Лонг-лист тематического конкурса Карусель времени

1 Тест Жаля
Иван Эр
        В свои тридцать пять Егор не достиг ровным счетом ничего. Системный администратор захудалой фирмы в провинциальном городишке жил почти на одну зарплату в скромной двушке, доставшейся ему в наследство от бабушки. В минуты самобичевания, часы печали и дни депрессий он переставлял первую букву своего имени в конец и этим оправдывал свое посредственное существование и неудачи. Ни детей, ни жены у Егора не было никогда. Друзья и родные обычно жалели его по всякому поводу. Это был аверс его фамилии, но была и вторая сторона сей медали из паспорта. Примерно два-три раза в год Егор Жаль, начиная с самого утра, выплескивал на своих обидчиков, да и просто людей, попавшихся под руку, все, что накопилось в душе за последнее время. В такие моменты его фамилия превращалась в призыв. Жаль! И он жалил! Делал  это так язвительно и тонко, так страстно и пламенно, что к вечеру обязательно получал прямо по жалу. Несколько раз даже от женщин. Утром следующего дня Егор обычно не выходил на работу, и вчерашним героям снова становилось его жаль.

        Кроме всего прочего, Егор страдал легкой формой раздвоения личности и любил различные тесты, помогающие человеку понять свою сущность. Второй его личностью был робот, отвечающий на любой тест особым алгоритмом. Два раза «а», три раза «б», одни раз «в» и так по кругу до конца теста. Егор потешался над психотипом своего второго Я.

        Вот и в этот раз, когда часы на стене обшарпанного офиса призвали всех к обеду, Егор открыл перед монитором пластиковый контейнер с макаронами, взял вилку в левую руку, а мышь в правую. Новенький тест манил не только полезной информацией о себе любимом, но и сулил необычный приз тому, кто даст правильные ответы на все вопросы.   

        Некая фирма «Реванш» предлагала высокооплачиваемую должность и солидное вознаграждение мужчине от 30 до 40 лет в случае, если результаты данного теста полностью совпадут с желаемыми. Тест состоял из тридцати шести вопросов с четырьмя вариантами ответов. Егор отправил им два результата и указал разные номера для связи. Через час его телефон завибрировал неизвестным вызовом.

        - Егор? - спросила трубка приятным женским голосом. - Очень приятно, меня зовут Татьяна, компания «Реванш». Мы получили результаты Ваших ответов на наш тест и хотели бы пригласить Вас завтра в десять утра к нам в офис.
        - Для чего? - опешил Егор.
        - У нас есть для Вас предложение, от которого трудно отказаться, - улыбнулась девушка по ту сторону невидимого провода. - Сможете отпроситься с работы? Прогул мы Вам компенсируем.
        - Да... думаю, что смогу, - неуверенно промямлил Егор, чувствуя, что прямая линия жизни резко сворачивает вправо.
        - Ну и отлично, записывайте адрес...

        Старое трехэтажное здание сталинской постройки еще несколько месяцев назад было закрыто от посетителей высоченным забором и строительными лесами, а теперь радовало прохожих безупречной отделкой и мраморными ступенями центрального входа. Раньше, в далекие девяностые, там жили семьями обычные люди, но потом здание признали аварийным и передали какому-то бандиту на реставрацию, а жильцов расселили в новостройке. Чем занималась фирма «Реванш», гордое название которой красовалось сейчас под великолепной крышей среди белоснежной лепнины, никто в городе даже не догадывался.

        - Здравствуйте, - сказал Егор миловидной администраторше на ресепшене. - Меня тут к десяти пригласили...
        - Здравствуйте, сейчас посмотрим, как Вас зовут?
        - Егор. Егор Жаль.
        - Да-да, проходите, Федор Иванович Вас уже ждет. Это наш генеральный директор. Приемная на третьем этаже прямо по центру. Лестница направо. Могу я еще чем-то помочь?

        Егор бросил курить еще в четвертом классе, поэтому без одышки и особых усилий преодолел все шестьдесят ступеней наверх к новой жизни.

        - Здравствуйте, молодой человек, - приветствовал Егора бородатый улыбчивый хозяин шикарного кабинета. - Егор, если не ошибаюсь? Присаживайтесь. Со временем у меня туговато, так что сразу к делу. Итак, Вы прошли наш тест. Я хочу предложить Вам работу в своей компании, но для начала ответьте мне на последний вопрос теста, которого не было на сайте. Скажите, если бы Вам представился шанс побывать в прошлом, как бы Вы поступили? Вариант «а» - отправились, погуляли, ничего не изменили и вернулись. Вариант «б» - отправились, изменили бы кое-что и вернулись. Вариант «в» - отправились и остались там. Вариант «г» - не полетели бы вообще в прошлое. Каков будет Ваш ответ?

        Егор начал усиленно соображать. Для себя он знал ответ. Вариант «г». Но в памяти пронеслись события вчерашнего дня. «Они позвонили мне на второй телефон, который я указал к ответам своего робота, значит надо отвечать по алгоритму, иначе мне удачи не видать!» - подумал Егор.   

        - Вариант «а»! - не моргнув глазом соврал Егор.
        - Занятно, девяносто процентов опрошенных нами людей склоняются к варианту «г», но мы искали нечто другое, - протянул толстячок в кресле генерального директора и достал из ящика увесистую пачку приятных купюр и фиолетовый конверт. - Ваша работа в нашей компании начинается прямо сейчас! Это задаток, сегодня же рассчитайтесь с кредиторами и бывшей работой. Остальную часть вознаграждения и аванс получите в понедельник. В конверте все необходимые инструкции. Завтра в десять утра за Вами заедет машина, следуйте указаниям водителя. До встречи у меня через два месяца, после того, как Вы пройдете испытательный срок. Всего доброго!

        Два месяца спустя двери главного кабинета в этом здании распахнул   модно одетый молодой человек. От прежнего Егора Жаля осталось очень мало. Движения его были плавными и хищными, как у тигра, а взгляд холодил спину.

        - Рад Вас приветствовать, Егор, - улыбнулся босс. - Вижу, Вы достойно прошли испытательный срок и наступило время отправить Вас на первое задание. Через восемьдесят минут в одной из комнат этого здания откроется портал и Вы отправитесь на пятнадцать лет в прошлое. Вам необходимо найти там одну вещь и вернуться с ней обратно. Подробное описание вещи и ее местонахождения находится здесь, - шеф протянул Егору синий конверт. - Портал откроется в том же месте ровно через месяц и Вы сможете вернуться. Ничего из личных вещей захватить с собой, к сожалению, невозможно. Портал пропускает только голого человека, все лишнее сгорает в плотных временных слоях.
        - Я попаду в квартиру незнакомых людей без денег, одежды и документов? - сухо спросил Егор. - После этого мне необходимо будет найти некий предмет, продержаться в прошлом ровно месяц, выгнать людей из квартиры с порталом и вернуться обратно?
        - Совершенно верно! - оскалился Федор Иванович. - Да, согласен, бред полнейший, но такова реальность. Теперь Вы понимаете, зачем Вам изменили внешность, научили драться, укрепили дух и заставили выучить наизусть спортивные, политические и криминальные события того месяца, в котором Вам суждено побывать?
        - Да, теперь понимаю, - ответил Егор. - У меня только не хватает информации о том, что мне можно делать ТАМ, а чего нельзя. И кто вы такие в конце концов?
        -  Мы обычные люди, которые получили знания и инструкции от высшего разума, - еще шире улыбнулся шеф и перешел на «ты». - И теперь ты один из нас! Поэтому тайн между нами больше не будет. Время — очень упругая вещь. Что бы ты там ни сделал в течение одного месяца, Время исправит. Если ты не вернешься, оно тебя уничтожит, - с этими словами Федор Иванович передал Егору лист бумаги, на котором неизвестный разум оставил этим людишкам руководство по использованию временного портала.

        Через семьдесят две минуты двери квартиры № 13, расположенной на втором этаже великолепного здания сталинской постройки с вывеской «Реванш», закрылись за Егором. Федор Иванович слукавил насчет тайн. Он не показал Егору второй листок, на котором сообщалось, что портал уничтожит на обратном пути все, кроме черной коробки из-под электрической бритвы «Харьков» и ее содержимого.

        Егору повезло, в квартире никого не оказалось. Он быстро обшарил платяной шкаф, натянул штаны и футболку. Открыл холодильник, обнаружил немного денег в морозилке под мясом. На этом везение закончилось. Решетки на окнах отрезали путь прыгуна со второго этажа. Часы показывали половину седьмого вечера. Входная дверь не открывалась изнутри. По лестничной клетке к нему приближались шаги. Пульс Егора не участился. Он две недели отрабатывал эту ситуацию в тренировочном лагере неизвестных людей. Хозяин квартиры очнулся, когда Егор уже был в трех кварталах от странного здания.

        Через месяц двери квартиры № 13 офиса компании «Реванш» отворились, пропуская внутрь Федора Ивановича. Посреди комнаты лежала черная коробка. Толстячок трясущимися руками отворил ее и извлек на свет лист бумаги с печатным текстом. Это была новая инструкция от «высшего разума», которому Федор Иванович был обязан всем, что имел. Год спустя он отправил в прошлое с новым заданием другого человека, чье имя было указано на листке из черной коробки. Человека звали Марк Неуклюжин.

        Когда сияние временного тоннеля растаяло, Марк очутился внутри металлической клетки, оснащенной унитазом и умывальником. Клетка располагалась посередине комнаты без окон. Напротив клетки в шикарном кресле сидел человек, который нисколько не удивился его внезапному появлению.

        Такой ситуации в тренировочном лагере с Неуклюжиным не отрабатывали. Он был готов ко всему, но только не к этому. Поэтому начал с фразы, заготовленной на случай встречи с хозяином квартиры.

        - Ой, простите, здравствуйте, не пугайтесь, пожалуйста, - залепетал Марк Захарович. - Я сейчас все объясню. Я ученый. Мы ставили в своей лаборатории эксперимент по телепортации человека с помощью электромагнитного поля. Меня переместило сюда. Пожалуйста, помогите мне выйти отсюда, и... мне бы во что-нибудь одеться. Мы можем вместе проследовать в нашу научную лабораторию и я докажу Вам, что не вру...
        - Эту байку я знаю наизусть, Марк Захарович, - смакуя каждое слово протянул человек в кресле. - Так что кончайте свой балаган и слушайте меня внимательно, ибо от этого зависит Ваша дальнейшая судьба.
        - Егор? - глаза Неуклюжина полезли на лоб. - Но как? Тебя же должно было уничтожить Время! Ты же не вернулся, а значит должен был...
        - Что я должен, всем простил, - отрезал Егор. - У меня есть еда и вода для тебя. Кроме того, я принесу тебе вещь, которую заказал на этот раз Федор Иванович. В обмен я хочу получить информацию о событиях предстоящего месяца. По окончании срока отправишься домой, договорились?
        - А у меня разве есть выбор?
        - Ну, если не рассматривать голодную смерть, то нет, конечно, - улыбнулся Егор. - Это я так, для проформы спросил.
        - Телевизор хотя бы принесешь? - с надеждой в голосе спросил Неуклюжин, полностью осознав свое положение.
        - Ага, чтоб ты мне тут пожар устроил? Книжки почитаешь, тебе полезно будет, да и мне безопасней. Стены тут, кстати, тройной шумоизоляции, не надорви связки, когда меня не будет, - Егор достал лист бумаги и авторучку. - Ну, диктуй расписание этого мира на завтра, Нострадамус ты мой!

        За день до открытия «дороги домой» в комнате, где читая очередную книгу, почесывал бороду Неуклюжин, появился Егор. Он делал это каждое утро в течение последнего месяца, поэтому ничем не удивил пленника.

        - Ты не задумывался, Марк, - начал Егор. - Почему Федор Иванович послал сюда именно тебя?
        - А что тут думать? Он мне сам сказал, что этот выбор сделал «высший разум». Никто другой не смог бы пройти через портал, - не отрываясь от книги и бутерброда ответил Неуклюжин.
        - А то, что мы с тобой были знакомы в будущем, не навело тебя на определенные мысли?
        - Ой, не начинай! Подумаешь, знакомые! Но даже если и так, «высший разум» мог предполагать, что ты останешься здесь и поможешь мне найти вторую коробку, оставишь для меня знаки, понятные только мне или вон, как сейчас получилось. Еще лучше. Я и не напрягался. Книжка, кстати, эта интересная.
        - Открою тебе секрет. Нет никакого «высшего разума». Есть только замкнутый временной контур, в который Я случайно попал первым, и извлеку из него максимум выгоды для себя, - спокойно продолжил Егор. - Знаешь, что было в первой коробке, когда я ее нашел?
        - Конечно, Федор Иванович показал мне тот листок, - Неуклюжин отложил книгу и уставился на Егора. В голове его завертелась нехорошая мысль. - Что ты этим хочешь сказать?
        - В коробке были мои детские сокровища. Пара брелков, перочинный нож, фотка девчонки из параллельного класса, которая мне нравилась. Серебряное колечко, которое я ей так и не подарил. Это была МОЯ коробка, понимаешь?
        - Ну и что с того?
        - А то, что ценность она представляет только для меня и никакому «высшему разуму» до нее нет нужды! Потом тест. Я отвечаю на тесты особым алгоритмом и этого никто, кроме меня, не знает. Из этого следует, что я сам отправил себя в прошлое. А ну-ка, сложи вместе эти два уравнения.

        Неуклюжин съежился. Сложившийся пазл привел его в ужас.

        - Но зачем? Зачем тебе это было нужно?
        - Это же элементарно, Ватсон! Я сделал сие с целью легкой наживы для удовлетворения своих низменных потребностей и утехи самолюбия, - пояснил Егор. - Это Я написал руководство для использования портала и буду писать записки Федору Ивановичу еще тринадцать лет, и он будет присылать мне каждый год новых предсказателей. Потом я подарю ему это здание и кучу денег для всего этого маскарада вместе с инструкциями по поиску системного администратора Егора Жаля ТАМ, в будущем! Надеюсь, ты понимаешь, что обратно вторая коробка отправится без тебя?
        - Но почему я? - жалобно заблеял Неуклюжин.
        - Ты мне никогда не нравился, ни как начальник, ни как человек, - спокойно ответил Егор. - И таких, как ты, в моем списке еще дюжина. Я ведь по натуре добрый и не могу причинять вред случайным людям. Вечером за тобой придут, постарайся без глупостей, может поживешь еще. Не хочу брать лишний грех на душу. Будешь держать язык за зубами где-нибудь на Кубе, через четырнадцать лет увидишь свою семью. Да, не советую ставить на спорт, используя свои устаревшие знания, мир меняется. Прощай, мне действительно очень ЖАЛЬ...

        Где-то очень высоко в небе довольно улыбнулся яркий представитель «высшего разума».
2 Крест, или грех во благо...
Ян Кауфман
…Страшен не грех, но бесстыдство после греха.
                              (Иоанн Златоуст)

- Господи, Иисусе Христе, Молюся Тебе, утоли скорбь мою о разлучении с родившими и воспитавшими мя, родителями моими Николаем; и Авдотьей души же их, яко отшедшие к Тебе… - молилась старая Марфа на отшибе деревни Мышкино, устремив заплаканные глаза на красное солнце, спускающееся в тёмные безбрежные воды…

Жители всей округи давно уже были наслышаны, что здесь, рядом, под толщей воды, утоплена деревенька со своим погостом и церквушкой. Там же остались все захороненные, вместе с родителями Марфы – Николаем и Авдотьей…
Марфу, жившую одиноко, в деревне жалели, но считали малость помешанной, потому, что допекла всех своим наказом – «если что, непременно похоронить меня туда, в могилу к родителям».

И вот, это «если что» случилось, Марфа скончалась.

– Видать Марфины молитвы дошли до ейных родителей и Господа Бога, - решили собравшиеся соседи.
Бабы толпились вблизи дома, крестились и молились Богу о милостыне и милосердие к душе усопшей. Приехавший участковый милиционер и бригада скорой помощи быстро оформили нужные документы и увезли покойную в морг.

Толпа долго не расходилась. Хотелось похоронить убогую Марфу как положено по православным правилам – с отпеванием в церкви, что была в соседней деревне.
Уже собрали по кругу какие-то деньги, как одна из баб сказала тихо:
- А как же мы схороним её к родителям? Нечто по-христиански гроб опускать в воду?
Толпа зашушукалась - предлагали даже какие-то несуразные похороны. Наконец Фёдор, уважаемый всеми мужик, подытожил:

- Ни хрена мы с вами тута не решим. Схожу-ка я к батюшке Феофану, договорюся об отпевании, да может он что подскажет насчёт похорон.

***
Батюшка Феофан славился среди прихожан не столько своей безгрешностью (имел слабость малость выпить), сколько особым благоразумием и человеколюбием.

 - Господь с тобой, брат! - возмутился он на вопрос Фёдора, - Как же не отслужить отпевание благочестивой Марфы? Пойдём, помянем её душу.
Он налил две стопки, и, прежде чем выпить, пробасил:

- Упокой Господи, душу усопшей рабы Твоей Марфы!
Выпили.

 - Батюшка Феофан! – начал осторожно Фёдор, - Меня-то нынче послали к Вам наши, мышкинские в надежде на Ваш светлый разум, чтобы получить ответ – как сполнить наказ усопшей – похоронить её к родителям? Они ж под водою. Бабы наши боятся с одной стороны не сполнить Божьи заповеди как положено, а с другой - не сполнить просьбу Марфы. Вота в чём заковырка!
 
 - Да, брат Феодор, ну и задачу ваши бабы задали. Дескать, чтобы и волки сыты были и овцы целы. Так? – Феофан хитро ухмыльнулся, налил две стопки и уточнил, - Надо подумать!

Сидели часа полтора, выпили уже не по одной стопке.

- Вот что, брат Феодор, - наконец начал Феофан, - Я конечно покумекал и совет нашёл, только что он от меня – забудь! Пусть это останется промеж нас. Обещаешь?

Фёдор закивал: - К..к..конечно батюшка!

Феофан продолжал:
- После отпевания, надо усопшую кремировать, прах смешать с землицей, а затем уж это рассеять над водою. Вроде и в землю схоронили и наказ исполнили…
Усек?

- А как же…, - уже было начал Фёдор, Но Феофан перебил его:

- Да погодь ты, торопыга. Дослушай!
Православная Церковь нынче не запрещает категорически кремацию, но, правда, и не приветствует её. Соображаешь к чему я?
Вот тебе и волки с овцами. Ну, будь здоров, Феодор, у мене скоро служба…

***
В деревню Фёдор вернулся под изрядным подпитием.
На вопросы обступивших его баб отвечал коротко, заученно:

- Ну, чо! Я поговорил тама со знающими людями. Сказали – опосля отпевания, надоть кремировать Марфу, в прах добавить землицы, а опосля всё это развеять над водой. Они так и сказали про волков и овец, что всем будет хорошо, потому, что церковь сейчас кремацию не запрещает. Вота.
Повторять всё это слово в слово Фёдору пришлось несколько раз, т.к. узнав о его приходе от священника, появлялись всё новые и новые бабы и мужики.

***
Так и сделали - отпел Марфу батюшка Феофан, затем её кремировали, смешали прах с землёй, как «велели знающие люди», и Афоня, заядлый деревенский рыбак, по просьбе всех баб, развеял всё с лодки…

Казалось бы, – всё сделали путём, по-христиански, да и завет Марфы исполнили.
  Только с той поры, что-то тревожно сделалось на душах у мышкинских.
Каждому разные мысли лезли – Как там Марфа? Встретила ли своих родителей? Что там деется в глубине?
Опустевший дом пугал своими забитыми окнами и напоминал об ушедшей Марфе.

  Грустно стало и Афоне, что жил раньше с ней по-соседски.
Он уважал эту одинокую старушку и порой, охотно помогал ей по дому или в огородике...
Сейчас Афоне вдруг вспомнилось, что Марфа всегда отказывалась от предложенной рыбы, ссылаясь, что рыбу не ест…
Почему?
После таких странных похорон, Афоня надолго забросил рыбалку.

***
Но однажды по весне, едва зажурчали проталинки и местами зазеленела травка, Афоня, захватив снасти и банку червей, отправился на рыбалку.

На своё любимое место у берёзы, что стояла на краю обрыва прямо над водой, он пришёл  засветло.
Вдалеке слышалось громыхание уходящей стороной грозы, но воздух был удивительно свежим и чистым.

Он собрал удочку - трёхколенку, нацепил на крючок изворачивающегося червяка, плюнул на него и далеко забросил.
 
Хорошо было любоваться водной гладью, постепенно исчезающим туманом и слушать громкие далёкие всплески окунёвого жора.

Только клёва не было вовсе. Сигнальный колокольчик молчал словно рыба. Афоня изредка насаживал очередного червяка, плевал на него и, смачно матюгаясь, забрасывал спиннинг то левее, то правее. Ничего не помогало…
Поплавок неподвижно маячил на поверхности, точно замер в каком-то непонятном оцепенении…
Достав плоскую фляжку, подарок сына, он для бодрости сделал пару глотков.

  А солнце поднималось всё выше и выше. Вот его луч уже окрасил верхушку берёзы и скользнув по стволу ярко осветил вырезанный на нём крест.

Едва взглянув на него, Афоня обомлел – крест плакал. Берёзовые слёзы капля за каплей падали вниз в иссиня-тёмную толщу воды.
Он вырезал этот крест ещё пару лет назад, когда впервые услышал от бабки Марфы историю о родителях.
 
Афоня испуганно стал креститься: - Господи! Спаси и сохрани! Спаси и со….

Неожиданно громко заголосил сигнальный колокольчик, затрещал фрикцион, спиннинг согнулся в дугу и замотался в разные стороны.

- Щука! Да какая - это ж крокодил! – заорал Афоня, почувствовав сильнейший удар поклёвки, и сердце его от волнения чуть не выскочило из груди.
Он начал осторожно вываживать огромную щуку. Когда Афоня с трудом уже чуть приподнял рыбу и нагнулся, чтобы ухватить её за жабры, та злобно щёлкнула пастью и, резко рванув леску, легко утащила Афоню за собой в воду.
 
***
 - Спаси и сохрани! - мелькнуло в сознании рыбака, когда воды Можайского моря, сомкнулись над ним, открыв жуткие вереницы мокрых обитателей затопленных кладбищ траурной процессией тянувшейся перед ним в сопровождении полчищ всевозможных рыб.

От внезапно появившихся старинных пышных одежд, кринолинов, зипунов и венков, почудилось, словно он присутствует на маскараде. Зашевелились раздвигаемые надгробья и кресты, и множество появившихся глазниц странным образом уставились на Афоню…

Видения словно на собрании безмолвно обсуждали свои обиды и невзгоды. Кто-то в белом саване бродил между ними, возмущая этих мёртвых жестами, непонятными речами и проклятиями всех живых.

Афоня смотрел на тянущиеся к нему истлевшие руки и никак не мог понять, чем вызвана тревога этих восставших из могил, их доносящиеся, словно молитвы проклятья и что они хотят от него?
 
Внезапно до него дошла та правда, что гуляла в народе с памятного шестидесятого года - множество деревень вместе с церквями и кладбищами было затоплено под волнами Можайского водохранилища, и эти, уже однажды похороненные и засыпанные прахом земли, были погребены вторично под водой.
Ужас происходящего смешался в голове рыбака с жалостью к восставшим из подводных могил. Черепа и скелеты плотным кольцом уже окружили Афоню.

- Не виноват я, - заорал он в страхе из последних сил, - меня тогда и на свете ещё не было!

***

Очнулся Афоня в Мышкино, у себя в доме.
Собранный спиннинг стоял у косяка двери, рыбацкая одежда сушилась на верёвке у печи.
  Назавтра он пошёл исповедоваться к отцу Феофану. Батюшка выслушал, перекрестил Афоню и, глядя на икону, изрёк:

- Боже Всеблагий и Всемилостивейший, все охраняющий Своею милостию и человеколюбием, смиренно молю Тя, представительством Богородицы и всех святых сохрани раба твояго, Афоню от всякой напасти…

И добавил: - Ступай с Богом, сын мой! Ступай!

Только совесть за своё участие в этом странном захоронении, мучила Афоню...   Он сделался неулыбчивым, хмурым и замкнулся в себе.
Рыбалка была окончательно заброшена, а на своё любимое место под берёзой с крестом, приходил с единственной целью – помолиться за упокой Марфы.


P.S.
В начале 60-х годов прошлого века Москву-реку чуть выше Можайска перекрыли плотиной. В результате образовалось водохранилище площадью 30,7 кв.км. На 47 километров вдоль русла реки протянулось живописное водное пространство Можайского моря.
3 Квадрат неба
Марго Па
Новый день настанет, чист и светел,
голубыми далями маня


«...мой психоаналитик утверждает, что это воображение бережёт меня от боли. Когда человеческое сознание не в силах принять болезнь, оно подменяет реальные симптомы вымышленными перевоплощением, перерождением, мутацией…
– Никто не верит в смерть, но человек не может стать птицей, – сказал он в день, когда всё началось...»


Человек шёл по карнизу четырнадцатого этажа бизнес-центра. Этаж был тринадцатым по счёту, но цифры тринадцать не существовало для мира успеха, поэтому тринадцатые этажи становились четырнадцатыми, четырнадцатые – пятнадцатыми, пятнадцатые – шестнадцатыми и так далее.
Человек шёл медленно. Спешить, вероятно, ему уже некуда.
– Самоубийца? – взволнованно подскочил Антон, выронив сигарету.
Столик качнуло, коллега выплеснул остатки кофе на брюки. Тихо выматерился и оглянулся на бизнес-центр за спиной.   
Здания образовывали подобие колодца, на дне которого и располагалось кафе, где они изо дня в день обедали, а точнее, перекусывали, присев на краешек пластмассового жёсткого стула.
– С чего бы ему прыгать? – буркнул коллега, промакивая брюки салфеткой. – Там балкон стеклянный. Для прогулок. Те, кто вниз спуститься не успевают, мозги проветривают в обеденный перерыв.
–  А, – Антон с облегчением закурил новую сигарету.
Коллега заёрзал на стуле. Некогда рассиживаться, пора в офис. Бизнес-ланч, разогретый официантами на скорую руку, первая и единственная сигарета за день, и ту нужно выкурить второпях, пока счёт не принесли. Времени нет. Его, чёрт возьми, никогда нет!
– Странные мысли тебя посещают, – усмехнулся коллега. – Ты на этот балкон два года смотришь, неужели стеклянной перегородки не видел?
– Нет, – запротестовал Антон. – И прогуливающихся людей тоже.
– Надо же! А в офисе от окна не отходишь.
Антон вздрогнул. Что-то хищное мелькнуло в лице сослуживца, когда он, облизываясь, поднялся из-за стола. 
Окно в кабинете было спасением для Антона. Последние месяцы у него болела спина. Резкая боль круговыми движениями растекалась из-под лопаток и сжимала тело плотным кольцом. Когда Антон начинал задыхаться, он вставал и подходил к окну. Делал вид, что обдумывает то или иное решение для проекта, но на самом деле незаметно расправлял плечи, затёкшие от сидения за компьютером. И ненадолго боль отпускала его, вытянутого по струнке, чтобы вернуться, как только он снова послушно склонится над монитором. 
– Все заметили, как бродишь из угла в угол. Смотришь в окно. Шепчутся, ты уже не способен работать, как раньше.
Да, всё изменилось. С тех пор, как Антон узнал, что город некогда принадлежал людям-птицам.
Они приходили к нему во снах, кобальтово-синих, морозных и долгих, как мартовские вечера.
– Ты живёшь чужой жизнью, Тони, это нехорошо, – качал головой старик с раскосыми янтарными глазами и крючкообразным носом, скрывающим губы и подбородок.
Люди-птицы кутались в тёмные плащи, и из-под подолов на пол сыпались перья.  Иногда высовывался край мощного крыла, и Антон ловил его, просыпаясь. Сны на грани яви – как игра в прятки: водящему завязывают глаза, и он вслепую пытается поймать смеющуюся пустоту и нагретый телами воздух в ладони.
После таких снов дни тонули в ощущении нереальности происходящего. Будто его жизнь подменили, пока он спал. Кто он? И где? А главное – что должен делать?
В детстве мы все мечтали стать космонавтами, увидеть небесный купол и маленькую голубую Землю под ним, а повзрослев, лишь изредка поглядываем в окно из офисных башен, как добровольные узники, обменивающие свободное время на деньги. Творческий полёт с девяти до шести…
 
«...психоаналитик посоветовал мне записывать или зарисовывать сны и будни.
Поначалу я так и делал, но вскоре понял, что изо дня в день рисую небо.
–  Почему у вас небо в квадрате окна, как у заключённого? – спросил он.
– Таким я его вижу всегда, – ответил я и подумал о том, что даже если постараюсь нарисовать на листке бумаги настоящий купол небес, он всё равно будет как бы кусочком, ограниченным квадратом листа. Можно, конечно, представить себе рулон бумаги, способный обхватить, опоясать Землю, но я не встречал такой бумаги в городских магазинах. Да и не получится объять необъятное. А в городе меня окружали миллионы окон. И за каждым из них существовало своё небо…»

В день, когда Антона лишили проекта, небо за окнами переговорной комнаты было мрачнее некуда.
– Два года жизни! Я все силы в него вложил…
– А сегодня передашь дела ей, – отрезал шеф.
«Она» торопливо просеменила к столу и уселась напротив. Ей что сидеть, что стоять – каблуков больше, чем роста. Офисная тумбочка: тупая, но упорная. Выложив на стол скудное содержимое декольте, потянулась к папке с проектом. Пальцы-колбаски тут же оставили на обложке пару жирных пятен.
Антона замутило.
Наверняка, шеф её трахает. Иначе и быть не может. Впрочем, это ещё вопрос: кто кого. Шеф, некогда вызывавший восхищение своей работоспособностью, сегодня напомнил старую проститутку. Такому всё равно кому проект отдать.
Недавно Антон слыл его любимчиком, но всё меняется, теперь вот – «она».
Ничего, скоро она завернёт свои «колбаски» в контрольный пакет акций, и шеф потеряет дело всей жизни. Что по сравнению с этим каких-то два года?
Антон вынес на помойку свои вещи, написал заявление об увольнении и до вечера катался на трамваях по городу. Как он вернётся домой после всего? Что скажет Миле?
Мила боится высоты. Не полетит с ним. Не согласится стать птицей.
Вспомнилось, как гуляли с ней по мосту у храма Христу Спасителю. Яркий солнечный день, на удивление прозрачный и свежий воздух над городом. На Миле – короткое платьице колокольчиком, краешки чуть приподнимает игривый ветер с реки. И бирюзовый кулон на золотой цепочке – словно маленький кусочек неба на шее. 
Больше всего на свете Антон любил Милу одевать. Тоненькая, длинноногая, она крутилась в примерочной у зеркала, а он смотрел. Говорят, мужчины не выносят шопинга, но Тони готов был поклясться, что ему никогда не надоест. Любимую женщину можно созерцать до бесконечности.
Внезапно над головой раздалось гулкое «О-о-о-м-м-м!». Точно ветер тронул чугунный язык колокола или кто-то на далёкой стройке (в их городе вечно что-то строили-перестраивали) ударил железной сваей о рельсы. Эта тихая музыка, казалось, звучала из самого нутра Вселенной. И мир вокруг на несколько мгновений замер под стеклянным куполом благодати.
– Ты слышала?
– Что?
– Звук…
Мила отшатнулась от парапета. На широком уступе многие горожане любили посидеть, полежать. С парапета открывался романтичный вид на купола над рекой. Мила ни разу не позволила ему туда вскарабкаться. Бледнела от страха. А Тони не собирался её расстраивать…
Нет, она не полетит с ним. И ни за что не поверит, что все они – потомки птиц.
Антон машинально щёлкнул зажигалкой и выпустил дым.
– Болезнь освобождает от условностей, да? Можно курить в трамвае…
Антон оглянулся. Позади сидела светловолосая женщина в синем плаще. И глаза у неё тоже были пронзительно синие, с белёсыми ресницами, что придавало облику какую-то инопланетность. Взгляд был неземным, похожим на сны о людях-птицах.
Он сразу почувствовал, что мёрзнет в трамвае. Но белая узкая кисть уже ухватилась за раму окна и с лёгким усилием распахнула его настежь.
– … а ещё можно летать, – сказала женщина-птица.

«...это метафора: несовершенное тело – тюрьма для крылатой души. Люди-птицы – видения, вы больны. 
Да, я видел, как она сбросила плащ и взлетела в ночное морозное небо с края крыши. Мечтал шагнуть следом, поймать порыв ветра и парить над светящейся матрицей дорог и высотных домов…»

– Вы не могли её вчера видеть. Она умерла семь лет назад.
В кабинете хирурга на письменном столе стоял портрет женщины-птицы. Антон не мог ошибиться, этот пронизывающий взгляд он узнал бы из тысячи.   
– Моя жена, – пояснил врач. – Страдала от той же болезни, что и вы, но отвергла лечение. С тех пор я поклялся, что буду лечить пациентов даже против их воли. 
– Да? А как?
– Посмотрите в коридор.
Стеклянная дверь в кабинете была прозрачной в коридор и зеркальной оттуда.  Мила сидела на скамье, сложив руки на коленях, как школьница, и не мигая, смотрела на них. Но на самом деле – на своё отражение. Хотя вряд ли она что-нибудь видела: глаза застилали слёзы.
– Вы – её жизнь, Тони. Второе крыло, если хотите. Нельзя предавать близких. Без вас они не выживут. Или останутся инвалидами. Как я.

«...на мгновение мне представилось, как он после ночной смены возвращается в стылый дом, зажигает газ, варит кофе, и я проникся его тоской. В одиночку жизнь превращается в вялое болезненное существование.
 Так начался мой рассказ о боли и милосердии, о безысходности и надежде. О том, что ожидание боли страшнее её самой, и о том, что надежда – жестокое испытание…»

– Из-за боли, разрывающей изнутри, чудится, что у вас прорастают крылья. Но это болезнь пустила корни, и если доберётся до сердца или лёгких, вам конец. Не скрою, шансы на излечение невысоки, но они есть. Вам предстоит ряд серьёзных обследований, а потом операция…


Мерцающий фиолетовый туман. Голоса над головой.
–  Парень прекрасно сложён, ни капли жира, одни мускулы. Аппарат просвечивает...
Антон с трудом поднял голову от кушетки. Они готовили его к операции, запускали в тело трубку с электронным «глазом» на конце, чтобы исследовать внутренности. Маленький огонёк бродил под кожей. Как змеёныш, прогрызал себе путь сквозь тело.
Антон тут же потерял сознание. Не от боли – от ужаса.   
Очнулся на полу. Голым, рыдающим, жалким. Кричал: «Не мучайте, дайте умереть достойно!».
– Ничего, ничего, – успокаивала медсестра. – Болевой шок, бывает. Сейчас чайку вам нальём – и всё пройдёт.
В сестринской закипел чайник. Аромат чая наполнил комнату. Солнечный свет медовыми каплями падал в чашку. Её карие глаза согревали, мягкие руки гладили по голове. Жизнь понемногу возвращалась.
– Как вас зовут? – спросил Антон.
– Оксана.
За время обследований Антон свыкся с «терпи, ты же мужчина!», и Оксанино живое участие подействовало, как обезболивающее.
«Вам есть ради кого бороться, – сказала Оксана. – Я вот совсем одна…»
Нежная, добрая, сердечная. К пациентам относится, как родная мать. «Нельзя лечить людей, если не чувствуешь чужую боль», – говорила. Но где же ей, многодетной, встретить любовь? Целыми днями в больнице…
– Что мне сделать перед операцией? – спросил её Антон.
– Выпейте коньячку, чтоб уснуть и выспаться. Силы пригодятся, – улыбнулась она. 
   
«...ночью во сне ко мне снова прилетали люди-птицы. Подарили чернильницу.
Проснувшись, я отчего-то подумал об Оксане. Нужно сделать для неё что-то хорошее, чтобы ей никогда больше не было грустно и одиноко…»

Прежде, чем провалиться в тёмные воды наркоза, Антон запомнил квадрат утреннего неба в окне операционной. Синева, подсвеченная восходом солнца. Бирюза в золотой оправе. Будто Мила склонилась над ним, как ангел-хранитель.
Когда пришёл в себя в палате, за окнами была глубокая ночь. По подоконнику дробно била апрельская капель, словно подгоняя: «Вставай, мир не ждёт, тебе многое предстоит сделать!»
В палате все спали. Антон медленно спустил ноги с койки: сперва одну, потом другую. Встал, как на протезы. Шатаясь, доплёлся до шкафчика, где лежали его вещи. Достал чернильницу. И начал разматывать бинты. Повернулся спиной к зеркальцу в дверце шкафчика. Вот оно! Из кровоточащего шрама под лопаткой проросло перо... Осталось только вырвать его, сцедить с себя немного алых чернил – и он выполнит обещание, данное птицам.
«…Он придёт в больницу навестить друга, а встретит её…»
Пристроившись на подоконнике, Тони писал историю Оксаниной любви до рассвета. И в этой истории было всё: весна, бушующая, как море; нежно-лиловые тюльпаны; мужское модное пальто нараспашку; искренний взгляд; терпеливое ожидание на скамье между сестринской и процедурной; полночные ужины, полные тепла и настоящего света – не электрического, а от восковых свечей…
…нестерпимо яркого света. Антон открыл глаза.
– Вы страдали галлюцинациями после длительного наркоза. Ваша жена дни и ночи дежурила у вашей постели. Наверное, поэтому вы так быстро идёте на поправку.
Хирург улыбался. Мила тихонько утирала слёзы. Тони провёл рукой по толстому слою бинтов под одеялом. Оглянулся на подоконник: листок с историей любви исчез.
Да, он всё это время бредил. Сейчас сознание прояснилось. Он не птица. Его прежняя жизнь была кошмарным сном.  А сны кончились. 
Настали новые дни. Мила сидела возле его койки, держала за руку и рассказывала, что происходит за окнами больницы. О скворцах, облюбовавших сколоченный ими в прошлом году скворечник. О сирени, которая никак не могла определиться, белой ей быть или сиреневой, и потому расцветать не спешила. О сломанных настенных часах в доме, неожиданно вновь побежавших вперёд. Обо всём, что важно для них двоих.
Тони выздоравливал. И это уже ни у кого не вызывало сомнений.
Как-то вечером он смог даже проводить Милу до ворот больницы. И, глядя вслед, подождать, пока её стройная фигурка не скроется за углом улицы, ведущей в город. На волю.
Цвела сирень, и больничный двор тонул в сладостном благоухании.
«Господи, как жить хочется!» – подумал он и тут же наткнулся на измятую пачку сигарет в кармане куртки.
«Мы сами укладываем себя в могилу, и сами выкарабкиваемся из неё», – вспомнились наперебой повторяемые слова врачей. И шуточная поговорка: «Если нельзя, но очень хочется – то можно».
С каким наслаждением он впервые за много дней затянулся сигаретой! И от мысли, что стал хозяином своей судьбы, голова закружилась сильнее, чем от крепкого табака.  Долгожданная, выстраданная свобода!      
– Ай-яй! И не стыдно тебе курить? Здесь люди умирают! – взвыла проходящая мимо горбатая бабка.
– Вообще-то я сам пациент, – резко ответил Антон. – И люди здесь не умирают, а лечатся и выздоравливают. Пьют коньяк и влюбляются…
– Только не в шестом корпусе, – оборвала она его.
Пожевала губами, словно хотела сказать что-то ещё, но не сказала. Лишь ниже согнулась к земле и пошла прочь. 


На следующий же день Антон отправился в шестой корпус. Он не смог бы ответить, что или кого ищет там. Необъяснимое притяжение страшной тайны. Где-то подспудно понимал, что если он сам в первом, то шестой – и последний – корпус предназначен для безнадёжно больных. Хоспис, где умирающих учат смирению со смертью.
На скамейке под каштаном сидел старик. Тони зазнобило. Узнал человека-птицу из своих снов. Те же нос крючком и жёлтые глаза. А руки на коленях! Как птичьи лапы…
Но он справился с собой. В конце концов, все старые люди в своей немощи похожи друг на друга. Подошёл к скамейке и молча сел рядом.
– Жаль, мой друг не дожил до весны. Давно не было такого буйства цветения, – вздохнул старик. –  Скоро и этот каштан зажжёт белые свечи.
Антона осенило горькое предчувствие, что «свечи» зажгутся «за упокой».   
– Перед смертью мой друг верил, что пустил корни и не умрёт, а превратится в дерево, – продолжил старик. – А я теперь верю, что каштан – это он и есть. Прихожу поболтать с ним.
– Сад памяти? – спросил Тони.
– Да. Скоро мы все здесь станем деревьями. И те, кто помнит о нас, будут приходить, чтобы отдохнуть в нашей тени. Священники учат нас, что смерти нет. Есть жизнь здесь и ТАМ. Или по-другому: там, где есть мы, ещё нет смерти, а там, куда пришла смерть, уже нет нас. И мы никогда с ней не встретимся.
– Я тоже верил, что превращаюсь в птицу, из-за страха смерти. А когда начал выздоравливать, осознал, что Бог творит совершенные формы, и если создал меня человеком, не мне менять его замысел.
– Что ж, наш мир – то, во что мы верим. Жить хочется в любом состоянии. Каждый выигранный у смерти день – как новое путешествие в мир, и он бесценен. Врачи борются за ваше выздоровление, а нам просто пытаются продлить жизнь, чтобы успели … сказать  кому-то «люблю» или попросить прощения, да мало ли что нужно сделать напоследок.  Рано или поздно все умирают. А жизнь – это подаренное нам время. Ещё день, ещё миг…
Антон сразу понял это продлённое «ещё». На фоне болезни он и сам начал видеть мир ярче, чувствовать острее, различать детали – именно они бесценны: цветок, рукопожатие, слёзинка любимой, капель за окном, аромат ветра…
А старик отрешённо смотрел внутрь себя и шевелил пальцами, будто наигрывал ему одному ведомую мелодию на коленях, как на рояле.   
Тони вдруг вспомнились детство и кряжистые руки деда.

«...мой дед был известным писателем. Однажды, никому ничего не объясняя, он бросил писать и не поддавался ни на какие уговоры. А мне, пятилетнему, признался: всё написанное – сбывается. Он был счастлив с нами и боялся испортить судьбу.
И если талант передаётся по наследству, то я могу изменить её к лучшему…» 

Старик внимательно выслушал его историю.
– Надо уметь мечтать, Тони, – сказал он на прощание. – Сохранить эту способность, пронести её, как кувшин с чистой водой, из детства в старость, не расплескав по дороге ни капли. Ты слишком долго держал крылья сложенными за спиной, и они проросли внутрь тебя – тяжёлым заболеванием. Но посмотри на болезнь как на шанс. Она вырвала тебя из тупика повседневности, и теперь ты свободен начать всё с нуля – так, как хочешь сам. Ты всю жизнь писал бизнес-планы для других, напиши хоть раз для себя. Открой своё дело. И пусть у тебя получится лучше, чем у них!
Тони, наконец, нашёл объяснение притяжению шестого корпуса. Почему он здесь. Ему дали самый мудрый на свете совет, какие дают только умирающие, уже познавшие тайны бытия и прикоснувшиеся к вечности.



****


В день, когда Антона выписали из больницы, они с Милой купили медовый торт и зашли поблагодарить медсестёр.
На подоконнике в сестринской в вазе стояли тюльпаны. Розовато-лиловые. Нежные, как Оксана. А у сияющей Оксаны были так густо накрашены ресницы, что казалось, достают до бровей.
Глядя на неё, Антон поверил и в своё будущее. Окончательно и бесповоротно. Написанное – сбывается. Прошлое  – это мёртвый город, давно стёртый с временных карт, куда уже не вернуться. Но прожитое – уроки, помогающие строить будущее.
И они шагнули с Милой за ворота больницы, в шумящий зеленью и звенящий птичьими трелями город.
И сквозь песни юного лета тихо прозвучало «О-о-м-м-м!».
– Ты слышишь? – спросила Мила.
– Да, – ответил Тони. – Это голос Вселенной.
4 Записки на зеркалах
Марго Па
Они сидели вдвоем на скамейке, спиной к спине, подтянув колени к подбородку. Солнце палило нещадно, трава вокруг была выжжена.
Из окон откуда-то сверху доносилось:
- Ублюдок!!! Опять я виновата? Сволочь, ты мне всю жизнь….
Плач, звон битой посуды и крик разбавляла музыка. Кто-то играл на рояле, и разноцветные звуки текли по белесому небу, как акварель. Внизу дворник, собиравший осколки с асфальта, порезал руку.
- Нам пора, - сказал Он, - мы опоздаем на поезд.
- Это не важно сейчас, - сказала Она.
- А что важно?
- Вернуть время, оно провалилось куда-то.
- Куда?
- Мне холодно. Осень. Дождь. И ветер крутит листья у меня под ногами. Я знаю, что это будет, но не знаю, когда. Я вижу себя, как в кино на экране, и вижу асфальт под ногами. Я прижимаюсь к стене, укрываясь от ветра. Стена ледяная и скользкая. Мне нужно куда-то идти, но я не могу сделать ни шагу. Дождь превратил дороги в зеркало.
- Я знаю, ты боишься зеркал.
- Да. Мне объясняли в детстве: за зеркалом ничего нет. Стена. Что там, внутри, всего лишь отражения. Но я им не верю. Зеркало – клетка для образов. Пойманные, они продолжают там жить, как в застывшем сне. И только и ждут, чтобы вырваться снова наружу.
- Нам нужно идти. Просто шагни.
- Я боюсь провалиться. Но я знаю теперь, что вечное возвращение существует, и знаю, на чем туда пишут послания.
- …?
-  На зеркалах миров. Ведь один из них – мой.
-  А ты знаешь который?
-  Нет.
- Мы там вместе?
- Не знаю.
- Я постоянно спрашиваю тебя, что ты чувствуешь? Но ты молчишь или говоришь невпопад, как сейчас. Я тебя не понимаю.
- Я тоже. Восприятие – это опыт, память, умение сравнивать. Я любила других, но с тобой все иначе. Девушка идет в красном платье по улице мимо красной машины, и я знаю, что красный – это любовь, потому что вижу желтые деревья и черный асфальт. Я могу видеть и отличать одно от другого. Ты же просишь меня описать цвет, которого не существует в природе. Попробуй, опиши его сам. Сможешь?
- Не знаю.
- Урод!!! – снова закричала женщина наверху.
- Я могу подняться и попросить их закрыть окна, - сказал Он.
- Не нужно никуда подниматься, мы опоздаем на поезд, - сказала Она.
Дворник выбросил в урну осколки.
У пианиста, наконец, получилось нарисовать на белом небе красный воздушный шар.   
5 Чем сердце успокоилось?
Берестовская Регина
«Причудливо сплетает жизнь полотно женской судьбы, зачастую соединяя воедино, казалось  то, что соединиться никогда не сможет, потому что сливается несовместимое и непересекающееся вопреки законам логики», - такая несколько запутанная мысль пришла в голову  немолодому господину, стоявшему на палубе океанского лайнера...

   Жила в столице Российской империи, городе Санкт-Петербурге, семья: муж, жена и трое детей.  Младшая, Фаина, родилась в мистическое время, на рубеже веков в тысяча девятисотом году. Девчушка стала последышем: самая младшая, и, как водится, самая любимая;  счастье, подаренное, когда его уже и не ждали.
Семья жила в хорошем доме, в центре города. Дети получали достойное образование. Глава семьи, Михаил Семенович, слыл человеком  состоятельным, представителем купеческого сословия. Младшую дочурку баловал, как мог, а жена ему только потакала.

  С  младенческих лет Фаина  уверовала, что мир крутится для нее одной: настолько привыкла быть всеми любимой, а ее и невозможно было не любить: лучшая ученица в классе, красивая, кареглазая, миниатюрная девочка  с добрым, уживчивым, дружелюбным,  непоседливым характером.  Малышка считалась  заводилой и выдумщицей что дома, в кругу семьи, что среди подружек по гимназии. Казалось, ничто и никогда не сможет изменить ее жизнь. Даже война, внезапно ворвавшаяся в устоявшуюся жизнь дружного семейства летним днем 1914 года,  поначалу ничего не изменила, но это продолжалось недолго. Проводили на фронт старшего брата, сестра Лида поступила на службу в госпиталь, и только жизнь Фаины оставалась прежней: родители, подруги, книги, стакан теплого молока на ночь,  девочка только отчаянно скучала по брату, реже стала видеть любимую сестренку. 
Шло время, и  однажды наступил день, изменивший всю ее жизнь.  Фаина придумала новую затею: помогать раненым. За помощью она обратилась к маме и Лиде; те подумали, посоветовались с отцом  и решили, как это  было всегда, помочь своей девочке. В один из дней, когда сестра  дежурила, Фаина  пришла в госпиталь  одна: в последний момент подруги отказались принимать участие в ее затее.  Лида  отвела сестренку в офицерскую палату, где лежало  много тяжелых пациентов, многие  были подавлены случившимся с ними, и здесь помощь жизнерадостной, неунывающей девчонки пришлась как нельзя кстати.
Оказавшись в палате, Фаина сразу увидела его: молодой парень, далеко не красавец, но  что-то в нем привлекло ее с первого взгляда.  Офицера звали Зиновием, родом был с Украины, с Полтавщины. В столице лечился после тяжелого ранения, а до этого воевал два года. До войны учился в Питерском  политехе, собирался стать инженером, но теперь, после ранения планы изменились. Свою нехитрую историю жизни молодой офицер рассказал внимательной слушательнице в первый же день знакомства; утаил одну самую малость – свои политические убеждения   в целях безопасности.

  Фаина  приходила к нему почти каждый день: ранение тяжелое, лечение затягивалось. И чем больше времени они проводили вместе, тем отчетливее понимали, что свела их сама судьба. Зиновий не признавался, но не давала ему покоя одна нерадостная мысль: не отдаст ему, выходцу из нищей еврейской семьи, чудом попавшему в столицу, а теперь и почти инвалиду, хоть и герою, свою любимую дочь состоятельный отец-купец.

   Но влюбленным благоволила сама судьба… Наступил 1917, и  завертелись неразрешимым клубком события, сплетающие трагические изменения в стране. В  этом вихре Зиновий ощутил себя на своем месте. Однако в семье Фаины год начался с трагического известия: погиб старший сын.   Горе подкосило всех, а особенно отца, ведь именно Евгению он хотел передать свои налаженные дела.  А скоро оказалось, что передавать-то и нечего.  Девочки стали замечать, что родители все чаще и чаще ведут за закрытыми дверями спальни какие-то жаркие споры. Постепенно Лидия начала кое о чем догадываться, а Фаина, упиваясь  предоставленной  вдруг свободой, все больше времени проводила с  Зиновием,  выписанным из госпиталя и комиссованным вчистую.  Девушка знала, что ее любимый страшно занят, но по-прежнему не догадывалась чем, а он и не думал посвящать ее в свои дела; как и в мирное время  девушку все старались оберегать, видя в ней несмышленыша.  Но  однажды прозвучал гром почти среди ясного неба, если  начало октября 1917 можно было считать таковым;  в один из вечеров отец собрал свою семью как в старые, безвозвратно ушедшие, но такие добрые  времена, за обеденным, практически пустым столом (с продуктами в Петрограде стало сложно) и объявил свое решение: в ближайшее время семья уезжает из России.
- Я никуда не поеду, - вдруг стукнула кулачком по столу Фаина.- Я остаюсь здесь и выхожу замуж.
- Как же так, девочка моя?
- Когда ты успела?
-Как ты могла? Кто он?
Родственники заговорили одновременно, и девушка  не успевала отвечать. Подумав, она сказала, разом поставив точку во всех возможных  обсуждениях:
-Завтра я приведу его , знакомиться, но предупреждаю: в любом случае я остаюсь в России!
Сказала  - и сделала!

  Вечером следующего дня Зиновий впервые переступил порог дома любимой девушки. Только встреча оказалась совсем нерадостной. Мужчины предпочли разговаривать наедине. Будущий муж решил взять инициативу в свои руки, тем более,  талант оратора был  отточен на митингах, но здесь тон беседе ему задать не удалось.  Отец Фаины внимательно, не перебивая, выслушал красноречивый, немного театральный монолог будущего зятя, а потом заговорил сам:
- Молодой человек, я понял вашу позицию.  Вы гордитесь своей нищетой и тем, что вы еврей. Так и я еврей, но я из тех, кого называют выкрестами.  Да, я пришел к Православию и горжусь этим, это мое убеждение! Я разделяю эту Веру, и вся моя семья. А еще я горжусь нажитым, заметьте, собственным трудом, капиталом, образованием своим  и своих детей.  Я дорожу  своей семьей, и в этом хаосе хочу уберечь своих девочек и дать им возможность выжить в том безумии, которое вы и вам подобные называете своей стихией. Моя семья, мои дочери – это единственное, что у меня осталось. А что можете дать Фаине вы?
Зиновий сконфуженно молчал, а  Михаил Семенович между тем продолжал:
- Зиновий, вы гордитесь тем, что бросили университет, посвятив свою жизнь борьбе, как высокопарно  сказали, за свободу народа. А вы не задавались простым вопросом: готов ли народ к этой свободе? Что можете дать этому народу вы, Зиновий Слуцкий, студент-недоучка? Вы, извините, не в состоянии обеспечить любимую женщину, а замахиваетесь на огромную страну… Зачем? Вы, коммунисты, или беспросветные романтики, или расчетливые хитрецы.  Смешные  вы люди, но от этого смеха мурашки по коже бегут…. И живете вы даже не обманом, а скорее, иллюзиями…  Но если вам это нравится, живите… Вы решили развалить страну, и это, черт возьми, ваше право….  У каждого из нас, к сожалению, своя правда, и мы с вами говорим на разных языках…Но зачем вам, Зиновий,  Фаина? Объясните мне – я не понимаю…

  Говорили они долго. Зиновий снова обрел красноречие, а Михаил Семенович был доброжелательно практичен. Он слишком хорошо знал свою дочь  и давно уже понял, что его девочка сама решила остаться. Отец боялся за нее, понимал,  что она калечит свою жизнь, но сломать ее судьбу не мог.
-Я отдаю ее вам, Зиновий. Берегите ее… Господи, кому я это говорю…  Зачем?
Через две недели Михаил Семенович с женой и Лидией уехали из Петрограда. Конечная цель их долгого и непростого путешествия была  обозначена еще в тот памятный вечер, когда Фаина объявила о своем решении, - Канада.   Прощание вышло тяжелым, но,  несмотря на это, Фаина ощущала себя счастливой: она оставалась в любимом городе с любимым человеком.  Знала ли она, что видит родителей и сестру в последний раз?  Она не думала об этом: будущая жизнь представлялась ей светлой и радостной. А каким еще мыслится будущее  влюбленным семнадцатилетним девчонкам? Она в Петрограде, и здесь же ее любимые Блок и Ахматова, а Зиновий рядом навсегда…

   .. . Круговорот событий, закрутивший в  крепкую спираль свой вихрь 25 октября 1917 года,  увлек в самый центр Зиновия, а Фаина просто была рядом.  Любому человеку важно знать, что его ждут, и это знание  придавало сил, когда, казалось их уже нет, им обоим.

  В конце 1919 молодая семья  уехала на Украину и осела в городе Лубны.  Зиновий укреплял советскую власть, а Фаина, как могла,  обустраивала быт и снова ждала, но теперь ее жизнь наполнилась новым смыслом – она ждала ребенка.  Мальчик родился весной 1920 года, родители назвали его Евгением в честь погибшего старшего брата Фаины.  Счастье молодой матери омрачала только невозможность сообщить о внуке  родителям.  Еще в Петрограде полгода назад она получила непонятно как дошедшую весточку из далекой Канады. У родителей все хорошо; Лида вышла замуж за местного парня и, кажется, ждала ребенка. Отец писал, что они с мамой очень скучают по младшей дочери, но даже не пытался звать ее к себе, понимая, что дочь не оставит мужа никогда. В этом же письме он написал какую-то странную, как показалось жизнерадостной Фаине,  мысль о полотне  судьбы, которая пришла ему в голову на корабле…  Она долго думала над смыслом этой несколько запутанной  фразы, но как всегда в ней победил оптимизм.
Теперь Слуцкие жили втроем. Нельзя сказать, что все у них складывалось легко и безоблачно, но они  были дружной семьей.  Женька рос на удивление здоровым, общительным ребенком, а его молодые родители мечтали о девочке, появление которой намечалось на сентябрь 1923 года. Во время беременности Фаина еще больше расцвела, только стал ее донимать навязчивый кашель, хотя она и не обращала на него внимания.

  Малышка появилась на свет 23 сентября 1923 года, мать назвала ее Софьей.  И все бы хорошо, но удача отвернулась от семьи: Фаина умирала….  В ноябре Зиновий похоронил юную жену. Ей исполнилось  всего двадцать три…
Оставшись один с двумя маленькими детьми, инструктор горкома партии, прямолинейный, уверенный и предельно принципиальный, если не сказать, педантичный на работе, он вдруг впервые в жизни растерялся. Как жить дальше, он не знал.   Почему-то  ни «Капитал» Маркса, ни статьи товарища Ленина не помогали…. Он, всегда боявшийся обуржуазиться, стеснявшийся происхождения жены, вынужден был взять няньку детям.  Нянька  оказалась мастерицей на все руки. Молодая украинская девчонка привела в порядок аскетичное жилье товарища инструктора, окружила лаской, вниманием и заботой детей, особенно крошечную Сонечку, а уже через год стала законной женой Зиновия.
 
   В семье Слуцких вновь воцарилась гармония. Везло Зиновию с женщинами. Жили хорошо, дружно.  Шло время.  И вот уже инструктор стал одним из секретарей горкома партии. Выросший красавцем, похожий на мать, Евгений, разделял убеждения отца и трудился в горкоме ВЛКСМ. В армию он не попал по состоянию здоровья: так получилось, что не только красоту матери унаследовал сын, но и ее слабые легкие.

   Сонечка, очаровательная, но некрасивая девочка, копия отца,  взяла  от матери легкий, уживчивый характер.  Закончив школу, подалась в Харьков  в медицинский техникум. Училась с удовольствием; на последнем курсе познакомилась с молодым курсантом, будущим военным переводчиком. Александр чуть было не пошатнул уверенность Сонечки поступать в мединститут; он увлек ее немецким языком. Девчонка разрывалась: никак не могла решить, чем ей заниматься.  В конце концов, она решила, что врачу пригодится знание иностранного языка, и успокоилась.

   В июне 1941 года Софья получила диплом  с отличием и записью – фельдшер. Поступать в институт она собиралась  там же, в Харькове.  Осенью планировали сыграть свадьбу, как только невесте исполнится  восемнадцать. Но все планы на будущее отошли в небытие  тем  страшным июньским воскресеньем.  Сашу в тот день Софья видела в последний раз.  А через несколько дней в один их харьковских военкоматов пришла напористая девчонка  и, потрясая в воздухе новеньким дипломом, потребовала отправить ее на фронт. То ли она была красноречива сверх меры, то ли военком уже плохо соображал от усталости и недосыпа, но повестки ей добиться удалось.  До ее восемнадцатилетия оставалось еще  около трех месяцев.
Кто  распорядился в небесной канцелярии? Наверное, душа матери, ставшая негласным ангелом-хранителем для этой некрещеной девчонки, комсомолки, атеистки,  дочери секретаря горкома партии.  Но повезло ей, с ярко выраженной еврейской внешностью,  дважды: ее мобилизовали. И попала она в санитарный поезд, приписанный к одному из госпиталей в далеком Новосибирске.  Софья стала отличным специалистом – в таких поездах да на войне  люди учатся всему быстро. Правда, служила  она недолго. В Новосибирске  познакомилась с  немолодым уже военным юристом, влюбилась, и осенью 1942 года  младший лейтенант медицинской службы Слуцкая, комиссованная по состоянию здоровья из вооруженных сил, прибыла с  мужем к  месту дальнейшего его прохождения службы в маленький районный центр в рязанской области, то есть в глубокий тыл.

