Артефакт. Роман. Глава 7

Для некоторых моих читателей,которые по непонятным мне причинам начинают читать  роман с этих станиц, сообщаю, что роман начинается, как и вся литература, с первой главы, а это не она.


Глава седьмая.1943-1945. Бельгия – Франция.
Меня, как реку,
Суровая эпоха повернула.
Мне подменили жизнь. В другое русло,
Мимо другого потекла она,
И я своих не знаю берегов...
Анна Ахматова «Северные элегии. Пятая.
–Нет, не в Амстердаме, и даже не в Нидерландах. Поедете в Бельгию. Именно там у генерала фон Херрера, недалеко от французской границы, находится поместье, где в настоящее время живет его любовница – разведчица и наша подруга. Она и сообщила нам, что генерал будет у нее весь уикэнд. Ваша задача приехать раньше, устроить засаду и уничтожить мерзавца на подъезде к особняку. В дом не лезть и по дому огонь не вести, чтобы не нанести вреда агенту, понятно?
–Получается, что я должна буду стрелять по движущейся цели, причем не видя саму мишень за стеклами машины – покачала Броня головой. Задача почти невыполнимая, тем более, что мелкокалиберная пуля может сильно отклониться, пробивая толстые стекла авто. Ханни вопросительно посмотрела на  Утеули.
–Девочка абсолютно права, Рыжик! Все именно так, она понимает, я тоже. Поэтому она не будет стрелять по генералу.
–Как же? – В один голос воскликнули Броня с Ханни.
 –Броня сделает два хороших выстрела по сопровождающим генерала мотоциклистам. Надеюсь, что звука выстрелов не будет слышно за шумом мотора генеральского мерседеса., тем более, что по имеющимся у меня сведениям, генерал безостановочно курит сигары, и, чтобы не задохнуться от дыма, в салоне всегда работает дополнительный мощный  вытяжной вентилятор. Так что сразу после «дочкиных» выстрелов, которые должны обеспечить мне несколько секунд безопасности, пока охрана в машине сообразит, что к чему, я работаю по машине из фаустпатрона, который мне должны передать в Шарлеруа. Дело в том, что, как мне стало известно от  автомехаников, обслуживавших машину  фон Херрера, она довольно сильно бронирована и имеет пуленепробиваемые стекла. Так что стрелять по машине бесполезно и опасно. А пытаться улучить момент, когда он будет выходить из машины уже у дверей дома – тоже не вариант. Во-первых, он может просто не выйти, а прямо на машине въехать во двор, там есть большие ворота. Во вторых, любовница может выйти его встречать, а это уже опасно для нее, ну, и наконец, у генерала три тренированных охранника, преданных ему лично. При выходе из машины они, как правило, сжимают его плотным кольцом и очень быстро сопровождают, чуть ли не несут в дом. Поэтому при таком раскладе, точный выстрел проблематичен. Это надо стрелять из пулемета, чтобы положить всех: и охранников, и самого фон Херрера. Но протащить туда пулемет у нас вряд ли получится. Я рассматривал и вариант гранаты по охранникам, но здесь тоже нет гарантий, что все осколки не примет на себя  кольцо охраны, а генерал при этом не останется жив.  Второй раз подобраться к нему не получится, да и гестапо, наверняка, начнет яростно рыть землю, вычисляя источник информации, и может заподозрить нашу сотрудницу. Если же генерал будет убит, то, учитывая, что он, хоть и генерал, но голландский, а не немецкий и подталкивать расследование будет уже некому, гестапо не будет особо усердствовать, но ограничится рутинными мероприятиями: облавы, патрули, заставы, проверка документов.  Могут, конечно, отомстить местным жителям, поэтому я просил наших, чтобы постарались  заранее эвакуировать из городка  в Люксембург, Монс и Намюр всех, кто, хоть как-то может вызвать подозрения гестапо, всех, у кого есть хоть небольшие проблемы с документами,  особенно  проживающих в непосредственной близости от особняка покойника, а тем, кого не получится вывезти, срочно подготовить необходимые бумаги, не вызывающие подозрений. Надеюсь, что они успеют все это сделать. у нас второго такого случая может и не представиться.
