Взглянул Господь

Виктор Матюк

Взглянул Господь

Взглянул Господь на собственный приход, на землю и на потолок,
Не вспахивает свой огород пузатый поп, только кадилом размахивает жирный поп,
А на земле потоп, грешники ложатся в гроб, обезумел простой народ,
А пот от криков и стонов людских давно уже оглох, он немного притих,
В его душе переполох, он до утра с молоденькой прихожанкой утешался
И полночи близко общался с неоперившейся служанкой, дело закончилось перебранкой,
И вот поп лысый и хромой едва плетётся домой по булыжной мостовой, он – не бедняк
И с виду – не дурак, но его окутали тьма и мрак, кто бы из баб нашёлся, за кем бы поп поплёлся,
Спотыкаясь и пальцем грозясь в открытое настежь окно, там не видно никого, на дворе темно!
Он бы не был болваном, если бы стал в своём доме тираном, щедрый поп правду говорит в лоб,
Он к соседке зашёл вечерком на огонёк, чтоб попить чаёк, сыграть любовную симфонию с нот.
То есть с чистого листа, но хватит ли тому попу сил до утра, ведь ночь темна и холодна,
Да и сквозняком тянет с окна? Он сотворил грех невзначай, оставил женщине денег на чай,
Ни мига не теряй, на стезю греха робко не вступай! Хватит ли у бога терпения:
Взирать на твоё грехопадение? Пока не поздно отведи взгляд грозный от себя,
Авось, смилостивится проказница-судьба, и ты избежишь духовной нищеты,
В грязи по уши увяз ты, с господом так зло не шути, на грани беды стоишь ты!
Жить богохульно и грешно никому не разрешено, Бог огорчён, неужто ты не слышишь Его стон?
Чтобы жить в раю, надо блюсти свою семью, а не рушить её на корню!
Взглянул Господь на глубокий брод широкой реки, на берегу сидят старики,
Им грешить уже не с руки, стоптаны хромовые сапоги, истёрлись каблуки,
А на голенищах дыры огромных размером, молодые не следуют их примеру,
Они вторгаются в половую сферу на лету, им ни к чему ограничивать похоть свою!
Господь в сторону толпы указательным перстом потряс, пусть помнит каждый лоботряс,
Что между небом и землёй есть незримая связь,
И каждый из нас ищет на небе путеводную звезду,
Она гаснет ближе к утру, душа сама напоминает о себе в миг торжества,
Мы же сходим с ума, нам не хватает женского тепла и засучив по локоть рукава,
Бросаем на ветер жгучие слова, их поглощает темнота, мы же прячем в землю чувства свои,
И трудимся от зари и до зари как муравьи! В прежние времена по иным законам жила страна,
Тогда империя была сильна и зерна полны её несчетные закрома,
И даже тогда, когда при власти был Николашка –дурачок,
Добротный хлеб стоял пятачок, но вот до власти дорвались брадобреи,
Они стали воплощать в жизнь свои социалистические идеи, повесели петлю на шею толпе,
А себе оставили доходные места! Видать по всему неспроста их жирные и наглые уста
Не закрывались допоздна, пока холодна Луна не скроется за горизонт,
А небосвод не накроет огромный тёмный зонт! Я же на себе телегу гружённую до отказа тащу,
Вот-вот последний дух испущу и не смогу подойти к отчему шалашу, чем своему горю помочь?
Ступой воду нельзя толочь, но я ещё та сволочь, точь-в-точь, как долгая холодная полярная ночь!
Мрак давит на правый висок и видит Всемилостивый бог, что в голове замедляется кровоток,
Ноет то левый, то правый бок, но ещё остался маленький островок надежды
Посреди сброшенной на пол модной женской одежды,
Я женщине новое платье куплю, хотя сам залезу в долговую петлю, всё перетерплю, всё перенесу,
Но заблудшую душу от греха спасу! Мне бы вернуть годы бытия назад, эдак лет десять  или пять,
Я ничему уже давно не рад, дождь и град на седую голову весь битый час без передыху летят,
Бедняга надежду ещё не потерял, хотя воет всю ночь, как озверевший голодный шакал!
