НИКА

– Что, говорите, мы тут делаем? – Павел стоял и держал внушительных размеров ведро роз. Цветы по одному брала симпатичная девушка в золотом платье до пола. Но ни длина платья, ни высота каблуков не помешали ей резво забраться на стремянку, которую она сама же и приволокла.

 – Ну... – она сделала паузу, пристраивая особо упрямый цветок на арку для венчания, – я спасаю свою шкуру! Сестра прибьёт меня, если узнает, что я забыла про белые розы в арке. А вы, – она критично взглянула на Павла, – спасаете даму в беде. Подойдите же поближе, мне не дотянуться! – парень, кряхтя, поднял повыше ведро с цветами.  – Да и свадьба – святой день, торжество любви, все такое …

– Что за ерунда? – буркнул Павел. Ника выглянула из-за арки и глянула на него, словно бы впервые.

– О, да вы нормальный человек, хоть и шафер, – девушка ослепительно улыбнулась.

– Вы для декоратора тоже вполне себе вменяемы... – на розы в ведре капал пот со лба Павла. Ника расхохоталась.

– На моей свадьбе не будет ни одной розы. И ни одного декоратора! – заявила она, улыбаясь и рассовывая цветы в пышно украшенную арку.

– А что будет? – Павел перехватил руками выскальзывающее ведро.

– Нууу, – Ника задумалась, – мы будем на пляже. Сумерки...

– Вампиры, – ввернул Павел.

– Воу, воу – это мои мечты или ваши? – Ника продолжила, – мы с любимым нежно говорим друг другу «да», и тут внезапно звучит музыка, из ниоткуда появляются гости… – Ника увлеклась своими фантазиями и забыла про работу, – а, и да, все танцуют, как в индийских фильмах.

 – Роскошно, – расхохотался Павел, недвусмысленным жестом намекая ей, чтобы она продолжала, – в идеале гости после последних аккордов исчезают, и начинается как в индийских книгах.

– Так, я же уже говорила, что вам там не место! Хотя идея недурна. Надеюсь, вы про Камасутру, а не про кулинарию? – подмигнула Ника, – а то я ненавижу индийскую кухню.

– Да, я о первом, хотя… и против карри ничего не имею.


Ведро быстро опустело. Не прошло и нескольких минут, как последние розы заняли свои места, и работа завершилась. Ника изящно слезла с лестницы и отошла на пару метров – оценить результат.

– Потянет! – сказала она и протянула парню руку.

– Павел, – представился он и пожал ее – девушка расхохоталась.

– Я в общем-то просила ведро, но мне тоже очень приятно! Вероника. Лучше просто Ника.


Она взяла ведро, наскоро побросала в него мусор и листья, что налетели с цветов, и начала складывать стремянку. Павел вызвался было помочь, но спустя мгновение прилетел молодой парень в майке с надписью «Ваш счастливый день» на груди.

– Прости, Вероничка, я забыл совсем про эти хреновы розы. О, уже готово, что ли?

– он был весь в поту и обалдело смотрел на свадебную арку.

– Да, все путем, Гриш. Если Машка начнет бурчать – отправляй ее ко мне!

– Ты золото! Поужинаем? – парень перевел шальной взгляд с декора на Нику и расплылся в улыбке. На его лице была такая надежда и обожание, что Павел, наблюдающий эту сцену, невольно улыбнулся. Ника заливисто засмеялась.

– Не сегодня, ковбой! Меня попросили подстраховать координатора.

– Но если что, только свистни – я готов ждать вечно!

– Иди уже, – смеясь, сказала Ника, и, улыбаясь, пошла в другую сторону, на ходу крикнув, – я Машку искать, а то скоро уже гости приедут!


Павел остался один. Свадьбы он ненавидел. Даже сейчас, сидя на одном из ажурных белых стульев напротив розовой арки, ничего, кроме отвращения, он не испытывал. С добрую минуту он пялился на нелепый розовый ковер и от души радовался, что это не его бракосочетание. Его пригласили шафером просто из престижа – Павел у Семена начальник отдела, видимо, тот решил таким образом выпендриться, а Павел вовремя не среагировал. Павел все считал, сколько полезного мог бы сделать за утро, хотя бы даже закончить отчет, который не успел доделать вчера. Благо хоть Вячеслав Игоревич Комаров внезапно улетел из города, и теперь они успевают доработать договор.


Свадьба была скучная. В лучших традициях свадеб на 300 гостей. Подвыпившая невеста демонстрировала всем и каждому, насколько дрессирован ее муж – он позировал, танцевал, участвовал в конкурсах, и Павел даже ощутил некоторое подобие сочувствия Семену. К концу вечера не осталось ни одного человека в радиусе километра, которому бы не показали дизайнерское кольцо с бриллиантами. Павел злорадно подумал, что Семен, наверное, рыдал, покупая его.

Под аркой, которую он помогал украшать утром, разместился теперь ди-джей. Вместо стульев – плясали гости. Но Павел провел почти все время в саду – решал рабочие моменты. Сделка с Вячеславом Игоревичем все не шла у него из головы. И внезапно всплывали новые идеи, как бы сделать договор выгоднее для себя. Желания общаться с коллегами у него не было абсолютно, как и флиртовать. Он знал, что подружки невесты никуда не денутся, а к вечеру будут готовы на все, лишь бы тоже поскорее выскочить замуж – такой уж на свадьбах обычай. Углубившись в новые пункты договора, он не заметил шагов, поэтому вздрогнул от неожиданности, когда на него накинулась Ника.

– О, привет, милый! Как здорово, что я тебя нашла, – как-то уж слишком громко сказала она.

– Ну... я э… – Павел успел зацепить краем глаза мужчину, который пришел с ней, тот, ворча что-то себе под нос, удалился.

Ника тут же отошла от Павла на приличное расстояние.

– Нет, свадьбы все-таки зло, – уверенно сказала она и с удобством разместилась за тем же садовым столиком, что и Павел.


Эта Ника странно действовала на него. С одной стороны, бесила – ведь более нахальной девицы он не встречал. С другой стороны, интриговала – она вела себя необычно: свободно, расслаблено и непосредственно. В ее нахальстве не было никакого превосходства или надменности, напротив, она излучала что-то природное, естественное и приятное. От нее исходило особое влияние, казалось, весь мир крутится вокруг нее и подчиняется ей.

Это непонятное обаяние действовало на Павла, как магнит. Хотя классической светской красавицей ее назвать было нельзя.  Прическа – просто короткие волосы, вьются и лежат, как им вздумалось, макияжа почти нет, область декольте не выдающаяся. Даже платье, хоть и вечернее, но какое-то простое: украшает скорее она его, чем наоборот.

– Что это сейчас было? – поинтересовался Павел.  На какое-то время все мысли из его головы исчезли, и он тупо пялился на Веронику.

– Я только что отделалась от странного парня, сделав вид, что мы с вами пара. Вы об этом? Спасибо за помощь. – Ника подмигнула, – веселитесь?

– Просто помираю от веселья – буркнул Павел. – Обидно, должно быть, притворяться, что у тебя есть парень? – решил он подколоть ее.

– Обидно – если его нет, – уверенно ответила Ника. – А мой мужчина просто слишком занят для такой ерунды.

Павел не удержался и хмыкнул. Ника стянула с ног босоножки и с почти неприличным удовольствием принялась за коктейль. Павел вернулся в телефон. Какое-то время они молчали.

– Вы декоратор? – спросил он. Мысли о работе, по всей видимости, ушли надолго, а молчание его раздражало.
 
– Да вот еще! Нет, конечно! Отвратительная профессия. Декоратор – сестра, а я ей помогаю, когда свободна.

– А вы чем занимаетесь?

– Это вопрос со звездочкой. Не знаю, как на него ответить! Давайте поговорим о вас?  – Ника пила свой коктейль и внимательно смотрела на Павла, – у вас высокая должность. Наверное, вы директор или типа того. В общем, вы явно управляете людьми и у вас много обязанностей. Но вы достаточно молодой – видимо, семейный бизнес…
 
– Да, директор отдела в строительной фирме отца, – Павел был под впечатлением. – Забавно. Ясновидящая?

– Порой ясно видящая, порой не ясно… с вами вот все просто и понятно.

– Ну а все же, чем вы любите заниматься?

– Рисовать! Гулять. Есть. Умничать еще люблю, – Ника потягивала коктейль. Пауза затянулась. Были слышны музыка и крики веселья, с дороги доносились звуки машин.  Девушка мечтательно продолжила, обращаясь не к Павлу, а куда-то в пространство.
 
– Вот бы уехать из Питера. За город. В деревню. Чтобы ветер гонял облака, а я лежала на траве и вглядывалась в зеленую даль. Можно и в голубую – я не против, если это будет на море.

– И что там? – Павел поспешно оторвал взгляд от телефона, радуясь, что молчание нарушено.

– Я бы набрала с собой холстов, красок, новых кистей и красила бы с утра до ночи. А по ночам выходила бы в поле, чтобы подсматривать за звездами. – Павел инстинктивно поднял глаза, чтобы посмотреть на звезды. Но в желто–сером небе не было ни намека на них, только улетающий фонарик желаний – видимо, торжество подходило к концу.

– Да, звучит так круто, что за город захотел даже я. Может, и хорошая мысль. У отца коттедж на севере, надо бы съездить, – он усмехнулся, – поглядеть, есть ли там звезды.

– Ох, я бы все отдала сейчас за такой коттедж. Только чтобы там никого – пусть никто там меня не трогает и не мешает. Ой!  – резко подскочила она, – я же вас ищу... Тот мужик совсем меня сбил с мысли – там нужен шафер для речей!

– Каких речей? – Павел от этого перепада настроения тоже подскочил на стуле.

– Ну, вы шафер, значит каких-то там шаферских речей… Мне координатор свадьбы сказала, что вы в курсе.

– Какая к чертям еще речь… – Павел даже раскраснелся.

– Вы не приготовили, – Ника сощурила глаза и пристально на него посмотрела. Павел видел, что это наиграно, и развеселился тоже.

– Может, сбежать? – предположил он.

– Да ну, там столько пьяных красоток. Глупо бежать в самый лучший момент свадьбы, вы разве не этого тут дожидаетесь? Давайте, сочиняйте. Это же ваш друг, может импровизировать?

– Какой там друг... просто коллега, – с досадой в голосе сказал Павел, – я могу сказать только, что он хреновый бухгалтер. – Ника прыснула.

– Давайте так. Я вам – речь, а вы пустите меня погостить в ваш загородный дом на недельку.

Павел от такой наглости даже рот раскрыл. Но внезапная веселость вперемешку с выпитым за день подтолкнули его к следующему шагу. Он встал, протянул руку и торжественно заявил:

– По рукам!

– По рукам, – Ника пожала его ладонь, словно произошла встреча президентов, и спустя мгновение достала из сумки свернутую бумажку. – Координатор свадьбы предполагала, что вы не подготовитесь, так что держите – ваша речь! – оба покатились со смеху.


2


Павел проснулся не в духе. Тому виной было не похмелье, а какое-то странное чувство нереальности происходящего. Все казалось ему абсурдом. Он огляделся – слава богу, в спальне, кроме него, никого не было. Оглядел себя – на нем была вчерашняя рубашка. В нагрудном кармане – смятая визитка. С одной стороны – «Фея агентства «Ваш счастливый день»». С другой стороны размашистым почерком «Ника», адрес и телефон.

Как можно было быть таким дебилом – поругал себя Павел. Пообещал незнакомке целую неделю в отцовском коттедже. А вдруг она психованная?  Как бы отказаться? Потом он вспомнил подробности вчерашнего вечера: и как Ника исчезла практически сразу, и как он посадил одну из подружек невесты в такси, и та расстроилась, что он не присоединился, и как он уже звонил в коттедж предупредить Ларису и Виктора, что приедет утром. Чем он думал?.. На кой черт ему это надо?


Телефон затрещал – первая, весьма трусливая, мысль Павла была не отвечать. Потом он поругал себя, но с облегчением вздохнул, когда услышал голос своей секретарши. Она сообщила, что Вячеслав Игоревич уехал не на неделю, а на две, поэтому и подписание договора откладывается на неопределенный срок. «Везет засранке,» – подумал Павел и пошел собираться за город.

Ника ждала его, как они и условились, у «Макдональдса». Вчера она сообщила, что не водит машину, и Павел в порыве галантности предложил ее подвести.  Он, конечно, не догадывался, какое испытание предстоит его «ауди» – багажник кое-как закрылся из-за стопки здоровых деревянных подрамников, обтянутых холстами, и целой уймы картонок, загрунтованных белым. Все это было, по словам Ники, очень «хрупким». Особенно здоровенная деревянная коробка, которая оказалась неподъемной и гремела при малейшем движении.

– Будешь кофе? – спросила она, когда он закончил укладывать ее странный багаж.

– Да, почему нет. Куда поедем?

– Куда ехать-то – вот же кофе продают.

Павел огляделся и понял, что она про «Макдональдс». Его развеселил тот факт, что он не приглашал девушку поесть фастфуда класса с девятого.

– Садись, из машины купим.

Павел ощутил странное удовольствие  купить ей и кофе, и все, что она захотела. Ника так долго размышляла, чего бы съесть, что им даже просигналили стоящие позади машины.  Украдкой он наблюдал, с каким удовольствием она раскрывает свой пакет и как радуется выбранному роллу и яблочным долькам. Павел не смог себе объяснить, в чем отличие Ники от сотни девушек, что он угощал за свою жизнь, но с ней все было иначе.

Ехали молча. Закончив завтрак, Ника уснула, несмотря на громадный стакан кофе, а Павел сделал музыку чуть тише. Было приятно ехать под джаз и ни о чем не думать. Давно он так не делал. Конечно, не думать совершенно ни о чем не выходило – в голове крутились мысли о сделке, партнерах и работе, но сегодня ему казалось все это куда менее важным, чем обычно.

Доехали на удивление быстро. Солнце припекало, погода стояла чудесная. Ника проснулась в аккурат к их приезду. Первое, что она сделала – пожаловалась на джаз и сообщила, что именно из-за него ей и снились дурацкие сны. Когда они подъехали к красивому светлому коттеджу, Вероника даже присвистнула.

