Все пути ведут на Север. Часть 1. Глава 2

Часть 1. Глава 2
Глава 2
 
В октябре они приехалаи в Эдес.
Город показался Илис по-столичному высокомерным и напыщенным — впрочем, таковы были вообще все виденные ею столичные города. Оказавшись во дворце, она несколько растерялась — слишком давно она не погружалась в эту обстановку, успела уже отвыкнуть. Барден предупредил ее, что будет очень занят ближайшие дни, и "сдаст" ее с рук на руки своему сыну. Принц заменял его в Эдесе в последний месяц, занимался всеми делами и так устал от бумаг, что будет рад развеяться в ее обществе и познакомить ее с достопримечательностями столицы.
— Возможно, он покажется тебе несколько грубоватым, — предупредил Барден. — Но ты должна извинить его: до приезда в Эдес он много времени провел на границе, в сражениях, а это плохо сказывается на характере.
Илис тихо ужаснулась. Неужели Барден ничуть не ценит своего единственного сына, если отправляет двадцатилетнего юношу в самые горячие бои? Впрочем, он ведь и сам водит военные кампании с двадцати лет, и сына, наверное, меряет своей меркой.
— И небольшая просьба к тебе, Илис, — продолжал Барден. — Насчет твоего костюма. Я молчал до сих пор, потому что мужское платье кажется мне наиболее уместным в пути, но здесь, прошу тебя: оденься как приличествует девушке твоего положения.
Илис покраснела, растеряв все слова. У нее было не так уж много предрассудков, но все же впервые мужчина так откровенно и без всякого смущения высказывался насчет ее костюма и, мало того, давал ей указания, как нужно одеваться. И притом не выказывал ни малейшей неловкости.
— Хм… боюсь, что платьев-то у меня в гардеробе и нет… — промычала Илис, немного справившись со смущением. — Так уж сложилось.
— Хорошо, — кивнул Барден невозмутимо. — Я пришлю к тебе портниху.
И он сдержал свое слово: через час к Илис явилась бойкая дамочка с высокой прической. Она разговаривала на всеобщем со страшным акцентом, коверкая слова, но стрекотала так, что у привычной Илис заболели уши. Ее сопровождали две девушками с ворохом разнообразных тканей на руках; все эти ткани дамочка начала прикладывать к лицу и груди Илис, совершенно ее замучив, но это было только начало. Она тыкала Илис булавками, крутила ее влево и вправо, заставляла нагинаться и поднимать руки, и не давала вставить ни словечка. Мнение Илис ее ничуть не интересовало. Однако, дело она свое знала: наутро Илис ждало готовое платье. Только Двенадцать знали, сколько портних она засадила за его шитье.
Илис платье не понравилось. Во-первых, оно было желтого цвета, а Илис считала желтый цветом легкого сумасшествия. Во-вторых, оно было узким и мешало дышать. В-третьих, у него была длинная юбка, которая волочилась на земле и путалась под ногами. Илис уже отвыкла от такой одежды и не имела никакого желания привыкать к ней снова. К тому же, платье застегивалось на миллион крючков и зашнуровывалось где только можно, так что справиться с ним самостоятельно не было никакой возможности. Пришлось прибегнуть к помощи служанки, которую Барден предупредительно прислал в распоряжение Илис.
Зато Барден, поджидавший ее в зимнем саду, кивнул одобрительно, глядя, как она медленно и осторожно бредет к нему, придерживая обеими руками подол ненавистного платья. Определенно, Илис была права, предполагая, что он должен получать удовольствие, наблюдая за мучениями людей.
Рядом с ним стоял высокий юноша, в котором Илис с первого взгляда, без всяких представлений признала его сына — уж очень они были похожи. Юноша был этакой утонченной, смягченной копией императора.
— Познакомься, Илис, вот мой сын, — проговорил Барден, подталкивая его в сторону Илис.
— Марк Данис, к вашим услугам, сударыня, — юноша чуть скованно поклонился Илис и воззрился на нее с явным намерением завладеть ее рукой для поцелуя. Голос у него был глуховатый и приятный, но далеко не такой низкий, как у отца.
Илис, в свою очередь, с любопытством воззрилась на него, даже позабыв представиться и подать руку. Был принц очень молод, лет девятнадцати-двадцати, не более. Роста он был хоть и высокого, но все же ниже отца на полголовы, и сложения был более тонкого. Очевидно, его мать была изящной женщиной. Узкие белые кисти его рук ничуть не походили на медвежьи лапы Бардена. Лицом он был очень схож с отцом, но черты его были тоньше и мягче. Так же как у Бардена, кожа у него была очень белая, но обветренная и загрубевшая от долгого пребывания на открытом воздухе. Взор больших золотых глаз был ясен и открыт, светлые рыжеватые волосы вьющимися прядями спадали на плечи. Илис не поняла, почему Барден назвал его грубоватым. Говоря так, он явно клеветал на сына. Ей принц показался очень складным и даже изящным юношей.
Видя, что Илис только молча пялится на принца, Барден быстро потерял терпение и взялся знакомить их сам.
— Это Илис Маккин, моя ученица, — обратился он к сыну. — Возьми ее на несколько дней под свое покровительство, Марк. Здесь Илис никого не знает и, боюсь, будет скучать.
— С удовольствием… — вновь слегка поклонился Марк, не отрывая глаз от Илис, — госпожа Маккин?..
— Просто Илис.
— Тогда называйте меня просто Марк.
Во время этого обмена любезностями Барден с загадочной улыбкой любовался ими, потом кивнул как бы самому себе и тихо удалился. Оглядевшись, Илис обнаружила, что они с Марком остались наедине среди зарослей мясистых южных растений. Марк смотрел на нее во все глаза и молчал.
— Ну, — сказала Илис, чувствуя себя в желтом платье полной идиоткой, — что у вас тут есть интересного?..
 
Где-то через полчаса Марк начал оттаивать и разговорился. Он, правда, оставался несколько скованным и на Илис временами поглядывал чуть ли не с робостью — и тогда вызывал у нее приступы умиления, таким совершенным ребенком он казался. В остальном, Илис не отпускало ощущение, что она разговаривает с помолодевшим Барденом: Марк двигался и говорил совершенно как отец, и даже сидел в той же позе, подавшись вперед, немного ссутулив широкие плечи и упершись локтями в колени.
Они пока оставались в зимнем саду и сидели под неким деревом, напомнившим Илис фикусы, которые росли на южных островах Истрии. Здесь их никто не беспокоил, желающих погулять по зимнему саду почему-то не было. Илис изо всех сил пыталась изображать светскую даму — не пропадать же платью зазря, — а вот Марк даже не старался выглядеть светским. Нет, все-таки Барден не обманывал и не наговаривал на него: не во внешности, но в манерах его и впрямь проглядывало что-то до крайности простое, этакое военно-полевое, чего не могла скрыть обычное светское платье. Некоторые его фразы звучали излишне отрывисто, даже резковато, вследствие привычки командовать и иметь дело в основном с солдатами и офицерами. Но Илис это даже нравилось, поскольку нарушало сходство с Барденом.
— Отец сказал, что вы прибыли на материк из Истрии, — сказал Марк тихо, неотрывно глядя на Илис. — Это ведь очень далеко. И вы решились отправиться в такое далекое путешествие в одиночку?
— Я была не одна, — ответила Илис. — Со мной были два… э… друга.
— А вот мне не приходилось бывать в Истрии. Это красивая страна?
