Последнее поколение

     Такое непривычное ощущение – сидеть перед черным выключенным экраном, да? Даже жуткая неловкость есть в этом ритуале. А пальцы, будто отрезанный хвост ящерицы, все еще непрерывно бьются в конвульсиях по привычке.
Такое навязчивое желание ГОВОРИТЬ, ГОВОРИТЬ, СМОТРЕТЬ,  СЛУШАТЬ – поглощать в себя ****-байты информации в секунду. Нужно все время быть в ленте, в тренде, в онлайне. Документировать собственную жизнь, и впитывать в расширяющиеся зрачки чужую.   
     Мы поколение китчевого сознания, как сказал бы Сиоран. Мы поколение без памяти, говорю я. Мы мыслим цитатами, рекламными слоганами, бытовыми диалогами, пересыпанными словами учтивости и нарочитости – но ни единой СОБСТВЕННОЙ мысли. Мы чувствуем боль и удовлетворение главных героев мурашками на собственной шкуре – тысячи осколков чужих жизней собраны в нас воедино – но не единого СОБСТВЕННОГО чувства.
     Человеческий, слишком человеческий стал наш мир, и от этого он погибает. Хайдеггер задал вектор – мы обратились к человеку, но что мы увидели в этих глазах, кроме отражения светодиодов рекламных билбордов? Неужто среди них искать «просвета» в этой мутной СЛЕПОТЕ человеческих душ, в этой бессмысленности и абсурдности их жизней, заранее запрограммированных на game over? Но каждый живет так, будто впереди еще впрок уготована не одна сотня левелов…
     Я стояла на опустевшей улице, и чувствовала, как ПУСТОТА ночной улицы, ушедших в тень домов, и людей ушедших в дом – вся переливается в меня. Как коротки эти часы от последнего до первого трамвая, когда город немного стихает в своем стрекотании, тиканье, стуке, звоне, гавканье… Сон поглощает всех, и тебя, мой друг, которого я больше не узнаю в зеркалах. 
     От непривычки эта полночная тишина бьет в виски, но темнота, и лишь вдалеке огни, все же дают облегчение больше чем морфий. В голове все еще отдавался далекий стук дребезжащих колес вагона, и ЕГО голос, в попытках со мной заговорить – все сливалось в одно. Казалось бы, ночью люди становятся ближе… Но никогда, никогда я не чувствовала себя такой одинокой, как наедине с ДРУГИМ человеком.
     Я хочу перестать быть ЧЕЛОВЕКОМ. Я не хочу больше курса валют и прогноза погоды на завтрак, сводок числа убитых на обед и ситкомов на ужин. Не хочу быть именем в чужой памяти или лицом на случайном фото. Я хочу научиться мимикрировать, дабы стать сутью стен, слиться с окружающим миром, дабы наконец скрыть свою, не имеющую для мира значения, сущность. Быть никем. Мы должны стать последним поколением –  миллениалов, променявших «Young» на инфантилизм, «Liberty» на Всемирную паутину, а «Love» – на СПИД. Выдыхать до предела свой последний вдох, пока атомы наших тел полностью не растворятся в атмосфере.