Кейр. Глава 2

                1.

     В ночь после бала Кейр тоже не спал. Там, внутри холодного, помпезного здания, он был в двух шагах от незнакомки, что так отчаянно искала его – за одной из дверей, которую он молниеносно запер за собой. Его хитрость удалась – девушка сочла, что в комнате никого нет, раз дверь заперта и за дверью тихо.
     Он сразу заметил эту девушку, как только она вошла в зал. Она была  похожа на ту, о какой он мечтал. Девушка привлекательна тогда, когда у неё красивые ноги. Ноги у неё красивы тогда, когда обаятельна улыбка. Улыбка хороша тогда, когда красивы глаза. А глаза красивы тогда, когда взгляд открытый и искренний. У этой девушки он был именно такой.
     Она когда-то снилась ему, не совсем такая, как он увидел вчера, не коротко стриженная, а с косой, уложенной в корону, в длинном платье, а не в брюках, на ступенях высокого здания, похожего на дворец. Возможно, он знал её – в том прошлом, которого не помнил. Она появилась слишком поздно, когда для него уже всё кончено, и изменить ничего нельзя.
     Он поплатился за свою беспечность, недооценив чудовище в юбке. Теперь он один и обложен со всех сторон. Могло ли быть иначе, если бы он был осторожней и не запрыгнул в одну конкретную постель? Вряд ли. Могло ли быть иначе, если бы он стремился заводить больше друзей, чем подруг?
     Его родители жили уединённо, друзей у них было немного, родственников к себе не приглашали. Они считали, что им достаточно узкого круга самых близких людей. Он поступал так же, и, возможно, это было ошибкой.
     Но теперь – что есть, то есть. Надо думать и действовать, исходя из того, что есть. Сделать главное – спасти родителей. А потом отомстить…
     «Каждая, кто успешно положит на тебя глаз – умрёт. Медленно и страшно. Я умею так делать, ты знаешь это. Так что имей в виду. Ты слишком хорош, чтобы отдать тебя другой женщине».
     Мать предупреждала его, чтобы он аккуратнее реализовывал свой темперамент. Но он спешил жить, поскольку недавно чуть не погиб.
     Скорей всего, произошло бы то же самое – Принцесса решила завладеть им ещё до того, как попробовала в постели.
     Что такое судьба? Могло ли вообще хоть чуть-чуть быть иначе?
     Слёзы текли по его лицу, и он не устыдился бы, даже если бы его в этот момент увидели. Теперь ему всё равно, что о нём думают, всё равно, если будут смеяться, всё равно, если окончательно отвернутся. Мечта, которая осуществилась слишком поздно, близкая и реальная, но недостижимая – самое страшное, что только может быть.
     Он услышал шуршание простыней в соседней комнате и поспешно вытер лицо. Мама Мия проснулась и может подойти посмотреть, что с ним, почему он не спит. Он убедился, что нужен ей при любых обстоятельствах, но не стоит добавлять к той ноше, что лежит у неё на плечах, даже каплю.

                2.