 Они доехали поездом до Брюсселя, только раз подвергшись паспортной проверке при пересечении бельгийской границы. Три солдата во главе с унтер-офицером с горжетами полевой жандармерии профессионально быстро проверили документы, спросили о целях поездки, похвалили Броню за отличный немецкий, поинтересовавшись, где она его учила. Броня не так давно, после появление Утиули придумала себе  новую легенду, о том, что она якобы  этническая немка  с Поволжья, депортированная  с семьей в Казахстан, где ее родителей  расстреляли, а ее удочерила казахская семья. Немцы удивленно слушали, не очень понимая, что такое Поволжье, где это Казахстан и что такое депортация. Они впервые слышали о том, что где-то  на востоке существовала целая республика немцев, где люди разговаривали на немецком языке. Никаких проблем у Брони и ее спутника не возникло.
 В Брюсселе их  ждала еще одна проверка документов прямо  на платформе при выходе с поезда. Но и тут они мысленно похвалили и поблагодарили Ханни и других за качественные бумаги, которыми их снабдили. На привокзальной площади их уже  ждала  большая телега, запряженная парой старых на вид и дохлых кляч.
Прозвучали пароль и отзыв, а потом  Утеули спросил с сарказмом:
–Извиняюсь, а вы уверены, что эти леопарды[75]  доживут до конца пути? Все-таки нам предстоит проехать почти 60 километров. Улыбчивый, в противоположность казаху, встречавший их старичок в теплом тулупе, похожем на советские армейские тулупы сторожей ВОХР на овечьем меху и в советского образца шапке-ушанке, однако уверенно заверил их, что лошадки его еще молодым жеребцам фору дадут, как, впрочем и он сам. – Молодые – быстрые, но ума нет! Хотят с наскока все сделать, быстро. А те, кто постарше, вот его, если взять, к примеру, уже жизнью-то научены, что никуда спешить не надо, мол, медленно, но уверенно. Ехали они долго, но Броня всю дорогу проспала, несмотря на тряску (рессор, похоже. у телеги не было предусмотрено совсем)
–А еще говорят, что в Европе отличные дороги, не чета нашим,.– шепнула она «отцу». Видимо, дед, хоть и не мог знать русского, но понял смысл, так как он тут же спросил: – Что, трясет очень? Дорогу да меня ругаете? Так это я вас такой дорогой специально везу, поскольку на этом тракте ни одного патруля никогда не бывает. Не знают супостаты этой дороги. А вы ребятки почему по - русски базарите, на чистейшем родном наречии, но с некоторым акцентом вдруг произнес дедок.
–Так мы, дедуля из Союза и есть, самый наш родной язык – это русский, хотя я из Винницы, а он из Казахстана. А ты дед, откуда по-русски кумекаешь?
–А я, ребятишки  с Урала, пацаном был, когда Николашку-то большевики скинули. Батя мой сразу нас всех и мамку в охапку, да в Севастополь, откуда в Турцию, потом дальше и дальше, пока до Франции не добрались. А потом уже позже я со своей женкой, которую в Париже нашел, сюда в Бельгию эту перебрался. Вот и живу здесь, а счас, когда приперлись эти нехристи на нашу голову, чем могу Рассеи помогаю. Если здесь одного гада прибьем, значит, он уже там у нас никого не убьет. Значит, и от меня Родине польза есть, хоть и предал я ее, матушку. Правда, по малолетству еще, да не сам, а отцовой волей.  А все равно забыть наши Уральские горы не могу, да речку нашу студеную. «Ик» называется. Небольшая речушка, чуть больше прыжка мово. А  кобель наш – Ирбит, одним махом, бывало, с берега на берег перелетал, особливо, коли сучку почует. Ох и охоч же, подлюга, он до собачьих девок был. Ни одной не пропустит, чтобы не вскочить на нее.
