Белые мосты. 2

Андрей вышел в огромную кухню Вуориненов, вытирая волосы пушистым зелёным полотенцем. Он чувствовал аппетитный запах картошки, зелени, солёных помидоров, вуориненовских блинов с припеком - вкуснее блины пекла только Катерина Петровна, бабушка Андрея и лучшая подруга Кайсы Виллевны.

Молодая женщина, смутно знакомая, помогала бабе Кайсе накрывать на стол. Их глаза встретились, и она, бросив на стол миску с маринованными грибами, всплеснула руками:
- Андрюшка! Эдрахиль!

Она стремительно подбежала к Андрею и обняла его.
- Тойни! - молодой человек тут же узнал её. Этим именем, которое Андрей выбрал в те благословенные времена, когда он твердо знал, что дивные и бессмертные эльфы существуют, его не называли очень давно, а из нынешних знакомых, его никто и не знал.

- Тойни, ты ли это, душа моя? - продолжал Андрей, радостно глядя на подругу детства.

Она изменилась, стала высокой, чуть ли не с Андрея ростом, волосы потемнели, черты лица утратили детскую пухлость, но фигура сохранила прежнюю мальчишескую угловатость.

- А кого ты еще думал встретить здесь? - рассмеялась она.
- Недавно вспоминал о тебе. Спрашивал у твоей мамы, она сказала, что ты в Финляндии.

- Но не на всегда же! Вот, вернулась.
Андрей, не выпуская руки Тойни из своей, повернулся к бабе Кайсе, которая с улыбкой смотрела на них, расставляя тарелки.

- А вы ничего мне не сказали! - упрекнул он ее.
- Хотела тебя удивить. Ну, садитесь за стол! Hyv;; ruokahalua!

Дед Матти, могучий, еще выше своей Кайсы, с седой бородой и лысый, сел во главе стола, баба Кайса по правую руку, а Андрей и Тойни - напротив, рядом. Бабушка принялась раскладывать угощение.

- И надолго ты к нам, heppu? - густым басом спросил дед Матти.
- То же хотел у Тойни спросить, - засмеялся Андрей. -  Ну... Хочу дом в порядок привести. Похоже, работы много предстоит.

Вуоринен солидно покачал головой.
- Да, дом без хозяина дичает. Is;si, отец твой, хотел крышу перестилать. Я тебе помогу. Ты парень городской, ученый, один не справишься. А завтра вот с забора начнем.

Андрей согласно кивнул.
- Спасибо, деда Матти.

- А мы с Тойни поможем siivota talon, в доме прибраться, - добавила Кайса Виллевна, ставя на стол большую миску с салатом.

- Да уж с этим я и сам справлюсь! - засмеялся Андрей. - Невелика задача.
Тойни снисходительно улыбнулась.

- Ой, да ладно! Стирка-уборка это женское дело. Ты лучше пока забором займись.
Вуоринен разлил первач по маленьким стопочкам и одну придвинул Андрею. Тот немного поколебался и выпил, следуя примеру старого Матти. Жидкость горячей волной прокатилась по пищеводу, оставив приятное тепло и расслабленность.

- И что потом делать будешь? - дед крякнул и закусил картошечкой. - Эх, хорошо пошла!

- Не знаю, - Андрей пожал плечами. - Мама хочет дом продать.

Кайса и Тойни уставились на него, словно он сказал что-то неприличное, а дед Матти налился тяжёлой хмуростью.

- Дом этот Звонниковых, а не ;iti твоей! - пророкотал он, со стуком  положив ложку рядом с тарелкой. - Тебе и решать, heppu!

Андрей нахмурился. Старые люди, должны понимать, что жизнь не всегда такова, как нам хочется.

- Мне решать, - холодно повторил Андрей. - Я стараюсь реально на вещи смотреть. Маме тяжело сюда ездить, мне некогда. Хотя... - он помолчал, позволив себе помечтать. - Жаль было бы отказаться от такого места! Я бы мог жить здесь, писать... Как дед Элиас, - добавил он весело. - Тойни, помнишь, как мы здесь, в лесах, искали эльфов-авари?

- Конечно, помню, я и не забывала никогда, - усмехнулась молодая женщина. - Уверена, будь мы понастойчивей, мы бы их нашли.

Андрей улыбнулся ей, как взрослый может улыбаться не в меру романтичному подростку и промолчал.

- Ты, Оннёка, думай насчет дома, - снова заговорил дед Матти, - да держи в голове, что дом этот стоял здесь, когда и деревни-то не было, и только раз менял хозяина - в сороковом, когда земли эти советским отошли.

- Я знаю, - отозвался Андрей с некоторым раздражением.

Баба Кайса придвинула деду блюдо с домашней колбасой и сказала задумчиво:
 - Из деревни в тот год никто не уехал. Из Питкяранты выселяли финнов, из Импилахти, а нас и не трогали. Элиас отдал дом твоему прадеду - мол, велик для него одного - а сам выторговал себе комнату на чердаке.

Андрей терпеливо слушал. Эту историю он знал прекрасно; как прадед со старшим сыном отделывал чердак, а баба Катя, тогда сопливая девчонка, сидела рядом и слушала сказки Элиаса.

