Исповедь Музы

                И С П О В Е Д Ь  М У З Ы

            Вечный мир или нескончаемая мечта

                "Я и медь ковал, но на мгновенье  показалось, будто это золото"   
               

     "Я муза, я плыву по воздушным струям и купаюсь в облаках. Иногда я люблю посидеть на краю какой-нибудь вершины, посмотреть на Землю. Когда ветер развевает мои волосы, растекается по моему телу, я чувствую весь мир. Я слушаю его краски, звуки и ароматы. Когда ночь задувает день, словно свечку, то я прилетаю на альпийские луга и поляны, но не одна, а с моей золотой арфой. Всю ночь играя на чудесном инструменте, я разжигаю искорку света. Когда я пою, искра начинает рразрастаться. И вот она разрастается, разрастается... Начинается рассвет. Солнышко выглядывает из-за холмистого горизонта, и я счастлива. Счастлива с тех пор, как человек почувствовал любовь к окружающему его.
     Одним прекрасным утром, когда пропали краски рассвета, я разговаривала с кленом. Мне никогда не скучно. Я могу разговаривать со всеми, набираться мудрости. Естественно, что за тысячелетия я стала довольно мудрой, но... У клена удивительная душа. Она кладовая доброты и мудрости. Я полюбила его. Он говорил мне, нашептывал своей листвой: "Муза, милая. Ты вестница красоты, вольного неба, синего моря. Я люблю тебя всей своей душой за твое яркое, но теплое величие. Но Муза, где же твои слезы?" Тогда я умчалась на вершину высокого утеса, плакала, сама не знаю отчего. Отчего?
     Ночью я решила слетать на землю и поглядеть на людей. Мне было очень важно посмотреть им в глаза, почувствовать их ауры. Мне было интересно узнать, как поживают те, кто создал меня. Чтобы оставаться невидимой и неслышимой, я растворилась в воздухе. Такой способ передвижения, признаюсь, гораздо быстрее и интереснее.
     Вот вдали показались огни. Яркое отражение города мягко плыло по воде. Город был с высокими, очень высокими зданиями, шумом, суетой и большим количеством огней. Я опусилась на землю. Люди, люди, люди... Они шли, спотыкаясь, ругаясь и ворча. Кто-то бежал, кто-то еле шагал, но все они были с опущенными глазами. Какой-то мужчина с сумкой на плече пронесся сквозь меня, и мне стало не по себе. Я вдруг замерла. Ночью покой завладевал Землей, но только не здесь. Так закончилось мое пребывание в городе людей, в забытом мною месте.
     Я улетела прочь от этого места, прямо на восток. Я свободна, как птица, быстра как мысль, я хотела, жаждала увидетьумные и чистые глаза. И что случилось с людьми? Что с вами, милые? "Почему вы замкнулись словно могилы вещей", - думала я. В эту минуту мне было тяжко. Неужели мне пора умирать? Я приняла свой облик и закуталась в нежное облачко. Я ведь муза. Та, что пробуждает в умах людей любовь к искусству: поэзии, живописи... И тогда он прекрасен и непобедим! Горе, какое горе!
     Я была грустна и ранима. Я нуждалась в стихах, как человек в пище. Плавно и задумчиво я перемещалась в небе. Внезапно я набрела на большой камень. До меня донеслись обрывки стихов... Осторожно, неслышно ступая, я обошла камень с левой стороны и посмотрела на того, кто произносил стихи. Опершись на камень и держа на коленях бумагу и книгу, там сидел красивый юноша. Я вышла из-за камня и поздоровалась с ним. "Здравствуй, девушка", - ответил он. Во время нашего разговора он не отводил взгляда от меня. Кроме его удивительной красоты, у него были удивительные глаза, полные огня. "Ты здесь пишешь стихотворения?", - спросила я. Он удивился, что я определила его занятие абсолютно верно. Он тогда заметил, что во мне есть что-то необыкноаенное. Ах, знал бы он, сколько величайших людей в свое время говорили мне эти слова, но время утекло и жалеть мне не о чем. Я ему сказала, что я муза и предложила посмотреть на мой мир. Он подумал, что я шучу и вдруг начал громко смеяться. Я не могла удержаться и тоже засмеялась. Когда мы успокоились, я спросила, как его зовут, и он ответил, что Оссирием. "Красивое имя", - заметил я, - так ты согласен, милый Оссирий?". Он ответил, что согласен. Он был поэт и поэтическая душа нашла музу. Я подала ему руку, и он нерешительно взял ее.
