Артефакт. Роман. Глава 15

Для некоторых моих читателей,которые по непонятным мне причинам начинают читать  роман с этих станиц, сообщаю, что роман начинается, как и вся литература, с первой главы, а это не она.


Глава пятнадцатая. За несколько сот лет до нашей эры.

 Побережье Белого моря при впадении реки Варья (Современное название Колежма) ( из сценария  А. Ринга  к фильму «Беловодье»[340])

Мы не скифы и не азиаты.
(Да простит меня умница Блок).
Наши пращуры были зачаты
На сплетеньи вселенских дорог.
В дивных чащах и в сказочных пущах,
У языческих тайных костров,
От сердец, по сосудам несущих
Неуемную, черную кровь.
Мы — славяне. Наш путь изначально
Был неведом, как чрево Земли….
Константин Фролов

 Великий охотник и военный вождь арийского племени нуристов, то есть «детей света»,  Раджив совершил страшную ошибку. Во время  состязаний на празднике Биджи-зарождения, посвященного  возвращению бога Солнца после полугодовой ночи, он случайно, не рассчитав своих сил,  напрочь снес голову своему младшему брату Кишору. Раджив никак не мог понять, как случилось, что вместо тренировочного тупого безопасного меча, которыми бились мужчины на праздниках, в его руках оказался настоящий Меч Битвы. Этот вопрос следовало выяснить непременно, но позже. Сейчас он должен был исполнить то, что предписано законом в таких случаях: ему следовало, прежде всего, собственными руками вырубить в большой скале над водой нишу для покойного. Это было первое наказание, так как  сделать такую работу было непросто. Скалы и камни по берегам речек и озер были очень твердыми.  После этого нужно найти и обтесать другой камень, который замком-сторожем ляжет сверху ниши и убережет тело от всех напастей, в том неизвестном Радживу мире, куда он невольно отправил  любимого братишку. Нуристы не очень представляли себе, как тот мир устроен, а спросить было не у кого, ибо даже самые старые и мудрые соплеменники не помнили, чтобы кто-нибудь возвращался оттуда. Даже Ведающий не мог ничего сказать разумного и начинал бормотать что-то о колесницах богов, на которых всех честно погибших или умерших от старости, но  непременно оставивших потомство, перевозили через Первое Небо в  Дальние Миры, где они будут ждать своих потомков, чтобы вновь жить в радости и согласии.
–Хорошо, Пусть так. Ведающий много знает такого, что неведомо ему.  Но тогда зачем надо тратить столько сил на устройство могилы. Разумнее было бы просто оставить умершего и дождаться, когда за ним прилетит огненная колесница. Раджив не был лентяем и изо всех сил бил тяжелым молотом по острому зубилу, выгрызавшему крошка за крошкой, зерно за зерном с поверхности скалы, которую  он выбрал для устройства временного жилья для Кишора. Зубило отпрыгивало от твердого камня со звонким звуком, при каждом ударе  из-под него вылетали огненные искры, и каждый удар отдавался во всем теле, будто скала в отместку за свои раны била навстречу. Так в битве любой удар мечом встречает ответный удар меча или щита и вместе со звоном встретившихся смертей ты чувствуешь встречный удар и злобу противника. Скала была серого цвета и на ней совсем не было мха. Это понравилось Радживу, так как мох не сможет пролезть внутрь и разрастись на теле брата.   Через восемь полных оборотов Луны, когда снова взошло молодое Солнце, яма была готова. Теперь крышку-замок. Раджив выбрал камень у подножия скалы, лежавший в воде. Река за долгие годы обработала его водой и песком так, что понадобился всего один день, чтобы подогнать размеры камня  к  размерам самой ниши. Теперь можно идти в поселение и звать женщин, чтобы они спели прощальную песню: Аабхал – вдова брата, Аали – его  собственная жена и Аюр – давшая им с братом жизнь. Три женщины, которые должны оплакать Кишора и определить дальнейшую судьбу самого Раджива. Закон гласил, что брат, убивший брата по злому умыслу, должен быть изгнан из племени навечно, а если умысла не было и все произошло случайно, по неосторожности или ошибке, то убийца должен  собственноручно похоронить брата, в скале над рекой или озером, а затем сделать на его могиле надпись, где перечислить всех предков покойного на восемь колен вглубь, чтобы, когда огненная колесница, пролетев сквозь Первое Небо, привезет убитого в места, где уже давно его ждут предки, там точно знали, кто это и непременно смогли к нему прийти. Кроме того женщины должны были решить и судьбу вдовы. Чаще всего  убийце предписывалось взять вдову покойного в жены и заботиться о ней и ее детях, если они были, всю свою жизнь. Правда, вдова могла и отказаться, если  деверь был ей неприятен. Тогда она имела право через два года присоединиться к другим незамужним девушкам и вдовам и принять участие в весенних  лунных играх на поляне, когда холостые мужчины ловили себе жен.  