Януш Вишневский, в диалоге с живым классиком

Я знаком с Янушем Вишневским. Произнести эту наглую фразу я могу с полной ответственностью, несмотря на то, что я лично знаком еще и со многими другими замечательными и яркими людьми - с Аллой Пугачевой, Михаилом Боярским, Эдуардом Лимоновым, Валентиной Ивановной Матвиенко, Владимиром Владимировичем Путиным, наконец... Однако, с другой стороны, я очень сильно сомневаюсь, что все эти звездно перечисленные лица подозревают о самом факте моего жалкого существования и уж точно не способны радостно пожать мою вспотевшую от волнения руку, как это всегда делает Януш Леон, с которым я реально познакомился несколько лет назад на Мальдивах.
В тот роскошно блистающий райским светом денечек моей прошлой, невероятно насыщенной впечатлениями тогда еще вполне благополучной жизни, я, прихватив юного сына и бездельника-приятеля, отпровился изучать подробности острова пребывания и начал, естественно, с уютно примостившегося между заскорузлыми пальмами, заставленного пузатыми бутылками бара. Среди десятка разнообразных, празднующих жизнь, фигур, склонившихся над своими рюмками и бокалами, одна фигура, активно стуча по клавишам своего допотопного планшета, вела себя неестественно и неправильно. Алкоголем и отдыхом там даже и  не пахло, а пахло, похоже,  самозабвенной и сосредоточенной работой,
Конечно же, мы не могли пройти мимо подобного феномена и, кое-как извинившись за вмешательство, приступили к расспросам.
Обладатель раритетного дедовского планшета показал себя приветливым и дружелюбным и, как и подсказывало нам его славянское лицо, оказался своим человеком, поляком по происхождению, способным вести диалог на русском языке.
Текст, который шустро собирался буквами на экран, как быстро выяснилось, был частью будущей книги, а человек, который ею сейчас занимался, свое имя скрывать не стал.
" Меня зовут Януш Вишневский." - испытывающе глядя нам в глаза, произнёс он все расставляющую по местам фразу.
Я эту фразу никак не оценил, также как и мой живущий в своем специфическом мире сын, но наш приятель, видимо, что-то с этой фамилией связанное слышал, на всякий случай округлив свои еще не захмелевшие толком глаза.
- Вообще-то я известный писатель...- уловив нашу растерянность, добавил, глотнув кофе, Януш, не без удивления посмотрев на нас.
Тупые русские обыватели, обитающие на окраине культуры и цивилизации, мы не фига о творчестве Вишневского не знали. И это при том, что его искренний, пронзающий сердца читателей роман "Одиночество в сети" уже завоевал читающую Европу, Россию и кучу стран остальной части мира.
Позже, уже в России, спустя кучу времени, мы опять пересеклись, но уже целенаправленно оказавшись на встрече Януша с его российскими читателями, плотно заполнившими зал известного книжного магазина на Невском.
- Добрый вечер, мне очень приятно снова быть в этом месте, - начал этими словами свое выступление наш дорогой гость. - И у меня к вам  большая просьба, чтобы вы ни на мгновение не забывали, что русский для меня не родной язык. Это для меня важно, потому что я делаю ошибки в вашем языке и особенно часто - в ударениях.
Да, повторяю, мне интересно бывать в "Буквоеде", в том числе и в спальных районах, потому что жизнь происходит и там. В этих районах много любви, хотя бы уже потому, что люди там, судя по всему, больше спят. Невский же для меня особенное место ибо, я думаю, это самая красивая улица в Европе. Всех своих знакомых я приглашаю сюда и, наверное, уже тысячи немцев прислал в Петербург в качестве туристов. Некоторые из них уже побывали уже практически во всех странах мира и когда эти люди спрашивают у меня - "Януш, а куда бы ты посоветовал поехать в первую очередь, конечно же, отвечаю - "Только Петербург!"
Моим немецким друзьям из института, где я работаю, моим польским друзьям - всем советую, тем более, что Россия теперь финансово выгоднее для нас из-за вашего не очень сильного рубля, причем многие приезжают к вам покупать себе книги - они тоже дешевле.
Итак, - Януш коснулся рукой книги, лежащей на углу его столика. - Я приехал к вам со своей новой книгой, хотя для меня лично она не нова, потому что была издана в Польше около года назад и, надо сказать, сумела завоевать определенную популярность, ибо представляет собой абсолютно новый жанр. Пожалуй, это криминальная история. Никогда прежде я не писал криминала и всегда говорил своим поклонникам, что никогда не буду касаться подобных вещей, потому что меня этот жанр не интересует. И все же в этой моей очень особенной истории он очень сильно представлен.
