Затерянные

Мы-тридцатилетние, родившиеся еще в Великой стране, которая подарила своим гражданам бесплатное жилье, лучшее в мире образование и медицину, научные открытия, которая поднимала целину, верила в великие перемены и поддерживала прекрасного Фиделя и попавшие в мясорубку девяностых, когда страна медленно умирала, терзаемая ворами, мразями и садомитами, подобно стае слюнявых шакалов дорвавшихся до свежего, не ими загнанного мяса. Мы-поколение, будто забытое этой страной, учащиеся в университетах, институтах, академиях, еще свято верящие, что будем работать по специальности, но все мы, выброшенные страшным жизненным тайфуном на берег, заполненный человеческим мусором, беспринципной людской сутью, аморальными фильмами и книгами, все мы оказались забыты Там, в Империи, и не приняты здесь, в стране бешеного капитализма.
Сейчас, чтобы работать и получать прилично, оказывается, не нужно сносно писать курсовые, иметь научные статьи, заниматься своими разработками и фанатеть от мечты-достаточно иметь немного провинциальной наглости, сочные формы, глухую совесть и твердую поступь.
Еще равнодушно, как пыль, смахивать едкие-"насосала карьеру", "ноги шире"..
Мы, выросшие на добрых комедиях, смеющиеся над беззаботностью Румянцевой в" Девчатах "или трепещущие от взгляда Петра Глебова в" Тихом Доне", должны закусывать пошлостью Шнура и истерикой Звягинцева, который поднимая подол своей стране, как крепостной девке и, оголяя ее бесстыжий зад, сам становится Иудой, предающем березы за сплав полученной в награду статуетки..
Мы, мечтающие в детстве о любви, выглядывающие на физкультуре самого плечистого и высокого парня в школе, который вдобавок ко всему и умница, и голос у него с ранней хрипотцой и волейболист, к тому же и поймавшие его случайный взгляд, загорались недельным румянцем, и боялись помечтать о нем. Словно смакуя, осторожно пробуя на язык это карамельно-ванильное-"влю-би-ла-сь".
Сейчас секса столько, что женщина не способна возбудить мужчину даже на шпагате голой, а мужчины, страдающие ранней импотенцией, нарушением гормонального фона, тупо сидящие в гаджетах, посматривают в сторону напомаженных мальчиков, которым тоже очень нужны деньги.
Сейчас подростки жмутся на лавочках, ощупывая друг друга наглыми влажными и такими отвратительно умелыми ладошками, что хочется спросить - А дети будут? Куда? В помойку? Или в дом Малютки?
Мы, тридцатилетние, мечтающие о многом, а живущие по депозиту от Судьбы, которая, наверное, где-то пишется властной рукой, давно понимаем, что игра проиграна, она даже не сыграна вничью, мы застряли в безвременье, где подростки ржут над смертью и мучают животных, а тупая блондинка из Ленинграда, распутная и никчемная, зарабатывает миллионы в соцсетях..
Мы не хотим в стадо, которое амениканский пастух, гонит к обрыву. Мы идем против течения и все еще верим в Любовь. В Дружбу. ВЕРНОСТЬ.
Над нами смеются, наше недоумение постят в сетях, а мы все еще замираем при первых нотах леграновской музыки в легендарной французской драме.
Кстати, на этот фильм пришло двп человека. Я и еще одна барышня. В светлом кашемировом джемпере и кремовых брюках, она зачарованная, смотрела на экран.
Я повернула голову и поймала ее взгляд - "Я пришла очиститься".
И мы друг друга поняли.