Пресс Любви

СВОБОДА И ...

Просторное кафе, располагавшееся на втором этаже ультрасовременного офисного центра, благоухало ароматами сливочного пастери и кенийского кофе. Посетителей, представленных в основном молодыми сотрудниками одной из крупных интернет-компаний, было немного – до обеденного перерыва оставался ещё час.
«Какие красивые люди… - подумала Вероника, осматривая зал в поисках подходящего столика и ожидая, пока улыбчивый экзотически одетый бариста приготовит ей раф-кофе. – Такие разумные, здоровые лица… Спокойные, благополучные…»
Это было поколение, с которым Вероника практически не встречалась до сих пор, поскольку оно выросло в период, проведенный Верой в детских кружках и садах, школах, а также в рабочем кабинете. Разумеется, среди родителей одноклассников и одногруппников её детей было множество людей, формально относившихся к «следующему» поколению. Однако, в действительности «хор бабушек», приснившийся Веронике во втором концептуальном сне, звучал в головах последних с той же интенсивностью, что и в головах её ровесников, включая её саму.
В то же время, молодые люди, проводившие переговоры и мини-конференции в кафе, были по-настоящему свободны, то есть их свобода не являлась пресловутой «осознанной необходимостью». И именно эта свобода выбора собственных предпочтений и жизненных ценностей делала их столь прекрасными и привлекательными.
«Ох… Если бы у меня в юности был такой выбор…» - думала Вероника, присаживаясь за столик у окна.
Из окна кафе открывался идеальный вид на столетнюю клинику, небольшой парк вокруг неё, широкий проезд и ещё ряд корпусов старинного клинического городка. Вскоре Вероника обратила внимание на звучавший в кафе мелодичный трек с очень подходившим её внутреннему состоянию рефреном – champagne supernova. Благодаря музыке визуализация эпических сцен из юности Веры, разыгрывавшихся у подножия столетних клиник, стала происходить ярко, непринуждённо и естественно.

***
…Вот после занятий из дверей клиники выходит компания неказистых сокурсников Вероники в скособоченных куртках и отвислых штанах-полушароварах. Выражения лиц практически у всех серьёзные – парни без пяти минут члены авторитетной корпорации «врачи»…
…Вслед за ними появляются значительно более ухоженные и внешне привлекательные девушки-студентки и начинают игриво «подкалывать» своих не слишком любезных и совершенно не галантных однокашников. Далеко не все из последних способны хотя бы с улыбкой отреагировать на шутки красавиц, не говоря уже о более остроумном и изысканном ответе. Зачем тратить время и силы на куртуазный флирт, если в природе существует спирт Рояль? В конце концов весёлый нрав и внешняя привлекательность женщины в поддержании квартирно-дачного хозяйственного комплекса не столь уж и важны… «Может оно и неплохо бы… Да, вдруг сосед позарится на эдакую мандулу…»

***
…А вот двадцатилетняя Вероника стоит в одиночестве возле своей шестой модели жигулей и смотрит на полностью спустившееся колесо. В действительности, колесо весит относительно немного, и Вера в состоянии его самостоятельно заменить в течение примерно пятнадцати минут. Ей приходится этим регулярно заниматься из-за неизвестного соседа-маньяка, орудующего шилом по ночам. Однако, в этот раз Вероника приняла решение дождаться своего сокурсника Сашу, у которого занятия в тот день заканчивались на час позже по сравнению с её группой…