— Разные места есть, как и везде, — разговоры о природе и об архитектуре Илис никогда не радовали. — Да, в общем, Касот не сильно отличается от Истрии. Холоднее тут и морем не пахнет, вот и все.
Марк усмехнулся.
— Странно слышать подобное от девушки, так много путешествующей по миру. Отец говорил мне, вы бывали и в Самистре, и в Бергонте, и в Наи…
— Ваш отец слишком уж много болтает!.. Простите. Но только я не люблю, когда обо мне без моего ведома рассказывают людям, которых я… не знаю.
— Если вы хоть сколько-нибудь изучили моего отца, — кивнул Марк, не обидевшись, — то вы должны знать, что он не слишком тактичен и не считается ни с чьим мнением, кроме своего собственного. Так было всегда.
— Я заметила, — ехидно сказала Илис. — И вы пошли в него: так охотно рассказываете о недостатках своего родителя первой встречной.
— Полагаю, — улыбнулся Марк, — вы его знаете даже лучше меня, так что вы уж точно не "первая встречная". Я очень редко его вижу.
— Послушайте, — занервничала Илис, — что это мы про вашего отца заговорили? Мне обещали, что вы мне Эдес покажете.
— Извольте, — Марк тут же с готовностью встал. — Вы желаете погулять пешком или верхом?
— Пешком, — немного поколебавшись, ответила Илис. — Верхом по городу не особенно поездишь.
 
За время прогулки Илис узнала о своем новом знакомом много интересного. О себе Марк рассказывал без всякого стеснения и кокетства, о чем бы Илис ни спросила. Он вообще был человеком ровным, спокойным и даже слегка флегматичным. Родился он в Эдесе, и почти все детство провел тут же, поэтому город знал отлично. В детстве он в основном был предоставлен самому себе: мать, к которой он был нежно привязан, им почти не занималась; отца же он видел редко, но привык благоговеть перед ним. Но воспитание принца, конечно, не могли пустить самотеком, и отец сам нашел для него учителей, да и лично с ним занимался, когда находил для этого время. С сыном он особенно не нежничал, держал его жестко, хотя и не тиранил. Он полностью одобрял самостоятельность Марка и поощрял его упражнения с оружием.
— Сам отец не важный фехтовальщик, — сказал Марк, — хотя и провел много времени в сражениях. Вы знаете, его сила в другом…
Лет с пятнадцати отец стал вводить Марка в курс государственных дел и постепенно перекладывал часть забот на него. Из этого Илис сделала вывод, что Барден полностью доверяет сыну. Марк заменял его и в военных кампаниях, и в рабочем кабинете. В сущности, государством управляли они вдвоем.
— А я думала, его правая рука — герр Третт, — забросила пробный камень Илис.
— В юности Альберт был адъютантом отца, — просто ответил Марк. — Но теперь они, скорее, друзья. Сам Альберт зовет себя телохранителем, но я не знаю, кто лучше может позаботиться о безопасности отца, чем он сам… Еще ему очень помогает Илескар, но он заботится в основном о делах гильдии.
— Кстати, об Илескаре! — оживилась Илис. — Мне обещали знакомство с ним. Может, вы могли бы это устроить?
Насколько Илис могла сориентироваться, они как раз находились неподалеку от площади Гесинды, где располагалась гильдия магов.
— Едва ли, — покачал головой Марк. — С магиками у меня не слишком… близкие отношения. Я никак не касаюсь их дел и мало с кем из них знаком.
Вот так-так! подумала удивленная Илис, округлив глаза. А как же господа магики собираются устраиваться после смерти Бардена? Конечно, он еще здоров и крепок, и старость его далеко, но… всякое может случиться, да и годы летят так быстро! А у сына его нет ни дара, ни даже желания налаживать с магиками деловые отношения. Какой-то нехороший перекос образовался в здании империи! А Барден смотрит на него сквозь пальцы. Не рассчитывает же он жить вечно?
— А вас отец магии учит? — спросил вдруг Марк слегка изменившимся голосом.
— Да.
— И давно у вас этот… дар?
— Лет с двенадцати.
— С двенадцати!.. и вас до сих пор никто не учил?
— Ну почему — никто? — Илис почувствовала себя немного уязвленной. — Учили… немного… дома, в Истрии. А потом как-то не до магии стало.
— Странно, — сказал Марк после короткого молчания. — Странно, что отец захотел учить вас. Он никогда не пытался найти ученика.
— А он и меня не искал. Я сама нашлась, — заявила Илис.
— Вот как? Не могли бы вы рассказать мне, где встретились с отцом?
— Почему нет? Только давайте где-нибудь присядем, очень неудобно разговаривать на ходу. И, может быть, перейдем на "ты"?..
Илис думала, что за такую наглость Марк немедленно срежет ее, ведь в жилах его текла королевская кровь, и он привык к почтительному обращению. Но ей страшно надоело это "выканье". Им с Марком было едва по двадцать лет, а они обращались друг к другу, как два старика. Вопреки ее опасениям, он только улыбнулся и жестом предложил сесть на одну из скамей, которые были вырублены прямо в высоком гранитном бордюре, ограждающем набережную. Октябрь в Эдесе был не самым ласковым месяцем, к тому же с реки дул резкий ветер, и Илис поежилась, присаживаясь на холодный гранит скамьи. Кажется, они были единственной парочкой на всей набережной, выбравшей такое неуютное и неромантическое место для беседы. Марк заметил ее движение. Чуть шевельнув плечами, он скинул свой грубый, почти солдатский, но теплый плащ, быстро сложил его в несколько раз и постелил его на скамью. Илис поблагодарила и села. Получилось даже не очень холодно.
— Как говорит твой отец, тебе краткую или полную версию событий? — поинтересовалась она у Марка, первой воспользовавшись своим же предложением перейти на "ты".
— Полную.
— Хм… — Илис тут же пожалела, что спросила. Посвящать принца во все подробности, особенно те, которые касались ее происхождения, ей не хотелось. Чем меньше людей знают, кто она такая, тем труднее будет Крэсту найти ее — так она рассуждала. Но умолчать кое-что в разговоре с Марком, пожалуй, будет не сложно, проницательностью отца он едва ли обладает. И Илис выдала ему достаточно подробный рассказ о знакомстве с Барденом, опустив ту часть, которая касалась письма ее дяди.
— Удивительно, — задумчиво проговорил Марк, опустив глаза. — Ты очень заинтересовала отца. По-видимому, он действительно увидел в тебе нечто потрясшее его.
Сказано это было таким тоном, что Илис немедленно заподозрила: сам Марк считает, что ничем отца заинтересовать не может. И это его в некоторой степени угнетает. Чистой воды детские комплексы! А может, ничего подобного и не было, и Илис просто примерещилось. А вообще, подумала она с тихим возмущением, почему мы все время переводим разговор на Бардена? Нам больше поговорить не о чем?
— Холодно тут, — сказала она, решительно вставая. Марк тут же вскочил вслед за ней. — С большим удовольствием я съела бы что-нибудь горячее. Где тут у вас можно поесть?