В пригород Шарлеруа  Теньен они въехали уже затемно, переночевали у деда на сеновале. Затем целый день гуляли по городку, стараясь,  в то же время, не сильно мозолить глаза. Оказалось, что немцев в городе почти не было, если не считать довольно приличного блок-поста у вокзала. Здесь патрули тщательно проверяли документы у всех, прибывающих на пригородных поездах, приглядывались к проезжающим велосипедистам. Необычное азиатское лицо Утеули привлекло внимание жандарма, потребовавшего документы. Однако не найдя никаких нарушений в бумагах, их отпустили. В течение дня, они несколько раз продефилировали мимо большого двухэтажного дома, принадлежавшего нужному им генералу, стараясь даже не смотреть в его сторону, чтобы не выдать своей заинтересованности, но старательно фиксируя в памяти мельчайшие детали местности. Вот охранник в будке у ворот пьет кофе, то есть к службе относится спустя рукава. А вот из-под ворот, отряхиваясь, вылез громадный доберман, перебежал через улицу и скрылся под воротами соседнего дома. Через минуту оттуда послышался звонкий лай, а потом и визг какой-то собаки, по уровню тона, явно помельче, чем сбежавший  из генеральского дома пес. Пивший кофе солдат, громко на всю улицу стал звать собаку, а когда понял, что это бесполезно, то махнул рукой и, обращаясь к часовому , сидевшему на пулеметной вышке в углу участка, зло прокричал:
–Генрих, эта скотина Пинц снова сбежал к своей пассии и, судя по звукам, она опять ему не отказала.
 –Пауль, не надо завидовать. Просто Пинц умнее тебя. Это ты уже полгода никак не можешь уломать нашу кухарку, вместо того чтобы, как Пинц, обхватить ее своими лапами, нагнуть и заставить встать на четвереньки. Пинц туго знает свое дело и разрешения или согласия не спрашивает. Он просто приходит и берет то, что считает своим по праву кобеля!
[75]Игра слов –, а точнее звуков paard (голландское) – паард–лошадь






Ну, каковы хозяева, такова и собака! Службу, похоже, они несут одинаково, и это радует – заметил Утеули. Как только начало темнеть Броню привели на чердак какого-то заброшенного деревянного домика  в начале улицы,., поставили ей вращающееся кресло, которое можно было регулировать по высоте и после этого намертво зафиксировать найденное положение специальной ручкой-зажимом.  на окно положили небольшой брезентовый мешочек с песком для упора винтовки. В тире, на  Украине, они пользовались очень похожими  приспособлениями. Броня тщательно готовилась к заданию. Она медленно, по миллиметру регулировала положение кресла, пока не решила, что ей будет удобно целиться и стрелять. Ее приятно удивила винтовка. Во-первых, она оказалась  нарезной. Броня про такие только слышала, но никогда не только не держала в руках, но даже не видела. У них в тире были только гладкоствольные.  Во-вторых, винтовка была магазинной, что по слухам, правда, снижало кучность, но давало возможность быстро сделать второй выстрел.  И в-третьих у винтовки имелся великолепный оптический прицел с восьмикратными линзами , сеткой из очень тонких линий и таким же тоненьким перекрестием, и подсветкой.
 Честно говоря, вопрос кучности в данном случае меньше всего волновал Броню. При небольшой дистанции выстрела это не имело существенного значения. Ее больше тревожило то, что она никогда до этого не стреляла по движущейся мишени. Правда, один раз тренер повел ее на траншейный стенд, где тренировались стрелки по тарелочкам. Броне очень понравилось, как неожиданно из специального устройства вылетают красные глиняные блины, как ей объяснил тренер, имитировавшие полет разных птиц: голубей, уток или гусей. В зависимости от вида птицы, тарелочки запускались по-разному: выше, ниже, медленнее, быстрее. Стрелок, стоявший наготове с заряженной охотничьей двустволкой, должен был мгновенно среагировать на вылетевшую мишень и успеть выстрелить, пока тарелка была в воздухе. Если выстрел оказывался удачным, то на месте, где только что летела «птичка» вспыхивало облачко цветной пыли. Броня напросилась на пробный выстрел, но не только промазала по очереди из обоих стволов, но и не ожидавшая такой сильной отдачи, основательно отбила себе плечо, и вдобавок получила прикладом по скуле  так что, потом две недели ходила с синяками и там, и там. 