ПРОСТЫЕ РЕШЕНИЯ

Проснувшись в холодном поту после второго концептуального сна, Вероника пришла к естественному выводу, что пора наконец принять «взрослое решение». Перспективы научной карьеры были туманны и неопределённы, пришлось выбрать вторую опцию – «начать встречаться уже хоть с кем-нибудь…»
Ситуация способствовала. После того, как отец девушки не справился с управлением случайно приобретённым автомобилем, ей пришлось самой сесть за руль – машина была нужна семье для регулярных поездок на не слишком любимую Вероникой дачу. Девушка за рулём была редчайшим природным явлением в Москве начала 90-х, и, к своему удивлению, замкнутая нервная Вера стала объектом внимания самых популярных из своих сокурсников-мужчин. К последним относился и Саша, окликнувший её однажды в библиотеке.
- Привет, Ника! Я слышал, что тебе не достался учебник по детским болезням. Хочешь, я отдам тебе свой. Так получилось, что у меня есть два, второй достался от друга-шестикурсника.
- Ох, огромное спасибо, хм…
- Александр, - подсказал Саша.
- Спасибо, Александр! Я просто не представляла, что мне теперь делать, и где можно этот учебник взять… - Вероника была очень рада неожиданной помощи, так как в те годы учебники практически невозможно было купить в магазинах.
- Классно, что у меня есть такие отличные друзья, которым на фиг не нужны учебники по детским болезням, правда, Ника? – расхохотался Саша. – Я вот, например, ни с одной из моих книжек не могу расстаться, а вдруг самому пригодится?
- Да, конечно, это такая ценность… - поддакнула Вера.
- Ну, нам с тобой повезло. Здорово ведь а, Ника! – продолжал заливаться весёлым смехом новый знакомый Веры, которого она видела до этого всего лишь пару раз, поскольку расписание их занятий было практически противофазным. – Ты, главное, не потеряй библиотечный учебник, ведь он всё-таки на меня оформлен.
- Это такая ответственность… Если у тебя есть время, давай переоформим книгу на меня… - забеспокоилась тревожная девушка, ни разу в жизни не потерявшая ни одного учебника.
- Да, ладно… Просто в конце года сдашь за меня, и все дела… Мне уже пора бежать. Пока, Ника! Рад был помочь.
«Наверняка, у него есть заботливая бабушка,» - подумала Вероника, впечатлённая непринуждённой весёлостью и аккуратно выглаженной белой рубашкой Александра, столь нетипичных для сыновей вечно работающих женщин.  Девушка угадала, красивого мальчика холили-лелеяли не только обе бабушки, но, главное, домохозяйка – мама.
В течение последующего семестра большинство занятий курса Вероники переместилось из лекционных аудиторий в клиники, и Вера стала регулярно встречать Александра в рамках, так сказать, учебного процесса, а ещё точнее – во время перекуров. Молодой человек всегда радостно приветствовал девушку, старался блеснуть перед ней остроумием, молниеносно подносил зажигалку.
Наконец, в начале февраля ситуацию подытожила Маша – грузная, но симпатичная одногруппница Вероники:
- Не понимаю тебя, Вера. Почему ты игнорируешь этого красавчика Сашу? Ты ему явно нравишься… А ведь такие мужчины на дороге на валяются. Оглянись вокруг…
- Возможно, что я ему и нравлюсь, - Вера удивилась упрёку своей приятельницы-отличницы, которая до этого момента ей казалась ещё более отрешенной от бытовой реальности, чем она сама. – Но, знаешь, никаких предложений от него не поступает, так что игнорировать вообщем-то нечего.
- Ха-ха, Верочка! Предложений или приглашений ты от него никогда не дождёшься, не надейся. Инициативу надо проявлять самой. И куй железо пока горячо, а то вон сколько вокруг него красоток вьётся…
Любительнице рыцарских романов Веронике идея об «инициативе» показалась противоестественной:
- Что ты, Машенька, понимаешь под «проявлением инициативы»? Я должна пригласить его в театр или в кино? Если бы он меня пригласил, то я бы с удовольствием пошла, но чего нет, того нет…
- Под «инициативой» я понимаю всё, что угодно, что могло бы перевести ваши отношения на следующий уровень. В твоем случае вообще всё элементарно. Попроси его починить какую-нибудь ерунду в своей машине, а потом типа «в благодарность» подвези его до дома. Ни минуты не сомневаюсь, что его папаша ездит на жигулях, и уж наверняка сыночек в курсе, что к чему в них прикручивается. Он тебе с удовольствием поможет, вот увидишь.
Впоследствии, оставаясь ночевать у своего возлюбленного, Вероника убедилась в абсолютной правоте Маши. Реалии студенческой жизни в Москве начала 90-х значительно отличались от жизнеописаний англо-французских рыцарских романов, и проявление инициативы со стороны её однокурсниц было вполне повседневным явлением. Телефон у Саши не умолкал, и приглашения от девушек поступали практически ежедневно. При этом, большинство звонивших как минимум слышали о существовании Вероники, а с некоторыми она была даже в дружеских отношениях, а некоторые из некоторых к тому же ещё были и замужем.
«Всё-таки, я тогда очень правильно поступила, что дождалась его с этим колесом, - умиротворенно размышляла Вера, рассматривая панорамный вид на столетнюю клинику из окна кофейни под бодрый трек Hush-hush. – А так и вспомнить было бы нечего… М-да… Теперь, конечно, слова завистливых подружек о том, что «ничего хорошего не могло получиться из отношений, инициированных женщиной» кажутся убогими…»
- Привет, Ника! – прозвучал в голове Вероники звонкий голос красивого мальчика, бежавшего к ней через широкий проезд двадцать лет назад.


