Ночка

У нас в школе-интернате в разное время складывались «семейные» пары. Я взял в кавычки слово «семейные», поскольку, конечно же, семейными де-юре они не были, да и де-факто держались скрытно, хотя всё все знали, как педагоги, так и учащиеся. Педагоги этому явлению не противодействовали, поскольку оно им не мешало работать, пары держались скромно, да и понимали они, что ничего с этим сделать нельзя.
В классе, который старше нас был лет на пять, образовалась такая «семейная» пара: Олег и Ирина. Классическая ситуация любви абсолютно разных подростков. Олег – троечник, разгильдяй, но высок, крепок телом, красив лицом, кудряв. Ирина – отличница, шла на золотую медаль, активистка, председатель комсомольской организации школы. Последний учебный год для неё начался в состоянии зримой беременности. Стало ясно, что школу она закончить не сможет. В январе появился ребёнок. Олег ушёл из школы после девятого класса и уже работал. Он принял Ирину, они поженились, но скоро он начал пить, с работы выгнали. Ирина с ребёнком ушла, а идти ей некуда, потому что родители отказались от неё из-за её поступка. Ютилась, где придётся, перебиваясь разными заработками. Как позже сложилась жизнь её, не знаю, придумывать не хочу, да и не за чем.
А в те годы, когда мы были старшеклассниками, существовало три прочных «семейных» пары.
Мой одноклассник Сергей дружил с Анной, учившейся на класс младше. Анна очень красивая девочка и лицом и телом. Черноволосая, смуглая, с большими выразительными карими глазами, слегка полноватенькая и крепкая – она слыла мечтой любого старшеклассника. Большинство парней за ней пытались ухаживать. Она и гуляла со многими из них, но принадлежала Сергею и все это знали и чувствовали. Сергей тоже ни с кем не конфликтовал из-за Анны, спокойно смотрел на её очередного кавалера, потому что точно знал, что Анна его. Как уж они оба это знали, о том история умалчивает. Сразу после школы они создали семью, родился у них сын. И жить бы им счастливо и долго, сейчас бы, возможно, бабушкой и дедушкой стали, но Анна (не в укор ей будет сказано) не могла довольствоваться лишь любовью мужа. Погибла в автомобиле вместе со своим любовником. Оба задохнулись выхлопными газами. Машина стояла в гараже, им стало холодно, завели двигатель, открыли створку ворот, но этого оказалось не достаточно. Сынишке тогда было всего годика три. Так и воспитывал его Сергей один.
Мою одноклассницу Наташу – симпатичную девочку, отличницу, активистку – крепко любил Андрей из класса на год нас старше. Нежно они друг к другу относились, правда, иногда ругались тихонько, как настоящие муж и жена. Тихонько ругались, но в интернате ничего нельзя скрыть. И они после школы поженились, произведя на свет дочку. Время летит быстро, теперь уж внучку нянчат. Но вместе давно не живут. Андрей стал выпивать и вёл себя в семье очень недостойно. Наташа тоже никакого образования после школы не получила, а перспективы у неё были. Ей одинаково хорошо давались и гуманитарные, и точные науки.
О третьей паре совсем мало скажу. Её образовали Анатолий и Татьяна, учившиеся на класс старше нас. Они нежно любили друг друга, всегда были вместе. Их отношения – это эталон подростковой дружбы и любви. Никому и в голову не могло придти ухаживать за Таней или увести Толика. Они будто созданы друг для друга, даже похожи, как брат и сестра. Их судьба после школы мне не известна.
Все трое – Сергей, Андрей и Анатолий – ходили каждую ночь к своим возлюбленным – Анне, Наташе и Татьяне – ночевать. Для интерната это явление уникальное и, наверное, единственное в своём роде. Спальни наши большие. В каждой из них помещается целый класс, раздельно конечно. Переход после отбоя из мужского крыла здания школы в девичье крыло, был не так-то прост. Ночные воспитатели следили за этим, но это была своего рода игра. Они знали прекрасно, кто к кому ходит. В открытую пустить не могли, однако существовали обходные пути, которыми и пробирались к девчонкам. Если этим путём получалось пройти, а получалось, тогда ты в дамках!
Здание школы нашей построено буквой «Е». В центре этой буквы парадная лестничная клетка. От неё отходят два крыла трёхэтажного здания. Спальни располагаются на третьем этаже. На двух концах этой буквы чёрные ходы, на случай экстренной эвакуации и прочих надобностей. Окна школьных коридоров смотрят внутрь буквы «Е», а окна помещений – наружу.