 
По столичным трактирам Марк тоже был специалист. Видно, не один час провел в их стенах, с кружкой пива или бокалом вина в руках. На аппетит он тоже не жаловался, и Илис просто радовалась, глядя на него. В последнее время ей не слишком везло на жизнерадостных людей с хорошим аппетитом, все больше попадались личности, отягощенные мрачными мыслями — этакие сосуды мировой скорби, — и вследствие этого напрочь лишенные аппетита. Марк, правда, не был слишком уж жизнерадостным, но он был — или казался — простым и надежным, как скала, без всяких тайных дум и душевных страданий. От тепла и горячей еды на лице его выступил прекрасный здоровый румянец, и он с большим удовольствием ел и пил. Илис так и смотрела бы на него, не отрываясь. Нахмуренные и мрачные лица страшно ей надоели. Марк же охотно улыбался хорошеньким служанкам, и он его улыбок они расцветали. Какая прелесть, умиленно думала Илис.
За едой Марк, почти совсем освоившийся с Илис, поведал, что недавно приобрел нескольких отличных лошадей, и предложил отправиться на них верхом на загородную прогулку. С Эдесом Илис все уже было ясно, и она согласилась. Она не слишком жаловала верховую езду, но ей нравился Марк. К тому же, это был замечательный предлог вновь облачиться в привычное мужское платье.
Наездником Марк тоже оказался отличным. Он ловко управлялся со своей горячей кобылкой, и все подбивал Илис скакать наперегонки. Но Илис, по части умения держаться в седле, было до него далеко. Он-то в седле сидел, как влитой, и откровенно получал удовольствие от скачек по полям. Исчез суровый юный воин, его место занял мальчишка, оглашающий окрестности радостным гиканьем. Глядя на него, Илис окончательно развеселилась и порадовала его несколькими простенькими, но зрелищными магическими фокусами, которым научил ее Барден. Но тут Марк, к ее удивлению, помрачнел и замкнулся, как моллюск в раковине, как будто она его страшно оскорбила. По-видимому, проблема была глубже, чем простое нежелание лезть в дела магической гильдии. Илис начала подозревать, что Марк ревнует отца к магии. Глупо, но что еще тут можно было подумать? Илис пришлось постараться, чтобы вернуть его из молчания, в которое он ушел. Призвав на помощь все свое небогатое красноречие, она принялась расписывать ему живописные гавани Латера, над которыми всегда парили чайки и вились многоцветные флаги торговых кораблей. Описание было не ее стихией, и выдохлась она за время недолгого монолога так, как будто провертела в пространстве несколько порталов подряд от Эдеса до Карата. Но усилия ее оправдались: в глазах Марка появился блеск, он перестал хмуриться и поджимать губы, вновь ожил и засыпал ее вопросами о море и кораблях. Илис мечтательно подумала, что Марк — такой человек, из которого при старании и желании можно вылепить все, что угодно. При всей своей военно-полевой суровости он мягок и податлив — главное знать, где надавить. Ей теперь было ясно, что он находится под сильным влиянием отца, только вот хорошо это или плохо? Ну да не ей было браться за перекройку наследника империи.
А наследник империи снова расшалился, как ребенок. Шанс подурачиться ему выпадал нечасто, слишком рано легли на него взрослые заботы. Появление Илис было для Марка настоящим даром небес: на несколько дней он мог забыть о казне, о тяжбах провинциальных эрлов, о продовольственных поставках для армии, которая уже месяц стояла под стенами медейской Фрагии, — в общем, обо всем, над чем ему приходилось ежедневно ломать голову. О королевском достоинстве он тоже мог позабыть — и сделал это с большим удовольствием. Что до Илис, то она о своем королевском достоинстве и вовсе почти никогда не вспоминала.
Когда скачки им надоели, они оставили лошадей и перешли к игре в прятки в ближайшей роще, и увлеклись настолько, что вспомнили о необходимости возвращения, только когда начало темнеть. Оба были в грязи по уши, и стража, чуть было не закрывшая городские ворота у них под носом, разглядывала их с немым изумлением. Вытянутые физиономии и округлившиеся глаза стражником так их рассмешили, что и Илис, и Марк, покатились со смеху и хохотали всю дорогу до дворца.
Попрощавшись с Марком, Илис попыталась проскользнуть в свои апартаменты тихой мышкой, под заклинанием отвода глаз, но натолкнулась на Бардена. Для него ее заклинание было прозрачно, как стекло, и он остановился, с усмешкой разглядывая Илис.
— Ну? — с вызовом сказала она. — Что? Что вы такое на мне увидели?
— Вы с Марком, кажется, не скучаете, — протянул он насмешливо. — Пришлись друг другу по вкусу, а?
— Ваш сын — замечательный мальчик!
— Разве я спорю?.. а что, он сейчас пребывает в таком же замечательном виде?
— Полагаю, да — если только не успел отмыться.
— Чем же вы занимались? Кувыркались в грязи?
— А вам-то какая разница?
Барден пожал плечами.
— Просто интересно, как и чем можно довести себя до подобного состояния.
— У вас все равно не получится, — хихикнула Илис и, исхитрившись просочиться мимо широченного собеседника, утекла в свою спальню. Больше всего ей хотелось вымыться, а потом лечь спать. Так, как сегодня, она давно уже не веселилась.
 
Барден вошел в спальню супруги так тихо, что она не услышала его шагов и продолжала расчесывать волосы перед зеркалом. Она всегда делала эта сама перед тем, как лечь спать, считая, что ни одна служанка не может как следует расчесать и заплести ее косы, не спутав их. Эту процедуру Барден наблюдал неоднократно в течение двадцати лет супружеской жизни, но каждый раз у него вздрагивало сердце.
— Здравствуй, Туве, — тихо сказал он.
Белая тонкая рука замерла, не завершив движения; императрица чуть повернула голову на звук его голоса.
— Я ждала вас, супруг мой, — сказала она. — Я слышала, что вы вернулись еще вчера, но дела, видимо, не позволили вам увидеться со мной.
Барден подошел и сел рядом с ней на маленькую скамеечку, которая не была приспособлена для его крупного тела; сидеть на ней было неудобно. Он взял руку супруги и поцеловал ее.
— По правде сказать, дел накопилось такое множество, что сегодня ночью мне удалось поспать всего пару часов. Марк не справляется со всем, а многое откладывает до моего возвращения.
— Он доверяет вам больше, чем себе, — ответила императрица, глядя на него спокойно и серьезно.
Прошло двадцать лет, но она до сих пор говорила ему "вы" и "супруг мой", ни разу не назвав по имени. Барден давно смирился с этим. По крайней мере, она не отшатывалась от него с отвращением и не замирала от его прикосновений, как ледяная статуя.
— У вас усталый вид, супруг мой, — императрица легко коснулась ладонью его небритой щеки. Барден с трудом сдержал порыв потереться щекой об ее руку. Это было очень трудно — сдержаться; он не видел супругу несколько месяцев. — Вам следует поспать. Где вы изволите ночевать сегодня?
— Я изволю ночевать у тебя, — ответил Барден. — Все время, пока я остаюсь во дворце, я буду ночевать у тебя.
— Как вам угодно, — она не выказала ни огорчения, ни радости — как обычно. — Вы долго пробудете в Эдесе?
— Не знаю. Неделю, две — как получится. Потом мне нужно будет ехать на север, пока еще не повалил снег.
— Марк поедет с вами?
— Да, он будет мне нужен…
— Мне сказали, — сказала императрица, чуть приглушив голос, — что Марк сегодня выезжал из города вместе с какой-то девушкой.
— Они уже вернулись. Это была небольшая прогулка… я освободил Марка от всех дел, пусть проветрится.
— Вы знаете, кто эта девушка?
— Разумеется, знаю. Ее зовут Илис, она моя ученица.
— Ученица? — в голосе очень сдержанной императрицы на сей раз прозвучали удивленные нотки. — У вас разве есть ученица?