МАТРИЦА

Роман Вероники и Александра складывался вполне благополучно и продолжался в общей сложности около двух лет. Саша был уравновешенным и добродушным, типичных для российских мужчин истерик никогда не закатывал и к «своей женщине» относился нежно и уважительно.
Родители молодого человека приняли новую девушку своего единственного сына благожелательно. Спокойная и молчаливая мама Саши безропотно готовила еду и решала все остальные хозяйственные проблемы, поэтому причины для конфликтов на бытовой почве у молодой пары отсутствовали.
Сашин папа выражал Веронике своё одобрение таким же способом, как и её будущий свёкор, задавая ей время от времени абсолютно тупиковый вопрос:
- Верочка, почему ты выбрала нашего дуралея? Ты такая умница, а он ведь совсем без мозгов… Зачем он тебе нужен?
В обоих случаях правдивый ответ был бы таким: «Так сложились обстоятельства просто…» Однако, Веронике приходилось рассыпаться в комплиментах с ключевым словом «умный», и этот ответ всем нравился.
Большую часть времени пара проводила дома у Саши, чему способствовали регулярные отъезды его родителей на дачу в любое время года – отец Саши не мог спать в городе. В то же время, в большой семье Веры всегда происходило много событий и многолюдных празднований, к её отцу приезжали интересные и полезные люди со всей страны, жизнь в родительском доме Вероники всегда кипела. По сути, двухлетний период совместной жизни Вероники и Саши можно было бы описать так: будни они проводили у комфортного, но очень скучного семейного очага молодого человека, а праздники – в родительском доме Вероники.
После временного затишья, обусловленного общей удовлетворенностью, что «наконец-то Вера стала встречаться хоть с кем-нибудь», да к тому же ещё и «с очень неплохим вариантом», давление возобновилось с новой силой.
- Очень хочу дожить до вашей с Сашей свадьбы, - тяжко вздыхала бабушка Вероники. – Но вы так тянете, что, боюсь, не доживу.
- Запомни, Вера, что если в первые два года женщине не удаётся женить на себе мужчину, то потом уже его уломать будет практически невозможно, - назидательно делилась с Вероникой богатым опытом её пятидесятилетняя тётя, никогда не состоявшая в официальном браке.
- Я бы на твоем месте не тянула с замужеством, вторила им Таня - школьная подружка Вероники. Татьяна выскочила замуж за одноклассника сразу после школы, что не мешало ей безбожно заигрывать со всеми подряд бой-френдами своих подруг, иногда вполне результативно. В случае с Сашей, предложение «чего-то более интересного, чем бесперспективный роман с этой не от мира сего» цели, однако, не достиг.
«Ну, уж нет, - мысленно отвечала всем им Вероника, наблюдая как её красавец-возлюбленный производит укладку волос с помощью фена и специальных косметических средств. - Пока он будет наводить изысканный марафет и бороться с формирующимися залысинами, я буду тянуть на себе дом и детей и превращусь в конце концов в молчунью-кухарку-уборщицу, такую же как его мама. Это в лучшем случае, если  это сокровище соизволит обеспечивать семью… Ну, уж нет, спасибо…»
К тому же Вероника осознавала, что в случае Саши, измены – это вопрос времени. Точнее это был даже свершившийся факт, как минимум однократный.
Примерно через год после начала их отношений Вероника готовилась к тяжёлому экзамену, и Саше «пришлось ехать на дачу одному, чтобы помочь отцу». В действительности, он пригласил к себе домой свою старую зазнобу, профессионально красивую тридцатилетнюю женщину, жившую на содержании у богатого семейного мужчины. Этот факт Вероника выяснила совершенно случайно, набрав по ошибке номер домашнего телефона Саши вместо номера сокурсницы. Женщина сняла трубку и позвала Сашу к телефону…
Ажиотаж, поднявшийся в связи с этой ситуацией в семье её вероломного возлюбленного очень растрогал Веронику. Мама, папа, бабушка и дедушка Саши, а также их соседи по даче хором старательно врали, заискивающе глядя в глаза девушке, что «он постоянно и неотлучно был здесь у всех на виду, так что это какая-то ошибка…»
Вероника умилилась их стараниям и всех простила. К тому же голос у профессиональной красавицы был грубым и простонародным, и в купе с её намеренно провокационным поступком свидетельствовал о не слишком изысканных манерах и небольшом уме соперницы. А какой смысл ревновать к дуре?

