2017 г. Записи 186 Театр и неожиданности

2017 г. Записи 186 Театр и неожиданности

продолжение

17 мая 2017 г. Более подробно о событии, связанном с посещением театра. Знакомая звонит и просит меня узнать, где будет мой старый друг N. Звоню его детям, один ребёнок отсылает к другому, другой не берёт трубку, видимо, он на занятиях. Наконец, дозваниваюсь N. «Ты пойдёшь со мной в театр?», - задаёт он вопрос. Я очень давно его не видела. Почему бы и не пойти. Даю согласие. «Без 15 минут шесть, театр Ермоловой». Я несусь к метро, звоню N. по дороге к метро: «Жди меня. Я опаздываю».

Бегу по лестнице из метро, бегу в театр, так как опаздываю. Примчалась без 10 минут шесть. N. на месте нет, жду. Волнуюсь, звоню ему, но он не берёт трубку. Начинается длительное ожидание и перезванивания по телефону.

Идёт мелкий дождь, поливают дорогу около театра непосредственно, дождя им мало, надо ещё полить, дует сильный ветер, я мёрзну, хожу туда-сюда в неком подобии укрытия. N., которому я с трудом дозвонилась, говорит, что я должна искать служебный вход.

«Где ты?», - спрашиваю я N. по телефону после долгого ожидания, слышу его голос: «Подъезжаю». Подъезжание длится бесконечно долго. N. звонит и говорит, что он попал в пробку.

За это время я несколько раз обегала дом с театром, узнала, где служебный вход, поговорила там с ребятами, они сказали, что Галину Дубовскую надо искать на «Новой сцене». С трудом нахожу новую сцену, разговариваю с контролёром, мимо идёт женщина, прислушивается к нам, я в который раз звоню при этом N., женщина оказывается Г. Дубовской, она режиссёр, преподаватель Гитиса. Она говорит контролёру, чтобы меня пропустили.

Зал небольшой, расположенный полукругом, бьёт в глаза лампочка, низко висящая над сценой, мешающая видеть то, что происходит. На сцене двое актёров. Это уже приближение финала спектакля, они горячо разговаривают, один берёт топор, замахиваясь на другого. В чём суть пьесы, понять трудно, так как я пришла к концу. Мне скучно, ничего не понимая, сижу и вижу, как в противоположном конце зала появляется N. и садится на стул.

Аплодисменты, зажигается общий свет, дарятся цветы, появляется режиссёр Г. Дубовская, её восторженно поздравляют. Я даже не знаю названия пьесы. Я смело иду к N. Я ни в чём его не упрекаю. Услышав, наконец, «прости», я беру его руку и начинаю рассматривать его линии на ладони. N. говорит о гадании, я отвечаю, что это не гадание, а знание. Но у меня знаний в этой области мало. N. в депрессии, говорит, что Бог его оставил, что внутри у него черно, что он не хочет жить. «Ты не оставляешь Его», - повторяю я слова его сына. «Я всё время молюсь», - говорит N.

«Давай помолимся», - говорю я и начинаю своими словами молиться Богу о N., прошу для него гармонии, благодати. Тут нас прерывают и просят уйти из зала.

Мы спускаемся вниз, где будет празднование юбилея Г. Дубовской. Она переоделась, похорошела, принимает поздравления и многочисленные слова любви.

Первым её поздравляет Олег Меньшиков, он в причудливом кардигане. «Я люблю тебя», - говорит Олег. Кто-то говорит Г. Дубовской: «Вы для меня сплошной праздник».

Выступает её бывший муж (90-е годы) философ Виктор Аксютич, выступает его дочь Варвара. Она до этого подходила к N., сказала, что давно его не видела. Очень приятная женщина.

Люди вокруг нас пьют из бокалов напитки, потом что-то едят. Мы сидим за круглым столом, в середине стола стопочка салфеток и сверху лежит одна клубничина. Я говорю N., что голодна: «Я пережила стресс, появился голод». «Я ничего не буду добывать. Нам принесут», - говорит он. Я реагирую: «Ничего нам не принесут. Уже сорок минут прошло, ничего не принесли». Никто ничего не приносит. Здесь самообслуживание».

Спустя долгое время я отправляюсь на разведку, спрашиваю у одной милой женщины, как здесь надо себя вести. Можно взять порцию овощного шашлыка. Театр оплачивает банкет. Я беру две последние порции и несу N. «Мне ничего не надо», - слышу я его слова. Я съедаю свою порцию овощей, хлеба нет. Они похожи на соте, это овощи, приготовленные на гриле.

Затем я узнаю, где добыть напиток. Его уже нет, мне в красивый бокал наливают бутылированую воду из ёмкости в 5 литров. Я несу её N. и опять раздаётся: «Мне ничего не надо». Полчаса назад N. говорил, что он не прочь что-нибудь выпить. Мне тоже не надо. Оставляю ему принесённое и после капустника собираюсь идти домой. Он на прощание молча целует мне руку, протянутую для пожатия, предварительно долго на неё посмотрев.

Он был в эту странную встречу неприветлив, колюч, сух, противоречив. Он сидел ко мне левым профилем, он очень красив. Я рассказала ему, что когда мы вместе у него встречали Новый год, а я была больна простудой, то он одним своим присутствием исцелял меня, я не кашляла в течении многих часов.

Подошёл незнакомый человек, поздоровался с N., пожал ему руку, поблагодарил за выступление в Сахаровском центре вчера. Лицо N. тотчас преобразилось, стало красивым, посветлело.

Весь вечер меня не покидало чувство жалости к N.

мой рисунок.


Рецензии