— Теперь есть. Илис очень способная девушка… Что ты на меня так смотришь?..
Светлые глаза супруги очень внимательно смотрели ему в лицо, как будто она силилась прочесть его мысли. Она очень редко смотрела на него так.
— Ученица или… любовница?
Барден взглянул на нее с удивлением.
— Ты с ума сошла? Илис еще ребенок.
— Если она годится для Марка, то годится и для вас.
Барден резко встал.
— Что ты хочешь сказать? Я не понимаю.
— Прочтите мои мысли, если мои слова вам неясны, — она спокойно смотрела на него снизу вверх. — Вы никогда не считали нужным скрывать от меня своих любовниц, так в чем же дело на этот раз? Что такого особенного в этой девушке, что вы не пожелали расстаться с ней и привезли ее с собой в столицу?
— Уж не вздумала ли ты ревновать меня, Туве? — медленно проговорил Барден. — Скажи "да", и ты сделаешь меня счастливейшим человеком в королевстве.
Она даже не улыбнулась.
— Считайте, что во мне проснулось любопытство. В конце концов, мне хочется узнать о женщине, с которой проводит время мой супруг, как можно больше.
— Как ты верно заметила, — сказал Барден, — я никогда не лгал тебе и не скрывал, что имею отношения с другими женщинами. И я не собираюсь менять свои привычки. Я учу Илис магии. Если я и привязан к ней, то, возможно, лишь как к дочери. Твои домыслы, Туве, очень далеки от действительности. И все, на этом точка. Я не хочу больше говорить об этом. Я давно не видел тебя и… я скучал.
Он снова подошел к супруге и, опустившись на одно колено за ее спиной, заключил ее в объятия, спрятал лицо в массе светлых легких волос. Увидев его в таком положении, Илис сильно удивилась бы — она никак не могла предполагать, что ее насмешливый и категоричный учитель способен на проявление нежных чувств.
— Я позову слуг, — сказала императрица, положив узкую ладонь на скрещенные на ее груди руки супруга. — Они помогут вам раздеться…
— Не надо слуг, — сказал Барден ей в волосы. — Я пока еще сам способен о себе позаботиться.
 
Императрица спала, отвернув от супруга красивое точеное лицо; а к Бардену сон не шел. Он думал о словах, сказанных ему сегодня Туве. Когда он предлагал Илис пойти к нему в обучение, он и предположить не мог, что его предложение может быть истолковано превратно. Если уж у хладнокровной и равнодушной Туве родились подобные мысли, то другие, вероятно, и подавно шепчутся за его спиной? Плевать на это, но… Туве никогда не трогали его приключения "на стороне", а Илис почему-то возбудила ее любопытство.
Случались дни, когда на короткое время любовь его к супруге превращалась в ненависть. Туве говорила мало и всегда как будто не очень охотно, но именно поэтому некоторые ее вскользь оброненные слова глубоко вонзались в его сердце и начинали жечь и грызть его. Пожалуй, она и сама не понимала, какую власть имеет над ним. И никто не понимал. А он ненавидел ее за эту власть — и еще за способ, каким Туве ее употребляет. Одно ее слово могло осчастливить его, но она только жалила и язвила его словами, терзая сердце и поселяя в нем сомнения, которые приходилось безжалостно вырывать с корнем — а это не всегда было безболезненно. И вот теперь Туве, позабыв уже, наверное, про недавний разговор, спит, а он все думает и борется с сомнениями. Но он не винил ее нисколько. Когда-то он очень жестоко поступал с ней, и она платила ему той же монетой, хотя и неосознанно — он постарался сделать так, чтобы она почти не помнила о тех временах.
И все же Барден считал, что правильно сделал, привезя Илис в столицу. Девчонка, несмотря на свое благородное происхождение, диковата, и ей следует пообтесаться. Может быть, впрочем, Марк не самая подходящая для этого компания, ему и самому не хватает светского лоска. Но он, все же, несколько серьезнее, чем Илис. Подумав так, Барден тут же улыбнулся. Ему вспомнилась перемазанная засохшей грязью мордашка Илис. А Марк, по ее словам, от нее не отставал… Все-таки он еще мальчишка, только забыл об этом. И Барден забыл… А Илис им обоим напомнила.
Барден пожалел, что не разыскал вечером сына и не поговорил с ним. Его интересовало мнение сына об Илис. Сам он без шуток гордился ею, как гордился бы драгоценностью, обнаруженной на пыльной обочине людного тракта. Все шли мимо, а он сразу разглядел ее в толпе — и не ошибся. Он поражался, как можно ее не заметить — Илис совсем не походила на других людей, и исходящий от нее внутренний свет слепил глаза. Любой магик, увидев ее, сразу же бы признал в ней свою. Оставалось предположить, что или все магики на материке неожиданно ослепли, или маршрут ее пролегал таким загадочным образом, что она умудрилась не натолкнуться ни на одного из них.
Но Марк не увидел бы всего этого. На счастье или на беду, он совершенно не имел чутья на магию. Но он должен был увидеть и оценить другие, внешние свойства Илис: ее задор, жизнерадостность, ее удивительную чистоту. Разглядел он Илис по-настоящему или тоже принял ее всего лишь за очередную любовницу своего отца?.. Впрочем, они, кажется, понравились друг другу, и можно успокоиться на этот счет.
И еще перед тем, как, наконец, провалиться в сон, Барден подумал, что нужно все-таки известить Авнери, и настоять на том, чтобы они оставили девчонку в покое. Раул Авнери боялся, что Илис доставит ему гору неприятностей, но Илис давно уже покинула Истрию. Он боялся позора для своей семьи, боялся, что его проклятая королевская честь пострадает от того, что в их семье вдруг появился меченный Гесиндой выродок… но деваться некуда, выродок уже появился, отделаться от нее можно только лишь убив ее… ну, а убить ее он все равно этим Авнери не даст. Придется им смириться. Он не собирается извещать всех встречных и поперечных о ее таком благородном заморском происхождении — и довольно с них, пусть считают, что она умерла. Никто не услышит от него имени Илиссии Авнери… пока и если она сама не проболтается.
 
Через день, выкроив немного свободного времени, Барден отыскал Илис на крытой галерее дворца, где она прогуливалась в компании Марка. Юноша был явно воодушевлен присутствием своей очаровательной спутницы и оживленно рассказывал ей что-то. Лицо его пылало румянцем, а глаза сверкали; никогда еще Барден не видел сына таким бойким и разговорчивым. Но при виде его Марк умолк, в глазах его как будто что-то захлопнулось, и он стал прежним сдержанным, немного скованным юношей. Мгновенная эта метаморфоза привела Илис в недоумение, в глазах ее появился огромный отчетливый знак вопроса, но она промолчала.
— Ты, помнится, выражала желание познакомиться с Илескаром? — обратился Барден к ней, ответив кивком на короткий сдержанный поклон Марка. — Если ты еще не передумала, я могу это устроить сейчас.
— Да! Разумеется, не передумала! — глаза у Илис так и загорелись, и Барден не смог сдержать усмешки.
— Марк, — повернулся он к сыну. — Подожди меня немного здесь. Мне нужно поговорить с тобой.
— Хорошо, отец, — Марк отошел в сторону и оперся на невысокую ограду, тянувшуюся вдоль всей галереи.
Когда Барден, оставив восторженную Илис беседовать с Илескаром, вернулся на галерею, Марк стоял все той же позе. Лицо его было задумчиво, рассеянный взор устремлен на кроны парковых деревьев, с которых неласковый октябрьский ветер обрывал листву.