Идея этого проекта родилась в голове одного польского журналиста, который довольно часто бывает у вас в России. Именно он и придумал новый жанр, который можно перевести на ваш язык словами "Реальный криминал". Осуществляя этот проект, автор получает все необходимые документы, весь архив суда по данной теме. Большая часть содержания формируемой книги должна касаться подлинной истории, однако у автора есть право и на собственные размышления, выводы и фантазии.
Я вынужден констатировать факт, что стал уже довольно популярным в Польше, может, поэтому этот журналист и обратился ко мне. По итогу наших переговоров мне передали кое-какие контакты, а также объемные материалы из суда, раскрывающие подробности одной невероятной истории, случившейся много лет назад.
Это был огромный скандал, настолько огромный, что люди его и  сейчас не забыли. Произошло это в Кракове 10 октября 1991 года вечером на паркинге перед театром: французский гражданин убил свою жену и польского певца Анджея Залку. Анджей на тот момент был очень популярен, его все любили... Он был выдающийся актер, джазмен, вокалист, композитор - очень славный человек сорока пяти лет. Популярен он был невероятно. Я даже не знаю, с кем бы его у вас сравнить... На тот момент, пожалуй, он был так же популярен как ваша Алла Пугачева.
Итак, этот француз убил свою жену, будучи уверенным, что у нее роман с этим певцом. Это невероятно - вы только представьте себе: в самом центре города он вынимает из своей тачки карабин и запросто убивает двух людей. Анджей, получив восемь пуль в живот, скончался на месте, но одна пуля досталась женщине, которая попыталась его своим телом прикрыть. Смерть настигла и ее - она скончалась в машине "Скорой помощи"...
После всего этого убийца хотел покончить с собой - но не осталось больше пуль в его карабине, после чего, не пытаясь скрыться, отдал себя в руки полиции.
Он считал, что получит в наказание смертную казнь, но к тому времени Польша уже присоединилась к европейскому договору об ее отмене. Итог - только 15 лет лишения свободы. Я говорю "только", потому что для поляков получить 15 лет за умышленное убийство двух ни в чем не повинных людей - слишком мало!
В результате он понес это наказание, причем на территории Польши, так как французам в этом отказали. Его мать писала президенту Жаку Шираку, чтобы тот обратился к польскому президенту с просьбой о помиловании, однако, по польским законам, помилование возможно только после отбытия половины назначенного срока. Жена президента Ширака написала письмо жене польского президента  и снова - безрезультатно и по итогу убийца отбыл в тюрьме все 15 лет.
Я скажу - по накалу страстей эта история достигает  шекспировского
уровня. Вы можете подумать, что все проще и обыденней - мужчина в аффекте убил любовника своей жены, причем, много подобных историй, как вы и сами знаете, было использовано в мировой литературе. Но, получив из суда 700 страниц этих архивов, я, к своему изумлению, вдруг почувствовал, что в чем-то его понимаю.
Этот человек приехал в Польшу, оставив более благополучную Францию, где мог сделать блестящую карьеру как сценарист и режиссер, влюбился без памяти в эту девочку - она была актрисой в Кракове, женился на ней с бракосочетанием в костеле, будучи при том атеистом, приобрел для их счастливой жизни две квартиры и вдруг все это он собственными руками, словно динамитом, все на воздух взрывает!
Ситуация, в которой он оказался, перевернула на голову его моральный кодекс, сформировав решение - или он убьет его, или он убьет себя. И вся последующая драма не стала убийством в аффекте - нет, оно было им четко продумано и спланировано.
Я получил доступ в соответствующие архивы, где обнаружил все акты и материалы допросов, причем, ни один из свидетелей не подтвердил на сто процентов, что у его жены рельно был роман на стороне. Но, похоже, он все же потерял свою жену задолго до убийства.
По-человечески мне стало интересно - этот француз лишил Польши ее кумира и, отсидев сой длинный срок, остался в Польше. Более того, последние два года ему позволяли выходить за пределы тюрьмы, что позволило ему познакомиться с женщиной, которая и стала его женой, родив ему сына.
В тюрьме он оказался в 30, вышел из нее в 45, а встретились мы с ним в его 56. Причем, встретиться с ним было делом совсем непростым - он отказывал всем журналистам и сценаристам, но оказалось, читал все мои книги и особенно - "Бикини".
Мы встретились в кафе отеля "Мариэтт" в Варшаве и я не знал, что спрашивать у него и хотел посмотреть, как он улыбается, что у него живет в глазах. Он дал мне всего 45 минут, в течении которых я выяснил всю неординарность этого человека.  В период своего заключения он сумел получить образование по лингвистике и даже преподавал в тюрьме английский. Там же ему позволили снимать короткометражные фильмы, причем, из пяти им снятых работ две стали призерами конкурсов в Италии и во Франции. И все деньги, полученные от проката этих фильмов он перевел на счет дочери убитого им человека. Ей же он переписал свою квартиру в центре Кракова - так он несет свой тяжкий крест.
