Приметы бойца часть 1 джурко о. с

ДЖУРКО ОЛЕГ СЕРГЕЕВИЧ   alauda@bk .ru

89153916860
89153916860@bk.ru



ПРИМЕТЫ БОЙЦА
КРИМИНАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ОСТРОСЮЖЕТНЫЙ РОМАН

Часть 1
СИНОПСИС

И все-таки мир грязных денег не всесилен. Есть еще безвестные бойцы, способные  противостоять этому бесчеловечному чудовищу. Противостоять, не скатываясь до уголовщины даже на грани между жизнью и смертью.
Их отличает душевная крепость, верность личному кодексу чести, в котором между строк укрыт от постороннего взгляда романтизм мужественного одиночки, защищающего Справедливость, не способную постоять за себя легальными, но беззубыми способами.
Они бросают вызов Злу там, где другие, посообразительнее,  жмутся  трусливо по щелям компромисса или полностью капитулируют, принимая беспринципность Зла за естественный принцип самосохранения. И житейское благоразумие превращается в заурядное предательство.
Забавно, что притча о бесплатном сыре в мышеловке никого не рассмешила. С чисто российской удалью мы стараемся приделать ноги и сыру из мышеловки.
 Их, непокорных, никто не звал на вороватый мышиный  праздник, праздник на объедках материального благополучия новых нуворишей. Одним своим независимым видом эти категоричные гордецы  портят аппетит и будоражат душу, придавленную, почти бездыханную под гнетом предательства. Они лезут не в свои дела, когда начинают наводить порядок в свинарнике Зла, где некогда порядочные люди угодливо подхрюкивают воровскому Рублю, Главному Свинтусу из породы мирского Зла.
В этих зацикленных на грезе самоуважения есть что-то принципиально схожее с древним феноменом русских юродивых. Хотя внешне и по решительности поступков выглядят скорее богатырями, чем убогими божьими человечками. Отчаянная смелость, готовность пострадать за «правду-матку» - вот что объединяет прежних юродивых и нынешних богатырей духа и чести. Юродивый смел сказать свою правду царю в глаза, наш упертый защитник Справедливости  смеет не склоняться перед властью еще более страшной -  Властью Грязных денег. Он не говорит, он скуп на пустые слова, он действует по понятиям своей совести против понятий криминального беспредела. 
Беловежский, Вабля, Бортников, бросают вызов ползучей криминализации русской действительности. Хотя, на поверхностный взгляд, они мало чем отличаются от наемных чистильщиков. По сути, глубоко в душе, наедине с собой, они чувствуют себя навечно мобилизованными бойцами нелегального фронта сопротивления многоголовой Гидре Мирового Зла не знающей ни Меры, ни Границ. Родная мафия лишь одна из голов этой безграничной Гидры. Ну, как же, мы не можем не придавать доморощенным порокам Мирового Масштаба. Упертые  не употребляют именно таких высокопарных уподоблений, но по тайной сути этих благородных одиночек – они такие.
И приходит мысль, что воюют бойцы романа, пожалуй, не столько с самой гидрой криминала, сколько за свою жизненную опору, без которой лично для них (другие – как хотят) достойная жизнь невозможна.
Не многие могут позволить себе роскошь жизни по правилам своей совести, а не по правилам криминального мира. Хотя народная мудрость поучает: с волками жить, по волчьи выть. А эти мужики только эту роскошь себе и позволяют.
Беловежский сирота. Сиротская реальность  поторопилась попортить мальчишке детство. Зато Природа не поскупилась компенсировать жестокость взрослого мира добрыми задатками. И судьба поддержала этот почин. Александра на волне душевного порыва усыновил делец с подпольным советским стажем Крестелевский. Старик был строг, но справедлив. Сумел уберечь приемыша от растлевающего влияния криминальной среды, от пороков бешеных денег.
Но пришла пора Александру позаботиться о безопасности отца. Начались затяжные кровавые разборки. Александр, скрепя сердце, стал телохранителем, сыщиком и чистильщиком отца. Припертый к стенке бандитами, Александр то и дело оказывается перед выбором оружия защиты жизни и состояния отца.   Криминал навязывал оружие примитивное, бесчестное, но эффективное. Александр нашел в себе силы и достаточно находчивости, чтобы отказаться от явно зверских методов борьбы. Не потерял себя. не стал карателем от  имени Справедливости.
И женское сердце высоко оценило эту незримую личную победу. Любовь Полины дало ощущение, что жизнь состоялась вопреки всем превратностям судьбы.

ГЛАВА 1 ИСПОРЧЕННЫЙ ПРАЗДНИК ТЕНЕВИКА
КРЕСТИлевский выхватил из костра пылающую увесистую головню. Рассыпая искры, шипящая дубина пролетела по воздуху и обрушилась на голову Ширка. Рослый торгаш  взревел от боли. Схватил невысокого ростом, щуплого Крестелевского за грудки.  Потащил  на костер. Битюги-телохранители Крестелевского рванули  Ширка за плечи. Опрокинули  навзничь и ну давай месить ногами. Нанося удары с оттяжкой, качки всхрапывали, как застоявшиеся кони.
- Прекратить! Не сметь! - рявкнул Крестелевский. Распихивая телохранителей плечом, он с рычанием  плевал на обожженную головней  ладонь.
Гости повскакали с ковра. Пятеро из них  выхватили стволы… Воняло  паленым человеческим волосом. Половины каштановой завитой шевелюры красавчика как не бывало. Стало так тихо, что слышно было, как булькает коньяк, изливаясь из опрокинутой бутылки на штанину Крестелевского. Константин Валерианович  поднял бутылку и, скрипя зубами, стал поливать саднящую от ожога  ладонь.
- Костик, лапочка, что с тобой!?, - защебетала Катерина, вызывающе красивая девушка В БЕЛЫХ ШОРТАХ,  сидевшая рядом с Крестелевским на раскладном стульчике.
 Сиреневая под лаком, очень пышная прическа Катерины на маленькой головке удивительно гармонировала с кипенью иван-чая, цветущего вокруг лесной поляны. Единственная среди далеко не элегантных мужчин, на  роскошной лесной поляне девушка не напрасно чувствовала себя королевой бала. Катя могла быть уверенной, что ей здесь позволено все. Иначе и быть не могло, она была молоденькой пассией пожилого виновника торжества на природе. Почти состоявшейся невестой седого теневика, уважение гостей к которому очень смахивало на угодничество…
- Давай, лапочка,  я тебя перевяжу.
- Отвали, лярва, пока цела! - рявкнул Крестелевский на разохавшуюся девушку.
 Катерина вспорхнула со стульчика, стала отступать от рассвирепевшего именинника. Сжав кулаки, Крестелевский двинулся за девушкой следом, но путь ему преградил мент Вабля.
- Опомнись, Костя! 
Лицо Крестелевского стало пепельным. На впалых щеках хронического язвенника прорезались глубокие морщины. Скулы напряглись. Блеск чистых голубых глаз приняли сталистый оттенок.
На мгновение потерявший от побоев сознание, Широк пришел в себя… Схватился за опаленную голову.  Злобно застонал.
- Ну, Крест! Ну, сучий потрох! Ты у меня попомнишь, живоглот!
- Вышвырните эту падаль… - Приказал Крестелевский телохранителям. - Киньте в машину и пусть не попадается мне на глаза.   Только так!
- Константин Валерианович, милый, грех гневаться в день своего юбилея, - пропела сиреневая невеста бархатистым грудным голосом.
Крестелевский  достал темно-синий носовой платок, обернул обожженную ладонь и поднял беспощадные глаза на королеву юбилейного пиршества...
- И ты с ним, дорогуша,  мотай с глаз долой.
- Костя! Я не изменяла тебе! Клянусь всеми святыми! Я не виновата если нравлюсь многим мужчинам! Опомнись,  разве можно за это избивать невинного человека!?
Гости с явной тревогой скрестили пронизывающие взгляды на ярко раскрашенном лице юной любовницы Крестелевского. Посодействовать или промолчать? Промолчать или посодействовать этой блестящей интриганке, почти добившейся в свите Креста перспективного положения невесты...
- Детка, будь умницей… Потом поговоришь с хозяином. - Рыжий Телохранитель, по кличке Курок, красной пятерней легонько лапнул хрупкое, красивое плечико негодующей пассии шефа.
- Да пошел ты, кретин… - Деловито огрызнулась сиреневая девушка.
- Катерина, не возникай, прошу тебя, детка… - Настаивал ласково Курок.
- Костя! Остынь! Я тебе не шлюха какая-нибудь. Ты обещал обвенчаться! - Королева пиршества подбоченилась, выпятила грудь и гор-рделиво тряхнула облаком прически.
Курок  подхватил девушку подмышки так резко, что у  тесного бюстгальтера с треском отскочила застежка.  Две загорелые удлиненные груди выскочили из глубокого выреза крепдешиновой кофточки навыпуск. Они явились на свет как два продолговатых экзотических фрукта, покрытых атласной кожицей.
- Пошол вон, скотина!
Катерина ловко размахнулась ножкой, вооруженной лакированной узконосой туфлей. Пнула Рыжего в пах… Тот крутанулся волчком на месте и, сдавленно подвывая от боли, на полусогнутых засеменил в заросли Иван-чая.
Катерина подала Ширку руку. Он встал на ноги. Его покачивало. Девушка "под локоток" повела торгаша к стоявшим поодаль машинам.
Другой Телохранитель, Геннадий, посмеиваясь в щеголеватые усики, подбросил в огонь сушняка. Гости тоже заулыбались. Попрятали стволы. Расселись на расстеленных коврах вокруг пылающего костра. Неторопливый разговор мужчин продолжился, как будто ничего особенного на поляне не произошло. Теперь их осталось тринадцать. Тринадцать старых друзей. Настоящий мальчишник.
Дельцы собрались отметить на природе пятидесятипятилетний юбилей подпольного миллионера Крестелевского. Авторитетнейший коммерсант начинал свой полу криминальный бизнес товароведом в  Марьинском Универмаге. К  началу Российской Перестройки Константин Валерианович сколотил очень кругленькое  состояние. Так что не удивительно, что мальчишник почтили своим присутствием командиры советской торговли высоких, министерского уровня рангов.
Гужевался тут и заместитель по тылу коменданта Кремля полковник Рюмин Игорь Селиванович, и холеный секретарь Таганского Райкома КПСС. Однако, ближе остальных, по левую руку юбиляра, сразу за любовницей, скромно сидел, по-турецки умяв под себя ноги, оперативник из МУРа. Капитан  по фамилии Вабля.  Марат Ерофеевич. По правую руку Константин Валерианович посадил  троицу темных личностей. Блатных  авторитетов.  Старший вор в законе, Анатолий, по кличке Туз, только что откинулся с зоны.  На пальцах обоих рук было вытатуировано четыре синих перстня. Они излучали татуированные же лучи, общим числом восемнадцать лучей. Столько лет дох Туз в зоне за четыре ходки. И все от звонка до звонка.
  Эта троица среди пирующих шнурковалась отдельным табунком. В  общем, разговоре фактически участия не принимала. Держала характер, надменно подчеркивая, что  уважение уркаганов распространяется исключительно на хлебосольного хозяина застолья.
Приглашенные были  в черных официальных костюмах, белых рубашках. Их  яркие контрабандные галстуки с ручной росписью на тропическую тематику тоже хорошо гармонировали с пестрым многоцветьем уютной лесной поляны…
К Константин Валериановичу подсел Степан Иванович Балыкин, между дружков - Беспалый. Это был дородный, очень  брюхатый увалень, с багровым, одутловатым лицом гипертоника. Директор   Росбакалеи.
- Помяни мое слово, Валерьяныч, Широк говнистый кент, он точно  будет мстить… Уж я-то его знаю! - Прошептал Балыкин Крестелевскому в ухо, из которого торчал клок седых волос.
У Крестелевского дернулась щека, но он промолчал. Сморщившись, как от зубной боли полез в карман. Достал Беломор. Но пачка оказалась пустой.
Слушай, давай-ка звякнем Халябину в КРУ,  проведем на базе Ширка внеплановую ревизию? Чтобы не залупался… Ты понял? Широк  получил по разнарядке партию холодильников для ветеранов войны и всю загнал в Узбекистан. - Настаивал на возмездии расстроенный бакалейщик. Он потер лоб мясистой изувеченной пятерней. Все пальцы одутловатой пятерни на лесоповале были аккуратно укорочены на одну фалангу.
- А что! Самое время вмазать фраеру по ушам, - поддержал Балыкина пахан Туз-Анатолий. 
- Довольно об этом, проехали! – Раздраженно ответил Крестелевский. - Не надо загонять парня в угол… Катерина спала с ним по своей воле. Он сочтет себя несправедливо обиженным и начнет стучать… Я не хочу драчки. Подождем, голуба. Пусть Широк первым козырнет. А тогда уж я сам разберусь. Только так!
- Гена, голубчик, у меня папиросы кончились, принеси, будь друг, из машины… - Обратился Крестелевский к телохранителю. - Хотя нет, я сам схожу.
 Крестелевский резко поднялся с ковра и отправился к своему черному ЗИМу.
Чуть поодаль сквозь кусты виднелась подаренная им Катерине Волга. Ругаясь матом, Катя затаскивала в салон долговязого Ширка. Глаза Крестелевского, как намагниченные, тянулись в ту сторону.
Сердце дятлом долбил стыд. За свои пятьдесят пять лет жизни  столько проигрывал и выигрывал… Но ни разу верх  не брала баба. Слишком близко подпустил  Катерину к сердцу. Ох, как жестоко опозорила зазноба. Как теперь рогоносцу сохранить авторитет в кругу партнеров по бизнесу?
Папирос не было ни в багажнике, ни в деловом портфеле… Крестелевский стал выбрасывать из перчаточного бардачка накопившееся там барахло. Светозащитные очки, медный кастет, складные стаканчики, обойма к ТТ., сам пистолет…
- Марат Ерофеевич, - Тихо, как при покойнике, обратился к Вабле  Рюмин. Головы присутствующих, как по команде, повернулись к менту, закадычному другу именинника. - Сходил бы ты, посмотрел, как там Валерьяныч. Катька сматываться не спешит. Не сорвался бы Костя. Еще ни один предатель не остался у него безнаказанным.
- Это у Кости - запросто. - Вздохнул Вабля. Он швырнул в огонь не обглоданную ножку индейки, вытер о крахмальную салфетку руки. Не верил он, что остановит расправу, если Крестелевский пойдет в разнос, но поднялся с ковра. 
Неслышно подойдя к другу, Вабля пристально уставился на вороненый пистолет, лежавший на коленях Крестелевского…
- Отдал бы ты пушку, старина…
- Марат, дорогой мой, пошел бы ты куда подальше… Буду я руки марать о разную срань… Хочу понять за что мне отомстил Широк. Кормился с моей руки и на тебе!.. Придется устранять подлюку…  А теперь уходи. Шуму сегодня не будет…
 - Не заводись Константинович. Вспомни, в восемьдесят третьем году ты тоже обещал, что обойдешься без пальбы! Я не забыл как визжала Зинка. Твое счастье, что подвернулся малокалиберный браунинг и пуля застряла в сиське этой коровы… ТТ шутить не любит, насквозь прошьет… Так что, не обижайся, дорогой, пока не отдашь, - не уйду, хоть тресни…
- Сгинь! Я в норме. Сказал стрельбы не будет…
- А то я не вижу по твоей улыбочке, чем кончится наша пьянка...
- На, на, возьми ствол и не томи меня…
Кастет Крестелевский сунул в карман.
Пачка Беломора нашлась в кармане чехла сиденья. Ломая спички, Крестелевский долго не мог зажечь папиросу… Прикурив, глубоко затянулся… Еще раз, еще… Не помогло. Откинулся в кресле, запрокинул голову… Подбородок предательски дрожал… Резь в глазах была нестерпима.. 

ГЛАВА 2 ПРИМЕТЫ УБИЙЦЫ

Собравшимся было не до гулянки. У костра жалели Крестелевского.  Тема измены женщины и мести за измену была слишком горячей, чтобы сразу заглохнуть…
- Ну, как он? - спросили у вернувшегося Вабли сразу несколько голосов.
- Экзекуции не предвидится, аксакалы. - Отмахнулся расстроенный друг Крестелевского.
- Да уж, размяк наш железный Костя. Спохватился. Наследника ему подавай. Раньше нужно было думать. - Благовестил Семен Маракин, председатель райсовета. Он погрозил в сторону машины Крестелевского пальцем
 - Я давно твердил чудаку, - женись! Хватит по ****ям скакать. Эти телки того и гляди, наградят гнойной каплей на конце… Возьми бабца попроще, своего возраста. Миновало время накопления капиталов. Можно, наконец,   пожить по-человечески, семейно, с детишками… Верно, я говорю?
- Верно! Костя все как молодой  кузнечик. - Добавил Сычев, - Мойша для своих, - заместитель министра легкой промышленности. - Куда это годится.  Вскочил - соскочил, вскочил - соскочил...
- Боится Костик баб. -  С глубокомысленной миной на багровой роже заметил Маракин. - Он их меняет, чтобы не успели изменить… Сам был такой прыткий, пока не надоела эта пустая нервотрепка.
- Курок рассказывал, что Широк сделал себе мотороллер… - Хохотнул Рюмин. Вживил в член целый шарикоподшипник. Представляю как визжала эта сучка.
- Да уж, Совсем офонарел Костя. -  Оскорбленно засопел тучный  Бардин, Начальник финансового Управления Внешторга. - Взял и отвалил этой шкурке задаток за наследника - пятьдесят тысяч капусты… Мутота! Поди, разберись теперь от кого Катька забеременела. Может, ей Широк заделал…
– Я и говорю, - Ширков еще тот хорек… - Снова возбудился неугомонный бакалейщик. - Глаза налились кровью… Он всегда ходит при нагане. Как еще не пальнул в Костю.… Н-да… Вот сыскари говорят, что  убийцу легко узнать по взгляду. Глаза красные… Взгляд  такой мглистый, вроде как шалый. Убийца смотрит на тебя как бы сквозь туман. И не может понять, что хочет увидеть у тебя за спиной… Для убийцы ты уже мертвец, как какой-нибудь прозрачный призрак… Верно, я говорю? А, Марат Ерофеевич?   – Обратился бакалейщик к Вабле.
Марат Ерофеевич насмешливо фыркнул.
- Какие призраки. Чушь собачья. Еще скажи  - руки чешутся у мокрушника перед тем как идти на дело…
Ты же сам оперативник, Марат Ерофеевич. Разве не так? - Не унимался бакалейщик.
Опер перестал тыкать прутиком в сырую еще картофелину, нагреб на нее побольше золы. Прикурил от уголька. Нехотя обвел взглядом сидевших вокруг костра. Гости перестали жевать. Гости ждали авторитетного откровения.
- Приметы убийцы, говоришь, Степан?.. - У кролика глаза тоже красные, а он совершенно безобидный…
Опять ты, Марат Ерофеевич,  заливаешь, - криво усмехнулся подошедший к беседующим Константин Валерианович. - И опять тебе верят…
- Отцы! Хорошо сидим. - Крестелевский поднял руку. За  его спиной Геннадий откупорил бутылку коньяка Наполеон и вложил ее в руку хозяина.
- Предлагаю выпить за красивых женщин, таких неотразимых на вид и таких неоригинальных в измене.
 В голосе Крестелевского слышалось металлическое дребезжание. Он и жалел, что сорвался, и был зол на себя за то, что не может быстро взять себя в руки. Именинник налил себе полный бокал и только потом передал бутылку коньяка по кругу.
- Константин Валерианович, - шепнул Телохранитель Крестелевскому на ухо. - Привезли, этого, как его, с гитарой. - Он кивнул в сторону машин, где перед зеркальцем прихорашивался ярко одетый лысоватый франт. - Куда его? Подождет в машине или пусть играет на своей бандуре?
- Черт! Ну, наконец-то! Прилетел паршивец! Давай, давай  опоздавшего к нам, Геннадий. Только так!
Дождавшись, когда гости выпьют, Крестелевский вылил свой коньяк   в костер, встал и принял в объятья одноглазого невысокого толстяка в красном пиджаке и коричневых бархатных штанах… С лиловой "бабочкой" на горле, заметно придавленной вторым подбородком.
- Данила Бордосский, артист оперетты. Прибыл к нам на мальчишник прямо из самого Ленинграда. - Весело представил Крестелевский гитариста друзьям.
- Обижаешь, Константин Валерианович, обижаешь! - Запротестовал запоздалый гость. - Данииил Бордосский теперь не просто артист, он теперь еще и режиссер-постановщик, черт возьми! Растем Костя!
- Ну, ты даешь, Данила! - Воскликнул Крестелевский, обводя гостей печальными глазами. - Этот кент знает весь одесский репертуар.  Мы земляки. В молодости он пел у меня на каждом дне рождения. А теперь загордился.
- Брешешь ты все, Костик! - Засмеялся артист. - Как получил телеграмму так все бросил к чертям собачьим и вот он я.
- Но больше всего мне нравится как Данила Моисеевич рисует червонцы. Вот это настоящее искусство! Не то что на гитаре бренчать!
- Костя, не береди старые раны. Завязал я, морским узлом завязал… Дай-ка я тебя облобызаю, поганец ты эдакий. Не мог я не обмыть твой полтинник.
- Э, братишка! Отстаешь от жизни. Мне уже настучало пятьдесят пять…
- Да иди ты! Константин Валерианович! По тебе не скажешь! Ты же у нас - горный орел! - Обнимая друга, балагурил артист оперетты.
- Ну, как же! Орел!  Читали, что пишет народ на стенах сортира: Как горный орел на вершине Кавказа, сижу, одним словом, - на унитазе. - Натужно захохотал Крестелевский, прижимая руку к животу. 
Геннадий подал Бордосскому хрустальный бокал, хотел наполнить, но виновник торжественного мальчишника на природе взял бутылку у телохранителя из рук и сам налил артисту…
О Катерине и Ширке пирующие забыли. Девушка вытерла кровь с лица принародно оскорбленного любовника. Втащила его на заднее сиденье  белой Волги, подаренной Крестелевским. Сама села за руль, громко хлопнула дверью и прицельно посмотрела на пирующих. Никто не обернулся…
- Кончай скулить! - Презрительно покосилась Катерина на стонущего Ширка. - Фуй, мякина! Сдачи дать не посмел! Дай-ка мне твой наган…
- Перебьешься, халява… Я сделаю Креста по-тихому.
Катерина  запустила двигатель, выжала сцепление, но тут выдержка ей изменила. Она  склонила головку на руль и заревела густым бабским ревом.
- Поехали домой, пока Крест не передумал… - Беспомощно прохрипел Широк.
- Заткнись, гнида! Константин Валерианович раздавит тебя как блоху! Это все из-за тебя! Зачем сел у костра рядом со мной? Зачем ущипнул? Зачем? Зачем?
Катерина перегнулась через спинку своего сиденья и  зло отхлестала Ширка по мордасам…
- Пропади ты пропадом! Больше не показывайся у меня! Может быть, Костя еще передумает.
Катерина высморкалась, вприщур еще раз оглядела гостей Крестелевского. С бокалами в руках, они толпой окружили именинника. Крестелевский  поставил свой бокал по изгиб локтя правой руки и медленно тянулся к нему губами, демонстрируя гусарский застольный фокус.
Воткнув первую передачу, и сразу же вторую,  на "газах" Катерина бросила Волгу на толпу возле костра. Машина заюзила на траве лесной поляны и не сразу набрала скорость. Волга была в трех метрах от костра, когда гости спохватились и бросились врассыпную. Геннадий подхватил Крестелевского подмышки и потащил в лес. Константин Валерианович брыкался и хохотал во все горло. В дыму и пламени, Волга проутюжила по коврам, уставленным деликатесами и бутылками,  разметала уголья и головешки, но Решительной девушке этого показалось мало. Эксневеста  лихо развернулась на второй заход.
Снова взревел двигатель. Из-под задних колес Волги вырвался зеленый фонтан травы. Виляя задом, машина рванулась во вторую  атаку на пирующих мужиков.
- Смерть гадам! - Орала во всю глотку Катерина
Двумя выстрелами из-за дерева, Геннадий прострелил на Волге передние колеса. Выстрелы разом отрезвили Катерину. Она даванула на тормоз, закрыла руками глаза и пронзительно завизжала…

ГЛАВА 3 У ЩЕНКА ХВАТКА  ВОЛКОДАВА
Мужики выскочили из-за деревьев и с хохотом обступили истерично визжащую лихачку. Кто обмахивал носовым платком, кто притаранил бокал коньяка и пытался вложить бокал в трясущиеся руки Катерины! Девушка схватила бокал, швырнула в Крестелевского.
- Ты еще пожалеешь, старик! - Пообещала Катерина ломким голоском. - Ты еще приползешь ко мне на полусогнутых.
Утирая слезы от смеха, Крестелевский махнул рукой, сгорбился и направился  в глубь соснового леса.
Отчаяние душило. Крестелевский сдернул с шеи узкий темно-синий галстук, в сердцах отшвырнул и, не глядя под ноги, чуть ли не бегом, стал удаляться от гостей куда глаза глядят.
Душное безмолвие сорного леса прорезал отдаленный детский крик. Крестелевский на крик не обратил внимания. В желудке   обострялась жгучая боль. Крестелевский  проглотил таблетку Фестала…
 Все громче срывающимся голосом рыдал ребенок.
- Мама! Мамочка! Не надо! Не надо! - кричал неизвестный мальчонка.
Вопли беззащитного ребенка, наконец, дошли до сердца. Крестелевский  презирал  избивающих детей. Ярость, наконец-то, нашла выход.  Надев на пальцы кастет, быстрым шагом, Константин Валерианович поспешил на голос мальца.
- Костя! Костя! Где ты? Ау! - Гудел разбойным басом Вабля.
Голоса пьяных друзей приближались широким фронтом. Друзья устроили облаву на сбежавшего именинника. К счастью, их остановили Телохранители, притаившиеся неподалеку от хозяина. Завернули назад… Это была какая-то бесовщина. Как ни спешил Крестелевский, крик мальчика не приближался.  Мальчишка метался по лесу и звал слабеющим голоском:
- Мама!  Ма-а-а-мочка!
Крестелевский побежал.  Крики вскоре прекратились, но Крестелевский продолжал бежать... Наконец, сквозь шумное биение сердца Крестелевский услышал сдавленные стоны и своеобразное пыхтение.
Раздвинув ветви орешника, он увидел на полянке сгорбленные спины в солдатских гимнастерках. Переломив через поваленную бурей осину, двое курчавых солдат, спустив штаны, насиловали мальчишку. Он уже не просил пощады. При каждом грубом толчке, дрожащие ноги его в истоптанных сандалиях отрывались от земли… Из горла вырывался сдавленный хрип.
- Эй! Пошли вон, козлы! - Крикнул Крестелевский, ошарашенный увиденным…
Он быстро надел на пальцы медный кастет. Из-за спины грохнул выстрел. Из чащи вырвался  Вабля и бросился на негодяев. Выпученные глаза на багровой роже, зверский оскал золотых зубов говорили, что годы не укротили свирепый  нрав заводного мента.
Солдаты, путаясь в приспущенных штанах, брызнули в разные стороны… Стреляя на ходу, пьяный Марат бросился в погоню за насильниками… Одного он догнал, схватил за подол гимнастерки, но солдат извернулся и Марат схлопотал пряжкой ремня по темечку. Охнув, он мешком свалился на землю…
Мальчик не шевельнулся. Тряпкой остался висеть поперек осины. Он был в одной сандалии. Попка его была испачкана экскрементами и кровью. Крестелевский присел на корточки,   поставил мальчонку на ноги, обтер носовым платком, поддернул застиранные шорты, застегнул ширинку.
- Ну, голуба, понесла же тебя нелегкая в лес.
Отвернув лицо в сторону, не открывая глаз, мальчик покачивался. Ему было  лет двенадцать, тринадцать... Он выглядел провинившимся шалуном, получившим неотвратимое и справедливое наказание. Крестелевский положил ладонь на его выгоревшие на солнце, светлые вихры, повернул головку лицом к себе. Лицо исцарапано, распухло от синяков. Над левой бровью у мальчишки голубел небольшой шрам. Недавний… Крестелевский  погладил шрам.
- Э, да ты, я смотрю, тертый калач... Как же ты сплоховал?
- Они  связали, заткнули рот… Я укусил и вырвался… Их двое на одного... - Стал оправдываться малец.
- Теперь и нас двое… Возьми себя в руки и не хнычь… Все будет хорошо. Пойдем-ка отыщем сандалию, а потом мы  отвезем тебя к папке с мамкой. Какие они у тебя, однако, раззявы.
- Дяденька, миленький, не надо отвозить меня в милицию…  - Без всякой надежды на жалость взмолился парнишка.
- Какая еще милиция? Голуба! Ты чей?
Мальчик молчал. Вот собрался с силами. Оскалил крупные желтые зубы. Дрожь в теле прекратилась.
- Как он похож на щенка! - Подумал Крестелевский. - Того и гляди вцепится зубами в горло.
Константин Валерианович опасливо откинул голову назад. Мальчишка взъерошился, вырвался из объятий незнакомца. Попятился. Стал озираться. Заметил потерявшего сознание Ваблю, пластом лежавшего под березой, и снова заплакал. Он не прочь был убежать, но уж больно страшен был молчаливый лес за спиной убитого.
- Да ты не бойся меня. -  Крестелевский постарался смягчить голос. - Я все понимаю! Честное слово, домой поедем, а не в милицию.
Насильники опомнились быстро. Напали как шакалы, подкравшись со спины. Латунная бляха со звездой, врезалась Крестелевскому в шею, отключив правую руку с кастетом... Он оторопел, на секунду потерял равновесие. Мальчик попучил пинок и отлетел в кусты. Рыча нерусские ругательства, красивые шоколадные парни обрушились на Константина Валериановича. Повалили на землю, стали душить.
- Константин Валерианович! Где вы? - Хором заполошно, где-то поблизости, орали телохранители, потерявшие хозяина.
Откликнуться Крестелевский уже не мог. В четыре вонючих, скользких руки душить его было неудобно. Нападавшие суетились, в  злобе отталкивали друг друга от добычи плечами, коленями. Только эта неразбериха, помешала быстро сломать Крестелевскому горло. Улучив, наконец, момент, изо всех что были сил, Крестелевский ткнул растопыренными пальцами ближайшему насильнику в глаза и тот с воем покатился по траве.
- А-а-ав! - Заверещал вдруг мальчишка пронзительным девчоночьим голосом.
Он вцепился зубами и пальцами в смоляные кудри второго насильника,  сидевшего на Крестелевском, и резко потянул его голову на себя. Но мгновение горло солдата приоткрылось. Крестелевский пырнул кулаком в кадык солдата. Тот поперхнулся, выкатил глаза и от удушья стал рвать на груди гимнастерку…
На полянку вырвались телохранители. Курок, ударил ногой задыхавшегося насильника в бок и стал стаскивать его обмякшее тело с Крестелевского. Мальчик продолжал визжать дурным голосом.
Курок за ноги потащил насильника в кусты. Пальцы мальчишке свела судорога. Он не мог выпустить волосы солдата и тащился следом за полуживым телом насильника.
Рыжий Телохранитель бросил свою ношу, схватил мальчишку и резким рывком оторвал от солдата.
 С волосами в кулачках, парнишка вскочил на ноги и набросился на верзилу. Тот подхватил его на руки, и, держа на весу, засмеялся. Мальчишка все еще был не в себе. Он  молотил в воздухе руками и ногами пока не подошел Крестелевский. Константин Валерианович перехватил мальчишку. Тот обвил руками его шею, прижался. Захлебываясь слезами и соплями стал просить:
- Дяденька, миленький, возьми меня с собой... Клара Иосифна меня в темной кладовке запрет… Я тебе пригожусь, честное пионерское…
 Крестелевский растерялся. Мольба  и упрек во взгляде мальца были невыносимы. Он почувствовал себя предателем. Глупо. Еще немного и мальчишку он заберет с собой… Только этого не хватало…
- Шеф, похоже, этот малый в бегах… Тут поблизости есть детдом, - сказал Курок. - Давайте  отнесу пацана… Как бы не нарваться на неприятности…
- Отнеси.  И мигом назад. Будем сматываться. - Жестко приказал Крестелевский Геннадию и склонился над Ваблей, стал осматривать кровоточащую на макушке рану.
- А чуреков куда?  - Спросил Курок, кивнув на солдата, шустро уползавшего с поляны на четвереньках.
- Разберись! - приказал Крестелевский.
Курок достал маленький браунинг и широко улыбнулся хозяину.
- Но, но! Без мокряка! - Крестелевский  взвалил стонущего Ваблю на спину и, заметно пошатываясь,  двинулся к пиршественному костру.

Глава 4 ВСЕ НАЧАЛОСЬ С ФАРЦОВКИ
Визг   мальчишки, бросившегося в лесу ему на помощь, в тот день долго не утихал в ушах Крестелевского. Он  то и дело мысленно возвращался на ту злощастную поляну. Мальчишка нравился ему все больше. Мало кто после таких издевательств бросится на защиту чужого человека.
"Смелый щенок. Себя не пощадил." - усмехался Крестелевский. - Верный вырастет пес, если попадет в хорошие руки"...
Послевоенная ранняя нужда просто вышибла его из детства в подлый, вороватый мир взрослых: выживай как знаешь. А как выживать?
Во дворе воровали, считай, все пацаны. Пошел на "дело" за компанию и пятиклассник Костик Крестелевский.
Дружки, для начала, поставили салаженка на стреме. На углу магазина со стороны улицы. А сами сунулись в магазин со стороны двора, с черного хода. Откуда только что, сгрузив горячий хлеб, отчалила конная ночная хлебовозка… Метель, запах свежего хлеба, смешиваясь со снегом, приобретает ну нестерпимо сладкий вкус. Желудок заныл, от желудка дурман по всему телу так и плывет…
Сделал Костя один шаг навстречу хлебу,  сделал другой, покинул наблюдательный пост… Пришел он в себя от выстрела. Нет, было два выстрела!
Бегут по двору пацаны, схватившись за задницу, орут: Убили! Убили! А сторож, дурак, переломил двустволку  и заталкивает в стволы новые патроны набитые крупной крымской солью… На этом воровская карьера Кости Крестелевского благополучно завершилась. По мелочи сообразительный Костя больше не воровал никогда. И другим не советовал мелочиться… Отца он помнил смутно. Отец, Егор Каллистратович, едва проводив сынишку в первый класс, умер от контузии, полученной на переправе под Кенигсбергом. Был он инженером-строителем, хорошо зарабатывал. Мать, Юлия Васильевна, могла себе позволить быть домохозяйкой. Красивой была и любила броско одеваться.
Как достается хлеб первых послевоенных лет почувствовали они лишь после смерти отца. Красота Юлии Васильевны требовала заботы… Один отчим, сменил другого, еще более загульного. И понесла нелегкая Юлию Васильевну по ухабам жизни…
Костик ревновал малейшие знаки внимания матери к преходящим сожителям… Он рано познал печальную истому язвящей  сердце  борьбы, борьбы сострадания, жалостливой любви к матери и ненависти к ее постыдной слабости.
Слишком резким был контраст материнской безвольной любви и унылых запоев несчастной женщины. Этот контраст быстро сделал Костика, добродушного, открытого по природе мальчика, скрытным и ревнивым.  Он долго не мог себе объяснить, почему именно с ним Жизнь обошлась так несправедливо. Костя подмечал все, чего ему не додала жизнь из того, что имели другие дети. Особенно болезненно переживал нищету. Но не желал смириться с тем, что окружающий мир как мог урезал детские радости.
В десятом классе Костя был уже опытным фарцовщиком. Специализировался  на покупке и перепродаже мелким оптом заграничных шмуток. Отираясь возле комиссионок, гостиниц и валютных "Березок", он сумел завести контакты с чиновниками из министерства Морского флота и спортсменами, часто выезжающими за рубеж. Около него вертелось  и несколько проституток разного достоинства, сбывавших зачастую вещи, украденные у иностранных туристов.
 Эти хищницы чувствовали: их молодой барыга еще не "познал" женщину. Девки частенько подшучивали над несколько закомплексованным Костей. Уличных девок занимала причина его затянувшейся девственности. Они в открытую намекали, что Костя или импотент, или эгоист и занимается рукоблудием.
Одна изпутан, броская на физию  Маша, называвшая себя "для понту" Матильдой, в шутках участия не принимала. Она была разборчивей остальных в выборе клиентов,  и тем была симпатична Косте. Матильда брала оптом у Кости французские бюстгалтера и нейлоновые чулки, которые перепродавала сестре в Красноярск. Однажды Маша попыталась попользоваться симпатией посредника.
Как-то, потаскуха зазвала разбитного, но все еще целомудренного фарцовщика в свою коммуналку.  Предлог был деловой и незамысловатый. Матильда хотела примерить образчик товара. На самом деле расчет был куда мудренее. Сучка предполагала убить сразу двух зайцев. Поиметь "свежечка" и "утереть нос" подругам. И еще,  когда юнец разомлеет от кайфа первого настоящего оргазма, подбить его на торговую скидку за поставляемый товар. Так сказать - в знак благодарности за бесплатный сеанс секса.
Он с ранних лет весьма уважал себя и потому возможное собственное презрение считал чувством оскорбительным.  Оно  заканчивалось раскаянием и чувством вины перед женщиной. А Он ни перед кем  не желал быть виноватым, и, тем более, не любил оставаться в долгу.
Матильде  удалось напоить юнца, оказавшегося еще и трезвенником. Сонного она затащила его в постель, где на скорую руку и обучила трепетного девственника искусству обхождения с влагалищем. Так была разоблачена перед юным Крестелевским последняя тайна женщины. Увы, последняя. Тайна медоточивого женского Лона, диковатого в опушке реликтовой растительности..
Ученик попался хоть и неопытный, но понятливый и выносливый. Больше того, дурачок немедленно влюбился в мастерицу совокупления. В течение ночи, с повизгиванием, оханьем и храпом, Маша постаралась снять все плоды с древа своей проститутской науки… Ее не смутило, что плоды, по сути, были еще зелеными. Потаскухе нравилась именно оскомина нежной неопытности новообращенного самца.
Разговор о скидке Маша-Матильда оставила на утро.  Проснувшись, забавно урча и оставляя фиолетовые синяки, фарцовщик стал взасос терзать ее пустые груди. Матильда этого не любила, но решила потерпеть. Чтобы клиент окончательно сомлел, она даже старательно сделала минет, хотя за это обычно брала дополнительную плату.  Только после того как сопляк оросил ее гортань сладким молозивом наверняка не зараженной спермы,  Матильда ласково прошептала ему на ушко:
- Тебе хорошо со мной?
- Еще бы, я побывал на седьмом небе… - Так же шепотом ответил Костя.
 - Не забывай, настоящий мужчина не уходит от возлюбленной просто так. Ты должен что-то подарить женщине, сделавшей тебя счастливым.
- Само собой, - промямлил блаженствующий юнец.
- Скинь мне десять процентов хотя бы на лифчики…
Как же ночная бабочка была удивлена, когда любовничек оказался не промах и не сбросил цену на шмутки ни на один процент. Видавшую виды, ее ошарашил деловой подход юнца к сексу. Он даже разозлился за то, что его поимели "без взаимной любви".
- Куколка моя, я же тебя люблю! - Дрожа от злости, лепетал толком не протрезвевший сосунок.
 - Чувак! Женщина перед тобой расстилается, а ты!… Куркуль! Вон! Вон и моей постели! - зашипела Маша-Матильда.
- Я купил ликер. Другой раз куплю тебе розы и конфеты.  При чем тут чулки, когда у нас любовь?
- Вот не думала, что ты дурак. Гони двести рваных за услуги! Жмот! Шоколадку я сама себе куплю! - Нахмурилась Маша. - Не то скажу Бусаеву, он с тебя шкуру спустит. Я тебе не мормышка какая-нибудь!
Машка так шуганула Костика,  что, спикировав с высокой железной кровати, он вывихнул правый указательный палец, незаменимый при молниеносном пересчете купюр после сделки в подворотне.
Крестелевский  был при деньгах. Знал он и сутенера Машки, урку чечена Бусаева, по кликухе Чурек. Наслышан был как жестоко наказывал этот чурка с земляками  клиентов-халявщиков. Наслышан, но оскорбление его чувствам, нанесенное обманщицей Машкой, было сильнее страха перед расправой уголовников. Он не шваль какая-нибудь, сшибающая ****ей в подворотне. Он не напрашивался! Он пришел к суке по любви!
 Возмущение фарцовщика было искренним, но не убедительным. Терять солидного  покупателя было глупо. Через неделю,  проглотив до поры до времени оскорбление, Крестелевский сторговался с Матильдой на сташестидесяти рубчиках за ночь любви. Естественно, кару за свою подлость Матильда должна была понести. Крестелевский даже начал строить кое-какие планы отмщения. Но дело возмездия подвигалось медленно. Не было еще опыта, да и злости настоящей еще не было в сердце..
К счастью дело возмездия взял на себя Господин Случай. Через полгода, недавно откинувшийся с зоны картежный шулер Гиря, видный из себя фраер, наградил Матильду сифилисом. По цепочке в вендиспансер зачастил и Чурек. От Матильды на свалке в Люблино свалкеры обнаружили одну голову. Гирю чурки кастрировали.
После  ночи с Матильдой, Крестелевский почувствовал, что повзрослел в душе сразу на несколько лет. Отпали последние романтические предубеждения в отношении " необыкновенности" женщин. Отношения с подругами значительно упростились. Чтобы расширить круг выбора подруг, он стал ходить на танцы. Познакомившись, уже во вторую встречу предлагал подружке переспать. Видимо, ласковый, чуть ироничный и при том деловой тон он выбрал так удачно, что большая часть избранниц принимала предложения. Интуитивно он желал еще раз пережить те счастливые моменты, что мастерски устроила ему проститутка Матильда. Но что могли предложить необученные сексу соплячки, самозабвенно корчась в его объятьях. Они думали лишь о собственном удовольствии…
Шли годы. На личную жизнь разраставшийся бизнес оставлял все меньше времени. О создании семьи вопрос не возникал. Семья была самым слабым местом у любого теневика. Женщина и дети если не выдадут по своей наивности, то в любой момент могут стать заложниками и  тогда теневик превращается в дойную корову. Это в лучшем случае: если хватит капиталов на выкуп...
   Крестелевский  не чувствовал более, что чем-то обязан отдавшейся ему любовнице. Чтобы лишить телку шанса попользоваться его чувствами, он покупал ее. Он неизменно требовал от женщины после сношений сразу же получить расчет.  Исчезнуть "с горизонта" со всеми своими душными запахами, кружевами и шпильками.  До следующего приглашения. Себе он самонадеянно оставлял Независимость… И душевное одиночество, под тихими сводами которого так хорошо складывались все новые и новые, все более увлекательные коммерческие комбинации.

ГЛАВА 5 СПОР НА ЖЕНЩИНУ
Катерину Константин Валерианович отбил у Степана Ивановича. Она служила у старого блудливого хряка секретаршей. Это в руках Крестелевского Катюша округлилась и расцвела "маковым цветом". У Степана в предбаннике сидела дерзкая, тощая замухрышка с окладом всего в шестьдесят деревянных. Все силы этого тщедушного создания были истрачены на то, чтобы ежеминутно подчеркивать свою независимость. Ей просто не по силам и не по средствам было содержать свое костлявое, но стройное, очень пропорциональное тело в привлекательном виде.
Степан Иванович, прозорливый бабник, принял эту девицу на работу с дальним прицелом. Сумел, прохвост,  рассмотреть в замухрышке полу явные задатки будущей красавицы. Степан намеревался превратить секретаршу в "секретутку".  Это же так просто, если ты Большой Начальник, от твоей левой ноги зависит и оклад и премиальные, а девчонка в своей жизни не ела вдоволь не то чтобы паюсной икры, а даже колбасы приличной ни разу не наелась.
- Ну и кусачая сидит у тебя в приемной чувиха. Где ты, Степка, откопал эту мымру. - Хохотнул насмешливо Крестелевский, увидев однажды в приемной Балыкина новую секретаршу. За бедняцкой "честной" внешностью проглядывало нечто обещающее.
- Как же! Артиска, понимаешь ли! - Взъерошился бакалейщик. - Вроде в ГИТИсе учится, если не брешет. Мать чахоточная. Жить не на что. Ни чо, Валерьянович, роги-то девке я обломаю. После медосмотра, сам понимаешь,  звякнул гинекологу. Не сверленая, оказалась, девица. Первачек! Злюки, - они  темпераментнее. Дай мне пару месячишков… Не у таких пломбу срывал…
- Не-а! Не обломать тебе этого бесенка и за полгода. - Подзадорил Валерианович Ивановича.
- Ты чего, Костя, заявился? Дело есть, - давай гутарь за дело. У меня ревизия, понимаешь ли, на носу, а ты базар разводишь…
- Брось дуру гнать, Степа! Больно боишься ты ревизоров…
- А чего я боюсь? - насторожился Степан Иванович.
- Боишься, что девку у тебя из предбанника уведу… - Ляпнул Крестелевский наотмашь и удивился на себя: зачем эту чушь ляпнул… Немного поудивлялся и озорство собственное ему понравилось.
- Да, ты оборзел, Константин Валерианович! - пролепетал старый боров. - ****ун ты известный, но поимей же совесть… Мы же с тобой давние кореша. Нельзя же так наглеть… На что тебе эта зачуханная пигалица! Гляди какие телки у тебя пасутся. Перестань хамить, прошу…
Как только Крестелевский понял, что Степана охватил мандраж, как только услышал стоны борова о пощаде, сердце так и вспыхнуло. И так захотелось отбить замухрышку, так захотелось потешиться…
- Трахнешь за два месяца свою козочку, даю сотню. А не трахнешь, - ты мне платишь пятьсот…
- Да пошел ты!..
- Идет! Вот если затащишь пигалицу в койку за месяц, моя ставка удваивается… А если этот гадкий утенок еще действительно окажется и целкой, - заплачу все две тысячи… Только так!
- Можешь сразу же и рассчитаться, говнюк. - Захохотал Балыкин, толкая опешившего гостя в бок толстым пальцем, укороченным ровно на одну фалангу. - Гинеколог после медосмотра сотрудников сама удивилась, как девка дотерпела до девятнадцати лет без мужика…
- Не суетись, дорогуша. Докажешь, что пробил целку, - два куска твои…
- Якши. - С облегчением произнес Степан Иванович. - И это все, что тебя Ко мне привело? Скажи по дружбе, какой же это подлец растрепался тебе про мою Катерину…
- Мне начхать на твою дурнушку, - слукавил в свою очередь Константин.
- Катюшенька, организуй, милая, пару стакашков и легкий закусончик… - Проворковал Степан Иванович, распахивая дверь…
 Ответа не последовало…
- Заинька, ты слышала просьбу своего шефа? - Бакалейщик покраснел от злости, вышел за дверь.
- Слышала. Слышала я вас… Это не входит в мои обязанности, - змеей прошипела секретарша, надеясь, что ее не услышит гость…
"О! А Степку-то уже охомутали! - Совсем развеселился Константин Валерианович. - Через пару месяцев дрессировки - он точно будет шаркать перед сучкой на полусогнутых.
Не такая уж сквалыга эта девчонка. Мозги у нее есть. Придется, видимо, Степану поделиться своей жемчужиной. Не детей же нам рожать… Полюбимся разок другой, тогда и думать будем, а сейчас надо ковать пока горячо… Главное затащить в койку… Сейчас это самое главное. Может быть, мое любопытство не имеет под собой никакого основания…
- Да ладно Балыкин, обойдемся без чая. - Засмеялся Крестелевский. 
- Хер с тобой!- Запыхтел оскорбленный Балыкин. -  Но если я не уложусь в срок, девку ты не трогаешь, договорились?
- Но как я узнаю, что ты меня не кинул?
- Я сделаю фотографию, когда она будет совсем голая… - Хохотнул как зарыгал бакалейщик Балыкин.
- Лады!
- Ну, а явился ты зачем?
- Ширку поступила партейка рыжья…
- Колыма?
- От басурман…
- Туркмения? Нет, Туркменское золотишко плохо почему-то идет в этом году. Зубари волну гонят, мухлюют мусульмане…
- Да ты погоди, Иваныч, - поморщился Крестелевский, понимая, что дело не в качестве золота, что дело в желании Степана Ивановича по своему обыкновению поторговаться…
- Нет, нет, не столкуемся, - Замахал руками Балыкин.
- Да не в слитках! Не в слитках рыжье, Иваныч! Россыпью! Высшей пробы песочек… Держи на пробу сто граммчиков… Десять кило потянешь?
- А то!
- Ну, тогда разбежались, - поднялся из кресла Константин Валерианович. Стал надевать велюровую шляпу цвета Беж. Смахнул платочком пыль с итальянской лакированной туфли вишневого цвета… - Да, и еще. Ты поимей в виду, Широк не уполномочен устанавливать цену… Один раз он попытался содрать с клиента комиссионные…
- Ну, так надо поучить вахлака.
- На первый случай дал ему отбрехаться… Вот завершим операцию, а там посмотрим… Пока.
Увы, не выиграл Крестелевский пари с бакалейщиком Балыковым. Катюша, голенькая, на цветном фото выглядела совсем не замухрышкой. Балыкин получил двести долларов  и похвалялся попозже представить доказательства, что именно он "просверлил жемчужину".
- Это только аванс. Готовь еще пару штук. - Подмигнул залихватски Балыкин.
Валерианович честно исполнил условия пари. Сам не появлялся у Балыкина, но это не значило, что он пассивно ждал как повернется Фортуна. Проигрывать он не любил категорически. Каждую пятницу в коммунальную комнату, где ютилась Катя с матерью и братом, стучались посыльные…  На машине Крестелевского для Кати доставляли букет белых хризантем, шампанское и объемистый пакет тропических фруктов, и это - в московском феврале месяце. Под фруктами, чтобы не выглядеть вызывающе, лежали пара банок икры, черной и красной, а так же обязательный батон сырокопченой колбасы…
Катя сама разоблачила подвох Крестелевского. Однажды, в понедельник вечером, она позвонила Константин Валериановичу домой.
- Зачем вы меня преследуете? Что вам нужно от меня?
Крестелевский мгновенно понял: настал момент, когда одно верное слово, правильно сказанное, могло с успехом заменить не один месяц ухаживания за самой привередливой дамой. И он рискнул пойти "Ва-банк".
- Вообще-то, мне нужно от вас не больше чем любому мужчине… Которому есть что предложить… Помимо секса…
Крестелевский замолчал, предоставляя Кате повесить трубку или разразиться громом и молнией… Катя ответила тем же - выжидающим молчанием. Шанс кинут.
- Вы же понимаете, - я не промах. Могу понять молчание как знак согласия. Разрешите пригласить вас…
- Как я поняла, Степан Иванович передал вам одну мою фотографию…
- Да. Передал. Впечатляет, скрывать не буду. Но, заметьте, свои презенты я начал посылать вам задолго до того.
- Понимаю. Я согласна встретиться, чтобы получить украденное у меня фото обратно…
- Я верну. При условии, что вы станете хозяйкой моего офиса на Неглинной. Оклад ваш увеличится в пять раз… Испытательный срок две недели… И еще придется поучиться на экономических курсах при МГУ.
Вот как все повернулось. На стороне Катя и Крестелевский встретились всего два раза. Этого Крестелевскому было достаточно, чтобы убедиться: Балыкин все-таки обул его на двести баксов… Катю он несколько раз водил в кабак, это было,  но трахнуть, не трахнул ни разу. Правда, Катя оказалась  "просверленной жемчужиной". Юморист гинеколог. Еще два года назад неудачное замужество и развод заставили Катюшу для продолжения учебы в Гитис искать побочную работу. Так она попала к Балыкину.
Больше наводящих вопросов Крестелевский не задавал. Он взял Катю на содержание. Снял для нее уютную двухкомнатную квартирку на Неглинной. Принимал ее у себя по субботам и средам. Содержантка была счастлива. У нее появилось, кроме сытости, столько свободного времени. Нужда более не мешала целиком посвятить себя "магии театрального искусства".
А Крестелевский сначала привык к темпераментной, скромной, совершенно необременительной подруге, а потом, утратив всякую осторожность, и влюбился. Как сокрушался Вабля, - " втюрился лопух без задних ног".  Это было так неожиданно для самого Крестелевского, что он поверил в свое чувство лишь через год. И тогда они поехали в Париж…

ГЛАВА 6 СЧАСТЬЕ ПРИВАЛИЛО В ПАРИЖЕ
В Париже и закрутился  последний роман Крестелевского "на всю катушку".… Грузная,  разлапистая конструкция Эйфелевой башни, по сравнению со стройным, роскошным телом Кати показалась ему похожей на клушу.  Это  прошлогоднее путешествие,  вызвало небывалый прилив страсти и обожания к совсем малознакомой актриске.
С помощью сообразительной Катерины шумно и красиво проматывавшей его доллары,  он по-настоящему смог насладиться плодами своих многолетних, опасных трудов. Катя помогла ему избавиться он комплекса ущербности вечно таящегося теневика. А этот комплекс  крепко портил ему настроение при виде с каким вкусом упивались своим богатством настоящие буржуи. Только в тот раз в Париже он распробовал по-настоящему, - как хорошо, как приятно быть богатым и щедрым рядом с юным благодарным созданием, обожающим изысканные блага жизни...
Какими же пресными казались теперь  его тщеславные подпольные труды. Расточительство выглядело куда более красивым, чем накопительство. Вполне возможно, он так бы  зачах в сетях страсти к накопительству, если бы не рискнул раскрутить свою юную пассию.  Прекрасное тело юной женщины  оросило его одиночество живительным соком молодой жизни, жаждущей первого зачатия… И одиночество в замешательстве уступило Катюше свое законное место в его сердце. Это было чудо возрождения. Впервые, без всяких "но", Крестелевский почувствовал себя счастливым. Настоящим, не купленным счастьем взаимной любви.
Казалось, именно благодаря Катерине очарование счастливого путешествия, продлится на многие годы… Несомненно, продлится, если обычная, купленная на время, нахлебница холостяка  превратится в законную супругу. Само собой, она посвятит оставшуюся жизнь  сбережению в домашнем очаге негасимого огня Счастья своего мужа. Так мнилось… И появилась мечта о семейном уютном уголке…
Измена Кати, казалось, окончательно должна была убедить Константин Валериановича в том, что природа не создала и не могла создать для него такую женщину, о которой мечтала его Душа. Именно так! Он должен примириться с нерадивостью природы. Довольствоваться тем, что подсовывает ему реальная жизнь… Принимать женщин такими, какими создал их Господь бог. Давно пора оставить нелепые попытки приспособить реальную женщину к своей самонадеянной мечте.
Да не тут-то было. Крестелевский не был  настолько глуп, чтобы не  подозревать в своей Мечте о женщине жене и матери его детей, бесполое, недееспособное порождение упрямого, самонадеянного воображения. Да, Катя - это было наваждение. Но это наваждение теперь одно освещало его внутренний потрясенный изменой мир, мир трудоголика полупрозрачного бизнеса. Одно теплило веру, почти мистическую веру, что жизнь имеет смысл более привлекательный, чем соблазн оголтелого накопительства капиталов, которому он отдал лучшие годы своей жизни. Взять хотя бы мечту о том же пресловутом  Первом Миллионе, мечту идиотов. Оказалось - это вовсе не мечта, так -  преходящая задача начала карьеры для молодого скряги.
Женившись  в первый раз в тридцать три года, Константин Валерианович был еще полностью во власти расхожих стереотипов представлений о девушке-невесте. Взял в жены разбитную, но порядочную третьекурсницу педагогического института, Светлану Березину. Из простых девок, неизбалованных, еще, потребностями. Действительно  "блюдущих" для первой брачной ночи патриархальную девственность. Как  будто целкость гарантировала счастье на все время замужества.
Крестелевский   повел Светлану  под венец вовсе не по душевной или физиологической потребности в семейной мороке, но под давлением раздраженного самолюбия. Ему  надоели  игривые подначки женатых мужиков.  Эти  кобели воспринимали его затянувшийся холостяцкий период жизни как некую, тайную неполноценность. А  как же! они считали, что женитьба - это веха на жизненном пути и он им поверил, доверился… И, конечно же, совершил ошибку…  Не объяснять же каждому встречному поперечному, что веха в жизни настоящего мужчины - это первый миллион! пусть деревянными, но миллион! потом - еще миллион…. потом лимон уже зелеными…
Светлана попыталась переложить домашние заботы на Крестелевского, хотя сама занялась всего лишь мелкой фарцовкой. Молодая  жена требовала слишком много внимания. Она  претендовала сделать для него вопросом самым важным в его жизни свое таинственное "женское счастье". Более  важным, чем даже подпольный бизнес.
Его  природная личная порядочность под давлением Светланы  странным образом стала извращаться. Но  Крестелевский  жалел Светлану, стирал даже ее исподнее, и в то же время понимал, что это не справедливо и не надолго. Не  мужское это дело. Но  скандалить  не стал…  И стирать перестал.
Семейные  отношения стали очень напоминать долгосрочную сделку. Муж  и жена, после выветривания обольщений медового месяца, быстро превратились в партнеров по сделке и вынуждены были бороться в брачной сделке, каждый по отдельности, за свои личные права, интересы и выгоды.
Какое-то  время сделка Крестелевского устраивала. возникло даже некое извращенное взаимопонимание со Светланой. Почему  бы нет? Стоит  только отказаться от привилегии мужа ежедневно обедать дома и жизнь станет сносной.
Ко  всему прочему, Светлана  оказалась бесплодной. Первые  полгода Крестелевский активно хлопотал вокруг неполноценной жены. лучшие врачи с их модными лечениями не сумели заставить недоразвитую матку молодой женщины совершить подвиг деторождения. Светлана так и не забеременела.
Сдержанный  в проявлении чувств, Крестелевский как-то сразу сник и более не поминал про ребенка. светлане показалось, он смирился.
День  Светлана проводила в шнырянии по знакомым завбазами, распределявшими "дефицит" по торговым точкам. это были люди уважавшие Крестелевского. жена пользовалась именем мужа как гарантией своей финансовой состоятельности. за солидные комиссионные Светлана пробивала для универмагов сверхплановый товар повышенного спроса. не брезговала появиться на беговой на толчке с парой фальшивых джинсов. однажды даже сбыла чучмекам партию фальшивых баксов и ликовала…
Но  вечера, когда Константин так любил подымить своей вонючей папироской Беломор, лежа в кабинете на диване, но вечерами Светлана   стала заниматься развитием своего эстетического вкуса. Завела  наперсницу, Киру   Львовну, жену торгпреда в Норвегии. На  пару они  посещали театры и концертные залы. Очень  быстро женщины отдали свои эстетические предпочтения классической музыке и превратились в завсегдатаев концертного зала имени Чайковского.
Однажды, возвращаясь домой на машине Крестелевского  с телохранителем за рулем, Светлана  посочувствовала Кире Львовне.
- Как  же тебе, Кирочка, одиноко ложиться сейчас одной, в холодную постель…
- Знаешь, душа моя, я привыкла. Одиночество  - удел каждой порядочной замужней женщины… Нелегко с ним ужиться, но надо. Нада! Если  хочешь сохранить семью.
Ни одному слову подруги Светлана не поверила, но, тем не менее, жеманно согласилась с ложью Киры.
- Я согласна, нам, бедным женщинам, нелегко, но семья - это наш нравственный долг, который мужчинки оценить не способны… И все же мне тебя жалко, всем сердцем жалко…
- а то тебя ждут горячие объятья… - пошутила Кира Львовна…
- Ну, я - это совсем другое дело, милая моя… Я так только ради "этого" и терплю своего буку. Знала бы ты у меня, какой он неблагодарный. Кое-как сделает свое дело и сразу спать. Отдаешь мужику всю свою молодость, а что получаешь?
- А знаешь кто мне помог сделать прорыв сквозь женское одиночество? Ни  за что не угадаешь… Музыка, настоящая музыка, дорогая моя… У меня идеальный слух, если хочешь знать!  Перед сном я ставлю пластинку с записью Вагнера. Особенно  обожаю полет Валькирий… Я отдаюсь целиком! Музыка выжимает меня до капли! Я прямо музыкальная наркоманка. На хорошую пластинку любого мужика. Это очень хорошо снимает сексуальный стресс наяву… А во сне я вольна фантазировать все что мне вздумается… Моей сексуальной фантазии нет границ… Это такие сладкие, многоцветные сновидения! Лапочка моя, я часто испытываю во сне такой сильный оргазм, какой никогда не испытывала с мужчинами…
- О! как интересно! Неужели ты сама заказываешь себе на ночь эротические сны?
- Чушь! Чушь милочка! Ничто не приходит само собой! Чтобы словить ночью кайф, нужна правильная подготовка… Ты понимаешь о чем я?
- Да  нет, не понимаю… Но хотелось бы знать…
- Так в чем дело, милочка моя!? - Кира Львовна взяла нежную, великолепно пахнущую ручку Светланы и прижала к своей горячей щеке. - Давай, душечка моя, следующий раз поедем не в концерт, а ко мне домой. А? согласна? Поставим  пластинку Шопена… Мы проведем чудесный вечер…  А своему скажешь… Ну, сама придумаешь что сказать…
- Надо подумать, - нерешительно молвила Светлана, освобождая свою руку из подозрительно запылавших ладоней Киры…
- Ой, какая же ты еще дурочка… Ты подумала, что я лесбиянка? Признайся, что подумала?
- Да нет, - солгала Светлана, улыбаясь мучительной улыбкой полной растерянности…
- А что тут такого? женщина лучше мужчины знает, что приятно женщине, а что не приятно… Ты понимаешь меня.
- Да нет, я не осуждаю лесбической любви, - голосок Светланы забавно трепетал и Кира рассмеялась… Я смотрю, ты даже мастурбатором не пользуешься.
Кира положила горячую ладонь на колено подруги, обнажившееся из-под короткого платья. Ее немного лихорадило. Вложив липкие от помады губы в ушко Светланы она шептала искусительные слова там томно, что Светлана тоже стала против воли своей возбуждаться. Она уже не возражала, когда рука Киры скользнула по внутренней поверхности бедра…
- Но самые божественные ощущения переживаешь, когда в полумраке под песню Сольвейг ласкаешь себя "там" нежным перышком. Божественные минуты… Поверь мне, это истинное наслаждение. Мне сейчас так одиноко. Месяц назад от меня ушла прислуга, простая деревенская девка, но какая страстная, если ее хорошо подготовить…
После этого разговора Светлана перестала тяготиться все возраставшей холодностью мужа. Когда  груди и матку начинало саднить от вынужденного воздержания, она ехала к своей бесстыдной наперснице.
 Светлана не отличила смирение мужа перед непреодолимым препятствием от вынужденной скрытности. Светлана успокоилась на том, что раз в месяц, а то и в два, жертвовала весьма похотливому Константину свое упругое тело. Ей мнилось, - ее самопожертвования хватит на всю оставшуюся жизнь.
Решив сексуальные личные проблемы, Светлана сочла своим супружеским долгом решить хотя бы искусственным образом для чадолюбивого Крестелевского  проблему наследника. Теперь-то она точно знала, что это единственная причина медленного распада их семьи. Чтобы обеспечить свое будущее навечно, умница решилась сыграть роль кукушки и принести в семейное гнездо подкидыша.
Первый же намек на усыновление чужого ребенка из интерната, вызвал у Крестелевского такое потрясение, что он слова не мог вымолвить. Не собирая своих вещей, прихватив лишь компьютер и портативный, электронный калькулятор, Константин Валерианович поселился в гостинице Москва. Из номера он с курьером передал Светлане короткое сухое предложение. Крестелевский предоставлял жене право жить своей отдельной жизнью. На нее же возложил хлопоты о разводе, если на то  будет желание.