— Я вернулся, — сказал Барден, облокотившись на ограду рядом с сыном. Марк молча кивнул. — Вы с Илис, кажется, нашли общий язык?
— Илис очень милая девушка, — ответил Марк с расстановкой, как будто тщательно подбирал слова.
— Я рад, что она тебе понравилась.
Марк повернулся и внимательно посмотрел ему в лицо.
— Для тебя это действительно имеет значение, отец? Почему?
— Потому что ты — мой сын, а Илис мне нравится. По-моему, причина достаточная. Я вот что хотел сказать тебе, Марк, — продолжал Барден. — Илис, как ты верно заметил, милая девушка, но манеры у нее ужасные. Или, точнее, в ней слишком много непосредственности. Само по себе это неплохо, но… в обществе это никуда не годится. Так вот, Марк, пока мы еще в Эдесе, познакомь ее со своими знакомыми. Введи ее в свой круг. Знакомство со столичной молодежью пойдет Илис на пользу. Может быть, в их обществе она немного пообтешется, научится держать себя. Пока что ее манеры слишком уж шокируют людей.
— Но ты и сам, кажется, любишь шокировать людей, отец, — возразил Марк, удивляясь все сильнее.
Барден усмехнулся.
— Я — другое дело. Но Илис — девушка, ей следует научиться быть обходительной и мягкой. Боюсь, что до сих пор ей больше приходилось иметь дело с Сумеречными братьями, чем с людьми благородного происхождения, — добавил он.
— Неужели Илис — воровка?! — воскликнул шокированный Марк.
— Нет, ни в коем случае.
— Тогда — она низкого происхождения?
— Нет, — снова сказал Барден. — Илис из знатной семьи, но так уж сложилось, что воспитанием ее пренебрегали, и люди ее окружали не слишком подходящие. И вот что получилось… Я же хочу, чтобы Илис заняла подобающее ей место в обществе, а не только среди магиков. Так ты выполнишь мою просьбу, Марк?
— Это просьба? — Марк не поверил своим ушам. Обычно отец приказывал или, в крайнем случае, распоряжался. — Ты просишь меня?
— Да, — кивнул Барден. — Прошу.
 
— Илис просто чУдная, чУдная девушка! — скупой на выражение эмоций Илескар лучился восторгом после разговора с Илис. — Но у нее такой сумбур в голове, — прибавил он мечтательно. — Просто Гесинда знает что у нее там творится!
Присев у заставленного разнокалиберной стеклянной посудой лабораторного стола, Барден с улыбкой наблюдал, как Илескар возбужденно расхаживает по лаборатории. Без всякой ментальной магии было видно, что Илис произвела на него сильное впечатление. А произвести хоть какое-то впечатление на первого магика в гильдии было ох как непросто. Как и императрица Туве, его соотечественница, он был очень хладнокровным и сдержанным человеком.
— Как тебе повезло, Эмиль, — продолжал Илескар, — что ты отыскал такое сокровище. Это же настоящий бриллиант, но совсем необработанный! Ты давно занимаешься с ней?
— Около полутора месяцев. И кое-чего мне удалось добиться: дела обстояли еще хуже, чем сейчас. Эта девушка, Илескар, умудрялась создавать порталы, сама того не сознавая и не имея ни малейшего понятия, что творит. Кроме того… я не уверен до конца… у меня есть подозрение, что однажды у нее получилось поиграться со временем.
— Невероятно!
— Да, — кивнул Барден. — Поверить почти невозможно. Но если это окажется правдой… Борон меня побери, мы должны непременно удержать девчонку при себе. И ни в коем случае не силой! Если она обнаружит это и вообразит, что мы желаем ей зла, последствия будут непредсказуемые.
— Пока она покидать нас не собирается. Мне показалось, Эмиль, что она страшно рада оказаться, наконец, среди магиков. Сколько времени она прожила в изоляции, не видя никого из своих?
— Около шести лет.
— Это страшно, Эмиль, — тихо сказал Илескар, остановив свои хождения.
Барден ничего не ответил, только посмотрел на него. Они прекрасно понимали друг друга и без слов.
— Разрешишь мне позаниматься с ней, Эмиль?
Барден заколебался.
— Я сам думал над тем, чтобы предложить тебе это. Вскоре мне придется уехать, и, возможно, надолго. Там, куда я еду, Илис делать нечего. То есть, я ничуть не сомневаюсь в ее храбрости и выносливости, но для девушки это место никак не подходит. Илис лучше остаться в Эдесе… если она захочет остаться. Мне не хочется давить на нее. Для магика это нехорошо.
Илескар кивнул, глядя на него во все глаза. Император был, как ему показалось, несколько не в себе, или просто очень устал. Подобные рассуждения были не в его духе. Он никогда не позволял себе высказывать сомнения — во всяком случае, не на людях.
— Так что я поговорю с Илис, — продолжал Барден. — Предложу ей остаться. Если она согласится — пожалуйста, на пару месяцев она в полном твоем распоряжении.
— Ты едешь в Медею?..
— Да.
— Зачем тебе эта война, Эмиль? — тихо спросил Илескар.
Барден нагнул голову и усмехнулся себе под нос.
— Привык я к войнам за двадцать с лишком лет, — сказал он насмешливо, и Илескар не понял, шутит он или нет. — Неуютно мне уже без них. Что поделаешь — привычка!
— Все шутишь, — сказал Илескар неуверенно. — Но сколько крови, Эмиль! Сколько смертей! Ты и сына своего в эти кровавые игры втянул. Зачем?
— Вопрос "зачем?" не имеет смысла. Никакого. Особенно если он обращен к императору.
— Да, — еще тише сказал Илескар. — Приказы императора не обсуждаются.
— Вот именно, — поднял голову Барден, и глаза его сверкнули. — И почему все магики так любят вмешиваться в политику? Особенно те, кто ничего в ней не смыслит...
 
Наутро Илис получила от Марка коротенькую записку следующего содержания:
"Сударыня!
Сим извещаю Вас, что нынче вечером нам надлежит быть на ужине в доме эрла Кранаха. Прошу Вас быть готовой к пяти часам.
Ваш, Марк Данис".
Илис прочитала записку, не особенно вникая в ее содержание, и сильно озадачилась. С чего это вдруг Марк перешел на такой официальный стиль? Что ему наговорил вчера Барден? Неужто сделал выговор за неподобающее поведение накануне? Да нет, это на него не похоже.
Потом до Илис дошел смысл послания, и она начала тихо паниковать. Какой эрл Кранах? Какой ужин? С какой радости Марк вздумал тащить ее туда, где наверняка соберется высшее общество столицы? Что она будет там делать? Ужас! Ужас!
Присев к столу, Илис нацарапала Марку ответную записку, наплевав в ней на все светские условности.
"Марк, что это взбрело тебе в голову? Там будут твои знакомые, не мои — что я там буду делать? Да и неудобно это! Я никуда не пойду!
Илис Маккин."
Очень хотелось послать записку телепортом, но Илис не могла этого сделать, потому что никогда не бывала в его апартаментах. Пришлось посылать служанку.
Через полчаса пришел ответ. Судя по нему, в голове у Марка несколько прояснилось. Или просто заговорила отцовская кровь.
"Илис, не нервничай, я всех тебе представлю. Что до "неудобно" — ты еще не знаешь, что такое настоящее неудобство.
До вечера.
Марк."