Я спросил у него, почему он откликнулся на встречу?
Он ответил - "Моему сыну сейчас два года. Вы напишете книгу и он узнает всю правду о том, что же тогда происходило"...
 И еще он спросил у меня, не испытывал ли я страха,  направляясь  с ним на встречу.
Мы расстались и с тех пор не виделись, обмениваясь, правда, редкими "смс", одно из сообщений приглашало меня в гости к его семье на Рождество.
Польское Рождество, если хотите знать, это что-то особенное - уникальная атмосфера, 3-4 часа всеобщей близости и симпатии с 17 часов до Рождественской полуночи, а потом снова можно ненавидеть друг друга.
Работая над книгой, я долго изучал тюремный слэнг, а чтобы почувствовать соответствующую атмосферу, даже посетил тюрьму, где, кстати, обнаружил массу своих читателей. И я эту атмосферу почувствовал, осознав, что предел ее накала сгущается под сводами тюрьмы именно на Рождество, когда уровень самоубийств там повышается в разы и, чтобы этого избежать, в эти дни присутствие охраны резко усиливается.
Когда книга была написана, польское издательство назвало ее
"Отче наш", российский "Аст" переиначил ее на "Прости".
Кстати, подобная же история сопровождала издание моей книги "Любовница", названной в Польше как "Синдром напряжения", во Вьетнаме как "Аритмия", и это при том, что лично я озаглавил ее как "Менструация". Однако, мне объяснили, вернув меня на Землю, что  всякий человек, попытавшийся бы почитать книгу с такой обложкой на людях - метро или, скажем, в трамвае - испытывал бы известные неудобства.
Что касается моей писательской кухни... В 45 лет вышла моя первая книга "Одиночество в сети". Предыстория ее появления следующая - не имея гуманитарного образования, я никак не видел себя писателем. Будучи кандидатом информатики и доктором химии, я никогда не работал вне точных наук. В свои 45 я все силы и время отдавал написанию докторской и совсем мало внимания уделял моей жене и маленькой дочери, слишком мало с ними общался, не читал ребенку сказок на ночь... Я думал так: вот заработаю денег наукой - мы все догоним, путешествовать станем. Но это не стало правдой, а стало депрессией. Накатила депрессия и что мне с ней делать?
Восемьдесят пять евро стоит каждый прием у психиатра. Писать себе же о себе самому очевидно дешевле. Часть рукописи я отдал знакомому литературному критику, который, как мог, уговаривал меня закончить начатую работу. Я, проживая не в Польше и совсем не зная местных издательских процессов, на всю жизнь должен быть благодарен этому человеку, позволившему мне поверить в себя, как в писателя, который  работает только ради призвания, ибо на научных исследованиях я и сегодня зарабатываю больше, чем на литературе. Как писатель, я прочитываю массу книг по психологии, очень внимательно смотрю на людей, вслушиваюсь в них, всегда пытаясь эмпатировать. И особенно - женщин, ибо мужчины более закрыты. Разговор для меня - самое важное и если кто-то спросит меня о моем личном представлении "формулы любви", я отвечу - в этой формуле 10 процентов секса и девяносто - хорошего разговора.
Я могу ночь напролет разговаривать с близкими людьми, могу ругаться с компьютером, орать на него. Я жил в двух мирах и
когда-то был счастлив, если мама могла купить что-то сладкое на обед...
До перестройки в нашем мире было всего так мало. Сегодняшний мир крайне перенасыщен. Об этом мире много информации я получаю от своих дочерей. Многое, но не все, ибо они имеют свой собственный взгляд на многие вещи. Скажем, для них шоком было то, что именно папа написал "Одиночество в сети". Они обе считают, что у их папы секс был только два раза.
Мой дом это моя литературная мастерская. С утра я всегда в корпорации, ибо я ученый и пишу проекты, которые потом продаются. Свои книги я пишу вечерами и в выходные. В выходные это всегда происходит с обеда, после бокала хорошего вина и никогда - в счастливом состоянии. Я погружаюсь в меланхолию, читаю Есенина. Избегаю музыки Моцарта, но с упоением слушаю Шумана, Баха... И еще Леонарда Коэна - очень грустные баллады.
Вообще считаю, что его диски надо продавать в комплекте с опасной бритвой. Пишу в дороге. Часто - самолете. Обожаю эффект купе, когда твоя случайная спутница за один вечер наговаривает тебе больше, чем собственному мужу за двадцать лет...