     Мия Култадж не спала давно. И знала, что не спит Кейр, это было понятно по его дыханию. Но не подозревала, что он плачет; он сумел это скрыть. Если бы догадалась, то тут же подбежала бы, чтобы обнять и прижать к себе,  баюкая, как маленького. Она знала, что он любит эти проявления нежности, они утешают его в любых ситуациях, хотя бы ненадолго. Или он делает вид, что  объятия матери его утешают – ради неё.
     Он скрывает что-то, её несравненный мальчик. Он сильно изменился после недавней командировки, побледнел, похудел, посуровел.
     Вначале она осторожно пыталась расспросить, но потерпела неудачу.
     Тогда она постаралась разузнать на стороне.
     Влюблённым сын не выглядел, постоянно ни с какой девушкой не встречался.
     Алкоголь и наркотики не употреблял.
     Серьёзно заболел? Но к врачам он не обращался.
     Какая-то опасность явилась из прошлого?
     Мия наняла детектива, но наблюдение не принесло никаких результатов. Работа, дом, подготовка к учёбе в вузе. Встречи с немногими друзьями исключительно в публичных местах. Редкие светские вечеринки, которые ныне пафосно именовались балами и после которых он ни с кем уже не стремился пойти на свидание.
     Он очень сильно изменился, у неё даже создалось чёткое ощущение, что теперь её бесценный, прекрасный мальчик живёт по инерции.
     Ради своего ребёнка она готова была убивать, но не знала, кого и за что…
     А теперь сын предложил ей с мужем уехать из столицы подальше на неопределённое время. Но она никуда не поедет, пока не выяснит, что происходит.
     В последние пять лет она чувствовала себя невероятно счастливой и благодарила за это все высшие силы. Но постоянно опасалась, сама не зная, чего именно.
     Действительность превзошла все опасения. И женщина, которая всегда знала, чего хочет и как нужно действовать,  впервые в жизни не имела ни малейшего представления о том, что ей делать...
     Мия лежала рядом с неуверенно похрапывающим мужем и вспоминала то, что случилось пять лет назад.

                3.

     Отпуск Култаджи любили проводить на юге. Точнее, это был отпуск Кирика, поскольку Мия не работала. Они никогда не посещали два раза одно и то же место и потому за пятнадцать лет своего супружества объездили множество курортных городов, городков и посёлков. Все свои деньги они тратили на себя, потому что детей у них не было, и Мия уже не надеялась когда-нибудь родить ребёнка.
     В тот год они отправились отдыхать далеко не в разгар сезона. Погода на южном побережье была отвратительной, и у них оказалась редкая возможность относительно недорого снять любое помещение. Они сняли комнату в уединённом коттедже у самого пляжа и находились в доме одни, остальные комнаты пустовали.
     Прибыли они вечером и, наспех устроившись и перекусив, уже в темноте отправились гулять вдоль пляжа.
     Холодный ветер гнал по небу рваные тучи, гнул деревья возле коттеджа, трепал корявый кустарник на взгорках, обрушивал на песок и гальку валы мутной воды.
     Мия с удовольствием вдыхала воздух, пахнущий солью, и оглядывалась по сторонам. Кирик сосредоточенно шагал за ней следом. В одной руке у него был фонарик, в другой – железный ломик, так, на всякий случай. Ему очень хотелось спать, но он об этом молчал.
     Вокруг не было ничего примечательного, даже характерных для юга растений. Но Мия всё равно любовалась пейзажем, хоть и не могла разглядеть подробности в неверном свете луны, которая иногда выныривала из облаков на короткое время.
     Среди приземистых кустов на взгорке что-то белело. Мия приостановилась, всмотрелась, потом ускорила шаг, подходя всё ближе к непонятному предмету.
     Судя по размеру и смутным очертаниям, она уже догадывалась, что это такое.
     - Кирик! Дай фонарик!
     Это было всё, что она сказала. Не закричала, не заплакала, не побежала в страхе, но с хладнокровием и осторожностью приблизилась и осветила странный предмет, который, как она и думала, оказался обнажённым телом потерявшего сознание человека.
     Кирик молча держался рядом с ней.
     - Он жив, дышит, - проговорила Мия.
     Человек лежал навзничь, это был мужчина, молодой, лет двадцати пяти, не больше.
     - Боже мой! – вырвалось у Мии, когда она рассмотрела его лицо. Оно поразило её своей красотой, удлинённое, с высокими скулами и лбом, с чертами тонкого и чёткого рисунка. Видимых повреждений и ран на теле незнакомца не было.
     Мия погасила фонарик, сунула его в карман плаща и скомандовала:
     - Кирик, бери его за плечи. Отнесём в коттедж, а там посмотрим, что дальше делать.
     Сама она попыталась приподнять парня за ноги, но не тут-то было. Кирик и Мия были примерно одного роста, не слишком высокого, и им оказалось не под силу снести неожиданно тяжёлое, хоть и стройное тело жертвы то ли катастрофы на море, то ли преступления на суше.
    - Надо кого-нибудь позвать, - неохотно посоветовал Кирик. Ему не нравилось то, что жена вздумала спасать этого парня, он считал, что следует просто вызвать медицинскую помощь и больше не вмешиваться. Но ничего подобного он не сказал.
     - Никого звать не будем, сами справимся, - решительно возразила Мия. – Сейчас я принесу брезент, и на нём мы оттащим этого человека под крышу, в тепло.
     Она бегом бросилась к коттеджу, нащупывая в кармане ключи, и вскоре вернулась с большим рулоном в охапке.
     Кроме куска брезентового самолётного чехла, принесённого Кириком с работы и превращённого ею в пляжный коврик, она принесла и матрас с кровати. Матрас был нужен, чтобы тот, кого они будут перетаскивать, не пострадал бы от этого ещё больше.
     Мия расстелила брезент, а поверх него – матрас, и они вдвоём с мужем с трудом перекатили тяжёлое бесчувственное тело на эту импровизированную волокушу. Она оказалась короткой, и Кирик с усилием согнул ноги парня, кое-как уместив их на полотнище.
     Они взялись за края изголовья, приподняв его, чтобы голова лежащего не ударялась о землю, и по команде Мии потащили. Несколько раз пришлось останавливаться и поправлять безвольное тело, поскольку то рука, то нога сползала с брезента и могла пораниться о камни и сучья.
     Затащив в свою комнату, они и не пытались взгромоздить парня на кровать, оставили на полу, на матрасе с брезентом. Мия укрыла спасённого одеялом и принялась греть на плите сладкий чай, отправив тем временем Кирика осмотреть окрестности в поисках возможных следов, которые могли бы прояснить обстоятельства происшествия.
     Кирик поспешно вышел из коттеджа. Он не знал, что задумала его дорогая «половина», но ему это заранее не нравилось.