Проклятие! скорбно подумала Илис, уронив на колени руки. Никогда я не доверяла рыжим — и не напрасно!
 
Явившийся ровно в пять часов Марк был не похож сам на себя. Илис уже привыкла видеть его с легкой рыжеватой небритостью на щеках, с свободно распущенными по плечам волосами и в простой одежде — ни дать, ни взять, обычный десятник имперской армии. Теперь он стоял перед Илис чисто выбритый, с убранными в хвост волосами, — от чего его лицо казалось еще моложе и одновременно строже, — и в строгом темно-синем бархатном колете.
— Ох, какой ты!.. — не удержалась от удивленного вздоха Илис. — Сам на себя не похож.
Марк улыбнулся и элегантным жестом подставил ей руку.
— Ты тоже прекрасно выглядишь, — сказал он. — Тебе очень идет эта прическа.
Илис фыркнула. Лично ее прическа сильно нервировала — она не знала, как держать голову с таким сложным сооружением из завитых волос на ней. Служанка провозилась с ее волосами несколько часов и воткнула в них не меньше чем десятка три украшенных жемчугом шпилек, которые довольно болезненно впивались Илис в голову.
— Красота требует жертв, — печально ответила Илис. — Сегодня не мой день…
Испытав на себе прелести тесных лифов и высоких причесок, она искренне сочувствовала придворным дамам. Бедняжки — мучиться так всю жизнь!
Но девушки, которых она увидела в доме эрла Кранаха, вовсе не выглядели измученными. Наоборот, они явно были довольны своими туалетами и чувствовали себя в них прекрасно. Вот что значит привычка, подумала Илис с завистью. Хорошо еще, что на меня не нацепили колье вроде той удавки, которая красуется на шее вон у той молоденькой блондиночки…
Блондиночка в бриллиантовом колье, хорошенькая девушка лет семнадцати, оказалась дочерью эрла Кранаха и хозяйкой вечера, на который собралась исключительно молодежь. Она ласково и тепло приветствовала Илис, а на Марка бросила такой говорящий взгляд, что Илис тут же почуяла: что-то между ними есть. И ей стало неловко, потому что она им явно мешала. Марк тоже обращался с Эвой Кранах мягче и теплее, чем с остальными присутствующими. Но долг свой помнил и от Илис не отходил, стараясь помочь ей как можно скорее освоиться в обществе. Илис стало его жалко, она улучила момент и шепнула ему:
— Ради богов, отцепись от меня, Марк. Я и без тебя не пропаду, а в этой комнате есть кое-кто, кому ты нужен больше, чем мне.
Марк взглянул на нее неожиданно беззащитным взглядом маленького ребенка, но промолчал и руку ее не отпустил. Ну и Борон с тобой, раз так, подумала Илис, и перестала его жалеть.
Общество собралось небольшое, но в полной мере "высшее". Кроме Марка и Илис, здесь было семеро молодых людей от двадцати до тридцати лет и пятеро девушек, все — отпрыски знатнейших семей Эдеса. Две девушки приходились сестрами присутствующим тут же юношам, трое сопровождались наставницами. Илис оказалась единственной, прибывшей без родственника и без дамы-компаньонки, и уже этим она привлекла к себе всеобщее внимание. Интерес усилился, когда Марк представил ее как воспитанницу отца. Ее обступили кругом, со всех сторон устремив на нее заинтересованные и настороженные взгляды.
— Вы — магик? — спросила хорошенькая девушка лет девятнадцати, чью осиную талию нежно обвивал голубой газовый шарф.
— Да, — ответил за Илис Марк. — Илис учится магии.
Послышались взволнованные восклицания. Ну вот, подумала Илис сердито, Марк со своей солдатской прямотой испортил все с самого начала. Не мог соврать что-нибудь или хотя бы отделаться туманными фразами! Теперь все будут воспринимать ее как не совсем человека и относиться с опаской…
Скоро она поняла, что ошибалась. Поохав и поахав немного, молодые люди быстро забыли про ее необычность, и все без исключения держались с ней дружелюбно и ласково. И, когда все уселись за стол, Илис немедленно втянули в общий разговор. Но все-таки, несмотря на приятную атмосферу, она чувствовала себя немного не в своей тарелке. Все присутствующие были прекрасно воспитаны и обладали самыми изысканными манерами — такими изысканными, что Марк на их фоне выглядел в самом деле простецом. Его движениями не доставало изящества, а речами — светской плавности. Что уж тут говорить об Илис, которой, бывало, чаще приходилось есть руками, чем ножом и вилкой, и которая привыкла, не стесняясь, хохотать во весь голос. Чтобы не опозориться, она говорила тихо, ела очень мало и тщательно следила за своими руками. И втихую завидовала Марку, который ничуть не стеснялся своих манер. Впрочем, он-то был наследными принцем, и ему многое прощалось! Попробовал бы кто-нибудь упрекнуть его в недостатке воспитания!
После ужина, когда все поднялись из-за стола, общество распалось на группки. Эва Кранах ушла на несколько минут и вернулась с лютней, с которой и пристроилась в одном из кресел. Около нее немедленно оказался Марк, — он оставил, наконец, Илис в покое, — еще двое молодых людей — один эрл и один тан, — и девушка с голубым шарфом. Трое юношей отошли к камину и затеяли там весьма эмоциональный спор об оружии, две девушки погрузились в созерцание гравюр в извлеченном из шкафа старом фолианте. Илис прибилась к компании молодых аристократов, которые, собравшись вокруг маленького круглого столика, затеяли игру в слова. Из уважения к гостье они начали игру на всеобщем языке, но вскоре, увлекшись, перешли на касотский, который Илис знала недостаточно хорошо, и потому вскоре вышла из игры. Она откинулась в кресле и стала развлекаться тем, что по очереди наблюдала за разбредшимися по большой комнате группками молодых людей. Особо ее интересовала та, в которую входили Марк и Эва. Девушка что-то тихо напевала на касотском, подыгрывая себе на лютне. До Илис доносились негромкая печальная мелодия и несильный, но приятный голосок Эвы. Марк слушал ее, подавшись вперед в кресле и, по своему обыкновению, немного сутулясь. Локоть он поставил на подлокотник, подпер подбородок рукой и неотрывно смотрел на Эву. Лицо его было задумчиво, а золотые глаза его излучали такой свет, что Илис задохнулась от восхищения, пораженная их красотой, хотя ее этот свет совершенно не касался. Ей казалось странным, что Эва ничего не замечает. Впрочем, она сидела, чуть склонив голову, и на Марка не глядела. Да он влюблен в нее по уши, подумала Илис. И если Эва этого не видит, то она просто слепая!
— Миледи! — раздался у нее над ухом протяжный мужской голос, и погруженная в задумчивость Илис вздрогнула от неожиданности. — Простите нам нашу бестактность. Мы так бесцеремонно перешли на наш язык, не подумав о том, что вы, может быть, нехорошо его понимаете…
Илис повернулась и увидела рядом со своим креслом невысокого худощавого блондина лет двадцати шести со спокойными и внимательными серо-зелеными глазами. Его волнистые волосы были острижены очень коротко, по шею, и это выглядело необычно. Объяснение его странной стрижке быстро нашлось: из-под откинутых с высокого лба светлых прядей виднелись зажившие шрамы. Очевидно, из-за раны волосы какое-то время назад были отрезаны совсем коротко.
— Рувато Слоок, — подсказал блондин, увидев в глазах Илис молчаливый вопрос — она напрочь успела позабыть его имя. — Но, может быть, я отвлекаю вас от каких-то важных размышлений? В таком случае, простите… — он поклонился и хотел отойти.