У старшеклассников чёткого часа отбоя не было. Режимом интерната он, конечно, был предписан – 21 час, потом умывание, подготовка ко сну, но строго его соблюдения не требовали. И всё же, к десяти часам, к половине одиннадцатого жизнь в интернате замирала, наступала сонная тишина. Ровно в одиннадцать часов трое джентльменов, одетые в тонкие спортивные штаны, футболки и обутые в кеды, тихой поступью выходили из своих спален и начинали путь к избранным красавицам, полный опасностей!
Три-четыре года эти похождения продолжались, и никто к ним не присоединялся. Ни разу! Пока я  не попросился в эту компанию, решив стать четвёртым. Хотя и у других были подруги постоянные и временные.
Мне и Нелли прочили семейное будущее аж с первого класса. Об этом говорили и воспитатели, и наша первая учительница Зинаида Ивановна. Она посадила нас за одну парту именно по той причине, что считала нас хорошей парой. Не знаю уж, по каким признакам педагоги это заметили в первом классе, но так было. Однако дружба наша не складывалась. Начальную школу в этом смысле, наверное, вспоминать не следует, а вот класса с пятого-шестого Неля стала проявлять ко мне интерес, да я как-то не чувствовал к ней симпатии, или не понимал нужности этих отношений, может, не дорос до них. И только в старших классах, что-то где-то шевельнулось, и начали завязываться отношения. Неля блондинка с голубыми глазами. Волосы её совсем белые. Держала себя строго, не допуская не только до поцелуев, но и для рукоблудства хотя бы в верхней части тела. А так хотелось познать большее, узнать неизведанное. Гуляли за ручку, обнимал за талию – позволяла.
Туристическая поездка старшеклассников в город Махачкала, продвинула наши отношения. В те далёкие, славные советские времена спокойно путешествовали по всей стране, ни о какой безопасности и не думая, поскольку вся страна была безопасной. Там, в гостиничном номере, произошло то первое и памятное событие. Тугое, свежее девичье тело оказалось в моих неумелых руках. И она в первый раз. Учились всему по ходу дела. Проснулись, наверное, те заложенные инстинкты, о которых не догадывались. Чувство стыда и целомудрия, к которому приучены воспитанием, прошло в течение первых минут. Сначала обнимал её неуклюже, не знал, что делать, с чего начать и, как далеко можно зайти. Раздевал её около кровати. Снял халатик, под которым только бельё оказалось. Можно ли, не станет ли протестовать, не оттолкнёт ли? Зачем же, если договорились заранее. Освобождённая тугая грудь с набрякшими сосцами поднялась слегка вверх. Ничего прекраснее не видал! Себя совсем уже не чувствовал, будто не было тела, будто невесом я, будто нет земного притяжения, будто парю я где-то в прекрасном саду вокруг белотелой прекрасной озёрной нимфы. И последний предмет одежды потянул вниз. Сам боялся этого, сердце бешено колотилось в горле, в висках. И она испугалась, не знала, позволять ли. Рукой слегка поддержала, но тут подумал я: бери её всю, будь смелее и настойчивее, иначе прослывёшь неудачником. Упали на пол беленьким пятнышком, и задышала она ещё взволнованнее:
- Боюсь я!
Ничего не смог ей ответить, осторожно повалил на кровать, слились мы в долгом поцелуе. Поцеловал в грудь, в другую, поиграл сосцом с помощью языка. Неля уже не принадлежала себе. Волосы раскинулись по подушке, голова металась будто в бреду, рот приоткрыт, губы от жара высохли.
Что дальше делать? Такой вопрос я сам себе задал. Сам на него и ответил: надо доводить дело до конца. Отступать некуда. И лёг на неё сверху.
- Не надо, Лёшечка, пожалуйста, не надо!
Опять я сам себя спросил: как же так? И ответил: все они говорят «не надо», но послушай и сделай наоборот, иначе уважать не станут.
- Я, правда, я очень тебя прошу, не надо! Потом. Не сейчас. Пойми меня.
Она сжала ноги. Не стал губить девушку. Успокоился. Лёг рядом. Хорошо было. Казалось, целая жизнь прожита за несколько счастливых минут. Лежали ещё какое-то время. Целовались, ласкались.
Рядом, на соседней кровати, лежали Анатолий и Татьяна. Они примерно тем же самым занимались, но у них это далеко не в первый раз. Мы с Нелей, поглощённые самими собой, никого не замечали. Нам казалось, что мы в гостиничном номере совсем одни. Впрочем, и у них к нам не было никакого интереса.
Вдруг резкий и громкий стук в дверь. Даже не стук, а мощные удары кулаком и громкий голос нашей воспитательницы, добрейшей Нины Серафимовны:
- Открывайте немедленно!