ГЛАВА 7 МЕСТЬ ПОДЕЛЬНИКА
А козырнул обиженный Широк уже через неделю после мальчишника по поводу дня рождения Крестелевского. Первым его выпадом было избиение отшившей его любовницы. Два нанятых Ширком убийцы подловили Катерину в море напротив Судакского санатория ВВС. Киллеры поднырнули под Катерину, за ноги утащили на глубину и били пока не утопили.
Когда Крестелевскому сообщили о подлости Ширка у него случился микро инфаркт. В Кремлевской клинике его навестили друзья. Он  подозвал глазами пахана Анатолия по кличке Канарейка и шепнул на ухо.
Широк взбесился. Это первый ход. На этом хорек не угомонится… Пораскинь мозгами…Как в воду смотрел Константин Валерианович. Он еще не выписался из клиники, как грянула другая беда. С Колымы, с прииска Солнечный прибыли в столицу два несуна с грузом. Дело регулярное. При них находились три кило  драг-золота в мелких самородках. Но на этот раз ментам поступила наводка. Квартира, где, перекантоваться несуны с товаром в первую ночь, была поставлена под круглосуточное наблюдение.
Следаки не суетились. Курьеры их интересовали во вторую очередь. Закинули мусора сети на крупную рыбу. Ждали следаки, когда объявится хозяин рыжья и начнется реализация драгметалла… В группу топтунов, пасущих курьеров с Колымы,  был назначен и Вабля.
Узнав об этом, Крестелевский немедленно вызвал Марат Ерофеевича к себе в отдельную палату.
Это мое золото, - без обиняков заявил Крестелевский. – Уже оплачено оптом и его ждут в Литве. Стук исходит от Антона Емельяновича Ширкова. Стопроцентно! Это старый канал. Хорек в курсе маршрута доставки. Через Ширка до последнего времени была организована розничная торговля по стоматологическим кабинетам Вильнюса. Мы со Степаном наладили новые каналы, но на старых путях у Ширка, видимо, сохранились связи. Возможно, он кого-то перекупил из новых курьеров… Выявлять двойников уже некогда… Горим, горим синим пламенем, дорогой Марат Ерофеевич.
Говорил Крестелевский с одышкой, мученический взгляд его выражал отчаяние.  Константин Валерианович не мог скрыть, что сейчас  боится Ширка, боится по причине своей физической немощи.
- Но что  я могу, - пожал Вабля плечами.
- Марат Ерофеевич, не в службу, а в дружбу, сделай доброе дело… Широк не остановится… Надо предупредить курьеров. Ты же у них на хвосте.
Вабля долго, пристально смотрел в глаза Крестелевского.
- Я не один пасу перевозчиков. Боюсь засветимся. Имеет смысл отступиться от этого рыжья. Можем потерять больше.
- Понимаю, чем ты рискуешь. Я компенсирую…
- Не хотелось бы загреметь под фанфары со службы. И потом,  почему я, а не твой палач Канарейка? В конце концов, подключи  своего друга, генерала Приказчикова?
- Генерала усиленно уходят на пенсию. Он уже почти не у дел. Марат, выручи… Предупреди гонцов. Пусть перекантуются на даче Степана Ивановича в Переделкино. Он в курсе. Свяжись с ним.
- Ты понимаешь, что мне хана? Дело не в этой партии сырья. Если возьмут гонцов - накроется вся моя сеть. Полетят головы от начальников приисков до министра цветной металлургии. Мне нужен месяц, чтобы прикрыть поставщиков и поменять маршруты доставки рыжья. Я в долгу не остаюсь… В случае прокола, и работой  тебя всегда обеспечу, сам понимаешь…
- И ты, понимаешь, - работаю не ради заработка. Ментовка - мая судьба. Не представляю, чем займусь на гражданке. Я ничего более не умею делать, кроме как выслеживать и ловить ворье…
- Марат, выручай… Дай мне месяц на раскрутку. Выручи, богом прошу.
Неделю сыскари топтались вокруг засвеченной квартиры, однако, золотоноши там так и не появились. Кто-то предупредил курьеров с Колымы о засаде… В Муре началось служебное расследование по факту утечки строго секретной оперативной информации. Внутренняя контрразведка свирепствовала как никогда. Уж очень профессиональным был стук. Не подкопаешься… Под подозрение попали почти все сыскари группы, охранявшие квартиру и ее хозяйку. Но прямых доказательств предательства добыто карателями не было. Операм грозило, как минимум, позорное увольнение из органов.
Едва оправившемуся от недуга Крестелевскому, пришлось подключить все свои связи в органах и правительстве, чтобы отмазать хотя бы важняка Ваблю. Остальных сыскарей уволили… Капитана Ваблю даже не понизили в звании, всего лишь, по приказу генерала, перевели из уголовки в ОБХСС, к бумажным крысам. Но покровителю Вабли на самом высоком уровне дали понять, что официальная милицейская карьера его протеже загублена под корень. Отныне каждый шаг важняка будет фиксироваться.
Получалось друга Ваблю менты превратили в наживку, чтобы через его попытаться выйти на сеть снабжения столицы неучтенным на приисках золотом. Спасая Марата от незавидной роли невольного провокатора, Крестелевский потратил еще сотню кусков зелени… Было предложено Вабле продолжить сотрудничество с органами на неофициальном уровне, т. е. стать тайным осведомителем, платным секретным сотрудником, короче – сексотом.
Только по настойчивой рекомендации Крестелевского Вабля согласился на довольно грязное, для чести офицера, предложение. Через  три месяца, как только скандал с драг-золотом погряз в трясине криминальных будней Петровки, капитан тихо-тихо уволился из милиции « по собственному желанию». Родился новый Сексот…
Инфаркт у Крестелевского хоть был и не совсем инфаркт, скорее первый звонок развивающегося сурового недуга, но следы его болезнь оставила разительные. Седина с висков перекинулась по всей голове, он стал белым как лабораторная подопытная мышь.
Константин Валерианович не заводил более постоянной любовницы, хотя личный его терапевт продолжал настоятельно рекомендовать ему отказаться от холостяцкого образа жизни. У Крестелевского словно поубавилось былой выдержки. Он стал нетерпелив, порывист в жестах и неумолим в деловых решениях. Едва покинув стены клиники, он распорядился отомстить за Катерину…
Вершилось  наказание Антона Широкова без спешки и весьма обстоятельно. Анатолий Канарейка достал Ширка, не смотря на личную охрану из пяти бывших мусоров. Не без стрельбы, но достал. Ширка похитили ночью прямо с базы, из подсобки, где он ночевал последние дни, резонно опасаясь появляться в собственной квартире. Заперли хорька в подвале бывшего поповского особняка в дальней Вологодской деревне, обезлюдевшей в период укрупнения колхозов.
Но распорядиться предателем согласно жестким воровским законам авторитету Канарейке не позволили. Рука заказчика расправы повела разборку странным образом. Допрос велено было Канарейке провести с великим пристрастием, но без членовредительства. Ширку мало не показалось, однако  шанс для  спасения жизни доносчику был все же предложен:  хочешь жить, - сдай, для начала, заказчику исполнителей покушения на Катерину.  Это был лишь первый этап бескровной, но не менее  жестокой кары Крестелевского для похотливого дурака.  И Ширков немедленно раскололся.
На втором этапе возмездия, сыскарь Вабля вычислил обоих наемников Ширка, угробивших Катерину.  Аквалангистов из Феодосии и сдал их все тому же пахану Канарейке. В свою очередь, и киллерам был предложен  выход: заложить Ширка ментам и вместе с ним отправиться на воркутинские шконки, т.е. нары… А там как бог даст.
В итоге, Ширка на лесоповале порезали, по пьянке, бензопилой. И опять же не до смерти. Его даже не кастрировали, как настаивал Анатолий, державший связь с дружбанами в зоне… Жизнь слепому,  безрукому уроду оставили… Если это жизнь… Одного водолаза, естественно, придавило бревно при погрузке шпальника на баржу. Другого ошпарило у котла при варке из хвои пихтового масла. Обоим была деловито обеспечена верная, но медленная смерть.
 В августе, методом тыка, Крестелевскому подобрали, вместо Катерины, новую секретаршу. Скромная, симпатичная Вероника Узлова справлялась со своими обязанностями даже получше Катерины. Единственное, что было в ней "не в жилу" для Константин Валериановича - девица всячески увиливала от совместных с шефом "командировок". Особенно она боялась ездить для заключения договоров на юга. В Баку, Тбилиси и Новороссийск. Лапушка тщательно блюла верность своему жениху, инженеру-химику, стажировавшемуся в Австрии.
Это забавляло Константин Валериановича. Он любил наблюдать, как уныло вытягивалось личико Вероники, когда он галантно подносил ей без всякого повода сногсшибательный подарок. Бриллиантовое колье или там холодильник Розенлев. Взять ей очень хотелось, но муж был далеко, посоветоваться не с кем. Подарок лежал в сейфе или торчал в приемной, до тех пор, пока не приходил ответ из загранки. И ответ приходил, всегда поощрительный: презент скромно и незаметно перекочевывал в квартиру неприступной Вероники.
Когда в ноябре Вероника впервые пришла в дубленке,  поношенной и не модной, Константин Валерианович решил сделать свою очередную, как он внушал себе, "невинную гадость". Под видом деловой поездки на переговоры, где потребуется застенографировать беседу, Крестелевский повез Веронику в Пушкинский Зверосовхоз. Он решил  предоставить секретарше оглушительную возможность выбрать себе шкурки норок на шубу из особых, элитных, то бишь, блатных вольеров. Выбрать в их лучшую пору, когда сытые искрометные зверьки во всей своей красоте, себе на горе,  еще резвятся за решеткой, не превращенные в пушнину.
Предвкушая щекочущее наслаждение, Крестелевский игриво насвистывал марш "не кочегары мы, не плотники", когда впереди показалась длинная нескладная фигура женщины в демисезонном пальто, закутанная белым пуховым платком. Женщина не соблюдала правил дорожного движения, двигалась в попутном с транспортом  направлении. Ей было не до того на студеном ветру. Вокруг женщины бушевали снежные вихри от проносившихся мимо грузовиков. Заслышав рев мотора, путница покорно останавливалась и, нагнув голову, отворачивалась от очередного натиска стужи. Она была в резиновых ботиках и тонких заштопанных чулочках.
- Гена! Тормози. - Приказал Крестелевский.
Черный Зим мягко, на кошачьих лапах, подкрался к заснеженной женской фигуре.
Крестелевский перегнулся через спинку переднего сиденья, распахнул заднюю дверь.
- Гражданка! Куда вам? Садитесь, мы подвезем.
Женщина не обернулась. Машина покатила рядом.
- Женщина! Перестаньте упрямиться, - вмешалась Вероника, недовольная странной поездкой. - Садитесь вам говорят!

ГЛАВА 8 ПРИЕМЫШ
Женщина оказалась воспитательницей детского приюта. Ее подвезли к подъезду интерната. Продрогшие ноги не слушались, сама она не могла вылезти из машины. Вероника с телохранителем вытащили ее и под руки, ввели в дом. Крестелевский вышел из машины. Закурил свой неизменный Беломор. Под деревянным навесом, украшенном монументальной резьбой, вокруг воспитательницы в телогрейке и мужской шапке-ушанке,  сгрудились единообразно одетые дети… Им что-то внушали, но вьюга уносила голос воспитательницы в мрачный еловый бор, окружавший интернат.
Еще слышался унылый скрежет железной лопаты. Крестелевский обернулся. Из-за угла здания лопатой выбрасывали на газон сухой сыпучий снег. Знойкая поземка  подхватывала снег на лету и уносил обратно за угол здания. Там вздорный снег снова соскребали в кучку и снова метали против ветра на газон.
Отъезжая от подъезда, Крестелевский мимоходом взглянул, кто же это так упорно и так безнадежно сражался на морозе с непокорной вьюгой. Это был мальчик, катастрофически выросший из своего пальтишка и шапчонки на свалявшемся искусственном меху. На розовом открытом, необычайно серьезном, лице, над левой бровью отчетливо виден небольшой шрам. Сейчас, от мороза  как иней белый.
- Эй, приятель! Как жизнь подневольная? - вскричал Крестелевский, выскакивая из роскошного ЗИМа. - Не признал!? А я тебя помню! Здорово! Сто лет, сто зим!
Мальчишка нахмурился, взял лопату, как винтовку, наперевес и стал пятиться к приземистому складу… Упершись в кирпичную стену, мальчишка повернулся спиной к незнакомцу и заплакал…
- Экий же ты нюня! - засмеялся Константин Валерианович, присаживаясь на корточки возле ребенка… - Не признал! Ну, брат, не хорошо!
Мальчонка повернулся и глаза его засияли…
- Я хочу покататься на твоей машине! - Мальчишка вырвался из рук Крестелевского и побежал к машине. Он забрался на переднее сиденье и стал махать рукой:
- Дяденька! Давай шустри! Поехали! Поехали пока Арина Емельяновна не видит…
С крыльца, натягивая на бегу телогрейку, сбежала долговязая старуха в зажеванном белом халате.
- Что за новости! Сашка, нахал! Ты куда это опять намылился!? А ну, сейчас же вылазь! Кому сказано!
Сашка пригнулся и стал дергать водилу за полу меховой куртки:
- Поехали, командир! Давай поехали, а то Арина счас тебе устроит!..
С виноватым видом Крестелевский подошел к грозной старухе. Она не позволила ему рта открыть.
- А вы тоже, хороши, уважаемый! Зачем мальчишку балуете!? Вы кто!? Он и так два раза убегал!
- Да вот, Сашкин родственник я. - Миролюбиво улыбнулся Крестелевский.
- Что вы такое говорите! Какой еще родственник! Этого бедуина нашли в мусоропроводе, он с роду не видел ни отца, ни матери. Для Сашки каждый мужчина - родственник. Он не сразу научился понимать разницу между словами:  свой, чужой.
- Он что дебил?
- Сашка - нет. Запаздывает в развитии, но ласковый мальчик. Правда, резвый.  Можно сказать, работящий паренек…
Заметив, что богато одетый незнакомец задумался, Лидия Ивановна не растерялась…
- Я смотрю, человек вы отзывчивый, не могла бы ваша организация выписать для нашей крыши двадцать листов шифера…
- Что? Не понял… А, шифер… Да. Да, сделаю… Позвоните… - Константин Валерианович подал Лидии Ивановне визитку и быстро пошел к машине…
- Гражданин, - окликнула Крестелевского Лидия Ивановна…
Крестелевский вернулся весьма удивленный…
- У вас какое-то странное, выражение лица… Виноватое я бы сказала. Что, вам неприятно видеть в каких ужасных условиях воспитываем мы детей, лишенных родительской заботы. Все клянут наше государство, а ведь у него сердце, оказывается, добрее чем у наших богачей…
Под ястребиным взором старухи серое лицо Крестелевского вспыхнуло алым нездоровым румянцем.
А, может быть,  вам понравился мальчик и вы воспылали желанием дать ему конфетку… Господи, как благородно! И, пожалуйста, не злитесь на мою правду, я не боюсь вас, хотя ваши телохранители готовы меня растерзать. Посмотрите, ваши мордовороты уже навострились. И вам не стыдно кормить ваших дармоедов-прихлебателей, когда весь месяц мы кормим детей одними макаронами?
 Константин Валерианович  был потрясен выговором самоотверженной старухи в безразмерных дырявых валенках.
- Простите. - Смиренно прошелестели сизые губы Крестелевского, от которых быстро отливала кровь.
Боевая старуха ожидала все что угодно, но не этого смирения богатого желчного старика, наверняка отвыкшего слышать о себе правду из чужих уст. Она переступила с ноги на ногу. Ее удивляло, что богач снес как должное упреки какой-то зловредной бабы. Она достала папиросы Беломор и случайный гость потянулся рукой к ее пачке. Дал прикурить старухе и сам закурил.
- Прощайте, - окрепшим голосом произнес Крестелевский и повернулся уходить.
- А Вы не хотели бы усыновить Сашу? - Торопливо, униженно скорчив просительную мину, выговорила старуха окоченевшими губами в сутулую спину странного миллионера.
Крестелевский дернулся и остановился. Лицо его выразило полую растерянность. Он стряхнул пепел с папиросы и стал медленно поворичиваться к беспардонной воспитательнице.
- Клянусь, гражданин, не пожалеете. Сашка честный. Его нужно только немножко подкормить…
- Усыновить?… Да с какой стати!
Миллионер даже не удивился неожиданному предложению. В предложении он не видел ничего необычного. Он хотел представить себе как впишется в его устоявшийся одинокий быт маленькое  беспокойное существо. Он отвык от посторонних забот… Теперь даже в женщинах не нуждалось его сердце, не говоря уже о постороннем ребенке. Требовалось мгновенно переворожить свою жизнь и вспомнить как он раньше относился к детям вообще. Действительно ли он когда-нибудь хотел иметь ребенка. А если хотел, почему не пожелал взять приемыша из детского приюта…
- Вы говорите усыновить? - Повторил свой вопрос Крестелевский.
- Мне показалось, вы человек одинокий… И добрый…
- С чего вы взяли!.. - Дернулся Константин Валерианович.
Он очень не любил, когда кто-то пытался зайцем  проехаться на его строго охраняемой доброте.
Ветер задрал полу халата старухи, Крестелевский   заметил штопку на обеих коленках ее рейтузов и ему стало стыдно за свою несдержанность…
- А Саша, я вижу,  вас узнал… Это ваши ребята летом покалечили солдат?
- Какая разница, кто проучил негодяев.
Лидия Ивановна продолжала упорно наблюдать за выражением лица странного незнакомца… Крестелевский не отвел глаза.
- Вы же богатый. Берите Сашу. Сделайте божеское дело...  Не прогадаете…
Новый год усыновленный Крестелевским мальчик со шрамом встречал в его холостяцкой квартире вместе с личной воспитательницей и ее двумя дочерьми- подростками. Называл Константин Валерианович мальчика солидно: Александр Константинович. Саша называл приемного отца - Папа. Фамилия у Саши осталась своя, детдомовская - Беловежский.
Крестелевский собирался праздновать Новый Год на даче у Приказчикова, только что вынужденно  вышедшего  в отставку генерала из МВД. У него должны были собраться особенно близкие  друзья-ветераны правоохранительных органов, с  женами. Предстояло познакомиться с молодым полковником Черепыхиным Михаилом Самуиловичем, преемником Приказчикова. Менялся начальник, но не прерывались узы дружбы и взаимовыручки. Прикрытие бизнеса Крестелевского в лице еще молодого полковника имело даже свои преимущества. Свежее мышление, большая активность по причине еще не обеспеченного будущего, все это было на руку Константин Валериановичу. Неожиданностей не предвиделось. Заказан был цыганский квартет, гуляй - не хочу. Но вернулся Константин Валерианович из гостей что-то рановато. Еще не было и десяти часов.
Себе Крестелевский приказал считать, что причиной столь раннего ухода из дома Приказчикова, было желание встретить Наступающий год в кругу своей семьи. Да, да! Только та! С появлением маленького Саши у него тоже образовалась своя семья, усеченная, без женщины, но семья!  Домашние  новогодние праздники отныне следовало проводить дома, а не шляться по чужим людям.
Вставив ключ в замок, Константин Валерианович  прижался ухом к дверям.  Воспитательница Саши, Ирина Васильевна, играла на рояле Собачий вальс. Дурашливо отплясывая, дети  громко топали и хохотали до поросячьего визга. Он рад был возвращению в семью, но спокойствия на душе не было.
- Что стряслось, - забеспокоилась молодая кухарка Ксения, принимая в прихожей шубу Крестелевского… - Константин Валерианович, да на вас лица нет… Опять сердце? Давайте-ка прилягте на диванчик. Я вам шиповничка заварю… Давленьице померяю…
Дети неожиданным появлением Крестелевского скорее были удивлены, чем обрадованы. Нет, улыбки их не погасли, но дурачиться ребятишки перестали. Ирина Васильевна и девочки, выстроившись в линеечку, дежурно улыбались, наблюдая, как Саша, Александр Константинович, с разбега повис на шее приемного отца, мешая снимать вязаную безрукавку.
- Па, Марат Ерофеевич приходил. Просил завтра с утра позвонить и передал поздравления. А мне дал водяной пистолет. Мне так нравится…
Крестелевский несколько смущенно поеживался. Он еще не привык к "телячьим" нежностям ласкового ребенка. Веселье вернулось к детям, когда была вскрыта большая коробка дорогих игрушек, принесенная хозяином. Крестелевский, вняв настояниям Ксюши, полежал немного в кабинете на диване. Полистал газеты. Потом послонялся по квартире.  Устроился в кресле в углу просторной гостиной, под роскошным кустом "чайной" розы, как-то подаренной Ксенией ему, холостяку, в день рождения…  "Для уюта".
Сидит  Константин Валерианович,  закинув ногу на ногу, смотрит как дети в спешке обряжают почти трехметровую голубую елку… Смотрит и пытается поймать в себе чувство довольства семейного мужика. Он не плохо исполнил в этой гребаной жизни долг мужчины. Все у него есть, вот теперь даже наследник появился. Заботливый, старательный мальчишка. Есть Все… Нет праздничного настроения…
Очень хотелось Крестелевскому благодушия в эти минуты. Хотелось думать о лучшем в натуре приемного сына, воображать его будущее, фундамент которого он уже заложил… Не получалось. Надоедливо  трезвая  мысль навязчиво ковырялась в том немногом, что казалось ему нежелательным в характере будущего наследника. Что не удосужился дать мальчишке Всевышний, удастся ли дать ему, Крестелевскому Константину Валериановичу? ОН горбом заработал право собственными руками слепить из сына толкового дельца. Слепить  Новую Судьбу по своему образу и подобию. Удастся ли исправить несправедливость, допущенную Вседержителем по своему недосмотру?
Пытался представить Крестелевский кто же родил Сашку. Наследственность мальчишки была смутной. Кто отец, кто - мать, установить так и не удалось. Единственное что установили адвокаты с достаточной  достоверностью, - Сашку нашли в Марьиной Роще, в контейнере для мусора. Восьмимесячный, он умирал от холода и голода в картонке из-под стирального порошка.
В его годы Крестелевский бойко торговал коллекционными марками. Имел в подвальном сарайчике тайничек, где хранил от посягательств матери две почти полные копилки, - большие жестяные банки из-под канадского кедрового масла. Одну с бумажками, другую с монетами. Он не трогал свои сбережения, даже когда дома не было денег на хлеб. У Сашки же деньги в карманах не залеживались. Что значит нищета. Заимел - проел. Хотя дома еды было "от пуза".
В первые дни пребывания в его доме приемыш, почему-то, не столько напоминал ему человеческого детеныша только немного подросшего, оживленного щенка. Щенка,  потерявшего хозяина, и в поисках снующего в толпе жизни меж ног прохожих. И в то же время, Александр Константинович  не выглядел беспомощным и забитым. Паренек  уже кое-что знал из науки о выживании и заглядывал в глаза проходящих мимо не потому, что хотел всего лишь чем-то с голодухи поживиться… Этот расторопный щенок получил от природы здоровое, хорошо развитое чувство доверия к человеку, которое одно порождает родственные отношения. Безродный оголец интуитивно искал родственных отношений, если не родственную душу. И правильно это делал.  Мальчишка активно, как умел, но активно искал того к кому будет обречен всем своим существом испытывать благодатное чувство преданности. Подрастающая псина искала доброго хозяина и глаза его заранее излучали аванс доверия.    А это уже талант, бесценный талант, выдающий готовность из благодарности подвергнуться  дрессировке.
Вот только выберет ли воспитанник " своим Хозяином" именно его, Крестелевского? Простодушие приблудных бедолаг в условиях реальной жизни иссякает быстро… Не стал бы в своем усердии приемный щенок прихлебателем того, кто погрознее на вид и этой грозностью больше похож на хозяина с точки зрения безродного приемыша. Ведь руководствовался малец не самостоятельным здравым смыслом, но полузвериным стадным чутьем.
К сожалению, Саша был закомплексован на примитивной  "честности". Эту извращенную, мелочную честность плебея, привил ему приютский детский контингент, в купе с педагогическим коллективом. Прямо-таки  вбил в башку как лишнюю заклепку. Да, ему внушили священный трепет перед Законом, который олицетворяет каждый, кто старше его, а значит сильнее его. Но никто не объяснил, что Закон этот, что любой Закон те кто сильнее вертят как хотят себе на выгоду. Вот как объяснить дурашке эту житейскую механику манипулирования Сильными  поведения Слабых…
Забавно… Порвав, штаны, лазая на дворовый тополь, Александр Константинович   тут же бежал доложить о своей провинности Ирине Васильевне или Ксении, кто был дома.   С  тупой покорностью выслушивал он неизменную нотацию на тему об аккуратности. А про себя думал, счетовод сопливый,  вот и еще можно записать на свой счет очки в извечной игре детей со взрослыми в послушание, оборачивающееся в итоге ласковой похвалой.  И найденную на улице монету Александр Константинович немедленно нес домой. Нес, заранее зная, что монету позволят ему оставить себе. На мороженое. Да еще добавят на вторую порцию, - "за честность". Забавно…
  В тоже время, когда, в порядке пробы сил, во дворе на него напали пятеро пацанов и произошло нешуточное побоище, об этом бедовый Александр Константинович  не проговорился даже отцу. А  ведь заводиле своры кирпичом, прицельным, жестоким ударом Саша сломал нос, да еще,  в ярости, едва не задушил…  Вот еще и с тормозами у сорванца не лады.
"Бедное дитя природы"… - Вздохнул Крестелевский.  Сколько раз наблюдал он в своей жизни как естественно детдомовцы, не помнящие ни роду не племени, прибивалось к бандам. Эти изгои Отечественной войны становилось в разборках самым преданным, ударным зомби Главаря.
Крестелевский посмотрел на сверкающие золотом роскошные иконы Строгановского письма, повешены в красном углу богобоязненной Ксюшей, главным декоратором холостяцкого дома. Посмотрел и спохватился. "Зарвался ты, дорогой Константин Валерианович. Осторожнее надо обращаться с суевериями. Богов, привыкших к абсолютному почитанию смертных, лучше не тревожить".
   Пытаясь оправдаться за свою бесцеремонность в обращении с "боженькой", Крестелевский, мысленно обращаясь к загадочному Всевышнему, на этот раз решил немного слукавить и повинился. " Плохому я сына не научу. Сашок должен иметь одинаково четкое представление о темных и светлых сторонах русского непредсказуемого бизнеса. Мой сын должен любить риск и уметь рисковать… Уметь идти напролом и в то же время оставаться человеком, уважающем себя и чужие коммерческие интересы. Только так. Христопродавцем он никогда не будет. Уж я за этим прослежу. "…

ГЛАВА 9 МЕНТЫ МЕНЯЮТСЯ, БИЗНЕС ОСТАЕТСЯ
Позвонил директор ГУМА - Чумакин Альберт Федотович. Не ожидал, что застанет. Звонок протокольный, директор просто отметился, но приятно выслушать елейные пожелания счастья и удачи в Новом Году даже от прохвоста… А настроение так и не поднялось.
Крестелевский прошел на кухню. Ксюша разрумянилась возле плиты. Невысокая крепенькая хохлушка благоухала имбирем и корицей. Магазинных тортов она не признавала. Ее свежий, здоровый, совершенно "домашний"  пот придавал заморским пряностям особую притягательность. Константин Валерианович крепко хлопнул Ксюшу по заднице. Кухарка благодарно засмеялась.
- Ксюша, ты это, сходи-ка на неделе в Елоховский собор. Крестить будем Сашку.
- Наконец-то! А я все боялась к вам с этим подступиться. Слава тебе, господи! Может, дома покрестить, большой все-таки Саша? Батюшка знает вас. Он все сделает как надо по Закону.
- Это, Ксения, твои заботы. Сегодня заночуешь у меня… Утром дам тебе тысячу рублей, пожертвуй попу.
Ксения немного смутилась, но возражать не стала.
- Можно я позвоню из вашего кабинета домой? - Пряча глаза, робко спросила кухарка. - Надо бы предупредить Васю, чтобы не ждали… Скажу гости понаехали…
- Заодно постели нам в кабинете.
В одиннадцать часов Сашок усадил девчонок на лучшие места, поближе к торту. Придвинул к ним огромную хрустальную вазу с разноцветьем самых лучших конфет, открыл бутылочки с пепси-колой и  только после этого сам пристроился с краю детской половины праздничного стола..
К сожалению, в реальной жизни, от иного таланта не столько пользы, сколько заботы… Вот как Сашка обращается с девчонками? При первом знакомстве эти глупые мартышки ходили перед ним на цыпочках,  вертелись  как на иголках. Смех да и только! Эти,  по-городскому, рано заневестившиеся пацанки во всю пускали в ход глазки и прочие обезьяньи ужимки обольщения. А Сашка, добрая душа, тут же растаял и повел себя как лопух.
- Константин Валерианович, без двадцати… Пора открывать шампанское, а то не успеем проводить Старый Год. - Напомнила воспитательница, поджав ярко накрашенные губки, похожие на куриную гузку...
" И за что я тебя терплю через силу? - подумал Константин Валерианович об Ирине Васильевне,  откупоривая Новосветский Брют. - А ведь за "порядочность" и не терплю. За нахальную "порядочность", что торчит в ее чопорности как шило из мешка. Ты не оставляешь мне никаких надежд притерпеться даже ради блага неотесанного сына.… - Блудливо улыбнулся Константин Валерианович воспитательнице. - Если все порядочные бабы такие зануды, - лучше пойти и утопиться в ванне"…
Крестелевский отодвинул коньячную рюмку, налил себе водки в фужер и залпом опрокинул ее себе в горло. Только так! Водяра еще не скатилась куда ей следует скатиться, а из нутра уже приветливо полыхнуло адское пламя настоящего наслаждения… Только так! Константин Валерианович придушенно крякнул и сразу повеселел…
 Крестелевский все наблюдал и думал, думал и наблюдал, и мозги его, казалось, теперь уютно поскрипывали в такт праздничным,  пустяшным мыслям… Дверь в кабинет оставалась открытой, но Крестелевский, занятый закусками и бушующим в желудке, блаженным пожаром, не слышал столь желанный звонок. Он очнулся, когда к нему подбежал разрумянившийся Саша.
- Па! Там тебе звонят, звонят, а ты сидишь себе как кот на именинах…
- Да, я. - Откликнулся разомлевший Константин Валерианович  на   вздорный голос Приказчикова.
- Ну, ты поимей совесть!! Ты куда пропал, Константин Валерианович?
- Встречаю Новый Год в кругу семьи..
- Ты что это выкобениваешься? Уже час ночи, я звоню, звоню…
- С Новым Годом, товарищ пенсионер!
- Э! Нагрузился… И дела забыл…
Крестелевского как обухом по голове огрели… Он вспомнил о своих неприятностях. Праздник был испорчен окончательно… Крестелевский молчал. Раз генерал позвонил сам, значит исчезновение его важного гостя понято правильно. Меры  к устранению возникшего в дружеских отношениях напряжения приняты адекватные. Так что, не надо суетиться. Характер  должно выдержать в лучших традициях солидных деловых людей. Генерал должен прочувствовать, что звонок его, означающий извинение за допущенную оплошность, может и не решить созданных им же проблем.
- Я переговорил с полковником. Молодой ишо! Не объезжанный! Не понимат некоторых тонкостей службы. Надо извинить, Костя, полковника, - все это недостатки воспитания. Но, уверяю, теперь Черепыхин  будет каждое твое слово воспринимать как Закон. Немного грубовато получилось, но да он парень с головой, советы мои и товарищей принял как должно. С покаянием. Выводы сделает правильные. Все злишься?
- Это не злость. Это грусть, Коля, дорогой  ты мой. - Крестелевский. как мог, смягчил тон голоса.
- Но учти, я так и не понял, чем он тебя так достал… Вы и поговорили-то не более трех минут… Хоть убей ты меня, старика, - не понимаю!
- Разве шнурок этот не рассказал о своей новой идее?
- Какой идеи? Ну-ка, просвети матерого мента…
- Твой пристебай намекнул:  пришло новое время, потому желательно наши отношения " укрепить еще больше"! Усекаешь, сто значит "больше". Я из ума еще не выжил и хорошо понимаю намеки… Зарывается твой преемник… А что дальше он учудит? Ты подумал кого выдвигаешь? Если полковник - не подлец, то уж точно наглец, как все выскочки!…
- А! Вот как. Чудак, пойми и ты, он же сказал - желательно. Так? - Нашелся старый лис, чем урезонить  дружка, страдающего аллергией на наглость ментовских чинов.
- Так да не так. Не пудри мне мозги.
- О! Вникни! Желательно! Он же не берет тебя за горло! Каждая новая метла, садясь на должность, просто обязана провести какие-нибудь преобразования. И что ты взбеленился! Пооботрется парень. Ручаюсь, - пооботрется. Ну а если накинешь малость  на молочишко детишкам, - и вовсе положишь полковника к себе в карман. Сам молодым не был? Ха-ха! А если серьезно, будь спок:  О-Ко-ро-тим парня, - вот и вся песенка!
- Ладно. Кончаем базар-вокзал. - На скулах Крестелевского заиграли желваки. Заговорил он медленно, тщательно взвешивая и отчеканивая каждое слово.
- Если твой выкормыш считает себя таким крутым, что может у меня на ходу подметки отрывать,  - я выхожу из игры.
- Стоп! Замри!
Предупреждение было исключительно своевременным, но Крестелевский слишком долго держал в себе занозу неприязни к тридцатипятилетнему полковнику  Черепыхину. Вольно или невольно,  этот хапуга оказал неуважение к "старшим", по  мнению Черепыхина, - "по старинке" ведущим свои дела. Появилась угроза, что новая метелка поднимет слишком много пыли. Заноза за вечер успела нагноиться и ее нужно было выдавить из себя. Крестелевского понесло…
- Полагаю, тебя он первым выкинет на обочину. Понял!? Старый хрен! Мне доложили, чей он ставленник. Ты его вынянчил, выучил, но манипулировать им будешь не ты! А значит и не я! Так на хера мне эти причиндалы?!
- Ладно, усек! Уймись, порошу, родной! Больше ни слова, - не на шутку всполошился генерал. - Завтра встречаемся втроем. Приложим предмет к носу и поставим все точки.
- Приезжай, если хочешь, но один.
- Что так категорически?
- У меня чутье. Должен я приглядеться. Обождем открывать карты. Даже мент должен оставаться человеком, если желает получить доверие и честно заработать свой кусок. Давил наглецов и давить буду…
- Лады, Константинович.  Разберемся. Жди в четырнадцать нуль, нуль.
- В два я поведу сына с подружками в Кремль на елку.
- Ах, да. А в пять?
- В семь.
- Передавай привет своему Александру Константиновичу. Не спит еще, сорванец? Боевой у тебя хлопец растет… Да, слушай, я, вроде, прошлый раз не понравился мальцу? Как считашь, какой бы мне сварганить подарочек, чтобы подобрел твой любимчик?
- Не строй из себя генерала… - Сказал и хохотнул Крестелевский в трубку. А про себя подумал: лучший подарок, - если ты нацепишь очки потемнее, чтобы не видно было ребенку твои бесстыжие глазки цвета бутылочного стекла.
Мысль была очень точная и Крестелевский развеселился. Ого! Под елкой завели магнитофон Грюндиг… Дамы приглашают кавалеров… Господи, какой колченогий Александр Константинович в танцах… Куда смотрит Ирина. Необходимо немедленно нанять для наследника учителя бальных танцев.
- Ирина Васильевна! - Позвольте пригласить вас на танго.
- С удовольствием разрешаю! - расцвела воспитательница, которую разрумяниться не заставили даже три рюмки Массандровского Кагора сверх двух бокалов коллекционного шампанского.
Крестелевский с удовольствием слышал свой басок, весело наполнивший гостиную. По глазам собравшихся он видел, что и домочадцам нравится его добродушный басок.  Такой добродушный тембр у его голоса бывает не часто, только в лучшие минуты жизни. А это добрая примета! С каким настроением встретишь Новый  год, таким он и будет.
Он рывком прижал Ирину Васильевну к своей груди. Воспитательница испуганно  сжалась, но трепыхаться не стала. Крестелевский понял, что для увеличения грудей Ирина в лифчик подкладывает что-то упругое. Это рассмешило его. Он озорно сунул свой вздыбивший брюки член Ирине меж худых ног, а правой рукой стиснул ягодицу…
- Константин Валерианович, осторожно, дети!
Танцуя, Крестелевский стал теснить воспитательницу к кабинету. Наконец-то и ее проняло. Пылающая молодым румянцем, совсем неожиданным в ее сорокалетнем возрасте, Ирина Васильевна томно уронила головку на плечо кавалера…
- Ксюша, включи детям телевизор, - Сказал Крестелевский, стоя в двери кабинета. - Да, да, мы с Ириной будем смотреть Огонек у меня в кабинете…   

ГЛАВА 10 ВОЛКОДАВ НА РИНГЕ
Школьные оценки Александра Константиновича удручали. Кроме физкультуры, у  сына  были горбатые, с трудом натянутые тройки. Зато на гимнастических снарядах, на беговой дорожке он был первым даже среди старшеклассников. Складный скелет, бугристая мускулатура сыночки на отменных харчах развивались так бурно, что, по всей видимости, забивали мозги, оттягивая на себя все жизненные соки парнишки. Саша все больше уповал на свою физическую силу.
Нет, по жизни, практической смекалкой, жизненной хваткой парнишка, даже опережал сверстников, выросших в тепличных условиях нормальной полноценной семьи. Но когда наставал час зубрить что-нибудь абстрактное, - математику там, русский язык или даже географию, сынуля увядал  над раскрытым учебником. Так увядает в засуху не орошенный дождичком дикий цветочек.
Когда Сашке исполнилось пятнадцать лет, повариха Ксения, робея и "дико извиняясь", известила Крестелевского: по наблюдениям за простынями Саши, мальчик стал увлекаться онанизмом. Он стал поздно засыпать и трудно вставать по утрам… Опоздания на уроки участились. "Успеваемость" в школе скатилась еще ниже…
По глазам заботливой кухарки было видно, что она ожидает от Константин Валериановича "принятия мер". Примитивное, в духе народных предрассудков, воспитание Ксении не позволяло мириться с "пагубными" шалостями мальчика со своей пипиской… Особенно она трепетала перед мыслью, что об этой "грязной" привычкой мальчика узнает возвышенная воспитательница, и без того не довольная равнодушием Саши к симфонической музыке и высокой поэзии русских классиков…
Крестелевский, в душе, посмеялся над страхами   доброй Ксюши. Не стал он приводить кухарке научную статистику. Наверное, Ксения ужаснулась бы, узнав,  что  мастурбацией половина современных мальчиков и девочек начинают заниматься уже лет с восьми. Врачи даже рекомендуют поощрять этот искусственный метод увода детской психики от своей природной сексуальной зависимости. Посмеялся про себя Константин Валерианович,  но меры принял… Своеобразные, но принял незамедлительно…

ГЛАВА 11 ЖЕНЩИНЕ ЗАПЛАТИ СРАЗУ
Ксения уходила ночевать к своему мужу Василию и ребенку после ужина, часов в девять вечера. Воспитательница Саши и того раньше. Уже на следующий день после доноса доброй поварихи на любимчика Сашу, в одиннадцатом часу, в квартире Крестелевского появилась расписная, волоокая крашенная блондинка с пышным бюстом и еще более пышными бедрами. Голубые глаза ее излучали обволакивающую истому. Большие, сочные губы молодой путаны были так похожи на перезревший персик, что казались съедобными. Надушена она была так сильно, что волнующий ее запах убил все прочие здоровые запахи опрятного жилья Крестелевского с почти аскетической обстановкой.
- Роза, мой сорванец теперь так увлечен игрой с собственными гениталиями, что не дождался моего возвращения. Раньше он без моего поцелуя в постель не ложился. Я думал мы посидим, перекусим, чтобы мальчик привык к тебе… Так что прошу извинить его невежливость…
Роза понимающе кивнула и стала деловито раздеваться, искоса поглядывая на хозяина: соблазнится он или не соблазнится. Останется ли она на всю ночь за повышенный гонорар или ее выпихнут в такси после демонстрации перед пацаном образовательного сеанса любви за обычную плату. Но Крестелевский не проявлял к отцветающему телу шлюхи ни малейшего внимания. "Скупердяй этот Крестелевский, боится заплатить двойной тариф", - насмешливо подумала душистая дива.
- Извини, малышка, я не предложил выпить. Для храбрости, так сказать… Все-таки мальчик… Первачек. Налить или потом?  - Снова извинился Крестелевский.
- Потом, дорогой. Сначала займемся клиентом. А то твой сынок вконец истощит себя… Я не хочу стать неоплодотворенной жертвой детского рукоблудия… Я пошла… Мальчишку    зовут Саша? Я не ошиблась?
- Да. Саша. Но можешь называть и Александр Константинович. Он это любит…
Роза подошла к зеркалу, проверила наличие на лице подходящей улыбочки и на цыпочках, жеманно покачивая изумительным задом, двинулась на работу.  Крестелевский двинулся следом за голой гостьей к двери спальни сына, но она решительно повернула его прочь.
- Мой золотой, доверься мне. Я даже волнуюсь. Чудное приключение… Все будет по высшему разряду…
- Пожалуйста, моя пышечка, не торопись с оральным сексом. Мальчик и без того сторонится девчонок…
Крестелевский не отходил от двери в течение всего сеанса посвящения мальчика в мужчины. Что происходит с сыном, он мог только догадываться. Слышалось только сытое постанывание и трудолюбивое мурлыкание молодой "прости господи". Собственные воспоминания его о первом грехопадении по воле Маши-Матильды с омерзительной наглостью лезли в голову. Он отгонял их всеми силами.
Наконец, сексмашина засмеялась тихим ласковым смехом удовлетворения, чарующим смехом женщины до дна опроставшей свое лоно. Константин Валерианович решительно вошел в спальню сына. Включил люстру. Закрывая глаза руками, Саша восседал на тучных персях женщины. Роза увлеченно играла во рту его едва опушенными гениталиями… Саша был так увлечен происходящим, что не смутился присутствия отца... Роза уложила мальчика рядом с собой и с головой накрыла истерзанной  простыней… Саша уткнулся в пахучую подмышку женщины и затаился…
- Как успехи, Роза? - Озабоченно спросил Крестелевский. 
- Ого-го! Я вся трепещу… Клянусь, бычок растет что надо! Я бы хотела остаться в этой постели до утра… За так… Я вообще сегодня ничего не возьму с тебя за обслуживание. Кайф высшего разряда!
- Так не пойдет. - Крестелевский закусил нижнюю губу и отрицательно помотал головой…
- Жаль, Костик… И еще, может, я огорчу тебя, но у парня есть опыт. Никакой он не первачек. - Роза заржала как лошадь от щекотки…
- Саша, встань, пожалуйста, и надень штаны… Я должен с тобой поговорить.
 Константин Валерианович знал, где Саша приобрел сексуальный опыт. Чему тут удивляться. Если в детском садике,  мальчики и девочки, сидя на горшке, успевают познакомиться с отличием в строении тела противоположного пола, то уж при детдомовской скученности, Сашка мог вполне  попробовать детского игрового секса. Ему было неприятно, что проститутка заметила его ложь, насчет целомудрия мальчика, и посмеялась над его наивностью.
- Какой же ты гад, Костя… - Прошипела Роза с презрением. - Я свободна?
- Нет, нет, дорогая моя… Оставайся в постели… - мягко приказал Крестелевский. -
Саша нехотя вылез из-под спасительной простыни. Роза шлепнула мальчишку по заднице. Вялый мальчик сел спиной к женщине, опустил голову. Крестелевский подошел, погладил сына по головке…
- Не отворачивайся, сынок. Посмотри какое красивое тело у Розы. Посмотри, посмотри внимательно, в темноте ты не рассмотрел и половины этой красоты…
- Роза мягкая и теплая… Как мама… -  Прошептал Саша. Он потупился и более   на Розу не смотрел.
Роза, не ожидавшая такого оборота, картинно повернулась на бок и, с любопытством стала наблюдать за мальчиком… Груди ее более не подпружинивало возбуждение. Опустошенные, они потеряли форму и буднично свисали набок. Как авоськи. Крестелевскому сначала это не понравилось, но потом он решил, что этот натурализм даже кстати: пусть мальчик имеет возможность сравнить вид обнаженной женщины "до того" и "после  того".
Константин Валерианович достал кожаный портмоне с золотой монограммой, отсчитал пятерками двести баксов и протянул путане. Роза, по привычке, быстро сунула гонорар под подушку. Саша проводил деньги задумчивым взглядом и теперь не сводил с голой женщины унылый, какой-то не детский взгляд…
- А хочешь, чтобы Роза еще раз пришла к тебе? - Обеспокоено поинтересовался Крестелевский у сына.
В знак отрицания, Сашка уверенно помотал головой и покраснел. Путана была  потрясена детской неблагодарностью…
- Успокойся, мой мальчик. Мастурбация вовсе не порок. Я хочу, чтобы ты узнал о женщине все, что должен знать мужчина. Только так! Знать абсолютно все,  еще до того, как твое воображение нафантазирует тебе  о женщине всякой романтической всячины. Никогда не сопротивляйся своему чувству влюбленности. Никогда не отказывай себе в любви… Это радость радостей, мой мальчик, пока ты не стал рабом своей радости. Пусть красавицы проделывают свои обольстительные штучки в твоих штанах, грубо говоря. Но не в мозгах.
- Костя, не делай пи-пи против ветра. - Хохотнула Роза с издевкой. - Женщина и, правда, неземное создание и бороться с этим без-по-лез-но… Смешно, что ты этого не понял до сих пор. Мне жаль тебя, старик… Я - настоящая женщина! Ты больно делаешь своему отпрыску, а не мне. Да он и не родной тебе! Зря духаришься!
- Роза, не дергайся… - Крестелевский побледнел. Сжимая кулаки он приблизился к проститутке. Еще мгновение и он надает ей пощечин.
- Костя, кончай свой хипежь! Да ты просто завидуешь. Приемыш никогда не будет испытывать к тебе такой нежности, какую проявил ко мне. Он же тоскует без материнского тепла, а ты его  лишаешь даже простой женской ласки… Чем я хуже любой другой женщины?… Мальчику хорошо со мной… И пошел ты куда подальше со своими нравоучениями…
- Роза, последний раз предупреждаю, не рыпайся. За все заплачено. -  Ты сегодня в роли наглядного пособия по женской анатомии. Только так! Мальчик должен все знать о женщине, даже больше, чем видят его наивные глаза. Прекрасная потребность мужчины в женщине, это не потребность помолиться… И не воображай, что ты уже успела воровски прокрасться в сердце мальчика и угнездиться там…
- Костик! Я не узнаю тебя… Не будь сволочью!
- Саша, - Крестелевский повернулся к сыну, - если я захочу, Роза сейчас же сделает для меня то, что сделала для тебя…
Саша обнял Крестелевского,  уткнулся ему в грудь. Сквозь ткань рубашки Константин Валерианович почувствовал, что сын плачет.
- Я люблю одного тебя! Папочка, я больше не буду баловаться в постели ночью… Честное слово…
- К сожалению, сын, женщина  хочет не только получить удовольствие, но и получить плату за доставленное ей удовольствие… - Неумолимо гнул свое Крестелевский, тыча пальцем в сторону перепуганной шлюхи. -  Никогда никому и ни чему не будь обязан, сынок. Ничем! За все стремись немедленно рассчитаться. Женщине заплати за постель, друзьям - за дружбу, слугам за преданность… И сердце твое будет свободно воспринимать людей такими, какие они есть, а не такими, какими они из корысти хотят казаться. Хотя, сознаюсь: женщины цинично дают мужчине почувствовать себя щедрым и красивым. И мы с тобой будем щедрыми по царски. Ради денег женщина сделает все что мы пожелаем.
- Напрасно стараешься, Константин Валерианович! - насмешливо говорила Роза, пока заказчик отсчитывал дополнительный гонорар. - Тебе не удастся унизить меня в глазах сына. - Она протянула руки. - Сашенька, иди Ко мне, мой золотой… Иди я тебя приласкаю, моя сиротиночка…
- Роза, не возникай!
- Не слушай дядю, он плохой. - Перла проститутка на рожон, намеренно провоцируя клиента на драку.
- Ах, ты шлюха! - Крестелевский подскочил к Розе, замахнулся.
Роза по-кошачьи  вскинула руки, готовая ногтями  разодрать физиономию рассвирепевшего обидчика.
- Вон! - Крестелевский сдернул с путаны простыню.
- Папа не надо бить Розу. - Вскрикнул мальчик.
- Иди ко мне мой бедненький, - продолжала сюсюкать путана.
 - Ну, сука! Одевайся и уматывай! Немедленно! -  взревел Крестелевский, заслоняя сына от протянутых рук жалостливой путаны.
- О! Какой же ты негодяй, Константин Валерианович! - разъярилась и Роза, шумно вскакивая с кровати. -   Ты извращенец, женоненавистник. Ты всегда боялся женщин! Да, нас надо бояться, когда ты скупердяй и не можешь любить от всего сердца… Ха! Да у тебя и сердца-то никакого нет! Клизма у тебя в груди а не сердце!  - Роза достала из-под подушки заработанную пачку долларов и, демонстративно поплевывая на пальцы, стала пересчитывать бумажки.
- Да ты, Костик, уже и не мужик, если честно… - Обронила Роза между делом.
Оскорбление крайней силы подействовало на заказчика необычно. При сыне оскорбление женщины, которую он и презирать-то не удосуживался быстро остудило гнев Крестелевского. Он не мог доставить Розе удовольствия учинить при Сашке драку. Он даже не ударил подлую. Даже пальто подал в прихожей, вызвал такси за свой счет. После всего, что он себе позволил, только подчеркнутой галантностью он мог отплатить сучке за унижение.  И он ее достал.
Вытряхиваясь из квартиры, Роза сжала кулаки и заревела от бессильной злобы.
- Будь ты трижды проклят! - Выдавили трясущиеся губы путаны.
Перед сном Крестелевский выкурил в постели сигару, чего обычно не делал. Он знал что заснет без проблем. Константин Валерианович  хотел еще раз пережить прошедший вечер в положительных результатах которого он был не очень уверен. По сути, он устроил своему воспитаннику суровый экзамен. Выдержит ли малец?
"Да, любовь - это самое ценное, что человек может дать человеку". - Думал Крестелевский, наблюдая за медленно растущим столбиком серого пепла.
Такого рода отвлеченные признания он делал,  когда кому-либо удавалось поколебать его уверенность в себе, в своей правоте.  Так  Константин Валерианович  доказывал себе, что он не выродок, а в данном случае и не женоненавистник.
Ах эти бедные женщины… Как я был не прав, обвиняя их в молодости в непостоянстве и алчности.   Жену среди них, жену полностью соответствующую представлениям мужчины о хранительнице очага, найти просто невозможно. И с этим нужно смириться как можно скорее, чтобы не отравить свою жизнь ревностью и  ненавистью.
Женщина слишком слаба, чтобы долго принуждать себя первый девический нахлест страстей превращать в главную радость семейной жизни. Женщина слишком слаба, чтобы долго выносить прилив своей страсти. Она быстро фантазирует, но  и  быстро расстается со своими фантазиями о мужчине. Она устает от своей неуемной жажды сладостей жизни.
Тут никуда не денешься, мужик должен стать сексуальным вечным двигателем, чтобы долго поддерживать в женщине высокий уровень адреналина в крови. Он обязан научиться лживым сюсюканиям. Эта мерзость не может быть искренней. Только своими  сюсюканиями несчастный может заполнить пустоту сердца женщины, признающей в жизни лишь ее праздничную часть. Остальную часть жизни женщина преодолевает в муках скуки, через силу. А что у мужа твоего на сердце непреходящая тоска одиночества, - это женщине до лампочки… И не дай бог проговориться мужику о своем одиночестве… Сразу же назовут неблагодарным эгоистом и понеслась…
Господи, я еще легко отделался от этих тряпичных созданий, эфемерных в умственном отношении.

ГЛАВА 12 ЯРОСТЬ, НЕ ОТЛИЧИМАЯ ОТ ЖЕСТОКОСТИ.
Школу Александр заканчивал, имея первый юношеский разряд по боксу. На поединки сына Крестелевский ездил с удовольствием. Никакие дела не могли заставить его отложить поездку на матч. Это был отличный повод дать волю чувствам. Он орал во всю глотку, стимулируя сына на победу, размахивал руками, свистел в два пальца… Пока устроители юниорских боев не стали среди зрителей узнавать отца Александра Беловежского, его дважды пытались вывести из зала за буйство. А когда стали узнавать, превратились в лучших друзей.
После боя, независимо от исхода, Крестелевский в раздевалке тискал сына в объятьях. Он раздавал доллары тренеру, массажисту и прочей прислуге… Он так радовался спортивным успехам своего наследника, что быстро забывал о случавшемся, иногда, у него подозрении. Скверное это было подозрение. Казалось ему уже тогда: под спортивной яростью сына, любимого кулачного бойца, скрывается глубоко затаившаяся слепая жестокость.
Почувствовав во время поединка физическую слабость своего противника, Саша преображался. Он начинал как-то странно, как-то хищно ухмыляться. Саша впадал в агрессивный транс. У него брезгливо раздувались ноздри. Взгляд блуждал где-то за спиной противника. Александр, словно бы, не спортивной победы добивался над слабеющим боксером, он уничтожал его, физически уничтожал под корень. Иногда рефери вдвоем едва оттаскивали Сашу от избиваемого противника…
Когда Александр  сходил с ринга после такого боя, взгляд его был далеким, далеким, мглистым, мглистым. С нежностями даже отцу было опасно приближаться к нему. На это же обратил внимание и Вабля, иногда сопровождавший Крестелевского на матч.
 - Обычно излишняя агрессивность дезорганизует бойца. - Говаривал осторжничавший Марат.
- Хочешь сказать нерационально сжигает энергию и быстро выдыхается. - Со знанием дела уточнил Крестелевский.
-  Да, так оно и есть, выдыхается. - Согласился Вабля. -Но Александр, наоборот, словно бы преодолевал в себе некие путы. Феноменальный парень. В боевой злобе у Сашки появлялось второе дыхание. Он превращался в отлично отлаженную машину. Пожалуй, в эти минуты он вполне способен даже на убийство соперника. Надо бы поговорить с парнем на эту тему.
- Я обязательно это сделаю, но не думаю, что до него сейчас дойдет предостережение. Больно молод и слишком горяч.
"А, может быть, в душе Саши   открывался тайный клапан, - рассуждал про себя Крестелевский, стараясь пропустить мимо ушей замечание друга. - Может быть,  в бою Саша получал чудесную возможность выпустить томившегося в нем демона вседозволенности? Отдыхал от  постоянного сосуществования с демоном насилия, присутствие которого приходилось тщательно скрывать. С глазу на глаз в одной шкуре. Как же это нелегко." 
Яростный, самозабвенный напор Саши обладал странной притягательной магией. Он очень жестко добивался победы. Эта магическая жесткость, именно этот трас, этот экстаз беспощадности нравился и публике, и тренерам. Он не просто возбуждал зрителей, он  даже гипнотизировала публику… И публика, зверея,  ревела, нагло требовала победы любой ценой.
Крестелевский так и не понял, намеренно или нет, тренеры не желали отличать у незаурядного молодого бойца состязательную ярость от транса жестокости… Впрочем, откуда им было знать, что в трансе его сын избывает вполне понятный комплекс неполноценности, наследие уродливого детства… Нет, об своих подозрениях Валерианович  никогда не проговорится сыну. Он не испортит сыну праздник победителя, праздник любимца публики… Слава богу, подозрения не отвращали его сердца от сына, скорее усиливали в нем жалость к обиженному судьбой парню… Действительно - понять, значит простить…
Но вот праздник мужской силы и ловкости на ринге заканчивался. Домой они возвращались  пешком. Слушая возбужденный рассказ сына о примененных в поединке тактических уловках, Крестелевский томился все более убедительными предчувствиями. В некотором роде он ошибся в своем любимце. Не к спорту он ожидал тяготения у заматеревшего Саши. Константин Валерианович размышлял о том, что его Заветная  мечта  - сделать сына не просто наследником, но преемником дел своих, розовая мечта, такая определенная, такая очевидная, становилась все более призрачной.
Обычно наследство - верный стимул к тунеядству. Правда, с  помощью скушноватой, но мудрой и настойчивой Ирины Васильевны, мальчик был воспитан в традициях умеренности и скромности. Но время обесцвечивает плоды правильного воспитания. Деньги всегда побеждали моральные ценности… Скоро наследник закончит школу, и бог весть, как поведет себя бывший детдомовский узник  на ветру свободы и независимости самостоятельной жизни.
И вот прогремел выпускной бал. Жалким выглядел аттестат зрелости рослого, мускулистого сына.  Далее откладывать разговор, определяющий судьбу Саши, было невозможно. Александр по-прежнему не проявлял инициативы, пришлось Крестелевскому самому сделать первый шаг к окончательной ясности. Уже на следующий день, совершенно не веря в успех, скорее для очистки совести, Крестелевский завел сына, крепкого, румяного молодца в свой стариковский  прокуренный кабинет. Рядом с ним он чувствовал себя гномом. Губы его были ледяными, когда он произнес первые слова своего пожелания.