Раджив не имел ничего против того, чтобы Аабхал переехала в его постель. Девочка была молода и очень красива. Брат сумел поймать ее на играх всего год назад, и детей у нее еще не было, если только  не окажется, что ребенок появится уже после смерти брата. Раджив, правда, опасался, что против этого будет его Аали, но последнее слово за их матерью Аюл, а она любила свою младшую невестку, как родную дочь и, наверняка, не захочет, чтобы девочка досталась кому-то чужому.
 Так и вышло. Даже жена не сильно сопротивлялась, видимо ей было жаль Аабхал. Она только погрозила Радживу пальцем, вытащила из-за пояса маленький блестящий остро отточенный нож с изящной рукояткой из клыка моржа, который Раджив когда-то привез ей из дальнего похода в земли краснокожих людей, помахала им в воздухе и сказала:
–Смотри, я понимаю, что Аали молода и привлекательна, но если ради нее ты совсем забудешь обо мне, то берегись!
Раджив начал убеждать жену, что он силен и сможет одинаково хорошо и накормить, и согреть обеих женщин. Аюр взяла руку Раджива  и положила ее между ног Аали, дав тем самым понять, что вопрос решен и с этой минуты молодая вдова становится женой старшего сына. После этого Раджив принес тело брата, с трудом поднял его на скалу, аккуратно и бережно опустил в вырубленную яму, встал на колени и взяв брата за руку, погладил его, как много раз делал когда-то в детстве, когда братишка болел, а они с мамой сидели у его изголовья и прикладывали мокрые тряпки к горячей голове. Конечно, брат уже давно перестал быть ребенком, но Раджив по-прежнему относился к нему, как к младшему, везде, где только мог, старался помочь и защитить. Поэтому горе его было безмерно. Он постоянно корил себя за недосмотр. Как это он не заметил, что кто-то заточил этот меч?! И кто бы это мог быть? Неужели кто-то действительно желал смерти Кишору и умышленно, зная, что Раджив сильнее и искуснее в бою, чем брат, подменил тренировочный меч на Меч Битвы?
Но сейчас ему предстояла большая работа на много дней по высеканию надгробной надписи. А расследованием он займется потом. Раджив обратился к своим женщинам:
–Дорогие мои, вы знаете, что меня ждет еще долгая и тяжелая работа, которую я хочу сделать, как можно быстрее.  Чем скорее я с ней справлюсь, тем раньше наш брат окажется вместе с нашими предками и может быть простит меня за мою оплошность. Он точно знает, что я не хотел его смерти, так как всегда любил его. Мама я прошу прощения и у тебя, за то что отнял сына. Передай мои слова и отцу, когда он вернется из плавания, объясни ему, что с моей стороны не было никакого умысла причинить Кишору вред. Мне бы не хотелось, чтобы эта ужасная трагедия продолжилась и к смерти брата добавилась еще одна смерть – моя или отца.– Раджив намекал на то, что существовал старый закон, по которому любой член племени, а в первую очередь близкий родственник убитого, мог предъявить претензию убийце, вызвав его на  смертельную схватку, даже если племя решило, что вины на убийце нет. Поэтому Раджив, зная, что отец обожал младшенького, всегда ругал старшего сына, если тот обижал брата, опасался, что вернувшись из похода и узнав о происшедшем, отец может в гневе решить   снова наказать старшего сына, воспользовавшись своим правом. Отказать было нельзя.  Но Аюр решительно и властно остановила сына:
–Мальчик, я не допущу, чтобы у меня забрали еще одного сына или мужа. Ты забыл, что закон дает мне право запретить этот вызов, не подвергая риску своих близких? Но думаю, что сумею объяснить твоему отцу, что именно произошло. Не думай об этом!
