Остров

Ты приходишь из света
теплым первым лучом,
ты приходишь из лета
- солнце и лето – твой дом.
Ты приходишь из света
- и все оживает кругом,
воздушной и солнечной феей
ты приходишь в мой дом…


Нет ничего естественнее желания показать свой дом тому, кого ты любишь.
Тем более, если этот дом именно такой, каким ты его задумывал и строил.

Анька заехала за мной в пять утра.
Встречались мы уже почти семь лет, а жили, по воле провидения, как оказалось, не только в одном городе, но и районе, и, как мгновенно выяснилось ещё при первой встрече -  буквально в нескольких домах друг от друга.
Но самое удивительное в данном факте,  конечно, не это, а то, что познакомились то мы тогда, семь лет назад, не то что в другом городе – в другой стране и абсолютно случайно.
Никаких пляжей, баров или отелей на курортах – ничего подобного.
Но пусть обстоятельства этого знакомства останутся тайной. 
Но – случайность, абсолютная случайность.
Съезжаться мы не стали, а все семь лет ходили к другу в гости, хотя давно обменялись ключами от квартир. Почему? Да мы и сами не знали. Но так было удобно.

Точность Ани была абсолютно военной – договорились – в пять утра, значит – ровно в пять её джип  будет у подъезда. Ни минутой позже. Она никогда никуда не опаздывала, хотя  и не имела никакого отношения ни к чему военному – у Аньки давно было своё небольшое ателье и, вроде, подобный бизнес такой  чёткости не требовал.
И зачем ей потребовалось это ателье, я тоже не понимал – откуда у неё появилась любовь к моде? У  самой Аньки любимый наряд был очень прост и неизменен – короткое чёрное или белое обтягивающее платьице. И короткое настолько, что, будь оно ещё на пару дюймов короче, то смысла его одевать не было бы вообще. Под платьем всё равно обычно ничего не было. Только в холода появлялось что-то сверху – куртки или меховые шубы, а вот они были чуть длинны, на мой взгляд.

Джип – Land Cruiser Prado, был мой.  Но вот за рулём всегда сидела только Анька.
Ей как-то просто пригнали машину к дому и занесли документы. То, что у неё были права, я знал.
- Зачем? – спросила она меня тогда по телефону.
- Я просто никогда не сяду за руль, - ответил я и повесил трубку.

Поэтому тем чудным ранним июньским утром из подъезда своего дома я вышел ровно в 04.58.  Пришлось выйти чуть раньше, так как я тащил огромную сумку со всякими вкусностями и хотел отдышаться перед тем, как садиться в машину.

Анька была точна, как всегда.
Открыв дверь машины, но не выходя, она спросила: И куда мы едем в такую рань и в выходной? Давай, выдавай тайну Золотого Ключика!
И на меня насмешливо  взглянули самые прекрасные в мире зелёные глазищи.
- Не-а, - честно ответил я, загружая свою сумку в багажник.

Мы никогда с ней не ругались. Спорили иногда, по разным мелочам, конечно, но не более.
- Ну какое мнение может быть у человека ростом в сто пятьдесят семь сантиметров? – всегда тогда спрашивал я.
- У меня сто пятьдесят семь  с половиной! – всегда возражала Анька и хохотала.
И обычно тогда я с ней соглашался.

У чисел есть своя магия, не находите?
Её рост с идеальной точностью был равен трём древнеегипетским королевским локтям – числу магическому и очень и очень старому. По одной из теорий современных учёных о длине данного локтя в современных величинах измерения, разумеется.  Мнение  самих древних египтян о данном вопросе пока не известно, но для меня это были самые магические сто пятьдесят семь сантиметров в этом мире, да ещё и с целой половиной. Поэтому именно в эту теорию о древнем Египте я верил безоговорочно. Надо же во что-то верить?
Ну, а число три почитают столько народов, что и не перечесть, и это всем известно, особенно китайцам. А есть кто многочисленнее из убеждённых?

Я сел в машину.
- Куда едем? – спросила Анька, и что это значит :  «я тебе невиданный пикник обещаю?»
Я  вздохнул и протянул Аньке карту, указав на ней маленькую точку. -  Это было посреди леса и от города километрах в ста двадцати по прямой.  На карте от одной из дорог к цели путешествия карандашом был прорисован  извилистый петлеобразный маршрут с частыми отметками спутниковых координат.
- Так там нет дорог! – удивилась Анька.
- А зачем я купил тебе джип? – спросил я в ответ. По этому пути проехать можно, я знаю.
- Так что там? – спросила Аня.
- Озеро, - ответил я. Очень маленькое озеро. На картах такого масштаба его нет. Не всё важное и маленькое есть на картах, поверь.