- Он ведь писателем был, записывал байки да сказы Карьялы. На лисапеде всю Карьялу объездил, собирал песни. Потом книжку напечатал, в Виппури она в каждой лавке продавалась!

- На чердаке до сих пор часть тиража лежит, - заметил Андрей.
- У него куча материалов должна была остаться, - проговорила Тойни, положив себе в тарелку блинов.

- И осталась. Чердак не разбирали, но я нашел там его заметки, рисунки, фотографии... Люди на них такие живые, настоящие! Все-таки старые фотографии выразительнее современных, настоящее искусство... - он смущённо умолк.
Дед Матти снова налил самогона себе и Андрею. Баба Кайса недовольно поджала губы, но промолчала.

- Элиас был ep;tavallinen, не от мира сего, да и умер так же, не как люди, - проговорила она.

- А что с ним случилось? - заинтересовался Андрей. - Бабуля ничего не рассказывала...

- Ну... - дед Матти с удовольствием раскурил старую, почерневшую трубку  и начал рассказ.

- Это в 41-м случилось. С началом войны мужчин забрали в Койриною, в войско, остались здесь только старики да бабы с детишками. Боёв мы здесь не видели, да и солдат тоже. Только раз за всю войну. В конце августа, как Питкяранту финны взяли, явились к нам трое. Элиаса тогда в Метсакюля не было, ушел в леса собирать yrtej;, травы...

Августовским утром, раскрашенным приглушенными северными красками, в деревне появились трое военных - офицер (как решили деревенские мальчишки, капитан) с неподвижным змеиным взором и землистым лицом да два солдата, финских крестьянина, которым вручили по винтовке и отправили отвоевывать земли, потерянные после Зимней войны. Они прошли по единственной деревенской улице и остановились возле дома Звонниковых, большого, с тремя окнами по фасаду. Деревенские сопровождали их, молча шествуя на некотором расстоянии, но военные не обращали на них ровно никакого внимания. Они не стали стучаться, а сразу распахнули дверь и вошли в избу. Переглянувшись, за ними вошли Микко Мельников и Севостьян Лембоев, самые старые, самые уважаемые люди в Метсакюля. Остальные толпились снаружи и заглядывали в окна с резными наличниками.

- Старший их волком смотрит, - заметила Марит Вуоринен.

- Да он заложный покойник, - уверенно заявил Гошти Ребоев, крепкий румяный мальчишка 12 лет. В деревне знали, что от Гошти добра ждать не следует, но сейчас взрослые даже не шикнули на него, только переглянулись со значением.

Офицер что-то быстро говорил по-фински, ему отвечал старик Мельников, а Севостьян Лембоев стоял рядом с хозяйкой, будто загораживая ее и детей от опасности.

Солдаты смущённо переминались с ноги на ногу с таким видом, словно мечтали оказаться как можно дальше отсюда.

- Марит, ну что там, истолкуй! - попросил кто-то.
- Ну... Элиаса они хотят, - ответила Марит. - Хотят дом обыскать.
- На что им дед Элиас? - удивилась Нашти Куркоева.

- А как же! Он писатель, sadunkertoja, книжку написал. Он знаменитость! - авторитетно заявила Ритва Мельникова, старшая внучка Микко. - Хотят его в Сортавалу увезти, а то и в Гельсингфорс.

- Ой, да помолчи ты, Ритва! - поморщилась Марит. - Не похоже на то.

Присутствующие снова приникли к окнам. Один из солдат, виновато глянув на Василису Звонникову, пошел заглядывать во все комнаты, не особо утруждая себя тщательным обыском, а второй поднялся на чердак. Микко Мельников что-то втолковывал рыбьеглазому капитану, но тот едва ли слушал его. Он хмуро слонялся по кухне, заглядывая под лавки, под столы, на полки и в ящики.

- Пеккан Васси не знает, где Элиас, говорит, в лес ушел, а этот офицер ей не верит. О бумагах каких-то толкует, - продолжала Марит.

- А не пойти ли нам за ним? - спросила неугомонная Ритва. - Он свои травы всегда у Руокоярви собирает.

- Не вздумай, дура!  - оборвала ее старуха Ряняяли, кузнечиха. Вот ukko твой узнает, поучит тебя жизни! Не для доброго им Холхонен понадобился...

А в избе Звонниковых тем временем накалялись страсти. Солдаты ходили по избе, делая вид, что обыскивают, дети Звонниковых - трёхлетняя Олена и пятилетний Антон - начали потихоньку подвывать, старик Микко повысил голос, чтобы все объяснить, наконец, непонятливому финну, да спровадить его поскорее восвояси, к нему присоединился и Лембоев. И тут произошло то, чего никто не ожидал, но в тайне, в душе, боялся каждый. Офицеру наскучило выслушивать отрицательные ответы на свои вопросы, он вынул пистолет и выстрелил прямо над головой девятилетней Катерины, дочки Василисы. На мгновение все стихло. Микко и Севостьян замерли с открытыми ртами, солдат, только что вошедший в кухню, выронил из рук книги деда Элиаса, да так и остался стоять. Потом шум возобновился с новой силой. Младшие дети заорали, Василиса, причитая, бросилась к дочери
.
- Да что это такое, люди?!  - заголосила Нашти Куркоева. К ней присоединилась старуха Ряняяли. - В детей стреляют!

