Рассказ сержанта Криворуцкого

  Война была в самом разгаре. И хотя гитлеровцы крепко получили по носу под Москвой и Сталинградом, большие пространства нашей страны находились ещё под их пятой.
  А в глубоком тылу, в Зауралье, возле небольшого посёлка расположилась учебная лётная часть. Здесь из молодых военнослужащих, только что призванных в Красную армию, готовили будущих лётчиков. Их учили вождению самолётов, ведению воздушных боёв, умению прыгать с парашютом. В этой части служил и я, куда попал после госпиталя. Врачи в течение нескольких месяцев боролись за мою жизнь после тяжелого ранения на фронте и в конце концов поставили меня на ноги. Был я в то время в звании сержанта. В мои обязанности входили: инструктаж будущих лётчиков, как им пользоваться  парашютами, как укладывать их, как управлять ими в воздухе.
   И вот однажды во время учебных прыжков посмотреть на тренировки пришёл командир части полковник Донцов с сопровождением — офицерами рангом пониже. Был среди них и начальник политотдела майор Кудрин — близкий друг полковника. Лет ему было около сорока. В армии таких называют «стариками».
  Это был коренастый и крепкий человек. Сибиряк. Все знали, что до войны он был классным спортсменом-парашютистом. Имел в активе не одну сотню прыжков.
   Офицеры закрокинув головы, стали следить за парашютистами в небе, как те, отрываясь от самолёта, летели вниз, как над их головами один за другим раскрывались белые купола парашютов. Парашютисты приземлялись на лётное поле. Там был очерчен побелкой круг диаметром в десять метров. Попасть в него считалось большим успехом для начинающих парашютистов. В тот день в круг не попал никто. Когда прыжки были закончены, и я занялся укладкой парашютов, ко мне подошёл майор Кудрин и говорит:
  - Сержант, подбери-ка мне парашют, Хочу тряхнуть стариной.
  - Не имею права, товарищ майор, без разрешения командира части, - отвечаю ему.
    Поскольку подполковник стоял рядом и слышал этот разговор, он сказал майору, обратившись к нему по имени-отчеству:
  - Степан Николаевич, стоит ли? Ты ж давно не прыгал...
    Сказал он это мягко, поскольку, как я уже говорил, они были большими друзьями. Конечно, он мог бы сказать: «Запрещаю, товарищ майор». И дело с концом. Но Степан Николаевич уступать не хотел. Чёртик азарта уже куролесил в его душе.
    Сопровождающие  командира офицеры тоже слышали этот разговор. Так что, если б даже майор захотел отказаться от своей затеи, ему бы сделать это было уже не просто. Да он и не думал идти на попятную.
    Словом, подобрал я ему парашюты, основной и запасной, помог надеть их , проверил ремни — хорошо ли пристёгнуты. И, помахав офицерам рукой, майор поспешил к «кукурузнику», который уже ожидал его с набиравшим обороты пропеллером.
    Пока самолёт взбирался на необходимую для прыжков высоту, я наблюдал за офицерами, которые буквально прилипли к окулярам своих биноклей. Какое-то беспокойство появилось в моей душе.
    А когда самолёт пошёл в разворот над полем, я тоже поднёс к глазам бинокль и увидел, как от самолёта оторвалась человеская фигурка и камнем полетела вниз. Все на лётном поле ожидали момента раскрытия парашюта.
   Что сказать вам, спасительный купол над майором так и не появился. Фигурка, кувыркаясь в воздухе, неумолимо неслась к земле. Через несколько секунд все мы услышали глухой шлепок, будто мешок с высоты упал на землю.
   Некоторое время офицеры пребывали в оцепенении. Первым вышел из него командир части. Он подлетел ко мне, бледный, как простыня, покрыл меня отборным матом, чего я раньше от него никогда не слышал, и со словами: «Расстреляю гада!» стал судорожно елозить по кобуре.
    К нам подбежали офицеры. Они встали между мной и полковником, отгородив нас друг от друга. Полковник задыхался в гневе. Он так и не смог дрожащей рукой растегнуть кобуру. И тут один из офицеров произнёс:
   - Я бы не расстреливал его. Я бы заставил его надеть эти парашюты и прыгать самому.   
    От этих слов полковник замер. Его рука перестала искать пистолет.
   - А что, - сказал он, - так и будет.
   - Я готов, товарищ полковник, - сказал я и пошёл к тому месту, где упал майор.
Там уже суетились медики. Они уложили бесжизненное тело на носилки. Нераскрытые парашюты лежали тут же на земле. Я снял фуражку, постоял минуту молча над телом майора, затем взял парашюты и отошёл в сторону, чтоб надеть их. Затем я подошёл к полковнику и сказал:
   - К прыжку готов, товарищ полковник. Разрешите приступить?
   - Приступайте, - сквозь зубы процедил он.
      И я пошёл к самолёту, который только что приземлился, и из которого всего несколько минут назад совершил свой роковой прыжок майор Кудрин.
     Знаете, говорят, что в смертельно опасные для человека моменты его сознание за считанные секунды прокручивают всю его жизнь. У меня было больше времени, чем несколько секунд. И пока самолёт набирал высоту, я достал из кармана гимнастёрки довоенное фото, которое всегда было при мне. На нём была моя жена и два наших маленьких сына. Я неотрывно разглядывал
их лица, пока не услышал голос пилота: «Готов!»
    Я спрятал фотографию в карман, встал со своего сиденья и перевалился за борт самолёта. Очевидно, все мои действия в этом прыжке были автоматическими. Только когда надо мной раскрылся шёлковый купол и меня хорошенько поддёрнуло стропами, я пришёл в себя.
    И тут в поднебесье, находясь в полном одиночестве, я услышал звонкий голос, который пел, казалось бы на всё небо: «Широка страна моя родная...» Не сразу до меня дошло, что это я пою. А пел я так громко, что меня не могли не слышать на земле.
   Когда я приземлился, на лётном поле уже никого не было. Ещё в воздухе я видел группку офицеров, которые уходили в сторону казарм. Я сложил свой парашют и пошёл в направлении склада, где они хранились.
    Парашюты принимал у меня старшина Егоров. Он сказал: «Сержант, срочно к начальнику части!»
    Когда я перешагнул порог кабинета, полковник Донцов сидел за столом. Я доложил по уставу: «Товарищ полковник, сержант Криворуцкий прибыл по вашему приказанию». Полковник поднялся и подошёл ко мне. Протянув мне для пожатия руку, он сказал:
   - Простите меня, сержант, что накричал на вас. Вашей вины в случившемся нет. Только что из медчасти принесли мне заключение о вскрытии тела майора Кудрина. Он умер ещё в воздухе. От разрыва сердца. Не успев раскрыть парашют.