По пути мы почти не разговаривали. 
Но, насколько я знал Аньку, она о чём–то усиленно размышляла.  В какой-то диалог мы вступили, только когда наш путь перешёл к той самой – извилистой части маршрута, проложенной по лесу.
Как Анька ругалась! Это было шедевром. Без единого матерного слова она высказала очень много оригинальных мыслей о дороге, особо крупных кочках и ямах . Особенно досталось тем двум  ручьям, что встретились нам по пути.
Я хохотал от души.
- Ну как можно было найти что-то общее между лесным ручьём с крутыми илистыми берегами и характером её бабушки?

Машина стояла на берегу озерца.
Действительно крохотного – размером, от силы - гектара два. И почти идеально круглого - маленькой родниковой ламбы.
- Не выходи из машины, - попросил я.
- А в кустики? – возмутилась Аня.
- Десять минут не лопнешь? – спросил я.
- Десять – нет, – заверила Анька, - но скажи, а зачем нам было нужно выезжать в такую рань? В пять утра?
- Потому что солнце встало в 3.04. А для нас было очень важно время появления здесь и именно сегодня.
Теперь Анька высказала ряд очень оригинальных мыслей о дороге, озерце и моём предложении.
- Если хочешь воевать и побеждать, никогда не воюй с женщинами, как сказал однажды один король, - ответил я,  улыбнувшись.
- Какой король? – поинтересовалась Анька.
- Фридрих Великий, Friedrich der Gro;e,  король Пруссии.
- И ты его слушаешь? – Анька усмехнулась.
- Его? Конечно, нет.  Наоборот, я часто с ним спорил. А не слушался я вообще никого и никогда, но  я люблю слушать умные мысли. Ты всё поймёшь, - сказал я, - через десять минут.
- Я никогда не могу понять, когда ты говоришь правду, а когда – шутишь, - вздохнула Аня.
- Способы оценки чего-либо не должны быть сложны, - посоветовал я, - поэтому всегда знай, что я говорю только правду. 
И вышел из машины.
До озера мне надо было сделать всего один шаг. И, присев, я положил ладони на воду.
Ладони кольнуло, а по воде от меня побежала крохотная волна – как от брошенного в воду камешка. Только вот эта крохотная волна и не думала затихать. Оставаясь такой же едва заметной, она оставляла за собой абсолютно ровное водное поле – озеро как будто покрывалось толстым слоем идеально гладкого и хрустально прозрачного льда.
И над этим льдом очень быстро  появился туман. И он густел на глазах, этот туман.  Но этого было ещё недостаточно – у меня опять кольнуло ладони – и у тумана появился едва заметный зеленоватый оттенок.
А вот теперь надо было действовать очень быстро.
Ручку двери машины я нашёл  на ощупь.
Как только захлопнулась дверь, я тут же дал команду Аньке: газу! Вперёд, быстро! И только вперёд! Курс не менять!
И Анька тут же ударила по газам.
И никаких вопросов, криков или истерик.
Джип взревел и прыгнул вперёд.
Это напоминало езду по стиральной доске.
Я бросил взгляд на спидометр.
- Скорость строго шестьдесят!
Анька тут же сбавила скорость.
И вот только тут её, наконец, проняло: А!! – взвизгнула она. Но не от страха – это был крик восторга.
- А вот визжать не надо, - самым меланхоличным голосом, на который только был способен, сказал я. Машина весит больше двух тонн, под нами – метров тридцать озёрной воды, вот испугается озеро твоего визга и сделаем буль. А холодную воду я не люблю, не Канары тут у нас, чтоб я купался…
- …..  !!! – с восторгом воскликнула Анька в ответ.
Я бросил взгляд на спидометр, а потом на свои часы и скомандовал: Сейчас выскочим из тумана. Окажемся на песчаном пляже. Сразу жми по тормозам! Руль не сворачивать – держать только  прямо! Время – менее пятнадцати секунд.
И я стал вслух отсчитывать: И – раз, и – два..
Из тумана на песчаный пляж мы выскочили при счете семь.
Песчаный пляж – мелкого меловой белизны песка. И гранитная скала метрах в тринадцати от машины.
Я открыл дверь и радостно заявил: А вот мы и приехали!
….! – с восторгом воскликнула Анька и спрыгнула на песок.