ГЛАВА 13 У ВОЛКОДАВА ПРОРЕЗАЮТСЯ  КЛЫКИ
- Сын… - Крестелевский потянулся к разорванной пачке Беломора, но взглянув на жизнерадостное лицо юноши, передумал курить. Чиркнул настольной зажигалкой, невидящим взглядом осмотрел оранжевое жало упругого факела, убавил огонь…
Александр подобрался, подался навстречу отцу всем корпусом, даже рот приоткрыл от любопытства…
  - Такие вот примочки, сын. Толком мы так и не обсудили твое будущее… Согласись, я всегда уважал твое право на собственное мнение…
- А я просто любил тебя и люблю… - Бодро вставил Александр, интуитивно стараясь сменить тему перезревшего в недомолвках разговора.
- Минуточку. Согласись, я никогда особенно не докучал тебе своими наставлениями. Я всего лишь делал предположения. Ты вел себя разумно. Мы с тобой жили открыто, по сердцу...
- Отец, спасибо за все, я понял. Давно должен был признаться тебе: бизнесмен из меня не получится.
- Не перебивай, сынок. - В голосе Крестелевского появилась старческая удушливая хрипотца… - Повторяю, я готов проложить тебе путь в самый серьезный легальный бизнес. У тебя, для начала, будет своя компактная фирма, но параллельно тебе следует поучиться в Плехановской коммерческой академии.
- Погоди, па, погоди запрягать меня в свою телегу... Ты же знаешь, я в коммерции не в зуб ногой! - все же перебил отца Александр. - Нет у меня страсти к деньгам, а без этого делец невозможен.
- Я научу! - Воскликнул Крестелевский в отчаянии.
- Подожди, отец, не нажимай. Неловко признаваться, но если честно, люблю я подраться. Великолепная разминка. У меня портится настроение, если нет нормальной физической нагрузки. Мускулы требуют свое, им плевать, что у тебя есть еще и мозги. Глупо, но ничего не могу с собой поделать...
- Все это чушь, игра гормонов. Это пройдет. Я дам тебе стартовый капитал. Всегда поддержу советом. И вкус к деньгам появится.
- Отец, прости, не могу я. Пойми, ты заставляешь меня думать, а я люблю действовать. У тебя быстрая мысль, а у меня молниеносная реакция. Мы такие разные и все же прошу меня понять правильно.
Другого ответа и быть не могло. Крестелевский это предчувствовал. Но расстаться со своей мечтой, хорошо выношенной за годы и годы, оказалось не так-то просто. Старик закурил сигарету, шумно выдохнул дым и зорко посмотрел сыну в глаза.
- Если бы ты был дураком, я не завел бы этого разговора. Надеюсь ты выбираешь наиболее легкий путь не потому, что собираешься покрывать свои расходы за счет наследства? Я так надеялся, что ты преумножишь наше семейное состояние.
 Ответный взгляд сына был прям и спокоен. Александр не смутился.
- Мне жаль, что я не оправдал твоих надежд. А насчет наследства… Не беспокойся, пожалуйста. Еще в детдоме жизнь приучила меня рассчитывать  только на свои собственные силы. Достойной цели для жизни не дал детдом, но живучесть воспитал - лучше не надо. Да ты сам все знаешь…
Сын более не боялся огорчить приемного отца. Крестелевский так и подумал: приемного отца.
Это противное словечко, как бы, ставило под сомнение его отцовское право настаивать на том, что для юноши хорошо. Именно, дьявол меня возьми, - настаивать! Ведь сам этот молодой человек, по неопытности, еще не в состоянии оценить все отдаленные негативные последствия своего неповиновения. Гнусная приставка "приемный" к слову "отец" была оскорбительна для человека честно исполнившего свой отеческий долг. Бюрократическая приставка "приемный" просто взорвала благоразумие старика.
Крестелевский повысил голос.
- Саша! Не надо со мной спорить! Ты на перепутье. Я имею право помочь сыну сделать правильный выбор… Да, по крови я не отец тебе, но это не значит, что мои чувства к тебе слабее кровных отцовских чувств. Наоборот! Я люблю тебя как самого близкого мне человека, а это посильнее инстинктивной отцовской привязанности.
- Прости, отец, и спасибо за все! - Перебил Александр отца. - Вот ты нашел для себя любимое дело и потому так уверен в себе. Я тоже хочу заняться любимым делом. Без этого человек болтается по жизни как дерьмо в проруби. Прости меня, я собираюсь поступать в физкультурный институт…
- Идиотизм! - прошептал побледневший от гнева  Крестелевский. - Спорт - это крыша для лодырей и бездельников. Спортсмен  -  тот же сутенер, только он обирает гораздо большее число кретинов-зрителей. Кот пасет десяток дурех, а спортсмены обирают тысячи болельщиков. Это же убожество! Для настоящего мужчины это ремесло - позорно.
- Но на большее я не способен. Спорт - это единственное что я люблю. Бизнесменом надо родиться. И ты сам тому пример.
 Кровь бросилась Александру в лицо. Белки глаз порозовели, зрачки мглистые. Все свидетельствовало, что сын почувствовал себя Бойцом на ринге и становится непредсказуемым. Память мгновенно отбросила Крестелевского на восемь лет назад… Такая же мгла наполняла глаза только что "опущенного" мальчика, когда он зубами и руками вцепился в курчавые волосы солдата-насильника…
- Константин Валерианович, можно я закурю. - Неожиданно попросил не куривший  Александр папиросу, отчужденно назвав отца по имени отчеству..   
- Вот я уже для тебя - Константин Валерианович… - Потерянно заметил Крестелевский. - Это твое последнее слово, сынок?
- Не знаю. Ничего не знаю. Понимаю, что дурак, но иначе не могу. Я живу под вашим крылом как во сне. Мне кажется, жизнь проходит мимо меня, все так же мимо, как в приюте. Я прирос к вам как ракушка, но мне кажется это не моя жизнь.
" Чужак. Безродный, неблагодарный чужак". - Подумал Крестелевский, уходя в себя из-под мглистого взгляда рослого парня, по странной случайности доводившегося ему сыном. Если бы этот парень был родным, кровинкой… Да, если бы он родил этого красивого парня,  то едва ли бы удержался… Точно отхлестал бы дурака по мордасам… И никаких примочек…
   Крестелевский  испугался этой мысли. Рукоприкладство обозначало бы, что  самое честное  дело своей жизни он  проиграл   вчистую…
- Можно, я перееду к своей девушке? На пару месяцев хотя бы? Мне нужно осмотреться. Она тоже сирота. У нее есть комната в коммуналке. Я выпал из твоего гнезда, пора строить свое, как все строят. 
- У тебя есть девушка? Почему я не знаю? Ты любишь ее?
- Еще не понял.
- Но как можно так взять и бросить своего отца из-за какой-то женщины.
- Она еще девушка. Я не тронул ее.
- Не понимаю! Есть, в конце концов, сыновний долг! Мой дом - твой дом, зачем уходить.
- Я никогда тебя не брошу.
- Я не об этом. У тебя есть долг перед твоим наследством. Ты не можешь рассуждать как твои нищие сверстники. Я не хочу, чтобы вы промотали наше с тобой состояние. Наше семейное состояние.  Женщина, взявшая верх над мужчиной, это сделает в два счета. Наше состояние достойно большего уважения…
- Я хочу быть как все, отец! - Виновато промолвил Александр . -  Пойми, так и хочется сказать: у меня  есть долг перед отцом, но не перед его деньгами. Но это пижонство… Зачем тебя обманывать, - я не потяну твой воз. Не уродился твой Александр Константинович бизнесменом. Порода не та.
- Ладно, не говори своего последнего слова. Поживи немного отдельно от меня. Оглядись до осени, свози свою девушку во Францию, в Германию. Уверяю тебя, женщина быстро поймет что к чему и перестанет тянуть тебя в комуналку... Хочешь, я с ней переговорю? Деликатно, но откровенно… Разве я буду вам мешать? Как ее зовут?
- Марина. Надо ли это делать. Пока что я нравлюсь ей таким, как есть, обычным парнем. Что ты даешь мне на карманные расходы, на развлечения нам с ней вполне хватает. Если не заглядывать в ресторан.
- Какой же ты болван. Нет, это я болван. Тебе же этого мало. Почему не сказал, сынок!? У Ксюши в металлической банке для лапши лежат деньги на домашние расходы. Знаешь, где стоит эта банка?
- Знаю, но ни разу не брал.
- Ну и дурак! Ты потрясаешь меня своей дурацкой честностью.
- Это не честность, это обычная детдомовская привычка, - не брать у своих.
- Только не говори, что в том богоугодном заведении ты не подворовывал.
- А что тут такого. С голодухи чужое всегда кажется твоим. Ну, крал по мелочи на кухне. Когда возили в цирк, у мороженщицы украл мелочь… Это у меня ловко получалось. Мне даже завидовали пацаны. Но  у своих - никогда…
- Я не об этом. Мне не нравится, что ты не просил прибавить на карманные расходы из гордости, или из гонора. Словно я тебе не отец! Очнись! Не уходи из дома… Приведи сюда девушку и живите… - Криком вскричал в отчаянии Крестелевский .
 Сгорбившись,  потащился на кушетку. Лег. Закрыл глаза.
- Ладно, Саша. Собрался уходить - уходи навсегда. Я перепишу завещание. Ты получишь только один миллион. Но пользоваться им сможешь лишь после того, как исполнится семьдесят лет со дня моего рождения… Даже если я умру раньше, ничего не изменится. В любом случае подождешь… Ты хотел самостоятельности, - получи. Прощай.
Александр шепотом простился с Ксюшей. Щелкнул замок.  Крестелевский метнулся к окну. Понурая фигура сына шатко проследовала под окнами… Константин Валерианович распахнул рамы, но и на этот раз одернул себя. Не высунулся вслед сыну, не окликнул. Сын исчезал из его жизни как побитый пес. И это было невыносимо. Это было, в конце концов, оскорбительно для его отеческого чувства. Саша опять повел себя не по-мужски…

ГЛАВА 14 БОКСЕР ПРЕВРАЩАЕТСЯ  В МЕНТА
В институт физкультуры Александр Беловежский не попал. Троих перспективных ребят из секции бокса, где продолжал изредка тренироваться Беловежский, главный тренер по боксу Московского милицейского спортивного  общества пригласил в сборную команду заниматься  профессионально. Друзья Александра тут же поступили в Высшую школу милиции учиться " на следователя". Сашка поплелся за ними, даже не посоветовавшись с приемным отцом. Этот непродуманный шаг сделал  их прохладные отношения совершенно холодными…
Александр, тем не менее, позванивал старику. На телефонный вопрос: "как дела"? Крестелевский равнодушно отвечал ничего не значившей фразой: "как сажа бела" и на этом общение неполноценного сына с таким же неполноценным отцом прекращалось.
Крестелевский не выказывал свою неприязнь  к милиции, но Сашка потрохами чувствовал, какую глубокую рану нанес сын-мент самолюбию предпринимателя, "темному" в недалеком доперестроечном прошлом. Глубоко затаенная вина перед отцом, казалось, свела на нет последние шансы на примирение.
Первое время он даже испытал нечто похожее на облегчение. Но прошло несколько месяцев и незримые узы дали себя знать. Успех у девчонок, рвавшихся замуж, открыл Александру странную вещь.
Чувства к любимой  женщине, поглощавшие других парней с потрохами, заметно уступали по глубине чувствам привязанности Александра к приемному отцу. Ему не хватало общения с приемным отцом, как хорошему пловцу не хватает для полного счастья ограниченного пространства плавательного бассейна.  Друзья и подружки не вызывали в нем желания пооткровенничать, высказать себя, хотя молодая жажда самовыражения порой подпирала к горлу как вечерняя песня подпирает к горлу соловью.
После первых учебных стрельб в тире Александр не выдержал бурного напора чувств. Оглохший от стрельбы, возбужденной первым попаданием в "яблочко", званием лучшего стрелка своей группы, он покатил на такси к отцу на дачу.
Но не довез своей радости до отца. Таксист попался слишком словоохотливый. За час дороги он с юмором рассказал всю свою сумасшедшую жизнь, перечислил сколько у него "законных" женщина и детей и сколько по стране "незаконных".
Саша не удержался и, на волне восхищения жизнерадостностью таксиста, тоже поделился своей радостью по поводу стрелковых успехов. Рассказал о том завораживающем чувстве, что проняло его с головы до ног, когда впервые взял в руки боевое оружие. И о том удивлении, что вызвал в нем мощный прилив сил, исходивший от вороненой машинки смерти, идеально вписавшейся ему в ладонь... А первый выстрел для него был по значению ничем не меньше первых аплодисментов дебютанту на сцене театра.
Когда показалась трехэтажная кирпичная  дача отца, радостный пар души был по-дурацки выпущен полностью в разговоре с посторонним человеком. Опустошенный, Александр почувствовал, что совершил нечто похожее на маленькое предательство. Он попросил таксиста развернуться перед воротами и вернулся в город. А потом началась служба, да такая ненормальная, что о профессиональном боксе пришлось забыть. Для поддержания хотя бы минимальной  спортивной формы раз- два в месяц он еще занимался Дзю-до, и это было все, что он мог себе позволить.
Марина плохо сходилась с людьми.  Александр тоже не стал для жены отдушиной в мире, где она стойко чувствовала себя неуютно. Четыре выкидыша подряд сделали ее и вовсе нелюдимой. Ревность ее к милицейской службе мужа, не признававшей ни выходных, ни праздников, была настолько мучительной для обоих супругов, словно  Марина ревновала не к чему-то абстрактному, а к живой бесстыдной женщине по имени Служба. Дошло до того, что устав от ревнивых придирок, Александр стал умышленно появляться дома попозже и уходить пораньше…
Работа оперативника, перегруженного не столько живой розыскной работой, сколько протокольной писаниной, очень даже способствовала  его вынужденным уловкам. А потом появилась на стороне первая подружка, пустейшая Валечка, владелица парикмахерской, и случавшееся личное свободное время убивать стало совсем просто. Чтобы как-то предотвратить угрозу развода, Александр уговорил отца устроить Марину в  Коммерческую Академию. Марина все делала серьезно. Учеба захватила ее и скоро она поняла, что желала мужа лишь по одной причине: она хотела спрятаться за его спиной от неизбывного женского одиночества. Книжки оказались хоть и неестественными, но более надежными, а главное более управляемыми  спутниками жизни. Так что ненормированная служба Саши, при спокойном рассмотрении,  оказалась даже весьма  кстати.
Человек, по ее наблюдениям, рассчитан на точно определенное время общения со своей второй половиной противоположного пола. Все домашние дрязги возникают из-за несоблюдения этой таинственной нормы. Излишества и тут играют на руку демонам семейных скандалов. Так, постепенно, и притерпелась кое-как жизнь двух одиночеств под одной крышей.
Как-то, в конце марта, озябшая подружка Валентина, зазвала Александра в кафе Голубые Очи. Погреться и выпить в баре по коктейлю. В дальнем углу у окна Беловежский обнаружил следователя капитана Сосина. Напротив следователя, лицом к огромному окну сидел незнакомый плотный мужчина, едва ли очень пожилой, но совершенно седой. Встреча была совершенно неуместна. Беловежский постарался немедленно сесть за столик  спиной к капитану. Увы, бар был невелик и номер не прошел.
- Эй, лейтенант! Кончай маскировку! - нахально позвал Сосин. - Веди свою красавицу к нам.
Не ожидал Александр подобной  развязности от Сосина. На службе Арсений Матвеевич выглядел совсем не таким. На службе это был подтянутый весьма корректный офицер. Служаку в нем выдавало все, - от непременного легкого запаха обувного крема, источаемого всегда идеально навещенными сапогами, до подчеркнуто официального тона в разговоре   с посторонними.
А Валентина так с радостью приняла беспардонное приглашение.
- Саш, ты чего!? Тебя приглашают… - Валентина толкнула под столом Александра ногой. - Они же из милиции. Это следователь, он стрижется у меня…
 Пришлось Александру подчиниться, хотя горел он с этой подстилкой, как швед под Полтавой.
- Ты что ж это, дорогой, слинял сегодня так рано?
- Тебе звонили, да никто не ответил. - Зашептал капитан прямо в ухо. - Слухай сюда, хлопец. Есть наводка на гадюшник. Завтра в четыре утра будь как штык. Будем посмотреть кто там оттягивается.
- Понял. Это все? - сухо спросил Беловежский.
-  Да, Марат, познакомься! - Обратился Сосин к помалкивавшему приятелю. - Этот Беловежский отличный мужик.
Седой встал и протянул руку вскочившему с места Александру. Ни один мускул не дрогнул на его добродушном лице. Почему-то он хотел скрыть от перепившего Сосина, что они давно знакомы. 
- Вабля, Марат Ерофеевич. Рад познакомиться.
- Беловежский, Александр. - Поддержал Беловежский игру сексота.
Они крепко пожали друг другу руки. Вабля украдкой подмигнул и приветливо улыбнулся. Напряжение в лице Беловежского исчезло. Вабля был куда приятнее вконец окосевшего капитана.
В половине пятого оперативники окружили небольшой кирпичный домик в конце окраинной улицы. По сообщению стукача в домике ночевал у полюбовницы молодой отморозок, Альберт Колосов. Кликуха Репа.  Жестоко завалил он при ограблении ночную сиделку круглосуточного комка. Патологоанатом насчитал восемнадцать дырок от пики и все в низ живота. Мучительно умирала девица.
 Руководитель группы, майор Купятков, СОБР решил не привлекать к операции. Не велика персона этот ублюдок. Да и чем меньше народу идет на захват, тем больше возможностей разобраться с паскудой по-мужски. Купятков слыл неподкупным и отчаянным опером. Уже год как он был "заказан" блатными за свою вызывающую неподкупность. Так что свирепствовал он по вполне понятным причинам. Чуял, что не долго ему ходить по земле. Лично на нем за этот год уже повисло четыре трупа блатных беспредельщиков. Понятно, подстреленных при попытке к бегству и по причине оказания вооруженного сопротивления.
Начальник РУВД, полковник Зудин, хорошо понимавший состояние заказанного мента, в целях безопасности предложил ему перевод в другой район, или в область, но Купятков вспылил и отказался бежать от угроз блатных. Нашла коса на камень. Словом Зудин не дал пока ходу своим подозрениям в превышении авторитетным работником управления пределов необходимой обороны.
Репу подставили сами рекетиры, контролировавшие район. Отморозок зарвался. Слишком крутым одиноким волком вообразил себя не в меру злобный сявка. Пахан, по кликухе - Сипатый, турнул Альберта из своей банды за своеволие. Колосов счел отлучение от блатного коллектива несправедливым и теперь пыжился доказать своей крутизной, что пахан совершил ошибку, отшив такого бесстрашного быка.
Хоронясь в развалинах сарайчиков, предназначенных к сносу и давно ограбленных, Купятков обошел усадьбу по периметру ограды. Обстановка была не сложная. Оттепель. Снега мало. Он  рыхлый, не скрипит. Вокруг блатной хазы заросший крапивой сад. Крапива пожухла, но заросли ее довольно густые. Помешает убегать, если что…  Дом без терраски. Вход прямо с крыльца. Изгородь из сетки Рабица надежная,  брешей нет.  Перепрыгнуть ее не просто. На чердак из дома хода нет. В двухстах метрах ревела Кольцевая автодорога, не умолкающая ни днем, ни ночью. Перед дорогой развороченный бульдозерами пустырь, с остатками березовой рощицы, где закладывалась  новая многоэтажка. Слева от, кособочился дряхлый сарай без дверей, с провалившейся посередине двускатной крышей.

ГЛАВА 15 БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ БАНДИТСКОЙ ПУЛЕЙ
Вполне можно было обойтись малыми силами, тем более,  что бандит глотал колеса и утром у него будет, скорее всего, отходняк, а когда наркомана скручивает ломка - тут не до сопротивления. И  ствола, по утверждению анонимного информатора, убийца не имел. Потрошил бабу заточкой.
- Ну, мужики, айда брать, - Загораясь азартом, выдохнул осторожно майор Купятков, подходя к оперативникам, сосредоточившимся за углом глухого забора, окружавшего ближайший к "объекту" богатый кирпичный особняк.
Оперативники вынули оружие. Клацнули затворы.
- Жаль, светловато, - майор с досадой посмотрел на голубой уличный фонарь, сиявший чуть ли не над головой милиционеров.
Он раздавил в пальцах окурок Явы. Ему было жарко, он снял шапку. Молча, пальцем направил к трем окнам засаду, сам с младшим лейтенантом Серегиным направился на крыльцо.
Беловежский, стоявший у ближайшего к крыльцу окна, первым увидел остановившуюся в начале улицы белую машину. Из машины вывалился грузный мужик и бегом бросился к обложенному оперативниками дому. Это вполне мог быть блатной гость. Комком снега Беловежский  бросил в Купяткова, стоявшего к нему спиной. Тот что-то шепнул по рации и наперерез неизвестному бросились два сержанта, дежурившие в резерве у милицейского Уазика.
 Неизвестный замахал руками, пытаясь вырваться из рук сержантов. Беловежский еще раз бросил комок снега в спину майора, прислушивавшегося к тишине за дверью. Майор пружинно обернулся, и, матерясь одними губами, потрясая поднятым над головой пистолетом, рванул навстречу чужаку. Едва  начавшаяся операция оказалась на грани срыва… Но вот Купятков опустил пистолет и поздоровался с неизвестным за руку. Через несколько секунд по рации последовал тревожный приказ майора:
- Всей группе! Немедленно отходим. К нам идет подкрепление…
Но было поздно отступать. От удара ногой, дверь распахнулась. Серегин кубарем скатился с крыльца. Не успевшие отбежать от дома оперативники посыпались на землю. Стреляя на бегу из пистолетов в разные стороны, одна за другой, из дома вырвались три темных фигуры.  Двое первых бандитов были в черных шляпах и распахнутых  дубленках. На третьем, пониже ростом и, видимо, помоложе, была неяркая трехцветная спортивная куртка, кеды и армейская вязаная черная шапочка с краями туго закатанными валиком над ушами.
Упавший на спину Серегин, выстрелил из положения лежа. Бандит, выскочивший вторым, вскинул руки,  навзничь грохнулся с крыльца. Серегин мелко и быстро перебирая ногами и руками на карачках стал отползать за угол дома. Но спастись ему не удалось. Бандит в куртке приостановился и прицельно выстелил Серегину в спину. Тот вскинулся, опрокинулся на бок и вытянулся во весь свое скромный рост.
Задержка на крыльце, свела к нулю шансы на спасение бандита в черной шапочке. Он схлопотал пулю в бедро от залегшего под яблоней старшего лейтенанта Коломенского. Споткнулся, завалился на колено и, путаясь в сухих волокнистых стеблях прошлогодней крапивы  стал отползать к сараю. Вслед ему, заскочив за угол дома, ближайший к сараю, капитан Гудилов, от живота, заслал без передыху весь рожок из десантного автомата, но  раненный браток продолжал ползти.    По бандиту вели беспорядочный огонь сразу трое разъяренных оперативников, и все же везучий бандит успел закатиться за бревенчатые стены сарая. Он не стал отвечать на огонь из укрытия. Братан еще на что-то надеялся. Экономил  патроны.
А бандит, выскочивший первым, ломил во все тяжкие к распахнутой  калитке.. Незнакомец, приехавший на белой машине, предусмотрительно рухнул в снег. Рядом распростерся матерившийся Купятков, у которого заклинил пистолет.
Беловежский дважды выстрелил вслед убегавшему бандиту, но развевающиеся полы длинной дубленки мешали точно прицелиться и Беловежский промазал. Перед глазами затрепетала красная пелена. Не часто он допускал такие ошибки, лишь когда начинало ломить виски и появлялась эта проклятая пелена. Она колыхалась всего лишь несколько мгновений, но этого было достаточно, чтобы допустить непростительную ошибку, а допустив ошибку он терял на какое-то время уверенность в твердости своей руки..
Он гнался со скоростью хорошего спринтера, а казалось - едва вскидывал ноги. Время и ощущение происходящего невероятно растягивались. Он не чувствовал себя участником боя, он превратился в зрителя, загипнотизированного невозможностью вмешаться в происходящее на экране. Все что он видел на экране реальности, смещалось с неимоверным трудом как при замедленной киносъемке. Рука давно должна была поднять пистолет для второго выстрела на уровень глаз, пуля давно должна была разворотить череп живой мишени, но на самом деле  рука, с трудом преодолевая чудовищное земное притяжение  поднялась не выше живота, пуля без пользы сидела в гильзе.
Майор выхватил пистолет у лежавшего рядом сержанта и преградил бандиту путь. Нарисовался пятый труп его личного счета блатным... Сопротивление оказано - по всей форме…  Выстрел Купяткова был прицельным, но пуля всего лишь сорвала с бандита шляпу.
 А у Беловежского третий выстрел получился совсем нелепым, - в землю. Беловежский поскользнулся на замерзших вокруг крыльца помоях и крепко приложился коленями и локтями. Когда поднялся, бандит успел выстрелить в майора и свалил его.
  Сбрасывая на ходу громоздкую шубу, высоко вскидывая длинные, проворные ноги, братан уходил к темному пустырю, захламленному остатками разоренных сарайчиков.
Между убегавшим и Беловежским, на глазок, было метров тридцать. Безнадега. В потемках пустыря отыскать бандита едва ли удастся. Бандиту раз за разом везло. Заломило левый висок. Разозлила именно безнадега и удачливость мерзавца. Не остановившись возле бездыханного майора, Александр  припустился в погоню.
- Стоять, сволочь! - рявкнул вслед вырвавшемуся из западни бандиту, лежавший на снегу неизвестный из белой машины.
Он был ближе, между ним и петлявшим бандитом было не больше пятнадцати метров… Невероятно легко для его солидной комплекции, толстяк вскочил и тоже стал преследовать убийцу Купяткова.
Превозмогая боль в колене, Беловежский мчался чем дальше, тем быстрее. Но неизвестный развил еще более бешеный спурт. Расстояние между ним и убегавшим быстро сокращалось. Беловежский приободрился и еще наддал. Теперь он состязался с неизвестным и братком сразу. Он не желал отдать добычу добровольному помощнику. Понятно, надолго этого толстяка не хватит…
Между тем неизвестный доброхот сократил отрыв от бандита до десяти метров…  До семи метров… Ну, реактивный! Неужели настигнет братка первым? Но что этот безоружный доброхот будет делать с вооруженным убийцей?
Беловежский скинул куртку и отбросил зажатую в кулаке фуражку. Это заметно  приблизило его к чужаку. Если бы не мешал бронежилет…
Толстяк тоже скинул пальто, шапку… Между ним и бандюгой не больше метра!.. И вдруг толстяк схватился за грудь… Отрыв бандита стал медленно увеличиваться… Беловежский почти настиг доброхота, когда бандит и он скрылись за кучей свежевырытой глины… Появились их головы, плечи… И вдруг снова пропали, хотя земляных бугров на их пути более не было… Беловежский и сам едва не ввалился в ту же яму. Неизвестный и бандит барахтались в грязи, осыпая друг друга неловкими ударами... Глинистая жидель, облепившая сражающихся, была такая густая, что даже при свете карманного фонарика, Беловежский не сразу определил кто из этих двух чучел бандит, а кто смельчак-доброхот. По мелькавшему пистолету стало ясно, долбят по черепу доброхота. В грязь соваться не хотелось. Но доброхота нужно было спасать немедленно. Он захлебывается… Такие примочки…
 Пока Беловежский суетился вокруг ямы, примеряясь выстрелить в голову бандита, тот сумел притопить толстяка и выброситься на окраинный тонкий лед. Но доброхот и под грязью умудрился ухватить бандюка за ногу… Волей неволей, бандит, выползая из топкой купели, вытаскивал и своего врага. Беловежский выждал, когда на поверхности глинистой жижы показалось голова неизвестного, и ударил с размаха бандита ногой в скулу.
Подбежавший Коломенский схватил за волосы  пускавшего пузыри, совершенно  обессилевшего доброхота и стал выволакивать его из жижы. Беловежский хмыкнул себе под нос. Неизвестный помощник, порядком поплатившийся за свою инициативу, его не интересовал. Он светил фонариком в лицо харкающего  бандита и носком сапога побуждал встать на ноги.
- Ну же, браток. Ну же, не будь бабой… Ну же, не распускай сопли. - Приговаривал Беловежский, ковыряя хрипящего бандита. - Голос его был почти дружелюбный.
И вдруг Беловежский рявкнул:
- Я кому сказал! Встать, гнида ползучая!
В следующий момент лейтенант схватил братка за грудки, вздернул, поставил на ноги и коротко отведя в сторону правый локоть, отработанным движением вмазал кулак в нижнюю челюсть. Что-то громко хрястнуло. Коломенский оглянулся, не произнес ни слова и отвернулся, продолжая опасливо соскабливать грязь с лица доброхота… Голова бандита, запрокидываясь, едва не оторвалась. Он отлетел бы метра на два от такого удара, но Беловежский крепко держал его за грудки.
- Бу-бу-бу, - забормотал оглушенный пленник, давясь раскрошенными зубами…
- Стоять, дружок. Стоять. Это от меня… Распишись в получении… А теперь прими за майора…  - Приговаривал Беловежский вновь подобревшим голосом, отводя локоть для завершающего удара.
- Лейтенант! Сашка! Черт! Отставить! - послышался слабый голос Купяткова.

ГЛАВА 16 ДРУЖБА СКРЕПЛЕННАЯ КРОВЬЮ
Поддерживая обмякшую жертву на весу, как мешок с трухой, Беловежский осыпал пленника серией молниеносных ударов в корпус и голову. Теперь он был вполне доволен проделанной обработкой. Еще раз, хмыкнув себе под нос, Беловежский, откинул тело бандита в сторону.  Присел на корточки рядом с  Коломенским, поддерживавшим за плечи сидевшего на затоптанном снегу доброхота.
Со лба еще сочилась кровь, не смешивавшаяся с грязью, но улыбку, посланную ему на встречу, даже в обманчивом свете карманного фонаря, Беловежский узнал сразу. Да это же Вабля! Вот так сюрприз… Александр не перечил нахлынувшему чувству. Наклонился и крепко поцеловал, Ваблю в губы.
 - Саша, - прошептал Вабля. - Что б я без тебя делал…
 Беловежский прикурил сигарету и сунул ее в рот сексота. Много он видел улыбающихся людей, но врезалась в память почему-то именно эта, единственная в своем роде улыбка. Не однажды за располагающей улыбкой следовало мелочное стремление поживиться твоей доверчивостью. Он вынужден был обезопасить свое сердце от лишних разочарований, их и без того было предостаточно в реальной жизни мильтона. Даже переусердствовал, вообще запретил себе разбрасываться доверием и к своим, и к чужим. Ведь дерьма и добра в человеке, по его опыту, примерно одинаково.
И это равное Ко всем отношение, обеспечивавшее постоянную готовность к любой неожиданности, пошло на пользу. Отношения с людьми упростились. Стало больше друзей и меньше претензий к их слабостям. И собственные слабости стало легче себе прощать. Он научился в минуту разочарования напоминать себе, что Жизнь прекрасна во всех ее проявлениях, и не надо ее осложнять ни себе, ни другим, требуя в болоте жизни от себя и других невозможного.
Тихо, красиво нарисовался бог весть кем вызванный СОБР. Уральский вездеход СОБРа тремя слепящими фарами осветил место захвата бандита… Двое бойцов спецназа, в камуфляже и масках, брякая штурмовым  снаряжением, подвели под руки майора Купяткова. Он едва держался на ватных ногах. Однако поле боя не покинул. Бронежилет спас жизнь, но контузия от страшного удара пули давала о себе знать.Он не смог наклониться к раненому Вабле.Тогда Вабля, кряхтя, см поднялся с колен. Они обнялись…
- Ну, Марат! Ну, ты свалился на мою голову… Спасибо. Кто тебя просил геройствовать!
- Если конкретно, - моча   в башку ударила… - Отхаркал грязь Вабля.
Коломенский рукавом куртки стал отирать кровь и грязь с лица майора, но тот отстранил его рукой и поворотился к Беловежскому…
- Ты тоже хорош! Учти, мордобой Купятков не одобряет… Но молодчина! -  Крепко хлопнул лейтенанта по плечу.
- Носилки! Носилки  где! - с досадой вскричал Коломенский.
- Да я сам дойду. - Закряхтел Вабля. -  Моя Нива тут неподалеку.
- Не возникать, понимаешь ли! Машину твою мы отгоним в отделение, завтра заберешь, если очухаешься. Коломенский, будь добр, разберись-ка ты с санитарами. Подгони скорую поближе. Фельдшер где, в душу мать ети!? Немедленно сделать доблестному Марату Ерофеевичу перевязку! Одеяла не забудь! Да, это самое,  спирт пусть таранит медицина!
- Э, пока твой Коломенский добежит, замерзнет мужик. - Без особенного энтузиазма проговорил один из спецназовцев. - Держи майор микстуру.
Спецназовец с хрустом скрутил головку и протянул Вабле плоскую стеклянную пляшку с коньяком.
- Дуй, мужик, до дна и не тушуйся…
Вабля лакал коньяк из горла так громко, так смачно, что у Беловежского слюнки потекли. Спецназовец сокрушенно крякнул… Майор сглотнул слюну и отвернулся в сторону сарая, откуда слышались довольно частые выстрелы…
- Да что себе этот дружбан воображает! Что у него, полный цинк патронов что ли!
Майор вызвал по рации командира отделения СОБР, капитана Машукова. Спросил, нет ли ракетницы. А когда ракетница нашлась,  попросил "шмальнуть " в сарай парочку осветительных звездочек. И начался фейерверк. Одна за одной, шипя и рассыпая золотистый шлейф искр в сарай залетели с десяток разноцветных ракет. Сарай зачадил, нехотя, но стал разгораться. Майор вызвал Гудилова.
- Что с Пашей? Вызвал реанимобиль?
- Паша умер легко. Пуля вошла в глаз и вырвала весь затылок… Пистолет братка я вижу. Лежит в грязи около крыльца… Это Парабеллум.  Но подобраться невозможно. Этот щенок неплохо стреляет…
- А третий?
- Третий браток валяется рядом с пистолетом…
- Жив? Мертв?
- Сначала корчился… Да тут, такое дело, - шальные пули… Полагаю, скопытился.
- Отлично! -  сказал майор.
 - Может не стоит ребят под огнем держать?…
Майор промолчал. Зловеще  смотрел на  бандита, пальцем, выковыривавшим изо рта  сломанные зубы.
- Обыскать! - Коротко приказал он.
Когда у пленного, в ножнах на голени нашли финяк, Купятков разочарованно вздохнул. Вооруженного сопротивления, как и повода, пристрелить урку не предвиделось. Купятков глубоко сожалел, что Беловежский так быстро сломил весьма подходящего кандидата на пятый труп в его личном зачете.
- Бросьте эту падаль в фургон. Я с ним опосля потрекаю.
- Он не может идти, - сказал собровец, попытавшийся поставить бандита на ноги.
- Пинками, пинками поднимай! - огрызнулся майор.
 Купятков  поковылял к бандитской хазе. Операция затягивалась. Два автоматчика короткими очередями обстреливали сарай, не давая залегшему там бандиту высунуть голову и отстреливаться прицельно. Но он выставлял иногда руку и отвечал автоматчикам. Отошедшие от дома опера постреливали по окнам, где иногда вспыхивали спички.
 Светало. Ожидался наплыв начальства и  жителей ближайших корпусов, жаждущих даровых зрелищ. СОБР изготовился к штурму, но всегда слишком осторожный Машуков тянул резину, явно ожидая, когда стрелок в сарае сожжет все патроны и откроется безопасный подход к сараю и дому. Выслуживаться никто не собирался… А из дома доносились проклятья. Женский голос призывал Репу убивать мусоров до последнего вздоха.
- Вооружена эта сучка? - Спросил майор Машукова.
- Пару раз стрельнула в окно. По звуку, у нее охотничий обрез…
- Дело. Машуков, отставить штурм. Дай-ка мне ракетницу…
- Осталось три красных и две зеленых. - Уныло предупредил капитан.
- Не жмотничай. Все давай, или иди подставляйся под картечь.
 Купятков  высадил остаток сигнальных ракет по окнам. В доме начался пожар.
- Я хотел выкурить стерву черемухой, да подход простреливается. - Стал оправдываться Машуков.
- Подождем чуток, сама козявка выползет…
Раненого Ваблю и труп Серегина увезла скорая помощь. Окружающие короткую улочку многоэтажки спального района стрельба разбудила сегодня раньше обычного.  Набежало с полсотни зевак. Понятно, поле боя с горящим сараем, суетой пятнистых спецназовцев, выглядело впечатляюще. Пришлось выставить оцепление. Небывалый случай, - прикатил даже начальник управления, генерал Черепыхин. Потребовал в свою машину контуженого Купяткова, позеленевшего от страданий.

ГЛАВА 17 ГЕНЕРАЛЬСКОЕ ДЕЛО - НАЙТИ СТРЕЛОЧНИКА
- Что ж это ты, майор? Куда глядел? Разве можно так безответственно готовить операцию? Я вынужден был вмешаться и вызвать СОБР. Мое ли это дело!?
- Виноват, товарищ генерал. По наводке в доме ночевали лишь Репа с любовницей. А Вабля с предупреждением опоздал.
- Почему не проверил оперативную информацию?
- Стукач верный кент. Пять лет стучит и ни одного прокола.
- Надо было перепроверить! Мать твою перемать! Потерял прекрасного офицера! Я тебя пошлю объясняться с женой! Посмотри в глаза ребятишкам! Ах, ты растрепай с Покровки!
- Виноват товарищ генерал…
- Закуривай… - Генерал протянул майору пачку сигарет Данхил.
- Не могу, - сдавленно отказался Купятков. - Блевать тянет… Похоже, контузия…
- Не знаю что с тобой делать. Подложил ты мне свинью… Тут проживает почти сто душ сотрудников западных посольств…
- Виноват товарищ генерал.
- Есть смягчающие обстоятельства? Выкладывай?
Закончив официальную острастку, генерал счел служебный долг выполненным, и  дипломатично сменил гнев на милость. Все-таки майор не просто важняк, большой важняк, можно сказать.
- Я просил выдать Вабле личный мобильный телефон. - Усталым, нудным голосом начал хитрюга майор свою бодягу.
- Отставить майор. Хватит канючить, понимаешь ли!
 - Мы три рапорта направляли. Нам отказали. - Не унимался Купятков. - Был бы мобильный телефон, Вабля успел бы дать знать, что наводчик осекся не по своей вине..
- Опять этот гребаный сексот. Если мы каждому наводчику будем давать телефон, сами без связи останемся.
- Вабля заслужил. Он рисковал жизнью. И бандюка задержал он. Я рапорт представлю. Надо поощрить.
- Купятков! Кончай тебе говорят. Разберемся, кого поощрить, а кому по шапке дать! И потом, что это у тебя такой противный голос сегодня?
  - Информатор Вабли живет за городом. Вабля только в пять часов узнал, что с зоны откинулся старший брательник Репы по кличке Глаз. Глаз появился при стволах, с большими бабками и не один, с подельником. Сначала они гужевались с девками в Подольске, а спать   к отморозку поехали. У стукача своей машины нет, позвонить неоткуда. Пока добрался до Московского телефона… А Вабли дома не оказалось. Жена сказала он играет в карты. В казино Три Вольта.
- Ты кончай эти намеки… - Вспыхнул генерал. Но взял себя в руки… -  Хочешь на руководство свалить свое разгильдяйство… Ладно, давай, продолжай свою оправдательную версию. Пока базаришь складно …
- Я все доложил как есть. Ваблю информатор дождался у подъезда. Вабля сразу сообщил в отдел и помчался к нам. Не его вина, что подмога проканителилась.
- Ну, это я все слышал. С Ваблей я переговорил… Кгм… Подзалетел мужик… Но меня интересует твое мнение… Не мог Вабля схимичить? Может, заигрался в картишки, забыл, а теперь на телефон все сваливает… И потом я не верю, что такой хлюст не имеет мобильного телефона. Как мыслишь, майор? Способен Вабля подставить нас?
- Пока такого не случалось, а там кто его знает. - Дипломатично ответил майор…
- Лады! Иди пока… Позови Машукова. Тоже мне мямля.
Заметив в толпе служивых  Беловежского, кивком головы Черепыхин отозвал Александра в сторонку.
- Ты что же это, лейтенант, к отцу не заедешь? Как ни приеду он спрашивает как ты служишь… Ты что, совсем забыл старика?
- Хорошо. В ближайшее же воскресенье повидаю. - Резко прервал генерала неучтивый лейтенант.
Возбуждение сыскаря было понятно. Приезд Черепка сулил всем участникам нескладной операции одни неприятности. Этот паразит любит проводить расследования. Так и высматривает повод придраться к нижним чинам.
- Лады!… Еще хочу спросить тебя… Как по твоему, грамотно действовал Купятков? Ничего такого не заметил? Может, растерялся…
- Никак нет, товарищ генерал, все нормально, - подчеркнуто официальным тоном ответил Беловежский.
- А почему Машуков не приказал штурмовать сарай и дом. Устроили тут пожарище, понимаешь ли? Примчалось восемь цистерн. Еще и фейерверк устроили? Чья идея поджигать без нужды недвижимость?
Беловежский закусил губу. Получалось, - его ни с того, ни с сего сделали крайним. Репетируя на нем разнос Купяткову и Машукову при разборе операции, генерал на нем срывал зло.
- Можно идти, товарищ генерал? - Резко оборвал Александр расходившегося чинушу.
 - Отставить! Как разговариваете, лейтенант, со старшим по званию!
У Беловежского заныл левый висок. Еще немного и генерал схлопочет… Ей-ей, схлопочет…
- Как вы думаете, можно было проникнуть внутрь через крышу? Можно! Не чувствуется, что майор хочет взять отморозка живьем? Я правильно мыслю, лейтенант?
- Там стреляют. - Товарищ генерал.
- Ты считаешь по вине майора погиб Серегин? - Перестав хитрить, в лоб задал генерал свой вопрос…
- Никак нет, товарищ генерал… - Солдафонским тоном ответа Беловежский добился своего: генерал поморщился и прекратил провокационный допрос… Доноса на майора со стороны лейтенанта не будет.
- Можно идти, товарищ генерал?
Генерал похлопал Беловежского по плечу и, зябко потряхивая жирными бедрами, удалился провоцировать на донос других участников операции.
Купятков почти не участвовал в зрелищном финале поимки последнего бандита. Его мутило. Он сидел в Уазике и часто сплевывал в окно. Подошел Капитан Гудилов.
- Девку отправили в отдел? - Спросил майор.
- Едва запихали в машину. Оплевала с ног до головы.  Ребята замерзли. Долго мы будем ждать? Матюгальник раскалился от уговоров. НЕ сдастся братан.
- Будем ждать. До посинения… Сарай вот-вот рухнет.  Если еще кого зацепит пуля, генерал с нас погоны посрывает. Старик уже на взводе…
- То-то Машуков прячется…
- Боек что базарит?
- Х - ями отстреливается во всю.  Патроны экономит. На что-то надеется. Может гранатомет взять? - хохотнул Гудилов.
- Я за, иди доложи свое пожелание генералу.
Гудилов дернулся исполнить приказ, но майор схватил его за плечо.
- Ты куда! Вот Мудила! Я пошутил.  Ладно, пошли покомандуем, а то скажет генерал: Купятков инициативы не проявил. - Майор поднялся и страдальчески охнул. - Ой, лихо мне, капитан. Грудь как танком переехало.
Когда с крыши сарая стали срываться горящее доски обрешетки, из сарая, пошатываясь, жадно хватая ртом холодный воздух, вывалился бандит. Левая рука безжизненно свисала вдоль тела. Правая засунута в карман.
- Не подходить! У него в кармане граната! - Мгновенно воодушевившись, заорал Купятков.
Он вырвал из рук ближайшего собровца десантный автомат и всадил длинную очередь в грудь бандита. Тот колодой повалился ничком.

ГЛАВА 18 ОСВЕДОМИТЕЛЬ ДАЕТ НАВОДКУ
В конце июня новоприобретенный осведомитель Беловежского, нумизмат Мартимьянов,  дал необычную наводку. Из городка Унеча Брянской области нарисовался достаточно известный органам мародер Пашенников. Он уже лет пятнадцать разорял безвестные солдатские могилы, оставшиеся после Отечественной войны. Был дважды под следствием за незаконное гробокопательство, но ни разу не удавалось следакам набрать достаточно убедительного оперативного материала, чтобы засадить негодяя, с размахом грабившего как наши, так и немецкие   захоронения.
Гробокопателю  крупно повезло в самом начале поискового сезона. Каким-то образом Пашенникову стало известно, что в Унече, в районе бывшего крахмального завода, в период оккупации брянщины, существовало воинское     кладбище Вермахта. С этой скорбной нивы смерти Пашенников за месяц раскопок собрал дюжину гитлеровских орденов, в том числе да номерных железных креста, два эсэсовских кинжала и хорошо сохранившийся в песчаном грунте пистолет парабеллум.
Такая осведомленность Мартимьянова, проявившаяся в детальном описании добычи мародера, объяснялась просто. Мартимьянов в течение многих лет скупал, в том числе  у Пашенникова, добычу гробокопателей  оптом. И всегда к обоюдному удовольствию партнеров по сделке.
Не смотря на то, что старый коллекционер, засветившись на контрактах с иностранцами, вынужденно стал постукивать в милицию уже почти два года, все было бы шито-крыто и на этот раз…  но… Подвела партнеров по презренному бизнесу, -  одного скупость, другого алчность. Пашенников где-то вычитал, что за гитлеровский номерной Железный Крест в Германии можно отхватить столько, что хватит на новенькую не хилую тачку. За одни Железные Кресты мародер запросил с Мартимьянова  двадцать штук баксов.
Торговались деляги целую неделю, но Пашенников стоял насмерть и не уступил барыге в цене ни доллара. Больше того за многолетний обман едва не придушил барыгу. И его можно понять, он не находил таких ценностей уже лет десять. Но коллекционер не желал понимать гробокопателя и они расплевались навечно. Пашенников в сердцах допустил одну, но роковую ошибку, он мстительно выкрикнул: "Лучше я Высоковскому отдам за пятнадцать кусков, чем тебе, старый сквалыга. Он согласен взять не только награды, но и оружие".
И тогда Мартимьянова осенило. Довольно пассивный до этого стукач решил покончить со своим зарвавшимся поставщиком руками мусоров. Он смароковал некий хитрый ход, целясь одновременно и выслужиться, и загрести кресты покойников Вермахта задарма.
Едва Пашенников выскочил за дверь и плюхнулся в свой латаный-перелатанный микроавтобус  Уаз синего цвета, Мартимьянов поспешил к телефону-автомату. Вызвал лично Купяткова на стрелку. Обстоятельно заложил обреченного партнера по бизнесу. И майор мигом подсуетился. Этот Высоковский давно был у сыскарей на примете, да оказался больно скользким. Четко держал носяру по ветру.
Словом,  Запальчивая фраза гробокопателя  послужила сигналом к началу операции по захвату с помощью невольного живца Пашенникова увертливого барыги Высоковского. Квартира Высоковского была немедленно взята "наружкой"  под круглосуточное наблюдение.
Александр Беловежский вел наблюдение за квартирой Высоковского с пяти часов пополудни в понедельник 29 июня. При нем была фотография Пашенникова, пятилетней давности и свежее фото Высоковского, снятое скрытой камерой возле книжного магазина Глобус. При появлении Пашенникова, пешком или на синем микроавтобусе, Беловежский должен был вызвать оперативную группу захвата.
Шли третьи сутки слежки. Пашенников снова подтвердил свою репутацию мужика  осторожного. Ни сам он, ни его машина не появлялись. Высоковский выходил из дома и приходил, следак водил его по городу, но Пашенников на контакт не появлялся.
Как ни длинен день вершины лета, но и он стал клониться к закату. Небо затянули мрачноватые облака. В бинокль стало видно плоховато и Беловежский продвинулся поближе к девятиэтажке и устроился на скамейке детской площадки. В квартире Высоковского на шестом этаже света все не зажигали, хотя хозяин и его жена, одышливая неряшливая толстуха, давно сидели домой… И вдруг…
И вдруг, с автобусной остановки, к подъезду девятиэтажки быстрым шагом направился высокий мужчина в берете, довольно плотного телосложения. Шаг мужчины был необычно легким для его зрелой комплекции. Походка показалась Беловежскому как будто  знакомой. У подъезда мужчина задержался, взглянул на окна верхних этажей и почти бегом скрылся в подъезде. Александр сорвался со скамьи. Затекшая от долгого сидения коленка, ушибленная еще зимой  при захвате старшего брата отморозка Репы, предательски хрупнула и подкосилась. Он едва не брякнулся на землю.
Объект со знакомой походкой Беловежский настиг лишь на шестом этаже, у двери квартиры Высоковского. Так и есть! Да это же Вабля! Не обратив внимания на открывшиеся двери лифта, сексот теребил кнопку звонка. Беловежский поднялся на следующий этаж и стал наблюдать. Марат Ерофеевич  упорно повторял одну и ту же комбинацию: два коротких звонка, длинный и снова два коротких .
- Ерофеич, ты как здесь оказался? - шепотом спросил Сашка, неслышно спустившись на шестой этаж.
Вабля крутанулся волчком. В солнечное сплетение Беловежского уткнулось дуло небольшого револьвера. Марат Ерофеевич был необычайно возбужден. Только теперь до Александра дошло как просто получить пулю в живот даже от "своего" человека.
Боже! Сашка! Каналья! Так Высоковский и вам позвонил? Сколько оперов приехало на захват? А Купятков где?
Не понял, Марат Ерофеевич.
 Вабля не торопился убирать оружие. Он прожигал Александра сужеными глазками. Беловежский бережно отвел в сторону дуло револьвера.
- Высоковский не звонил. Мы его трое суток пасем…
Ах, дьявол! Вот оно что! Высоковский просил подстраховать его. К нему должен подъехать какой-то тип. Предстоит крупная сделка… Он должен ждать меня, но в квартире нет света и на звонок никто не откликается... Тут что-то не так…
  Я вызываю подмогу. Надо вскрыть квартиру.
Верно! Надо проникнуть, но без паники. Подожди, Сашок, вызывать группу захвата…
Но! Марат Ерофеевич, как же так?
Не суетись, дорогой. Хай поднять всегда успеешь. Высоковский должник твоего отца, да и лично мне он должен две тысячи долларов. Позволь, сначала я узнаю, что произошло в квартире… Поверь моему опыту,   все будет в ажуре. Мне и нужно-то всего полчаса.
Разве Высоковский знаком с отцом? - удивился Александр .
Нет, нет, голубчик. Константин Валерианович сам с разной шушерой дел не имеет… Высоковский давний клиент  одного банка. Он взял большой кредит. Больше сказать не имею права. Но Константин Валерианович обеспокоен. Поверь старому детективу… Вабля достал из кармана связку ключей-отмычек… Через пару минут стальная дверь бесшумно распахнулась. Вот видишь… Высоковский меня ждал. - Прошептал Вабля, - иначе бы дверь была на внутреннем запоре, да еще на двух цепочках. Сексот прильнул ухом ко  второй, дубовой двери и тут же требовательно поднял вверх указательный палец правой руки. Беловежский затаил дыхание. А теперь сними предохранитель с пушки и встань в сторонку. - Вдруг зашептал Вабля свистящим шепотом. - В квартире кто-то шебуршится. На мне бронежилет, в у тебя нет. Я войду первым. Где выключатель в прихожей я знаю. В прихожей есть третья дверь.
Дубовую дверь Вабля вскрыл еще быстрее. Встал напротив притаившегося Александра, вытянув руку, принялся тихо толкать дверь. Дверь чуть подалась и застопорилась. Что-то препятствовало двери распахнуться… Теперь  было очевидно: резко ворваться и застать гостей врасплох не удастся.
Теперь и Беловежский слышал в квартире возню… Третья дверь их и защищала и мешала сориентироваться. Вот послышались шаги… Что-то проволокли по полу… Грохнул, как  выстрел, упавший стул… Кто-то вполголоса матюкнулся… Беловежский и Вабля переглянулись…
- Обыскивают. - Выдохнул Вабля

ГЛАВА 19 МЕРТВЕЦ ДОЛЖЕН ВЕРНУТЬ ДОЛГ
Вдруг потянул сильный сквозняк. Похоже, открыли балконную дверь… В квартире наступила тишина.  Было так тихо, что слышно стало как заурчало у сексота в кишках…
- Уйдут! - Беловежский рванулся, но Вабля остановил его за плечо.
- Назад! Сынок, ты без брони!
Когда Вабля включил свет, глазам вошедших открылась страшная картина кровавой бойни. В прихожей, подпирая дверь, в луже крови ничком лежал низкорослый мужик в дермантиновой куртке с разваленной надвое головой. В короткопалой пятерне он сжимал эсэсовский кинжал со свастикой на верхней части костяной рукояти. Ржавые ножны кинжала валялись у него в ногах. Это был, похоже,   Пашенников.
Третья дверь оказалась не запертой.  Картина разбоя за ней была покруче. Опрокинутое кресло, разбросанные старинные книги, разбитые стеклянные дверцы книжных шкафов… Обыск производился второпях. И убивали тут второпях. Второй труп, в желтом халате,  с размозженной головой лежал на персидском ковре посреди гостиной. На багровом фоне ковра свежая кровь была почти незаметна. Зато хорошо видны были кусочки белого студенистого мозга вокруг расквашенной черепной коробки. Несчастного добивали обушком валявшегося рядом туристического топорика. Положение трупа с вытянутыми к двери руками говорило, что хозяин пытался спастись бегством…
- Странный дух в комнате… - Сморщился Беловежский как от оскомины.
- Запах свежего мозга. Как на бойне. - Усмехнулся Вабля.  Пора притерпеться, дорогой.
Вабля выглянул на балкон. К перилам привязана веревка. Обрывок ее достигал лишь пятого этажа. Второй  конец веревки зацепился за сук стоявшей около дома березы и свисал до земли. Вабля посмотрел вверх. Веревку, по которой бандиты проникли в квартиру с крыши, подельник, видимо, успел смотать.
- Они появились и слиняли через балкон. - Сказал Вабля, перешагивая труп хозяина. - Один точно спустился до земли. А под вторым гостем веревка оборвалась как раз над балконом пятого этажа. Скорее всего, он открыл двери нижней квартиры изнутри и поминай как звали… Кретины мы с тобой , сынок. 
- Надо уходить, пока соседи не позвонили в милицию, - забеспокоился Беловежский.
- Ты прав, сынок, если бы ниже этажом хозяева были дома, они давно бы весь дом поставили на уши.  Больше того, ты трижды прав! Сматываться  надо, леший меня чеши! Но!.. Но тогда плакали мои денежки. 
 Какие денежки? Ах да! - удивился и тут же вспомнил Александр.
 Надеюсь, разрешишь мне пошманать? Жалко, все-таки две тысячи… Высоковский сказал, что приготовил и должок, и гонорар за охрану. - Вабля взглянул на часы - Прошло всего шесть минут. Дай мне еще    минут пятнадцать? А, Саша? Как думаешь?   
Потирая переносицу, Беловежский молчал …
- Собственно ты можешь и уйти… А? Зачем тебе мараться… Я следов не оставляю, закрою все чисто…
Вабля посмотрел Александру в глаза. Во взгляде сексота искрилась лукавая усмешка. Александр не выдержал все понимающего взгляда этого странного человека. Потупился.  Скажи он только одно слово - "Нет!" и Вабля незамедлительно подчинился бы. Так что же запечатало его уста? Что заставило забыть о страхе за свою репутацию честного, "земляного" мента?
Пока Вабля искал свой гонорар за частные детективные услуги погибшему барыге, Александр обследовал остальные две комнаты просторной квартиры. Труп жены коллекционера он обнаружил в спальне. Задушена во сне громадной пуховой подушкой… В спертом воздухе неопрятной спальни отвратительно пахло человеческими испражнениями…  Испачканная калом простыня была не скомкана. Старуха не сопротивлялась убийцам…
- Саша, - шепнул улыбающийся сексот, возникая на пороге спальни. - Зайди-ка, дружище, на кухню…
На кухонном столе лежали две высокие стопки зеленых дензнаков.
- Надыбал в вентиляционном колодце. Висели между этажами на проволоке... Здесь сто шестнадцать кусков. Делим на два, - каждому по пятьдесят восемь. Какие соображения, сынок?
Власть над сердцем этот добродушный человек успел приобрести немалую. В его устах слова, такие часто грозные, такие убийственными приобретали совсем иной смысл. Житейски мудрые интонации его речи придавали Казенному смыслу понятий "честный поступок", "нечестный поступок" житейский неопасный оттенок. О преступлении человека перед своей совестью и честью он знал еще нечто такое, что устраняло из преступления криминальный смысл. Житейский подтекст предложения Марат Ерофеевича снимал барьеры подсознательного "нельзя".     Да,  это была двойная мораль, но для небогатого, семейного Вабли жизненно оправданная… И все же лейтенант Беловежский решительно отказался бы от дружеского предложения, если бы не противно было козырять своим чистоплюйством перед симпатичным, доверившимся тебе напарником. Заперев обе двери квартиры Высоковского, Вабля взглянул на часы и задумчиво почесал взлохмаченную бровь.
- С начала нашей операции прошло двадцать семь минут, тридцать пять секунд. - Подсчитал Вабля, медленно шевеля губами.
За эти полчаса сексот не только успел обогатиться, но и радикально изменил свою внешность. Теперь у него на верхней губе красовались густые черные, с проседью   усы, на голове завитой парик. Тоже под седеющего брюнета. Коричневый потасканный берет, сменила вельветовая серая кепчонка не первой молодости. Вот теперь, мой друг,  доставай свою трубу и вызывай группу захвата. Скажешь, что только что заметил, как с балкона шестого этажа по веревке спустился неизвестный. За ним стал спускаться подельник, да веревка оборвалась на пятом этаже. Возможно, подельник еще находится в квартире этажом ниже квартиры Высоковского. Если у Высоковского номер шестьдесят два, то там будет, - Вабля на секунду запнулся, - там будет номер пятьдесят восемь.  И никаких подробностей. Кстати, пойдем-ка взглянем  на эту квартиру номер пятьдесят восемь. Они спустились этажом ниже. Замок квартиры номер пятьдесят восемь во всю курочили  изнутри. Отмычки у налетчиков были хреновые.
- Вовремя мы с тобой подсуетились, Александр Константинович. Но ты один не суйся. Вызывай группу захвата… Ну, а если дверь откроют раньше, - стреляй по ногам без предупреждения… А я - исчезаю. Звони в любой час дня и ночи.  Буду ждать звонка…

ГЛАВА 20 БРАТИЛА КАЧАЕТ ПРАВА
Они пожали друг другу руки и Вабля неслышным, кошачьим шагом стал спускаться по лестнице.
Беловежский вызвал по рации группу захвата и, с пистолетом в руках, стал ждать дальнейшего развития событий. Бездействие было не в моготу. Он вполне владел ситуацией. Налетчики на все сто процентов были у него в руках. Только идиот решится прыгать с четвертого этажа. Его не волновало, сколько подонков беснуется там, там, в мышеловке, проклиная замок неизвестной им системы. Очень не терпелось вмешаться в развитие криминальной драмы. Ускорить ее финал, когда можно будет поразмяться, осуществляя реальную справедливость по отношению к убийцам. Справедливость немедленную, до того как медлительная законница Улита-Фемида начнет нудный казенный процесс дознания.
Прошло семь минут, - подмога не появлялись. Минуло двенадцать минут - нет подмоги… Уж лучше бы бандиту удалось открыть замок. А что если вышибить дверь плечом… Дверь обычная, не укрепленная… Запах раздрызганного мозга, казалось, пропитал всю одежду. Он все сильнее сводил скулы. Скорее бы сволочи сунулись под пулю.  Теперь он точно знал что будет стрелять без предупреждения и не по ногам, как требует идиотская инструкция… Проклятье, даже голова заболела от тоски вынужденного бездействия… Дверь распахнулась, и парень дет двадцати, прижимая к животу свернутый рюкзак с награбленным и, выставив перед собой длинную заточку из круглого напильника, ринулся на охранявшего двери мента.
- И-а-а-а… - Устрашающе завизжал бодучий братан.
Беловежский едва успел посторониться, но тут же изловчился и подставил таранящему бандиту ногу.  Набрав слишком большую скорость, парень потерял равновесие, не удержался на ногах, профуговал ласточкой всю лестничную площадку, и, голова-ноги, закувыркался по бетонным ступеням вниз. На межэтажной площадке он хрипло выдохнул, "ух-а-а", и, раскинув руки, растянулся во весь рост, словно получил от полета колоссальное удовольствие. Заточка со звоном улетела на третий этаж. Там сразу в двух квартирах басовито залаяли овчарки… Но никто из жильцов не выглянул из своей норы.
Беловежский мгновенно успокоился. Голова перестала гудеть.  Мускулы приятно заныли, получив мощную дозу адреналина, и стали наливаться силой… Беловежский поднял парня за шиворот на ноги. Легонько встряхнул, осыпая сморившую его одурь… Дождался, когда бельмам  парня постепенно вернулось осмысленное выражение. Налетчик прочел расширенные зрачки равнодушного с виду врага и все понял… Убьет… Браток обхватил перила руками и прильнул к ним лицом.
- Не имеешь права… Я дам ценные показания... Тебя накажут!
Беловежский иронично покачал головой. Подобрал рюкзак бандита. Заглядывать, чего там, у Высоковского награбил братан, - не стал.
- Ладно, кочевряжится, кирюха… Зачем нам свидетели. Пошли… - Миролюбиво шепнул Беловежский бандиту на ухо… Не брезгуя кровью его разбитой головы, он погладил парня по загривку.
- С тобой, падла, никуда не пойду… Зови начальника.
Беловежский нанес короткий удар кулаком в правое подреберье, в печень парня. Тот вскрикнул и стал тряпкой сползать с перил. Прихватив за штаны и воротник трикотажной куртки, Александр довел бандита до открытой двери пятьдесят восьмой квартиры. Пинком вбросил внутрь.
Уже слышались приглушенные голоса приближающейся подмоги. Александр быстро, словно  вот-вот его лишат  редкого, запретного, но величайшего  удовольствия, снова поставил смурного бандита на ноги и  крюком справа нанес удар в челюсть. Налетчик успел отвернуть скулу и удар пришелся вскользь. Потребовалось повторить хук. Нормально. Голова ублюдка откинулась и треснулась о стену. Ухватив за окровавленные волосы, Беловежский рванул голову вниз, и навстречу ей выбросил колено. Расквашенную физию негодяя вполне можно было принять за свежайший бифштекс.
Вспыхнул свет. Сквозь лихорадочный пот, заливавший глаза, Сашка увидел направленные на него стволы автоматов. Его перемазанное кровью, перекошенное лицо не сразу узнали. Он разжал судорожно сжатый кулак. Тело убийцы рухнуло как охапка костей, громко ударившись головой об пол.
- И когда ты научишься сдерживаться… - Вздохнул огорченный Гудилов. Он наклонился к задержанному. Прижал пальцем артерию…
- Мудак! Да ты приморил его! - закричал Гудилов. - Будешь отвечать! - Он раздраженно сплюнул.
- Опять глушняк. Кого будем допрашивать?
- Ну, ну! Капитан! Не передергивай!  Смотри сюда, что я подобрал на лестнице! - Вмешался следователь Сосин, демонстрируя известному в отделе формалисту окровавленную пику. - Сашка защищался, он действовал в пределах необходимой самообороны. -  Молодец, Беловежский! Так держать. Кто-нибудь, вызовите скорую для лейтенанта.  Ну-ка давай посмотрим куда он ширнул тебя заточкой.
Гудилов зло посмотрел на безучастного Александра и еще раз сплюнул.
Ни в этот день, ни на следующий, Александр Вабле не позвонил. Получается, струсил. Повесил свою долю добычи на Ваблю.  Конечно же, это было не серьезно. Раз уж сказал "А", мужчина должен сказать и "Б"… Иначе "подельник" будет томиться теперь, гадать будет: заложит его или не заложит сынок друга.
А потом загребли осведомителя Вабли, коллекционера Мартимьянова. Увиливание от встречи с Марат Ерофеевичем стало попахивать подлостью.
После пятичасового непрерывного допроса, Мартимьянов перестал огрызаться стал давать показания. Выяснилось, - это он нанял убийцу барыги Высоковского и гробокопателя Пашенникова. Убийца, Пучков Василий, охранник из ВИЧ-банка, действовал в одиночку. Он тоже следил за квартирой Высоковского. Но был более удачлив, чем оперативники майора Купяткова.
Вабля ошибся и в другом. Убитый им Пучков проник в квартиру барыги не через балкон по веревке с девятого этажа. Пучков ворвался в квартиру Высоковского на плечах Пашенникова и сразу же начал резню. В рюкзаке, валявшемся рядом с трупом Пучкова, обнаружены гитлеровские ордена, эсэсовский кортик, пистолет парабеллум без патронов. За добычу Пашенникова, оптом, Высоковский намеревался заплатить пятнадцать тысяч долларов. Эти доллары, сотенными купюрами, тоже обнаружили в рюкзаке убийцы.
А потом  началось расследование убийства бандита Пучкова оперативным работником, лейтенантом милиции Беловежским Александром Константиновичем. Первый вывод был: виновен, налицо превышение предела необходимой обороны.
Через две недели, в результате закулисной игры, проведенной Крестелевским, формулировку обвинения "подкорректировали". Повторное, более тщательное расследование показало, что предел необходимой обороны лейтенантом Беловежским А.К. превышен не был. Самый рьяный свидетель убийства, капитан Гудилов, припомнил дополнительные факты и признал свой первый рапорт по делу Беловежского - необъективным.