Произошла вспышка ярко-голубого света. "Ну вот, - сказала я, - это мой мир! А это - ваш," - и я показала Оссирию большие ворота позади вас. Внутри них сиял свет, переливающийся всеми цветами радуги. Но юноша не оглянулся, он продолжал разглядывать мой мир... Мимо нас прошло стадо грифонов, подгоняемых лукавым паном. "Это очень хрупкий, но исполинский мир... Его не в силах увидеть и почувствовать ни один человек, только поговорившие с музой".
     Мы летели и летели. Вокруг нас плыли облака, вверху светило солнце, под ним тек и журчал мой мир. Мир фантазии, мечты, обитель музы и укрытие грез от ставшими небрежными людских рук. "Мне кажется, будто я во сне. Разве может быть наяву такое чувство, такое..." , - Оссирий задумался. Я тогда поняла, что стихи зарождаются в душе моего спасителя."Летают грифоны, порхают бабочки, на деревьях, что вокруг меня, смеются прекрасные созданья, солнце светит, но не печет и образует удивительную атмосферу длительного счастья. Кроны деревьев, пропуская лишь часть лучей солнца, будто светятся. Маленькие амуры берут с них ароматные плоды, а другие, оседлав кабанов и оленей, мчатся к пруду наперегонки. Над головой иной раз пролетает какая-нибудь птица, создавая ветер своими огромными крыльями, а рядом со мной стоит светловолосая прекраснейшая девушка - муза, дитя искусства и вдыхает воздух поляны. Такое бывает только во сне?! Муза?!" Я сказала, что возможно, но только сон его был наяву. "Оссирий, мы можем приземлиться", - сказала я и, когда мы встали на ногами на землю, добавила, что только здесь, в воздушном слепке мечты, он может быть полностью счастлив. "Пойдем", - сказала я Оссирию, тебе предстоит увидеть кое-что, пойдем мой юный поэт. Я повела его к пруду, который уже издалека казался весьма оживленным. К пруду вела дорожка, вымощенная белым мрамором, а по ее бокам уже распустились и благоухали розы.
     В том месте, где начинался пруд, кончалась дорожка и над ней нависали ветки ивы. Я посмотрела на Оссирия и положила указательный палец ему на губы. "Не шуми", - прошептала я. Мы осторожно подняли ветки ивы и взглянули на происходящее.
     В пруду плескались голенькие русалочки и амуры. В воздухе повис смех и, казалось, укутывал в свои объятья всех у пруда. На противоположном берегу, на своих грифонах и львах, разъезжали прекрасные юноши и шутили с подплывающими к ним русалочками. Все вместе они сотворяяли невообразимую кавалькаду, но все же самое великолепное зрелище представлял собой огромный фонтан, стоявший посредине пруда. Из него била розовая вода, а по бокам его из специальных отверстий, имевших форму разнообразных существ, вытекала прозрачная вода. Брызги от фонтана разлетались вокруг, не щадя никого. Но всех это только веселило. Над фонтаном вращался исполинский кристалл и, переливаясь на солнце, создавал на всем пруду и на его берегу разные цвета. Получалась будто мозаика. Лишь деревья на противоположном берегу отливали только зеленью. Я объяснила Оссирию, что кристалл - это сердце всего нашего мира, исток фантазии, он возник в душе человека и что без него наш мир - мир мечтаний - невозможен. "Ну, Оссирий, нам туда", - и я указала юноше на ворота, воздвигнутые на земле. Тогда Оссирий оглянулся, будто запоминая Мир Фантазии. Чарующая красота царила вокруг. Промчался олень... Оссирий и я шагнули в Мир Поэзии.

