Шут юпитера роман-комедия в диалогах джурко о. с

ШУТ ЮПИТЕРА
 
(СОФИЯ)

+РОМАН- В ДИАЛОГАХ

ВНЕВРЕМЕННЫЙ, ВНЕИСТОРИЧЕСКИЙ КЛОН,
 
ДРАМА-ТРАГЕДИЯ- КОМЕДИЯ---

ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ – НЕСПЕШНЫЙ ЗАКАТ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ,
зазевавшейся во времени на свое великолепие.

ПОЗИЦИИ ДРАМАТУРГА.
Надоели потемкинские деревни. У каждого полнокровного, достоверного явления жизни есть лицевая, праздничная сторона (Фасад) и есть обратная сторона (Затылочная). У города – задворки. У Любви – Отчаяние, у Красоты – уродство, у Правды – кривда, у Праздника – томительные будни. У Символов – лукавство, оборотничество. А у взятых всех вместе на задворках – Разочарование.
 Пьеса - о Любви и Красоте. Об Абстрактных Символах, которым мы посвящаем свои грезы, доверяем  олицетворять наши земные  радости, о Символах чудесным образом преобразующих  биологические процессы живого организма, в чудные наваждения Счастья. О не праздничной стороне, о задворках Любви и Красоты из Символов материализовавшихся в оборотней, манипулирующих фигурантами пьесы.
День за днем, век за веком расписывая фасад грез, Искусство создало бесконечную потемкинскую деревню. Пошлейшую декорацию Любви и Красоты.
Угодливо лишенная цельности, полноты, жизненной достоверности, кастрированная декорация Любови и Красоты так и не обжита живым полнокровным Чувством. На миру мы поем дифирамбы Фасадам Грез, а про себя крестимся, - чур меня, чур меня. Слишком реальной, порой непереносимой болью оделяют Оборотни неугодных, слишком романтичных простаков, взваливших на женщину непосильный труд материализовать для них бездушные  Символы.   И превращается потемкинская деревня в гадюшник разочарования, а то и  проклятий, а то и в отхожее место.
Особенно отвратительна брезгливость оборотней к изгоям Природы-Матушки, не вписавшимся в прокрустово ложе сексуального стандарта самца.
Драматург  отдает себя очаровательной Людской  страсти к очеловечиванию, по своему Образу и Подобию явлений личного воображения (виденческого, виртуального мира). Под наваждением этой страсти не только опорная фигура пьесы  Принцепс Антоний, обращенный оборотнями в Шута.
Пребывая в  том же качестве, драматург  не попытался избавиться от наваждения.

СИНОПСИС

Речь идет об очередной победе Любви и притянутой в напарницы –Красоты. Любовь и ее невольница Красота – игровые маски, прикрывающие предательство тайн наших Чувств.
Вдохновитель и манипулятор чувственной мистерии пьесы по должности и призванию – Принцепс Антоний. Он же  Наместник Богов, любимец Муз, Цезарь, Отец Народа, Император Антоний Август Божественный. Он же Лучший из лучших политический Актер, Шутник, Мудрец, Поэт, Кифарист, Кифаред,  Неутомимый главный Жеребец Империи, Заботливый Производитель внебрачных девчонок и мальчишек.  Народ его любит. Но любви неземной жены Наместник Богов не добился.
По праву Наместника Богов Антоний Распоряжался и Любовью, и Красотой как имперским имуществом, как средством подкупа, дознания, укрощения недовольных.
В нарушение законов в жены взял Атоний весталку, красавицу Софию, любовно названную квиритами Ласточкой. София  происхождения темного, следовательно, Божественного (жрец нашел младенца на алтаре храма Юпитера).  Талантливая певица, танцовщица, но главным ее талантом были невероятная на земле сердечность.
Лелеяли красоту Софии всем миром. Но счастья, в женском смысле, империя обожаемой  Ласточке, естественно, не могла дать. Да  и не было такой заботы у почитателей. Квириты  считают,  Счастье – безусловное приложение Красоты.
Боги не предназначали свою Посланницу на роль жены человека, будь он хоть сто раз Принцепс. София предназначена нести квиритам свою образцовую Красоту, как  Благую Заботу Юпитера о своем стаде. Служить диким народам эталоном Красоты. Попутно София являла идеал целомудренной Любви, которую Боги понимали по-своему – как поклонение в лице Софии их Небесному Великолепию. По этой причине и была Софии предписана судьба целомудренной весталки. Богам было в потеху продемонстрировать бессилие могущественного принцепса перед Никому Не Подвластной Красотой, которую он пытался превратить в имперское имущество.  Любовь, в ее земном смысле, как и остальные присущие реальной женщине чувства и признаки, для Софии не были предусмотрены.
Антоний догадывался, что Боги желают умалить его реальное Могущество, сделав жертвой своего ненатурального  фантома в лице Софии. Напомнить о ничтожности его претензий стать Живым Богом.  Красота, которой он правил как своей чиновницей, вдруг заявила свои права на Независимость, Свободу, пренебрегла Величием вседозволенности Самовластья. Чем умаляла  Личное, якобы  данное Богами  Величие Цезаря.
Принцепс чувствовал в непокорности бабьей доле Софии Бунт Красоты и Любви против самодержавной Воли Государства в лице Августейшего Антония, бунт против права Государства подчинять своим интересам не только жизнь своих граждан, но и чувства их. 
О красоту Софии ушибся Принцепс. Вознамерился он покарать Красоту и Любовь в лице Софии. А поскольку она посланница богов, – то и Богам показать кузькину мать, наказать за дерзкую шутку. Но как смертной женщине отомстить Ласточке он не мог, женского в ней не было ничего.
 Цезарь принудил жрецов перетряхнуть ветхие законы предков и нашел красивый способ мести: самому отправиться к богам на вечное поселение и Ласточку прихватить. Чтобы неземная  Красота и Любовь не досталась никому. Антоний  приказал жрецам объявить себя Живым богом, а Ласточку Живой Богиней. По обычаям предков Живой бог после смерти обязан иметь спутницу в загробный мир, чтобы не испытывать в райских садах проблем одиночества. Спутницей может быть только законная жена, возведенная в сан Живой богини. Она должна совершить обряд похорон  Живого Бога и умереть на месте его погребального костра в расцвете несказанной Красоты и Целомудренной Любви.
В момент предельного накала неразделенной страсти Диктатора появляется славянин,  древлянин Тригорий, Легат, полководец, бывший раб. Воплощение античных достоинств.
И начинается столкновение божественного Предназначения Любви и Красоты с земным, человеческим представлением о Красоте и Любви. Любовь Тригория и Софии вспыхнула сразу и на земной манер. Страсть Легата была так сильна и живородяща, что превратила виденческое, нематериальное небесное создание во вполне реальную женщину. Земная Любовь была так Красива, что  Ласточка пожелала всего, что нужно для полного счастья земной женщине. Тригорий все это обеспечил «на высшем уровне»..
Ласточка так увлечена Тригорием, что заберемела. Это срывает прежние коварные  планы мести Принцепса. Тригорий превратился в главное препятствие на пути тайной мести Антония. Он строит новые планы. Начинаются бунты, заговоры, провокации. Чтобы разлучить любовников, Софию искушают властью, Ласточке угрожают насильственным прерыванием беременности. Она отрекается от богов, не пожелавших защитить ее счастье.
Тригория судят потешным судом. Но бросают в темницу уже без шуток.
Ласточка погибает. Боги забирают ее «на небеса». Тригорий в отчаянии. Венера и Юпитер  в знак уважения чувств Легата посылает дубликат Софии – Беренику. Береника объявляет Тригорию жребий – быть тебе Принцепсом, а мне твоей женой и помощницей. Заявляет открыто – я во всем не хуже Ласточки. Дубликат демонстрирует полное отсутствие легендарного  качества Софии, - душевной щедрости. Это хваткая пройдоха.
Тригорий не слышит и не видит Береники. Он поглощен своим горем.
 В финале выясняется, София, а потом Береника служат Юпитеру средством  потешиться над самовлюбленным Цезарем, возомнившем себя карателем Богов и Красоты.



