Сын полка По мотивам произведения В. Катаева

 Поплевав на руки, мальчонка подпрыгнул и уцепился за край окопа. Земля легко крошилась под маленькими пальцами и ссыпалась вниз. Суча ножонками в гигантских, не по размеру сапогах, малец пытался подтянуться и выглянуть за край окопа. Нащупав какой-то корень, он вцепился в него что было сил и еще быстрее задрыгал ногами. Но когда цель была уже близка, кто-то грубо дернул его сзади за ворот гимнастерки, такой же, как и сапоги, слишком большой для ребенка.
-Куда, шалый, убьют!
Голос сержанта звучал сердито и раздраженно. Угораздило же его, разведчика, остаться нянькой у сорванца. Не успел задремать, а этот опять за свое.
-Не видно, дяденька ВолодькО? -спросил тихонько малец.
-Да уж который раз смотрели! Когда вернутся, тогда вернутся и нечего свой котелок фрицу на обозрение вытаскивать. Это же разведка, дело нешуточное, понимать надо.
Посмотрел на мальца, понял, что перегнул палку. Тот просто сидел и смотрел солдату прямо в глаза. Санька никогда не обижался и не плакал, только упрямо смотрел в глаза. И этот пронзительный взгляд ярко-голубых глаз не всякий мог выдержать. Была в этом взгляде страшная смесь детской чистоты и житейской мудрости, оплаченной пережитыми потерями и непереносимым горем.
-Ладно, ладно. -Володько мысленно перекрестился и, встав во весь свой богатырский рост, выглянул за край окопа. Всего на мгновение, на краткий миг. Не стоит играть с судьбой.
-Не видно. -На сей раз голос его был таким же тихим и печальным, как и у Саньки.
-Ничего, подождем, дяденька Володько. –утешил мальчонка и подсел ближе. -Подождем.


Разведчики нашли Саньку в лесу, случайно. Точнее, он буквально налетел на разведгруппу капитана Мухамадиярова, как медвежонок-шатун. Босой мальчик лет шести-семи, в оборванной одежде, с грязной мордашкой, пёр через бурелом, не разбирая дороги. Капитан, выскочив из-за дерева, крепко прижал его к себе и зажал рот рукой, чтобы испуганный ребенок не выдал разведчиков. Застигнутый врасплох мальчик задергался, попытался лягаться, но увидев советскую форму и оружие, обмяк. Капитан осторожно убрал ладонь от рта.
-Спокойно. Свои.
Мальчик задрал голову и заглянул в глаза капитану. Тихо прошептал:
-Батя?- и потерял сознание.


Позже, в штабной землянке, Санька, отогретый и накормленный, неохотно и немногословно, рассказывал о себе. Собралось много народа- капитан Мухамадияров, лейтенант Погорелов, политрук Сурков, и добрая половина разведроты. Рассказ получился обычный для этого времени, и, в этой своей обычности, еще более ужасный. Слушали молча, лишь капитан задавал уточняющие вопросы. Кто-то курил, кто-то сжимал кулаки в бессильной ярости, иные выходили из землянки, не в силах сдержать слезы и гнев.
Отец Саньки ушел на фронт в первые дни войны, и где он сейчас воюет и жив ли, мальчонка не знал. Остались они в селе с матерью и двухгодовалой сестренкой. Потом пришли фашисты. Забрали всю живность со двора, жить стало голодно. Видимо поэтому Санька, которому оказалось 9 лет, выглядел не старше первоклассника. -подумал капитан. А недавно стали появляться слухи, что наши перешли в наступление. Немцы стали совсем злые. А два дня назад, под вечер, стали всех сгонять к центру села. Тех, кто сопротивлялся, расстреливали на месте. Санькина мать уговорила сына бежать в лес, благо хата находилась на окраине села. Он плакал и умолял ее с сестренкой бежать тоже. Но мать, истощенная, с маленьким ребенком на руках, понимала, что далеко им не уйти. И поэтому пыталась спасти хотя бы одного ребенка. Повесила ему свой нательный крест.  Санька нехотя послушался и с опушки леса видел, как фашисты всех согнали в амбар и подожгли. Тогда он повернулся и побежал. Бежал бесцельно, не разбирая дороги больше суток. Чудо, что вообще прошел столько без еды и воды, да зверь лесной его не тронул.
Через два дня прошли через Санькино село. К счастью, малец спал. Ничего, кроме печных труб, не осталось. Фашисты отступали и оставляли после себя выжженную землю.