– Признаться, я ожидала чего-то куда менее пафосного. Если у вас есть панорамное окно с видом на залив, боюсь, у нас серьезные проблемы – я задержусь тут на месяц. – Ника обалдело смотрела на дом, потирая спросонья глаза.

– Увы, оно есть, – пошутил Павел и с удовольствием вылез из машины.


Ему было неловко встречать любопытные взгляды работников – управляющего Виктора, садовника Ивана и особенно Ларисы, которую он очень уважал и знал уже лет 15. Но объяснять он точно никому ничего не планировал. Хотя бы потому, что сам ничего не понимал.

Глядя, как потягивается после поездки Ника, он мельком подумал, что стоит попытаться завести с ней роман. Хотя тут же это показалось глупой затеей, все же Ника – совершенно не тот тип женщин, к которому он привык и который его привлекал.

Веронике подготовили просторную комнату на втором этаже – с крытым балконом и огромной кроватью. Она радовалась, как ребенок, осматривая дом. Ей потребовалось полчаса, чтобы разложить вещи, и вот она уже требовала показать ей окрестности.

Какая-то часть Павла  хотела немедленно  прекратить эту нелепую игру и вызвать Веронике такси до Питера. Но другая его часть ждала продолжения и пока побеждала.

Наскоро осмотрев сад, Вероника сообщила, что он хорош и чист «до противного», они вышли к пляжу. Как и предполагал Павел, это сопровождалось бурей восторга и нечеловеческим визгом. Он невольно заулыбался, глядя, как она бегает по кромке воды, пиная волны.

– Спасибо, Павел! Это лучше даже того, что я хотела! Начну сейчас же!

– Начнешь что? – не понял он.

– Ну, рисовать, конечно. Да, солнце, конечно, будет мешать, – размышляла она
вслух, – но ждать я не могу. Бегу за этюдником.

С этими словами она ринулась назад. Павел, вспоминая огромный деревянный контейнер, хотел было предложить ей помощь, но потом просто растянулся на песке и расслабился.

На улице было светло, несмотря на поздний вечер. Белые ночи действовали Павлу на нервы – он не любил неопределенности, старался сводить их к минимуму, и к особенности Питера включать и выключать солнце не по плану он так и не смог привыкнуть до конца, хоть они с семьей и переехали сюда уже 18 лет назад.

Работа отца шла в гору, он был увлечен, осваивая новые вершины.  Павел всегда знал, что его ждет в будущем – он станет его преемником и верным помощником. Павел не мог вспомнить, как именно пришел к этой идее, казалась, он всегда знал это. Учеба на экономе не была ни интересной, ни легкой, но Павел, как того и ждал отец, закончил ее с отличием. Уже со второго курса он начал помогать в фирме, но никогда не злоупотреблял отцовским влиянием и честно дошел от парня на побегушках до начальника отдела, что бы там ни говорили злопыхатели.

Будущее было понятным и простым. Следующий его шаг – заместитель директора, женитьба. А затем и наследование компании, когда придет время. Какие еще варианты? Отец не единожды повторял этот алгоритм, и Павел даже начал считать это СВОЕЙ мечтой.

Хотя, если уж говорить о мечте, воображение рисовало другую картинку. Все реже и реже, но все же он видел сон о небольшой гостинице, где по утрам он пьет кофе и разбирает почту. К нему периодически подходят здороваться постояльцы – они знают, что Павел – хозяин этой гостиницы, и рады перемолвиться с ним о погоде и прочих пустяках. Погода, кстати, прекрасная – ведь они на берегу настоящего моря.
Но эта наивная мечта, где он счастлив и вдыхает аромат круассанов из пекарни собственного отеля – словно первая любовь. Сладко, но нелепо, и вспоминать о ней часто ни к чему.

Павел даже головой тряхнул, словно от наваждения. Уже четырежды он перечитывает служебку, но не может понять, о чем она. Он рассердился. Все-таки, благодаря его беспечности, он оказался в достаточно глупой ситуации. Отец наверняка был бы в шоке. Да и кто угодно с головой на плечах.

«Итак, что мы имеем? – мысленно спросил он себя, и в голове начал составляться список:

1. Некую бабу, которую ты не знаешь.
2. Она тратит твое время, деньги и нервы просто так.
3. Тебе нет выгод от ситуации.
4. Тебе не хочется находиться здесь и таращиться в телефон – в городе тебя ждут друзья. Зачеркнуто – дела – зачеркнуто – бары – зачеркнуто – бухло – зачеркнуто – одиночество!».

Список ему не понравился. Вывод оказался неожиданным: да, у него есть работа, но сейчас выходные, и, откровенно говоря, работа с ним всегда – достаточно и телефона. Все равно основное его занятие – ждать Комарова. Остальные дела вполне ждут, никаких семинаров и тренингов не запланировано.

Он начал составлять другой список:

«1. Я за городом, говорят это полезно.
2. Я отдыхаю, давно обещал секретарше этим заняться.
3. Отцу понравится, что я появился в коттедже – дом давно заброшен.
4. Баба хоть и со странностями, возможно, мне светит секс».

Павел сделал вывод, что он ничего не теряет. Даже наоборот – вдруг это тот самый выход из зоны комфорта, о которых талдычат на бизнес-тренингах. Не зря же он отваливает за них немалые деньги.

Окончательно решив расслабиться, он взял холодного пива и включил телевизор. В его понимании вещей это означало, что ниже падать некуда. Примерно в тот момент, когда Павел обнаружил спортивный канал и решил, что обратного пути из ленного забытья не будет, раздался такой грохот, словно стену дома пробили насквозь.

Оказалось, это Вероника попыталась затащить все свое оборудование в дом, но деревянная коробка с железными ногами вывалилась из ее груженых рук. А за тем посыпалось и остальное – тюбики с краской, палитра, картонки и здоровенный холст.

На шум скорее всех прибежала экономка Лариса, а Вероника так часто и суетливо извинялась, что Павлу стало смешно. Выругавшись про себя, он поднялся с дивана и пошел на выручку. Нику словно подменили. Измотанная, вся в краске и какой-то грязи, на лице выражение скорби и печали. Она словно уменьшилась в размере и выглядела ребенком – маленькой девочкой.  Павел впервые задумался о ее возрасте – а совершеннолетняя ли она.

Он хотел – он действительно планировал забить и вернуться к спортивному каналу, поэтому ненавидел себя за следующую фразу:

 – Что случилось, у тебя все нормально?

Она заверила, что все в норме, и тихо поднялась в спальню, благодаря всех за помощь.

Весь его настрой расслабиться куда-то делся. Радужный список показался глупым. Павел вновь ощутил, что ситуация нелепая, а он идиот.

Вероника спустилась через час. Выглядела свежее – длинное свободное платье ей шло. Волосы слегка влажные, растрепанные. Щеки и нос красные от солнца. Впервые Павел понял, что она действительно красива. Как-то по-своему, но притягательно красива.  Особенно глаза – живые и яркие, несмотря на то, что она была явно огорчена.

– Прости, что отвлекаю, я хотела бы поесть, – сказала она непривычным, извиняющимся тоном.
 
– Да, конечно, – спохватился Павел, – можно попросить Ларису, можно заказать еды…

– Не надо никого беспокоить – отведешь меня на кухню? Я буду рада помидору.

Павел был озадачен этой перемене в ней. Он стеснялся себе признаться, но был готов сделать что угодно, лишь бы она стала той Никой, которая разожгла в нем авантюризм. На кухне Вероника изучала холодильник так долго, что Павел засомневался, не уснула ли она стоя. В конце концов Ника вытащила гору всего и сообщила, что сейчас будет греческий салат.

Готовила она быстро и легко, Павел украдкой любовался, как проворно помидоры превращаются в аккуратные кубики, а брынза покрывается ароматной заправкой. Ника молчала, Павел пялился в телефон. Хотя это было прикрытием – пялился он на нее.

Ужинали за столом на кухне. Салат и хрустящий хлеб были изумительными, но Ника только ковыряла в тарелке.

– Что случилось-то? – не выдержал Павел.

– Знаешь, мне стыдно. Не понимаю даже, как ты терпишь меня. Я, наверное, вышвырнула бы себя из дома сразу. Хотя нет, я бы себя и домой не привезла. Я к тому, что ты мог понять мои намерения неверно.

– Ммм, – вытянул из себя Павел странный звук, но от необходимости соображать и говорить что-то его спасла Вероника.

– Ты же не знаешь, кто я такая. Наверное, ты решил, что я хочу нуу… ты понял – отношений, или около того… Но я не настроена, Паша, на это. – Ника впервые назвала его по имени, и это было так мило, что Павел тут же начал думать про именно те самые отношения, на которые она не была настроена.

– В общем, я хотела провести выходные за городом. Просто порисовать, понимаешь…

– Ну да, так мы и договаривались, – поспешил заверить ее Павел.

– У меня есть… – она на секунду запнулась, – я уже состою в серьезных отношениях. Мне не нужно романтики и всего такого. Я просто хотела рисовать – случайно наобум сказала это желание тебе – и ты согласился. Это было случайно, понимаешь…

– Ну понимаю, понимаю, все хорошо. У меня как бы тоже кое-что серьезное на горизонте, все нормально.

Ника заметно оживилась:

– Как чудесно, я так рада! Фух! Прямо даже не верится, как все классно сложилось.

– Да уж. Так ты из-за этого расстроилась? Тебе что, неловко тут быть?

Ника серьезно взглянула ему в глаза. По ее виду можно было подумать, что она вот-вот разревется.

– Я не умею рисовать. Я рисую дрянь. – она выпалила это, и уставилась в тарелку.

– А еще я порой бываю безбашенной и мне стыдно за свое поведение.

Павел был готов запрыгать от радости, что разгадал этот ребус.

– Слушай, мне все равно, как ты рисуешь. Хочешь рисовать – рисуй!  Не хочешь – не рисуй. Хочешь жить за городом – пожалуйста, только давай, может, познакомимся? Вдруг ты серийный убийца. Или я серийный убийца…

– Меня зовут Вероника, мне 26. Живу в Питере, уже лет 5, как у меня серьезные отношения. Рисовать люблю с детства… Могу, кстати, тебе паспорт показать, но лучше, наверное, страничку в «Контакте»? А, я сейчас не работаю. У меня квартира неподалеку от того места, где ты меня забирал утром.

– Давай страницу, – Павел улыбнулся, отмечая, что на 26, особенно сейчас, она не выглядит ну никак. Вероника попросила телефон, и быстро нашла свой аккаунт в сети:

– Вот я, можешь добавляться в друзья. Там все правда. – Павел пролистал фотографии со стены – в основном, природа, смешные цитаты, порой картинки.

– А картины твои?

– Да, мои – но, как видишь, они так себе. – Павел отметил, что картинки явно любопытные, хотя, конечно, в живописи он не силен. Отметил он и то, что ни следа отношений не было, но решил не уточнять этот вопрос.

– А я Павел, мне 30, работаю директором отдела в фирме отца. Мы занимаемся строительством. Родился в Красноярске, переехал в Питер давным-давно. В друзья тебя добавил. – Ника улыбнулась.

– Ну и круто. Познакомились! Ты не против, если я остаюсь завтра, до вечера?

– Я не против, даже если ты тут на месяц поселишься. Мне, честно сказать, все равно. Дом пустует. Только тебе придется показать, что ты рисуешь. А то, если это соседи в неглиже или карты-схемы нападений пришельцев, я могу передумать.

Ника засмеялась заливистым смехом и пошутила, что предлог, чтобы подняться с ней в спальню, не мог бы оказаться изящнее. Как только он вошел в комнату, в нос ему ударил специфический запах чего-то непонятного, как он понял позже – лака и краски. Картины были выстроены в ряд, вдоль стены. Павел поразился, что она накрасила штук 5, не меньше – в стопке еще лежали карандашные наброски.

– Вот это да! – только и смог сказать он. Здесь были несколько этюдов моря, набросок их дома, красиво утопающего в яблоневых деревьях, пара набросков маленького мальчика и одна непонятная картина – больше всего она напоминала солнце.

– Вот ты и знаешь мой секрет – я не суперхудожник, просто люблю кистью махать.

– Очень даже ты художник – мне нравится. Особенно эта, – он показал на солнечный этюд на холсте.

– Ооо, – изумилась Ника, – а я ее планировала закрасить… или сжечь. Спасибо! – она посмотрела ему прямо в глаза – и повторила, – спасибо тебе за все.

Павел улыбнулся. И больше всего ему захотелось поцеловать ее. Но, решив, что это желание скорее вызвано стереотипами и пивом, чем душевными порывами, он наскоро попрощался и поспешил уйти из комнаты с твёрдым намерением вернуться в Питер с самого утра.


4


Ночью он спал как убитый, а проснулся легко от щебета птиц за окном. Уже давно не было на памяти Павла таких приятных пробуждений – когда ты полон сил и кажется, что способен свернуть горы. Он подумал, что хваленый свежий воздух, видимо, работает, и ощутил нездоровый аппетит. Еще по дороге на кухню он уловил аромат выпечки и кофе и услышал возбужденные женские голоса.

Оказалось, Ника познакомилась с Ларисой, и они трещали обо всем подряд. Ника, все в том же просторном платье, что и вечером, вся так и светилась радостью, а Лариса даже потирала глаза от смеха.

Когда Павел обозначил свое присутствие, Лариса натянула на себя каменное лицо и сообщила ледяным голосом, что завтрак готов.

– У тебя чудесная улыбка, Лариса! – сделал ей комплимент Павел, – а что на завтрак?

– Вкуснятина невероятная, – с жаром затараторила Ника, – пожалуй, я не ела таких вкусных круассанов ни разу в жизни – ни во Франции, ни даже в Италии! А кофе… это нечто! С шоколадом и сливками – Лариса просто Золото!

– Ого, – удивился Павел. – Давненько ты так не баловала, Лариса.
 
– Так вы давненько и не приезжали! – ответила женщина, улыбаясь.

Ели на террасе. Утреннее солнце, на небе – ни облачка, вокруг – цветущий сад. Запах булок и кофе примешивался к запахам земли, скошенной травы и залива. Павел поразился, как часто он ездил за границу, чтобы насладиться тем, чтоб было доступно ему ежедневно тут.