 Она сообщила о своих тревогах Утеули, но он успокоил ее, сказав, что при стрельбе на такой близкой дистанции больших проблем нет, но надо стрелять не напрямую в человека, а несколько впереди него, как говорят, с упреждением.
–  Скорость машины с генералом на этой сельской, с колдобинами, дороге не будет выше двадцати километров в час или около шести метров в секунду. Такую же примерно скорость будут иметь и мотоциклисты сопровождения, ибо они должны как можно ближе находиться у охраняемому лицу.  Видишь, у тебя сбоку на шкале есть специальные вертикальные линии которые и предназначены для введения поправки при стрельбе по движущейся цели. Я специально попросил, чтобы тебе поставили именно такой прицел, учитывая отсутствие опыта. Я, например, такие вещи просто чувствую и знаю, насколько надо сместить вперед точку прицеливания. А ты должна целиться точно в середину фигуры мотоциклиста, но не средней линией визира, а  смещаясь на 7 черточек. Тогда и получится, что ты целишься на нужное расстояние перед фигурой. Средняя линия ствола, а значит, и линия полета пули будут направлены не в мотоциклиста, а несколько впереди него. Пока твоя пуля долетит до цели, мишень как раз доедет до точки встречи с ней, и, если ты точно прицелишься по высоте, то мишень и пуля непременно встретятся. Ветра сейчас практически нет, так что на него мы не будем даже отвлекаться. Видишь, даже листики на деревьях не колышутся, значит пулю не снесет воздухом. Бронечка, это только в тире ты целишься и попадаешь в одно и то же место. А на улице, в условиях реальной стрельбы, снайпер должен учитывать все: и ветер, и дождь, и температуру воздуха, и скорость цели,  и мощность своего патрона, и высоту над уровнем моря.  Да, да и высоту, повторил  Утеули, заметив недоверие во взгляде Брони,– плотность воздуха внизу и в горах сильно различается, а значит, различаются и скорости полета пули. Тебе кстати, повезло в том, что проезжать мишени перед тобой будут точно слева направо, то есть по флангу, а не наискось. Иначе пришлось бы еще вводить поправку на угол движения.
Голова Брони уже разрывалась от обилия новой информации, соответственно увеличивался и мандраж. Нет, она не боялась последствий, уверенность придавал лежащий в кармане тяжелый Люгер с двумя запасными обоймами и еще, инструктор дал ей две немецких гранаты, очень похожие на советские «лимонки».
–Знаешь, как обращаться?
–Нас в школе учили, я пятерку получила, так как дальше всех девочек бросила.
–Слушай, Ути .Броня уже давно получила разрешение своего названного отца на такое фамильярное обращение, и даже иногда хулиганила, словно уточек, подзывая его:
–Ути, ути, ути!
 Откуда ты все это знаешь? И вообще, как ты сюда попал со своего Казахстана. Немцы же, вроде туда не дошли и людей оттуда не вывозили.
–Надеюсь, и не дойдут! Я, Бронечка, кадровый офицер-пограничник. Перед войной служил в Белоруссии, командовал заставой. Так что мы фактически первыми, одновременно с крепостью[76] попали под удар. Меня ранило и контузило в первую минуту войны во время бомбежки. Подобрали уже немцы. Отправили в лагерь, сначала в у нас в Озаричах, почти рядом с границей, потом осенью в Саласпилс перевезли, потом в Штутгоф и Ноенгамме, а затем уже Амерсфурт здесь в Голландии. Вот оттуда я и решил дернуть, хотел пробраться в Англию, через пролив, но случайно пересекся с Ханни и, она меня , можно сказать, завербовала. Я теперь от нее ни на шаг – потрясающая женщина! О таком командире можно только мечтать! И еще она фартовая! Все, что ни задумает, все у нее получается, даже самые, казалось бы невероятные планы оказываются выполнимыми. У нас, между прочим, самые низкие потери среди всех групп Сопротивления.  Когда он говорил о Ханни, его обычно ничего не выражающие глаза лучились таким восторгом, что Броня ни на секунду не усомнилась – Утеули был без оглядки влюблен.