                4.

     Энергичное шлёпанье по щекам и запах резкого «тропического» одеколона Кирика вместо нашатырного спирта, к счастью, возымели нужный эффект. Мужчина открыл глаза, и взгляд был осмысленным.
   - Кто ты? Как тебя зовут? Откуда ты? – незаметно для себя Мия требовательно повысила голос, напряжённо ожидая ответа, хотя старалась говорить мягко.
     Красивые, чётко очерченные губы шевельнулись, с трудом разлепились.
     - Кейр, - прошептал он. – Меня зовут Кейр.
     Он говорил по-таджиански чисто, без акцента, но имя было экзотическим. Впрочем, инопланетные имена давно уже не выходили из моды.
     - А дальше? Фамилия? Имя рода? Имена родителей?
     - Не помню.
     - Как ты сюда попал? Что с тобой произошло? Откуда ты приехал?
     - Не помню… Ничего не помню.
     - Совсем ничего не помнишь?
     - Совсем.
     Он поморщился и прикрыл глаза.
     - Болит что-нибудь? – сейчас же спросила Мия.
     - Голова.
     Она немедленно приподняла ему голову и осторожно ощупала, но ни раны, ни шишки не обнаружила.
     Закончив осмотр, она напоила его чаем, а когда он заснул, уселась рядом и смотрела на него, легонько поглаживая по волосам. Волосы были тёмные, очень густые и длинные, ниже плеч, прекрасные. Он слабо улыбался, не просыпаясь, должно быть, этот лёгкий массаж облегчал головную боль.
     Услышал Бог мои молитвы, внезапно подумала Мия. Если этот парень ничего не вспомнит, она оставит его себе, как сына. И пусть его будут искать хоть все мафии и разведки Таджи и Вселенной, вместе взятые, она его не отдаст.
     Вернулся Кирик и поманил её в прихожую. Они заговорили шёпотом.
     - Что в округе?
     - Следы шин. Обычные, не от форсированной езды. Людей нет, машин нет, небо пусто, вертолётов и самолётов тоже нет, нигде никого и ничего. А что с этим? Он пришёл в себя?
     - Да. И вроде совершенно цел, но ничего не помнит.
     - Что ты собираешься делать?
     - Оставлю его себе, как сына.
     - А если это опасно? Откуда он взялся и что с ним, по-твоему, произошло? Кто будет его искать?
     - Видимо, никто, иначе уже искали бы. Возможно, его ограбили, привезли на машине и бросили, или он спасся после крушения на море, выплыл.
     Она высказала мужу далеко не все свои версии, только самые безобидные.
     - Тебе не кажется, что он не выплыл, а выпал? Он слишком красив для таджианина! А «тарелки» - это уже опасно!
     - Меня тоже периодически сравнивают с инопланетянкой. Тем не менее, я таджианка! – огрызнулась Мия.
     Кирик понял, что она не отступится, и спорить перестал. А она и без его слов знала, что происходящее очень опасно, но все-таки шанс сделать по-своему у неё есть, и она его не упустит.
     Она вернулась в комнату и присела возле Кейра, у которого их поведение вызвало подозрения. Его глаза впились в её лицо, широко раскрытые, тёмные, тревожные. И проницательные.
     Мия вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Если он проницателен, то должен почувствовать, что она не желает ему зла.
     И он действительно это почувствовал, тревога ушла из его глаз…