Немного успокоенный материнскими словами, Раджив закончил мысль, которую хотел высказать:
–Чтобы как можно быстрее исполнить свой долг перед  Кишором, я решил работать здесь и днем и ночью. Здесь буду и спать, если мои жены и мама смогут приносить мне сюда еду. Воды здесь много, а вот тратить время на добывание рыбы или птицы я не хочу.
–Ты прав, мой мальчик. Работай, как только позволяют тебе силы. Пусть мой сын сможет как можно быстрее встретится с предками. Мы  с твоими женами будем  все дни, пока ты здесь,  обеспечивать тебя сытной горячей едой.  У нас еще много мяса, почти половина туши горного козла, которую вы с Кишором добыли в последнюю охоту. Твои женщины помогут мне вытащить ее из колодца и приготовить.
 
Когда усталость наваливалась так, что становилось трудно  наносить удары а перед глазами начинали плыть красные круги, застилая и путая написанное, Раджив слезал вниз, сбрасывал с себя пропитанную потом рубаху и кидался в речку. Течение здесь было спокойным, а глубина невелика. Поэтому он перебирался через протоку на остров, проходил его насквозь и снова прыгал в воду. С другой стороны острова река была намного шире и полноводнее. Раджив, как и  почти все его соплеменники, отлично умел плавать. Они жили у воды: у моря, по берегам рек и озер многими поколениями. Корабли нуристов бороздили далекие морские воды, привозя всякие любопытные вещи, новые знания, заморских женщин, которые становились наложницами и помощницами женам или матерям, а также мужчин-рабов для тяжелых работ и битв с соседями. Смыв с себя грязь и пот. Раджив  забирался обратно на свой камень и, если это был день, то ложился на нагретую солнцем поверхность и отдыхал. Ночью он обычно садился у костра, подбрасывал в огонь побольше еловых и можжевеловых веток, а также листья высоченных белокожих эвкалиптов, источавших необыкновенно вкусный запах, от которого проходила усталость, переставали болеть глаза и исчезали тучи комаров, досаждавших Радживу сильнее всего, особенно в безветренные ночи. Звенящие кровопийцы, как стаи голодных песцов на выброшенного морем кита  слетались на запах его пота и на тепло тела и пили, пили, пили… Раджив был терпелив и привычен, но тело уже было покрыто следами укусов и зудело. Пот разъедал расцарапанные и расчесанные места, увеличивая мучения. Но Раджив воспринимал это, как справедливое воздаяние за его грех. Жизнь брата оборвалась, а он жив и должен своими мучениями искупить вину. И хоть брата не вернуть, но там, за Первым Небом,  Кишор непременно узнает, как переживает его брат, как он сожалеет о том, что случилось, о том, что не хотел этого Раджив, и нет в том его вины, и может быть простит и будет без зла ждать неизбежной встречи.