И первым делом Анька отправилась к воде – опустила в воду руки.
- Какая теплая! – воскликнула она, - тут глубоко?
- С пляжа сразу – три ступени в граните, потом – глубина почти тридцать метров.
Ей потребовалось три секунды, чтоб избавиться от тех двух  деталей туалета, что составляли весь её наряд, а на третьей секунде она уже прыжком входила в воду.
Плавала Анька великолепно.
Я же стоял на берегу, в ожидании одного  неизбежного вопроса.
И он последовал:
- А почему вода солёная?  - удивлённо воскликнул этот вынырнувший дельфинчик.
- А почему тебя не удивляет, что она тёплая? – в ответ спросил я. Вернее, солоноватая. Ты только от берега далеко не отплывай, – посоветовал я, - не более двадцати метров. Вот там вода привычная – холодная и пресная.
- Не! – сразу согласилась Анька, я лучше тут – в тёплой и непонятной!
И, перевернувшись на спину, она отправилась вдоль берега со скоростью торпедного катера.
К счастью, катер этот довольно быстро изменил курс на обратный.
- Завтракать не хотим? Русалка? Выходи из воды, я тебя вкусным угощу! И покажу много чего интересного! – выманивал я Аньку из воды.
- А не обманешь? – спросила Анька.
- Клянусь ветчиной и пивом, что в сумке чёрной скрывается! – поклялся я. Я есть хочу!
- Пиво,  – вздохнула Анька. Ну почему всегда я за рулём?
И стала выходить из воды.
Изящная миниатюрная ожившая статуэтка, покрытая ровным загаром.

Сумку из машины она мне вытащить помогла, ибо была Настоящим Другом.
- Куда потащим? – спросила Анька. Тут на пляже устроимся? И, слушай, что это за место?
- Зачем на пляже? У меня здесь дом. Живу я тут. Шмотки на пляже оставь. Нам за скалу - вон туда – я кивнул вправо по пляжу – метров тридцать сумку тащить. Машину с места трогать нельзя ни при каких обстоятельствах, иначе можем не вернуться туда, откуда пришли.
- И куда попасть? – живо спросила Анька.
- Все сбившиеся с пути всегда попадают в новое место, - терпеливо пояснил я.
И мы потащили сумку.

За поворотом Анька встала, как вкопанная.
- А! – сказала она.
Перед нами начиналась тропинка – узкая – полтора метра шириной, и идеально прямая. И шла она сквозь розарий к  дому.
Это был маленький замок, сложенный из белого кирпича. Он был очень маленький – высотой – не выше привычной пятиэтажки, но с башенками по углам. И смотрелся он очень гармонично – и только я знал секрет, почему – длина стен каждой из его четырёх сторон была больше высоты стены ровно на величину золотого сечения. С точностью до третьего знака.
- Я от тебя всегда чего-то подобного ожидала, - сказала Анька.
- После чего? – поинтересовался я. Где я прокололся?
- После того, как я день по Эрмитажу гуляла.
Я вздохнул. Это была грустная история.
- Пойдём, - сказал я. Я приглашаю тебя в мой дом.
И мы пошли.

Три года назад Анька была в Питере, по делам, а возвращаться должна была утром на машине  с друзьями – абсолютно случайное совпадение, - те тоже проезжали через Питер.
Ту семейную пару я помнил очень хорошо – с Анькой  толстушка жена была однокашницей по универу, с тех пор они так и дружили. И муж у неё был такой же – полненький, маленький.  Но редко когда я встречал более обаятельных и влюблённых в друг друга людей – они буквально светились, когда смотрели друг на друга.
Они были умницами и  весельчаками, и нашими хорошими друзьями – мы часто ходили к другу в гости.
И не Анька должна была быть за рулём…  Выезд планировался на утро. Маленький немецкий джип, хорошая дорога.
Я позвонил Ане около пяти часов утра.
- Не садись в машину! – категорически приказал я. Позвони и предупреди ребят, что по делам остаёшься в городе.
- Пять утра! – возмутилась Анька. Что случилось?! Ты чего звонишь?
Я звонил ей каждый час.
Я интересовался, что она делает.
Я выслушал много оригинальных мыслей по своему поводу, но Анька поклялась мне, что меня послушается.
- Ты не пожалеешь, - пообещал я. Я проведу тебе очень интересную экскурсию! Обещаю!
И предложил прогуляться по городу. По Невскому.
И мы пошли гулять. Я выступал гидом по телефону. Она мне читала вывески, а я рассказывал, что там было когда-то давно. Особенно долго мы задержались у Казанского Собора. Был там на углу один кабачок, где лет сто назад произошла одна занятная история…
А потом мы пошли гулять в Эрмитаж.
Я водил её по залам, и рассказывал вещи, и понятия о которых не имеет ни один гид в музее.