   6 января 1943 года, в Сочельник, снова привет от Фаины,  в семье родился  сын, Игорь. Уже после Победы Софья с мужем и  маленьким сыном поехали на Украину. Всю войну она ничего не знала о своей семье и верила в чудо.  В Лубнах ей рассказали о показательной казни, устроенной немцами еще в октябре 1941. Отец  и брат отказались уезжать, когда город оставляли советские войска. Их повесили втроем: Евгения, Зиновия и его жену. У мужчин на груди были таблички с надписью: « Еврей. Коммунист», на груди женщины – «Жена еврея».
Чудо обошло Лубны стороной. Фаина выбрала дочь.

   Теперь у Софьи оставались только муж и сын. Значит, надо жить ради них. Она и жила, как умела. В 1946 родила второго сына. Потом вышла на работу медсестрой в детский сад. Семье и мужу уделяла  немного внимания: ей всегда была интересна общественная жизнь. Ею она и занималась с упоением. Не вышло из нее еврейской матери и жены. Время шло; дети взрослели; муж старел, и только Сонечка продолжала себя считать молодой и неотразимой. Семья постепенно уходила на второй план, но она считала это нормальным. Женщина проживала жизнь на полную катушку, и ничто не могло ей помешать!

   В 1968 похоронила мужа, и прожила еще сорок лет. Прожила, любя саму себя,  не унывая, потому что привыкла ко всему относиться легко. Как могло, хранило ее материнское сердце.  И увлечение Фаины мистикой сыграло свою причудливую роль в жизни ее дочери.
 
   Софья родилась 23 сентября 1923  года, ее муж в тот же день, но на тридцать лет раньше.

  Их могилы  рядом на старом кладбище, недалеко от шоссе под раскидистой березой. В тот холодный январский день 2008 года, когда тело Софьи предали земле,  успокоилось сердце обеих женщин, матери и дочери.
6 Если б я был Богом. Фантазии Живых Богов
Ави -Андрей Иванов
https://vk.com/ivanov1963

- Ну теперь ты. - Нетерпеливо, в предвкушении умственного удовольствия, Лысый потёр ладони и приготовился слушать.
- Если бы я был Богом, - Спокойно и задумчиво начал говорить Романов. - Первым делом приготовил тазик тёплой воды, какой-нибудь самый ароматный шампунь и белоснежную мочалку средней жёсткости.
- И что? Кого ты драить то собрался, псих? - Встрял в монолог Абрек. Он оторвал свои, почти всегда пустые, холодные и равнодушные глаза от разглядывания ногтей на ногах и уставился на Романова.
- Взял бы нашу планету в руки и начал отмывать. - Медленно и негромко, но очень уверенно проговорил Романов. - Мыл бы её долго и тщательно. Крутил бы шарик в своих мягких и тёплых ладонях. Шоркал бы мочалкой с пеной до чистого скрипа. Из каждого закоулочка, из каждой дырки всю грязь бы повыковыривал. Потом менял бы воду несколько раз и полоскал шарик до полной ослепительной  чистоты, чтобы благоухала ароматом шампуня и сияла, как новенькая медаль.
- Это я даже очень легко могу представить, - вступил в беседу Лысый. - Ну, а людей, зверьё, летающих и плавающих тварей куда бы ты дел? Утопил что ли?
- Я бы их сначала расчехлил, а затем вернул на чистую планету.
- Как это расчехлил? - Снова очнулся Абрек.
- Да очень просто. Освободил бы их души от их тел. Тела опять смешал бы с сырой глиной и весь такой грязный мусор, оставшийся после помывки Земли, перемешал бы в одно круглое месиво и отправил на орбиту. Типа вторая Луна. Это ведь красиво и необычно - две луны на небе. Пусть там обе кружатся, как запасной стройматериал. И на земле никакого мусора и лишних предметов.

- Погоди, Данила. Сразу куча вопросов к тебе. - Лысый почесал блестящий бритый затылок и продолжил. - Как это освободил людей от тел и всю живность? А, думаешь, им это не больно и не жестоко?
- Ну, если я Бог, то сумею , видимо, сделать это не больно для них, ведь верно? И считаю, что это абсолютно не жестоко. Потому что все страдания, вся людская боль и вся глупость на планете происходит именно от человеческих тел. От жадности, похоти, корысти и гордыни. А душам нечем гордиться. Души радоваться должны.
- Ну допустим. А как эти твои души без тел размножаться будут? Почкованием, икринки откладывать, саженцами расти или от Святого Духа плодиться? - Лысый явно заинтересовывался планом Романова всё больше и уже жаждал понять всё в мельчайших подробностях, до тонкостей, чтобы дойти до самой сути.
- А зачем? Вот скажи, Серёга, зачем им размножаться? Их ведь итак очень много. Если вернуть на планету все души, которые только тем и занимались в своих телах, что размножались десятки тысяч лет, то разве их мало? Да даже на другие пригодные планеты расселить хватит.

- Ну ты загнул! - Абрек недоверчиво посмотрел сначала на Лысого, потом перевёл взгляд на Романова, который оставался всё таким же задумчиво-спокойным и без тени сомнения. - Всех вернуть? Умерших вернуть, из рая и ада вернуть? И поселить снова на Землю?! Я бы тогда смог увидеть своего деда и даже прадеда! Здорово!
- Да. Именно так. Вот смотри, Руслан, что хочет любая душа? Радости и покоя! Верно? А что хочет тело? Не болеть, не страдать, вкусно жрать, почаще размножаться, весело развлекаться, и всего этого побольше-побольше. И чтобы получше, поярче, покрасивей, чем у других. Чтобы своё богатство с другими сравнивать, гордиться и хвалиться. Верно?
- Я думаю, не всякая душа хочет только жрать, размножаться и кайфовать. Есть люди и поумней, и подобрей, и почище. - С сомнением в голосе, даже как-то слегка обиженно ответил Лысый.
Абрек снова начал внимательно изучать ногти своих нижних конечностей. Но по его по-детски широко распахнутым глазам всё-таки было заметно, что сегодняшний разговор интересен ему всерьёз.

- Серый! Ты не внимательно меня слушал. Я говорил о телах, а не о душах. Душа не хочет размножаться, жрать и кайфовать. Любая душа хочет радостной тишины, сладкого покоя лично для себя и ещё она очень хочет, чтобы все остальные души тоже жили в радости и любви. Душа любого существа не хочет бояться, страдать, болеть и терять. А тело всегда чего то хочет, ждёт перемен, одобрения, жаждет внимания и денег, ему всегда всего мало.
- По твоему, Данила, когда все будут спокойны, довольны и счастливы, не будет войн, преступлений, убийств и всякой такой гадости, которой сейчас переполнен весь мир? - Абрек оторвался от увлекательного разглядывания зарослей курчавых волос на своих ногах и вопросительно посмотрел на Романова.

- Я думаю, да. Делить и грабить нечего, да и незачем. Все довольны, здоровы. Еды хватает, бороться друг с другом за обладание властью, вещами и удобствами нет ни смысла, ни необходимости.
- Чистая утопия! - Заключил Лысый, безнадёжно махнув рукой. - Мы это уже проходили. Братство, равенство, коммунизм. Не жизнеспособная модель.
Всё равно найдётся гнида, которой захочется побольше, чем у других, покрасивей, потолще и пожирней. Ну вот, например, еда и климат. Все захотят жить в тепле, у моря, без зим, ветров и холодов. Жить сытно и подальше от соседей. А хватит на всех красивых и тёплых мест с обилием халявной еды, тепла и света? Или души тоже работать будут должны за метры жилья и кусок хлеба?

- Серёга! Ты опять забыл. Я ведь Бог! Разве я что-то не могу? Я могу всё! - Романов как-то по доброму, простодушно улыбнулся. - Зачем душе работать? Зачем душе кусок хлеба? Зачем душе квадратные метры жилья?
Душа питается добром и светом. Радостью и музыкой тишины. Шелестом листьев, ароматами цветов и бульканием звонкого ручья. Теплым ветерком и чистой родственной любовью к таким же душам. Вот питание души.
И, к тому же, не все души любят постоянное тепло и жизнь у спокойного моря. Кто-то любит и горы, и луга, и снежные зимы. Ведь нет ни одной похожей души. Все разные. В этом разнообразии и есть главный кайф. Природа тоже везде разная.

Вот только при отмывании планеты от грязи человеческих построек и безумных изобретений нужно будет хорошенько избавиться от всех заборов, границ, перегородок, от всего оружия, от всех машин и механизмов. От всей многолетней застарелой гадости типа телефонов, телевизоров, компьютеров, вонючих автомашин, поездов, самолётов, дорог, нефтяных труб и угольных шахт. От всех электростанций и космодромов. В новом мире этот весь хлам ни к чему.

Абрек и Лысый заворожённо притихли, а Романов продолжал:
- Всё, что я перечислил, как грязь, нечистоты и отбросы - душам больше для жизни не пригодится. Для счастья вполне достаточно самое необходимое и естественное - Свет, Добро, Любовь. Это одновременно и питание, и чистая естественная среда обитания, и необходимые условия для вечного и радостного бытия.

- Теперь о животных, рыбах, насекомых, растениях и других тварных созданиях. Их новое питание  тоже исключит поедание себе подобных. Света, Тепла, Добра и Любви в изобилии хватит на всех. Тигр не будет рвать на куски антилопу, чтобы прокормить себя и своих сородичей. Волкам не нужно будет пить тёплую кровь несчастной жертвы, чтобы насытить себя и свою стаю. Бывшие хищники перестанут быть опасными для других. Бывшим травоядным тоже не нужно будет поедать живые растения, траву, объедать кору деревьев, чтобы выжить. Повторяю, Света хватит на всех.

- Но перед этим всем, - увлечённо продолжал Романов.- Я полностью обновлю все водоёмы, наполню их свежей, чистейшей водой. Поменяю заново атмосферу и озоновый слой. Выгоревшие и вырубленные леса вновь оживут и будут радовать взгляды всех живых существ. И обновлять кислородный запас планеты. Жадный острый ум ученых я поменяю им на глубокую мудрость породнившихся любящих душ. Все открытия учёных умников всегда приводили только к одному. Изобретения попадали в руки агрессивных политиканов и военных. Любое новое научное открытие приводило к строительству новых планов массовых убийств. Это не мудрость, это тупость и жадность.

- А что?! Мне нравится! План нового Бога Данилы Романова предлагаю утвердить. - Лысый комично закинул обе руки за голову и сладко потянулся. - Абрек, чего молчишь?
- И мне нравится. - Сухо ответил Руслан. - Только, как на это посмотрят санитары?

Пара плохо побритых мужиков в мятых белых халатах, будто телепатически услышав через стены свои должности, вошли из коридора в палату, где на кроватях мирно расположилась троица, и направились прямо к ним.
- Ну! Что вы тут опять затеваете, идиоты? - С мрачным подозрением спросил ещё не похмелённый с утра старший смены санитаров. - Строите планы по захвату мирового господства? Или чифирь гоняете втихаря?
- Нет, Семён Михалыч. Просто тихо беседуем в ожидании плановых процедур. - Заискивающе осклабился Лысый. - Чая нет, курева нет. Одна последняя радость - дружеская беседа с товарищами.
- Смотрите тут у меня! - Уже спокойно и беззлобно пригрозил старший смены. Санитары развернулись и вышли из палаты.

- Данила. А как думаешь? Твой план  может когда-нибудь реально осуществиться? Вот я, если честно, не вижу в нём ни одного подвоха или ошибки. Всё чётко и без осечек. - Лысый опять в предвкушении потёр ладони.
- А нечего и думать. Он уже начал осуществляться. Всё абсолютно реально. Без подвохов и осечек. - Уверенно ответил Романов, проводив равнодушным взглядом спины ушедших санитаров.
- Как это начал? - Абрек повернул голову к говорившему и удивлённо отвесил нижнюю губу.
- Да вот так. Начал и всё. Скоро, уже совсем скоро последняя баня планеты. Всё будет сметено, уничтожено и построено заново. Люди это называют Конец Света. А я это называю Конец Тьмы. Человечество за решётками наших больничных окон само к этому идёт. И иного выхода нет.
- Слушай, Данила! Так это получается - люди сами исполняют этот план Бога? Не понимая даже, что все будут лишены тел и будут жить в новом, правильном мире?
- Лысый! Не только люди - а вообще все и всё следует плану Бога. Даже, когда это всем кажется ужасным концом. Только мало кто это понимает.
Вот, например, расскажу я этот план нашим санитарам или даже умным врачам. И что будет? Мне выпишут болючие снотворные уколы. Или направят на часок погостить в буйное отделение на электрошок. Потом трое суток буду спать и гадить под себя во сне. А вы - меня мыть и проклинать. А, когда проснусь, то никаких планов в моей башке уже не останется. Поэтому лучше говорить потише, не привлекая внимание лишних ушей. Сидим, осторожненько мирно беседуем и ждём свою баланду на обед.

Двое товарищей и "Мудрый Бог" умолкли. В коридоре привычно надрывался телевизор, в дальней палате изолятора кто-то истерично орал в бреду, накрепко привязанный к койке. В закрытом отделении хронической психиатрии спёртый воздух затхло вонял мочой и лекарствами.
А за решётками больничных окон на поседевшую старушку-землю крупными хлопьями опускался пушистый, девственно чистый, белый-белый снег.
7 Времена в котелке
Виктор Квашин
Прошлое, настоящее, будущее – всё здесь, сейчас, вокруг нас.

Хотите доказательств? Выйдите под ночное небо. Вон тот сонм огоньков над головой – это не звёзды, это свет звёзд, которые сияли там тысячи лет назад. Под тем небом бродили мамонты. Как выглядит небо сейчас, не знают даже астрономы – слишком долго летит излучение от этих светил. Звёзды, которые светят сегодня, увидят потомки через столетия. Вот оно, прошлое, рядом с нами постоянно. Даже Солнце мы видим с опозданием. Мы восхищаемся закатом, но багровый диск на самом деле уже ушёл за горизонт восемь минут назад – мы наблюдаем прошлое собственными глазами!


Кажется, что с будущим сложнее, где его увидишь? Только гадалкам это под силу. Но!

Разве в семенах не заложено будущее растений? Лежат оплодотворённые зёрна в пакетиках и уготована им совершенно определённая, казалось бы, судьба – благоухать на клумбе рачительной хозяйки. Но у будущего есть отличие от прошлого – оно многовариантно.

Один пакетик завалился за диван и нашли его там только через год при капитальной уборке, вымели вместе с паутиной и выбросили в мусорное ведро. Весной единственное семечко из размокшего пакетика дало росток на городской свалке. Случайно оказавшийся в этом месте энергичный человек был поражён красотой цветка на зловонной куче человеческих отбросов. С этого момента все свои силы и средства человек употребил на создание эффективной и экологичной переработки отходов и добился результата.

А на месте свалки разбили городской парк с множеством цветочных клумб.

Разве не будущее нашего города лежало в том пакете с семенами?


А могло всё случиться иначе. Энергичный человек прибыл на свалку не цветочками любоваться, а чтобы нелегально утилизировать токсичный химикат. И ему удалось это сделать. А теперь на месте города закрытая зона, из которой эвакуированы все жители, и цветочки, конечно, там не растут. Много вариантов у будущего…


В нашем настоящем из смеси прошлого и будущего мы варим некое зелье жизни. Варим постоянно, каждую секунду, обычно не экономя ингредиенты и не задумываясь о результатах.

Пятьдесят лет назад все пили воду из речки или из-под крана, и никто не мог бы поверить, что вода будет продаваться за деньги! Наши внуки будут покупать для своих деток воздух в бутылочках.

Или деток не будет вовсе?


Если наше Солнце потухнет, ближайшие соседи по галактике увидят это через четыре с половиной года. Грустно. Никто нам не поможет.

Давайте станем хоть чуточку экономить будущее!
8 Юбилей
Виктор Квашин
Планеты не спеша выстраиваются к параду. Повод достойный: юная планетка Земля скоро будет отмечать свой пятимиллиардный оборот вокруг материнского Солнца.
Планетка нервничает: надо же, именно к празднику испортилась вся поверхность, и этот неприятный зуд…
Сосед Марс успокаивает:
- Не переживай, это всего лишь юношеская сыпь.
- Но посмотри на мое лицо, оно все в пятнах и оспинах!
- Все через это проходили. В определенном возрасте на всех планетах развиваются организмы. Сначала они питаются минералами, потом поедают друг друга.
- Неужели это нельзя вылечить?
Венере тоже жалко соседку:
- Болезнь скоротечна. Просто надо немного потерпеть. Чем больше размножится этих тварей, тем быстрее они уничтожат друг друга. У тебя процесс интенсивный, поэтому к юбилею твое личико будет как новое.
- А это неприличное облако голубых газов? Мне так неудобно…
- И это пройдет, - басит издалека Нептун. – Какие твои годы! Космический ветер все сдует.
9 Скрипичная история
Ольга Сергеева -Саркисова
                           

С моим хорошим другом известным скрипачом  Димой К. произошла такая удивительная  история. У него должен был состояться концерт в одном из дворцов Петербурга.
Жил он в Москве  и  заранее приехал  в Питер, чтобы не опоздать, так как ему предстоял ответственный концерт. Решил  немного поиграть перед концертом, «разогреться»   и  послушать, как звучит в этом зале скрипка, найти главную точку. Достал скрипку, сделал попытку извлечь звук  …- и не смог! Скрипка молчала!!!!????
-         Что произошло? Он ведь только играл на ней в Москве  и она звучала прекрасно! Он стал её внимательно  разглядывать, пытаясь найти причину, но, увы, - ни трещин, и  никаких других  дефектов не обнаружил. Он её не травмировал, не ронял, не ударял,…не заливал водой и прочим…Скрипка была внешне  в полном порядке, без видимых дефектов, но не звучала. Он ещё и ещё пытался что-то наиграть, - скрипка молчала, или производила странные звуки с треском. Тогда Дима  в полной панике,обливаясь  холодным потом, позвонил своему мастеру по скрипкам, который жил в Питере, и срочно вызвал его к себе на помощь. Он даже подумывал о том, чтобы отменить концерт. В другой раз он так бы и сделал, но концерт был слишком ответственный  и отменить его было совершенно невозможно.
Мастер  примчался  на подмогу, просмотрел внимательно  всю скрипку, очень подробно поизучал,  но ничего тоже не обнаружил.
Как объяснить молчание скрипки  он не знал, и только в недоумении развел руки.
-        Что такое с ней случилось? Не могу объяснить, - сказал он Диме.
Димка весь в расстроенных чувствах, кое- как сыграл на ней совершенно невообразимое, сгорая от стыда  и  сокращая уже по ходу концерта,  программу. Еле  завершил эту странную эпопею.  Он так и остался абсолютно огорченный, и в полном недоумении о том, что же на самом деле происходит с инструментом? Причину выяснить не удалось.
 Эта  скрипка - настоящий шедевр,  работы великого мастера. Недавно она была выкуплена за огромные деньги его спонсором у мецената за границей. Она  обладала редким, прекрасным звучанием, когда её все слушали, и выбирали при покупке. Звучание было просто   сказочное. Он сыграл на ней уже  концерт в Москве,где она великолепно звучала, и покорила весь зал. После неудачного концерта в Питере  он срочно вылетел в Кремону, где жил известный мастер по скрипкам мирового уровня. Договорился о встрече, пришёл, достал скрипку и показал мастеру. Мастер посмотрел её внимательно, попросил Диму что-нибудь наиграть  на ней.
 Дима взял скрипку -…и божественно заиграл…!!!???  -    Господи! Скрипка пела!!! Да ещё как!
-        Что же вы ещё хотите?- спросил его строго   мастер, глядя внимательно на Диму. Я вас не понимаю, молодой человек!
         Она  звучит совершенно божественно! Лучше не бывает!
-         Да, но она молчала до этого момента…- в растерянности произнес Дима. Я ничего не мог на ней сыграть…, она молчала…
- Мастер помолчал, сверля его взглядом  и спросил  с недоверием:
-          А вы, молодой человек, здоровы?  И ничего не пили в то время, ну, такого…? Или может что-то приняли…?
Ну, там... травку, таблетки…  или  может быть, наркотического чуточку…? Вспоминайте… Может вы что-то забыли? Может вам к врачу нужно сходить для начала? Часто у вас бывают галлюцинации?
- Что вы! Я этим не увлекаюсь, - ответил Дима обиженно.
- Странно,…странно, молодой человек... …Тогда, как объяснить  ваш этот мифический случай? – он изучающе смотрел на Диму.
Значит так, молодой человек! Не морочьте мне голову! У вас прекрасная скрипка! Изумительная работа великого мастера!  Пожалейте моё время  и не смешите людей! Желаю успеха! Он указал на дверь.
Мастер  не поверил Димке  и остался при своем мнении, решив , что с Димкой , очевидно, было что-то не так,  когда он играл в Питере. Перебрал видимо чего-то…
Ведь скрипка- то  в полном порядке! А он рассказывает сказки  какие- то.
Прошло время. Дима выступал  с этой скрипкой успешно на разных площадках мира  и всё было прекрасно. Она всегда и везде  звучала безупречно, божественно  и никогда у неё не пропадал голос.
 Через какое- то время  у него должен был состояться  опять  концерт в Питере. Он приехал  заранее в зал и решил что-то повторить из программы, так как не забыл о капризах скрипки в прошлый свой приезд.
 Шлейф воспоминаний о том случае не исчезал.
Но каково было его удивление,  когда он попытался тронуть смычком и извлечь звук  - скрипка вновь не играла, молчала, или выдавала какие-то  жалкие звуки!?
- Господи! Что такое опять происходит со скрипкой?
Хоть ты расшибись! Она не хотела петь  и всё тут! Настоящая забастовка!
 Чтобы не срывать концерт, он взял другую скрипку у кого-то из оркестрантов  в оркестре  и сыграл блестяще свой концерт. Потрясенный этим случаем, он   вернулся в Москву  и, рассказывая о произошедшем  с ним,   маме, решил попробовать скрипку для иллюстрации  своего рассказа,… -  его капризная  скрипка опять зазвучала божественно! Мистика какая-то!  Димку даже пот прошиб.
Что же происходит с инструментом? Второй раз скрипка отказывается играть в этом городе, - в Питере. По- че- му? Что-то тут не так…
Он рассказал одному мастеру об этом  и тот посоветовал ему навести справки о скрипке, так как скрипка- это живой инструмент, со своим голосом, имеет душу, как  человек  и свой характер. Его она и показывает всем. Ищи концы в её истории  и тогда узнаешь, почему она так не любит этот город,и не хочет там звучать. Это явно тянет на  загадочную  детективную историю.
    Скрипка, скрипка…   Её выкупили в Европе. Она долго путешествовала по разным странам, переходила из рук в руки, порой попадая даже в недостойные, жила при царском дворе в России. На ней играли царские особы, но без любви, без особого азарта, так как игра на скрипке   считалось занятием скорее для бедных, чем для знати  и сильных мира сего.
Только один из них, юноша с возвышенной душой,   любил её искренне  и по-настоящему, играл на ней  много и с любовью. Его близкие родственники заточили юношу  в Шлиссербургскую крепость, и долго держали там, как неугодного претендента на наследство, обманом лишив его всего богатства. Единственно, что он попросил ему оставить - это свою любимую скрипку. В заточении он проводил все дни с ней, единственным другом и возлюбленной, буквально ел и спал с ней в обнимку, согревая своим теплом, спасая  от сырости  и от  крыс, чтобы они её  не сгрызли...
  Скрипка  для него была теперь единственная радость на свете. Души их сливались воедино  и это  помогало ему выживать в кошмарных условиях   тюрьмы ... Она тоже ему отдавала всю себя. Когда он играл на ней,- она неизменно красиво звучала.
Стены крепости до сих пор помнят звуки этой прекрасной скрипки. Говорят, что и сегодня  там можно иногда услышать её звучание, идущее от стен.
 Потом  родственники  решили от юноши  совсем  избавиться, так как места на престоле  и богатства   всегда кому- то не хватает… Постоянная возня  и борьба за место под солнцем, желание избавиться от лишних претендентов на престол, подтолкнули их к убийству, и ... юношу  просто задушили.
Скрипку,- свидетельницу всего  этого ужаса, после его смерти  кому-то просто отдали при дворе, тут- же забыв о ней. На ней не играли, так как она молчала, словно исполняла обет молчания , который взяла после смерти своего хозяина . Иногда кто-нибудь  пробовал на ней играть... но бесполезно, звука не было. Со временем  про неё  совсем забыли, и никто не проявлял к ней особого интереса много лет, затем  она провалялась у каких-то господ в хламе, а потом просто отдали её кому-то из дворовых, не видя в ней никакой ценности. Она  лишь вызывала у всех недоумение и раздражение: –    что она вообще делает на этом свете, если  не поёт? Скрипка должна петь!
  А когда  случайно  она была вывезена в другие страны, то  затерялась на долгие годы, побывав в разных руках. 
Недавно она всплыла на аукционе. К ней неожиданно за границей вернулся голос, и владельцы ,у которых она долго использовалась как декор интерьера , её решили скорее продать, пока она не взяла очередной тайм- аут, и ,как  говорится , находится в   хорошей форме  и в голосе .
 Обратились к специалистам – её высоко оценили, цена оказалась  неожиданно для них просто сказочной.  Владельцев очень устроила и обрадовала такая высокая цена. Скрипка была продана.
 Дима вернул её в Россию  и часто  успешно играет на ней, но в Петербурге она никогда не хочет звучать, молчит  и сейчас. Она не может простить преступление... и всегда замолкает в траурном воспоминании, словно её душат  или  перерезают горло…
Она чувствует удушье  и отказывается петь. Её душа замолкает, словно умирает.
Её  убили...  ещё тогда, одновременно с её  другом, а память  у неё оказалась хорошей, и всё сохранила,  и не простила  городу убийство своего  верного друга.
 Да это и понятно, - она ведь живая, эта прекрасная скрипка.
Теперь Дима никогда не берёт её в Питер на концерты, а играет на другом инструменте, так как знает, она будет молчать от давнишней  обиды и горя за смерть своего любимого друга.
10 Встреча Посвящается Пушкину ч. 3
Ольга Сергеева -Саркисова
         
                                 
                           (быль)
Однажды, зимним февральским вечером, я  брел  по улицам без всякой цели.

Было темно и холодно, дул ветер, седые тучи, плотно прижавшись друг к другу, неслись к горизонту, и превращались в темноту.
Прохожих в такую непогоду на улицах почти не было.
Бредя, не зная  куда, и  размышляя  о своём, я вдруг понял, что забрёл куда- то в центр  города, который в последнее время, активно перестраивался, и, я не узнавал места, которые  знал  раньше хорошо.
Остановился, огляделся, чтобы решить,  куда мне двигаться дальше.
Передо мной лежала  совершенно темная улица. Фасады  домов  были абсолютно чёрными, окна без света. Видимо, в домах давно никто не жил и их готовили под снос.
Одно здание, даже в темноте, выделялось среди всех, и было восхитительным в своей  былой уходящей красоте.
Выглянувшая  луна осветила  его на одно мгновение, словно желая подтвердить моё наблюдение и восхищение, и быстро скрылась за тучи.

     Я остановился, почувствовав, что уже не один на улице. Заметил какое- то движение ... Появилась темная тень у  высокого забора...

Затем что- то засветилось ярким светом и исчезло. Я застыл на месте. Всё повторилось ещё несколько раз.
Заинтересовавшись происходящим, я пошёл к тому месту, где заметил движение и свет.
Подойдя ближе, увидел необыкновенный свет, пробивающийся через щели забора.
Меня разбирало любопытство.
Руками стал ощупывать забор и обнаружил лаз: одна  широкая  доска отодвигалась, давая возможность заглянуть и пролезть внутрь двора.Пролез через лаз и застыл от  изумления. Картина увиденного, открывшаяся мне в эту минуту, была завораживающей, таинственной, и одновременно вызывала   чувство  непонятного страха.
Сердце колотилось, отмеряя ударами нарастающий страх –  будто я  без разрешения вторгся на чужую территорию, тщательно охраняемую от непрошеных гостей, в чужую тайну.
Река света ослепила меня в первый момент. Приглядевшись, обнаружил, что передо
мной  лежал огромный огненный двор, усыпанный воткнутыми  в снег  горящими свечами.
Их было огромное множество! Казалось, что свечки объединялись в ручейки, а затем в огненную  реку , и стекались к человеческой фигуре в центре двора.
От неожиданности дрожь пробежала по моему телу.
Что- то до боли знакомое в силуэте, виденное ранее, вызвало смятение и взволновало меня.
   Память судорожно стала  цепляться за знакомые детали фигуры: шляпа, плащ…
Я растерялся, не зная как реагировать на всё это. Меня влекло к этой фигуре неведомой силой... и  останавливало одновременно.
Затем, немного придя в себя, я сделал несколько шагов вперед, осторожно обходя  горящие  свечи, и пристально вгляделся в силуэт, желая быстрее разгадать загадку.
Свечи будто напряглись и выбросили больше света на фигуру, осветив её подробности.
Фигура  засветилась, превратившись на глазах в огненного  ангела.
Я обомлел: передо мной стоял сам ...  Александр Сергеевич Пушкин!
Точнее сказать, скульптура работы  знаменитого скульптора – монархиста Александра Михайловича Опекушина. Сердце ёкнуло. Волна нечаянной радости захлестнула меня.
Моему восхищению и изумлению не было конца. Так таинственно! Загадочно!
Откуда здесь это чудо? Что всё это значит?
Уж не снится  же всё это мне! Ущипнув себя, я убедился, что это не сон. 
   Отойдя  назад к забору, ещё  долго стоял, переваривая увиденное, глядя на свечи, пляшущие  загадочные тени ...и Александра Сергеевича...
Наедине с поэтом... Это   была  минута  откровения...

Я увидел  его  на огненном поле, как и тогда... в жизни, на Черной речке... сцену дуэли...  Но сегодня огонь был иной, другого происхождения.
Вот так неожиданная встреча!
Александр Сергеевич,  разрешите представиться...

   Боковым зрением  отметил, что во двор тихо заходили какие- то люди, и без разговоров, ставя свечи, и,  постояв немного, чтобы их не заметили, уходили –   растворялись через лаз в заборе.
Всё происходило  в полном молчании, озвучивали   происходившее  только потрескивающие свечи...  Здесь царил только гений Пушкина.

Всё остальное старалось быть  незамеченным. Это был настоящий ритуал любви...

Я простоял долго, размышляя об увиденном, о тайне появления памятника  поэту в этом  удивительном месте. Очевидно, каждый приходивший сюда, ощущал своего
Пушкина: единственного, неповторимого,открывшегося только ему в этом уголке мира. Увиденное  не выходило у меня из головы.

Думая о природе  чуда, я брёл домой наугад, ведомый скорей интуицией,
совершенно  потрясённый, и перебирал в уме, а иногда  даже  шептал что- то вслух из «Донжуанского списка» поэта, что-  то выкрикивал, повышая голос,... не
 отдавая себе отчета... То любимые мной строчки из лирики поэта, то из поэм -
из  «Руслан и Людмила», "Евгений Онегин"... То, задыхаясь, переходил опять на шёпот... - читал и читал...не переставая,...пока брёл к дому.
Читал всё, что  перебирала  моя, взбудораженная  чудом  встречи, память...
Душа пела и  трепетала, а меня распирала любовь к поэту.
И  гордость за  причастность к чуду!
  Да, Пушкин кумир и  настоящее чудо! Самые высокие чувства  выстроились  в ряд в моей душе, чтобы  расписаться  в своей любви  к поэту, без показух и  лишних
  слов, с истинным откровением и сакральным  смыслом.
Это было  настоящее  свидание с  Пушкиным, которое не каждому  человеку удаётся  пережить в жизни.
 ...В голове пролетали мысли о Натали, о церкви, где венчались Наталья

Николаевна  и  Александр Сергеевич, о домике на Мойке, о любви и ненависти,.. о

балах и эпиграммах, о его друзьях и врагах, о масонах...  о Черной  речке и  выстреле  Дантеса...  Я с удовольствием   катался в «карете прошлого»...
 ... И вдруг, меня  осенило:
-      Да ведь сегодня  день  смерти  поэта!!!

        Десятое февраля, двадцать девятое   января  по  старому стилю.
        Вот оно что! Это настоящая магия! Само провидение водило меня за руку...
        Многое стало понятно.

   Когда я  пришёл домой, то взял с  полки томик Пушкина. Подержал его в руках, как великую драгоценность, поцеловал имя поэта на книге и, налив  стопку

водки,  помянул великого Поэта, прочитав свои  любимые  строчки  из его поэзии,
тем самым поставив замечательную точку, а может  быть,  многоточие...
в нашей  неожиданной  и  незабываемой  встрече...
   Что-то происходило с моей душой,...что не поддавалось объяснению...
Так и просидел с книгой до утра, пока не рассвело...
 ...Это был  мой  Пушкин! Не цветаевский, ахматовский или брюсовский, нет, только  мой, открывшийся только мне, так удивительно в эту ненастную ночь.
Позднее, пытаясь объяснить столь  удивительное явление  в  городе Ярославле,  я навёл справки у знающих людей о скульптуре.
По одной версии  оказалось,  что  памятник  А.С. Пушкину отливали в Ярославле и сделали  две  копии. Опекушин сам жил и  родился в Ярославской губерне,  в  деревне Свечкино.

 Это и недалеко от Москвы. Одну копию забраковали, по какой -  то причине, а  другую  установили в столице.
По другим  сведениям  об этой  скульптуре: её отливали на народные деньги и  их,  этих денег, конечно, было не так уж и много, чтобы делать вторую копию.
Интересно и то, что проекты памятника были выставлены анонимно, без указания фамилий, а когда просили выйти  победителя   конкурса, автора этого проекта,
 то вышел самозванец! Опекушину пришлось доказывать своё авторство  в суде,  опираясь  на предварительные эскизы. Но,... чтобы не случилось, -   существовала  вторая копия скульптуры и я её видел.
Про  забракованную копию, видимо, все  в  то время забыли, и отливка  осталась  лежать  на  забытом дворе.
Однако, поклонники  Пушкина  откопали, отчистили, и водрузили  во  дворе  красивого  старинного  особняка эту  скульптуру без пьедестала.
Судя по свечам  на снегу, об этом знали многие, но хранили эту тайну сообща, доверяя её только посвящённым, чтобы  власти не забрали скульптуру на переплавку.
В день рождения, и в день  памяти поэта, это магическое,  феерическое  волшебство повторяется:  двор наполняется светом и  любовью...
И с благословением звучат  напутственные строки всем идущим по жизни:

«… Живи один.  Дорогою свободной
 Иди, куда влечёт тебя  свободный ум,
Усовершенствуя плоды  любимых дум,
Не требуя наград  за подвиг  благородный…»

-  так завещал нам жить великий маг  всех  времен и народов  - Александр  Сергеевич   Пушкин.
Р.С.      Сын  моих  друзей, прочитав  мой  рассказ, и побывав в  Ярославле, уже через пятнадцать  лет после событий, описанных мной, стал разыскивать
 этот  памятник и,  нашёл  следы  ещё  одного  памятника Пушкину, который
выполнен  сидящим  на  скамье, а не стоящим, как в моём рассказе, тоже на
 забытом  дворе. Как утверждали  древние старушки , памятники  были до последнего времени в Ярославле.
Они даже  дали  ему  фото  этого  последнего  памятника, и отвели  на место,
 где по  их  утверждениям  он стоял, но самого памятника на месте уже не  оказалось.  Авторство  установить не удалось.
11 Сарай хрустальный
Галущенко Влад
   Почему так трясет?  И откуда такая вонь?  Ах, это у жеребца из под хвоста  падают   коричневые с приятным масляным блеском ядра.   Не мог дотерпеть до деревни, скотина!   Восторг любования яркой  красотой  пробегающего мимо телеги леса  испорчен  окончательно.   

- Извините, мужчина, это не ваш шиньон? -  белобрысая девчушка, сидевшая напротив,  протянула   мою затылочную нашлепку.

   Я стряхнул с нее  прилипшие соломинки и  приладил на место.  Черт,  цвет  пропал!  Так и есть,  не заметил сосновую иголочку, и она вонзилась прямо  в цветовую зону мозга.  Ага, сейчас хорошо.

   На небо вернулась голубизна, травка зазеленела.  Красота!   Облака  всегда напоминали мне платья невест снизу. Я могу часами ожидать, когда из них выскользнут голенькие  ножки и  розовое желе девичьих ягодиц.   Но нет!   Не хотят.  Иногда возникает непреодолимое желание  вскинуть руки к облакам и выдернуть из них спрятавшуюся там желанную красоту.

  Как вовремя  я  вернул себе свободу!  Месяц назад  мой сосед  по подвалу, профессор Кашинцев, живший на первом этаже, узнав о моем очередном увольнении,  сделал предложение, от которого трудно отказаться.  Им в институт мозга требовался доброволец для  экспериментов.   Сумма за один сеанс  была больше моего кармана!

- И комнатку вам, дорогой  Олег Олегович, выделим в общежитии. И подкормим. Вон как вы отощали.  И  на будущее денежек накопите. Не все же вам по подвалам обретаться? – мягко, подлец,  стелил.  Змей-искуситель очкастый!
 
   Не сказал  Альберт Идеалович, что  перед  всеми этими удовольствиями мне вскроют черепушку.  Врать не буду, больно не было, так как они меня усыпили.  И  эксперименты мне понравились, особенно током.  Такой кайф!  От иголок совсем не то.  Да и  уколов я всегда боялся. 

  Первую неделю они составляли какую-то карту мозга.  Когда в одно место дали разряд, я  кончил.  Такого оргазма у меня даже с подвальной давалкой  Лилькой не было, а уж она свое дело туго знает, как мужика до небес вознести.  Километры через ее рот прошли четким строевым шагом. Раз-два, раз-два.  Кругом, бегом, об стенку лбом, отставить!  Сильная ве-е-ещь!

  Я потом в общаге вечером  снял нашлепку, и долго искал эту сильно эрогенную зону, тыкая в мозг цыганской иглой.  Неа, не нашел.  А  вот Кашинцев – запросто!  Как же подсмотреть, куда он тычет?

   Хуже стало, когда  в моем мозгу стали студенты ковыряться.  Одна худосочная писюшка так меня разрядом шарахнула, что  потом три дня в глазах троилось.

  Ну, и совсем я загрустил, когда Альберт Идеалович начал из меня воспоминания молодости выкачивать. Прокрутил всю мою несчастную жизнь  в обратном порядке, до самого рождения.  А вот вернуть меня полностью назад не получилось.  Застопорилась моя жизнь на последнем школьном годе,  когда меня грузовик сбил.  А дальше – никак!   

  С тех пор он меня каждую ночь сбивает.  Как жить дальше с таким?  Я Кашинцева просил христом-богом сдвинуть меня дальше по жизни.  Он мне полголовы разрядами сжег,  но – бестолку.  Только хуже стало – грузовик меня стал сбивать каждый час.   Теперь так и гляжу на часы.  Хоть бы успеть до деревни доехать.

  Как  двинуться дальше по жизни, надоумил меня Федор,  охранник институтский.  Всегда  приходил ко мне закусывать.  Спирт он  из банок с образцами сливал,  а закусывать ими так и не приучился.  Не могу, говорит, человечину жрать.   А у меня закуски всегда излишек.  Кормили на убой. Это я сейчас только понял.

   Вот Федор-то и раскрыл мне глаза насчет пирамиды.   

- Говоришь,  грузовик тебя переезжает ежечасно?  Не сцы, прорвемся. У меня хужей бывает. За мной последнее время  стал трехколесный велосипед гоняться.  А я от него прячусь.
- Где, Федя, дорогой, подскажи, будь друганом, а?
- Ты говорил, сервилат у тебя остался?  Принеси на три захода.  После третьего – скажу.  Если смогу, конечно.
- Ну?
- Об чем ты?
- Об насчет спрятаться.
- А, от катка асфальтового? Он, что,  к тебе перешел?  Вот зараза!
- От грузовика.
- Не, я только от катка умею.  В пирамиде.  В ящике мне показали. Раньше не знал. А может, знал, да забыл. Слышь,  Легович,  знаешь, что на свете, оказывается, самое твердое?
- Да, алмаз.
- Дура!  Треугольник!
- Ну?
- А пирамида из чего состоит?
- Из камней.
- Еще раз дура. Из треугольников.  Вот поэтому  каток его и не может сломить.  Хрен ему в рожки!
- Ну?
- Ох, ты и темень! Сделай себе треугольник в своей камере и спи там.
- А из чего, из камней?
- Кретин,  камни же не железные, а каменные!   Из железных труб надо, вот как я.  Хотя в ящике сказали,  что древние фараоны от всех бед строили пирамиды из хрусталя.  И тепло, и светло, и  блохи не кусают.
- А где ж я столько хрусталя возьму?
- Где, где, в…   Переделкине!  Там же у них вся деревня на хрустале сидит.  Горшки там из него, разные  рюмки, стаканы лепят. Не знаю еще чего, но много.

   Вскоре молоденький доктор  Ярослав Генрихович, или по-простому – Ярик,  стал кормить меня, как он сказал, генетически модифицированными бактериями, ГМО по ихнему.  Чмо он после этого! 

  Страшно чесалась кожа,  и не заживали ранки от срезанной для их опытов кожи.  Ярик сказал, что еще месяц, и он на мне докторскую сделает.  Оказывается,  после заражения моя кожа не отторгалась никаким организмом.  Я даже  видел  столовского кота, которому приживили на задницу кусок моей родненькой кожи!   Гады чмокастые!

  После такого оскорбления моей плоти я категорически отказался модифицироваться. Пусть сами жрут эту гадость!

  Но Ярик оказался хитрее меня.  Эта скотина усыпила меня на неделю и стала втихаря продавать по частям,  ведь  не только кожа, все мои органы, обработанные хитрыми бактериями,  стали пригодны для пересадки.

  Очнувшись как-то  ночью на операционном столе, я увидел рядом толстую незнакомую тетку, спящую на животе.  Ярик  ковырялся в ее разрезанной спине.  Приглядевшись, понял, что он вшивает ей мою любимую почку!  Я дернулся, но встать не смог, чтобы вернуть то, к чему так привязался за долгие годы.   
   
    Услышав возню, будущий доктор наук  с улыбкой вонзил в меня шприц с очередной дозой снотворного.

   В следующий раз  я очнулся  рядом с  мускулистым  парнем.  Нестерпимо  жгло в правом глазу, но открыть его не удавалось.  Левая рука  примотана бинтом,  правой не было вообще. 

   Через минуту я понял, где мой глаз.  Ярик  уже вставил его спортсмену и любовался на дело своих вороватых ручонок. 

  Я скосил оставшееся око на ноги. Слава богу, пока обе на месте.  А вот  на груди – огромный шрам.  Эта скотина украла  одно легкое!  Вот почему я так часто дышу.   Ну, нет.  Шевелиться не буду, чтобы не получить очередную дозу.  А вот когда развяжет…

  Что же это творится, господи?  Этот изверг теперь любого  приличного человека может накормить своими гмошными бациллами и пустить  на запчасти?  Интересно, что еще он успел у меня отхватить?  Эх, жаль,  нечем пощупать себя.

   Я сжал колени.  Так и есть – ничего мне теперь не помешает танцевать!  Убью, супостата!  Зубами отгрызу его хозяйство и  съем, чтобы видел, что я люблю даже сырую яичницу с колбасой.
Перед глазами заметались и другие его органы, которые можно пустить на холодец или котлеты.

  Я трясся, но молчал.  И  дождался!   Как только он развязал руку и склонился  надо мной со шприцем, вырвал его и вонзил ему в глаз по самое не хочу! 

   Вышел из института в его халате, так что  дремлющий охранник, открыв один глаз, даже не дернулся.    
 
    Так  я сбежал  от разлюбезного профессора вертать утраченную часть моей не совсем хорошей жизни. 
 
  Ну вот,  опять завоняло!   Чтоб ты лопнул, серун проклятый!  Хотя нет.  Вон какое брюхо раздутое,  всю телегу дерьмом завалит.

- Дядечка, а вы что – лысый? – белобрысая  девчушка с любопытством разглядывала, как я прилаживаю на место срезанную черепушку.
- А что тебе не нравится?
- Вы шиньон  затылком вперед надели.

   Вот так всегда!  Каждая вошь будет мне указывать.  Тут и так от постоянных переездов грузовиком все тело ломит, а тут еще эта комариха пытается  меня ужалить.  Фу, вроде приладил. Вроде нигде не жмет.

   Первым делом в деревне я  разведал свалку.  Кто не понимает, какие богатства есть на любых свалках, тот не знает счастья.  Вот те, кто не понимает, тот и работает, вкалывает всю жизнь за гроши.  А я – понимаю. Свалка мне дом родной. И накормит, и напоит, и обогреет, как заботливая мать.

  Вот что такое «сороковка»?   Простаки говорят – водка сорокоградусная. Дураки!   «Сороковка» – это бальзам для мятущейся души, слитый из сорока разнокалиберных бутылок.  Это только кажется, что все бутылки на свалке пустые. Дулю вам!  Если иметь терпение, да еще потрясти, из каждой, хоть пару капель, да можно добыть.

   После тряской дороги грузовик стал наезжать на меня все чаще,  совершенно некогда строить новую жизнь.   А она постепенно налаживалась.

  Стены я сложил из  треснутых  бутылок и графинов,  слепляя их между собой  глиной с коровьими лепешками.  Ничего, присохнет, не будет вонять.

   Отдыхая после очередного наезда,  любовался  радужными переливами лучей заходящего солнца  в хрустальных сколах.  Такие же лучики исходили из сережек  Наташи, моей первой любви в институте.

  Стоп!  Институт!  Вспомнил!  Это же дальше школьных лет.  Я  стронулся  с тупикового наезда и  несусь вперед!

   Ровно час смотрел на часы.  Грузовик так и не появился.  Есть!  Я сделал это! 

   Когда  накрыл стеклянные стены  снятыми с брошенного автобуса стеклами, долго решал – строить внутри пирамиду или ну ее?   Решил, раз хрустальный сарай уже двинул мою жизнь вперед – ну ее!   Отметил это дело «сороковкой».

  А ночью  меня стали донимать красные мальчики.  Я выгонял их из сарая, но они прыгали с потолка.  Легче стало, когда я снял черепушку и промыл мозги холодной водой. 

  Какое облегчение!   Этому меня научил  профессор. Добрейшей души был  человек.   

  Хотя – почему был?  Ах, да!  Он же теперь в другой жизни, той, что была до  хрустального сарая.
      
 Только здесь я познал  новую жизнь и,  наконец,  нашел  самую сладкую зону в своем мозгу, зону нужности и полезности.  Человек жив, пока нужен хоть одному, а я теперь – нужен всем!
12 Чудотворная музыка сфер
Галущенко Влад
     А девушка танцевала...
 
   Только глядя на эту самозабвенно танцующую пару близняшек, начинаешь понимать, что уродство наиболее безобразно на фоне безукоризненной красоты. Высокая платиновая блондинка с гордо поднятой прелестной головкой нежно и грациозно вела в танце свою изломанную болезнью сестру.
 
   А девушка танцевала...
 
   В стране уродцев красавица никогда не станет королевой. В стране красавиц калека всегда будет изгоем. Непреложные законы соперничества, зависти и ложной справедливости.
 
   А девушка танцевала...
 
   Вокруг сестер топталось десятка два пожилых пар, добирающих упущенный нектар танцевальных вечеров своей молодости. Все стыдливо отводили глаза от спотыкающейся больной девушки в грубых башмаках со скошенными толстыми подошвами, оставляющими черные полосы на паркете при очередном подломе непослушных ног.
 
   А девушка танцевала...
 
   Сначала ее танец воспринимался, как вызов всем нам, имеющим здоровые руки и ноги, красиво вальсирующим под громкие ритмы электронного оркестра. Но те, кто осмеливался заглянуть в глаза ковыляющей девушки после танца, видели в них истинное наслаждение музыкой и движением. Не было вызова в ее глазах - был только задорный блеск преодоления своего недуга, осознание еще одной победы над своей болезнью.
 
   И девушка танцевала снова и снова, неутомимо доказывая самой себе возможность наслаждения жизнью, не испытывая никакого стыда за непослушное тело, в чем, конечно же, она совершенно не была виновата. У меня неожиданно возникло непреодолимое желание пригласить ее на очередной танец.
 
   Осуждающие взгляды разряженных женщин пытались затормозить мое наглое шествие через середину танцевального зала в сторону больной девушки. В гневном шелесте приглушенных голосов явно слышалось: "Да как он посмел предпочесть нам эту калеку?!". Но меня тогда не только шепот, даже крики бы не остановили.
 
   Мой поступок настолько шокировал санаторную возбужденную публику, что мы оказались в этот раз единственной танцующей парой. Смотрели в глаза друг другу, взглядами передавая бурно меняющиеся ощущения. Уверен, что и девушку захватила приятная гамма сложных чувств. И больше она переживала за меня, понимая всю неординарность поступка, воспринятого всеми, как вызов красоте. После танца, так и не сказав ни слова, она обняла меня благодарным взглядом, закрепив его нежным пожатием узкой девичьей ладошки.
 
   Вечером я по привычке открыл ноутбук, чтобы записать впечатления за день в свой электронный дневник. Рука не поднималась описать случай на танцах. Передо мной неожиданно всплыло лицо сестры моей партнерши по танцу. В ее взгляде ясно читалась обида, а не благодарность за приглашение больной девушки. Не приведет ли мой необдуманный поступок к ссоре близняшек?
 
   От волнения разболелась голова. Я смотрел на чистый экран монитора, не решаясь написать хоть одно слово. Выпив пару таблеток, решил минутку переждать боль, положив голову на локоть, самую мягкую подушку в мире.
 
   Мелькнувший перед мысленным взором беспомощный силуэт больной девушки тут же напомнил сон, в котором я видел себя больным в детстве, лежащим на кровати. Рядом сидела мама. Она нежно гладила мою вихрастую голову и напевала песню. От нежной мелодии боль уходила и я засыпал.
 
   А ведь я и сам не раз замечал, как хорошо некоторые блюзовые мелодии отвлекают от головной боли. Музыка лечит?
 
   А что, вполне возможно! Если подумать, как возникла музыка? Из шелеста листьев, из звона капели, из шума волн и пения птиц. А это и есть сферы, окружающие человека постоянно. Природа создала человека и она же лечит его своими мелодиями сфер. Вполне возможно, что и некоторые композиторы могут слышать и записывать эту звучащую атмосферу.
 
   Решил поискать ответ во всезнающей мировой паутине. 

   В одной статье группы молодых ученых  давались советы, как создать лечебную запись с помощью их программы, притом  там говорилось, что волшебная сила «музыки сфер» столь велика, что исчезают даже физические отклонения.
 
   Недолго думая, запустил предлагаемую программу. Скачанная музыка, даже на полной громкости,  усыпила меня уже через пять минут.
 
   Проснулся я под утро бодрым и веселым. Первым делом просмотрел запись на ноутбуке. Выбранная мною мелодия растянулась на целых шесть часов! Я сохранил ее на лазерном диске.
 
   После завтрака подождал близняшек в парке. Они весело щебетали, судя по отдельным словам, обсуждали вчерашние танцы. Это как раз мне на руку, и я ловко влез в разговор, представившись и тем самым напросившись на более близкое знакомство.
 
   - Инга, Анна, - узкая ладонь Анны, больной девушки, как и вчера, была прохладной.

   У молодых людей всегда полно общих тем для разговоров. Инга тут же заговорила о сауне, показав пакет с купальниками и шапочками. Лицо Анны помрачнело. Мне все стало предельно ясно. Конечно, Инга заманивала меня в сауну с целью показать свое стройное тело и продемонстрировать его преимущество перед уродством сестры. Извечное женское соперничество. Вежливо отказался от купания.
   Лицо Инги вспыхнуло, зато заулыбалась Анна. И тут я впервые понял огромную разницу в интеллекте сестер. Воистину правы те, кто говорит, что бог, отбирая красоту, дарит ум.
   Чтобы не обострять ситуацию, мы с Анной, переглянувшись, отправили Ингу в сауну, а сами пошли в мой номер. Я не сразу приноровился к ковыляющей походке девушки и один раз чуть не наступил ей на ботинок. Но она ничего не замечала и внимательно слушала, повиснув на моей руке. По пути я коротко рассказал о ночной мистической истории, чем необычайно заинтриговал девушку. Уж в болтовне мне со школьных лет нет равных.
   В случае с Анной было проще подать историю с музыкой в правдивом свете, так как больным людям свойственно концентрироваться на болячках, занимающих их больше всего.
   - Типичная берлога холостяка, - войдя в номер, девушка критически смотрела на единственную тахту и одно полотенце.
   - Это мой единственный недостаток? - девушка оценила мою шутку, но настороженно заглянула в глаза.
   Не увидев там ничего опасного, успокоилась и заковыляла к столу с ноутбуком.
   - Это здесь ваша лечебная музыка?
   - Я ее назвал "музыка сфер". Анна, я проснулся утром в наушниках и без головной боли. Не хотите и вы попробовать? - последнее слово "полечиться" выговорить не смог, но она и так поняла. Умная девочка.
   - На мне перепробовали уже столько разных методик лечения, что еще одна точно не повредит. А надежда, она ведь бессмертна?  Улыбка очень украшала ее, и Анна это знала.
   Послушав в наушниках несколько минут, девушка заскучала. И тут я вспомнил, что в статье рекомендовали слушать при максимальной громкости. Незаметно добавил громкость до полной. Всегда любил громкую музыку из-за полного отсутствия музыкального слуха.
   Случилось неожиданное - Анна закрыла глаза. Я это сразу не заметил, но тронув за руку, понял, что девушка крепко спит. При орущих наушниках? Удивительно! Хотя... Я ведь шесть часов спал при полной громкости.
   Через час пришлось ее разбудить, так как в дверь постучала пришедшая из сауны распаренная Инга.
   - Музычку слушаете? - она бесцеремонно нацепила наушники и тут же их сняла. - У-у, я блюз не люблю, рэп лучше.
   Так прошли еще пять оставшихся до отъезда из санатория вечеров. На прощание я подарил Анне диск с "музыкой сфер".
 
   Через год я снова оказался в этом же санатории. Вечером пошел развлечься.
 
   А девушка танцевала ...
 
   Только глядя на эту самозабвенно танцующую пару, грациозно выписывающую па в задорном ритме танго, начинаешь понимать, что истинная женская красота проявляется и усиливается только мужественной красотой партнера. Высокую платиновую блондинку с гордо поднятой прелестной головкой нежно и грациозно вел в танце восхищенный кавалер. На следующий танец ее приглашала целая толпа юных воздыхателей.
 
   А девушка танцевала...
 
   Вокруг порхающих в танце счастливцев топталось десятка два пожилых пар, добирающих упущенный нектар танцевальных вечеров своей молодости. Все стыдливо отводили глаза от чарующих своей грацией молодых партнеров.
 
   А девушка танцевала...
 
   Я поискал глазами Анну. Она сидела в углу зала в ивалидной коляске. Значит, дело совсем у нее плохо. Но.. не танцевать же с коляской? Я подошел.
   - Узнали меня? – Осторожно пожал протянутую холодную ладошку.
   - Конечно.
   - Почему в коляске? Ухудшение?
   - Нет, попала в автомобильную аварию.
   - Сочувствую. Если хотите, Анна, приходите вечером с сестрой, послушаем музыку.
   - Спасибо, но я не Анна. Это она слушала вашу "музыку сфер", пока не излечилась.   Потом отдала диск подругам.
      
А девушка танцевала...

   - Инга, вы? Как же так... Ну, ничего, вылечим и вас. Помню, что вы любите рэп, запишем и вам новый диск с волшебной «музыкой сфер», - и я покатил коляску к выходу.
   Девушка, обернувшись, смотрела на меня блестящими от слез, удивленными и, в то же время, полными надежды глазами.
 
   Девушки должны танцевать.
13 Богиня Кибернетика
Владимир Погожильский
Не так давно, в семье могучего и решительного бога Технического Прогресса и благородной богини Математики появилась божественная дочка - Кибернетика.
Богиня Кибернетика родилась в высоких сферах точной науки и первое время мало кто догадывался о ее существовании. Как и раньше люди пасли свои стада, возделывали нивы, ковали железо и ткали холсты в поте лица своего, как их учили отцы и деды. Только отдельные приближенные прочили ей большое и светлое будущее, за что подвергались грубым насмешкам. А юной богине люди придумывали обидные прозвища, ибо не было у них никакой потребности в новых богах и идолах.
Тем временем молодая дива росла и хорошела. Незаметно для непосвященных создавалось новое учение о грядущем всемогуществе богини. Это были отдельные откровения, имя которым было «Теории»: информации, управления, систем, отображения, регулирования и так далее и так далее... Со временем новое учение объединило многие эти писания в Библию «Теоретические основы Кибернетики».