 Профессор Верников отложил сценарий, снял очки с толстыми стеклами, потер переносицу, на которой от тяжелых очков образовалась перманентная  ссадина, покрытая  корочкой и взглянул на собеседника, вальяжно раскинувшегося в  низком просторном кожаном кресле. Учитывая низкий рост,  короткие ноги,большой живот и солидную заднюю часть посетителя,  у Верникова возникло сомнение, что этот человек сможет вытащить себя из кресла без посторонней помощи, когда придет время прощаться. Но пока, профессор взглянул на  красивую, тисненую голубой фольгой, визитку, которую ему несколько минут назад вручил вошедший и произнес:
–Автандил Петрович, я решительно не понимаю, что именно вы хотите от меня. Я не специалист ни в вопросах киноискусства, ни истории арийских племен, ни в их миграциях. Я читал, конечно, кое - что на эту тему, но считаю, что здесь слишком много фантазий из серии « Мы впереди планеты всей». Когда-то, в пору моей юности, да, наверное, и вашей тоже, это определялось словами «великодержавный шовинизм». Это явление, кажется свойственное всем или большинству народов – считать себя избранными, самыми древними, самыми лучшими, самыми умными, самыми сильными. На самом деле, это не так уж безобидно, как представляется на первый взгляд. От «мы  самые лучшие, и самые умные, и самые сильные всего один шаг до: « все остальные – тупые свиньи и должны нам подчиняться или исчезнуть, чтобы не тратить напрасно ресурсы планеты.  Мы не так давно,  помнится, где-то это уже слышали! Потом начинается «Мы великие!» и появляются мысли о  «великой Эстонии» до Урала, «великой  Финляндии» от Швеции и Норвегии и тоже до Урала,  «великой Румынии»  опять же до Урала. Что-то фантазии у «великих» какие-то однообразные. А еще ведь надо не забыть и о  «великой Украине» и ее населении – «великих древних украх, которые и Черное море вырыли, и Москву основали. И гимн у них характерный: "Станем, братья, в бой кровавый от Сана до Дона"[211]. Сан – приток Вислы, так что «великая Украина должна растянуться от Варшавы до Назрани, Включив в себя не только Крым, но и Кубань, и Таганрог, и Белгород, Воронеж, Ростов и Курск с Брянском. Беда состоит в том, что поляки не совсем согласны с такими притязаниями. У них и у самих есть аналогичные планы на «великую Польшу» – новую Речь Посполитую –«Польска от можа до можа»[212], то есть от моря( Черного) до моря(Балтийского). –Профессор остановился, перевел дух и спросил–Курите, Автандил Петрович?  Тот кивнул и полез в карман.  Верников  толкнул по столу большую кованую пепельницу поближе к собеседнику, закурил сам и поднес пламя зажигалки, сделанной в виде патрона от трехлинейки Мосина к сигарете продюсера. Но чего греха таить, и мы тоже не без этого. Вспомните, хотя бы горячо мною почитаемого автора знаменитой «Бригантины». Не Бригантиной единой прославился погибший на фронте поэт. Помните?
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.[213]
[211]  От Сана до Дона – слова из украинского гимна Композиция «Ще не вмерла Україна» (рус. Ещё не умерла Украина в редакции, утверждённой 6 марта 2003 года Верховной радой Украины (Ще не вмерла України і слава, і воля,) , является Государственным гимном Украины. Слова — Павла Чубинского, 1862. Музыка — Михаила Вербицкого. Интересно, что в первоначальном варианте стихотворения Чубинского, опубликованном во львовском журнале «Мета» (досл. Цель), 1863, № 4 этих слов не было. там, правда, уже присутствовали строчки: «Ой, Богдан, Богдан,славный наш гетман! Зачем отдал Украину москалям плохим ?!»

[212]  Идеологическая установка «Польска от можа до можа» проявлялась во внешней политике Польши как в прошлых проектах (например, проекты Междуморье Юзефа Пилсудского, Соединённые Штаты Польши Игнация Падеревского) так и в настоящем (Балтийско-Черноморский экономический союз, проект «Новая Речь Посполитая

[213]  Из  Стихотворения Павлв Когана «Лирическое отступление»


Профессор умело выпустил изо рта колечко дыма, продел сквозь него палец и покрутил. К удивлению Патладзе, кольцо не порвалось, не растаяло в воздухе, а послушно, словно хула-хуп начало вращаться вокруг пальца профессора причудливо изгибаясь в плоскости вращения.
