Неизвестная Алла

Неизвестная Алла 2008

Михаил Жванецкий

писатель-сатирик

Я считаю, что вся наша страна делится на два лагеря: первый, огромный, — это те, кто любит Аллу Борисовну, и второй, небольшой, — те, кого любит она. Не будем говорить, сколько лет мы с ней знакомы, чтобы не выдавать ее и мой возраст, но началось все еще на Рязанском проспекте, в ее однокомнатной квартирке. По-моему, она что-то жарила.
Вообще когда я вспоминаю о ней, она все время стоит у плиты и что-то жарит, а потом мы едим что-то очень вкусное. Я любитель пожрать, и мне всегда нравились ее блюда. Всегда это было что-то такое мясное, резкое, после концерта. Помимо меня пробующими были Рома Карцев и Витя Ильченко. А ведь когда мы все начинали дружить, Алла еще выступала в первом отделении, а Карцев и Ильченко — во втором.
То есть они заканчивали концерт и были популярнее. Но видите, как с тех пор все резко изменилось...
Сейчас Алла напоминает мне птичницу. Вокруг нее все поют. А она выходит во двор и оценивает, кто как это делает. А они должны быть еще с ручками, с ножками, с красивым тельцем, мордочкой. И она кого-то может отметить деньгами, кого-то, наоборот, пнуть, а может просто посмотреть, кто кого топчет. В любом случае, где бы Алла ни появлялась — вокруг нее всегда толпа. Однажды она была в Одессе на гастролях, и мы встретились с ней на пляже. Тут же вокруг нее собралось огромное количество людей. Она передвигалась внутри этой толпы, и невозможно было ее оттуда извлечь! Но что характерно: всю жизнь находясь в такой вот толчее, она сумела сохранить в себе человеческое. Более того, в толпе она всегда четко знает, кто ей нужен. Вот приезжает она в Одессу с концертами, в зале может быть и президент Украины, и губернатор Одессы — а она не знает их. И это мне страшно в ней нравится! После концерта вокруг нее крутится куча персонажей, готовых тащить ее на банкет, а она выдергивает из толпы только тех, кто ей нужен:
«Миша, ну-ка иди сюда!» Она мужчин, конечно, безумно притягивает. Мы же видим, что все ее мужья рядом с ней. Потеряв слегка в достоинстве и приобретя какой-то вокальный дар, без лишних обид, они возле нее находятся — и это выглядит вполне удобоваримо. Вот так она нас всех приручила и управляет нами. Я до сих пор вижу: когда она смотрит на кого-то с легким презрением (бывает у нее такой холодный взгляд), то этот человек на глазах теряет несколько килограммов! Я потому и предлагал Алле двенадцать лет назад, когда были выборы президента, выставить свою кандидатуру. Ей богу, я соскучился по женскому правлению и ощущаю, что Алла Борисовна может руководить людьми. Правда, она тогда в ответ сказала: «Ты говори-говори, я пока тут чего-то поджарю». И отвернулась к плите... Пару раз она мне звонила со словами: «Миша, поговори со мной, я тупею». Ну, после фразы я обычно зажимался. Это как спортсмену скажи: «Ты прыгни, пожалуйста, еще на два метра выше, сейчас это очень нужно. Так что не знаю, смог ли я чего-нибудь путного ей тогда наговорить, но начало беседы мне до сих пор приятно вспоминать. (Улыбается.)
И еще у нее прекрасное чувство юмора и реакция. Вот когда она на концерте выходит и разговаривает с публикой, в чем сила этого разговора? В том, что она не знает, что скажет через секунду! Это примерно как у Черномырдина. Я не уверен, что он понимает, что у него есть такой юмор, — это чистой воды импровизация. Думаю, что и Алла вряд ли понимает свой юмор. Это рождается у нее на месте, мгновенно, может идти даже от ярости, но это потрясающе. Когда она начинает говорить с публикой в раздраженном состоянии, когда она свободна, расхлестанна, внутренне расстегнута на все пуговицы — это такой кайф слушать! Я думаю, все зрители, все стадионы влюбились в нее тогда, когда она говорила: «Я научу вас свободу любить!» И зритель — зажатый, забитый, советский — дурел. Он никогда такого не слышал в свой адрес...
Мы недавно отмечали день рождения моего сына — ему исполнилось 13 лет, — и я сказал: «Имей совесть и тогда уже поступай, как хочешь». Так вот, мне кажется, Алла может делать все, что хочет. И она делает все, что хочет. И на сцену выходит как она хочет и поет что хочет, и не поет что не хочет... Она глубже, чем певица, лучше, чем женщина, и больше, чем личность. Представьте, что ее нет, и вы поймете, что это значит! Я не боюсь говорить эти слова, она и сама мне когда-то их говорила.