ГЛАВА 20-А РАЗМИНКА ВОЛКОДАВА
Александр был оскорблен возней вокруг его имени. Если Черепыхин дал ход расследованию, значит, отец не попросил его замять дело. Это означало, что отец не оставил своих надежд и теперь приложит все усилия, чтобы доломать к чертовой матери ментовскую карьеру недальновидного сына. А может быть, и в самом деле достаточно бултыхаться в уголовной грязи?
На свидание в кафе Голубые Очи любовница Валентина опоздала на полчаса. При таком скверном настроении получаса Александру вполне хватило, чтобы захорошеть капитально. Вальке такая прыть хахаля не понравилась. Она не без труда смылась из дома на всю ночь - и на тебе: у ёб-ря язык заплетается. Взглянув в мутные окаменевшие глаза Беловежского, она развернулась и молча смылась.
А как стемнело, Александра потянуло на подвиги.
Подчеркнуто твердо ступая, Беловежский двигался вдоль бульвара, пристально изучая встречных мужиков. Днем тут был небольшой продовольственный толчок, на каждом шагу попадались ночные комки с разноцветным, сияющим в витринах пойлом и было довольно весело. Лейтенант Беловежский знал, зачем шел и знал где искать свою жертву… Не первый раз.
Но мужики все попадались какие-то не такие. От вызывающего взгляда отворачивались и, уступая дорогу рослому датому мужику, обходили по другому краю тротуара. Александр искал особую клиентуру. Он высматривал подгулявших на холяву братков, местных рэкетиров. Эти братилы за дополнительную плату охраняли комки от пришлых отморозков и алкашей-попрошаек, не насобиравших милостыни на вечернюю похмелку, готовых на любую пакость.
В такие минуты он был самоуверен до полной потери бдительности. Шедшую по пятам шалаву он, понятно, не замечал. Еще молодая, аккуратно накрашенная, прикольная  ночная бабочка высмотрела его еще у кафе и шакалила сзади метрах в пятидесяти. Когда Беловежский прошел до середины толчка, шалава была уже за его спиной в десяти метрах. Едва Беловежский остановился у витрины палатки  обклеенной рекламой жвачки, телка стала рядом с ним.
Около окошка, почесывая резиновой дубинкой ногу, основательно привалился свежестриженный наголо, мордатый братан.  Невысокий и толстый, в кожаной куртке, усеянной латунными заклепками, пряжками и молниями.
С минуту Александр терпеливо слушал треп рэкетира с палаточной сиделкой насчет свидания на завтра. Девчонка в палатке поеживалась от сквозняка, но не смела попросить братка закрыть окошко и отвалить. Она была довольно симпатичной и, судя по разговору,  еще не залапанной шпаной. Ну не желала она корешиться с приблатненным быком.
Соблюдая правила игры, Александр постучал по металлическому прилавку надетым на руку кастетом. Дал шанс братиле избежать наказания. Единственный и последний.
- Топай дальше, дядя! - Не поворачиваясь, ответил браток.
Можно было начинать разминку, но правила вызова на поединок, даже если перед тобой ничтожество, требовали хотя бы двух предупреждений о грозящей опасности. Александр приучал себя соблюдать правила честного поединка до последней возможности. Да и торопиться было некуда, противник выбран и не отвертится от боя, если даже надумает извиниться за невежливость.
- Так ты деловой? - Повторил Беловежский, не нажимая на голос.
- Ты меня заманал, мужик…
Блатарь стал разворачивать корпус с угрожающей неторопливостью. Дубинка пришла в движение, но когда рэкетир догадался взглянуть в замороженные глаза настырного мужика - дубинка замерла на пол дороге. Александр не сомневался, что кастетом пробьет куртку бандита и дело обойдется без видимых телесных повреждений… На случай если поблизости пасется по палаткам ментовский патруль. Он успел два  раза   поразить солнечное сплетение бандита и один раз коленом заехал по яйцам, прежде чем  блатарь с хрипом повалился на затоптанный снег. Беловежский перешагнул стонавшего братана и продолжил свой путь вдоль комков.
Он прислушивался к себе. Он был разочарован. И водка не смыла нагар обиды, и разминка была слабовата. По-прежнему тяготила неизреченность обиды на несправедливость. Хотелось чего-то большего. Чтобы вернуть душе покой требовалось более сильное средство. И такие средства существовали. Можно было выболтать свое возмущение перед первым встречным. Но Александр терпеть не мог пьяных болтунов. А можно было упиться  дурманом драки.  Этот допинг надежно снимал любые проблемы. Его очистительный огонь опустошал душу, и она снова могла жить, купаться в роскоши заблуждений, но новой сеять свое доброе, вечное, наивное. Но драка не получилась.
Беловежский по-прежнему чувствовал себя замороженным. Красный туман бойцовского азарта, чарующий сердце так и не встал перед глазами. Может быть, именно в такие тягостные минуты принимается решение о самоубийстве… Наконец что сдвинулось. Появилась зацепка. За спиной послышались шлепающие звуки бегущих ног. Беловежский укоротил шаг. Мышцы, начиная с затылка, одна за другой напрягались, вступая в боевую связку. Есть готовность номер один… Глубокий вдох, медленный плавный выдох… Сердце начало отсчет последних секунд перед началом боевого разворота грудью навстречу бегущим. Сладчайшие минуты предвкушения первого удара, задающего тон и ритм всего боя. Немного заломило левый висок, но это мелочь…
Александр сделал шаг в сторону и сильно крутанулся на каблуках. Резиновая дубинка просвистела возле уха… Нападающий шумно выдохнул, вложив в неудачный удар все силы. По инерции его протащило мимо Беловежского, он заскользил по замерзшей луже. Второй бандит наткнулся на выставленный ему навстречу кулак и стал валиться на Александра. Рука братка, сшибая с головы собственную кроличью шапку, его продолжала заносить из-за спины короткую цепь с крупными звеньями.
Александр от удара тела бегущего бандита отлетел к металлической стенке палатки. Задребезжали в ярко освещенной витрине бутылки. Тело Александра слиплось с телом братилы. План отражения атаки на расстоянии вытянутой руки - поломался. Пришлось ударить нападавшего лицом о стену комка. Но этот удар не принес Александру преимущества. Братан замычал, и чтобы не упасть, обхватил Александра руками за плечи и повис на нем…
Руки Сашки оказались в клещах бандита.  Рывком плеч он попытался сбросить бандита,  но безуспешно.
- Валек, давай браслеты, - захрипел бандит.
Прижатый к стенке, Беловежский превратился в отличную обездвиженную мишень. Первый нападающий не спешил разделаться с мужиком, попавшим в затруднительное положение. Он заорал:
- Рыба, зови ментов.
Толстяк поднялся с земли и заковылял к телефонной будке.
Шалава выхватила из урны пустую пивную бутылку и грохнула Валька по голове. Удар был смешным. Валек врезал шалаве леща, и та с визгом закувыркалась.
Трижды лбом в нос ударил Александр, прежде чем бандит разжал объятья и схватился за расплющенную сопатку. В бестолковой возне он потерял кастет и, не смотря на первую удачу, чувствовал себя беззащитным. Резиновую дубинку набежавшего Валька Беловежский встретил поднятой рукой, из пасти, орущей матерщину, брызнула липкая слюна. Как следует размахнуться не было возможности и, тем не менее, Беловежский ударил Валька в челюсть снизу. Послышался лязг зубов. Валек выпучил от боли глаза и зажал пасть ладонями.
Дубинка повисла на руке Валька и не представляла более опасности. Александр пинком отшвырнул обмякшее тело бандита, сидевшего под прилавком комка.  Пошарил под ногами, нашел кастет и снова почувствовал себя неуязвимым.
Валек, согнувшись, убегал. Беловежский настиг его, сорвал с его руки резиновую дубинку и стал избивать. Розовый туман окутывал лица набегавших зевак. Александр с упоением размахивался и методично обрушивал дубинку вниз, словно вбивал в башку бандита гвозди.
 Он наверняка угробил бы Валька. Но вот послышались свистки мильтонов. Шалава вынырнула из толпы зрителей, схватила Беловежского за руку и потащила прочь от места побоища к стоянке такси.
- Брось палку, брось палку, - кричала девица на бегу.
Сашка не сопротивлялся, когда с его лица душистый платочек стирал кровь бандита. Он не возражал, когда предложили поехать к шалаве домой, принять душ и выпить чашечку горячего кофе с коньяком.
- Ирина, - представилась незнакомка.
- Пашка, - соврал Беловежский, не сомневаясь, что и девушка со специфическими повадками только что придумала себе псевдоним.
Он быстро приходил в себя. Чашечка, да что там, - две больших чашки черного крутого кофе - то, что надо. Он лишь умоется, почистится, кинет телке полсотни баксов и отправится отдыхать. Сегодня будет хороший сон. Ему уже хорошо, легко и просто. Он прорвался сквозь блокаду осаждавших его переживаний. Он уже знал, что  сделает завтра утром…  На полпути Ирина кому-то позвонила из придорожного телефона-автомата.
- А ты любишь эротические фильмы? - С удвоенной энергией защебетала Ирина, не дожидаясь ответа мужественного клиента.
 - Я тащусь. Честно! Я такая продвинутая насчет этой порнухи! Вчера я достала боевик Черная Вдова. Так там один сексуальный маньяк пытал своих девушек голодными тарантулами и змеями. Честно. Я писалась кипятком. У меня такой клевый видак, что ты закачаешься, мой золотой.
Когда, рассчитываясь, Беловежский протянул таксисту зеленую полсотню, Ирина ловко перехватила бумажку.
- Не балуй водилу, - прошептала Ирина, они нам еще пригодятся.
После короткого, но бурного скандала Ирина, угрожая водиле газовым баллончиком, швырнула ему сотню деревянных  и посоветовала никогда больше не появляться в их квартале.
В центре было сухо, а здесь шел редкий, но крупный снег. У подъезда, куда Ирина нацелилась повести свою добычу, стояла маленькая машинка Ока вишневого цвета. Снежинки, падая на капот, тут же сворачивались в крупные капли, блестевшие в свете неонового фонаря.
Беловежский не обратил бы на эту блоху внимания, если бы не одна странность. Машина была вымыта, а номера не помыты.
- Что-то у меня голова разболелась. Стоит ли нам сегодня суетится. Давай я подскочу завтра на своей БМВ, посидим в кабаке. - Предложил, зевая Александр.
Александр достал сигареты, закуривая, присел на низкий капот Оки. Капот под задницей был теплый. Ирина всплеснула руками.
- Ты заешь песню, - "Если женщина хочет"?
Она прижалась к Александру, запустила ледяные руки ему под куртку, потянулась к нему губами, капризно сложенными в трубочку.
- Разве женщина  не имеет права отпраздновать победу своего роскошного избранника. Да мы твою головку, тут Ирина шаловливо хихикнула, - мигом вылечим.
Ирина скользнула рукой к ширинке Александра.
- Ого! Да наш гвардеец уже стал по стойке смирно! А ну, Паша, кончай базар,  марш на пятый этаж!
В подъезде многоквартирного дома на Варшавском шоссе Беловежского оглушили чем-то тяжелым и мягким. Пропали 80 долларов… Раздевать подельники Беловежского не стали. Ему показалось, что оприходовала его банда, состоящая из одних женщин.
На рассвете, когда сознание частично вернулась и оставалось набраться мужества, чтобы открыть глаза и посмотреть на свой позор, Беловежского попытались ограбить еще раз. Уже местные жители. Двое парней помогли Александру встать на ноги. Пока он ощупывал две здоровенные шишки на темечке, парни стали стаскивать с него кожаную курку.
- Не надо шакалить! - Попросил Александр вполне миролюбиво.
И тут же в глазах его вспыхнуло короткое замыкание, посыпались веером зеленые яркие искры.
Беловежский взвыл от боли, одной рукой схватился  за голову, второй схватил ближайшего грабителя за горло и так в бешенстве даванул, что парень, задыхаясь, забился в истерике. Второй шакал схлопотал ботинком Беловежского по коленке и отскочил на одной ноге. Он попытался дать деру вверх по лестнице, но Александр ухватил его за полу куртки и так дернул к низу, что куртка лопнула по швам, и парень остался в одних рукавах. Он скатился по ступеням, пополз на карачках к выходу, но ударом ногой по ребрам взбесившийся волкодав отбросил его в угол и там топтал, пока не схлынула красная волна злобы. Второй шакал смылся…
Александр вышел из подъезда. Глубоко вдохнул снежный запах раннего утра и засмеялся. Вишневая Ока исчезла. Номер ее гвоздем засел в башке. МОГ-08-03. Начавшаяся вчера охота сделала увлекательный финт и обещала не менее занимательное продолжение. Такое острое, что запланированное на сегодня с вечера "судьбоносное" предприятие, он без сожаления отложил еще на сутки. К двенадцати дня через картотеку ГАИ Беловежский уже знал,  где проживает владелец вишневой Оки МОГ-08-03.
Работает хозяин Оки где-нибудь, кроме промысла в подъездах, или не работает - застать его наверняка можно будет только вечером по темному времени, перед выходом на дело.
В 17 нуль-нуль Беловежский уже прогуливался по двору хрущевки в Черемушках. Начиналась оттепель. Опять пошел снег. Вишневая блоха не появлялась. В 18.10 из среднего подъезда вышла женщина с рюкзаком и тяжелым ведром, одетая по-спортивному: замшевая куртка, джинсы, сапоги на плоской подошве. Собралась на дачу? А почему бы нет? Сегодня среда, а на дачу, обычно, отправляются вечером в пятницу или в выходные. А и черт бы с ней. Александр потерял к дачнице интерес.
Между тем, дачница вскрыла оцинкованную ракушку, выкатила Оку и стала любовно обмывать ей вишневые бока. Александр не верил своим глазам. Внутренний голос твердил, что Ока точно повязана с налетчиками, обчистившими вчера его карманы и наградившими двумя полновесными шишками на голове. Уверенность, что  банда состоит из особ слабого пола, была поменьше, но была. И все же баба, мывшая блоху, никак не тянула на разбойницу. Александр и так и сяк прокручивал смутные и отрывочные воспоминания, голова снова разболелась от напряжения, но свежей информации не предложила.
Сомнения Беловежского закончились, когда хозяйка, вымыв блоху, не помыла номера, заляпанные белым солевым налетом. Охота, едва начавшись - закончилась, ни чуть не пощекотав нервишки. Наказание воровка получит слишком быстро, чтобы быть достойно продуманным. Александр приблизился к вишневой блохе. Точно! МОГ-08-03. Женщина заперла ракушку и, не взглянув на слонявшегося рядом мужика, запустила двигатель. Александр нагнулся к левому переднему колесику и ткнул финкой в бок покрышки. Водительша заблажила во весь голос, подскочила к Беловежскому и осеклась. Дворовый фонарь не оставил сомнений: перед нею стоял насупленный мужик весьма знакомой наружности.
- Садись в свой драндулет, выключай двигатель и быстро отвечай на мои вопросы. - Поеживаясь от нетерпения, приказал мужик.
- Ты чо пристал, парень. Вали своей дорогой, не то счас мужа крикну, он на тебя овчарку спустит. - Окрысилась баба.
Александр проткнул второе переднее колесо. В тон шипящему колесу прошептал.
- Я не буду заявлять в ментовку, если ты назовешь мне сообщников и сегодня же я получу за все хорошее ровно кусок зеленью.
- Ты чо, с баобаба рюхнулся, - засмеялась налетчица, придя в себя.
Беловежский деловито пропорол левое заднее колесо.
Баба нахально смеялась, а Беловежский не знал чем же еще можно запугать эту стерву. Бросил последний свой козырь, пробил финкой последнее колеса, но баба лишь звонче засмеялась. Тогда он схватил ворот куртки и отхватил финкой кусок от шеи до груди. Не прекращая смеяться, бандитка истерически зарыдала, но продолжала упорствовать в своем молчании. Беловежский обошел Оку по кругу, разбил каблуком фары и задние фонари. Женщина продолжала плакать.
Финкой он заскрежетал по капоту, вспарывая блестящую свежевымытую  эмаль. Этот душераздирающий скрежет добил бандитку. Она запросила пощады. Александр спрятал финку и назвал повышенную сумму отступных. Теперь он требовал две тысячи долларов. Баба попыталась торговаться, но Александр накинул еще тыщонку и, чтобы придать торгу больше динамики, снова набросился на машину.
Он вошел в раж. Надев на руку кастет, Александр  пошел крушить боковые стекла.   И дожал бандитку.
Через полчаса баба вынесла деньги. Ее сопровождал высокий, чахоточного вида мужик. Не блатной. Он вел на поводке огромную восточную овчарку. Александр украдкой осмотрелся в поисках путей отступления. Овчарка что-то почуяла и ускорила шаг. Мужик затрусил следом за собакой. Побежала и бандитка. Они пробежали половину двора и не сбавляли темп. Собака выплюнула язык и собиралась перейти в галоп.
Беловежский поежился. Перекинул кастет на левую руку, в правую взял финку, готовясь вспороть овчарке брюхо. Оставалось метров десять, овчарка зарычала… Волкодав решительно шел на волкодава. Мужик тормозил пятками кирзовых сапог, но пятки скользили, и овчарка от неловкости хозяина свирепела все больше. Только теперь баба перехватила у мужика поводок и плюхнувшись на задницу, остановив недовольно скулящего пса. Она швырнула под ноги Беловежскому газетный сверток.
- Беги, подонок, а то не удержу собаку! - Крикнула бандитка.
Александр подобрал сверток. Он был уверен, что куклу ему не подсунут. Медленно отступил за машину, потом за ракушку, перебежал за другую ракушку…

ГЛАВА 21 ПРОЩАЙ МЕНТОВКА
Беловежский подал заявление на увольнение из органов по собственному желанию.  Если других офицеров всячески отговаривали уходить в отставку, то заявление Александра Черепыхин подмахнул мигом. И, наверное, с большим облегчением. Уже на следующий день после увольнения Беловежского из органов " По собственному желанию", его поднял с кушетки звонок отца.
-  Да. Кто это? - недовольно спросил сонный Александр .
-  Сын, я хочу пообщаться с тобой. - Голос отца радостно звенел. - Приезжай ко мне сегодня вечером. В любое время. Жду. - И Крестелевский повесил трубку.
Константин Валерианович умел держать чувства на запоре, но сейчас он волновался как никогда. Одышка, все напористее донимавшая его последние годы, от волнения напрочь перекрыла кислород, потому и был так краток разговор. Наверняка, сейчас старик зашелся удушливым кашлем.
 Сердце Александра дрогнуло. Только - только прибился к ментовскому берегу и на тебе - вновь болтается неприкаянный, дерьмом в проруби. Он нуждался в звуках голоса приемного отца. Это было эхо лучших дней его  жизни. Сейчас он готов стать перед ним на колени. Именно - стать на колени и простить прощения за самонадеянную неблагодарность. Нет, новую жизнь на гражданке он сам себе в силах устроить. Не помощь нужна от старика. Не помощь… Он просто хотел видеть отца и слышать его голос. Дверь Беловежскому отворил Вабля. Нет, поистине это человек - сюрприз. Он то что тут делает.
- Отец срочно отъехал на часок к Черепыхину. Твое заявление на отставку этот шакал понял как трусливое признание своей вины. Гудилов все не уймется. Разыгрывает из себя законника. Ему мало твоего увольнения. Но закопать тебя ему не удастся…
- В гробу я видел этого законника. - Раздраженно ответил Беловежский. - Наказание должно наступать неотвратимо, учили нас. И я всего лишь  следую не только букве, но и духу этого закона. Но  Справедливость не должна годами слоняться по ментовским и прокурорским кабинетам, выклянчивая кару для подонка. Возмездие должно наступать так же быстро, как творит  мразь свое поганое дело.
 - Смотрю, - ты не рад неожиданной встрече…  - Вабля с усмешкой заглянул Александру в глаза. Он поспешил уклониться от болезненной для Александра темы самосуда. - Да я не задержусь. Пять минут и мы закончим с Константин Валериановичем наш недолгий разговор…
"Неужели он рискнет  напомнить мне о моей доле  высоковских долларов?" - подумал Беловежский. - И тоже стал изучать выражение взгляда сексота. Глаза в глаза, они простояли в прихожей с минуту, прежде чем поняли всю нелепость своего положения…
- Вы ошиблись, Марат Ерофеевич, я всегда рад вас видеть. Я уже привык, что мы встречаемся на крутых поворотах моей жизни. В этом есть нечто роковое…
- А, может быть, это добрый знак? Или я, все-таки, приношу тебе несчастье? Скажи, Саша, прямо… Мы ближайшие помощники твоего отца и не можем не встречаться. Так что давай сразу уясни наши отношения.
Беловежский не нашелся как сформулировать свой ответ. Он взял Ваблю под руку и повел на балкон. Там они закурили и долго молча рассматривали вечернюю панораму города. Довольно смрадную от еще царившего в воздухе дневного зноя. Из прихожей послышались голоса кухарки и Крестелевского…
- Саша дома? - громко спросил Крестелевский у встречавшей его Ксюши.
- Дама, дома, Саша. Я так рада! Я уже приготовила его любимую молодую картошечку со сметаной и укропчиком..   - Ответила кухарка.
- Наверное, вы продолжаете в чем-то моего отца, - поспешно сказал Вабле Александр, раздавливая в пепельнице окурок.
Крестелевский стремительно вышел на балкон. Александр смущенно передернул плечами и протянул ему руку… Крестелевский обнял сына и подмигнул Вабле.
 - Какого хлопца я вырастил, а! 
Крестелевский хлопнул в ладоши.
- Ксения Ульяновна! Твое слово! Мечи на стол все свои примочки! Никаких дел! Будем праздновать победу! Саша чист перед этим долбаным Законом как стеклышко…
Пока Александр отлучался в туалет, Константин Валерианович успел шепнуть Вабле:
- Гудилову кинули на плечи майорскую звездочку. Купятков будет его замом…
- А я что говорил! Похлебал Сашок ментовки и довольно! Я рад за тебя, Коська! Своего ты добиваешься всегда! - Вабля панибратски хлопнул Крестелевского по плечу и они негромко захохотали, оглядываясь на дверь туалета.
Порядком нагрузившись коньяком, покурить они отправились в кабинет хозяина. Крестелевский всех угостил Гаваной. Развалившись в мягком кресле, Крестелевский со смешками стал рассказывать, как юлил генерал Черепыхин, стараясь уйти от повторного вмешательства в служебное расследование по делу об убийстве лейтенантом Беловежским налетчика Пучкова… И как пытался скрыть радость по поводу отставки слишком ретивого любителя мордобоя.
Отец был счастлив. Теперь у него не было проблем с сыном. Как только неприятные проблемы появлялись, он немедленно отрывал им головы и делал по своему. Для него все и всегда было ясно и понятно. Погубил сын один сценарий своего жизнеустройства!? Не беда! Немедленно Будущее сына было им уже расчислено по новому сценарию.  Оставалось лишь немного подождать, когда в душе сына закончится моральная ломка. Он поумнел за последнее время.  Услуги отца должен будет принять с большим благоразумием. "Подождем… По-до-ждем"… - Так и светилось на его торжествующем лице.
Вабля, заложив ногу на ногу, слушал молодцеватую похвальбу старика. Он тоже ухмылялся, поглядывая на подраставший столбик пепла на конце гаванской сигары. Душа его пребывала в полном блаженстве. У сексота тоже не было проблем. А если и были, то он давно их разрешил к своему удовольствию. Эти люди умели заставлять жизнь окружающих служить им. Александр очень хотел бы перенять такое умение.
 Александр стоял у окна. Он продолжал злиться. Плечи его были уныло опущены.   Поражение его было неминуемо. Размышлял он не о том: бороться или сдаться напору отца. Размышлял Александр  о нелюбимой жене, которая уже поинтересовалась по телефону с иронией, намерен ли "дражайший супруг" сегодня ночевать дома. Как же, она еще не допилила его за душегубство на службе Правопорядку. Всем хотелось убедить, что нет у него права отнимать жизнь у человека. Что это дело Всевышнего. А он никак не мог признать в убийце права называться человеком. Не мог и все тут!
Не прерывая рассказа о своей победе над ментовской косностью, Крестелевский  то и дело посматривал на сутулую спину сына. Ему не терпелось  навести в мозгах сына должный порядок. Для него было совершенно ясно - ментовский период жизни закончился для сына так же благополучно как и дурацкая карьера профессионального спортсмена. Он не успел как следует втянуться в эту грязную, неблагодарную работу с нищенской зарплатой.
Когда пепел с кончика сигары Вабли обвалился ему на брюки,  Крестелевский прервал свой рассказ.   В комнате повисла гнетущая тишина. Старики размазывали своим великодушием несостоявшегося сыскаря по стенке…
- Какие у тебя планы? - Вкрадчиво поинтересовался Крестелевский. - Куда будем причаливать, мой сын? Может быть, все-таки примешь мой совет? Может, хватит мордобоя, родной мой?
- Я ни к чему больше  не способен. - Устало буркнул Александр. - Дурь из меня ментовка вышибла, а взамен ничего не кинула.
"Сейчас отец похоронит остатки Свободы и Воли своего воспитанника, у которого никогда не было "своего" берега". - подумал Александр. 
Как ни стремился Беловежский  рассмотреть этот "свой берег" в тумане окружающего мира - все бестолку. Напрочь выбитый из колеи, выбитый бесчестно,  он был до смешного беспомощен. И потому обречен судьбой в трудную минуту прибиваться к чужому берегу.
Александру надоело сопротивляться дьявольской убедительности отца. В этом деляге и его дружке было что-то от вампиров, о которых теперь много трубят газеты. Так хотелось напоследок уязвить этих старых самодовольных прохвостов. Что они понимают о Справедливости. Что они понимают о боли в сердце, когда на тебя смотрят угасшие глаза мертвеца, и ты ничего не можешь поделать с собой, ты сам  начинаешь умирать следом за ним.
Жуткую власть приобретает Мертвец над тобой. Он не желает признавать, что ты не мог поступить иначе. Мертвец всегда прав, черт бы его побрал!  Мертвый требует покарать убийцу, а ты и есть этот убийца. А это невыносимо до слез… Предательская сырость уже поднялась из души, она стоит в глазах, но пролиться не может… Непролитые слезы выжигают глаза… Хоть криком кричи, хоть бейся башкой об стенку…  Справедливость твоя оказывается лажей а пользу бедных.
- Хорошо. - Задумчиво проговорил Крестелевский после долгой паузы, не дождавшись от сына более вразумительных объяснений.
Константин Валерианович  легонько похлопал ладонью Александра по спине.
- Не тоскуй, сыночка. Что, что, а  работа у тебя будет всегда… Я тут обдумал один проэкт.  Если хочешь, можете напару с Марат Ерофеевичем организовать частное сыскное бюро… Под мое финансирование.
- Марат Ерофеевич, как ты думаешь? Ты бы взялся за это дело!? - Обратился Крестелевский к задремавшему в кресле сексоту.
- Лучше если это будет "Частное охранное предприятие". Больше возможностей, шире круг клиентов. - Встрепенулся обрадовано Вабля, словно и не дремал… - Я  с ходу голосую - за.
- Даже так!? Частное охранное предприятие! А что, так оно звучит респектабельнее. Мне нравится. - Крестелевский вернулся в кресло. В нем он чувствовал себя увереннее.
Александр не пошевелился, словно его предложение не касалось.
- Саша, ты слышишь меня? - Вкрадчиво спросил Крестелевский.   Лицензия, материально-техническое обеспечение и финансирование на первое время,  эту бодягу я возьму на себя. А уж кадры вы  подберете сами… Так как сын? Одобряешь мою идею? Или есть другие соображения?
- Нормальная идея. - Безучастно ответил Александр, не отворачиваясь от окна.
- Саш, ты сядь, сядь. Потолкуй со стариками. - Сказал Вабля, заранее вполне посвященный в планы Крестелевского.
Александр прошелся по кабинету, взял из деревянной коробки сигару, понюхал и положил обратно. Рядом с сигарами и американскими сигаретами для гостей странно смотрелась затрапезная пачка Беломора, которому Константин Валерианович не изменял на протяжении всей своей жизни завзятого курильщика… Александр усмехнулся. Это постоянство в мелочах тоже нравилась ему у отца. Он снова мог почувствовать себя "Дома". Он снова мог сказать себе, что не одинок на белом свете. За эти три года, что он дулся на отца за деспотизм, много же он потерял таких приятных, "домашних" минут душевного покоя.
- Я готов работать  просто детективом. Какой из меня начальник. Я хотел бы живого дела…
- Бог мой! Какой же ты еще, сынок,  романтик. - Воскликнул Крестелевский, - а я так надеялся, что после ЧП  с налетчиком лягавый умрет в тебе раз и навсегда…
- Увы и ах, Костя! Такими уж мы родились. Мент рожается ментом и умирает ментом, как бы его ни ломала жизнь. - Грустно проговорил Вабля .
- Уж это точно! - Поддакнул Крестелевский. - У лягавого и у бизнесмена много общего в крови.
- Это псовая ветвь в человеческой породе… Да и ты, хоть и финансист по крови, а недалеко ушел от нас с Александром Константиновичем. Сдвинутые мы, крепко сдвинутые по фазе. Нам все снится, что без нас не быть на земле Справедливости… А ты, Костя, золотая твоя душа, все хочешь облагодетельствовать человечество, преумножая мировое богатство… Помню, помню я как были мы с тобой молодыми… И рассусоливания твои о высоких материях помню…
- Ха! Ну, ты даешь, Маратка! Он помнит. Воротила я. Был воротилой масштабом поменьше, стал масштабом покрупнее…
- Не скажи!
- Все! Ша! - Крестелевский пальцами загасил папиросу. - Пошли примем на посошок грамм по н-н-надцать на грудь и по щелям! А то молодая жена заждалась Сашку.

ГЛАВА 22 ГРЯЗНЫЕ ДОЛЛАРЫ МЕНТА
Развозил по домам Беловежского и Ваблю новый, не совсем молодой телохранитель Григорий Николаевич, фамилию которого, да и то едва ли подлинную, знал один Крестелевский. Бывший капитан Фсб. Первым завезли домой Александра. Когда на прощанье пожимали руки, Марат Ерофеевич задержал ладонь Александра в своей ладони. Задержал и многозначительно хмыкнул. Беловежский сразу понял смысл выразительной мины на лице   коллеги по детективному бизнесу. Наставнику в сыскном бизнесе, несомненно,  надоело играть в молчанку по столь острому вопросу, вопросу об экспроприированных у Высоковского долларах.
 Предстоящее сотрудничество требовало полного доверия. Недомолвки тут были совершенно недопустимы. Непорядочно было корчить перед ним из себя целку.  Следовало или немедленно снять с души Марат Ерофеевича камень подозрительности, или отказаться от сотрудничества…
- Прошу извинить. Марат, конечно же, я сглупил. Если можно, я заберу свою долю… Хоть сейчас.
- Отлично! Григорий Николаевич, поворачивай ко мне в гараж… - Обратился Вабля к телохранителю.
Преодолев, наконец-то, в себе внутренние моральные тормоза, Александр так развеселился, что решил разбудить жену и осыпать деньгами с ног до головы… Благодаря помощи отца, они жили безбедно, но на "карманные расходы", особенно на тряпки и золото Марине, Константин Валерианович выделял крайне осмотрительно. Так что, нежданные пятьдесят восемь тысяч можно было считать подарком Судьбы на "карманные расходы".
Беловежский давно не чувствовал себя таким окрыленным. Он воображал себе счастливое лицо потрясенной Марины и сердце его наполняла гордость за свой мужественный поступок. Никогда еще не было у молодой его супруги столько денег на предметы роскоши. Он делом доказал, что многим  готов был пожертвовать ради ласки жены, ради ее переливчатого смеха, звучавшего в их двухкомнатной квартирке все реже… Как далекое эхо первых, медовых месяцев…
Он чувствовал в себе столько сил, столько нерастраченной энергии… Он готов был немедленно изменить свое отношение к жене, прекратить шалости на стороне, он готов был искупить вину, свое равнодушие к Марине бесконечным терпением и великодушием. Он Ни разу более не упрекнет ее за отвращение к мытью посуды, за чрезмерное увлечение книгами и тупой работой экономиста…
Александр не стал вызывать лифт. Он скачками поднялся по лестнице, нетерпеливо распахнул дверь… Горел ночник. Оранжевый   абажур по-прежнему создавал в комнате какой-то томящий, изматывающий душу полумрак. А в этом оранжевом полумраке так любили роиться неприятные мысли об обоюдном нежелании жителей этой квартиры сопротивляться угасанию любви и взаимной терпимости.  Поддержание фальшивого мира стоило слишком многих усилий, чтобы верить в его прочность…
Шнурок на туфле, как назло, затянулся узлом… Пока он, в полутьме, припав на одно колено, возился со шнурком, из двери приоткрытой ванной успел просочиться тлетворный душок закисающего в баке не стираного белья… Только теперь Александр  обратил внимание на не застеленную раскладушку, на брошенные ему для ночлега мятые простыни… Марина   спала, если она спала, тщательно завернувшись в верблюжье одеяло, словно боялась, что, увидев хоть краешек обнаженного тела,  подумает бог весть что…
" Да мы и не жильцы здесь, - подумал Беловежский, засыпая на рычащем пружинами спальном " станке"… - Мы оба здесь  всего лишь  постояльцы"… Праздник не состоялся.
Где-то около восьми часов, Беловежский оделся и, не завтракая, вышел из дома… В никуда. Давно не предоставлялась возможность побездельничать "на полную катушку". Правда, головка немного бо-бо, во рту форменная конюшня, несмотря на то что пользовался он исключительно патентованной зубной пастой Бленд-а-мет. Но бездельничанья без подобных накладок не бывает. Зато есть здоровая потребность побаловаться пивком…
  Глазея по сторонам, он ехал на такси в Голубые Очи, где бар работал почти круглые сутки… Народу на улицах не много. Гуляет он один… Выпив под пару лежалых бутербродов три банки Хольстена, Беловежский почувствовал себя в бойцовской форме, словно совершил утреннюю разминку, которую делал перед службой в обязательном порядке...
 С удовольствием выкурив на улице первую  сигарету Петр 1, он окончательно раздумал, согласно программе бездельничанья, слоняться по городу. Решил заскочить в спортзал, потрекать с тренером, насчет возобновления интенсивных тренировок.
Пока нашел исправный телефон-автомат, мысли успели искривить свое русло и позвонил он Вабле…
- А, вы  сын Константин Валериановича! Я рада, что у мужа появился такой порядочный помощник… - Сказала жена Вабли Кристина. - К сожалению,  Марат Ерофеевич дома не ночевал. Заскочил на минутку, взял прибор ночного видения и уехал. Позвоните часа через два. Или приезжайте к обеду… Я куплю молодой картошки… - Многозначительно намекнула Кристина.
От обеда он отказался. Съездил в спортзал. Тренер долго жужжал, укоряя за длительный перерыв в тренировках. Потом послал за бутылкой. Вскоре закончив занятия с подростками, к столу подсел тренер по гимнастике. За ним к застолью подсоединился директор спортбазы. Тоска…
Мальчишник ширился,  но легкости, а тем более веселья за столом не чувствовалось. Погода не благоприятствовала мужикам или что еще, но пилось с трудом. Разговоры нудно топтались вокруг семейных проблем. Собутыльники, как сговорились. Всех потянуло на исповедь. Уж в самом конце странной гулянки директор базы обратил внимание, что Беловежский так и не раскололся.
- А ты, Санька, что сидишь как в воду опущенный? - тихо спросил он.
- Да так! Пустота какая-то в душе. Слушаю вас, у всех какие-то заботы, все при женах как при деле… А мне все до лампочки.
- Погоди, не дело говоришь, ты же самостоятельный парень, женат… Или ****ежка какая приглянулась? Ну, так гуляй пока молодой. Это дело ясное….
- Если бы… Болтаюсь я про меж вас как дерьмо в проруби. Тоска. Нет у меня ни проблем, ни радости… Одна пустота в душе… Домой идти не хочется… Зачем жене настроение портить…
- Да… Залетел ты парень… - Директор поставил локоть на замусоренный объедками стол. Попытался опереться головой о подставленную ладонь, прилаживаясь основательно обдумать, чтобы такое посоветовать боксеру. Да где там. Отяжелевшая голова соскользнула, локоть сорвался со столешницы и директор едва удержался на стуле…
- Я скажу тебе прямо, Сашок: плюнь и разводись. Я два раза начинал все сначала и не жалею…
- А смысл какой? - усмехнулся рассеянно Беловежский. - Мне кажется, женщины все на один манер. Нет, пока они не замужем - они чего-то хотят, вроде ищут взаимности. Ну, вот моя жена, ну что у нас с нею общего, кроме жилплощади. Скука смертная…
- Чо? Сашок, ты о чем это? Какие с женщиной разговоры! Да ты только делай вид, что слушаешь жинку! Пусть строчит себе! А делай по своему… И все будет на ЯТЬ! Элементарно. Они же понимают, что родились дурами набитыми. Но ничего поделать с собой не могут, да и не хотят. Женская гордость не дает. Они своего дуроломства боятся больше чем нас. Если этого не поймешь - кранты!
Директор встал, постучал стаканом о пустую бутылку…
- Предлагаю прения прекратить, дорогие товарищи! Конвой устал! Кто там поближе к двери, зовите тетю Дашу, пусть приберется в  этом хлеву, а я пошел! Аухвидерзеен!
Еще на лестнице услышал Александр в  квартире громкую музыку. Шумела немецкая группа Чингиз-Хан. Марина не очень-то уважала танцевальные мелодии. Несомненно, музыка предназначалась для него. Трогательно со стороны Марины. Еще через несколько ступенек он ощутил явственный дух жареной свинины… Приготовление любимого лакомства Марины свидетельствовало, что ее головные боли утихли. Александр  приободрился… Как хорошо, что я не надрался в спортзале водяры… Можно сразу рогом в подушку.
Стол-книжка был разложен во всю длину. Пальцев не хватит на руках и ногах, чтобы пересчитать на столе все разнообразие закусок и разносолов… Одной икры, кроме красной и черной, еще три сорта… Огурчики малосольные… Домашнее копченое сало и без обмана домашние же жаренные колбаски… Форель спецпосола, семга, севрюга и стерлядь заливная… А целые груды зелени и фруктов. Пять сортов водки и Массандровский Черный Доктор вкупе с Массандровским же Мускатом… Обжираловка… И всего два стула у стола и подсвечник о двух свечах…Уже смеркалось. Александр хотел включить люстру. Но Марина повисла у него на шее. Поджав ножки, стала осыпать мужа поцелуями, сочными как персик…
- Посидим при свечах. Прости меня, дуреху, за утреннее настроение. Я хочу тебя как никогда. Я наглоталась таблеток и все у нас будет очень здорово…
- Да я и не обиделся, - с удовольствием приврал Беловежский.
- Только теперь я поняла, как сильно ты меня любишь. Ты еще никогда не дарил мне столько денег. Сладкий мой, золотой ты мой, женулька твоя самая счастливая женщина на свете…
Снилось Беловежскому, что он перешел из боксерской секции в легкоатлетическую. Стадион пустой, даже не стадион, а пустое поле… Но тартановая беговая дорожка в порядке, ноги легкие… Он бежит круг за кругом… Бежит, бежит по кругу, а Марина с секундомером все к нему лицом. А ему так хочется посмотреть на Марину со спины… Ему кажется, что спины у Марины совсем нет, и она нарочно поворачивается всегда к нему лицом и что-то требует…
Утром он проснулся с тоскливым предчувствием беды… Теперь  в голове его совершала бесконечный бег по кругу одна единственная ясная, ясная мысль… Если бы он с Ваблей не украл у мертвого барыги доллары, позавчерашней радости не случилось бы у Марины никогда… Она даже не поинтересовалась откуда вдруг у заурядного лейтенанта милиции появилось столько валюты…

ГЛАВА 23 НАВАР ТЫСЯЧА ГРИНОВ.
Работы у Вабли оказалось не в протык. Пока вопрос о выдаче лицензии на "охранную" деятельность гулял по бюрократическим инстанциям в Правительстве Москвы, Вабля попросил  Беловежского пособить в одном срочном и занимательном дельце. Правда, дельце это не ахти какое  прибыльное.  Марат Ерофеевич пообещал навару тысячу долларов.
Идею привлечь к операции безработного Сашку Беловежского подал Арсений Сосин. Идея Вабле не понравилась. Лично он был слишком многим обязан капитану и не имел морального права увильнуть от насквозь противозаконной акции. Он-то ввязался по-уши и пойдет с Арсением до конца, но молодой, необстрелянный толком лейтенант - это совсем другой коленкор… Согласившись с другом Арсением, Вабля , еще  больший друг Крестелевского, брал на себя личную ответственность за жизнь любимца грозного покровителя… А эта ответственность, - как серпом по яйцам…
Неделю тянул Марат Ерофеевич с ответом Сосину. Неделя прошла, а доводов против идеи Арсения Матвеевича - не наскреб. Помощник действительно нужен был позарез, поскольку операция вступила в завершающую фазу и развитие ее набрало бешеный темп. Кровавая трагедия могла произойти в любой из ближайших дней. Осталось утешить себя лишь одним соображением: опасная операция давала возможность испытать Сашку на вшивость. Одно дело когда Закон "за тебя", и совсем другой расклад, когда ты целенаправленно прешь буром "против закона".
В итоге, чтобы подстраховаться, вышел Вабля  на Константин Валериановича. И был удивлен легкости, с которой Крестелевский отдал ему в руки жизнь приемыша.
- В конце концов, тебе с Александром работать. - Сказал Крестелевский. - Пусть Сашка докажет личную преданность наставнику, а заодно и себя проверит, можно ли ему доверять в критических обстоятельствах сыскного ремесла.
Вабля понимал, что если он хочет обойтись с Беловежским без подначки, -разговор будет долгим. Перед тем как ввести помощника в курс предстоящей операции, он затарился водкой, организовал достойный закусон: красная рыбка спецпосола, колбаска сырокопченая, лучок, кинза и т.д. Еще пол-ящика пива Балтика… В гараже был разложен маленький туристический столик и пара складных таких же маленьких стульчиков, - гуляй не хочу.
После первого стопаря, с почином, занюхав водку луковицей, Марат Ерофеевич предупредил Беловежского, что дело пахнет керосином и даже порохом, возможно. Беловежский мельком усмехнулся, но кивнул, соглашаясь выслушать предложение и навострил уши. Понятно, про себя он подумал, что прожженный частный детектив для пущей важности намеренно преувеличивает опасность… Эта молодая ирония лишь укрепила уверенность Вабли, что без мельчайших подробностей о предстоящей операции парень может и не проникнуться всей серьезностью предстоящей работы…
Вот что, в порядке вводной части ориентировки, поведал сексот своему молодому напарнику.…
У следователя, Арсения Матвеевича Сосина, была дочь. Аннушка. Аня. Ах, Аня, Аня… Анна росла на глазах Марата Ерофеевича. Он любил ее почти отеческой любовью и пристально наблюдал,  как стремительно, с годами, резвая проказница вырастала из своих юбчонок.
По словам Вабли, сверстников, млевших в романтическом ожидании первой настоящей  любви, Анюта в упор не замечала. Интуитивно она искала внимания опытных ценителей женской красоты. Крупная, фигуристая, с блестящими карими глазами, она завораживала взгляд мужчин. Даже молодые учителя школы не выдерживал напора ее яркой красоты и тайно приударяли за своей ученицей.
Не просто Анюте было дождаться совершеннолетия. Но она почти без приключений дотерпела, когда ей исполнилось семнадцать. Но в самом начале своей первой  весны совершеннолетия Анна, как говорится, - "принесла в подоле"… Аборт едва не сорвал Аннушке выпускные экзамены.
Сосин и Вабля немедленно выяснили, кто на балу, по случаю женского праздника 8 марта, напаскудил в чистое, щедрое лоно Анны. Оказалось, - подсуетился физрук Аркадий Кротов. В его распоряжении был спортзал, мягкие маты. Этот жлоб не постелил даже своего пиджака, чтобы девственница не подхватила вагинальную инфекцию. Совратитель даже носового платка не пожертвовал для гигиенических целей новоиспеченной дамы.
Конечно же этот козел был женат. Вабля клялся Беловежскому, - они с Арсением заставили бы физрука и развестись, и пойти под венец с обесчещенным сокровищем его друга. Но не потребовалось вмешательство друзей. Анна  так презирала своего учителя, жестко трахнувшего ее в бальном угаре, что пригрозила выброситься с балкона, если "этот Крот поганый" переступит порог ее дома. Оставалось с похотливым козлом разобраться по совести и справедливости, т.е. по-мужски…
О планах расправы Вабля рассказывал с меньшими подробностями. Дело ясное, гад-физрук этот накачиванию своих мускулов посвятил всю свою сознательную жизнь, ухитрился за это даже зарплату получать, а  Сосин и Вабля  тренировались  урывками. Знал тот прощелыга приемы самбо, неплохо знал, - фингалов навешал порядочно, но на  стороне мстителей был справедливый родительский гнев.
Как домыслил про себя Беловежский по ходу скупого рассказа Вабли,  и скакал, и ногами размахивал любитель бесплатных девственниц, - ничто его не спасло. Мужская Справедливость восторжествовала. Родитель Анны со своим верным другом отмудохали физрука по черному. До  потери сознания. Метелили вещдоками из служебного сейфа Сосина. Попросту говоря, - профессионально обстрогали менты Аркашку бандитскими шлангами со свинчатками на конце.  Но жив физрук остался. Даже спортом смог снова заняться после больницы. "Это же насколько живучи негодяи". - Заключил про себя Беловежский…
С помощью связей Крестелевского кесарево сечение в кремлевской клинике прошло для Аннушки без осложнений. Девица получила-таки аттестат зрелости. Анну, опять же не без хлопот Вабли и Константин Валериановича, определили в институт иностранных языков. Пока  не расплескалось едва початое молодое вино в крови неумеренно сексапильной дивчины, Арсений и Матильда, жена Сосина, оперативно подобрали ей перспективного жениха… С богатенькими родителями-дипломатами…  Даже назначили на осень свадебку… Но Анна, в очередной раз, поломала планы родителей. Не удалось Арсению и Матильде преждевременно запрячь горячую кобылицу в семейную колымагу... Загремела Аннушка, любимица Вабли, совсем в другую степь.
В самом начале сентября, когда Анна уже начала занятия в институте, Сосин с супругой уехали снимать урожай на дачу в Подлипки. На другой день, ни свет, ни заря, припылил к дачникам на дежурке сержант. Произошла поножовщина на танцах в ДК железнодорожников. Драка  принесла свои плоды: двоих недорезанных молокососов… Отдых Сосина был испорчен. Арсений Матвеевич заехал на минутку домой, переодеться… И что же он обнаружил?

ГЛАВА  24 ЗА ЧЕСТЬ ДОЧЕРИ МЕНТ ГОРЛО ПЕРЕГРЫЗЕТ
В этом месте повествования, Вабля сделал долгую паузу. Выпил, отдуваясь, из горла целую бутылку пива. Обстукал хорошенько воблу.
- Хорошо сидим, а, Саша?
- Марат Ерофеевич, если не в моготу, предлагаю опустить подробности.
- Да чего уж там, сынок. Слушай, иначе не поймешь нашей справедливой злости. -  Вздохнув, Марат Ерофеевич досказал все, как есть, без нравственных купюр.
Так вот, в собственной ванной капитан милиции, следователь по уголовным делам Сосин обнаружил волосатого акселерата. Долговязого, красивого, но тщедушного. Голый парень изволил подмываться. Такая же голая Аннушка в родительской постели ловила утренний кайф с чашечкой  ароматного Чибо в трясущейся ручонке.
В другой ручонке дымилась беломорина с характерно зеленой начинкой. Блюдечко с золотой каемочкой стояло на животе, заменяя пепельницу. На ковре, в гостиной, валялись объедки,  окурки, раздавленный апельсин и две опорожненные бутылки Виски с мужиком в красном камзоле на этикетке. Вот так поплатился мент за свою профессиональную привычку проникать сквозь двери бесшумным призраком.
Запах странного курева больше всего насторожил тертого мента… Анаша! Как пить дать - анаша! Вышвырнув смазливого любовника за дверь, Сосин немедленно подступился к слегка отсутствующей еще, порядком обкуренной дочери…
- Выкладывай все по порядку, неблагодарная. Если не поверю - прибью! Гарантирую! - Зарычал взбешенный отец. - Кто этот проходимец?
- Это Герман… Правда, красивый мальчик? - развязно осклабилась Анна.
 Одним словом, Сосин вырвал из квелой ручки дочери самопальную папиросу, набитую травкой и как зловредное насекомое раздавил в блюдечке.
- Почему не привела своего парня честно, когда мы дома? А что мы скажем теперь твоему жениху?
- Герман слишком высокомерный, папуля… Теперь он никогда не появится у нас… Спасибо тебе… А ваш жених практически полный импотент. Делай с ним что хочешь. Это ваша затея… А я - предпочитаю Германа… Вот и все... Что тут непонятного, мой дорогой папуля?
- Почему не познакомила, я спрашиваю? - долбил свое Арсений Матвеевич
- У него, таких как я - с десяток. Любовь у нас только еще начинается… Свободная любовь…
- Ты убедилась, что он не болен СПИДом, прежде чем тащить в нашу с твоей матерью  постель? Ты и нас хочешь наградить?..
- Па, я ему говорила: надень презерватив, а он хочет меня живьем. Я тоже люблю живьем…
Вабля скрипнул зубами, вскочил со стульчика, достал из бардачка Нивы новую пачку сигарет.
- Матильде Арсений не сказал ни слова. - Добавил Вабля закурив. - Сам прибрался в квартире, сам промыл соплячке желудок, сделал очистительную клизму.
- Не ожидал я, что этот солдафон Сосин способен так трогательно кого-нибудь любить и прощать. - Мрачновато заметил  Беловежский. Теперь и он откупорил бутылку пива… - Сочувствую мужику… Надо помочь, надо…
- Сашок, не суетись… - Стал одерживать Марат Ерофеевич Сашку. - Еще раз хочу предупредить тебя… Я не из любви к художественному свисту так подробно ввожу тебя в курс… По вине Германа Анна попала в круг интересов наркомафии… Ее раскрутили в качестве приманки… Понимаешь? Понимаешь ли ты, что мы вынуждены вести игру за  жизнь Анны против всяких правил? Если что, мы можем загреметь под расстрельную статью! Ты должен потрохами прочувствовать, чем рискуешь за какой-то кусок зелени. В третий раз повторяю: я-то выбыть из игры - не могу. А ты - можешь… Ты ничем Сосину не обязан. Да и штука зеленки - не деньги.
- Погоди, Марат Ерофеевич. - Возразил Беловежский -  При чем тут твоя зеленка? А если я только и ждал подобного предложения? Если честно - после того как меня из органов вышибли из-за какого-то ублюдка, я поклялся, что буду давить эту мразь еще пуще. Тем более что я теперь свободен. Мне наплевали в душу свои же. Друзья, коллеги, кого я готов был в любую минуту заслонить своей грудью… Такое не забывается.  Зачем бы, иначе, я подался в милицию? Зачем бы я терпел, что всякая шваль обзывает меня мусором?
И ориентировка продолжилась… Были у Арсения в тот проклятый день к дочери и другие вопросы на засыпку, но Аннушка не долго терпела мумукания родителя. Собравшись  с силами, Анна ответила одним махом сразу на все вопросы родителя в настоящем и будущем.
- Па, да не бери ты в голову. Ты же не мама, чтобы кудахтать вокруг своего цыпленочка до тридцати лет… Чтобы выжить, я должна быть как все. Я должна уметь постоять за себя сама. Ну,  стыдно мне было показывать своего любовника… Этот Герман  такое говно. Если хочешь, я хоть завтра его отошью… А чинарик  с коноплей - да это же баловство, а то ты в молодости не чудил. Травка мне нисколечко не понравилась, честное пионерское, папулечка-роднулечка  ты мой… Ну не злись, я больше не буду…
Анна быстро набиралась опыта. Анна  стала не просто обманщицей, но виртуозной обманщицей. Так Вабля  с Арсением и не выяснили, каким образом и зачем Аннушка плюхнулась в грязь молодежной своры, кучковавшейся вокруг дешевого кафе Зеленая Луна, где Герман на гитаре наяривал композиции своего собственного сочинения.
Компьютерные оперативные данные свидетельствовали, что этот притон начинающих романтиков запретного кайфа и проституток-любительниц, через подставных лиц, содержал какой-то азербайджанский наркобарон. Такой гадюшник надо было еще поискать. Фирменным блюдом там были очень дешевые "колеса", низкокачественные, часто самопальные винты, инсектициды в аэрозольной упаковке. Так называемые " два пшика на банку"  пива или "ерша". Там легко давали в долг, но жестоко собирали должки.
 У Анны было много и физического, и морального здоровья, но все портил  комплекс благополучного ребенка - ощущение зажатости приличиями.  Ей  эта грязная озлобленная мразь внушила зависть своей раскрепощенностью, по сути - ублюдочной распущенностью. Понятно, запретный плод - аппетитен, даже если чреват венерическими последствиями. Наверное, долго она примерялась, долгонько ожесточала себя. Анна сама призналась нам попозже, что на первых парах не раз била по морде, когда на танцах ее лапали.
Именно драчливость и привлекла к ней всеобщего любимца гитариста Германа. Однажды он вовремя спрыгнул с эстрады, а то бы двое зеленых отморозков точно "пописали" бы  личико недотроги бритвенными лезвиями… В подарок за находчивость, Герман получил мятущееся сердце Анны.
Вабля напрочь отказывался верить, что в притон Анна подалась по своей воле. Он  был уверен, что Анна никогда не прижилась бы в Зеленой Луне. Хлебнула грязи и опомнилась бы, если бы не красавец и музыкант Герман с хвостом на затылке и золотым колечком в левом ухе. У него голос скрежетал от ярости, когда он произносил имя гитариста. Уже к середине рассказа Вабли, Беловежский понял, что наставник не преувеличивал опасность операции, - Герман был обречен жестоко поплатиться за магию своей провокационной красоты, обречен немедленно, с того момента, как позволил себе вольность оттрахать дочь мента в его же супружеской постели. Рассказ наставника  захватил Беловежского за самую печенку. Он уже чувствовал характерный, зудящий прилив крови к ладоням. Так всегда приливало перед выходом на ринг. Вабля сделал вид, что не заметил преждевременное бойцовское оживление слушателя.
- Марат Ерофеевич, нет ли у вас с собой фотки Германа? - поинтересовался Беловежский.
 - Держи, полюбуйся,  какой породистый красавец этот самец.
 Сначала Вабля достал из бумажника маленькую черно-белую фотографию Анны. Затем на свет явилось вдвое сложенное цветное фото чернявого юноши парниковой красоты. Марат Ерофеевич  протянул обе фотографии Александру, и, сквозь дым сигареты, стал искоса наблюдать за реакцией молодого сыскаря. Вабле очень хотелось, чтобы и Беловежский немедленно и безусловно возненавидел соблазнителя. Но желание его не исполнилось… На фотокарточку Анны Беловежский лишь мельком скользнул взглядом. Над фото Германа Александр задумался… На лбу его проступила едва заметная, еще свежая морщина.
Герман действительно был выдающимся Произведением Природы. Холеный. Нежная кожа, влажные с томной поволокой карие очи… Зубы идеальной белизны и правильности. Легкая улыбка пресыщенного любовника из слащавого латиноамериканского телесериала. Ни тени скепсиса или превосходства… Он знал, что получит от приглянувшейся девчонки все, что пожелает и не пузырился. И в то же время мощная нижняя челюсть, нордические скулы. Высокий, как говорится, "интеллигентный" лоб.