                5.

     Кое-как приодев, они отвезли его в поликлинику на своей машине, записав на приём, как Кейра Култаджа. Рентген не выявил никаких внутренних повреждений, и все трое через час вернулись в коттедж, а затем в ту же ночь уехали обратно в столицу. Мия объяснила это тем, что надо обустроить внезапно обретённого сына, но Кирик понял, что они убегают от возможных преследователей, которые могут искать Кейра с неизвестными целями.
     Однако никто его не искал, по крайней мере, об этом ничего не было известно.
     Поскольку он утратил из памяти всё, кроме имени и разговорной речи, его пришлось заново учить бытовым и житейским навыкам. Мия делала это с удовольствием, восхищаясь скоростью, с которой он восстанавливал необходимые знания, и  разносторонней одарённостью. Этот процесс явился для неё воспитанием ребёнка, только сильно ускоренным. Она велела Кейру называть её мамой. Он действительно чувствовал, что она любит его и заботится о нём, как мать.
     Она сказала ему, что её подруга намекнула в письме на рискованную ситуацию, в которую попала вместе с мужем, и сообщила, что отправила к ним сына на некоторое время, от греха подальше. Мия с Кириком ни разу не видели мальчика, поскольку Мия рассталась с подругой ещё до замужества той, но должно быть, это он и есть, поскольку они нашли его возле своего дома.
     Теперь он будет их приёмным сыном, потому что его родители погибли, и ему не следует ни расспрашивать, ни рассказывать об этом. Поскольку ситуация опасная, то даже лучше для него, что он ничего не помнит.
     Оформить все нужные документы в обход закона стоило почти всех сбережений Мии, а оставшихся денег едва хватило, чтобы прилично одеть Кейра. К счастью, молодому человеку не требуется столько одежды, сколько девушке. Кирик устроил его к себе на работу в аэропорт.
     Аэропорт был специальным, зарплата – неплохой и регулярной, так что Кейр содержал себя сам. Жизнь налаживалась. Вот только настроение Кейра тревожило Мию. Побывав на волосок от смерти, он стал буйным жизнелюбом, начал стремиться брать от жизни всё, что только можно. К спиртному, наркотикам и азартным играм не пристрастился, а вот женщинами увлекался безо всякой меры.
     Мия волновалась. Парень, конечно, в подоле не принесёт, но моральную травму может получить так же, как и женщина. Ещё вероятнее травма физическая, всё зависит от того, кто именно окажется соперником. Могут также взять в оборот, загнать в угол и шантажировать, опасных ситуаций существует великое множество.
     Волнение оставалось безосновательным – до той единственной, внезапной, злосчастной командировки…
     Мия уловила момент, когда сын всё-таки уснул, ближе к утру, сама же не спала до самого рассвета.