С тех пор, как Санька появился в разведроте, прошло полгода. Мальчонка оказался золотым. Был готов помочь во всем, никогда не обижался и, уж тем более, не плакал. Всех называл “дяденькой”. Так в роте появились-дяденька Володько, дяденька Погорелов и другие. Солдат это веселило и они часто подтрунивали друг над другом. Ребенок  как будто лечил израненные войной солдатские души, не позволял им забыть, что есть в мире что-то доброе и светлое, напоминал о собственных семьях и детишках.
Политрук Сурков много раз пытался отправить Саньку в тыл, но бойцы отстояли. Что ему в том тылу-разруха, голод, родных нет никого. А здесь мы его оденем, пайком поделимся, не обидим, на передовую ни ногой, пусть остается. Так и стал Санька сыном полка. А точнее, сыном разведроты капитана Мухамадиярова.
Его мальчонка полюбил больше всех, ходил как хвостик, один раз даже на совещание в штаб полка пробрался следом за капитаном. Казалось, с первой встречи в лесу у них установилась какая-то магическая связь. Санька принял капитана, как непререкаемый авторитет, образец для подражания и человека, к которому потянулась исстрадавшаяся душа маленького ребенка. И капитан, к двадцати пяти годам своим не успевший обзавестись семьей, прикипел душой к найденышу, успевшему глотнуть горя в свои годы столько, сколько иному за целую жизнь не доведется.

После успешного наступления армия, похоже, наткнулась на серьезное препятствие. Фашисты возвели эшелонированную оборону, и полк, к которому была приписана рота капитана Мухамадиярова, оказался на самом трудном участке. Чтобы разведать диспозицию фашистов, нужен был язык, да желательно званием повыше. Дело было опасное, поэтому пошли лучшие. Капитан Мухамадияров, “дяденька” Демьян-сибиряк-охотник, способный убить фашиста ударом кулака по каске, “дяденька” Мовсуд-молодой, задорный, с тонкой полоской усов, разведчик, вместо стандартного армейского ножа носивший фамильный кинжал, и “дяденька” Сергей-лучший в роте стрелок.

Наконец послышался сигнал разведчиков-возвращаются. В окоп спрыгнул Демьян.
-Серегу зацепило. Хорошо зацепило, но жить будет. Помогай, Павло.
Володько подскочил к Демьяну, помогая принимать раненого. Санька тут же подал фляжку с водой. Сергей был в сознании.
-Терпи, Серега. Сейчас медик тебя залатают.- пробасил Демьян.
-Языка то взяли?- спросил Володько.
-Ага, полковник. Его Равиль тащит. Я Серегу на себе всю обратную дорогу. Мовсуд прикрывает.
Послышался голос капитана:
-Мовсуд, давай в окоп. Фрица у меня примешь.



Немецкий снайпер, кавалер Железного креста, Гвидо фон Рёш в эту ночь сидел в засаде. В прицел своей винтовки он осматривал линию русских окопов. Временами, то здесь то там, мелькали каски и фуражки недостаточно осторожных солдат, но Гвидо терпел-вероятность попасть мала, а после выстрела придется менять позицию (закон снайпера). Нет, стрелять нужно наверняка.
Неожиданно он заметил движение. Внимательно изучив обстановку в прицел винтовки, Гвидо четко оценил ситуацию. Разведгруппа русских взяла в плен немецкого офицера. Группа уже подобралась к краю русского окопа. Теперь на решение оставались мгновения. Гвидо мысленно обругал себя, что не заметил их раньше. Конечно, заманчиво было убить кого-нибудь из русских. Но важнее не дать им получить нужные сведения. На краю окопа остались только немецкий офицер и командир разведгруппы. Гвидо прицелился в немца. В этот момент из-за туч вышла полная луна и осветила линию окопов ярким светом.
-Как в тире. -усмехнулся Гвидо и спустил курок.