Вдоволь наевшись, он откинулся на стуле и уже практически забыл, что планировал вернуться в Питер спозаранку.

– Чем займешься сегодня? – спросил он Нику, которая тоже откинулась на стуле и потягивала апельсиновый сок.

– Рисовать пойду. Но сперва хочу искупаться – Лариса сказала, у вас бассейн.

– Отличная идея, я уже пару дней не был в спортзале, – подхватил Павел.

– Не представляю, какая нужда бы меня загнала в спортзал, если есть возможность плавать и бегать у моря, – заметила Ника, – я прогуляюсь немного, этому завтраку понадобится не один час, чтобы утрястись.


Первым делом, как пришел к бассейну, Павел проверил почту. Его ассистентка писала ему уйму сообщений. Он рассмеялся, что она интересуется, не умер ли он, раз не звонит ей почти сутки. Павел чувствовал себя, словно прогуливает школу, и поймал странное ощущение, что впервые за долгое время остановился, хотя раньше несся куда-то сломя голову. Павел отложил телефон и взялся читать книгу по речевым коммуникациям – одну из тех, что рекомендовали на последнем тренинге. Но книга была настолько нудная, что он отвлекался то на газонокосилку, то на насекомых и время от времени мысленно возвращался к вчерашнему разговору с Никой.

Что, интересно, он имел в виду, когда ляпнул, что у него наклевываются серьезные отношения?  И та самая часть его мозга, что отвечает за успех и престиж ответила

– Аврору.


Она была идеальной невестой. Дочка того самого Вячеслава Игоревича, от которого зависела во многом его судьба. Павел усмехнулся, подумав, что «Аврора Вячеславовна Комарова» звучит довольно глупо. Но вспомнил ее и понял, что в Комаровых она не задержится. Редкой красоты девушка – изысканная восточная внешность (первая жена Игоревича была нерусской), прямые гладкие волосы до поясницы, утонченные манеры, изящность фарфоровой куклы. Да, та самая невеста, что ему и нужна – красива, богата, знает себе цену. С ней он станет сильнее, влиятельнее.

Конечно, придется приложить усилия, но то, что он сможет заполучить ее в невесты, Павел не сомневался. Он вспомнил один из званых ужинов, что они посетили вместе. Завистливые взгляды, высокое общество, блеск, флирт. Да, ему нравились эти ощущения. Но сейчас, развалившись в шезлонге под солнечными лучами и вдыхая аромат скошенной травы, Павел постарался представить ее рядом – и не смог.

Ника вернулась через пару часов. Уже в пестром купальнике и бандане. Без церемоний она плюхнулась бомбочкой в бассейн, издала возглас не то наслаждения, не то диких мук и принялась интенсивно грести, прочесывая бассейн. Вода была холодная, и Павел колебался, хочет ли он после того, как нагрелся на солнце, опускаться в бассейн. Но плавать Павел любил, так что уже скоро составил Нике компанию.

– Знаешь, – сообщила она, словно прочитала его последние мысли, – твоим «серьезным отношениям» повезло – ты завидный жених!

– Она и сама не промах, – услышал Павел свой голос прежде, чем успел подумать.

– Здорово, что вы нашли друг друга! – искренне сказала Ника. – Мужик с бассейном – это всегда успех!
 
– А что твои отношения? Я не нашел ничего об этом на твоей странице.

– О, да ты ее все-таки изучил! И как?

– Ты отлично рисуешь. И у тебя интересная жизнь. Та фотография, где ты переодета пиратом, мне очень понравилась. – Ника расхохоталась.

– Да, роскошный кадр. Спасибо за комплимент!

– И все же, кто «тот самый»? На фото все мужчины разные, никто не повторяется.

– Он не любит публичности. Ему кажется, что в соцсетях не место настоящим чувствам.

– Как изящно! – притворно восхитился Павел. – Ни разу за 5 лет не появиться в соцсетях? Да он у тебя спецагент?

– Он у меня круче, – заверила Ника.

Воображение Павла нарисовало неприятного высоченного типа в шитом на заказ костюме. С бородой, темными очками, кейсом и охранниками.

– Знаешь, если ты говорил серьезно, то я с удовольствием останусь тут на неделю. Лариса сказала, они тут всегда, и гостей давно не было. Выходит, дом и впрямь пустует.

– Да, после смерти мамы отец только что не ночует на работе… Лариса сказала правду.

– Мне жаль, что твоя мама…

– Она медленно умирала. Рак одолевал ее постепенно. Признаюсь, в конце... – внезапно ему стало стыдно говорить об этом, и он выскочил из бассейна, не придумав ничего лучше, чем «у меня звонит телефон».

Когда Павел вернулся, Ника уже лежала на шезлонге и выглядела спящей – продолжать диалог не было необходимости. Он занял свой шезлонг, включил нудную книгу и стал пробираться через витиеватые предложения «деловых коммуникаций».


Вечер наступил как-то незаметно. Ника принесла с пляжа очередную стопку жутко пахнувших этюдов, и они засели ужинать.

– Я планировал поехать в Питер сегодня – ты точно остаешься?

– Да, не переживай. Твой телефон у меня есть – если что, позвоню. Или ты звони, если мне нужно будет съехать, – Вика с аппетитом жевала кукурузу, которую они приготовили на гриле.

– Хорошо. Погода чудесная, рад, что выбрался из города.

– Это точно! Летом Питер, конечно, хорош, но тут… – она осмотрелась, – просто сказка. Наверное, весь город сейчас здесь.

Павел совсем забыл, что сегодня воскресенье, и лихорадочно достал телефон, посмотреть на дорожную ситуацию. Он даже присвистнул.

– Придется утром ехать. Не хочу проторчать на трассе полночи.

– Вот и чудно. На природе спать очень круто. Ты куришь?

Вопрос и смена темы на секунду поставили Павла в тупик.

– Я бросил. Бросаю... А что?

– Как насчет кальяна?

– У нас его нет.

– Так он в гостиной стоит…

– Я думал, он декоративный.

– Ну, конечно… пластмассовый, – Ника расхохоталась. – Ваня мне сказал, у него отличный табак есть.

– О, ты и с садовником успела подружиться? – Павел даже не удивился.

– Ну должны же ваши слуги хоть как-то тут развлекаться.

– «Слуги» – это уже слишком.

– Окей, менеджер по кустам и грядкам сообщил, что у него есть отличный вишневый табак. Я хочу покурить. Ты со мной?

 Клубы ароматного дыма витали в воздухе. Ночь была не такой светлой, как вчера – небо заволокли плотные темные облака. Собирался дождь. Павел слышал гудение насекомых, музыку у соседей, отдаленный лай собак. Ему казалось, он слышит даже шум накатывающихся на берег волн.

Ника растянулась на прохладной траве, он сидел поодаль. Между ними была тарелка с фруктами, и он различал запах яблок и апельсина. Ника притащила мобильный телефон и негромко включила музыку, чтобы было уютнее молчать. Павел узнавал знакомые мелодии, старые песни в стиле «коллекции романтик», и особенно его веселили периодические энигма–напевы.

– Знаешь, когда я была маленькая, я всем говорила, что стану художником, – вдруг заговорила Ника. – Мне никто не верил. И потом я сама перестала в это верить. В старших классах решила, что это глупость. Несколько лет даже не вспоминала, что такое краски. А потом встретила его. Да. Без Славика я, наверное, так бы и не начала рисовать. Но он так верил мне, так старался угодить…

– Он художник? – Павел представил тощего художника в грязном свитере, берете и с длинными сальными волосами.

– Нет, не художник. Но очень творческий человек. – в воображении Павла берет сменился на бандану, а свитер на майку в стиле «Миру мир». – И любит меня, – добавила Ника.

– А ты? – спросил Павел.

– Невозможно не любить, когда тебя так любят, – серьезно сказала Ника, и Павлу показалось, что это очень тонко и глубокомысленно. Хотя вишневый аромат кальяна всерьез затуманил ему мозги, и сейчас все казалось как-то величественным и наполненным смыслом. – В какой–то момент он убедил меня, и я решила, что мои картины и правда могут нравиться, – продолжала Ника, – пусть не всем, но, по крайней мере, я перестала бояться. Мне не стыдно признаться, я хочу, чтобы они висели в чьих-то домах и радовали.

– Я бы точно повесил все твои картины в моей гостинице, – Павел сам подивился тому, что несет.

– У тебя гостиница? – удивилась и приподнялась на локтях Ника.  Взгляд Павла скользнул по ее горящим глазам, влажным губам, тонкой шее, спущенной лямке платья, груди, очертания которой подчеркивала легкая ткань, и поспешил отвести глаза.

– Нет, нет, конечно. Просто с детства я мечтал, что будет. Я буду там жить и всегда завтракать в кафе отеля. Постояльцы, конечно, со мной здороваются, многие – постоянные клиенты. А я неспешно смотрю в окно на море.

– Мммм, – мечтательно протянула Ника, – надеюсь, у вас будет своя пекарня!

Из мобильника Ники донеслось:

Так особенно сегодня звезды горят.
Так говорят, а я не вижу их –
Занят мой взгляд...

– Да, это всего-то бредовые мечты, – Павел  поспешил перебить слишком уж прямолинейную песенку – и внезапно ощутил прикосновение, которое вызвало  волну мурашек по всему телу. Ника коснулась его руки и слегка сжала ее:
– Паша, если ты этого хочешь – так и будет, не сомневайся! Твой отель будет лучшим в мире.

Подмигивающие звезды, вишневый пар, аромат фруктов, восторженная Ника, стрекот сверчков, трава – все было так волшебно, что и его детская мечта – казалась практически явью. Они замолчали, и назойливая песня продолжалась:
 
Вокруг тебя весь мир кружит.
По тебе с ума сходят.

Ты так особенна, ты так особенна.

Мелодия играла настолько тихо, что затуманенный вишневым дымом мозг Павла даже начал сомневаться,  действительно ли это текст песни или так додумывает его подсознание.

Мелодия переключилась. Они просидели молча несколько минут, а затем Ника поднялась и сообщила, что пошла спать. А Павел продолжал лежать, стараясь удержать странное состояние «здесь и сейчас», но без Ники оно быстро улетучилось. Он понял, что уже поздно, а завтра его ждет тяжёлый день, куча проблем, и привычная гонка на результат.


5


Офис гудел с самого утра. Поскольку Павел впервые на памяти сотрудников не работал на выходных, перешептывались за его стеной едва ли не с остервенением. К обеду ему уже приписывали роман, путешествие к морю, тяжелую болезнь и ссору с отцом одновременно.

Алена, секретарша Павла, заявила, что «ставила на море», поскольку вид у него отдохнувший и загорелый.

– Кстати, – добавила она, – про «влюбился» – самый непопулярный вариант.
Алену Павел знал уже тысячу лет, поэтому к ее шуточкам относился снисходительно, хотя сегодня ему показалось, что палку она перегибает.

Вечер наступил незаметно. Павел наблюдал, как сотрудники стали поглядывать на часы все чаще. Некоторые с ожиданием зевали, некоторые стремились доделать все в срок, чтобы не задерживаться в офисе. Павел задумался о своем будущем. Неожиданно выходные натолкнули его на мысль, что отношения – это не так уж и плохо, ведь когда тебе есть ради кого устраивать выходные – это хорошо. Он стеснялся своих мыслей, но представлять, что в коттедже его ждет Ника, было приятно. Впервые он подумал, что жениться – не только хороший и разумный ход, но еще и возможность действительно создать семью, с детьми и выходными.

Спустя полчаса он уже звонил Авроре. Ужинать сегодня, конечно, она не согласилась – ни одна девушка его круга не придет на свидание вовремя и не примет предложение в тот же день. Это особый «бабкодекс», как он его называл. Но вот в среду у нее было «окно» (что означало, что ей скучно уже сейчас, но дотерпеть надо хотя бы до среды), и они договорились встретиться в ресторане, название которого выговорить Павел не смог.

Время летело.  Суета, согласования, проблемы с подрядчиками, снова суета, и вот он уже ужинает в изысканном ресторане с самой красивой девушкой, что когда-либо встречал. Аврора с помощью сомелье выбрала идеальное вино для идеальных креветок, что были ровно политы идеальным соусом. Павел чувствовал себя, словно сдает экзамен, и его захватил азарт сдать его на отлично. Он шутил, притворялся и очаровывал. Но Аврора, как было видно, приготовилась держать оборону до последнего. Павел знал эти игры: набить себе цену, поставить мужчину на колени – это вполне предсказуемо и логично, ему не трудно подыграть. В конце концов, почему бы не дать ей возможность почувствовать себя умнее и ценнее. Так или иначе, они оба знали, к чему ведет эта игра.

После ужина – легкая прогулка до такси и вычурный поцелуй руки. Аврора уехала домой. Павел от души повеселился, представляя, как она поставит галочку в своем «ежедневнике стервы». Сам же он отправился в «Макдональдс», так как есть после ресторана высокой кухни хотелось еще больше, чем до него.  Из машины он настрочил обязательное сообщение – спросил, как она доехала. А наутро отправил цветы и написал самое сопливое предложение, на которое был способен: «спасибо за вечер, думаю о тебе». Его самого тошнило от себя – телефон сам подсказывал слова – он писал это всем девушкам, раз за разом. 
 


– Алена, придумай, куда мне сводить королеву Англии? – вместо приветствия сказал секретарше Павел.

– В паб? – она улыбалась, отрывая глаза от бумаг. Павел усмехнулся.

– Да, но если он с молекулярной кухней… и там подают пиво в виде мороженого, и полито все это соусом со вкусом чипсов.  Или там прогулка на дирижабле... В общем, суть ты уловила… Придумай на свой вкус...

– О, мюзикл! – оживилась она.

– Давай попробуем! Достань два билета на самый пафосный, какой найдешь.

– В Питере или во Вселенной? – уточнила Алена, записывая в ежедневник красными чернилами.

– Давай пока в Питере. И пожалуйста, найди мне такой крепкий кофе, какой только бывает – голова раскалывается.