ГЛАВА  25 КРАСИВЧИК НЕГОДЯЙ
- Я понимаю этого парня… - Произнес Александр. - В разведку бы я с ним не пошел, и все же… Вот был бы он каким-нибудь громилой. В особой мужской красоте Германа есть что-то гипнотическое. Анну можно понять. И вашу обиду я понимаю. Но ненавидеть его я не могу. Анна сама виновата. Насильно ее не тянули в Зеленую Луну…
- Думаешь, что наше возмездие негодяю, это  гнусная месть за его красоту?. - Насторожился Марат.
- Я так не думаю, - буркнул Беловежский. - Вроде вы поступаете по справедливости. И все же…
- Врешь, сынок! И тебя купила обманчивая внешность подонка. Цивильные мы только снаружи. Я столько насмотрелся… Не деньги, не секс правят миром. Воля! Вольная воля - вот все, что правит нами. Только к ней мы втихаря стремимся. Законы Правопорядка насилуют дикую стихию человека. Вынужденно подчиняясь Законам Общества, человек извращает свою натуру. Судебные Законы  противоестественны и мешают человеку жить по своей воле. И получается, что Воля Вольная эта - демон зла.
- Я хотел бы разобраться во всем объективно. - - Поторопился оправдаться   пристыженный Александр.
 - Объективность - маскировка. Объективностью робкий народишко оправдывает свою трусость. Ты пойми, Александр  Константинович! Врубись! Дело в том, что мы-то уже видели подобный тип мужчин в развитии… Тут налицо полный набор качеств будущего альфонса или сутенера… Мы-то знаем, чем эти субчики начинали в юности, и во что превращались лет через десять, после того как с них впервые дактилоскописты снимут отпечатки красивых музыкальных пальчиков. Уверяю тебя, ярая нелюбовь с первого взгляда, куда чаще оказывается права, чем любовь с первого взгляда… Да скоро ты и сам это поймешь… Так что, сынок, не расслабляйся… Ну а если пожалел, что втюхнулся, так и скажи…
- Не передергивайте, пожалуйста, Ерофеевич,. - Поехали дальше. Я не вижу своей роли в операции.
- Чтобы заполучить в свои руки Германа для расправы, - продолжил рассказ Вабля, -  Сосин, по началу, предлагал спровоцировать его на хулиганку и таким образом упрятать на несколько лет в зону… Гитарист исчезнет, девка попереживает, попереживает и вернется к нормальной жизни, к учебе среди нормальных людей. Мы надеялись на благотворное, исцеляющее влияние здорового коллектива. Но! Но все вполне могло повернуться совсем другим боком... Вот именно.  Герман исчез бы всего на несколько лет, а не на совсем. Радикально проблема таким образом не решалась. За примерное поведение Германа могли выпустить уже через год-два. Кто поручится, что вернувшись из тюряги, соблазнитель оставит Аннушку в покое? Так что, первый вариант расправы я отверг по причине тривиальности... Помозговал капитан и состряпал более эффективный план. А именно: "Подловить" пижона на распространении наркотиков. Организовать анонимку в ФСБ… И с этим вариантом Справедливого Возмездия я не согласился…
- Почему же, Ерофеевич! Вам же не пришлось бы марать руки! - воскликнул нетерпеливо Александр. 
- Если сдать Германа ФСБ, он станет для нас недосягаемым. Соображаешь, сынок? - Возразил Вабля . - Скорее всего Германа запрессуют, сделают из парня еще одного стукача. Вникаешь? Анне тоже придется стать осведомителем и вплотную заняться торговлей наркотой. А такие дешевые двойники долго не живут.
- А если выйти на мафию и подставить Германа его хозяевам? - предложил Беловежский.
- Ни-ни! Ни в коем разе, дорогуша ты мой!  Я слишком хорошо знаю блатных. Это мой главный резерв осведомителей. Меня действительно они выведут на мафию, на какого-нибудь шестерку, а мафии настучат, что я проявляю нездоровый интерес… Нет, нет! Подстава тут не сработает. Я в такие игры не играю…
 Вабля лукаво ухмыльнулся. Александр аж подался вперед от любопытства.
- Но чего не сделаешь ради друга… Однако, лучше бы тебе этого не знать… Для меня это очень больной вопрос. Вот даже на мочевой пузырь подействовало…
Марат Ерофеевич сходил за угол гаража и с видимым облегчением повел свой рассказ дальше.
 - Тут какое дело… Я думаю, Анна сначала чувствовала себя в обществе друзей Германа неуютно. Она ввела в окружение гитариста несколько своих бывших одноклассников. Тоже студентов.  Вокруг кумира сплотилась небольшая, всего одиннадцать персон, но очень однородная компашка. Со всеми признаками секты "свободного", то есть "творческого", а проще - группового секса…  Представляешь, каково мне достается? Пришлось мне всю слежку сразу взять на себя. Не трудно себе представить, какую расправу учинил бы над юными озорниками мой Арсений. Да увидь он хоть раз как облизывают кому не лень возбужденные груди Аннушки… Кранты! Перестрелял бы… Хорошо, что, вроде, пока Аннушку лишь облизывали. А то и я бы пошел вразнос…
 - Представляю, Марат Ерофеевич, чего вы  насмотрелись, пока "водили" эту кодлу. Шишка, небось, стояла по стойке смирно…
- А ты думал что. Стояла! - просто признался Вабля. - И потом вот что, пора нам перейти на "ты". А то я все путаюсь…
- Хорошо, буду привыкать. - Вдруг весело засмеялся Александр. - Ну, Марат Ерофеевич, считай, ты уговорил меня. - У меня тоже кое-что зашевелилось в портках… С тобой не соскучишься! 
- Теперь все понял? Я форменным образом разрываюсь между своими заказами и личной местью друга. А времени у нас, чую, совсем не остается… Где наркота, там и ФСБ. Как бы не отбили у нас Германа эти лихие ребята… Надо срочно решать нашу проблему…  Может, Германа уже и завербовали… Ну как? И теперь не боишься?
- Думаю, в нашем деле всегда можно договориться. - Небрежно бросил Александр.
- Кстати, мне крепко помогла Фаина. Ты помнишь Фаину? Сосин вас знакомил в кафе Голубые Очи?
- Помню, Марат Ерофеевич… Очень откровенная… Послушаешь… В общем, интересная женщина эта путана. Я таких открытых женщин не встречал.
- О! А какой красавицей была Фая в молодости!
- Представляю себе.
- Короче, мы все-таки решили поиметь Германа на торговле наркотиками. Опасно, но времени нет искать другие способы. Так вот, с помощью Фаечки, я заслал в эту элитную компанию развратников смазливую проститутку с признаками интеллекта.  Выбор Фаины выпал на Ритулю, недоучившуюся агрономшу. Веселая, болтливая, с приятным голосом, Ритуля идеально косила под Вседоступную Дурочку Со Слабым Передком. Хотя по тому как она при мне торговалась со своей бандершей, чувствовалось, - это клещ еще тот. Лучшего агента не придумаешь. Кроме оговоренной оплаты, я пообещал Рите особую премию, если ей удастся подружиться с Анной и как следует разговорить.
Словом, репортажи Ритули изнутри секты подтвердили худшие мои подозрения.  Начал Герман ширяться еще в школе… Залез  в долги. Лечился. С иглы слез, а на крючок торговцев дурнотой сел… Но все же главным для Германа в бизнесе была  действительно наркота. Такие дела… В Зеленую Луну оптовые партии смертельного товара доставляли каждый раз новые эмиссары наркомафии. Торговец, по очереди, обходил одну за одной молодежные тусовки и обойдя весь круг оптовиков, таких как Герман, естественно, нарисовавшись во всю, - бесследно исчезал. Сосин предполагает,   что их попросту мочили после реализации партии. Свирепая, но эффективная новая метода… Даже не знаю верить или не верить Арсению. Они сами выбирали момент для контакта, но никогда не обращались к Герману. Заговаривали с кем-нибудь из его приближенных, а знали их в лицо четко. Так вот эти смертники  сообщали для Германа шифром место закладки товара и рвали когти. Затем Герман товар распространял в розницу через свою агентуру. Эта шпана спокойно заходила даже  на запретную для нормальных парней половину сортира. И мне приходилось заглядывать туда. Девки при этих коробейниках  оправлялись, начипуривались. Лесбиянки терлись и кряхтели облизывая друг другу сиськи, в нудных попытках вымучить экстаз. Все вместе они  дружно орали "нельзя дядя" или "пошел вон мудак", когда я " по ошибке" заваливался к ним на ходу расстегивая ширинку.
- Марат Ерофеевич, а ведь девки могли вас и побить. - заметил Сашка, улыбаясь во весь рот… 
- Могли, - обыденно согласился Вабля. - Были попытки. Молодые Лесбиянки меня удивляли своей не изобретательностью и поспешностью. Я видел поэзию ласки у розовых озорниц зрелого возраста, вот это класс! Смотришь и слюнки текут. У меня самого штаны расходились по швам от бесплатного напора вожделения. А эти малявки, - бьются, бьются сердешные, как бабочки ночью о фонарь… Вздорно огрызаются если над ними посмеиваются советчицы и все кончается собственноручной застенчивой мастурбацией клитора. Вибраторов с пупырчатыми насадками тогда в Россию контрабандисты не забрасывали, а то бы пришлось сочувственной администрации Зеленой Луны поставить в сортире розетки.. Как просто, оказывается, можно решить модные женские сексуальные затруднения, если подойти к ним "с головой", как тот анекдотический истопник  из серии о ненасытности нашей императрицы Екатерины…

ГЛАВА 26 ВОЛКОДАВ СНОВА ВВЯЗЫВАЕТСЯ В ДРАКУ
  - О чем задумался, сынок. Вонючее дело я тебе предлагаю? - Засмеялся Марат Ерофеевич, распечатывая очередную банку пива.
- Да нет, я пытаюсь предугадать какой способ разборки вы все-таки избрали. - Вежливо улыбнулся Беловежский, лукавя.
- Сам понимаешь, результативность любой провокации в ее постепенном, естественном развитии. Мы не стали мудрить и применили против гитариста примитивное средство, - слух.
- Вот теперь усекаю, Марат Ерофеевич. Простенько и со вкусом. - Сделал комплимент Беловежский, продолжая вежливо улыбаться.
- Ну, да! Слух,  этот гад ползучий, никогда не насытится. Из века в век, с помощью говорливых любителей отличиться на пустом месте он переползает из скандала в скандал. И ничего не поделаешь. Это все равно что писать против ветра. Слух творит свое черное дело и, когда прикончит человека, выскальзывает вслед за покойником,  долго продолжая глумится над памятью оговоренного, пока не выберет  свою новую жертву.
- Уж это точно, - солидно крякнул Александр, подливая в стакан Вабли водчонку.
-  Надо сказать, получив гонорар за разведку в Зеленой луне, Риточка исчезла с нашего горизонта. Но Как ни пряталась Ритуля - нашла ее Фаина. ****и, если хочешь знать, лучшие сыщики на свете. Ты ж понимаешь,   чтобы Фаечка, да  не нашла какую-то там слишком ушлую  стервюгу… Таким образом, за триста долларов Ритуля еще разок посетила тусовку в Зеленой Луне, и заложила гитариста. Капитально уделала. Ритуля принародно вызвала Анну в сортир и выпуча свои водянистые развратные очи, кое что нашептала дурехе, не очень таясь от пьяных лесбиянок, предпочитавших сортир танцевальному залу. Стоит, значит, Ритуля и бубнит, бубнит, мол, завязывай Аннушка  с  этим кабаком, твой Герман на крючке у ментов. Ритуля выпустила слушок и смылась, а он пополз, пополз и скоро шухер распространился  по всему гадюшнику Германа. Вот так-то. Но это было лишь начало краха Германа.
- Марат Ерофеевич! - Воскликнул Александр, чокаясь своим стаканом с тарой сексота. - Ну вы и кровожадный! Никогда бы не подумал.
- Не перебивай, дружок! - Выпив и отдышавшись снисходительно попросил Вабля. -  Через недельку Фаина сама навестила вертеп, перемолвилась с кем нужно, и сняла за стольник на одну ночь молодящуюся проститутку с кликухой Катарина из постоянного контингента Зеленой Луны. Попросила подменить ее с одним "жирным" клиентом. Понятно, для солидности, заставила ее показать свой паспорт. Само, собой все данные Фая зафиксировала. По паспорту Катарина оказалась Евдокией  Вампиловой... Мы проверили по картотеке: Москвичка, замужем, имеет ребенка, два привода по подозрению в мелком воровстве из бумажника клиентов. На игле не сидит, но по-тихому спивается. Пустяки. Даже дела на нее не стали заводить в отделении, чтобы не портить отчетность. Теперь у нас был реальный адрес куда можно послать официальную повестку и реальная подсадная утка.
- Ну, вы закрутили, Марат Ерофеевич, сразу не разберешься… - Продолжал льстить Беловежский. 
- Погоди, разберешься. Сосин вызвал повесткой на один и тот же день и час  и Дуню-Катарину, и Германа. Я загримировался, паричок нацепил и занял в кабинете его место. Битый  час мурыжил я бедную Дуню, для понта допытываясь, украла или не украла она кошелек у вымышленного гражданина Рыжкова.  Дуня уж и  всплакнуть успела, не понимая, чего от нее добивается рассерженный следователь, а "Германа все нет".  Я исписал пять казенных листов дефицитной бумаги, прежде чем появился расфуфыренный рок-музыкант. При бабочке, в твидовом костюме мышиного цвета при шляпе, -  весь из себя… 
- Представляю себе фраера, - засмеялся Беловежский.
-   Но слушай дальше… Комедия была разыграна по всем правилам стратегии и тактики. Герман вошел, улыбнулся мне, черт, приятно так, улыбнулся. Дуня думала это он ей состроил улыбочку, сказала - привет, Герман. Он пожал нервно плечами и завибрировал.  "Присаживайся, молодой человек", - говорю я.  Подскочил к опешившему Герману, бодро, как старому приятелю, пожал руку, которую он и не собирался мне протягивать.  "Погоди малость, - громко так говорю пижону.  Сейчас вот отпущу девушку и мы с тобой подробненько побеседуем о безобразиях в  Зеленой Луне... Ты всех там знаешь…" Словом стал заливать…
 -- Вампилова, - говорю я путане, - кончайте запираться.  Хуже будет. Ты же постоянно оттягиваешься в Зеленой Луне. Имеешь приводы… Вот кошелек вы не брали, а наркотики употребляете?
- Ты это про что, начальник?  Говори ,  говори, да не заговаривайся, - стала грубить мне путана.
- Не хорошо, гражданка. Сколько же стоит косячок в Зеленой Луне?
- Напрасно шьешь мне дело, начальник, - Совсем окрысилась путана.
- Да ладно тебе, Вампилова, - прикидываюсь я дуриком, - у вас там на тусовке все травку покуривают.
- Кончай, начальник! Не подкалывай. Да я лучше стакан приму для кайфу, чем  этим дерьмом поганиться буду.
- Вот и хорошо! - Говорю я, - правильная ты девушка, Вампилова. Хвалю! Украденный кошелек вы не видели, отлично, так и запишем. К вам, Вампилова, никаких претензий нет. Давайте сюда вашу повесточку  и прощайте. Берегите ваше молодое прекрасное здоровье…
Вабля так ловко передал потешный допрос в лицах, что Сашка от хохота схватился за живот. Стульчик под ним сложился и он ухнул пятой точкой на пол.
- Я не стал накачивать парня лишними подозрениями. - Развивая успех у благодарного слушателя, Вабля стал уморительно гримасничать, откровенно подражая известному артисту-юмористу Петросову. - Да. Я вежливенько извинился перед Германом, отобрал у него липовую повестку, пробормотал с полным безразличием, дескать,  произошло недоразумение и отпустил парня мучаться догадками, где он зашухарился.
- И красавчик тут же бросился к паханам звонить в колокола. - Предположил Александр.
- Как раз нет! Расчет наш был - точнее не бывает. Не побежал Гитарист звонить! Молча заглотил наживку. Паханов он боялся больше чем наших козней. Ты слушай дальше… На следующий день гитарист-композитор позвонил Сосину  на службу и стал буквально канючить о встрече. Сосин  приказал ему явиться на "стрелку "для исповеди на нейтральной территории… Герман подъехал, на этот раз, минута в минуту. Само собой, мы начипурили грим, напялили парики…  Сошлись мы на стрелку в паршивой пивнушке на Дмитровском шоссе. Надо признаться, - вел себя бедняга с впечатляющим достоинством. Не сопливелся, не причитал, не напоминал Арсению о родительских обязанностях защищать свою дочку. Мы сели, положили руки на замызганный стол и несколько минут молчали, нагло  рассматривая, как корежит Германа наше суровое ментовское молчание…
- Я все проанализировал, господа. - Говорит Герман упавшим голосом. - Достали  вы меня. Деньги, как я понимаю, вас не привлекают. Признаюсь,  рад был бы ошибиться… Не возьмете денег, - тогда  помогите достать натуральную ксиву. Если я намозолили вам,  так и быть, - сдаюсь. Отчалю за бугор навсегда. Анна сама решит поедет она со мной или останется в Москве…
- Если Герман был связан с мафией, зачем он у вас просил ксиву? - Удивился Александр. - Получается, он вам доверял больше, чем своим?
- Точно, Саша! Ритуля разнюхала, что Герману "свои люди" еще в прошлом году выправили, на всякий случай, израильский паспорт. Его троюродный дядя был женат на еврейке и особо мудрить не пришлось. Но на благословенную родину Спасителя путь ему был заказан. "Свои" пришли бы за ним по пятам хоть на край света. Паспорт-то они заделали Герману. Мы ушли из пивной не проронив ни слова, словно боялись за себя, боялись, что следом за словом в сердца наши вползет изменившая нам другая гадюка - жалость. А случилась наша встреча с Германом два дня назад… Понял как нас подпирает?..
- Как не понять. Жду команду действовать… Куда шеф туда и подмастерье.
Вабля встал, скрипя коленями, и стал поклонами разминать поясницу. Кивнул на стол.
- Что-то мы с тобой заболтались, смотрю я, водченка совсем остыла. А ну, накапай, Александр Константинович, грамулечку. Что-то от гаражной сырости поясницу стало ломить…
Беловежский набулькал по половине стакана.
- Марат Ерофеевич, я вот слушаю, слушаю… И знаете какая мысль мне пришла на ум? У вас так складно получается. Вы кого угодно уговорите… Не пора ли вам стать писателем.
- Что есть, то есть, дружок, но ты опоздал с советом… Разве отец тебе не рассказывал, что я давно пописываю в разных газетах… Под псевдонимом.  Меня даже внедряли в один модный журнал, прощупать источники финансирования… И точно, там отмывала грязные деньги спиртовая мафия…
- Рассказывал отец, но то газеты. Вам книгу о своей жизни необходимо написать.
- Житуха у меня и правда была бурная… Но не отвлекай меня на воспоминания… Пораспроси-ка отца… Хотя нет, не надо, что-то больно разраженным стал последнее время твой батянька… Уж Ксения какая покладистая бабеха, так он и на нее стал рычать.  Да она за ним смотрит как за отцом родным не смотрят… Ну какого хрена, спрашивается, еще? Она и кухарка, и прачка, и сиделка… Да и в постель лечь к старику никогда не отказывает… Молодая, симпатичная, замужняя, заразу в дом не занесет. А какая преданная!
- Я тоже замечаю, что-то с отцом непонятное происходит. -  Наш врач ему советует избегать слишком молоденьких трахальщиц, а он кроме девственниц никого к себе не подпускает…
- Эх, Сашок, Сашок… А ты знаешь, что Ксюша приглянулась отцу в больнице? Она же медсестра. Константин Валерианович Ксюшу заставляет проверять девочек на целомудрие... А кто поставляет ему девочек, знаешь? Как-нибудь я порасскажу тебе…
- Спасибо, Марат Ерофеевич,  отец теперь со мной делится своими тайнами… Как с закадычным приятелем. Он тоскует… Я все понимаю…
- И это я знаю, сынок… Я тоже все понимаю как надо…
- Марат Ерофеевич, вам не кажется, что нам следует как-нибудь подробнее обсудить состояние отца? Кажется, он вам одному только и доверяет еще…
- Согласен! Вот разберемся с этим хлюстом гитаристом и подумаем…
- Конец части 1


ГЛАВА 27 В БОЮ ДОБРОТА НАКАЗУЕМА
- Ну, мужики, выдаете!
В дверях гаража стоял хмурый Сосин, в полном боевом параде: при автомате, в бронежилете и каске. Увлекшись историей Анны, Беловежский и Вабля не слышали даже, как подъехала милицейская Волга.
- Садись! Что стряслось? - вскинулся Вабля.
-  Не могу, мужики. Надо бы остаканиться, да не могу. Здраствуй, Саша. Марат Ерофеевич, можно тебя на пару слов? Конфиденциально?
Говорили они поодаль долго. Вернувшись, Вабля достал откуда-то из-под верстака револьвер, крутанул   барабан и попросил Беловежского подождать его… Полчасика…
Вернулся Вабля часа через два совершенно расстроенным.
  Оказалось, сразу после встречи Сосина и Вабли с Германом в пивнушке, Аня пропала из дома. Появилась только сегодня. С ней случилась истерика. Анна рыдала, умоляла отца узнать зачем вызывали Германа в милицию.
- Не думаю, что Герман просил Анну о заступничестве. - предположил Вабля. - Произошла накладка. Анна расписывала достоинства любовника, умоляла помочь ей сохранить его доброе имя. Словом, несла какую-то ахинею: Герман, мол, " РАЗВИВАЕТ КУЛЬТУРУ"  парней из народа, которым девать себя некуда. Благодаря Герману, в Зеленой Луне не бывает поножовщины и прочее, и т.д., и т.п.  Н-да, не совратитель малолетних, а любвеобильный воспитатель детского сада… Да только все напрасно… Горим, горим ясным пламенем, Александр Константинович…  Разве объяснишь глупышке, что теперь мы сами не властны над развитием событий. Мы просто потеряли контроль над ситуацией. После допроса в ментовке парню не отмыться… Значит так, Саша, звони мне завтра с утра, часиков в шесть.. Вероятно, завтра же все и решится… Ну а если за ночь передумаешь, - я не в претензии. Жаль, если сотрудничества у нас не получится… Они выпили на посошок и разбежались.
  Неделю не мог дозвониться  Беловежский до Вабли. Как потом объяснил ему Марат Ерофеевич, за эту неделю план Возмездия менялся несколько раз, пока не  рухнул окончательно. В дамском туалете Зеленой Луны без шума, но при свидетелях, взяли двух мелкачей с пакетиком героина. На следующий день спрут ФСБ пропустил через себя всю кодлу Зеленой Луны, собравшуюся на дискотеку. Бомба взорвалась.  Герман ударился в бега. Чудак…
В воскресенье следующей недели Вабля на рассвете позвонил Александру сам. Они немедленно встретились. Вабля был помят, небрит, лицо землистого цвета. От него уже попахивало перегаром. Он не удивился, что Беловежский все же согласился принять участие в авантюре.
-  Анна прибежала на рассвете. - Устало сказал Марат Ерофеевич. -  Собрала чемодан. Говорит: уезжаю на юга. Денег у матери не взяла. Но дала себя уговорить пообедать. Уж очень была голодна. Сосин из спальни дозвонился до меня, ну а дальше дело техники.  Думаю, ты понял… Анна блефовала. На юга Аннушка наша не помчалась. Взяла простофиля такси. Я прыг на хвост. Привела меня Анна на квартиру, где залег Гитарист. Ха! Такие вот примочки, как сказал бы твой батянька… Чтобы сексот делал без женщин с их любовными заморочками, боком вылезающими их трахальщикам… Возмездие состоится. Но постарайся нас понять, голубчик. Мы не кровососы…
- Нет проблем, Марат Ерофеевич… - Резко прервал Беловежский Ваблю. У него зудели ладони.  Он стал растирать их о полы кожанки.
- Не перебивай! - Нажал на голос Вабля. - Я повторяю, мы не кровососы! Запомни это навсегда! Понял!? Слушай сюда. Напрасно Гера показал слабину своим хозяевам. Напрасно дал тягу. В его интересном положении, когда нет конкретного проступка, стоило рискнуть и побороться с хозяевами за жизнь… Струсил Гера и всем нам  упростил проблемы. Мы уже могли бы умыть руки. Наркомафия и без нас с удовольствием  взяла  на себя бремя исполнения нашего с Арсением негласного приговора. На квартире Гитариста братаны устроили засаду. Понимаешь к чему я клоню?
- Пока не совсем, - честно признался Александр, хотя очень хотел сказать обратное.
 - Ладно. ФСБ раньше мафии вышло на лежку Гитариста.   Я видел, его пасли два Глаза. Пришлось позвонить, сдать этих парней браткам, засевшим у Германа. Пока блатные выясняли у сыскарей адрес лежки Гитариста, я предупредил любовников о провале их убежища. Они долго плутали в метро, но от меня не ушли. Короче, они схоронились на даче в Абрамцево, под Сергиевым Посадом. Понимаешь? Все понял?
- Теперь понял… И одобряю… - Твердо сказал Беловежский .
- Спасибо!  Операцию можно провести сегодня, но я обманул Сосина.  Отложил операцию на завтра.
- Но зачем тянуть? - Удивился Беловежский. Он потер висок. У него начиналась знакомая головная боль. Это пройдет. Все нормализуется, когда начнется операция…
Вабля ответил не сразу. Александр коснулся самого уязвимого момента предстоящей операции… К удивлению Беловежского Вабля снова стал оправдываться… 
- Саша, я хочу чтобы ты уяснил себе… Хорошо уяснил… Ведь я  люблю Аннушку не меньше чем любил бы свою собственную дочь, если бы она у меня была. Что даст Аннушке наша с Арсением  Справедливость? Как Аннушка переживет утрату любимого негодяя? "Любимый" и "негодяй". Странно, не правда ли? В мозгу у меня   свирепствует мой дремучий совковский ревтрибунал,  но душа… Да, парень, душа у меня есть! Ты пойми,  Любовь у Аннушки!  Душа требует попытаться, вдруг удастся помочь влюбленной Аннушке. Я поздно понял, что у нее с этим Германом все слишком серьезно. И Сосин поймет, не сразу, но поймет…
- Марат Ерофеевич, может, хватит темнить. - Нетерпеливо оборвал Беловежский Ваблю.
- Ради Анны я отменил казнь. Ты поддержишь меня? Не проболтаешься Сосину?
- Так мы едем не казнить,  а спасать этих засранцев? Черт! Вот это финт! А не опоздаем?
Беловежского разочаровала мягкотелостью наставника. Он не сумел скрыть своего разочарования.
- И ты когда-нибудь поймешь. - Хочу поговорить с Германом. Возьму  с него клятву,  помогу ему спрятаться в другом городе… У меня есть такие возможности. Я все для него сделаю… Если он откажется от Анны и пропадет навсегда.
- Да мне-то что, - промямлил разочарованный Александр. - Что я-то должен делать? 
Но отсрочка не спасла любимого Аннушки.
На следующий день, ближе к вечеру, Сосин, Вабля и Беловежский отправились в Абрамцево на  Москвиче Сосина. По дороге лукавый сексот то и дело заговаривал о Аннушке. Вспоминал каким она была прелестным ребенком. Напоминал Сосину о его безмерной любви к своему чаду. Пару раз обмолвился, что у отца Аннушки золотое сердце. Александру показалось, что подготовки Арсения к компромиссу с Германом подвигалась успешно. Прав Сашок, не следовало откладывать операцию на сутки. Операция не заладилась сразу... Перед Пушкино стало очевидным, на хвост Москвичу довольно нагло сел зеленый потасканный Мерс. На бампере у него торчали две разбитые противотуманные фары. На Крыше аж три антенны…
- Не похоже, чтобы это были блатные, - сказал Вабля.
- И на ФСБ не похоже, - сказал Сосин.
Как теперь незаметно вывезти Германа с дачи, было не понятно… Вабля заерзал. Предложил бросить Москвич на платной стоянке и, пользуясь темнотой, слинять в Абрамцево на электричке. Это им удалось, но на даче они никого не обнаружили. Бестолку прокантовались в холодном лесу всю темную осеннюю ночь. Арсений бушевал. Попадись ему сейчас Гитарист - ничто не удержало бы Сосина от жестокой расправы. На  рассвете Сосин и Вабля ни с чем вернулись по неотложным делам в Москву. Беловежскому поручили наблюдать за дачей.
Дача стояла посередине старого сада. Рядом с шоссе. Она была кирпичная, весьма просторная. Ночные Шторы на окнах, видимо, при стирке сели и немного не доходили до подоконника. Этого  было достаточно чтобы контролировать происходящее внутри дома: в двух спальнях и гостиной. Лишь на кухне шторы оказались избыточной длинны. Кухня не просматривалась. Но были открыты форточки. Впрочем новейшее подслушивающее устройство, раздобытое Ваблей, позволяло отчетливо слышать сквозь оконное стекло даже негромкие разговоры.
Яблоки в этом году уродились. Некоторые ветви под тяжестью плодов надломились. Желтая листва почти облетела. Обнаженные крупные, ярко-красные плоды штрифеля выглядели на дереве сиротливо. Урожай никто не убирал. Яблоки сплошным слоем усыпали землю и когда Беловежский крадучись обходил дом, предательски звонко хрустели под ногами.
 В девять часов сорок минут дня, на такси к даче подвалила компания: трое парней и две девицы. В бинокль Александр сразу узнал, кто из них Анна, а кто Герман. Красивая получилась бы парочка…
- Ой мальчики! - Взвизгнула незнакомая девчонка. - Крыса!
Завизжала и Анюта. Выскочил парень, вытряхнул из ловушки дохлую крысу, размером с кошку.
- Какая здесь вонь! - Герман распахнул на кухне окно.
По сотовому телефону Беловежский немедленно вызвал обоих сообщников.
Невезуха однако продолжалась. Арсений и Марат Ерофеевич отправились в Абрамцево, на этот раз, на Ниве Вабли. Уже на пол дороге Сосина по телефону срочно потребовал к себе начальник отдела. Арсений Матвеевич вынужден был вернуться в город. Кажется, он  был рад неувязке.
В двенадцать часов десять минут пополудни мимо дачи, где скрывалась Анна с друзьями, на всех газах пропылила Нива Вабли. За ней гнался зеленый МЕРС с разбитыми противотуманными фарами и тремя антеннами на крыше… Сомнений не оставалось. За Германом охотились не одни Сосин с Ваблей. Стало ясным, - преследователи надеялись по следам Вабли выйти на беглого гитариста..
Беловежский метнулся на шоссе, чтобы под угрозой своего газового пистолета снять частника и преследовать зеленый Мерседес,  но шоссе было пусто. Он изнывал от бессилия помощь своему напарнику, но что тому от пустой нервотрепки… Через полчаса показался пустой самосвал. Пистолет не произвел на водилу должного впечатления. Наоборот, он прибавил скорости и, вихрем проносясь мимо, попытался Беловежского сбить с ног…  Вабля как в воду канул…
"Вообще-то Вабля сделал очень благородный финт. - С тоской подумал Беловежский . - А  если в Мерсе не оперативники ФСБ, а бандиты?.. Тогда Вабле несдобровать. Да, он отвел бандитов от дачи, но страшно было подумать, что с ним сделает мафия если поймает.

ГЛАВА 28 ПРОКОЛ СЫСКАРЯ
Беловежский, не долго думая, решил все-таки произвести захват Германа собственными силами... Не очень он надеялся, что Вабля, Со своим газовым револьверчиком отвяжется от темно-зеленого Мерса и подскочит на помощь. Скорее всего, придется в одиночку принять бой с тремя парнями. Кровь из носа их предстояло вырубить, затем связать компанию, законопатить рты, и ждать прибытия Сосина или Вабли. Или перетащить всю компанию в лес, подальше от дачи… Там видно будет. Что еще можно придумать, если конкретных указаний как распорядиться Германом подельники не оставили… Пожадничали. Ух, и достал же мужиков этот гитарист, если даже угрохать его они рвутся только собственными руками… А мне остается лишь побоксировать немного… Не густо…
На даче ныла гитара. Гнусавый хор молодых подголосков тянул незнакомую, довольно унылую песенку. Беловежский еще РАЗ обошел вокруг дачи. Ладони зудели от прилива дурной крови. Возбужденное сердце билось четко и уверенно, но слишком громко его удары отдавались в висках. Внутри черепа   стоял чугунный гул, словно он только  что получил удар в голову. Даже уши заложило. Неприятные, совсем лишние ощущения…
"Пора! Начинаю!" - в третий раз приказал себе Александр. Но и на этот раз что-то заставило его отменить ШТУРМ ДАЧИ. Нет, вовсе не перевес сил "противника". Это лишь численный перевес, даже если у парней найдется какое-нибудь оружие. Ему мешало волнение. Еще никогда он не начинал операцию в  одиночку. Самостоятельно. Рядом всегда было прикрытие. Вот в чем загвоздка… Александр сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
Прежде всего, нужно унять в сердце тревогу за судьбу наставника. Забыть о Вабле. Заставить себя поверить, что он, с его-то опытом выкрутится из любого положения. И еще погасить в сердце справедливый гнев на  паразитов, по вине которых он, голодный, провел бессонную ночь в холодном лесу. Мразь надо спокойно стирать с лица земли, как ластик стирает ошибочно написанное слово.
Психологическая самообработка пошла на пользу. Вот теперь - вперед! Через открытое окно проникнуть на кухню. Вонь дохлой крысы не скоро выветрится. Бряканье гитары очень кстати… Сгруппируйся в комок! Навались! Высокие лопухи и жухлая крапива выше человеческого роста подходили вплотную к окнам. Это было для следака большой удачей, но Беловежского сорняки раздражали. На джинсы нацеплялись колючки, а он не любил, когда даже такие пустяки нарушали опрятность его внешнего облика. И это надо в себе подавить. Вперед! Между тем, гитара смолкла, песня оборвалась… Атака снова захлебнулась.
Две девицы и трое юношей строили  планы бегства. Единства не было. Ребята предлагали гуртом или рвануть в глухомань Белозерья, где полно пустующих деревень. Девушкам хотелось тепла, они настаивали на Одессе. Анна потребовала разбиться на пары и пробираться на юг порознь. Но второй девушке ни один из двоих парней компанию составить не пожелал, и предложение очень толковое предложение Анны заболтали… В конце концов, решено было завтра чуть свет через Сергиев посад уехать в Кострому. Взять напрокат у брата Романа жигуленка, а там видно будет… Беловежский приветствовал это решение. Вполне возможно, что до прибытия Сосина и Вабли можно будет обойтись без мордобоя…
Вторую беглянку звали Ольга. Она нещадно дымила нескладно свернутой самокруткой из газеты. В радужные просторы дурмана Ольга заплыла уже далеко и почувствовала спонтанные позывы к сексу. С парня, по имени Роман, Ольга стащила рубаху и толкнула на тахту. Он без особого желания повалился навзничь. Ольга стала перед тахтой на колени и принялась расстегивать ширинку джинсов Романа. Наблюдая за оральным сексом Романа и Ольги, Анна закурила обычную сигарету. Она о чем-то мечтательно размышляла.
Герман уже чуток поддал. Чувствовалось - пить он не умел. Или наркотик, слившись с алкоголем, дал удвоенную реакцию. Гера куражился перед юными дамами. Демонстрировал пистолет, щелкал затвором… Грозился какого-то пузана размазать по стенке. Неожиданно Анна оттащила Ольгу от Романа и потребовала от парней заняться делом, уложить заранее рюкзаки, а уж потом, на последок, как следует гульнуть. Но и это предложение Анны вконец забалдевшая Ольга поломала. Сначала решила компашка на прощанье гульнуть… И последняя пьянка сопровождалась групповухой. Запустили кассету с тягучими записями композиций Германа. Расставили на полу гостиной бутылки с виски и Пепси-колой, консервы… Уже через пятнадцать минут Ольга сорвала с себя остатки одежды,  и компания  стала по-змеиному клубиться  на ковре трахаясь во все дупла.
Кому-то пришла идея перед расставанием стать братьями навек. Скрепить братство  живой кровью. Парни надрезали себе бритвой пальцы, смешали кровь на грудях Анны, затем облизали кровавые груди и принялись деловито сношаться с Анной.
Беловежский пожалел Ваблю. Хорошо, что он не увидел этой убогой сексуальной гимнастики. Снова заломило затылок. Об этой эпизодической боли Александра, появившейся три года назад после жесткого поединка с чемпионом Москвы, знал только тренер. "Моча в башку ударила, - говаривал он сочувственно, - значит, мускулам срочно требуется разрядка. Пойди кому-нибудь расквась морду и боль пройдет".
 Беловежский  уже собирался скользнуть через окно в кухню как вдруг сквозь боль уловил за спиной шорох… И вдруг почувствовал, что задыхается. Схватился за горло…
Тонкую проволоку закручивали все туже… Вот-вот перережет горло. Беловежский крутанулся, но тупой удар на темени мгновенно обессилил мускулы. Фейерверк золотых искр ослепил. Но на ногах Александр удержался. Меж лопаток в спину вдавливали ствол…
- Мужик, ты чо тут зыришь? Ты кто?
 Сквозь  звон в ушах Беловежский едва расслышал шепот. Одет и загримирован он был под алкаша, но это не спасло.
- Ха! Да ты же мусор! Гони, падла, раскладуху! Сколько фраеров в хате? Есть оружие? -
Проволока ослабила давление. Собрав последние силы, до предела напрягая жилы шеи, Беловежский  повернулся лицом к нападавшему. Плечистый мужик в камуфляже и маске. Глаза блестят недобро и, что хуже всего, - несыто. Значит, Ваблю уже замочили… Он сжал кулаки и почувствовал, что они ватные. Надо отдышаться. Надо потянуть время…
- Сосед я ихний…
- Где Сосин, падла?
- Да отпустит ты струну, чудило, задавишь же человека. - Беловежский постарался улыбнуться душителю… Сосед я. Трубы горят, на опохмелку хотел червонец стрельнуть.
Парень сгреб Беловежского за шкирку, толкает к крыльцу, а там еще четверо в  черных масках.  Трое  в комуфляже, один - в черной кожанке… Жуткое это зрелище, когда ты безоружный..
- Бля, ребяты, - хихикает Александр, - вы загляньте, загляньте в окошко, гляньте как молодые харятся…
- Косит под ханыгу, лопух. Лягавый или гебешник. Куда его? - сурово интересуется плечистый братан  у того, что в кожанке на коротких ногах с моложавым брюшком. Как же, бугор…
- Сосин где? - скорчив зверскую рожу прохрипел старшой.
- Какой Сосин? - Без энтузиазма продолжал придуриваться Александр. - По-соседски я пришел.
- Ты прав, Толян. Косит  падла. - Согласился бугор. - Пригладь слегка, потом разберемся.
 - По местам, братва. - Приказывает бугор. -  Как откроется дверь, - первым ломится Куренок, вторым Сизый, мы прикрываем. Брать тихо, без насилия! Слышь, Куренок. Пушкой не размахивай! А то она опять у тебя "случайно" пальнет. Чтоб никаких покойников!
- Да вы чо, братки, - пьяно растягивая слова, зашустрил чуть-чуть оживший Александр.  - Да не откроют, бля буду, они там все перебарались и датые в сиську… Вон окно на кухне отворено… Дуйте в окошко.
- Кидай мусора, - приказывает Толяну брюхатый, - дуй на ту сторону, а то в заднее окно слиняют…

ГЛАВА 29 СХЛОПОТАЛ ПО ОДНОЙ ЩЕКЕ, НЕ ПОДСТАВЛЯЙ ДРУГУЮ
Бугай Толян перестарался… Он так  крепко приложил Беловежского о кирпичную стену, что тот вырубился надолго. Когда Александр  очнулся, дом был уже взят штурмом. Он ощупал голову и лицо. Волосы слиплись. Руки в крови, губы распухли - рот не откроешь. Два передних резца шатаются.  Бугай стоял на шухере. Курил  и с высоты крыльца настороженно поглядывал на шоссе. Из дома доносились угрозы и стоны.
Вот выволокли Германа, обмотанного веревкой. Голый, в крови, не в себе… Двое братков вскинули его на плечи и как перину понесли в лес. Бугай посмотрел на Беловежского и тоже ушел.
Александр подобрался, хотел рывком вскочить на ноги и рвануть через сад в кусты. Но на крыльцо вышел пузан с бутылкой Пепси в руке. Поправил на плече короткий спецназовский автомат-пистолет и стал мочиться с крыльца.  К счастью струя была не из богатырских.  Брызги лишь омочили лицо Александра. Разбитые губы защипало, но он не шевельнулся. Справив нужду, бугор вынул из автомата рожок и спрятал оружие под кожаную куртку.
Вскоре зашелестел хорошо отрегулированный мотор. За ним другой. Волга зарулила в лесок, подходивший к самому забору дачи. Другую, темно-синюю Ауди, бугай Толян подогнал к даче. Двигатель не выключил. Пузан,  охранявший пленников в доме, сбежал с крыльца.
- Чика, подь сюда! - позвал старшой.
Из Волги нарисовался стриженый наголо автоматчик.
- Пока все в ажуре, но смотри, - на крыльце не маячь. Подскочат менты, пристрели Анютку и сматывайся в лес. Держи хату под прицелом. - Наказал старшой автоматчику. - Ну да мы скоро вернемся. 
 Бугаю старшой приказал мусора упаковать в багажник Ауди и патрулировать шоссейку.…
- Нет базара, - лениво ответил Толян-бугай…
Загрузив Германа в Волгу, бандиты лихо покатили в сторону абрамцевского музея. Бугай направился прямиком к Беловежскому, продолжавшему симулировать беспамятство. Запихнул  ему в рот клок обтирочных нитяных концов. Вздохнув, стал неторопливо обшаривать с ног до головы. Александр порадовался, что успел выбросить пистолет в лопухи.
Обыскав Беловежского, битюг подхватил его подмышки и поволок к машине. Но такой способ транспортировки пленника ему быстро разонравился. Он вскинул Беловежского на плечо. Опять не понравилось. Снова подхватил подмышки.
Братан волокался с Александром, а тот, хоть и гудела голова, и губы саднило ухмылялся, вспоминая сказку о лисе и волке. Только сейчас  " битого волокает не битый". В безвыходном положении иной раз ему вдруг  так приспичивало повеселиться, ну хоть ты что …
Беловежский давно изготовился к неизбежному бою, но пока Толян тащил, - лицо его было далековато и отвернуто на сторону. Не дотянуться. Если все сложится так как Беловежский задумал, ему на все, про все хватило бы и пары секунд, но было слишком много разных "НО", и эта пара секунд могли стать последними в его жизни… Если он промахнется с первого же захода.
"Раз придурок тащит к машине, - рассуждал Александр, - то сначала положит на землю, отопрет багажник… Не станет же окровавленного лягавого братан запихивать в салон шикарной иномарки. Да, пожалуй, он еще сходит за ключом для багажника, а она в одной связке с ключом зажигания. Выключит двигатель и только потом наклонится ко мне, подставит ряжку…  И писец! Но если он умнее, чем я хотел бы, если он предусмотрительно уже отпер багажник, то хана - мне"…
Пока битюг ходил за ключом, Беловежский  перевернулся на спину, занял позицию поудобнее, сгруппировался… И вот смотрит он  в прорези маски бандита и видит неподдельное удивление….
Окровавленный указательный палец правой руки пленника  стрелой  вонзился прямиком в глаз бандита… В следующее мгновение  левая рука Беловежского вцепилась бандиту в горло. Александр, оскалившись,  с силой  повернул палец в глазнице бандита… Что-то чвакнуло там, брызнула кровь.  Прежде чем завывший от боли битюг свалился на него, Беловежский  успел, рыча от остервенения,   вырвать ему и второе глазное яблоко…
На вой раненного выскочил из дачи автоматчик. Дернул затвор.  Но ТТ Толяна уже был в руке Беловежского. Выстрел и автоматчик выронил оружие. Второй выстрел и автоматчик корчится на  крыльце.
Отдышавшись, Александр почувствовал, что не удовлетворен расправой. Ах, эта проклятая тоска  неудовлетворенности… Головная боль улетучилась. Он пнул братана ногой в бок, вой бандита не прекратился.  Не то, - бить ногой - дешевый жест мелкого хулигана. Поднял Беловежский Толяна за воротник и ударил сбоку в челюсть… Потом в солнечное сплетение… Четыре хука и урка залип. Неважный результат. Обычно хватало двух-трех ударов. Этот хорошо отработанный ритуал избиения негодяя Беловежский  называл "санобработкой".
Затолкнув бандита в багажник, Беловежский, для верности, добавил ему в лоб баллонным ключом и поковылял в дом. Теперь ему не нужно было имитировать пьяного. Его по-настоящему кидало от стены к стене, а в башке снова кипел пятибалльный шторм.
- Суки, - бормотал Александр, - опять по кумполу схлопотал… Да что они все по одному месту…
Сначала он обшарил лопухи и отыскал свой пистолет. Затем  в туалете умылся, но из предосторожности полотенцем утираться не стал. Использовал свой щегольской, идеально отглаженный и надушены носовой платок… Выставив пистолет ТТ перед собой, пинком ноги отворил филенчатую дверь в гостиную…
 В гостиной тошнотворно воняло паленым человеческим мясом. Поработали палачи мастерски. Улик никаких. Ковры на полу не заблеваны. Обшитые тесом стены кровью не заляпаны. Герман принял удар наркомафии на себя. До друзей его руки у бандитов пока не дошли.
Все четверо друзей Германа были в чем мать родила, но живехоньки. Всего лишь  связаны бельевой веревкой и скулили от страха... Глаза от слез и ужаса - алые как у кроликов. Лица серые.  Ольга слегка оклемалась. Юные дамы уже наделали под себя пи-пи, но их тоже еще не били, не насиловали. "А если бы их тоже оприходовали непрошеные гости?.. - Ужаснулся и Беловежский. -  Что бы я сказал Вабле? Как бы я объяснил, почему не спас Анну?"
Срезав веревки, Беловежский предоставил парней резвости их ног. Эти уроды даже не попрощались с девками. Сиганули в окно… Они рвали когти к покосившемуся забору, а спины их осыпали алые яблоки…
Сразу же, как были, голяком, девицы бросились в туалет. Не забыв прихватить косметички. Пока девчонки шумели унитазом и начипуривались. Александр стоял у окна и тоскливо рассматривал  вершины яблонь, где сиротливо алели отборные плоды, освещенные низким осенним солнцем. 
 " Сейчас съем яблоко", - подумал Александр. И тут же забыл о своем желании. - Следовало немедленно делать ноги. Но эти женщины… А поторопить девчонок он считал ниже своего достоинства.
"Если по честности и справедливости, -  не заслуживала Анна, чтобы терпел я побои от какой-то швали. - Вздохнул Александр, умеряя вновь нараставшую злость. -   Я  увезу Анну. Увезу, но одну. Клянусь, эту сучку Ольгу я спасать не буду".
Клятвы своей Беловежский не сдержал. Омочив его грудь истерическими слезами благодарности, Анна стала канючить, чтобы он прихватил и подругу… И ей удалось разжалобить озверевшего спасителя…
Пока Беловежский, свирепый как черт, возился с пьяными  шалашовками, время ушло… Уже на выезде из Абрамцево он заметил погоню…
Приготовив автомат к бою, Александр передернул затвор у ТТ Толяна, и дал его  притихшей Анне.
- Ложитесь на пол бутербродом, друг на друга, и не рыпайтесь. Если убьют меня - стреляй пометче, золотце мое. Да не забудь один патрон оставить для себя. Живой тебя они уже не оставят, но поиздеваться напоследок - это у них в обычае.

ГЛАВА 30 ПОГОНЯ
Быки преследовали Беловежского на  Волге. На  крыше плескалась алая мигалка. Время от времени истошно взвывала сирена. Он собирался пробиться в район Фрязино-Щелково. Спрятать девок на кордоне у знакомого лесника и вернуться в Абрамцево на поиски Вабли… Но невезуха продолжала преследовать его с жестокой последовательностью. Волга шла не намного хуже Ауди. Движок иномарки заметно лихорадило. Вначале разрыв между машинами составлял не больше полукилометра. С великим трудом за четверть часа гонки разрыв удалось увеличить всего до километра. Но это не спасло…  Так что поворот на проселок к Леснику пришлось промчаться на всех парах… Загорелся красный датчик перегрева двигателя. Ситуация ухудшалась с каждым километром.
 "Надо что-то придумать, надо что-то придумать," - мышью в мышеловке дергалась мысль Беловежского, нетвердая после братания с кирпичной стеной проклятой дачи. " Что если просто остановиться и поднять руки, а когда Волга подкатит на расстояние выстрела скатиться в кювет и в упор расстрелять мужиков? Боже. Какой же я идиот... Вот еще вариант… Скоро Щелково… Перед городом пост Гаи. Что если сдаться на милость гаишников?... Боже, посмотрите вы на него! Придумал! Ну что еще может ушибленный о стенку… Идиот! Гаи не станет разбираться, спрячется в будку, и откроет огонь то по обеим машинам сразу. А уцелеем - все пойдем под суд…
Ясно было одно, до Щелкова следовало, кровь из носа, принять решение. Если бы он был один. Давно бы бросил машину и рванул в чащу погуще…  Но эти  идиотки… Они уже подвывают на ухабах неухоженного шоссе… Они расколются сразу. И не важно кто первым зажопит Сосина и Ваблю блатные или менты... Проклятье! Положение настолько отчаянное, что Александр  даже злиться на Анну перестал… Как назло и движение слабое, а то можно было бы еще попытаться от Волги оторваться за счет рискового маневрирования перед встречным транспортом…
 Смердит впереди Татра-самосвал… С песком… Смотрит Беловежский на приближающееся облако смрада  и чувствует, что это  последняя его надежда на спасение. Вот только  как обыграть свой последний шанс? Как? Как?.. Проклятье, неужели ничего нельзя придумать. Башка, разбитая о стену, напрягалась, старалась, но что пользы с немощной.
А движок стал давать перебои. Волга подобралась слишком близко. Красный огонь бился в зеркале заднего вида как паралитик. Сирена ревела вовсю и ей уже в голос вторила бедняжка Аннушка и Ольга. Пропадаем, ей богу, пропадаем… Эх, была, не была!
Водители профессионалы очень не любят когда, начиная обгон, любитель их пугает неожиданно включенным звуковым сигналом. Этим любитель демонстрирует не просто недоверие мастерству вождения обгоняемого водилы, но нагло оказывает неуважение к личности водилы-профессионала. У водил-грузовиков выработался мстительный инстинкт неповиновения трусливым сигналам более быстрых частников на колесах. Далеко не каждый подвинет свою грохочущую дизельную махину вправо. А то еще оборзеет водила и решит  воспользоваться разницей масс грузовика и легковушки, дабы  проучить нахала. Возьмет и  вильнет, слегка, совсем чуть-чуть, вильнет рулем влево, и дело сделано. Испуганный нахал сам выскочит на обочину, а там и кювет рядом… Зело-борзо,  особенно в сырую погоду или в гололед…
Все эти фокусы Беловежский знал… Как не знать, если на колесах с десятого класса школы… Сначала на подаренной Волге Крестелевского, потом на новой БМВ, тоже подаренной на двадцатилетие… Знал дорожные финты Александр и на них уповал…
Беловежский  подпустил ревущую сиреной Волгу на минимальное расстояние и включил левый поворотник. Отлично, первая удача! Волга еще прибавила скорости  и тоже пошла на обгон Татры…
У Беловежского хотя и зудят руки перед дракой, но никогда не потеют, а тут, бог мой, - вспотели,  и ладони вспотели, и лопатки, еще и Со лба потек пот, смешанный с кровью…  От мстительной радости и нетерпения.
 Вдруг… Из багажника послышался какой-то долбеж. Что там мог долбить Бугай? Что? Даже если и сорвет замок багажника - он не помеха… Но вот запахло бензином… "Неужели этот обормот, чтобы остановить нас, решил пробить бензобак и слить бензин? Да он же польется на раскаленный глушитель. Шибанула по мозгам Александра страшная мысль. - Сгорим, делать нечего, - сгорим заживо"…
- Скотина! Сейчас взорвемся! - заорал Беловежский.
И вся эта кутерьма возникла в самый ответственный момент. Беловежский уже нагнал Татру… Поравнялся с задними колесами… Дизель зверем ревет, плюется жирной  копотью в открытые окна… Водила выжал из двигателя последние, прибереженные,  силенки и прибавил скорость… Бугай, задыхаясь от бензина, орет благим матом, девки воют… Да еще ветер гудит… Растрепанный ветром волос сечет глаза… Ад, да и только…
Волга едва ли не запрыгивала Ауди на багажник. Пришлось и Беловежскому вдавить педаль в пол. А это, по придуманному все-таки им в последние минуты плану - опасно, смертельно опасно…  Двигатель чихнул. Рванулся и снова чихнул. Обороты стали падать. В боковом зеркале Татры Беловежский уже видит ехидные, матюгающиеся губы шофера самосвала... Он приготовил пакость!
"Все! Или  сейчас, или - никогда!" Теряя ход, Ауди медленно поравнялась   с кабиной самосвала. Беловежский  нажал что, было мочи, на клаксон. Удача! Получилось! Шофер дернулся… Татра резко вильнула влево. Стала вытеснять Ауди на обочину… Просвет между самосвалом и кюветом резко уменьшился, и продолжал уменьшаться. Взбешенный водитель Татры явно потерял контроль над своими эмоциями. Ему ничего не стоит угробить нахала.
Вторая удача! Снова получилось!..
Оставалось лишь слегка тормознуть!.. И сразу же нырять в кювет, в надежде, что  водила Волги от неожиданности, застигнутый в врасплох, совершит какую-нибудь глупость… А в таких ситуациях мало, что зависит от заднего шофера. Все глупости совершаются в безвыходном положении…
- Держитесь! - выкрикнул Александр. Сгруппировавшись, он уперся руками в руль, ногами в пол перед самоубийственным трюком….
Все остальное произошло автоматически… Водитель Волги поздно почувствовал подлянку. Едва вспыхнули тормозные огни Ауди, браток тоже ударил по тормозам. Но было поздно настолько, что быстрая реакция водителя Волги лишь усугубила трагедию…
Уклоняясь от колес Татры, Беловежский пустил машину вдоль кювета.   Он был готов к этому и даже желал такого поворота событий в гонке. Смертельный трюк, но какая  разница, погибнуть под колесами Самосвала или от рук боевиков наркомафии…  И трюк удался… Наконец-то удача сменила свою немилость на благосклонность. Главное, Ауди не занесло в самом начале схода в кювет, и она не пошла кувыркаться с боку на бок, не стала на дыбы, уткнувшись в кювет мордой… Катастрофически накренившись и подпрыгивая, Ауди понеслась по желобу кювета, благо размытому и неглубокому.
 Волге следовало таранить Ауди в багажник, но вместо этого он инстинктивно уклонился от лобового удара у крутанул руль всего. Волгу развернуло, понесло боком, ударило о кромку кювета, перевернуло дважды, снова поставило на колеса  и в довершение на приличном остатке скорости гробануло передком о старую корявую березу. Верхушка дерева надломилась и накрыла Волгу своим редким уже, но еще золотым осенним веником.
Татра даже не остановилась…
Вымахнув  из кювета на асфальт, Беловежский  обнаружил, что машину мотает из стороны в сторону. С перебоями, но двигатель продолжал работать. Не оглядываясь, он дал газ… На скорости Ауди вообще отказалась слушаться руля. Ее снова затащило в кювет.
 "Так. Накрылись рулевые тяги… Не уйти… Если бандиты уцелели - мы пропали", - подумал Александр…
Только теперь он оглянулся на преследователей. Двери, капот, багажник Волги все было распахнуто, но никто из салона не вылез… В моторном отсеке что-то дымило. Из радиатора бил паровой гейзер…
Пока Беловежский  доковылял до места катастрофы - основательно задымился и салон. Водила был раздавлен между приборной доской и спинкой сиденья. Рулевая колонка вонзилась ему в горло. Голова в крови. Двоих парней заклинило на заднем сиденье. Пузана, что сидел на переднем сиденье справа и был пристегнут ремнем, зажало еще сильнее. Левая стопа, вообще сплющенная складками металла, превратилась в бутерброд… Головой он вышиб лобовой триплекс. Стонал он один. Чуть слышно…
Александр  попытался вытащить Пузана первым… В салоне уже нечем было дышать, становилось все жарче. Огонь разгорался где-то под машиной. На помощь притащилась-таки позеленевшая от тошноты Анна… Вдвоем они выдрали Пузана из салона, оторвав ему ступню.
Беловежский  успел оттащить всех троих бандитов на обочину шоссе, когда в машине что-то громко  лопнуло. Бензобак взорвался, и Волга превратилась в пылающий костер. Стали рваться патроны. Завизжали рикошетом пули.
Со стороны Щелково катился трактор с прицепом. Большего Беловежский  сделать для своих преследователей не мог... Да и не желал…
Он раздел блатных. Шмутки  не испачканные кровью бросил девкам. Они кое-как прикрыли наготу.
Анна уже оклемалась и передвигалась вполне сносно. Но вот подруга. Ольга уже развалилась на заднем сиденье изувеченной Ауди и посапывала во сне. Беловежский  растолкал Ольгу без всяких нежностей.
- Да катись, ты, - прошипела наркоманка…
Взбешенный Александр  выдирал Ольгу из Ауди, как зубарик выдирает коренной зуб. Разъяренная девка брыкалась, грозила своему спасителю откусить палец. Но бросишь поганку на дороге - влипнешь в историю. Беловежский стерпел унижение…
- Оленька, у меня есть травка. Пошли , пошли лапочка ты моя. - Ласково прожурчала Аннушка… И разъяренная идиотка стала сама покорность… Но не надолго…
Когда до Ольги дошло, что дальше спасаться придется без комфорта, пешком, да еще лесом, она снова взбеленилась… Чуть ли не пинками погнал Беловежский  эту безмозглую Ольгу спасаться в лес. Они углубились в чащу и два часа без отдыху уходили от места катастрофы. Эта подлая шприцуха Оля так  осточертела Беловежскому, что если бы Анна не согласилась тащить ее на буксире, - ей, ей - бросил бы Александр  Ольгу в лесу...