  Напарник ушел, оставив ее одну. Правда, он предупредил, что где-то поблизости их охраняет и обеспечивает отход  целая группа французских  партизан – маки, которые иногда помогают бельгийцам в операциях неподалеку от французской границы, которая проходит в непосредственной близости отсюда. Прошло не менее часа, на улице уже сильно стемнело, и Броня стала волноваться, сможет ли она в наступающей темноте разглядеть мишень и точно прицелиться. Наконец,  во дворе резко мигнул и погас луч фонарика. Это был сигнал, поданный неизвестно для Брони кем, что объект охоты приближается. Броня обрадовалась – значит, их поездка не окажется напрасной, значит, информация верна!
 Она приготовилась, прижала винтовку к плечу, легла грудью, на стоявший у окна стол, положив ствол на подушку, размещенную на подоконнике. Сквозь открытое наполовину окно, ей была хорошо видна вся улица. Броню очень обрадовал факт, на который она только что обратила внимание, но который, вероятно, учитывался людьми, выбиравшими место стрельбы. Прямо, напротив, на противоположной стороне улицы тянулся довольно длинный кирпичный забор, покрытый известью и не очень давно побеленный. Броня не исключала, что побелка – тоже часть подготовки к операции.  На фоне этой стены силуэты мотоциклистов должны быть видны отчетливо. Она понимала, что в этой подготовке участвовало множество опытных людей, которые предусмотрели все, что можно было предусмотреть. И от этого ее сердце забилось еще сильнее. Она понимала, что все это делалось, ради ее выстрелов. Броня вспомнила уроки своего тренера и начала дышать глубоко, стараясь унять сердцебиение, которое могло сбить ей прицел, заставить дрогнуть винтовку или дернуть спуск слишком резко.
[76]  Вероятно, имеется ввиду Брестская крепость





 Наконец, из кустов, росших за канавой на другой стороне улицы, послышался отчаянный кошачий крик, который обычно издает напрягаемая котом кошка. Это значило, что кортеж поворачивает с шоссе на их улицу. И точно, в конце улицы замелькали многочисленные огни фар, и тут же до Брони донесся тарахтящий звук мотоциклетных моторов. Мерседес генерала шел почти бесшумно, подпрыгивая на ухабах и проваливаясь в многочисленные ямы. Как и предполагал Утеули, эскорт двигался почти вплотную к машине, чуть впереди. Броня тщательно прицелилась, наметив для себя точку на белой стене напротив, и стала ждать, когда фигура мотоциклиста поравняется с выбранным местом. Как только это произошло, она аккуратно, задержав дыхание, дождалась перерыва в ударах сердца и, как ее учили, плавно потянула спуск. Выстрел прозвучал не очень громко. Броня даже не  посмотрела на результат, она моментально перевела прицел на второго мотоциклиста, целясь в голову. И снова выстрелила. Только теперь она рискнула глянуть на то, попала она или нет. К ее радости, и удивлению, мерседес продолжал пробираться по колдобинам, а эскорта не было видно. И в это время, она увидела, как из канавы поднялся Утеули с какой-то длинной трубой в руках и тут же грохнул взрыв, и взметнулось пламя, которое охватило машину. Броня заметила, как из открывшей задней дверцы выпал человек и пополз к забору. Она перевела прицел и уже без всякого упреждения, как в тире, послала пулю в голову ползущего, который тут же уткнулся лицом в землю и затих. Броня с сожалением оставила винтовку и,  действуя по инструкции, спустилась во двор, где ее уже ждал «отец».
–Все нормально?– спросил он.
– У меня да! А как наш генерал? Я потом еще стреляла по кому-то из машины.
–Я видел, это он и был! Ты молодец – три отличных выстрела, все в «десятку», то есть в лоб, а генералу в затылок, я успел глянуть. Но, кажется, в доме спохватились. У них там есть телефон, и у нас не получилось его отключить, оказалось, что кроме основной линии, которую наши люди перерезали, была еще одна, дублирующая. Так что сейчас понаедут и начнут оцеплять квартал. Надо быстро уходить.
Они бегом выскочили на улицу, посреди которой догорал ни в чем не повинный мерседес. Рядом лежали два мотоцикла, возле которых уже суетились несколько человек.