–Здорово! – восхитился продюсер.
–А… Ерунда. Еще со студенческих времен сохранились и навык, и привычка выпендриваться перед новыми знакомыми. Когда-то в молодости это был убойный номер при знакомствах с девицами.
 –Профессор, я принес вам этот сценарий не для того, чтобы услышать ваше мнение о нем, ибо фильм утвержден худсоветом, выделены деньги на его производство, назначен режиссер, а мне, как продюсеру надо обеспечить режиссеру условия для съемки: натуру, антураж, реквизит и так далее. Слава богу, что мне не надо подбирать актеров. Но в данном случае как раз именно об этом и идет речь. Вы прочли отрывок из сценария и, надеюсь, обратили внимание на то, что главным героем фильма является человек, которого по нашим сегодняшним понятиям можно было бы назвать, кстати, даже не знаю точно: каменотес, резчик, скульптор или как-то иначе?
–Я бы сказал проще,– Верников заинтересованно слушал.– Мастер! Хороший талантливый скульптор должен уметь все: и плиту надгробную сработать, и надпись вырезать, и рисунок точечный, в том числе и портрет усопшего, набить, и, если надо барельеф, горельеф и скульптуру вываять. Именно так мы и обучаем наших студентов.
– Вот, вот. Именно, кажется, вы меня поняли. Я к вам за помощью и советом. Как вы понимаете ни режиссер, ни сценарист, ни я, ни весь худсовет, ни даже директор киностудии не смогут найти актера, который сумеет в кадре действительно бить молотом по зубилу, высекая искры и выдавая из-под инструмента на глазах у почтенной публики при максимальном наезде камеры непонятные значки-буквы  неизвестного никому языка.
–Скарпель,  уважаемый Автандил Петрович, скарпель!
– Не понял, что значит «скарпель»?
 –Не зубило у мастера, а скарпель. Так называется этот инструмент, который используют скульпторы для канавок, фасок и прочих тонких работ по твердым камням, таким, как габбро или гранит.
–Да, бог с ним,  неважно, как это называется, взмолился Автандил, прижимая руки к груди и глядя на профессора преданными глазами. Мне нужен именно такой мастер, чтобы из него сделать актера, который сможет работать по сценарию на камеру. Слов там немного, думаю, что любой образованный человек легко запомнит тест, но это вообще не проблема. Мы умеем озвучивать потом на отснятом материале, когда у актера текст перед глазами. Нужен колоритный по внешности типаж, возможно семитской или пуштунской внешности. Загар мы ему быстро соорудим, бороду, если не имеет, или отростим, или приклеим, на худой конец. Волосы до плеч тоже вопрос решаемый. Требуют от меня натуральности при съемках, не желают режиссер со сценаристом комбинированные съемки с подстановкой делать. Говорят, что, если бы один краткий эпизод, то можно было бы, а при большом объеме материала обязательно пойдут накладки либо по погоде,  по времени или что-нибудь непременно забудут гримеры и бутафоры и окажется у нас герой в соседних кадрах в разных брюках, с разными молотками в руках или в одном кадре солнце будет скрыто деревом или скалой, или зайдет за облако. А в соседнем, вообще никакого облака не окажется и солнце сияет во весь экран. Нет, нужен скульптор-каменотес-резчик, способный, как я уже сказал естественно держаться перед камерой и, желательно, определенной внешности. У вас же здесь уйма студентов, аспирантов. Да и выпускников, своих, тем более талантливых, настоящих мастеров вы, наверняка, помните.
–Да-а, задачки вы мне ставите! ––Верников задумался.– А знаете, кажется, я смогу вам помочь! Я, похоже, знаю подходящего человека, но не в курсе его сегодняшних дел. Увы, до меня доходили слухи, правда, как говорится, из непроверенных источников, что у него проблемы в семье и он крепко пьет. Хотя, это было уже где-то с год назад.