ГЛАВА 31 ПО СЛЕДУ БАНДИТОВ

Беловежский  привез обеих девиц на дом к Сосину. Арсения не было. Матильда возилась на кухне. Увидев растрепанных девиц, она схватилась за сердце. Возникла опасность превратиться в сиделку возле трех раскудахтавшихся баб. Беловежский  тут же крутанулся на каблуках, чтобы немедленно взять из гаража свою БМВ и мчаться на поиски Вабли. Сосин его перехватил на лестнице. О судьбе  Вабли он ничего не знал, но  тоже был готов отправиться на поиски друга…
- Вот только переоденусь в гражданку, и рванем, - решительно сказал Арсений Матвеевич… Беловежский нехотя вернулся в квартиру капитана… 
Вот-тут-то и случился с Анной нервный срыв. Бедняжка схватила хрустальную вазу со свежими хризантемами. Шмякнула об пол. Сдернула на пол скатерть с обедом, приготовленным для отца, и в бешенстве понесла такую ахинею, что у Беловежского в момент завяли уши.
- Вы достали меня! - Заорала бедная Анютка на позеленевшую от стыда мамашу. - Как вы смели следить за мной?! Боитесь  перетрахаю всех мужиков!?  Думаете, я драная подстилка!?
И понесла, и понесла, аж пена изо рта… Пришлось Беловежскому с Арсением спеленать его беснующуюся любимицу простыней. Они отослали рыдающую мать прийти в себя во дворе на свежем воздухе.  Дали   девчонке выплеснуть из души весь накопившийся гной пережитых страданий на стальные ментовские барабанные перепонки…
Анна проклинала отца за вмешательство в ее судьбу.
- Не Гера, а ты сломал мою жизнь. С Германом было интересно, он дал мне почувствовать себя королевой на балу жизни, а что уготовал мне ты, нищий лягавый?
Александр связался с отцом, в двух словах объяснил сложившуюся ситуацию и попросил срочно прислать своего врача. Константин Валерианович прислал не только врача, Малевича Михаила Абрамовича, но и одного из своих телохранителей, Жору,  вооруженного помповым ружьем. Жора передал устный приказ старика, оставить врача с Анной, а самим немедленно отправиться на поиски пропавшего Вабли. Беловежский несколько изменил приказ отца. Он решил взять с собой в Абрамцево и врача…
Пока Михаил Абрамович купировал истерику  Анны, поисковая группа потеряла много времени. На трех машинах они прибыли в Абрамцево лишь на закате… Беловежский на черной БМВ шел первым. Дороги толком никто не знал, но он один видел в каком направлении уходил Вабля от погони бандитов…
Миновали злополучную дачу, мост через речку Ворю. Остался сзади музей и большое поле за ним. Дорога стала совсем узкой. Она еще хранила остатки асфальта, но сплошь была покрыта выбоинами. Александр вклинился в мрачный смешанный лес и только тут снизил скорость. По всем признакам дорога была тупиковой…  И точно, основная колея вскоре повернула резко налево, в дачный поселок. Прямо уходила едва заметная просека, поросшая малинником и крапивой… Беловежский выскочил из БМВ и в неверном свете осеннего вечера стал осматривать заросли. И наткнулся на следы колес. По зарослям точно прошли какие-то машины…
- Прошло по просеке, как минимум, две машины. - Заметил подошедший Сосин. - Следы в одну сторону… Обратных следов нет… А это уже кое-что значит. Не нарваться бы нам на засаду… Александр Константинович, пора надеть бронежилеты… Жора принес Александру пистолет ПСМ…
- Отец просил передать, - сказал Жора.
Беловежский крепко удивился и вроде бы не собирался воспользоваться пистолетом отца.
- Бери, бери, Саш! Пистолет законный, зарегистрирован на отца …
Открыв все окна, Александр медленно двинулся по следу… В лесу стояла гробовая тишина. Хрустнувшая под колесом ветка оглушала как пистолетный выстрел… Примерно  через километр, просека словно растворилась в мрачной чащобе… След вломился в заросли кустарника и пропал… Беловежский с минуту помедлил в нерешительности и двинулся наугад.
Через полусотню метров машину основательно тряхнуло. Беловежский крепко приложился грудью об руль. Машина перестала слушаться руля. Подвеску залихорадило. БМВ резко повело в право, словно отвалилось колесо… Кинуло из стороны в сторону… И машина остановилась. Двигатель ревел, колеса крутились но машина - ни гу-гу…
Осмотр показал, что БМВ забурилась в глубокую тракторную колею, поросшую ольхой и осинником. Машина зависла на брюхе… Машина не пострадала. Ее быстро сдернули с земляного горба.
Им крупно повезло. Они напоролись на заброшенный волок. Несколько лет назад по нему трелевщики вывозили с дальних делянок деловой лес. Следы машин Вабли и бандитов уходили в темноту точно по волоку. Не случись этой удачи, - спасатели заблудились бы наверняка, и поиски пришлось бы отложить до утра… Но еще больше повезло Вабле, не наткнись он случайно на волок, бандиты давно бы его настигли… На своем внедорожнике в лесу он был в своей стихии. Погоне приходилось продираться ползком.  Выходит, удача, вот уже два дня мурыжившая Ваблю, Беловежского и Сосина, окончательно сменила ехидство свое на милость…

ГЛАВА 32 ТТ  СДЕЛАЛ СВОЕ ДЕЛО

Как ни опасно было пользоваться сейчас фарами, Беловежский  вынужден был включить ближний свет. Сосин и Жора с врачом, едва не тычась в багажник, продирались, с выключенным светом.
С фарами стало как-то веселее. Несмотря на то, что теперь засада могла вести огонь по колонне машин прицельно со всех четырех сторон. Перегной, взрыхленный шедшими на газах машинами, и обломанные ветки орешника позволяли неплохо ориентироваться.
Начался уклон. Хотя колея петляла между деревьев, Беловежский прибавил скорость… Не могло так долго продолжаться. С минуты на минуту погоня должна прекратиться, и откроется жуткое место расправы бандитов с Ваблей… Расправа и не могла быть не жуткой… Что мог сделать Вабля своей газовой пукалкой двум по-настоящему вооруженным братанам? Да ничего… А живым ему сдаваться на милость наркомафии не имело никакого смысла…
Вдруг лес ожил… Из темноты приглушенно грохнул выстрел. Выстрел  был сделан издалека и поэтому Александр едва не принял его за треск раздавленного сучка. Пуля все же достигла лобового стекла БМВ, но пробить на излете не смогла, оставила лишь в правом верхнем углу белое пятно мелких трещин.
Беловежский, выключил фары, и резко тормознул… Машина заюзила по сырой траве в овраг… Она еще не остановилась, а Беловежский уже выбросился из салона и откатился от нее подальше...
Минут пять тишина прямо-таки душила бывшего сыскаря... Потом послышался неявный шорох… Кто-то  подползал. И весьма умело… Почему-то сзади… Беловежский вскинул пистолет, передернул затвор… Щелчок, показалось Александру, можно было услышать на другом конце земли. Он попятился за дерево, вынужденно открывая спину следующему выстрелу откуда-то спереди?
- Саш, это я! - прошептал Сосин. - Что случилось? Ты слышал выстрел?
" Как часто мы в экстремальных условиях задаем нелепые вопросы". - Подумал Беловежский, но ответил без шуточки.
- Едва ли стрелял Марат Ерофеевич… У него пугач, а прилетела настоящая пуля… Беловежский и Сосин, прижавшись плечами, сели на корточки под еловым шатром. Минут десять  сыщики выжидали, что ситуация прояснится сама собой… Но лес зажался… Даже подающих листьев не было слышно… Никто не спешил во мраке нарваться на пулю.
- Погоди, Санька, ты про какой это пугач говоришь?… - Спросил Сосин.
- Да я уж тебе говорил! У Вабли газовое оружие…
- Ну, ты даешь, хлопец! - Сосин стукнул себя кулаком по коленке. - Ну, ты, в самом деле, хохмач! Вабля   на дело без отцовского ТТ не ходит! Он же запросто мог перестрелять блатных гавриков… Заодно в потемках и нас положит.
- А если все наоборот? Разве они не могли подстрелить Ваблю? Что ежели бандюки увязли в овраге?
- Тогда пошли-ка пошерстим лес в направлении выстрела…
Вчетвером, вытянувшись цепью, поисковики стали прочесывать скат пологого оврага, заросшего сорным редколесьем… 
Метров через сто наткнулись на совершенно не различимый во тьме Мерседес. Антенны его были обломаны. Но разбитые противотуманные фары на бампере уцелели, хотя сам бампер был всмятку..
- Да, это он! - оживился Беловежский…
Мерс явно торопился… Не увернувшись от толстой трухлявой осины, он завалил ее. Спуск в овраг был  перегорожен наглухо. Ни взад, ни вперед.
Как раз против переносицы водилы Мерса, в лобовом стекле зияла аккуратная пулевая пробоина… Мертвый водила, опустив руки, ничком лежал на руле… Шедший справа врач, наткнулся на труп второго бандита. Скорчившись, он уткнулся лицом в поджатые  колени.
Михаил Абрамович, ощупав шею братка, поднял его голову за волосы. Александр чиркнул газовой зажигалкой… В предсмертных корчах, бандит набил рот листвяным перегноем… Но маска невыносимых страданий уже успела сползти с лица… Лицом овладело наплевательство  полной безучастности.
- Еще теплый, но надежд никаких. Он умирал долго. - Деловым шепотом заключил Михаил Абрамович. Осмотреть раны бандита он и не подумал…
Белую Ниву Вабли нашли аж на другой стороне низины. Она уткнулась в густой еловый подлесок, непроходимый даже для вездехода… Дверца водителя была распахнута настежь. Нива была цела, даже ключ зажигания торчал в замке… Но пустая… Непонятно. Расстреляв погоню, Марат Ерофеевич почему-то не вернулся по своим следам. Он пытался уйти с места кровавой расправы напролом по редколесью. Но почему он покинул Ниву?
Сосин пошарил в бардачке Нивы. Нашел бутылку водки,  пару стаканов, сверток с бутербродами.
- Машина укомплектована полностью… В нас стрелял именно  Вабля. Похоже, и его подстрелили… Иначе бы и бутербродов не было, и водки нам не обломилось бы. Вот только где он теперь? И сколько у него осталось патронов… Если осталось…
Арсений закурил. Вслед за ним, прикрывая огни сигарет ладонями, задымили Александр и телохранитель.
- Полагаю, Марат Ерофеевич мог в горячке забыть про еду. И ушел пешком. До электрички тут не так уж далеко. - Предположил Беловежский.
- Верно мыслишь, Александр. Мог Вабля забыть про шамошку, но вот про водку - никогда. Да еще после такой переделки. 
- Возможна большая потеря крови, друзья. Может быть, потом покурите… Надо искать, искать, мать-перемать… - Взорвался врач…
Опять пошли цепью, заглядывая за каждое дерево, под каждую коряжку. Окликали сексота во весь голос и порознь и хором… Дошли до своих машин, но Вабля как сквозь землю провалился.
Рискнули включить дальний свет обеих своих машин и бандитского Мерса. Посигналили клаксонами.
Ваблю обнаружили в яме, под поваленной елью. Было заметно, что он пытался вылезти из ямы, но потерял сознание. В руке зажат ТТ с откинутым назад затвором и обнаженным стволом.
Михаил Абрамович с завидной для его возраста  проворность сходу сиганул в яму. Нащупал артерию.
- Жив! Тащите мою сумку с причиндалами! Живо! Водку давайте! Лейте мне на руки! Лей как следует, капитан, не жмись!
Пуля угодила Вабле в голень. К счастью, Марат Ерофеевич  успел кое-как перевязать рану куском рубахи и пережал вену ремнем выше колена… Его перенесли поближе к свету фар, укрыли куртками… Михаил Абрамович был во всеоружии.  Поставил капельницу, ввел кровезаменитель, понатыкал уколов…
- Если бы у сексота не кончились патроны, он бы еще дал нам шороху… - Наконец вздохнул Арсений с облегчением. - Видно он держал свое сознание более-менее на плаву, пока в обойме были патроны. Михаил Абрамович, правильно я говорю?
- Вероятно так. Железная сила воли. Держался пока мог стрелять. С последним выстрелом надежда на спасение иссякла и в отчаянии Вабля провалился в беспамятство.
Уже через час, Вабля оттолкнул руку врача, считавшую пульс, и попытался сесть… Глаза его были еще закрыты. Он шарил рукой вокруг себя… Понятно, сексот искал свое оружие.
- Кончай воевать, Марат. - Засмеялся Сосин. - Довольно с тебя на сегодня, настрелялся…
Вабля устало открыл глаза и вяло улыбнулся…
- Мать вашу за ногу, - слабым голосом, но внятно произнес Раненый сексот. - Матвеич, пошарь-ка там у меня в бардачке… Жажда адская…
Сосин вопросительно посмотрел на врача. Михаил Абрамович облизнул пересохшие губы.
- А разве осталось?
- А как же иначе? Должны же мы отметить такое событие!
 - Эх, менты вы менты! Нашли на чем экономить.  Накапай, капитан, самую малость.
Вабле плеснули на донышко. Дрожащей рукой он держал стакан, губы его беззвучно шевелились, по щеке ползла слеза. Плакал почему-то только один глаз. Стакан медленно опускался к земле и опрокидывался. Вабля не мог справиться со спазмами в горле…
Беловежский перехватил стакан и подставил ухо к шелестящим губам сексота…
- Сынок, - прошептал Вабля. - Быть добру…
Марат Ерофеевич  прижался ледяными губами к щеке Александра. Губы его заходили ходуном. Беловежский почувствовал предательское першение в горле. Проявление чувств было сейчас совершенно неуместно. Александр порывисто обнял раненого сексота, прижал к груди…
- Что он тебе сказал, - Спросил посмеиваясь Сосин.
- Черти вы полосатые! -  во всеуслышание  "перевел" Александр шелест губ Вабли. - Водки, говорит, пожалели.
Второй стакан, почти полный, протянули врачу.
- Не честно! Отливайте себе! - Было запротестовал врач, понимая как мужикам сейчас трудно отнимать у себя лишний глоток живительного напитка.
- Разговорчики в строю! Отставить! - Прикрикнул на врача Арсений.
- С днем рождения, Марат, - устало произнес все еще озабоченный врач… - Промедли твои друзья часок, не пить бы  нам "во здравие".
Он чокнулся с раненым и стал медленно цедить водку мелкими, блаженными глоточками. Вабля внимательно наблюдал за врачом. Только проводив его последний глоток, сказал:
- Спасибо, Миша! Быть добру! -  И одним глотком, лихо опрокинул в себя первое вино в своей новой жизни…

ГЛАВА 33 СТАРИК-КОМБИНАТОР И СМЕРТЬ СТАРУХА НЕ ДОГОВОРИЛИСЬ

 Перед новым годом Крестелевский подхватил в Мадриде грипп. За гриппом разразилась пневмония. Михаил Абрамович слетал в Штаты, привез одно медицинское светило - не помогло. Слетал в Израиль, привез не менее популярного терапевта - никакого улучшения не наступило. Константин Валерианович угасал. Костлявые руки с пугающе длинными пальцами, такие подвижные прежде, лежали поверх голубой простыни как бы отдельно от его тела. И усохшая, яйцом, головка словно уже не принадлежала остальному телу. И под простыней не чувствовалось живого.
Дошло дело и до нетрадиционных методов лечения. Из Якутии Вабля привез шаманшу Раису,  бывшую подругу проститутки Фаины. В этой коротконогой, сочащейся салом, кудлатой ведьме трудно было признать актерку, проработавшую в театре Советской Армии почти пятнадцать лет.
Раиса напялила на себя песцовую шубищу, расшитую разноцветными ленточками и хвостиками. Зажгла с десяток плошек с вонючим зельем и начала было камлание. Порокотала бубном, поплевалась на все четыре стороны Света… Потом вдруг остановилась и неловко повалилась на пол.
- Обморок, - сказал Михаил Абрамович, пощупав пульс шаманши. - Попрыгай-ка в шубе с бубном, когда в квартире температура под тридцать градусов. Это не в тундре на морозце скакать…
Привел он колдунью в чувство. Очнувшись, сконфуженная шаманша связала в узел свое меховое ритуальное облачение, напялила на широкую задницу  джинсы и, раздраженно произнесла, наверное, самые точные слова о болезни Крестелевского.
- Это все Гордость и одиночество… Душа давно ушла. Злой дух пришел. А зачем человеку злой дух? Теперь и телу стало скушно без души. Старик не хочет дальше жить… Никто ему не нужен. Совсем один остался, зачем жить…
  Константин Валерианович умирал тихо и беспечно. Ни просьб, на жалоб, ни злости, ни покаяния… Большую часть дня он, словно бы,  находился без сознания… Однажды только заметался, стал бредить, позвал мать… А когда очнулся - и о матери не вспомнил.
Александра он не позвал вслух на разу. Но все уже понимали его просительный взгляд на дверь… Звали Александра, он  садился около кровати…  Долгими часами они молчали, порой поглядывая друг на друга. О чем думал в эти часы Крестелевский, какие мысли текли в голове Александра, никто не знал. Возможно, оба они слушали как истекает  время и вместе со временем силы Константин Валериановича.
Александр переселился к отцу. Он стал второй сиделкой. Когда удавалось сбить температуру и появлялись у больного признаки интереса к окружающей жизни, если, к тому же, были силы двигать одеревеневшими губами, Константин Валерианович просил врача и медсестру удалиться. Стискивая костлявыми ледяными пальцами руку Александра, отец вяло наставлял его, что и как нужно сделать после его смерти, чтобы компаньоны не растащили "семейный" капитал.
Запретов врачей он не признавал. Несколько раз Крестелевский принимал на несколько минут своих адвокатов и наиболее важных партнеров по бизнесу. В эти минуты Константин Валерианович большей частью обижался и злился на  деловых визитеров. Ему не нравилось как они вели его дела. Поглаживание его руки сыном на минуту успокаивало Крестелевского, а потом он снова начинал бурлить и выгонял посетителей... 
На крещенье Крестелевский перенес клиническую смерть. Потом пять дней в реанимации болтался. Ксюша, проводившая при этом живом мертвеце дни и ночи,  одна понимала теперь китайскую грамоту движений безвольных губ старика. Она-то понимала. Но боялась сказать Александру значение этих движений. Она стыдилась. Ей было стыдно, что в последние часы жизни хозяин вспоминал только ее одну.
- Прости, касатка. - Шуршали сухие губки. - Прощай, касатка.
Ксюша принесла в палату умирающего самую красивую икону. Потом  самовольно привела священника. Крестелевский даже глазом не повел. Причастили больного без всякого участия с его стороны. Молилась Ксения только об одном, чтобы хозяина не парализовало.
На шестой день глубокой ночью Константин Валерианович довольно невнятно чего-то попросил. Ксения спала на соседней кровати в одной комбинашке. Пока накинула халат, старик повторил просьбу более уверенно. Константин Валерианович просил обыкновенной пастилы. Никогда он ее не ел, ее даже дома не держали. А тут потребовал понятным голосом пастилы.
 Ксения, наклонившись Ко рту хозяина, стала выяснять, какой пастилы принести, - белой или розовой? И вдруг, костлявая рука старика приподнялась и стала неторопливо расстегивать на груди Ксюши пуговицу халата. Длинные ледяные пальцы уверенно обхватили ее не крепкую, но большую титьку, нашарили крупный сосок и сжали сосок  так сильно, что от неожиданности струхнувшая кухарка вскрикнула. Примчалась дежурная сестра со шприцем и ампулами. Вытаращила глаза. Умирающий, свесив ноги с кровати, сидит без посторонней помощи. Рядом растерянная, красная от смущения кухарка. Одна тощая прозрачная рука старика лежит на голой коленке Ксюши, другой он машет на дежурную. Пошла прочь!
 На удивление врачей, Крестелевский стал поправляться.
Из клиники Крестелевский  вернулся неузнаваемым. Серое, в бурых пигментных  пятнах, лицо словно поросло лишайниками. Седые волосы, некогда благородного   серебристого отлива,  приобрели неопрятный грязно-желтоватый цвет. Как протухший яичный желток.. Собираясь с силами для нового вторжения в жизнь, два дня Константин Валерианович  пролежал пластом, отчужденно уставясь невидящими глазами в потолок. На третий день призвал Александра, и, волнуясь, поведал странные, прямо-таки фантастические вещи…
- Саша, я все понял… Никогда не верил, а теперь верю можно не только умереть. Но и воскреснуть… Я заглянул за свою последнюю черту и все понял… Это была не труба с ярким светом в конце, как пишут в газетах… Был только матовый, какой-то жемчужный свет, много неяркого света и прозрачная фигура неизвестно кого… Она приближалась… Долго приближалась по кругу… Или мне так казалось. Я едва не умер от ожидания, пока она приближалась по странной траектории… Потом я узнал… Это был я… Я узнал себя и сразу очнулся… Значит я все делал в своей жизни правильно. И  мне дали возможность еще что-то сделать…

ГЛАВА 34 БАКСЫ ЗДОРОВЫ ТОЛЬКО ЗА КОРДОНОМ

Уже через месяц Крестелевский работал по шесть-семь часов в день.
Крестелевский еще раз переписал завещание. Своих прежних партнеров теперь он на дух не переносил. И было за что их невзлюбить. Пока он болел, и дела его были пущены на самотек, эти шустряки хорошо нагрели руки на его портфеле акций.
  Несмотря на  возмущение, а порой даже прямые угрозы компаньонов по коммерции применить насилие, Константин Валерианович  поспешно ликвидировал одну за другой три совместные фирмы и их филиалы в других городах, где еще сохранил контрольный пакет. Таким образом, он обескровил и вытолкнул с финансового рынка наиболее неблагодарных прихлебателей. Полдесятка брокеров, пахавших на Крестелевского, были отлучены от Всероссийской товарной Биржи…
 Он создал четыре новых подставных фирмы, через которые стал активно скупать государственные  ценные бумаги с коротким сроком обращения: ГКО и ОФЗ. Доходность этих бумаг как по волшебству стали быстро расти в доходности. Константин Валерианович словно вспомнил что-то за время болезни. Вспомнил, какое-то нестерпимое упущение и ужаснулся, ужаснулся своей недогадливости. Теперь он лихорадочно стремился исправить свое упущение.
Крестелевский одним из первых  почуял назревающий крах рубля и с немалыми убытками превращал свое состояние в твердую валюту и тихой сапой прятал доллары и фунты за кордоном...
Особенно много он потерял, сливая на бирже свой пакет акций Связьинвест. Но на эти деньги "немножко" прикупил  подешевевшего Газпрома. Через неделю, в момент краткосрочного всплеска котировок акций Газпрома он слил и эти акции, заработав в три раза больше, чем потерял избавляясь от бумаг Связьинвест. И это было лишь началом его нового раунда игры на бирже в преддверии экономического кризиса…
  Крестелевского уже в открытую называли сумасшедшим… Константин Валерианович не мог с этим согласиться. Полоса удачных финансовых спекуляций тому свидетель. И слухи утихли, когда один из наиболее дерзких дилеров, Журбин Лешка, распространявший " самые достоверные" порочащие слухи о "заскоках" Крестелевского, пустил себе в отеле на Кипре пулю в висок… По милицейской версии, у бизнесмена, в  минуту "жесточайшей депрессии", "не выдержали" нервишки.
В дальнейшем оказалось, что сумасшедший старик сумел как никто точно  высчитать  момент погашения краткосрочной "макулатуры" под названием ГКО. Уже в мае Рубль российский действительно завис над пропастью всеобщего кризиса Российской финансовой системы. В результате это лихой операции крупная партия валюты стариком была куплена по семь рубчиков за бакс, а прошло три  месяца и бакс с руками отрывали по двадцать пять деревянных.
Александр долго не понимал толком, что происходит вокруг отца. Что отец зарвался Александр сообразил, когда  один из разоренных отцом коммерсантов, Леонид Мордвинов, в отчаянии набросился на Константин Валериановича с кулаками.

ГЛАВА 35 РАСПЛАТА НАСТУПАЕТ НЕМЕДЛЕННО. ТОЛЬКО ТАК!

Отец все еще нетвердо держался   на ногах. Чтобы затушевать на время проблему, он что-то лукаво пообещал коммерсанту. Даже по-приятельски похлопал по плечу, и с костыликом пошел проводить Мордвинова до двери. Неожиданно раздался возмущенный крик коммерсанта:
- Гнида! Я все понял! Ты обуешь меня и на этот раз!
Он удара в лицо, Крестелевский спиной распахнул дверь прихожей и тяжело грохнулся в гостиной на ковер… Подхватив костыль Крестелевского, коммерсант набросился на беспомощного старика, и занес костыль у него над головой…
Беловежский  успел заслонить отца спиной, но и сам свалился на него. Костыль хрястнул и переломился. Мордвинов оседлал Александра и стал вырывать из подмышечной кобуры револьвер Бульдог. Александр выгнулся и перебросил коммерсанта через голову… Револьвер покатился по паркету прямо под ноги перепуганной Ксюше, выскочившей с кухни… Она схватила револьвер, спрятала под передник, но убежать не смогла. Ее поразил столбняк.
Крестелевский, черный от ярости, отполз под обеденный стол и махал Ксюше рукой, призывая ее бросить ему револьвер. Ксюша не могла сделать и шага. Рот ее был распахнут. Расширенными глазами Ксюша смотрела на копошившийся у ее ног клубок человеческих тел и бессмысленно моргала…
Выскочившие из своей комнаты телохранители, не обращали внимания на хозяина затаившегося под столом. Они топтались вокруг сцепившихся Александра и коммерсанта. Хотели помочь Александру, но он бил их по рукам, не подпуская к своей добыче…
Коммерсант был мужиком не крупным, но хорошо накачанным. Густые черные волосы забраны резинкой на затылке в пучок. Молодящийся мужик… Он уступал Александру только в технике рукопашного боя. Наконец Беловежский изловчился, ударил Мордвинова башкой об пол. Ударил и, пружинисто вскочив, принял боевую стойку… Гулкий удар головы о паркет привел Ксюшу в чувство. Она бросилась к хозяину и, не выпуская из руки револьвер, стала тащить Крестелевского за руку к дивану…
Раздувая ноздри, Александр ждал, когда Мордвинов поднимется на ноги. Бедняга встал и, закрыв раскровявленное лицо руками, двинулся в прихожую. Беловежский за волосы рванул его голову к себе, развернул туловище, и нанес страшный удар в солнечное сплетение. Коммерсанта вырвало… Он сложился пополам, но остался на  ногах…
Открыв входную дверь, Беловежский сильным пинком под зад выбросил коммерсанта на квартиры… Только  теперь он оглянулся на отца… Константин Валерианович, тяжело дыша, с увлечением наблюдал поединок сына с бывшим партнером. Он не замечал, что из разбитого носа  его тянутся красные сопли… Подбежала Ксюша с мокрым полотенцем, стала обтирать Константин Валериановича. Он отвел рукой полотенце и многозначительно посмотрел сыну в глаза…
- Только так!
Отец улыбался… Но это была улыбка понятная лишь отцу и его сыну…
Беловежский повернулся, чтобы догнать коммерсанта и добить, но его остановил смеющийся голос отца:
- Саша, не сейчас…

ГЛАВА 36 ТАЙНА КОМБИНАТОРА

Они закрылись в кабинете Константина Валериановича. Он продолжал торжествующе улыбаться разбитым лицом. Точнее, одной половиной лица. Распухшая другая половина лица не поддерживала улыбки и оставалась безучастной. Эта асимметрия делала улыбочки Крестелевского еще более зловещими…
- Дело в том… - Крестелевский запнулся, подбирая наиболее доходчивые слова. Закурил, против обыкновения, Гаванскую сигару. Закашлялся…
- Дело в том, что…
- Не надо, отец, я все понял… - Попытался Александр избавить отца от унизительных оправданий…
- Не спеши, сынок… Дело в том, что сам ты управиться с моим хозяйством не сможешь. Адвокаты это такие сволочи… Да и друзья не лучше…  Кгм!  Ну да что там… Ты имел сегодня случай убедиться. Но это примочки… Дело в том, что адвокатов мы сами избаловали запредельными гонорарами… Даже когда все чисто и законно, они вымогают те же деньги, что и раньше, когда невозможно было вести бизнес с открытыми для власти картами. Меня  есть чем шантажировать, а ты чист, как агнец божий…
- Ну, уж… - Воспротивился Александр .
- Не ухмыляйся, радость моя. Ты и правда чист по причине своей лени и наивности… Так вот, тебя прикусить невозможно, если будешь соблюдать известные правила игры с государством. Эти правила я объясню попозже… Короче, я сделаю так, что тебе не придется якшаться со сворой проходимцев, окружающих меня. Все мои активы будут обращены в звонкую монету, в доллары и Дойчмарки. Понимаешь, надеюсь, что тебе придется пройти финансовый ликбез…
- Ты готовишь мне участь жирного рантье?
- Именно. Ты будешь получать стабильный доход в виде процентов по депозитам.. Остальное зависит от тебя. Дураком ты никогда не был, надеюсь не осрамишься. Сразу же два совета тебе дам. Не исполнишь, труп мой перевернется в гробу… Не забудь… Первое, не вкладывай капитал ни облигации, ни в акции.  Не играй на бирже. Не обижайся, нет у тебя таланта финансового игрока. Увязнешь, - костей не соберешь. Да и вечно будешь под прицелом головорезов…
- Но и мы не лыком шиты. - Стал храбриться Александр .
- Не спеши, сынок. Второе - никому не давай в долг. И не жертвуй ни попам, ни в разные там благотворительные фонды. Однозначно - это проходимцы. Да и вообще не высовывайся. Исполнишь мою последнюю волю, - будешь сыт и сам, и твои дети, и твои внуки… Теперь дело за малым, нарожай мне внуков…
- Да, с этим неувязочка вышла…
- Это не просто просьба. Можешь считать - это мое единственное условие. За кордон на твое имя я переведу ровно половину своих капиталов… Другая половина предназначается моему внуку. Не будет внука - эта половина достанется Ксении. В лице Беловежского промелькнуло смятение. Наконец-то он получил подтверждение своим догадкам. Не иначе как  Константин Валерианович приходится родным отцом Юлии, дочери Ксении. Вот почему муж кухарки, слесарь Василий, непримиримо ненавидел отца.
Константин Валерианович понял смятение приемного сына. Понял что его тайна более не тайна. Его передернуло. Неуклюже честный приемыш наверняка вслух не выскажет своих упреков. Но в душе он наверняка  осуждает его за то, что так долго от него скрывали существование его сестры. Не оправдает он и причин по которым девчонка была  отлучена от дома своего отца и прозябает в семье отчима Василия.
- Хочешь знать всю правду? Ожидаешь, что я должен оправдаться в твоих глазах? - Раздраженно спросил Крестелевский, уверенный, что в ответ услышит отказ благодарного сына бередить душевные раны порой слишком жестокосердного отца.
- Да! - Немедленно откликнулся Александр и дерзко уставился старику в гневные глаза.
- Как ты смеешь! - выкрикнул фальцетом взбешенный Крестелевский и стукнул кулачком по столу. Под руку ему подвернулись очки. Разбитые стекла впились в руку. Но крови выступило немного. Кровь была черной и густой.
Крестелевский покачнулся и как рыба, распахивая маленький почерневший рот, стал ловить воздух. Александр подхватил отца, усадил на тахту, подал баллончик с астмопентом. Булавкой он выковырял из его ладони впившиеся осколки стекла, смазал ранки йодом и залепил бактерицидным пластырем.
Остывая от приступа гнева, Константин Валерианович наблюдал за манипуляциями сына с насмешкой.
- Вот и Ксюша говорит, из тебя мог получиться  хороший медбрат.
И без всякого перехода прозвучала невеселая исповедь крутого старика.
- Не мог я жениться на кухарке, сынок. Не осилил. Но мог отобрать своего ребенка у матери. Ну и что бы я делал с Юлькой? Что я мог ей дать. Мне нужен был сын. Вот если бы Ксения родила мальчишку…  Я очень надеялся на ее вторую беременность. А этот Вася так поколотил брюхатую Ксюшу. Уж девятнадцать недель было плоду... После выкидыша моя подруга больше не могла забеременеть. Да и стара стала. Совсем обабилась. Не мог я…
- Извини, отец. Я должен был знать правду.
- Да ладно… Ты  не бери в голову. В любом случае  Юлька получит свою долю, когда наступит совершеннолетие. Иначе Вася пропьет… .  Я никогда не забывал платить. К сожалению, девке перепадало не много. Откуда бы у них появилась шикарная квартира на Таганке, дача. На мои деньги Василий выучил двух своих братьев и чуть ли не каждый год меняет машины. И все мало. Пьет как лошадь и ничего ему не делается. В общем, стыдиться мне нечего.
- Какой тут стыд, - прошептал Александр чуть слышно.
- Не легко мне это далось… Да и боженька не забыл меня за такие дела лягнуть… К сожалению распущенная растет девка. Я как предчувствовал божью кару. Устроил девицу  в текстильный  институт, так эта поганка бросила учебу. Подалась в модельерши к Сусалову. Словом, сплошное ****ство… И довольно! Довольно пялиться на меня прокурорскими глазами!
-  Прости, что не пощадил твоего самолюбия. - Без тени раскаяния в своей неделикатности проговорил Александр .
- Да уж, сыночка. Ты бываешь таким беспощадным… И хватит трепа. Только так. Если захочешь все-таки попробовать себя в серьезном бизнесе, я к твоим услугам. Пока  жив, а год, два протянуть я надеюсь. Пока я жив, ты много  чего нахвататься  успеешь… Пораскинь мозгами.…
- Нет, нет, папа, нечего тут мудрить… Пусть все останется как есть. Не надо меня насиловать. Сейчас я при деле. И, кажется, вошел во вкус. Только теперь я почувствовал, - в этой жизни и от меня кое-что зависит. Общение с Ваблей мне много дало. Я словно прохожу практику выживания  на теневой стороне жизни. Пока мне интересно, я буду работать частным детективом. А потом… А потом… Да ты не огорчайся, пожалуйста. Если что, - сам попрошусь к тебе в помощники.  Так что в могилу давай не спеши…
- Договорились, подожду еще. - Разочарованно вздохнул Крестелевский. - А теперь оставь меня. Сейчас Ксения придет делать  массаж.
Крестелевский молча торопливо начеркал на листке отрывного календаря   несколько слов и цифр. Молча протянул Александру. Встал и отвернулся к окну. Беловежский внимательно несколько раз прочел написанное и в пламени настольной зажигалки сжег листок с адресом и номерами телефонов Мордвинова.…

ГЛАВА 37 ВОЛКОДАВ ВЗЯЛ СЛЕД

Четыре дня Беловежский водил Мордвинова. Делец шустрил только так. За день он успевал обежать до двух десятков офисов посреднических фирм и мелких коммерческих банков. Судя по унылой физиономии, с которой он чаще всего выходил из офиса после короткой беседы с хозяевами, просителю в долг никто не верил. Финансовая удавка, накинутая Крестелевским, затягивалась все туже.
У него было две пяти-комнатных квартиры. В Выхино и на Стромынке. В Выхино Мордвинов жил с женой и двумя дочерьми. Другая квартира была записана на содержанку, Веронику Смирнову, поскольку Мордвинов собирался развестись с женой и начать новую жизнь с молодой красавицей.
  Зажали  дельца кредиторы такой мертвой хваткой, что встал вопрос о продаже квартиры в престижном районе. Отношения с любовницей у Мордвинова испортились сразу как только началась у него черная полоса неудач. Вероника мигом нутром просекла, что ее благополучием любовничек пожертвует в первую очередь. Уж такие они эти мужики, козлы прыгучие, как нужда яйца им прищемит, так сразу и про развод забывают и старая жена становится им милее молодой любовницы.
Вероника баба  шустрая и голосистая. Дошло до того, что и на порог не стала пускать поганца-любовничка. Не потребовалось Беловежскому особой подслушивающей аппаратуры, чтобы быть в курсе всех нюансов скандала между Мордвиновым и Смирновой. Вероника в Монино имела комнатушку в комуналке, но возвращаться в провинцию не желала. Отказалась она и взять отступную сумму, достаточную, чтобы купить в Москве приличную комнату. Не заставил ее Мордвинов съехать и в пустующую однокомнатную квартиру, оставшуюся после смерти родителей дельца. Схватки любовников были жестокими, однако, заканчивались они  как обычно - перемирием в постели.
Четыре дня не выдавалось подходящего случая, чтобы окончательно разобраться с дельцом.. Мордвинов скакал из автобуса а троллейбус, из троллейбуса в трамвай, и все бегом, бегом. Он словно чуял за спиной топтуна и темных, безлюдных мест избегал. На пятый день стало ясно, что увертливость мужика - не случайна. Он ждал наказания от преданного партнера. Так что само собой дело не выгорит. Сам делец не подставится... Требуется создать искусственные условия, подтолкнуть кролика к надежной  западне. Затягивание возмездия могло вообще закончиться ничем…
Дело тут было в том, за эти дни произошло некоторое снижение агрессивности Беловежского. Беловежский сбил охотку и потерял интерес к затянувшемуся приключению. Да и Вабля настойчиво просил заняться слежкой за новым крупье из его любимого казино Три Вольта, подозреваемом в сговоре с двумя шулерами-гастролерами из Ростова на Дону.
  Подумывал, Александр замолвить, например, словечко перед отцом, может, и у него уже злость поутихла… В конце концов,  можно просто наплести отцу какой-нибудь бодяги и отмазаться…
На пятый день Беловежский дал себе слово: или сегодня, или никогда.  Лучше всего было накрыть Мордвинова во  время очередной перепалки с любовницей. К Веронике блудливый "объект" обычно подваливал под вечер и отчаливал с расчетом попасть в Метро Сокольники за полчаса до закрытия. И что тут мудрить… Немного насилия и нет проблем. Подъевреить у дверей квартиры и отмудохать клиента прямо на лестничной площадке… Или напялить маску и на плечах ворваться в квартиру и учинить справедливый самосуд… Правда, незаконное проникновение в частную квартиру смахивало на разбой, но кто не рискует, тому шампанского не пить.
Разозлив себя хорошенько, Беловежский спрятался в подъезде дома напротив. Мартовская ночь пришла с порядочным морозцем, а хахаль Вероники что-то запаздывал на свидуху… Холод уже забрался даже в меховые сапоги, когда к наблюдаемому подъезду подскочило такси. Пошел одиннадцатый час ночи. Мордвинов неторопливо вышел, осмотрелся и поплыл к лифту. Там он закурил и посмотрел на часы.
К подъезду тихо, на пузе, подползла Самара. Вышли двое ничем не примечательных парней в курточках на рыбьем меху и нырь следом за Мордвиновым. Самара тут же отчалила и затаилась между гарежей-ракушек в соседнем дворе…
Вместе с парнями Мордвинов поднялся к оккупированной любовницей квартире. Александр поднялся на лифте этажом выше. Коммерсант трижды, с заметными паузами позвонил. Начались переговоры через дверь.
- Где ты шлялся!? Я спать уже легла. Иди к своей мымре. - Завела свою волынку Вероника. Дверь открывать она и не думала. Мордвинов долго унижаться не стал. С минуту вяло пооправдывался, кивнул парням и слинял.
Когда Беловежский выскочил следом за Мордвиновым, пока бежал до остановки, тот уже вскочил в троллейбус. В пустом салоне, ярко освещенном голубым светом, он проплыл мимо преследователя как несбывшаяся мечта…
Выместить свою злость продрогший Александр решил на парнях. Едва ли это были киллеры. Скорее - мелкая шпана, в отчаянии нанятая бедствующим дельцом, с целью напугать Веронику " до смерти" и вынудить пойти на уступки любовнику…
На шестой этаж Беловежский поднялся без лифта. Разогретые мышцы жаждали работы. Свет  на площадке он выключил и позвонил. Три раза с заметными паузами. Дверь тут же распахнулась, кто-то высунулся и раздраженно бросил:
- Рано вернулся, хозяин, писули твои телка еще не подмахнула…
Беловежский  прямым хуком, кулаком, оперенным кастетом, двинул парня  меж глаз… Послышался чавкающий звук…  Парень опрокинулся, не подгибая колен. Удар от падения парализованного болью тела, был такой, словно упало бревно… Парень был в одних трусах. Беловежский захлопнул за собой дверь и ворвался в ярко освещенную комнату… Никого. Из дальней распахнутой  двери лился неяркий красный свет ночника. Слышались прерывистые стоны, словно работала неисправная помпа для накачки автомобильных шин.
Беловежский толкнул эту дверь ногой. У окна, на огромной певучей кровати, утопая в кружевах  шелкового пеньюара, раскинулась Вероника. Прежде чем изнасиловать, наемник руки ее привязал к ручке оконной рамы. Глаза ее были закрыты, похоже, сопротивляться неизбежному она перестала и решила тоже испытать удовольствие. Парень явно был близок к оргазму, он ерзал на мягком теле женщины медленно, словно ворочал валуны.
- И-а, и-а-аа… - Прерывисто вскрикнула Вероника и стала прижимать парня к своей груди. Она мешала насильнику кончить, и тот хлестнул ее по щеке… Бесполезно. Женщина потеряла над собой контроль. Она извивалась и осатанело вскидывала передок…
Беловежский притворил дверь. Снял черную маску. Прошелся по квартире. Ковырнул носком сапога налетчика в трусах. Тот был в глубокой отключке. Александр забрел на кухню… Виски ломило, в глазах плавал розовый туман приближающегося приступа бешенства… Надо было остановить себя. Убивать сегодня он не имеет права… Константин Валерианович обиняками дал понять: " расплата - без мокроты"…
Он распахнул холодильник. Прямо из горла, допил остатки дешевой, злющей водки. От нечего делать наведался  в ванную, умылся и стал снова бродить по огромной квартире. Насильники его не интересовали. Судя по словам, валявшегося в прихожей голяка, Мордвинов    обязательно должен был вернуться.
Прошлепали легкие босые ноги… Зашелестел душ. Изнасилованная женщина неторопливо обмывалась.

ГЛАВА 38 РАСПРАВА

Александр снова натянул черную маску-подшлемник и, не таясь, шагнул в спальню. Насильник балдел с сигареткой в руке. Пепел стряхивал на ковер.
- Антоха, полный отпад! Твоя очередь пороть… Это тебе не шалашовка Валька. - Заговорил довольно тощий "чмо", не открывая глаз. - Клевая сучка… Я тащусь!  Можешь и не привязывать. Телка согласна хариться хоть всю ночь…
Беловежский  постучал костяшкой пальца по деревянной спинке кровати.
- Ты чо? - парень лениво открыл глаза.
Прижав палец к губам, Александр поманил разомлевшего счастливчика. Тот встал, съежился и оскалил зубы…  Кастет вошел в пасть… Пахнуло гнилью кариесных зубов… Второй удал Беловежского пришелся в ухо негодяя. Обливаясь кровью, он завалился на голубое покрывало.
За спиной послышался легкий вскрик помывшейся Вероники. Ее Беловежский настиг перешагивающей через тело Антохи. Шустрячка собиралась накинуть на плечи песцовую шубу. Тыкая в живот  газовым пистолетом, Александр вытеснил Веронику в спальню. Связал ее спиной к спине с оклемавшимся налетчиком. Туда же затащил слишком сильно вырубленного голяка Антоху. Тоже связал. Всем заткнул рты и пообещал жизнь за примерное поведение.
Время - первый час ночи… Беловежский погасил в квартире свет, принес в прихожую стул и стал поджидать Мордвинова… Страшно хотелось курить. Но в подобных ситуациях он приучил себя воздерживаться от сигареты.
И все-таки оплошность была допущена. Беловежский вспомнил о бутылке с остатками водки. Сходил на кухню, протер бутылку полотенцем, протер и дверцу холодильника. Головная боль прошла но уверенности в себе он не чувствовал. Тупое раздражение вызывала перспектива опоздать на метро. Это томящее раздражение могло все-таки спровоцировать его на чрезмерную жестокость…
Мордвинов открыл дверь своим ключом без четверти час.
- Эй, ребята, почему без света сидите? Мы так не договаривались.
- Беловежский дал хозяину закрыть дверь и стал наносить удары по темному силуэту куда придется.
- Санька, я тебя узнал! - пискнул делец. - Крест не велел тебе убивать меня! Не велел! Я знаю креста!
Не долго ему удавалось заслоняться в темноте  руками. Два удара кастетом в физиономию обрушили его с копыт. Беловежский не стал бить ногами. Осветил лицо Мордвинова карманным фонариком и остался доволен кровавым месивом.
На метро  он успевал. Но забыл в квартире Вероники помыть липкие от крови руки. Чтобы не рисковать, Пешком дошел до станции метро Красносельская и только там стал ловить частника…
Вернулся Александр домой около четырех часов утра. Но поспать не удалось. В восемь часов позвонил отец и попросил срочно подъехать. В кабинете отца Беловежский застал генерала Черепыхина. Деловая часть встречи стариков была закончена. Друзья рассказывали друг другу новые анекдоты про Презедента и ржали как молодые жеребцы… Черепыхин тут же попрощался.
- Ксения,  сунь-ка в морозилку Смирновскую. - Крикнул Константин Валерианович, отворив дверь кабинета. - Да организуй закусочки на скорую руку… 
- Ты никуда не торопишься? - Обратился Крестелевский к сыну, весело досмеиваясь глазами. - Сейчас подскочит Вабля. Вам напару предстоит прогулка в славный город Брянск. Надо выручить нашего генерала…
Крестелевский повнимательнее присмотрелся к задремавшему сыну…
- Какой-то ты, дружок, помятый. Что стряслось? Не здоров? Вызвать Михаила Абрамовича?
- Не надо врача, отец, не выспался я. Навестил Мордвинова…
Крестелевский перестал улыбаться и с нетерпением зорко  уставился на Александра, ожидая подробностей.
- Без комментариев, отец. - Беловежский потер пальцем переносицу. - Все в ажуре… Жить гнида будет, а как, - это меня не касается.
-  Обиделся на меня? Противно возиться с дерьмом? - угрюмо спросил Крестелевский.
- Не бери, отец, в голову. Такая у меня работа. А работать я стараюсь без брака.

ГЛАВА 39 ТРАВЛЯ БРЯНСКОГО ВОЛКА НАЧАЛАСЬ

Вабля неслышно приоткрыл дверь и только потом постучался… Он тоже выглядел не лучшим образом, хотя был тщательно выбрит и благоухал дорогим одеколоном.
Наводка заняла минут пятнадцать.
Суть наводки заключалась в следующем. Черепыхину по зарез нужно было  прорваться в члены коллегии министерства. Крестелевский имел в этом проекте значительный интерес и немало вложил в сложную интригу генерала. Черепок мастерски провел секретный подкоп под своего начальника главка, члена коллегии МВД Пикунихина Демьяна Кузьмича. И вот, наконец, настал момент когда вложенный капитал должен был начать приносить прибыль. Конкретно: Черепыхину выпал шанс одним махом  завалить хамовитого держиморду. И занять его кресло. Р-р-аз и в дамках.
Министр внутренних дел Кулагин, был заядлый реформатор в своей епархии. Он чутко воспринимал кадровые подвижки в окружении Президента. Он не имел права не реагировать на эти подвижки. Решительно действуя в свете последних перестановок, Кулагин активно стал усиливать борьбу с организованной преступностью и мздоимством. В печати загремела операция века, операция "Чистые руки". Требовалось всеми силами стимулировать компанию в печати.
Чтобы начало этой компании выглядело эффектно, само собой,  следовало снести несколько голов из числа засидевшихся в министерстве высших чинов. Произвести, так сказать, дозированное самоочищение. Тем более, что оппозиция в думе  давно и огульно требовала пустить кровя милицейским чинодралам, погрязшим в коррупции.
Ну что ж. Стрелочник на случай подобного рода у министра уже был подготовлен. На Генерала Пикунихина в последнее время особенно окрысилась  группа оппозиционных депутатов красной масти. Неформальной этой группой дирижировал партайгеноссе Чувяков.
Правда, нападки большевиков, пока что, были с головы до ног популистскими. Крупные Факты злоупотреблений они явно приберегали. Больше того, чувствовалось, что направляет компанию против Пикунихина кто-то из своих. Стратегия и тактика нападок выдавала отличное знание консультантом большевиков ведомственных милицейских обычаев и методов борьбы на министерской кухне. А временное отсутствие крупного разоблачительного фактического компромата было вполне объяснимо. Направляющий обладал высоким чувством служебного долга,  генеральской солидарности и  уважал традиции генеральской круговой поруки.
 Да, с брянским матерым волком желали расправиться, но расправиться по возможности не вынося сор из министерских кабинетов. Т.е. - малой кровью для милицейского чиновничества. И это было в высшей степени благородно. Таинственный Организатор и вдохновитель погибели Пикунихина был предусмотрительным патриотом своего ведомства. Можно было быть уверенным, что сук, на котором он сидит, консультант Чувякова рубить не будет. Не оценить этого мог только круглый идиот. Так что самое время было посодействовать тайному ревнителю чистоты рядов милицейского генералитета.
В результате правильного осмысления сложившейся ситуации, Кулагин на последней коллегии МВД  прилюдно дал понять собравшемуся генералитету, что устроит показательную порку, если следствие по убийству известного журналиста Селкова не будет, хотя бы вчерне, закончено в течение месяца. Печать и телевидение должны почувствовать заботу министерства о безопасности и свободе журналистов.
На личности министр дипломатично  не переходил. Однако, Члены коллегии, ответственные носители внутриведомственных сплетен, сразу же с сочувствием посмотрели в сторону брянского выдвиженца... Именно ему  на контроль канцелярия министра спустила  этот дохлый висяк. Кроме того, Пикунихин среди членов коллегии  был самым старшим по возрасту. Всем стало ясно, с какой целью назначается жертве красных депутатов заведомо нереальный срок. Точно просчитанный по чисто  политическим ориентирам сложной  властной бодяги.
Естественно, члены коллегии оперативно сделали соответствующие выводы и лично для себя. Дело даже было не в сроке. Нужен был лишь достаточный повод. А иначе нельзя.  Даже при расправе со стрелочником модно теперь было соблюдать демократические нормы устранения от милицейской кормушки.
Да что там, в самом деле!  Конечно же, через власть устраивал свои личные делишки крупняк из сферы бизнеса…  И крупняка этого можно понять. Оборзел брянец. Одиозной стала его фигура для бизнеса, где железно исповедуется принцип: сам живешь, старайся и другим не перекрывать кислород по наглому. Не понимал брянский волк новых веяний в стране, не признавал либеральничества с клиентами, залетавшими в его мохнатые лапы. Окончательно перепутал коммерсанта с дойной буренкой. А это не умно и не современно.
Жадность не одного фраера сгубила. Высокая генеральская должность это даровой тебе капитал от государства, а капиталом нужно распоряжаться по современным экономическим законам. Нужно обладать широким взглядом на тесный мир  предпринимательства. Даже мелкого. Одним воздухом дышим и с политиками, и с прокурорами, и со спекулянтами, и с братвой. Еще короче если, - Пошатнулся Пикунихин окончательно, оставалось Черепыхину сделать последний толчок и дорога  в святая святых МВД будет открыта.
Но не на того нарвался министр, товарищ  Кулагин.
Пикунихин тоже был не белыми нитками шит. С многолетними связями, забетонированными взаимовыручкой. Он уже пережил четырех Генеральных Секретарей и полдесятка министров и крепко стоял обеими ногами на своем блатном плацдарме, оттоптанном в структурах МВД. И не только в центральном аппарате министерства. В регионах, которые курировал  и умело  ревизовал в случае допущенного ЧП,  ухватистый генерал тоже имел мощную поддержку продувных ветеранов органов.  Его в 1992 году из Брянска перетащил в Центральный аппарат МВД один из вице-премьеров Правительства… Одним словом, служебное рвение министра, перешедшее, естественно, в  личную антипатию, это еще далеко не все при определении судьбы забуревшего генерала.

ГЛАВА 40 ШАНСЫ КОМБИНАТОРА

Какие же шансы были у Черепыхина, подтолкнуть шефа к падению? 
Во-первых, в Брянске и ближайших окрестностях, еще до перевода в Москву, полковник Пикунихин основательно обложился капитальной недвижимостью. Этот небрезгливый трудяга на полковничью зарплату  успел создать для своего будущего и будущего своих детей семь трехэтажных кирпичных особняков в пригородах областного центра. А так же: пять сдвоенных гаражей и три деревянных  домовладения в отдаленных деревушках. Так называемых три охотничьих "домика".  Где, в случае если припечет, сам черт тебя не сыщет. 
Не  хватило преданных ближайших родичей, чтобы на них записать всю свою недвижимость и тем обезопаситься от конфискации. Ну да,  при искусственном прерывании Союзной, не ниже, прокуратурой лихой мильтонской карьеры. Вынужден был полковник Пикунихин на жену записать аж две трехэтажных дачи с участками по полгектара. Это кроме четырехкомнатной квартиры и двух гаражей.
Правда все это не больше как аморалка, но при демократах, да с помощью прикормленной прессы, аморалка стала излюбленным средством для избавления он неугодных подчиненных лиц.
 Во-вторых,  дочь Пикунихина Лялю окрутил известный на брянщине налетчик по кликухе Купец. Да так охомутал, что когда ему припаяли на первый раз червонец срока строгого режима, доченька мертвой хваткой вцепилась в батяньку. Под угрозой утопиться в Десне вместе с новорожденным сыном, Ляля  требовала от полковника не просто скостить срок бандиту, Ляля требовала подвести Купца под амнистию. Хотя расписаны молодые сожители не были, да и амнистии Купец, если по новому закону, - не подлежал. Слишком тяжелая статья легла на судьбу смазливого уркагана: мокряк и организация действующей банды.
Ультиматум дочери полковник кое-как выполнил. Скостил Верховный Суд срок Купцу до трех лет. Перевели талантливого  уркагана в Брянскую колонию, поближе к Ляле. Сделали кладовщиком. Выгородили в каптерке биндежку метров на пятнадцать квадратных, обставили мягкой мебелью, устроили бар и зажил молодой пахан как кум королю. Это, казалось бы, самый верный компромат. Там и копать ничего не придется. Все лежит на поверхности, только снимай пенки… Но в этом случае Пикунихин вполне мог подставить начальство колонии и выкрутиться. Так что еще не известно что окажется результативнее при расправе с продажным генералом, - аморалка или злоупотребление служебным положением.
- Можно подробнее, желательно с предысторией подвигов прощелыги? - Вяло попросил Марат Ерофеевич, маскируя свое любопытство кислой миной…
- В этом вопросе тебя просветит на месте Антон Жаворонков, кум брянского губернатора Клима Угарева. Его уже озадачили аж из Президентской охраны. Как нарисуешься в Брянске, - Клим сам тебя найдет. В двух словах если, этот блатной Купец и в тюряге имеет мобильный телефон. Выходные проводит в кругу семьи. Параллельно руководит подельниками, оставшимися на свободе. На прошлой неделе гоп-компания бомбанула в области отделение Сельхозбанка и три посреднические фирмы. В Стародубе, Новозыбкове и Трубчевске.
- Дохлый номер, - поморщился Вабля. - На недвижимость брянец наверняка заимел кучу липовых квитанций. Да и родственничком Купца не очень-то назовешь. Сожитель он и есть сожитель.
- Не скажи, Марат. У Жаворонкова в банде Купца пасется его личный информатор. А этот кум - трудится в Службе собственной безопасности, в  ССБ Налоговой полиции… Не хило, Марат Ерофеевич?
- Да, этот парень важняк, согласен. Но как выйдет на меня кум? - Спросил  Марат Ерофеевич. - Я же хочу в Брянске появиться по темному. Зачем нам лишняя засветка.
- НЕ твое дело, мой дорогой... Найдет раз приказано…
- Константин Валерианович, не рымзай. Чую - не договариваешь. Кум Жаворонков тоже будет в курсе нашей командировки?
Константин Валерианович явно замялся, но Вабля не собирался отступать и сверлил шефа настороженными глазами.
- Да, Жаворонков должен знать о твоем появлении в Брянске. В общих чертах. Он будет у тебя на подхвате, если кто-то станет у вас на пути.  Так вот… Если тебя, Марат Ерофеевич, не устраивает два первых направления поиска компромата, послушай третье направление. В-третьих, сын Пикунихина Алеша в ночь выпускного бала, три года назад, раздавил отцовским джипом Чероки одноклассницу Нелю Загодскову. Но свидетелей трагедии для суда, сам понимаешь,  "не нашлось". Сейчас Алеша учится на третьем курсе Военно-медицинской Академии. Об этом подробно тебя проинформирует тоже кум.

ГЛАВА 41 КОМПРОМАТ ПОМЕЛЬЧЕ

Были и еще зацепки, но по мелочи… Например, неправедная попытка сжить со свету кое-кого из "земляных" следователей. Эти олухи царя небесного не желали оставлять после себя гиблых "висяков". Бились за справедливое наказание жулья по последнего. А зачем в отделе эти чудаки, перекрывающие руководству столь удобную возможность спустить дело на тормозах, когда нужно спрятать концы в воду по крупному.
- Все понятно, Марат Ерофеевич? - Сухо поинтересовался Крестелевский, не скрывая, что недоволен вялой реакцией сыскарей на его просьбу помочь генералу Черепыхину сделать карьерный рывок .
- Понятно-то, оно понятно. - Стал жевать язык мудрый сексот. - Но не могу я так вот сразу все бросить и  завтра же бежать в Брянск ради этого мусора в генеральских погонах. У меня клевый сыск для известного тебе банкира Сигачева. Это  тоже не абы какой человек, сам понимаешь. Да и гонорар светит очень даже не еловый…
- Кончай финтить, Марат. Говори начистоту… Цену набиваешь? Разве я торговался когда? Ты называл цену и получал сполна. Что случилось с тобой? Не узнаю, голубь мой. Можешь включить в сумму контракта утраченную выгоду по Сигачеву. Что еще?
Крестелевский придвинул свое кресло вплотную к креслу сыскаря и сдавил костлявыми бледными пальцами коленку Вабли.
- Нет, я бы рад, бля буду, Костя, я бы рад провернуть твое дельце… Но посуди сам. Информация твоя залежалая. Фактов, собственно, фактов конкретных - мизер. Свидетелей "железных" не имеется. Слухи, сплетни, домыслы завистников, блатной стук - все это в нашем с Александром положении - мура, да еще с душком. Мы будет чертить не на собственной территории. Там все схвачено местными операми. И если их забашлял Пикунихин - они нам ноги переломают. Нет, нет, чутье меня никогда не подводит. Пикунихин - это волчина тот еще! Пойми, прошло шесть лет, как Пикунихин гужуется в столице… Не хочу я облажаться, сам понимаешь. Наша с Александром  фирма веников не вяжет…
- Марат Ерофеевич, кончай скиглить. Перегноя под Пикунихиным накопилось достаточно. Есть  что копать. Один Бортников чего стоит. Жаворонков его уже прощупал. Георгий Сергеевич тоже готов на тебя пахать. Разве плохо мы подготовили тебе плацдарм? Понимаю, Черепыхин скареда тот еще, но на этот раз за него буду платить я. Сделайте ребята этого поганца Пикунихина! В конце концов, при чем тут Черепыхин, Сделайте этого брянца ради меня. Не то Черепыхин перекроет кислород нам всем… Проникнись, Марат Ерофеевич, проникнись, Черепыхин пойдет на все! Да и тебе лично мало не покажется, если он взъестся! Так что копай, копай, родной ты мой,  как можно больше накопай в Брянске компромата! В общем, кончай прибедняться. Думаешь не знаю, что майор Бортников, Георгий Сергеевич корешок твой по Высшей школе милиции? А сколько крови ему попортил Пикунихин, думаешь не знаем?
- Ах, Черепок! Ах, подлый!  И это он просек!
- Вот и ладненько. Мы все знаем…
- Но я не виделся с Бортниковым лет десять. И потом, каким он стал? - Помаленьку сдаваясь, капризничал Вабля .
- Брось, Марат Ерофеевич, а то ты не знаешь. В Брянске он самый результативный важняк. Таких в провинции не любят. Можешь сыграть на ущемленном самолюбии.  Да и мент по сути своей,  - навсегда мент. Надо только найти подход к ментовскому самолюбию. На такого подлеца как Пикунихин, в Брянске, наверняка, многие зуб имеют. И твой дружок наверняка знает его врагов.
 - Не пойдет на сделку Гришка. Он всегда любил поломаться… Наверное, до сих пор в капитанах дохнет.
- Отстал ты от жизни, сексот. По секрету, от твоего Бортникова, скажу, - майора то ему дали лишь пару месяцев назад… Это Черепыхин, замышляя свою интригу, устроил ему производство в майоры. У генерала свои дальние виды на этого мужика. Так что ему самое время отблагодарить генерала. Ну и у нас есть свои интересы. Намекни говнистому сыскарю, если он тебе поможет,  пойдет в Москву на повышение… Смотри, как хорошо подготовлена тебе почва для расследования деяний неприятного нам Пикунихина…
- Достал ты меня, Костя. Не знаю что и думать. Не вляпаться бы. - Страдальчески сморщился Марат Ерофеевич.
- И это не все, чудак… Тут мне дали адресок одного матерого прокурора еще сталинских кровей. Правда он в отставке, консультирует торговую фирму… А фирма гонит из-за кордона хохлацкий спирт и сахар… Но это не важно, и в прокуратуре ты получишь зеленый свет. А Губернатора я сам лично знаю,  тебя он примет как родного… Только так.  И Хватит кота за яйца мурыжить. Необходимые рекомендации уже сделаны. Действуй, Марат Ерофеевич, действуй!
- Константин Валерианович, ты меня  изнасиловал, ну нельзя же так! - Взмолился Вабля. Сейчас еще холодно, да и ноги побаливают, ходить много не могу. На прошлой неделе рана на голени опять стана мокнуть, ну как откроется…
- Марат Ерофеевич, душа моя, ну-ка   показывай свою рану.
Крестелевский словно не слышал жалоб Вабли. Он задрал штанину, стал разматывать бинты.
- Ах ты, сукин сын! Я так и знал! Почему не ходишь к Мишке на перевязку? Что за дела, Марат Ерофеевич? Он дважды приезжал к тебе домой! Надо предупреждать когда будешь дома. Нельзя же так, Михаил Абрамович тебе не мальчишка!
Вабля в отчаянии оглянулся на молчавшего у окна Александра. Но Александр пожал плечами, беспечно покоряясь воле отца.
- Значит так, сыскари! Вот мое последнее слово! - Константин Валерианович решительно встал, подошел к телефону, снял трубку.  -  Я вызываю хирурга! Если он скажет, что ты, Марат Ерофеевич, симулируешь, - завтра же отправитесь в Брянск. Если он поддержит тебя, Марат, дам неделю на залечивание раны. А понадобится и в клинику тебя положим. А теперь идите садитесь завтракать… И больше никаких примочек!
- Коська, в душу твою… Кончай звонить! Пошел он на юлу твой лепила. Я поеду, но не завтра, а послезавтра. Это мое последнее слово.
Крестелевский хитро засмеялся, обнял Ваблю за плечи и повел к столу.

