789, 1 Часть

Районы Москвы.

Ночь. Ранняя весна за окном. Холодно снаружи. Прохладно внутри помещения. Хан сидит перед операционной, с глубокими порезами на тыльной стороне обеих рук. Из одежды лишь белая простыня, которая постепенно окрашивается в алый. Ни телефона. Ни денег. Ни одежды. Ничего. Только холод. И раны. Боли нет. Но не очень привычно смотреть на собственные мышцы, понимая, что мясо на полках магазинов и мясо под кожей - одно и то же мясо. Нет страха. Хотя то, что медбрат вытащил у него деньги из карманов, как он сказал, "на нужды медицины", доверия к персоналу уже не внушает. Хану удалось уговорить оставить лишь деньги на такси. По крайней мере, он надеется выйти живым, крови потерял он уже довольно много. Он не знает, сколько прошло времени. Алая кровь. Мясо. Одиночество. И мысли - только о тех, кто остался там, откуда он уехал. Наконец, за ним приходят. Операционный стол. Хирурги в масках. Ему предлагают анестезию. Он отказывается. Молодая медсестра, со словами "доктор, у нас же не пыточная!" пытается уговорить хирурга вколоть обезболивающее. Но тот, рассматривая татуировки и шрамы на теле Хана, кажется, не против шить и так. Хан предусмотрительно объяснят, что всё это резал и бил по дури, к сектам не относится, а символика тёмных культов - просто молодость и не более того. Но крестики на шеях у хирургов тонко намекают, что общение вряд ли будет дружеским. Начинают зашивать изогнутыми иглами. Хан смотрит фильм ужасов, в режиме полного присутствия, с самим собой в главной роли. Боль плавно перетекает в подобие эйфории. Шов за швом. Сначала мышцы, потом кожа. Боль превращается в нечто, переводящее сознание на иной план бытия. Он словно видит что-то над собой. Что-то очень знакомое. Родственные силы с ним, в виде знакомой ему символики. Чтобы развеять скуку, он начинает рассказывать хирургам всё, что он знал из мифологии. Хирургам всё равно. А вот Хану нужно оставаться в сознании. Хотя бы частично.  Проходит какое-то время. Ровные швы. Благодарность хирургам, которые отлично делают своё дело. Раннее утро. Путь на такси - к тем, кто ждёт его из хирургии, куда он попал по случайности. Нет, он не резал себе вены. И не участвовал в поножовщине. Просто кое-что пошло не так во время одного шоу. И раны оказались чуть глубже, чем он рассчитывал. Утро. Кофе. И дружеский стёб. Мир духов стал ближе. Гораздо ближе, чем раньше…

…Все эти воспоминания вспыхивают у Хана спустя много лет, когда он проезжает на машине, на большой скорости, мимо того дома, в котором пил кофе тогда, после хирургии. Он вспоминает шутки типа «когда раздеты до костей, мы так похожи друг на друга» - так, напевая Otto Dix, шутила одна из знакомых, которой принадлежит авторство этих шрамов. Хан задумался о том, как быстро меняется жизнь. Тогда они общались с ней чуть не каждый день, а теперь двери её дома были наглухо закрыты для него. Он вспоминает и их разговор в парке, мимо которого они проезжают сейчас. Песни про страну, которой никогда не будет. Он сидел рядом с той, из-за которой чуть не умер. И которую не мог даже обнять, хотя на тот момент его никто не тормозил – ни люди, ни какие-то принципы. Их было двое тем ранним утром, 1 января не важно какого года. Пуэр в пластиковом стакане (потому что другой посуды не было). Мороз. И ясное понимание, что тропы расходятся. Но сейчас было лето. Много лет прошло и с тех пор, как Морти раскрыла свою сущность, попутно отправив на тот свет множество общих врагов. Хасан уехал домой, на Кавказ. Про Али давно не было вестей. Ульф и Морти до сих пор были вместе, но Ульф опасался негативного влияния старой атмосферы на Морти и они перебрались в Сочи, где её накрывало уже заметно меньше, чем раньше. От Пинхеда появлялись какие-то вести, но не так часто. В Москве у Хана оставалось не так много знакомых. Собственно, с одним из них, Варгом, он и едет сейчас в машине, через районы, с которыми связано так много воспоминаний. Звонит телефон. Раздаётся голос Хантера, знакомого сталкера. Есть предложение «погонять чертей» по Китай-городу. Видимо, Хантер нашёл очередных недругов и любезно зовёт его, Хана, на разминку. Попросив Варга остановить у ближайшего метро и попрощавшись с ним, Хан едет на встречу. Уже через полчаса, встретившись у Политехнического музея с Хантером, выясняется, что черти на Китай-городе водятся особо крупных размеров и что у Хантера внезапно пропало желание связываться с ними. Хан солидарен. Но не пропадать же такому замечательному летнему вечеру, особенно когда они встретились в центре столицы. Примерно через десять минут Хан стоит за гермодверью, по щиколотку в воде, в кромешной тьме. А всё потому, что последовал за Хантером, старым любителем исследования разных интересных мест, откуда не всегда можно выбраться живым. Впрочем, у Хана есть сильные сомнения, что Хантер – человек. Это киборг, как минимум. Столько шрамов. Столько невероятных историй, из которых ему чудом удалось выбраться, сохранив жизнь. Спустя минуту, яркое закатное солнце снова освещает их лица. Хан снова уходит в воспоминания. Хантер получил своё прозвище из-за книги Дмитрия Глуховского «Метро 2033». И не зря. Тогда, несколько лет назад, они шли вместе по тёмным подземным лабиринтам, узким, будто гроб. Вот тогда он понял, кем является его товарищ. Сын подземелья, находчивый и смелый парень, который за словом в карман не лез, он знал много старых баек, песен и городских легенд, при этом обладал полезными навыками выживания и знал много полезной информации, актуальной для тех, кто хотел сохранить свою шкуру во время экстренных ситуаций. Хан зашёл тогда с ним в подземелье, находясь в глубокой депрессии. А вышел обновлённым, радуясь тому, что вообще остался жив. Сейчас же он стоит в центре города и осознаёт, как глупо чрезмерно переживать из-за чего-то земного, ведь тьма могил поглотит всех, за исключением тех, кто сумеет Сиять даже во мраке посмертия. Желая обдумать пару важных мыслей, он решает пройтись по городу в одиночестве, чтобы лучше услышать как город, так и себя самого. Попрощавшись с Хантером, Хан идёт по Ходынскому полю. Поздний вечер. Что-то заставляет его поднять взгляд. Белая сова летит над полем. В тот же миг перед его глазами – слова Морти, которая рассказывала ему о том, что видела тогда на кладбище именно белую сову, а также то, что именно по этому же образу к ней пришёл Ульф. Значит ли это, что начинается новый цикл? Хан не хочет думать об этом. Он зажигает благовония. Сандаловые палочки наполняют его разум приятными воспоминаниями. Прохлада летней ночи. Покой. И никакого желания заглядывать в ближайшее будушее…