–Эй, русские!– послышалась французская речь, Давайте сюда, быстрее. Броня с напарником подбежали к звавшему их молодому парню.
–Давайте быстрее садитесь, скомандовал тот. Используем шанс, мы не предполагали, что мотоциклы останутся целы, так что можем выиграть несколько минут. Жермен, заводи второй, поедешь за нами, в случае чего прикроешь. Обе машины, взревев моторами, рванули с места и, подпрыгивая, как необъезженные мустанги, устремились куда-то в узенький переулок, рядом с тем домом, из которого стреляла Броня. Она изо всех сил вцепилась в парня, обхватив его руками за пояс и прижавшись к нему грудью.. Несмотря на то, что, в принципе, Броня была очень смелым человеком, особенно для девушки: она прыгала с парашютом, ныряла с вышки, скакала на лошади, неплохо справлялась с гимнастическими снарядами, делала сальто на бревне и даже научилась крутить «солнышко» на турнике, что считалось исключительно мужской прерогативой, она панически боялась езды на мотоцикле и никогда не поддавалась на уговоры ребят, прокатить ее. Очевидно, в ее генетической памяти накрепко засела информация о том, как  ее старший двоюродный брат  лежал с проломленной о булыжник головой после своей первой поездки на новеньком «ИЖ-12». Она закрыла глаза, и тихонько попискивала, подпрыгивая на заднем сиденьи.
–Боишься, русская?  Чувствую, как дрожишь! А говорят, что русские – очень смелый народ.
–Я, не русская, я еврейка из Советского Союза. Я прошла ногами из Польши до Амстердама и только что, на твоих глазах застрелила генерала и двух охранников. А ты только и можешь, что на мотоцикле гонять, да над девушкой надсмехаться! Тоже мне француз! А я слышала, что французы – самые галантные мужчины в мире. Вранье! Если судить по тому французу, который сидит впереди меня, то французы – грубияны и невежи!
 Парень чуть было не врезался в дерево на повороте, от таких слов. А Броня, как ни в чем не бывало, продолжала:
–Да ты и мотоцикл-то водить не умеешь. Давай я пересяду к твоему другу, а то ты меня угробишь ни за что ни про что. И погибну я, молодая, ни за понюшку табаку во цвете лет.
 Но в это время они выскочили на шоссе и сразу по асфальту застучали пули, высекая искры. Парень крикнул:
–Держись, малявка!– и крутанул ручку газа до упора.– И пригнись пониже.
 Сзади неожиданно, совсем рядом, закашлял автомат, затем второй.
–Не бойся, это, наверное Жермен и твой напарник сзади на втором мотоцикле. Уйдем. Нам бы только до моста добраться, а там нас надежно наши прикроют. Но, сама понимаешь, в Шарлеруа нам не прорваться, там нас положат, как пить дать! Придется через границу, в горы уходить.  Там партизаны и там мы будем в безопасности.– Он еще больше увеличил скорость, но Броня уже немного привыкла. Поскольку на асфальтовом шоссе  тряска и прыжки прекратились, вместе с ними ушел и страх. Она даже стала смотреть, как несется навстречу полотно дороги, как пролетают мимо и бешено уносятся назад деревья, кусты и столбы. Она решилась даже обернуться и увидела, что почти вплотную за ними с такой же бешеной скоростью, несется второй мотоцикл, а вдалеке были видны  еще чьи-то фары. Время от времени там вдали мелькали вспышки, после чего она слышала противный свист, словно над ухом жужжит комар. Только комар почти мгновенно проносился мимо и исчезал. Минут через пятнадцать стало понятно, что погоня не отстает. Правда, и не нагоняет. Видимо, и у них, и у тех, сзади, были приблизительно одинаковые двигатели. Ну, да, подумала Броня, ведь у нас такие же мотоциклы, как и у них.  Но сзади постоянно стреляли из автоматов и, хотя на скорости из такого оружия невозможно стрелять прицельно, но количество выстрелов могло рано или поздно перейти в качество. Какая-нибудь шальная пуля даже в темноте может найти или спину, или колесо.