— Нет-нет, — поспешно остановила его Илис, размышляя, каким образом среди касотской знати затесался человек с наинским именем. — Вы не помешали. Я просто немного задумалась.
Слоок улыбнулся.
— Простите, я, наверное, кажусь вам назойливым. Но у нас в столице так редко увидишь новое лицо! Я пошел на поводу у своего любопытства.
— Но ведь Эдес — такой большой город! — удивилась Илис.
— Город большой, но люди все те же. Месяц за месяцем, год за годом одно и то же. После такого однообразия вдвойне приятно увидеть незнакомую хорошенькую девушку, к тому же чужеземку.
Его манера речи показалась Илис несколько странной. Он говорил протяжно, но растягивал слова не так, как это делали наинцы, которые удваивали и утраивали гласные звуки, как будто заикались (такого выматывающего душу заикания Илис наслушалась от Грэма за время совместного путешествия из Истрии в Карат), а так, как если бы не был уверен, какое слово следует произнести следующим.
— Вы, наверное, сами иностранец, — предположила Илис. — У вас имя наинское.
— Я — нет. Но мой дед родом из Наи, — охотно пояснил Слоок. — Полвека назад он не поладил с королем Хоргой, и ему пришлось бежать из королевства. Осел он в Касот.
— Ваш дед был бунтовщиком? — невинно поинтересовалась Илис.
— Можно и так сказать. А вы, если не ошибаюсь, истрийка?
— Да.
— С моей стороны будет очень бестактно поинтересоваться, что заставило вас покинуть вашу далекую и, не сомневаюсь, прекрасную родину?
О, какой ты любопытный, подумала Илис и с интересом посмотрела на собеседника. Ну, сейчас я тебя!..
— Еще как бестактно, — сказала она. — Неприлично спрашивать у девушки подобные вещи. Может быть, я бежала от несчастной любви? Может быть, у меня сердце разбито, а вы своими вопросами бередите мою незажившую рану? Или, может быть, я бунтовщица, как ваш дед, и скрываюсь от королевского гнева?
Серо-зеленые глаза Слоока искрились смехом, но лицо оставалось серьезным.
— В таком случае вы обрели надежного покровителя в лице его величества императора. Я слышал, что если он благоволит к кому-то, то этому человеку нечего опасаться.
— Так уж и нечего? В любом случае, от несчастной любви нет спасения, — мрачно сказала Илис.
— Я слышал так же, что его величество император может излечить сердце и от несчастной любви. Это тоже в его власти.
— Насчет этого уточните лучше у Марка, — слегка занервничала Илис. Ей не понравился принимаемый разговором оборот. — Я не так хорошо изучила еще возможности его величества императора.
— Боюсь, Марк знает о своем отце меньше, чем некоторые другие, менее значительные люди, — серьезно сказал Слоок. — И это, пожалуй, к лучшему: ему тяжело было бы вынести это знание.
— Что вы имеете в виду?
Но Слоок только тихо покачал головой и указал глазами туда, где Марк внимал своей певунье. Илис повернулась и неожиданно встретилась взглядом с золотыми глазами Марка, который, оказывается, наблюдал за ней с едва заметной тревогой. Увидев, что Илис смотрит на него, он встал и направился к ней.
— Все в порядке, Илис? — спросил он, подойдя.
Илис улыбнулась ему самой зубастой своей улыбкой.
— Все прекрасно, Марк. Мы вот тут с герром Слооком очень мило беседуем…
— В таком случае, прошу меня простить. Князь, — Марк повернулся к Слооку, подчеркнуто озвучив его титул, — можно вас на пару слов?
Взгляды молодых людей на секунду скрестились, и Илис показалось, что в них проскользнула плохо скрытая неприязнь. Потом Слоок поклонился, извинился перед Илис и ушел с Марком. Удивленная Илис осталась в одиночестве размышлять, что значила эта сцена. Выглядело это так, как будто Марк специально увел от нее собеседника.
В течение вечера Слоок больше к ней не подходил. Лишь изредка Илис ловила на себе его внимательные взгляды, которые он бросал с противоположной части комнаты. Это раздражало, но Илис старалась не обращать внимания. Между ней и красавицей в голубом шарфе — ее имя было Илария Энгас, — завязался оживленный разговор касательно последней поэмы известного бергонтского поэта и певца. Илис уже прочла эту поэму — спасибо Бардену, у которого всегда каким-то чудом оказывались все книжные новинки, — а Илария еще нет, но очень хотела, и ее мучило любопытство. Как уже говорилось, Илис была неважной рассказчицей, и могла лишь заранее испортить впечатление от поэмы, а потому сначала отбивалась, как могла, и лишь после долгих уговоров согласилась. К счастью, отсутствие дара к рассказу компенсировалось у нее хорошей памятью, так что она могла цитировать по памяти большие отрывки. Ее декламация привлекла внимание остальных молодых людей, и через какое-то время вокруг Илис собрались почти все гости, кроме Слоока и еще двух увлеченных спорщиков, так и не покинувших свое уютное место возле камина.
— Ты имела успех, — заявил Марк на обратном пути во дворец. Они ехали в маленьком двухместном экипаже и могли говорить без помех. — Нет, серьезно, ты всем очень понравилась.
— Я рада, — рассеянно отозвалась Илис и поинтересовалась: — А зачем ты прогнал от меня Слоока, а? Он, конечно, нес чушь, но ничего такого… — она осеклась.
Марк смотрел на нее, нахмурившись, и по его лицу она поняла, что он колеблется, говорить или нет.
— Обещай, что не передашь этот наш разговор отцу, — наконец, выговорил он.
Илис удивилась и обиделась одновременно.
— Ты что же, считаешь, что я передаю ему каждое твое слово? Ну, знаешь…
— Извини, — поспешно сказал Марк. — Но только… видишь ли, в чем дело… Рувато, кажется, не совсем лоялен к отцу.
— То есть — к твоему отцу? И что из этого?.. Постой! Ты что же, хочешь сказать, что среди твоих друзей имеются люди, которые плетут заговор против твоего отца? Так может быть, и ты тоже…
Марк досадливо поморщился.
— Во-первых, кто тебе сказал, что Рувато — мой друг? Во-вторых, почему сразу "заговор"?.. Я кое-что знаю о нем — не наверняка, впрочем… Я просто опасаюсь, что он может использовать тебя, чтобы попытаться пошатнуть императорскую власть, понимаешь?
— Нет, — честно сказала Илис. — Каким образом меня можно использовать?
— Я не знаю, но… — Марк мучился, не зная, как объяснить. Все его соображения были на уровне предчувствий, которые невозможно или очень сложно выразить словами. — Просто прими это к сведению и будь с ним осторожна. Пожалуйста…
— Ладно, — разочарованно протянула Илис. Объяснения Марка ее не удовлетворили. — А почему он так странно разговаривает? Сначала я подумала, что у него наинский акцент, но потом поняла, что ничего подобного. Да и по-касотски он разговаривает чисто.
— Это из-за раны. Чуть больше года назад, когда война с Медеей только началась, Рувато командовал осадой Синнексии и был тяжело ранен. Ему пробили голову… — Марк коснулся своего лба в том месте, где у Слоока были шрамы. — Трудно понять, как он выжил, это просто чудо какое-то. Оружия он с тех пор в руки не брал, он не очень хорошо себя теперь контролирует. И речь у него стала вот такая, как ты слышала. А еще, иногда на него находят вроде как затмения. Он наяву начинает говорить, как в бреду.