Павел хорошо знал эту головную боль. Она означала, что он опять ввязался в проект, который ему не по душе. Увы, это был проект «Аврора». Очень кстати Алена достала два последних билета на мюзикл – гастроли французского театра, спектакль давали всего один вечер, в пятницу. Как и прогнозировал Павел, Аврора отказалась – якобы она обещала встретиться с подругой. Он отправил ей билеты с очередными цветами и пожеланием отлично провести вечер с подругой.

Алена, которая и оформляла его красивый жест –  заказывала цветы и выбирала конверт для билетов – аж  присвистнула и сказала: «Я б дала». Павел от души посмеялся, но предупредил, что Алена перегибает палку. Она только улыбнулась. Они оба знали, что он ее ни за что не уволит.

Всю неделю его так и подмывало позвонить Нике, но он решил звонить Ларисе – раз за разом переспрашивал, все ли нормально, как будто хотел удостовериться, что Ника существует и выходные были реальностью. Потом он вспомнил про соцсети. Судя по страничке, у Ники все шло чудесно: она выкладывала красивые фотографии пляжа и процесса работы – краски, разбавители, холсты в работе. Как ни печально признавать, в «Контакт» он залезал теперь только ради ее публикаций. К пятнице он решился написать Веронике сообщение. После долгих размышлений он написал: «Привет! Как дела? Как прошла неделя?».

Ответ прилетел спустя час. Он стоил Павлу 30 обновлений страницы, два мата и полторы бутылки пива. Экран загорелся, и Павел прочитал: «Привет. Норм. Спасибо огромное еще раз. Устала даже рисовать. Сегодня иду на вечеринку. Соседи у вас что надо!».

Он едва не поперхнулся. Он мало что знал о соседях, но в том, что там есть весьма влиятельные люди, можно было не сомневаться. А если Ника скажет, что живет в его доме? А если она наделает глупостей? А если она что-нибудь наговорит о нем? Павел выругался. Ему стало не по себе, что он не контролирует ситуацию, и решение пришло мигом. Он вызвал такси.

Как и следовало ожидать, дорога отняла уйму времени. Пятница, популярное направление, пробки. Павел ненавидел себя за этот поступок. Конечно, можно было бы позвонить и расспросить Ларису, что да как. Но это выглядело бы нелепо. А допрашивать Веронику прав у него не было. Всю дорогу он ругал себя за такую идиотскую ситуацию.  Когда таксист, наконец, довез его до дома, Павел был зол и смущен одновременно.

Тишина. Дом был пуст, и только спустя время пришла Лариса. Она была испугана – он не предупредил ее, что приедет.

– А, это вы, Паш. Вам что-нибудь нужно? Я уже спала.

– Нет, все хорошо. Приехал вот на выходные… У вас все хорошо? – он помедлил, но спросил, – Как Ника?

– О! Ника – чудесная девушка! Просто радость, да и только. Надеюсь, вы поженитесь! – оживилась Лариса.

–Да нет же… Ох, Лариса, – Павел едва сохранял спокойствие, – так она спит?

–Нет, ее пригласили на вечеринку, ушла плясать.

– Хорошо, прости, что разбудил, – машинально ответил Павел.

Лариса попрощалась и ушла, а Павел, слишком взбудораженный, чтобы спать, решил прогуляться вдоль берега. Полная луна красиво отражалась в воде. Вдали виднелись огни города. Откуда-то доносилась ритмичная музыка. Павел, конечно, не пошел смотреть, откуда, он и так злился на себя за происходящее.

Вырубился он в гостиной, поэтому от звука открывающейся двери моментально подскочил. Спросонья он даже испугался. Глазам потребовалось некоторое время, чтобы узнать Нику в белом расплывчатом пятне. Видно было, что она изо всех сил старалась не шуметь и специально не включала свет.

– Который час? – спросил Павел нарочно громко, чтобы обозначить свое присутствие. Ника взвизгнула и подпрыгнула, выронив то, что держала в руках. В секунду она добежала до выключателя, но ей потребовалось некоторое время, чтобы нашарить его рукой на стене. Глаза резануло ярким светом.

Павел увидел ее, и на него накатила волна непонятной злости. Ника была в мужской белой рубашке. Раскрасневшаяся, волосы растрепаны, влажные. Щеки красные, помада стерта. Глаза горят. Правда, теперь от гнева.
 
– Милый наряд! С соседями ближе знакомилась?

– Да, я же писала, что…

– Да, они мне тоже так и суют свои рубашки… – Павел злился. Не мог и не хотел унять эту злость.

– А, это… Так было просто удобнее…

– Ну, конечно, удобная классика – девушка в его рубашке… А как же твои отношения?

– А при чем здесь они? – Ника начинала свирепеть.

– Да, конечно, ни при чем...  Видимо, у вас свободные отношения.

– Да если и так, тебе-то что с того?

– Да потому что ты в доме моего отца! Вообрази, какие пойдут слухи! Уже завтра все начнут говорить, что в его доме живет про… – Ника его перебила, и он даже сам обрадовался, что не договорил.

– Слушай, ты себе что позволяешь? – она звонко орала, но Павла было не остановить – он вскочил на ноги и кричал теперь во всю мощь.

– Я тебя пригласил не для того, чтобы ты соседей развлекала. Думал, в 26 лет уже не нужно объяснять про репутацию...  Надеюсь, под этой рубашкой у тебя осталось хотя бы белье…

– Нет! Мои трусы развеваются флагом над вашим домом! – проорала Ника. – Я уезжаю немедленно! – добавила она и, насколько могла гордо, пошла к лестнице.

– Вот и вали… – прокричал Павел ей вдогонку. Но она уже и без того дошла до комнаты.


 Он тяжело дышал и, оставшись один, немедленно пожалел, что раскричался. Это было абсолютно на него не похоже. Он злился, уничтожал, даже бил, но никогда не позволял себе отпустить эмоции и орать, как придурок. Тем более на женщину.

Прошло несколько минут. Ника, как ни в чем не бывало, спустилась по лестнице. Вид у нее был все такой же всклоченный, но вместо рубашки она надела свое длинное трикотажное платье.

Она, словно только что и не орала на него, как бешеная, подошла к Павлу и сказала спокойным голосом:

– Поеду завтра. А то этюды не высохли, я сегодня на масле писала. – Павел долгих секунд 10 пялился на нее, а потом расхохотался так же громко, как орал до этого. Ника не выдержала и тоже засмеялась, сперва тихо, а потом все громче и громче. Они оба смеялись до слез.

– Слушай, я понимаю, почему ты злишься, – с улыбкой сказала она.

На самом деле Павел тоже понимал, почему… И сердце внутри у него все похолодело от мысли, что Ника догадалась. Ведь на самом деле он хотел, чтобы на ней была ЕГО рубашка, чтобы она была С НИМ этим вечером. Это была тупая ревность, и было стыдно это признать.

– Я бы тоже распсиховалась –  репутация важна, я прекрасно принимаю это! Но я была на вечеринке по случаю поступления в ВУЗ одной местной девушки. У них был девичник. В итоге ее подружка напилась и обрыгала мое платье. Чтобы не возвращаться в нем, мне предложили, что-нибудь из одежды. Но они такие глупые, что уже приготовились превратить все это в забаву – достали разные платья, как в тупых американских комедиях, и начали беситься. Я попросила у их горничной хоть что-нибудь, чтобы смыться оттуда. Она принесла мне мужскую рубашку.  Я поспешила свалить. Кстати, я не пью алкоголь года 4, а все в округе очень уважают тебя и твоего отца.

Ника говорила спокойно и уверенно. От ее голоса становилось уютно и тепло, но Павлу стало жарко – щеки горели от стыда. Он не знал, как извиниться.

Необъяснимая нежность переполняла его изнутри. Он сумел выдавил из себя только:

– Прости, я дебил.

– Да ну, понятно же, что ты спросонья и не со зла. Прости, что разбудила. Давай, спи дальше!

И Ника быстро ушла к себе. Павел уже вдогонку крикнул ей «спокойной ночи» и услышал «приятных снов» в ответ.

Павел ворочался еще час – заснуть он не мог, Ника не шла у него из головы. Он поразился, как спокойно она приняла его гнев – как само собой разумеющееся. Как ловко остудила его, да еще и перевела все в шутку. Спокойно приняла извинения – без всякой гордости и превосходства.

Нет, он не мог разгадать Нику. Ее мудрость и внутренняя сила никак не соответствовали образу той безбашенной девочки, какой он увидел ее впервые. У нее словно не было возраста. Она, как вода – принимала то одну форму, то другую. Неизменными были лишь ее природное обаяние и сила.  Каждый образ Ники был мил и близок душе Павла, каждый интересен.

Проваливаясь в сон, он думал о том, что еще ни перед кем он не открывался так сильно, не позволял себе показать свое истинное лицо. И еще никто не принимал его со всеми этими загонами.

Наутро об инциденте не вспоминали, правда, и проснулись оба только к обеду. На улице моросил дождь, но после недельного зноя он был кстати.  Ника спустилась в джинсах и пестрой футболке. Волосы – вновь торчат и кудрявятся, как хотят, на лице ни намека на макияж. Павел подумал, что не видел девушек без макияжа, вероятно, со школы. Ника была задумчива. Она попросила Ларису сварить какао, и аромат стоял на всю комнату.

– А ты чего приехал? – спросила она, потягивая горячий напиток, – я думала, у тебя дел гора и выходных не бывает.

– Да… эээ…

– Уж не спасать ли дом от меня? – проницательно усмехнулась Ника –  Я же специально для тебя всю неделю постила в контакте, что у меня и с домом все чудесно – чтоб ты не переживал.

– Да, я смотрел. Спасибо! Не знал, что для меня. Покажи, что получилось?

Ника, хоть и нехотя, но согласилась. Комната была заставлена этюдами по всему периметру. В воздухе витал запах краски, льняного масла, неведомых лаков и еще чего-то непонятного.

– Как у тебя тут голова не кружится? Такой сильный запах.

– А мне нравится, как пахнет.

Этюды были разными. Первые – те, что он видел на прошлой неделе – смелые, дерзкие, размашистые. Краски открытые, яркие, они словно кричали.  Крайние – те, что «нельзя трогать, пока сырые» – вдумчивые, спокойные,  изящные. Портреты детей забавные, но торопливые, видимо она спешила уловить моменты. Был даже красивый портрет молодой загорелой девушки.

– Вот, это у нее я вчера была, – показала Ника ногой на этюд.

– Аааа, это ж Катя.

– Ооо, узнаваемо! Отлично!  – обрадовалась Ника.

– Ты действительно молодец! – с жаром похвалил ее Павел. Ника сияла. Видно было, что она смущена, но похвалу ей было слушать явно приятно.  – Все-таки с солнцем – самая красивая, – подвел итог он, осматриваясь еще раз.

Один из первых этюдов – видимо, фантазия Ники – действительно выделялся из всех. Она рассмеялась.

– Да, ты, я смотрю, знаток-ценитель. Нет, я не подарю тебе эту ерунду, можешь даже не просить, – улыбаясь, сказала она. – До завтра все как раз высохнет, и я поеду.

– Куда?  – поспешно спросил Павел. Ника удивленно приподняла бровь.

– Так домой, мы же договорились на неделю. И дел у меня накопилось. Да и Славичек вернулся.

Павел мигом представил себе крепкого бородатого альпиниста в рубашке канадских лесорубов. В грязных ботинках и с 80-литровым рюкзаком за плечами, он бежит с криками «я вернулся». С ботинками комками слетала грязь.

В груди у Павла что-то неприятно ворошилось. Нет, сегодня это была не ревность, а скорее тоска. Как удивительно, что за каких-то несколько дней Ника стала для него словно окном в другой мир – без церемоний и притворства. В мир, где все просто, а люди могут быть собой, и это нормально. Сейчас он думал о ней как о сестре – тепло и нежно. Хотя, конечно, это было довольно глупо, учитывая, что он не знал ее.

Дождь за окном усилился. Сперва слабый и нерешительный, он быстро набрал обороты и уже лупил по крыше и подоконникам с дикой силой.

– Давай порисую тебя? – предложила Ника.

– Голым? – мгновенно отозвался Павел, и Ника рассмеялась так заразительно, что и он присоединился.

– Нет, прости, милый, но нет. Я имела в виду портрет.

– Я пошутил, – поспешил оправдаться Павел. Но Ника уже накидала тюбиков и кистей в этюдник, а теперь выбирала одну из грунтованных картонок.

Устроились в гостиной. Вероника бесцеремонно сдвинула все шторы в угол – чтоб было больше света. Павла она усадила в кресло, но зря он так быстро расслабился – примерно полчаса они убили на то, чтобы установить кресло идеально. Ника настояла на телевизоре, потому что, по ее словам, он проклянет все уже минут через 10. И вот, закончив все приготовления, она приступила к работе.

Говорить Павлу большую часть времени было запрещено. И единственные слова от Ники за долгое время были «шея», «подбородок», «нос». Или что-то вроде «куда ушел нос?», что означало, что Павел отклонился от выбранного ракурса на наномиллиметр.

Смотреть по телевизору было нечего, и Павел гонял 150 каналов по кругу, стараясь шевелить только одним пальцем. Если это и действовало на нервы Ники – она помалкивала. В те редкие минуты, когда она писала руки или плечи, Павел поворачивался к ней и наблюдал за ее работой. На ней был грязный серый фартук, из карманов торчали тряпки и кисти.

Лицо Ники имело сосредоточенно-маниакальное выражение, складывалось ощущение, что она здорово злится или проигрывает грунтованному картону сложную партию в шахматы. Но несмотря на хмурое, даже злое лицо, она была прекрасна как никогда. Павел украдкой любовался ей и радовался, что увидел еще одну грань Ники.

Примерно через час она разрешила Павлу встать и размяться, но подходить к портрету запретила строго-настрого. Еще одна передышка случилась спустя полчаса. Ника ушла надолго – чистить палитру и искать свежие тряпки. За время ее отсутствия Павел успел посмотреть по телевизору, как женщина в белом проверила чей-то туалет, а пара украинцев посетила Нью-Йорк. Она вернулась, убедилась, что к портрету он не подходил, и продолжила работу. В животе у Павла уже давно урчало – ему хотелось есть. Но у Ники был такой яростный вид, что даже заикаться об этом Павел побоялся.