По оБЫЧАЯМ ТЕХ НЕЗАПАМЯТНЫХ ВРЕМЕН ВСЕ ПЕРСОНЫ, ОТ ПРИНЦЕПСА ДО БОЛОНОК ПИРУЮЩИХ В ПАНХЕЕ ДАМ, слезы изливают ДАЖЕ БЕЗ ОСОБОГО ПОВОДА. ПЛАЧУТ И РЫДАЮТ, ОБНИМАЯ КОЛЕНИ СОБЕСЕДНИКА, ОБИЛЬНО, со вкусом. Ритуал приязни.

ПРИМЕЧАНИЕ. МОНОЛОГИ КРАСОТЫ, ЛЮБВИ, БОГОВ И НАРОДА ЗВУЧАТ В фонограммах НА ПРОТЯЖЕНИИ ВСЕГО шутовства.

ПЕРВЫЕ, ФАКТИЧЕСКИ ИНСТРУКТИВНЫЕ МОНОЛОГИ, ЖЕЛАТЕЛЬНО ДАТЬ ТОЧНО ПЕРЕД ТЕМ КАК ПОГАСНЕТ В ЗАЛЕ СВЕТ. КОГДА УСАЖИВАЮТСЯ ПРИПОЗДНИВШИЕСЯ ЗРИТЕЛИ.
 
 ДРЕВНЕГРЕЧЕСКАЯ И ДРЕВНЕРИМСКАЯ ПОЭЗИЯ РАЗНЫХ АВТОРОВ ЦИТИРУЕТСЯ С редким, МИНИМАЛЬНЫМ ОТСТУПЛЕНИЕМ ОТ ОРИГИНАЛОВ ИЗ АКАДЕМИЧЕСКИХ ИЗДАНИЙ, РАДИ ПРИВЯЗКИ ИМЕН. ЕСТЬ И ОТДЕЛЬНЫЕ, ЦЕЛИКОМ АВТОРСКИЕ ВСТАВКИ.

ГРАНИЦЫ МЕЖДУ ВЫМЫСЛОМ АВТОРА  И ВЫМЫСЛОМ ВИДЕНИЙ ПОРОЖДЕННЫХ АВТОРОМ НЕТ.
ОБЩИЙ ТОН КЛОНА – ПО ЗЕМНОМУ не стерилизованный, ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ.

ЖИВОПИСЬ, ЛИКУЮЩАЯ ОТ СОБСТВЕННОГО ПРЕИЗБЫТКА. ДАЖЕ ТЕМНИЦА МРАЧНА живописно. КРОВИ МНОГО НЕ ПОТОМУ ЧТО МНОГО УБИЙСТВ, КРОВЬ НЕ ДЛЯ УСТРАШАЮЩЕГО ОЖИВЛЯЖА. ЭТО КРАСНЫЙ ЦВЕТ СТРАСТЕЙ, аллегория ТЕМПЕРАМЕНТА ДЕЙСТВА.

ПОЭЗИЯ – СРЕДСТВО ХОТЬ КАК-ТО ВЫРАЗИТЬ НЕВЫРАЗИМОЕ. НЕ ЩЕГОЛЬСТВО.

