Серия Женские судьбы. Клавдия часть 1

 Серия  Женские  судьбы.
   Данная повесть является художественным произведением,а не документальным. Совпадения имён и места действия никак не являются указанием на конкретные действующие лица,как и фотографии, приложенные к повести, не будут являться указанием на конкретных людей, а все вместе взяты чисто, как иллюстрация времени действия


                Клавдия часть 1 Происхождение и семья.
               
Родоначальником семьи Клавдии был отец её, Маркел Евграфович. Более ранних родственников, деда бабки и прочих предков она не знала, так как отец говорил только, что он потомственный казак с Дона, а родни оттуда никогда к ним не приезжало и были они живы, нет ли Клавдия, как и братья её не знала.
Отец её ещё до начала гражданской войны женился на матери. К какому роду принадлежала мать, о том не сообщал никто. Ибо была Клавдия, так  мать звали, станичной сиротой. Откуда появилась она в станице, кто был её родителем, про то ни она ни отец не ведали.
Но сколько помнила себя старшая Клавдия, воспитывалась она поочерёдно, то в одной, то в другой семье, находясь там на правах приживалки и работницы. В то время сирот не сдавали ни в какой приют, а отдавали на поднятие и воспитание станичникам. Так и росли подобные ей дети,воспитываемые общиной.
Отец же принадлежал к семье станичной бедноты, так что, когда революция случилась, а потом и гражданская война, оказался он в рядах Красной Армии. Так судьба словно сама распорядилась, зажиточные стали на сторону белых, беднота на сторону красных.
А после, когда поулеглось всё, испугался он за свою жизнь да за жизнь своей молодой жены, на которой женился, аккурат перед гражданской, да и решил подаваться из родных краёв куда подальше. Видно много покуролесил, да памяти нехорошей по себе оставил в станице. Молчал он о том.
Клавдию замуж за него отдали, как отдают кобылу новому хозяину. Последняя семья, где она жила, на просьбу Маркелова отца ответила согласием, заплатил он им два мешка зерна, да три рубля денег, по тем временам деньги немалые, вот и обвенчали их тихо в церкви.
И сопротивляться не будешь, сирота, она как вещь. Ни тебе паспорта, ни документа какого. Есть душа, нет её, никому дела нет. Так вот и стала Клавдия Семёновна женой Маркела Евграфовича, и надлежало ей следовать за ним, как нитка, за иголкой. И последовала.
 Долго добирались они до Подмосковья, хотя  хотел-то ехать Маркел в Москву. Всё мечтал, что ему, как участнику гражданской выделят место в столице, да просчитался. Не до участников было,все тогда с мест стронулись, все участвовали, все в общем котле перемешались. Нужно было жизнь страны обустраивать, а в Москву народу столько понаехало, что и приткнуться негде. Оно ж и тогда всё казалось, к столицам ближе, жизнь глаже.
Вот отираясь на вокзале, полуголодный, неприкаянный ,имея на руках жену на сносях, Маркел и познакомился с мужиком, тоже прошедшим гражданскую. Он и присоветовал в Подмосковье подаваться, там мол сёл много пустует, земли свободной хватает, потому, как многие мужики головы на войне, кто на мировой, кто на гражданской сложили.
 А у земли-то жить и сыт будешь и у дел. А Маркел-то, хоть из бедноты, но грамотный был. Рассчитал, что грамотному ему легче будет в деревне дело непыльное найти. Мужичок-то и присоветовал Можайский район и адресок дал, к кому обратиться.
 И правда прибыли в Судаково, деревенька немалая, но полузаброшенная, много хозяйств пустующих. Сразу подались в сельсовет. Они только недавно образовались. Тут председатель бумаги его посмотрел, сказал очень нужны люди такие и показал, какой дом он занимать может.
Дом это конечно громко сказано, землянка скорее, пол земляной, окна, чуть не в землю вросшие, участок большой, но бурьяном заросший. Входная дверь и окна досками забиты крест-на-крест. Расколотили, внутрь зашли, а ничего, жить можно.
Печь большущая посреди избы, перегородка на две части её делит, пылищи кругом, да паутины полно, но мебель есть, скарб хозяйственный кастрюли там, сковороды, чугунки, кочерга ухваты, всё на месте.
 Даже рукомойник в углу к стене прибит. В сундуки заглянули, а там рухлядь, какая- никакая есть. То есть и одеяла и ткань чтобы постель застелить имеются. Нормально, чего ещё надо. Расчехлились, стали порядок наводить, дом обживать.
Оно конечно поздновато приехали, посадки все давно прошли, так что без огорода этот год жить, но как- нибудь, что-ничто, а придумается, образуется. На следующий день опять в сельсовет пошёл, ну его на работу взяли секретарём, так как грамотный.