- Hiljaa! Ulos talosta! Heti paikalla! - рявкнул офицер, убирая пистолет.
Старики и Василиса, схватив детей, кинулись на улицу. Хозяйка рыдала в голос, громко плакали Олена и Антон, а Катерина, которую взял на руки Севостьян, молчала. Только взгляд ее стал бессмысленным, как у дурочки.

- Вот так твоя бабка и оглохла на одно ухо, - дед Матти снова набил трубку и принялся раскуривать её. Баба Кайса убрала со стола бутыль с самогоном, недовольно качая головой,  и наступило молчание.

- А что с Элиасом? - осмелился, наконец, заговорить Андрей. - Деда Матти, вы ведь хотели о его смерти рассказать.

- Так я к тому и веду, ;l; kiirehdi, не торопи. Элиаса они так и не нашли, только книжки его, что он в Виппури напечатал, и эту троицу мы больше не видели. Новая власть о нас будто забыла - нам на благо. Элиас вернулся домой уже под вечер, и как узнал, что его искали, обеспокоился, сказал, что уйдет из Метсакюля, чтобы vaivota, беда не случилась. Если что, говорит, ищите меня у Валкеасилта. Еле уговорила его прабабка твоя повременить до утра. А уж на заре взял он обед, что она ему приготовила, посох свой дорожный, да и ушел неведомо куда. Несколько дней его не было, а потом мы решили идти искать его всё-таки. Что старику по лесам бегать зря? Вот Лембоев с внуком и Ристо Куркоев пошли, как он и сказал, к Валкеасилта, Белым Мостам...

- Белые Мосты? - переспросил Андрей. - Это водопад, что ли?

- Да нет, Оннёка, Белыми Мостами водопад называть стали только в семидесятые, а тогда все его знали как Юканкоски, - отвечал старик, окутав себя клубами терпкого дыма. -  Элиаса нашли дальше, вверх по течению Кулисмайоки. Сидит он, прямой как палка, на синем камне, лицом к речке, к мостам этим, в руке своей единственной, что не высохла, посох держит. Сидел, словно живой, но не дышал он, не было духа, румянца и тепла. Там и похоронили его - под синим камнем. Элиас запретил себя в церкви отпевать, да хоронить на деревенском hautausmaa.
Тойни молчала, она эту историю не раз уже слышала. Андрей же был необыкновенно взволнован, он сам удивлялся этому. Он чувствовал себя охотником, напавшим на след редкой дичи. От рассказа деда Матти веяло невиданной силой, тем самым настоящим чудесным, которого молодой мужчина последнее время так старался избегать.

- А от чего умер Элиас?  - спросил он.
Дед Матти рассмеялся.

- Да откуда же нам знать, heppu? Следов никаких, а фершалов среди нас не было и нет, помер и помер старик. То место теперь шаманским считается. Как у вас в городах говорят? Место силы.

- Да уж, - усмехнулся  Андрей. - Место силы! Их в России много. Ездят туда люди за вдохновением, за мудростью, изучают, с богами общаются. Я в таком одном был, на Александровой горе, под Ярославлем. Нет там никакой силы.

Тойни хмыкнула, переглянувшись с дедом.
- Ой, Эдрахиль, о чем ты говоришь! У Плещеева озера столько туристов, столько народу, что ничего там волшебного не осталось. А Белые Мосты настоящие. Не попса.

Баба Кайса уже ушла спать, Тойни потихоньку убирала посуду, и они сидели в кухне, за чисто вымытым столом, дед курил трубку, а некурящий Андрей жевал черемшу.
 
- Тойни, - сказал он, - а давай сходим к могиле Элиаса? Ты знаешь где этот синий камень?

Молодая женщина ещё раз обмахнула стол тряпкой и ответила:
- Знаю, конечно. До Юканкоски, а оттуда ещё минут сорок пешком вверх по течению. Вот закончишь с домом, и пойдем сразу!

- Договорились! - улыбнулся Андрей и снова обратился к деду Матти: - Деда Матти... А вот вы рассказывали об Элиасе, словно сами все видели. А ведь вы лет на десять моложе моей бабули.

- Ну, - засмеялся старик,  - то моя ;iti видела, и дядя, и брат двоюродный. То все равно, что самому видеть. Вот, хочешь расскажу, как во времена империи мы из Суоми тайно питски и папиросы возили, а туда - чистый спирт?

Андрей молчал, не зная что сказать на это.
- В другой раз, деда Матти, - произнес он наконец. - Поздно уже. Я, пожалуй, пойду...

- Да куда ты пойдешь? - возразил дед. - Оставайся уж ночевать, места хватит!
- Нет, мне... Мне подумать надо.

Дед закивал головой.
- Хорошо. Подумай, Оннёка. Да смотри не проспи! Мы завтра раненько к тебе явимся!