В СЕНАТЕ ДЛЯ ВСЕХ ОБЯЗАТЕЛЬНЫЙ АТРИБУТ – СКЛАДНАЯ, СИМПАТИЧНАЯ, ДАЖЕ КОКЕТЛИВАЯ ТРИБУНА. ЕЩЕ ЛУЧШЕ ЕСЛИ БЫ ТРИБУНА БЫЛА НАГЛУХО ЗАКРЫТА ПОЛУПРОЗРАЧНОЙ ТКАНЬЮ. НЕЯСНОЕ ЛИЦО - СИМВОЛ УКЛОНЧИВОСТИ И ОФИЦИАЛЬНОГО  ЛИЦЕМЕРИЯ ОРАТОРОВ.

СТАТУЙ МНОГО, ЖИВЫХ И НЕЖИВЫХ. ОНИ ЖИВУТ СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ. ДВИЖУТСЯ, УХОДЯТ ПРИХОДЯТ, ЖЕСТИКУЛИРУЮТ, ЖЕСТАМИ КОММЕНТИРУЯ ПРОИСХОДЯЩЕЕ ВОКРУГ, ШУТЯТ, ПЬЮТ, ЕДЯТ, ПЛАЧУТ, когда попросят - говорят.
 
ПАНТОМИМА – ЖИВОЙ ФОН - ЧУВСТВЕННАЯ РЕАКЦИЯ НА ПРОИСХОДЯЩЕЕ. ВОЛЬНА ПОЯВЛЯТЬСЯ И ИСЧЕЗАТЬ. СОСТАВ ПРОИЗВОЛЬНЫЙ. ПОЗЫ ЧАСТО КАРИКАТУРНЫЕ.

МУЗЫКА САМАЯ ЛУЧШАЯ. КАК НАГРАДА.
 ОБИЛИЕ ВЕНКОВ, ЗЕЛЕНИ, СОЛОМЫ.

ПРИНЦИПИАЛЬНО ВАЖНА МАЛЯРНАЯ ЛЮЛЬКА, В КОТОРОЙ БОГИ ЕДИНСТВЕННЫЙ РАЗ СПУСКАЮТСЯ С НЕБЕС, ЗАБИРАЮТ СОФИЮ, ВПАВШУЮ В ОБМОРОК И ВОЗНОСЯТСЯ. И ОСОБЕННО важен В ТИШИНЕ УЮТНЫЙ, ДОМАШНИЙ, ФИЛОСОФСКИЙ ПОСКРИП ЕЕ блоков.

Много масок, разных, не обязательно античных, что позволяет одному актеру играть несколько персонажей.
 В СЕНАТЕ ТЕКСТ ПЕРСОНЫ  ЧИТАЮТ ПО СВИТКУ, ЗУБРИТь НЕТ НУЖДЫ.

РЕЕСТР ПЕРСОНАЖЕЙ.

1. ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА - квириты, граждане, народ империи Антония Августа и столицы,  Вечного города.  Простодушны до зверства. Не дураки выпить и плотно закусить, приволокнуться, выставить себя поэтами тонкой натуры. Романтики предательства и грабежа, под видом приведения варваров к цивильной покорности.  Обожают помывки в общественных банях. разговорчивы как сороки. Танцуют, кому как вздумается, КОГДА УГОДНО И ГДЕ УГОДНО.
2 Симулированная  МАДАМ КРАСОТА. – Имеет только ГОЛОС. (Фонограммы). На люди не появляется. Особа виденческая, Вольная, почитает себя видением Вселенского масштаба, хотя обретается в абстрактном мире личного Воображения человека. Кичлива, отношения с Богами натянутые. Ее высокомерное равнодушие к нам позволяет экслоатировать ее по-черному невежам и проходимцам от коммерции.
3.  Симулированная МАДАМ ЛЮБОВЬ. Голос имеет, (фонограммы) на люди не появляется, активно использует женщин-марионеток. – Особа попроще, поразвязнее, видение из приземленных. Происхождение очевидное, однако,  нахально претендует на статус прекрасного видения. Под давлением традиций автор порадел даме. Назначил среду обитания, что называется, между небом и землей. Решение волевое, потому спорное. Возможны коррективы под себя.
3. Симулированные БОГИ и НАРОД присутствуют только в фонограммах.
4. СОФИЯ. – Обожающие все чудесное квириты назвали ее Ласточкой. Происхождение еще более темное, чем у мадам Любви. Это персиковый муляж женщины. Но полнофункциональный. Хоть ешь ее. Подкидыш. Найдена на алтаре Храма Венеры жрецом консулярием Беллафонта. Он же отдал ее богине огня и домашнего очага Весте.  Весталку Софию Антоний обнаружил в монастыре весталок. Был потрясен неземной, без преувеличения, Красотой девушки. Проницательный Принцепс-Поэт сразу распознал, жребий девушки – не из обычных для женщины. Среднего роста, идеально сложена, разве что грудь слегка преувеличена, да припухлые, чувственные губы всегда яркие. Черты лица скорее славянские, мягкие, чем чеканные, монетные римские. Глаза голубые, с поволокой. Белокудра. Кудрява по моде начала 19 века. Красота яркая, но не вызывающая, почти домашняя. К концу спектакля фигура заметно припухла по причине интересного положения. В походке просматривается томность женщины раз и навсегда решенной судьбы. В улыбчивом лице нет, нет проскальзывает тень снисходительной грусти. Поет, танцует, фехтует на мечах, знает толк в воинских доспехах. Отличная наездница. Оказалась посланницей Венеры. Как бы, беременна от человека. Влюблена в Тригория фатально. Ради любви готова отказаться от Богов. Земная любовь в ее лице побеждает эфемерное порождение – Неземную, стерильную, легенду о  Идеальной  Любови.
К завершению мистерии небесное создание заметно превращается в земную женщину.
5. ТРИГОРИЙ. Славянин древлянин из Гипербореи. Бывший раб. Не однажды бежал, неудачно. Крестьянин, жнец по натуре. Талантливый полководец и дипломат. Легат, Триумфатор, войсковой император ( звание номинальное, присваивается на сходке легионеров, как благодарность за гуманное пользование воинской властью полководца). Целиком очарован ностальгией по родине. Присущи все античные доблести. По природе Политик достойный быть преемником Принцепса, но тщательно демонстрирует свою аполитичность, во избежание провокаций. Маска иноземца. По назначению первого любовника, в жертву оживляжа, несколько ограничен автором в условных недостатках, дискредитирующих священного быка пропаганды «Положительного героя». Рослый, плечистый, плюс все остальные обязательные признаки Аполлона Бельведерского. Лицо «арийско» удлинено, супер подбородок, породистые уши и лоб. Глаза голубые – мужественно великодушного выражения. Но улыбка искупает все экранные признаки штатного супермена. Улыбка выдает известную славянскую тайну – все превосходящую душевность. Кстати он княжеских кровей. Отлично фехтует, но не танцует ни разу. Способен таскать актеров  по сцене. Влюблен без пышности, органично, непоколебимо.  «Любовная» стойкость – это единственное что выдает железный характер солдата-полководца. Достойный собеседник-резонер Принцепса-Поэта, сам отличный стихотворец.
6. АНТОНИЙ.  Шутник, лицедей, Поэт, изнывающий от пошлости всевластия. Самобытная Личность, расщепленная произволом. Живет и правит в двух лица: Принцепс  – официальная  половина, Антоний частная половина. Не считает это трагедией и с удовольствием иронизирует по этому поводу.  Когда нужно он действует как Принцепс, а когда выгодно рисуется частным лицом. Хотел бы выглядеть шутом. Не всегда умелое шутовство это последняя возможность заявить подданным, что Властелин не отказывает себе в роскоши по возможности проявлять человечность. Цезарь, Принцепс, Император, Консул, Чемпион, Кифарист, Кифаред, Поэт, Август и прочая. Живописный любитель поддать, попировать с друзья. Усиленно пестует царственный культ необязательной, но развлекательной дружбы. Симпатичный старик, лгун-эстет, провокатор-демократ, верный и коварный, простодушный и злопамятный, весельчак. Величественный, красавец, бабник, полководец, чиновник, законодатель, любимец публики и народа, святоша, философ, диктатор  и прочая. С БРЮШКОМ. Трансвестит. Давно влюблен в Проперция, многоликого демона империи. Счастлив своими талантами, своей всеядностью, неординарностью, даже своими пороками. Идеально живой землянин. От скуки и преизбытка сил мистифицирует все, к чему прикоснется. Коренастый,. КАРЕГЛАЗЫЙ, БРЮНЕТ. Иногда бородат, иногда усат. Любитель менять маски. Только отвернешься, шутник уже без усов или без бороды, а то и лыс. Страстный любитель легендарных брежневских поцелуев. Тщательно скрывает, что смертельно уязвлен безответной любовью к жене. Мстит Софии утонченно. Из мести жену превратил в государственную собственность. Не прочь подложить ее нужному человечку, или хотя бы заморочить чарами Ласточки подозрительного сенатора, чтобы разведать враг сенатор или друг, или ни то ни се. Отлично фехтует на мечах. Личные доносчики его друзья. Гений провокации. Отец народа. Любит народ, любим народом. Потехи ради Взял на содержание Красоту, предписал ей Канон, объявил себя Отцом Богов. За эту вольность небожители не прочь заполучить его на роль богоравного шута.
7. ПРОПЕРЦИЙ. Обожает маски. ОФИЦИАЛЬНО – глава коллегии прокураторов. Статус прокураторов так обширен, что едва ли они сами способны обозреть  круг своих государственных обязанностей. Отличная почва для вседозволенности. Неофициально серый кардинал империи. Официальный провокатор смутьянов. Влюблен в Антония с юности. Предан безмерно. Типичная жертва неразрешимого чувственного конфликта Большой Любви и Большой Ненависти. Умен, Лукав, коварен, подл достаточно живописно. Прекрасно чувствует момент, потому не спешит занять место Антония. Всем ненавистен и всем нужен. Интриган. Высок, худ, аскетического вида. Плешив. Большие «белые» глаза фанатика. Безответно влюблен в Софию, измором добивается ее тела наперекор очевидной бесперспективности усилий.
8. БЕРЕНИКА, Как бы, сестра египетской царицы Нифертилии. Единственная роковая женщина. Повадками уличная торговка. Дубликат вознесшейся к Богам Софии. Назначена Богами в соправители Тригорию как поощрение за нечеловеческую верность в любви.  Стройна, худощава, мраморного цвета лицо классической правильности, художественный образ вечной мерзлоты. Сексуальная Медуза-горгона. Но бюст выше всяких похвал,  и на пороге смерти по достоинству оценен Антонием.
9. АГРИППА – бандерша престижного борделя Райские наслаждения.
10. ПУБЛИЙ – расхриданный прекрасный поэт. Пьяница, честная, чувствительная добрая душа. Сожитель Агриппы. Насмешник.
11.ВЕСТАЛКА ЗАХАРИЯ. –  Нежно красивая. Девственница озабоченная проблемами плоти, бунтующей против умерщвления по обету.
11. Сульпиция. – заботливая кормилица Софии.
12. МАРЦИАЛ – морской полководец, консулярий, по-солдатски бесхитростный почитатель и хранитель внеземной  красоты Софии. Бравый, немного загульный бурбон, честный до самопожертвования.
13. ПЕРФИЛИЙ.- полководец императорской конницы, более галантный почитатель и хранитель неземной красоты Софии. Благородный, но не до самопожертвования. В сенате появляется с ватагой пьяных кавалеристов в русской гусарской форме.
14. СУФЛЯРИЙ – начальник всех государственных искусств. Умильный, беспринципный прохиндей.
15. ТРИ БОГИНИ ПАРКИ В МАСКАХ
Богиня Клото постоянно держит в руках прялку, прядет красную нить жизни. Добродушна, , белокура. Накидка розовая. Богиня Лахесис бойкая, озорная, плутовата. Накидка золотистого цвета. Подбрасывает и ловит на ходу большую золотую монету. Она определяет жребий человека.  Богиня Антропос уродлива, угрюмая, длинноносая, тощая, жгучая брюнетка. Накидка серая, нарисован на спине  белый скелет.  Хищно щелкает большими портновскими ножницами. Она обрезает нить жизни
МАССОВКА
ПАНТОМИМЫ В МАСКАХ.
 СТАТУИ В МАСКАХ
ШПИОНЫ
Жрецы
 СЕНАТОРЫ В МАСКАХ.
 ДАМЫ С БОЛОНКАМИ, ЧЛЕНЫ  КЛУБА ИМЕНИ БОГИНИ ГЕБЫ. В МАСКАХ
 ДЕТИ
ЖЕРТВЕННЫЕ ЖИВОТНЫЕ
И по желанию ДРУГИЕ