На улице становилось все темнее. Если он правильно понял, то свет стал хуже некуда. Дождь так стоял стеной, а черные тучи намертво заволокли небо. Наконец, когда Павел смирился, что он умрет от голода в этом самом кресле, Ника отложила палитру, кисти, сняла фартук и бухнулась на диван.

– Перерыв?  – радостно спросил Павел.

– Я закончила, – устало сказала Ника.

Павел был готов пуститься вприпрыжку до холодильника, но понял, что момент особенный, и сел рядом с Никой на диван.

– Ну как?

– Неплохо, кстати, – сказала она, – вот только глаза… – она посмотрела ему прямо в глаза.

Он застыл – не смел ни моргнуть, ни пошевелиться. Смотрел неотрывно в ее серые глаза, и чем дольше смотрел, тем ближе и роднее она казалась. Он не знал, что происходит, забыл обо всем на свете. Только она и ее взгляд имели смысл. Доля секунды, и он уже обнял ее, а губы впились в ее губы.

Тело пронзало электричество. Долгие секунды могли бы быть и годами – время остановилось. Она отвечала на поцелуй нежно и яростно одновременно, и ничего прекраснее Павел в жизни не испытывал.

Внезапно все оборвалось. Ника отскочила, и прежде чем Павел успел хоть как-то прореагировать, выбежала на улицу через террасу. Следом за ней он не пошел. Он знал, что будет, если он пойдет. Точнее, было несколько вариантов развития событий, и ни одного он не хотел. Он осознал, что произошла непростительная ошибка. Что, вероятно, ничего уже не станет как прежде.

Чтобы отвлечься от произошедшего, он подошел к ее этюднику. Портрет был пронзительный. Серые серебристые тона. Размашистые штрихи. Его собственное задумчивое лицо, короткие волосы. Портрет словно жил собственной жизнью. Казалось, мужчина на картине вот-вот обернется. Все нарисованное пространство звенело, казалось, что звук дождя идет не с улицы, а из портрета.

Павел так и не решился идти за Вероникой. С одной стороны, он хотел ее вернуть хотя бы потому, что лило как из ведра. С другой стороны, он понимал, что она взрослая женщина, и если решила уйти – это не его дело. «А вдруг она ждет, что я за ней побегу? – мелькнуло в его голове. – А если это была проверка?». Но другая часть его сознания, та, что порой говорит голосом отца, взывала к здравому смыслу. Она четко дала понять – у нее отношения. У тебя Аврора.

Ника пришла спустя час. Вымокшая до нитки, несчастная. Вмиг сбежала по лестнице, и, судя по звукам, пошла принимать ванну. Павел поел и накрыл стол для нее. Сыр, хлеб, помидоры, оливки, заварной чай. Дожидаться не стал – отправился в кабинет, занялся делами. Спустилась Ника поздно вечером – собрала этюдник, почистила материалы, перетащила все в комнату. Ужинать не стала.


6


Павла разбудило солнце. Если не рассматривать лужи –  и не поверишь, что стихия вчера так бушевала. Не успел прийти в себя после запутанного сна, телефон завибрировал – ему звонил отец.

– Сын, привет! Давно не виделись.  Лариса сказала, ты у залива.

– Да, я… – Роман Витальевич его не слушал.

– Слушай, Комаров, оказывается, наконец-то в городе, мы договорились с ним встретиться. Он сказал, ему нужно как раз в тот район, я пригласил его к нам – приедем днем. Скорее всего, он будет с дочерью. Ларису я предупредил.

Прежде чем что-то ответить, Павел понял, что разговор окончен. Он тяжело вздохнул. Примерно так он и представлял себе худший вариант развития событий. Наскоро он натянул джинсы, футболку и спустился вниз.

Вероника уже завтракала, и он обрадовался, что она тут. Но что сказать – не имел понятия.

– Привет, Павел! За мной заедут в обед, это ничего? Я все собрала, и готова ехать хоть сейчас. Просто мне было бы удобнее дождаться обеда.

– Привет, – Павел налил себе чаю, – может, поговорим по поводу вчерашнего?

– Вчера ничего не было, Паша!

Ели молча. Он прикинул, что даже если отец застанет Веронику тут – все в пределах разумного. Она действительно собрала вещи – он видел аккуратно перевязанные стопки холстов, картонок, собранный этюдник и сумку. На ней было черное платье-балахон, под ним цветастая майка. Волосы чуть менее растрепанные, чем обычно, глаза подведены. «Да она нарядилась, – мелькнула мысль в голове Павла. – Уж не для меня ли?» – спросил он себя и в который раз понял, что не понимает женщин ни капельки.

Ника закончила завтрак, ополоснула чашку и ушла прогуляться с фотоаппаратом. Павел посчитал, что так действительно лучше.


Отец с Никой зашли одновременно. Только Роман Витальевич – с парадного входа, а Ника с террасы. Павел ощутил, как у него вспотели ладони, и он поспешно постарался вытереть их о брюки, чтобы поприветствовать вошедших. Тут же был и Комаров. А мгновение спустя он заметил, что из машины выбирается Аврора. Видеть ее здесь было странно. Павлу даже показалось, что все это ему просто снится. Но ошибки не было: Аврора во всей красе – блестящим топе с идеальным макияжем и на шпильках – определенно стоит у их дома. «Ей бы место в клубе, а не возле клумб», – подумал Павел.

Он перевел взгляд на Нику, размышляя, как бы всем ее представить. И заметил, что она, раскрасневшаяся и довольная, смешно ерзает на месте, словно маленькая девочка. Казалось, все ее силы уходили на то, чтобы остаться на месте, а не броситься вприпрыжку. «Что это с ней?» – подумал Павел, и мгновение спустя все прояснилось.

Вячеслав Игоревич Комаров – здоровый мужик под два метра ростом, с залысинами в коротких волосах и обтянутым джемпером брюшком – пулей помчался к Нике и обнял ее с таким жаром, что Павел испугался, не сломает ли. Затем он закружил Нику в объятиях. Аврора таким взглядом сверлила ковер, что Павел бы не удивился, если бы она прожгла его молниями. Они же с отцом были как никогда похожи друг на друга – недоуменные и не понимающие, что происходит.

– Вероничка, вот так сюрприз!  – ворковал Комаров, не выпуская ее из могучих объятий.

Павел сроду не видел такого выражения на физиономии Комарова. Тот был просто неприлично счастлив. На какой-то безумный миг  Павлу подумалось, что Вероника – сестра Авроры. Но потом Вячеслав Игоревич быстро поцеловал Нику в губы, и до Павла дошло, кто такой Славик.

Первым пришел в себя его отец.

– О, Вячеслав, вот это сюрприз! Я так понимаю, это та самая Вероника Сергеевна, о которой вы говорили?

– Да, она самая! – он отошел от Ники, но держал ее за руку, – стечение обстоятельств, что она была не пленере в ваших краях. Вот я и решил убить, как говорится, одним выстрелом двух зайцев, – потом он принял вид нашкодившего подростка, – прости, дорогая, я забыл, что ты не любишь это невегетарианское выражение.

Если бы Павел не знал, что перед ним тот самый Комаров, он бы подумал, что это пришелец из космоса или его брат-близнец. Воротила бизнеса, самый страшный и влиятельный человек из всех, что встречались Павлу – с неприличным обожанием смотрел на Нику. Если до этого момента Павел и сомневался, что в Веронике есть что-то особенное, то теперь он увидел, какой же силищей и влиянием она обладает, несмотря на свою трогательную внешность.

– Я немного не понимаю… – начал было Павел, но его уже никто не слушал. Отец и Комаров наводили суету, Аврора трещала по телефону. Вероника подошла к нему и тихо сказала:

– Чего ты не понимаешь, Павел? Что я твоя будущая тёща?

Пару часов они провели в лучших традициях тупых комедий. Комаров, обрадованный встречей со своей Вероничкой, подписал все бумаги, которые захватил предусмотрительный Роман Витальевич.

Аврора явно ненавидела Нику и вела себя отвратительно. Когда Вячеслав Игоревич засобирался в город, Аврора наотрез отказалась ехать с ними, заявив, что вернётся на такси. Комаров проигнорировал этот глупый протест, лихо подхватил вещи Ники и буквально побежал к машине. Отец, радуясь, что сделка прошла успешно, с жаром пожимал руки Комарову и Нике.

А Павлу пришлось прилагать невероятные усилия, чтобы держать лицо, хотя внутри него словно взрывались сотни петард.

Когда машина Комарова выехала за ворота, Павел еще смотрел им вслед какое-то время, а потом вспомнил, что его ждет Аврора.

– Может, прогуляемся? Погода – класс, – спросил ее Павел.

– Вот тут прогуляемся? – Аврора картинно подняла бровь и указала на сад.

– Ну да, – не понял, в чем проблема, Павел.

– Нет уж,  давай поедем в Питер, я голодна.

– А ты не... – начал было Павел.

– У меня столик на 6 в «Марко Поло» заказан. Можешь присоединиться.

– Хорошо, тогда поехали, – сказал на автомате Павел.

– Отлично, я в машине подожду, пока ты переоденешься, а то у меня в доме сигнал слабый.

Павел, конечно, не планировал переодеваться, но пришлось отыскать приличный костюм, прежде чем они отправились в путь. Какое-то время они ехали молча. И это, как оказалось, был не самый худший вариант.

– Видел, какую мерзость мне приходится терпеть? Отец совсем голову потерял, – Аврора злилась не на шутку. Злилась неприятно, все ее лицо приняло какой-то странный вид, губы неестественно искривились. – Эта стерва едва старше меня. Противно видеть, во что превращается рядом с ней отец. Как дурак, не видит, что она только и думает, как бы впиться в него поглубже.

Павел не знал, что делать. Он был готов выпрыгнуть на ходу из машины, только бы не слушать всего этого. Хотя какая-то часть – и Павел презирал себя за это – жадно вслушивалась в  каждое слово об отношениях Комарова с Вероникой.

– А ты с ней хорошо знакома? – аккуратно спросил Павел.

– Ну, года три я ее периодически вижу. Пожалуй, у этой твари с отцом самый продолжительный роман в его биографии.

Тема себя, по-видимому, исчерпала, потому что Аврора уставилась в телефон. А Павел боялся спрашивать еще. Благо дорога оказалась без пробок, и доехали они быстро.

– Ну что, присоединишься к нам с девочками? – спросила Аврора. Глаза ее не выражали ничего. Улыбка была натянутой, каменной.

– Да, если ты не против, – Павел услышал свой голос, словно со стороны. В нем снова проснулся отличник, который готов трудиться, чтобы получить всем на зависть хорошие баллы за сложный экзамен.

7


Корпоратив проходил в одном из лучших ресторанов города. Павел, разумеется, был с Авророй. Сногсшибательная, в бордовом платье, она блистала, как обычно. Все оборачивались ей вслед и не зря – головокружительный вырез на спине был им наградой. Павел соответствовал, как мог. Костюм сшит на заказ, галстук, рубашку и ботинки подобрал стилист. Короткие волосы, гладко выбритое лицо, дорогой парфюм. Павел успешно играл роль крутого парня. Отношения с Авророй развивались стремительно. Павел мог бы собой гордиться, но вот удовлетворения он так и не испытывал.

На вечере были и Вероника с Комаровым. Павел подумал, что ему от чего-то неловко перед ней за то, что он так наряден и так не похож на себя, словно она могла видеть его насквозь. На Нике было простое коктейльное платье черного цвета. Изысканный макияж, гладко уложенные волосы. О ее неординарности сообщала только экстравагантная повязка на голове. Ухоженная, спокойная и уверенная в себе, Ника выглядела гораздо старше, чем раньше.

На них с Вячеславом Игоревичем поглядывали даже чаще, чем на Павла и Аврору. Не из-за разницы в возрасте. А потому, что сильный и влиятельный Комаров выглядел еще более сильным и влиятельным рядом с Никой, которая прямо-таки светилась изнутри. То, как они смотрели друг на друга, то, с каким трепетом Вячеслав Игоревич относился к своей спутнице – удивляло и завораживало. Среди других он выделялся примерно так же, как если бы все пришли с монетками, а он притащил слиток золота.

Ника скучала. Она скучала элегантно, красиво. Смеялась шуткам, кивала головой, делала вид, что слушает. Даже потягивала бокал вина. Но скучала до безобразия – взгляд ее был потухшим. Аврора же была в своей стихии. Ей, как никому, удавались светские беседы ни о чем, после которых у Павла всегда остаётся странный осадок. Изящно пустить сплетню, ловко критикнуть за глаза общих знакомых, сказать «нет» словно «да» – Аврора преуспела в лицемерии, как никто другой. Улучив момент, Павел подошел к Нике, которая покачивалась в ритм мелодии.

– Ты же не пьешь, – спросил он вместо приветствия.

– А оно и без алкоголя, – Ника даже не повернулась к нему. Было похоже, что она избегает встретиться с ним глазами.

– Потанцуем? – Павел предложил наобум. Просто хотел поговорить с ней подольше.

 Вероника огляделась – спутника своего не увидела, и, видно, от скуки – согласилась.

Поначалу Павел молчал. Вихрь внезапных и непонятных чувств удивил его, и потребовалось время, чтобы взять себя в руки. Украдкой он смотрел на Нику. Та глядела в пол, глаза почти закрыты – она отдалась музыки и танцу полностью.

– Я получил твой подарок – мне понравилось, – сказал Павел, лишь бы прервать поток своих мыслей, который уже возвращал его к коттеджу, портрету и дивану.

–О, я рада, – Ника все же скользнула взглядом по его глазам, – портрет получился и вправду хорош, редко я довольна своей работой.

– И зря, ты талантлива – я читаю новости на твоей страничке.

– Как мило, Павел. Тогда ты в курсе, что через пару дней мы летим во Францию. Славик по работе, а я  – ходить по музеям и есть круассаны.

– Люблю Париж, – сказал на автомате Павел.

– Да ну? Прямо вот так и любишь?

– Нет, дурацкий город. Пафоснее всех, что я встречал. И Диснейленд там паршивый. Не знаю, как ты вытерпишь эту поездку, – Ника засмеялась.

– Славик говорит, у вас с Авророй все серьезно. Он рад, даже готовится к свадьбе.

– Он готовится? – усмехнулся Павел.

