Если даже меня не вспомнишь... Глава 38

Глава 38. Мы с тобой одной крови.


...Решено было перекусить и за обедом обсудить дальнейшие действия. День был, по обыкновению, очень жаркий. Поэтому, вся небольшая компания расположилась в тени вертолета.
Перед этим Савл предложил захоронить убитых: «Я не хотел их смерти, – мрачно заметил он, – но времени на принятие другого решения просто не было».
Каменистый грунт плохо поддавался единственной саперной лопатке, найденной в салоне вертолета. Копали по очереди. И через час только небольшой холмик скрыл место последнего пребывания господина Герри и его «тени» в этом беспощадном мире. Ван Бром предложил помянуть убитых – «Все-таки, они были солдатами» – спиртом, которым была наполнена его фляжка. Теплый спирт в жаркий день….Тем не менее, предложение было принято. И глоток алкоголя почти снял напряжение минувшего часа. Вяленое мясо запивали довольно неплохим кофе, сваренным здесь же, на спиртовке. Пилот, осознав, что ему ничего не грозит, успокоился и ел вместе со всеми. Кстати, выпить ему не предложили. Ситуацию летчик не понимал совершенно. Странная смерть Герри и его напарника напрочь выбили парня из колеи.
Явно, необходимо было психологически адаптировать его.
– Саул! – ткнул себя в грудь Савл и, открыто улыбнувшись, протянул пилоту руку.
– Аронго! – послышался короткий ответ.
Неважно, имя это или фамилия. Но рукопожатие Аронго Савлу понравилось. Твердое, мужское рукопожатие. Ладонь сухая. Пальцы не дрожат. И улыбка по-настоящему открытая. Не такая, как мгновенный оскал Петера ван Брома, одна щека которого изуродована ожогом, а другая помечена броском димычева ножа.
– Петер! – в короткой полу-улыбке дрогнули губы ван Брома.
– Фред Кубрин. Инженер, ¬ представился Фред. И, кивнув на спиртовку, предложил летчику, – хочешь еще кофе? – Светлые глаза, из-под круглых стекол очков глянули на пилота доброжелательно и открыто.
Савл вовсе не рассчитывал на верную службу пилота. Такого, в принципе, быть не могло. Но надеяться хотя бы на нейтралитет и правильное выполнение обязанностей, можно было вполне. Конечно, при условии гарантии сохранения жизни, на данный момент, и свободы – в дальнейшем. Гарантией сейчас являлось доброжелательное отношение. И правильно сказанные слова.
– Ведете машину по указанному нами маршруту, и через сутки-двое мы отпускаем Вас, – Савл долил кофе в кружку Аронго и добавил, – скажете, что Вас держал на мушке психованный поляк. «Поляка, – решил Савл, – пилот запомнит точно. Не так уж много здесь поляков». И добавил: «Можете отдохнуть с пол-часа. Пока мы обсудим некоторые очень важные моменты».

Очень тщательно рассмотрели содержимое планшета Герри. Несколько удостоверений с одинаковыми фото, но с различными фамилиями говорили о чрезвычайно широком круге интересов этого человека. Общая тетрадь оказалась почти незаполнена. Но, судя по некоторым записям, сыщик неплохо владел английским и понимал африкаанс. Учитывая знание и немецкого языка, можно было сделать выводы, что покойник был очень разносторонне развитой личностью. Но более всего Савла заинтересовал бланк с гербовой, личной печатью президента Ботсваны и, соответственно, всеми необходимыми подписями. На трех языках – тсвана, немецком и африкаанс – всем государственным и частным структурам страны жестко, под угрозой неминуемых кар, предписывалось оказывать всяческое содействие предъявителю этого документа. Этакий карт-бланш на все случаи жизни.

Савл аккуратно спрятал бумагу в грудной карман разгрузки. И, совсем автоматически, на ощупь проверил алмазы, которые он, разделив их на несколько частей, распределил по различным карманам.
Затем, прямо на земле расстелили карту покойного Герри и сравнили ее с картой вертолетчика, которую тот извлек из планшета. Географически разница была лишь в масштабах. Кроме того, на одной карте приоритетные были аэродромы и возможные пункты дозаправок. А на другой – точки предполагаемых контактов с властями и спецслужбами Ботсваны. К нескольким из этих точек были «привязаны» номера телефонов, видимо, для экстренной связи.