ДЕЙСТВИЕ 1. СЦЕНА  1

ПОСЛЕ ПЕРВОГО ЗВОНКА – ФОНОГРАММА – И.С. БАХ ТОККАТА РЕ-минор.

ПЕРЕД ТРЕТЬИМ ЗВОНКОМ. ФОНОГРАММА. ГРОЗА. ТЕМНО. ПОДЗЕМНЫЙ ГУЛ. ШЕПОТ НЕЯВНЫХ ГОЛОСОВ.


КРАСОТА  (Только ФОНОГРАММА) КРАСОТА я, горемыка бродячая. Видение неприкаянное, безродное, потому Неуловимое. Я всюду и нигде, потому Свободна. Я никому не давала лицензию представлять меня на базаре вашего искусства. Даже Музам.  Ну, что вы со мной вытворяете!? Моя стихия – ваше Свободное воображение, ваша чистая Мечта. Не  отдавайте  меня Меркурию-торгашу. Не ищите меня в кумирне  портняжки, у модного цирюльника на Арбате с вас получают деньги не за меня.  Не стройте мне Храмов, нет для меня Богов. Не сиделка я, не спасайте моим именем  других,  предавших  меня.   Ни продать, ни купить меня. Только предать. Даже боги осторожно обращаются с моей тайной. Не в склянке благовоний,  в душе  ищите. И я приду порадовать вас грезой о себе, и вам откроется доверие мое.
А на Софию я не обижаюсь. Дитя в душе, наивный персик во плоти, по доброте доверилась Принцепсу и пала жалостливой жертвой самообольщения.
ЛЮБОВЬ.  Да он спятил, этот Принцепс. Меня, мать Эроса, Фаллоса и Секса, прабабку Венеры, Гебы и прочих женских богинь, меня, подружку Вакха и Дионисия, Одиссея и Пенелопы – отдают на откуп безродной девчонке. Эта Софочка, эта колдунья так задурила голову простодушным квиритам, они просто изнывают от похоти. Вы посмотрите под ноги этому языческому Идолу блуда. Кровью обагрено подножье. Ревность и зависть посеяла жалостливая дурочка в сердцах честных граждан империи. В безумии обожания  именитые нобили  режут друг друга как   презренные рабы-гладиаторы. Ужас что творится в этом смрадном вертепе Принцепса Антония.
 КРАСОТА. – А чему тут удивляться, если у них Жрицами Любви назначают девок с панели. А бандерша Агриппа у них Верховная жрица.
ЛЮБОВЬ. – Вот, вот, бандерша – Верховная жрица.   А у самой  в борделе венки клиентам выдают второй свежести, а банщик Сифилий  продает веники бе-у.
КРАСОТА. – Ага. А чай подают у Гервасия спитой.
ЛЮБОВЬ. –  И девственниц продает Агриппа Принцепсу подержанных. А этот старик тоже кудахчет – Я первый жеребец имперских конюшен.
КРАСОТА. – А меня поставил в одно стойло с блудливым Пегасом. Была бы я мужчиной, я бы поговорила с автором  за кулисами… Где потемнее.
ЛЮБОВЬ. – И поговори, подруга!
КРАСОТА. – А где он, демон зла? Где автор небылиц, напраслины для нас обидной?
ЛЮБОВЬ. – Улизнул, прикинувшись охранникам виденьем. Толпа теней, вот все что от негодника осталось. Они такие. Наплодят видений и улизнут. А тени, знай, куражатся, живыми представляясь.
КРАСОТА. – Мне дурно. За что? За что меня сегодня разопнут? Не верю, что по силам человеку в спектакле явленная дерзость. А был ли драматург? Не дьявол ли нас перессорил?
ЛЮБОВЬ. – Вот, вот! А был ли дьявол? То происки богов, изящная аттическая месть, за нежеланье подчиниться этим лежебокам.
 ЮПИПТЕР-ВСЕДЕРЖИТЕЛЬ Я. – Ох, милые, была ли Красота, и ты, Любовь была ли? Мы все здесь призраки.
Нам нечего делить.
Одни придут на сцену говорить,
А те, что в зале, предназначены молчать,
Да хлопать хлесткому словечку
Смешливого насельника небес.
Увы, для всех рачительный Принцепс
Уже припас изящную уздечку.
Нам в общем стойле суждено топтаться
Пока квириты с нами будут разбираться.
(Тяжело вздохнув.  Со слезами в голосе.) – Вот увидите, опять я окажусь крайним. Богов расплодилось сорок сороков, а я один. Подвели ребята ОТЦА-ВСЕДЕРЖИТЕЛЯ. Ах, как подвели. Пасли  Боги динозавров и горя не знал Юпитер. На земле Полное блаженство и благодать от края до края. Но не вечна даже моя благодать. Давеча, доча Венера пеняла:



ВЕНЕРА. – Да, да, да, отец! Надоела твоя классическая благодать. Пресна как одиночество, бесстрастна как ханжа. Забыл, я все еще девица! Словом не с кем перекинуться. У динозавров даже молчание тупое. Никакого тебе изящества, никакой Красоты. Только  и знают – жуют да ветры пускают такие, что с ног валят. Надоело.  Завел ты папочка эволюцию в тупик, не видать мне женского счастья во веки вечные.
ЮПИТЕР. Ладно. Пожалел дочу. Привел марсианина – так не приглянулся. Уж больно на крысу подземную смахивает. Ни Красоты, ни доброты, и запах отвратный, могильный. Привел гуманоида с Кассиопеи. Хорош, ой хорош! Стерильная порода, бесполая, мясо не «ядят», размножаются в инкубаторах и ветров не пускают. Так надулась моя красавица ДЕЙСТВИЕ 7 СЦЕНА  5
Торжественно появляются Принцепс и Береника. Береника - переодетая София. 
Антоний. Куда девалась его вельможность. Он болезненно согнулся. Лебезит перед Береникой, пожирающей глазами Тригория.
Антоний. – Друг Тригорий, познакомься, это – Береника, последняя любовь Принцепса, жена  законная и спутница для восхожденья к небесам. Нас обвенчали только что, возьми развод. – Протягивает свиток с висячей печатью. – Дождалась своего София. Теперь ничто не помешает золотой моей статуе украсить Храм Антония. Мы тебя усыновили по закону и обычаям предков и дарим империю без всяких условий.
Тригорий плачет, прижимая свиток к лицу.
Береника. - Не откажи, любовь моя,  попировать с нами по случаю счастливого конца спектакля.
Антоний. - Порадуйся же за меня, завтра уплываем к берегам Египта, в свадебное путешествие. А лямку государеву тяни один.
Тригорий. – Где Ласточка? Верните мне Софию.
Антоний. – Да ради бога!
Машет рукой, вносят золотую статую Софии с крыльями.
Тригорий не замечает статую. Обращается к Богам. – Не воскресить прошу. Последний раз взглянуть и навсегда проститься.
Антоний. – Ну, ты упрям, древлянин. Все жив еще, а благодарности ни слова. Да ты, смотрю, с приветом, братец… Боги дали, Боги взяли Софию. В знак благодарности пожаловали нового кумира…
Тригорий чуть не в себе.  –  Привет, Принцепс. Отдал Софию Весте? Замуровал и не поставил крысоловку…
Антоний – Очнись, Принцепс. Ты рабски цепляешься за старое содержание Любви, а я, творец, уже создал  новую форму августейшей Любви и Красоты. Поздоровайся с новой Богиней, невежа.
Тригорий хватает Принцепса за грудки. –  Я знаю, что София в небесах. Где  Ласточка, беременная сыном славянина? Добром прошу, отдай! Хотя бы мертвую. Я сам похороню… И рядом лягу, в камень обращусь…
Антоний Беренике. –  Вот чокнутый,  отдай, отдай ему, что прозевал… Дикарь. Не понимает шуток Богов.
Береника к Тригорию. Он смотрит сквозь нее, словно нет перед ним никого. – Любимый, кончились твои несчастья. Зачем тебе могила, возьми живой, ничем не хуже дубликат.
Тригорий. – Я слышу дерзкий и скрипучий голос. Кто ты непрошеная, сердцем дряхлая? Пытаешься затмить Софию, но я тебя не вижу, ни сердцем, ни глазами. Что ищешь ты во мне, зазря истраченном Богами? Ступай, откуда появился, призрак без лица, пока я маску лживую не сдернул. 
Береника. – Принцепс, не мучайся воспоминаньем. Я навела порядок в затянувшемся спектакле, где слезы льют любви объятьями смыкаясь, предатели и жертвы, не чувствуя ни совести, ни боли. Я занавес задернула над прошлым. Полюбуйся. Драматург болтается на рее, режиссер влачится в кандалах, в каменоломнях ломает мрамор  для Храма нашей  Любви. Актеров рассчитала, отправила под видом менестрелей бродить по свету, воспевать твою любовь. Проперций кочегарит в преисподней… Всех пристроила. Доволен?
Освещение  сбавляется. Тригорий «вынимает» «сердце» из груди, оно светится как фонарик. Ищет по краям сцены.
Тригорий. – Как много здесь теней твоих из прошлого, София. И каждая тобой назваться хочет. А ты где спряталась, шалунья? Вспомнила, как в прятки мы играли в роще кипарисов… Где ты? Ау!
Антоний хлопает Тригория по плечу. – Ау! Ау! Очнись же, полоумный. Неправда ли стремительна, моя законная супруга? Не хуже чем Проперций деловита. Смотри, как мраморная форма, классика аттического носа окончательно и бесповоротно восторжествовала над содержаньем жалостливой Красоты Софии.
Боги. – Ручаемся, Принцепс. В объятьях плавится как воск прелестнейшая Береника.
Антоний хватается за «печень». – А вот и смерть. Кого-то мне она напоминает… Да это тень моя! Я мчусь на колеснице, уж близок финиш… Но не слышу гром копыт победных… - Ложится, прижимается к земле ухом. – Тишина… Промчались кони… Сбросили возницу.
Боги. – Ну, кажется финал. Сейчас задернут занавес… Спешите, гости,  в гардероб. Какая радость в панихиде…
Тригорий бросается на помощь Антонию. - Вставай, вставай мой милый шут. Не нарушай обычай. За тобой последний монолог под занавес. Скажи, что Зло наказано, что добродетель процветает и Боги сыты…
Антоний. – Прощай, возлюбленный безумец… Зло торжествует… Добродетель прозябает… Не понимают боги шуток.
Береника, как завороженная, перешагнула Антония. Опускается на колено перед Тригорием. Берет его руку, прикладывает к груди. – Привет передают тебе Юпитер и Венера. Боги помирились, София прощена отцом и матерью небесной Красоты.  А ты, смирись. Империя в твоем мече нуждается намного больше чем в Любви. Меня назвали в спешке Береникой, но суть у нас одна. Я буду Ласточки не хуже… Умна, красива, деловита… И никаких проблем с зачатием… Коснись меня, любимый,  немедленно прозреешь и прошлое истает словно дым.
Тригорий отводит руку. - НЕ прошлому, тебе пора истаять тенью мрачной…
Глас богов. – Не дергайся, Принцепс! Прими Богов награду и смирись пред долгом Императора. Верни украденное в храмы, озолоти ограбленные алтари и станешь Богоравным.