–Слушай, как тебя  там, смельчак, а этот твой мост еще далеко?
–Я – Грегор, а мост мы только что проскочили. Сзади послышалась длинная пулеметная очередь, потом хлопнули гулко несколько винтовочных выстрелов. Броня опять посмотрела назад. Кроме второго мотоцикла на шоссе не было ни одного огонька.
–Грегор, кажется, мы ушли, Броня не скрывала радости. Давай остановимся, мне надо отойти от всего. Без возражений Грегор сбросил скорость и съехал на боковую дорожку, шедшую немного правее шоссе.  Дорожку отделяли от шоссе кусты, соответственно с дороги их невозможно было увидеть. Следом рядом с ними остановился и второй мотоцикл с которого почти упал Жермен. Он сразу  сел на траву и начал снимать сапог.
–Что случилось?– бросился к нему Грегор.
–Зацепило немного, кажется,  в икру попало.  Похоже, что срикошетила пуля от асфальта.
–Идти сможешь? Грегор наклонился и стал светить фонариком на ногу.
–Дай я перевяжу, я умею. Есть перевязочные пакеты или бинты? – Броня решительно отстранила Грегора и наклонилась над раненым–Ну-ка посвети мне и дайте нож. Она одним движением рассекла ткань на брюках Жермена, закатала штанину до колена.
–Ребята, а спирта нет, случайно?
– Есть немного коньяка, но пока мы едем, ему пить не надо.
–Ну, да, могут немцы водительскую лицензию  отобрать!
–Ну, это врядли, так как за нами не дорожная полиция гонится.  Эти лицензией не ограничатся!
–Ладно, хватит трепаться! Давайте сюда флягу!– Броня подняла с травы кусок толстой ветки и сунула ее Жермену.
–На, прикуси, будет не так больно. Потом щедро полила коньяком оба отверстия в ноге:входное и выходное. Жермен передернулся и стиснул зубами палку.
Утеули протянул ей индивидуальный перевязочный пакет. Броня умело, как учили на курсах медсестер, вскрыла его, приложила к ране тампоны, которые сразу пропитались кровью, и туго забинтовала.
 Его надо быстрее в больницу. Рана не опасная, пуля прошла навылет, но он теряет кровь, а это чревато… Она протянула Жермену  флягу:
–Сделай пару глотков, это вместо анестезии, меньше будет болеть.
–Так мне же ехать еще.
–Пей, мон ами[77], пей. Я поведу.– Утеуле похлопал француза по плечу. Спасибо ребята, мы бы без вас пропали.  Как я понимаю, мы движемся в сторону границы?
–Да, придется отвезти вас в отряд, а там уже пусть командир решает, что с вами дальше делать. В Амстердам информацию, разумеется, передадут, да они, наверное, про все узнают утром из газет и радио.
–Ханни будет беспокоиться за нас! – Броня понимала, что другого пути у них нет, но она уже привыкла, прикипела к этой неординарной рыжей красавице, полюбила ее, как старшую сестру. Она еще не знала, что им больше не суждено свидеться. Весной сорок пятого, незадолго до конца войны, Ханни случайно попадет в большую облаву, и кто-то опознает в ней давно разыскиваемую подпольщицу. Ее даже не стали отправлять в лагерь, как возможно, поступили бы еще в сорок втором или сорок третьем. Ее расстреляли сразу, на следующее утро, прямо во дворе гестапо.
[77]  Мон ами – франц. : мой друг




 После войны королева Вильгельмина учредила специальную награду для наиболее отличившихся борцов голландского сопротивления. Именно Ханни Схафт была посмертно награждена этим «Крестом Сопротивления» под номером один. В сорок шестом, удостоилась этой награды и Бронислава Гликман, единственная из 95 награжденных, кто был удостоен этой награды не посмертно. Броня еще два года воевала в отрядах французских партизан, затем в русском батальоне «Родина», состоявшем исключительно из женщин, а потом, случайно встретилась с армянской поэтессой, жившей во Франции Луизой Асланян, которая познакомила ее со своими друзьями – армянами из антифашистской группы Мисака Мишаняна. Там она вышла замуж за Александра Казаряна, и родила дочку. В составе группы  Мишаняна Броня учавствовала в операциях по ликвидации коменданта Парижа генерала фон Шамбурга, «отличившегося» массовыми расстрелами, и штандартенфюрера СС Юлиуса Риттера, ответственного за отправку 600 000 гражданских лиц на принудительные работу в Германию. Луизу арестовали, отправили в концлагерь, и где она была убита вместе со своим мужем.
