Море в ноябре

Море в ноябре


Каждый день я приезжаю сюда.
Одна.
Оставляю машину и иду к морю пешком –  тут недалеко.
Иногда сижу прямо на берегу, рискуя простудиться. Сидеть холодно. Кутаюсь в куртку, прячу руки в рукава, но это не помогает. Тогда встаю и просто брожу, глядя на серебристую поверхность моря, плавно перетекающую в небо, вдыхаю соленый воздух с терпкой примесью поздней осени.
Скоро зима. Я не люблю холодное море.
Не люблю, но снова и снова возвращаюсь. Что-то манит меня и влечет, и я знаю, что это оно, море. Как ни странно, именно оно больше всего напоминает мне о тебе. И оно же  врачует мое несчастное сердце, которое пострадало в неравной битве с твоим.
Я не знала, что все будет именно так. Или все-таки знала?..
И вот сегодня я снова здесь. Кажется, уже могу дышать полной грудью. Это так, оказывается, здорово – наполнять легкие воздухом, до отказа наполнять холодным, вкусным воздухом, и с удивлением отмечать, что в сердце при этом не вонзаются десятки острых, как бритвы, лезвий.
Я не думала, что все так выйдет. Так просто. Так сложно. А в общем – никак. Могу ли я винить тебя за то, что не можешь любить? Нет, конечно. Я ведь с самого начала знала – ты просто другой. Прекрасный, самый лучший на свете… только любить не умеешь. Глупо? Да, глупо. Сказано миллион раз. Ну, что же – значит, мне надо было произнести это в миллион первый.
Знаешь, твое сердце – словно море в ноябре…
Наклоняюсь и поднимаю гладкий камушек – набежавшая волна лижет кончики пальцев, я вздрагиваю и отдергиваю руку. Холодно… Холодно и мокро.
Я не люблю море зимой. И уже, кажется, не люблю тебя.
…Дует ледяной ветер. Ежась от холода, иду по берегу – по самой кромке воды, поминутно рискуя замочить обувь. Море… Море давно потеряло свой сине-бирюзовый оттенок – оно серое, серое под стать осеннему небу, осеннему городу, осеннему… ноябрю?
Галька шуршит под ногами. Один камушек зажат в ладони – гладкий, округлый, зацелованный миллионами соленых губ, отполированный зелеными волнами. Так приятно ощущать его. Так тепло.
Он теплый, пока я держу его в руке. Но прекрасно знаю: стоит лишь только разжать ладонь – отпустить его, бросить – и он снова станет холодным, даже если его не коснется ледяная волна. Ему наплевать на мое тепло, ему не нужно оно – тепло моих рук.
Так и ты.
Пока ты был рядом, пока я была рядом с тобой – могла согревать твое сердце. И мне казалось, что все поправимо – ты такой же, как все. Но я ошибалась. Один шаг – один только шаг в сторону, – и твое сердце мгновенно остывает, становится холодным, как море в ноябре, или как те мелкие камушки, которыми так щедро усеян берег. Грустно улыбаюсь: звучит пафосно. Глупо, наивно и затерто. Но мне все равно: меня же никто не слышит. А море… оно наслушалось и не таких банальностей.
Я останавливаюсь, раскрываю ладонь и долго-долго смотрю на согревшийся кругляшок. Так интересно: он действительно остывает прямо на глазах. Мне холодно: ветер с моря забирается под куртку, ласкает меня ледяными ладонями, треплет волосы, зарывается  в них длинными влажными пальцами… Замерзла совсем, и нос, наверное, красный… но какое это имеет значение? Никакого.
Очередная волна с жадностью льнет к моим ногам – достала все-таки! Облизывает замшевые сапожки, и те мгновенно промокают. Нет, не дело стоять тут, на берегу, размышляя о тебе и о том, что у нас ничего не вышло. Это же было так очевидно! Сейчас. Тогда – нет.
Вскидываю руку – хочу бросить камушек подальше, как можно дальше в остывающее море… и останавливаюсь. Иду назад по берегу, наклоняюсь, кладу на место – почти там, где взяла. Он мне не принадлежит – как и твое сердце. Я его тоже оставлю там, где взяла. Нетронутым оставлю. Нерастопленным. Непотревоженным. Холодным, как море, – или как морская галька на берегу в ожидании зимы.
Пусть кто-нибудь другой попытается совершить чудо. Я больше не могу. Не хочу.
Не буду пытаться.
Поворачиваюсь и иду прочь.
Ветер срывает с шеи тонкий шарф и уносит – я не побегу за ним.
Хотя… останавливаюсь и медленно возвращаюсь к морю. Поднимаю камушек –– тот ли, другой – какая разница. И, зажав его в кулаке, наконец-то иду к своей машине. Своеобразный обмен – пусть море примет эту жертву, я же возьму маленький камушек – как постоянное напоминание о том, что нельзя изменить очевидное. Я положу его на письменный стол и каждый день он будет напоминать мне о холодном ноябрьском море, об улетевшем, как воздушный змей в небеса, шелковом шарфике и о твоем сердце, которое невозможно согреть. Я простыла, коснувшись его. Простыла, замерзла, заболела.
Выздоравливала с трудом. Просто…
Просто оно у тебя такое холодное – холодное, как море в ноябре.