Тригорий заметил статую, внимательно всматривается, начинает узнавать. Надевает венок. Зажигает свечи.
Береника тянет Антония за рукав. – Пошли. Не рады новому  подарку здесь, Венеры.
Антоний. – Куда, подруга? Куда пошли? Бездомный я поэт…  Я умираю. Вина! Кифару…
Береника. – Ну, сумасброд. Пошли, тебе сказали. Я не успею Богом объявить тебя и умереть достойно, у погребального  костра рыдая. Не нарушай обряда и насладится дух поэта пышным погребеньем.
Антоний. –  О чем ты. Я нищий погорелец. Ха-ха!  Отец Богов! Достаточно Юпитера потешил самозванец.
Береника. – Ну, старый, ну склероз… Титаны  с Геркулесом к вечеру   достроят Храм, как обещали. Меркурий золота притащит сколько надо. Воздвигнем идола тебе повыше Парфенона. Величие твое затмит всех прежних благодетелей квиритов.
Антоний. – Ха-ха! Зачем я вам? Вам скушно без меня? Благоразумие обрыдло. Шута безумного решили завести от скуки для потехи. Ну, нет. Что проку видеть ваши постные улыбки, застывшие от вечности глаза. Я больше нужен здесь, среди квиритов. Живых во гневе и любви.  Я прошутил Величие Принцепса и золото прижимистых богов. Я рассмешил весь мир. Мне зрители нужны, а не бесчувственные резонеры. Прощай, спасибо за подложную любовь.  Антонию  заплачено за расточительство Свободой. Он  принял сан Шута от собственной души и больше не нуждается ни в чьем признанье.
Береника. – Убожество! Да ты дурак. Настолько жалкий, что застывает в горле смех.
Антоний развалился на сцене.
Антоний. – Бездомному поэту всюду хорошо. Ступай, откудова явилась. Доложи, квиритов провести – не удалось. 
Береника. - Ну, хорошо, не хочешь сан Живого Бога, получишь сан Небесного Шута. Дружочек твой уже подсуетился. Но без тебя Проперций не смешон.
Антоний. – Вот, наконец, проговорилась, детка. Ну, нет. Уду и станет скушно без меня квиритам. Охочих проповедовать – полно, но некому смешить, прикрывшись маской власти.
Береника. – О, горе, вот связалась. Шута сыграть и то не может толком.
Антоний слабеющим голосом. – Мне плохо. Красные Виденья смерти обступают… Где колесница, где мои гнедые… Тригорий говорит, что я убил Софию. А где могилка? Где похоронена  моя Любовь!? Где? Где? – Бьется головой о пол. - Оставь  поэта  рядом с песней недопетой. Волшебной красоты Софии не хватает… как воздуха.  София! Где ты? Впорхни мне в душу, наконец! Антоний умирает… Без Ласточки нет рая в небесах.  Нутро как будто золотом расплавленным залито.
Красивой будет панихида. Но мерзким содержанье гроба.
Береника внимательно наблюдает за Тригорием. Рассеянно. – Не надо приукрашивать позорную кончину. Шута не отравлял Проперций. Тебя снедает алчность. Не яд расплавил золото в твоей утробе, святое золото, принадлежавшее богам, что ты  украл для изваяния себе. Твой золотой Колосс  тебя по праву пожирает.
Антоний. – Ну, что не вышла показательная порка у богов? Пусть знают все, не боги покарали дурака Принцепса. Я сладостная жертва Красоты. Не дали счастья от Любви скончаться. Мне отомстила Красота. Ее божественную недоступность раздал на радость милым  я квиритам…
Береника. – И по рукам пустил, как порченную девку.
Антоний смеется через силу. – Я пошутил. Посмешищем кровавым сделал Живобога. И золото богов вернул квиритам… Дай поцелую смерть мою, в твоих устах смердящую проклятьем.
Береника. – Отец, Юпитер, больше не могу. Антоний издевается над нами. Канаву сточную и ту  он превратил в подмостки, для поношения особ божественного клира. Зачем тебе полуживой комедиант? Давай к твоим ногам я брошу обычаям непокорившегося славянина!?
Юпитер. – Потерпи. Я двадцать лет терпел чудачества Принцепса. София двадцать лет терпела, по нашей просьбе пестуя шута. И вот настал наш час. Принцепс созрел. Теперь верховный Бог пошутит. Хотел Антоний вечной Славы? Он ее получит. Давно искал я штатного потешника небес. Быть может, венценосный шут Юпитера избавит от скуки Всемогущества, вознаградит кривляньем за долголетнее терпенье Софию. Уж постарайся, дщерь. Однако же, смотри, не дай раскаяться комедианту в богохульстве, комедию имперского Величия испортить забавного в грехах Принцепса.
Береника рыдает.  –  Юпитер, ты меня не любишь. Софии  дал в забаву молодого, мне старика подсунул … Да пошли же, фанфарон…
Береника тащит тушу Антония за кулисы. За шиворот.
Антоний хохочет. –  Юпитер, слышь, эт мы еще посмотрим из нас двоих кто перешутит.
Береника привязывает к ноге Антония веревку, продолжает тащить, стеная, призывая богов в свидетели.
Антоний хохочет. - Хотел как лучше. Вышло как всегда. Простите жертву вечной аксиомы. Неблагодарной красота  была, неблагодарной и осталась. Божественной хотела называться, да боги покровительством лукаво обнесли. Квириты Милые! Спасайтесь от  прозренья! Не дай вам Бог под блеском остроумия увидеть ад души комедианта.
Статуя Софии размыкается, из нее выходит София. Обнимаются. Целуются.
София. – Плачет твоя душа в бедной моей груди. Обманула Богов, на минутку к тебе отлучилась, любимый. Люди не дали тебя долюбить, боги лишили ребенка… Мотыльком одиноким вечно порхать мне в полях Елисейских…
Юпитер. – Ну-ка, вернись, если не хочешь пчелой жалоносной жужжать, нарушая  блаженных покой. Береника долюбит, наследником обеспечит, не нарушит заветов моих.
София. – Не убивайся. Я жду. Но не спеши. Каждой  весной над окном твоим гнездышко наше слеплю я. Будут тебе щебетать наши дети, груди материнской лишенные нам в наказанье богами.
Фонограмма щебета ласточек.
 Юпитер. - Бессмертные Антония любили.
Но он не первый, кто низвергнут ими
С вершины их высокого доверья
В глухую ночь безумия – за то
Что этот человек в избытке счастья
Забыл о расстоянье меж собой
И богом, возомнив, что он один
Велик; так было и с Принцепсом. Ныне
Наказанном безмерной пустотой.

