Beast

Бывает, я читаю прозу, которая никогда не станет книгой, не станет новеллой, рассказом, останется историей, заполнившей мои каверны.
Я читаю и понимаю, что могла бы написать так сама, но чего-то мне не хватает. Силы ли страстей, место ли меня не устраивает или не достаточно еще впитала, прочувствовала, намолила, жернова дней моих перетерли лишь жалкую горстку событий.

Воздух болотный, застоявшейся воды бьет сегодня вечером в нос, ветер вынашивает в себе предчувствие дождя, я мечтаю о разных странах, которые меня не ждут, но где бы я смогла втиснуться в матрицу и что-то изменить в своем спесивом разуме, понимая, что в сердце останется все по-прежнему.
В такие вечера тоска - колоколами, звенящими в небесах из фильма фон Триера "Рассекая волны", звучит во мне, она же рефрен "Соломею родила грусть" из ненаписанного, пришедшего, как ночной гость в дождливую ночь.

Что бы было со мной, не возникни эта нанизанная нитка с бусинами лет? О какие камни сейчас бы разбивался мой поток сознания? Беспокойные мысли - еще одно кольцо эмоционального опыта, по которому будут судить, сколько прожила, паспорт можно выкидывать смело. Еще один патерн для дознавателей - генетическая спираль в поперечном разрезе, истовый крест, пронесенный сквозь жизнь.

"Ты представляешь, сколько мы упускаем, сколько не можем позволить себе забрать с собой, отчего возникает эта ущербность невозможности увидеть, услышать, принять и прочувствовать?" - голосом ребенка в отчаянии кричит моя слабость. И в надежде насытить неуёмную прорву любви к столь ненавистному миру, который успел отвергнуть, оттолкнуть, огородиться красными флажками неоднократно, но все также манит к себе, водит за нос, будоражит кровь. На согнутых лапах преследуют мои будни старые слепые волки - жадность и голод: они ведут меня по следу, известному только им, матерым хищникам - туда, где можно выиграть, отвоевать свое настоящее, желаемое на клеточном уровне, необъяснимое, с нервом всегда и с опасением не успеть, со страхом потерять, всегда на грани и в последний раз.

"Чтоб жизнь - война, нельзя так жить" - скажут мне. Не оскалюсь... холодным взглядом лишь одарю, ибо тоски не знали, не теряли, ни охотником, ни жертвой не были. И промолчу, что
любить буду, покуда холод между лопатками и вкус парной крови в горле, когда пырнули под ребро. Всё равно объяснить не смогу на языке человеческом то, что на уровне живота моего...