Призрачная лужайка

   Луна озарила всю лужайку. Ее свет молоком разлился на ближайшие несколько километров. Под ногами шуршала еще не окрепшая, только-только вырвавшаяся из-под земли, малахитовая травка. А с сумеречных улиц расположенных между стеблей молодых растений, потихоньку выплывали майские светлячки. И в первый раз за долгое время они горели действительно ярко, по крайней мере достаточно ярко что бы их было возможно разглядеть во тьме за сто метров.
   Всю лужайку браслетом сковывала стена хвойного леса, которая стояла на всех четырех горизонтах. Временами из самой глубины  леса, куда даже солнечные лучи продираются с опаской, можно услышать прерывающий стрекот сверчков, вой.
   Обычному человеку без серьезных проблем было бы в этом месте не по себе, а кому то по настоящему страшно Но такие попросту не знают или не помнят об этом
месте. Даже кто раньше каждый вечер бывал тут, избавившись от тех дилемм что привели их в эту обитель тишины и покоя, больше никогда не вспомнят что на свете есть такие призрачные лужайки.
   На камне который стоял на пике холма сидел черный силуэт, худощавого человека, от которого дым уходил в высокое усыпанное звездами на подобие конфетти небо. А иногда от худощавого силуэта исходил громкий хриплый кашель.
   Темная как недра Мордора, и высокая как столб который обычно ставят на масленицу тень, медленно подходила к одинокому силуэту, одинокого существа сидящего на камне и курящей из старой капитанской трубки. Наконец дойдя агатовая тень присела на камень, стоящий на острие холма, рядом с казалось бы онемевшим силуэтом от которого только что валил дым в дальнейшем развевающимися на ветру. Силуэт начал свой рассказ.
-Я люблю, когда меня кто ни будь ждет, когда кто ни будь думает обо мне. Вот сейчас например меня ждет девушка из продуктового. Я ей назначил свидание в десять. У нее рабочий день до девяти. А сейчас уже десять двадцать четыре. Двадцать четыре минуты она уже ждет. Примерно шесть часов она думает о том парне который просто подошел и за две минуты пригласил ее на свидание. Она даже не успела рассмотреть те вытесанные временем морщины на моем лице. И все эти шесть часов я тут, и мои волосы пересчитывает теплый ветер с Алтая. Мне нравится фантазировать как обо мне думают.
   Девять лет, девять лет почти каждый божий день я прихожу сюда. Я помню первый раз, как мне было стыдно и неловко но в тоже время приятно. Это был адвокат.    
Я тогда развелся с женой. Следующий раз был спустя месяц. Тогда это был участковый. Дальше через пятнадцать суток. Это был обычный бездомный, я ему пообещал еду и одежду. Те часы я не забуду никогда. Конечно я и потом пробовал так же но ни у кого из последующих так же не загоралась надежда в глазах, никто из них всего за пять секунд не полюбил меня так же как он. И черт,
как же мне было хорошо тогда.
   В этот момент из тех самых лесных глубин прогремел как гром средь ясного неба вой. И силуэт встал с камня. Его примеру последовала и тень.
   Силуэт пошел по вытоптанной дорожке. Он пошел смелым и вольным шагом. Он пошел так, будто с его плеч наконец упал на сухую землю, ржавый от старости груз.
Как же долго этот груз давил на него. Прижимал к земле и не давал свернуть. Слишком долго что бы просто вот так уйти и оставить его ржаветь дальше. Но больше он никогда не увидит этот груз. Не увидит те девять лет что он ходил сюда каждый вечер и смотрел на луну которая и сама будто пристально разглядывала его, каждую деталь, на его лице, на его теле, на его одежде, в его душе которая как вода в бочке которую везут в багажнике на проселочной дороге ведущей прямиком к этой призрачной лужайке.