–Мой жизненный опыт, основанный на пьянстве, как на обычном явлении в нашем киношном мире, где периодически в запой уходят все: от режиссеров и сценаристов, до актеров,  операторов и гримеров, говорит, что с одной стороны, если человек пил год назад, то он пьет и сейчас, но в то же время, я знаю много случаев, когда запой прекращался, как только происходили крутые изменения в жизни, например, новая, очень интересная роль или неожиданная  новая любовь.– Патладзе поморщился.– Вот бы рассмотреть это явление с точки зрения моего сценариста, господина Ринга. – Есть ли у русов и индоиранцев общность и в этом вопросе?..
 Честно говоря, я что-то запойных персов и афганцев не встречал. Видать этот ген был ими в процессе эволюции и расселения ариев утрачен.
–Да, мне представляется, что это весьма серьезный удар по теории.– Рассмеялся профессор,– но я знаю, как нам выяснить все досконально об одном из лучших моих учеников. Верников  нажал кнопку  селектора и сказал секретарше: Люсинда,  найдите, пожалуйста мне  Ивана.
–Которого, Василий Янович? Чубатого?– Послышался  приятный голос. – Или  Скина?
–Чубатого, разумеется, твой лысый любимчик мне пока без надобности.
–Ну, уж скажете, тоже мне любимчик! Хорошо, уже ищу.– И тут же добавила,– Да вот же он, заходи, Ванечка, заходи. Пан профессор тебя хочет видеть.
–Люси, я тебя накажу! Что это мне здесь за погоняла, сколько раз говорил, чтобы не было этих Чубатых да Скинов, Губок, да Черных и прочих собачьих кличек. Да и я не «пан», а товарищ или господин, или просто   по имени - отчеству. Можно даже по фамилии, не обижусь.
–Так точно, господин профессор Василий Янович Верников, будет исполнено!
 Автандилу показалось, что он отчетливо увидел, как изо рта невидимой Люсинды высунулся розовый язычок в сторону профессорского кабинета. Он только не сумел разобрать, был язык обычным или раздвоенным на конце. Мысли Автандила об языке секретарши и профессоре прервала распахнувшаяся дверь кабинета и вошедший представительный мужчина средних лет в дорогом блестящем шелковом или атласном темно - сером, точнее цвета мокрого асфальта элегантном костюме.
–Добрый день всем присутствующим! – Мужчина  вежливо поклонился сидевшему в кресле продюсеру и повернулся к профессору.– Василий Янович, вы меня вызывали? Случайно я оказался в «Мухе», подбираю своих старых знакомых в помощь Жорке, помните такого?
–Наташкина, что-ли? Как не помнить! Так я тебя, любезный, именно по его душу и звал. Хотел узнать, как он поживает, чем занимается. Ты мне как-то, помнится, жаловался, что совсем парня жизнь скрутила, что не работает, «гудит» беспрерывно, из семьи, мол ушел…
–Слава богу, Василий Янович:
 «Пылали закаты,
 И ливень бил в стекло.
 Все было когда-то,
 Было, да прошло»[214].– Весело пропел  вошедший.
[214] Текст из песни  Александра Зацепина на слова Леонида Дербенева из к/ф «Земля Санникова
–Молодец, Ванечка, ты всегда был на курсе заводилой, и сейчас поешь, умница.
–Э-э, ошибаетесь, Васяныч, это Наташкин был у нас основной точкой притяжения и кристаллизации. Именно вокруг него крутились все наши студенческие шалости и забавы. На гитаре играл, правда, хреновенько, и пел фальшиво, но песен знал такую тучу, что я иногда вообще сомневался – а есть ли хоть одна, которую он бы не знал.
–Как это ты меня назвал? Ну-ка повтори! 
– Так Вас же весь курс так называл – «Васяныч» – Василия Янович, неужели не слышали? 