Повсеместно стали воздвигаться храмы в честь новой богини, именуемые ВЭЦЭ. Алтарем в храмах служили громоздкие и небыстрые думающие машины. Сооружения эти, являясь воплощением идеи нового божества, требовали денного и нощного служения им, ибо питались они специально приготовленной к употреблению «информацией» - загадочно для непосвященного расположенными на картонках и лентах единицами да нулями. Предсказания же свои они выдавали в форме огромных свитков с непонятными простому смертному письменами. Только посвященные каббалисты могли расшифровать смысл сообщенного машиной и донести его людям. Так, постепенно, в храмах стала складываться каста левитов и когенов новой богини. Жрецы мнение думающей машины всегда представляли народу как истину в последней инстанции. Пророчества сии начинались словами: «Машина предсказала...»
Однако, отец богини – великий Технический Прогресс вовсе не желал, чтобы дочка оставалась жить в небесах научного познания. Не желал он и того, чтобы люди боялись новую богиню и приносили ей свои жертвы. Всеми силами он старался сделать так, чтобы Кибернетика спустилась, наконец, на землю и стала помогать людям в их повседневных заботах, как это делал он сам. Так на смену простым и всем понятным машинам и механизмам стали приходить более сложные, управление которыми строилось по новым законам – законам Кибернетики.
Под неусыпным оком Технического Прогресса происходило непрерываемое ни на секунду совершенствование думающих машин. Создавалась искусственная память все большей вместимости, занимающая совсем ничтожный объем. Мозг думающей машины – процессор- работал все быстрее и изощреннее, при этом он также становился все меньше и меньше. Для общения же с машиной уже не требовался специальный жрец –новые машины умели писать на всех мыслимых языках, читать и переводить тексты, показывать и рисовать картинки, говорить человеческим голосом.
 Были созданы личные думающие машины – ПЭКА, которые каждый мог поставить на своем столе, носить с собой, как записную книжку, а то и как украшение. Переносные алтари новой богини - упрощенные и уменьшенные ПЭКА появились на миниатюрных телефонах и часах. По указанию отца новой богини были созданы Управляющие машины – помощники людей. Они могли сторожить дом, включать свет, разогревать обед к приходу хозяев, экономно топить печи, открывать дверь, услышав голос хозяина и многое другое. На производстве люди тоже старались перепоручить работу, требующую внимания и точного выполнения управляющим машинам. Станки, целые заводы, автомобили, железная дорога, самолеты и корабли еще управлялись людьми, но все, что можно было перепоручить кибернетическим устройствам, передавалось им под присмотр и управление.
Когда же думающие машины – компьютеры - соединили между собой по всему белу свету, наступило полнейшее торжество Кибернетики. Начиналась новая эпоха - время «НЭТ». Ничто уже не делалось не испросив совета богини. У нее люди узнавали какая будет погода, где купить нужную вещь, когда доить коров, стричь ли овец, копить или тратить деньги, жениться ли им и на ком, заводить ли детей и в каком количестве. Люди искали нужные знания в компьютере, читали с его помощью новые произведения, отдыхали и развлекались.
 Помимо всегда существовавших «ЭТОГО» и «ТОГО» миров, то есть мира живых и мира мертвых появился и прочно вошел в сознание людей третий – виртуальный, призрачный мир. В виртуальном мире люди начали любить и страдать, заводить друзей и собеседников, трудиться и отдыхать, жениться, справлять дни рождения, хоронить близких. Даже спорт стал виртуальным – многие состязались с машинами в умении играть в карты, шахматы и другие игры. Все перепуталась в головах многих. Молодые люди играючи и не отходя от своих домашних ПЭКА грабили банки или продавали несуществующий товар не потому что жаждали денег а просто, потому что это было похоже на увлекательное безобидное приключение... Когда летчики могущественной страны сбрасывали бомбы на головы реальных, умирающих от этого крестьян чужой, бедной страны, они сами весело смеялись –им казалось, что они играют в очередную виртуальную забавную игру. Отдельные государства, потеряв какие-либо сведения из своих государственных компьютеров, заявляли на весь мир что на них напали. И объявляли предполагаемому агрессору и похитителю информации кибервойну.
Появились и свои истовые верующие и юродивые, которые сутками не отходили от компьютеров. Верующие постепенно переставали совершать самостоятельные поступки –они вверяли свою судьбу НЭТу. Все свободное время «просветленные» проводили у экранов, бесцельно читая и слушая различные новости, глядя бессмысленные фильмы с одним и тем же сюжетом, играя в бесконечные игры и отвечая на вопросы сети, которые не имели ни малейшего практического значения, но создавали иллюзию эрудированности и участия в чем-то. Жизнь этих людей проходила в бессмысленных упражнениях, впустую. Домохозяйки с уже травмированными постоянным наблюдением по телевизору чужой сериальной жизни мозгами стали приучаться к компьютерным играм и кроссвордам. И превращаться в простые, как механическое реле, придатки своих домашних компьютеров. Им не стало хватать времени для того, чтобы подмести пол или приготовить обед... Еще хуже обстояло дело с юродивыми. Компьютеры стали полностью заменять им реальный мир. Блаженным казалось, что жизнь в призрачном, виртуальном мире намного приятнее и беззаботнее. Они забывали есть и спать. Многие из них были уже не способны жить дальше реальной жизнью и угасали сидя перед экраном ПЭКА или в психиатрических больницах.

Повсеместно люди начали верить во всемогущество новой богини. Многие бросали родительские поля, заколачивали дома и отправлялись служить ей. Работа, в прежнем ее понимании, становилась непристижной и неинтересной. Все, кто еще работал - от станочников, доярок и бухгалтеров до директоров и банкиров занимались тем, что весь рабочий день проводили у компьютера, заполняя таблицы и отвечая на его вопросы. Труд людей стала все больше заключаться в том, чтобы через ПЭКА сообщить управляющим машинам что сегодня происходит, какие новые сведенения надо знать управляющей машине, какого от них ждут результата, проверить, как справились машины с порученными заданиями. Всю остальную работу делали кибернетические машины.
На работу и с работы люди больше не ходили пешком и не ездили в автобусах, где можно поговорить со случайным попутчиком. Для выполнения многих работ отпала необходимость даже выходить из дома – достаточно было включить дома свой ПЭКА. Отпала и необходимость ходить в магазины, поскольку заказанные через компьютер товары доставлялись домой. Не нужно стало ходить в библиотеку, на почту, в банк – все, что нужно, можно было получить или отдать через компьютер.

Пустели и зарастали одуванчиками поля, умирали без присмотра овцы и коровы... Впрочем, люди от этого не приходили в отчаяние. Для нового мира нужны были другие - кибернетически выращиваемые, программируемые растения и животные, готовые безропотно жить под присмотром кибернетических теплиц, ферм и пастбищ.

Люди постепенно переставали понимать в каком именно мире они находятся – в реальном или виртуальном. Для этого им надо бы было выйти из дома, поиграть с детьми или погулять с собакой, почувствовать усталость, радость, боль, разочарование... Часто они впадали в непонятное уныние - депрессию, потому, что мало двигались, мало общались с реальными людьми, не заводили детей... Они переставали понимать для чего живут, да и живут ли вообще. Для помощи таким бедолагам тут же был создан кибернетический телефон - он по программе успокаивал позвонившего ему, вместе с ним вздыхал, поддакивал и давал советы...

Рассказывают, что между родителями и юной богиней произошел как-то серьезный разговор.
- Дочь моя, – молвил отец – мы с матерью всегда старались, чтобы ты была доброй и отзывчивой. Мы хотим, чтобы ты помогла людям освободиться от мелочной суеты, от бесполезных деяний и посвятить себя великим свершениям, чтобы они могли в полной мере ощутить всю красоту жизни. А ты вместо этого превращаешь их в уродцев, которые шагу ступить не могут не посоветовавшись с тобой. Скажи нам долго ли это будет продолжаться?
- Батюшка и ты, любимая матушка,- отвечала дочь,- простите, если я не по злому умыслу допустила оплошность. Но люди вовсе не так разумны, как всем хотелось бы. Получив новое орудие они первым делом стараются употребить его во зло. И лишь потом, успокоившись и причинив много вреда себе и другим они начинают думать как извлечь пользу для всех. Получив огонь они первым делом начали жечь вражеские дома. Получив колесо – давить своих врагов. Математические знания первым делом применили, чтобы лучше стрелять из пушек, музыку – для того , чтобы гнать на смерть войска… Так они поступают всегда. Нужно время и человеческие жертвы, чтобы люди образумились.

Что будет дальше никто не знает. Научатся люди пользоваться помощью Кибернетики так, чтобы жизнь от этого становилась полноценнее и радостнее, как они, в свое время, научились пользоваться огнем, силой ветра, паром, нефтью, электричеством…? Или полностью попадет человеческий род в зависимость от кибернетических машин? Что возьмет верх в самом человеке: жажда полнокровной жизни или безвольное стремление идти на поводу у богов и пророков?
Хорошо бы всегда помнить, что богов создает человек, чтобы беззастенчиво пользоваться чужими, всегда человеческими знаниями и опытом, чтобы кто-то кроме него отвечал за его же поступки, за то, как все в его судьбе сложится...
14 Белые грезы Чебаркуля
Аркадий Неминов
Озеро Чебаркуль встретило нас искрящимся на утреннем солнце снегом и абсолютной тишиной. Я глубоко вдохнул чистейший морозный воздух и посмотрел на небо – ни  облачка!
- Красота! – я оглянулся на моего спутника, который шел за мной след в след по глубоким сугробам. – Похоже, мы - первые! Хорошо, что мы поехали не в выходные!

Угу, - усмехнулся он в седые усы, - вся рыба теперь наша!
Мы подошли к отлогому берегу. Ровная, ослепительно-белая поверхность одного из самых красивых уральских озер с обеих сторон упиралась в небольшие лесистые островки. Я где-то читал, что с тюркского один из вариантов названия этого озера так и переводится - «красивое озеро»! И это была чистая правда!

С моим соседом и давним приятелем по рыбалке Михалычем мы знакомы с самого моего детства. Это он пристрастил меня к рыбалке. За десять лет мы с ним объездили на его старенькой "ниве" чуть ли не все окрестные озера Челябинской области, но именно Чебаркуль, славящийся своими чистейшими родниковыми источниками и разнообразием рыбы, мы выделили особо.
 
- Может, сегодня пойдем на глубину, а, Михалыч? – с надеждой спросил я  напарника. – Вдруг опять сига вытянем!
- Так уж и вытянем… – с сомнением произнес он. – А полтора километра пехом переть? Давай лучше здесь, у бережка? - он взглянул на мое сразу же вытянувшееся лицо и улыбнулся: - Совсем не жалеешь ты старика, Мишаня! Мне ведь не шестнадцать! Ладно, тряхнем стариной! Что не сделаешь ради твоей мечты!

Я повеселел:
- Михалыч, ну, мы ж с тобой никуда не торопимся, глядишь часам к девяти потихоньку и дойдем. Зато и рыба там крупнее! Помнишь,  какого сига ты вытащил напротив острова? Еле в лунку пролез!
- Сравнил! Я тогда на два года моложе был, да и Колька помогал…
- Не боись, старик, на этот раз мы сами справимся!
- Эх, мне бы твои годы! – Михалыч вздохнул мечтательно, затем сдвинул ушанку на затылок и хитро мне подмигнул: – А что, может, и вправду нам сегодня повезет?!
 
Мы с Михалычем любим зимнюю рыбалку за чистый снег, за крепкий морозец, за свежий воздух, за возможность ловить в любой точке любого озера.
Следя за сторожками в ожидании первой поклевки, мы ведем неспешный разговор о всякой всячине, и мне кажется, что нет ничего прекрасней этих наших рыбацких посиделок. И только одна мысль всегда омрачает мое радужное настроение – о том, что завтра надо опять идти в ненавистную школу и учить уроки. Эх, если бы можно было сделать так, чтобы сразу стать взрослым, а лучше – пенсионером, как Михалыч!

Михалыч, еще довольно крепкий на вид старик, все же,  любит пожаловаться на здоровье и преклонные годы. Он невысок, коренаст, широк в плечах, поэтому смотрится этаким силачом-тяжеловесом. Всю свою жизнь он проработал токарем на машиностроительном заводе, недавно вышел на пенсию, и теперь сильно скучал по работе и своим приятелям-работягам.
Я видел, как тяжело привыкать ему к новой жизни, и, как мог, старался уделять внимание недавно овдовевшему старику, ведь он был для меня ближе родного отца, которого я даже не помнил…

- Ну, здесь, что ли, остановимся, Мишаня? – тяжело отдуваясь, произнес Михалыч. – Кажись, в этом месте мы тогда сидели.
- Да нет, вроде бы чуток подальше, но можно и здесь.
Я видел, что старик устал - шутка ли пройти почти полтора километра в полной рыбацкой амуниции!
 
Через некоторое время, когда все приготовления были завершены, мы, сидя над своими лунками, наслаждались тишиной, природой, любимым занятием и обществом друг друга.
- У тебя клюет, Мишаня? – в полголоса осведомился Михалыч, которому уже не терпелось поболтать.
- Пока нет… - начал я, было, но договорить не успел: небо вдруг озарилось нестерпимо яркой вспышкой, резанувшей по глазам, и  раздался грохот такой оглушительной силы, что у меня заложило уши. Все вокруг затряслось, и я инстинктивно упал лицом в снег.

«Падение самолета, боевая ракета, бомбежка?!» –  пронеслись в мозгу предположения.
- Ложись, Мишаня, – не своим голосом запоздало крикнул Михалыч и рухнул на меня всем своим грузным телом, закрывая от обстрела.
Не успел я сообразить, что произошло, как совсем рядом с нами послышалось жуткое шипение, как будто, разом зажглись тысячи бенгальских огней, затем раздался душераздирающий скрежет, грохот и такой мощный удар, что нас подбросило надо льдом, словно пушинки. На мгновение я потерял сознание, но перед этим увидел, как  недалеко от нас взметнулся огромный, до четырех метров, столб воды и льда. Сразу же в нос шибануло сильнейшим запахом озона, и… наступила гробовая тишина…

Очнулся я от голоса, просочившегося в мое сознание сквозь вязкую белую пелену:
- Ты жив, что ли, друг ситный? Вставай, опасность миновала, война уже закончилась!
Я открыл глаза и огляделся. Мы с Михалычем по-прежнему находились на льду озера, были живы и относительно здоровы – уши  у меня до сих пор были словно заложены ватой.
- Что это было, Михалыч?
- А черт его знает! Скорее всего, наши вояки по ошибке саданули чем-то не туда! Хорошо еще, что мимо! Там, кажись, полынья приличная образовалась на месте падения снаряда.
 
Когда мы подошли к огромной, метров восемь в диаметре, круглой полынье, усыпанной по периметру мелкими осколками льда, предположения насчет «ошибки наших вояк» вызывали сильное сомнение. Ни один снаряд или ракета не смогли бы проделать в тридцатисантиметровом льду такую громадную пробоину!

Я вспомнил все, что предшествовало удару: вспышку света, взрыв на высоте, шипение, запах озона, столб воды со льдом, – и внезапная догадка озарила меня. Неужели это…
- Метеорит, Михалыч, ты понимаешь, это был МЕ-ТЕ-О-РИТ!!!
- Метеори-и-ит? – старик  разинул рот от изумления. – Это навроде Тунгусского, что ли? Не может быть!

- Эх, вот бы его достать! – я опасливо сделал шаг по направлению к проруби.
- Это с двенадцати метров-то? Могу себе представить, сколько весит эта хреновина! И  ни одной души, кроме нас!.. Постой, а что это там чернеет? – подслеповато щурясь, он ткнул заскорузлым пальцем в две черные точки в метре от того места, где мы стояли.

Я подошел ближе и увидел два маленьких черных камешка, вплавленных в ледяные осколки. Они очень четко выделялись на бело-голубом фоне льда. Осторожно, словно на археологических раскопках, я отколупнул их перочинным ножом и взвесил их на руке. Граммов по пятьдесят каждый, не больше сантиметра, шероховатыми на ощупь и еще теплые.
 
- Пляши, Михалыч, я оказался прав – вот они небесные камешки! Нам с тобой они принесут счастье!
- Счастье, Мишаня, что мы живы остались! Давай-ка собирать манатки и дуть отсель, пока не набежали разные ученые да журналюги. Ведь затаскают по интервью всяким: мы же теперь вроде как очевидцы!
- Но это же круто, Михалыч! – воскликнул я, живо представив себе, как раздаю интервью иностранным журналистам. – Может, и премию какую дадут!
- Ага, догонят и еще раз дадут! Кому говорю, собирайся, не до рыбалки нынче!

Я не помню, как мы добрались до берега. Все мои мысли были заняты этим грандиозным событием поистине мирового значения! И только мы - единственные свидетели свершившегося чуда, которое последний раз имело место более века назад! И сейчас в моем кармане лежали два малюсеньких доказательства этого факта.
 
Уже в машине я достал из кармана наши драгоценные находки, чтобы рассмотреть их как следует. Камни имели черные, будто оплавленные, поверхности с серыми разводами. На первый взгляд ничего особенного. Я даже осторожно их понюхал – они ничем не пахли.
- Ты их еще лизни! – съязвил Михалыч, искоса наблюдая за мной.
- Знаешь, а давай по-братски разделим их! – предложил я, не обращая внимания на его сарказм. – Пусть они хранятся у каждого, как напоминание об этом потрясающем событии и о том, как из-за него у нас сорвалась рыбалка!
- Я не возражаю! – пожал плечами Михалыч, забирая у меня один из камней. – Только ты, слышь, Мишка, об этом молчок! Уговор?
- Уговор!

Матери я ничего говорить не стал, да и не до того было: по всем телевизионным каналам только и твердили, что о падении громадного метеорита, натворившего немало бед в нашем областном городе. И я сделал однозначный вывод: старик был прав – нам  не стоит даже высовываться!..

Спать я лег в легком волнении: мне почему-то казалось, что с той минуты, как мне в руки попал небесный камень, моя жизнь круто изменится. На чем была основана такая моя уверенность, сказать трудно. Просто интуитивно я чувствовал, что это так!
 
Утром я проснулся поздно. Какое счастье, что впереди два дня выходных и не надо идти в школу! Как мне придется выкручиваться в понедельник, чтобы оправдать мой вчерашний прогул, я даже думать не хотел. Что-нибудь придумаю – не впервой!

Я сладко потянулся и вдруг почувствовал непривычную тяжесть и ломоту во всем теле. Простудился, что ли? Еще бы, столько проваляться носом в снегу! Поднявшись и сунув ноги в тапки, почему-то показавшиеся мне несколько великоватыми, я поплелся в ванную. Ничего не понимаю, что происходит? Пока шел, у меня было полное ощущение, что попутно я тащил на себе и свою пудовую гирю! Точно, я заболел!..

- У нас есть что-нибудь от простуды? – крикнул я маме, гремевшей кастрюлями на кухне, и вздрогнул от звучания собственного голоса: это был хрип с какими-то старческими визгливыми интонациями!
- Что ты сказал, сынок? – отозвалась мама, но я ничего не ответил, потому что увидел такое, отчего у меня разом отнялся не только язык, но и все тело: из зеркала на меня смотрело НЕ МОЕ ЛИЦО!!!

Вернее, оно было мое, но сильно состарившееся, испещренное глубокими морщинами, с темными кругами под глазами и нездоровым старческим румянцем на впалых щеках. Но самое страшное, моя голова была абсолютно лысой! Даже Михалыч с его буйной седой шевелюрой в свои шестьдесят три выглядел куда моложе! За одну ночь я превратился в дряхлого старца!

- Сынок, - снова раздался мамин голос, - с  тобой все в порядке?
- Да-да! – я включил воду, запер дверь ванной на щеколду и без сил опустился на холодный кафельный пол. Меня трясло как в ознобе. Это же бред! Этого просто не может быть!..
С брезгливым отвращением я разглядывал свои худые, как палки, руки и ноги, обтянутые сухой желтоватой кожей, впалую грудь, и от ужаса мне хотелось выть.
Так, надо взять себя в руки. Спокойно, будем рассуждать логически: если меня внезапно настигла какая-то ужасная болезнь, то такое превращение все равно не могло произойти за несколько ночных часов! Значит, это… мне только снится! Сейчас снова взгляну на себя в зеркало, и эта мерзкая старая рожа испарится, как мираж!

Я поднялся с пола и, зажмурившись, подошел к зеркалу. Сейчас все прояснится… С шумом выдохнув, я открыл глаза и… в ужасе отпрянул! На меня по-прежнему жалобно смотрел отвратительный изможденный старик с воспаленными слезящимися глазами. Почему, почему именно со мной это произошло? И тут меня осенило: КАМЕНЬ! Ну, конечно же, это его проклятое космическое воздействие! Ведь я  позавидовал как-то Михалычу, что он пенсионер! Вот и получил желаемое!
Надо срочно позвонить старику и предупредить его о проклятом камне, ведь он тоже постоянно бурчал что-то по поводу своего возраста!..

Сгоряча я открыл, было, дверь, но вовремя спохватился, что в таком непотребном виде мне никак нельзя показываться на глаза маме. Словно услышав мои мысли, она тут же подала голос:
- Миша, меня срочно вызвали на дежурство, буду вечером, еда на сковородке. Пока!

Когда за ней захлопнулась дверь, я вышел и набрал номер Михалыча.
- Алло! Вас слушают! – бодро прозвучал из трубки чей-то молодой мужской голос. 
- Пригласите, пожалуйста, Алексея Михайловича.
- У аппарата! – ответила трубка. – С кем имею честь?
- Михалыч, это – я, Миша! – мой голос сорвался. Похоже, я опоздал со своим  предупреждением: камушек уже сыграл с ним свою злую шутку!
- Мишаня? – удивился бывший старик. – Что у тебя с голосом? Ты не заболел?
- Еще как заболел! А ты себя в зеркале видел?
- Пока нет, а что случилось? – в его голосе послышались тревожные нотки.
- Иди глянь, только трубку не клади… Слышишь, Мих... – я оборвал себя на полуслове, поскольку услышал его сдавленный крик, затем глухой стук и короткие гудки.

Встретились мы с ним в парке примерно через час – ровно столько потребовалось моему товарищу по несчастью придти в себя. Он позвонил мне сам и позвал в это уединенное место. Если бы кто-нибудь увидел нас с Михалычем в этот момент, несказанно бы удивился – настолько не соответствовали возрасту наши прикиды! Ситуацию, в которую мы с ним попали, можно было бы назвать нелепой и даже смешной, но мне было не до смеха!

Мой же бывший наставник совсем не выглядел огорченным.
- А что, Мишаня, - воскликнул он, когда мы немного оправились от первого изумления при виде друг друга, - не знаю, как тебе, но мне это определенно нравится! – он похлопал себя по широкой груди. - Ты себе не представляешь, насколько приятно вернуться в свою молодость!
– Давай-ка лучше подумаем, что нам делать, как снова стать прежними!
- А зачем? – игриво осведомился мой приятель и подмигнул мне. – О таком превращении можно только мечтать! Я снова полон сил, энергии и здоровья. Если это – результат  воздействия моего камушка, я благословляю небеса, пославшие такой подарок! Ведь теперь я могу прожить еще одну жизнь! Меня все устраивает, Мишаня!

- Зато меня не устраивает! – Я смотрел на его чистое лицо с легким пушком на щеках, ясные мальчишеские глаза, густые каштановые волосы и испытывал двойственные чувства. Да, сытый голодного не разумеет!..
- Но ты же сам этого хотел! – удивился Михалыч. - Вспомни, кто твердил мне постоянно, что до смерти надоела школа? Кто мечтал о пенсии, чтобы делать, что вздумается? Вот, старичок, твои желания и сбылись! – он озабоченно глянул на часы: - Ладно, Мишаня, ты извини, пойду, куплю себе шмотки помоднее, да прошвырнусь по городу, может, закадрю чувиху помоложе!

Михалыч сделал мне ручкой и ушел, весело насвистывая, а я остался сидеть на скамейке. И хотя на улице было не слишком холодно, меня до костей пробрал мороз. А вместе с холодом пришел и животный страх. Как мне жить теперь и, самое главное, где и на что? Теперь у меня одна дорога – в бомжи! Какой же я был идиот!
 
- Дедушка, вам плохо? – участливо поинтересовался кто-то рядом со мной. – Вы меня слышите, дедушка?
Я поднял глаза и увидел миловидную девушку, которая обращалась именно ко мне! 
- Нет-нет, спасибо! – пробормотал я, ежась от налетевшего порыва промозглого ветра, и встал со скамейки. Но идти мне было некуда…
- Да-а-а! - крикнул я вслед удаляющейся девушке, и мой голос прозвучал для меня предсмертным хрипом. - Мне очень плохо! Помогите мне-е-е! Пожалуйста-а-а!

В мои легкие ворвался холодный воздух, и я закашлялся, не в силах противостоять злой стихии. От слабости я покачнулся - теперь меня мог сбить с ног даже слабый ветерок… От этого мне стало так горько на душе, что слезы сами собой полились из глаз, и меня затрясло от беззвучных рыданий. Голова закружилась, дрожащие колени предательски подогнулись, и я  повалился прямо в сугроб рядом со скамейкой. Больше всего мне сейчас хотелось  умереть, и я закрыл глаза… 
 
Ко мне подбежала та самая девушка:
- Вставай, Миша! – нежно проворковала она. – Хватит валяться!
«Откуда она меня знает?» – удивился я и открыл глаза.
На меня смотрела… мама и улыбалась:
- Тебе приснилось что-то страшное, сынок? Ты так кричал во сне! Скажи, что это у тебя? – она держала на ладони мой черный камешек, прилетевший из Космоса. – Неужели кусочек метеорита? Говорят, за него неплохие деньги дают! Нам бы они сейчас очень пригодились!..

Выходит, весь этот кошмар мне, все-таки, приснился?! Не веря своему счастью, я ощупал себя с ног до головы. Ура, я – снова  прежний шестнадцатилетний парень! Все, хватит с меня глупых мечтаний и прочей детской чепухи!!! Каждый человек проживает только свою жизнь, и как она сложится, зависит от него самого! Я с содроганием вспомнил свою кошмарную физиономию в зеркале ванной комнаты, и мне в голову пришла мысль: лицо каждого человека в старосте отражает все его прожитые годы. И мне, пусть даже во сне, представилась уникальная возможность увидеть отражение своей «заслуженной старости». И если это - предостережение от "небесного посланника", спасибо ему за это!

Я улыбнулся:
- Ну что ты, мама! Откуда? Это – самая обыкновенная черная галька! Мне ее Михалыч подарил… на счастье! На берегу Кисегача нашел. Мы вчера с ним там рыбачили. А нам с тобой и без метеорита будет хорошо!  Я это тебе обещаю!
15 Изнанка
Ольга Савва
Эскалатор бесшумно двигался в пространстве, но не снизу вверх или наоборот, а скользил линейно. Вместе с ним перемещался Марк. Оглядываясь по сторонам, не мог сообразить, где он и как сюда попал? События возвращались понемногу, и память метрономом отстукивала минуты: зашёл на станцию метро… сел в поезд… поезд тронулся… На словах «осторожно, двери закрываются, следующая станция…» вагон подпрыгнул, яркая вспышка и последовавший за ней сильный удар отключили сознание.

Очнулся в кромешной тьме. Жара! В горле пересохло. И лицо… Его словно туго-натуго затянуло целлофаном: ни вздохнуть, ни открыть глаза. Попытка разодрать «плёнку» и глотнуть воздуха не увенчалась успехом. Марк начал задыхаться, как вдруг осенило: липкий страх и есть та самая плёнка! Собрав волю в кулак, с усилием выдохнул: а-а-а-а-ах! Глаза открылись – он стоял на движущейся ленте. 

Эскалатор замер, и возникло ослепительной белизны помещение. Свет заполонял всё вокруг. Марк нерешительно помялся и шагнул в неизвестность. Он не слышал собственных шагов, да и другие звуки будто поглощались пространством.
- Вам представилась редкая возможность просмотреть свою жизнь, пусть фрагментарно, но без искажения, - неожиданно прозвучал голос.
- Без какого такого… - пробормотал Марк, щурясь от света и не понимая, кто с ним говорит. 
- От живой и неживой материи, от каждого существа остаются следы. Следы не только физические, но и духовные. Поступки, действия, поведение. В мире ином, куда попал ты, прошлое претерпевает изменение и отличается от собственного представления, потому что существует некий изворот. Он-то и показывает, насколько искажён мир человека.

- Почему мне? – только и выдавил мужчина, не вникая в смысл только что услышанной галиматьи. 
- Ты находишься на грани: остаться с душой или потерять её, а значит, попасть в небытие.
- И что?
- Кое-кто небытие называет адом.
Марк напрягся. Он не верил ни в Бога, ни в чёрта, но подсознательно испугался.
- Кто ты? И чего хочешь?
- Долго объяснять, да и во времени мы ограничены. Зови меня Испод. Та самая оборотная сторона, о которой мало, кто задумывается. Чем занимаюсь? Выворачиваю явления и вещи наизнанку. Занятие не из приятных...
Но у тебя есть шанс. Используй его или откажись!
- Это какая-то игра?
- Играют люди... Сердцами, душами, мыслями, жизнью. А здесь не играют, а работают.
- И что мне делать? Как я могу спасти душу? – Марк понял: с ним не шутят.

- Твоё избавление - в любви...
- В чё-о-о-м? - удивился Марк.
- В чувстве, которым дышит Земля.
- Ну и пусть себе дышит, а мне то что?
- Подобные тебе перекрывают кислород, а сами превращаются в чудовищ.
- Да ладно?! С лица воду не пить! – съязвил Марк.
- А ведь именно на лице и отражаются людские пороки, - вздохнул Испод.
- Ага, - блаженно заулыбался мужчина, - типа «косые глаза» - признак вороватости и неверности, предательства, «кривой нос» - признак лживой натуры...
- Явно выраженная асимметрия  лица – неуравновешенность и склонность к манипулированию, - спокойно продолжил голос и добавил. - В наблюдательности людям не откажешь. Но мы отвлеклись. Обратись к своей жизни и подумай: кто или что спасёт твою душу? Ты должен найти хоть какую-то зацепку.
- Никому и ничего я не должен! – отрезал Марк.
- Ты сделал выбор, -  проигнорировал резкость Испод. – А теперь анализируй прожитое и думай!
- А как я? – вопрос Марка завис в воздухе. Но как только он задал его, ослепляющий свет приглушили, напротив возник экран, на котором высвечивались слайд-кадры. Кадры его жизни.


***
Перед Марком предстал славный мальчуган лет пяти. Весь в слезах.
- Неужели это я? – удивился Марк. Сердце его сжалось, глаза увлажнились. – Как быстротечно время...
Мальчика кто-то обидел, и он отчаянно искал утешение. Но родители не способны успокоить сына. Мать "по уши" загружена домашней и производственной работой. Ей не хватает сил на ласку и нежность – главное, накормить и одеть детей. Чтобы как у людей, чтобы не дай бог  соседи или родственники бросили в её адрес недоброе! Да ещё вечный страх перед пьяным мужем, ожидание побоев, грубых разборок. Обстановка убивала любые чувства. Марку было жаль мать, но помочь он не мог. Нелюбовь шагала рядом и штамповала жизнь печатью проклятия. В школе к Марку относились с прохладцей. А учитель ботаники - красивая молодая женщина - брезгливо косилась на двенадцатилетнего парня, вышедшего к доске, который, дрожа и заикаясь, "блеял" что-то из невыученного домашнего задания.

На четвёртом кадре Марк зажмурился так сильно, что проступили слёзы. А на шестом – вздрогнул.
- Невозможно! Лена? – засомневался он, увидев на экране жену.
Она стояла на пороге дома, прикрыв рукой глаза от слепящего солнца. Вот оно, спасение! Вот та, что положила на алтарь семьи заботу, верность, любовь. Да что любовь?! Жизнь! Родила ему дочь. Лена, Лена! Знала же о его изменах, но терпеливо всё сносила...
- А почему я думаю о ней, как о прошлом? – мелькнуло в голове у Марка.
- Правильно думаешь... Тебя уже нет. И для неё в какой-то степени задача облегчена. Ты её прошлое, - прочитал мысли Испод и добавил. - Тёмное прошлое...

- Да что ты понимаешь? – зло огрызнулся Марк. - А где это она? – вдруг заинтересовался следующим кадром.
- Пришла к ведунье за отворотным зельем, чтобы ты ни на одну женщину не взглянул.
- Что-о-о?
- У тебя очередной роман. Вот Елена и мечется... Только забыла она, что тоже является женщиной, а значит, отвращение будет распространяться и на неё.
- У-у-у! - Марк вдруг почувствовал подкатывающую тошноту к горлу. Именно тошноту он  испытывал после каждой измены. Тогда думал: совесть не дремлет, но дурнота не исчезала и при виде супруги.
- Лена любила меня по-своему, - попытался оправдать бывшую жену Марк.
- Не любила, а думала о себе. Имитация - подмена настоящего чувства – в действии. А результат тот же – игра!
- Дура! – не сдержался Марк.
- К чему эмоции? Виноваты оба... Даже муравьи понимают: в любви каждый отвечает друг за друга. И только у "слепых", "глухих", односторонних людей иначе: мужчина уходит из семьи, и в этом, без сомнения, виновата женщина. Женщина покидает постылый дом - всё равно виновата она. Нет главного - осмысления: встреча двух не была случайной. На тот период оба приблизительно соответствовали друг другу, пусть не внешне, а внутренне, в помыслах.

«А ведь прав Испод! – с горечью подумал Марк, анализируя жизнь с бывшей супругой. – И вспомнить-то нечего – остались обида, злость и разочарование. Женщин у него было много, Марк использовал их по полной программе. Они отвечали взаимностью. Мужчина не обижался, потому что искал не любовь, а женское внимание и деньги. Искренность и бескорыстие в женщинах он принимал за дурость, поскольку не хотел быть обязанным. Хотя рисоваться, играть в заботу о ближних  для него не составляло труда. Нравились ему эти игры! От жены уходить не собирался, а когда ссорился с нею, то легко находил утешение в объятиях другой.

- Ваша дочь, - продолжил Испод, - пойдёт по стопам матери, не прошедшей испытание. У неё уже проблемы с «сильным полом». Дочери расплачиваются за матерей, сыновья – за отцов.
- Но дети не должны отвечать за поступки родителей!
- И не отвечают, если лень одолеют. А одолеют - свой путь отыщут. Но это большая редкость. Как правило, чада повторяют судьбу отцов и матерей.
- Ага. Без тебя, значит, никак?! – съехидничал Марк.
- Не учитывая обратную сторону, вы насыщаете жизнь глупостями. С точки зрения человека – правильно, с «изнаночной стороны» – затмение, отсюда ошибка. Поэтому не сбываются мечты или исполняются, но с точностью наоборот.

Марк загрустил и вспомнил преследующий его вот уже лет десять сон. Он ищет кого-то, договаривается о встрече, а когда приходит в назначенный час, то оказывается в одном из вагонов «американских горок». Слышит наполненные ужасом и страхом крики, ощущает сердечную боль каждого, кто находится в составе. Просыпается мокрым, как будто его окатили холодной водой, а в висках стучит: люди - марионетки в неведомых руках Механика, увеличивающего скорость движения и круто меняющего направление. И не убежать, и не вырваться из замкнутого круга.
 
- Всё! Нет у меня шанса! – обречённо вздохнул Марк.
- Шанс встретить родственную душу даётся каждому. Но не каждый разглядит её и постарается удержать.
- В нашем мире таких встреч не случается!
- Встречи есть и ошибки неизбежны, потому что «спасительный островок» может возвести Моргана. 
- Моргана, Горгона... Какая разница: хрен или редька? – хмуро пошутил Марк. - Одна уже спасла! – он имел в виду Елену.

***
- Хорошо. Почему на четвёртом кадре ты закрыл глаза и даже покраснел?
Кадр принадлежал Алисе... Марку не хотелось говорить о том, что было связано с болью и предательством. Но иногда он всё-таки думал о той, в глубине тёмно-карих глаз которой плескалось что-то - непостижимое и непонятное, но такое притягательное и завораживающее, что время отступало, солнце не слепило, а в холодную погоду согревало. Что она знает такого, чего неизвестно ему, спрашивал себя Марк? Но не находил ответа. Глядя на улыбающуюся Алису, беспричинно начинал хохотать, гримасничать, стараясь рассмешить или удивить её. Тогда он мог всё! 
Тайна Алисиных глаз или его необъяснимое чувство к ней пробили брешь в "крепостной стене", выстроенной когда-то, и растопили сургуч печати. Именно этой небольшой и хрупкой девчонке удалось рассмотреть в парне маленького мальчишку, отчаянно ищущего любовь. И она не могла не откликнуться, не побежать навстречу.

Но однажды глаза девушки наполнились тревогой и растерянностью. Она призналась, что беременна. Марк испугался не на шутку. Да что там, - струсил! Ну какие сейчас дети?! Ни образования – заканчивали четвёртый курс института, ни собственного жилья – снимали комнату в общежитии. Они разругались в пух и прах, вернее, он орал как ненормальный, а Алиса молчала и лишь изредка поднимала глаза, в которых отражалась боль.

Ночной клуб, куда его завёл друг после ссоры, затмил раздражение, испуг, да и саму Алису. Очнувшись утром в чужой квартире, в постели с незнакомой женщиной, Марк ужаснулся. Появившись дома, обнаружил пустую комнату – девушка  исчезла! А через два года появилась Лена с острым желанием выйти замуж, с говорливым тестем, в довесок с деспотичной тёщей, квартирой и достатком.

- А что тебе известно о сыне? – неожиданно спросил Испод.
- Сын? – в горле пересохло, и глухим от волнения голосом мужчина спросил. – Алиса не сделала аборт? Она сохранила ребёнка?
- Да. Парню двадцать четыре. Как тебе когда-то. Помнишь?
На экране появился молодой человек - вылитый Марк в молодости!
- Какой, какой... взрослый! – счастливая улыбка, давно не посещавшая хозяина, вдруг расплылась по лицу, и неожиданно для себя он с нежностью произнёс. - И какой маленький...
- Как его назвали?
- Всеволод!
- Сев-ка-а-а... - произнес мягко и почти напевно.
- Я хочу вернуться! – вдруг твёрдо заявил Марк. - Слышишь, ты? Мерзость однобокая!
- Вернуться можно на место преступления, но не к тому, кого когда-то любил.
- Я сам знаю, что можно, а чего нельзя!
- Не мне решать: возвращаться тебе или оставаться.
- Кстати, твой сын на пороге интересных событий.
- Каких? – насторожился Марк. Что-то не понравилось в почти лишённом эмоций голосе. - Постой, постой... Они расстались с Алисой, когда ему исполнилось именно двадцать четыре. В голове промелькнули и другие слова Испода: «сын… за отца… отвечает».
Марк побледнел. Он с ужасом представил, как Севка совершает роковую ошибку и пускает жизнь под откос. И врагу не пожелал бы той бездарности, с которой прошёл свой путь. А это сын!

Мужчина содрогнулся и почувствовал, как затрепетала душа, поддержавшая его. К ним присоединилось что-то ещё - неопровержимое, излучающее мощный свет и создающее единое целое.
- Не-е-е-ет! – раздирающий крик Марка потонул в круговерти, образовавшейся под воздействием могучего импульса. Звук ослаб и растворился во множестве других: в стонах, плаче, вздохах, рёве сирен, в тихих и громких разговорах. Марк очнулся от запаха крови. Тело болело, внутри жгло огнём. Вокруг скользили люди в сером, МЧС-ники, сновали пожарные. Он успокоился, когда понял, где он и что с ним.
- На земле… - прошептал еле-еле...
- Надо же, ещё и улыбается! – удивился один из санитаров, нёсших Марка на носилках.
- Брось! У мужика болевой шок, - остановил его второй.
Несмотря на всеобщую суматоху и боль Марку было хорошо и спокойно. Он верил, что обязательно встретится с сыном. Расскажет ему... Попробует. Обязательно попробует! Для этого есть силы и душа. Севка поймёт... Не осудит! И Алиса тоже... Он разгадал бездонность её глаз, излучавших столько любви и тепла, что от осознания произошедшего хотелось рыдать. Он всё исправит... Если получится, если ещё не поздно...
16 Очная ставка
Ольга Савва
Взяли её внезапно поздним вечером, когда город погрузился в сон: «чёрный воронок» не заставил себя ждать. Странное помещение, в котором очутилась пленница, напоминало вытянутую капсулу, состоящую из множества взаимосвязанных лестниц-отростков. Основательно истёртые и покрытые зелёно-фиолетовой плесенью, они свидетельствовали: по ним не раз хаживали. И связывала их пахнувшая дождём, а может, крепкими солёными брызгами память. Не пахло только инквизицией. Не слышны стенания узников, стоны и крики вовремя пыток. По-своему уютному и даже комфортному помещению не хватало света –  повсюду хозяйничал сумрак.
Ведущие вверх ступени упирались в узкое оконце, открывавшееся в особые дни, но излучавшее столько света, что кружилась голова. Казалось, всю жизнь прожила за Полярным Кругом, где воздух разряжен, и к недостатку кислорода должна привыкнуть, ан, нет!
Смутные сомнения, что когда-то «отверстий» было множество, терзали, пока не осенило: как только переживался яркий эпизод судьбы, наглухо закрывались и очередные створки. Непреодолимое желание дотянуться до окна заставляло женщину действовать, но  чем выше она поднималась, тем тяжелее и страшнее становилось.
Когда до заветного окна осталось каких-то десять ступенек, узница потеряла равновесие и сорвалась вниз. Щёлкнула дверь, и появились двое. Следуя классике жанра, её допрашивали злой и добрый следователи.  Один насмехался и строжился. Другой – успокаивал и предлагал испить чайку.
–  Ты посмотри на неё – исхудала-то как, аж, светится! – сочувствовал Добрый.
–  Хорошо! Значит, фонарь не понадобится, –  хохотал Злой. – Ослеплять не придётся!
О чём это они и для чего нужен фонарь, когда есть невидимое мощное излучение, осветляющее и избавляющее от отчаяния? Именно оно спасало и вселяло надежду на лучший исход. Даже в тяжёлые минуты она чувствовала поддержку Света. И таких минут было немало. Да и ситуация с допросом когда-то уже случалась. Давным-давно, в той самой жизни, разделившейся на «до» и «после». Только вспоминать об этом не хотелось – жёг стыд.
Но сейчас-то в чём она виновата? Ведь серьёзных обвинений не предъявляли – задавали лишь непонятные вопросы.
–  Зачем ты в детстве подсматривала за матерью?
– Почему обманула отца?
– Было ли стыдно, когда присвоила колечко подруги?
Не понимая сути происходящего, она отвечала растерянно и односложно. Вначале…

Всё стало на свои места, когда её предупредили о последнем испытании – очной ставке. Пленница не предполагала, что придётся обороняться и даже нападать, когда ввели завёрнутого в плащ человека, а Злой тихо, но твёрдо спросил:
–  Где и при каких обстоятельствах вы познакомились?
–  Я никогда не видела… –  покосилась она на забившегося в углу свидетеля. – А-а-а! – внезапно вскрикнула, когда с головы свидетеля упал капюшон: это был отец её ребёнка!
–  Так при каких же обстоятельствах вы познакомились? – повторил вопрос следователь.
– Обстоятельства? Какие уж там… – затрепетала узница, и воспоминания захлестнули её. Помимо воли и желания они воронкой затягивали в такие глубины, что женщина согнулась от явной физической боли. Память волной швыряла по ступенькам, то опуская вниз, то вознося вверх. Её било и било… И в такт биению суетился Злой:
– Ну и где вы познакомились?
– В тюрьме-е-е-е! – уже кричала узница.
– Ты любила его?
– Нет!
– А свидетель утверждает обратное!
– Неправда!
Она, действительно не задумывалась, что испытывает к ней случайный избранник, потому что грязная и расчётливая связь, выстроенная по её собственному сценарию, образовалась в надежде на избавление от ужаса и мрака. Хотела лишь одного: любым способом выбраться из заключения. Забеременела сразу, после первой встречи, и навсегда забыла того, с кем провела ночь.
– Тебе больно?! – «давил» следователь.
–  Очень!
– А ведь ты предала не отца своего ребёнка, - приближался к допрашиваемой Злой. – Ты вот его предала! – кивал он в сторону Доброго и, потряхивая головой, отскакивал мячом.
–  Да ладно, ну что уж ты так, – обращался Добрый к Злому, подбадривая узницу и сильнее раскачивая маятник: то приближал к испытуемой Злого, то отбрасывал его в сторону. Злой нелепо взмахивал руками и возвращался в точку отсчёта - в рождение.
–  Уа-уа-уа! –  громко кричал новорождённый и вырастал на глазах: младенец, трёхлетний малыш, 12-летний подросток, 20-летний юноша.  И каждый из них что-то говорил, скручивая фразы в вопросы.
– Где моя мама?
– Кем был мой папа?
– А ты знала моих родителей?
– Тётя Мила, а можно мне хлеба?
Невыносимые вопросы задавал сын, которого она бросила.

После родов материнские чувства так и не проснулись, а находившийся рядом ребёнок раздражал. Усугубляла несвобода. Попав под амнистию и выйдя из заключения, она, как ей казалось, вздохнула с облегчением и... оставила сына в доме малютки при колонии.
–  Думала, забуде-е-е-шь?! – ухмылялся Злой.
–  Не думала-а-а-а! – кричала узница, и, успокаиваясь, смиренно шептала: – Совсем…
На свободе в редких случаях, очнувшись от пьяного угара, она вспоминала сына, образ которого постепенно растворялся в пагубной привычке. Тьма пожирала в ней остатки Света с уверенностью: мол, знаю мерзость твою, человечишко, вижу насквозь ущербность, понимаю её истоки.
Но Тьма просчиталась. Прошляпила щелчок в сознании женщины, не учла момента истины, который наступил 1 сентября.
– Да? И что тогда произошло? – заинтересовался Злой.
– Что-о-о? – растерялась узница и с трудом прошептала: – Туфелька…
– Ага, волшебная… Золушкина?
– Нет, нет… – попытался помочь Добрый. – Это тот случай, да?
– Мальчик… на асфальте… машина… - лепетала пленница. - Первоклассник… С букетом… Весёлый такой… Мчался через дорогу. Отец махал ему рукой… А из-за поворота машина!
Скрип тормозов и глухой стук повернули время вспять. В погибшем мальчике ей виделся собственный ребёнок. Не помогал даже алкоголь! Каждая ночь заканчивалась внезапно, остро, больно: ей снился кусок асфальта и… отброшенная в сторону туфелька, туфелька, туфелька! Она вскрикивала, просыпалась мокрой то ли от слёз, то ли от волнения, то ли от страха, стоя у окна и вглядываясь в поглощающую черноту ночи, долго приходила в себя. 
Наконец, дошло: если не заберёт сына из детского дома, то завтра не наступит никогда. Всегда будет окрашенное похмельным синдромом сегодня.
Ей повезло – мальчика никто не забрал, не усыновил, не взял опекунство. Но, оформив необходимые документы и вернув сына, она не избавилась от страха и беспокойства, потому что должна зарабатывать деньги, находить время на общение с ребёнком, заботиться о нём, читать на ночь сказки. А он ещё долгое, бесконечно долгое время называл её тётей Милой! Замкнутый, чужой, он всё делал не то и не так. Она злилась. Злилась на него, на себя, на судьбу. Плакала и боялась. Боялась сорваться. В порыве гнева замахивалась на сына, но рука странным образом зависала в воздухе, а в ней появлялась всё та же туфелька.

– Сын меня простил! – внезапно выдохнула пленница, и сразу же приоткрылось оконце наверху. Из него полился ровный мягкий свет. Он успокаивал и утешал.
– Сын простил меня… – повторила узница.
– Простил? И как ты догадалась? – усмехнулся Злой.
– Он… Стоял… Держал… – слёзы заливали пространство, душили и не давали ответить.
– Ну, ну… Держал… – заботливо поддерживал Добрый, доставая платок.
Сын простил её. Узница ощутила это, когда взволнованные и встревоженные они стояли возле роддома в ожидании внука. Вышла невестка, вынесла конвертик, в котором сладко посапывало маленькое хрупкое чудо.
– Мамка-а-а! – закричал сын. – Я самый счастливый в мире отец… – он замер лишь на мгновение, – и самый счастливый сын!
Долгожданный малыш, которому она отдала всю себя без остатка, по-настоящему заменил сына. Бабушка и внук были не просто друзьями, их соединяло родство душ, исполнявших в унисон знакомую только им мелодию. Понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда...   
– Э-э-эх! – вздохнула узница, улыбнувшись воспоминаниям.  Она с лёгкостью, на которую способны лишь дети, пролетела отделявшие от света десять ступенек. Створки распахнулись, и мощный поток подхватил облегчённую Душу. Ей помогали Злой и Добрый «мучители»: Совесть и Любовь. Она узнала окружающих и... улыбнулась. Улыбнулась широко и радостно.   
17 Берегиня
Владимир Михайлов 2
В один прекрасный день июля 1972 года ко мне подошёл мой первый редактор Степан Степанович Богвиненко.
- Володя! - обратился он ко мне, - предстоит приятная миссия! В Кременчуг из Москвы приехала жена легендарного человека - автора книги "Как закалялась сталь" - Раиса Порфирьевна Островская. Тебе предстоит целую неделю сопровождать её по городу.
Порадовав меня новостью, он добавил:
- Но это не праздная прогулка. На будущей неделе я жду материал в нашей газете.
Он говорил, а я уже готовился к встрече и рисовал в своём воображении портрет женщины, которая всю жизнь посвятила человеку-легенде.
Знакомясь, узнал, что приехала она в Кременчуг не одна, с ней прибыл писатель, первый издатель романа "Как закалялась сталь" К.Д.Трофимов, а также актриса из Киева - Неонила Крюкова.
С первых минут я был восхищён неутомимой женщиной. Раисе Порфирьевне в ту пору было 76 лет. Красивая, с приятной внешностью - выглядела значительно моложе своих лет. Редко улыбаясь, она не теряла обаяния. Ни одна встреча не оставила на ней отпечатка усталости. Правда, июльский солнцепёк усиливал жажду. Островская  пила воду. Много и часто.
- Почему вы не пьёте в такую жару? - спросила она.
- Я не чувствую потребности...
- У вас большая сила воли, - польстила мне она, а потом добавила, - как у моего мужа.
- Вы пошутили, - сказал я, - мне никогда не сравниться с легендарным человеком.
Особое внимание, заметил я, Раиса Порфирьевна уделила детской колонии, побывав там дважды.
Помню после первого посещения детской тюрьмы я просил у неё позволения оставить меня в машине и не брать с собой. Так не хотелось вновь видеть общежитие правонарушителей. Я вышел оттуда с больной головой и свинцом налитыми ногами. Невидимая тяжесть ещё долго томила моё тело и душу. Вспоминаю и думаю: каково было ей общаться с оступившимися парнями?
И это лишь часть той деятельности, которую не прекращала она с 1926 года, выйдя замуж за Николая Алексеевича.
Раиса Мацюк - девичья фамилия Островской - как соратник и друг сознательно выбрала тяжкий путь, соединив свою судьбу с больным человеком.
- Ему нужна была помощь, - вспоминала она, - при всех тяжких обстоятельствах, которые Коля пережил и переживал, твёрдо решил написать книгу. Более десяти человек протянули руки помощи и книга вышла.
Мыслимо ли было малограмотному и больному человеку справиться с поставленной перед собой задачей? Серьёзно повреждён глаз на фронте гражданской войны. В нечеловеческих условиях труда заболевает ревматизмом. Теряет возможность двигаться, а после операции наступает полная слепота.
Много трудностей пережила семейная пара, а тут ещё увеличился список новыми болезнями. Поражены все суставы, туберкулёз обоих лёгких, почечная болезнь...
Чтобы помочь мужу, Раиса Порфирьевна устроилась на фабрику имени Микояна.
- В цехе, где фасовали чай, - вспоминает она, - оставались небольшие куски бумаги. Мне позволяли их брать домой.
 Молодая жена шила из этих кусков блокноты.
Обидно, что титанический труд вышел в свет в неполном объёме. В одном из писем Островский пишет, что роман изрядно "общипанный".
И не только "общипанный". Неизвестно, что было бы с Островским в 37 году, если бы он не умер в 36-м. Политическая цензура занималась составлением досье на писателя. Тщательно изучались записные книжки, а его герои в течение двух лет становились жертвами репрессий. Им позволили жить лишь на страницах романа.
Позднее биографы утверждали, что Сталин не мог простить одно упущение - автор не вспомнил в своём романе о роли отца народов.
Скромным был Николай Алексеевич. Многие справедливо считали, что он писал Павку Корчагина с себя, но автор настойчиво просил не отождствлять литературного героя с ним.
Пытался и я найти в книге Раису Мацюк, но она уклончиво ответила на этот вопрос.
При всех неурядицах выход в свет книги всё же радовал Островского. Ведь она вызвала интерес не только у народов СССР. Стали появляться переводы. Большим тиражом роман печатался на китайском языке. А Рёкити Сугимото перевёл на японский язык. Переведенная книга вышла в свет, но вскоре была запрещена.Переводчика расстреляли. Ещё более расстроили Николая Алексеевича, когда он узнал, что его творение сделали пособием для японских шпионов.
Через три года после нашей встречи Раиса Порфирьевна написала книгу "Николай Островский". Книга достойно вошла в серию "ЖЗЛ".
Я часто вспоминаю неутомимую женщину и не перестаю восхищаться её подвигом, похожим на подвиг жён декабристов.
18 А я учу французский...
Владимир Михайлов 2
Переполненный вагон пригородного поезда напоминал душную камеру, в которой смешались запахи пота и табачного дыма. Для многих в летний период такая обстановка невыносима. Люди сидят молча, запасаясь терпением и ждут... выхода на свежий воздух.
Обычно я в таких условиях занимаюсь кроссвордами или рассматриваю лица пассажиров. Второе занятие мне больше по душе.
Ехали молча и в этот раз, пока, без всякой причины, сухонькая маленькая старушка неожиданно произнесла:
- Вы знаете, я уже три года самостоятельно изучаю французский. Никогда раньше не думала как благозвучен и красив этот язык.
- И каковы ваши успехи? - то ли с иронией, то ли с праздным любопытством спросил полный старичок, - читаете?.. Переводите?.. Или отдаёте предпочтение лексике?
- Я не знаю, что такое лексика. Я пока учу слова.
Разбуженная диалогом моя соседка скривилась и с раздражением выдохнула:
- Fermez la bouche! (что означает по-русски совсем не вежливо - закрой рот). Фраза, как говорят французы du plus profond du coer, то есть, вырвалась из глубины сердца.
Мне стало не ловко и я внимательно проследил за реакцией старушки и всех окружающих в купе. Но, как ни странно, фраза нисколько не уязвила седовласую, после чего не трудно было догадаться, что она ничего не поняла из сказанного. Ничего не поняли и присутствующие.
- А велик ли ваш словарный запас, накопленный за три года? - поинтересовался я.
- Как вам сказать?.. я уже выучила десять слов, - довольная собой ответила пожилая женщина.
19 Гераклит, Гераклит...
Наталия Шайн-Ткаченко
Голова кружилась, в воздухе плавали вуали с искорками, неумолчный звон становился всё пронзительнее…
Лада вцепилась в скамейку, уперлась кроссовками в асфальт, закрыла – и распахнула глаза. Ничего не изменилось, только добавился запах озона.

Наконец деревья остановили хоровод, небо из ярко-синего стало блёклым, сероватым, подёрнутым высокими лёгкими облаками.
Руки-ноги отяжелели, заныла спина, будто от долгой тяжёлой работы.
И холодно стало по-вечернему.

Да что произошло? Она выбежала в магазин за маслом, - незадача, крем отсёкся, надо срочно исправлять, - как ей вдруг неудержимо захотелось присесть на скамеечку возле изысканной формы клумбы с чайными розами. И началось…

Сколько же прошло времени? Лада посмотрела на часы и ничего не поняла. Перламутровый циферблат, римские цифры, фигурные стрелки… Да это же мамины часики! Мама купила их на свою первую зарплату и подарила дочери по случаю поступления в институт. И потеряла Лада эти часы лет так двадцать? двадцать пять? тому назад на пляже в Тушино.

С часов Лада перевела взгляд на руку -  и не поверила своим глазам. Гладкая загорелая кожа без пятнышка, длинные ухоженные ногти с безупречным свежим маникюром, розовый лак. Стало страшно: ногти она сто лет стрижёт коротко и  никогда не занимается готовкой с накрашенными ногтями: лак может отслоиться и попасть в тесто, а это катастрофа. Завтра приедет Ленка, торт её любимый начала печь ещё вчера, тогда же лак смыла. Да и цвет какой-то допотопный, Тушинских времён.

Лада невольно улыбнулась, вспомнив, как в тот вечер они поехали на пляж, потому что рижанке Инге предстояло на спор искупаться в октябрьской реке. А нечего рисоваться и врать, что они в своём Балтийском море купаются при тринадцати градусах. В воду её, конечно, не пустили, а вот часы потерялись. Наверное, когда они с Вовкой целовались…
Точно, целовались, только не с Вовкой, а с Серёгой.

Да, вспомнить приятно, но пора понять, что происходит. Лада встала со скамейки и покачнулась. Когда в последний раз она надевала такие каблучищи?! И юбку! Лет десять, не меньше, носит только брюки. Привыкла, на работе так удобнее: приходится бегать по объектам, не переодеваться же каждый раз. А тут юбочка, да ещё какое мини смелое!

Лада, зажмурившись, опустилась на скамейку, помотала головой. Осторожно открыла глаза. Розы – но не чайные, а красные, и  конфигурация клумбы совсем другая, простой прямоугольник! Сквер как будто знакомый, но за ним нет многоэтажных башен, и фонтан какой-то...
   Скорей звонить, скорей звонить мужу, с ней явно что-то не то! Как это называется, криз, шизофрения, чего-нибудь-фобия…

Лада попыталась вытащить смартфон из кармана брюк и испугалась по-настоящему. Пришло понимание, что никакого мобильника у неё нет, и крем не отсекался, потому что у неё, двадцатилетней, ещё нет взрослой дочери Ленки по имени Зайка…

**********************

…Защита прошла успешно, диплом отмечен, как основа диссертации. Завтра защищается Серёжина кафедра. И всё, прости-прощай, Москва, короткий отпуск - и на работу. Не хватило им ума подождать с регистрацией брака хотя бы до распределения! А потому - на завод. Большой, серьёзный, но у чёрта на рогах. Только там им смогут предоставить семейное общежитие. Какая диссертация, какая аспирантура… Забыть и не расстраиваться. И в Сибири люди живут, как-нибудь без моря обойдёмся.

Ну сделала ошибку, так признай! Да, с Серёжей они вместе со второго курса. Любовь-морковь накрыла девятибалльным штормом, утащила, закружила ураганом, заставила потерять голову, забыть всех и вся.

А Вовка молча ушёл в сторону. Не боролся, не сопротивлялся. Лада придумала, а потом и убедила себя, что он даже почувствовал облегчение. Как же, с восьмого класса дружили. Нормальные пары с таким стажем разводятся, а они ещё и не поженились. Да какая женитьба, практически и не целовались!

Теперь Володечка, - толковый, конечно, парень, но всё же не чета ни ей, ни Сергею, - будет работать в Москве.  А они едут, куда Макар телят не гонял. Какой, к чёрту, Макар, какие телята... Лада вытерла слёзы и с остервенением принялась заталкивать в сумку Серёжину куртку.

Сколько она выдержала, два года? И три месяца. Зимой Лада болела, непривычные морозы обрушили иммунитет. Сухое жаркое лето тоже не приносило облегчения.
Рыжая шевелюра потускнела, волосы как будто стали тоньше и реже, зелёные глаза утратили самоцветное сияние. И при первой же возможности старалась лечь, закрыться, ничего не видеть и не слышать.

Сергей - северянин, он не понимал, что происходит с женой. Ему хорошо всюду: на работе, в спортзале, в лесу… И никак не удавалось растормошить эту морскую фею, русалку. Начались ссоры с истеричными, какими-то киношными примирениями.
 
А потом Лада случайно узнала, что Вовка так и не женился, зато защитился и теперь процветает в своей любимой Москве. Квартиру купил.

На что надеялась, непонятно, но письмо отправила. И даже получила ответ, спокойный, корректный, с пожеланием счастья ей и Сергею.

А вдруг никогда не стать ей счастливой без Вовки? Вдруг зачахнет без него? Без моря?! Без Москвы?! Надо лететь, лететь немедленно, и плевать на всех, пусть осуждают! Разберёмся на месте, пока он не женат, потом всё может оказаться сложнее…

Судьба ли, природа, а, может, и Высшие силы, что-то удержало от дурных действий: именно тогда на свет появилась Ленка. Сергею с трудом, но удалось уговорить Ладу оставить ребёнка. Ну да, незапланированного, но ведь своего!

Ничего, справились. Рыжая зеленоглазая дочь росла настоящей сибирячкой с папиным, на удивление спокойным, характером. И, по Серёжиному выражению, у жены очень быстро «перестали гореть фьюзы».

Всё реже она позволяла себе вспоминать Москву, родной Новороссийск, юношескую любовь к Вовке. И море, тёплое домашнее море, уже не снилось. Чтобы не травить душу, в отпуск далеко не уезжали, вполне достаточно местных турбаз и пансионатов.

Казалось бы, казалось бы…


*******************

Лада ощущала себя в двух воплощениях сразу.