Женщина та, что была по уши в него с молодости  влюблена, робко ушла со двора,
Как оказалось, она уже моя законная жена, с тех пор хожу как тень, шапка набекрень,
Разговаривать с бабами о жизни мне лень! Жизнь даже огромный крен, а мне один хрен:
Когда, куда и кого? Проходит всё, пройдёт всё это, мимо пролетит огромная комета
И по воле божества на ноги вновь встанет православная страна!
Не дай бог, чтоб этот народ  заранее в кровать не слёг
И не свалился с обеих ног в огромный и холодный сугроб,
Словно в прифронтовой глубокий окоп! Всему - своё время! Всему - свой срок!
Правда давит на лоб, особенно в полночь, бьёт по ушам и мешает двигаться ногам,
Закончилась картёжная игра, продолжавшаяся до утра, уста промокли насквозь от вина,
Ворчит жена, кажись, не зря, она уже не молода, у неё не те года, чтобы быть твердолобой!
Моя зазноба смотрит в оба и уже с порога вспоминает Господа - бога, ему мы служим оба!
Я же от мирских потреб устал, их бы прочь прогнал, на ноги встал едва и кругом пошла голова!
К делу не пришьёшь слова, уйти бы подальше от греха, но куда? Он везде, и ты живёшь в его узде!
Ни рукой пошевелить, ни ногой, не можешь дать себе ответ: почему у тебя денег нет?
Да и ты - не первоцвет, день пройдёт, ночь минёт, но не изменится слог,
И вот я вновь на ноги медленно с земли встаю, но грехи невзначай не коплю,
В петлю не полезу, нервы подобны железу! Вот-вот с проторённой стези сойду,
В сторону от грехов отойду, обрету ли мощь и силы, чтобы, не напрягая жилы,
До истины дойти, боль и тоску сметая с собственного пути! Кровь стучит в висок,
Какой мне прок от пороков земных? Рядом нет людей святых, много нечестивых и злых,
Но речь не о них! Мне бы разобраться в мыслях своих, ведь без них жизнь совсем не та,
Вокруг одна пустота, нет ничего окромя пожухлого прошлогоднего листа, упавшего с деревца!
Написано не для красного словца, пишется с чистого листа, трепетный мозг видит грех насквозь,
Легче жить с ним врозь, он торчит как гвоздь в голове и не даёт покоя мне! Испытано на себе,
Что-то осталось року и судьбе, на войне как на войне, тяжело вдвойне тому,
 Кто на себе пережил душевную  тоску, когда вновь вернулся к трезвому уму!
Отвергнув тьму, едва тереблю разноцветную тесьму, но не могу понять, как на ноги встать
И своё я вновь не запятнать! Собаки всю ночь лают, дни пролетают, селенья в огне пылают,
Воры не зевают, свои карманы набивают барахлом, когда темень сгущается за окном!
Вот моя деревня, вот мой дом, ничего до сих пор не изменилось в нём! Рядом речной затон,
На столе стоит старенький патефон, рядом с ним одеколон, его запах слышен со всех сторон!
Небо в тучах, душу бесовское начало мучит, но никто её переживания мигом не озвучит,
Уснуло всё вокруг, о железную задвижку ударился огромный крюк, кто-то вышел в путь – дорогу
По велению  судьбы и господа - бога, не проходит боль и тревога, они дежурят прямо у порога,
Готовы подойти к царскому трону и снять с головы знатного вельможи даже золотую корону!
Порыв ветра зашевелил гардины, в миг единый долу упало две небольших и красочных картины,
Завтра в этом дому, судя по всему, будут отмечаться именины у пожилого и худощавого мужчины,
Он нынче спит на белых простынях с молитвой на устах и слезами на очах!
Дом во сне, миражи на стене, и холодная Луна в окне, такой пейзаж по нраву Сатане,
Не хочется в этот миг молчать, но нельзя ни выть, ни кричать, была отменная цель,
Она ускользнула в половую щель, ей помог приятный хмель, исходящий от вина,
Пусть соседняя шантрапа пьёт собственное зелье и мается опосля от безделья!