Чуть сердце от испуга не выпрыгнуло из груди! Вскочили с Анатолием, заметались по комнате, собирая свои вещи и на балкон.
- Девочки, открывайте немедленно!
Они открыли.
- У вас мальчиков нет?!
- Какие мальчики, Нина Серафимовна, мы спим давно. Нужны они нам очень!
Нина Серафимовна включила свет, вошла в номер, заглянула во все щели, но никого не нашла.
Мы с Толиком сидели на балконе. Январь в ночной Махачкале не очень ласков для голых тел. Моросящий дождик и ветер, от которых спрятаться негде, совсем бы нас погубили, если б милые подруги  не открыли балконную дверь. Вошли. Оделись. Продолжать уже не хотелось, да и воспитателю надо показаться.
Тихонько вышли в коридор, да и по своим номерам. Через минуту вбежала взмыленная Нина Серафимовна:
- Панов, ты, где был?
- Я? Здесь!
- Не ври, я тебя везде ищу.
- Покурить в туалет ходил.
Нина Серафимовна успокоилась:
- Ладно, ложитесь спать. Поздно уже.
Номера в гостиницах на двоих человек. Игорь расспрашивал, как всё прошло, да как там всё устроено у них! А что тут расскажешь. Пробовать надо!
После этого случая интимное отношение с Нелей упростилось. Договорились однажды, что я приду к ней ночью вместе с той постоянной компанией. Она неуверенно согласилась. Решили попробовать, понравится ли нам такой метод.
Днём я подошёл к Сергею:
- Возьми меня сегодня к девчонкам ночью.
- Ты к Нельке?
- Да. К кому же ещё?!
- Пойдём. Выходим ровно в одиннадцать часов. Обязательно обуйся в кеды, потому что они не шумят по полу.
Ожидание вечера томительно, когда хочется испытать новые ощущения. К десяти часам все легли в кровати. Это необходимо, чтобы ночной воспитатель видела, что все ложатся спать. К одиннадцати часам я крепко спал. Разбудил Сергей:
- Ты идёшь?
- Иду, - сонным голосом ответил я, а самому вставать никак не хотелось.
Задержался на мгновение и снова начал уплывать в сон. Над ухом:
- Ты идёшь или остаёшься?
Вскочил, быстро оделся. С Сергеем тихонько вышли из спальни. В этот момент из соседней спальни вышли Андрей и Анатолий. «Как всё точно и слаженно! – подумал я, но ничего не сказал». Нельзя нарушать тишину. Неслышно прошли мы к чёрному ходу, юркнули в его двери, и темнота поглотила нас.
А ночной воспитатель только этого и ждала. Она подходила вслед за нами к окну, которое напротив дверей чёрного хода, облокачивалась на подоконник, и ждала, когда мы выползем из другого чёрного хода – в девичьем крыле. У неё, видимо, интерес такой был: посмотреть, как пацаны к девчонкам проникают. Если бы хотела поймать, то это не составило бы никакого труда. Могла бы поймать на любом участке пути, а то и в постелях. Но она знала, что ничего серьёзного в постелях не происходит, просто мальчишки ходили спать к подругам своим.
Утром в шесть часов надо проснуться и идти обратно, подъём в семь. Но до этого ещё далеко. Через чёрный ход спускались мы на второй этаж. Тут надо пройти оба крыла здания от начала и до конца. А паркетный пол немилосердно скрипел и щёлкал. Сколько лет в интернате учусь, а не знал этого, ибо днём ничего не слышно. Тёмный коридор освещён лишь светом уличных фонарей, проникающих сквозь многочисленные окна, и ложился светлыми параллелограммами на пол и противоположную стену. Товарищи мои, зная скрипучие дощечки паркета, лёгкими, неслышными прыжками по сложной заученной траектории быстро продвигались по коридору. Я должен был следовать их примеру, но, как нарочно, попадал на самые скрипучие дощечки. Скрип и треск раздавался в тишине такой, будто лось в лесу удирает от охотников не разбирая дороги! Друзья шикали на меня, грозили кулаками, но с первого раза я не мог запомнить бесшумной коридорной тропы. Добрались до парадной лестничной клетки, пройдя одно крыло здания. Тут надо остановиться, прислушаться. Иногда ночной воспитатель встаёт на площадку между вторым и третьим этажом. На стене висит радиатор отопления, прислонившись к которому очень удобно и приятно греть спину. Она стоит тихонько, но иногда кашлянет, переступит с ноги на ногу. Это нужно услышать. Ждём минуты три, затаив дыхание. Всё тихо. Проходим лестничную площадку и опять извилистой тропой, невообразимыми прыжками преодолеваем путь по следующему крылу здания. Входим в чёрный ход, поднимаемся на третий этаж.