После дачного эпизода Саша произвёл переоценку приоритетов и стал ставить отношения с Вероникой выше «абсолютного права мужчина на личную свободу и независимость». Теперь молодые люди почти не расставались, Саша всё чаще описывал свои планы на будущее с ключевым словом «мы», всё реже поступали звонки с приглашениям от Сашиных подруг «дабы было бесполезно».
На осенние каникулы пара отправилась в Петербург, где была возможность остановиться у тёти Вероники, преподававшей в музыкальном училище. Тётя сообщила, что с недавнего времени в книжном магазине на Невском появился большой выбор нот, и она регулярно их там приобретает.
- Давай, зайдём сюда. Я хочу тебе сделать подарок, Ника, - Саша нежно приобнял свою девушку за плечи во время прогулки по Невскому, и молодые люди зашли в двухэтажный и очень просторный книжный магазин.
В нотном отделе Саша сказал:
- Мне очень нравится смотреть, как ты играешь, моя Ника… Я бы хотел, чтобы ты продолжала заниматься музыкой. Выбери ноты, которые тебе нужны, я хочу их тебе подарить.
Вероника была очень тронута таким романтичным проявлением чувств со стороны Саши, казавшегося ей до этого момента не просто абсолютно прагматичным, а иногда даже чересчур циничным. Самым удивительным и приятным открытием для неё являлся тот факт, что её возлюбленный ценит в ней качества, которые многие из её близких воспринимали как «странность» или чуть ли не ненормальность. Хотя у Вероники было достаточно нот и практически не было возможности играть, так как они почти постоянно жили у Саши, она с благодарностью выбрала пару сборников на память об этом выдающемся дне.

ПРЕСС ЛЮБВИ

В отличие от некоторых из своих подруг, юная Вероника не могла себя представить в роли жены или матери: ни той ни другой она просто напросто не хотела бы быть. Соответственно, в её миропонимании полностью отсутствовала категория «муж». Она никогда не могла ответить на вопрос: «каким бы ты хотела видеть своего мужа?» Точнее её ответ мог бы быть только таким: «Никаким». Даже идеальных Мэта или Рагнара она не могла себе вообразить в архаичном формате «мой муж». О, да, она хотела бы иметь с одним из таких мужчин романтичные отношения. Но «муж» в её сознании был чем-то вроде третьей руки. Может вроде оно и неплохо в чём-то, но как это использовать – совершенно непонятно.
После того, как Саша столь значительно изменился, и их отношения и образ жизни с каждым днём всё сильнее становились похожими на гражданский брак, Вероника стала задумываться над тем, что вероятно в конце концов встанет вопрос об узаконивании, так сказать, статус кво.
«По-видимому, это мой крест…» - размышляла теперь Вероника, глядя на Сашу, стоящего перед зеркалом и с отчаянием в голосе описывающего свои планы по борьбе с залысинами. Большим умом Саша не блистал, увы, и Вероника это понимала.
Вскоре Вера с ужасом выяснила, что беременна.
«Какой кошмар! Теперь ничего хорошего меня в жизни уже не ждёт… Мне придётся безвылазно сидеть дома с ребёнком, а Саша будет беззаботно порхать, как и прежде, и помощи от него не дождёшься…»
Ужасно было всё. И сам процесс беременности с отрастанием уродливого живота, и необходимость прервать учебу на период родов и кормления, и всё потом… Юная Вероника абсолютно не представляла себя в роли матери и категорически не хотела ей становиться. Было ясно, что надо быстрее бежать к врачу и делать аборт.
Однако, Вероника не могла не поставить Сашу в известность, хотя бы потому, что они теперь постоянно жили вместе. А когда Саша и его папа узнают о беременности, они, конечно же, начнут её уговаривать оставить ребёнка… А как она сможет им отказать? Тогда придётся признаться, что она категорически не хочет иметь детей… и уж тем более от не слишком надёжного Саши… Это так неудобно… Значит, придётся уступить… Какой ужас!
Услышав про беременность, Саша сказал:
- Сейчас быстро метнусь к отцу, а то он вечером уедет на дачу.
Через пару часов Саша вернулся с деньгами на аборт…