Её физическая сущность перенеслась в прошлое.
Ей двадцать, в половине восьмого они встретятся в сквере с фонтаном и поедут в Тушино ставить на место завравшуюся девчонку. Сергей намекнул, что хочет серьёзно поговорить. Ой, можно подумать, она не понимает о чём! У самой при виде его чёрных ресниц перехватывает дыхание.
А Вовка, что Вовка, Вовка вьётся вокруг этой Инги-рижанки. Вот пусть вместе в октябрьскую воду и лезут…
Зря она с Сергеем целовалась, зря. Назло, на-зло...


И при этом, несомненно, находится она в ста метрах от своего дома, вдыхает дурманящий аромат чайных роз. Душа, сознание и разум связаны с днём сегодняшним, с сорокапятилетним телом, прочно устроившимся на деревянной скамейке.
 
И понимает, понимает, что двойственность эта ненадолго. В несколько невероятных критических минут надо принять решение, может быть, самое ответственное, самое серьёзное в жизни.

Это же так просто - разрешить себе уплыть к той точке, к той развилке, когда безрассудность, помноженная на ревность и злость, изменила судьбу. И не только её судьбу.
Так легко сейчас вернуться на четверть века назад, в Москву, к фонтану и той клумбе с красными розами! Только согласиться, только кивнуть!

Но как же Сергей? Он-то был по-настоящему влюблён и безмерно терпелив все эти годы. Ну и что? А моя любовь разве не дороже? Моя - для меня - не дороже?!
Понять бы ещё, к кому любовь, к Вовке?! К Москве?!

Некогда, некогда размышлять и предаваться тупым колебаниям и рефлексиям, уходит мгновение! Вернуться? Остаться?! Вернуться - и забыть о нажитых шрамах и болезнях?! Но тогда придётся отказаться и от Ленки?..


**************************
- Ну вот, все в сборе. Поехали? Ребятки, время!

Инга высвободилась из Серёжиных объятий, чмокнула его в щёку и помахала Вовчику. Тот, в обнимку со своей очередной пассией, только что показался из-за фонтана в центре сквера.

- Лада! Ладка, эй, ты задремала, что ли?
Инга потрепала по плечу сидевшую рядом девушку.

- Нет, просто задумалась. Мы едем - куда? Почему вдруг - опаздываем? – Лада потёрла виски. В ушах звенело, голова немного кружилась.

- Нет, смотрите на неё! Мой братишка сессию досрочно скинул, чтобы с тобой знакомиться, а ты забыла?! Мы же на вокзал, поезд из Риги встречать! – воскликнула Инга.

- Да не забыла я. Знакомиться, так знакомиться, - Лада посмотрела на часы. Перламутровый циферблат, фигурные стрелки. Старые часы, мамины. Заодно полюбовалась свеженьким розовым лаком на длинных ухоженных ногтях.- Уже полвосьмого, пора, да?

Этим майским вечером ковёр жёлтых роз на большой клумбе вокруг фонтана источал необычайно сильный аромат…



***************
Именно Гераклиту приписывается знаменитое изречение «Все течет» («Panta rhei»).
«Мы входим и не входим в одну и ту же реку, мы те же самые и не те же самые»...
20 Время. Попытка понять
Наталия Шайн-Ткаченко
Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,
Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь,
Ни былой, ни грядущей минуте не верь,
Верь минуте текущей - будь счастлив теперь!

Омар Хайям



Идёт Время. Спокойно, размеренно. Тяжёлым слышным шагом.
О нём нельзя сказать – прошло. Если кто-то настолько самодостаточен и уверен в себе, как Время, если настолько убеждён в своей непогрешимости и бесконечности,
невольно принимаешь его самооценку и тоже начинаешь считать, что весь мир – функция его. Функция  Времени.

Случается, конечно, крохотная секунда вдруг возомнит себя Эпохой, и тогда единственно какой-нибудь мегаскоростной  луч, за секунду проносящийся отсюда и до дальнейших распоряжений, будет её таковой воспринимать, но это исключение.

Время осознаёт себя кардинальной составляющей всего. Признание окружающих ему не требуется, попытка отрицать вездесущность и основополагаемость смешит.

Чувство юмора у Времени своеобразное. Оно позволяет себе пошутить, принимая несвойственный облик. Например, превращается в сверхтекучую субстанцию и веселится, наблюдая, как крутятся, вертятся люди в попытках схватить и обуздать его завихрения! Но ничего не получается, Время утекает безвозвратно. Именно в такие моменты особо страстные натуры пытаются Время остановить. Хоть на мгновение!

Тщетно.

А иногда, в самый неблагоприятный для каждого момент, Время превращается в нечто тягучее, липкое; в нём барахтаются, пытаются отлепить от рук, чаще – от ног, найти разрыв – и перескочить. Пустые усилия. Обмануть себя Время не позволяет.

И не догадываются, неразумные, что более всего ненавистно Времени, когда его подгоняют! Оно и принимает такую форму в отместку. В зависимости от обстоятельств и личных качеств, кто-то сравнивает его с густым мёдом, кто-то с асфальтом, а некоторые и с болотной трясиной.

Но более всего веселят Время сравнения. Оно принимает сразу несколько форм, навязывает их и наблюдает, как сражаются человеки, не подозревающие, что оказались объектом развлечения Времени. Как некто, считающий, что пульс 140 – это нормально, пытается сосуществовать с другой нормой, допустим, 50. Как пытаются – иногда весьма успешно! – найти компромисс и приводят пульс к общему ритму, например, 80…

Несуразными кажутся Времени попытки его приручить или пуще того, использовать -  все эти «Время покажет», «Время рассудит»…
Самой же нелепой почитает Время мысль, что оно может принимать чью-то сторону, «играть за нашу команду»!

Время вечно, безразлично. Необратимо. Из этого и следует исходить в его оценке. 
Не надеяться, что излечит. Но и не опасаться, что обманет.
Нет ему дела ни до кого.
Оно холодно, равнодушно.
Время идёт.
Оно само по себе, оно вне нас.
Это мы – в нём.
21 Чужая жизнь
Графоман Себастьян
***

Всё началось с эмалированной миски. Большая белая миска с нарисованной на боку кистью белого винограда и темным пятном у донышка: эмаль откололась. В миску падала тяжелыми каплями кровь.

Миска, которую Лена увидела у тети Даши, была целая, без сколов. Не та самая миска, просто такая же. Но Лена уже не могла остановить воспоминания. Они разрастались вокруг миски, начавшись с темного пятна. Всплыли капли крови, а потом и руки, держащие миску. Мамины руки. Чужая женщина, не Ленина мама, была мамой в этом внезапном кадре. Она держала миску и наклоняла над ней голову, чтобы не заляпать кровью пол.

И Лена уже не может не помнить.

Вот девочка Нина. Она бежит, бежит, бежит… Куда? Лена не помнит. Помнит страх и растерянность. И еще – что это она. Нина, не Лена.

Однажды девочка Нина убежала. От миски, от мамы с разбитым лбом и еще от чего-то, о чем не хочется вспоминать.

Лена сильная. Она перестала об этом думать почти сразу же. Ее подсознание почувствовало опасность, забилось, заметалось, закрыло все двери. И она перестала видеть перед собой проклятую миску.

Но теперь миска ей снится. И Нина. Она – Нина. Нина. Нина.


***

Лена уже давно поняла, что это не сон. Когда-то давно она действительно убежала из дома, заблудилась и нашлась только поздно вечером. Ей об этом рассказывали, но сама она помнит только какие-то фрагменты: незнакомые дома кругом, страх и равнодушные лица прохожих. Мама говорит, что Лена была в ужасном состоянии, когда ее нашли, и никого не узнавала. А может?..

Лена борется с перепуганным подсознанием и выжимает из него воспоминания. Она твердит себе, что пытается вспомнить сон. Наконец подсознание сдается.

Итак, девочка Нина бросила избитую маму, беззвучно скулившую над миской. Та мама походила на собаку, преданно защищавшую жестокого хозяина. Она молчала сама и не разрешала Нине плакать, чтобы соседи не услышали, не вмешались. А плакать хотелось, маму было жалко. И еще было страшно, потому что кровь всё капала. И Нина убежала. Мама не окликнула ее, не попросила остаться. Нельзя было шуметь. Нина выбежала во двор, а потом…

Что потом?

Лена осторожно разматывает клубок воспоминаний, стараясь отделять вот это новое от старого, заученного с детства.

Потом Нина долго ходила по дворам, а они всё никак не заканчивались. Наверное, всё произошло очень поздней ночью, постепенно превратившейся в утро. Отсюда и изначальная нереальность происходящего. Нину разбудили, и миска с кровью без предупреждения врезалась в ее не совсем проснувшееся сознание. И убежала она тоже полусонная, а полностью проснулась уже где-то в чужом дворе.

И растерянно бродила по незнакомым пустым улицам, не зная, что же теперь делать.

Лена вдруг вспоминает тысячу мелких подробностей. Вот двор с очень удобными качелями. Они низкие и не скрипят. Нина ненадолго присела на них, но тут же встала и поплелась дальше. Фантик от конфеты «Белочка», прилипший к подошве. Фонарный столб, обклеенный этикетками от пивных бутылок. Однажды Нина ездила с бабушкой и дедушкой за подсолнечным маслом. Они отдали дядьке с комбайном большой мешок семечек и бутылку водки, а взамен получили бутылку масла. И еще он дал Нине точно такую же полукруглую этикетку, очень красивую. А дома мама увидела, отругала ее и отобрала этикетку. Нине было очень обидно, она не понимала, почему невинная бумажка вызвала мамин гнев.

Лена вспоминает дальше. Желтая труба. Неровная, с несколькими слоями облупившейся краски. Качалка в виде крокодила, две горки – слон и жираф. Лабиринт из живой изгороди. Нина вошла в него и долго бродила в поисках выхода. Наконец лабиринт вывел ее к кирпичной стене с неприметной дверью. Нина взялась за ручку и тихонько потянула, а одновременно с этим кто-то по другую сторону толкнул дверь, так что она распахнулась очень резко. Перепуганная Нина отскочила в сторону и вроде бы даже заметила, как кто-то пронесся мимо и исчез в лабиринте. Идти назад было теперь страшно. И Нина шагнула вперед, в раскрытую дверь. И…

Да, наверное, в этот момент всё и произошло. Но Нина ничего не заметила. За дверью оказалась арка, ведущая в очередной двор. Там возилась с метлой тощая дворничиха, и Нина поспешно прошмыгнула мимо нее.

Остальное Лена помнит совсем смутно. Было страшно, хотелось пить, а потом от голода закружилась голова. Тут ее и подобрали незнакомые люди. Нина слышала, как они звонят и описывают ее, пытаясь по особым приметам установить личность.
А потом было то, о чем Лене рассказывали мама с папой. Она нашлась, но никого не узнавала.


***


Интересно, мама с папой заметили перемены в Лене? Лена никогда у них не спросит. Наверное, она должна рассказать им, но она не может. Она знает, что они не виноваты в подмене. Их Лена была точной копией Нины, об этом говорят все фотографии из семейного архива.

Вместо этого она ищет тот двор с аркой. Для чего – Лена не знает. Может, чтобы вернуться назад и быть Ниной. Может, просто для того, чтобы знать.

Двор находится за неделю до ее семнадцатого дня рождения. Лена подходит к заветной двери и осторожно трогает ручку. Думает о папе, который только вчера с хитрой улыбкой намекал на какой-то особый сюрприз, который готовит ей, и перемигивался с мамой. Бедный папа. Бедная мама. Сейчас Лена просто уйдет назад. Туда, откуда пришла двенадцать лет назад.

Дверь поддается.

Но за ней не лабиринт, а всего лишь подсобка с метлами, швабрами и ведрами.
Облегчение и разочарование придавливают Лену к земле. Она физически чувствует их тяжесть. Ничего нет и не будет.


***

На обратном пути Лена пытается всё забыть. Это и был сон, ведь так? Образы, где-то когда-то подсмотренные, сложились в ложное воспоминание. Параллельных миров не бывает. Скорее домой, к маме с папой. Боже, как мучительно стыдно, что она так легко их предала…

Стоп.

А ведь в тот день по другую сторону двери кто-то был. Кто-то влетел в лабиринт, в мир Нины… Они открыли дверь вдвоем.

И Лена понимает, кто был по ту сторону. Настоящая Лена.

Интересно, как она там? Как ей роль Нины?

Лена снова ощущает на щеках стыдливый румянец. Ей достались любящие родители и счастливая жизнь, а что ждало ту девочку на выходе из лабиринта?

Лена понимает, что она обязана выяснить.


***

Лена ходит к двери каждый день. И каждый день попадает в подсобку. Но когда-нибудь они возьмутся за ручку двери одновременно…

Конечно же, в день их рождения. Если Нина ждет освобождения, если она тоже поняла, как это работает, то она наверняка выберет именно этот день.

Лена сбегает из дома до вручения подарков. Она заглядывает в спальню родителей и молча прощается с ними. Двенадцать лет чужого счастья…


***

Дверь снова ведет в подсобку, но Лена не сдается. Еще рано…

Она держится за ручку и ждет.

Наконец ручка начинает медленно поворачиваться.

Лена осторожно толкает дверь. Видит лабиринт за спиной Нины. И саму Нину.

И дергает дверь на себя, закрывает ее, запирая Нину в ее аду. Скорее, скорее домой, подальше от этого. Пусть мама с папой никогда не узнают. Пусть хоть они будут счастливы в неведении. Зачем им видеть настоящую Лену такой? Зачем им знать, что с ней стало?

Всё ради них, твердит себе Лена.

И знает, что это неправда.

Знает, что у нее теперь тоже будет свой ад. Правда, только в мыслях, но и этого хватит…
22 Пруд
Графоман Себастьян
Николай просыпается на берегу пруда. Ивы полощут свои ветви в зеленой воде. Солнце медленно скатывается к горизонту, тоже вот-вот окунется. Николай ощущает жажду всего тела. От такой спасет только полное погружение в холодную воду.
Николай закрывает глаза.
Представляет, как входит в пруд, как прохладная влага омывает и воскрешает его.
Место безлюдное, мертвое. Николай не помнит, как оказался здесь, но его ничто не удивляет. Может, это сон?
Вместе с волной, укрывающей мягкий песок, приходит воспоминание о пути. Темнота и ощущение стены под кончиками пальцев. Шероховатый кирпич. Николай знает, какого цвета стена, хотя и не видит ее. А может, она и существует только тактильно. И даже при свете дня ее не было бы видно. Если бы там был свет.
Приходит еще какое-то воспоминание. Николай не успевает ухватить его за хвост. Только легонько касается его сознания какая-то мелодия, но какая?
Николай удивлен. Почему этот странный сон принес его именно к берегу пруда? Ведь Николай не любит воду, не умеет плавать… И почему ему так хочется окунуться?
Сон тем и хорош, что в нем можно делать что угодно. Можно даже умереть. И Николай входит в восхитительно прохладную воду.
Он идет и идет, но мелководье не кончается. Уже на середине пруда вода доходит ему лишь до подбородка. И Николай благополучно добирается до противоположного берега.
По пути Николай вспоминает, почему не любит воду. Этот пруд уже встречался в его жизни лет тридцать назад.
Тогда было жарко, так же жарко, как сейчас. И мелодия… Да. Где-то на даче надрывался магнитофон, наполняя жару музыкой. Но сейчас музыки нет. Всё тихо в этом мире.
Тогда Николай столкнул Ольгу в воду. Это вышло случайно, они просто дурачились. Но Ольга неудачно упала, задев головой торчащую из воды корягу, и осталась лежать.  Николай с ужасом смотрел на застывшее тело. Пекло невыносимо. И безжалостно лилась на голову убийцы песня.
Николай понимает, что умер. Он вспоминает, что было до невидимой стены. Было поле с маками и цикорием по кромке. Урожай пшеницы уже собрали, остались только торчащие из земли трубочки соломы. Жесткие, колючие, по ним больно идти. И внутренности земли перепаханы и вываливаются огромными комьями. Как будто специально, чтобы никто не ходил по полю. А Николай и не шел, он лежал, зарывшись носом в желтую солому.
Сейчас на том месте, наверное, стоит простой деревянный крест с вульгарными бумажными цветочками. Конечно, не в поле, а на обочине, в самой гуще цветов.
Николай вспоминает, как оставил Ольгу и ушел. Пусть ее найдут и решат, что она сама упала... О ее связи с Николаем никто не знал.
Через два дня он не вытерпел и снова приехал к пруду. Кто-то нашел Ольгу. Ее вынули из воды и положили на берег. Или выбросило прибоем? Николаю почему-то хотелось думать, что ее именно нашли, но побоялись сообщать в милицию. Просто вынули и положили на видное место, чтобы нашел кто-нибудь другой. А пока Ольгу нашли только мухи. И снова вилась над прудом та самая мелодия со словами, которые Николай никак не может вспомнить. Он не был уверен тогда, пришла ли мелодия извне или из его головы. Да это и не имело значения. Николай снова ушел. И его так и не нашли, да и не искали. За убийство ему ничего не было.
И вот он стоит на том самом берегу. Почему?
Николай вдруг понимает, что Ольга где-то здесь. Он медленно разворачивается. Не мелькнуло ли в кустах что-то белое?
Да, вот она. Ольга. Такая же молодая, как и тридцать лет назад. Значит, такова ее загробная жизнь? Сидеть целую вечность у места своей гибели, глядя отрешенно вдаль… Но почему же Николай не сидит на обочине среди цветов?
Николай понимает.
Он должен отдать Ольге то, что отобрал у нее. Всё становится на свои места. Вот только вспомнить бы слова… Мелодия уже звучит в его голове.
Потом Николай пойдет искать свое поле. Сядет и будет сидеть там, ожидая конца застывшей вечности. Интересно, кто придет освобождать его. Может, тот таксист, который оттащил его на обочину и бросил лицом в солому? А может, никто. Может, это будет его расплатой за Ольгу.
Но сейчас это не имеет значения. Николай подходит к Ольге, кладет руки на ее белую шею и сжимает, сжимает.
То, что выглядит убийством, на самом деле является даром жизни. Николай извлекает Ольгу из загробного мира, он знает это. Когда тело в его руках безвольно обмякает, он чувствует: где-то там, на правильной стороне, душа Ольги перерождается в новом теле.
Солнце исчезает. И слова приходят к Николаю. Исчезли солнечные дни. Да, именно так.
Он сидит на берегу, обняв труп трупа.
Мелодия из головы Николая заполняет собой мертвый мир.
- Вдвоем с тобой, вдвоем с тобой остались ты да я, - поет Николай.
23 Экстрим-путешествие
Алевтина Крепинская
Вы видели восход солнца? Нет, не в городе, когда оно поднимается из-за больших зданий и уже теряет  почти всю свою прелесть, а так, чтобы нигде ничего не заслоняло его восхождение?  Говорите, видели на море? Это тоже замечательно! Но ещё более замечательно и необыкновенно наблюдать восход в пустыне. Не видели?

А я видела!

А приходилось ли вам видеть, как цветут лотосы, эти великолепные, божественные цветы? Не приходилось?

А мне приходилось!

А бродили ли вы в иле и грязи по берегу солёного озера Эльтон? Нет?
 А я бродила!

А вообще-то, любите ли вы путешествовать на автомобиле? Нет?
А я люблю!




*******
Из своего Таганрога звоню внучке в Москву, интересуюсь, как её дела и слышу:
- Мне некогда! Я в дорогу собираюсь, бегу за билетом на самолёт, завтра улетаю в Волгоград!

Волгоград? Зачем? Что за срочность такая и что делать там?

Еле добилась ответа, и то не от неё, а от дочери. Оказывается, Стася взялась за написание рекламной статьи для одного из туристических журналов. Ей надо познакомить читателей с отдыхом и лечением в санатории Эльтон, который находится на одноимённом солёном озере в Волгоградской области. Вспоминаю, что одна из моих сотрудниц, военный врач, служила в тех краях. Интересуюсь у неё, далеко ли это и как проехать? И слышу:
- Одна? В те края? Да ни в коем случае!  Да, там не так и далеко от Волгограда, но добраться туда очень сложно. Можно доехать маршруткой, но она ходит не каждый день, и даже таксисты не берутся за этот маршрут. Пусть лучше поездом едет, он останавливается как раз у санатория.

Нет, поезд внучке не подходит. Она ещё хочет по дороге посмотреть, как на Ахтубе  лотосы цветут.  А ещё в Волге искупаться.

Что остаётся делать мне? Помешать? Но ей уже не шестнадцать-семнадцать  лет, и даже не восемнадцать! И очень ей не нравится, когда самостоятельности её лишают.

Времени на раздумье мало.  Принимаю решение. Надо ехать в Волгоград и встречать её у самолёта. Хорошо, что как раз в это время у меня была в гостях моя старшая дочь, которая поддержала моё решение. Надо было найти ещё кого-то, так как  вести машину одной на большое расстояние, да ещё и ночью, очень  рискованно. Сагитировали мою племянницу с мужем. Убедили, сказав: «Как жить можно, если не увидеть цветущие лотосы?»

В общем, экипаж нашей машинки, называемой нами Белоснежкой, набран полностью, роли распределены, кто за что отвечает, все знают. Мне выпала роль почётного пассажира, и никакими обязанностями меня не наделили и даже покомандовать не дали.  Командование  экипажем взяла на себя моя дочь, но вскоре она была смещена  и бразды правления полностью перешли к мужу моей племянницы. И правильно! Без него мы бы просто не справились!
 
Навигатор нам рассчитал маршрут и сообщил, что до Волгограда мы будем в пути  семь часов. Всего-то!

А природа по маршруту Ростов-Волгоград великолепная!  Ехали, любовались красивым ландшафтом.  Хоть и нет у нас лесов, но всё равно красиво: лесонасаждения,  рощицы, холмы и овраги, покрытые травой и кустарниками.   Столько зелени, и она вся ещё не успела пожелтеть под нашим южным палящим солнцем. Самое время для путешествия!

До Волгограда доехали без приключений и в оставшееся до прибытия самолёта время успели побывать на Мамаевом Кургане, увидели по-настоящему  величественный памятник Родина-Мать, на который без трепета смотреть не получается. В последнее время всё чаще слышу шипение по поводу этого монумента.  Мол, символ такой Мать с мечом не приемлем.  А как вы хотели, господа хорошие (не совсем хорошие) детей своих защищать, если нужда в том появится? Лично у меня меч всегда наготове для защиты своих детей. Так же и у Родины-Матери.

Стася сначала высказала своё неудовольствие, увидев нас, встречающих её в зале прилёта.
- Мне хоть в машине места хватит? – поинтересовалась.
Но по всему было видно, что она была рада. Как выяснилось, в самолёте её уже успели напугать, рассказав про ту глухомань, куда она едет.
 
Искупаться в Волге решили на обратной дороге. А сейчас наш путь в Волжский, там недалеко от Волжского  можно спуститься к реке Ахтуба и увидеть цветущие лотосы. В этом году они зацвели раньше обычного.  Никогда не приходилось видеть их цветение. Оказалось, красота необыкновенная! Я даже не предполагала, что они такие огромные! А какие огромные их круглые листья!  Если и меньше метра в диаметре, то совсем на чуть-чуть. Листья  на поверхности воды, а над листьями на высоких, крепких стеблях – цветы. Лепестки огромных, около 50 см в диаметре, цветов не одинакового цвета, от бледно розового до красного. Встречаются и чисто белые цветы. Желающих полюбоваться цветением лотоса было много. Наверное, потому, что попали мы туда в выходной день. Есть люди, которые приезжают из Волжского и Волгограда по несколько раз за цветение. Но есть и с других, довольно дальних городов и  многие, как и мы любовались этим зрелищем впервые.  Знатоки сказали, что недели через три вид будет ещё более великолепный.  Но… Кажется, что великолепней уже и быть не может.
Рвать лотос нельзя. Существуют штрафы. Но, всё равно, находятся те, кому закон не писан. А зачем рвать? Цветы лотоса сразу гибнут.

Это место покидать не хотелось. Но уже сильно завечерело. Надо ехать дальше.

И тут началась самая сложная часть нашего путешествия. От Волжского до Эльтона   около двухсот километров, и для нас было загадкой то, что навигатор, рассчитав нам маршрут,  сообщил, что прибудем мы в пункт назначения завтра в 11 часов утра.  Это же с какой скоростью надо ехать, чтобы двести километров проехать за 13 часов?! Решили, что по дороге нам придётся пересекать Волгу не по мосту, а на пароме, который ночью не ходит.  Было жаль тратить время на ожидание .  Однако оказалось, что волновались напрасно, никакого парома не было, а был мост. Обрадовались этому.

Но… Зря радовались.  Не знали мы тогда, что испытание  нас ждёт впереди, и оно никак не связано ни с мостом, ни с паромом.

Ехали в точности, как командовала «Маруся-навигаторша». Проехали Ленинск,  прибыли в Знаменск, когда совсем уже было темно. Выполняя точные инструкции, упёрлись в КПП. Оказалась воинская часть. Повернули назад, и снова попали на КПП другой воинской части. И так много раз. Мы уже хотели выехать из города, но столкнулись с теми же проблемами. Дорогу даже выехать назад найти не можем. И спросить не у кого. Улицы пусты, дома тёмные.  Навигация плохо помогает, наша «Маруся» долго советуется с другом, а потом вновь отправляет нас на очередное КПП.  Мобильники не работают, посмотреть схему проезда в Яндексе из-за этого тоже не можем.

Наконец, удалось выехать по направлению к Ленинску, который мы проезжали.  Попалась заправка и там водитель маршрутки пояснил нам, что мы сделали ошибку, свернув на эту дорогу. Надо было из Волжского ехать на Камышин,  получилось бы километров на двести больше, но зато не блудили бы. А так надо ехать через степь, а в степи легко можно заблудиться.

Перед нами стал выбор:   Возвращаться в Волжский, а это около 70 км, а потом ещё почти 350 км до Эльтона, или вернуться до Ленинска и ехать через степь, и тогда проехать нам надо будет  около 150 км.  Выбрали степь.  Ближе. У нас, ведь, навигатор, не даст заблудиться.

Знали бы мы, что нас ждёт впереди, никогда бы не поехали через степь, да ещё ночью.

После Ленинска выехали сначала на хорошо укатанную дорогу, хотя и без асфальта.  Потом  дорога исчезла, но была колея, по которой мы и ехали.

Первое испытание.  Машина застряла в солончаках.  Её просто затянуло так глубоко, что казалось нам и не выехать.  Рвали колючую траву, наверное, верблюжью колючку,  подкладывали под колёса нашей Белоснежки, толкали её все. Долго не отпускало нашу машину, но всё же мы победили. А потом, уставшие, все в грязи с ног до головы, поехали дальше.

Но странное дело,  наш навигатор  не показывает, что мы приближаемся к цели. !17 километров сменились 121 км. , затем стало 110, а потом снова увеличилось до 115 км.

Ещё раз застряли. Ещё раз толкали.  Выехали.

А вокруг степь.  Совершенно голая степь, полупустыня. Сухая и засоленная почва, скудная растительность, травяной покров низкорослый, если и была зелёная растительность, то теперь она выжжена. Только полынь да какие-то злаковые растения, названия которых мы не определили.  А встречаются участки, где вообще ничего не растёт, есть покрытые солью.   
Ни столбов нет, ничего. Мобильная связь прочно отсутствует.

Мы давно  уже едем даже не по колее, а просто по степи, полагаясь на навигатор и следуя  его указаниям. Как же хорошо, что мы заправились, и у нас был полный бак топлива! И это благодаря моей племянницы, которая настояла, чтобы заправились, не смотря на то, что её муж уверял, что топлива на 200 км хватит. Эти 200 км мы проехали зигзагами, и получилось далеко не двести, а больше намного.   Трудно представить, что было бы, если бы топливо кончилось!

Тишина. Кажется, никакой жизни здесь нет. Но это только кажется. Жизнь кипит и здесь и обитателей этой полупустыни не мало.  Вот пролетел степной орёл. Впервые увидели его, никогда раньше видеть не приходилось. Сфотографировали.  Но фотографии не чёткие, ночь и темно.
 
Ждём с нетерпением, когда же настанет утро. Кажется, что при свете дня будет легче выбраться отсюда.

А вот и восход!  Остановились, вышли из машины,  приготовились снять на кинокамеру и сфотографировать. Какая же красота начинается!  И как изменилось всё вокруг!

Настроение поднялось.  Хотя я не могу сказать, что его не было раньше.  Хохотали и шутили даже тогда, когда толкали нашу машину, вызволяя её из ямы.  Но боязнь и тревога, всё же, тогда была. Зато, после восхода никакой тревоги, всё прекрасно!

Начало светать. И тут мы увидели и степных обитателей, и их многочисленные норы.  В траве что-то шелестело и мы с ужасом заметили змею.  Как же раньше об этом  не подумали?! Ведь, в полупустыне они водятся, и здесь их, видимо, много.

Быстро сели в машину, предварительно проверив, а не захотела ли и какая-нибудь змея с нами попутешествовать.
 
С удовлетворением заметили, что Навигатор показывает нам всё меньше и меньше километров. А вот уже и появилось что-то  чуть-чуть напоминающее дорогу.  Вдруг, увидели собак! Самых настоящих, домашних собак! Они напали на нашу машину и с лаем сопровождали нас очень долго. Значит, скоро  будет какое-то селение.  И действительно, появилось.  На селение это было мало похоже, длинный ряд конюшен и рядом с конюшнями тоже гуляли лошади.  Въехали на дорогу, покрытую асфальтом. На ней было также много лошадей. Рядом со многими лошадьми были маленькие  детки-лошадки.  Они не очень торопились уступать нам дорогу, видно знали, это их территория, а мы здесь незваные гости.

Остановились отдохнуть. С ужасом посмотрели на нашу страдалицу-машинку.  Ох и досталось же ей. Недавно  беленькая и чистенькая, сейчас  она была неузнаваемой, грязная, покрытая толстым слоем коричневой пыли. Жалко было смотреть на нашу спасительницу, но нам ничего не оставалось делать, как пообещать ей, вымыть  тщательнейшим образом при первой же возможности.

А вот и пункт назначения! Озеро Эльтон!

Это уникальное озеро осталось ещё с тех пор, когда  эти места, включая и полупустыню, которую мы проехали,  были покрыты океаном.  Так что это реликтовое озеро.  Подъехать к нему на машине ближе, чем на километр нельзя. Хоть и научилась наша Белоснежка ездить без дорог, но здесь  особый случай, так как озеро окружает вязкая грязь. Но можно пройти этот километр.  Мы так и сделали.  А если вы думаете, что в озере можно смыть с себя всю накопившуюся за время путешествия грязь, то ошибаетесь! Ничего подобного! Грязи только прибавилось! Ещё бы!   Мы прошли к озеру по грязи и стали ещё более неузнаваемыми.  Больше суток не спавшие, уставшие, грязные, но громко хохочущие, мы фотографировались.  Пройдя грязь, ступили на озеро.  Бегали по кристаллам соли, как по снегу! И это здорово! Впечатление потрясающее!

Эльтон уникален и своими лечебными свойствами. Поэтому и имеется здесь санаторий, который способен вернуть здоровье многим больным. Особенно он популярен среди людей, страдающих болезнями опорно-двигательного аппарата. Но и не только.

Вы можете представить в каком виде мы заявились в этот санаторий?!  Всё внимание отдыхающих и сотрудников санатория было приковано к нам. Нам разрешили принять душ и выделили комнату для того, чтобы мы смогли привести себя в порядок и немного поспать. 

  Моя Стася сразу же приступила к выполнению задания журнала, фотографировала всё, снимала на камеру, и брала интервью у сотрудников и отдыхающих.  Что интересно, многие их них приезжают сюда каждый год и считают, что им это помогает.  Особенно это касается больных таким заболеванием, как артроз. Он не излечим, но поддерживать хорошее состояние благодаря раповым ваннам и грязи озера Эльтон можно. Вот и едут люди со всех концов страны. Жаль только, что санаторий маленький и не может вместить всех желающих.  Да и красотой и уютом санаторий не отличается. Как мы узнали, он открыт на базе бывшего профилактория. Люди постарше знают, что в советские годы многие крупные предприятия имели свои профилактории для своих сотрудников.

Отдыхают в санатории люди разных возрастов, молодёжи среди них нет. Это и понятно, болячек себе они ещё не заимели. Некоторые отдыхающие  раньше лечились на Мёртвом море и утверждают, что Эльтон значительно лучше.  Конечно, комфорт отдыха на Мёртвом море и на озере Эльтон и сравнивать нельзя, но что касается результатов лечения, то Эльтон тут на высоте.

Хотели посетить музей санатория, который тут имеется, но  он был закрыт по причине выходного дня у сотрудника,  ответственного  за него.      Говорят, что музей начинался с брошенных здесь после лечения костылей, но их накопилось столько много, что пришлось выбросить. Кто-то из местных жителей собрал эти костыли и сделал себе забор. Об этом мы знали ещё до прибытия в санаторий, но разыскать этот забор не смогли. Есть ли он?  Посёлок, в котором находится санаторий Эльтон, носит такое же название. Он очень маленький и красивым его никак нельзя назвать. Впечатление неухоженности.  Дома маленькие, бедные, дворы голые, нет ни деревьев, ни цветов. С водой здесь проблема. В санатории, хотя и есть деревья, но их очень мало, а клумбы с цветами тоже  редко встречаются. Зато, какой воздух! Как вдыхать его приятно!   Говорят, что даже воздух здесь лечит. И не удивительно.    Это вам не городской смог,  а  пропитанный парами брома и других солей,  чистейший  воздух.  Даже чувствуется, как он вдыхается и проходит внутрь.

К вечеру задание было выполнено, и мы двинулись в путь.  Теперь, наученные горьким опытом, мы поехали в объезд.  Хотя, горький ли он, этот опыт?  Наверное, нет!  Разве могли бы мы получить столько впечатлений, если поехали бы в объезд?!  Нет!!!  А  разве вспоминали бы мы это путешествие так долго, как будем его вспоминать сейчас? Нет!  Так что, всё получилось прекрасно, и мы не жалеем, что поехали через степь. 

Дорогу нельзя назвать хорошей, но в сравнении с бездорожьем и колеёй в степи, она замечательная.

И. всё же, искупаться в Волге нам не удалось.  Проезжали ночью, а рано утром, самолёт.  Проводив внучку в Москву, отправились домой, с твёрдым намерением, вернуться сюда вновь на следующее лето.  Вернёмся ли?

А всем своим читателям я желаю здоровья, и если вы решитесь посетить Эльтон, то только для того, чтобы посмотреть, а не лечиться.
24 Звонок из прошлого. Быль
Стас Литвинов
Картинка из интернета.


Я проснулся внезапно, будто кто-то позвал меня. Была глухая ночь. Всё внутри дрожало мелкой-мелкой дрожью и тяжело ворочалось сердце. В свете уличного фонаря, проникающего через раздвинутые шторы окна, видна привычная обстановка спальни. Спокойно и ровно дыхание спящей жены. Но чувство тревоги было разлито вокруг и заполняло трясущуюся грудь. Дышать приходилось коротко и часто.

Ощущая сильную слабость, с трудом выбрался из кровати и, пошатываясь, медленно прошёл на кухню.  Достал из аптечки корвалол, накапал полную чайную ложку снадобья, разбавил водой и выпил. Сердце, по-прежнему, пыталось вырваться из груди. Опираясь о подоконник попытался придти в себя после такого необычного пробуждения. За окном продолжалась ночь. Март закончился, но остатки грязного зимнего снега смутно белели кое-где неряшливыми кучками. Безлюдье. Тёмные окна домов и лишь свет уличных фонарей отражался от крыш припаркованных автомобилей. Тревога не проходила. 

Странно начинался первый день апреля. Я не находил себе места, Эта мелкая дрожь в груди и колотящееся сердце преследовали меня весь день. Жена настаивала на вызове «Скорой помощи», но к вечеру стал чувствовать себя увереннее, а чувство тревоги не основание для вызова врача. Впереди была ещё одна тяжёлая ночь и день, когда никак не мог избавиться от присутствия чего-то необычного, необъяснимого. А на третий день, когда сердце, наконец, успокоилась и улеглась тревога, раздался телефонный звонок.

Звонил из Тольятти друг моей далёкой юности. Я не виделся с ним более  пятидесяти лет, но общение  поддерживалось телефонными звонками. И вот сейчас голос в трубке негромко произнёс:

- Здравствуй, Стас!  Хочу тебе новость печальную сообщить.
- Здравствуй, Федя! Что случилось?
- В ночь на 1-е апреля умерла Света Е. Что молчишь? Понял меня?
- Понял, Федя, понял. Как же это случилось? Ведь я с ней разговаривал 1-го января – поздравлял с Новым Годом. И она ни на что не жаловалась.
- Скоротечный рак, Стас. В два месяца сгорела. Сегодня похоронили. Видел её брата, он всё и рассказал.
-  Вот ещё одна смерть среди наших  друзей, – я был под впечатлением от известия. -  Сколько их уже лежат на том поселковом кладбище, которое мы, Федя, в молодости старательно обходили стороной?
-  Да, Стас.  Всех я помню и каждую весну навещаю их могилы.   
-  Федя! Ты знаешь, какое странное совпадение случилось? Позапрошлой ночью, это как раз на 1-е апреля было, я вдруг проснулся:  мне внезапно стало плохо с сердцем. Отчего, почему? До этого всё было спокойно. А ведь получается, что в это же самое время за три тысячи километров от меня умирала женщина, которая девчонкой-школьницей мелькнула в нашей далекой, наивной юности. Мистика какая-то.

NNNN

Я перебирал старые фотографии, на которых друзья оставались молодыми. Будущие жизненные проблемы ещё не видны на лицах. Фотобумага исправно хранила застывшие мгновения прошлого.  Отложив в сторонку старый альбом, я подошёл к окну. За окном был пасмурный день начала апреля. Холодный дождь подгонял прохожих, заставляя их вжимать голову в поднятые плечи. Мокрые голые ветви деревьев шевелил ветер. И в эту хмурость с каплями дождя на оконных стёклах припомнились мне другие солнечныё апрельские дни. Вспомнился небольшой посёлок судоремонтного завода, названный кем-то «Ново-Шлюзовой».  Его дома расположились  на берегу канала Куйбышевской ГЭС. Отсюда, из того давнего времени и началось моё знакомство с умершей три дня назад женщиной.

Заканчивалась зимовка, первые суда покидали затон и уходили в весенние разливы  Волги. Мы расставались со своим временным жилищем на берегу.  Двоих моих друзей провожали жёны, держа на руках свёртки с младенцами.  Мой уход в навигацию был рядовым событием и, думаю, никого особо не волновал. Правда, в течение прошедшей зимы 1962-1963 года в нашем кругу появилась милая девочка Света, которая выказывала мне явные знаки внимания. Ей шёл 17-й год, она училась в 9-м классе, в её речи была слышна лёгкая приятная картавинка. Учитывая её возраст, с моей стороны отношение к ней  было дружеским. Общение не выходило за пределы воскресных поездок в театры города Куйбышева, посещение поселкового клуба «в кино» или походами «на танцы». На обратном пути я провожал Свету до подъезда, где находилась их квартира. Короткое прощание заканчивалось дружеским касанием губами её разрумянившейся щеки.  Будет неправдой сказать, что я не замечал её  робкого чувства влюблённости девчонки-школьницы, но держался от неё на безопасном расстоянии. Моя личная свобода стоила дорого. 

После зимовки 1963 года я получил должность первого (старшего) штурмана на новый большой грузовой теплоход. Это назначение приятно отражалось на моём честолюбии,  но оно подразумевало смену места будущей зимовки и прощание с друзьями. Служебные обязанности призывали отдаться работе, все разошлись по своим теплоходам и ушли в рейсы. У Светы продолжался учебный год. Я попрощался с ней до осени, когда вновь, как думала она,  появлюсь в посёлке.

А навигация была в разгаре и рейсы сменяли друг друга. В конце июля мы на своём новом теплоходе шли с грузом на Астрахань, когда появилась надобность зайти в «Ново-Шлюзовой» и получить от завода-строителя высланные в наш адрес запасные части. Пользуясь появившейся возможностью, я повидал старых знакомых и, конечно, Свету. Она отработала одну смену пионервожатой в школьном пионерлагере и теперь бездельничала, загорая на бетонной стенке канала и любуясь проходящими судами. Её мама, Антонина Петровна, пояснила:-

- Делать-то девчонкам нечего, скучно им, вот и пропадают целыми  днями на канале. Вся молодёжь-то ушла в плаванья и в посёлке тишина.
- Антонина Петровна! Мы завтра снимаемся с якоря и пойдём на Астрахань. Так, если Вы разрешите, а Света будет согласна, то я спрошу у капитана разрешения и мы возьмём её пассажиром в этот рейс. – Пришла мне в голову неожиданная мысль.
- Да как же это так? – засомневалась Антонина Петровна.
- Так очень просто. У Светы будет отдельная каюта, питание вместе с экипажем. Пусть загорает, любуется Волгой, а я за ней присмотрю. На обратном пути мы её доставим прямо домой.  Когда ещё такой случай представится?  Ты как на это смотришь, Света?
- Ой, я согласна. Мама, можно я со Стасиком схожу в рейс?
- А в школу-то успеет? – на всякий случай уточнила Антонина Петровна.
- До Астрахани и обратно потребуется 2 недели. В середине августа обязательно будет дома, - успокоил я колеблющеюся Антонину Петровну.

На следующий день мы снялись с якоря. Светлана впервые плыла на настоящем теплоходе и, прощаясь, долго махала маме рукой. Она была в восторге от своего нового жилища -  одноместной каюты, что находилась рядом с каютами капитана и старшего штурмана. В каюте был душ и туалет.  Она быстро освоилась в экипаже, подружилась с поварихой, помогая ей чистить картошку. Курсанты-практиканты с удовольствием общались с ней, а жена капитана взяла под опеку, видимо, имея своё мнение о такой пассажирке.

А судно шло и шло. По берегам проплывали незнакомые сёла,  на песчаных «косах» стояли палатки рыбаков, купались ребятишки, кучки деревьев вплотную подходили к воде. Часто расходились с другими судами грузовыми и пассажирскими. На моей вечерней вахте, спросив разрешение, Света тихой мышкой устраивалась в уголке ходовой рубки и смотрела,  как  судно проходило волжские перекаты и широкие разливы,  как уходили за корму дымы цементных заводов Вольска, а опускающуюся темноту рассекали далёкие всполохи зарниц. Прошли Саратов, Камышин, шлюзы Волгограда, миновали вход в Волго-Донской канал. Впереди Нижняя Волга и Астрахань.

Света с удовольствием принимала мой контроль за её пребыванием на борту. На скуку она не жаловалась, что меня и устраивало.  В Астрахани накупили арбузов и помидоров, а браконьеры привезли свежую рыбу. На обратном пути капитанша взялась обучать Свету премудростям засолки рыбы и помидор. Так незаметно обратным рейсом мы добрались до «Ново-Шлюзового», где Света распрощалась с экипажем и, нагруженная арбузами, на катере была отправлена на берег, где её уже  ждала Антонина Петровна. Прощаясь, она прижалась губами к моей щёке и тихо поблагодарила:- 
- Спасибо тебе.
Тогда я не мог знать, что нас ждёт впереди ещё только одна встреча.

NNNN      

Навигация закончилась, но я уже не вернулся в старые стены. Теперь новый «дом» находился в тысяче километров от «Ново-Шлюзового». Был конец декабря 1963 года, когда мне захотелось встретить Новый  год вместе со старыми друзьями.  Долго не раздумывая, я купил билет на самолёт и он доставил меня на аэродром Куйбышева. Автобус. Знакомая дорога и вот я уже в привычном кругу своих товарищей. Собрались на квартире одного из наших «женатиков» Гены Жиганова. Его жена Эльвира с помощью своих подружек накрыла прекрасный стол, где всем хватило места. Пригласили и Свету, хотя имелась небольшая неловкость. Дело в том, что тесть Гены, он же отец Эльвиры, Александр Александрович был из поволжских немцев, недавно вернувшихся их Казахстана. Он преподавал немецкий язык и являлся классным руководителем в классе, в котором училась Светлана. Однако, неловкость от встречи за праздничным столом учителя и ученицы быстро прошла и праздник продолжился.

Я держу в руках фотоснимок, возраст которого более 50-ти лет. Это единственный снимок, где можно увидеть ту 17-ти летнюю девушку с сияющими глазами, которая тайно влюблена в сидящего рядом с ней  25-ти летнего молодого человека. Она скрывает свою влюблённость, а её сосед старательно делает вид, что ни о чём не догадывается. Весело отметили наступление Нового года, а Светлана шепнула мне:-   
- Пусть у нас будет всё только хорошее. 
Заиграла музыка, начались танцы, веселье было в разгаре и, глядя на довольные лица хозяев дома, я полушутя предложил:-
-  Смотри-ка, Света, как хорошо Жиганову с Эльвирой. Может быть и нам с тобой пожениться?
- Не-е-т. Не хочу. Мне надо закончить 10-й класс, а потом я буду поступать в Казанский университет, - отклонила предложение Светлана. 
- Хорошо. Нет, так нет. Конечно, надо сначала школу закончить, - согласился я и тема замужества была закрыта без дальнейших обсуждений.

Веселье продолжалось, а поздно ночью все пошли провожать гостей. Весёлой гурьбой проводили домой и Свету. А в обед я уже сидел в автобусе, который вёз меня в аэропорт. И ни с кем из своих друзей, включая Светлану,  больше никогда не встречался.  Правда, в апреле этого же года я неожиданно получил вызов на телефонные переговоры. Это Света хотела о чём-то поговорить со мной. Однако, жениться я уже расхотел и боялся возможного вопроса на эту тему. Стыдно признаться, но я смалодушничал и на переговоры не пошёл. А жизнь несла меня всё дальше и дальше от старых друзей и дорога не всегда была прямой.

Годы шли, складываясь в десятилетия. Несколько раз мне  сообщали, что Света пыталась узнать мой адрес. Однако, постоянного места жительства у меня не было. При необходимости я пользовался простой почтовой формой «до востребования».  Так и получилось, что прежние связи ушли в тень, забылись, а другие заботы приняли меня в свои объятия.

NNNN

Прошло более 50-ти лет с того декабря 1963 года, а из старых товарищей  в живых остался только Фёдор З. и две вдовы моих бывших однокашников. Все остальные упокоились на поселковом кладбище вместе со своими жёнами. Теперь мы с Фёдором постоянно общаемся по «Скайпу» сообщая друг другу о своих болезнях. Год назад он встретил Свету Е., которая вернулась домой из каких-то далёких краёв. Она похоронила мужа и теперь живёт в окружении внуков. Тогда же Фёдор передал просьбу Светланы, чтобы я выбрал время и позвонил ей.

Набрав номер телефона, я услышал незнакомый голос:-
- Слушаю Вас.
- Здравствуйте, Светлана Кирилловна! – вежливо поздоровался я.
- Здравствуйте! С кем я разговариваю?
- Сейчас, Светлана Кирилловна, Вы слышите голос из глубины прошлого века. Не узнаёте? – попробовал я пошутить. Молчание и следом, будто между нами и не было нагромождения из нескольких десятков прожитых лет:-
- Боже мой! Стасик! Неужели я слышу тебя?

Я невольно улыбнулся, услышав  в забытом имени «Стасик» отголоски своего детства и уже не удивился, что через пятьдесят лет мы не узнали голоса друг друга. У Светы пропала её давняя картавинка, которую было приятно слушать. Теперь в трубке звучал голос незнакомой женщины. Наше общение ограничилось общими фразами, обещанием не забывать и звонить. Прошёл год, когда случился ещё один разговор. И он, последний, нёс какую-то необычность, тревожность.  Я позвонил Светлане 1-го января 2016 года, чтобы поздравить её с Новым годом.

- У тебя есть сейчас время поговорить? – в ответ на поздравление спросила она, видимо, желая удостовериться, что моя жена не будет присутствовать при разговоре.
- Да, конечно, я слушаю тебя.
- Я знаю, что ты не захотел разговаривать со мной, когда, помнишь, я приглашала тебя к телефону, - напомнила Светлана о моём давнишнем и не лучшем поступке.
- Да, помню, но мне тогда нечего было сказать тебе, - честно признался я.
- А ты помнишь, как я с тобой ходила в рейс?
- Да, Света, помню, конечно. Ты две недели тогда плавала с нами.
- Так вот, я тебе хочу сказать, что это были самые лучшие две недели. Я помню их всегда. Больше у меня в жизни ничего лучшего не было. 
- Света! О чём ты говоришь? У тебя дочь, сын, внуки. Они тебя любят, -  что-то в её словах меня беспокоило. – Мне, конечно, приятно, что ты помнишь то наше плаванье, но всё же думаю, что у тебя были и другие поводы ощутить себя счастливой.  Вспомни, ведь у нас с тобой ничего такого и не было. Да и поцеловались-то мы всего один раз.
- Стасик! Ты не хотел видеть, что я была влюблена в тебя. Тебе так было удобнее, потому что я была школьницей. Но я тебя не осуждаю. Сейчас у меня к тебе единственная просьба: звони, пожалуйста, чаще.   

Так закончился тот необычный новогодний разговор, оставивший в душе тревожный осадок. Незаметно минул январь, февраль, а 8-го марта я держал в руках телефон, сомневаясь, поздравить ли Свету с Женским днём. И не знаю почему, но я отказался от звонка. А в это время, оказывается, страшная болезнь рак лёгких поедала её. Потом пришла для Светланы её последняя ночь, ночь на 1-е апреля 2016 года. И тогда Необъяснимое вдруг подняло меня ото сна, видимо, желая сказать, что в трёх тысячах километров отсюда в муках доживает последние минуты жизни несчастная женщина. Это она много-много лет назад девчонкой-школьницей случайно встретила свою первую влюблённость,  отзвуки которой она хранила в тайниках своей души всю жизнь.
25 Послание потомкам
Татьяна Домаренок
Только Земля и знает сколько посланий потомкам хранится в ее недрах. Но, к сожалению, если б кто-то из наших современников и нашел такое послание, то его больше интересовала бы оценочная стоимость, а не содержание письма. Хотя, не будем категоричны.  Все мы такие разные!
Предположим, что один уже не молодой ( и потому умудренный жизненным опытом) археолог нашел одно из посланий древних людей.  Он развернул ветхий папирус и расшифровал письмо. Там было написано вот что:
- Люди! Берегите и любите друг друга! Почитайте Бога и помните его заповеди!  Сохраните Землю, не дайте погибнуть жизни на ней!
Археолог задумался.
- Все верно! Только так и нужно жить на свете! – сказал он самому себе.
А потом взял листок бумаги и написал:
- Полностью с Вами согласен. Верю в разум будущих поколений и их счастливую жизнь на Земле.
Археолог написал на листке дату и свое имя, затем оба письма положил вместе в старое хранилище, таким образом оставляя их для прочтения будущим поколениям людей.
Прошло много лет, может быть, даже веков. И вновь кто-то случайно нашел зарытое в земле древнее послание потомкам. К счастью, наша Земля, хранимая Богом и оберегаемая умными людьми, к тому времени благополучно пережила множество катаклизмов и трагедий,  выпавших на ее долю. И, благодаря вере в лучшее и силе Божественной Любви, Земля постепенно начала возрождаться. Наконец, ее оставили в покое злые темные силы.
Потомки открыли капсулу с посланием, расшифровали и прочли письма своих предков, передав их на хранение в музей истории Земли.
Молодые люди, не изведавшие войн, обмана, коварства и злобы, приходят в музей и, знакомясь с заветами далеких предков, рассуждают по-своему:
« А разве можно жить иначе?»
26 Тайна Назарии
Евгения Козачок
Полгода назад, в двухстах километрах от города, купили в живописном селе небольшой уютный домик. С резной беседкой во дворе, большим садом и великолепным цветником. Окружающий село лес, цветочные поляны у реки завораживали своей красотой. Радовались столь удачному приобретению, да ещё в таком чудесном месте, где дышится легко и душе свободно.

Осмотрели своё приобретение именуемое дачей. Составили план её реконструкции, омоложения сада, ремонта забора и, удовлетворённые всем, улеглись спать. Не спалось. Муж волновался об автомобиле во дворе. Вдруг кому-то вздумается его увести. Я, чувствуя какую-то непонятную тревогу, присоединилась к его волнению. Вышли во двор. Посидели в беседке, обговорили её благоустройство, послушали пение соловья, нестройный «диалог» местных дворняжек. Зачем-то обошли дом, и ушли на покой. Спали так крепко, что чуть и обед не убежал от нас. За работой не заметили, как быстро ушла вторая половина дня.
Уставшие, но довольные результатами своих деяний, сразу же, после чаепития, уснули.

Проснулись одновременно. Посмотрев на часы, удивились, что спали всего полчаса. Как же так? Мы что и вторую ночь будем бодрствовать? Снова сидим в беседке, дышим ароматным от разнотравья и цветов воздухом и наслаждаемся тишиной. Удивительная тишина…
Вчера пели птицы, лаяли собаки. А сегодня такое ощущение, что наш дом единственный в округе и ни единого звука.

- Какая тишь да благодать, - промолвил муж.

Я не успела ответить: «Да» как от цветочной поляны, что у реки, послышался звук похожий то ли на плачь, то ли на вой «морской сирены». Подумали, что какая-то неведомая нам ночная птица закричала. Но звук, с нарастающей силой повторялся более часа.

Странно, что на него никак не отреагировали чуткие стражи – собаки. Днём не пройдёшь мимо чьего-либо двора – с цепи рвутся. А сейчас только одна отозвалась и то не лаем, а скулением, и затихла. Вокруг нас образовалась какая-то пугающая «гробовая тишина».

Остатки сна как рукой сняло. В дом не хотелось возвращаться. Прислушиваясь ко всему. Было ощущение, что вокруг всё живое замерло. И только на рассвете проявилась жизнь – раздалось петушиное пение. Да такое громкое, что только успевай определять, в какой стороне села прозвучало очередное «Ку-ка-ре-ку!»

- Какая песнь! Жизнь продолжается, - сказала я. - Давай, дорогой, поспим. А потом приступим к нашим неотложным делам.

Всё шло своим чередом, и месяц пролетел как один день. Успели обзавестись щенком. Не для охраны, а скорее для «пущей важности», чтобы как у всех. Ко мне привязался, как к маме родной. Да и к Виталию тоже.

И вот в одну из ночей наш Палкан как-то странно стал вести себя. Поджал хвост, весь скукожился, дрожит и жалобно скулит. Подумали, что заболел. Поставила миску с водой, чтобы попил и успокоился. Но щенок забился под табурет, и на наш призыв не откликался.
Отдохнуть больше не довелось…

Мы вновь услышали тот душу раздирающий звук, что и месяц назад, о котором даже забыли. Палкан при этом звуке и вовсе под кровать спрятался.

Выбежали на улицу. И опять та же давящая тишина. В этот раз мы не сидели в беседке, а пытались понять, кто издаёт такой звук. Небо было необычным. Млечный Путь озарился миллиардами звёзд, которые завораживали своим мерцанием, и как магнитом притягивали к себе. И мы с Виталием, как по мановению волшебной палочки, пошли на это звук.

Вскоре увидели женщину. Она стояла посредине цветочной поляны и смотрела на Млечный Путь. Мы затаили дыхание, боясь раскрыть своё присутствие. Но женщина была полностью погружена в себя и издаваемые ею звуки, что ничего вокруг не замечала. Только небо, яркий луч, идущий от одной из звёзд Млечного Пути к протянутым навстречу ему рукам женщины, владело ее вниманием. В перерывах между «плачем», женщина что-то говорила, словно читала мантру. Потом, словно птица крыльями, взмахнула руками и плавно поднялась над землёй. Светящийся луч встретил её, обвился вокруг неё. И словно кокон бабочки поднял, раскачал, как качели и осыпал её миллиардами золотистых песчинок. Ее смех нежной мелодией скрипки нёсся над лесом, рекой, цветной поляной, селом, нами…

Это было такое умиротворение и счастье, которое невозможно описать словами. Мы потеряли счёт времени очарованные магией происходящего. Когда освободились от её силы, то увидели, что стоим на той же поле. На небе обычное свечение Млечного Пути и нет женщины. Она как будто испарилась, или ушла. А мы не заметили когда, как и куда.

Забрезжил рассвет. Мы отправились домой. Только путь оказался значительно длиннее по расстоянию и дольше во времени.

Вошли в дом и мгновенно уснули. Спали как убитые до семнадцати часов вечера, пока нас не разбудил Палкан, требуя внимания и пищи. Он вёл себя так, как будто не было тревоги и страха.

Мы же не испытывали страха ни во время ночного таинственного явления, ни днём. А вот любопытство разбирало. И я была готова сию же секунду бежать к соседям и расспрашивать о странной женщине, звуках, которые она издаёт, и обо всём, что происходило ночью. Ведь не только мы дважды слышали эти звуки, давящую тишину перед их появлением, странное поведение собак.

Нас мило встречали, охотно разговаривали, спрашивали, как нам живётся в их селе. Но как
только речь заходила о таинственной женщине, умолкали и прятались как улитки в свои домики. Так прошли до конца улицы. И только на окраине села одинокая старушка поведала нам о женщине и о происходящем.

- Вы видели Назарию – жену лесника. После загадочного исчезновения мужа, она, как мы считаем, сошла с ума. Три года ждала и искала своего Артёма. А потом в одночасье стала седая как лунь. Замолчала, как будто зарок дала. Ушла от людей в лес. Живёт одна в лесной избушке. И ни она нас, ни мы её не беспокоим. Но каждый месяц пятнадцатого числа, именно в этот день пропал Артём, с ней творится что-то невообразимое. Да и вокруг нас тоже. Волосы стают дыбом от страха. Выйти на улицу никто не осмеливается. Первые два года не находили себе места. Некоторые уехали из села. Мы обращались к местной власти и к врачам, чтобы помогли женщине и определили в специальную клинику, вылечили её. Ведь ей ещё и сорока нет. Привезли психиатра. О чём они говорили с Назарией наедине, до сих пор неизвестно. Но всем, кто приехал в лес и ждал его вердикт, сказал: «Эта женщина нормальнее всех нас вместе взятых. Прошу её больше не беспокоить. И, пожалуйста, не рассказывайте о ней тем, кто её не знает". Но видно сам всё-таки не удержался и рассказал в своих кругах о необычном поведении женщины, потому что вскоре стали наезжать какие-то учёные и именно за два, три дня до пятнадцатого числа. Один из них записывал на каком-то аппарате её «плачь». А по телефону кому-то рассказывал, что Назария таким образом общается со своим исчезнувшим мужем и предками, чьи души находятся именно в этом в скоплении звёзд – Млечном Пути. И что это невероятное явление, которое требует наблюдений и тщательного изучения. Тем более, что ему удалось записать диалог женщины с мужем. Многие приезжали к Назарии. Но за десять лет ничего не изменилось. Ходят слухи, что на неё возложена какая-то миссия свыше, которую она должна осуществить во благо людей, их покоя и благополучия. И как только в мире наступит гармония, она уйдёт на одну из звёзд Млечного Пути, на которой обитает Артём. Не знаю, что должно произойти в мире, но в нашем селе многое изменилось за эти годы. Живем спокойно, не ссоримся, практически не стареем. Жизнь течёт не быстрой рекой, а тихим исцеляющим родничком. Не болеем. Уходим в ВЕЧНОСТЬ в свой час, определённый временем и Всевышним, становясь очередной звездой Млечного Пути. Не знаем, Назария ли несёт свой тяжкий крест, облегчая наш жизненный путь, муж её или Всевышний, но мы благодарны всем за это счастье. И стараемся хранить тайну нашего села, Назарии, Млечного Пути. И вас, милые люди, просим хранить эту тайну, коль вы приехали жить к нам, и вас приняло наше село. А ведь не каждого принимает наша земля. Уж поверьте мне, старухе. Забудьте, что видели и слышали, чтобы ненароком не причинить боли и зла Назарии. Молчите.