Я знаю, что ночной воспитатель стоит около нашего чёрного хода и смотрит через улицу на двери чёрного хода в девичьем крыле, перед которыми мы сейчас находимся. А над дверью, со стороны коридора, яркий фонарь, так называемый, ночник. Поэтому двери прекрасно видно. И всё же я обращаюсь ко всем товарищам:
- Как вы думаете, ночная, нас сейчас увидит?
- Конечно, увидит, - почти хором, но шёпотом ответили они.
Открыли двери и, слегка пригибаясь (тоже игра), в спальни нужные метнулись. Мы с Андреем в одну и ту же спальню. Захлопнулась дверь. У девочек в спальне превосходно! Бывал тут и раньше, не в первый раз пришёл. Всё у них чистенькое, всё прибрано аккуратно и пахнет цветами. А у нас, как в казарме. Андрей уверенно и привычно прошёл к кроватке своей Наташки, которая краешек одельца отвернула, и юркнул к ней в теплоту и нежность, успев каким-то чудом раздеться по пути от двери до кровати.
Я, осторожно двигаясь в темноте, боясь налететь на стул, продвигался к Нелиной кровати. Подошёл, не глядя взялся за край одеяла и потянул, чтобы лечь. Ничего не вышло. Что такое? Глаза уже привыкли к темноте. Смотрю, а вместо Нелли другая лежит. Нелю ни с кем не спутаешь: волосы-то у неё белые. А у этой чёрные, как смоль. Ошибиться кроватью не мог. Зачем-то опять потянул одеяло, но оно не поддалось. Та, которая тут лежала, предусмотрительно завернулась в него, как куколка, и не вытряхнешь. Пришла догадка: поменялась местами с кем-нибудь. Пошёл по рядам смотреть. Девчонки натянули одеяла до самых глаз и притворялись спящими. Не спали. Комедию им хотелось посмотреть с новым участником. Знали они, что Нелли в спальне нет. Я медленно двигался вдоль рядов, переходя от ряда к ряду, внимательно вглядываясь в лица, ища белые волосы. Не нашёл. Снова вернулся на старое место. Стоял над той, которая лежала вместо Нелли, и не мог узнать её в темноте.
Лихорадочно пытался сообразить, что делать дальше? Неужели, вот так бесславно уходить? Очнулся от мыслей, на мгновение выведших меня из реальности, от сдавленного смеха Андрея, которому Наташа зажимала рот. Смехом своим он заражал девчонок. Те начали похрюкивать, засовывая себе в рот край одеяла.
Я же не хотел терять надежду, не мог понять, что Нелли тут нет, хотя это уже было ясно. И я позвал протяжно и жалобно сдавленным, скрипучим, хриплым от волнения и неудачи голосом:
- Неля-я-я.
Будто, заблудившись, «ау» в лесу прокричал!
Будто отбившийся от матери козлёночек жалобно проблеял в ночной тишине!
Это был финальный акт комедии! Андрюха ржал в голос! Наташа, привстав на кровати, пыталась накрыть подушкой его голову и прижать к простыне. Девчонки смеялись сдержаннее и даже, показалось мне, с сожалением. Может, слегка жалели меня. Пошёл я, словно оплёванный, к двери. Забыв о всяких предосторожностях, вышел из спальни, будто из своей собственной. Осталось лишь аплодисменты услышать за разыгранную комедию, но их не последовало.
Через двадцать лет, когда классом встречались, напомнил я Нелли эту историю. Она сказала, что ничего не помнит. Потом стала вспоминать и припомнила, что в ту ночь поменялась местами с Мариной. Она училась на класс старше.
Марина тоже образовала в школе одну из «семейных» пар. Но к ней ходил тридцатилетний мужчина. Он её очень нежно любил! Так нежно, что все ей завидовали. Педагоги сначала с недоверием относились к Михаилу, но он убедил их в чистоте своих намерений. Может, вне школы они и занимались запретными делами, но в школе они всегда находились на виду, никуда не прятались. Он держал Марину за руку и влюблено смотрел на неё. А для нас Михаил был большим взрослым другом.
Судьба не распорядилась быть Михаилу и Марине вместе: он погиб.
Не свела она воедино и нас с Нелли. Так уж вышло. Я никогда не жалеет об этом. А вот сейчас, дописывая последние строчки этого корявенького повествования, впервые подумал: может, зря не создали семью? Она была готова и согласна, несколько лет после школы ждала меня.

08.05.2017.