***
Оба кетаминовых наркоза, сопровождавших неудачный вакуумный аборт и последующую чистку, были запредельно кошмарными. Во время отчётливых и последовательных галлюцинаций Вероника поднялась по перетекающим из одной в другую трубам на Крышу Мироздания, откуда попыталась установить контакт со ставшими абсолютно абстрактными папой, мамой и сестрой. В то же время, понятия Мир, Любовь, Аборт материализовались и сформировали отдельные отсеки – помещения на этой самой Крыше, находившейся по ощущениям Ники на уровне верхних слоёв атмосферы.
Самым тяжёлым внутринаркозным переживанием Вероники было отсутствие Тела. Она ощущала себя некой духовной сущностью, осознающей Мироздание, но полностью утратившей способность на него воздействовать. Это было ужасно… Вероника хотела только одного – как можно быстрее вернуться в собственное тело, стать прежним материальным полноценным существом…
В процессе выхода из второго наркоза, Ника увидела человека в формате квадратных портретов Пикассо. Портрет всхлипывал и утирал рукавом глаза и нос. Ещё несколько минут, и сознание Вероники полностью восстановилось - это был плачущий Саша.

***
Вероника перевела взгляд от проезда у детской клиники на открывавшееся в перспективе здание гинекологического центра и немного брезгливо поморщилась при воспоминании об эпизоде, происшедшем в его стенах много лет назад. Как обычно, в кафе в этот момент звучал вполне подходивший этому воспоминанию трек – Karma Police.
Через несколько месяцев после эпопеи с абортом, заботливый Саша отвёл двух своих женщин – Веронику и маму на консультацию в это учреждение, которое недавно открылось после многолетнего ремонта:
- У меня здесь появился блат, - деловито сообщил молодой человек, в этот момент больше чем когда-либо походивший на своего суетливо-занудливого отца, - надо им как можно быстрее воспользоваться. Если сейчас на вас обеих завести по карте, то в дальнейшем вы сможете здесь наблюдаться. Надо торопиться, а то очень скоро эта злачная лазейка закроется.
Трагикомичность ситуации заключалась в том, что после регистратуры обе дамы одновременно отправились в один и тот же кабинет, в котором вели приём сразу два врача. Вероника чувствовала себя крайне дискомфортно, так как считала, что Сашина мама не знает про аборт, и девушке совершенно не хотелось обсуждать при ней эту неприятную историю с врачом.
В то же время, мама Саши совершенно спокойно сообщила своему доктору, что она сделала двенадцать абортов за свою жизнь и имеет одного сына. Услышав такое, Вероника чуть не упала со стула: «так вот, что меня ждёт…» - не без оснований заключила девушка…
«Господи, какой идиотизм… - подумала сорокалетняя женщина, вспоминая самовлюблённое и глупое лицо отца Саши. – И это медицинская семья… заведующий отделением и патронажная сестра, на минуточку. Дикари какие-то…»

