Сказка о рождественском вознаграждении

                ARMARIUM BOHEMICA


                Miscellanea


Литературные переводы Юрия Владимировича Мещаненко



                         ЯРМИЛА ГАШКОВА



                              РАССКАЗЫ

              о слабых женщинах и сильных мужчинах

                               и наоборот




Издательство: "PRITEL KNIHY"
Прага
1927
Страниц: 224



СКАЗКА О РОЖДЕСТВЕНСКОМ ВОЗНАГРАЖДЕНИИ


                         (Стр. 149 — 153)



Олина лежала на животе у воды, когда вспомнила, что сегодня двадцать четвёртое августа.

Мокрый купильник приятно прилегал к телу, всё излучало тепло, и Олина была в состоянии благостной лени. Из леса пахло ельником.

Олина задержала дыхание, перевернулась на спину, положила руки под голову и сказала:

— «Как в раю. Только Еве не мешал купальник».

Закрыла глаза, и как только солнце её горячо поцеловало, Бог знает с чего, она вдруг вспомнила, что через четыре месяца придёт Рождество.

— «Получу вознаграждение»,— произнесла Олина, растянулась на траве и начала считать.

— «Тысяча пятьсот...»

Полторы тысячи — это много денег для человека, который лежит голый у воды.

Человек, лежащий голым у воды, не чувствует потребности в деньгах.

Не чувствует и желания одеться в платье, пока он хорошо сложен, молодой и гибкий.

Олина решила, что всё вознаграждение раздаст.

Папе, бедняжке, непромокаемые ботинки.

Мамочке — щёлковое покрывало и коврик в столовую.

Зденке — маникюрный набор, Франте — скрипку, Марии — сумочку, Индре — золотое кольцо, Боженочке — отрез на платье, сто крон — детям из бедных семей...

Солнце опустилось за горизонт и холодный ветер овеял разгорячённое тело.

— «А себе куплю купальный халат», — сказала Олина, встала, проскочила лукой и забралась в заросли, чтобы переодеться.


                * * *


Олина сидела у пишущей машинки в неприглядной, холодной канцелярии, с окном во двор. Из окна открывался вид на серую полоску неба и из этой серой полоски с самого утра лило, как из ведра. Всё было пропитано влажностью и Олина вся тряслась, но её пальцы проворно стучали по клавиатуре.

«В Праге, дня 24 октября 1925», — писала Олина и руки у неё опустились.

— «Через три месяца — Рождество», — сказала Олина и все пишушие машинки остановились.

— «Получим вознаграждение», — отозвалось из угла.

Олина вспомнила об августовском пополудни, посмотрела за окно, вздрогнула от холода, и сказала:

— «Нужно будет купить ботинки на меху и шерстяное платье».

Одновременно вычеркнула из бюджета коврик, скрипку и сумочку.

— «Всё равно за тысячу пятьсот это не купить».

А было двадцать четвёртое октября. Олина уже имела ботиночки и шерстяное платье. Заняла пока у мамы.

У неё также была шляпа, которая только подчёркивала, как потрепано пальто Олины. На боках блестело, мех на рукавах частично вылез, да и на воротнике были лысые места.

Олина была в глубоком отчаянии, когда поняла, что в этой ветоши она должна будет ходить до самого вознаграждения. Она вычеркнула из бюджета все подарки, только кольцо для Индры осталось как бы для украшения, но Олина уже чувствовала, что, наверное, в конце концов, подарит Индре вместо кольца поцелуй и именно это и будет для него великолепный и ценный подарок.

На улицах зашуршали листья акаций и появились первые расклешённые плащи.

Первого декабря упал первый снег. Олина заняла тысячу крон. Было бы смешно ждать с покупкой плаща так долго.

Но что может купить человек за тысячу крон? Человек, который имеет сильную потребность завернуться в меха, потому что не может же бегать по снегу голым? Олина бороздила снег от витрины к витрине, от магазина к магазину, пока не нашла то, что ей нужно. Ну, пальто получится, и будет красивое, но без меха.

Когда Олина шла на первую примерку, мёрзло.

Когда шла на вторую, мёрзло ещё больше.

Тогда Олина сказала портному, чтобы на плащ пришил мех. Ну, а если уж так получилось, то красивый, солидный мех. Скунс, тюлень, бобёр или персидская каракульча. Самый красивый!

Двадцатого декабря Олина получила вознаграждение. Без восторга засунула в кошелёк тысячу восемьсот крон. Это было на триста крон больше, чем рассчитывала, но что это за деньги — тысяча восемьсот? Олина уже должна маме, папе, брату, портному. И Индра ещё надеется на колечко.

Олина шла по улице, шляпа была ей к лицу, клинья на плаще создавали мягкие волны, каракуль играл, мягонько так гладил лицо.

Сумочка с кошельком спряталась в рукаве с большой меховой манжетой, но в сердце Олины было холодно, как на улице. Витрины сияли, привлекали, кричали. Олина судорожно держала кошелёк. Хоть маме бы хватило что-нибудь купить.

Портной мог бы подождать до первого января. Олина бегала глазами по витринам с новой надеждой. Потом купила маме домашние тапки. Ну, если уж начала покупать, купила отцу портмоне, Марии — головной платок, Индре — серебряную ручку. Боже, каждый рад на Рождество получить подарок, и, если женщина начнёт покупать, сердце внутри от радости смеётся. Она перестаёт считать, она ходит от магазина к магазину. Красиво одетая красивая женщина имеет так много потребностей!

Олина купила отрез шёлка на платье, лакированные туфли, пудреницу, кошельки, сумочку, сладости на ёлку и всё что попалось ей на глаза.

Это было днём двадцать четвёртого декабря.


                * * *


Олина стояла в протопленной квартире и украшала рождественскую ёлку.

Как только втянула в себя его аромат, вспомнила лето и августовский полдень, и прошептала прерывающимся голосом:

— «Боже мой, а про купальный халат-то я забыла!»


                * * *