ДЕЙСТВИЕ 6 СЦЕНА  6
Тригорий  снимает со статуи венок терновый, расплетает.
 Тригорий. - С сердцем железным был тот, кто у девушки отнял впервые
Юношу иль у него силой любимую взял.
Был бессердечен и тот, кого тоска не сломила,
Кто в состоянье был жить даже в разлуке с женой.
Тут уже твердости мне не достанет, тупое терпенье
Мне не по силам: тоска крепкие рушит сердца.
  Не постыжусь я правду сказать и смело сознаюсь
В том, сто полна моя жизнь множеством горьких обид.
Что же! Когда, наконец, я тенью прозрачною стану,
Черная скроет зола бледные кости мои,
Пусть и София придет, пусть ее тень будет рядом,
Пусть над костром роковым в горести плачет она. (430)
Перед статуей проходит за спиной Тригория  Проперций.
  - Если б даже струя Дона далекого
Утоляла тебя в доме у варвара,
Ты меня у твоей двери, продрогшего
На ветру, пожалела бы. (Стр. 403)
Покрывает голову полой тоги, уходит
Марциал. На колени опускается перед статуей сзади Тригория.
- Богу равным мне по счастью кажется
Человек, который так близко-близко
Пред бездыханной сидит,
Вечному внемлет молчанью.
Покрывает голову полой боевого плащ, уходит.
Перфилий обнимает скульптуру.
 Юпитер, торжествуй…
 Я начинаю долгий путь печали.
Волками воют ветры мне во след.
Юпитер торжествуй…
 Мне не дадут похоронить Софию.
 Не я закрою гроб, - я сердце замурую
Для радости, для счастья навсегда.
Юпитер торжествуй… Ты всех нас обездолил.
Юпитер торжествуй…
Накрывает голову полой плаща Уходит.
 Антоний с венком черных роз, обвитых повиликой. Опускается на колени.
 - Грустно стенайте, долины в лесах и панхейские чистые воды,
Плачьте поля и сады о погибшей Софии.
Ныне рыдайте вы, травы и рощи оливков, предайтесь печали,
Ныне, повесив головки, цветы, испускайте дыханье,
Ныне алейте от горя вы, розы, и вы, анемоны,
Ныне на всех лепестках еще ярче: О, горе! О, горе! -
Ты, гиацинт, начертаешь: скончалась София, любимица наша,
Ослушница  добрых Богов.
Накрывает голову полой боевого плаща уходит.
Появляется Публий. Обнимает Софию.
 - Теперь не владею я
Ни умом, ни лицом: слезы украдкой
По щекам моим катятся,
Выдавая огонь тоски, сердце сжигающий. (стр. 378)
Мил доколе я был тебе,
И не смел ни один юноша белую
Шею нежно рукой обвить,
Я счастливее жил, нежели персов царь. (402)
Уходит, покрыв Глову полой дырявой тоги.
Тригорий встает, взывает к небу.  - Горе мое - продолжение меча твоего, о, Судьба.
Ты позавидовал мне, о, Юпитер.
Счастье Софии тебя искусило.
Ты к испытаньям моим проявляешь чрезмерное рвенье.
Я бы мечтать не посмел о пристрастье таком.
Не благоденствую, нет! Опасенья напрасны! Так уймись же, завистник!
Чтобы проникся, постиг, не за вымыслы счел мои скорби:
Я пожелаю тебе испытать  ту же печаль и судьбу.  (453)


ЗАНАВЕС. КОНЕЦ ПЬЕСЫ.