И мы молчим. Но с нетерпением ждём пятнадцатое число каждого месяца, чтобы узнать, какую ещё тайну раскроют нам Млечный Путь и женщина.
27 ЛОРД
Евгения Козачок
Геннадий не помнил,  в какой день и час он  впервые почувствовал,   что по ночам, в полночь, в его организме происходят какие-то изменения. Вероятно, это было и раньше, но  сиё изменение   он не ощущал  так сильно,  как в эту ночь.

Не спал. Но явление сна присутствовало. Сна, или нереальности видения?  Выдел себя прежнего, но удивляла внутренняя пустота, лёгкость.   Стал прислушиваться к этим изменениям и всматриваться в то,  что не было видно явно, как любой предмет в квартире, но яркая картина виделась как на экране. Голограмма, что ли? Геннадий испугался  непонятного явления.  Подумал, что так, вероятно, сходят с ума.  «Вот только психушки  и не хватало, ко  всем  печалям и неудачам», - подумал он.

Пересел  с кровати в кресло, чтобы чувствовать спиной опору  и схватиться за подлокотники, если тело, в силу своей лёгкости, вздумает парить! Как будто укрепился!  Закрыл глаза  с намерением не видеть картинку. Ничего не изменилось. Картинка была, и усилилась её  реальность.

… Геннадий очутился на маленьком  острове Эвен Эзер, неподалеку от старинного городка Олден на северо-западе Шотландии. Ему был знаком остров, замок,  двор, цветы и деревья.
В замке, не останавливаясь, прошёл в «свой кабинет» на верхнем этаже, по коридору слева. Сел за письменный стол, раскрыл книгу Ф. Ингрема «Путь к звёздам», в которой он  в 1942   году   поведал о лорде Эвене Эзере, появившемся в XIV веке  на этом острове и который был членом ордена тамплиеров. Тамплиерам была известна технология  развоплощения, или превращения своего тела в тонкую астральную материю. В результате адепты ордена приобрели сверхестественные способности – они могли мгновенно перемещаться в любой уголок земного шара, продлевали свою жизнь на сотни лет, иначе говоря, становились сверхсуществами.

Прочитав  последнее слово, Геннадий отодвинул от себя книгу и стал соображать, как эта книга    могла попасть в кабинет лорда, жившего в  XIV веке, и какое он, Геннадий, имеет к этому отношение?

Встал из-за стола,  подошёл к стеллажам с книгами (их было множество!), рассмотрел их. Подобных фолиантов никогда не видел.  Зажёг свечи на большом серебряном канделябре, стоявшем около стены с картинами,  и… остолбенел!    На него   смотрел его же портрет в костюме времён королевства Филиппа IV Красивого во Франции.

Сердце Геннадия забилось, словно птичка в клетке. Ища объяснение сему  факту,  он подошёл к большому дубовому  инкрустированному столу  с  множеством ящиков с позолоченными ручками и открыл верхний.

В нем лежала книга в кожаном переплёте с тесненным именем Эвена Эзера и названием   «Колдовские обряды». Геннадий прочитал их. А в конце книги, через два листа с какими-то  незнакомыми ему знаками прочитал: «Дневник исполненного». Начал читать дневник. После прочтения записи  ему стало страшно и  захотелось немедленно, сию секунду, возвратиться домой, в свою квартиру. Но не знал, как это можно сделать иначе, нежели по объяснению в дневнике.

А в дневнике было написано:  «Для того, чтобы получить больше энергии для трансформации физического тела, необходимо жертвоприношение. И так как на острове никого кроме моей семьи и колдуна не было, то я и решил пожертвовать ими.   Отправил в сопровождении колдуна Эрги на остров умирать голодной смертью свою жену Элизабет и дочерей: Джулию, Мэри и Конни.   


Но я не получил ожидаемой силы. Пришёл к выводу, что колдун Эрги обманул меня  и не оставил женщин на безлюдном острове умирать голодной смертью, и сам не возвратился ко  мне…»

 Через семь  месяцев, в дневнике появилась новая запись: «Я нашёл на острове только  самую младшую дочь Конни, которая похожа на меня как две капли воды. Она и поведала мне о том, что Элизабет догадалась, что их ждёт, и перерезала ножом верёвку, удерживающую лодку возле берега. Несколько минут, и бурное море унесло пустую лодку! Теперь уже никто не мог вернуться на остров Эвен Эзер. Колдун остался с ними, и мать, чтобы платить ему за пищу, которую он добывал для них и готовил, расплачивалась с ним  своим телом и телами своих дочерей. Джулии было - семнадцать, Мэри – пятнадцать,  а  Конни – тринадцать лет.   Он пользовался ими всеми.  Конни так ненавидела его, что решила убить. В одну из «ночей ласк»,  когда колдун уснул, она  большим  камнем разбила ему голову.

Все обрадовалась, что Конни избавилась от колдуна. Но жить стало тяжело. Кроликов на острове стало мало. Птицы научились остерегаться людей. Пищи становилось всё меньше. И Конни, чтобы не умереть с голоду, решила избавиться от матери и сестёр.Конни знала, что на острове есть два опасных места: торфяное болото и скалистая бухточка, где вода  в ненастную погоду завинчивалась грохочущим водоворотом. Первой жертвой стала Джулия. Конни столкнула со скалы вниз. Мэри умерла от простуды (Конни держала её привязанной к дереву, растущему в холодной, проточной воде).  Не было пищи, но оставалась мать. Конни убила её и сунула в костёр. Пищи хватило ненадолго. Наступал голод. И она бы умерла сама. Но появился я, и у неё - надежда на спасение.

… Спасти её – это значило потерять силу,  необходимую для трансформации физического тела. Прежние жертвы почему-то не возымели на меня  соответствующего действия. Вероятно от того, что они были жертвами Конни. И я убил частицу себя – дочь, так похожую на меня, для того, чтобы стать сверхсуществом, чтобы существовать столько,  сколько будет  существовать Вселенная и  чтобы жить в новых воплощениях!»

Прочитав эти строки, Геннадий понял, что он и является новым воплощением Эвена Эзери! Геннадий  был в шоке от того, каков он был в прежней своей жизни и от того, каким он извергом был,  принося в жертву жену и дочерей, чтобы снова и снова возвращаться  в своё «я», на свой остров и в свой замок.

А может «я» или «он» (о, Господи, совсем запутался  кто же есть кто?!) по-прежнему колдует по этой своей  «Колдовской книге», принося в жертву людей?

Геннадий сжёг  колдовскую книгу, чтобы не было соблазна «колдовать». Потом сел в оббитое красным бархатом кресло-трон, закрыл глаза и  направил внутреннюю энергию  на видение своей квартиры,  для возвращения  в свой мир.

… Когда открыл глаза, подпрыгнул от радости.  Он был в своей квартире в XXI   веке!

В прыжке почувствовал  тяжесть  своего тела.  Значит, всё в норме и никакой пустоты. Чтобы окончательно убедиться  в этом, ущипнул себя за руку. Больно.  Подошёл к зеркалу.  Вот он я – Генка, во всей красе, в футболке с Микки-Маусом и в  шортах.

От  счастья, что «он» - это именно «он», а не какой-то там Эвен Эзер  -  Геннадий запел! На его «пение» отозвались соседи  стуком в стенку.  Всё на месте. Всё вернулось на «круги своя»!

…. Рано обрадовался! Временами, в полночь, Геннадию становилось необъяснимо грустно. И тогда он садился в кресло, закрывал глаза и улетал за таинственный и неведомый ранее ему горизонт  -  на остров, в замок. Бродил по острову, любовался природой,  жил какое-то время там. Читал старинные книги. Некоторые были написаны вечными чернилами на пергаменте. Рассматривал портреты, рисунки, которых накопилось больше двухсот. Но Геннадий продолжал рисовать и рисовать. Засыпая на своём мягком, в шелках ложе, он часто видел во сне  Элизабет, Джулию Мэри и Конни. Просыпался. Тосковал и принимался рисовать их портреты. И они словно оживали, настолько были осязаемы. Тогда он отбрасывал кисти в сторону, отходил от мольберта, чтобы увидеть объемность изображения и начинал разговаривать с ними, как с живыми. Он не обращал внимание на безмолвие вокруг. Он был счастлив своей вечностью и тем, что может  возвращаться домой в любое время суток, с любой точки Вселенной и жить своей прежней жизнью. Но он больше никогда не проводил «колдовские обряды», как это делал  его  прежний «я».

В своём  теперешнем «я»  Геннадий живёт своей обычной жизнью. Работает, встречается с друзьями. Полюбил Люси и женился на ней. Люси красавица, прекрасная хозяйка и хохотунья. Жили счастливо. Вскоре родилась дочь, копия Джулия. Назвали Жанной. Затем вторая дочь, похожая на Мэри. Дали имя - Мария. Третьим родился мальчик. Геннадий обрадовался, что не девочка, которая была бы похожа на жестокую Конни. Нарекли Иваном, что созвучно с Эвен. В очередном посещении своего острова Геннадий прочитал, что если родится мальчик (до этого всё время почему-то рождались девочки), то этот мальчик будет вечен и сильнее всех тамплиеров в своих перевоплощениях. Геннадий знал об этом, но ни Люси, ни родным, ни друзьям никому никогда не говорил кто он на самом деле и кем его сын будет в будущем. И почему ни одна из дочерей не похожа ни на мать, ни на отца. Только Иван - копия отца.

И никто даже подумать не мог, что перед ними сам лорд  Эвен Эзер, который всё чаще и чаще мысленно, в снах и преодолевая пространство времени живёт там - за зазеркальем ...
28 Пикник с продолжением
Евгений Михайлов
                                                       
                                          

              Этой ночью, неожиданно для себя, я оказалась в обществе   незнакомого мне импозантного мужчины. Именно так я представляла себе настоящего героя-любовника. Он страстно сжимал меня в объятиях, целовал, щекоча  усами, самые мои чувствительные местечки. Слушая его шепот:¬ - O! My darling! (О! Моя дорогая!),  я ничего против этого не имела и надеялась, что он перейдёт к более активным действиям.

               Некстати прозвучавшие телефонные трели прервали мой сон на самом интересном месте. Красавец исчез, а я проснулась в своей постельке совершенно одна.     С ненавистью посмотрела на телефон. Он, словно испугавшись, смолк. Но через минуту ожил снова.

                 Неужели это мой бывший объявился? Он, променявший меня на эту мымру из шестого подъезда?! Последнее время стала замечать его попытки к примирению. Взялся убеждать меня, будто пошёл на это, чтобы    протолкнуть свою книгу в печать. Вроде бы она шишка там какая-то в издательстве.  Так я ему и поверила!  У меня тоже самолюбие есть. Нашла себе уже мальчика. В нашем же театре. Книжек он, правда, не пишет, как мой предатель, но в постели сто очков вперёд ему даст.

               А может, это Артёмка? Соскучился, наверное, сынулька в деревне у   бабушки! Он, между прочим, в отличие от меня, дуры, сразу раскусил этого   типа, когда тот два года назад появился в нашем доме, и наотрез отказался    называть его папой.  Дядя Миша и всё тут! Какой характер! А ведь всего шесть лет было пацанёнку.

                Телефон продолжал трезвонить. Посмотрела на определитель.   Оказалось, что это лучшая подруга  Лилька прорывалась.
- Ты, что, дрыхнешь ещё? – завопила она – Посмотри на часы!
- Ну, полдвенадцатого… И что?
- Поднимайся и срочно дуй в театр! Костик требует (Костик – это наш режиссёр)
- Да что случилось-то?
- Намечается интересная халткра. Сегодня распределяем роли и начинаем подготовку.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   

                Здесь я должна пояснить, что последнее время рублёвские «шалуны» увлеклись постановкой на своих виллах различных костюмированных сцен по картинам известных художников, с интермедией чаще всего эротического характера и привлечением профессиональных актёров. Оплачивалось это дело неплохо.

                  Поэтому я превзошла себя и через час с небольшим была уже в театре. В кабинете главрежа я обнаружила всех участников будущего действа, мирно попивающих кофе. Рядом с Костиком сидел, как ни в чём не бывало, усатый красавец из моего неоконченного сна. Тут же отиралась и Лилька. И ещё эта выскочка – Светка  Грошева.
-  Знакомьтесь! – заулыбался Костик.
- Вика, - протянула я руку. 
- Эдмунд, - почтительно приложился к ней усатый.
Наяву он выглядел ничуть не хуже, чем во сне. Лёгкий акцент, который я сочла прибалтийским, нисколько не портил его.                                                                                                                                                                                                                                                                                                

         Через минуту я уже знала, что Эдмунд  заказывает сцену по картине  английского художника Лейтона (тоже, кстати, Эдмунда) «Пикник». Поглядела я на неё в режиссёрском ноутбуке.  Ничего особенного – всего три персонажа.   Роли девиц достались, естественно, мне с Лилькой. К неудовольствию Светки. Она аж покраснела от злости. Костик взялся её успокаивать:
 - Светочка, ты не сердись, но это выбор заказчика.
Эдмунд кивал с важным видом, не сводя с меня глаз.                                                               

           На мужскую роль претендовал мой бойфренд Лёша и его закадычный дружок Серёга - редкостный бездарь, но зато доводящийся родным племянником нашему директору. Но тут выяснилось, что Эдмунд изъявил желание играть  в интермедии  сам. Причём, чтобы не обижать парней, выплатит гонорар каждому.

          - Всё, хватит базарить, приступаем к работе! - резюмировал Костик. Сценарий был несложным. Как говорится, наливай, да пей. Потом, естественно,  музицирование и флирт в разумных пределах.  Необычным было только то, что играть будем не на даче, а где-то в настоящем лесу, у реки.  Предусматривалось и купание неглиже  Место уже подобрано.

            В назначенный день и час мизансцена была воспроизведена в максимальном приближении к оригиналу.   Заказчик запаздывал. Серёга с Лёшей лениво травили анекдоты, а Костик ёжился под моими уничтожающими взглядами. Я рассчитывала, что освобожусь  засветло и успею на автобус, чтобы навестить Артёмку в деревне.

       
              Но вот за деревьями послышался лёгкий шелест шин. Через минуту показался Эдмунд в соответствующей сюжету одежде. За ним следовали фотограф и двое бодигардов, тащивших огромную корзину.
           - Отлично! – воссиял Эдмунд, осмотрев композицию.  Фотограф тем временем занялся своим делом.
- Готово! – доложил он через несколько минут.

              Бодигарды подтащили корзину с бутылками и снедью.                                                                       - Ну, подруга отхватишь ты гонорар, - шепнула Лилька, - заказчик-то с тебя   
глаз не спускает. Не теряйся! Завидую тебе белой завистью.                                                                                                                                             Вскоре стало ясно,  что моя поездка в деревню сегодня отменяется.
 А, была - не была! Короче напились мы изрядно. Концовку пикника я уже не помнила.
           Очнувшись, я не открывая глаз, поняла, что нахожусь всё ещё на природе, да к тому же  в костюме Евы.  Чёрт возьми!  Не хватало ещё, чтобы кто-то воспользовался моей беспомощностью...   Необычная тишина настораживала меня. Открыла глаза – вокруг никого. Вот это да!  Куда же все подевались? И где джинсы мои и прочие прибамбасы?  Одно только театральное платье валяется. Лес вокруг вроде бы тоже изменился, как по волшебству.

           Мои размышления были прерваны появлением на лужайке двух мужчин. Мамма миа! Это же чужие! Я едва успела прикрыться платьем. Одежда незнакомцев наводила на мысль о  продолжении этого странного спектакля. Так, в моём понимании, должны были выглядеть английские стражи порядка лет сто тому назад.

      - Who are you?  *  - обратился ко мне один из пришельцев.
-  Ладно, кончайте эту бодягу!  Где Эдмунд? – я ещё пыталась сохранять невозмутимость.
- Who are you? That with you?** - повторил мужчина.
- Мы так не договаривались! – парировала я.

       -She does not understand*** - сказал второй полицейский своему товарищу, и повернувшись ко мне, отчеканил:     - Get dressed. You will follow by us ****
Свои слова он подкреплял жестами. Моих скудных познаний в английском едва хватало, чтобы с трудом понимать, что от меня хотят.  Мужчины деликатно отвернулись, пока я одевалась, а потом увлекли за собой, поддерживая под руки.

               Когда мы вышли на опушку леса, я оторопела. Бетонной автострады не было и в помине. На разбитой грунтовой дороге стояла самая настоящая карета, запряжённая парой лошадей. Как в кино!
-  Sit down here, please!  *****-  полицейский язвительно улыбался.
Я усиленно тёрла глаза, стараясь проснуться, но кошмар продолжался.

               При въезде в город я с ужасом поняла, что я не только в другой стране, но и в другом времени. Очень скоро всё прояснилось. Девятнадцатый век. Викторианская Англия.  Лихорадочно ища объяснение случившемуся, я уцепилась за мысль, что заказчик злополучной интермедии, и есть автор картины, английский художник Лейтон., непостижимым образом попавший в наше время и перетащивший меня сюда.

               Только вот куда он сам подевался при этом, оставалось загадкой. Во всяком случае, о нём здесь никто не слышал, как мне заявил полицейский дознаватель.   А  присутствовавшего при этом  российского консула, холёного мужчину в генеральском мундире я вообще разозлила,  назвав свой московский адрес.

               - Нет никакого Ленинского проспекта в Москве! – торжественно изрёк он, -  А вы, сударыня либо авантюристка, либо душевнобольная!                                                                                                                     Врачи склонялись ко второй версии. Так что английский мне пришлось заново учить уже в "жёлтом доме". Что же дальше? Если мне когда-либо и удастся вернуться в Россию, то как же я попаду в своё время?

                 Безвыходность ситуации угнетает меня больше всего... Ни есть, ни пить толком не могу. Почти каждую ночь Артёмка снится - сыночек мой единственный, кровиночка моя! Как он там без меня? Реву белугой. Одна я, совсем одна...
 
    P.S. Эта рукопись неизвестного автора, на русском языке была обнаружена в архиве Английской психиатрической ассоциации совсем недавно. Текст написан ужасным почерком, да и чернила выцвели. В конце приписка другим почерком:
« A patient did away with itself» (Больная покончила с собой).

    P.P.S. В положенное время Гагаринский районный  суд Москвы объявил умершей безвестно отсутствующую свыше пяти лет гражданку Новожилову Викторию Сергеевну. Это решение было позарез нужно для переоформления квартиры её бывшему мужу, с которым она так и не успела развестись. Артёмка воспитывался первое время у бабушки, потом в детдоме. О маме у него были совсем смутные воспоминания, постепенно исчезнувшие.
*Кто Вы? (англ)                         
** Кто вы? Что с Вами?   
*** Она не понимает.                                                         
**** Одевайтесь. Пойдёте с нами.
***** Садитесь сюда, пожалуйста!
29 Зеркало богини
Галина Ширяева
       
                                  Льданец

        Дневное светило Лоерналь  медленно  опускалось к горизонту, расцвечивая небо  красными сполохами. В лучах заходящего солнца засверкало золото куполов главного города Льданы, а хрустальные стены дворцов и храмов переливались разноцветными льдинками. В  небе зажглись  знакомые с детства созвездия. Стало очень холодно, и Даар Лорг плотнее закутался в меховые одежды. Луна  Льданы  взошла над горизонтом и осветила  казавшиеся красными в ее лучах льды застывшего моря. Вдалеке, в свете звезд серебрились корпуса звездолетов.  Миллионы лет остывало солнце Лоерналь, и уже сотня лет, как жители Льданы не видели лета, поэтому на Высшем Совете  было решено искать  пригодные для жизни планеты. Сегодня для Даара  был знаменательный день. Получив гордое звание звездолетчика, он присоединился к большинству населения Льданы, умеющих водить звездные корабли. Часть Льданцев уже нашла свой новый дом. Мощная цивилизация расселялась по всей Галактике, но переселенцы не теряли связи со своей родиной и друг с другом. Благо, высокий уровень развития техники позволял преодолевать  огромные расстояния за короткое время.
     По пути домой, Даар Лорг  зашел к своему другу, археологу  Алаксу Тору. Тот, сидя в своей хрустальной лаборатории, изучал древние свитки. Даар приложил правую руку ко лбу в знак приветствия. Алакс обрадовался его приходу и поздравил товарища с окончанием учебы.
- Ну, что теперь, прямиком к звездам, подвигам и приключениям? - несколько скептически произнес Алакс. Даар не обиделся. Он знал, как друг любил родную планету с ее суровым климатом, замерзшими морями, высокими ледяными горами и  бесконечной зимой. Но все равно, такую родную и близкую. Алакс и слышать не хотел о переселении на другую планету, пусть даже самую теплую  и цветущую.
-  Не волнуйся, еще много циклов пройдет…
 Алакс жестом остановил его. Он, как истинный Льданец, считал неприличным демонстрировать свои чувства. Чтобы отвлечь товарища от грустных мыслей, Даар спросил про экспедицию в Долину Вознесенных, из которой  Алакс Тор недавно  вернулся. Глаза товарища сразу загорелись, и он стал увлеченно рассказывать о последней археологической находке.
  - Вот, взгляни, это зеркало было обнаружено при раскопках и по легенде принадлежало богине Судьбы и Справедливости Дарде Дал. Согласно древним письменам богиня показывала в зеркале  судьбу  человека  или цель, к которой следует стремиться. Там же описывается  обряд совершеннолетия. Когда юноши достигали возраста восемнадцати циклов, они собирались у храма богини. Люди  приносили дары, а жрецы читали восхваления. Если богиня была довольна, то подавала знак, и жрецы начинали обряд. После этого юноши, удостоенные внимания Дарды  Дал, стремились достичь поставленной ею цели, даже если для этого требовалась целая  жизнь.
     Даар скептически посмотрел на зеркало. Он не верил в древних богов и богинь. Впрочем, само по себе зеркало показалось ему  заслуживающим внимания: изнутри оно сияло золотистым светом, а поверхность была  словно подернута  тончайшей дымкой. Обрамленное  темным камнем, и увенчанное небольшой статуей богини,  оно было очень необычным. Богиня  поражала  своей красотой и  совершенством форм. Сделанная древним скульптором настолько искусно, что казалась живой,  статуя внушала подлинное  восхищение.
- Я тебе не сказал самого главного. Это не просто зеркало,  а  прибор, который  принимает сигналы в виде изображений со всех концов Галактики. Существует мнение, что таких зеркал множество во Вселенной, и каждое имеет свою пару. Богиня помогала воссоединиться влюбленным, где бы они ни находились. Но это все из области предположений. Сейчас наши ученые бьются над природой этого сигнала.
- А хочешь попробовать? - вдруг спросил Алакс. – Давай, посмотрим, какая судьба тебе уготована.
Даар  кивнул   в знак согласия, только для того, чтобы  не обижать  друга. Алакс протянул ему цепочку из желтого металла с большим прозрачным, излучающим свет камнем,  и велел надеть на себя. Даар встал напротив зеркала и улыбнулся своему  отражению. Он и не ожидал увидеть там кого-то  еще. Долго ничего  не происходило, и лишь вежливость  удерживала Даара у зеркала, но вдруг, камень загорелся зеленым светом,  зеркало замерцало, потом стало прозрачным и явило его взору женщину необыкновенной красоты. От неожиданности Даар оторопел и встал словно завороженный, не в силах оторвать взгляд. Ему показалось, что зазвенели хрустальные колокольчики. Женщина олицетворяла собой подлинное произведение искусства. Огромные глаза смотрели пристально и немного тревожно. Тяжелые, темные волосы  волнами опускались на плечи. В стране Даара было много красавиц. Но от изображения  веяло древностью, словно оно было отчеканено  как  старинная  монета.  Изображение уже исчезло, а Даар продолжал стоять, не
в силах двинуться с места.  Но вдруг он заметил, что Алакс тоже стоит рядом и не может оторвать глаз от зеркала. Подозрительный взгляд  Даара привел Алакса в себя.                                       
-  Отличный результат, - нарочито бодрым голосом сказал археолог, глядя на большой экран, расположенный выше вычислительной машины. -  Впервые получен четкий сигнал.
- А откуда получен сигнал? – спросил Даар равнодушным тоном, подходя поближе к вычислительной машине.
- Сейчас посмотрим, - археолог склонился над Межзвездным справочником.
- Сигнал получен  со звезды  Альбиона, созвездия S 54236897, третья планета.  Алакс нажал на  кнопки вычислительной машины,  - есть точные координаты объекта.
- Алакс, а  ты что-нибудь знаешь об этой планете?
 - Практически ничего. В справочнике написано - на планете  существует разумная жизнь. Жители- гуманоиды. Не включена в Межзвездный Совет в связи с низким уровнем развития науки и техники. Альбионцы отвергают  технологический путь развития, развивают сельское хозяйство и пытаются идти по так называемому духовному пути. Планета идеально подходит для нас, разве что немного жарковата, но не входит в сферу наших интересов. Ты же знаешь, наша этика не позволяет занимать планеты населенные разумной жизнью. Впрочем, больше ты можешь узнать в Межзвездном Архиве.
- Скопируй мне координаты этой планеты и объекта, откуда получен сигнал,- попросил Даар.
- А зачем они тебе? – спросил Алакс, подозрительно глядя на друга, но, все же протянул ему  небольшой кристалл.
- Хочу обсудить этот вопрос на Высшем Совете;  нам вовсе не обязательно захватывать эту планету, можно и ассимилироваться с местным населением - сказал Даар, прикладывая левую руку ко лбу в знак прощания и удаляясь под недоверчивым  взглядом друга.
- Ну, что же, давай, ассимилируйся, - сказал вслух археолог и сев за стол глубоко задумался.
           За окном иллюминатора сверкали звезды. Корабль летел  сквозь мрак космоса с огромной скоростью. Льданец готовился к гиперпространственному  прыжку. Решение  о путешествии в один конец далось не  легко, но имея решительный  характер, он все же поборол  сомнения -  ведь он не мог отказаться от своей мечты. Путь к далекой звезде был непрост даже для опытного навигатора, а для Льданца, который не имел большого опыта управления звездолетом,  мог  закончиться гибелью. К счастью, после «гиперпространственного  прыжка»,  он вынырнул в точно рассчитанном месте, на окраине  планетной системы. Но радоваться было еще рано, потому что вдруг  что-то заскрежетало, заскрипело, корабль сильно затрясло, все поплыло перед глазами  и ему показалось, что  сгусток  энергии прошел  через звездолет. Отключилось  освещение, и  он остался в полной темноте. Когда зажглось  аварийное освещение, оказалось, что не работают  все активные элементы электронных устройств и выведен  из строя главный компьютер корабля. Ему пришлось  перевести все системы на ручное управление. Через какое-то время  показался бледный диск третьей планеты, который по мере приближения превратился в голубоватый шар, постепенно заполнивший горизонт, и превратившийся для звездолетчика в центр мироздания.
Этот  шар станет его новым миром  и последним пристанищем. Он сам так решил, и нет пути назад.  Применив все свое умение,  Льданец  посадил корабль в пустынной части планеты.
                                       

                                          Маргарита
На  улице  медленно падает снег - сказочный, величественный. В центре города царит веселье, потому что наступило любимое многими время Святок. Городская площадь  кишит народом;всюду бродят ряженые, одетые в странную одежду, как - будто найденную на пыльных чердаках. Играют  на гармошках, поют песни, пристают к прохожим, гогочут. Большинству из гуляющих не приходит в голову, в чем заключается сакральный смысл подобных празднеств. В это время – от Рождества до Крещения, грань между мирами становится совсем прозрачной и древние боги и богини, прозябающие в забвении, пробуждаются. Именно их зов заставляет людей рядиться в вывернутые мехом вверх тулупы, надевать  маски, раскрашивать лица и вести себя так, как в обычное время не смогли бы себе позволить. Именно в это время случаются самые невероятные события и, даже чудеса.
          Маргарите было по нраву это, не только веселое, но и таинственное  время. Погуляв по площади и сильно замерзнув,  она решила навестить свою тетушку, Татьяну Львовну. Зная, что тетушка большая сладкоежка, в кондитерской  на углу купила свежих пирожных. Увидев Маргариту, Татьяна Львовна очень обрадовалась.
- Совсем ты меня забыла, Маргоша,- накрывая стол к чаю в гостиной причитала тетушка.
- А где твой муж? - поинтересовалась она. Тетушка благоволила и к племяннице и к ее мужу.
- Уехал по делам,- ответила Маргарита, запивая свежий эклер вкусным тетиным чаем, в который та добавляла лист смородины, мелиссу и еще какие-то секретные ингредиенты.
Татьяна Львовна всегда и безоговорочно поддерживала племянницу. Даже тогда, когда девушка, окончив Высшие женские курсы, стала преподавать историю в гимназии. В то время как все окружающие  твердили, что такой красавице, как Маргарита нужно  скорее выходить замуж  и растить собственных детей, а не учить уму-разуму чужих и осуждали этот поступок. Поддерживала, когда Маргарита решила выйти замуж за «безродного иностранца».
Вдоволь наговорившись, Маргарита стала прощаться с тетушкой, тем более, что за окном спустились сумерки,  но вдруг тетя, хлопнув себя по лбу, сказала:
- Чуть не забыла. Недавно я прибиралась в кладовке, и нашла один интересный предмет, который давно купила для тебя, но все забывала отдать. Тетушка встала и смешной ковыляющей походкой пошла  к кладовке.
Маргарита улыбнулась, когда представила, как тетя прибирается в кладовке. Этот ритуал повторялся из года в год. Татьяна Львовна складывала все вещи в одном месте, потом перекладывала в другое и никогда не решалась ничего выбросить.  Маргарите казалось, что эта кладовка, словно машина времени, переносит ее в мир детства. Вот коньки, в которых она несколько зим подряд  каталась вокруг рождественской елки, украшенной разноцветными
гирляндами. А этому дневнику, она поверяла свои девичьи грезы, вырезала и клеила на страницы сердечки пронзенные стрелой Амура, писала стихи Пушкина и собственные поэтические  строки.
- Вот, наконец, нашла, -  прервала ее воспоминания тетушка, протягивая предмет, завернутый в синий бархат. Развернув, Маргарита, увидела необычное зеркало: помутневшая от времени амальгама, обрамленная темным камнем. Сверху его украшало изображение какого-то  божка.
- Какая прелесть,- восхитилась женщина,- это старинное зеркало. Спасибо, тетушка.
- Возьми еще вот это - прилагалось к зеркалу - сказал тетя, протягивая ей желтую цепочку с красиво ограненным белым камнем. Зеркало было довольно большим, поэтому возвращаясь домой на автомобиле, она  всю дорогу держала его на коленях, чтобы не разбить.
      Придя в свою просторную квартиру, Маргарита поставила зеркало на стол и стала зажигать свечи. Их пламя отражалось в зеркале и терялось в золотистой бесконечности. Как и большинство людей, она  любила смотреть на огонь. Возможно, это была генетическая память предков, которые  в холодной степи зажигали костер, и он давал им ощущение уюта и безопасности.  Сделав себе чашку кофе, она села перед зеркалом и посмотрела на свое изображение. Маргарита была не просто красива, а удивительна. Люди по-разному относились к ее красоте: восхищались, удивлялись, завидовали, отвергали. Но она не заботилась о том, чтобы произвести благоприятное впечатление на других. В ней чувствовалась внутренняя свобода и равнодушие к чужим оценкам. Надев на себя новую цепочку с камнем, она внезапно ощутила чувство теплоты и покоя. Через некоторое время  белый камень вдруг  засветился зеленым светом, и зеркало стало прозрачным. Маргарита внимательно всматривалась в его колдовскую даль, и  увидела молодого мужчину. Казалось, что  резец гениального скульптора изваял его черты. Мужчина стоял в комнате, стены которой как- будто  состояли изо льда. В диковинной меховой одежде, отдаленно напоминающей шубу. Светлые волосы, охваченные широким обручем, падали на плечи, мужественные и гордые черты лица очаровывали. Ей показалось, что и он видит ее. Не в силах двинуться с места, Маргарита смотрела на красавца, но вдруг рядом с ним появился еще один мужчина, такой же высокий, светловолосый и внешне похожий на первого. Через  несколько секунд изображение исчезло, и  она вновь увидела себя в зеркале. Очнувшись, подумала, а не почудилось ли ей, не привиделось? Зеркало явило ей фантастическую картину. Мужчины, вне сомнения были людьми, во всяком случае, гуманоидами, но необычность их облика и окружающей обстановки удивляла. Несмотря на это, Маргарита была твердо уверена, что знает этих мужчин или хотя бы одного из них. На следующий день она съездила к тетушке, которая подумав, сказала, что купила зеркало в антикварной лавке то ли на улице Гороховой, то ли  Сергиевской, притом отдавали за сущие копейки. Маргарита прошлась по этим улицам, но там не было никаких антикварных лавок. Прошло несколько дней, но происшествие не забывалось. Однажды вечером глядя в зеркало, которое послушно отражало ее черты, Маргариту охватило столь сильное отчаяние, что ей захотелось, чтобы зеркало разлетелось на мелкие кусочки. Но, неожиданно, белый камень на цепочке замерцал, и, повинуясь внезапному импульсу, Маргарита, кое-как одевшись, выбежала на улицу. Душевная работа не прошла даром. Она знала, кого сейчас увидит. Метель усилилась, и в хлопьях падающего снега угадывался знакомый мужской силуэт. Маргарита вспомнила, что принимала его за иностранца, когда они познакомились. Впоследствии он признался, что не помнит родной страны и языка. Теперь понятно, что он сказал неправду. Через полгода, он уже блестяще говорил на нескольких языках, талантливый  ученый, замечательный специалист,
интересный собеседник. Только иногда она замечала, что в его глазах плещется страх и неясная тоска, которые он пытался скрыть за неловкой улыбкой.
Маргарита подошла к мужчине. В руке он сжимал, точно такую же, как и у нее, цепочку с камнем, который мерцал зеленым светом. Ее муж, с которым она прожила почти пятнадцать лет.
- Но, почему ты раньше мне  все не рассказал?- почти закричала она.
-  Ну, успокойся. Прости,- пробормотал он. - Я много раз собирался, но боялся, что ты меня отвергнешь, потому что я не человек. То есть, конечно, человек…
Маргарита неожиданно успокоилась и ее затопила волна нежности. Она словно почувствовала, как ему было одиноко в чужом для него мире, как он сильно рисковал, не зная, сможет ли она полюбить его.
- Ты, самый лучший человек на свете,- тихо сказала Маргарита,-  самый благородный, красивый, умный, любящий и любимый. - Но я думала, что ты больше мне доверяешь.
- Прости меня за недоверие, я просто очень боялся тебя потерять.
- Но как могло случиться, что  в зеркале я видела  тебя совсем молодым? Ведь это произошло совсем недавно.
- Во время полета через мой корабль прошел сгусток энергии неизвестной природы. Как впоследствии выяснилось, меня отбросило назад во времени на пятнадцать лет.
- Холодно,- Маргарита зябко повела плечами. Пойдем, скорее, домой.
Обнявшись, они пошли домой. За вечерним чаем, Маргарита спросила:
- В зеркале я видела двоих мужчин, и так и не поняла кто из них ты?
- Посмотрите на эту женщину, она не узнает собственного мужа,- с ласковой укоризной в голосе произнес мужчина.
- Но ведь вы так похожи внешне и видение длилось лишь несколько секунд,-  смеясь, оправдывалась Маргарита.
- Да, ты права. Большинство Льданцев похожи друг на друга, как братья. В тот день, я изучал свитки, найденные вместе с зеркалом в Долине Вознесенных, когда в лабораторию пришел мой друг, Даар Лорг. Желая пошутить, я  предложил ему испытать судьбу перед зеркалом богини Дарды Дал. Я прекрасно понимал, что он не верит в древних богинь и выполняет мою просьбу лишь  из вежливости. Но вдруг он застыл перед зеркалом и я подошел посмотреть, что он увидел. В зеркале отражалась женщина с нежным и одухотворенным лицом, выражающим доброту и отзывчивость. Увидев тебя, я сразу влюбился, раз и навсегда, но по лицу Даара заметил, что и он очарован тобой. Когда Даар спросил координаты твоей планеты, я уверился в своем предположении, но не мог позволить, чтобы он прилетел на Землю  и отнял тебя у меня. Поэтому я дал ему координаты другой, недавно открытой планеты, находящейся по земному названию у звезды Альциона, созвездие Тельца или по-другому, созвездие Плеяд.
- Александр, а тебе не стыдно? - притворно строгим голосом спросила Маргарита.
- Конечно, стыдно, я потом не раз мучился совестью. Но в любви, каждый за себя. К тому же планета очень хорошая. Аборигены сажают цветы, овощи, фрукты, и стремятся к духовному просветлению. Космических кораблей у них нет. Вот так и гуляют они по цветущим садам, ведя философские беседы. Надеюсь, что он там счастлив.
Маргарита улыбнулась и погладила его по светлым, подернутым сединой волосам.
- А почему это зеркало оказалось у моей тетушки? Это случайность?
- Я думаю, что случайность – это непознанная закономерность. Зеркало появилось у твоей тетушки для того, чтобы  мы  поняли, что значим друг для друга.
- Но ведь это было чистым безумием нестись сюда за призрачной мечтой, ты мог погибнуть - задумчиво сказала женщина.
- Большинство Льданцев имеют навыки управления звездными кораблями из-за простоты обращения. Это все равно, что управлять автомобилями, которые появились в этом веке на Земле. Часть Льданцев переселилась на другие планеты, не выдержав вечной зимы, и мы поддерживали их, отправляя оборудование, а обратно везли фрукты и продукты питания. У многих там друзья и родственники. Звездолеты снуют от планеты к планете. Конечно, было рискованно лететь в такую даль, но… настоящим безумием было лишиться твоей любви.
- Я рада, что именно ты оказался здесь, - сказала она ласково. Я люблю тебя.
В ответ он нежно поцеловал ее.«Богиня Дарда  Дал явила свою справедливость»,- пронеслось в голове Алакса, а по – земному  Александра, и привычный страх навсегда покинул его.
30 Воскресшая мама
Ирина Христюк
                               ВОСКРЕСШАЯ МАМА

       Историю мне поведала школьная подруга, а ей – дочь воскресшей.

          Случилось это в прошлом году, в конце лета. Позвонила женщина, которая в последнее время ухаживала за больной мамой и сообщила, что матушке стало хуже. Дочь, уладив дома все дела, заторопилась в родной дом за  девяносто  километров. Приехала. Успела. Но вскоре самого дорогого человека на земле не стало. Врачи диагностировали смерть. Собрались близкие родственники, соседи. Покойницу по обычаю омыли, одели во все новое и положили в открытый гроб. Последний, как принято в селе, занесли в «каса маре» - лучшую и самую просторную комнату в доме. Плакали скорбящие дочери и родственники. Попрощаться с покойницей приходили друзья, знакомые, односельчане.

           Родные стали готовиться к похоронам и поминкам. Уж так повелось у молдаван, что все, кто проводит в последний путь покойника, приходят после кладбища его помянуть. Поэтому забот и хлопот накануне хватает. Где-то глубокой ночью дочь решила заглянуть в зал, где лежала умершая, посмотреть, есть ли там кто. По обыкновению, ночью и днём кто-то находится в комнате с усопшим. Перешагнув порог, она повернула голову в сторону гроба и замерла от чудесной и, вместе с тем, жуткой картины: мама сидела в гробу, обхватив руками колени, склонив на них голову. Дочь потеряла дар речи, язык не шевелился. Дыхание остановилось, сердце вздрогнуло и, кажется, перестало стучать. Ноги от страха окаменели и не слушались, отяжелели, как во сне, и двигаться не было сил. Ей казалось, что прошла целая вечность, пока почувствовала ноги,  сделала шаг, другой в сторону выхода и побежала в сарай, где находились родственники, с криком: «Мама воскресла! Мама воскресла!» Все поспешили в дом. Восставшая из гроба сидела на кровати, низко опустив голову, и тихо с «кем-то» разговаривала. Родные были поражены. На все их вопросы она отвечала тихо, но внятно, не поднимая головы. А когда воскресшая слегка повернула голову в сторону, удалось заглянуть в её глаза. Они были совершенно белыми, без зрачков, и какое-то необъяснимое чувство ужаса и страха охватило присутствующих. В другой раз, когда она чуть приподняла голову, глаза были совершенно черны, без зрачков, словно одна сплошная впадина.

       Новость о воскрешении шокировала всех односельчан. Решено было позвать врачей и священника. Врачи, которые констатировали смерть, очень удивились и сказали, что подобное, хоть и очень-очень редко, но случается.  Священник подтвердил сказанное и добавил, что женщина долго не проживёт: до сорока дней, не больше. А старики рассуждали: она сейчас находится между жизнью и смертью, от этого мира отошла, в другой ещё не дошла,  успела побывать лишь у входа в загробный мир.

      Утром пришёл деверь, брат мужа. Восставшая из мертвых накинулась на него с кулаками и с неимоверной силой стала бить, куда попало. Всех охватил такой ужас, что они решили: в женщину вселился злой дух, и сейчас, того гляди, «мертвец» набросится на них. Потрясенные свидетели и сам «потерпевший» в ужасе стояли, не зная, как поступить. Вскоре ожившая успокоилась…
    
      Через некоторое время дочь уехала (с мамой остались две другие). Звонила. Мама  тихим голосом отвечала. И всегда об одном просила: «Молитесь, чтобы Господь поскорее забрал меня». До сорока дней Всевышний  её забрал. Уже навсегда, что лишний раз подтверждает, насколько хрупка и условна грань между жизнью и смертью.

       А я вот думаю, может быть, Отец Небесный вернул эту женщину на землю, потому что она пришла не в срок? А, может быть, Он стучится к нам, раскрывая нам какой-то тайный смысл бытия для осознания своего грядущего? «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет" - это великое обетование Господа Иисуса Христа, оставленное нам в Библии. Конечно же, каждый христианин ожидает воскресения из мертвых, которое произойдет в конце времен, но история Церкви также знает множество случаев, когда некоторые люди после смерти чудесным образом были возвращены к жизни. Бог творит чудеса и в наши дни. Случай, о котором мне рассказали, – один из них.
31 Зигзаги генетической памяти
Владимир Бородкин
Японец на хвосте. Двигатель ревёт из последних сил, винт остервенело перемалывает холодный воздух. Трассирующие пули прошли чуть выше левого крыла.

-Ишачок, родной, не выдай!

Штурвал — резко влево, бочка, одна из пуль разносит бронеспинку. Адская боль кипятком обожгла затылок, срываюсь в штопор. Из последних сил, закусив до крови губу, рву штурвал на себя, но он не двигается… Земля стремительно приближается. Ещё одна попытка, ещё, ещё… Получилось! Нос ишачка дернулся, стал медленно задираться и пошел вверх… Я вижу не стремительно приближающиеся верхушки деревьев, а темные грозовые тучи, в которых сверкнуло пузо японского истребителя.

-Давай, ишачок, давай, родной, не подведи!

Ненавистный силуэт всё ближе и ближе. Я под ним. Поймал цель в перекрестие, давлю гашетку, расплавленная струя трассирующих пуль разрезала фюзеляж вражеского истребителя, и полыхающие обломки рухнули вниз. Кровь течёт по лицу, заливает глаза, веки каменеют, закрываются.

-Только бы дотянуть до аэродрома.

Раздробленный затылок плавит сознание. Шасси ударились о грунт взлётной полосы, с трудом глушу двигатель. На крыло И -16 заскочили механик с комэском.

-Иван! Иван! Жив чертяга!

Проваливаюсь в чёрную пустоту…

Яркий свет люстры жжет глаза. Надо мной склонилась жена:

-Ты так кричал во сне! Ужасно напугал меня! Кошмары?

Я с трудом приходил в себя. Пережитый воздушный бой не был сном. Всё происходило наяву. Сознание медленно восстанавливалось. Пытаюсь анализировать произошедшее: вчера меня свалил грипп, температура подскочила под 40, приехала скорая, сделали жаропонижающий укол, жена добавила укол витаминов и после этого… воздушный бой.

Весь день я провалялся в постели в каком-то полуобморочном состоянии. Вспоминал рассказы отца о бое с японским истребителем, его ранении. К вечеру температура опять скакнула под 40.

Жена вколола жаропонижающее, витамины и… провал.

Стою на краю оврага в шеренге со своими друзьями красноармейцами. Босой, в белых кальсонах, рваной рубахе, тело горит, невыносимо ноет от побоев. Солнце потухло, тонюсенькая розовая полоска на горизонте прощально полыхнула над степью. Где-то поминально голосит выпь.

-Гтось! Расстрелять эту красную сволочь! Пли!

Плечо, ногу прожгла адская боль. Мгла… Задыхаюсь, на меня давит неизмеримая тяжесть. С невероятными усилиями выбираюсь из — под мёртвых тел. Нужно ползти, боль рвёт на куски, ползу… Кромешная ночь завернулась в моросящие тучи. Пью из лужи, теряю сознание… снова ползу…

-Марфа, смотри! Это же Фома! Жив! Клади его быстрей в телегу, присыпь сеном!

Сознание проясняется на какой-то миг, чувствую тряску телеги. Чёрный тоннель….

Жена трясёт меня за плечи:

-Ты стонал, скрипел зубами! Опять кошмары?

Весь день я лежал и думал о происходящих со мной перемещениях. Фома был отцом моего отца, он чудом выжил после расстрела.

Вспомнил, что когда-то читал о генетической памяти. Наверно, после уколов происходит какая-то реакция в организме и я начинаю путешествовать по генам своих предков. Невероятно… Если повторится и сегодня, всё расскажу жене. За сумасшедшего примет… Не поверит…

Температура к вечеру опять полезла вверх. Жена вколола мне коктейль из уколов… провал в темноту.

Иду по пыльному заводскому тротуару, окликают:

-Привет, Георгий! Подожди!

Жму руку токарю, закадычному другу. Тёплая октябрьская ночь, чудесное настроение! У меня ночная смена. Заходим в цех. Земля вдруг уходит из — под ног, трясёт, подкидывает, огромный цех на глазах складывается, как детский домик из спичек.Крики, кругом крики, что-то падает на меня, давит, сминает, размалывает…

Боль! Дикая боль! Нет сил терпеть! Господи… Помоги-и-и-и!

Рот забивает острый шершавый песок… Боль… Не могу дышать… Задыха… Мгла…

Издалека слышу незнакомый голос и надрывный крик жены:

-Очнись!

Вспышка в памяти -Георгий, отец мамы, погиб в 1948 во время землетрясения в Ашхабаде…

Очнись!

С трудом открываю глаза, в зыбкой дымке лицо жены и незнакомой женщины в белом халате.

-Ну слава Богу! С возвращением… Эти лекарства никогда, никогда больше не колите, у вас на них аллергия! Анафилактический шок! В следующий раз с того света можете уже и не вернуться…
32 Её воспоминания...
Людмила Михайлова 2
Её воспоминания…

 из .

Утро. Весеннее солнышко только встало, озарив землю ярким светом. Она,  одиноко стоящая возле окна, отодвинув занавеску, наблюдала, как  люди торопятся, бегут на работу. Молодая женщина,  держа  малыша за руку, ведёт его в садик. Он капризничает, идти не хочет,  плача говорит:
– На ючки, на ючки…
Мать останавливается, наклоняясь над сынишкой, тихо произносит:
– Мужчины не плачут и на ручки к маме не просятся!
Достав платочек, ласково утерев заплаканные глазки и носик малыша, спрашивает:
– Ну, что дашь ручку, и мы пойдем?
– Ня! – забавно звучит в тишине, - и, взявшись за руки, мать и дитя скрываются  за углом соседнего дома.

"Господи, когда-то, вот так, вела своего мальчонку в садик, потом в школу…. Как это было давно. Вырос сын, теперь только изредка приходит" – с горечью думала Она. Неожиданно раздался громкий лай, выведший Её из раздумий.
– Опять Тимошка кого-то гоняет. Ох, защитник.
А ведь недавно прибился к нам в подъезд, маленьким прелестным щенком. Пожалели, под лестницей сделали ему домик, замечательный получился из него сторож…
Когда-то была и у нас собачка  болонка  Шурка, сколько радости  принесла она в дом,  забавная, добрая. Сын принес от друга  маленький, белый,  пушистый комочек, отпустил на пол и тут же,она сделала лужу. А сколько тапочек изгрызла! Петенька мой  очень ее любил. Гулять с ней ходил, мне не доверял.
Видела я, как  ты с ней гуляешь, с поводка спустишь, а она носиться вокруг тебя лает, прыгает, а ты, мой дорогой, наклонишься и ловишь её руками, смеешься. Как было забавно за  вами наблюдать. На улице, только и был слышен визгливый голос  Шурки, да   моего дорогого. …
Вас уже нет. Я по привычке стою у окна и наблюдаю, но уже не за тобой, мой любимый.
Помню нашу первую встречу, как были мы тогда юны.
В парке, на танцплощадке  подошел ко мне, нежно на меня поглядывая, я смутилась, а ты  сказал: "Я Пётр, а как Вас величать, красавица?
 - Аня, - ответила я смутившись, опуская к земле ресницы.
…Потом  играла музыка и мы с тобой, Петенька, танцевали, танцевали, танцевали. А первое свидание у кинотеатра.  Ты пригласил меня на фильм « Свинарка и пастух», а после, мы шли по улице, держась за руки и смеясь.
 Какое беззаботное время было, счастливое.  Потом ты в армию ушел. Как я тебя ждала любимый мой. Письма писала каждый день. Как я радовалась,  каждой весточки от тебя!
А когда ты с армии пришел, прямиком ко мне прибежал с чемоданом. Схватил  на руки и закружил по комнате, потом отпустил и нежно поцеловал. Петенька, как мне плохо без тебя, дорогой мой.
Потом свадебку сыграли. Я чувствовала себя принцессой, как я была счастлива, когда мой принц  поднял меня на руки, кружа в танце,  а гости стояли полукругом, весело смеясь, хлопая в ладоши.  Через девять месяцев у нас и сыночек  народился. Петенька, каким ты оказался добрым  мужем и заботливым отцом. Ночью вскакивал на каждый писк сына, уговаривая меня немного поспать, хотя утром, вставал на зорьке, завтракал и убегал на работу. Сын вырос, в армию ушел. Как мы с тобой переживали, ночей не спали, … со временем привыкли.  Сын нам писал, рассказывая, как служится ему вдали от дома, Как посылки мы с тобой, Петенька, ему собирали, помнишь? А когда с армии пришёл, мы были самыми счастливыми родителями.
И вдруг не стало Шурки, как убивался ты по ней,  а потом… и тебя не стало.  Не видел ты, Петенька, как сын  твой женился,  вот деток только бог не дал, а так у них все хорошо.
Вдруг раздался звонок телефона, выведший Её из раздумий.
– Никак Нина звонит, в магазин собирались, совсем забыла, – произнесла Она вслух, поднимая трубку телефона.
– Алло….

33 Умейте прощать
Людмила Михайлова 2
Не так давно, когда я сидела в придорожном кафе за чашкой кофе и ожидала свой автобус, к моему столику подошла женщина. На вид - лет пятидесяти.
 
– Можно ли мне присесть? – проговорила она.

–  Конечно!
 
– Спасибо! –  незнакомка тут же села.   Смотря  в окно,  вздохнула, и неожиданно  заговорила:

– Вот видите женщину с ребёнком?  Как строго она с ним разговаривает, … и может быть,  он всю свою жизнь будет помнить этот разговор.

И вдруг заплакала.

– Что случилось? Почему вы плачете? - растерялась я.

– Сегодня я потеряла самого дорогого для меня человека – маму, я на неё обижалась, – горестно проговорила она, – и хочу вас предостеречь, чтобы потом  вам не пришлось  жалеть,  – вздохнув, продолжила,  –
Никогда не забывайте своих родителей. Любите их такими, какими бы они  ни были. Они вам подарили жизнь,  хоть и не всегда счастливую.  Вы выросли и можете сами творить свою жизнь,  судьбу.
 
 Забудьте,  что вас предавали,   избавлялись,  а потом опять принимали в свою жизнь.  Не забывайте родителей,   отцов и матерей!  Они были молоды и,  делали ошибки, за которые   в ответе, но не перед вами!
 
 Не осуждайте  родителей, у них была своя история жизни, в которой они были главными  героями.   Мать беременную отец  увёз в далёкий и холодный край,  проиграл в карты,   бросил.  Мужчина,  выигравший её,  пожалел и,  дал денег,  чтобы  вернулась домой,  к  родителям. Но они  не приняли её.  Уезжает  в другой город.   Устраивается  кочегаром,

 Не осуждайте родителей за то,  что в   возрасте  полутора лет вам пришлось ползать и играть на угольных горках.   Приехавшая сестра  вашей мамы,  увезла   в родной город,  где опять вас  не приняли,  бросили  на произвол судьбы. 
 Добрые люди помогли вам.   Вы оказались, через  несколько  дней  проведённых на вокзале,  в общежитии.  Вас там полюбили все женщины  маленького мирка,  баловали,  покупали игрушки, 

 Не обижайтесь на родителей,  когда вас  определили  в круглосуточный  садик, ведь маме надо было работать.  Вам пришлось жить без мамы и отца.  Молча  плакать,  стоя у  забора,  видя,  как к другим деткам приезжали родители обнимали и ласкали своих  малышей,  а вы стояли  и мысленно,  глотая слёзы, звали  маму,  и вот она приехала.   Вы обрадовались долгожданной встрече.   Побежали,   раскинув руки для объятий, но  она равнодушно подала огромное яблоко,  которое едва помещалось в вашей маленькой ручке,  и самое красивое платьишко.    Вы будете помнить всю свою жизнь эту встречу.  Когда пошли погулять  вы, она и он.   Они,  смеясь друг другу,  не замечали  вас.  Взяли  лодку на прокат  и вот вы сидели  в  ней  и,  радовались самому дорогому человеку не замечающего вас.   Не осуждайте,  она счастлива и вам с ней хорошо.  Вы оказались  в заводи, окружённой лесом, подплыли   к берегу. Они вылезли  из  лодки,  закрепили веревку за палку,  воткнутую ими в  землю,  убежали  в лесок.  Слышали  их смех.  Ждали,  ждали,  Лодка качалась  при малейшем движении,  вам  было страшно.  Вы одна,    плакали.   Они вернулись счастливые.  Мама,  бросив на вас взгляд,  проговорила,  смеясь:  что испугалось,  дурочка, мы ж рядом были.  И вот  вы  в садике и опять долгое ожидание.

Не осуждайте  родителей.  Когда,  на празднование  нового  года,  вас пригласила, старшая сестра мамы,  и вы  счастливые ехали  туда,  не подозревая,  что совсем скоро вам придётся бежать,  через весь город,  за тянувшим  за руку,  вашим  самым  дорогим  человеком.   По возвращению домой будете избиты  валенком,  лишь за то,  что не смогли разобраться с  петелькой  на шубке.   Через несколько дней она придёт  в садик, с шоколадкой и будет просить прощение за синяки на маленьком личике и обещать,  что больше не будет вас бить.   Через много лет вы узнаете, что тогда её хотели лишить родительских прав и,  вы прощаете. Она мама и самый родной,  и любимый человек. 

Не обижайтесь на родителей,  когда в первый класс вас повела двоюродная сестра в школу – интернат,  в котором вам было одиноко в кругу новых друзей, уходивших, на выходные домой,  а вы сидели  и опять ждали.

 Не судите родителей, они просто заняты устройством своей жизни.   Вам повезло,  в интернате обнаружили вши,  и вы сбежали  домой.  Видите  немое  удивление в глазах самого родного человека.   Объяснили,  почему вы оказались дома. Мама,  ловко  намазала  вам чем - то вонючим голову,  надела полиэтиленовый мешочек  сверху,  села,   и в этот момент стук в дверь,  которую она тут же открыла.  Перед ней стояли милиционеры, объяснившись с ними и после  их ухода,  вы получили  порцию  недовольства матери.   Но самое главное вы больше не возвращаетесь в интернат.   Вас определяют в обычную школу  и,  вы живёте с самой лучшей мамой на свете!

Не осуждайте родителей,  так сложилась у них жизнь.
Вам исполнилось шестнадцать.    Первая встреча и последняя  с отцом,  работавшим в кафе подсобным рабочим.  Он вам не показался  плохим человеком.  Рыженький,  с веснушками,  рассыпанными,  как у вас на лице.  Увидел  вас,   растерялся,  не знал,  куда девать натруженные руки.   Вам показалось,  что  ему стало неловко.  Видели,  как  на глазах его появились слёзы и,  он  украдкой их смахнул.   –  Подождите ! – сказал он. Ушёл.  Вернулся с бумажным пакетом в руках,  наполненным сладостями и протянул вам.   Вы  взяли из его рук подарок,  первый и последний,  за всю вашу недолгую жизнь.  Узнали,  что у вас есть две сестрички,  и они  большие.  Заканчивают одна восьмой и  другая десятый класс.  Вы, молча, смотрели на родного и такого далекого человека. 