ГЛАВА 48 ТЕНЕВИК РВЕТСЯ В ДЕПУТАТЫ

Когда опорожнили первую бутылку Смирновской, Вабля насмешливо спросил Крестелевского.
- А хочешь, старый, я скажу, с чего ты так рвешься помочь Черепыхину?
- А я и не скрываю. - Небрежно открылся Крестелевский. - Да, Марат Ерофеевич, вот устрою свои финансовые дела и буду баллотироваться в Московскую думу. А ты мне поможешь провести агитационную компанию. Разве нет?
Потрясенный неожиданной новостью, Александр поперхнулся куском осетрины, громко закашлялся    и выбежал в туалет.
- Ну, Константин Валерианович, такой подлости я от тебя не ожидал. Народный депутат! Значит, дружбе нашей полный писец!? Ты станешь депутатом, а мне придется записываться к тебе на прием? Ну, отломил! Негодяй…
- Марат, не рычи! Все к тому шло.
- Ох, и напугал ты Сашку… Но Черепок тут при чем?
- Как же, Череп знает все ходы Ко всем властным кнопкам на политическом дирижерском пульте.
- И тут Черепок!
- Он даже входит в состав городской избирательной комиссии… Хватит, Марат, качать деньги только в свою кубышку, понимаешь ли... Совесть надо иметь. Пора отдавать долги городу. Кому как не нам наводить порядок. А то жук и жаба - все прутся в коммерцию.  Путаются под ногами у солидного бизнеса. Я, считай, полжизни  провел в подполье и знаю как окоротить шмакодявок… А если честно - депутатство - это только первый прыжок. Будем создавать партию отечественного бизнеса. Мы же не безродные варяги. Мы патриоты России. Ты понимашь! У нас  - своя партия! Полсотни воротил уже пишут программу, меня подключить хотят, да некогда сейчас.
- Да уж, Костя, твоя взяла! Такие как ты Державе позарез нужны. Тебя бы, Константин Валерианович,  бросить на коррупцию в высших эшелонах власти. Тебя не купишь… Да и болтовней заниматься ты не любишь… Что ж,  иди, покрасуйся на трибуне перед народом. Может, лодырей научишь копеечку ковать…
- Потешаешься, Марат… Не честно это… Я то знаю, тебя устраивал произвол при большевиках. Паханов просто перестреляли и навели порядок.  Я не виноват, что твои наивные мечты о торжестве на земле Справедливости - никогда не сбудутся. Я вовсе не против стерильных отношений между людьми. Да вот честность дается от бога, и далеко не всем кинули небеса этот дар. Как и настоящая красота дается свыше далеко не всем бабам.
- Не будем об этом, Константин Валерианович.
- Нет уж, позволь воспользоваться случаем, душа моя. Мы впервые коснулись этой темы и я хочу сказать… Я хочу сказать, ты мне все уши прожужжал - справедливость, справедливость… Короче,  хватит тебе надрываться, дружище. Справедливость - мечта лодырей и убогих. Они ждут, что придет наш отечественный Пиночет и всем даст по ложке этой самой твоей справедливости. Чушь это - генералы в лебяжьих перьях. Весь их грозный вид от недостатка нормального чувства юмора…
- Константин Валерианович, поздравляю вас с новым начинанием. - Широко улыбаясь, прервал отца Александр.   
- И я сочувствую, Костя. Не повезло тебе на друзей. Вот и я тебя больше не устраиваю. Теперь ты окружишь себя прихлебателями и будут они как кенари ублажать твой слух хвалой на все лады. А что - деньги у тебя есть, купишь себе и славу народного благодетеля. Только меня среди этих педерастов не будет. - Раздраженно заявил Вабля .
- Не гунди, сексот. Я от тебя не открещиваюсь. Однако, не забивай, будь добр, Сашкины мозги своими мечтами воздать всем негодяям по заслугам. Прошу тебя. А то сыночка мой смотрит тебе в рот, как оракулу в последней инстанции. У Сашки и так каша в мозгах.

ГЛАВА 43 ОПЕРАЦИЯ НАЧАЛАСЬ В БРЯНСКЕ

Бортников встретил Ваблю на железнодорожном вокзале. В его облике, облике состоявшегося колобка, ничего не было от расхожего образа упертого сыскаря с лицом ироничного аскета, от которого бегут любимые женщины.  Толстячок-коротышка и не думал похерившего свою личную жизнь  во имя имиджа неподкупного, жесткого, но справедливого искоренителя всевозможных мерзавцев. Бортников был жизнерадостный ненасытный потаскун. Георгий Сергеевич обликом скорее напоминал свою заезженную машину, жигуленка первой модели.
Все в этой машине напоминало неистощимую веру в свое предназначение служить своим седакам не средством деловой мобильности, но средством извлечения из жизни всех возможных удовольствий. Эта машина, как и хозяин, обожала несерьезных, вернее сказать, - раскованных женщин, источника всех мужских приключений, то бодрящих, то леденящих кровь. Бортников был заводным  гончим  псом уголовного сыска, всей любвеобильной душой презирающим ментовские протоколы.
Несколько раз перекрашенная, и кое-как отрихтованная после многочисленных ДТП, машина и в женщинах обожала не внешний лоск, но способность привносить в обшарпанный салон уют и веселье. Машина везла на шашлыки или зимний пикник столько хороших людей, сколько могло их сидя и плашмя втиснуться в кузов.  При этом не скулила о гибельных перегрузках для проржавевшего корпуса и амортизаторов. Двигатель немного дымил, но, тем не менее, когда требуется, развивал достаточную скорость. Понятно, - ремонт подождет, а жизнь хозяина и его гостей ждать не будет и нужно успеть взять от нее максимум возможного. Главная и самая преданная подружка Бортникова служила ему и шалашом, где уединяются на ночь влюбленные, и кровом для пьянки в ненастную погоду, и защитой от негодяев.…
Сыскари, не видавшиеся десять лет, сначала, раздувая ноздри, походили, набычась, по кругу, как ходят боксеры перед первым ударом в поисках слабого места противника. Походили, а потом сцепились в жарких  объятьях. Глаза их предательски заблестели. Они зашептали друг другу в ухо ругательства.
- Мать твою за ногу! - Шептал Вабля. - Паразит, приезжал на курсы повышения квалификации и не заехал, лысый прохиндей!
- Ах ты, проныра грешная! Чтоб у тебя рог вырос на пятке, чтоб тебе как сц… так разуваться! Не ты ли это купил под дачу у нас хату в Яленке и не обмыл со своим старым корешом?
Бортников обнял и расцеловался с Беловежский как с давним знакомцем. Но объятий ему было мало. Не смотря на мартовскую холодрыгу, на изморось   снега с дождем,  Георгий Сергеевич  так разволновался, что снял прекрасную велюровую шляпу, надетую по такому случаю. Отошел на пять шагов, и, вытирая лысину, стал любоваться гостями. Таким и запомнился Александру на всю оставшуюся жизнь этот потрясающе жизнерадостный толстяк с облаком пара над головой.
- Жить будете у моей матери. Никаких гостиниц с их путанами и тараканами. У мамы  свой дом, каждому по комнате, отдельный вход, доступ дамам  легкого поведения - круглые сутки…
Это было первое, что произнес Георгий Сергеевич, угнездившись за рулем. Вабля достал из дипломата виски Белая Лошадь.
- Гоша, помнится, ты любил эту отраву венгерского разлива?
- Спасибо, сукин сын, что не забыл. - Захохотал Бортников. - Я хоть укомплектован под завязку,  эту лошадку конфискую у тебя к чертовой матери! Как вещдок попытки подкупа должностного лица при исполнении. И последнее предупреждение. Учтите хлопцы, хоть раз увижу вас обоих субчиков трезвыми, - клянусь своей большой печенью, - заведу уголовное дело как на извращенцев... А теперь, Сашок, разливай, ты у нас  самый молодой, самый перспективный… Где уж нам с тобой тягаться…
Георгий Сергеевич подрулил к Десне, достал дятьковские голубые стопарики емкостью грамм по сто, по карамельке - на занюшку и понеслась…
Мать  Бортникова, Варвара Ульяновна, старуха дородная и весьма строгая на вид, приготовила для гостей поздний обед. Больше часа она "поралась", как говорят в Брянске, возле русской печи,  наполняя просторный, опрятный  дом соблазнительными запахами хохлацкой снеди.  Уж так она старалась угодить москвичам, но принять похвалы  борщу и жаркому ей не довелось. Едва стало смеркаться, и борщ можно было подавать к столу, за гостями заехал Георгий Сергеевич.
Вабле это не понравилось. Хотелось отдохнуть перед началом работы, да и выпито было на вокзале более чем достаточно. Неужели Гоша спился до такой степени, что готов в мужской компании гонять водяру ночь напролет? Александр сразу почувствовал недовольство шефа. Он с любопытством разглядывал обоих сыскарей, предвкушая неизбежное выяснение отношений. В данной ситуации это грозило закончиться грандиозной попойкой. Да, он тоже подумал, что выпивка на вокзале была для Бортникова лишь разминкой.
Недовольство свое Вабля счел необходимым продемонстрировать. Он не сел в Жигулек рядом в дружком. Не стал интересоваться куда их везет Гоша. Пока ехали по городу в машине царила гробовая тишина. В салоне царил матерый дух перегара, что подчеркивало обреченность гостей еще долго претерпевать от неуемного гостеприимства принимающей стороны.
Но вот город кончился. Бортников посигналил гаишникам у последнего поста.  Стрелка спидометра мигом проскочила отметку сто двадцать км/час и машину залихорадила чудовищная вибрация. Глаза стало выпирать из орбит. Машина словно стала на крыло и взяла разбег по кочкарнику. Корпус готов был сорваться с колес и взмыть в просветлевшие к вечеру небеса. Время от времени водитель мигал дальним светом. Вдруг на обочине зажглись на мгновение и сразу же погасли яркие аварийные фонари невидимой машины.
- Ну, селяне, не обессудьте… - Крикнул Бортников и, ожесточенно упираясь в баранку, стал резко тормозить.
Вабля молниеносно выхватил пистолет и сполз на пол машины. Александр последовал его примеру. Бортников захохотал. Остановил машину. Выключил движок, но машина продолжала сотрясаться от хохота майора.
Выскочив из Жигуля, Бортников направился к стоявшему впереди черному Фольксвагену. В его басовое ржание вплелось тонкое женское повизгивание. Матерясь по черному, Вабля в сердцах сплюнул Беловежскому под ноги и полез на морозный воздух под вечно праздничные звезды запойной брянщины. Александр тоже вышел, но пистолет на авось держал в кармане, готовый незамедлительно открыть огонь по неизвестным прямо из кармана легкого джерсового пальто. Сильно рисковала компания на иномарке, тормознувшая жигуль. Беловежскому было не до шуток… Почему-то ему показалось Колобок заманил их в ловушку.

ГЛАВА 44 ПОЛИНА ДЕЛАЕТ ЗАЯВЛЕНИЕ

- Познакомься, дорогой Марат Ерофеевич… - Гоша снова прыснул и открыл заднюю дверь иномарки. - Вот эта кудрявая - моя боевая подруга Эмма, а это красавица Ольга, сослуживица Эммы и лучшая ее подруга. А за рулем восседает ненаглядная Полина Георгиевна, моложе не бывает…
Вабля молча чмокнул руки дамам, и только тогда Колобок догадался назвать  гостей из столицы по всем трем параметрам: имя, фамилия, отчество.
- Саша а ты чего мнешься. - Не унимался Гоша. - Давай спрячь, спрячь пушку. Не надо наших милых девочек пугать…
Не успел Александр познакомиться с "девочками", как Гоша приказал ему садиться в Фольксваген, рядом с водительшей, забрал в свою тачку Эмму и Ольгу и объяснил Полине:
- Ты, киска, в первый раз едешь Ко мне на дачу, ты не обстрелянная, так что кончай лихачить, держись строго за мной. Знаем мы вас. Курс на Красный Рог. Понеслась, моя родимая…
На самом деле белокурая девушка с длинными прямыми волосами по плечам была вполне обстрелянная. Порядком озабоченному Александру, не пришлось изобретать темы для разговора. Полина все уже знала о нем от майора Гоши и считала своим долгом продемонстрировать перед москвичом свою современную непринужденность.
Полина вот уже два года работала помощником районного прокурора. Она была заметно моложе Александра. Характер свой назвала "нордическим". Любила Полина в человеке честность, максимально возможную честность, прямоту и веселость. Не любила коварство и предательство. Для Александра эти пороки ничем не отличались друг от друга. Это только Полина видела в них различия,, незримые грубому глазу заурядного мента. Выяснять такие нюансы у острой на язык девушки Сашка не осмелился. Хотя показать себя, ради приличий, уже следовало.
От животворной приветливости и прозрачности, Полины у молодого частного детектива вдруг стала кружиться голова, как только она объяснила почему дала себя уговорить Гоше. Уговорить составить компанию интересным "коллегам"  из Москвы.
Вот дословное заявление Полины.
- Вы, Александр Константинович, можете думать обо мне все что вам вздумается. Абсолютно все. Гоша друг моего отца. Тоже прокурора в одном из городов области. Оба они заядлые охотники. Вместе ездят в Яленку отстреливать пришлых из хохляндии волков. Так вот,  когда сегодня, без звонка, захорошевший Гоша ввалился в мою квартиру, он немедленно получил По зубам от моего муженька. Мы почти в разводе, но вынуждены, временно конечно, сожительствовать на одной жилплощади. Выписываться мой бывший благоверный никак не желает. А скандального развода, пока что, я не желаю. Получил бы Гоша и больше, мужик мой настоящий кобел, центнер веса. Но я успела вытолкать его за дверь. Пошла я провожать беднягу. Он мне и говорит, не век же тебе, девка, жилы из себя тянуть. Надо тебе развеяться. Мужики Московские, залетные,  уедут и концы в воду. Никаких последствий.
Беловежский сообразительно хохотнул.
- Верно, это для мужика никаких последствий… А , может, я разозлилась на своего кретина и пойду в разгул. Он ведь у меня тюремщик, капитан, "кумом" в колонии трудится. Понахватался, блатной феней от него так и разит, скоро его совсем от зеков не отличишь. Что слова, что повадки - пахан да и только…
- Как зовут супруга, - незамедлительно поинтересовался заинтригованный Беловежский.
- Николай Самсонович Гриднев.
  -  Вас Георгий Сергеевич  отрекомендовал людьми порядочными, я и подумала, а почему бы и нет. Рано или поздно, а начинать жизнь одиночки придется… Вот и вся моя история.
- Благодарю за доверие, Полина Георгиевна. Нет слов…
- Какой вы официальный. - Усмехнулась Полина. - Все произошло так стремительно. Вы тоже, наверное, в отпаде? Так?
- Да нет, я рад…
- Бросьте, голубчик… Не люблю курить на ходу, да что-то потянуло. Георгий Сергеевич такой заводила.
Полина достала из бардачка пачку тонких длинных французских сигарет Море, подала Александру. Он прикурил сигарету и вернул Полине.
- Вот мы и поцеловалась, - неожиданно для себя выпалил Беловежский .
- Так уж и поцеловались, - засмеялась Полина. - Не воображайте себе лишнего… Я,  все же,  мужчин побаиваюсь.  Чувствуется и вы с женщинами не легко сходитесь. А это уже хорошо. Хотите признаюсь, что я подумала, как только вас увидела?
- Да вроде мы все выяснили. Роман между нами исключается. Мы просто погостим у Георгий Сергеевича и разбежимся…
- Ой, какой же вы… Как вам ни ай-яй-яй. Ладно, я признаюсь. Пока я не закурила и не взяла себя в руки, мне хотелось потребовать клятвы… Да, да, - не приставать ко мне с разными эдакими штучками… Не уважаю я шапочных знакомств… Ей-ей, не понимаю, как удержалась, чтобы не наговорить со страху глупостей…

ГЛАВА  45 СТАРАЯ МЕНТОВКА И ПАПКА АНОНИМОК
 
Дознание в Брянске началось успешно. Уже на следующее утро после приезда, Вабля и Беловежский навестили бывшего прокурора на пенсии, великого знатока местных интриг, Бородулю Игната Тарасовича. Получив обусловленные три куска зеленых, Игнат Тарасович без лишних слов на приличном еще Форде отвез детективов на край города, в район станции Брянск-2.
Постучал он в низкое оконце избушки-развалюшки, обнесенной новейшим строганым забором недосягаемой высоты. Ответ последовал откуда-то с небес.
- Отчиняй фортку, Тарасович, заходи смело, мой кабыздох по девкам гдесь второй день шастает.
Мелкая костью старушка, усохшая до невозможности, темная печеным лицом и светлая любопытной улыбкой, раскатывала на крыше сараюшки рулон руберойда. В зубах раскисшая папироса Казбек.
- Как сама Леонидовна? - поинтересовался равнодушно знаток подзаконных делишек областного города...
- Как штык, Тарасович. Что тебя занесло Ко мне, старый ты греховодник. Опять за консультацией? - Бабуля свесила с крыши огромные дырявые валенки, источенные молью. Один свалился с босой ноги, но старушка не придала этому значения.
- Дело есть кой-какое, - прошамкал прокурор, не поднимая на хозяйку мокрых, на выкате очей, злыднем озирая унавоженный курами дворик.
- Тогда  залезай на крышу. А то если сама спущусь по  лесенке, то уж до завтра обратно не залезу. Голова больно дурная… Знать, к погоде… И шумит и гудит…
Подхватив валенок, старик одним духом взобрался на крышу. Сел на корточки, зашептал бабуле в воротник заношенной в лоск телогрейки.
- Добре, Тарасович, для тебя сделаю. - Сказала старушка, когда выслушала просьбу старика с блудливыми глазищами. Запалила другую папиросу. - Что-то ты совсем забыл свою полюбовницу, Тарасович. Зашел бы как чаю попить, а то все по делам, да по делам… А чьи это гарные хлопцы за воротами тарнуются? Что у них в коробке? Какая большая…
- Москали, Леонидовна, приехали… А про коробку ничего не знаю. Разбирайтесь сами, без меня…
- Эй, хлопцы, ходите до хаты. - Позвала старушка нервничавшего Ваблю и невозмутимого Александра.
Тарасович, помог бабуле спуститься с крыши.
- Искра Леонидовна! - Хозяйка крепко, по-мужски пожала гостям руки. Ноздри ее похотливо шевельнулись, когда она осмотрела накачанное, статное тело младшего из москалей. - Я не скрываю, что Коммунистка с пятидесятилетним стажем…
На земле она казалась почти лилипуткой, утонувшей в солдатских валенках. Задиристый, неунывающий взгляд, седые бурые вихры, рвавшиеся из-под платка на волю, - как пить дать, - зажившаяся на белом свете бойкая пионерка первых лет советской романтики, подумал Беловежский.
- Пипетка, - съехидничал про бабку Вабля, недолюбливавший бывших хозяев державы.
Первым делом бабка-пипетка натянула джинсы, приладила на макушке вихры короткой, " комсомольской" стрижки, накрасила губы, густо нарумянилась… И Вабля засунул в задницу свою неприязнь. Старушка была в умелом, модном макияже - ну просто прелесть.
- Наливочка. Вишневая. - Захлопотала Леонидовна. - Хлоп на стол четверть, по местному - сулею. Прокурор чему-то утробно вздохнул и шарахнулся на выход.
- Ну, я пошел, хозяйка.
- Иди, иди с богом, золотой мой. - Мимоходом обронила бабуля и забыла о старом дружке. Леонидовна поставила на стол изящную китайскую пепельницу. Бронзовую  с зеленой перегородчатой эмалью.
- Моченая антоновочка, своя, брянская. Прянички… Сколько Тарасович горел из-за этой самогонки, - уму не постижимо. А под старость вот стал говеть… Даже наливочки боится как нечистый ладана. Он жа певчим теперь, поет в церкви на крылесе.
Пока Искра Леонидовна рассказывала как лихачил прокурор по молодости,  ополовинили четверть сладкой духмяной наливочки. Огородили мужики миску с мочеными яблоками. Леонидовна убрала со стола, вытерла клеенку тряпкой. И все это, не закрывая рта, не выпуская из дряблых губ папиросу Казбек.
Когда мужики поблагодарили за угощение, Искра Леонидовна посуровела, Молча спустилась в подвал, мышкой пошуршала, пошуршала. И вот перед Ваблей лежит с вершок толщиной канцелярская папка, завязанная розовыми шелковыми тесемочками.
Леонидовна испытующе смотрит Вабле прямо в глаза. Раздумывая,   медлит, поглаживая папку. А Вабля, предвкушая первую документальную удачу, забыв о дипломатии, облизывается. От нетерпения, даже руки под стол спрятал…
- Не знаю, хлопцы, верить вам или не верить…
- Разве вас не ввели в курс? - залепетал Вабля.
- Кто вас знает, московских лягавых.
- Но Бородуле вы верите?
- Этому прощелыге? Не больше чем вам, Марат Ерофеевич. - Громит бабка Ваблю, а сама хищно наблюдает за его конвульсиями…
Вабля   ничего не понимал. Он никогда еще не чувствовал себя таким униженным. Понятно, Бородуля предупредил: Леонидовна баба сталинской закалки, кристально честная,  взяток не вздумайте совать… Все это можно понять, но зачем же издеваться…
- Ладно, гостички дорогие. Вы посидите, а мне надо звякнуть кой-куда…
Вабля не выдержал. Рука его  метнулась из-под стола и припечатала заветную папку к столу намертво.
- Искра Леонидовна… - Взвился Марат Ерофеевич над столом. Но бабуля его перебила.
- А ты, старый балбес, подумал, что я закладывать вас иду! Ну, какой же ты после этого оперативник?!
Она выдернула из-под руки сексота папку, прошла в смежную горенку, громко хлопнув дверью.
Вабля грохнул кулаком по столу. Пепельница перевернулась. Окурки рассыпались по полу. Вабля засмеялся идиотским смехом и полез под стол собирать окурки.
- Классная бабка, - бормотал он под столом, мешая злость с весельем.
- Я, ребята, звонила Бортникову в отдел. - Недобро сказала бабуля, водружая тяжелую папку снова на стол. - Доверяй, но проверяй, как нас учил товарищ Держинский.
- Ну и, теперь -то вы успокоились, - нетерпеливо спросил Марат Ерофеевич .
- Да кто его знает, Гришка такой же байстрюк! Не мог сам приехать.
Александр осторожно отодвинул стул от стола, чтобы ловчее было вскочить и, если надо, схватить папку.
- А ты чего тарнуишься, красавчик? - Искра Леонидовна насмешливо поворотилась к Беловежскому. - Какие же вы в Москве все запуганные… Я должна была спросить Бортникова. Вот кому досталось от Пикунихина, так досталось. Тоже самогоночка погубила мужика. Бабочки да рюмочки доведут до сумочки, это я ему всегда говорила. Два раза его Пикунихин вышибал, да на счастье они с Рубцом, первым секретарем горкома, вместе охотятся. Два раза Рубец выручал Гошу нашего. Работает как зверь, за то и держат. И не берет взяток, как некоторые…
Старуха укоризненно посмотрела на Ваблю и так резко толкнула к нему  папку, что она едва не слетела со стола.
- На, золотой мой, полистай, а я пока курям комбикорму насыплю.

ГЛАВА 46 СВИДЕТЕЛЬ ЗАМАЗАННЫЙ ДОЛЛАРАМИ

К счастью, одно окно хаты выходило  во двор. Беловежский наблюдал за каждым движением старушки. Она не дергалась, это и смущало Сашку… Не верил он этой пионерке. Запросто могла настучать кому следует.
- Марат Ерофеевич, а если она все-таки вызвала наряд? Как бы нас не повязали тут? - Страдал Беловежский.
 Вабля отмахнулся. Он рылся в папке с остервенением. Это были умело подшитые копии доносов и анонимок. Навозу тут было - за день не разгребешь. Тут были доносы и на Пикунихина, и на  Городское Руководство, и на обычных участковых. Поборы, пьянство, аморалка и снова поборы, пьянки и аморалка…
Навозу - куча, но что толку, информация была давнишняя, все без фамилий и адресов злющих народных мстителей,  а где и были подлинные  подписи, так их или залили фиолетовыми чернилами, иди аккуратно вырезали ножницами. И все же, пока Леонтьевна кормила кур, красный от подскочившего давления, обливаясь потом, Вабля  успел выдрать несколько перспективных доносов…
 Уже с порога, Леонтьевна разоблачила Ваблю.
- Вот зачем ты повыдирал бумажки про Пикунихина? Я что не даю тебе снять ксерокопии? А Бортников клялся, что ты порядочный мужик. Так я и поверила этому пьянице… Но другие и того хуже… Так что бери и уходите. Снимите копии и верните папку назад… А не вернете, я горевать не стану… Тут ведь только копии тех шмаргалок, что Пикунихин положил под сукно или сам порвал. Но ничего, я одну копию снимала для себя, а другую отсылала в КГБ. Пять лет копила компромат на этого подлеца, а что вышло? Пошел на повышение в Москву. Генерал теперь…
Вабля попросил стакан воды. Леонтьевна дала еще и таблетку нитроглицерина.
- Простите,       Леонтьевна. Очумел. - Папку вернем, кровь из носа. Вы настоящая женщина. Проучили старого дурака…
- Нет, мне плохого Пикунихин ничего не сделал. Даже квартиру выхлопотал. Но если по честному, гадина он был не приведи господь. Я подумала, если КГБ его не причесало,  может, вы отомстите. И за Бортникова, и за девочку, что задавил его сынок Алешка. Слыхали про Нелю Загодскову? Нет?
- Про аварию знаем, а про девочку - так, в общих чертах. Не за что ухватиться. - Честно признался Вабля.
- Отмазал Алешку генерал, а хлопчик был пьяный и задавил девчонку ни за что ни про что.
- Но свидетелей-то нет!  Тут ничего не докажешь! - Почуяв новую поживу, Вабля оживился. Забыл сексот о своем давлении, проглотил таблетку, забыв что ее надо держать под языком.
- Свидетель есть, да ему рот долларами замазали…
- Кто? - Вабля достал диктофон и поставил его перед приунывшей старушкой. - Не боитесь, если запишу вас? Нет, это не показания, я не допрашиваю вас. Это не для суда, это для памяти…
- Пиши, мой золотой, пиши. Мне  в гроб пора, ничего ты мне не сделаешь… Только не перебивай. А свидетелем был Романов, Эдуард Касьянович. Фальшивомонетчиком тянул два срока. Золотые зубы. Пенсию выхлопотал себе, работает вышибалой в ресторане при гостинице Урожайная.
Искра Леонидовна раздавила окурок в пепельнице. Попросила у Вабли сигарету, "попробовать на вкус". Не понравился ей Кэмэл. Раздавила в пепельнице. Запалила свой Казбек.
Вабля заерзал на стуле. Похоже, старушка пожалела, что так опрометчиво откровенничает с уж больно ушлыми гостями. Заметила она беспокойство сексота.
- Да ты не тарнуйся, Марат Ерофеевич. Так и быть, расскажу. Что знаю…  Романов тот в ту ночку сидел на балконе, сторожил зятеву Волгу, чтоб шпана не раскурочила. Понятно? Он-то все и угледил. Был выпускной бал в ту ночку и девчонки ходили с парнями всю ночь по улицам. Песни пели с все такое. И Алешка Пикунихин на батькиной машине  тоже ехал с бала в школе. Пофорсить ему захотелось. Выехал на тротуар девок попугать и наехал на Загодскову Нелю. Может случайно… Не знаю, врать не стану… Сразу насмерть задавил и уехал… Ироды, сделали так, что девчонка сама виновата в своей смерти…
Старушка всплакнула. Сходила  на кухню, выпила рюмочку наливки.  Перевела дух, и хриплым дребезжащим голосом торопливо закончила рассказ.
- А Неля ходила домой в туалет. Понятно? Сходила и пошла к подругам на площадь опять тусоваться. Вот почему никто не видел, а вышибала видел. Говорят, ему целых пять тысяч американских долларов отвалил генерал. Вот кто вам нужен. Дадите больше, он и генерала заложит. Урка, ему плевать… А знаете какую он себе пенсию сделал? Побольше моей на сто десять рублей!
Когда гости выскочили из хаты, Искра Леонидовна напомнила им в спины о коробке. Вабля махнул рукой.
- Да там папиросы. Курите на здоровье свой Казбек, ненаглядная моя!
- Га! Ну, папиросы это совсем другое дело, - сдалась неподкупная бабуля на милость победителя…

ГЛАВА 47 ЛОХ СОМНЕВАЕТСЯ

От бабки-пионерки Вабля выскочил как ошпаренный. Огляделся и заколесил по станционному поселку, путая предполагаемую слежку.
- Кремень бабка. - Бормотал на ходу Марат Ерофеевич. - Столкнешься с этой пионеркой действительно "искры" посыпятся.
- Коллега твоя, Марат Ерофеевич, тоже сексотка. - Невесело усмехнулся Беловежский. -  Не удивлюсь если она продолжает стучать и в милицию, и в госбезопасность одновременно… На добровольных началах, из любви к Справедливости. Так что о нашей миссии госбезопасности уже известно. Если вмешается - костей не соберем.
- Верно, сынок. Бабка настоящий "важняк" со стажем. Хотя ее тут никто всерьез не принимает. Пикунихин, само собой, уже в курсе и принимает превентивные, как говорится, меры. Так что, конкретно, чтобы  снять безнаказанно пенки с местных придворных афер, у нас остается сегодня полдня, да, может быть,   завтра до обеда. Это в лучшем случае. А потом Пикунихин сориентируется  и начнется бег с препятствиями. Как бы он сгоряча не пошел на крайние меры. Всех возможных свидетелей надо запрессовать сегодня же, пока живы и невредимы… Чую, если подсуетимся, то накопаем мы здесь дерьма… Черепок обрадуется… А госбезопасность пока будет наблюдать за нами свысока, как мы тут суетимся.
- Хватаем частную тачку и к вышибале? - оживился, наконец, Александр, унылый с утра. Роль статиста стала ему надоедать.
- К вышибале и никуда иначе! - подтвердил сексот. - Этот хорек наш первый - верняк. Кстати, Саш, ты не против, когда я тебя сынком называю?
- Привык помаленьку, Марат Ерофеевич.
- Мне нравится как батянька твой произносит это слово. С большущим значением. Это он меня заразил, приятное словцо: сынок. Особенно тем, кто своих парней не нарожал.
Район они толком не знали. Редкие Частники шарахались от возбужденных сыскарей как от прокаженных. Наконец Вабля не выдержал.  Развернув красное милицейское удостоверение, он вышел на середину улицы. Гляди-ка, подействовало. Служебный автобус Икарус гостеприимно распахнул перед ними  дверь.
- В горотдел? - поинтересовался бывалый водила.
Марат Ерофеевич, важно надув щеки, небрежно кивнул…  Надувание щек выдавало его желание похохмить. Умостившись в мягком сиденье, Вабля обдумывал, как с наибольшей пользой использовать пустой автобус услужливого водилы из лакейской породы "членовозов". Глаза его блестели в приливе веселого азарта.
 Воспользовавшись лирическим настроением сексота, Беловежский обрушил на него давно сверливший душу вопросец.
- Марат Ерофеевич, а не получится так, что после Пикунихина, нас пошлют давить и Черепыхина? Отец сворачивает свою коммерцию и вскоре Черепок будет ему как жирафу кальсоны. Полагаю, С депутатством своим отец решил разыграть тебя.
- Я в курсе, Сашок. Константин Валерианович не любит когда его клиенты зарываются. Знаешь насколько Черепок взвинтил в новом году цены на свои услуги?  На десять тысяч капусты в месяц.
- Неужели отец делится с вами такой информацией?
- А куда он денется, если я знаю раскладку из других источников...
- Значит верно, что вы и на отца постукивате?
- Ах,  ты… Нахал! Ну и нахал… Само собой, я сливаю Черепку информацию, подготовленную  адвокатами Константин Валериановича, но спрашивать так в лоб… Ну, наглец! Не ожидал я, сынок, это не по-дружески…
- Лучше бы я промолчал? Вам нужен помощник у которого в запазухе   камень подозрений?
- Саша, родной мой. Да, ты честный малый, но нельзя же так вот прямолинейно разрешать свои сомнения… Помягше надо. Мне ведь тоже иногда бывает за себя стыдно… Зачем же сыпать соль на раны… Чем такая честность, уж лучше бы ты оставил свой камень за пазухой, если сам не можешь разрешить свои сомнения… Ах, сынок, ты прямо пыльным мешком меня из-за угла… Неужели не понял до сих пор, что честность и глупость часто невозможно различить…
Александр нисколько не смутился от прозвучавшей отповеди.
- НЕ понимаю, почему вдруг из меня это полезло. - Слукавил он.
- Да, сынок! Учудил!  А ведь, поди, хотел как лучше… Но получилось как всегда… И вот сидим мы с тобой оба с ног до головы обгаженые… И все из-за твоей честности.
Марат Ерофеевич обнял  Александра за плечи, повернул голову великовозрастного  "несмысшленыша" к себе.
- Не журись, хлопец. Я был таким же лохом… Наверное я люблю тебя… Вернее в твоем лице я люблю свою молодость, поэтому какие обиды могут быть про меж нами…
 
ГЛАВА 48 ВЫШИБАЛА РАСКОЛОТЬСЯ НЕ СПЕШИТ

Романов, как чувствовал, что сегодня или наварит деньжат, или влипнет по-крупному. Не даром, ох, не даром с утра  чешется правая рука и свербит непрестанно крупный носяра, выдающийся "рубильник". Уж он и валидолу пососал, и давление личным аппаратом померил. Не помогло. Окно так и манило. Эдуард Касьянович, то и дело открывал балконную дверь и беспокойно оглядывал загаженый собаками двор…
- Угомонись, Эдик, - успокаивала его моложавая востроглазая жена, из понюхавших зоны продавщиц. - Это к перемене погоды тебя ломает.
- Да пошла ты!.. - Огрызнулся ресторанный  вышибала. - Позавчера я видел на рынке Малинина. А он в розыске. Зря в город не сунется. Мозгует  что-то, как бы меня по старой памяти не захомутал на дело, а мне это надо…
В обед настроение Романова испортилось окончательно. Фасолевый суп оказался слишком жидким, самогонка из деревни от свояка - разбавленной… Жена психанула и умотала к матери. И тогда Эдуард Касьянович понял, что дело вовсе не в скрытняке Малинине…
А тут и Вабля с Беловежским подсуетились. Проверил в панике вышибала их фальшивые удостоверения личности, не уразумел, что лягавые не брянские и откинул с двери цепочку. Вот оно: екнуло сердце жулика на пенсии. - Хороший шнобель за неделю кулак чует. У молодого мента глазки так и блестят. Ищет кому бы морду раскатать в блин.
Не раздеваясь, Вабля и Беловежский решительно прошли в гостиную, уселись за стол. Вышибала чуток перетрухал, повалился в мягкое бархатное кресло, но Вабля сурово одернул его.
- Садитесь за стол, гражданин подозреваемый, будете писать объяснение… - Властно приказал сексот.
- Предъявите паспорт. - Не менее солидно потребовал Сашка, угрюмо шевеля бровями. Полистав паспорт добавил. - По какой причине недавно меняли документ?
Романов дернулся оправдаться, но Беловежский оборвал его.
- Придется прогуляться в отделение. - Паспорт Александр оставил у себя.
Вабля тем временем достал из дипломата чистый лист бумаги, шариковую ручку, стал еще искать что-то. Беловежский испепелял вышибалу всевидящим взглядом.
Романов был опытным уркой. Чутье отменное. Пока мусора минутой гробового молчания нагнетали напряженность, он успел проанализировать некоторые подозрительные моменты в поведении ментов. Они не просто запугивали. " Сука буду, им что-то от меня надо". - подумал вышибала. Это раз. Я исправно информирую уголовный розыск. Едва ли к  верному фискалу опера пошлют своих корешей без  предупреждения. Значит, происходит подстава. Кому-то не угодил. Но кому?
- Вы ввели нас в заблуждение, гражданин Романов. - Прервал Вабля молчание за столом.
- Когда? Хлебом клянусь, - не было этого! - Воскликнул вышибала, усиленно имитируя замешательство…
- Вы исказили показания по делу об убийстве Нели Загодсковой… Сначала лепили одно, потом совсем другое, а теперь выясняется совсем другое. Почему бы это?
- Э, мужики! Так вы от Демьяна Кузьмича? Падла буду, я уговор не нарушал…
- Кончай свистеть, гаденыш! - Сашка сорвался с места, схватил Романова за грудки, потряс и кинул обратно на стул с такой силой, что с головы старика свалился курчавый паричок…
- А почему тогда прокурор возвратил дело нам на доследование?
- Тебя перекупили, падла? Кто перекупил? Колись сука, не то глаз на жопу натяну!  - Беловежский рванулся снова потрясти негодяя, но Вабля успел подмигнуть ему…
- Придется, Эдуард Касьянович, выступить в суде в роли свидетеля обвинения. Вот бумага, пишите заявление, что прежние свои показания отзываете. Мол, давал ложные показания под давлением. Укажите точно кто вам угрожал. Сколько вы за лжесвительство получили.
- Ах мать, вашу… Так вы не от генерала… - Внезапное озарение сыграло с допрашиваемым злую шутку.
Романов  вспомнил двухгодичной давности визит молодцов от Пикунихина, резвых на мордобой. Эти приступили к избиению без всяких предисловий. Вспомнил сломанные зубные протезы. И номер статьи уголовного кодекса за дачу заведомо ложных показаний, и полагающийся срок. И свою расписку в получении долларов. А в подробной расписке собственноручно он вынужден был написать, что видел как произошел наезд, что сознательно дает ложные показания, обеляющие виновного в смерти гражданки Загодсковой и получает за эти ложные показания три тысячи долларов США наличными. Подпись. Дата. Адрес получателя подкупа. Даже отпечатки пальцев сняли сволочи. Все вспомнил о том страшном визите, и признался себе, что боялся посланцев генерала меньше чем этих двоих лягавых. Эти будут добиваться правды. Они не заплатят ни гроша, даже если вывернут душу наизнанку. Мысли старика  спутались, он пал духом.
- Били, вас гвардейцы генерала? - Сочувственно поинтересовался Вабля, неотрывно изучавший подвижки чувств в лице вышибалы.
Вышибала кивнул и тоскливо посмотрел на дверь. Вабля тоже посмотрел на дверь. Александр закрыл задвижку на двери. Накинул цепочку и пообещал Романову:
- Я вас буду бить больнее, гражданин фальшивомонетчик. - Предупредил Беловежский зверски насупясь.
- Сколько вы лечились после избиения бандитами? Месяц, не меньше?
Вышибала обреченно кивнул.
- Но возможна альтернатива. Хотите сэкономить на лекарствах? За взятку и лжесвидетельство наш судья даст вам условно от года до трех. Мизер, не правда ли? Вникайте, это будет "наш" судья. И наш прокурор артачиться не будет. Гарантирую. - Наседал Марат Ерофеевич.
- А теперь лечиться вы будете всю оставшуюся жизнь. Вы же бывалый, вы же понимаете, что происходит с уркой, когда он оказывает сопротивление дознавателям, находящимся при исполнении.  И будете господа бога просить, чтобы жизнь ваша  не затянулась надолго. - Добавил Беловежский, сверкая сталистыми  очами.
- Но можно дело до суда и не доводить.
Наконец-то мент проговорился. Обычное дело. Вышибала скрипнул зубами и нагло осклабился. Как только речь зашла о сделке - шансы его кинуть лягавых подскочили вверх. Теперь он будет диктовать условия. А тут он не продешевит. Сговор состоится если будет предложена сумма покруче той, что выложил Пикунихин. Но сначала поиграем. И собьем ментовскую спесь. Какие же тупые эти фараоны.

ГЛАВА 49 КОГДА НЕ РАБОТАЮТ БАКСЫ, ЗА ДЕЛО БЕРЕТСЯ ВОЛКОДАВ

- Вы согласны сотрудничать с нами? - Вкрадчиво спросил Вабля .
Вышибала встрепенулся, но головой помотал отрицательно.
- Поговори ты, - обратился Вабля к Александру. - У меня что-то не получается…
Вабля стал у балконной двери, чтобы у вышибалы не появилось желание с дуру заорать или сигануть с балкона. Беловежский сковал беднягу наручниками, заклеил рот скотчем, повалил на пол… Но пленник и не думал сопротивляться.
 "Ученый, гаденыш", - с сожалением подумал Беловежский. Без сопротивления жертвы, вдохновение кулакам не приходило. Он и без того лишь изображал свирепость, а теперь и вовсе растерялся.  Оглянулся Сашка на Ваблю и тот все понял.
 " Молодой ишо" . - Самодовольно подумал Марат Ерофеевич. Поднял с полу парик старика, сел рядом на тахту, потрепал старика по плечу.
- Мы не потащим вас в суд, уважаемый Эдуард Касьянович. - Задумчиво произнес Вабля. - Мы у вас даже расписки отбирать не станем… Мы всего лишь возьмем у вас интервью. Мой коллега запишет ваш чистосердечный рассказ на видеокассету. Все расскажите. Как вас наемники генерала били сначала в живот, по печени, по почкам. А когда разминка кончилась, замолотили по морде и т.д. Когда Пикунихин просмотрит ваше откровение, желание у него запугивать вас - тут же и пропадет. Дошло? Как только так сразу. Иначе копия кассеты с вашим интервью попадет, во    внутреннюю контрразведку МВД и погоны с генерала посрывают. Все понятно, дорогой Эдуард Касьянович? Мы вам не враги. Ведь не только у вас есть зуб на генерала. Так сделайте доброе дело и получите сразу после окончания вашего заявления пять тысяч долларов.
Романов дернулся, замычал и отрицательно затряс головой.
- Не поняли, Эдуард Касьянович? - скушно поинтересовался Вабля.
Романов снова возмущенно задергался. Он уже оправился от страха. Он готов был торговаться.
- Я мало предложил?
Вышибала зло усмехнулся и кивнул, что его поняли правильно.
- Коллега, отлепи рот этому уроду. - Уныло произнес Марат Ерофеевич, теряя интерес к процессу дознания.
- Обижаешь, начальник.
- Сколько желаешь сорвать? - Спросил Вабля.
- Умножь на два и говорю на видак пять минут, не больше…
- Коллега! - Вабля подал Александру знак глазами.
Беловежский снова залепил вышибале пасть и потащил жертву в ванную. Ладони  его зудели. В висках застучало… Вышибала крестом распялся в двери ванной, не желая принимать водные процедуры. Видимо, с ним уже проделывали и пободные манипуляции. Убойным  пинком он бросил вышибалу к унитазу. Бабским халатом заткнул выпуск. Пустил воду и погрузил башку вышибалы вместе с ушами.
Марат Ерофеевич закурил и стал осматривать ковры на стенах квартиры. Исход допроса был известен загодя. Ему было скушно. Надоело делать грязную работу. На водные процедуры для негодяя он согласился только потому, что вышибала не внес в состязание сыскаря с блатным ничего интересного. А финал допроса для подобной сволоты должен быть запоминающимся.
- Доставай видеокамеру! - Рявкнул Вабля на Александра. Он сорвал с губ Романова полоску широкого скотча и стал отсчитывать доллары.
- Сука, ты достал меня. - Вабля бросил перед Романовым тонкую пачку зеленых. - По смете тебе положено не больше восьми кусков! Хоть зарежься. Станешь возникать и этого не получишь. Базарь четко, улыбайся качественно. Гундеть будешь столько сколько нам нужно! В наказание за жадность и расписску напишешь мне за деньги по всей форме!
Беловежский швырнул пленника к столу.
- А хе-хе не хо-хо? - просипел побагровевший от удушья вышибала.
И тут же получил звонкую затрещину.  Отлетел к стене, ударился башкой. Но башка оказалась крепкой. Романов закрыл лицо руками.
- Коллега, достаточно! - Важно обратился Марат Ерофеевич к рассвирепевшему напарнику. -   Дай этой жабе полотенце! Парик сучара затоптал! Пусть стряхнет  и причешется, пока я заведу бандуру.
На первом дубле вышибала больше сморкался чем говорил. 
Еще пять дублей испортил упертый хитрюга. Пять раз Беловежский вырывал его из-за стола и расчетливо бил в живот.
Чтобы не испортить и седьмой дубль, - вскипятил Беловежский чайник и направил струю пара в нос упрямого проходимца.
- Ну, гундос! Ты меня достал. - Хохотнул зловеще Беловежский. - Соберись с духом. Седьмой дубль последний. Ошибешься еще хоть раз, - буду лить  кипяток за шиворот, пока не сваришься.
 
ГЛАВА 50 ДОСЬЕ НА ГЕНЕРАЛА СТРЕМИТЕЛЬНО ПОПОЛНЯЕТСЯ

До конца дня детективы по наводке кума губернатора успели полюбовно договориться и взяли платное телеинтервью еще у двоих словоохотливых свидетелей негодяйства Пикунихина.
 Завгар Машиностроительного завода рад был сообщить, что против воли выделял Пикунихину бесплатно транспорт и автокраны для строительства пяти особняков. Платил полковник шоферам по литру самогонки на нос. Об остальных двух дачах завгар ничего сообщить не мог. Но посоветовал обратиться к отставному саперу, подполковнику Мурзяеву. Он в те времена был командиром стройбата и давал солдат для строительства дач всему городскому начальству. Мимо него Пикунихин точно не мог пройти, чтобы не попользоваться.
Второй информатор оказался  менее ценным, хотя управлял в свое время строительным трестом. Но у него Пикунихин пасся по мелочам. То выпросит бочку краски, то ящик гвоздей. Но - тоже хлеб.
К четвертому информатору пришлось в ночь отправиться  в Гомель. Это интервью без личного участия Бортникова не состоялось бы. Сначала Георгий Сергеевич побеседовал с бывшим директором силикатного завода конфиденциально. Затем, заметно побледневший Персональный Пенсионер Союзного Значения, член партии с довоенным стажем, кавалер ордена Ленина и других орденов надел свой парадный пиджак с полным иконостасом наград.  Захар Никанорович бархатным начальственным баском сообщил, что гражданин Пикунихин Демьян Кузьмич, выписал с завода двадцать три тысячи силикатного кирпича. Оплатил полностью. Но получил с завода самовывозом для  строительства дач четыреста девяносто  тысяч  штук кирпича. Без копейки доплаты. Вот это было уже кое-что…
Все было чин-чинарем. Не было только хозяйки. И обращала на себя чуть ли не демонстративность спартанской обстановки пятикомнатной квартиры бывшего кирпичного воротилы. Квартиру или только что грабанули подчистую, или, чтобы не застала бы супругов конфискации врасплох, хозяин поспешил распродать лучшее из того добра, что было  накопленное в лучшие времена… Когда по утречку обмывали интервью, Вабля не поленился обиняками выпытать у благообразного пенсионера не вдовец ли он, если сам жарит яичницу.
Оказалось, - нет, не вдовец Захар Никанорович. Есть женка, да вот отбывает бедняжка  срок в Орловской колонии.
Это была главная болевая точка подвыпившего ветерана. Он понес по кочкам новую власть с ее бесчеловечным правосудием. Раньше судьи постеснялись бы взять такие взятки, какие запросто берут демократы. Тут же открылась и причина, почему Никанорович решился на столь важный донос.
Супруга  Захара Никаноровича руководила мясокомбинатом. Если бы не Гоша, мотать бы даме пришлось все десять черпаков строго режима с конфискацией нажитого добра. А так схлопотала  благоверная ветерана партии большевиков - всего каких-то пару лет… Ну а дрянная мебелишка в квартире как раз и свидетельствовала, что судьи обнаглели. Чтобы наскрести на взятку, пришлось продать не только румынский мебельный гарнитур, но и машину.
Попутно старик пообещал, что,  после того как жена откинется с зоны, он обязательно поквитается и с судьей, выведет на чистую воду "взяткопринимателя".
Вабля, краем уха ловивший жалобы пенсионера, посмеивался да подмигивал Беловежскому. Он не сомневался, что бывший шишка областного масштаба усиленно прибедняется. Если не сам хозяин, то уж бывшая директриса точно зарыла где-нибудь на даче кубышку, набитую если не долларами, то золотишком.
Но на этом победы в криминальном марафоне по брянщине и кончились. Намечавшийся визит к прорабу, под руководством которого ковалось капитальное благополучие Пикунихина, так и не состоялся. Не дождался визита столичных гостей и бывший председатель парткомиссии Горкома КПСС. Этот законник сам рвался нагадить своему давнишнему врагу прямо в его министерской крепости, но не получилось.
Предположение Вабли относительно ответных мер Пикунихина подтвердились. Он ошибся лишь в количестве часов, отпущенных ему и Беловежскому для обстоятельного расследования фактов злоупотребления полковником Пикунихиным своего служебного положения. Генерал Пикунихин оказался куда расторопнее…
Измотанные ночной дорогой в Гомель и обратно, Вабля и Беловежский даже соснуть пару часов не смогли. Двери дома, где жили непрошеные сыщики, были взломаны демонстративно грубо. Личные вещи - разбросаны и приведены в негодность. Это был явный акт запугивающего вандализма. Теперь работать можно было лишь с оружием в руках. Наверняка, в город прибыла бригада охотников за наемниками Черепыхина.
Звонок Бортникова со службы, внес еще больше уныния в ряды преследователей Пикунихина. И в хатку Искры Леотьевны проникли неизвестные, и там устроили показательный погром. Саму бабулю по дороге на базар сбила Газель без номерных знаков. Но покушение было неудачным. Бабуля отделалась ушибами и переломом руки. Будь она подороднее - так легко бы не отделалась. А вышибалу Романова выбросили с балкона. Это покушение удалось на сто процентов. Исход - смертельный. Свидетелей нет. Жена ночевала у матери в Фокино.
Дозвониться до Крестелевского и Черепыхина Вабля не смог. Домой возвращаться к плачущей матери Бортникова  было не безопасно. Как партизаны в тылу врага, умотанные  сыскари несколько часов пропетляли  по городу, сбивая со следа посланных из Москвы убийц.

ГЛАВА 51 ЕДВА НАЧАВШИСЬ, ОПЕРАЦИЯ ЗАХЛЕБНУЛАСЬ
 
Когда стемнело, как было условлено, позвонили Бортникову, на плечи которого свалилась основная тяжесть забот по спасению друзей. Два раза по три звонка.
- Отбой. - Весело сказал майор. - Автовокзал. - И повесил трубку.
Фольксваген подхватил Ваблю и Беловежского только через два часа, когда вокзал почти опустел и слоняться перед ним стало полнейшим идиотством... Почему московских сыщиков не перестреляли на Автовокзале, стало понятно из рассказа майора.
- В чем дело, - напустился на Гошу Вабля, едва поздоровавшись с Полиной.
- Погоди, наседать, хлопец… - Остановил расспросы майор, с удовольствием продлевая муки неизвестности собравшихся в Фольксвагене. - Полина, ноги в руки, дуй на всех парах в Красный рог. Ребята спрячутся до завтра у меня на даче. Утром отвезешь их прямо на вокзал. Вот ключи.  Прошу пить умеренно. Я сойду на конечной остановке троллейбуса.
- Гришка, пасть порву! Не тяни жилы. - продолжал теребить Вабля майора.
- С вас причитается, граждане. Сначала пусть Александр Константинович сбегает за керосином. Полечка, тормозни-ка около ларечка. Саша, хватай пару лампочек..…  Хотя на радостях… Нет уж, голуба, вот тебе стольник, хватай по килу на рыло, чтоб не думалось… И куснуть что-не-то. Ништяк, Марат Ерофеевич?
- Какой же ты садист, - заныл как от зубной боли Вабля. - Если бы не девушка размазал бы я тебя по асфальту…
- Марат Ерофеевич, пососите пока карамельку. Успокаивает. - Залепетала Полина. - Гоша и мне ничего не говорит. Вырвал прямо из ванны! Вот вернется Саша и мы устроим Георгий Сергеевичу темную…
- Не суетись, девчонка, под клиентом. - Невозмутимо изрек майор народную присказку. - Нечего мне сказать. Сам не могу связать концы с концами. Вроде, погоняли сегодня вас не братки, а наши мужики… Уж больно шустро вы копаете в чужом огороде. В гостях надо вести себя скромнее… И не колбасите боле над ухом, Чапай думать будет.
Бортников погрузился в тягостные раздумья. Опрокинули второпях, без удовольствия по первой. Майор крякнул, но продолжал молчать. Забыл даже произнести свой кондовый тост: " За парашют". Георгий Сергеевич служил в ВДВ и тост его многозначительный означал: " За мягкую посадку".
Вабля не выдержал, выскочил покурить из машины. За это время майор пообщался с думя абонентами по мобильному телефону и только после этого немного помягшел.
- Завтра я буду знать, кто из наших состоит в пятой колонне Пикунихина. Трое капитанов точно его прихлебатели. Получили повышение, считай, через головы начальства… Ну, да это семечки. На меня вышел Крестелевский. Как же вы мне осточертели за эти два дня.
- Спасибо тебе, земляной ты мой топтун, спасибо за все. За нами не заржавеет. Давай почеломкаемся… Завтра , может, не свидимся…
Расцеловались все, не исключая Полину.
 - Марат, как же так? Тут что-то не то. Откуда Крестелевский знает меня. Называет по имени отчеству, как старого знакомого. Не просекаю.
- А кто тебе майора на плечи кинул - понял? Ты это выяснишь сам, когда к нам приедешь. И хватит томить. Говори дословно, что передал Константин Валерианович?
 - Позвонил Крестелевский еще в шестнадцать часов, да я был в разгоне. - Сказал майор. - Твой шеф просил передать вам обоим бесконечное спасибо за службу, и еще приказал немедленно возвращаться с свою конюшню.
- И это все? - разочарованно фыркнул Марат Ерофеевич .
- Да нет. Еще сказал, что "клиент пошел на мировую". Достали вы его по самое… кгм… дальше некуда.
- И все?
- Да нет же. Заколебал ты меня, Марат Ерофеевич. Как ты любишь выражаться, " мать твою за ногу!"  Позвонил мне известный вам товарищ отца Саши. Из ментов. Поинтересовался не желаю ли я сменить климат.
- Ой, Георгий Сергеевич, как я рада за вас, вот в Москве ваш сыскной талант расцветет, во всю силу. А то в Брянске вы вотще сопьетесь. Негде вам здесь развернуться. Да и блат у нас слишком жесткий, так майором и на пенсию отправят.
- Вотще! А ты, Марат Ерофеевич, чем не доволен? Что    отвернулся?
- Отстань, Георгий в сам-то деле. Пойду покурю на воздухе. А то тут у вас хоть топор вешай.
- Нет, сиди, стукач. Настучал на старого друга? Настучал, подлец!? Сознавайся, звонил вчера Крестелевскому? Почему меня продал, а меня не спросил!? А если в Москву я не хочу?
- Георгий Сергеевич, - растерянно вякнула Полина. - Что это вы несете? Какой стук!? Выпили лишнее… Марат Ерофеевич, как же так…За что вы нашего Гошу обижаете?
-  Во-первых, это тайна следствия. Не могу разглашать. - Нахально хмыкнул Вабля, немного кокетничая… - Да и всего-то я лишь напомнил. Без нас тебя женили, Георгий Сергеевич. Ты давно на примете. Не знал я, что генерал так быстро отреагирует на предложение батяньки Сашкиного. И не кати на меня бочку. Это с тебя надо слупить магарыч, а ты с нас слупил. Шустряк, понимаешь ли!
- Матерь божия Арина! А я то, дура, подумала! Неужели не поедите в Москву на повышение!? Георгий Сергеевич !? И у вас рыльце в пушку. А я то думала - вы  такой, такой… правильный, если не обращать внимания… на вашу слабость к прекрасному полу и самогонке!
- Григорий, ты сейчас домой?
- Поздно, Марат. Не пустят меня такую поздноту. Поеду к матери, покимарю минут триста и на вахту. За два дня ни одного дела не полистал. Завал, разврат и мракобесие… Все на тебя пахал как папа Карла.
- Ой, Георгий Сергеевич, не забудьте, завтра вам нужно приехать продлить срок задержания Печонкина. - Спохватилась Полина.
- А ты с шефом бодалась по этому Печонкину, туды его растуды?
- Еще нет.
- Я же тебя просил, ты чо!?
- Я взяла отгул на завтра…
- Подло! Это подло, девушка,   но решение правильное.
 Бортников хлопнул Сашку по плечу.
- Если ты не захоботаешь этого громилу - уважать перестану.
- Тогда и я…  - заикнулся и осекся Вабля. - Э, да что там. Тогда и я поеду к Ольге Валентиновне. Что я не видел в этом Красном Рогу. Изба холодная, пока печь нагреется уж надо сматываться…
Александр нерешительно взглянул на Полину. Женщина смотрела прямо перед собой  и ноготком постукивала по баранке руля.

