём, и вдруг раздался собачий лай,
Этот край прекрасен даже в темноте, легко здесь дышится мне, свет едва брезжит в окне!
Ох, да видит бог, как валюсь я обеих ног, до костей под дождём промок, едва ли не оглох,
А поц паршивый намекает на скорое диво, розданы все аккредитивы,
Норов строптивый умом не понять, у него не та стать, чтобы двумя руками обнять!
Жизнь проходит враз и исчезнет из глаз, грехи вот-вот выстроятся в ряд, но ты им уже не рад,
Уличный мат предвещает преисподнюю и кромешный ад! Только отблеск холодной Луны
Среди безлюдной тишины до самого утра срывает липкий пот с высокого чела!
Мысль с золотым теснением напомнила о себе в святое воскресенье,
Но не принесла душе утешения, и тут же исчезла через краткое мгновение!
Небось, лопнуло её терпение, кажись, произошло недоразумение,
Мне ли с бесовским счастьем тягаться? Мне ли с богатыми людьми знаться?
Надоело притворяться и в поддавки всю ночь играться, пришлось за соломину хвататься,
Дабы не уйти от судьбы налегке, в одном старомодном пиджаке и листом бумаги в руке!
Было холодно и голодно, нынче стало парко, как на гульбище жарко, по нужде проклятой
Уходил и я когда-то в солдаты, хотел стать богатым, но стал патлатым и рогатым,
Мне всё некстати, ложь не переводилась, Луна едва светилась, а небо быстро затмилось,
Как бы и мне не пришлось на себе тащить старый и скрипучий чумацкий воз
Вместо старых волов, звёздам на удивление вновь легко пишется это стихотворение!
Есть подозрение, что всему виной лунное затмение, его золотое теснение
Привнесло в душу лёгкое опьянение! Мне бы на дворе постоялом дать покой ногам усталым,
Нет прежней скуки, до дыр порваны модные брюки, а руки в кровавых волдырях,
Миром движет неподдельный страх в заплаканных очах! Миф исчез с моих очес,
Но остался неподдельный стресс в груди хилой, напряглись на голове синие жилы,
Дверь распахнулась настежь, в душу открылась огромная брешь, что-то завыло за спиною,
И тут же притопнуло одной ногою, пришлось сделать воды глоток, а потом закрыть рот на замок,
Чтоб тлетворный дух совсем не издох! Всему – своё время, всему – свой срок! Я же помню всё,
Не забыто ничего, душу тяготит нужда, она горче глотка прошлогоднего перебродившего вина!
В телефонной трубке короткие гудки, мысли от реалий бытия далеки, рассудок хладный
Дергает плоть беспощадно! Да ладно, пусть мыслям будет неповадно былое вспоминать
И на чужих ошибках быстро и прытко свои следы оставлять, остановилось красноречья колесо,
Ну что написать ещё, чтобы вновь закрутилось оно? На дворе уже светло, идти ещё далеко,
Былое грехопадение налицо! Эта трескотня продолжается две ночи и три дня,
На просторах здешних не слышно вод вешних, только стоны баб приезжих слышны,
Но они не столь важны, как происки самого Сатаны! Вновь несусь я вскачь, не слышу крики и плач,
Живу как бедняк, не боюсь никак даже злых бродячих собак,
Только любовь святая о себе в ночи напоминает, чувства изливает на белые жернова,
Кругом идёт седая голова, а по околотку катится людская молва,
Она тут же перекручивает все мои мысли и слова, а дела и тому подавно!
Я же плачу оброк небу исправно, но пишу своё имя с буквы заглавной!

г. Мариуполь
16 05 2017
21:25