– Ну... морально… – Ника впервые улыбнулась, – все же  единственная дочь, все такое.

– Ааа, – тупо протянул Павел. – А как у вас? Ну, в плане свадьбы. Вы же не…?

– Мы уже давно вместе, – перебила его Ника. – Он меня много раз звал замуж, но я не хочу. – Ника остановилась и поспешно убрала руку с плеча Павла. – Музыка кончилась – мне пора, ты терпимо танцуешь.

– Уж получше тебя, – буркнул Павел, и Ника впервые сверкнула глазами, как раньше.
Краем глаза он видел, как Аврора флиртует с известным плечистым спортсменом у барной стойки. Но, увы, больнее ему было видеть, как Комаров целует Нику, когда та к нему подошла.


8


Из окна виднелись крыши домов и кусок серо-синего неба – погода стояла ясная, но настроение у Ники было паршивым. Не отрывая голову от подушки, она нашарила на тумбочке телефон и брошюру отеля. Французского Ника не знала, английским владела на уровне интуитивного узнавания букв, поэтому она просто разглядывала картинки в меню ресторана при отеле. Судя по звукам, Вячеслав был в душе.

Несколько минут спустя он появился завернутый в белый халат. От него резко пахло гелем для душа.

– Ну ты спать, Вероничка, – он улегся рядом с ней и поцеловал, – есть будешь? В ресторан спустимся? У меня есть минут 40.

– Давай в номер закажем? Не хочу спускаться.

– Ты здорова? – Вячеслав хмуро на нее посмотрел.

– Да, думаю, да, все нормально. Хочешь – иди без меня.

– Давай закажем, – решил он. – Что будешь?

Вероника передала ему меню. Вячеслав быстро нашел то, что искал, и довольно хмыкнул.

– Выглядит съедобно, возьму яичницу, что тебе?

– Я хочу яблоко. Только красное. И какао. Со взбитыми сливками и обязательно без зефира.

Вячеслав Игоревич рассмеялся.

– Я уж ждал, что ты и аленький цветочек потребуешь. Сейчас будет тебе яблоко.
На французском он заказал еду в номер прямо из постели и обнял было Нику, но та отстранилась. Видя, что Вячеслав может в скором времени потерять терпение, Вероника решила объяснить, почему грустит. Ну, по крайней мере, ту часть, которую объяснить она могла.

– Я тоскую, Славичек – прости, но мне тоскливо. Мы тут уже три недели, и я постоянно одна. Никто не говорит по-русски, я маюсь.

– А что твоя работа?

Она обрадовалась, что он не стал ее укорять.

– Работа приостановлена, дорогой. Я устала.

– Да, ты, конечно, знатно  порисовала. Хочешь, договоримся о выставке? Давай устроим крутую, давно пора!

– Неее, – Вероника испугалась и даже приподнялась на локтях. – Нет, Славик, какая там выставка…

– Ну, тебе виднее, – он задумался и продолжил только спустя некоторое время. – Здесь живет одна моя знакомая – Тамара, отличный продюсер. Давай я устрою вам встречу. – Прежде чем Ника успела что-то возразить, Вячеслав перебил ее, – она говорит по-русски. – Ника засмеялась, и он посмотрел на нее с обожанием. – Вот, так-то лучше! Позвоню по дороге в офис.

Завтрак принесли не совсем вовремя, по мнению Вячеслава, но Ника обрадовалась, что он переключился на яичницу. Сама же она только понюхала яблоко и, отложив его на тумбу, принялась за какао.

– Вкуснятина!  – Вячеслав покосился на часы, – но уже опаздываю. А ты чего не ешь? Не то?

– Мне лень есть, – Ника отставила едва тронутую кружку с какао и растянулась на кровати. – Париж меня ленит.


Комаров хмыкнул и ушел собираться, а Ника провалилась не то в сон, не то в грезы. Когда она услышала телефон, был уже полдень. Голова гудела, и на звонок отвечать не хотелось, но она пересилила себя и узнала от ассистента Тамары, что уже через час ей назначена встреча в холле отеля. Следом позвонил и Вячеслав.

– Уже знаю, – вместо приветствия сказала Ника.

– Чудно. Что делаешь?

– Провожу день в постели.

– Снова?

– Мы же так и планировали, когда собирались в отпуск?

– Да, но я думал, что буду рядом, – усмехнулся Вячеслав своей шутке и наскоро попрощался.

Дни неслись как бешеные, Ника их не считала. Тамара оказалась действительно крутым специалистом. Ника не знала, сколько денег вложил в этот проект Вячеслав, но, судя по всему, неприлично много, так как развивали его стремительно. Нике было не так уж и интересно – она не вникала, что и как пишут от ее имени в соцсетях – она одобряла все, не читая. Ее забавляло, сколько народу – фотографов, копирайтеров и рекламщиков – трудится над тем, чтобы ее публикации были интересными, правильными, имидж – понятным и современным, виртуальная –жизнь интересной.

Раз в день она все же заходила в свой новый «Инстаграм» – но там все было не о ней, а о какой-то талантливой и успешной Веронике Сергеевне. В «Контакт» Ника тоже не выходила – она знала, что сообщения от Павла висят непрочитанными, но заблокировать или, что еще хуже, прочитать их ей не хватало духу.

Она так усиленно делала вид, что не замечает его попыток связаться с ней, что врала и себе. На его странице, по ее мнению, она каждый раз оказывалась случайно, а фотографии его разглядывала ненарочно. Порой она пересматривала фотографию портрета Павла в своем телефоне. Он теперь ассоциировался только с их поцелуем и тем, что она не могла себе позволить.

Она раз за разом размышляла, чем именно так зацепил ее Павел, и выводы ей не нравились. Она понимала, что тоскует не по влюбленности, романтике или острым ощущениям. Приятнее всего ей было вспоминать новые для себя ощущения – простоты, какой-то нормальности и свободы. Ей нравилась мысль, что с ним можно узнавать что-то новое вместе.

На выходные они со Славой выбрались к побережью, где много гуляли, смеялись и загорали. Вячеслав радовался, словно ребенок, что вылечил Нику от тоски, ведь она была весела и беззаботна. Но Нике было только хуже – день за днем она прятала свою дыру в сердце, от чего та только росла.

Вячеслав любил Нику, как никто и никогда. Он старался сделать все, что мог, лишь бы Ника улыбалась и была счастлива. Какая нормальная девушка откажется от такого? С ней одной он был мягким, нежным и добрым. Она знала, что многочисленные партнеры, которые рассчитывали на сделку с Вячеславом, ликовали, если он пришел с ней. Это означало, что тогда он становится мягче, беспечнее, а подписание договоров проходило проще. Она была его вечная спутница, его Ника. «Так чего тебе еще надо?» – сердилась на себя Вероника.

Семью, детей, совместного развития… Они не раз обсуждали вопрос детей с Вячеславом. У него была дочь Аврора и сын Михаил от второго брака. Оба взрослые, чуть младше Ники. «Конечно, –повторял он, – если ты забеременеешь, я не буду против, но намеренно становиться отцом еще раз я точно не хочу». Раньше это ее не трогало. Она была вдохновлена и желала только творчества. Ее окрыляла мысль, что можно жить, как в сказке. Ей завидовали подруги и знакомые, она упивалась своим положением. Ради Вячеслава Ника фактически перестала общаться с родителями – те не знали, с кем «спуталась» дочь, и не признавали ее выбор.

Нике нравились внимание, любовь и нежность, которые она получала, но с каждым годом она все отчетливее понимала, что плата за это слишком высока  – ее взросление и материнство.


9

Уже месяц, как они вернулись в Россию, а Ника все не могла привыкнуть к тому, что популярна. У нее появился менеджер. Он радостно сообщал каждый день, что покупателей все больше, а придерживать работы до выставки все сложнее. Для раскрутки припомнили все картины, что она когда-либо рисовала. Даже те, за которые ей было стыдно. Она злилась только на себя – за то, что разрешила этому всему зайти так далеко. За то, как легкомысленно впустила она чужаков на свою личную территорию.



По приезду в Россию Вячеслав окунулся в работу еще сильнее, чем во Франции. Ника не вникала, чем он занят, знала только, что в ближайшие пару месяцев они будут видеться редко – Слава летал во все концы страны, проверяя, как идут дела. Если появлялся проездом в Питере, встречался с Авророй. Та ненавидела Нику, так что вместе общаться не было возможности. Вячеслав с упоением рассказывал, что у дочери все идет к свадьбе с Павлом.



Выставку Нике планировали несколько раз, но постоянно переносили – Вероника тут проявляла настойчивость и непоколебимость. Ей хотелось сделать еще одну серию работ, и организаторам пришлось согласиться. Вячеслав никак не мог понять, почему она не хочет работать в их доме, пока он в отъездах, и не раз предлагал ей снять мастерскую неподалеку, но Ника предпочла работать в старой бабушкиной квартире – маленькой, залитой светом, со старыми деревянными окнами, которые выходят на школьный двор и угол улицы.

Ковры и большую часть мебели после смерти бабушки Ника выкинула, квартира стояла полупустая, но от этого казалась просторнее. Обычно Нике было тоскливо в ней находиться, но сейчас она видела в этой квартире убежище, «домик», как в детстве. Только здесь она смогла наконец-то расслабиться и быть собой, а не играть одну из тех ролей, что от нее ожидали. Она работала с упоением, на холсты и бумагу выливались переживания, воспоминания и мечты. Долгие недели Ника находилась, словно в трансе, забыв про все вокруг, все ее мысли поглощало творчество и фантазии.

Однажды вечером, закончив работу, она убирала материалы и обдумывала ужин, когда к ней заехал Слава. Оказалось, он забеспокоился, потому что ее телефон был отключен весь день. В старой бабушкиной квартирке, без мебели и с обшарпанными обоями в мелкий цветочек, хорошо одетый, огромного роста Вячеслав выглядел до того нелепо, что Ника даже рассмеялась. Вид у него был ошарашенный. Но смотрел он не на Нику или интерьер, а на картины, которыми были уставлены все стены комнаты.
– Вероничка, это бесподобно!

Ника просияла, видя его изумление. Она знала, что картины хороши – в ней проснулась какая-то особая уверенность в своих силах. Сейчас ей стало казаться, что она действительно может сделать или получить все, чего захочет. Вячеслав искренне хвалил каждую ее работу, внимательно вглядывался в некоторые, а затем, словно вспомнил про Нику и попытался обнять ее. Она запротестовала, что грязная, но Вячеслава, конечно, это не остановило – слишком давно они не виделись, и было видно, как он соскучился.

– Я тебе тысячу раз звонил.

– Прости.

– Сегодня прием у моих хороших друзей – годовщина их свадьбы. Поедем, скатаемся на часок?

– Слава, у меня тут из одежды только джинсы – нам придется сперва съездить домой.
 
– Я захватил какие-то шмотки, глянь, может подойдут? – Вячеслав протянул ей пакеты. Ника улыбнулась:

 – Ты потрясающий! – искренне похвалила она. – Пойду оттирать краску.

Ника вернулась довольно быстро. Яркие губы, гладкие волосы, серое струящееся платье до колен, довольно рискованный вырез, изящные дизайнерские туфли в тон.
 
– Роскошно выглядишь! – Вячеслав поднялся из кресла. – Я, конечно, думал, ты выйдешь в красном. – Ника засмеялась:

– Нет, красное, кажется, для домашнего пользования.

– Тогда захвати с собой, на празднике мы долго не задержимся, – улыбнулся

Вячеслав. – Я тебе еще вот что принес, – он достал из кармана коробочку и протянул ей. Там оказались красивые длинные серьги с увесистыми бриллиантами на концах. Они, словно волшебные, сияли в лучах вечернего солнца.

– Ваауу! – только и могла протянуть Вика.

– Давно не баловал тебя, – Вячеслав довольно любовался ее изумлением, – иди, помогу надеть.

Из подъезда они выходили под пристальным взглядом всего двора. Вячеслав нарочно шел медленно, чтобы дать всем старушкам рассмотреть себя во всех подробностях. Ника же, хоть и улыбалась его выходке, все равно норовила поскорее шмыгнуть в машину.  Они были колоритной парой: высоченный Вячеслав Игоревич с его неминуемым брюшком и короткими седеющими волосами, Ника в ослепительном, цвета стали платье, спина открыта, легкомысленный вырез на груди.

– Судачить будут неделю, – весело шепнул Вячеслав Нике на ухо и поцеловал ее в висок.

– Месяц, если с меня ветром сдует платье!

Прием был красивый. Десятая годовщина свадьбы милой пары. Женщина ждет третьего ребенка, уже с большим животиком, но одета как невеста – при ней и фата, и белое бальное платье. Муж в светлом костюме и в таких же костюмах с синими бабочками – два их сына.

– Ты не говорил, что вечеринка с детьми, – укоризненно сказала Ника. – Мне неловко за свое платье, – она растеряно озиралась по сторонам, пытаясь рукой придержать вырез на груди.

– Да все хорошо. О, кстати о детях, – к ним шла Аврора. Еще красивее прежнего, в замысловатом платье с белым кружевом и убранными в прическу волосами – сама, как невеста. Аврора только кивнула отцу, а на Нику даже не взглянула. – Не ожидал тебя тут увидеть, дочь, – Вячеслав радостно улыбнулся.

– Да уж, и мне неожиданно. Это лучший друг Павла, кто бы знал, пришлось пойти. Не Питер, а деревня… И деревенщин полно, – она, конечно, посмотрела на Нику, но та, как обычно, поспешила удалиться.

Ничего умнее, чем направиться к бару, Ника не придумала. Заказала мохито и осталась у стойки наблюдать за гостями. Дети носились всюду, было так шумно, словно она попала в огромный улей. К ней подошел мужчина. Еще до того, как он встал рядом и поприветствовал ее, она знала, что это Павел.

– Прекрасно выглядишь, – он ничуть не изменился с их последней встречи, разве что стал тщательнее следить за одеждой.

– И ты прекрасно. Чудесный костюм.

– Наблюдаю за твоим развитием. Оказывается, ты уже знаменитость – рад, но не удивлен.

– Это все Славик, – Ника улыбнулась, – Вячеслав Игоревич, я имею в виду. Я даже не захожу в свои соцсети, их ведут специальные люди.