Через окно вижу пологий железный скат соседней крыши, взгляд поднимается выше,
Грудь едва дышит, а уши ничего уже не слышат, только правая рука что-то быстро пишет,
Рассвет не скоро, ещё долго не будут стучать чужие запоры,
Не время открывать маленькую камору! На окнах задёрнуты шторы,
Едва стучат настенные часы, без дела на кухне валяются старинные весы,
Одна молодая краля на прощанье старика по щеке легонько потрепала,
Тапочки сняла, и, не простившись, к себе в соседний двор неспешно ушла!
С бабой такой, будь она женой, потеряешь сон и покой, будешь ходить как чумной!
Собаки к утру уже не лают, лишь звёзды на небе ярко пылают, они будут вечно жить,
Я же перестану алкоголь пить, но смогу ли забыть приятный вкус земляничного вина,
Что мне скажет страждущая душа? Она молилась три раза, а потом неспешно из храма ушла,
Она бы там осталась, если бы не грядущая старость! Ситуация скверная, бог простит, наверное,
Все её грехи, но и ему не с руки взирать с небес на стоптанные сапоги,
Небо ясно, жизнь прекрасна, но жить страшно и убого, бог спрашивает строго со всех
За нераскаянный грех! Похоже, бог тоже правит милостью божьей от зари и до зари,
Но люди-дикари не для великих свершений на грешную землю пришли,
Пошумели, погудели и забыли о господнем деле, быстро ушли восвояси,
Не попросивши у бога прощения ни разу, не будешь же за ними гнаться
И в них гнилыми помидорами швыряться из-за высокого забора, услышит собачья свора шум,
Разум зайдёт за ум и что тогда? Звёзды исчезнут из небесной сини, а грешник отныне
Натянет на себя рубаху из сатина, ведь у него жизнь – рутина, одна и та же картина в голове,
Но продолжается бытие даже в глубоком сне!
Жизнь мой дух вскружила, денег малость одолжила,
Огня прибавилось в жилах, утихомирился страх, но лишь на первых порах, горит ещё очаг
В доме моём, лютая стужа гуляет за окном, тихо спит водоём за открытым настежь окном!
Он не думает ни о чём, его прельщает к себе только никель и хром, мир тесен,
Я же наблюдаю за ним из старых и дырявых кресел без водевилей и песен,
И только громыханье грома гонит высокие волны по речному затону,
Зуммер телефона отвлекает взгляд от маленького дома, где всё до боли знакомо!
Высоты божьей власти приносят небу счастье, мы же на самом деле обесценили цели,
Они скрылись в половой щели, и двигаются еле-еле, уже вспотели, то есть взмокли,
Развесели сопли, и раздались вопли по всей округе, кто-то пляшет Буги-вуги
На коленях молоденькой подруги, как оказалось своей будущей супруги!
Я же мысленно за богом летаю, без него я заживо замерзаю, себя грешником не считаю,
Однако сам лезу в драку с толпой, до неё подать рукой, следом бежит ветер шальной,
Божье творенье вызывает жалость и презренье, моё поколение теряет терпение,
Ему не безразличны бравады циничные и выходки эксцентричные мужика одного,
Который полночи выглядывал в открытое настежь окно! Не заперто было оно,
Кто-то утру прошёлся по дороге, обил до крови уставшие ноги, я же дописал последние строфы
И собрался прилечь в кровать, чтобы беспробудно спать, но опять коленки начали дрожать,
Как пять лет тому назад! Укрываюсь одеялом рваным, едва засыпаю в домике саманном,
Ветер свищет, по полю рыщет, он что-то ищет на пустыре, тяжко и неприятно мне сидеть наедине
Невдалеке от пустыря, уйду чуть свет, чуть заря восвояси, но не сразу, а опосля, когда душа моя
Утешит дикаря, трепещет сердце, боль на конце, полное безразличие на морщинистом лице!