Мовсуд спрыгнул на дно окопа и приготовился принимать немца. Офицер до сих пор был без сознания. Демьян не рассчитал силу удара и всю дорогу капитану пришлось тащить грузного немца на себе. На краю окопа капитан Мухамадияров подтащил фашиста к краю.
-Мовсуд, держи.
Из-за туч вышла полная луна. Капитан краем глаза уловил какой-то блеск. Опытный глаз разведчика безошибочно определил источник блика-лунный свет отразился от стекла оптического прицела. Снайпер. Времени на раздумья не было и капитан накрыл собой немца.
-Капитан!!!
-Равиль, ты как?!
Разведчики стянули в окоп капитана и немецкого офицера. Маскировочный халат капитана был мокрым от крови.
-Медика сюда. - закричал Володько.
-Не надо медика. - тихо сказал Демьян. -Всё…
-Тихо ты. -Володько кивнул на Саньку.
Все, даже раненый Сергей, глянули не мальчонку. На него было страшно и больно смотреть. Небесно-голубые глаза, полные слез и отчаяния, сверкал на маленьком чумазом лице. Санька бросился к капитану.
-Не надо, Санька…
Пускай поплачет. Он ведь все в себе…
И правда, как будто вся боль и страдания, накопившиеся в Санькиной душе и спрятанные глубоко внутри, нашли лазейку и, прорвав преграду, хлынули наружу. Боль утраты и тоска по матери и сестренке, ужасы, пережитые за сутки одиночества в лесной глуши, тяжесть потери других бойцов за полгода в разведроте -все это бурным потоком вырывалось из  мальчика. Он плакал и плач его разрывал сердца бойцам, но никто не знал, как ему помочь, тем более что и сами они потеряли друга и командира. Сквозь плачь ребенка иногда пробивались то ли слова молитвы, то ли проклятия фашистам.
На звуки собрались другие бойцы, сквозь толпу продрался политрук Сурков.
-Кого…?
Взгляд его упал на лежащего на дне окопа капитана. Снял фуражку, присел рядом с телом.
-Эх, Равиль, Равиль…
Потом заметил Сергея.
-Чего стоите, остолопы? Сейчас еще один кровью истечет. А ну, быстро! Серёгу в санчасть. Этого-глянул на немца-в штаб полка.
Несколько бойцов бросились выполнять приказ.
-Равиля утром похороним. Я буду подавать рапорт на награждение. Посмертно…
Санька, как волчонок, завыл. Сурков сочувственно посмотрел на мальчонку.
-Володько, присмотри за парнишкой. Может, все-таки, в тыл?
Тяжело вздохнув, политрук пошел в штабную землянку.

И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Раздался громоподобный звук и яркая колонна золотого света упала с ночных небес на землю, ослепив на миг всех присутствующих. А когда зрение восстановилось, бойцы увидели ровную шеренгу солдат, растянувшуюся на добрую  сотню метров вдоль линии окопа. Да каких солдат!!!
Сияя исходящим изнутри светом, в строю вперемешку стояли войны всех исторических эпох, от былинных богатырей до бойцов Красной армии. Вот казак подкручивает ус на ухмыляющемся лице, вот гренадер Петра Великого в треухе прилаживает багинет к старинному ружью, вот горец в черкеске и папахе поглаживает кинжал. А еще-лихие степные всадники в отороченных мехом шапках с луками и арканами, гусары и уланы Отечественной войны, суворовские гвардейцы, дружинники Александра Невского и Дмитрия Донского, кто-то более, кто-то менее узнаваем, но совершенно точно НАШИ. Казалось, со всех уголков огромной страны собрано это воинство.
 Мовсуд   шепотом произнес “Аллаху  Акбар!” .  Володько, покосившись на политрука, перекрестился. Хотя Суркову не было сейчас до него никакого дела. Он просто не мог вымолвить ни слова. Санька тоже перестал плакать и не отводил глаз от нежданных гостей.  От рядов золотого воинства отделилась фигура и легко спрыгнула в окоп. Открытое, доброе лицо, советская форма, плащ-палатка и фуражка со звездой.
-Дяденька капитан?!-неуверенно спросил Санька.
-Равиль?!-еще более неуверенно прошептал Мовсуд.
Но ошибиться было невозможно. Капитан Мухамадияров стоял перед ними, излучая теплый золотой свет.
-Я-улыбнулся капитан.
Потом повернулся к Саньке, посмотрел на тело, бывшее когда-то им самим.-Не плачь, Саня. Все мы умираем, рано или поздно. Иногда не важно-когда, иногда важно-как.
-А кто это, дяденька капитан? -Санька покосился на шеренгу золотых солдат.
-Герои и защитники нашей Родины всех времен.
-И вы теперь с ними?
-И я.
-А почему вы здесь? Вы же…
-Погиб. -согласился капитан.-Как и все они. Но в самый трудный для Родины час мы приходим на помощь. Тогда, когда решается судьба нашего народа. Прорвут наши войска здесь оборону фашистов-победим в войне. А нет-так еще много лет войне быть, многие погибнут, больше чем сейчас. Потому мы здесь.
-А еще-лукаво улыбнулся капитан-благодаря тебе.
-Мне? -удивился Санька.
-А так кому же? Ты просил и молился, чтобы я ожил. Вот и дали мне возможность попрощаться.
Лицо его стало серьезным и печальным.
-Прощайте, товарищи, я буду за вами присматривать. Прощай, Саня. Прощай, сынок.
Из глаз мальчонки снова полились слезы. Он кинулся к капитану, обнял его, уткнувшись лицом в живот. По лицу Володько поползла слеза, Мовсуд прикусил губу чтобы не показать чувств. Капитан потрепал мальца по голове.
-Санька, ты нас позвал, тебе и в атаку нас вести. Иди и ничего не бойся.
Мальчик метнулся к бездыханному телу капитана, вытащил из кобуры пистолет и снова попытался вылезти из окопа. Оторопь наконец отпустила политрука Суркова. Пришла пора действовать.
-Володько, помоги парнишке.-Обернулся к капитану.-Прощай, Равиль. Мы тебя не забудем.
А потом крикнул что есть мочи, чтобы всем было слышно.
-За Родину, за Отечество. В атаку!
Санька перевалился через край окопа, вскочил, сжимая тяжелый пистолет двумя ручонками и неуклюже побежал в сторону немецких позиций. По всей протяженности советских укреплений бойцы поднимались в атаку.
-Ура! -закричал Санька тоненьким голоском.
-Ура! -подхватили сотни голосов.
Володько легко догнал парнишку и теперь семенил рядом, чтобы не потерять его в пылу атаки. Политрук поравнялся с ними и на бегу крикнул бойцу.
-Пригляди за парнишкой.
-Да уж понял-пробубнил Володько. -Опять за няньку.
Сурков повел солдат вперед.