Она сидела в кафе в Эрмитаже, а её телефон заряжался, когда ей пришло СМС из родного города.
Те самые ребята, та пара весёлых толстячков – разбились. И не их была вина, а вылетевшего на встречку  гружёного лесовоза.
Анька рыдала в голос.
Тогда она сразу отправилась на вокзал – только заскочив в гостиницу за вещами – и выехала домой ближайшим  поездом.
- Почему ты их не предупредил? – спросила тогда меня Анька, когда я её встретил.
- Я не знал, - ответил я. Я чувствую только тебя.  И я никогда не ошибаюсь.

Мы сидели за столом в каминном зале. Сумка была опустошена. Анька превратила содержимое в бутерброды и закуски. Я пил пиво, а она с огромным интересом листала толстенную книгу  с великолепными цветными иллюстрациями. Книгу она вытащила с одной из полок огромной библиотеки,  что занимала весь второй этаж замка.
На обложке алыми буквами было напечатано: А.С. Пушкинъ. Сказки.
А на первой странице было самое интересное.
«На память дорогому Эриху Роккаузену отъ А. Пушкина»
Омичевскъ, 1841 год.
И пушкинский автограф.
- Пушкин погиб в феврале 1837 года, я помню это абсолютно точно! – сказала Анька, подняв на меня удивлённые глаза, - но это его автограф! Я помню, я видела в музее и не один.
И ты на сказки посмотри! «Руслан и Людмила»,  - это понятно, а что такое «Сказка о Золотом Драконе и Русалке»?  И как может существовать пушкинский автограф 1841 года? И где этот Омичевск?
Я лишь пожал плечами.
- А кто тебе сказал, что Пушкин должен был погибнуть именно в 1837 году? И что мир, где он погибает, единственный?
- Но как это возможно? – спросила Анька.
- Современная наука, к счастью, этого тоже пока не понимает.  Парадокс Эйнштейна – Подольского – Розена.
- Это о чём? – спросила Анька.
Я вздохнул.
- Почитай. Фотон не знает, где ему быть, пока не появится наблюдатель. И электрон. Представь себе кучу кирпичей. Из них можно сложить замок, а можно – конюшню.  Они будут по-разному выглядеть, но состоять они будут - из одних и тех же кирпичей. Всё очень просто, если знать – как складывать.
- Ты думаешь, я что-то поняла? – спросила Анька.
- Но я не могу объяснить по другому! – честно ответил я.
И глотнул пива.
От сокровищницы замка Анька едва не упала в обморок – побледнела заметно.
Но теперь на ней, кроме туфель, появилось ещё и бриллиантовое колье и серёжки – конца девятнадцатого века. От Фаберже.
- Зачем это тебе? – спросил я, - ты никогда и никуда не сможешь в этом  выйти. Никто не поверит, что это подлинники. У тебя тут целая комната таких побрякушек.
Тут Анька посмотрела на меня так, что я сразу изменил своё мнение. Наверное потому, что любил жизнь.
Мы бродили по замку почти до конца дня. Весь верхний этаж был картинной галереей.
А потом я сказал, что нам надо возвращаться.
- Время уходит. Нам пора, - сказал я.
Анька только вздохнула.

Теперь её не пугал ни зеленоватый туман, ни дорога над озером.
И она молчала до самого подъезда моего дома. Потом поцеловала в щёку и сказала «Пока»
- Пока, - ответил я.
И пошёл домой.

Телефонный звонок раздался под утро. Я и не смотря на экран знал – звонила Анька. Я не спал – я ждал этого звонка.

- Как ты это делаешь? – спросила она.
- Нет ничего лучше в наше время, чем спрашивать что-либо важное по телефону, - я вздохнул.
- Так как?
- Да просто всё, Ань. Никаких чудес тут нет. Просто влюблённым дано право создавать свои миры,  но не все умеют их строить. Я тебя научу, - пообещал я.
И повесил трубку.