 После разгрома армянской парижской группы Мишаняна, Броню перебросили на юг, в Тулузу, где действовала еврейская боевая организация de Combat. Там она воевала непосредственно под руководством знаменитой «Режин» - Сарры Кнут (урождённой Ариадны  Скрябиной), а после того, как "Режин" погибла в сорок четвертом, Броня приняла на себя руководство de Combat,  вошла в Париж на броне знаменитой девятой испанской  танковой роты, к которой примкнула в Тулузе, а затем с ними освобождала Страсбург, воевала на Мозеле, а ее  боевой путь закончился в Германии, в Берхтесгадене, где находилось «Орлиное гнездо», ставка Гитлера. Франция наградила ее  после войны своим гражданством, присвоила, как и княгине Оболенской, звание лейтенанта своих вооруженных сил. А также на ее груди появились медаль за освобождение Парижа, знак Лотарингского креста, медаль Сопротивления, медаль «За побег из плена», медаль Признательности, Орден Освобождения, Крест Добровольцев и Военный крест к которым, уже позднее через десять лет после войны прибавились еще два:. Крест добровольцев Сопротивления и Крест воинской доблести  В Нидерландах тоже не забыли Брониславу Гликман и к кресту голландского Сопротивления добавился Орден Оранских-Нассау, кажется второй степени, то есть почти высшей из шести, Орден Оранского дома  разряда Командир и какая-то медаль, названия которой не знала сама Бронислава Моисеевна. Не обошла Брониславу вниманием и Бельгия, вручив ей памятную медаль второй мировой войны с мечами В конце пятидесятых, Брониславу Моисеевну пригласили в Люксембург, где Великий Герцог лично вручил ей Золотую медаль Ордена Дубовой короны. Поскольку Французское гражданство и  воинская служба на благо Франции, а также наличие военных наград, давало ей право бесплатной учебы в любом французском университете, то Броня отправилась в советское посольство в Париже и записалась на прием к послу. Посол принял ее, выслушал с интересом ее историю,  уважительно посмотрел на список наград и спросил
– А домой, детка не собираешься?
–Непременно, ответила Броня, но сначала в Сорбонну хочу. Закончу, получу диплом и тогда домой. Проблема была в том, что у Брони не было никаких документов. Именно об этом она и просила посла.  А кроме того она хотела, чтобы ее девочке тоже дали Советское гражданство и переправили на Украину, к маме. Как ни удивительно, но, видимо биография девушки произвела на посла впечатление, и он  решил все вопросы: сделал запрос на Украину, откуда через пару месяцев прислали копию ее  свидетельства о рождении, аттестата и еще несколько разных бумаг:  характеристику и диплом победителя районной олимпиады по немецкому языку. В посольстве заверили своей печатью подлинность всех документов, ей выдали советский паспорт, в который вписали и  ее солнышко Арусь, и вдобавок посол написал рекомендательное письмо от лица СССР, в котором высказал самые лестные слова о героической еврейской девушке, которая четыре года мужественно воевала за свободу, Франции, Нидердандов, Бельгии, Люксембурга и всей Европы, в том числе и своей Родины – Советского Союза. Никаких наград от этой Родины, правда, Броня не получила, но теплое отношение посла и его хлопоты были важнее для нее. Будучи гражданкой Франции,  Броня целый год жила в Париже, где ей была назначена пожизненная пенсия, полагавшаяся в качестве добавки к наградам, брала уроки французского и итальянского, изучала историю искусства и была принята сразу на два факультета: Университет Новая Сорбонна по специальности востоковедение и Университет Париж-Сорбонна  по специальности арабские и еврейские цивилизации.

Глава 8. http://www.proza.ru/2017/05/21/2190