Выделили мешок муки, да полмешка крупы, подъемные, на первое время, а там заработаешь. Стал Маркел по делам председателя сельсовета ездить, по селу ходить, персоной важной себя числить, ведь бумажку какую написать или разрешение на лес либо ещё что получить, всё к нему, от председателя идут оформлять, а ему, то молочка крынку принесут, то яичек, хлеба-то Клавка из муки сама напечёт.
 Жить стало легче, веселее. Позже, когда продразвёрстка начнётся, он в комиссию войдёт, комбеда, будет по сёлам ездить, а помимо сбора продуктов для Можайска, по продразвёрстке и себя они не забудут. Клавдия к середине осени разрешится от бремени, мальчиком. Первенца Василием назовут. Это уже 22-ой на дворе стоит.
В 24-ом родится дочка Клавдия, а в 27-ом последний сын Николай. Этими последними родами Клавдия  Семёновна чуть концы не отдаст, воспаление какое-то случится, больше детей она иметь не сможет. Да и ладно, трое мол есть, уже хорошо.
Маркел всё больше будет в разъездах, да делах сельских, до дома и семьи руки не доходят, а Клавдия Семёновна, с детства приученная к нелёгкому труду будет и детей поднимать, и домом управлять и огород обрабатывать. Правда вспахать огород, ей всегда вспашут, Маркела побаивались и отказу помочь со вспашкой от тех, у кого лошадь была, они не знали. Лучше уж прийти и вспахать пару раз в году, чем на заметку к Маркелу попасть. Какой-никакой, а начальник, потом у него бумагу не допросишься.
Потом, когда колхоз образуется, Маркел в него работать переходить не станет, так и останется при сельсовете, а что плохо ли, всё одно и колхоз сельсовету подчиняется, а он при тёплой должности.
 В колхоз автолавка начнёт ездить, продукты привозить. Отпадёт надобность в соседнее село в магазин гонять, а то и в Можайск. Дети учиться в соседнее село, за десять километров, через лес будут бегом бегать. С раннего утра по темноте из дому выходить, чтобы до школы добраться. Но места у них глухие.
В лесах и медведи и волки и лисы водятся, так что потом телегу выделят, чтобы значит ребятню в школу везти, либо сани. Транспорт-то ещё никакой не ходил. Появились у колхоза два трактора, да и всё. Это позже МТС образуется одна, на несколько колхозов. А Клавдия Семёновна и в колхозе на полях, помимо дома и огорода трудодни отрабатывала, так уж положено было. Не забалуешь.
А потом и дети, подрастая станут матери и в поле и дома в огороде помогать. А как же. Правда Николай не любитель этих работ, весь в отца пошёл, ему бы отлынить от труда. Зато Василий с Клавой трудятся наравне с матерью и никто их не заставляет, сами такие растут, помощники матери.
В такой вот обстановке и прошло Клавдино детство. Многому она у матери научилась. И за скотиной домашней ходить, правда были у них только куры и овцы, на корову денег не хватало, но и эти внимания много требовали, и по дому с печью с готовкой справляться, и вязать крючком.
Уж сколько прекрасных скатертей, покрывал, салфеток, и прочего навяжет она за свою жизнь. Это отдыхом для неё было и отрадой. Она всеми своими изделиями дом, как могла украшала и преображала. А ещё дорожки ткать научилась. Пол-то земляной, холодно по нему ходить зимой, а дорожки льняные тканые настелешь и светло и тепло и запах особый летний стоит.
Куры и овцы у них не в избе, а в сенях содержались, туда печка вторая одним своим боком выходила и тепло давала. Так что в избе духа тяжёлого не было. А в Красном углу всегда образа висели и лампадка перед ними горела. Были они расшитыми рушниками изукрашены. Красиво, уютно, дети с матерью вместе молились, на душе теплело.Правда Николай и тут отлынивал.
Учились они исправно, в пионерах состояли. Правда тут пришлось немного скрываться. Очень уж против бога в пионерах выступали. Ну дети и молчали, о том, что сами молятся, уходили от таких разговоров. А Николай ничего, не выдавал их, в этом он вреда никому не чинил.
Маркел вот только, от сытой да ленивой жизни, а также от подношений раздобрел, попивать начал, а где попивать, там порой и жену поколачивать. Но недолго он руки распускал, не гляди, что дети не велики, дружные они, все вместе за мать горой встали, да отцу пригрозили, что в милицию заявление на него напишут. Он и струхнул, а что с них станется.
 Пыл-то свой поумерил, ворчать ворчит, а кулаки больше не чешет и то хорошо. А там и выросли почти, один за одним. Василий семилетку закончил, уехал в железнодорожное училище в Можайск поступать, следом Клавдина очередь пришла свой путь выбирать. Ну она и выбрала, пошла в МТС на трактор учиться. Они с подружками по комсомольскому призыву на эту работу наладились. Оставался один  Николай учащимся, скоро и ему приспеет время путь свой выбирать.