Немецкий снайпер Гвидо фон Рёш был зол на себя. Он, конечно, убил русского командира и нельзя сказать, что выстрел не удался. Но цели своей он не добился и теперь в распоряжении русских есть немецкий офицер. А тут еще и оптика винтовки вздумала хандрить. Сменив позицию после выстрела, снайпер вот уже несколько минут не мог ничего разглядеть на позициях русских. В прицел винтовки он видел только яркое золотое свечение. Гвидо еще раз протер оптику и припал к ней глазом. Непонятное свечение не исчезло. Зато стало видно русских, поднимающихся в атаку. Возглавлял это самоубийство …ребенок.
Атака русских действительно была самоубийственной. Гвидо хорошо знал, что поле перед немецкими позициями было заминировано, в ДОТах стоят пулеметы, а вдоль окопов натянута колючая проволока. Если эти варвары хотят умереть, Гвидо не может им в этом отказать. Нужно начать, пожалуй, с командира. И снайпер навел прицел на человека с нашивками политрука. Внезапно оптика опять забарахлила. Все залил золотой свет. Как будто стена света встала перед русскими, закрывая их от глаз снайпера. А потом в этом призрачном свете стали проявляться фигуры.  Солдаты. В старинной форме, с допотопным варварским оружием, на лошадях и пешими атаковали позиции гитлеровцев.
-Точно варвары. -подумал Гвидо и взял на прицел молодого война на резвой степной лошадке. С монгольскими скулами и в меховой шапке, в руках короткий лук. Пуля вошла точно в сердце молодого война. Вот только не остановила его. Тот посмотрел в сторону снайпера и Гвидо совершенно отчетливо понял, что этот излучающий золотой свет варвар видит его, несмотря на всю маскировку и скрытную позицию. Снайпер встал на одно колено, торопливо прицелился и выстрелил снова. И снова попал. И вновь без толку. Конник натянул лук и выпустил в сторону Гвидо стрелу. Снайпер удивленно посмотрел на золотое древко с оперением, наполовину торчащее из его груди. Ужас и непонимание сжали его сердце. Гвидо выронил винтовку и стал заваливаться на бок. Он услышал, как в немецких окопах выкрикивались приказы, как застрекотали пулеметы и автоматы, но он уже знал, что этого противника им не остановить. Через мгновение сердце немецкого снайпера остановилось.


Войны, источающие золотое сияние, легко опередили атакующие советские войска и первыми устремились на немецкие позиции. Они двигались легко и стремительно. Материальные и нематериальные одновременно, они прошли по минному полю,и мины взрывались, не причиняя им вреда и расчищая путь советским солдатам. При этом призрачные войны легко проходили сквозь стены и укрепления, оставляя после себя мертвых фашистов. Ни пуля, ни штык их не брали.
Конечно, Санька не поспел за этими чудо-богатырями. Они с Володько устало брели далеко позади атакующих войск. Но выкрикнутое Санькой “Ура!”  было подхвачено по всей линии фронта. Солдаты спонтанно поднимались в атаку, не желая отставать от соседних частей. В атаку шли танки, пехота, с аэродромов в небо поднимались боевые эскадрильи. Фашисты получили серьезнейший удар, который мог стать переломом в ходе всей войны.


Позже, в окопах бойцы наперебой рассказывали о маленьком мальчонке, поднявшем в атаку целую армию. А еще, совсем тихо, вполголоса, рассказывали друг другу об ангельском воинстве, сошедшем на землю, дабы помочь защитить родную землю. Кто-то говорил что это не ангелы вовсе, а духи павших войнов былых времен. Да только в обеих версиях сказывали, что на самом укрепленном участке обороны фашистов советские войска прошли больше 10 километров не встретив сопротивления и находя лишь тела умерших невесть от чего гитлеровцев. Иные верили, иные нет.
Да только один старый солдат сказал. 
-Коли силы небесные за нами, так и воевать сподручнее. А за нами они,потому как за правое дело воюем.
И с этим уж никто не спорил.