– Первый раз от тебя слышу. В целом вполне! Одобрям-с  и не возражам-с!
 – Ваня, Автандил Петрович,  познакомьтесь. Вы, в некотором роде, коллеги. Это мой ученик, отличный скульптор и стеклодув Иван Прядкин, от фамилии  и носит кликуху «Чубатый»,  и еще  Иван у нас весьма успешный и толковый импрессарио, или антрепренер, называйте, как нравится…
–Менеджер, Василий Янович, менеджер, это  англо-американское словечко нынче популярнее и понятнее массам, чем итальянские или французские  изыски.
 –Хорошо, пусть менеджер. По мне так лучше бы вообще «устроитель». И роднее, и понятнее.– Так вот Автандил Петрович, Иван Степанович у нас занимается организацией (устроительством) всякого рода выставок и аукционов работ наших выпускников. Это позволяет очень серьезно поддерживать ребят и преподавателей, да и училищу кое-что перепадает за помещения и рекламу. – Верников встал из-за стола.–  Ваня, а Автандил Петрович к нам с «Ленфильма» пожаловал. Он там вроде директора картины, только называется опять же как-то по зарубежному « продюсер» Ну, как я помню, продьюс – это производить, изготавливать, то есть опять же устраивать – значит и он устроитель, только в кино.  И ему для новой картины нужен человек, способный на камеру работать по камню – ваять и резать текст. Причем требуется семитская внешность. Вот я и вспомнил про Наташкина, он же типичный еврей, хоть и с русской фамилией. Боялся только, что в запое, но ты говоришь, что все нормально. Кстати, где он сейчас обитает, у тебя есть его координаты?
Конечно, Василий Янович. Мы же все эти годы семьями дружим. Гоша сейчас живет в моем доме в Приозерске, между прочим, работает «вольницу» для души. Недавно такую композицию замутил, что на миллион долларов потянет …– И увидев удивленно-недоверчивые взгляды обоих собеседников добавил:
–По Пушкину, бой Руслана с Головой. Правда, самого Руслана он еще не работал, материал не нашел, а Голова просто бесподобна. Гошка же талантище! Сделает Руслана на коне, я точно на аукцион международный эту группу поставлю с начальной ценой в миллион зеленых. Думаю, что уйдет за полтора или около того. Может не с первого раза – должен любитель с деньгами объявиться… Ну, да реклама: буклеты, программки, да всякие хитрости с подставными покупателями, нагоняющими цену… Продадим.
 Где вы говорите, ваш друг живет, в Приозерске? На Ладоге?– Продюсер «Беловодья» оживился и радостно заулыбался. – Мне определенно везет! По сценарию действие происходит на берегах Белого моря, Василий Янович читал сегодня текст, но, на мой взгляд, берега Ладоги ничем внешне не отличаются от Поморья, надеюсь и речку найдем недалеко, а стоимость съемок будет значительно меньше: не нужно всю гоп-компанию тащить за тридевять земель, аппаратуру на самолете в Беломорск, а потом поездом в  Сумской Пасад, там еще машина нужна до Колежмы. Все это денежки и немалые. А на Ладоге снимем, никто и не заподозрит обмана. Так что вам, Василий Янович, сердечное спасибо и неограниченное количество приглашений на предпрокатные просмотры, когда дойдет до этой стадии, А вы, Иван Степанович, теперь от меня не отвертитесь! Везите меня к вашему  приятелю. Поскольку, как вы могли заметить, я являюсь «лицом кавказской национальности», то с большой симпатией отношусь и к «лицам еврейской национальности». Мне не терпится познакомиться в этим замечательным человеком и насладиться его произведением. Я еще никогда в жизни не видел скульптурных работ такой стоимости, если не считать, конечно, скульптур в Эрмитаже, Лувре или в музее Родена и произведений Буанаротти в Риме и Флоренции.  Надеюсь, что стоимость отражает и удовольствие от лицезрения.

Глава 16. http://www.proza.ru/2017/05/22/672