– А, вот почему тысячи моих сообщений без ответа.

Ника замолчала. И детский смех, и Павел действовали ей на нервы. Впервые за долгое время ей нестерпимо захотелось выпить алкоголь.
 
– Красивые сережки, – Павел едва тронул камень у шеи Ники.

– Слава подобрал – к платью, – она на автомате прикоснулась к тому же бриллианту, по коже побежали мурашки. – А как у тебя с ювелирными?

– Что? – Павел не понял ее вопроса.

– Слава говорит, что у вас с Авророй скоро свадьба, наверное, выбираешь кольцо.

– А. Да, выбираю, – признался Павел. Аврора говорит, надо поскорее, пока не началась зима, хочет торжество на природе.

– Как здорово! Осенью красивые свадьбы, – Ника больше не могла выносить этот бредовый разговор и начала слезать с высокого барного стула.

В тот же миг бегущий мимо ребенок со всего маху налетел на нее. Ника выронила бокал и, не удержавшись на высоком барном стуле, упала прямо в осколки. Ребенок поспешил убраться с места происшествия, а Ника некоторое время не могла понять, что произошло, и даже не делала попыток встать. Павел отреагировал моментально. Поднял ее, усадил на стул, стал осматривать пострадавшие колени и ладонь.

Бармен принес аптечку и предложил врача, но Павел отрицательно покачал головой и сам стал заниматься порезами.  На глазах Ники навернулись слезы.

– Придется тебе потерпеть, я вижу еще несколько осколков в ноге.

Он попросил у бармена щипцы для сахара и с их помощью достал последние стекла. Тщательно протер все перекисью и щедро наклеил пластыри.  Ника беззвучно ревела. На платье падали крупные слезы, которые она даже не пыталась вытереть рукой.

– Ну ты чего как маленькая? Уже почти все, – Павел сочувственно улыбнулся. А Ника едва сдерживалась, чтобы не разреветься в голос. И не от того, что ей было больно, а от того, что они с Павлом не пара, от того, что не ее дети носятся по залу и бесят гостей.

В тот момент, когда был наклеен последний пластырь, а уборщица закончила протирать пол, к ним подбежал Вячеслав. Павел отошел, уступив место Комарову, который даже побледнел, глядя на зареванную Нику.

– Вероничка, ты чего? – она наспех вытерла слезы и, всхлипывая, рассказала, как нелепо упала. Он нежно обнял ее и поцеловал пластырь на ладони, и затем и на колене. Павел отвернулся, ему было неприятно.

– Прости, Слава, я разревелась, как пятилетка. Поехали домой?
Вячеслав кивнул, лихо подхватил ее на руки и отнес в машину.

– Погоди, я попрощаюсь с Савельевыми, – сказал он, усаживая ее на заднее сидение машины.

– Извинись перед ними, пожалуйста! Они невероятно милая семья.


В машине Ника осталась одна. Решение, что зрело целый год, наконец, оформилось. Она осознала, что это единственно верный шаг. Но в тот же момент, когда Ника поняла, что ей предстоит сделать дальше, ее сковал дикий страх. Она понимала, что ей потребуется вся воля и сила, чтобы сообщить о своем выборе.

Ника не могла заставить себя сделать этот шаг, поэтому молчала и вечером, когда Вячеслав покрывал ее тело поцелуями, и утром, когда он весело болтал о проектах. И на следующий день. И на следующий за ним. Все было как обычно.

Вячеслав остался в Питере и был постоянно рядом – внимательнее и нежнее, чем обычно. Ника презирала себя за трусость и за то, что ей предстоит сделать. Мысли ее летали где-то далеко, казалось, она со стороны наблюдает за своей жизнью: вот встречается с друзьями, вот болтает с сестрой, вот хихикает с Вячеславом, вот утрясает вопросы по выставке и согласовывает буклеты. Но это не настоящая она. Робот, который всегда рад и счастлив, который вызывает зависть и нравится всем.

Был вечер, они ужинали в китайском ресторане. В ожидании заказа Слава писал что-то в телефоне, а Вероника нервно теребила зубочистку. Одну, вторую, третью… горсть поломанных деревяшек падали ей на колени.

– Нам нужно расстаться, Слава, – голос Ники был тихим. Она даже не была уверена, что сказала это вслух. Но видя, как Вячеслав поднимает голову от телефона и вопросительно смотрит на нее, Ника поняла, что действительно сделала это.

– Что?

– Нам нужно расстаться, Слава! Прости! – громче повторила Ника.

– Ты что несешь? – вид у него был встревоженный, голос стал громче.

– Понимаешь, – предательские слезы покатились из ее глаз.

– Так, еще не хватало сцен в ресторане – у тебя ПМС? Что за ерунда? Это шутка?? – Вячеслав  Игоревич багровел на глазах.  Но Ника не обратила на это внимания и продолжала.

– Я хочу детей, Слава.

– Мы же это обсуждали, и ты согласилась, что и без них нам хорошо.

– Я думала так, но это было давно. Я повзрослела.

– Не моли чушь. Ты как ребенок.

– Вот именно, Слава. С тобой я всегда буду ребенком – понимаешь?

– Нет. – к ним подошёл официант, но Вячеслав, даже взглянув на него, попросил уйти. – Нет, я не понимаю, Вероника, объясняй! Если тебе так хочется детей, то мы можем это обсудить. В конце концов, это не повод рвать отношения. Давай просто ОБСУДИМ это.

Он говорил все громче и громче. На них стали оглядываться соседи. Вероника поняла, что глупо было заговаривать о таких важных вещах в людном месте. Вячеслав, видимо, подумал о том же, потому что кинул на стол деньги, взял за руку Нику и буквально выволок из зала.

Они сели в машину. Вячеслав рявкнул на шофера, чтобы тот убирался. Закрыл двери, глубоко вздохнул и повернулся к Нике. Та сидела, вертя в руках лямку сумки. На него не смотрела, слезы текли по щекам.

– Ты что, беременна?

–  Нет.

– Ты хочешь детей?

– Да. Да, черт возьми, да, я хочу детей, хочу НОРМАЛЬНУЮ семью. Хочу мужа, который меня понимает, хочу детей, которые бесят. Хочу отношения – человеческие, нормальные отношения, когда есть счастье, любовь, РАЗВИТИЕ, когда на равных – она уже плакала вовсю, голос дрожал.

– А чем не нормален я? У нас же идеальные отношения. Были, по крайней мере, до этого вечера! – он ударил кулаком по приборной панели. На памяти Ники, он впервые на нее злился. И она ощутила, почему его боятся все вокруг. Глаза Вячеслава горели огнем, – я дал тебе ВСЕ! Я… я дал тебе куда больше, чем когда-либо кому-нибудь. Да я дал тебе даже больше, чем ты заслуживала!

– Я знаю, Слава, – Ника не решалась взглянуть на него.

– Почему ты не думаешь, что я не способен дать тебе и ребенка?

– Потому что ты этого не хочешь. А каждый ребенок заслуживает, чтобы его хотели.

– Я... я…  – Вячеслав запнулся. – Пусть будет ребенок, – с выдохом сказал он.

– И ты реально хочешь вставать среди ночи, потому что он голоден или мучается животом? Ты реально будешь проводить с ним дни, гулять с коляской, ходить в зоопарк и выслушивать три тысячи вопросов? – Ника внимательно посмотрела на Вячеслава, он глядел в пустоту.

– Ради тебя я готов и к этому, – сказал совсем тихо он.

– Милый, я ценю это. Но это не твое желание. Я помню твои желания, дорогой. И в них не входит смена подгузников. Никогда не входила.

– Ты, судя по всему, думала об этом давно? Это ведь не спонтанное решение? – Вячеслав посмотрел ей в глаза.

–Нет, не спонтанное. Я думала об этом больше года.

– И ты уходишь от меня к… – он промолчал, видимо, не мог называть имен.

– Нет, ни к кому… просто от тебя.

– Что заставит тебя передумать?

– Ничего, Слава – ничего не может меня заставить передумать, – Ника ощутила, как в ней растет сила и уверенность.

– Я думал, я состарюсь и умру рядом с тобой, – тихо сказал Вячеслав и накрыл своей рукой ее руку.

– Ты найдешь ее, Слава. Найдешь ту, что будет с тобой. Но это не я. Уже не я.
Она дотянулась до него и поцеловала очень тепло и нежно. А затем вышла из машины и побежала прочь.


10


Вячеслав Игоревич Комаров не был частью жизни Вероники. Он был всей ее жизнью. Он заменил ей родителей, наставника, мужа, учителя. Он был для нее всем миром. Деньги, телефон, одежда, все, что у нее было – все было его. Она не представляла, как будет жить без этой опеки. Но понимала, что именно это – единственно правильный путь. Она доехала до квартиры бабушки на такси. Весь вечер, ночь и следующий день Ника ревела. Ей было жаль себя, его, свою жизнь. Но она понимала, что все сделала верно.

Наплакавшись, она провалилась в долгий сон. Она не знала, сколько спала. Проснувшись, первым делом отыскала телефон – его заряд сел, и Ника не знала ни сколько времени, ни какое число. Впервые за долгое время она ощущала себя здесь и сейчас, чувствовала каждую клетку своего тела, видела все остро и ясно. Впервые она почувствовала себя цельной, сильной, свободной.

После душа она заказала пиццу, и пока ждала курьера, взяла бумагу с карандашом и принялась яростно писать. На этих белых листах было все – цели, планы, мечты и желания. Спустя некоторое время она взглянула на свои записи и ощутила, что так все и будет, потому что именно так все и должно быть.

Пообедав, она собралась с духом и принялась разбирать журнал звонков и сообщений. Их было больше сотни, поэтому решила просто перезвонить Вячеславу. Он взял трубку немедленно, и первый его вопрос был, все ли с ней в порядке. Она заверила его, что да, и объяснила про телефон. Он выдохнул.

– Если ты не слушала и не читала предыдущие сообщения – сотри их, Вероника. Не смотри, я был не в себе.

– Я не слушала, Слава. Но понимаю и не виню тебя.  Я виновата перед тобой.

– Не неси ерунды. Чувство вины никого не красит. Ты сделала свой выбор. Я его уважаю. Но я хочу, чтобы ты знала, что я всегда, слышишь, ВСЕГДА буду тебя ждать назад и любить. – она промолчала. Ее тронули его слова, и волна благодарности пробежала по ее телу. – А теперь слушай дальше. Не хочу, чтоб ты бедствовала, предлагаю тебе принять от меня квартиру, машину. И конечно, вся работа по выставкам и раскрутке пусть идет, как и шла – у нас договор еще на полгода.

– Слава, я…

– Не нужно только мне перечить.

– Слава, мне не нужно, я не пропаду, у меня есть квартира, я не вожу машину. Я…

– Не спорь, Ника, это нужно МНЕ. Я хочу быть уверен, что у тебя все хорошо.

– Можешь быть уверен, Слава! Я буду счастлива.

– Ника, ты подарила мне лучшие годы жизни.

– А ты мне, Слава.

Она повесила трубку до того, как слезы полились из ее глаз. Ей хотелось завершить разговор и отношения именно на этой ноте – любви и принятия.  Ника не хотела скатываться до рыданий, уговоров и жалости. Она оглядела квартиру и осознала, что здесь и сейчас она в лучшем для себя месте. Маленькая, но ее квартира, она чувствовала пространство всем телом, и это пространство поддерживало ее, придавая ей сил. Ника знала, что она будет счастлива.


11


– Поздравляю, сынок, теперь ты мой партнер. Правая рука, как говорится, – Роман Витальевич светился радостью. Павел смотрел на отца и понимал, что планирует сбросить на него бомбу. Ему было горько осознавать, ЧТО сейчас произойдет, но иного выхода не было. – Бумаги готовятся, но ты смело можешь обживать свой новый офис, Паша! Ты молодец! Тебе везет, как никому. Новая должность, красавица-невеста…

– Отец, я не приму эту должность, – внезапно перебил Павел отца.

– В главные директора метишь? – Роман Витальевич подмигнул сыну.

– Нет же, отец. Я не хочу больше работать в твоей фирме. Я увольняюсь.

– Роман Витальевич резко выпрямился, от улыбки не осталось и следа. – Что ты мелешь! Ты НЕ МОЖЕШЬ УВОЛИТЬСЯ.

– Ты навсегда останешься мне папой, и я благодарен тебе за все, но я не хочу продолжать здесь работать. Это не моя мечта, а твоя.

– Какая же твоя? Чем ты займешься?

– Последние несколько месяцев я изучаю гостиничный рынок. Хочу начать с небольшой гостиницы. Возможно, не в Питере…

Роман Витальевич расхохотался и наигранно схватился за сердце.

– Фух, я думал, ты серьезно. Ну, Пашка, ты и разыграл меня.

– Да нет же, – Павел встал со стула, – я не шучу. Я хочу попробовать себя в новом деле. Пойдет – отлично, не пойдет – буду искать что-то еще. Это не моя работа, не мои мечты, не я… Все это – твое. ТВОЯ версия. Но я устал от этого. Я знал, что у нас не выйдет нормально поговорить, поэтому принес тебе это, – он положил красную папку на стол. Прочти и помни, что я тебя люблю.

Павел вышел. Роман Витальевич какое-то время пялился на дверь, а потом перевел взгляд на папку. В ней было заявление об увольнении. Документы, подготовленный подробный отчет, акт передачи дел и фотография – старая, от которой у него защемило сердце. Его дорогая жена Лена и двое сыновей – Павел и Федор.  Теперь в живых с фотографии только Павел. Роман Витальевич заплакал впервые за много лет. Он не хотел бы потерять и его.



Павел начал с того, что устроился в крупную сеть отелей. Его поставили начальником отдела строительства, и это было существенное понижение, но Павел знал, что все делает правильно.  Увы, Аврора не перенесла таких перемен и ушла от него, когда он ей сообщил, что решил менять свою жизнь. Павел был искренне рад, что так случилось. К сожалению, она сказала, что все кончено, сразу после того, как он надел ей на палец кольцо, на которое он потратил существенную часть своих сбережений. Но Павел решил, что это незначительная цена для его свободы.