***
Примерно через месяц после посещения гинекологического центра Вероника сказала Саше, что больше не может его видеть. Она была измучена посленаркозными флешбэками с внезапными ощущениями диссоциаций Пространства и Времени, пребывала в глубоком культурном шоке от лёгкости, с которой недалёкие и бессердечные отец и сын отправляют своих женщин в абортарии, и не могла себе представить свою дальнейшую жизнь со слабовольным молодым человеком, целиком и полностью ориентирующимся на установки своих примитивных родителей.
Саша снова прослезился и сказал Вере, что следующий её парень обязательно будет занудой, потому что, такого как он весельчака и балагура ей найти уже не удастся. Что она будет очень сильно скучать по нему, но если он сейчас уйдёт, то уже больше никогда к ней не вернётся.
- Уходи, - сказала совершенно опустошённая Вероника.
И он ушёл. У Саши был большой опыт расставаний с женщинами, и он знал, о чём говорил. После его ухода Веронике стало ещё хуже, и ещё много лет она мечтала, чтобы Саша вернулся. Однако, при этом ей совершенно не хотелось иметь дело с мужчиной, похожим на Сашиного папу…

***
За исключением госэкзаменов и выпускного, Вероника и Саша больше нигде и никогда не встречались. Первые два года после окончания института, Вероника слышала о нём от своей приятельницы Дианы, которая посещала тусовки в студенческом общежитии и время от времени встречала там вполне жизнерадостного Сашу. Ещё через год, Диана сообщила, что видела Сашу всё в том же пресловутом гинекологическом центре – там он дожидался свою тёщу.
Вероника была потрясена: «Саша так быстро женился…, а ведь панически боялся брака… Для этого у него должны были быть очень веские причины… Однозначно, у этой счастливицы очень крутой папа…»
Услышав новость про женитьбу Саши, Вероника перестала ждать звонка от своего экс-возлюбленного. В конце концов она представила себе ситуацию так: практичный молодой человек наконец оценил перспективу построения семейного гнезда с дочерью какого-нибудь состоятельного чиновника или бизнесмена, например, с той же самой Наташей Гуревич, из под носа у которой Вероника когда-то смогла увести ветреного молодого человека. Наташа была красивой, но несколько старомодной девицей – любила, например, носить большие павлопосадские платки. Зато обладала более важными достоинствами – была хозяйственной и заботливой, но главное… хорошо обеспеченной.
«Ну, хорошо… Наташа ему не очень нравилась из-за слишком тяжёлых сладких духов, как он рассказывал, - размышляла Вероника. – Однако, у Наташи была подруга Эльвира, которая при всех тех же составляющих выглядела очень даже классно, благодаря регулярным поездкам к родственникам в Америку. Эльвира тоже была любительницей студенческих тусовок, кстати… Так что, для осуществления плана переезда в Сан-Франциско – прекрасная кандидатура…»
Окончательно о существовании Саши Вероника забыла, когда узнала, что беременна своим первым ребёнком. С этого момента для неё началась новая жизнь, в которой для Саши не было места. Гештальт закрылся.

***
Вероника вышла из кофейни и прошла к противоположной стороне проезда. Здесь её взгляд упал на угол каменной ограды вокруг территории столетней клиники.
«О, Господи! – мысленно ахнула женщина. – Оказывается эта драма тоже произошла здесь… Не слишком позитивное место, однако...»
Дело было в том, что в этот раз Вероника увидела угол каменной ограды под несколько иным, чем обычно, ракурсом, поскольку подошла к нему со стороны, с которой обычно проезжала только на автомобиле. С этой же стороны более двадцати лет назад на глазах у недавно севшей за руль Вероники в ограду влетели два мальчика-подростка на двигавшемся с большой скоростью мотоцикле.
Сидевший за рулём парень пострадал исключительно морально, по крайней мере, он активно передвигался по месту происшествия в совершенно расстроенных чувствах. Когда же мальчик-пассажир попытался поднять ногу, его стопа повернулась на 90 градусов по отношению к голени – у него был закрытый перелом большеберцовых костей. Последнего увезла машина скорой помощи, которую Вероника вызвала из проходной детской клиники.
«Господи, до чего эта история символична… Прямо математика какая-то… Мироздание посылает и посылает нам сигналы об опасности, а мы оказываемся способными понять их значение, в лучшем случае, через много лет… Когда уже ничего изменить нельзя…»