Свято место. Глава 34

В кабинете повисло молчание, лишь из коридора доносились приглушенные разговоры нечастых проходящих. Такое молчание Семён не любил, было слышно, как скрипит выводившая размашистые буквы шариковая ручка. Семёну казалось, что как раз в такие минуты его коллега и начальница вынимает из своей памяти свои черные дневники и списки, в коих отыскивает его Семёна ошибочные суждения, неверные выводы, опрометчивые слова и поступки.

Вдруг из коридора послышался знакомый неприятный голосище, это ворвался, он всегда врывался, глуховатый краевед – Сидоров.
– Ну, все, Семён Александрович, похоже, к нам… – последнее слово Людмилы Павловны потонуло в громе открывающейся двери и словах Сидорова.
– Всё сидите!?.. – с какой-то злой и одновременно радостной улыбкой прорычал Сидоров, – а я вот ношусь по городу, отыскиваю и собираю раритеты. А вы, что же, всё на выброс? И вот, уникальные предметы просрали… Сколько уже из этого музея всего пропало, за восемьдесят-то лет. Озолотились, жируют в тайне, ну ничего, вот придут наши, всех на чистую воду выведут…
– Извините, Виктор Анатольевич, а ваши, это кто? – с обреченным отчаянием спросил Семён.
– Не ваши, а наши, – грозно поправил Сидоров, – думающие русские люди, придут, чтобы порядок навести. Тогда мы все безобразия будем расследовать, и судить самым суровым судом. Всех врагов народа на лесоповал, чтобы своим трудом искупили…
– Вот и до музея добрались, сволочи, – перешёл на рыдающий рык Сидоров, – всё распродают… Сельское хозяйство развалили. Деревню погубили. Заводы, железную дорогу, всё в частные руки раздали… Попрали всё, подрубили под корень…

Семён никак не мог понять, кому приписывает развал и раздачу в частные руки всего Сидоров. Появилось смутное ощущение, что именно Семён виноват во всех бедах современной России. Молчала и вспыхнувшая проступившей на щеках сконфуженной краснотой Людмила Павловна.

– Я, что зашёл-то, – унялся, наконец, Сидоров, – я знаю, кто экспонаты похитил…
Он театрально замолчал, видимо ожидая ответной реакции. Не дождавшись, продолжил.
– Это немцы, которые в университет приехали. Они тут работали и для детального исследования стали нужны образцы, а как их получить? Вот и наняли, в общем, купили наших предателей, знали, что такие суки всегда найдутся. Они ведь обе мировые войны только на них и надеялись. В первую германскую большевики Россию продали, во вторую Власов. Вот и сейчас находятся такие… Ничего, соберем общественность, напишем куда надо. Живо из них все ценности вытрясут. А уж, что с предателями будет даже и сказать страшно… Ну ладно, я ещё до директора должен добраться…

Сидоров, стремительно вышел, хлопнув дверью с такой силой, что мелкая известковая пыль, незаметно лежавшая где-то, никем не потревоженная со времени последнего ремонта, с шумом повалилась на пол.
– Вот кому хорошо, всегда враг есть… – не громко сказала Людмила Павловна.
– Надеюсь, Сергею Ивановичу уже передали, что Сидоров надвигается? – Семён подошёл к двери, прислушиваясь, – а если передали, он опять дверь закроет и скажет, что ушёл. Значит, Сидоров обратно рванет, опять ведь на нас обрушится. Людмила Павловна, вы, как хотите, а я куда-нибудь эвакуируюсь.

Семён поспешно вышел в коридор.
Сидоров, действительно, бушевал где-то дальше по коридору. «Никогда его нет. Что за директор такой? Как ни придёшь, всё ушёл куда-то…», – гремел голосина Сидорова.

Семён прибавил шаг и незамеченный свернул за угол. Добраться до спасительной библиотеки не удалось, пришлось срочно сворачивать в зал природы.
Сидоров вихрем пронёсся по коридорам и залам, и уже гудел где-то возле кассы и лавки-ларька в котором продавали сувениры и местную литературу. Семён, для верности, подождал ещё и вернулся обратно в кабинет массового отдела.

Больше за день, на работе, ничего и не произошло.
Всё случилось вечером, Семён шел к спортклубу. Сегодня был день Аниной тренировки.
В кармане задрожал телефон, это позвонил Исаков.
– Сёмка, с тебя пузырь…
– Так, говори…
– В общем, пацан сказал – пацан сделал, – рисуясь, начал Исаков.
– Ты сейчас где?
– Да на тренировке тусуюсь… Тут девок сегодня, пресс… И матрёшка твоя тут…
– Я, через десять минут буду…

Вечер выдался ветреный, и Семён, продрогнув, спустился в холл. Звучала ритмичная музыка, было жарко даже и просто так стоять. Девушки занимались в зале, и Семён их видел в открытую дверь. В дальнем углу, возле тренажёров толпились подростки, оценивающе поглядывая на разгоряченных румяных девчонок в сильно открытой и сильно облегающей тренировочной одежде, не скрывавшей ничего от пытливого юного взора.
Семён позвонил Мишке.
– Ну и где тут тебя искать?
– Ты, что уже здесь?
– Возле вашего карася стою.
– Стой, где стоишь…

У одной из стен был устроен небольшой водоем с фонтаном, в котором лениво плавала некая пёстрая рыба.
– Возле карася, он стоит. Так и скажи: «На девок смотрю», – появился довольно улыбающийся Мишка.
– Ну и на них тоже, конечно… – не стал возражать Семён.
– Идём, – Мишка повлёк его к выходу.
– Ты хоть куртку накинь, там ветрина…
– Да не парься ты.

Мишка достал сигареты закурил под прикрытием тамбура. Дым наносило в лицо Семёну, и он всё пытался встать так, чтобы дым не попадал и чтобы остаться рядом с Мишкой. Но причудливые пути воздушных струй угадать не было никакой возможности и Семён, в конце концов, прекратил всякие попытки приноровиться к ним.

– Похоже, повиснет ваше дело «О похищении века», – со смешком проговорил Мишка, – ты, что про Попова знаешь? У него ещё погоняло Поп. Он тебя искал, – продолжил Мишка уже другим тоном.
– Да знаю, я.… И что искал. И, что врач известный, и, что коллекционер тоже известный.
– Вот видишь, всё-то ты знаешь… Так вот, люди говорят, он твой музей и заказал. Он должен много, а своё он только в самом крайнем случае продаёт. Видать, этот не крайний. Вот он и нашёл спецов, всё ему и притаранили…
– Мишка, это ведь ещё доказать надо…
– Всё-то ты сечёшь. Ну, вот узнал, а куда с этим пойдёшь? Никуда. Даже не пробуй. Таких больших людей лучше не трогать. Его только кто-то ещё круче сдать может. Понял? Даже не пытайся где-то намекнуть. И про меня тоже, не говори, а если придётся, скажи: «Сам допёр», – Мишка все это говорил шёпотом, – про меня ващще никому… И тебя покоцают и мне трындец придёт. А лучше всего забудь и живи как жил…
– Так и не говорил бы ничего, – слегка раздраженно заметил Семён.
– Да оборзел старпёр, может, тебе потом памятник поставят, посмертно, – Мишка нехорошо засмеялся, – ладно, пошли вниз, там тепло и поглядеть есть на что…

В жарком холле спортклуба музыка уже не звучала, по коридору группками носились стройные потные девицы, довольно большая их толпа сгрудилась у гардероба и зеркала. Стало вдруг тесно, и Семён, попрощавшись с Мишкой, вышел обратно на ветер.