Не осуждайте родителей.  Они хотели как лучше,  но много совершили ошибок,    они были молоды и легкомысленны…

Любите и берегите своих родителей.  Они перед вами ни в чём не виноваты,   они любили вас по - своему.  Ведь не всё было плохо,   как нам кажется,  как  видится,     – женщина  прервала свой рассказ и,  помолчав, проговорила, глядя мне в глаза,  –  любите своих детей!  Учите,  будьте строги,  но не жестоки!  Не обижайтесь на родителей, может случиться так, что вы не успеете их простить!  –  неожиданно встала и, не попрощавшись, вышла из кафе. 
34 Он и Она
Альба Трос
 - Господи, любимая, наконец-то ты пришла. Мне уже начало казаться, что я схожу с ума. Знаю, это безумие, бред, но я вдруг решил, что именно сегодня, именно в тот день, когда я окончательно с ней порвал, ты забыла обо мне…
  - Глупый, успокойся и не говори ерунды. Взгляни, ты весь дрожишь. Дай мне руки, я тебя согрею… Ну вот, я так и знала, опять грыз ногти! Что с тобою делать, ума не приложу. Ну скажи, как это я могла о тебе забыть? Забыть тогда, когда перед нами только-только открылся новый мир? Да и ты ведь прекрасно знаешь мою работу: с раннего утра клиенты валят косяками, и у каждого свои претензии и пожелания. А я на боевом посту одна, без смен и выходных. Ну а ты, посмотри на себя! Ногти грызёшь, как ребёнок, комнату продымил так, что дышать нечем. Погоди-ка, я открою окно.
  -Нет, нет, девочка моя, прошу тебя, не надо!
  -Это что ещё за блажь?
  -Извини, это, наверное, совсем уж глупо звучит, но мне всё кажется, что она ещё не отпустила меня. Она стоит под окном и только и ждёт, что ты его откроешь, а потом начнутся эти безумные вопли, обвинения,  сюда сбежится весь мотель. Ты ведь прекрасно знаешь эту её гнусную манеру.
   -Так, а ну немедленно прекрати, иначе завтра же отправишься в дурку от паранойи лечиться! И отпусти мою руку, ты мне оставишь синяк…… Ну всё, хватит, успокойся, смотри, там никого нет, только ночь и звёзды. Даже машины уже не ездят, устали за день и спят давным-давно…………………
………………………………………………………………………
    -Прости, я действительно истерю совершенно по-глупому, здесь на самом деле никого нет... Впрочем, вру, нас тут пятеро: я, ты, ночь, звёзды и тишина…… Улыбаешься… Странно как, я не вижу твоего лица, а всё равно знаю, что ты улыбаешься…
     -Что же ты здесь нашёл странного? Мы ведь с тобой одно целое, поэтому и ощущаем друг друга на расстоянии. А иначе и быть не может.
     -Да-да, я понимаю, но разве так бывает? Мы же видимся всего третий раз в жизни. Я никогда не верил, что можно так быстро стать единым. Для этого нужны годы…
      -Годы… Это всего лишь слово, а люди придают ему гораздо большее значение, чем оно того заслуживает. Время для каждого течёт по-разному, у каждого свой отсчёт. Если душа спит, то и день твой, тусклый и безрадостный, будет длиться тысячу лет. А когда любишь, то узнать человека можно за мгновение, а вот чтобы насладиться любовью до дна, может не хватить и вечности.
    -То, что ты сейчас говоришь… Знаешь, порой мне кажется, что для тебя в мире вообще нет никаких тайн. 
    -Знание - одна из самых важных вещей в моей профессии. Каждый клиент хочет чего-то особенного, и мне необходимо быть точно уверенной в том, что ему нужно.
    -Пожалуйста, давай не будем об этой твоей работе. Конечно, мы теперь всегда будем вместе, но эта наша первая ночь слишком уж важна для меня. Я безумно устал сегодня. Я был настолько на грани, что ей едва не удалось меня переубедить остаться…
    -У вас был скандал?
    -Мягко сказано. Услышав твоё имя, она просто впала в истерику. Чего я только не выслушал. Сначала она пыталась убеждать, вспоминала о прошлом, о былой любви… Само собой, в 18 лет что угодно примешь за любовь… Потом… потом к чему-то приплела мать с отцом, мол, они не вынесут нашего разрыва. Бред какой-то! Люди встречаются, расходятся, обычное ведь дело…
    -Ну а потом?
    -Под конец было хуже всего. Когда она увидела, что я всё уже давно обдумал и решил, то прямо-таки набросилась на меня! Орала, царапалась, оскорбляла тебя…
    -И как же она назвала меня в этот раз? Говори-говори, мне, в конце-концов, не привыкать.
    -Она сказала, что ты шлюха, которой доставляет удовольствие разлучать любимых. Я и не выдержал… Никогда бы не подумал, что смогу так поступить……
    -Продолжай.
    -Я дал ей пощёчину. Она отшатнулась и закрылась руками. И вот тут я дико испугался, испугался, что после этого не смогу уйти…
    -И ты выбежал из дома…
    -Ну вот, оказывается, ты знаешь меня лучше, чем я сам. Да, я бросился от неё прочь в чём был, без денег и вещей. Правда, бумажник с кредиткой был при мне, и когда я немного очухался, то тут же двинул в банк и снял со счёта всё, что там было. И сразу же сюда, в мотель, ждать тебя……   
    -За целых 6 часов до назначенного срока… Представляю, каково тебе было. Ну а деньги… Сор, чепуха. Вспомни, в нашу первую встречу ты ведь был почти гол.
    -Ха-ха-ха! Вот это уж точно. Тогда на море, когда мы впервые увиделись, я вообще лежал в одних плавках. Заплыл слишком далеко, не рассчитал сил и еле добрался до берега. А ты как-будто бы и не удивилась… А потом эта больница… Врач что-то бубнил мне на ухо, опухоль, операция какая-то, ересь, ей-богу. А я всё смотрел на тебя и ждал, когда же он наконец-то отстанет. Я ведь всё время думал о тебе, надеялся, что увижу вновь. Глупо: жить в миллионном городе и мечтать о встрече с человеком, не зная ни его имени, ни адреса, ни телефона… Я  ведь не мог и вообразить, что вы с ней давно знакомы……
    -Скажи честно, ты чувствуешь к ней ещё хоть что-то?
    -Чувствую ли я? Мне сложно объяснить это словами… Наверное, когда-то с моей стороны это действительно была любовь. Я помню, как просыпался по утрам намного раньше просто от предвкушения встречи с ней. Это как-будто тебе в грудь поместили какой-то горячий и шевелящийся клубок. Он щекочет тебя, подзадоривает, а ты и боишься, и одновременно замираешь от восхищения. Я искренне пытался понять, куда всё это ушло… Думаю, что-то съел быт, все эти мелкие дрязги, возня, погоня за деньгами. А может, в действительности всё и не так, просто это был амок, временное помешательство. На самом деле, я бы ещё очень долго тянул эту резину, отчасти по инерции, отчасти потому, что знаю, как ей без меня будет тяжело. Но тут появилась ты…
    -Всё происходит так, как должно быть. Верь мне, уж я-то знаю… Ну, хватит. Скоро светает, мы проговорили всю ночь, и ты, по-моему, сейчас уснёшь прямо на подоконнике. Пойдём в кровать, тебе нужно отдохнуть.
    -Нет, нет, погоди  немного, я хочу ещё побыть с тобой, я ведь ждал так долго…
    -Не глупи, теперь мы вместе, и у нас впереди вся вечность… А сейчас спать…… вот так… укрывайся, ложись поудобнее и закрывай глаза. Я буду рядом, когда ты проснёшься, а за окном нас будет ждать новый прекрасный день.
    -Я люблю тебя больше жизни…
    -Я знаю…


     В номере дешёвого мотеля, под тиканье стареньких наручных часов, он впервые за долгие годы уснул глубоким и спокойным сном. Прошлое, настоящее и будущее канули для него в Лету. Светало. Измученный слабый человек, истощивший последние силы, расставаясь с опостылевшей Жизнью, грезил на коленях своей настоящей возлюбленной - прекрасной женщины по имени Смерть.   
35 Никто из нас не...
Альба Трос
-Неведение, стремление, разочарование, опустошение – такими, согласно графу де Вереньяку, являются четыре константы, на которых зиждется наша жизнь. Раскрытию сущности каждой из них посвящён наиболее известный труд философа – трактат «Размышления об ускользающем мире». В конце своего сочинения граф утверждает, что правильное понимание констант и умение увидеть их в неразрывной связи может привести человека к ответу на главный вопрос бытия...
-И в чём же заключается этот вопрос? - визгливые нотки в голосе мужчины, произнёсшего эти слова, неприятно отдавались в ушах.
-Де Вереньяк не говорит об этом прямо, однако нетрудно догадаться, что речь идёт о смысле существования, поисками которого издревле занимались выдающиеся умы человечества.
-Но если граф разгадал эту загадку, - вмешался всё тот же повизгивающий  голос, - то почему он не поделился ею с нами? Или же это очередной розыгрыш?
-Де Вереньяк никогда не был склонен к мистификациям. Он утверждал, что раскрытие тайны может повредить неокрепшие умы, подорвать психику ещё не прошедших испытание жизнью. Лишь искушённые и наделённые незаурядными способностями люди способны собрать воедино все детали мозаики и увидеть картину в целом. Правда, существует легенда, родившаяся уже после смерти графа. Согласно ей, иногда по необъяснимой прихоти мироздания истина может неожиданно войти в сознание того или иного человека, чаще всего молодого и неопытного. Упоминания об этой легенде вы не найдёте в трудах исследователей, она распространена исключительно в данной местности. Говорят ещё, что дух графа до сих пор блуждает по миру и время от времени проявляет себя в столь своеобразной манере. Ну а сейчас давайте пройдём к оранжереям. Де Вереньяк был большим любителем цветов. Надеюсь, его призрак не поджидает нас где-то между орхидеями и альстромериями.
Раздался всеобщий смех. Соланж Решо оторвалась от созерцания ползущей по травинке божьей коровки и посмотрела вслед удаляющейся группе. На фоне этих рано подзаплывших жиром мадам и месье со спины её приближающаяся к седьмому десятку бабушка смотрелась весьма выгодно. Впрочем, и глядя в лицо Виржини Решо, никто не дал бы ей её шестьдесят семь. В ответ на все вопросы о секрете сохранения молодости она всегда улыбалась и ссылалась на здоровое питание и чистый воздух. Потеряв незадолго после выхода на пенсию мужа, Виржини решила, что для неё настало время пожить для себя. Её сын был вполне счастлив в браке, имел стабильный доход, а внучка большую часть времени проводила в танцевальной школе. Решо продала свою столичную квартиру и купила домик в крошечном Шато-Сюр-Флёв, где провёл всю свою жизнь её кумир. Никто не понимал тот жгучий интерес, который бывшая преподавательница теории искусств испытывала к графу Филиппу де Вереньяку, философу второй половины восемнадцатого века. Впервые Виржини столкнулась с его трудами ещё студенткой, и с тех пор изучение жизни и произведений этого загадочного человека стало её страстью. Де Вереньяк был полной противоположностью своему современнику, либертину маркизу де Саду. Биография графа не изобиловала событиями. Он практически не покидал родной Шато-Сюр-Флёв, в юном возрасте женился на некой Матильде Скюдери, с которой прожил до самой кончины, заботился о цветах и писал бесчисленные трактаты. Три года спустя начала Великой революции граф отошёл в мир иной в своём родовом замке. Поразительно, но вихри, вверх дном перевернувшие страну, обошли его стороной. По какой-то необъяснимой причине потомственный дворянин де Вереньяк спокойно продолжал предаваться размышлениям, в то время как головы представителей его сословия одна за другой летели из под сверкающего ножа гильотины. Графиня ненадолго пережила супруга. После её смерти замок национализировали, однако не разграбили, напротив, специальным указом он был объявлен архитектурным достоянием. Труды же графа в девятнадцатом столетии обрели огромную популярность, став предметом дискуссий учёных мужей. Мадам Решо в итоге по просьбе мера города стала гидом, сопровождавшим группы туристов по замку де Вереньяка. Шато-Сюр-Флёв, для которого философ-затворник был главным источником гордости и доходов, боготворил столичную гостью, быстро ставшую своей. Здесь никому и в голову не приходило задавать ей набившие оскомину вопросы по поводу графа. Когда-то очень давно она пыталась объяснять любопытствующим, что видела в нём человека, наиболее близко подошедшего к пониманию истинной природы вещей, но вскоре оставила эти попытки и ненавязчиво переводила разговор в другое русло.
Соланж не было особого дела до увлечения бабушки. Шато-Сюр-Флёв она знала как свои пять пальцев и тихо ненавидела. Каждый год она проводила в городе три недели летних каникул по настоянию родителей, ссылавшихся на всё те же пищу и воздух. Никакие доводы в духе «мне уже …надцать» не действовали на чету Решо. Сверстники из местных наводили на девушку непреодолимую скуку, и Соланж целыми днями в одиночестве бродила по окрестностям, загорала и купалась в речушке, фигурировавшей в названии города. Спасали лишь долгие беседы по телефону с оставшимися в столице друзьями и подругами и подключённый к интернету ноутбук. Всё резко поменялось этим летом. Изменения явились в лице Флорьяна, её ровесника, приехавшего навестить свою тётку, продавщицу в городской кондитерской. С ним были его одноклассники Тьерри и Жизель, влюблённая пара. Соланж столкнулась с ними на центральной улице в первый же день их приезда, и с тех пор вот уже вторую неделю они практически не расставались. Девушка водила их своими привычными маршрутами, накупавшись до одури, они жадно поглощали гамбургеры в бистро, а вечерами собирались на пляже у костра. Алкоголь в городе им никто, естественно, не продал бы, но в чемоданах ребят нашлось место для нескольких бутылок виски, одна из которых непременно пускалась по кругу при свете звёзд. Три дня тому назад Соланж поняла, что Флорьян ей нравится, позавчера он поцеловал её, пока Тьерри и Жизель искали оброненную по дороге бандану, а вчера они уже обнимались в открытую. При воспоминании о губах Флорьяна, его руках на её плечах по телу девушки пробежала дрожь. Перспектива расставания, возвращение домой, последний год в лицее – всё это совершенно не волновало сейчас Соланж. Впитывая тепло солнечных лучей, она с наслаждением потянулась, предвкушая предстоящую встречу.
-Ваша бабушка – это удивительное сочетание красоты и ума. Вы должны гордиться ею, мадмуазель, - прозвучало внезапно над ухом. Соланж открыла глаза и увидела перед собой месье Вишона. В лёгком костюме кремового цвета и белой рубашке, он, улыбаясь, стоял перед ней, и ветерок мягко трогал его уложенные на пробор седые волосы. Этот интеллектуал, обладатель безупречных манер в семьдесят лет по-прежнему заведовал городским архивом. Эрик Вишон был ещё одной достопримечательностью Шато-Сюр-Флёв. Говорили, что он участвовал в потрясшем страну студенческом бунте шестьдесят восьмого года. Глядя в добрые, немного грустные глаза месье Вишона, Соланж с трудом могла в это поверить. Девушке нравился этот пожилой человек, всегда спокойный, будто бы обладавший неким недоступным другим знанием, и при случае она с удовольствием перекидывалась с ним несколькими словами.
-Бабушка отлично выглядит, да и мозги у неё такие, что многие позавидуют. Ну а насчёт её работы, тут вам, месье Вишон, виднее, я, честно говоря, не слишком разбираюсь в таких вещах.
-Это совершенно естественно в вашем возрасте (Соланж забавляло, что старик неизменно обращался к ней на вы). Вам нужно радоваться жизни, переживать каждое её мгновение, да и в выводах, которые делает граф, надо признать, мало оптимистичного.
-Вы хотите сказать, что сумели разгадать эту его знаменитую загадку?
-О, конечно нет, - Вишон поправил ворот рубашки, - однако иногда чтобы что-то понять, не обязательно докапываться до самого дна. Впрочем, несмотря на свои годы, я тоже не чужд мирским заботам, приятным, хотя порой и доставляющим хлопоты. К примеру, сейчас я ломаю голову над тем, какой подарок порадовал бы вашу бабушку в её день рождения. Я почему-то подумал о перчатках, но ассортимент наших магазинов, как вы понимаете, невелик, да и к тому же я абсолютный профан в подобных вопросах.
Соланж не удержалась от улыбки. Вот уже несколько лет Вишон трогательно ухаживал за мадам Решо, и она отвечала ему взаимностью. Девушка не могла понять, почему эти два человека упорно не желали оформить свои отношения или хотя бы съехаться. Ей казалось, что у взрослых всё должно было быть значительно проще, и тем не менее они часто оказывались не в состоянии осознать очевидные вещи.
-Месье Вишон, почему вы не сказали мне об этом раньше? Это же так просто. Сейчас всё что угодно можно заказать по интернету. Если хотите, я могу завтра придти к вам в архив, мы выберем то, что нужно, и сделаем заказ. Я неплохо знаю бабушкины вкусы.
Лицо старика вытянулось, брови поползли вверх, и он радостно заулыбался.
-Соланж, вы не представляете, какую услугу мне окажете. Мы, обломки ушедшей эпохи, похоже, совсем перестали ориентироваться в современных реалиях. С нетерпением жду вас завтра в любое удобное для вас время. Однако, кажется, я вас заговорил. Только что разглагольствовал о необходимости ловить момент, а сам утомляю юную особу своими стариковскими разговорами.
-Месье Вишон, вы меня совсем не отвлекаете. Я встречаюсь с ребятами на берегу, но до этого ещё куча времени. Мадам Прюдон с утра заставила Флорьяна и остальных помогать ей в саду, так что мне приходится ждать, когда они освободятся. Мы договорились пересечься в одиннадцать. Кстати, не подскажите ли вы, который сейчас час? Я забыла мобильный дома, а возвращаться за ним лень.
-Лень! Как это прекрасно, - от восторга Вишон слегка качнулся на месте. – Конечно, это самое малое, что я могу для вас сделать, моя спасительница. – Он оголил запястье и взглянул на циферблат. – Без двадцати одиннадцать, мадмуазель.
-Ничего себе! Вот это я замечталась. Не думала, что так поздно. Спасибо, месье Вишон, я, наверное, пойду.
-Вкушайте этот день, Соланж, возьмите от него всё возможное. – Вишон наклонил голову, повернулся и пошёл по направлению к выходу из замка. Несколько секунд Соланж смотрела ему вслед, а потом поднялась со скамейки.
Дорога, ведущая между кустами к берегу реки, легко ложилась под ногами. Девушка шла, думая о том, насколько далеко она готова позволить зайти их отношениям с Флорьяном, и не сразу почувствовала дискомфорт в правом кроссовке. По-видимому, в обувь попал камешек. Соланж присела на обочине, сняла кроссовок и вытряхнула непрошеного гостя. Поднявшись на ноги, она вдруг замерла. Прямо перед собой на противоположной стороне дороги девушка увидела тропинку, уводящую вглубь посадки. Соланж нахмурилась. Сколько она себя помнила, здесь никогда не было никаких ответвлений. Заинтригованная, Соланж пересекла дорогу и ступила на тропинку. Девушка колебалась. В конце концов, они могли вернуться сюда все вместе позже и исследовать таинственную тропу. В то же время впереди у неё был целый день, и любопытство первопроходца настойчиво требовало удовлетворения. Соланж решительно тряхнула головой и сделала первый шаг. Она шла между превосходивших её рост зарослей в тишине, нарушаемой лишь шумом шагов и гудением насекомых в жарком воздухе. Пройдя достаточно долго, она уже почти решила повернуть назад, утомлённая окружающим однообразием, как вдруг увидела, что тропинка перед ней сворачивала направо. Девушка повернула и в ошеломлении остановилась. Её глазам открылся самый настоящий лес – высокие мощные стволы деревьев, нагромождение мясистых листьев, наполненный скрипами и шорохами полумрак. Соланж стояла на границе света и тени. Всё это было невероятным, необъяснимым, ведь раньше она никогда не слышала о существовании подобного места. Самым же удивительным было то, что среди деревьев находилась огороженная площадка. Стены из выкрашенной в тёмно-зелёный цвет металлической сетки возвышались на добрых пять метров. Внизу некоторые фрагменты отсутствовали, их заменяли секции из колючей проволоки. Внутрь площадки вела дверь того же цвета, что и сетка, и в её проёме Соланж явилось завораживающее зрелище. Словно под гипнозом, девушка ступила под сень деревьев, пересекла отделявшее её от площадки пространство и вошла в дверь. Посреди прямоугольника сухой утоптанной земли рос изумительной красоты цветок, словно бы вобравший в себя все краски оранжереи графа де Вереньяка. Соланж медленно опустилась на колени перед этим чудом. Казалось, цветок принадлежал какому-то другому миру, его невозможно было описать словами, передать те образы, которые возникали между распахнутых лепестков, чтобы тут же исчезнуть. Соланж не знала, сколько просидела в трансе, одурманенная видениями самых причудливых форм жизни, превосходивших возможности человеческой фантазии. А потом всё внезапно погасло. Она встала, покачиваясь, словно сомнамбула, прошла несколько шагов по направлению к выходу и упёрлась в металл сетки.
Прикосновение холодной стрелой пронзило тело Соланж, и к ней вновь вернулась способность воспринимать окружающий мир. Никаких следов двери не было, будто бы она не существовала. Девушка обернулась, но цветок тоже исчез. Её охватило дурное предчувствие. Быстрым шагом она обошла всю площадку по периметру, но не нашла никакой возможности выйти наружу. Страх понемногу охватывал Соланж. Она вцепилась в сетку в попытке вскарабкаться по ней наверх, но обувь соскальзывала, а металл больно резал пальцы. Девушка проклинала свою лень, из-за которой не вернулась домой за забытым телефоном. От бессилия Соланж закричала, потом ещё и ещё. Звуки тонули в густом тяжёлом воздухе, и в глубине души она понимала, что никто не придёт на помощь, не заберёт её из этого проклятого места. Если она и сможет отсюда выбраться, то только самостоятельно. В голове мелькнула мысль о подкопе. Она попыталась рыть землю у сетки руками и тут же сломала ноготь. Соланж сняла с ноги кроссовок и стала долбить им твёрдую почву. Никакого эффекта. Она раньше умерла бы от истощения, чем ей бы удалось вырыть хоть небольшую ямку. В ярости девушка рванула на себя сетку, но та даже не прогнулась. Вдруг её взгляд упал на колючую проволоку. В одном месте две полосы слегка провисли. Соланж легла на землю, взялась за верхнюю проволоку руками, стараясь не задеть колючки, оттянула её вверх и просунула в образовавшееся пространство голову. В этот момент пальцы её соскользнули, и железное жало впилось в плоть. Слёзы брызнули из глаз Соланж, она отдёрнула руку, и шея тут же оказалась в капкане. Непроизвольно девушка дёрнулась, и колючка вскрыла ей артерию. Кровь побежала по коже, и Соланж истошно завопила...
-Соланж, Соланж, что с вами?
Тело девушки билось в державших её руках, голова моталась из стороны в сторону. Месье Вишон ещё крепче сжал объятия. Наконец, судороги стали утихать. Соланж разлепила глаза.
-Цветок, площадка, нет выхода, - бормотала она пересохшими губами. Старик приподнял её голову и положил себе на колени.
-Успокойтесь, мадмуазель, это был просто сон. Вас разморило на жаре, вы уснули, получили изрядную дозу ультрафиолета и увидели кошмар. Сейчас вы отдохнёте, мы вернёмся в замок, и всё будет хорошо, - приговаривал он, полой пиджака прикрывая девушку от солнца.
-Ничего, ничего, я уже в порядке, - Соланж приподнялась с колен Вишона и села на землю. - Но этого не может быть, я не засыпала. Я остановилась вытряхнуть камешек, потом эта тропинка... - взгляд девушки упал на противоположную сторону дороги, на заросли, в которых не было ни малейшего просвета. - Какой-то бред, я пошла по ней, попала в лес, там была площадка, потом выход пропал, я пыталась выбраться и... - Соланж дотронулась до шеи, а затем бессильно опустила руку.
-Мадмуазель, забудьте всё, что вы видели. Дурные сны пугают, но быстро исчезают из памяти. Как всё-таки хорошо, что я вас обнаружил. Мне, знаете ли, неожиданно пришло в голову прогуляться в сторону реки и нарвать для вашей бабушки букет каких-нибудь простых цветов. Она, конечно, привыкла к оранжерейному великолепию, а мне вот захотелось чего-то совершенно иного. А ещё говорят, что не нужно поддаваться своим импульсам.
-Постойте, постойте, - внезапная догадка вспыхнула в сознании Соланж, - цветок, граф Вереньяк, тайна. Неужели...
-Послушайте, - голос Вишона окреп и посерьёзнел. - Когда-то давно, когда мы были ещё молоды, существовали такие люди, как хиппи. Вы, конечно, слышали о них – дети цветов, думавшие, что любовь спасёт мир, и растворившиеся в наркотических грёзах. Я тоже верил в это, только моим стимулятором была музыка. Больше всего я любил парня по имени Джим, вы знаете его, он похоронен в вашем родном городе. Так вот, этот парень как-то сказал, что никто из нас не выйдет отсюда живым. Вскоре он умер,   собственным примером подтвердив своё утверждение. И, боюсь, с его словами не поспоришь. Этот Джим, к слову, был весьма образованным человеком. Не исключено, что среди прочитанных им книг были и труды де Вереньяка. По крайней мере, я никогда не слышал лучшего определения идеи графа. Помните, совсем недавно мы говорили о необходимости радоваться? Жизнь, Соланж, удивительнейшая вещь. Она рано или поздно неизбежно заканчивается и таким образом помогает нам осознать прелесть всего прекрасного, что в ней есть. Живите, мадмуазель, в этом, пожалуй, и есть главный смысл всего происходящего. А теперь давайте вернёмся в замок. Я не прощу себе, если немедленно не препоручу вас заботам мадам Решо.
Вишон встал, отряхивая брюки от пыли. Соланж, пытавшаяся осмыслить суть услышанного, медлила. Рассеянный взгляд девушки вдруг сфокусировался на одном месте, и она похолодела. Её левый кроссовок выглядел обычно, правый же был перепачкан землёй и деформирован, словно бы кто-то ожесточённо бил им о неподатливую почву. 
36 Самая простая магия
Олеся Дерби
 - Скорый поезд «Волшебногорск – Неизвестность» отправляется через пять минут. Всем пассажирам приготовиться к отправлению. Всех провожающих просим освободить вагоны… Счастливого пути!

Площадь рядом с цветными вагончиками опустела. Люди, помахав друг другу на прощание, убегали по делам. Провожающие торопились к новогоднему столу. А пассажиры, занимая украшенные гирляндами места, спешили встретить первые минуты наступающего года со своими попутчиками.

 - Ну вот и всё… - Лина прижалась к Даниле, крепко обнимая его за шею. – Пока, мой маг и волшебник. Как доеду, напишу. Жди птичку-синичку с весточкой. К Рождеству вернусь. Смотри у меня, - шутливо погрозила пальчиком. – Не балуй! И помни: мы не можем использовать магию чаще трех раз в день. Люблю тебя! Уже начинаю скучать…

 - И я тебя люблю! – Данила поправил ее светлые кудри, упрямо торчащие из-под красной шапочки с огромным помпоном. – И я по тебе уже скучаю. Обещаю вести себя примерно. Я не буду пользоваться магией до твоего приезда. Разве только дедушке помогу немного. И всё.

Любуясь влюбленными, ночное небо расплакалось, рассыпая белые хлопья снега. В воздухе, нарядном и блестящем, среди звенящих колокольчиков и гудящих труб вдруг послышался стук копыт. На перрон, толкая друг друга ветвистыми рогами, выскочили олени. Следом за ними, размахивая руками, бежал Дед Мороз.

 - Опять у Дедушки олени разбежались! – Данила присвистнул, протягивая руку.  – Надо помочь…

Лина рассмеялась, вытирая ладошкой слезы. Подойдя к вагону, протянула Снеговику-проводнику счастливый билетик.

 - Счастливого пути! – улыбнулся Снеговик, поправляя съехавшее по скользкой лысой голове ведерко. – С волшебством!

 - С волшебством! – оглянулась Лина, сжимая руку любимого. – До встречи, мой дорогой…

Данила бежал за вагоном, провожая ее смеющееся лицо. А когда поезд, мигая огнями, скрылся за поворотом, долго стоял, пытаясь унять тревожно бьющееся в груди сердце. Вдруг кто-то осторожно ткнулся ему в плечо. Повернувшись, Данила рассмеялся. Это был Тим – самый любимый и самый непослушный олень Дедушки Мороза.

 - Пойдем, Тим! Надо найти остальных. Пора раскладывать подарки под ёлки. А вы снова не слушаетесь…

В ожидании Лины дни не шли, а летели. Данила намеренно загружал себя работой на Фабрике Воспоминаний, чтобы не прислушиваться к недовольному ворчанию сердца. Вестей от Лины не было. Все птички-синички, прибывающие из Неизвестности, летели мимо его окон. И ни одна из них так и не присела к волшебной кормушке, изготовленной специально для уставших пернатых гонцов.

 - Всё грустишь? – Дед Мороз, приглаживая пышную бороду, устало уселся в огромное белое кресло. – Вестей так и нет?

 - Нет…

 - У Облака спрашивал?

 - Спрашивал…

 - У Ветра спрашивал?

 - И у Ветра, и у Ясеня, и у Неба, и у Солнышка. У всех спрашивал. Никто не видел. Никто ничего не знает.

 - Простите, Ваше Морозное Величество, – на пороге, виновато склонив голову, стоял Снеговик. – Но у нас опять возврат.

 - Снова Любовь вернули? – огорченно покачал головой Дед Мороз.

 - Снова Любовь. Часть партии – разбита. Часть – так и нереализованная в магазинах.

 - Не могу понять людей. – Дед Мороз развел руками, снимая расшитые бисером красные рукавицы. – Не нужна им Любовь совсем, что ли? Всем Счастье да Богатство подавай. А Любовь вот простаивает. Уже не выпускаем новую – на складах все Любовью завалено. Уже и цены снизили. И акции устраивали, где Любовь бесплатно предлагали. И все равно. Вроде берут. Вроде нравится. Но оставлять в своих сердцах Любовь никто не хочет.

 - Остыли сердца. – Данила распахнул окно, подсыпая волшебства в кормушку. – Охладели. Зима на дворе, Дедушка. На весну одна надежда. Устанут все от чудес, наедятся Богатства. Может, согреться захотят, да в холодных постелях с Любовью уснуть.

Он выглянул во двор, рассматривая несущиеся по небу облака.

 - Где ты, Лина? – прошептал, вдыхая морозного воздуха. – Почему не пишешь? Не едешь? Почему?

 - А вот, кстати, новости последние слышал? – Дед Мороз, хлебнув горячего шоколада, громко звякнул чашкой. – В город наш волшебный еще одна волшебница приехала. Бабушка Ягушка. Говорят, очереди к ней выстраиваются. Говорят, всю правду может рассказать, только одним глазом на человека посмотрит. Может, сходишь, а? У нее, конечно, другие магические методы. И, вроде как, конкурент нам она. Но вдруг чего про Лину узнаешь?

2

В комнате горели свечи, переливаясь в густо накрашенных Ягушкиных ресницах. Одетая в модный цветастый балахон, она восседала посередине волшебного круга. Закрыв глаза, Ягушка медленно раскачивалась под тихий звон колокольчиков и что-то мычала себе под нос.

Данила вежливо кашлянул, пряча в кулаке насмешливую улыбку. Оглядевшись по сторонам, увидел на полу несколько подушек, очевидно служивших посетителям стульями. Хмыкнув, сел, скрестив длинные ноги, как индийский йог.

 - Что, добрый молодец? – колдунья улыбнулась, открывая один глаз. – Не по нраву тебе мои обычаи? Ну ты тоже хорош. Волшебник, обладающий невероятной магической силой, и ко мне – обычной знахарке приперся. Что? Не помогает твоя хваленая магия?

 - Не помогает.

 - Горюешь?

 - Ох, как горюю.

 - Ладно. Добрая я сегодня. Говори, с чем пришел. Хотя я и так все знаю. Невеста твоя пропала. Весь свет обошел – нет ее нигде. Всех причастных опросил – никто не колется. Хотя все видели. Все знают. Но никто тебе ничего не скажет.

 - Это почему же?

 - Потому, мил мой, что боятся все.

 - Меня, что ль, боятся?

 - Да нужон ты больно со своей магией. Дракона они заморского боятся. Огнем дышит. Говорит не по-нашему. И уж очень сердитый на весь мир. А ну как пыхнет жаром, так и проглотит Облако дождевое, чтобы хоть немного жар свой в глотке охладить. Да как хлебнет Ветра. Да как метнет в Ясеня стрелы огненные.

 - Да сказки все это, Ягушка. – Данила засмеялся, разводя руками.

 - Сказки, говоришь… - Бабушка Ягушка открыла второй глаз, внимательно рассматривая Данилкины руки.  – А если я скажу, что Лина твоя в плену у Дракона этого, поверишь?

Данила замолчал, и, затаив дыхание, придвинулся ближе к кругу из пляшущих цветными огоньками свечей.

 - Может, и поверю...

 - Так вот, влюбилась твоя невеста.

 - В кого? В Дракона что ли?

 - Ох, если бы. Влюбилась она в узоры диковинные, которыми Дракон на рынке торгует. Вышивка там всякая, вязание да кружева ажурные. Купилась девчонка на секрет, как эту вышивку чудную изготовить. Да отдала Дракону все, что имела за душой. Все свои воспоминания отдала да дар магический сверху приложила. Живет она, без памяти, у него во дворце. Шьет, вяжет, да блюда разные заморские готовит для его гостей.

 - Да как же это! - Данила вскочил, уперев руки в боки. - Да как же так? Совсем ничего не помнит?

 - Ничегошеньки...

  - Дак ехать нужно! Спасать Лину нужно! Срочно! Говори, где дворец Дракона располагается? Поеду я. Найду. Уведу...

 - Да ты не спеши. - колдунья потянулась, выгнув спину, как кошка.  - Никто Дракона этого победить не может. Соткан он, как полотно, из зависти людской, лени и злобы. И с каждом днем сила его крепчает, потому как люди злыми становятся, жестокими и безразличными. Думаешь, одна твоя Лина купилась на его заколдованные узоры? Да таких простодушных у него - тысячи. И все они ему на благо трудятся, сами того не ведая, помогают ему расти и крепнуть. Так-то...

 - Но! - Бабушка Ягушка подняла вверх пальчик. - Вот ежели дашь ему то, чего у тебя в избытке имеется, может и вернешь себе невесту. Вот только достанется она тебе без памяти и без магии. Что делать с ней будешь - решать тебе. В общем, если нужна тебе Лина - иди и думай отгадку. Меня отблагодаришь, если живым да здоровым вернёшься. А коли сгинешь в палатах каменных, то даже Дед твой, Мороз, спасти тебя не сможет. Пойдет следом да пропадет. И вместе с ним волшебство ваше пропадет. И не будет на земле больше праздников да чудес. Будет мрак кругом да пустота в сердцах человеческих...

Собираясь в путь, Данила обнял Дедушку, обещая вернуться вместе с Линой. Провожая внука на перроне, Дед Мороз сунул ему три маленьких коробочки: «Счастье», «Вера» и «Любовь». Так, на всякий случай. Вдруг пригодятся в сложных переговорах.

3

Дракон, улыбаясь, встретил гостя на пороге, предлагая зеленый чай с грустью и черный кофе из свежемолотой зависти. Отказался от них Данила и разложил на дубовом столе свои гостинцы. Счастье сверкнуло, озаряя кабинет волшебным радостным светом. Зажмурился Дракон, отшатнулся, но любопытство перевесило, и он заглянул в коробочку с Верой. Окутала его она нежностью да верностью так, что колени подкосились. А Любовь, выбравшись из подарочной упаковки, обняла Дракона, целуя в щеки да уста озлобленные.

Не устоял Дракон перед Любовью. Зачарованный ее красотой душевной, взмолился он, падая перед Данилой на колени. Отдай, говорит, мне всю Любовь, что у тебя имеется. Жить без нее не смогу. Устал один по земле скитаться. Нежности хочу, добра и ласки.

 - Отдам я тебе Любовь, - сказал Данила, поглаживая рыдающего зверя по колючей спине. - Но и ты верни мне то, что забрал обманом. Верни мне невесту мою, Лину, что лучше из твоих портних узоры вышивает. Заберу ее, без памяти, без воспоминаний. Увезу ее в родные места да любить буду так, что, не зная меня, снова полюбит.

Задумался Дракон. Заметался по комнате, почесывая огненный затылок. Стоит ли всю силу свою злобную на Любовь какую-то променять? Привык он уже к людским недостаткам и жаль было с ними расставаться. Но, глядя в эти голубые, искрящиеся волшебным светом, глаза Любви, замер он, очарованный самой простой магией, какую встречал на белом свете. И согласился Дракон. И подписал соглашение волшебное, где обещал прожить в любви и согласии с самом собой и миром всю оставшуюся жизнь.

Вернувшись домой, Данила, укрыл озябшую от холода Лину, уложил ее, хворую в постель, да чая горячего с лимоном и малиновым вареньем ей заварил. Оставил с ней, уснувшей под ласковым одеялом, Снеговика с лакомствами и самоваром, а сам на склад отправился.

Ту партию Любви, что годами в коробках пылилась, он велел отгрузить в Драконовы палаты. Всю, без остатка велел грузить - пусть будет Любви у Дракона нынче вдоволь. Ведь только она, обладая простейшей из всех известных ему магических формул, способна уберечь сердца людей от злости и ненависти. Только Любовь способна согреть на расстоянии и наполнить душу каждого волшебством, освещая путь в дальней дороге к Счастью.

***
 - С волшебством! - Данила поцеловал согревшуюся в тепле заботы Лину. - Это тебе!

Затаив дыхание, Лина открыла яркую коробочку с надписью «Приключения». И, вдохнув соленый запах моря, рассыпала песок и ракушки прямо у своих ног. Достав павлинье перо и перевязанные веревочкой потрепанные письма, Лина улыбнулась, разгибая края согнутой бумаги. Это были карты. На каждой из них красными крестиками были отмечены сокровища: спрятанные Драконом воспоминания и магические знания Лины. Теперь, чтобы вернуться к прежней жизни и вновь обрести свою волшебную силу, ей предстояло долгое путешествие, полное неожиданностей и радостных открытий.

 - Я помогу тебе! - сказал Данила, вглядываясь в синеву любимых глаз. - Я буду рядом, чтобы не произошло. И, обещаю, использовать магию только в случае крайней необходимости...

 - С волшебством! - рассмеялась Лина, разглядывая свое отражение в глазах красивого незнакомца. Она не сказала ему, что уже примерила Счастье, любуясь переливающимися на солнце блёстками. Не сказала, что уже обрела Веру, наполнив сердце теплом и нежностью. Не сказала, что подружилась с Любовью, затопившей печь в простывших комнатах ее души. И только коробочку с Богатством Лина открывать не стала. Почему? Да потому, что посчитала себя и без того богатой. Ведь, когда в жизни есть Счастье, Вера и Любовь, то всего другого уже и не нужно. Ну, если только еще всего лишь капельку Приключений...
 
С волшебством!
37 А карусель всё крутится, крутится!
Кора Журавлёва
        Каждое утро, перед тем, как начать процедуру «голения», Санди долго рассматривал себя в зеркале ванной комнаты. Казалось, он хотел получить ответ из «зазеркалья» на вопрос, как жить дальше? Детство кончилось, юность подходит к завершению, а что дальше?
        Кто он и что он может сделать сам для себя в жизни без помощи родителей? Родители… Сколько он себя помнит, родителей у него всегда было двое, но почему-то они жили не в одном доме, а в разных.
По мере взросления Санди научился понимать, но не принимать причину разногласий между отцом и матерью, хотя истинной причины их развода Санди так никогда и не узнает.
        С одной стороны он очень хотел, чтобы его семья воссоединилась, хотя бы ради него самого, но с другой стороны, повзрослев, он понял, что ему лично ТАК комфортнее.
        По согласованию родителей, большую часть времени Санди находился в доме отца и только двое суток в неделю, он был в доме матери. Каждый из родителей «доказывал» свою любовь к сыну, ублажая его подарками и исполнением всех его желаний, будто соревнуясь друг с другом. Санди это устраивало. Хотя отец Санди и старался приучить его к самостоятельности, но двоякое воспитание, двух разных по смыслу и содержанию принципов, привело к тому, что плодом воспитания стал утончённый замкнутый эгоист, мальчик с комплексом - «хочу, не хочу!», привыкший, по его мнению, к комфортной жизни.

                                      *****

        - Саша! Иди к столу, завтрак готов! – услышал Санди голос отца, с трудом покидая своё «зазеркалье».
        - Пап, ну сколько раз я просил тебя не называть меня ни Саша, ни Александр! - укоризненно произнёс Санди. – Как жаль, что новорождённые дети сами себе не могут придумывать имена. Лучше посоветуй, как мне жить дальше, что мне делать?
        - Ну, что касается моих тебе советов, то ты их получал постоянно, начиная с малого возраста, но твои «хочу, не хочу!», мешали тебе же самому принимать самостоятельные решения. Тебе было удобнее подчиняться, даже если тебе это не нравилось, чтобы не отвечать за свои решения или поступки. Всё, дорогой мой! Ты уже большой мальчик и теперь только ты сам должен строить своё будущее, а я тебе помогу, если захочешь.
        - Знаешь сын, - продолжал отец -  кто-то сказал, что жизнь – это карусель. Так же, как и карусель, жизнь наша тоже идёт по кругу, то замедляя, то убыстряя ход событий. Иногда, кажется, что всего за один оборот происходит столько счастливых и радостных событий в нашей жизни, что хочется воскликнуть – «остановись мгновенье!»,… но нет! – карусель всё крутится, крутится и крутится.
Зачастую мы не умеем оценить нашу Жизнь. Иногда не успеваем понять и принять события происходящие с нами или с нашими близкими. Вот пролетело Детство, восторженная Юность спешит увеличить обороты карусели, а там «не за горами» уже маячит Зрелость, готовая принять весь накопленный багаж со всеми удачами и ошибками, пусть ещё короткой, но уже прокрученной жизни. А карусель всё крутится, крутится, крутится! И тебе надо успеть вскочить на то место в «карусели жизни», которое открыло бы тебе путь к процветанию и благополучию.

        Санди слушал внимательно. Казалось, неожиданное сравнение жизни с крутящейся каруселью, заставило его задуматься.
        - Батя, - обеспокоенно спросил Санди, - но как мне это сделать? А вдруг я сяду не на ту «лошадку»?
        - А вот это уже тебе придётся решать самому. Мы с твоей мамой сделали всё от нас зависящее, чтобы подготовить тебя к взрослой жизни. Ты получил достойное воспитание, скоро закончишь ВУЗ, который ты сам, кстати, выбрал, но «карусель жизни» продолжает своё вращение. Теперь тебе решать самому – будешь ли ты и дальше вращаться по инерции на этой же карусели с родителями или, соскочив с неё, продолжишь движение на новой, уже только твоей карусели с собственными радостями и проблемами, с восхождениями и падением. Жизнь ведь идёт по кругу и всё в ней повторяется, - с улыбкой сказал отец, - и только от тебя самого зависит, как, с какой скоростью и с кем - ты будешь продвигаться дальше по жизни.
        - Пап, ты заставил меня задуматься, но мне нужно время, чтобы всё переосмыслить. Мы обязательно ещё поговорим на эту интересную для меня тему. А сейчас мне нужно бежать в спортзал, прости! – сказал Санди, сожалея о прерванной беседе.

                                      *****

        Прошёл месяц. Санди ещё не один раз возвращался с отцом к разговору о «карусели жизни». Впервые его эгоистичное упрямство -  «хочу, не хочу» - осознало силу слова «надо!», не единожды ранее повторяемое его отцом.  Он стал задумываться над смыслом своего прошлого, настоящего и будущего.
        «Круги карусели… - рассуждал Санди, - сколько же их в каждой жизни человеческой? Если для грешников предназначено по Данте 9 кругов ада то, сколько же кругов карусели имеет наша жизнь?»
        Санди хотелось согласиться с отцом, главным его учителем и наставником, но что-то мешала ему сделать это.
        «Может быть, в какой-то мере, наша жизнь и есть карусель, на которую мы сели. Однако я думаю, что  ЖИЗНЬ вращается вокруг нас, а не мы вокруг жизни? В таком случае, «карусель жизни» – это иллюзия, иллюзия  обмана?! Но  с другой стороны, «карусель жизни» индивидуальна, как и говорил отец, и принадлежит только тебе одному! Я запутался! – решил Санди. - Ладно, если я в чём-то действительно согласен с отцом, так это с тем, что дальнейшее моё вращение по жизни – где, как, когда и с кем - это только мой выбор!».

        Путь к спорткомплексу лежал через парк, что находился недалеко от дома отца. Санди нравился этот парк ещё с детства, куда отец приводил его играть в футбол или кататься на карусели. Карусель! «Точно! Здесь же есть карусель! - вспомнил Санди». Ноги сами повернули на аллею, что вела к карусели.
        Почти дойдя до карусели, Санди боковым зрением заметил в траве какой-то блик. Он посмотрел на газон, рядом с дорожкой по которой он шёл, и увидел какую то бумажку. Он поднял её. Это оказался кем-то утерянный билет на карусель. На билете было так и написано – «Билет на карусель» и цифры на нём – 777. Цены не было… Санди удивился странному виду билета без цены и решил подойти к контролёру, что у карусели, вернуть найденный билет  и спросить, что значат эти цифры.
        Карусель стояла без движения, на ней никого не было, а вместо привычного вида контролёра, перед входом на карусель стояла необычного вида женщина. Вид её напоминал, какой-то персонаж из сказки, то ли фея, то ли ведьма, но по мере приближения к ней женщина стала похожа на красивую, улыбающуюся цыганку. «Привидится же такое! – подумал Санди и подошёл к женщине.
        - Вот, возьмите! Кто-то потерял этот билет на карусель, а я его нашёл. Но скажите сначала мне, почему на нём нет цены, и что значат эти три семёрки? -  попросил Санди.
        - Билет я не возьму, Саша, потому что он твой, - сказала «фея», - а цены на нём нет, потому что он бесценен, как бесценна и жизнь человеческая. Что же касается трёх семёрок на билете, то тебе несказанно повезло, что именно ты поднял этот билет, ты мог бы поднять и менее счастливый билет, всякое бывает! К тому же мистики утверждают, что «число 777 обладает чрезвычайно сильным духовным потенциалом, ведь здесь находится число 7 повторяющееся целых три раза. А, как известно, вибрации семерки, это духовное просвещение, развитие и духовное пробуждение, постоянство цели, интуиция и внутренний голос, знание и понимание, проницательность рассуждения и удача». Постарайся оценить  это богатство, что попало тебе в руки.
        - Но я не верю в мистику! И откуда Вам известно моё имя, Александр, если все называют меня Санди?! – с недоверчивым возмущением проговорил он.
        - Я всё про тебя  знаю, - загадочно ответила «фея». – Ты можешь не верить мистикам, но отцу своему ты веришь? А если веришь, то должен помнить, что тебе сказал отец о «карусели жизни» и предложил тебе выбор – крутиться по инерции на старой карусели или выбрать свой образ вращения в этой жизни. Ты сам сделал этот выбор, взяв в руки билет 777 на «карусель жизни». Но и здесь не всё так просто! – добавила «фея». - Видишь, сколько разных фигур на этой карусели? Здесь есть и удавы, и самолёты, и черепахи, и пароходы, и обезьяны, и лошадки. Но не думай, что все лошадки одинаковые – есть и огненные, и тяжеловозы, и  Пегас, и ещё много других, иногда непредсказуемых. Важно, чтобы ты нашёл  то место на «карусели жизни», которое тебе обеспечило бы достойное будущее. Я думаю, ты сделаешь правильный выбор, а билет, что ты нашёл, тебе в этом поможет! Всё! Выбирай своё место и садись, а я желаю тебе удачи!

        Карусель неожиданно для Санди, начала очень медленное вращение, как будто показывала все варианты  возможных мест для выбора. Санди, как зачарованный, смотрел на это буйство красок и фигур, не зная на что решиться. Однако для себя он уже твёрдо решил – у него будет своя «карусель жизни»!
        Карусель неожиданно ускорила вращение, однако Санди уже успел выбрать себе место на этой карусели. Он не забыл, что сказала «фея» о «лошадках», поэтому, когда повозка запряжённая тройкой лошадей подкатила к нему, Санди с радостным гиком запрыгнул в эту повозку. «Эй, залётные! Поехали! – крикнул он. - Зачем рисковать и садиться на незнакомую «лошадку», когда я всё знаю о тройке лошадей!» -  убеждённо, решил для себя Санди.
        Он стал искать глазами «фею», чтоб попрощаться с ней, но её уже нигде не было. А карусель, увеличивая скорость, несла Санди к ещё неизведанным событиям и временам.

                                    *****

        А карусель всё крутится, крутится, крутится! Так сколько же кругов карусели в каждой жизни человеческой? Иногда за одно вращение, равное всего одному дню, происходит столько неожиданных и значимых событий, сколько не происходит и за несколько кругов в течение месяца или даже года. Санди научился управлять скоростью «карусели жизни». Бывало, что нужно было притормозить с решениями и сделать соответствующие выводы, а иногда стоило и увеличить скорость вращения, чтобы приобщиться или избежать тех или иных событий, но нельзя было останавливаться ни на минуту.
        Одно Санди твёрдо понял, что твоё прошлое – есть фундамент не только настоящего, но и важный элемент для созидания будущего. Учитывая уроки прошлого, какими бы они ни были, мы сможем строить своё будущее. Родители, а особенно отец его, постарались так, чтоб «фундамент» под его будущее, было основательным. Дальше, Жизнь зависела только от него самого.

        А карусель всё крутится, крутится, крутится! Санди, наконец, понял, что «карусель жизни» индивидуальна для каждого из нас, сама же Жизнь крутится вокруг нас, а не мы вокруг неё! Однако  чтобы быть в центре этой самой Жизни и удержаться там, а «не выпасть» или «не впасть», надо, прежде всего, заглянуть в «себя», не разбрасывать свои желания по мелочам, а стремиться к глобальным решениям, чтобы всегда оставаться в центре Жизни.

                                       *****

        Прошли годы. Александр внимательно разглядывал своё отражение в зеркале ванной комнаты. На него смотрел слегка поседевший мужчина с короткой аккуратно стриженой бородкой.
        - Ну, привет! Санди, Саша, Александр! Раз мы ещё видим друг друга, значит наша «карусель жизни» ещё крутится! - с улыбкой подумал Саша.
Саша часто вспоминал парк с каруселью и тот день, когда на «карусель» его жизни запрыгнула его первая любовь. Они прожили вместе всего несколько взбалмошных лет, после чего она спрыгнула с «его» карусели и больше они никогда не встречались. А он продолжал крутиться дальше на своей «карусели», понимая, что главное в Жизни это принять ситуацию и отпустить.
        «Удивительная штука эта Жизнь! - размышлял Александр. – Так, что же наша Жизнь? Судьба? Судьбу свою мы выбираем сами, или судьбой вся жизнь предрешена?». Трудно было согласиться с любым из этих утверждений, потому как Александр не верил в мистику, да и фаталистом он не был. Однако и жаловаться он не хотел. Всё было в жизни - разочарован..., искушён, любил и предан был, терпел и укоризны, но с гордостью и честью он свой путь прошёл.
        А карусель всё ещё крутится, крутится, крутится! Давно уже промелькнули и детство, и юность Александра. На подходе уже мудрость «третьего возраста».
Однако «карусель жизни» вновь закружилась! И снова – детство,  юность, но уже у детей наших, а потом и у внуков. Жизнь опять пошла по кругу! Хорошо, если в жизни детей и внуков, не будет тупиковых ситуаций, а дверь, открытая в новый неведомый мир, оградит их от необдуманных поступков.
        Александр всё ещё был поглощён размышлениями, когда услышал призыв жены.
        - Саша, ну, что же ты так долго? Или ты решил выполнить мою просьбу и сбрить свою бородку? Иди быстрее, овсянка стынет! – шутливо позвала она мужа, постучав в двери ванной комнаты. -  К тому же у меня для тебя есть сюрприз!
        - Сюрприз, это хорошо! А вот говорить надо не «овсянка стынет!», а – «овсянка, сэр!» -  ответил шуткой на шутку Саша. – Так что же за сюрприз меня ждёт, моя милая?
        - Позвонил наш младший сын и поздравил нас с тем, что мы ещё раз стали бабушкой и дедушкой, во как, дедуля!
        - Не может быть! Ведь до родов было ещё пару недель, - удивился «ещё раз дедушка».
        - Ошиблись мы, милый, ошиблись! Радуйся дедуля, у нас уже четверо внуков от обоих сыновей
        - Да уж! С нашими сыновьями мы можем быть уверены, что род наш ещё долго не угаснет.

        После ужина они вышли на террасу. Августовское ночное небо радовало глаз звездопадом. Саша приобнял жену за плечи и так крепко прижал её к себе, будто боялся, что она растворится в ночи.
        - Казалось бы, что я должен плясать от счастья, что у нас снова пополнение в нашей большой семье, но мне почему-то стало грустно. Да, моя родная и любимая жёнушка, вот мы и остались одни на нашей «карусели жизни». У каждого из наших ребят есть теперь свои «карусели».
        - Конечно, свои! И это нормально. Важно, что, несмотря на то, что у каждого теперь свои «карусели», мы всё равно духовно и душевно связаны с ними вместе, -  пыталась успокоить жена Сашу. – А знаешь, давай загадаем желания, когда упадёт следующая звезда, - попросила она игриво, – говорят, что желания, загаданные в звездопад, исполняются!
        - Милая ты моя, - развеселился Саша, - да я знаю все твои желания, а ты мои. Однако сейчас, я думаю, у нас с тобой одни и те же желания. Согласна?
        - Ну, не скажи! Я женщина, а женщины бывают весьма непредсказуемы! – отшутилась жена.
        В этот момент скатилась ещё одна небесная посланница.
        - Я успела, я успела загадать! А ты?
        - Я тоже! – ответил Саша. - А помнишь как много людей и событий побывало на «карусели» нашей жизни? Были и друзья и недруги. Одни спрыгивали и уходили из нашей жизни, даже забыв попрощаться, а другие оставались преданными надолго, но и они уже покинули нас по разным житейским причинам. Знаешь, к какому выводу я пришел, пребывая на своей, а позже уже и на нашей с тобой, «карусели жизни»? - продолжал свои размышления Саша, - что самое главное в жизни есть любовь – это и есть смысл жизни. Я не имею в виду только любовь между мужчиной и женщиной. Это и любовь в семье друг к другу, и любовь к работе, которая должна приносить удовлетворение, кроме денег, любовь к природе, музыке, искусству. И, конечно же, мы должны уважать и любить себя, чтобы и нас уважали и любили. Вот это и есть – любовь к жизни! Это и есть сама жизнь!
        - Ты прав, мой хороший, а жизнь наша с тобой, это доказала. Будем надеяться,  что наша «карусель жизни» ещё долго будет кружиться! Ведь не зря же падают звёзды!

Жизнь-карусель всё кружит, кружит,…
который год по кругу мчит.
Зимой – метелью белой вьюжит,
Весной – цветеньем опоит.

Хмельное лето – мир звенящий,
своей красой сведёт с ума,
А осень золотом шуршащим
спешит наполнить закрома.

И вновь зима, весна и лето…
Всё кружит, кружит карусель.
Летим, как лист, гонимый ветром,
теряя по пути друзей,
родных и близких, старых, новых…
Всё так намешано в пути!
Мчит карусель без остановок,
и нет возможности сойти.
(автор неизвестен)
38 Времени вопреки
Иван Власов
Многое бы отдали женщины, многим пожертвовали, дабы вернуть молодость или хотя бы сохранить ее, бросив вызов времени. Но есть среди них такие, для кого это стало смыслом жизни, чуть ли ни способом существования...

…Ранний звонок разбудил Алексея.
Звонил давний приятель Олег и в который уже раз приглашал его с Тиной к себе в деревню погостить, где вдвоем с Таей они обычно проводят лето. Пообещал, что до деревни и обратно их подвезут его знакомые.

Олега Алексей в последний раз видел пару лет назад, а Таю – забыл уж и когда.

И в ближайшую пятницу, накупив еды и подарков, Алексей с Тиной ожидали в оговоренном месте.

Не успели сесть в машину, как Тина задремала.

Алексей задумчиво смотрел на пробегавшие мимо леса и поля, последний месяц лета добавил уже к их зелени желтизну. Не заметил сам, как погрузился в воспоминания…

Это было еще в начале их встреч с Тиной. Она пригласила его с Олегом на авторский вечер своей подруги.
Тая (автор и исполнитель) ни Алексею, ни Олегу не была известна.
Она исполняла песни на собственные стихи, стихи других поэтов. Алексею она очень понравилась, Олег же влюбился в нее сразу и навсегда.
Тая была замужем, ее муж Сергей присутствовал на концерте. В отличие от невысокого Олега – рослый, представительный, красивый мужчина, да еще эрудит, интеллектуал, умница, душа компании, обладавший непревзойденным чувством юмора.
Так что у Олега шансов было немного…

…Шло время.
Как-то Тина не удержалась и под строгим секретом поделилась с Алексеем новостью – у Таи обнаружили опухоль в груди.
Обычно хирурги не панькаются – дай им только волю, а тут сжалились над молодой женщиной, сработали на совесть.
Казалось бы, все обошлось. Но в порыве откровенности Тая призналась подруге, что после операции муж начисто перестал воспринимать ее как женщину. Как отрезало!
А через месяц собрал свои вещи и ушел…

Настало время Олега…
Но лишь после длительной осады женщина уступила.
Резко поменяла свою жизнь – бросила работу, перестала писать песни, уединилась в родной деревне.
 

Когда в последний раз Алексей видел Таю? Лет десять назад?..

– Приехали! – голос водителя вырвал Алексея из воспоминаний, он и не заметил, как пролетели два часа. Разбудил Тину.
На развилке увидели указатель: “Аистово”.
Поблагодарили водителя. Машина укатила.
Позвонили Олегу, сообщив о прибытии.
Осмотрелись – асфальтированная улица тянулась вглубь села.
Не прошло и десяти минут, как на ней появился Олег.
Он заметно сдал, сгорбился, нестриженные волосы свисали седыми космами. Его сопровождала молодая спутница, лицом похожая на Таю, но ведь у той не было дочери.
– Где Тая? – вместо приветствия спросил Алексей.
Женщина недоуменно переглянулась с Олегом.
– Алексей, ты не узнаешь меня?
Не мудрено было, выглядела она гораздо моложе той Таи, какую он видел в последний раз.
Тая с трудом сдерживала довольную улыбку – лучшего комплимента она и пожелать себе не могла.
Двинулись по дороге вглубь села.
Алексей никак не мог отойти от шока, бросая взгляды на идущих впереди женщин. Сравнение было не в пользу Тины, смотревшейся рядом с изящной Таей пожилой теткой, а ведь они ровесницы…
 
Он сто лет не был в деревне. Вертел головой – все было в диковинку.
Сразу бросилось в глаза множество аистов, отчего село, видимо, и получило свое название – все столбы были заняты их гнездами.
Подошли к усадьбе.
Дом-теремок утопал в зелени...
– Полвека назад меня, новорожденную, привезли сюда, здесь я провела детство и отрочество, сюда вернулась к старости. – в голосе Таи слышалась грусть.
К старости? Кому говорить!

Вошли в гостиную. Большой обеденный стол был накрыт по случаю приезда гостей. Одна из дверей гостиной вела в небольшую комнатку, занятую шкафом и широченной кроватью.
– Это гостевая, здесь вы будете спать, – сообщил Олег
 Другая дверь вела в большую светлую спальню – два больших окна, минимум мебели, по центру лежал большой толстый ковер.
– Для занятий Таи. – пояснил Олег.
Две узких кровати стояли в противоположных углах комнаты. Алексей недоуменно глянул на Олега, тот всем своим смущенным видом подтвердил – да, спим порознь…

Уселись за праздничный стол, ломившийся от яств.  Привезенная Алексеем бутылка армянского коньяка венчала богатое застолье. На столе почему-то стояло лишь два бокала для коньяка.
– Мы не пьем, – предвосхитил Олег вопрос Алексея.
Гости пили коньяк, Олег – минералку, Тая подливала себе из кувшинчика напиток желтовато-зеленого цвета.
– Настой трав. – пояснила она.
Проголодавшиеся гости и Олег налегали на разносолы, у Таи был отдельный стол – мелко нарезанные сырые овощи, фрукты и зелень.
– Вы такое есть не станете. – успокоила она гостей.

Алексей исподтишка бросал взгляды на хозяйку – все пытался разобраться в произошедших с ней переменах. На молодом красивом ее лице лежала печать самодостаточности и покоя, улыбка играла на губах.
Неожиданно, оборвав себя на полуслове, Тая вскочила и, буркнув извинения, ушла в спальню, плотно прикрыв за собой двери.
В ответ на недоумение гостей Олег пояснил:
– Не удивляйтесь, скоро вернется, у нее занятия…
Действительно, через двадцать минут Тая появилась...