     Мы стояли на каменной платформе. В Мире Поэзии начинался рассвет, и Солнце только- только выглянуло из-за горизонта. Вокруг был один Океан. "Полетели навстречу Солнцу", - произнесла я и мы улетели навстречу пробуждающему светилу. "Этот мир мрачен", - заметил Оссирий. "Но ведь он не менее интересен. Это твой мир, поэт", - улыбнулась я. Мимо нас проплывали чайки, показывались острова. Большие и маленькие, пышноцветные и совсем без растений, с людьми и без людей, населенные существами и каменными изваяниями, веселые и мрачные. Я рассказала Оссирию о том, что каждый остров - это поэтическая душа его создателя. Много, очень много мы повстречали островов. "Если ты  станешь великим поэтом, на этом месте, - и я указала на водную гладь между двумя островами, - на этом месте возникнет остров, по красоте которому, может быть, не будет равных!"
     Много мы пролетели в этот день в этом мире. Разговаривали с людьми на островах, разглядывали красоту полей и лесов. Я тогда решила, что пора вернуться и приступить к самому главному. Когда мы летели обратно, казалось, будто ветру с нами по пути, и это утешало. Хотя причиной моих слез было именно это. Оссирий на приступочке у ворот спросил меня: "Я один был здесь? Или здесь, в мире Музы, были и другие люди? Скажи мне, милая Муза!" И я ответила: "Ты прав, Оссирий, здесь было очень много людей. Все они были из разных стран и жили в разное время. Помню очень милого юношу времен средневековья по имени Вильям, именно на его острове стояли изваяния людей в пышных одеждах, текла журчащая страстями жизнь и звучали печальные предания. Да, я помню загадочного юношу с черными кудрями, что был здесь лет двести назад. Помню многих...
     Мы стояли на пороге врат в Мир Нетленной Мечты и смотрели друг на друга. "Пора", - сказала я и мы шагнули в ворота. В последнее мгновение Оссирий тревожно оглянулся. "Полетели, Оссирий, полетели туда, где сбываются или рушатся мечты, и сон становится ощущаемым, и гениальные мысли ложаться венком из лавровых листьев на твою голову. Полетели, мой юный поэт, в то место, откуда крик души долетает до небес или падает в пропасть. Побывав там, ты окутаешь себя великой тайной разума, и ты сможешь все. Полетели, Оссирий". Я и Оссирий летели, и вот меж облаков увидели Белую скалу. Полностью белую, белую, как будто снежную. Она была столь ярка, что слепила глаза. Когда облака расступились, представший мир поразил глаза. Белая скала стояла и сверкала... Но сверкала в море черной пустоты, находящейся вокруг нее и под ней. Оссирий застыл в воздухе в безмолвном крике. Все же через некоторое время он пришел в себя. Все великие люди искусства прошли через это, художники, композиторы, поэты, - все. Но только самые великие, - имено те, кого мир потерял уже навсегда и подобных им более не будет. "Успокойся, милый мой поэт, - я погладила его по голове. - Ты поэт, а я твоя Муза, твой путеводитель".
     На вершине Белой скалы, куда мы прилетели, стояла небольшая арка, украшенная невянущими цветами, а за ней на самом краю уступа, над пропастью, над чернотой стоял черный каменный трон. Человеку, сидевшему на нем, суждено было смотреть или вниз, или вперед на Солнце, восходящее далеко-далеко за снежными вершинами. Я сказала: "Милый Оссирий, сейчас я улечу на один день. Сердце подскажет тебе, что делать. И если упадешь вниз, взмыть в воздух не сможешь. Внизу тебя ждет лишь смерть, тлен, холод и тьма. Внизу - Небытие. И люди, садящиеся на трон, притесняют само Небытие, пытающееся захватить наш мир. Как ни странно, Небытие - это очень сложно, и удивительнее его вообще ничего нет, но оно черно и стремится поглотить все вокруг. Я верю в тебя, Оссирий!" И я улетела.
     На закате я полетела за Оссирием. Я хотела этим же днем вернуть его на Землю. День я провела у Кристального грота, многое обдумала. Я очень хотела поиграть на арфе, но ее со мной не было. Летать не хотелось. Я уснула.
     Вот я уже подлетела к Белой скале. Тревога закралась в мое сердце. Я подлетела к уступу и подбежала к арке. "Оссирий, откликнись, мой милый поэт", - кричала я, но никто не откликался. Я перешла через арку, мне впервые в жизни стало очень страшно. Осторжно я подошла к трону и заглянула в лицо Оссирия. Он был неузнаваем: его глаза впали, губы побелели. Он часто дышал. Оссирий посмотрел на меня своими синими глазами. И они были те же! Те же милые пламенные глаза. "Я ждал тебя", - сказал он и показал вперед. Небытие отступило со стороны солнца! Отступило! Пропало!
     Я сказала ему, что он сильно изменился, но он ничего не ответил. Ветер развевал мои волосы, по моей щеке потекла слеза. "Не плачь, - тихо прошептал мне Оссирий, - я был должен". "Оссирий, нам пора". Он попросил еще минуту.
     Мы летели, взявшись за руки. К Оссирию вернулась сила. Вот пронесся мимо нас грифон и мы летели уже над Кристальным прудом, поляной чудесных существ, облаками... Вот мы уже стоим перед воротами в его мир. "Прощай, лиловый мир, воплощение человеческого существования в его мечте". И снова вспышка. "Это было удивительно, - говорил Оссирий в своем мире. - Я никогда тебя не забуду и вечно буду тебе благодарен. Пусть мой остров, когда я уйду, будет всем и тебе напоминанием". "Прощай, милый Оссирий, мой милый поэт!, - сказала я. "Прощай, моя милая Муза, моя нимфа грез". Оссирий сел около того же камня в той же позе. Взял книгу и бумагу. А я ушла за камень и вознеслась к небесам".
               
                ___________________

     - Вот и все, - сказала Муза и улыбнулась.
     - Это восхитительно, - признался художник, не веря тому, что записал историю Музы.
     - Теперь, оглядываясь назад, какая-то вина мучает меня. И я догадываюсь, какая... Но что поделаешь, и я ни о чем не жалею. Прощай, художник! И желаю тебе удачи и счастья на этой Земле!
     Муза стала на краю склона и повернулась лицом к художнику. Она улыбнулась светящейся улыбкой, ее волосы охватил ветер, ее охватил свет и она исчезла. Исчезла из Зеленого Мира - в Мир Фантазии. Прощай, Муза...
     И, возможно, Муза исчезла надолго. Но нет, не навсегда! На время конец пришел Музе. И в слове и в песне, но только... На время!

1999 г.