Время Ч - 10

                Время  Ч - 10

     Я же так обрадовалась, что Левицкий попросился ко мне в "друзья" на ФБ (слава ФБ!), что тут же подписалась на первую же, предложенную им "Прогулку с писателем" малоизвестными тропами Северной Чехии.
     "Прогулка" назначалась на воскресенье, 21 мая.
     "Пройдем 15 километров. Но не бойтесь, в горы не лезем, - писал Левицкий, - по дороге остановки в пивных. Отдохнем".
     Я Левицкого не видела два года! - ровно как два года назад он провел наш последний Международный Литературный фестиваль в Праге. Наш царь и бог. Кто-то, может, его недолюбливает, а вот я так его обожаю.

     "Выезжаем автобусом 990908 102 от Голешовицкого вокзала в 9.30 (на Голешовицком вокзале я лет уже пять не была, с тех пор, как продала Теплицкую квартиру). Возле замка Доксаны 13 минут на осмотр и пересадку на другой автобус. В 10.40 мы прибываем на курорт Мшени Лазни, где с 1796 года лечат органы движения и нервы. Здесь замечательный парк и интересная архитектура. Первое, что мы делаем - как минимум выпиваем кофе в здании стиля модерн 1905 года. Затем проходим мимо источника Любви и пьем эту целебную воду с разными надеждами."

     Я взяла свою новую сумку через плечо: она вместительней моей повседневной, и туда прекрасно вошли два черных куска бородинского хлеба с двумя говяжьими котлетами, двухсотграммовая фляжка "Сливовицы",  новый блокнот, которыми меня исправно снабжает Павлинка, фотоаппарат и даже теплая кофта, если вдруг. Поверх узких брюк и майки я напялила шерстяное платье (Левицкий любит, чтобы женщины были в платьях), а белые тапочки у меня одни. Зато кожаные.

     На вокзале я была за полчаса до назначенного срока.
     Боясь пропустить Левицкого, села на высокий газон у выхода на автовокзал   имени Кафки (!), развернула свои "бутерброды" и слопала один. Воду купила в ближайшем киоске. Только сложила вещички, увидела, как из туннеля вынырнули Наташа Шонерт, Левицкий и незнакомая молодая высокая блондинка. Левицкий меня похлопал по плечу и нырнул в будку диспетчера, через пять минут, с криком "все нормально! платформа №7!" побежал на эту платформу, мы за ним. Наш автобус уже стоял и очередь на автобус тоже, и в этой очереди Левицкий нашел двоих "наших", Ивана и, забыла, как звали женщину. Мы встали к ним. Потом подошли еще двое. И уже когда была наша очередь заходить в автобус, прибежала запыхавшаяся Виолетта.  Она несколько раз созванивалась по телефону с Левицким, он терпеливо твердил "Виолетта, ты успеваешь, Виолетта, не нервничай. Теперь сворачивай направо", и так мастерски ее снавигировал, что она успела. А я успела запомнить ее имя.

     На развалинах замка Доксаны я за десять минут истратила кадров двадцать, все меня умиляло. Особенно запустение. При пересадке на другой автобус Наташа Шонерт (она оказалась единственной моей знакомой по выступлениям на наших фестивалях ее знаменитого сына Александра Шонерта, скрипача-виртуоза, а выглядела моей сверстницей) купила киллограм "био-яблок" у старика, расположившегося тут же, на развалинах, с лотка.
     На веранде здания в стиле модерн 1905 года, куда мы проследовали через действительно замечательный парк с вековыми дубами и вообще всем вековым, я взяла себе чашку кофе с рюмкой коньяка. Левицкий со своим маленьким пивом спросил меня:
     - А доктора разрешают?
     - Рюмка коньяка еще никому не повредила, говорит мой хирург, - ответила я. Ведь остальные действительно пили кофе, а некоторые даже ели сладкие блинчики.
 
     К источнику Любви нужно было спускаться по трем огромным каменным ступеням, а потом становиться двумя коленями на два камня, чтобы приблизиться к скважине лицом. Все омыли лица в этом источнике, в том числе и я. А некоторые даже повыливали воду из своих бутылок, и наполнили их целебной водой. Почему я не сделала то же самое?
     Мне не хотелось показать, что я верю в какие-то россказни про целебную воду. Вода в чехах везде целебная: что ни источник, то с минеральной водой. А у меня дома вода минеральная прямо из крана течет, мне ли пристало из источника Любви  ведром черпать.

     Это был мой последний выпендреж. Как встали на тропу ("большая часть маршрута проходит по хорошим лесным тенистым дорожкам" писал Левицкий), так и пошли. А справа и слева начались "небольшие болота". ("Здесь живут Баба-Яга и Водяной, и это вовсе не шутка"). Я видела перед собой только кочковатую тропу, и то палящее солнце, то черное облако и налетевший ветер, и в два роста осоку, и на насыпи какую-то узкоколейку, это продолжалось минут сорок. Наконец, мы от узкоколейки повернули направо и вышли на пригорок, и нас окружил реликтовый лес со старыми скрюченными ивами, с такими мощными трехсотлетними старухами: они смыкали над нашими головами своды где-то на уровне двадцати метров, по крайней мере, люди, шедшие под ними, выглядели как пигмеи. Да и кто выглядел? Наша группа, во главе с Левицким.  Мы с Наташей начали отставать, и видели их как на ладони с расстояния метров ста: они шли не торопясь, а мы бежали, но расстояние между нами не сокращалось. Так продолжалось еще минут сорок.

     - Что за черт, что за бег, у меня уже заболели ноги выше колен! - пропыхтела Наташа.
     - А у меня еще только икры, - похвасталась я.

     - Девочки, четыре километра прошли! Еще чуть-чуть, и обед! - прокричал Левицкий, и никто не остановился.

     "Далее приходим в город-крепость Будине. Тут осмотрим замок и внутренние интерьеры соседней пивной", - писал Левицкий, а на деле мы только обошли вокруг замка, посмотрели прилегающие дворы, кладбище скульптур довоенных лет, там даже Св. Непомоук есть, только все с отсеченными головами, и после войны до сих пор стоят, и рысцой побежали в соседнюю пивную. Надо отдать должное Левицкому - мы тут были единственные туристы в городе-крепости. Все остальные были местные чехи, цыгане и даже арабы. Прямо горцы. "Свичкова на сметане", за которую на Гавелаке в праздничный день (а по другим и не бывает) отдашь 140 крон, стоит здесь 90. Кнедлики домашние. Пиво свое. 16 крон маленькое. (сто шесть, - сказала мне официантка,- сто двадцать, - ответила я). Мы с Наташей, и еще две дамы с нами, из которых одна любила фотографировать, а другая по дружбе ее страсть разделяла, и поэтому обе тоже отставали, сидели за одним столом. А все остальные за другим. Левицкий купался в лучах благодарности столов обоих.