– Хватит набивать желудки, пойдемте, покажем вам село, парк, реку, у нас замечательный пляж. – Олег решительно поднялся…
Направились к пойме реки, обходя село. В небольшом заливчике скопилось множество больших птиц, не цапли случайно?
– Аисты. – пояснил Олег.
– Никогда не думал, что аисты собираются в стаи, и что они водоплавающие. – удивился Алексей, – небось совещаются, распределяют между собой заказы на поставку новорожденных по всей округе, только почему они минуют ваше село?
Действительно, малышей в селе не было заметно.
– Очевидно, здесь место их отдыха, а не работы. – поддержал иронию друга Олег.
Подошли к пляжу.
Тая разделась первая. Головы на пляже, как по команде повернулись. Увидев ее в купальнике, Алексей уже не торопился раздеваться – впервые стеснялся собственного тела, хотя был недурно скроен.
Олег и вовсе не стал раздеваться – его сутулое тело и совершенство Таи были несовместимы, да и изобилие Тины рядом с изящной подругой казалось неуместным…

Тая вошла в воду. Стремительное течение реки как пушинку подхватило ее. Поплыла и Тина. Алексей следил за уносимыми течением головами женщин, вдруг его глаза полезли на лоб от удивления – головка Таи застыла на месте, река каким-то невероятным образом обминала ее, легко унося Тину. Через минуту Тая уже выходила из воды почти в том же месте, где зашла, – богиня, рожденная из пены, глаза ее отсвечивали золото заката.
Оторопелый Алексей не в силах был оторвать от нее глаз. Вошел в воду, стремительное течение сорвало с места, понесло, попытался  побороться – куда там! Как это удалось Тае?
Наладились уходить. Тая, Олег и Тина шли впереди, оживленно болтая, Алексей плелся сзади, ему было о чем молчать...

Ужин прошел в разговорах…
Ровно в десять часов вечера, пожелав всем спокойной ночи, Тая покинула гостиную, вскоре ушла и Тина.
Мужчины остались вдвоем.
Наконец Алексей мог свободно, без помех поговорить с другом о Тае, точнее о произошедшей с ней метаморфозе.
Олег сначала нехотя со временем все охотнее стал рассказывать:
 
– Последние десять лет Тая провела в уединении, посвятив себя изучению возможности управления собственным сознанием. Собрала большую библиотеку по восточной философии, йоге, индуизму, Дао, Тантре. Долго искала свой собственный уникальный способ воздействия сконцентрированной энергии сознания на заложенную в человеке программу старения. И, как видишь, не безрезультатно.
Затем Олег провел ликбез по эзотерике, пустившись в долгие объяснения о физическом теле, его оболочках, о чакрах, карме, исцеляющей энергии рейки…
И тогда Алексей задал последний вопрос:
– Почему они (он и Тая) спят порознь?
Олег смутился, затем пояснил:
– Нам довелось отказаться от любви. Это связано с занятиями Таи. Дело в том, что взаимопроникновение физических тел приводит к нарушению целостности окружающих их тонких тел, разрушению ауры.
Кроме того, отказ от любви высвобождает энергию второй чакры – сексуальной. Освободившаяся энергия переходит на более высокие уровни, обеспечивая воспроизводство созидательных энергий для самореализации и духовного развития...
Здесь Алексей перестал что-либо понимать, и, беспокоясь о собственной второй чакре, поторопился пожелать приятелю спокойной ночи.
Тина, слава богу, не спала – читала. Когда Алексей улегся, потушила свет.
Они лежали в молчаливом ожидании.
Мужчина не выдержал первый:
– Ты знала о Тае?
– Что?
– Не прикидывайся!
– Знала.
– А почему об этом ничего не знал я?
– Она просила не распространяться.
– И как ты ко всему этому относишься? Я имею в виду произошедшие с ней необъяснимые перемены.
– Как и ты.
Ей не очень хотелось говорить об этом, да и мысли Алексея уже были заняты иным, рука его непроизвольно потянулась к Тине…
 
Проснулся Алексей на рассвете. Вышел во двор, обогнул дом, вдыхая утреннюю прохладу.
Вдруг увидел обнаженную женскую фигуру. Застыл, пораженный.
Тая?!!
Появился золотой краешек солнца, Тая всем телом подалась вперед, простирая к нему руки. Изумительная в своей неповторимости картина – женщина, залитая золотистым светом, славящая рождение дня.
Алексей смотрел во все глаза.
Но что это?! Ее тело стало прозрачным, а темный его контур обозначился золотым протуберанцем. Раскинула руки и… О чудо! Ее ноги оторвались от земли, зависла в воздухе в потоке солнечных лучей.
Небольшое облачко закрыло солнце. Женская фигурка опустилась на землю.
 Алексей поторопился уйти незамеченным, лег, прижался к Тине.
Женщина проснулась:
– Что с тобой, где ты был и почему такой ледяной?
Алексей молчал – не мог же он рассказать ей о том, чему стал невольным свидетелем!..

Перед завтраком Олег предложил искупаться.
Вышли к недалекому берегу залива на теснимый зарослями тростника маленький пляжик.
Не успели раздеться, как стали легкой добычей атакующих со всех сторон слепней.
Тая и здесь не могла не удивить – оводы не допекали ее.
Олег и Тина бросились в воду, спасаясь от насекомых.
Алексей задержался, наблюдая за Таей, стоявшей в раздумье.
Неожиданный свист крыльев заставил Алексея вжать в плечи голову – несколько аистов, пролетев над их головами, сели неподалеку в зарослях камыша. Тая по тропе через камыши поспешила к ним. Алексей – за ней.
 То, что он увидел, заставило его челюсть отвиснуть от изумления. Раскинув руки, Тая кружилась в танце, четыре аиста хороводили с ней.
Почуяли опасность, насторожились. Тая взмахнула руками, птицы взмыли вверх, она за ними. Тряхнул головой, не веря собственным глазам!
 Но Тая уже шла к Алексею, в глазах – негодование. Он виновато глядел на нее. Сменила все же гнев на милость. Подошла, улыбнулась. Что за женщина! А может, не женщина?
То, что сделал Алексей, поразило не только Таю, а и его самого – протянул к ней руку, коснулся, проверяя. Обычная женская плоть – реальная, живая, разве что прохладная. Тая не смогла сдержать снисходительной усмешки…

После завтрака направились в лесопосадку за грибами. Тая не пошла – занятия…
Грибов было немного. Приходилось продираться сквозь густую посадку, хвоя сыпалась за шиворот, прилипая к потному телу.
Алексей отпросился домой.

Сразу направился в душевую. После душа обтерся и, повязав  полотенце вокруг бедер, вошел в дом. Дверь в спальню была приоткрыта. Не удержался от соблазна, заглянул в просвет. На ковре спиной к нему в позе лотоса сидела Тая. Из одежды на ней была лишь повязка на бедрах. Раскачиваясь, распевала что-то на неизвестном языке.
Почувствовала его. Оторвалась от пола, развернулась, повисла в воздухе лицом к нему. Находясь еще в состоянии транса, невидящими глазами буравила Алексея.
Двери сами по себе отворились, приглашая войти. Алексей послушно ступил за порог, смущенно отводя глаза от обнаженной груди. Взгляд Таи, наконец, сфокусировался на вошедшем. Долго в упор смотрела, точно гипнотизировала, в глазах загорелись огоньки. Это был взгляд женщины, долгое время лишенной мужского внимания – обволакивающий, лишавший воли, будивший желание. Алексей попятился к выходу. Не тут-то было! Дверь за его спиной сама по себе закрылась, отрезав путь к отступлению.
Взгляд искусительницы заскользил вдоль его тела. Наткнулся на опоясывавшую бедра преграду.
Послушное ее взгляду, полотенце стало сползать с бедер, зацепилось за естественную помеху, повисло, затем обреченно пало к ногам.
Нет потешнее зрелища, чем обнаженный возбудившийся  мужчина, стоящий перед разглядывающей его с лукавой усмешкой женщиной…

Повинуясь посылу, исходящему от женщины, Алексей приблизился, сел на ковер лицом  к ней, не касаясь, в той же позе, что и она.
Глаза в глаза.
Провалился – черный туннель! Вдруг яркий солнечный свет ослепил глаза!
Они с Таей, держась за руки, парили в небесной выси наперегонки с птицами.
Неповторимое чувство полета! Далеко внизу ужом извивалась река. Какая красота! Небольшой островок, зеленая лужайка.
Спикировали. Не отпуская рук, побежали к воде, со смехом упали в теплую ласковость. Гибкое тело женщины, извиваясь, забилось в его руках – дразнящее, дерзкое, ненасытное.
В Алексея впились мириады стрел, напитанных сладчайшим чувственным ядом…
Всплеск наслаждения, миг блаженства, восторг обладания...
С трудом пришел в себя.
Тряхнул головой – в тех же позах они сидели друг против друга. В глазах Таи вспыхивали всполохи, как зарницы после только что прошедшей грозы. Гримасы наслаждения уродовали лицо, кривили губы…
Наконец, лицо вернуло себе привлекательность, распахнутые благодарностью глаза затуманились, довольная улыбка тронула губы…

– Ужин готов! – разбудила Алексея Тина. Голый, укрытый покрывалом, он лежал в гостевой.
Как он сюда попал? Что с ним было?..

Ужинать разместились в саду у мангала.
Шашлыки, вино, зелень…
Тине очень хотелось послушать Таю. Поддержали ее и мужчины. Тая вначале отнекивалась, мол, давно не брала в руки гитару, но все же сдалась.
Тина попросила:
– Давай твою!
Тая запела не сразу, настраивалась.
Это была баллада об утраченной любви, о покинутой женщине, о женской гордости, бросившей вызов мужской неверности, о женском всепрощении.
“О Боже, ну что же ты делаешь с нами!” – завершила она реквием по любви упреком Создателю.
Умолкла, в глазах ее стояли слезы – это была история ее любви...

Рано разошлись по комнатам…
Тина с Алексеем лежали в темноте, находясь под впечатлением вечера.
– Ты знаешь – нарушила молчание Тина, – а ведь Тая совсем недавно встретила в городе того, кому посвятила эту песню.
Вот ее рассказ.
Она увидела входящего в кафе Сергея, с трудом узнала – располнел, обрюзг.
Тая была одета в подчеркивающее фигуру облегающее платье, лицо скрывалось за солнцезащитными очками.
Подсел к ее столику, стал “клеиться”. 
Ничего не изменилось! Те же стихи (Пастернак, Мандельштам), те же взгляды-стрелы из-под бровей, тот же искрометный юмор, от которого теперь хотелось выть.
Ей бы принять игру, ведь она с точностью до пауз знала, что за чем последует, как театрально станет на колено, протянет цветок, взятый из вазы на соседнем столике, пригубит руку.
А у нее ком в горле – ни вздохнуть, ни выдохнуть...
Бедняга решил, что девушка онемела от его красноречия…
 А та неожиданно даже для себя вдруг взорвалась хохотом. Господи, как она хохотала – до слез, до истерики. Рыдания сотрясли тело. Сергей перестал что-либо понимать.
Сняла очки, вытирая слезы.
– Тая?!! Ты? – сел на пол, сраженный.
Это была та самая Тая, которую он долго и трудно завоевывал, прожил с ней десять лет, с легкостью затем оставил.
Встала, пошла прочь, пошатываясь, цепляясь за стены.
Сколько лет она ждала этого момента! Представляла удивление Сергея, как он станет вымаливать прощение, как все-таки будет прощен, не сразу, разумеется, погодя…
Произошедшее превзошло все ожидания, но ни торжества, ни утоленного чувства собственного достоинства.
Лишь горечь разочарования!
Десять лет жизни!!!
Все эти годы она была одержима одним – доказать!
Все впустую, бессмысленно и глупо!..

Тина умолкла. Единственно, что испытывал Алексей – бесконечную зависть. Его никто никогда так не любил!..
   
Восход Алексей проспал. Жаль, ведь он так хотел заснять на видио солнечный ритуал Таи.

За завтраком Тая была тиха и задумчива…

Провожал их Олег.
Алексей зашел к Тае проститься, поблагодарил за прием, поднес ее руку к губам. Вдруг почувствовал, как стремительно теряет вес, еще минута и взовьются к небесам – Тая не могла не поиграть напоследок.
Подняла голову. Глаза огромные, невозможные! Сколько в них насмешки, горечи, укора – коли не можешь подняться над собой, не скорби о несбывшемся!
С трудом выкарабкался из глубины очей, спасаясь…

Они сидели в машине, возвращались. Головка дремлющей Тины склонилась на плечо Алексея…
Минуло два дня, а сколько событий!
Ему было жаль Олега, его удел – до конца дней любить не любящую его Таю.
Печальные прекрасные ее глаза стояли перед ним. В них – так и не разгаданная тайна.
Непостижимая женщина!
Он восхищался ею, но не завидовал, нет, не завидовал!
Она обречена на бесконечно долгую жизнь.
Да вот счастливую ли?..
39 Мистика прошлого
Дмитрий Бронников
     - Нами обнаружен самый древний в истории человечества на данный момент петроглиф, изображённую на стене пещеры пиктограмму, - начал своё выступление на международном форуме археологов известный профессор. - Самую древнюю пиктограмму и самую малопонятную. Если кратко, то мы находимся в большом затруднении в объяснении её сути, что она обозначает, какую законченную мысль в себе несёт? Она не похожа ни на одну из ранее обнаруженных пиктограмм со всех уголков планеты. Мы даже толком не можем определить, то ли это замысловатые рисунок, то ли иероглиф, или какое-то ещё воплощение фантазии древнего человека. Пиктограмма занимает небольшой участок на стене пещеры, представляет собой, видимо, законченную мысль и находится в единственном экземпляре на всей протяженности тоннелей данного пещерного комплекса. Что хотел нам поведать древний предок, какие свои мысли, переживания и фантазии хотел увековечить? Загадка. Загадка, с просьбой помочь разгадать которую мы обращаемся ко всему мировому научному сообществу. Полагаю, даже уверен в том, что расшифровка данного древнего наскального творчества даст богатую пищу для размышлений в понимании жизни, менталитета и уровня развития древнего человека. Возможно, что это будет прорывом, выходом на новый уровень археологической и исторической наук в понимании мистики прошлого, чего боялся и на что надеялся древний человек. А в целом, и в понимании самих себя, с нашим накопленным опытом, но без оглядки на современность...
     Странная пиктограмма вызвала огромный интерес в научной среде. Множество как отдельных представителей науки, так и целых групп приняли участие в ее расшифровке. Множество научных трудов было создано по результатам работы, множество версий, даже фантастических, было выдвинуто, множество докладов произнесено с научных трибун, и даже была получена одна Нобелевская премия. Но... но и по прошествии нескольких лет смысл послания древнего человека так и оставался неразрешимой загадкой. Пиктограмму мировому научному сообществу так и не удалось расшифровать. Мистика прошлого...

                                                                                          * * *

      Древний человек не в первый раз задумывался над вопросами как своего, так и существования всего окружающего. Почему и зачем звезды светят, солнце греет, день сменяется ночью, а лето зимой? Почему человек стареет и умирает? Почему есть хищники, а есть травоядные? Почему есть земная твердь, а есть реки и моря? Почему продолжается человеческий род? Зачем существует этот мир и кто его создал? Он был уверен, что все это неспроста, вряд ли могло возникнуть из ничего и существует само по себе, не неся собой какого-то смысла. Он часто засыпал и просыпался с этой мыслью. Она тревожила и не давала покоя ему, порой сводят с ума. Он не знал еще слова "мистика", но уже знал, что она для него обозначает. Он ходил еще совершенно голый и только-только начал обрабатывать камни и деревянные палки, как первые орудия труда и приспособления для охоты, но он уже поклонялся силам природы, которые обожествлял. Как только он научился думать о чем-то более сложном, чем удовлетворение необходимых ежедневных жизненных потребностей, он сразу пришел к выводу, что его жизнь наполнена мистикой. Он хотел поделиться своими размышлениями, хотел освободить мозг от разрывающих, вводящих порой в эйфорию, а порой в гнетущую тоску мыслей, но пока не знал, как это сделать.
     Древний человек как-то попытался поделиться своими мыслями с сородичами с помощью тех немногих звуков и слов, которые были в его обиходе для общения с соплеменниками, но понял, что не может передать все свои переживания из-за нехватки слов, да и воплотить в слова свои мысли было для него черезвычайно сложно, почти невозможно. Он был не понят соплеменниками и оставил свои попытки.
     Однажды, греясь на солнышке возле входа в пещеру, он вдруг осознал одну непреложную истину, открытие которой стало следствием его мистических размышлений по поводу существования мира. Он вдруг осознал, что он - ЧЕЛОВЕК, разумный человек, он часть непонятного мира, но одновременно и сам представляет из себя целый отдельный мир. Мир загадочный и неповторимый. Не только окружающий мир загадочно мистичен, но и он сам не менее, а может даже более мистичен. Он существует в среде своих сородичей, неотделим от них, но личность его индивидуальна и присуща только ему одному. Он осознал свое Я. Разумное человеческое Я, награжденное разумом высшими силами в том числе для того, чтобы осознать это. Он разумное существо, со своими особенностями, способностями, недостатками, своими эмоциями и переживаниями.
      Открытие настолько поразило древнего человека, что он во что бы то ни стало решил как-то выразить данную мысль, отобразить ее, выпустить на волю из ограниченного пространства мозга. Как он уже знал, соплеменниками он вряд ли будет понят, поэтому требовалось какое-то иное решение для исполнения задуманного. И тут ему в голову пришла оригинальная, ранее не посещавшая его мозг идея.
      Древний человек углубился в пещеру, кромешная тьма, бесконечность тоннелей и гулкое эхо которой как ничто другое соответствовали его мистическому настроению, развел костёр, и в ярком свете отблесков огня набросал угольком на одной из стен свою мысль. Затем он с помощью твёрдых острых камней стал выдалбливать по контуру наброска окончательное решение своей мысли. Трудился он долго и кропотливо, пока изображение не приобрело окончательные формы. Пусть смысл и значение сего творения понятны лишь одному ему, но кто его знает, возможно, когда-нибудь найдутся другие люди, которыми он будет понят, которые последуют его примеру. Но пока что он был первопроходцем, сумевшим отобразить мысль вне пределов мозга... Ох, если бы он только знал, сколько будет последователей...
     Если перевести изображённое древним человеком на современный, понятный нам язык, то данное творчество обозначало исторически неубиваемую истину, а именно - "ЗДЕСЬ БЫЛ ВАСЯ".
     Вот такая она мистика прошлого равно как и настоящего, мистика разумного существа, осознавшего, что он является личностью по имени Вася, который вне всяких сомнений существовал и был здесь.
     А учёные все ломали свои умные головы над расшифровкой послания древнего предка, получая за свои труды Нобелевские премии, научные степени и звания, выдвигая самые невероятные фантастические идеи и версии, в корне менявшими наши представления о древнем человеке.
     Но Вася-то знал, что нет ничего более мистического и фантастического, чем существование самой личности по имени Вася, который БЫЛ ЗДЕСЬ...
40 Боги
Дмитрий Бронников
  - Мы созвали свою пресс-конференцию, чтобы представить созданную лучшими умами Земли поистине фантастическую модель мира, - начал свое выступление известный ученый. -  Она новое слово, нет, даже новая книга в научных достижениях. Мы не просто перевернули страницу развития земного разума, мы приступили к написанию нового тома, который способен изменить сознание человечества, историю, всю жизнь. Это поистине знаменательный день для науки, для всей Земли, торжество технологий и человеческого разума. Впрочем, все по-порядку.
    - Группа гениальных ученых, программистов, техников, физиков, биологов и многих других представителей науки трудилась над созданием модели мира почти два десятилетия. И вот наконец мы достигли успеха. Мы создали модель мира, которую обозначили как "Мир-Б". Теперь подробнее, хотя трудно будет объяснить в двух словах людям, далеким от науки, всю суть модели, как она работает и из чего состоит.
    - Скажем так, модель представляет собой совокупность специальной программы и супермашины, суперкомпьютера, хотя называть ее так будет не совсем верно, она заключает в себе очень многое, достижения почти всех направлений науки. Сейчас мы ее включим и запустим программу, и вы воочию сможете убедиться в ее возможностях.
     В глубокой тишине ученый вскрыл запечатанный прозрачный контейнер, в котором находился пульт управления, нажал на одну единственную кнопку и провозгласил:
    - И да будет Мир!
    Тот час перед глазами любопытствующих корреспондентов, собравшихся со всех уголков планеты, на невидимом экране, будто из воздуха возникло изображение. Перед зрителями предстали кадры ужасающей катастрофы, происходившей на неведомой планете. Красные потоки лавы извергались повсеместно, с неба падали огромные камни, все было в загазованном дыму и напоминало собой апокалипсис. Но то, наоборот, было созданием нового мира - Мира-"Б".
    - Вот такие примерно события происходили и на нашей планете четыре с половиной миллиарда лет назад, так создавалась Земля, которую в нашем случае можно назвать "Мир-А". Через несколько миллиардов лет тут появятся первые зачатки биологической жизни, ну а потом все пойдет по уже известной истории Земли. Появятся микроорганизмы, первые существа, первые цивилизации...
    - Можно вопрос? - раздалось из зала.
    - Спрашивайте, для этого мы и собрались здесь.
    - А если вы что-то не учли в своей программе и биологическая жизнь так и не появится?
    - Мы это предусмотрели, существует возможность нашего вмешательства, корректировки событий. Не появятся биологические организмы в ходе естественного развития программы, мы поможем им создаться. То же будет, если по каким-то причинам не произойдет зарождение разума либо развитие прекратится вовсе. Мы вмешаемся и все исправим.
    - То есть, будут в Мире-"Б" и гигантские насекомые, и динозавры.
    - Ну... в том виде, в каком они были на Земле, возможно, да и скорее всего нет. У Мира-"Б" свой путь развития. Но смею вас уверить, будут и здесь свои необычные создания и монстры.
    - И человек?
    - На определенном этапе мы позаботимся об этом, если в ходе эволюции он сам по себе не возникнет. Но опять же, это не значит, что вершина творения будет полностью походить на нас с вами. Возможно, что его вид будет для нас непросто необычен, а даже отталкивающе-ужасен. Ну и соответственно история Мира-"Б" пойдет по своему собственному пути. Для того и была создана модель, чтобы посмотреть как развивалась или как еще могла развиться Земля, изучить подробно все стадии развития. При, замечу, минимальном нашем участии.
    - А где этот Мир-"Б" находится, только на экране или в какой-то засекреченной лаборатории?
    - Везде и нигде. Это уже наша маленькая научная тайна. В данном случае он на экране, но можно попасть и вовнутрь, надев на себя специальный костюм и шлем на голову, который создаст эффект непосредственного присутствия уже в самом мире. Можно будет даже потрогать предметы, они будут вполне естественно выглядеть. Но в данный момент, как вы сами понимаете, во-первых - делать там нечего, во-вторых - опасно. Да и лишний раз наше присутствие в этом мире скажется на его развитии не лучшим образом.
    - То есть, когда там сформируется природа и появятся динозавры, можно, если гипотетически, устраивать даже ознакомительные экскурсии в Мир-"Б".
    - Можно, но не нужно. Мы будем следить за развитием со стороны.
    - А как быть со временем? Боюсь к тому моменту, когда в Мире-"Б" появятся первые биологические существа, от нашего мира уже ничего не останется.
    - Останется. Время нами трансформировано для удобства наблюдения. Саму возможность такой трансформации я вам объяснить не смогу, скажу так, время до появления первых микроорганизмов нами будет воспринято как тридцать земных лет, то есть в нашем Мире-"А" пройдет тридцать лет. Но замечу, надев шлем и спецкостюм, вы уже будете воспринимать время по местному времени Мира-"Б", извините за тавтологию. А местное время Мира-"Б", опять же, будет равно земному. Вот такие метаморфозы времени. Поэтому долго там находиться нежелательно, человеческий мозг болезненно будет воспринимать временные сдвиги.
    - О-го-го, так это целая машина времени получается?
    - Да, по отношению к Миру-"Б", пожалуй, подобный термин можно применить. Ну а если вы имеете в виду Землю, то нет. Ни в прошлое Земли, ни в будущее с помощью данного способа трансформации времени мы попасть не сможем. По отношению к Земле данный способ не применим, наука еще не достигла такого развития, чтобы в буквальном смысле научиться путешествовать во времени. Мир-"Б" хоть и будет иметь много общего с земным, но он никак не Земля. Мир-"Б" это лишь достижение науки, достижение человеческого разума, искусственно созданный нами мир - модель, понимаете, модель! Тогда как нас с вами создал Бог, мы суть божественного проявления.
    - Нус, господа, процесс пошел, более подробно вы сможете ознакомиться с нашей работой в специально выпущенной по этому поводу книге. Периодически мы будем дополнять исследования специальными отчётами, с которыми в открытом доступе сможет ознакомиться любой желающий. Раз в пять-десять лет мы будем собирать пресс-конференцию, говорить о развитии Мира-"Б" и отвечать на возникшие вопросы.
    - Извините, последний вопрос. Получается, что, создав Мир-"Б", мы примерили на себя личину Бога. Мы стали богами, по крайней мере для Мира-"Б"?
    - Извините, данный вопрос выходит за рамки нашего общения, он некорректен по многим, в том числе и по морально-этическим соображениям.
    На выходе из зала молодого человека, задавшего последний вопрос, догнал какой-то странный незнакомец. Он склонился к самому уху корреспондента и прошептал:
    - Если, дай Бог, мы с вами будем живы и встретимся лет этак через пятьдесят, то я вам открою небольшой секрет, касающийся богов...
    Не успел молодой человек отреагировать на слова незнакомца, как тот тут же растворился в толпе.

                          ---

    В Мире-"Б" прошло пять миллиардов лет.
    Как и было предсказано, при некотором участии ученых, при небольшом их вмешательстве, в Мире-"Б" появились свои разумные существа, которые можно было охарактеризовать как венец творения. Они были в чем-то похожи на людей, в чем-то не совсем, они прожили свою историю развития, свои войны, катастрофы, упадки и возрождения. Они делали свои открытия, развели свой первый огонь, выплавили из металла орудие труда, познали электричество, создали компьютер и...в один прекрасный день собрались на уже свою собственную пресс-конференцию.
    - Наши лучшие умы создали некую модель мира, в чем-то схожего с нашим, в чем-то нет, - произнес известный ученый. - Назвали ее мы "Мир-В". Почему не "А" или не "Б", исходя из логики и алфавита, не смогу ответить, название неожиданно пришло в голову руководителю нашего проекта. Мир-"В" в чем-то повторит историю развития нашего мира, но во многом будет свой собственный. Мы создали эффект трансформации времени, так что довольно легко сможем наблюдать за развитием нового мира. Также с помощью специального костюма мы можем ощутить эффект присутствия...
    - Внимание, я нажимаю на кнопку. И да создастся новый мир...

                              ---

    В Мире-"В" прошло около пяти миллиардов лет.
    Уже малопохожие на людей Земли разумные существа созвали свою пресс-конференцию, дабы представить созданную ими модель мира, которую они назвали "Мир-Г"...
    - И да возникнет мир...

                           ---

    В Мире-"Г" прошло несколько миллиардов лет.
    Совсем непохожие на людей существа созвали пресс-конференцию...

                           ---

     В Мире-"Д" прошло сколько-то миллиардов лет...
     И был создан Мир-"Е"...

                           ---

     В Мире-"Е"...

........................................

     В Мире-"Я" на духовном уровне тонких субстанций, обладающих поистине безграничными, невообразимыми возможностями, была созвана пресс-конференция.
    - Мы создали модель мира... Долго думали, какую форму ему придать, и решили, пусть это будут простейшие разумные существа, назовем их люди, а модель - "Мир-А", в соответствии с нашим замыслом начала примитивных форм разума...
    И создал Бог Землю...

                        * * *

    Через несколько десятков лет уже постаревший корреспондент после очередной пресс-конференции, посвященной развитию Мира-"Б" неожиданно повстречал незнакомца, который некогда сказал ему странные слова.
     Незнакомец сам подошел к корреспонденту, напомнил о себе и произнес:
     - Я вижу, в Мире-"Б" произошли заметные сдвиги, они у себя там создают уже собственную модель мира.
     - А почему бы и нет, - ответил корреспондент. - Они разумные существа, даже в чем-то превзошли нас в развитии, их супермашина уже не такая громоздкая, как наша... А в чем ,собственно говоря, был обещанный вами секрет, раскройте уж тайну богов...
     - Вы разве ничего до сих пор не поняли?
     Корреспондент пожал плечами. Незнакомец хитро прищурился и чуть слышно произнес:
     - Мы настолько оказались богами, что создали сами себя... Замкнутый круг богов...
41 Сон
Светлана Бардюгова
Да, я украла. Украла. Я - воровка. Мало того что, украла, так еще и сбежала.
А как было не сбежать? Барин, что ни день, под юбку лезет, вчера чуть вырвалась. Ежели  страшное  случится – понесу, он не поможет. Вместе с ребенком выгонит. Скажет, что нагуляла. А кому его жена поверит? То-то.
Родители тоже выгонят – лишние рты им ни к чему. И так семеро с ложкой. Куда ж мне? В омут?
Да барин и так грозится каждый день, что, дескать,  из милости только я тут по дому работаю, а ежели я буду «недотрога», так иди в поле работай, как все.
Как будто это большая радость за ними горшки выносить, да беспрерывно стирать и убирать. Так и в поле не намаешься. Да я б пошла в поле, а только мать обещала мне все волосы повыдергать, ежели на хорошем месте не удержусь.
Вот и «хорошее место». Вот и налакомились с барского стола.

Барыня-то, пожалуй, и не сразу хватится. С утра-то брылиянты не напяливает. До обеда, почитай, не мыта, не чесана ходит.  И меня не хватятся, я до завтра домой отпросилась. Сказала: «Мамка памирае». Носом покрутили, да отпустили. А до утра завтрешнего я уж в Москве, считай, буду.
У ней и другия украшения есть, у барыни-то, припрятанные. А эти на виду. Может, и невелика ценность. Правда, говорят, золото. И барыня сама говорила, что это – золото.

Я уж, почитай, и 5 верст отмахала, еще немного и – город. А там - на тарантас и в Москву. Ищи-свищи.   Я, ведь, не только золото украла, а еще и деньги у барина из сюртука.  Будет  чем расплатится за дорогу.  Вчерась пьян был – не хватится. А и хватится: семь бед – один ответ.
Не, перво-наперво – одежа. Приоденусь, будто сама – барыня. Или благородная вдова. В черное. И вуалетку. Чтоб не признали.

Скоро дубовая роща. Знаю под дубами место хорошее. Шкатунку барыни закопать надо: она тяжелая, и спину натерла. В ней кой-что оставлю, кой-что с собой заберу. Утихнет все – вернусь, выкопаю. Чай, и того, что с собой возьму – на сто лет хватит. 

***
Сегодня я проснулась поздно. Температура была ночью под  40 градусов. Всю ночь маялась. Крутилась, вертелась. Кошмары снились про какую-то девушку – воровку. И так остро я переживала этот ее побег! Как будто это я сама. Чего только не пригрезится при гриппе.

Моя милая комнатка вся  залита солнечным летним теплом. Золотые цветы на белых обоях стали как настоящий драгоценный металл, который мне только что снился.
Я вчера забыла задернуть штору. До того ли мне было? Она, моя шторка, прозрачная, голубенькая, с цветами и бантиками,  висела как-то неаккуратно, скомкано. Я подошла, чтобы расправить.  В окно я увидела мощные, вековые дубы. Точь-в-точь то место, где девушка из моего сна закопала свой «клад».
Надо же, а я раньше и не замечала этих подробностей: что там растет за моим  окном.  Лес и лес.
Я купила квартиру два года назад в новом микрорайоне, на окраине города. Лес находится сразу за моим двором. Выглядит он древним. Как у него, у старого леса, и отвоевали-то столько места для многоэтажек?

Грипп полностью прошел через 3 дня, а тот сон  я все не могла забыть.
Очень уж хотелось пойти и покопаться в том месте, где девушка из сна закопала сокровища.
И вот, однажды, в обычный будний день, называемый средой, я не выдержала. Одела спортивный костюм, кеды, взяла сумку (под сокровища), лопату и пошла в лес.

В лесу было тихо и безлюдно. И даже как-то очень чисто. Обычно, там, где поблизости живут люди, немедленно начинает существовать свалка мусора. Или, по крайней мере, все усеяно «бычками» курильщиков да пустыми бутылками. А тут  выпивающими мизераблями и не пахло. Видимо потому, что «зона отдыха» оборудована немного восточнее и дальше, у небольшого озерца.

От жилого комплекса лес отделяли буйно растущие кусты. Тропинок не было, местами приходилось даже «продираться», как в  каких-нибудь джунглях.
Сама полянка с тремя дубами находилась немного дальше, чем я предполагала, глядя из окна восьмого этажа, приблизительно в километре от моего дома.


Наконец, добралась. Попила воды, поплевала на руки и взялась за лопату. У девушки из моего сна не было с собой инструментов, конечно. Не потащит же она с собой лопату в побег. Но был у нее нож, широченный такой, кухонный. Зачем, кстати? От лихих людей обороняться? Словом, этим ножом она ямку и выкопала. Значит, копать неглубоко.

Долго ли коротко, как говорится в сказках, а лопата, и в самом деле, на что-то наткнулась и звякнула. Я оглянулась вокруг, присела и стала разгребать землю руками. Мои пальцы нащупали края и прямые углы чего-то, явно сделанного человеком. Я стряхнула землю. Шкатулка!!! Явно очень дорогая, украшенная веточками из листьев и цветов, сработанными из металла, похожего на золото.  В сердцевине каждого цветка находился камушек. Интересно, эти камни – драгоценные?

Я очень быстро вытащила довольно тяжелую шкатулку и спрятала в сумку. Также, очень быстро стала закидывать яму землей. Притоптала, прикрыла дерном. Схватила сумку со «шкатункой» и помчалась домой. Мне не терпелось посмотреть что там.

«Там» оказались золотые украшения: кольца, серьги, парочка браслетов. Богатые у нее были баре, ничего не скажешь.

Интересно, как сложилась у этой бедной девушки судьба?
Если она - моя инкарнация, то думаю, что довольно  неплохо.
42 Последний лист той осени
Агон Элла
        Агон Элла

Последний лист  той осени.

Черный кот  лежал, свернувшись калачиком  на подоконнике. Нет, он не спал.  Иногда  он открывал свои зеленые глаза и поглядывал  на улицу сквозь  стекло, мутное от  скатывающихся по  нему  холодных мелких капель.  А за окном ничего не изменялось.  Все то же серое небо,  все тот же бесконечный дождь, да одинокий старый клен.
Заблудившейся в каминной трубе ветер,  завывал свою песню.
Настенные часы  отбивали ход неутомимого времени.
             Человек ,  поднялся с кресла, держа в руке недочитанную газету.  Скомкал  и сунул ее в камин.  Чуть тлевший доселе огонь, с жадностью начал поглощать  бумажные листы.
- Ну, что, Крысолов, пошли  обедать! - Голос прозвучал неожиданно громко. Человек взглянул на кота, ухмыльнулся, и  уверенными шагами  направился в сторону кухни.
Кот, услышав свое имя, нехотя повел ухом, и снова взглянул в окно. Все та же унылая картина. Только листьев на клене поубавилось.  Тот  стоял, раскачиваясь,  как какой-то немыслимый ,  сильно подвыпивший,  полуодетый  часовой.
«Крысолов!  И кто только придумал это имя»!  -  О крысах, этот кот имел представление весьма абстрактное.  Что-то  большое, страшное, серое  в клетке. Там,  за стеклом  витрины зоомагазина.  Однажды, это было еще тогда, когда цвела сирень.  Этот аромат витал повсюду, кружил голову, а по ночам  звал гулять по крышам. Черный кот стоял неподалеку от витрины зоомагазина,   ожидая Мими.  «Ах, Мими!  На какие хитрости ей приходилось идти, что бы незаметно убежать из дому! Такая игривая и нежная...  Белая и пушистая! О, Мими! Ты была не из тех, кто поднимает хвостик перед кем попало…  Да, мяу… Она называла меня Мьер».  Мими, опаздывала, как всегда.  А он, слоняясь, томимый бесконечным  ожиданием, разглядывал   проходивших мимо, вечно спешащих куда-то, ничем не занятых людей.  И, вот тогда …, этого он никогда не забудет  …, вот тогда, он почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд.  Кот обернулся,  и увидел те пронизывающе глядящие на него глаза.  Крыса в клетке. Он никогда до этого  не видел   таких тварей, но сразу понял, что там  была она.  И тогда, он, впервые в жизни,  учуял опьяняющий запах  охоты.   Когти обнажились,  шерсть поднялась дыбом.  Они стояли и пялились, друг на друга через стекло, излучая нечем не объяснимую, не имеющую при данных обстоятельствах  никакого смысла,  ненависть. 
…..
А потом, этот визг тормозов.  И Мими  на асфальте.  Ее белая  шубка быстро окрашивалась   красным.  И от нее больше не пахло желанием, а в некогда прекрасных синих  глазах, поселился цвет бесконечной ночи. «И кто это придумал, что у кошек семь жизней?  Наверно,   человек».   
- Крысолов!
«Ненавижу имя свое! Крыс ненавижу! Если бы не та крыса! Если бы я тогда смотрел на дорогу… И, почему? Почему,  Мими бежала в тот день  с другой стороны  улицы? Ненавижу крыс»!
- Крысолов! Сколько можно тебя ждать!
«Да, мяу, надо уметь прощать. Кто это сказал? Кажется, какой-то очень умный кот.  И, что он знает о любви! А, ведь  у нас тогда  была любовь! Наверно».
Кот поднялся, спрыгнул с подоконника, и лениво поплелся в кухню.  И тут же, запах  свежей рыбы, заглушил его  не веселые воспоминания.
- Ну, что, Крысолов, явился,  наконец, лежебока!
«Да, мяу. Надо уметь прощать»…. 
А потом они сидели в кресле у камина. Человек опять разглядывал белые, испещренные маленькими мушками листы бумаги, время от времени поглаживая, лежащегося у него на коленях, черного кота. От человека неприятно пахло табаком, но за то, он приятно чесал за ухом.  И еще, он следил за порядком в доме, и всегда во время подавал  еду…
                   Утро было холодным и серым. Крысолов  выбрался из своей круглой кроватки, и,  проскользнув сквозь приоткрытую дверь своей комнаты, начал обходить дом. Человек  спал.   Он лежал на спине в  большущей кровати, и  издавал  смешные звуки.  Кот обошел кровать, и вышел из спальни. Спустился по лестнице на нижний этаж. В гостиной, под массивной ножкой обеденного  стола валялась  резиновая  мышка. Кот подошел, немного поиграл, потом отшвырнув ее в сторону остывшего за ночь камина,   направился в кухню. Там, у плиты, стояло блюдечко, наполненное молоком.
……
«Этот дом становится слишком большим, для одного кота и одного человека»,-  думал он,  взбираясь на подоконник в гостиной.
              Марта, брела по холодному тротуару, старательно обходя лужи. Ее тощие бока прикрывала серая, потертая шуба, а  вечно тяжелый живот, свисал так низко, что, едва не касался земли. Все коты в округе знали Марту, и  прибегали к ней, когда  становилось одиноко. А она всех  жалела, и никому не отказывала. Кошка жила одна, в подвале полуразрушенного дома у реки. И вместо круглой кроватки, там у нее в углу валялся  кусок старого, кишащего блохами, одеяла.
Крысолов, лежа на бархатной подушке,  наблюдал, как  она, с трудом цепляясь за гладкую поверхность,  взбирается на мусорный бак, и исчезает в его зеленых недрах.
«Интересно, когда она в последний раз пила молоко? Может нужно позвать ее к себе и накормить? А, впрочем, нет.  Не стоит. Повадится еще! И будет у дверей караулить. Лучше не приучать. Пускай остается все, как есть».
Марта выбралась из бака, и уныло поплелась в сторону реки.
А клен за ночь распрощался со своей листвой. Только один единственный лист, как безумная, висящая на  хвосте, раздавленная окровавленная крыса, болтался,  на ничем не прикрытом  дереве. 
«Зацепился, мяу! Он думает, что победил! Что присохнет,  и до весны дотянет! Эх, суета все это, мяу!   И,  как бы ты за ветку крепко не держался, ты,  старый  лист, никогда уже не станешь нежным зеленым листочком».
                  Часы проснулись, и начали громко отбивать время. И слышно их было, даже в самых  отдаленных  уголках большого холодного дома. 
43 Что случилось в машине?
Лев Вишня
   Это случилось одной самой спокойной и тихой новолунной ночью.
Спеша домой по трассе на Стокгольм и мчась на скорости порядка 120-130км в час, Свен пытаясь обогнать конкурента. Внезапно он увидел на той самой до боли знакомой ему остановке… юную особу в белой курточке и темно-синих джинсах. Свен задумался и вдруг решительно прекратив борьбу за дорогу, отдал ее конкуренту, а после чего резко притормозив, и по инерции пролетев еще метров 20-30, остановился и тихим ходом отъехал назад к остановке. Девушка и вправду была очень похожа на «ту самую», по крайней мере, одеждой. Свен задумался и подъехал еще ближе, буквально вплотную к юной леди. В приведения он не верил совершенно и его крайне заинтриговало, что девушка, стоящая на остановке в полпервого ночи, так походит внешне на одну его давнюю знакомую. Свена заинтересовало, насколько это совпадение случайно, может это просто «галлюцинации», а может...
- Привет, дитя, что делаешь в такую ночь одна? – шутливо спросил он.
   Девушка усмехнулась и подбежала к его машине. Да, она действительно была в белой курточке и темных джинсах с сумочкой на плече.
- Автобуса жду! – весело ответила юная особа.
- В полпервого ночи? Не боишься? Здесь ведь такая глушь, холод. Кругом волки и маньяки.
- А я не боюсь ни волков, ни маньяков, - весело прожурчала девчушка.
    Свен пытался разглядеть ребенка, но у него почему-то это не получалось. Голос не показался ему знакомым, манера говорить тоже. Привлекла только одежда и внешние данные, рост, фигура... Лицо, в условиях слабого освещения на остановке, он видел плохо, но отдаленно оно тоже показалось знакомым. 
- Может, я могу тебе чем-то помочь? - спросил Свен.
- Довезти до дому? Я не сажусь в незнакомые машины.
- Но я же не похож на маньяка?
- Нет!
- Тогда в чем же дело?
    Девушка задумалась и посмотрела в сторону дороги.
- Автобус еще не скоро придет. Решайся юная леди: либо быстро и в тепле у меня, либо будешь еще ждать полчаса в окружении мрачного старого леса, - наигранно пугающе ответил Свен.
- Я согласна! – радостно крикнула девчушка и… подергала дверь.
- Открой! Помоги мне пожалуйста! У меня не получается ее самой открыть.
«Какая-то совершенно дурацкая беспомощность!» - выругался про себя Свен и открыл дверь…
...девушка замерла перед открытой дверью, а потом спросила...
- Значит ты отвезешь меня?
- Легко! - ответил Свен.
- Да, конечно! Мне надо...
    Она назвала адрес и Свен вздрогнул. Спина мгновенно покрылась мурашками, после чего он посмотрел на девушку и обомлел...
«Невероятно! Это точно ее родная сестра или… может, максимум кузина. Идеальное совпадение и одежда та же. Ладно, теперь ее точно нужно взять, чтобы выяснить, что ей известно! Сейчас все выясним!» - подумал он и добавил:
- Садись!
    Девушка села в машину, грациозно и легко.
- Ты впустил меня добровольно, - с удовольствием прошептала она, а Свен, не обратив внимание на эти совершенно нелепые слова почему-то подумал о другом:
«Как ее зовут? Это сейчас самое главное. Потом нужно будет спросить про сестру или кузину... Да, кстати, у этой движения элегантны, «та» суетилась как курица. Озиралась, оглядывалась, смех да и только»
- Удобно? - спросил молодой человек пассажирку.
- Отличная тачка! - ответила девчушка и добавила, - а мне нравятся такие, Свен.
- Что??
- Машины! Это «Тойота», автомат? Дядя Феликс ездит на такой же.
- Нет, что ты сказала еще, как ты обратилась ко мне?
- Свен?
- Откуда ты знаешь?
- На правах прочитала, - девушка кивнула в сторону магнитолы.
- Черт! - Свен усмехнулся, - ладно!
    Он начал медленно разгоняться и машина, набрав скорости, плавно полетела по ночному шоссе. Под колесами полетело легкое шуршание асфальта, мокрого от растаявшего ноябрьского снега, уничтоженного сотнями проехавших шин. Девушка смотрела то на дорогу, то на самого Свена, все время улыбалась и о чем-то думала. Улыбка ее была какая-то странная, избыточно довольная и неестественная. Она не походила на улыбку ребенка, скорее на улыбку взрослой женщины, уже полностью познавшей мир, а не юной особы, едва в него вошедшей.
«А может быть такое, что она...»
- И как тебя зовут, дитя? – спросил наигранно Свен.
- Что?? – дернулась от вопроса лолитистая пассажирка.
- Как тебя зовут, ангел?
    Девушка усмехнулась при слове «ангел».
- Меня зовут Кора Клаузурис, - ответила она и еще раз улыбнулась одной из своих самых «очаровательных», как видимо ей самой казалось, улыбок, - так мое имя звучит на вашем языке.
- На нашем? – спросил удивленно Свен, - что ты хочешь этим сказать?
- Я теперь знаю множество языков, но шведский мой родной, - ответила Кора и посмотрела на Свена... как-то очень внимательно.
«Нет, это не она! Абсолютно не она! Имя не совпадает, голос не ее, да и манера говорить совершенно иная» - подумал Свен. «Совсем другой человек. Сестра, родная сестра, близняшка... Или не близняшка, а очень похожая родственница, скажем кузина или еще какой-то вариант... Черт, почему она иногда так на меня смотрит?»
- Хотя где я сейчас живу, мое имя произносится немножко по-другому, - добавила девушка, посмотрев на дорогу. Секунд пять-шесть она сидела в этом положении, а потом снова повернула голову, уставившись прямо на Свена.
- Значит Кора? - спросил Свен.
- Клаузурис, - подтвердила зачем-то его спутница.
- Интересное имя! Ты наверное живешь где-то в Венеции или на берегу Андалузии? Имя не совсем шведское… Скорее испанское или итальянское.
- Нет, я уроженка этих мест… Я вообще жила неподалеку отсюда и каждый день ходила вон в ту школу, - ответила она, и не меняя положение тела, показала пальцем в сторону леса и небольшого поселка за лесом, в 200 метрах от дороги.
   Свен вздрогнул и шевельнул рулем, вписываясь в плавный поворот.
За окном быстро-быстро мелькали деревья, столбы и пролетали маленькие хутора. Машина тихо шуршала колесами, везя двух пассажиров в тихую ласковую ночь…
- Но я перестала ходить в эту школу полгода назад… - произнесла Кора внезапно твердым голосом, в котором почувствовалась… натуральная сталь.   Затем она впялилась в Свена и стала смотреть на него безотрывно и не мигая. 
Свен снова вздрогнул, помаялся секунд пять и наконец решившись, собравшись духом спросил, когда они выехали на предельно прямой участок.
- Кора, а у тебя нет сестры?
- Нет... Ни сестры, ни кузины нету. Есть только братик, младший. Мы с ним часто ссоримся, но он милый и добрый.
- Брат значит… - Свен усмехнулся, - А сестра была когда-нибудь? Или кузина?
- Нет! Я же сказала тебе, только брат, - произнесла Кора и взгляд ее чуть помутнел.
- Кора ты хотя бы чуть на дорогу смотрела иногда, - пролепетал Свен, а про себя подумал:
«Черт, а она вообще в своем уме? Или рехнулась после гибели своей сестренки?»
    Кора никак не отреагировала на его просьбу «смотреть на дорогу», а потом вдруг снова перейдя на «стальной голос» поинтересовалась:
- А почему ты вообще спросил меня про сестру?
- Забудь! Это просто глупо! – ответил, поморщившись Свен.
- Что значит «забудь»? Ты же, не просто так задал этот вопрос?
Взгляд Коры просто начал сверлить Свена, как сверло фрезерного станка.
- Могу ли я тебе на него как-то по-другому ответить? – спросила она, и выражение ее лица обрело внезапно «характер ненависти». Губы поджались, щеки впали, голова втянулась в плечи и наклонилась в сторону ног Свена.
«Что у нее там? Нож, газовый баллончик, электрошок или пистолет?» - успел подумать Свен.
- Но ты заблуждаешься в одном, думая, что я, родная сестра той девушки, которую ты тогда убил, мразь, - прошептала Кора, - Ты ошибся. Я... не ее сестра. Я и есть «она»… та девушка, - ответила Кора и в следующую секунду обняла свободной рукой за шею Свена, а другую руку положила на ноги Свену и… Свен почувствовал…
…что ног больше нет. Его ноги мгновенно онемели и стали неподвижны как у парализованного до пояса.
- Кто ты?! - прошептал Свен, посмотрев на Кору и дернув рулем авто.
Шины отчаянно взвизгнули. Кора, подняв правую руку с колен Свена, взяла руль и прошла сложный поворот. После чего вернула руку обратно на колени к Свену и произнесла:
- Заткнись на веки, мразь! Я не хочу слышать твой голос больше никогда! Заткнись и следи за дорогой. Мне сложно одновременно убивать тебя и управлять машиной.
   Свен понял, что не может вымолвить ни слова, но он видел Кору, видел, как она смотрит на него, как улыбается, как говорит… и при этом не дышит. Кора не дышала, она просто открывала рот, и слова сами появлялись в голове Свена. Только сейчас Свен понял, что именно показалось ему так странно в поведении девушки. Она не дышала вообще!
- Да, теперь меня зовут Kora Klausuris, что на латыни означает «Останавливающая сердце». Я усыпляю тварей подобных тебе. Это и есть теперь моя работа, которую я попросила у самого Дьявола. И ты сейчас сдохнешь, медленно и мучительно, так как я хочу...
   Свен ничего не мог ответить, ни пошевелиться. Кора полностью его контролировала, его и дорогу…
- Но сначала, Свен, ты досчитаешь до ста, а я буду тебе рассказывать, что я чувствовала и что думала, когда ты насиловал, рвал и убивал меня, тогда там в лесу. Что я чувствовала, когда ты орал, бил меня, когда вопил радостный и голый на Луну, и когда твой бесполезный член пытался в меня войти… Больше мерзости, чем эта, я представить не могла, и даже в Аду не увидела.
    За окном по-прежнему мелькали деревья, столбы освещения, другие машины, виллы и хутора…
- И знаешь еще что, - произнесла Кора с грустью в голосе, - сейчас ты уйдешь со мной вместе в Ад… настоящий Ад… но там ты не будешь чем-то выдающимся… Там таких как ты легион. Обычный мудак и выродок, ничем не примечательный, самый обыкновенный. Я буду следить, чтобы твои мучения были интересными. Считай, что мы теперь вместе вечные веки, до второго пришествия Христа.
   Свен тихо и беззвучно заплакал, а Кора увидев его слезы в уголках глаз, тихо произнесла:
- Начинай считать, Свен!
Свен начал считать, произнося беззвучно одними губами, как робот:
«Один, два, три…»
    А Кора начала свой рассказ. Она начала с того места, как увидела его машину. Потом доверилась ему, потому что он походил на ее дядю Феликса. Потом села в его машину ни о чем не подозревая и слушала все его бредни… А когда он свернул не на ту дорогу, она обеспокоилась и стала волноваться, но… просто не хотела верить, что ей нужно бояться… Она не хотела верить… что сидящий рядом с ней есть убийца и маньяк, ищущий таких же как она милых и беззащитных девушек.
- Я думала, что это может случиться с кем-то, но только не со мной, нет не со мной… - сказала Кора.
«43…» - произнес машинально, как ему приказали Свен
- И я поверила в твой бред про испорченную дорогу и объезд… Иначе… Иногда я жалею, что села к тебе в машину не такой сильной как сейчас…
«47…» - произнес Свен.
- Ибо ты бы сдох тогда самой страшной смертью… Но не все так печально, Свен! Нет, неправда... Еще есть время и можно кое-что исправить… У меня теперь есть список от Дьявола всех подобных тебе свиней… И я буду их убивать, точно также, как сейчас убиваю тебя. Одного за другим. Я не ошибусь, Свен… Ты уже поверь мне.
«53…» - произнес губами Свен.
- А дальше ты уже все помнишь и сможешь сам мне все рассказать. Ты остановился и много оглядывался по сторонам, словно кого-то искал… Я не могла понять, кого ты ищешь и зачем. Потом ты вывел меня, и начал мне приказывать… Я не могла поверить, что это правда… Я не верила в это… Я как замерзла перед тобой… Прямо как ты сейчас передо мной… Правда как все похоже? А потом ты бил меня, свалил с ног, а я даже не пыталась убежать… Ты срывал с меня одежду орал и выл… Ни один волк так не воет… Так воют только в Аду, Свен. Там, куда ты сейчас приедешь, так воют все… А затем ты попытался войти в меня, но не смог… твоя колбаса так и не встала и ты упрекал меня в этом… Ты кончил не в меня, а на меня, Свен… И конечно все равно остался неудовлетворенным… Забавно, но сейчас, к счастью, я не могу тебя также в этом упрекнуть… Мне вполне хватает наслаждения. Ты меня полностью удовлетворяешь!
«73…» - лепетал беззвучно плача Свен.
- Потом… - голос Коры дрогнул, - когда ты уже убил меня… Ты хохотал, вопил и визжал, как не визжат никакие свиньи на земле. Так визжат тоже только в Аду, Свен, а мы уже близко. Я слышала все это… хотя была уже мертва. Слышала все и видела все. Ты забыл выколоть мои глаза. И я видела тебя голого и мерзкого, как свинью в свинарнике, только такая была у меня мысль. Ты ни в чем меня не убедил, Свен. И теперь, когда ты умираешь…
«84…» - прошептал Свен.
- Я могу открыть тебе правду… У меня был выбор. Мне сказали, что я имею полную возможность оправиться в Рай и никогда больше не вспомнить о тебе… но я…
  Кора посмотрела на умирающего Свена очень внимательно…
- Свен, я отказалась идти туда ради тебя. И я пошла в Ад, спросив там у самого Сатаны твой адрес и весь список тварей подобных тебе.
«91…»
- Вот почему ты встретил меня снова. Я не сестра той девушки, которую ты тогда убил. Я и есть «она», та девушка Свен.
  Они внезапно поехали по той самой дороге, по которой Свен ехал, когда увидел ее, сворачивая к той самой автобусной остановке. Словно сделали круг, но когда... Свен не успел заметить.
- Досчитай до ста, Свен, - сказала его юная мучительница, - а потом ответь мне на один вопрос… Теперь когда ты все узнал и все увидел… остановился бы ты снова, чтобы подобрать и посадить к себе в машину ту девушку, какой я когда-то была? Сделал бы ты снова то, что сделал? На секунду пред смертью я дам тебе возможность сказать одно слово вслух…
…они на какой-то немыслимой скорости подлетали к тому самому месту, на котором Свен всего полгода назад подобрал девушку в джинсах и белой курточке.
- Скажи мне правду, Свен, ты еще хочешь меня? – произнесла девушка в джинсах и белой курточке.
«99… 100…»
«Нет, Кора, прости меня!», - подумал Свен, а вслух проорал…
- НЕТ!!!

…

   Кора улыбнулась впервые естественно и красиво, как и должна, на самом деле улыбаться любая живая нормальная девушка ее возраста. В ее глазах застыли кротость и игривость…
   А спустя секунду они взлетели над остановкой. Затем машина сотворила в невесомости кульбит и плавно как в замедленной съемке ударилась в толстую снежную ель, мгновенно смяв весь передок до водительского кресла. Спустя еще секунду машина упала на землю и вздрогнула, как бесполезный кусок металлолома...
...с одним трупом внутри.
44 Девять вариантов толкования ада
Лев Вишня
(фрагмент из повести "Зеленоглазое такси")

Есть много теорий насчет того, что заставляет нас грешить при жизни. Так, я скажу точно, что никакой страх перед смертью, возможной расплаты за грехи «та-ма» не остановит ни одного грешника и негодяя. Почему? С определенного момента к человеку приходит понимание смерти и ее необходимость. Ко мне такое понимание пришло в 30 лет. Почему так поздно? Вероятно, потому что до этого момента, точнее внутреннего рубежа, который пришлось перейти я ощущал себя… бессмертным. Собственно говоря, человек взрослеет с того момента, как только осознает необходимость смерти, распада и исчезновения. Ко мне такое понимание пришло поздно, к моему другу, Андрею еще позднее. В 32 я уже четко осознал, что умру, более того убедил себя в этом буквально на уровне подсознания и… начал ценить жизнь. А точнее ценить смерть и то состояние в котором я подойду к своему рубежу. Смерть надо ценить даже больше чем жизнь, смерть объективней.
Пришла ли ко мне вера в момент осознания своей смертности? Нет, скорее всего нет. Может быть к кому-нибудь пришла, но не ко мне. Я осознал свою смерть, так как описал в «Страшном сне философа»:
«А что дальше?» – спросил он себя. И вдруг почувствовал, что его кто-то зовет.
- Бертран… Бертран…
Он огляделся.
- Кто ты?
- Я твое забвение, - услышал он в ответ, и увидел слепую, глухую с зашитым грубыми нитками ртом».
Слепая – потому что не увидит твоих страданий.
Глухая – потому что не услышит твоей мольбы.
Немая – потому что не скажет тебе ничего
Просто смерть и все…
К подобному надо привыкнуть, и видит Бог ждать нужно и правильней именно этого, а не райских кущей и смерти во сне. Смерть хапает, так как у нее получается: «хап», «хап», «хап»… Кого за ногу, кого за кишки, кого за почки, кого за мозги: буквально как попало. Просто цапает, шаловливо и игриво, как прачка тряпки или уборщица мусор и… отдает на переработку, своего рода утиль. Похабная, глупая и совершенно непринужденная. Слепая-немая-глухая.

Родился - раз, и прожил – два
Спокойно сдохнул как свинья.
Мгновенно дух твой истребил
Манящий запах глин могил.

Могила - глина, трава - черепа, кости – бросьте, – вот такая игра. Игра в рифму.
Самое отвратительное в смерти – то, что к ней привыкаешь. Привыкаешь, когда убиваешь комара на лбу или когда видишь неубранный труп собаки или кошки на улице или когда смотришь на очередные похороны. Смерть банальна как сметана, но у нее еще есть несколько вариантов: смерть физическая смерть духовная, смерть моральная, смерть творческая и, наконец, смерть культурная. Вообще-то у смерти столько вариантов, сколько сфер, точнее направлений в человеческой жизни, Например, есть такое понятие как «физический износ» - смерть механизма или детали механизма. Так и в человеке в какой-то самый обыкновенный момент наступает физический износ, какой-то его детали и тогда следует восклицание в духе момента: «а почему смерть, за что смерть? А ни за что, просто смерть». В том-то и дело, что человек не может заменять свои детали, а физический износ деталей неизбежен в даже самом совершенном механизме. Кстати, это еще одно доказательство невозможности существования «вечного двигателя» - физический износ деталей потребует его останова и замен их. В этом смысле бессмертный человек также абсурден, как и вечный двигатель. И то, и то - невозможно. А раз так, то надо думать уже не о том, что «сейчас», а о том, что «будет после того». А что будет…?
И наступает момент, когда человек, как бы он не старался задумываться о прожитой жизни, все равно начинает волей или неволей задумываться. Человек превращается в мыслителя, в философа, в гуманиста. Он думает, раз смерти не избежать, раз жизнь суета и тлен, тогда что такого поганого или хорошего я совершил в этой суете и тлене, что именно я после себя оставлю и куда денется все то, что сейчас во мне? Уйдет ли то со мной, а если уйдет то куда? И зачем уйдет и самое главное – ПОЧЕМУ?
Вот именно с этого момента уже заканчивается всякий философский поиск и наступает очередь религии.
Религия в таком случае становится тем, что предшествует смерти живого существа, но не в виде страха перед смертью, а как раз наоборот - в виде ОЖИДАНИЯ смерти, как неизбежного и самого необходимого в жизни человека, начиная с его рождения момента. А религия уже как довольно образованная дама тут же начинает давать советы (в разных вариантах конечно). Например, индуистская традиция просто говорит: за смертью новая жизнь. Сдох – переродишься, хоть в кого-нибудь, лучше конечно не в червяка (интересно кстати, а Будда тоже был хотя бы раз червяком? Просто вопрос). Иудейская традиция просто отвечает: бог дал, бог взял, а вот более поздние, уже мессианские варианты религий говорят о Рая и Аде.
Традиционно считается, что на Земле (нашей матушке грешнице, а раз грешнице, значит и обитателей собрала себе подобных) можно построить однозначно только Ад. Рай то нечто неземное, совершенно невозможное в нормальной человеческой среде обитания, а вот Ад это вполне естественное построение человеческого общества при определенной степени контроля за ним. Именно контроль и дает первое определение Аду:

Итак, что есть Ад?