Осень уже полностью захватила Питер – деревья роняли листья, которые гнили в лужах. Ветер все холоднее, день все короче. Солнце все реже и реже заглядывало в город, но общая унылость природы никак не касалась Павла, он был счастлив, ощущая подъем и вдохновение от перемен в своей жизни. Сегодня он опаздывал – по дороге спустило колесо, пришлось провозиться.

Его секретарша, Яна, уже поджидала его с традиционной стопкой бумаг.

– Яна, ты мне кофе не раздобудешь? – спросил он, поприветствовав ее кивком.

– Да, Павел Романович!.. Тут такое дело…  – она замялась.

– Ну?..– нетерпеливо переспросил он.

– Мне нужно уйти пораньше сегодня! – видно было, что она нервничает.

– С чего вдруг? Опять свидание? – усмехнулся Павел.

– Нет! Выставка сегодня, – Яна немного раздвинула пиджак, под которым была майка с принтом.

Несколько долгих секунд Павел пялился на майку, пока Яна не хихикнула, видимо, посчитав, что внимание привлек бюст, но Павел разглядывал картинку – то самое солнце, которое нарисовала Ника.

– Вероника Сергеевна наконец-то открывает сегодня выставку. Я ее фанат, она такая классная. Отпустите?

– Да, иди, – на автомате проговорил Павел и поспешил к компьютеру.

Тут же он набрал в поисковике «Вероника Сергеевна» – и увидел сотни картин Ники. Большинство первых – афиша с той самой работой, что она написала, когда гостила у него – большое сияющее солнце. Как маньяк, Павел открывал одну ссылку за другой, и всюду мелькали желтые солнечные картины и сама Ника – такая красивая, такая желанная…  Решение пришло быстро. Он едва смог дождаться конца рабочего дня. Неведомая сила влекла его к выставочному залу, сердце колотилось.

Он опоздал. Когда пришел, ленточку уже перерезали, а вступительные слова сказали. Издалека Павел заметил Нику, которая общалась с гостями. Белое простое платье, яркие красные туфли на каблуке, в волосах живой огромный цветок каркаде. Глаза ее сияют, она так и светится счастьем.

Павел не решался ни подойти, ни окликнуть ее, просто смотрел, любуясь. Внезапно Ника обернулась, ощутив, видимо, его взгляд, заметила Павла и замерла на полуслове.  Павел видел, как она попросила прощения у гостей и медленно, словно во сне, шла к нему. Он стоял в оцепенении.

– Привет.

– Привет.

– Поздравляю, это грандиозно! Я, правда, еще ничего не видел, но это грандиозно без сомнений. – он спохватился и неуклюже протянул корзину цветов, – а, это тебе.
Ника взяла подарок, не сводя с Павла глаз, и тут же поставила корзину на пол. Возникла пауза, и Павел спросил:

– Как ты?

– Все хорошо, Паша, а ты как? Как Аврора? Вы недавно поженились?

– Я – лучше всех. Аврора меня бросила. – Павел выдавил нервный смешок. – Ты разве не знаешь? Тебе Комаров не говорил?

– Мы давно с ним не виделись. Расстались в конце лета.

Павел смотрел ей в глаза, не отрываясь.

– Поужинаем?

– Не могу, – Павел и не ждал другого ответа. – Не могу сегодня, – продолжила Ника. Сейчас будут речи, фотосессии, прием.

– Завтра?

– Да.

– Куда мне заехать?

– Помнишь «Макдональдс», у  которого ты забирал меня летом?

– Да, конечно!  В 6?

– В 6!

Нику окликнули.

– Прости, мне пора идти…

– До завтра!

Она улыбнулась, подхватила корзину цветов и пошла к гостям. Павел хотел остаться, но решил, что у него еще будет время и посмотреть выставку, и поговорить с Никой. А сегодня ее день, не стоило ей мешать.


12


Павел приехал к пяти. Не смог ничего поделать с собой – весь день провел как на иголках. Он с радостью наблюдал, как примерно в половину шестого Ника неспешно идет к кафе, оглядывается по сторонам, не замечает его машину и заходит внутрь. Минут через 5 она вышла с мороженым, присела на лавку и только потом заметила Павла. На Нике было светлое вязаное платье, плащ и сапоги. Она выглядела великолепно.

– Привет, – с  улыбкой сказала она.

– Привет, – Павел сиял.

– Прости, не удержалась – целый день не ела, – она указала на мороженое, – будешь?

– Нет, нам недолго ехать, потерплю до ужина.

– Куда едем? – спросила Ника, усаживаясь вперед.

– Тебе понравится.

Ника расслабилась, кинула сумку и пальто на заднее сиденье и с удовольствием приступила к мороженому. Какое-то время они ехали молча.

– Почему вы больше не вместе? – не вытерпел Павел и поспешил добавить:

– Можешь не отвечать.

– Ника ковыряла в мороженом ложкой какое-то время, а затем просто ответила?

– Я хотела большего.

Павел чуть не поперхнулся. Вячеслав Игоревич – один из самых богатых и влиятельных людей, что он знал. «Чего большего можно хотеть?» – подумал он.

– Мне кажется, он и так….  – начал Павел, но Ника его перебила.

– Я хотела семью. Мужа, который хочет гору детей и готов их воспитывать. Детей, пусть даже непослушных. Я не против, если будут трудности, но моему мужчине действительно должно быть интересно проводить время с семьей и детьми, понимаешь?  – она не дала Павлу ответить. Но он понимал. – А ты? Почему так вышло у вас с Авророй?

– Она хотела большего, – поспешно ответил Павел и улыбнулся.

– Большего? – удивилась Ника. – Ты же вроде богат…

– Отец богат. А я ушел из фирмы, решил рискнуть и попробовать с гостиницей.

– Ооу, – протянула Ника. И резко добавила, – Останови.

Павел съехал к обочине и остановился, совершенно несчастный. Ника выскочила из машины. Павел даже подумал, что это реакция на его финансовое положение, и она решила сбежать. Но оказалось, она просто выкидывала мороженое и через секунду вернулась. У Павла отлегло от сердца.

Они ехали и болтали обо всем – о погоде, Париже, гостинцах, пробках. Но Павла съедало любопытство, и он задал вопрос, который его мучал.

– А как вы вообще познакомились с Комаровым?

– Оооу, – снова протянула Ника, и повисла долгая пауза. Ника словно собиралась с мыслями и продолжила только через пару минут. – Тогда я была совсем не той, что сейчас. Только после института, на глупой работе, после неудачных романов, неуверенная в себе, давно забросила творчество. Алкоголь, клубы. Однажды я поссорилась с парнем на вечеринке и выскочила на дорогу в поисках тачки. Я была пьяная и сама не заметила, как выбежала на проезжую часть.  Слава ехал с аэропорта ночью, и его шофер не успел вовремя среагировать – сбил меня. Он рассказывал, всё было в крови, и все здорово перепугались.  Я ничего не помню – была в отключке.

Очнулась уже в палате – левая рука и нога в гипсе. Отделалась легко, врачи говорили, что мне чертовски повезло. Родители с сестрой были в отпуске, за границей, и я попросила, чтобы их не беспокоили и не сообщали о происшедшем, раз все обошлось. Слава сказал, что я могу оставаться в больнице, сколько понадобится – оплатил хорошую палату, договорился с врачами и медсестрой. Каждый день меня навещал его шофер и привозил, что попрошу. Быстро мне стало скучно, и я начала просить карандаши, планшеты и прочие штуки для рисования. Нарочно заказывала те, что подороже – отрывалась по полной. – Ника улыбнулась своим воспоминаниям. Павел внимательно слушал. – В один из визитов Вани – его шофера – я передала Славе открытку с благодарностями, нарисовала сама. На следующий день Слава приехал лично. Сказал, что удивился, как круто я рисую. Разговорились, и я ему рассказала о себе. Он предложил мне работу – в его фирме, в рекламный отдел. Я согласилась. Он стал приезжать ко мне сам, и всегда с подарками. Цветы, сладости, материалы для рисования. Помню, попросила что-нибудь почитать – так он привез плеер с закаченной библиотекой, электронную книгу и несколько томов про искусство – объяснил, что не знал, как будет удобнее, и купил все варианты.

Было мило. До него мужчины ко мне так не относились. Какое-то время мы дружили, насколько это возможно. Я думала, он чувствует вину и из вежливости общается со мной. Он же уверяет, что запал не меня с первого взгляда, еще когда увидел в луже крови, под колесами автомобиля, воняющую перегаром. Я сомневаюсь, – Ника усмехнулась и замолчала. Пауза затянулась.

– А потом? – не выдержал и спросил Павел.

– А потом свидания, признания, любовь, – коротко сказала Ника, и было понятно, что рассказ окончен. – Теперь ты мне должен тайну.

Павел какое-то время молчал, переваривая услышанное. Он чувствовал ревность.

– Что ж, есть у меня одна, – он тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. – После смерти матери брат слетел с катушек. Я думал, он просто дебил. Наверное, так он переживал горе, а я не понял. Я был молодым и глупым. Мы поссорились. Я крикнул что-то вроде «можешь валить» и швырнул ключи от своей машины. В тот вечер он разбился насмерть. Такая вот тайна.

Снова наступила тишина. Долгое время они слушали только шум дороги и гул колес. Ника положила руку ему на плечо:

– Ты не виноват, Паша. Никто не виноват.

– Вот и мой психотерапевт это же заладил, – пошутил Павел. – Нет, серьезно, я не думаю, что это ВСЕ из-за меня, но порой я возвращаюсь туда мыслями и сожалею, что был таким идиотом.

Ника не спросила, куда они едут, хотя они выехали из города и гнали по трассе.  Павел включил радио, молчали долго, но эти паузы были приятными, неловкости не чувствовалось. Скоро за окном стало видно море – оно подмигивало им сквозь пролетающие сосны. Затем появился на горизонте и ресторан, Ника догадалась, что туда они и едут.

– Как классно! – воскликнула Ника. – Именно то, чего я хотела!

–Да.  Обожаю этот ресторан. И с погодой вроде везет.

Хотя солнце уже спряталось, и было весьма холодно, небо стояло ясное, ветра не было.

– Это точно, если не льет дождь, то с погодой повезло! – жизнерадостно заявила Ника. Павел припарковался, помог Нике выйти из машины.

В ресторане было мало народу, но Ника настояла сесть на улице. Они укутались пледами и приступили к ужину. Ника ела практически с неприличным аппетитом все, что заказала – овощи гриль, глинтвейн, жареный сыр.

– Так ты реально вегетарианец? – спросил Павел, сожалея, что заказал шашлык.
–Не парься, я не строгий, не буду читать тебе веганские нотации, не переживай.  Кушай, что считаешь нужным, твое дело, гореть ли в аду.

Павел даже открыл рот и уставился на Нику, но та расхохоталась и, смеясь, ответила:

–Прости, я пошутила. Не удержалась. Видел бы ты свое лицо.

Они болтали про все подряд: вегетарианство и шашлыки, погоду, выставку и работу. Им было так хорошо вместе, что Павел периодически ловил себя на опасении, как бы это не оказалось сном. В ожидании десерта он пригласил Нику потанцевать, и та охотно согласилась. Они отошли подальше от ресторана – поближе к воде.

Прикосновения обжигали, как и в первый раз. Павел нежно обнял Нику, и в это мгновение заиграла музыка. Вероника от неожиданности вздрогнула, но тут же рассмеялась, услышав, что за песня играет.
 
– Павел… – с притворным укором сказала она, – уж не слишком ли прямолинейно?

***
Так особенно сегодня звёзды горят.
Так говорят, а я не вижу их…


Павел только улыбнулся и продолжал смотреть на нее, не отводя  глаз. Они начали танцевать, Павел все крепче прижимал Нику, все нежнее они смотрели друг на друга. С ее лица не сходила улыбка. Под финальные строчки «Вокруг тебя весь мир кружит...» Павел опустился на одно колено, на них прилетели лучи прожекторов.  Ника ахнула от изумления. Павел не выпускал ее руку из своей, словно боялся, что девушка убежит.

– Да ладно? – только и сказала она.

– Вероника! Я предлагаю тебе руку и сердце. – Павел улыбался. Выражение лица Ники было изумленным. – Подумай хорошенько, ведь мне пока нечего предложить тебе, кроме себя. Большая часть моих сбережений, кстати, пошла на роскошное кольцо для другой женщины. Да, у меня нет ни званий, ни сверхдоходов. У меня есть только желание создать с тобой семью, мои мечты о гостинице и я сам. Я предлагаю тебе это. Я точно знаю, что возвращаясь с работы, хочу видеть дома только тебя.  Я точно знаю, что именно тебя я хочу видеть матерью моих детей. Я точно знаю, что именно с тобой за руку я хочу пройти всю жизнь.

С этими словами он вытащил из кармана коробочку с кольцом, открыл ее и протянул Нике. Она стояла как вкопанная и даже раскрыла рот от удивления.

– Ника, выходи за меня!

– Я… Я…

– Скажи да…

– Да! – она засмеялась, из глаз покатились слезы. – Мне, конечно, надо подумать. И это была самая дурацкая речь во Вселенной. Но ДА!

– Отлично! – Павел с энтузиазмом поднялся и закричал в пустоту, – она согласилась подумать!

В это мгновение со всех сторон к ним сбежались люди. На пляже появилось еще несколько лучей софитов разных цветов, они весело плясали по песку. Заиграла громкая музыка, Ника узнала мелодию из «Миллионера из трущоб». Люди вокруг улыбались и слаженно танцевали, как в индийских фильмах.   Ника смеялась сквозь слезы. Павел сиял. Он подхватил ее на руки и начал кружить.

Затем он потерял равновесие, и они вдвоем рухнули на песок. Какое-то время они хохотали лежа, а затем поднялись и снова присоединились к пляшущей толпе. Они видели, как персонал и гости ресторана сбежались посмотреть на представление, и многие снимали происходящее на телефоны. Казалось, ни Павел, ни Ника не смеялись так ни разу в жизни.  Как только музыка смолкла, софиты погасли, а танцоры исчезли так же, как и появились.

Павел и Ника, запыхаясь от веселых плясок, смотрели друг другу в глаза, а затем, наконец-то поцеловались.