Еще один псих, подумала Илис. Просто напасть какая-то! Но по нему вроде бы не очень заметно.
— Мне он показался вполне нормальным, — заметила Илис.
— В основном он нормален. Даже слишком.
— Хоть это радует…
Наутро Илис ожидал очередной сюрприз в виде еще одного письма. На сей раз оно оказалось от князя Рувато Слоока. Письмо было написано очень витиевато. В нем Слоок извинялся за свое недостойное поведение и длинный язык, хотя Илис не могла припомнить ничего такого, за что ему следовало бы перед ней извиняться. Далее следовала череда комплиментов по поводу "оригинальности" Илис, которая будто бы поразила Слоока с первого взгляда. Комплименты эти выглядели такими двусмысленными, что Илис покраснела от злости. Кроме них и извинений, содержалась в послании и просьба. Слоок испрашивал разрешения еще раз лично увидеть Илис и хотел знать, как, в случае ее согласия, можно устроить встречу. Илис перестала злиться и впала в задумчивость. Видеться с князем ей не хотелось, но ее мучило любопытство: зачем она ему понадобилась? Неужто Марк накануне был прав, предполагая, что Слоок захочет использовать ее против Бардена? Да нет, чушь, кто она такая есть, чтобы воздействовать на императора? Да никто! Но это знает она, знает Барден. Может быть, знает Марк… и… и все. Остальные видят в ней странную девчонку, которую император подобрал едва ли не на улице и вдруг приблизил к себе. Да-а… истолковать это, пожалуй, можно как угодно.
А не показать ли письмо Марку? Не посоветоваться ли с ним? Но Илис отбросила эту мысль сразу. Что он может ей посоветовать, кроме того, что уже советовал накануне — держаться от Слоока подальше?
В результате, Илис так ничего и не придумала, и отвечать ничего не стала. И правильно сделала, потому что буквально через день столкнулась с князем на очередном вечере, куда ее привел Марк. На этот вечер она совсем уж не хотела идти, потому что предполагалось, что будут устроены танцы, а танцевала она совсем не хорошо. К тому же, ей вполне хватило и одного великосветского приема. Но Марка было не переспорить. Он набычился, став при этом разительно похож на отца, и заявил, что если Илис не пойдет сама, он потащит ее силой.
— Да не хочу я! — взмолилась Илис.
— Я тоже не хочу, — отрезал Марк. — Но надо.
С тяжким вздохом Илис покорилась грубой силе. Она уже поняла, что слово "надо" было тем самым принципом, которым Марк руководствовался в жизни. Всю жизнь он делал то, что должно, и намеревался заставить ее жить так же. Илис оставалось утешаться тем, что этот деспотизм не будет продолжаться долго.
Бал — на этот раз в доме дюка Энгаса — был устроен маленький, почти семейный, и присутствовала на нем практически та же, уже знакомая Илис компания, с некоторыми изменениями. Слоока изменения не коснулись, он был тут как тут, и приветствовал ее поклоном — правда, на расстоянии.
— Будешь танцевать со мной, — заявил Марк, завидев его.
— Ну уж нет! — взбунтовалась Илис. — Не буду я танцевать — ни с тобой, ни с кем еще! Не желаю позориться!
Марк усмехнулся.
— Так не годится. Нужно подать отцу идею нанять для тебя учителя танцев.
— Вот и подай. А меня оставь, пожалуйста, в покое! К тому же, тебя уже ждут.
Повторять намек не пришлось: в стайке девушек Марк безошибочно отыскал взглядом Эву и покраснел. Прелесть, что такое! — в очередной раз с восторгом подумала Илис.
Она отыскала для себя укромное местечко, чтобы не путаться под ногами у танцующих и не слишком привлекать к себе внимание. Но ее уединение продолжалось недолго и было нарушено приставучим Слооком.
— Вы не ответили ничего на мое письмо, — заявил он без обиняков, остановившись перед ней.
— А я должна была? Послушайте, герр Слоок, а почему вы не танцуете? Мне кажется, я видела, что вон там, в уголке, бедняжка Илария томится без пары. Вы пришлись бы ей кстати.
— Мне трудно придерживаться такта, — ответил Слоок, серьезно на нее глядя. — Я все время сбиваюсь. А вашего кавалера, я вижу, увели?
— Я сама его отпустила, — ядовито улыбнулась Илис. — Садитесь, герр Слоок. Ответа на письмо вы не получили, но своего добились. Выкладывайте, что вам от меня нужно.
— Вы такая необычная девушка, миледи, так не похожи на всех остальных барышень...
— Это я уже слышала, — нетерпеливо возразила Илис, посматривая в сторону Марка. Как бы он не вырвался опять из нежных ручек белокурой малышки Эвы и не примчался бы спасать Илис от нелояльного князя. — То есть читала… говорите по делу, прошу вас. И поскорее. Если Марк увидит, что вы торчите возле меня…
— "Торчите"! — повторил Слоок со смешком. — Восхитительно! Если вы опасаетесь, что Марк может помешать нашему разговору, давайте поищем более подходящее место.
— Еще чего не хватало! Вот тогда он точно подумает о нас Безымянный знает что. Говорите здесь.
— Как вам угодно, — Слоок поклонился и, наконец, сел. — Тогда скажите мне, что вы думаете о войне, которую ведет император.
Илис вытаращила на него глаза.
— Вы с ума сошли? Нашли подходящую тему для разговора! И где?!
— Вы сами пожелали говорить тут.
— Не валяйте дурака. Я же не знала, какие вопросы вы начнете задавать.
— Может быть, все-таки уйдем куда-нибудь?
— И не подумаю. И отвечать на ваш дурацкий вопрос не буду.
— Почему?
— Да хотя бы потому, что знаю, что за этим последует. Я знаю, что вы пострадали в этой войне, и предполагаю, что вы имеете на нее зуб… ну то есть… в общем, вы поняли. Вы резко настроены против, полагаете эту войну захватнической, жестокой, несправедливой… напрасное кровопролитие, тысячи невинных жертв… так?
— А, — сказал Слоок с усмешкой и неосознанным жестом коснулся шрамов. — Так Марк вам уже рассказал?
— Да. Ну что, угадала я?
— Угадали… в общих чертах.
— А частности меня не интересуют, — сказала Илис и решительно встала. — И почему вы так уверены, что прямо из этого дома я не отправлюсь к своему покровителю и не шепну ему, какой неблагонадежный человек этот светлейший князь Рувато Слоок?
— Я не уверен, — спокойно ответил Слоок.
— Тогда, значит, вы и впрямь сумасшедший, и я напрасно сомневалась. О боги! — воскликнула Илис, демонстративно закатив под лоб глаза. — Ну почему у вас, мужчин, все разговоры так или иначе сводятся к войне? Пойду лучше поболтаю с Иларией. Я, видите ли, никак не могу подобрать нитки для своей новой вышивки. Может быть, Илария что-нибудь посоветует мне?
Вот так, победно думала Илис, удаляясь прочь от Слоока. И пусть думает, что я пустоголовая дурочка. Хотя, скорее всего, он так не думает… он достаточно умен, чтобы раскусить мои маневры. Но, во всяком случае, я избавилась от него хотя бы на время.
Уже подходя к Иларии, Илис не удержалась и обернулась. Слоок стоял там, где она оставила его, и смотрел на нее, улыбаясь.