Первый вариант ответа: АД, ЭТО ТО, ЧТО СУМЕЛ ПОСТРОИТЬ ЧЕЛОВЕК, СТРЕМЯСЬ ПОСТРОИТЬ РАЙ.

Человек начинает строить Рай, начинает устанавливать все больший и больший контроль за реальностью, начинает эксплуатировать реальность, начинает менять реальность, пытаясь ее непрерывно улучшить, в итоге, все больше и больше из области объективного погружается в область субъективного, точнее из закономерного порядка в иррационалистический хаос. Человек все время забывает в этой ситуации, что его точка зрения именно субъективна, а не объективна (объективность оставим Богу или Природе, или Создателю, то есть объективное – это то, что есть; то, что присутствует независимо от нашей воли и желания).  Отсюда и вывод, что всякий раз, как только человек начинает противопоставлять свою субъективную волю объективной воле создателя, восстает против объективности он начинает строить ад. И достигает в этом процессе порой самого настоящего совершенства. Заметим, что ничего кроме Ада, вопреки воле создателя человек на Земле построить просто не может, и остановимся на том, что… Создатель всегда прав. Таким образом, попытка установить контроль над неконтролируемым и есть первая форма Ада.

Но только ли этим описывается адостроительство?

Разберем такой пример: человек любит… варианты: женщину, ребенка, собаку, книжку, фильм, работу, учебу, плюшевую игрушку, наконец. Что такое объекты его любви в этом случае? Как правило, все эти объекты, т. е. объекты любви, очень точно по формальной логике превращаются объекты уничтожения умирания истребления и т. д. Самый простой способ уничтожить «что-то» это полюбить это «что-то». Любовь происходит от слова «люблю», а подразумевает… насилую, имею, трахаю и т. д. Чем больше любви к предмету, тем соответственно больше насилия над этим предметом, таким образом даем второе определение Аду.

Намбе ту: АД ЭТО ТО, КУДА ВЕДЕТ НАС ЛЮБОВЬ.

Человек начинает насиловать предмет своего бесконечного (точнее чрезмерного и избыточного) почитания своей «сволочной» любовью и постепенно добивается его уничтожения. Человек в действительности должен любить только пищу или деньги, иначе… все остальные предметы к сожалению слишком хрупкие чтобы их любить. Не многие юноши понимают, что насилуя даму своей «любовью», точнее сверхвниманием, он наносит ей больший урон, чем тот, который смог бы нанести своей ненавистью. В ответ дама просто защищается, причем от самого нормального и естественного уничтожения (поглощения, подавления, распада, исчезновения). Тоже самое относиться например и к любимой книжке (что от нее бедной остается, после 1001 прочтения!), ребенку (о это насилие любовью!), собаке, кошке, игрушке наконец… Берегите предмет вашего почитания – не любите его слишком сильно. Научитесь его для начала хоть немножко ненавидеть, хотя бы для того, чтобы сохранить. Незачем безумно возжелать и вожделеть предмет. Самый простой способ обращения с любым живым или неживым предметом – это поиск банального равновесия с ним (равновесия интересов или лучше сказать – равновесие взаимной ненависти при минимуме любви и интереса). Остальное все мечты, мечты, мечты…

Тут мы подходим к третьему варианту возможного ада:

Эйн, цвей, дрей: АД ЭТО ТО, О ЧЕМ МЫ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ МЕЧТАЕМ.

Формально мы мечтаем конечно о Рае, но нужен нам именно Ад, поскольку ни одна разумная сволочь не способна представить себе свое место в Раю. И не потому даже, что она не чувствует себя готовой к погружению в «обетованную», а просто… не знает что там делать. В принципе Рай, это почти что место для растений, но не как не для животных. Биологическая среда, требует от любой движущейся жизни именно движения. Именно вокруг всего этого и построен механизм живого существа: двигаться, двигаться и еще раз двигаться. Движение – жизнь, все, что не двигается – значит сдохло и идет в утилизацию. Как двигаться в Аду то понятно, а вот как двигаться в Раю? А в Раю некуда двигаться, там предел всякого движения. Как бы ты его не выдумывал, все равно любое твое действие будет логически завершенным. Допустим ты благородный шахид и только что взорвал 35-50 мужчин, женщин и детей. Разбросал кусочки неверных на ветру и получил заслужено за этот подвиг положенные тебе 72 девственницы (или девственников… точнее не знаю, что там подают шахидкам, наверное шахидкам дают 72-х прожженных упырей). И тут возникает ситуация, что какую бы ты девственницу (или прожженного упыря) не взял бы, все равно ты получаешь наслаждение, как бы не взял бы – все равно будет наслаждение, чтобы ты не сделал – все равно будет наслаждение. Таким образом, ты понимаешь… что в действительности… попал в Ад. И самое главное будет тогда, когда поймешь, что попал… заслуженно.

Таким образом,

Ути-пути: АД - ЭТО ТО, ЧТО НУЖНО ЗАСЛУЖИТЬ.

Заслужить на земле можно видимо только Ад. ПА-АЗВОЛЬТЕ! (почти наверняка возразите вы). А как же тогда служба Богу! А кто вам сказал, что вы служите именно Богу? Бог или ваше желание служить кому-то, точнее отречься от всего сущего и тленного. Если вам это необходимо в данный момент служить Богу, точнее отречься от себя и того сущего, что вас окружает, тогда причем тут Бог? Может быть вы служите самим себе, своему эго, которое приказало вам отречься? Или не оно вам приказало? Какому Богу вы служите, если никогда его не видели? Вы вообще верите в Бога??? А раз так то наверное не стоит решать за него, раз он все создал и стоит прислушаться просто к самому себе, как учат поклонники наркомана дона Хуана. Вот тот просто все сказал: не думай ни о Рае ни об Аде, потому что ни того ни другого нет, есть только смерть (примерно так). «Я служу Богу, я попаду в Рай!» - вот, черт возьми, какая гордыня!!! (где там гордыня в каком кругу? Пятый наверное, там где Филиппо Ардженти…). Все-таки стервец этот Данте, всех своих врагов в своем писании опустил в Ад! И поделом! Отсюда вывод, что Ад.

Эра квинта: АД ЭТО ТО, ЧТО ТЫ ПОЛУЧАЕШЬ ПО ДЕЛАМ СВОИМ, ПОТОМУ ЧТО РАЯ ПОЛУЧИТЬ НЕ СМОЖЕШЬ.

Чтобы ты не сделал и кому бы не служил в своем воображении, все равно попадаешь в Ад (особенно это касается президентов, которые служат народу и диссидентов, которые служат политике). Так что Ад это вовсе не никакое не наказание за грехи и всякая тому подобная чепуха, это нормальное и вполне закономерное вознаграждение (буквально воздаяние) за всю прожитую жизнь. И выбрать между Раем и Адом невозможно, потому что в любом случае выберешь Ад (как бы ты не мечтал в своем глупом воображении об Рае, но как было доказано выше только в Аду ты и сможешь существовать. Получается тогда, что…

Семерка, туз! АД, ЭТО ТО, ЧТО МЫ ВЫБИРАЕМ, КОГДА ДУМАЕМ ОБ РАЕ.

И Сатана тут не причем, Сатана тут вообще никаким боком не причастен, он сам виноват и сам наказан, стало быть сам жертва ситуации, а не ее осуществитесь. Наказывает нас в Аду именно Бог и только Бог. Стало быть Ад…

Ой, добрались до всевышнего… АД ЭТО ТО, ЧТО МЫ ПОЛУЧАЕМ ИЗ РУК ВСЕВЫШНЕГО, ПРИЧЕМ НЕ В КАЧЕСТВЕ ДАЖЕ НАКАЗАНИЯ, А В КАЧЕСТВЕ ВОЗДАЯНИЯ ЗА ДЕЛА, ТОЧНЕЕ В КАЧЕСТВЕ НАГРАДЫ.

а стало быть…

АД – ЭТО НАГРАДА ЗА ВСЮ ТВОЮ ПРОЖИТУЮ ЖИЗНЬ, ИБО ДРУГОГО ТЫ НЕ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ.

…

А где тогда Рай и что это тогда на самом деле?

А вот об этом лучше не думать…
Ибо существования Рая доказать невозможно, также как и невозможно используя разум представить его хотя бы на долю секунды. Чтобы человек себе не представил, все равно это будет именно Ад а не Рай, так как представить себе Рай может только совершенное (т. е. объективное) существо, а раз человек несовершенен (субъективен), то только Ад и может явиться в любом его воображении.

ПА-АЗВОЛЬТЕ! (это видимо голос с галерки) Вы кажется обещали нам девять доказательств существования Ада, а тут кажется только (один, два…. Семь) восемь!!! Вы мошенник! Вы лжец!

Нет что вы я не лжец, просто девятого доказательства я просто не знаю. Я еще не дошел до девятого круга, только видел краешком глаза восьмой.

ТАК ЧТО ПОКА ИЗВИНИТЕ.

ДОБЕРЕТЕСЬ  ДО  ДЕВЯТОГО – РАССКАЖИТЕ!
45 Манифест...
Альфира Ткаченко
                                Миниатюра

                                Манифест № ...

  Солнце покрылось серыми, хмурыми облаками. Ветер подувал, но идти по улицам города, старого Иркутска, было не просто. Мешал колючий ветер, завывающий на перекрёстках и за углами домов. Свет фонаря осветил одинокого путника. Вот он остановился, посмотрел по сторонам и пошёл...
          Пошёл... А вот куда? Куда мог идти одинокий человек, потерявший свой дом, там далеко, в Татарии, где всё осталось… Осталась его жизнь. Начатая  как обычно, у обыкновенного человека, живущего своим хлебом и трудом. Он уже много раз подумал, правильно ли поступил тогда, когда прибыл пристав и зачитал список, тот длинный список, в котором он был под номером № ... и больше ничего не оставалось ему делать, как успокаивать своих родных и собираться в далёкий путь, в Сибирь...
   ... - Пошевеливай ногами-то, - покрикивал охранник, страж, который работал в Иркутской тюрьме.
    Мужчина обернулся, и... приклад ружья закрыл солнечный свет перед ним. Он уже несколько лет сидел, а за что и сам не знал. Жил и работал, как все. Может быть, даже учился. Но теперь он заключённый под номером №… и должен подчиняться приказам таких же, как и он охранников, которые, с грозными окриками шагали по бокам их колоны. Куда они шли? Кто им скажет об этом. Его дело – идти, и не дай боже, если он оступиться и вдруг побежит. Но куда можно бежать из этого, дремучего села-городка Иркутска. Деревянные дома, лошади, везущие своих путников по улицам, веселящихся девиц, или просто шмыгнувших за переулок прохожего, который также боится, чтобы его не заметили и не забрали сюда… Сюда – это в Иркутскую тюрьму. А вот я иду по улице в колоне с такими же каторжанами, как сам. Рядом мужчина из далёкой Татарии. Он вообще поступил недавно и уже получил свой урок жизни, суровой, по-царски отмеренной за ошибки чьей-то истории. Он лишь только жил, верил, ходил в мечеть, а теперь, оказалось, что жил совсем не так. Он должен был жить и верить в христианскую веру, ходить поклоняться в церковь. Так было записано в истории, много-много лет назад. Но он то откуда мог знать, что там написано. Его родители и предки жили также, как и он. Он мусульманин. Он же не был с хазарами много веков назад и не подписывал договор с Арабским Халифатом о Исламизации его земель, земель на его Волге – белой реке, где всю жизнь, которую он помнил, жили белые люди – булгары. А он – татарин. Так проложил начало его жизни прародитель, предок. Ему было лучше знать, почему он татарин.
    Так и шёл он и человек, в «царской одежде» тюремного покроя...
 ...Манифест номер 11996 – Гафатулла Хисматуллин, год рождения хххх, выходи, - грозно, сухим голосом прочитал-выкрикнул пристав, заглядывая в бумагу от «царя».
    Мужчины молча смотрели, стоя в шеренге напротив пристава. Пыль поднималась над улицей. Голуби разлетелись, испугавшись чего-то. Может быть, их напугал грозный окрик пристава, что зачитывал манифест номер хххх или события старого села, в который они прибыли на поселение. Жил себе, жил и на тебе, сменили его быт. Живи теперь здесь. Здесь, на сибирской земле тебе оставили небольшой надел, где ты сможешь завести семью или разместиться с той, которая пришла за тобой. Кошмары тюремного подземелья ушли в прошлое, но ещё не раз напомнят о себе. А ты живи. Вот всё то, что тебе оставил Александр 3 от своего Указа о Христианизации России. Ведь как поговаривали мужики в Татарии, что не миновать им ссылки. Ведь живём на не своей земле. Российские это земли. Царь всё равно по своему сделает всё. Так и получилось. Долго выли бабы по домам о ссылки, когда зачитал пристав им приказ. Дети напуганные выглядывали из-за печей. Страх не пускал их на улицу играть и бегать...
... Вот и прошло то лихолетие. Кануло в года, которые ушли во втянутые плечи и сгорбленные спины мужчин и женщин, зарубцевалось в раны на сердце и осело на загрубевших руках, которые много работали на земле.
    А позже ещё не раз касалось их, после смены власти, горячих дней Ежовщины, походов Колчака по весям Сибири, продразвёрстках красноармейцев и иногда весело улыбалось с каким-либо счастливым событием в семье, в селе.
   

    (Автор в миниатюре Манифест №... просто попыталась представить, что было с людьми, которые сидели в Иркутской тюрьме в 1900 – 1916 годах в городе Иркутске. Фамилия татарина, сосланного в Сибирь из Татарии – настоящая. Думаю, что не обидеться тот человек, его потомок, который имел родственную связь с ним).
46 Будущее
Светлана Барашко
Стелла шла по другой планете, ей казалось, что прошло около пятнадцати минут, на самом деле, прошло только две минуты. Вокруг царила мертвая тишина, тишина создавала фон для исчезновения  божьего света вообще, Стелла знала об этом  хорошо. “ Как же я буду жить, если исчезнет вся эта планета? “- такой вопрос она задала сама себе.  А мертвая тишина постепенно, но очень уверенно и твердо, без перерывов и остановок на передышку, исчезала в никуда.  Очень маленький клочок тишины стремился цепко удержаться на планете, для этого он стал настолько углубленно  неслышным, что  перелился через край планеты и встретился с другой крайностью – очень сильной громкостью. В результате этого Стелла стала слышать звуки, напоминающие сигнал или сирену, звуки были очень звонкими, и Стелла закрыла уши руками, чтобы их не слышать. Перед глазами у нее появилось сообщение о том, что через несколько минут она отправится в будущее. 

Наконец, исчезло все:  и мертвая тишина, которая перелилась через край, и, вообще, все. Стелла попала в будущее. “ Теперь я буду жить в будущем! Будущее уже разрисовано самыми яркими красками, оно будет счастливым, я просто уверена в этом. В этом будущем не будет фантазий, грез, мечтаний, выдумок, лжи и лицемерия, преступлений.

Сейчас я нахожусь в будущем. Мои глаза настолько ясно и четко видят всю картину мира, что у меня создается впечатление об их увеличении. На самом деле это не так. Я просто в будущем.  Будущее чуть-чуть, на какую-то капельку, напоминает мне о том, что нельзя забывать о прошлом и настоящем. Но меня сейчас нет в настоящем. Родители немного огорчены этим, ведь здесь нет общения вообще. Общение заменено динамикой движения души. Эта динамика движения души вызывает самые разнообразные эмоции, порой они очень счастливые, но иногда не совсем.  Передвигаюсь я очень оперативно, не по воздуху, конечно, а по будущей линии жизни.  Именно с будущей линии жизни я вижу настоящую жизнь своих родителей на Земле.  Когда мама родила меня, врачи прогнозировали то, что я попаду в будущее во время путешествия на другую планету. Во время обследования в моем организме были найдены микроэлементы из будущего. Их прогнозы оправдались. Я буду находиться в будущем столько, сколько захочу.  Но думаю, что   это я останусь здесь три месяца, а затем вернусь в настоящее.”

БУДУЩЕЕ предстало перед Стеллой во всей своей яркости и реальности. Ровно три месяца Стелла будет счастлива.  Но надо отметить, что находясь в будущем, она будет анализировать свое настоящее, стремясь его улучшить. Из БУДУЩЕГО можно улучшить настоящее, это совсем не трудно. 
47 Приходи ко мне вчера
Головачук Виктория
Виктор очень любил свою жену, и всех ее кошек, но поговорить с друзьями возле магазина - любил еще больше.

И казалось бы, остановился на минутку, поговорить о том, о сем, а глядишь - уже вечер. А дома картофель не посажен, да и сарай подлатать надо.
Вот и сегодня, горячо пообещав супруге Зинаиде Михайловне, что в этот раз уж точно поможет садить ей этот злополучный корнеплод, он пошел на пару минут поговорить с друзьями. Только туда - и обратно. Супруга, услышав это, тяжело вздохнула и молча ушла на кухню.

- Я мигом! - быстро бросил он, выскакивая на улицу, в дверях перецепившись через рыжего кота. - Вот... вражье племя! И кресло мое занял, так еще и на тот свет отправить пытаешься! - выругался он, и помчался к магазину.

Зачем сколько кошек его супруге, он понять не мог. Да и откуда их сколько взялось - тоже. Помнил только, что первую, завела она тогда - когда он пошел ей за подарком в магазин, и не купил, так как заболтался по дороге с другом. А когда опомнился: все магазины уже были закрыты. Но он все равно смог выкрутится. Сбегал на клумбу и там нарвал букет ромашек, ее любимых. Так, что вроде и обижаться ей не на что. А утром, у себя в любимом кресле он обнаружил, это рыжее чудовище, которое казалось возненавидело его от усов до кончика хвоста. А теперь вот бросилось под ноги в коридоре. Он не раз жаловался на него Зинаиде, но та только молча усмехалась.

Зинаида, по своей природе была женщиной не конфликтной. Поэтому со всеми проблемами старалась справляться сама. Сломался забор, подперла доскою, чтоб не лежал, ей же не трудно. Да и к чему ссориться из-за ерунды. Может, муж сам заметит, и исправит. И он замечал, но... Выходил на улицу, и забывал обо всем. Ей даже советовали его со двора не выпускать, пока по дому то, что нужно не сделает. Но это же будет скандал, а она их не любила.

Ей бы и совсем грустно было, но рыжий кот очень поднимал настроение. Он всегда был дома, и был очень ласковым, а когда она его гладила, пел песни. Сокровище, а не кот.

А потом была годовщина свадьбы. Виктор встал с утра пораньше, и побежал в магазин за вином, пообещав своей супруге, самый замечательный праздник. Женщина просидела за накрытым столом весь день, но наступил вечер, а он так и не пришел.  Ночью, осторожно прокравшись в спальню, мужчина надеялся, что она спит, и не будет на него ругаться. Но Зина не спала, она сидела у окна на руках с котом, и молчала. На следующий день, у них появился еще один кот.

Много ли или мало, но в конце концов у них насобиралось девять кошек.

Мужчина шел уверенной походкой к магазину. Там уже стояли его друзья.

- Я ненадолго, - сразу предупредил он. - Мне нужно картошку сажать.

- Так ее уже давно все посадили, - усмехнулись в ответ.

- Да я все никак не соберусь. Все руки не доходят, смутился он. Поэтому и говорю, что на пять минут подошел.

Наступил вечер.

Виктор быстро шел домой, думая о реакции Зинаиды. Будет ругаться или нет? Скорее нет. Она никогда не ругается...

Мужчина довольно усмехнулся. Повезло же ему с супругой. Не то, что его друзьям.

Супруги дома не оказалось. Только коты светили холодными глазами, и от одного вида на них, мурашки шли по коже.
Вот так новость. Зинаида никогда не уходила, а тут где-то подевалась. Неужели из-за такой ерунды к матери ушла? Внутри все похолодело. С чего это вдруг? Ведь жили душа в душу. Где же он еще такую себе найдет?

В испуге мужчина выбежал во двор, на всякий случай посмотрел на огород. Там, в конце огорода, темным пятнышком виднелась сгорбленная спина Зинаиды. Она саджала картофель. И похоже уже давно, так как площадь была засажена приличная.

Стало очень стыдно.

Виктор подошел к жене.

- Я пришел, - неуверенно промямлил он.

- Приходи ко мне вчера, - грустно вздохнула она, с трудом разогнув спину. И больше ничего не сказав, ушла в дом.

- Ну, Зин... Я завтра тебе помогу! Точно! - сказал он. Женщина не отозвалась.

Ложились спать молча. Зинаида так и не захотела с ним разговаривать. Виктор долго ворочался в постели, и не мог заснуть. Если бы он мог все вернуть, то теперь точно все было бы по-другому...

Рано утром его разбудил рыжий кот, который как обычно прыгнул ему на грудь.

- Он меня точно ненавидит, - пожаловался Виктор жене. Та усмехнулась.

- Ты смотри, нам картофель сажать нужно. У всех соседей он давно посажен, - сказала она.

- Ага, - кивнул мужчина. - Я только на пару минут с друзьями новостями обменяюсь.

Зинаида грустно посмотрела ему вослед.

- Я мигом! - быстро бросил он, выскакивая на улицу, в дверях перецепившись через рыжего кота.

Виктор замер. Ему вдруг показалось, что что-то подобное уже было.

Друзья уже привычно стояли у магазина и, увидев его, поинтересовались как у него с огородом.

- Еще не посадил. Все никак времени не найду.

- А сейчас чего не пойдешь?

Мужчина задумался, и увидел своего кота, сидевшего на дороге.

Зина, посмотрев на соседские огороды, тяжело вздохнула и пошла садить картофель. Она уже не надеялась, что Виктор вернется.

- Чего это ты без меня начала? Я же говорил, что приду! - услышала она голос мужа за спиной.

- Да так, - ответила женщина, махнув рукой, незаметно вытерев вдруг набежавшие на глаза слезы.

- Да что с тобой такое? - удивленно спросил Виктор, заглядывая жене в глаза.

- Ничего, просто соринка в глаз попала, - счастливо улыбнулась она.

- "Странные все же женщины, - думал мужчина, копая лунки. - Но с другой стороны, за это мы их и любим".

Вечером, устав от работы, мужчина зашел в комнату и увидел, что его любимое кресло свободно. Рыжий кот, как и положено коту, сидел возле печки и хитро щурился на заходящее солнце.
48 Встреча
Наталья Коряковцева
Помнишь, как мы убежали с урока?
Да.
А ты помнишь, как нас гонял дед с соседского дома, кидал в нас палкой, а мы дразнились? Глупые мы были, правда?
Ага.  А как с крыши катались,  я тогда себе руку порезал,  ты из дома зеленку с бинтами принесла, что бы мне дома не попало…
А в лес помнишь, бегали?
Конечно.  Пастуха помню. Он нас на лошади катал. Мы тогда допоздна на пастбище просидели, он нам костер жег, истории всякие рассказывал.
А на сеновал в дождь помнишь,  забрались? 
Да.  Веселое у нас детство было, интересное.
Не говори, сейчас дети кроме интернета ни чем не интересуются.
Да. У наших детей интересы другие. Наверное, это не плохо, просто время другое. Небо уже другое, солнце, речка обмелела. Помнишь, каждый день купаться ходили?
            Они долго вспоминали детство, разговаривали вдвоем, присутствующие за столом, сначала  слушали их, но потом, остальным стало не интересно, каждый обсуждал интересующую его тему. А они продолжали, так много общего  связывало их, когда то. Они вспоминали банальные мелочи, смеялись, говорили о том, как давно не виделись. Она даже смахнула набежавшую ненароком слезу.  Он по-дружески обнял ее за плечи. Каждый рассказывал о себе, о своих печалях и радостях. Больше конечно о радостях, не хотелось выглядеть  неприглядно.  Каждый хвалился успехами своих детей, супругов, не забывая и о себе. Он сделал блестящую военную карьеру, она тоже была востребована, оба еще моложавые и привлекательные.
 Он смотрел на нее и думал:
До сих пор красивая, а как хороша была! Хорошая мать, хозяйка замечательная, на работе ценят, в семье лелеют, повезло ее мужу.
А я, что я? Ну, карьера, а по большому счету, кто меня уважает?  Для детей не авторитет, только деньги с меня тянут да проматывают. За учебу плати, за  то, что учится, не хотят, плати, что бы на работу пристроить плати, хоть  через голову перекувыркнись, а сделай им как у людей! Жена всю жизнь рога наставляла, хотя  сам во всем виноват, ни одной юбки, мимо не пропустил.
          А она -  гордая, красивая, верная, такая как в детстве, в юности.  А, я? Вроде бы всего добился, а в душе пустота!
Она смотрела и думала:
Жизнь мимо, а он, сидит всем довольный, жена как с картинки, дети в престижных вузах, сам красивый, лощеный. А я, стареющая ни кому не нужная, дети перечат, муж не ценит, на работе вместо рабочей лошади, все на мне держится. А завтра уйди, и не вспомнят, добрым словом. А как жизнь прошла мимо и не поняла…
Он взял ее руку и нежно погладил. Глаза искренне улыбались.
- Помнишь Галочка, какие мы были, озорные, веселые, какая ты бедовая была! Помнишь?
Конечно, помню, да давно это было, мы уже не те, и все уже не так. Тяжело вздохнула она. Смотрели друг на друга, еще долго вспоминали детские шалости и смеялись в голос, и резко замолкали и каждый думал о своем. 
 Они смотрели друг на друга и помнили то, о чем не говорили вслух, о том, что раньше казалось таким  глупым и ненастоящим. А сейчас спустя время  казалось единственно важным,  искренним и трогательным.

      На небе было столько звезд, как на китайском голубом блюде, что стояло на бабушкином буфете, они сидели на причале, на корме  большого катера, куда взобрались украдкой, хотя,  уже давно ни кто не сторожил старые отжившие свое суда. По лугу, что растянулся за рекой, поднимался, густой  туман и тепло было, и трава так чудесно пахла. Влага испарялась и легким туманам окутывала  ее босые ноги. Она сбросила босоножки и с непринужденным ребячеством болтала загорелыми стройными ногами. Как хорошо им было вместе, уже было за полночь, пора было возвращаться домой. Вдруг,  он поцеловал ее, и она отпрянула, закраснела и притихла. Он поцеловал ее резко, неожиданно, а она ждала этого поцелуя.  Давно ждала, но  давно  и не надеялась на это.  Она привыкла к мысли, что они просто друзья, что он любит другую, он  всегда об этом говорил ей. А она по взрослому  давала советы, будто сама что-то понимала в любви. Он поцеловал ее, и будто сам испугался этого, отпрянул и молчал, они оба молчали. Рядом нежно  журчала вода, ударяясь о бортики  судна. А ночь была тихая и  красивая как не когда раньше.
Я домой. Тихо произнесла она.
Ага. Я провожу.
Не нужно. Сама дойду.
По дороге она плакала, сама не зная причины своих слез. Его поцелуй предательски сладко запечатлелся на ее губах. Было сладко и больно, больно и сладко.
Так кончается детство…- Подумала она.

 Они вышли на веранду, он вытащил сигарету и предложил ей.
Спасибо, я не курю.
Да я сам не очень то, курю. Он смял сигарету и выбросил в кусты. Потом, долго пронзительно смотрел ей в глаза.
- Галочка, а ведь ты самый родной мой человечек, не кому на земле   не могу я сказать больше этих слов.
Она молчала, только изредка отводила глаза в сторону. Он резко обнял ее, опрометчиво неистово сжал в своих объятиях, и начал жадно целовать, шею, лицо, руки.
Отпусти, увидят! - она все время  оборачивалась к выходу.
Оставь, пусть видят, я всю жизнь к тебе шел, только не понимал этого. Прости меня Галченок, прости меня, ты самая лучшая, только ты. Все остальные что были, куклы тряпичные!
А жена?
Что жена, и она кукла! Ты живая, ты настоящая!
И я кукла, и я давно уже не та, которую ты знал!
Она пыталась выбраться из его сильных объятий, но он не разжимал хватки.
Пусти мне пора домой. Она сказала это так сухо и  категорично.
И он будто очнулся. Отпустил ее. Одернул пиджак, как то по-военному выпрямился, стал другим, чужим и серьезным.
Мне пора, - тихо повторила она, будто  уговаривая себя.
Я провожу.
Не стоит, я возьму такси.
Она ехала в такси и плакала. Снова было больно и сладко. Сладко от нахлынувших чувств, от его жарких поцелуев, от того, что она может еще волновать, как женщина. Было больно, больно от того что молодость ушла, и больше не вернется. Это так же больно, как в детстве, подумала она. Наверное, даже больнее.
49 Диалектическая связь
Людмила Рогочая
 

"Лик земли изменился бы, если бы
нос Клеопатры был чуточку короче!"

1

         Кажется,  проснулась….. А глаза открывать не хочется…. Сегодня воскресенье и можно ещё немного поваляться в постели.
         Вчера у меня был насыщенный день. С утра  прочитала три пары лекций, потом состоялось заседание кафедры по студенческой практике. К счастью, сия чаша меня миновала – на практику  не еду. И так три лета подряд провела со студентами на раскопках, можно сказать, в вечной мерзлоте. Пусть другие повозятся с этими недотёпами. Хотя интересно, конечно было. В связи с потеплением климата граница вечной мерзлоты отступает и открывается взору чудо-чудное,  диво-дивное. Там работы хватает всем: и нам, и естественникам.
        Потом мы пошли  с молодыми преподавателями развеяться в кафе-мороженое. Ребята травили анекдоты. Наржались, даже челюсть заболела. Позже позвонила Ирка и пригласила на мероприятие.
        Потянулась, повращала стопы ног вправо-влево, типа, сделала зарядку. «Отлично выспалась!» –  открыла глаза и остолбенела.
        Что это? Не мой потолок! Не мои обои на стенах! К тому же, всё вокруг какое-то величественное, сказочное….
         А постельное бельё! Китайский шёлк, батист,  кружева  ручной работы! Дорогущее всё, наверное! И в этом во всём я лежу – точно «прынцесса заморская».
         Я не дома!?
         Сердце в груди лихорадочно застучало – где я? Что со мной?
         Голова в порядке, а ничего не помню.
         Неожиданно в комнату вошла девушка, очень миленькая, строго одетая, с белым воротничком и такими же манжетами.
        «А талия! – ахнула я про себя, – пальцами рук  обхватить можно».
         – Доброе утро, Ваша Светлость! – поклонилась она.
         – «Ваша Светлость»? –  фыркнула я, передразнивая девчонку.
         – Фёдор Дмитриевич изволили уехать рано утром, по приглашению Светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина, и просили Вас не беспокоиться. Вернутся нескоро. Чего изволите приказать? –  опять присела она.
           Черты лица, вроде, знакомые.
           – Ирина, ты что ль? Ну, маскарад…. И эти шутки…
           – Что с Вами, Мария Юрьевна?  Вы никогда меня   по святцам не называли.   Орина я, Орина, Ваша горничная. Наверное, дурной сон приснился?
           – Л-ладно, иди, я п-позову, когда надо б-будет, – в смятении пробормотала  я.
          Горничная ушла, а на меня напал озноб, да что там озноб – трясучка!
Необъяснимо….  Страшно…. Всё тело покрылось липким потом. Сердце выскакивало из груди. Если это шутка, то жутковатенькая.
         Но молотком стучало в голову:
         – Нет! Не шутка! Нет!
         Мысли словно в «пляске Святого Витта»: «Кто я? Не Маша Анашкина разве? Почему «Ваша Светлость»? Причём тут Потёмкин? И эта…. Орина? И муж у меня Алексей, а не Фёдор! Ну и мутотня… Разум отказывается понимать. Жуть!
         До крови ногти впились в кожу: «Господи, как я здесь оказалась?! Прямо, как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»….
        Шепчу себе:
        – Машка, успокойся…. Давай, вспоминай события минувшей субботы. Пошагово.
        Потёрла виски, вызывая недавние картинки.
        Мы сидим с коллегами в кафе, звонит моя подруга Ирка Петрова и приглашает на выставку портретов известных людей восемнадцатого – девятнадцатого веков кисти именитых художников. Говорит, что также будет дефиле актёров в старинных нарядах, а после вечеринка для богемы.
           Мы, конечно, к ней не принадлежим, но, так сказать, постоянно  присутствуем на мероприятиях оной в качестве ротозеев. 
          Я согласилась – со студенческих лет эстетствую вместе с Иркой  и стараюсь не пропускать интересные «тусовки». «Что ж, – думаю, – почему не сходить? Муж в командировке, сын у матери, завтра воскресенье…».
          Ах, чудо как хороши дамы и кавалеры прошлых веков! Пышные, изысканные наряды и причёски, и никакой тебе пошлости. Приятно окунуться в эпоху Романовых.
           Я больше люблю восемнадцатый век и знаю о нём достаточно много. Да у меня кандидатская диссертация по  иностранной коллегии времён канцлера Бестужева!
          Осмотрев полотна в зале, я иду по анфиладе комнат, на стенах развешаны портреты придворных. Ирка догоняет меня и, дёрнув за рукав, восклицает:
          – Машка, посмотри,  вылитая ты! – указывая на портрет молодой дамы,  изображённой на золотистом фоне.
          – Ага, вылитая, –  иронично смеюсь я в ответ,  – особенно причёска.
Хотя, –  присмотревшись внимательнее к портрету, соглашаюсь с ней, – есть что-то общее.
         – Да, копия ты! Надеть на тебя такое платье, поднять волосы, затянуть в корсет и не отличить!
         – Уж скажешь тоже, – смущаюсь я, вслух читая под полотном:
         – Жан-Луи Вуаля. Портрет княгини  Марии Юрьевны Голицыной.
         – Вот, и зовут её, как тебя, Мария.
         – Тёзка, – хмыкаю, – только я не княгиня, а рядовой преп  с рабоче-крестьянской фамилией – Анашкина.
         – Ладно, Анашкина, – заспешила Ирка, – пойдём на маскарад посмотрим! Я слышала, что  Миронова представлять Екатерину Великую будет.
          Она пошла, а меня будто остановило что. Я захотела прикоснуться к изображению,   хотя бы дотронуться  пальчиком, сделала движение  – и  не почувствовала  поверхности картины, только, может, лёгкий засасывающий холодок.
           Всё больше ничего не помню! Ничегошеньки!
           Я по природе своей авантюристка, вечно во всякие истории попадаю, даже вляпываюсь, и уже к этому привыкла. Но чтобы такое…. Конечно, не совсем мозги растеряла и постараюсь воспринять всё как очередное «приключение». Хотя, конечно, трудненько это сделать.
           Считаю до десяти, успокаиваюсь немного, группируюсь. Готово!?
           Теперь надо сконцентрироваться на данных, то есть,  собрать всё в кучку. Что   я имею?
           Некое перемещение в восемнадцатый век. Не знаю как, с какой целью, на сколько, но я здесь. Ущипнула себя в очередной раз для пущей убедительности.
           Подосадовала вслух: «Ну, ты, Машка,  попала в историю»!
           Поняла двусмысленность фразы, нервно хихикнула.      
           Поскольку горничная меня узнала, я, вероятнее всего, нахожусь в теле  своей прародительницы или действительно  похожа на неё. Странно, никогда не думала, что в моих жилах течёт аристократическая кровь. Но принимаю это за данность. Да и не суть важно. Нет раздвоения личности, и ладно. Главное определить, где я нахожусь и, хотя бы, год моего появления в историческом времени.
          Это тот  самый дворец, который я посещала накануне. Я его узнала по лепнине на потолках и форме подоконников. Ещё тогда подумала, что никогда таких округлых подоконников не видела.
          Мои первые действия: установить дату    появления в этом времени и восстановить в памяти точный ход исторических событий, как в университетском учебнике.
          Спросить у Орины?  Нельзя.  Может заподозрить у меня психическое расстройство  –  и так она удивилась, что назвала её Иркой и спросила про маскарад.
           Впрочем, когда я прогуливалась по анфиладе, в память вцепилась табличка «Библиотека». Надо её найти. Должен же быть в библиотеке какой-нибудь календарь или что-то говорящее о дате?
          Успокоившись и переведя «эмоцио» в «рацио», я позвала горничную и отдалась в  её руки. Она ничего не заподозрила и принялась за работу.
           Через час умытая, одетая, причёсанная я посмотрела в зеркало. И впрямь – вчерашняя дама!
           Библиотеку я нашла скоро. В зале, уставленном шкафами с книгами,   стены были увешаны картами и копиями с известных и в наши дни портретов.   Я узнала Ломоносова,  Тредьяковского,    Кантемира, Сумарокова и Фонвизина. Значит, хозяйка – дама образованная.
          Посередине библиотеки  – длинный стол  с рядом высоких стульев, а за ним очень приятный молодой человек, скромно одетый  с гладко зачёсанными длинными волосами.
          Увидев меня, он вскочил и вычурно поклонился. Я улыбнулась – до того смешно он задвигался, как в мультике какой-нибудь дон Педро.
          В ответ мальчишка расцвёл улыбкой и с обожанием уставился на меня. Кто он? Как мне себя с ним вести? 
          Однако он облегчил мои умственные потуги:
          – Вы пришли почту посмотреть, Ваша Светлость? – он снова умильно улыбнулся и положил передо мной стопку писем.
           Я удовлетворённо вздохнула: секретарь! У всех сановных дам того времени были личные секретари, которые занимались подбором литературы, перепиской, прочей канцелярией, и,  как правило, были влюблены в своих хозяек.
          Я нарочито небрежно просмотрела письма, обращая внимание только на даты: 27 – 28 мая 1791 года. А это значит, окончена русско-турецкая война, Россия накануне подписания Ясского мира и смерти великого человека  – князя Григория Потёмкина, по крайней мере, для меня «Великого».
           Одно из писем заинтересовало. Некая Лиза Воронцова спрашивала, буду ли я в театре на постановке пьесы Мольера. Судя по дате – спектакль сегодня.         
          Значит, я могу увидеть Императрицу Екатерину II  и Григория Потёмкина – главных героев эпохи! Я  забыла обо всём на свете. Для историка – это что-то! Непременно поеду!
 

2
 
           Время разбрасывать – время собирать камни!
          О роли Екатерины Второй  в русской истории можно не распространяться. Это общеизвестно. Но и Потёмкин, насколько я знаю,  сделал для нашей державы очень много!      
          Он весьма реалистично оценивал возможности и перспективы Юга России, надеялся его заселить и обустроить, обеспечить безопасность южных     границ. Да, Потёмкин сделал на Юге ничуть не меньше, чем Пётр I на Севере!
Как я читала, императрица, узнав о его смерти, долго плакала, запершись у себя в кабинете, а потом, выйдя к людям, печально произнесла:
 – Мне некем заменить Светлейшего князя Григория Потёмкина, он имел необыкновенный ум, нрав горячий, сердце доброе; он благодетельствовал даже врагам своим; его нельзя было купить…. человек гениальный…..
            А сама заменяла…. Пусть только в постели, но заменяла.       
            Непременно посмотрю и на последнего  фаворита  –  Платона Зубова, который  чуть не завалил  великие преобразования Государыни. Так и назван в истории период его господства уничижительно –  «зубовщина». Да и  по воспоминаниям  некоторых современников к смерти Потёмкина он мог руку приложить. Завидовал ему и ревновал к царице, как говорили придворные, чрезвычайно.   
          Вот-вот должны начаться переговоры о мире. Потёмкин будет поставлен перед необходимостью немедленно выехать в армию, дабы окончательно закрыть все вопросы по русско-турецкой войне.  И никогда не вернётся….
          Вечером я, надушенная и напомаженная, в откровенном декольте, появилась в партере Императорского театра. Зная службу моего  мужа,  никто не упрекнул меня в отсутствии кавалера. Все приветливо здоровались, о чём-то незначащем спрашивали…. И что удивительно, я их узнавала.  По-видимому, сознание прародительницы начало пробиваться сквозь моё энергетическое поле. Странные ощущения…. Я,  вроде, и не я.
           Так я сразу узнала  мою подругу Лизу Воронцову.   Мы обнялись с ней и расцеловались.  Смеясь и болтая до самого начала спектакля, мы не забывали обсуждать появляющихся в зале зрителей и их наряды. Хорошая девчонка эта Лиза!  Хоть и сестра скандальной пассии императора Петра III.  Кажется, сознание моей прародительницы начало преобладать?! Надо принимать меры, дабы не раствориться в нём. Вызвала в памяти события из моей действительной жизни. Уф, кажется, притихла княгиня.
        С первым звонком в царскую ложу вошла она – Екатерина Великая!
        Это была пожилая дама на седьмом десятке лет, со следами былой красоты, но по-прежнему величественная и прекрасная. Её сопровождал молодой человек лет двадцати пяти,  мускулистый, богато и  изысканно одетый, однако, с лицом холодным и надутым. Он едва удостаивал окружающих беглым взглядом рыбьих глаз. Последний фаворит императрицы  – Платон Зубов!
        Они обменивались какими-то фразами, улыбались друг другу, а я думала о том, что трудно себе представить нелепее пару. Ну, разве, Пугачёва и Галкин….
        Ф-фу, неприятная личность этот Зубов! Как бы его вывести на чистую воду, открыть глаза  на него Государыне, а, главное, спасти Потёмкина?
        В антракте, прогуливаясь по фойе с Лизой, я заметила фаворита. Он о чём-то шептался с английским посланником. А потом то ли пожал ему руку, то ли предал какую-то бумагу, да, скорее, последнее. Я была шокирована!
       Всю дорогу домой, сидя в карете,  размышляла об этом эпизоде: Англия поддерживала в последней  войне  Турцию. Отношения у России с ней более, чем прохладные, скорее враждебные. «Сквозь зубы» дипломатия! И что может быть общего с  врагом у преданного сына Отечества? Тут дело уже не в отравлении Потёмкина – пахнет предательством. Кажется, я сделала открытие. В таком ракурсе личность Зубова в исторической науке ещё не рассматривали. Думали, он глупее….
        Ну, что я могу сделать, беспомощная женщина, да ещё и не в своём времени? Кто мне поверит? Были б доказательства….бумаги….
          Мелькнула  дерзкая мысль…. Авантюра, конечно. Есть банальный сюжет, нужно только найти для него Д;Артаньяна!
          Стой, Машка, стой, кажется,  есть неплохая идея!
           Личный секретарь, наверняка, в меня влюблён. Как он смотрел! Аки на ангела небесного, чуть сознание не терял. Надо всё продумать и поговорить с парнем. Может быть, он и подойдёт на роль мушкетёра. А что? Стоит попробовать.
            Разговор состоялся!  Кронид Владимирович Загорский,  таково имя секретаря, горячо откликнулся на мою просьбу. 
            Как бы мне не пришлось играть  роль Констанции Буаносье!? Он, по всему видно, мечтал о подобном развитии сюжета. Но я акцентировала его внимание на возможность послужить Отечеству, что тоже было принято с огромным воодушевлением.
            – Не сомневайтесь, добрейшая Мария Юрьевна! Сделаю всё, как надо!
            – Но как?
            – У меня друзья гренадёры. Помогут!
            –  Надеюсь на тебя и твою скромность. Не посвящай их в тонкости.
            – Само собой, разумеется, – серьёзно посмотрел на меня «рыцарь» и грустно добавил:  – Знаете, Мария, Юрьевна,  я с детства мечтал о  военной карьере. Но не получилось: отец разорился, и даже на мундир денег не стало, пришлось так, в качестве секретаря,  добывать хлеб насущный. 
           «Надо будет помочь парню», –  подумала я, а вслух ободрила его:
           –  Я замолвлю за тебя словечко перед Государыней, ей  нужны преданные люди.  Только как вы достанете доказательства? Ведь дипломатическая почта надёжно охраняется!
           –  Любезная Мария Юрьевна,   шпионские документы, доносы не отправляют  с дипломатической почтой?! На это есть фельдъегери. Тайные гонцы. А их обычно только двое-трое. Положитесь на меня и ни о чём не думайте.
            Как  же, не думайте, я только об этом и думала…. Его не было два дня. За это время я  извелась вся….
             Наконец, горничная доложила, что Кронид Владимирович ждёт меня в библиотеке.
           Выглядел секретарь устало, но, как всегда,  аккуратно. Поклонившись, протянул мне бумагу, свёрнутую вчетверо:
            –  Полагаю, это то, что Вам нужно?
            Я развернула листок.  Да, это письмо Зубова. Вот подпись!
             Внимательно прочитала. Врезалась одна фраза: «Надеюсь, к обоюдному удовлетворению, скоро услышим о смерти нашего врага».    
             Глупец! Англичане его использовали, сыграли на его ревности. Как же, «к обоюдному удовлетворению». Скорее к англо-саксонскому удовольствию.
             Далее отчёт о действиях. Вот: «Подкуплена прислуга – 100 фунтов, снадобье – 7 фунтов» и так далее.
            –  Ну, держись Зубов! – прошептала я, пряча письмо.
            –  Оно?
            Я кивнула головой и с любопытством посмотрела на секретаря,  вчера ещё такого заурядного, а  сегодня  человека,   успешно справившегося с достаточно трудной задачей,  можно сказать, героя России:
            –  И как же тебе это удалось, драгоценный Кронид Владимирович?
            Он счастливо улыбнулся в ответ на моё обращение  и поведал следующее:
            –  Очень просто. Денщик моего друга проследил время убытия гонцов из Санкт-Петербурга  и сообщил нам. Мы втроём с друзьями отправились вслед за ними. Догнали фельдъегерей в тот же вечер на почтовой станции. Они ужинали в буфете на постоялом дворе.
              Мы тоже попросили вина и закусок и начали думать, как овладеть письмом. Устроить драку? Так народу много: женщина с детьми, какой-то чиновник, купцы.  И тут товарищ хитрый ход предложил.
              По его замыслу, мы должны были немного посидеть за столом, не обращая на англичан внимания, а потом притвориться пьяными и постараться напоить их. Ну, а потом – как пойдёт дело. С пьяными-то справиться легче!
             Так и сделали. Стали громко разговаривать заплетающимися языками, выкрикивать разные фразы,  к ним приставать, чтобы с нами выпили. Те долго отказывались,   гнали нас. А мой товарищ тут и говорит:
           –  Выпьем за здоровье Ея Величества  нашей Государыни Катерины Алексеевны.
            Егеря отнекиваются:
           –  Ноу, ноу!
           А товарищ как взревёт:
            –  Не хотите за здоровье матушки Государыни нашей пить!  –  и  выхватил саблю.
            Им скандал, знамо дело,  ни к чему. Выпили с нами раз, другой, третий. Уже, смотрим, залопотали, вроде, по-русски. Полезли лобызаться. Мы только делали вид, что пьём, а   они   набрались до такой степени, что потом пришлось сопровождать их,  при молчаливом согласии хозяина,  в комнату, на покой. Некрепкие на питие оказались неруси.
            Тщательно обыскали их, и у одного под мундиром нашли пакет, запечатанный сургучом. Я пакет вскрыл, подменил  бумагу письмом, составленным накануне. Так, о погоде, в основном, –   он устало улыбнулся, –  затем размягчил на свече сургуч и снова запечатал пакет. Думаю, подмены не заметят. Ночевать мы не остались, тут же пустились в обратный путь. Вот и всё! – выдохнул юный герой.
            Мне хотелось обнять его и расцеловать, но кто  знает, что он подумает. Иное  время – иные нравы! Я протянула ему для поцелуя руку, и когда он нагнулся, нежно погладила по голове:
            –  Благодарю тебя, любезнейший Кронид Александрович. Ты сделал большое и нужное для Отечества  дело.
           Секретарь растаял и готов был в любовном порыве пасть на колени, но я перевела разговор в деловое русло:
            –  Как имена твоих друзей, Кронид? Не хочешь назвать?
            –  Нет. Они не хотят. У них на этого Зубова свой зуб,   –   усмехнулся он.
            –  Ну, пусть будет так.

***
             Вскоре я получила аудиенцию у императрицы.
             Она встретила меня приветливо, попеняла за то, что редко бываю на балах и приёмах. Потом сказала:
             – Ты ведь неспроста напросилась на эту встречу. Что-нибудь случилось? У тебя ко мне просьба?
              Я отрицательно качнула головой и протянула ей письмо.   
              Правительница пробежала его глазами, задержала своё внимание на подписи, потом прочитала ещё раз, медленней. Рука с письмом затряслась.
Лицо побледнело.  Серые глаза опасно потемнели, губы тонко сжались….
              Мне стало страшно.
              – На дыбу! Всех! И этого подлеца, и прислугу! – гневно воскликнула она, грозно сверкнув очами.
              Несколько мгновений мы молчали, она, пытаясь успокоиться, я просто ждала момента, когда можно будет откланяться. Екатерина взяла себя в руки и уже более спокойным тоном спросила:
                – И как же это письмо попало к тебе?
                Я рассказала всё, что знала, что видела. Она одобрительно кивнула:
                – Чем тебя наградить в благодарность за полезное для государства Российского дело? Проси, что хочешь….
                – Мне ничего не надо, но юноша, который добыл доказательства, преданный сын Отечества,  из достойной, но небогатой дворянской семьи, желает поступить на службу в гренадёры.
                – Как его зовут?
                – Кронид Владимирович Загорский.
                – Хорошо, пусть завтра ко мне  явится, скажет, что от тебя. А теперь иди. Мне надо остаться одной.
               Я сообщила секретарю приятное известие, удовлетворилась содеянным и заскучала. К тому же истинная Мария Юрьевна начала опять напористо пробиваться чрез моё сознание, подавлять его. Особенно во сне  мерещатся какие-то люди, лопочущие по-французски, белошвейки. И такая тоска навалилась. Да и дела дома ждут. Сына от мамы надо забрать, холодильник пустой. Муж, наверное, уже приехал из командировки, а в доме еды – шаром покати… Студенты опять же. Ну, фиг со студентами.  А вдруг время здесь и там по-разному течёт?
             Эта неожиданная мысль подняла дыбом волосы на голове. Сердце застучало в два раза чаще…. Господи! Может быть, прошли годы, десятилетия…. А что если там уже нет и моего тела? Ужас какой! Надо выбираться! Немедленно! Но как, если я не знаю, как попала сюда? Не при помощи же машины времени? Да её и не изобрели ещё. Да, может быть, и не я переместилась, а моё сознание?
            Последним  действием в моём мире, помню….
            Подспудно мелькнула мысль…. Картина! Острое желание дотронуться до картины!
            А вдруг это, как в фантастических романах, портал в другой, параллельный  мир! Попытка не пытка, попробую проверить!   
            Пошла, нет, побежала по анфиладе комнат. Может быть, там эта картина и висит? Где, где она? Вроде, тут должна была. А вдруг она ещё не написана художником?
            Вот она!
            Я увидела картину.  Портрет Марии Голицыной, только блещущий свежими красками, был на том самом месте, где я его увидела впервые. Протянула руку….

 3

         Кажется,  проснулась….. А глаза открывать не хочется…. Сегодня воскресенье и можно ещё немного поваляться в постели.
           Потянулась, повращала стопы ног вправо-влево, типа, сделала зарядку. «Отлично выспалась!»
         Странный сон приснился. Будто я оказалась в России восемнадцатого  века, будто я знатная дама – княгиня Мария Юрьевна Голицына! И встречалась с самой Екатериной Великой! Даже успела раскрыть чуть ли не государственный заговор.
          Удовлетворённо усмехнулась: по профилю сон…. Такие сны и должны сниться настоящим историкам.
        Услышав шаги, открыла глаза. В  спальню заглянул муж:
          – Машенька, я только приехал и зашёл поздороваться. Убываю опять – император требует. А ты спи, отдыхай.
           – Это ты так  Мазявкина  называешь? Остроумно, – хихикнула вслед ему, представив начальника мужа – неказистого мужичонку с красным носом и пивным животом –  на императорском троне.
          Спать уже не  хотелось, но и вставать тоже. Полежу ещё чуть-чуть. Нажала на пульт телевизора – послушать новости.
         Передавали прогноз погоды в стране на сегодня, 29-е мая.
         Синоптик водил рукой по карте и монотонно вещал:
           –  На всём побережье Чёрного моря комфортная, безветренная погода,  в Царьграде  тепло, +28. В Придунайских губерниях +24 – 25, осадки и подтопления из-за схода снежных лавин в Альпах. В Париже +20, в Берлине, Варшаве и Москве +20 – 22….
          А!? Значит, это был не сон?! А может быть, я сейчас сплю? Ущипнула себя…Больно….
         Шок! Это сделала я?!
         Неужели такое незначительное событие, как изъятие письма Зубова,   повлияло на ход истории?
         Да я, кажется, раскрыла  суть диалектической связи  в мире!   
50 Дух Пушкина
Гульдария Юсупова
Вызвать дух самого Александра Сергеевича Пушкина? Да пара пустяков! Случайно раздобыв среди школьной макулатуры не хитрый предмет для проведения спиритических сеансов, отличница из 8-го класса Галия решила создать  свой собственный авторский экземпляр. Тем более опыт общения  с духами при участии старшей сестры соседки по подъезду у нее уже был.
 
Для начала она купила в книжном магазине плакат с популярным  коммунистическим лозунгом и на обратной стороне бумаги нарисовала огромный круг. Далее по всей его длине расписывались  буквы русского алфавита и цифры от нуля до девяти, а две противоположные жирные стрелки  по диагонали   круга заканчивались словами "Да"  и "Нет". Вот и все! Осталось дождаться момента, когда родителей  не будет дома и пригласить подружек на таинственный сеанс общения с умными головами из учебника литературы!

И вот когда отец с матерью уехали навестить ближайших родственников в районном центре,а бабушка, сделав вечерний обход к соседкам, закрылась в спальне, этот момент наступил! Девушки расположились за круглым столом в самой большой комнате и разложив по середине незатейливый атрибут прикосновения к таинственному,  принялись за дело. Сначала требовалось поднести зажженную спичку под чистое белое блюдечко. По рассказам взрослых сверстницы знали, что таким образом огненное пламя изгоняет злых духов и задабривает магических гостей из прошлого.

Едва подруги  коснулись кончиками пальцев до перевернутой посуды, как Галия уже спросила шепотом , готов ли дух поэта прийти к ним в гости и ответить на самые сокровенные вопросы. Чайный реквизит, ставший на время посредником между представителями двух миров, утвердительно двинулся в сторону стрелки с надписью "да". Это означало, что дух писателя не против пообщаться с юными созданиями.

-Скажи пожалуйста, милый Пушкин, где  я познакомлюсь со своим любимым человеком? - уже смелее спросила Галия. Блюдце медленно начало двигаться в разные стороны, образуя целое словосочетание, из которого участницы спиритического сеанса смогли вычитать, что местом знакомства станет комсомольское собрание.
- Ты же едешь послезавтра в район на комсомольскую конференцию,  – догадливо обрадовалась Лиана – Вот там и встретишь свою любовь!
Близкая подруга Галии была посвящена почти во все ее секреты.

  Но на этот раз Лиана ошиблась! Галия то точно знала, что ни на какой конференции друга своего она не встретит. Ведь главный герой ее сладких грез  учился в одной школе с ними и жил на соседней улице. Солист школьного хора, любимец учителей и объект обожания школьных модниц, он представлял из себя недосягаемую мечту для многих.  Свои чувства девушка хранила втайне даже от самой близкой подруги и тем более от прелюбопытной мамы, которая каждый поход дочери на субботние дискотеки превращала в операции по  выяснению ее потенциальных  женихов. Лучшим другом оставался только дневник, которому девушка доверяла свои душевные порывы. Вот и на этот раз она что-то чиркнула на листке бумаги и поспешила спрятать его под тетрадками.

..Тем временем сеанс общения с литературным классиком продолжался. Теперь уже  Зарина - самая бойкая  и шустрая из всех,  упорно хотела, чтобы ей назвали имя суженого. Все знали, что Зарине нравился парень из старшего класса. Однако дух обходил его кандидатуру стороной и выдавал все новые и новые имена,  которые явно не устраивали участницу магического действа. Как говорится, любому терпению приходит конец и вот уже самая  веселая  среди подруг  Гульбика угорала от нецензурных выражений, которые выписывал на бумаге  разбушевавшийся дух... Ничего не оставалось делать, как прекращать сеанс. Разбавить субботний вечер можно было еще  и порывшись в так называемых песенниках, без которых не обходилась ни одна считающая себя взрослой девушка. Общие тетрадки с текстами песен и анкетами и заменяли для молодежи далеких 80-х нынешние социальные сети! Хиты Пугачевой и Ротару,  Леонтьева и Антонова… Сердечки и цветочки, разукрашенные цветными карандашами  и конечно же вполне серьезные  пожелания от подруг, которые воспринимались как вершина познаний в сердечных делах! 

Ну вот например:
 Ветка сирени упала на грудь –
Милая подруга, меня не забудь!

 Или же:
 Белый лебедь, белый пух –
Не влюбляйся сразу в двух!

И уже совсем по-взрослому: Любовь без ссоры, что суп без соли!

Однако оставим пока воспоминания. К тому же, несмотря на весело проведенное время, подруги помнили, по какой уважительной причине они отпрашивались  у своих мам.  Приближалось лето, а вместе с ним и выпускные экзамены, к которым следовало  хорошенько подготовиться. Специалист по спиритическим сеансам и классная отличница в одном лице, Галия, считалась отзывчивым другом. Перевести иностранный,  объяснить новую тему по физике, решить самую сложную задачу по алгебре! Со всеми этими задачами девушка справлялась легко и охотно помогала одноклассницам. В прошлом учебном году она так подтянула хохотушку Гульбику, что на радость родителей и учителей привычная тройка по математике незаметно превратилась в четверку…  И на этот раз задачи порешали дружно и быстро… Вот только Галии и в голову не могло прийти, что вместе с решением задачи по алгебре, одноклассница уносила ее главную тайну на другой стороне бумаги… 

"Милый П…, - писала девушка. – Ты самый лучший парень в нашей школе, самый красивый и умный… И... Я каждый день спешу в школу, чтобы увидеть тебя…"

На другой день тайна сердца современной Татьяны Лариной стала достоянием всех школьных сплетниц, а солист школьного хора, получив адресованное ему письмо, долгое время отмалчивался, а позже  пригрозил девушке, чтобы она больше не смела писать ему такие письма…

…Больше подруги не вызывали духов. Правда, кто-то рассказывал, что некоторые из них пытались пообщаться с Пушкиным в другой компании, но ничего из этого не вышло. Видимо, без участия отличницы, которая знала наизусть почти все его стихи, дух великого писателя не хотел являться.

Р.S. Через много лет Галия на самом деле встретила отца своих будущих детей на студенческой комсомольской конференции. Но это уже совсем другая история...