Не затухает боль в яйце и жжение на конце, червь тревоги сомнения множит,
Напряжён срамной нерв, вот-вот  захлопнется массивная дверь в царство блуда
И что-то тогда будет? Бог возвысил тебя высоко, но грозовое облако над головой проплыло
И всё, что было, следом за собой уволокло: любовь и мужскую силу, трясутся жилы между ног,
Всё это видит Всемилостивый бог, он строг не в меру и тому есть весомые примеры,
Рабом страсти стал я, грешна и плоть моя! А на хрена козе баян, коль под боком есть ресторан,
Где играет фортепьяно до утра, так, по крайней мере, было вчера, я же грехопадения не боясь,
Неужто нас союз с небесами скрылся за семью облаками?
Мне не безразлична ни хула, ни похвала, боже, твоя, лично я сижу в кармане без рубля,
Не могу купить для поправки здоровья флакон нашатыря! Жизнь мне подарил когда-то бог,
Но я его отблагодарить вежливо не смог, сам свалился с ног, едва ли не угодил в острог,
Там много вшей и блох, весь род людской на стороне ищет душевный покой
И борется с роком и судьбой! Боже, ты громадный топор вражды в землю зарой
И мне свои весомые истины заново открой! Да, я – не герой твоего романа,
У меня были на стороны любовные романы, есть и другие тайные изъяны,
Ветер свищет и хохочет, он сбить меня с праведной дороги хочет, но не может,
Только страхи множит, червь зависти в нём сидит, он завистью по горло сыт!
Почему его милость в этих краях очутилась? Солнце, как мыльный пузырь,
На нём много чёрных дыр, оно пузырится всякий час и своим теплом постоянно радует нас!
Люди несчастные, жестокие и властные не могут творить дела прекрасные,
Они чужой энергией питаются  и беспределом занимаются, хочу писать проще я,
Но суть моя скрывается в дубовой роще, где худой и тощий мужик
Прислонился к берёзе впритык, дрожит его большой кадык, он не в меру велик!
Старый глупец всю ночь из-за письменного стола не вылезает, он до утра стихи слагает,
Сидит в комнате тесной писака безызвестный, прямой и честный, завтра будет день воскресный,
Мысли не тая, ближе к утру внимает он песням молодого соловья, поющего у степного ручья,
Где молодость его прошла! Не видны строения, от них Луна оставляет серые продолговатые тени,
Тучи мелькают рывками, лунный свет врывается в тесную каморку скачками,
То он в белой панаме, то входит в полосатой пижаме,
А из влажных уст вылетает множество горячих чувств,
Их сменяют  тоска и грусть! Луна едва-едва освещает старую лачугу,
Я же пишу длинное письмо своему давнишнему другу, вспоминаю общую подругу,
Которая пошла по рукам, чтобы жить там, где стыд и срам соединяются,
Все люди до утра развлекаются, до рассвета по стёжкам-дорожкам шатаются,
И в стогах сена кувыркаются! Бог весть, чем занимаются, с карьера в галоп срываются,
И исправить свои ошибки даже не пытаются! Скрипит старая осина,
Северный ветер погоняет досужие мысли в спину, находит золотую середину,
Чтобы обуздать мою гордыню! До изнеможенья я тружусь в степном уединении,
Камни преткновения мешают идти, и тяжкую ношу за плечами неспешно нести,
Но по воле небес мало помалу уменьшается стресс, но бес докучает и осаждает пенаты мои,
А рядом шумят степные ручьи и на старой осине всю ночь поют соловьи – спутники моей любви!
Они остатки моей пищи жрут и скопом, как цыгане и горожане не мрут, своей жизнью живут,
И благословляют в путь строки мои, что же их ждёт впереди? Вьют и проливные дожди?
Боже, упаси их упасть на невспаханную ниву матушки-земли! Мне же ветер дует в спину,
Под ноги падает почерневший лист то ли берёзы, то ли осины, рядом вертятся кретины,
Их сапоги в помёте курином, козы с набухшими сосками вертятся под ногами,
Жизнь проходит в пьянках, гулянках, ссорах и перебранках, даже рой пчелиный
Не поднимается выше осины! Коль не дано, то что? Неудачным вышло житие,
Хотя здесь нету шума городского, но много гула степного, хотя нет края милей в душе моей!