Что удивительно, связью через радио «вертушки» Герри не воспользовался ни разу. Но Аронго сообщил, что каждые шесть часов он отправлял кодированный сигнал неизвестному адресату. Короткий ряд цифр Герри диктовал лично. Ответ не приходил. Савл поинтересовался: когда была последняя передача?
– Час тридцать назад, – ответил Аронго. Очевидно, кто-то фиксировал перемещение «вертушки» над территорией Ботсваны. Когда очередное уведомление не поступит, этот «кто-то» поднимет тревогу. И тогда станет весело.
– В нашем распоряжении чуть больше четырех часов, – взглянув на небо, проговорил Савл, – за это время нам нужно миновать парк Чобе, пересечь Мореми Гейм и, если получится, дозаправиться в Ноканенге. Если карта Герри верна, крупных аэродромов, особенно военных, перед границей с Намибией нет. Да и в Ноканенге неясно, что располагается. Указана дозаправка. И все. Фред, переведи мои слова джентльменам.
– В районе Шакаве, – заметил Аронго, – я видел радары. Полагаю, там и ПВО имеется. Я так и не успел отдохнуть, – обратился он к Савлу, – пожалуй, я действительно прилягу. На пол-часика.
– К границе мы выйдем в районе Хакса, – вмешался в разговор ван Бром. – До Шакаве оттуда не совсем рядом. Да и «вертушка» идет низко. Мы будем невидимы для отдаленных радаров.
– Зато есть зенитки, – промолвил Савл. И непонятно, что это было – вопрос или утверждение, – особенно для тех, кто идет низко.
– Все это так…, – голландец посмотрел на Савла долгим взглядом, – однако, история с алмазами, как я полагаю, блеф?
– Почему? – пожав плечами, Савл развернул один из свертков. И на куртку Гервига Ламирахта высыпал приличную кучу тусклых, однотонных с виду камней. В воздухе повисло довольно затяжное молчание. Петер ван Бром медленно извлек свой нож. Очень аккуратно положил его рядом с камнями. «Золинген». Но это не швейцарский армейский нож «Sportmesser Boker», одно из первых изделий фирмы. Сталь безупречная.
Голландец выбрал небольшой камешек и острой гранью сильно провел по поверхности закаленного металла.
– Впервые в жизни вижу столько алмазов, – взглянув на лезвие, задумчиво произнес ван Бром, – и человека, который практически в одиночку, без охраны, решился перемещать их куда-то.
– У меня есть друг, – кивнул головою на Фреда Савл, – я не один.
– Но Ваш друг, похоже, ничего не знал про алмазы, – щека голландца дернулась в мгновенной саркастической усмешке, – или, «Когда двое играют в кости, один всегда в пролете»?

...Савл вспомнил все, что рассказывал ему о ван Броме Димыч. Сопоставил с собственными выводами. И принял мгновенное решение.
– Это не мои камни, – кивнув на куртку Ламирахта, сказал он. – Некоторое время назад я влетел в странную историю...
И Савл рассказал все о той встрече в долине. О смертельно раненном старике и о слове, которое дал он этому немцу. Рассказал все, за исключением координат и времени. Выложить правду «до конца», означало расписаться в том, что он, Савл, и есть тот «объект», за голову которого голландцу обещали такую фантастическую сумму. И не факт, что Петер ван Бром, уяснив истинное положение дел, не захочет «заработать свои» миллионы.
Но Петер, по сути своей, не бандит, а воин, которому, как это ни странно, свойственны и понятны архаичные рыцарские мотивы. И Савл решил рискнуть. Положиться на благородство ван Брома. Кроме алмазов, а в таком случае и жизни, Савл ничего не терял. Задание он выполнил. В ближайшие годы полномасштабного удара по «красной» Анголе, точно, не будет. К десяткам, а возможно, и сотням тысяч беззащитных детей Черного континента не придет из-за взорванных границ лютая, чудовищно-жестокая смерть. А если повезет и удастся сдержать слово данное Гервигу Ламирахту, свою миссию в этом залитом огнем и кровью мире можно считать вполне отработанную.

– В Вашей истории …, – заметил голландец, – есть серьезные несостыковки. Но правда нередко бывает похожа на ложь. Поэтому, не стану ловить Вас на противоречиях. Предлагаю свой вариант. Если алмазы, действительно, нужно доставить в этот, как его, Грюнгевассер, я – с Вами. При любом другом раскладе, половина – моя.
– Все камни, – протягивая руку Петеру, ответил Савл. И повторил, – Вы возьмете себе все камни. Если что-то сложится не так, я не хочу себе ничего. Даже, если останусь жив. Я дал слово. И не могу быть лжецом перед покойником. Единственная просьба к Вам, Петер: при случае, помогите Фреду. Что-нибудь неясно? Фред, переведи.
– Я с тобой, – инженер как-то судорожно проглотил слюну, – …до любого финиша.
– Не нужно переводить, – голландец ответил крепким рукопожатием. – Я все понял. Я с Вами. Как это у старины Киплинга? – «Мы с тобой одной крови. Ты и я!».



http://www.proza.ru/2017/04/18/1140