Голубки на крыше воркуют,  они там и днюют и ночуют, но много барского бесчинства,
Враньи и прочего свинства, но все без исключения ждут господнего благословения
На праздник Вознесения! Милостив Господь, Он зла не помнит долго,
Не даёт воли задирам, но как найти общий язык с тлетворным миром?
Крыша набок – крыльцо  точно так, мой дом – не для пьяниц и гуляк,
Стыдно в дом приглашать приличных баб, коль у них не велик масштаб телесных грехов,
Эта досужая мысль вновь и вновь, словно молодой птицелов возбуждает головную боль!
Не сыпь мне соль на раны, боже, ты мне с раннего утра душу растревожил,
Хорошо, что я до рассвета дожил, но взор воображения не терпит возражения!
Он идёт, куда ему угодно, и коль место приличное свободно, он туда садится без спросу,
Ему кровь с носа чужая похвала нужна, словно красавица-жена для королевского сынка!
Написана строка, дрожит уставшая рука, а господь взирает свысока, сквозь тучи и облака,
Как старый дурак не может из-за стола свой зад оторвать и писчее перо от листа бумаги убрать?
Вкусивший всласть вкус письма, сам никогда он не уберёт с письменного стола
Лоскуты исписанных бумаг, он сделает новый шаг туда,
Где свет и тьма воюют между собой от темна и до темна,
Пока не лопнет гитарная струна, и облупленная штукатурка не посыплется с потолка!
Эта мысль теребит сердца, и нет её прихотям ни края, ни конца,
Словно похотям молодого жеребца! Пока воображение отдыхает,
Мысль к седьмому небу медленно взлетает, вырвавшись за грань непостижимого творенья
Посылают богу пальмовую ветвь примиренья, и желает ему много терпенья в связи,
Что нет у творческих людей высокой любви к беспределу земному, где много никеля и хрома,
Но все живут согласно закону Ома! Нужда гонит толпу из дому, жить в нём тесно,
А за небосводом небесным ангелы едят не только хлеб пресный!
Время мчит, как курьерский поезд, грехов по пояс, я в них по утрам не роюсь,
Они подают свой голос по ночам, когда закрывается на засов близлежащий храм!
Бог новый мир вряд ли создаст, но земной контраст в очах окончательно не погас!
На всё воля Божья, на всё – Его власть! Как бы и мне с высокого коня наземь не упасть!
Есть у меня черта дурная: я друзей в беде никогда не бросаю, глаз ночами не смыкаю,
Рукописи пишу и заново проверяю, почти отдыхаю,
Опосля, когда просохнет земля на берегу ручья, с мужиками лясы точу, земля в дыму,
Я же в основном молчу и ничего в ответ не говорю, что-то меня тянет к заветному ручью,
До сих пор понять не могу! Бог небесный согласно сказаниям библейским
Впитывает в себя всё зло земное как губка, рядом с ним воркует сизая голубка,
Она размашисто летает, но её грудь любовным пламенем не пылает, мир земной
Готов без лишних слов обласкать смиренную любовь, если же не будет другой!
Вот жизнь простая, как неряха городская, о себе по вечерам напоминает и, кажется со стороны,
Что уже давно сожжены все мосты между прошлым и грядущим, возможно, будет лучше 
Дышать и суть бытия глубже понять! Я не бежал от брачных уз подобно жрецам различных муз,
Но семейный груз смотрит исподлобья на старинные надгробья,
Их благородие живёт наперекор судьбе, ничего не оставляет себе!
Храм над молением моим предназначен нам двоим, он приблизился к стенам твоим,
Но мы молчим до утра, ночной холод днём сменит жара, и что тогда?
Мозоли появятся в башмаках и раны на руках, душу обуяет беспредельных страх,
На исходе апреля нам присуще безделье! Много хмеля наземь проливается,
Душа с карьера в галоп срывается, прошлое не забывается, оно летает над нами,
Но его не увидишь мутными глазами и не опишешь стихами ни дома, ни в храме!

г. Мариуполь
21 мая 2017 г.
7:28