ГЛАВА 52 ВОЛКОДАВА НАСТИГАЕТ ЛЮБОВЬ

Высадив "стариков" на троллейбусном кольце, Полина поставила в магнитолу кассету с записями оркестра Гленна Миллера. И стала ожидать, что мужчина начнет светскую болтовню. Саша несколько минут подсвистывал расслабляющей музыке огромного оркестра. Потом ушел в глухую оборону.
Он и за Ваблей заметил, что тот тоже не доволен приказом отца прекратить так удачно начавшееся расследование. Когда работа начинается с крупной удачи так не хочется тормозить себя под команду : отбой! Или ему хотелось продлить пребывание в Брянске совсем по другой причине? Ась? Вот и следовало выяснить, что именно сегодня ему испортило настроение. Выяснить и честно себе ответить, почему ему не хочется уезжать из этого дурацкого города на высоком берегу Десны. Не получив ответ на этот капитальный вопрос, он едва ли настроится на нужную волну общения с красивой, а главное, в душе свободной  женщиной,.
- Ну что ты, Саша, все молчишь? - Кокетливо спросила Полина? - Боишься, что придется с женщиной трахаться ?
Беловежский поерзал в мягком сидение. Помял ухо, вдруг наполненное звоном  и ничего не ответил…
  - Да это возмутительно! Ты совсем не ухаживаешь за мной. А Марат Ерофеевич говорит, что ты даже влюбился в меня. Это меня потрясло… Мой муженек совсем меня задолбал. Для него я -  сука и ****ь. Хотя у меня нет даже обычного любовника, как говорят женщины - " мужика для здоровья".
- К сожалению, я не артист, мозги пудрить женщинам не умею… Да и раздражают меня эти галантные хлыщи. Мне как-то не доставляет удовольствия дурить лохов в юбках. Так что извини. 
- Ох, Сашенька, плохо же ты знаешь баб. Мы же любим прежде всего - ушами.
- Чем больше думаю, тем больше сожалею, что отец отменил нашу операцию. Еще немного и мы раздавили бы этого негодяя в генеральских погонах… Как клопа…
- Вот вот, все вы менты такие упертые… Да у меня и у самой бывают такие моменты. Как зациклишься на своем бессилии помешать беззаконию… Подозреваю, голубчик, в душе у тебя сидит такая заноза, что добром это не кончится.
- Ты угодила прямо в муравейник. Я почти физически ощущаю как в моей голове копошатся возмущенные мысли. Мой тренер говорил - это моча в голову ударяет дураку. Про себя я тоже считаю, что бог создал меня дураком. У меня в голове не укладываются очевидные для других вещи.  Право жертвы на месть вообще считается средневековым пережитком.
- Но это же самосуд! - Возмутилась Полина.
 - Я не считаю справедливый самосуд преступлением. Не считаю и все тут.
- Саша, да ты что! Разве так можно!?  Мне страшно за тебя. - Прошептала Полина. -  Хотя я тебя понимаю.
- А что ты хочешь? Я же подкидыш. Маленьким  часто ловил сочувствие  во взгляде людей… Я искал это сочувствие. Мне оно было как улыбка матери, которую я так и не нашел. Может быть, именно поэтому не могу причислять негодяев к числу людей. Мы о правах мерзавцем заботимся больше, чем о потерпевших от них.  Мы  должны сажать мерзавцев, а получается - ищем для них смягчающие обстоятельства. Как же! Менту даже запрещено называть это дерьмо дерьмом. Бандит попадая в милицию - уже не бандит, а гражданин подозреваемый. А как часто эта сволота становится свидетелем против тех, кто их разоблачает.
- Не надо прибедняться, дорогой. Вы, ребята, тоже любите руки распускать. Мордобой в милиции дело обычное. Вы ставите прокурора в двусмысленное положение. И своих не хочется наказывать за недозволенные методы дознания, и закон требуется блюсти.
- Да уж, прокурор пожалеет оперативника, как же! Прокуроры и судьи верят подследственному негодяю больше чем менту и мент в два счета оказывается на нарах. А меня за что поперли из органов? Сучара прет на меня с пикой, а я должен думать как бы не попортить ему шкуру? Это честно? Старые опера рассказывают, что раньше инструкция даже запрещала перед операцией патрон заранее досылать в ствол. И сколько их не успело во время передернуть затвор! Как же! Мы же  гуманные люди, мы спешим ублюдка спрятать от самосуда под юбку закона, а он плюет на тот закон. А ты к нему должен по-человечески, ты его называй не иначе как - гражданин… НО я тоже - гражданин. И мне противно, когда меня уравнивают с этой шоблой. Но на мои чувства закону плевать. Порой мне кажется, что я готов оправдать произвол следователей при Сталине…
- Ты запутался… Я слышу как  кричит в отчаянии твоя душа. Ты словно не нашел себя в нашей жизни. -
- Не знаю… Думай обо мне что хочешь… Не нравится - можешь высадить меня, пойду на вокзал пешком.
- Прости.  - Глухо пробормотала Полина, сжимая локоть Александра. - Зря я нарывалась на твою исповедь. Я ведь всего лишь хотела вызнать, нравлюсь ли тебе как женщина, а залезла в бездны твоей души. Пойми, мне так одиноко. Мы  все такие одинокие.
Печь растапливать они не стали. Выпили по стакану водки с черным перцем. Собрали все что были на даче одела. Забрались в ледяную кровать и долго согревались поцелуями. Полина была темпераментной женщиной. Но тормоза отпускала не торопливо. Было в этом придерживании чувственного порыва нечто от мазохистской игры на проверку стойкости болта партнера. Еще раз подтверждалось ее самовластное стремление даже в сексе быть ведущей фигурой. Александр не очень любил, когда женщина загоняла его под себя, но на этот раз подчинился прихотям партнерши сразу.
 О своей жене Марине Беловежский не вспомнил ни разу. Полина без усилия сняла с души его эту проблему и сама расставила  в его сердце все точки и запятые, все восклицательные и вопросительные знаки по местам. И тем не менее, спроси она сейчас, любит ли он ее, ответ был бы уклончивым: Я тебя обожаю!
Когда за окнами забрезжил чистый, по-весеннему розовый рассвет, Беловежский был готов к прощанию на все сто процентов. Полина  если и не влюбила его в себя, то освободила от неопределенности в его сердце - точно.
Полина не спала, но глаз открывать ей не хотелось.
- Я так давно мечтала понежиться утром с желанным мужчиной. С тобой, лапочка моя, даже жарко. А дома я ложусь в кровать как в ледяной гроб, и встаю как привидение из ледяного гроба.
- Надо возвращаться. - Тихо ответил Александр. - Воз-вра-щаться. Надо бежать от тебя, моя незабудка…
- Не на пользу тебе пошла милицейская служба. Все вы там кобели. Поимел бабу и в кусты.
- Зато я совершенно не ревнивый…
- А это еще хуже…
- Да я и сам понимаю, со мной творится что-то неладное. Иногда такая мутота накатывает… Отец замечал за мной, что на ринге я иногда словно не спортивной победы добиваюсь. Говорит - я стремлюсь не победить, а  уничтожить противника. Я словно теряю на ринге контакт с окружающей реальностью. Увы и ах, - все делаю слишком серьезно и до конца. А спорт - это всего лишь  игры… Но ты открыла мне, что я могу быть совсем иным. Оказывается, действительно есть женщины, что могут лепить из мужика все что угодно, как из пластилина. Ты - такая. Да и я такой.
- Слушай, а давно это с тобой началось?
- Да наверное еще с детдома…
- Думаю, тебя крепко обижали…
- По настоящему оскорбили один раз… Было дело… Конечно же я озлобился. Если бы не отец, далеко бы пошел твой случайный знакомый по кривой дорожке.…
- Разве мы случайно встретились? Разве это не знак судьбы?
- Хорошо бы.
-Так, так. Значит сваливаешь Александр Константинович…  А я? Что мне теперь делать. Разве я не нужна тебе? Хотя бы еще на один день? И еще на одну ночь?
- Поеду просить отца, чтобы позволил нам с Ваблей довести разоблачение Пикунихина до конца. Так что, если совсем честно, не стоит тебе привыкать Ко мне.
- Вот это уже, милок, не твое дело! - Взорвалась Полина. Выскочила из постели и стала лихорадочно искать нижнее белье.
- Возьми, - засмеялся Александр, подавая Полине трусики, бюстгалтер и комбинацию... - Я по детдомовской привычке положил белье под подушку, чтобы по утру было теплое.
- Перестарался, - фыркнула Полина. - Бюстгалтер смялся. Теперь груди потеряют форму… Еще и синяков понасажал, медведь…

ГЛАВА 53 НЕ ХОЧУ ПОКАЗАТЬСЯ ПРОСТИТУТКОЙ

Утро выдалось солнечным и тихим. Чем ближе заводские дымы Брянска, тем оживленнее был Александр. Он шутил и смеялся, играя с плохо уложенной прической озабоченной женщины.
 Полина, в противоположность ему, чем ближе город, чем ближе разлука, все больше замыкалась в себе. Не верилось, что сердце перенесет расставание с Александром так же легко, как легко он подшучивал над ее скованностью. Хотелось думать, что радость его не от той причины, что скоротечный романчик наконец-то закончился. И без последствий.
" Как только приедем на вокзал, - брошу ему небрежно: Пока! Да,  да брошу равнодушно: Пока! И уеду на работу! Немедля  вычеркну из своей жизни этого самонадеянного наглеца".
Так думалось Полине, пока не потянулись вдоль шоссе разнокалиберные домики пригорода… А как въехали в Брянск…
- Можно я как-нибудь приеду к тебе? - Собрав все мужество тихо спросила Полина, обмирая от предчувствия, что этот мужик вполне может понять ее вопрос как настырное желание решить за его счет какие-то свои женские заморочки.
- Не знаю… Не стоит, пожалуй. Тебе будет трудно со мной. Лучше я как-нибудь подскочу.
- Нет, ей-богу, ты и в самом деле дурак, господин Беловежский. Почему ты подумал, что я хочу женить тебя на себе? Какое право   ты имеешь думать, что я собираюсь жить с тобой в качестве прилипчивой нерасписаной  сожительницы. Да еще при живой-то жене?
- А ты, ласточка моя, я смотрю, ты не намного умнее меня. Ну что вот лезешь в бутылку? - Александр перестал смеяться, обнял Полину за плечи. Потом выключил двигатель и, резко повернув руль, выбросил машину в первый подвернувшийся проулочек.
- Если бы я хотел только полакомиться твоими зажигательными прелестями, я тут же схватился бы за твое предложение. Ух, и погуляли бы мы с тобой в Москве. А как бы отец был рад тебе! Ты не представляешь себе! Насколько я его знаю… Да он мечтал о такой красивой, а главное, такой разумной женщине для меня!  Он обязательно сразу же поинтересуется, какова ты в постели и мне будет чем похвастаться! Бездымный порох, скажу я ему.
- Не заговаривай мне зубы. Мне не легко было понять тебя чеканутого и принять таким как ты есть. И много о себе не воображай… Просто… Просто мне жаль нас обоих.
- Боже, тебе так и хочется, чтобы я навешал лапши на уши? Пока я не размажу этого Демьяна Кузьмича по стенке, у меня ни минуты не будет свободной…
- Но я могу помочь тебе! Всем вам помочь, Гоше, Вабле и тебе!
- Да ну!? Смотри как складно получаемся! Значит, точно  скоро свидимся снова! А за это время ты хорошенько обдумаешь, стоит ли меня приближать к своему сердцу на опасное для нас обоих расстояние.
- Ты мерзкий тип, Александр Беловежский. Ты насилуешь меня. Ты пройдоха, ты испытываешь меня. Все-таки я женщина, нельзя заставлять меня признаться… Кое в чем. - Хочешь я буду приезжать в Москву на выходные только для секса?… Ты это хотел услышать?…
Беловежский резко оборвал свои смешки.
- Ты думаешь, что я такое дерьмо? Я такой долбак, что не могу честно признаться, - я хочу тебя? По твоему мне нравится унижать твое женское достоинство?
- Не заводись. Не заводись.   
- А говоришь, что я жестокий… Как же тебя убедить. что расставание и для меня как серпом по одному месту… Ладно… - На минуту Александр задумался, потом хитро посмотрел на растерянную подругу. - Я совсем забыл!  Подожди меня здесь. Тут мелькнул универмаг…  Жди, я мигом, куплю бритву и обратно… Удивляюсь тебе, ты единственная не ропщешь на мою щетину…
Беловежский вернулся действительно скоро. Сам нетерпеливо развернул сусальную упаковку с малиновым бантом. Открыл лиловый бархатный пенал. Взору Полины открылся платиновый гарнитур с крупными  бриллиантами: серьги и перстень,  сияющие и без солнца внутренним  весенним сиянием.
Брови Полины дрогнули, но она тут же отдернула руку непроизвольно потянувшуюся к сногсшибательному подарку. Полина поцеловала Александра в губы и грустно молвила, плохо соображая, что произошло…
- Круто я тебя выставила. Ай, да баба! Раз дала и вся в бриллиантах ходит.
- Хорошо сказала, мать. Ты настоящая женщина и заслуживаешь большего..
- Тогда позволь последний вопрос. Грех есть грех… Мне нужно знать… Скажи прямо, как относится твой отец к своей невестке?
-  Н-да! Вопрос на засыпку. Лучшего момента не придумала. - Александр долго смотрел на дымящуюся сигарету. Когда зачадило паленым фильтром, он очнулся.
 - В отличие от тебя, я себя свиньей не чувствую. Отец заколебал меня укрепляя мою   бездетную семью. Мы даже пару лет бочку катали друг на друга по этому поводу. Он все учит: семья - дело святое. Я согласен,   но я-то знаю - старику нужен внук. Во мне он не открыл нужных ему талантов коммерсанта… Но если я скажу, что Марина никогда не родит внука?… Думаю это его убьет.
- Мне не стыдно за мой вопрос…
- Не тарнуйся, как сказала одна ваша старушка. Отец сильно болел  зимой. Странно, только теперь он по-настоящему почувствовал себя таким же смертным как все мы. Да что там, он просто свихнулся на двух пунктиках… Последние месяцы отец  думает только о том как поскорее перевести за границу деньги на мое имя, и успеть хоть немного поняньчить своего внука. Вырастить настоящего наследника от уже не надеется, хотя в новый год заявил гостям, что планирует еще погулять у внука на свадьбе. Такие вот дела…  Вот и вся история моего семейного счастья.
- Довольно унылая история. - Заметила прокурорша.
- Скажу, дорогая Полина Георгиевна,  больше. Несуществующему внучонку отец уже завещал половину своего состояния. Марина предлагает сделать финт. Сыграть в беременность, а потом взять мальчика из приюта. И меня приводит в пример. Да, дело христианское, но я никогда на подлог не пойду.
- Я никогда больше ни о чем тебя не спрошу… - Упавшим голосом произнесла Полина. - Ну. почему мы все такие несчастные?
 - Слушай, крошка, а почему ты не примеришь перстень? Или не нравится? Мне три женщины помогали выбирать.
- Смеяться не будешь? Проституткой чувствую себя. До подарка все было нормально, все на равных. Теперь ты заплатил мне за любовь, ты купил меня, а это в корне меняет дело… Ты понимаешь?
- Блин! Ты кого угодно заколебаешь! Я от все души, старался, старался порадовать и на тебе, не угодил!
- Господи! Какие вы мужики глупые! Скажи честно, отец легко дает тебе деньги на такие вот подарки? Или ты сам берешь со счета, сколько вздумается? Да я за полгода не заработаю на такой перстень!
- Опять допрос! Не путай, ты не в прокуратуре своей! А я не взятку тебе предлагаю. И потом, у отца я не прошу. Да он лишнего и не даст. А что заработал - то мое…
 В центре Брянска Полина остановилась перед новой кирпичной девятиэтажкой с красивыми лоджиями…
- Можно я заскочу на минутку домой? - многозначительно засмеялась Полина. Ключи от машины, однако, забрала с собой.

ГЛАВА 54 ГЛАЗА НАЛИТЫЕ КРОВЬЮ

Ее не было около часа. Беловежский не спросил у Бортникова на который час взяты билеты и начал нервничать. Что-то случилось. Муж мог и ключи отнять и вздуть не ночевавшую дома жену. Решил Александр отправиться на вокзал своим ходом… Но из подъезда выбежала Полина. Теперь она была в джинсах и серой  замшевой  куртке.
Щеки Полины горели…
- Ударил? - Быстро спросил Александр.
- По  щекам… Но мне не больно. Поделом… Замужняя баба не имеет права шляться на стороне. Разведись сначала, а потом - гуляй.
- Почему это поделом? Не понял! А ну выходи из машины! Пошли-ка, побазарим за жизнь с твоим супругом!
- Саша! Что с тобой! На тебе лица нет! Твои глаза налились кровью. Разве можно так беситься из-за бабы!? Мы живучие, на бабе все быстро зарастает!
- Или ты выйдешь из машины сама, или я вынесу тебя на руках! - На полном серьезе пригрозил Полине Беловежский. 
- Не строй из себя Отелло. Я сказала, что получила - по-де-лом, значит по-де-лом. Не суйся в мои семейные дела. Сама от мужа требую, чтобы предупреждал, когда не приедет ночевать. Я обязана была предупредить. Не вернусь больше домой. Пусть забирает и квартиру, и все барахло. Переведусь к отцу в область…
Руки Полины тряслись. Полина не могла попасть ключом в замок зажигания и зло чертыхалась. Это был ключ от багажника.
- Что я могу для тебя сделать? Говори быстро и без всяких ужимок!
Александр распахнул куртку. Резко дернув душивший его ворот рубахи, оторвал пуговицу. Стал искать ее между ног.
- Ты спятил, мой милый! Бред какой-то! Не буду же я просить своего любовника убить собственного мужа? Это же пошло!
- Попроси! Не бойся, попроси, и я размажу этого козла по стенке только так! Я сам ни разу не ударил женщину и не терплю когда другие себе это позволяют даже "на законных" основаниях. Пошли поговорим!
- Не смеши мои косички, парень. Господи, как тяжко с вами, с ревнивцами. Один на стену лезет, теперь вот ты готов ради бабы стать убийцей!… С ума посходили! Идиоты какие-то! Нет, я сейчас сбегу от всех вас!…
- Я уже убивал, если хочешь знать…
- Кончай выступать! Да заведи ты эту идиотскую машину! Он же не успокоится! Устроит погоню… Он же тюремщик, кумом служит, тебе говорят. И бьет  людей и застрелил одного беглого урку. А когда напьется… Он сам тебя скорее убьет.
Сделав несколько отвлекающих поворотов по оживленным улицам, Полина  глянула в зеркало заднего вида, зарулила во двор продовольственного магазина и остановила машину …
- Беги на вокзал! Поцелуй меня на прощанье… Не доедем мы  до вокзала… Поцелуй же, и беги! Да очнись ты, горе мое!…
Александр растерянно шарил по карманам… Заглянул под сиденье, перегнулся и  передрал на заднем сиденье вещи Полины.
- Где-то потерял запасную обойму… - Сообщил он упавшим голосом. - А где твое табельное оружие? Неужели ездишь без пушки?
- Да поцелуй же скорее, мать моя женщина!… Сердце из груди выскакивает от страха… Пистолет тебе не поможет. Пойми наконец, вооруженного тебя пристрелят на месте и будут правы.
Александр поспешно зарылся в запазуху Полины, поцеловал обе груди, потом - в губы. Полина сжала его голову и долго не отпускала от своих губ, словно прощалась навек. Оттолкнув крикнула:
- Да беги ж ты, непутевый!
- Бегу, бегу! Так для тебя безопаснее… - Бормотал Александр, не выпуская Полину из своих объятий. - Уже бегу!.. 
- Нет! Постой! Сядь на место! - Полина вытянулась в кресле, расслабилась. - Я придумала. Мы бросим машину и будем пробиваться на вокзал вместе, на общественном транспорте. Я помощник прокурора, при мне они не посмеют тебя избивать… Вот теперь  я в порядке… Дух переведу и пойдем на троллейбус… Как же мне хорошо с тобой… Неужели я влюбилась?
Александр снова полез целоваться, но Полина остановила его…
- Не получится! Не проскочим на троллейбусе. Народу сейчас на вокзал едет мало. Вргон просматривается насквозь. Нас засекут…
- Я возьму такси и лягу на пол.
- Уймись, любовничек… Дай сообразить как понезаметнее проскочить к вокзалу . Ты не знаешь моего битюга. В нем полтора центнера весу. Он пьет с гаишниками только так.  Сейчас позвонит и эти паразиты устроят на нас облаву… Что в троллейбусе, что в машине - один хрен!
Фольксваген крутился по дворам, как ужаленный. На улицах с односторонним движением ломился навстречу транспорту. Прошмыгнул под кирпич по аллее парка. Едва не опрокинулся, спускаясь по тропинке в какой-то глубокий овраг…
Но вот внизу блеснула Десна. Они проскочили мимо мемориальной пушки, вот уже виден мост, вокзал совсем рядом… Но поворот на мост перегораживала белая Девятка  с тремя роковыми буквами на борту… Гаи…
Инспектор похлопывал жезлом по сапогу.
- Тебе светиться незачем… Полина, тормози. Я выйду, потрекаю с инспектором… Думаю пара сотен баксов откроет нам дорогу на вокзал.
Не отвечая на глупые речи мужчины, прокурорша увеличила скорость, но на мост не повернула. Так они снова оказались в городе…
Вскоре Полина стала сбрасывать скорость.
- Саша, слушай внимательно и не перечь.  Сейчас, за поворотом я остановлюсь. Перед тобой будет арка жилого дома. Выскакивай и беги в арку. Двор проходной. Пробирайся в Центральный универмаг. Народу много там тебя бить они не посмеют. Я звоню Гоше, он тебя подхватит и доставит на вокзал.  Я приеду к тебе в первые же выходные…
Перед светофором их обогнал черный БМВ. За поворотом,  опасно подрезав Фольксвагену угол, их стали прижимать к обочине.
- Саша, беги, Коля в машине не один. Они тебя изувечат…
- Но я не поцеловал еще тебя… - Усмехнулся Беловежский.
- НЕ дури! Беги, я задержу их!
- О! Гляди-ка! Да ты боевая девчонка! Ништяк! Иду на прорыв!…
Фольксваген замер у высокого бордюра. Но Беловежский не двинулся с места… Полина потеряла дар речи. Она жадно хватала ртом воздух, не в силах выкрикнуть в третий раз: Беги!
Из БМВ вышел кряжистый старлей. Без фуражки. В шинели нараспашку. Беловежский пошевелил плечами, руки положил на колени. Он смотрел прямо перед собой, вслушивался в себя и грустно улыбался.
Старлей отворил дверь со стороны Беловежского, сунул в салон голову, стриженую бобриком. Чтобы заглушить перегар, он жевал мощными челюстями чай.
- Здравствуй, мужик. - Миролюбиво сказал Коля-старлей. - Как жизнь в Москве?
- Бьет ключом и все по голове, - не менее миролюбиво ответил Беловежский.
- Николай, поезжай домой. Вечером я напишу заявление на развод. Поезжай. Пожал уста, не позорься. - Полина сглотнула, наконец, комок в горле, но язык ее заплетался...
- Хочу пообщаться с товарищем. Ты не против? А, Полина Георгиевна? Побазарим…
- Посторонись, старлей, - Беловежский вытолкнул круглую влажную голову Николая из салона. - Нет проблем, Полина Георгиевна. Поезжайте… Уважим старлея. До свиданья.
 Мужики закурили. Беловежский не мешал рассматривать себя. Старлей прищурясь, убедился, что уже проиграл этому стройному, накачанному парню мятущееся сердце супруги и стал раздражаться. Щелчком отшвырнул окурок. Приблизился к Беловежскому, толкнул, провоцируя, тугим бубном дородного пуза.
- Не отстанешь от Польки?
- Меня не колышут твои проблемы. - Еще спокойно ответил Александр.
Николай оглянулся на БМВ. Из машины вылез еще более грузный и еще более молодой мордоворот, типично приблатненного пошиба, стриженый наголо. Но не настоящий урка. Вроде, похож на Колю. Этого зона еще не обмяла. Его срок еще впереди. Наверняка, спортсмен.  Воловья шея борца-тяжеловеса короче кукиша. Сдвинутая на затылок лобная кость вызывала навязчивые ассоциации с обитателями зоопарка из тех, у кого руки длиннее туловища. Но у мордоворота руки были короткими. Толстыми, но короткими.
Полина выпрыгнула из машины и бросилась наперерез мордовороту, отсекая его от Александра. Из БМВ вылетел  совсем еще зеленый пащенок, длинный и гибкий. Обхватил Полину и потащил к Фольксвагену. Она сыпала звучными пощечинами, но парнишка не выпустил ее из объятий, пока не затолкал в машину. Сам сел за руль и увез Полину.
Беловежский дернулся, но тюремщик обхватил его пониже плеч, заклинил руки и прошипел.
- Я марать руки не буду… Положение не позволяет… Пообщался с моим товарищем…
Александр стоял столбом. На Николая он внимания не обращал. Он следил за каждым движением неторопливо приближающейся гориллы. Мордоворот деловито достал из кармана спортивной куртки нунчаки. И стал демонстрировать свое боевое искусство.
- Коля, кончай светиться. - Сказал тяжеловес тонким голосом молоденького петушка. - Прыгай в тачку. Я один разберусь.
Мастерство владения нунчаками, уже привлекло нескольких датых оборванцев. Они мгновенно вычислили, что бить собираются - чужака. Это определило симпатии и антипатии зрителей.  Мордоворота стали окружать симпатизирующие болельщики.
Николай все не отпускал Александра из западни своих объятий. Беловежский коленом саданул старлея в пах. Тот охнул и зажался под хихиканье загорающейся от волнения публики. Нунчаки свистели все ближе. Мордоворот смело сходился на расстояние вытянутой руки…
…Драка на людной улице, при наплыве зевак, из которых парочка обязательно подпишется стать свидетелями, означала, что сегодня он в Москву не попадет. А, может, и надолго застрянет в следственном изоляторе, если не удастся отделаться от пистолета. Но не бросишь же его под ноги ротозеев.
Беловежский нервно передернул плечами. Встряхнул кисти рук. Размял немного кулаки. Он отчетливо чувствовал из бетонную тяжесть. Следовательно - все о~кей. Пружинящими шажками Александр стал пятиться под арку, увлекая братана Николая и болельщиков с улицы.
Расчет оправдался. Толпа хоть и двинулась следом, но поредела. Остались самые кровожадные. Зато  мордоворота стали науськивать, "побрить" фраера.  И ему льстило воинственное блеяние болельщиков. Он нагло лыбился… Надо было немедленно оторваться от толпы… Беловежский побежал через арку во двор… Заскочил в подъезд и на лифте поднялся на последний этаж.
Победу в первом раунде мордоворот одержал вчистую. Сверху Беловежскому было видно, как болельщики окружили победителя слишком короткого поединка... Победитель  самодовольно раздавал интервью… Перед глазами замелькали розовые светлячки… Беловежский стал массировать затылок и виски…
Наконец, публика стала расходиться… Мордоворот, подрагивая мясистыми ляжками  прохаживался у подъезда… Прошелся до детской площадки, сел на качели и стал медленно покачиваться, продлевая кайф без труда одержанной моральной победы над столичным мусором.
Когда наемник остался один, Александр спустился  во двор. Кастет уже сидел на руке, но, заметив у подъезда лавочку, Александр снял кастет. Оторвал от спинки лавочки тесину и побежал к мордовороту. Из конца тесины клыками торчали два ржавых гвоздя. Сначала Александр обрадовался дополнительному шансу быстро прикончить спортсмена. Но, к счастью, мысль о последствиях драки неизменно заканчивалась опасностью нанести вред Полине. Он перевернул в руках доску таким образом, чтобы гвозди не поразили противника.
Перед носом Александра вновь засвистели нунчаки. Они сливались в слюдяной круг, напоминая пропеллер самолета. Азиатский снаряд готов был срубить напрочь все, что встанет на его пути. Силы свои с силами надвигавшейся стенобитной машины  Беловежский сравнивать не стал. Сноровка и только сноровка решит исход побоища. А в свою боксерскую подвижность, в свою стремительную сноровку он верил, не зависимо от того, - выгодную или невыгодную позицию занимал перед боем.
Александр, коротко, как палицей, размахнулся и обрушил доску по правой коленке тяжеловеса. Нунчаки брякнули о доску, и блестящий их круг погас. Мордоворот даже не охнул. Даже не покачнулся. Он боли глаза его полезли из орбит. Он поджал ногу и, кусая губы, стал что-то поспешно выдергивать из кармана малинового мешковатого пальто.
Беловежский не боялся стрельбы. Оружие мордоворота наверняка окажется газовым… Собственно, второй раунд закончился. При ничейном результате ОН мог спокойно повернуться к врагу спиной и уйти на встречу с Гошей, оставив обезножевшего идиота палить ему в след.
Счет был равным, но что-то в этом слишком легком поединке его не устраивало… Да, не хотелось отваливать, не добившись чистого нокдауна, поскольку шансы к тому были.
Наемник выхватил из кармана не пистолет. Бычьи глаза его выкатились из орбит. А руках его очутился огромный широкий лицензионный охотничий тесак… Он чуть прихрамывая шагнул к Беловежскому, сделал выпад, и, пикой выставив перед собой короткую руку, удлиненную тесаком, пырнул Александра снизу вверх, метя в живот…
Удар был таким мощным, что нож пронзил тесину, которой Александр успел заслониться, пробил  насквозь тесину и  пропорол кожаную морскую куртку на меху…  Лезвие ножа  скользнуло около пупка…
Беловежский напрягался до потемнения в глазах. Он отжимал от себя тушу тяжеловеса, а тот всей своей массой наваливался на кинжал, стремясь засадить его поглубже в потроха противника.

ГЛАВА 55 БОЙ ВОЛКОДАВА С БЫКОМ
 
Беловежский вывернулся и отскочил от разъяренного кума на пару шагов. Угнув к земле большую голову на  массивной шее, нападавший действительно напоминал быка, изготовившегося к следующему броску. Страшен был этот стокилограммовый рогоносец. Из раздувшихся ноздрей со свистом вырывается пар, пасть оскалена.
В брюках Беловежского появилась липкая сырость… К счастью, кровь из царапины на животе не проступила наружу и можно будет  добраться до универмага, не привлекая постороннего внимания. А Бортников, наверное, уже ждет… Пора кончать возню с озверевшим животным…
Александр ударил локтем под  открытую пасть мордоворота. Спортсмен прикусил язык и пыхтение прекратилось. На толстых губах запузырилась кровь. Левым крюком Александр нанес еще один удар "под микитки". Мало… Правым коленом Беловежскому удалось достать пах нападавшего, и натиск на тесину ослабел. Тяжелая круглая голова борца чуть наклонилась… Этого было достаточно, чтобы достать его подбородок еще раз, но уже  коленом…
Мордоворот от боли замычал, откинулся всем корпусом и почти выпрямился. Он удерживался на ногах, только благодаря тому, что вцепился пальцами в доску, которую Александр не догадался отпустить одновременно с ударом.
В зрачках Беловежского, узких как бойницы, мелькнуло залитое кровью лицо негодяя. Нос расплющен и отвалился на сторону. Но этой крови было мало… Слишком мало…
Борец беспорядочно замолотил мягкими руками. Он просек, что произойдет в следующий момент, и заранее отмахивался. Удерживая правой борца за поясной ремень, левой Александр заработала как шатун паровоза, обминая печень спортсмена. Внутри накачанной туши при каждом ударе что-то хлюпало. Он вошел в раж. Дело запахло мокряком. Это будет такая подлость по отношению к Полине!..
Впервые он без сожаления останавливал себя на полпути… Но эта гнида повисла на нем,  разорвала на груди рубаху и царапает грудь… Брызжа кровью зовет милицию… Ребром правой ладони Беловежский  рубанул по горлу мордоворота… Но тот успел угнуть голову и удар пришелся по зубам.
Обломки передних резцов борца разодрали ладонь Беловежского… Были видны обнажившиеся жилы. Он глянул на руку, и в глазах его снова потемнело. Теперь он был свободен. Теперь он мог думать только  о себе…
Беловежский обработал кулаками пресс висевшего на нем  борца. Эти удары были бы смертельными, если бы Беловежский получше различал маячившую перед ним смутную цель… Гора мускулов и раздавленных внутренностей опрокинулась навзничь, целиком открываясь завершающим ударам сапогом.
Очнулся  Александр от приступа бешенства, когда потемки в глазах прорезала вспышка острой боли в ноге… Сапог его наткнулся на гвозди. Пронзив подметку, ржавые  жала вошли в ступню…
- Ой, ратуйте, убивают! - Закричала женщина из форточки первого этажа.
Александр сел на качели, стащил сапог и носок.  Осмотрел окровавленную стопу. Гвозди вошли под сгиб большого и среднего пальцев. И это не помешает доковылять до универмага…
Беловежский  натягивал сапог, когда увидел занесенную над своей головой доску … Это было что-то невероятное. Мясная гора борца валялась рядом без признаков жизни, а доска летела гвоздями прямехонько в темечко…
- Убили! Убили! Ратуйте люди добрые! - Выли бабы уже в три голоса…
Александр тяжело перевернулся назад через голову… Этот кульбит не спас бы его, если бы доска не зацепилась за верхнюю перекладину качелей… Одноглазый затрапезного вида мужиченка в тулупчике домашней выделки  вызверился единственным красным глазом, и снова размахнулся доской. Александр попытался выгнуться и прыжком встать на ноги, что в нормальном  состоянии у него получалось без труда.
На этот раз - не получилось… Но откатиться в сторону от опускавшихся на него гвоздей, успел… Лягнул босой окровавленной ногой мужичка под коленку. Тот ахнул и присел на корточки. Размахивая руками, он пытался сохранить равновесие. Беловежский добавил пяткой в грудь… Пятка достала цель на излете. Мужичонка потерял равновесие и плюхнулся в лужу на задницу.
Беловежский с трудом поднялся из грязного месива талого снега и песка, подобрал доску… Он повернул ее в руках гвоздями в сторону опупевшего заступника…
Плюгавый защитник мордоворота сообразительно откатился в сторону, и тут же подхватился на ноги. Приволакивая ушибленную ногу, заюлил к подъезду, куда уже высыпали галдящие бабы… Беловежский затравленно огляделся. Шухер был полный. Надежды благополучно выбраться со двора не было ни малейшей. Воющая свора баб будет сопровождать проклятьями каждый его шаг к спасению.

ГЛАВА 56 ИДИ, ДОБЕЙ!

Фольксваген подскочил сзади и толкнул Александр под коленки. Александр завалился на капот. Полина силой втащила его в машину и рванула через арку прочь со двора. Беловежский, тяжело отдуваясь, оглянулся… Мужичонка приплясывая хохотал, позорно пальцем показывая на бегущего с поля не законченного боя.…
- Если бы Георгий Сергеевич  не перехватил Николая, они увезли бы тебя в деревню и  кастрировали. Но долго Гоша не продержится… Они пьяные,  могут и его избить…
Беловежский о чем-то задумался и снова оглянулся.
- Тормозни-ка, душечка, голубушка... Люблю свои дела доводить до конца. Меня, кажется, зовут.
- Назад! Не смей возвращаться, тебя схватит милицейский патруль. Это безумие! - Возмутилась Полина.
Беловежский на ходу вывалился  из Фольксвагена, прокатился метров пять по асфальту, но уцелел и пошатываясь  двинулся к арке, где улюлюкал мужичонка. Не успел Беловежский войти под арку - мужичек и бабы рассыпались по подъездам.
Спортсмен стоял в детской песочнице на коленях… Блевал себе на руку и в перерывах между позывами внимательно рассматривал блевотину… Александр сжал кулаки. Присмиревшее было сердце снова громко застучало по ребрам…
Фольксваген  тяжело перевалил через бордюр,  догнал Беловежского… Александр остановился… Покорно опустил голову.
- Ну, что ж ты стал, забияка? Иди, добей парня! Добей и получи вышак! - Крикнула Полина вне себя от гнева.
Беловежский сел в машину, положил звонкую от пустоты голову Полине на колени… Вздохнул, с притворной виноватостью.
На окраине города, Полина подрулила к колодцу с журавлем. Зачерпнула полную бадейку студеной воды. Александр умылся, перед зеркальцем простенькой  косметички причесался и долго пил сладкую ледяную воду. Оглядев полу деревенскую улочку, посмотрел на разбитые часы.
- Когда поезд? Не опоздаем?
- На вокзал тебе появляться заказано. Начальник ГОРУВД приказал найти и арестовать вас обоих. Для выяснения личности. Они прочешут все поезда на Москву… А когда тебя доставят в КПЗ - Николай сможет организовать через дежурных любую пакость.
- Не хорошо у вас обращаются с офицерами милиции, командированными для расследования…
- За кого ты меня принимаешь, господин частный детектив? За пользование фальшивыми удостоверениями тебя вполне можно засадить и в Брянске…
- И ты, понятно, о наших фальшивых ксивах знала с самого начала…
- Само собой. Такая у меня служба. За вами, сыскарями, нужен глаз да глаз. Приходится вас спасать от собственных эмоций…
- От Гоши, поди,  узнала? Донес-таки по службе майор? Хотя у прокурора есть на это своя особая агентура…
- Нет, от Бородули получена информация. А Бортникову я обман припомню… Но это потом… Лучше скажи, почему хромаешь? Покалечил тебя брат Николая? Не удивительно, он чемпион города и области по штанге…
Беловежский фыркнул и стал стаскивать пробитый гвоздями сапог. Это было не просто… Стопа распухла, сапог разбух от крови. Сапог чавкал,  слезать с ноги не хотел… Когда Полина увидела лиловую  ступлю любовника, прокурорскую спесь с нее сдуло как мартовское облачко с ясного полуденного неба.
- Что же ты молчишь, засранец! - всплеснула она руками.
Полина побежала к стоявшему в конце улочки магазинчику, купила водки… Раненую ступню они обмыли Столичной, обмазали зеленкой из аптечки, забинтовали. Сапог разрезали, но что толку, натянуть его уже не удалось.… Разорвали чехол сиденья, обмотали ногу и посмеялись ее забавной неуклюжести.
- Ты довези меня до первой остановки автобуса и возвращайся.
- Погоню они пустят и по шоссе. - Огрызнулась Полина.
- Не возникай, женщина! - Прикрикнул Беловежский. - Застукают нас вместе, -  пришьют пособничество аферисту и в два счета выметут из прокуроров…
- Угу. - Коротко поддакнула Полина и продолжала гнать Фольксваген в сторону КАЛУГИ на Максимальной скорости.

ГЛАВА 57 ПОЗОРНОЕ БЕГСТВО СЫСКАРЕЙ

Мелькнул поселок Белые Берега. Автосервис мелькнул слева… Автостанция…
- Стоп! Заяц! Ты куда это меня везешь!? Стоять! Довольно  нахлебалась со мной!
- Ты не приглашал меня в Москву, пришлось набраться наглости… Вот только что-то не пойму… По моим расчетам Бортников с Ваблей должны были выскочить из Брянска чуть раньше… Мы договорились встретиться на бензоколонке в Белых Берегах и Вабля пересядет Ко мне… Где же они? Нехорошо!
- Господи! Какие же мы лохи! Да их же на стационарном посту перехватили гаишники! Если Вабля в их руках, - за нами можно и не гнаться… Назад! Крути назад, моя королева! Ух, и устроим мы сейчас кордебалет, мать твою!..
Полина оставила воинственные призывы Беловежского без внимания. Она загнала Фольксваген в лес,  выскочила из машины, громко хлопнула дверью и, не оборачиваясь, трусцой припустилась к бензоколонке.
Через час рядом с Фольксвагеном остановилась белая милицейская Девятка. Задремавший Александр проснулся лишь, когда Вабля грохнул по крыше Фольксвагена кулаком…   Куртка Марата Ерофеевича была изодрана. Он был без шапки. Голова забинтована. Бинт пропитался кровью. Когда он обнял Александра, от него пахнуло брагой. Он был пьян… В дрибадан…
- Ну, Поличка! Ты, мать… Ты мать героиня… Если бы не ты, эти псы… Да если бы я вернулся домой один… Да Коська бы мне башку отвинтил… Нет, вы посмотрите на этого фраера! Мы там кровь проливаем, а этот чудик сачкует…
- Эх, Марат Ерофеевич, как тебе не ай-яй-яй! Как работать так напару, а как пить так один нарезался и еще волну гонишь! Подумаешь - по башке ему  кувалдой съездили…
Пока, трогательно расцеловавшись, мужики мяли друг друга в объятьях, Полина скромно прогуливалась вокруг машины. Наконец, радость немного улеглась, и Фольксваген помчался к Москве…
Оказалось, Гоша, чтобы задержать Николая, сам затеял драку, а Вабле приказал отрываться на его Москвиче 2141 в Белые Берега, где пересесть к Полине, а ключи от машины отдать дежурившей на бензоколонке зазнобе. Но Москвичу гаишники из патрульной машины прострелили задние колеса, и Вабля скапотировал под откос.
Его выбросило вместе со стеклом через лобовой проем и крепко приложило головой об пенек… Гаишники на месте аварии оказали ему первую помощь, забинтовали голову… В знак благодарности, Вабля полил гаишников из баллончика "Черемухой" и на их же Девятке примчался в Белые Берега. Но забыл, что ждать его будут на бензоколонке. Втемяшилось ему, что место встречи с Полиной около гостиницы. Он загнал во двор гостиницы Девятку и стал ждать… Как оказалось, - у моря погоды… На заднем сиденье Марат Ерофеевич обнаружил ментовскую десятилитровую канистру самогона и налакался от пуза…
- А теперь доставай карту. - Обратился Вабля к Полине, когда окончил рассказ. - По Киевскому шоссе нам не прорваться. Поколесим огородами…
- Предлагаю податься на Орел.  Александра надо показать хирургу. Как бы не приключилось заражение. В Орле у меня есть родственники… - Стала настаивать Полина. 
Полина не знала, что совет от женщины Марат Ерофеевич никогда не примет всерьез. Он озабоченно взглянул на Беловежского. Вид его выражал крайнее нежелание светиться еще в одном  областном центре. Марат Ерофеевич прямо-таки вымогал у напарника мужественно отказаться от хирургической помощи.
- Я в порядке, лапочка. - Поспешил Александр успокоить забушевавшую подругу. - Мы же промыли рану водкой… Да и зарегистрируют меня в травматологии.
Полина в сердцах обозвала Ваблю садистом, потребовала пересесть, с глаз долой, на заднее сидение к Беловежскому, но  Марат Ерофеевич и ухом не повел.
- Кто это подковал тебя, детектив? - Попытался пошутить Вабля, косясь через плечо на ногу напарника, обмотанную синим бархатом. Не по душе пришлись наши приключения? Ожидал, что едешь проветриться, винца попить вдали от отцовского надзора?…
- Обижаешь, начальник, - уныло прогудел Беловежский. - Я только-только  вошел  во вкус… Жаль, рановато нас поперли из гостеприимной столицы партизанского края. До чего же сильны там боевые традиции… - Беловежский с тревогой посмотрел на Полину. Положил руку ей на коленку… - Если бы не наша героическая партизанка - кантовался бы я сейчас на шконке в Сизо.
- Извините, Марат Ерофеевич, за хамскую грубость. - Едва ли не истерично засмеялась польщенная Полина.
- Как подумаю, что ждет  нашу партизанку, когда она вернется в этот гадюшник… - Промямлил Беловежский, прислушиваясь к нарастающей боли в ноге.
- Ох, и везунчик ты, напарник. - Продолжал беспечно веселиться Марат Ерофеевич. -   Не зря ты смотался к брянским партизанам. Клевая же тебе досталась девчонка. Сколько в ней азарта! Огонь! Учись, учись, родной. А то, смотри-ка,  поцарапали тебя чуток, и ты уже скуксился. Кончай мотать нам нервы! Держи фост пистолетом, следак. Кто любит жизнь, тот все делает с удовольствием.
- И морду бьет с удовольствием?
- А как же иначе, милая моя Полиночка...
Александр вздрогнул. Вздрогнул представив на мгновение, что сейчас было бы с Полиной, если бы кинжал брательника Николая вошел  ему в брюшную полость на полсантиметра глубже.
- Что с тобой? - встрепенулась Полина, поймав в зеркале заднего вида мученическую усмешку любовника. Она резко обернулась и вздрогнула от дурманящих предчувствий.
Александр расстегнул куртку и как зачарованный рассматривал на животе длинную, слегка кровоточащую рану. Вабля тоже обернулся. Предоставленная сама себе иномарка на сто пятидесятикилометровой скорости выскочила на встречную полосу. Полина оцепенела.
- Что же ты молчал!? - Присвистнул Вабля. - Тебя как борова взяли на перо, а ты героя из себя корчишь при женщине.
 Одной рукой Марат Ерофеевич  все же успел  перехватить руль поверх рук Полины.
 - Сбрось ногу с педали, -  рыкнул Вабля  в ухо Полине.  - Газ сбрось! Газ!
Мертвенно бледная Полина, судорожно вцепившись в баранку руля, смотрела прямо перед собой. Беловежский бросился помогать Вабле. Вдвоем они вернули машину на свою полосу. Вабля с трудом сорвал окаменевшую ногу Полины с педали газа. Выключил движок. Когда Фольксваген, попрыгав,  благополучно остановился на ухабистой  обочине, Полина, ни слова не говоря, перебралась на заднее сиденье, и прижалась к Александру…
Марат Ерофеевич достал автомобильную аптечку, обследовал кровоточащую рану на животе Беловежского, обработал ее зеленкой. Ни бинтов, ни пластыря в аптечке не оказалось.
Марат Ерофеевич  сел за руль и круто повернул Фольксваген на Орел. Долго ехали каждый наедине со своими мыслями… Вдруг  Полина уткнулась лицом в грудь Александра, и плечи ее заходили ходуном.
- Я представила, как тебе распороли живот и кишки вывалились в грязь… Я уже видела внутренности человека в грязи. Он засовывал их в свой живот вместе с травой. Боже! Как я боюсь… Как я боюсь… Ты такой беспощадный.
- Представляю себе, душечка, как вам обрадуется наш грозный Константин Валерианович…  -  Ни с того, ни с сего задумчиво пробормотал себе под нос Марат Ерофеевич, покосившись на Полину.
В Карачеве купили в аптеке спирта,  пластыря, бинтов и порошкового стрептоцида. Облепили живот Александра, сменили повязку на ступне. 
Через Хотынец вышли на городишко Болхов. Через Белев добрались до Тулы.   Москву обогнули по Софринскому кольцу…

ГЛАВА 58 КОНЕЦ КАРЬЕРЫ ВОЛКОДАВА   

Из Зеленограда Марат Ерофеевич позвонил Крестелевскому.
- Как обстановка, Константин Валерианович? Что предлагает Пикунихин? Можно ли верить этому скоту? Нас пытались перехватить его люди. Замочили свидетеля и, не исключено, что повесят на нас этот трупешник.
- Стоп. - Забеспокоился Крестелевский. - Ну, вы и нашкодили. Где Александр? Сильно его порезали? Черепок сказал, что Сашка отбил какую-то бабу и покушался на жизнь сыскаря из РУОПА.
- Сашка действительно легко ранен, но ни на кого не нападал. Защищался - это было. В горячке чего не бывает.
- Ты мне дуру не гони! - Прикрикнул Крестелевский. - Приезжайте сразу Ко мне… Врач уже ждет. Говорите спасибо, что Пикунихин пообещал взять на себя руоповца. Он в реанимации. Я узнаю почерк Александра. Не могли смыться без шухера. Смотри, дома не появляйся.
Константин Валерианович был удручен видом своих потрепанных  в Брянске гладиаторов. Особенно его поразила замызганная повязка на голове Марат Ерофеевича с пятнами запекшейся крови. Эта повязка была главным ударом по его самолюбию. Константин Валерианович глубоко оскорблялся, когда с его челядью обращались так жестоко. Пока хирург и домашний врач ковырялись в ранах гладиаторов, он висел у них над душой, желая лично убедиться в качественности работы лекарей. Крестелевский  немного успокоился, лишь когда хирург из госпиталя Бурденко, посовещавшись с Михаил Абрамовичем, согласился не госпитализировать раненых.
Накормив  компанию, умотанную блуканием по бездорожью сельских проселков, Константин Валерианович приказал Ксюше постелить Полине в комнате сына… Он упорно старался не замечать в своем доме присутствия посторонней женщины. Только отделавшись от Полины, он закрылся в кабинете с детективами и выслушал подробный отчет Вабли о проведенных в Брянске оперативно-разыскных "мероприятиях". Крестелевский  и бровью не повел, когда сексот обиняками поставил под сомнение его решение немедленно прекратить преследование Пикунихина.
- Александр Константинович, у тебя есть что добавить к докладу Марат Ерофеевича? - Официально обратился Крестелевский к рассеянно молчавшему сыну.
Беловежский даже вздрогнул, когда отец чужим отрешенным голосом назвал его по имени-отчеству. Такое случилось в деловом разговоре впервые…
- Я не согласен с тобой, отец. И Марат Ерофеевич напрасно дипломатию с тобой разводит. Пикунихин явно подставлял нас. Если ты пойдешь с ним на сделку из-за руоповца, - дашь повод шантажировать себя. Это не спровоцированное нападение. За эту бодягу генералу надо вставить пистон, а не идти с ним на мировую.  Полагаю, операцию отменять не следовало. Не знаю, что этот гад обещал тебе, но не сомневаюсь, если бы он заполучил нас в свои руки, - разговор с тобой он повел бы в ином тоне… Три капитана из УГРО, о которых уже доложил Марат Ерофеевич, это не самые опасные холуи Пикунихина. Теперь, опаснее те  кто в открытую не полез в драку и действует исподтишка. А бывшему прокурору Бородуле я не доверяю в первую очередь, хотя свою миссию посредника он выполнил безукоризненно.
Пока Александр излагал свое мнение, отец не сводил глаз с его забинтованной ноги. Он  заранее знал, что скажет воинственный его приемыш. Слегка помятый в потасовке сын завелся надолго.
- Я рад за тебя, Саша. У тебя появилось борзое чутье. Марат Ерофеевич сделал тебя настоящим сыщиком. И все же мне ваша точка зрения не по душе. И потом, вы напрасно темните. Побили тебя из-за бабы. Так что не приплетайте сюда Пикунихина. Дерьмо - отдельно, мухи - отдельно. Мы делаем политику с Черепком, нам виднее насколько можно доверять брянскому волку.
- Я, Костя, хоть сто раз тебе повторю! - Не выдержал Вабля заносчивости друга-шефа. - Сейчас прекращать негласную разработку Пикунихина нам не с руки. Мы мало что знаем о его отношениях с Черепком. Тут надо копать и копать. Эти тертые  менты  скорее договорятся. Как бы Черепыхин, отобрав кресло у Пикунихина, не стал с ним вась-вась. И тогда нам воевать на два фронта. Ведь мы, а не люди Черепка расшевелили навозную кучу под брянским коблом Пикунихиным? Мы сунулись и получили по носу.
- И правильно вас поучили. Аккуратнее следует работать. А то наделали шуму на весь Брянск. - раздраженно сказал Крестелевский.
-  Если бы не было гласного или негласного одобрения Черепка, Пикунихин не посмел бы преследовать нас в своей брянской вотчине. - Невозмутимо отстаивал свою точку зрения Марат Ерофеевич. -  Тем более, что ты сворачиваешь свой бизнес… Да еще в депутаты Московской Думы намыливаешься…
- А это не твое дело! - Вскипел Крестелевский.
Но Вабля был невозмутим в своей настойчивости.
- Обрати внимание, Костя, лягавые уже поняли, что тебе не терпится срочно отмыться… Зачем ты им чистенький и накрахмаленный. И не известно будешь ли ты, такой чистенький,  им полезен   завтра. Ты хорош, пока тебя можно доить… Да что там гутарить! А то ты сам не понимаешь… Не надо было вообще помогать Черепку. Это я сразу почуял прямой кишкой… Вот и обхезались. Ну а если уж влезли рылом  в эту парашу надо хлебать до конца…
- Не согласен я, дорогие вы мои защитники! - строго прервал Крестелевский разговорившегося Ваблю. - Вы многого добились. Добытый вами материал - сильное оружие при любом раскладе... А папочке старушкиной с доносами так цены нет… Вот зачем гонялись брянские  лягавые. Папочку хотели заиметь. Кстати, надо через вашего Бортникова оказать старушке солидную материальную помощь. Выделяю на благотворительность пару кусков зелени.
- Не заговаривай ты мне зубы, шеф! Я и теперь не против войны компроматов. Но воевать мы начали без достаточной подготовки. Ты нас торопил. У Александра вообще  боевая горячка и его совет - это открытая грызня сразу с двумя ментовскими генералами. Надо затаиться на время и выждать…
Старик  взвесил на ладони папку с доносами. Листнул, еще листнули и весь отдался чтению, забыв о своих соратниках…
Вабля докурил  сигарету, хитро переглянулся с Александром. Но тот не понял Ваблю, пожал недоуменно плечами.
- Да оставь ты папку в покое. Еще начитаешься. - Сказал Вабля.
- Вот это чтиво, дух захватывает. - Засмеялся Крестелевский. - Талантливый народ на подлость эти стукачи. Представляю, сколько на меня скопилось в органах доносов. Вот бы что почитать. А какие мемуары можно состряпать на их основе. Надо как-нибудь нацелить Черепка. Если бы он достал хотя бы ментовское досье на меня - не пожалел бы на это дело тыщ эдак десять… 
- Костя, а что ты не спрашиваешь нас, где мы подцепили девку? - Лукаво сощурился Марат Ерофеевич. -  Неужели тебя не волнует приобретение сына? Вдруг невесткой станет?
- Я четыре раза беседовал с Бортниковым по сотовому телефонную. Губернатор кое в чем просветил. Я даже знаю, что отца ее, Филиппа Пантелеевича, выжил из областного центра в район все тот же Пикунихин. И тоже из-за бабы. Филя был не промах, но зарвался. Так что я понимаю твой ехидный намек, старая ты лиса… Вот  если бы Саша не был женат… Не хотелось бы, чтобы моя квартира  превратилась в дом свиданий…
Александр психанул, выскочил из кабинета и засел на кухне рядом с Ксенией, читавшей толстую Библию…
Сразу же из кабинета послышался возмущенный голос Вабли. Он долго что-то вдалбливал своему другу. Наконец, Константин Валерианович пришел на кухню.  Дымя папиросой, ломая гордыню, прошелся взад-вперед… Попросил Ксению уйти в свою комнату.  Она возмущенно стала препираться и не ушла, пока не заставила хозяина погасить свой вонючий беломор.
- Саша, беру свои слова обратно… В отношении Полины, сам понимаешь. Она мне понравилась. Сразу видно - не шалашовка. Наверное преданная. Жаль,  мне такая женщина не встретилась. А я так  мечтал… Господи, это единственная моя мечта, которую я не смог осуществить… Но Марина тоже человек. Сначала разберись с женой. Ты же знаешь, я люблю, чтобы во всем был порядок.
- Я все понял правильно, папа. Я ведь никогда тебе не перечил… Планов мы с Полиной никаких не строили… Но если я не ошибся в ней, - подам заявление на развод с Мариной. Только ты больше не вмешивайся…
- Рассчитывай, сыночка, на меня. Марину я обеспечу, если что… А про ее женские болезни я все знаю… Такие вот примочки… Не дождался я внука… Разве что Полина сделает такой подарок.
Воевать, не воевать с Пикунихиным, в ночь возвращения Вабли из Брянска Константин Валерианович так и не решил. Но обиду на хамовитого генерала затаил. Никто еще не гадил его людям так, как нагадил Пикунихин.
Уже на следующий день, на даче Черепыхина, Пикунихин поклялся погонами. Он не натравливал начальника горотдела Брянска на поимку детективов Вабли и Беловежского… Да, ему доложили о ЧП, доложили, что под его прошлое копают… Но карательных мер не предпринимал.
"Как можно, - клялся Пикунихин. - Мы же втроем обо всем договорились. Я  не держусь за свое министерское кресло и через какое-то время добровольно уступлю его. Проблема вполне решается путем взаимных уступок и нельзя допустить, чтобы эмоции ретивых исполнителей взяли верх над договоренностями их хозяев. Да и вообще-то! Зачем же мне было мешать новым друзьям проверить себя на вшивость. Я ратую за полную открытость в наших делах. Наоборот такая проверка лишь укрепляет взаимодоверие".
Нет, мешать Пикунихин  "не собирался". А клятва генерала-мздоимца… А клятве его не поверили ни Крестелевский, ни Черепыхин. Маневрирование дельцов  продолжалась, но все более осторожно.
На каких же условиях брянец, старик Пикунихин, уступил бы свое хлебное кресло более молодому, более образованному Черепыхину Михаилу Самуиловичу, москвичу во втором поколении?   
В не очень крупном коммерческом банке Русский Капитал  Крестелевский имел контрольный пакет акций. Там же  крутилась часть капитала Черепыхина, двести тысяч зеленых. Пикунихин, согласившись срочно выйти в отставку,  получал в банке Русский капитал десять процентов акций из пакета Крестелевского и шестьдесят штукарей с депозита Черепыхина. Еще  офис в этом же  банке с табличкой "Вице-председатель".
Радости особой по итогам тройной сделки Пикунихин не выказал. Не торжествовали по случаю первой победы и его новые подельники Крестелевский с Черепыхиным. Все трое взяли вынужденный тайм аут и активно готовились к будущим боевым действиям. Никто из участников сделки не сомневался, что победителем из затяжной войны может выйти только один из троих подельников. Все готовились воевать против всех.
 Вскоре Вабле удалось перекупить для этой цели двух чужих информаторов, менеджера и бухгалтера, внедренных Черепыхиным в банк Русский Капитал для отслеживания сделок своего партнера Крестелевского.
То требованию Пикунихина Крестелевский вынужден был ввести  в штат банка Русский Капитал тройку его пособников. И сразу же дал Вабле задание перевербовать кого-нибудь из этих чужаков.
А Черепыхин добился установки подслушивающих устройств в офисах и Пикунихина, и Крестелевского.
Работа шла тонкая и слишком неуравновешенного Беловежского Крестелевский с Ваблей, посоветовавшись, постарались к разведке не привлекать. Александр решил, что его грубые услуги верного цепного пса отцу более не потребуются и обиделся. Уже через неделю он почувствовал, что задыхается в образовавшемся вокруг него вакууме.
Разговоры об открытии частного сыскного агентства как-то незаметно заглохли вовсе. Беловежский  не мог жить без  преследования врагов отца и мордобоя. Он просыпался ночью от гнетущей тишины и подолгу курил на балконе не в силах унять учащенное сердцебиение. Не трудно было сообразить, что он стал наркоманом насилия. Как в очередной дозе дурмана нуждался он в любом поводе, чтобы немедленно вступить в схватку с негодяями. Александр томительно  ждал звонка от Вабли и отца. Он рвался в бой, но в ответ на свои звонки отцу получал уклончивые советы пересмотреть свои планы на будущее.
Наконец Александр не выдержал безделья и поехал к отцу в офис на Арбате, чтобы поставить вопрос ребром: или ему дадут работу по душу, или он женится на Полине и уедет к ней в Брянск навсегда.
Константин Валерианович  дурь сына выслушал с явным раздражением. Он не любил, когда ему ставили ультимативные условия и в ответ на ультиматум Александра выдвинул свой ультиматум. Крестелевский потребовал от сына немедленно записаться на подготовительные курсы и в течение полугода своими силами поступить  в любой институт или Академию на коммерческий факультет.
- Ты хорош как волкодав. Слов нет, хватка у тебя железная. - Пренебрежительно бросил Крестелевский сыну на прощанье. - Но всех подлецов не передушишь. Мне обидно, что ты постепенно превращаешься в обыкновенного убийцу. Что я вынужден делать под давлением коммерческих обстоятельств, ты, я смотрю, делаешь уже из любви к "искусству" кровопускания. Ты стал слишком жестоким. Тебя нужно спасать от твоей  кровавой жажды справедливости, пока ты окончательно не озверел. Каюсь, трижды каюсь, - в твоей кровожадности есть и моя вина. Клянусь перед всеми иконами моего дома, эту свою ошибку я исправлю, как бы ты не упирался!

КОНЕЦ РОМАНА ПЕС-1 – ПРИМЕТЫ БОЙЦА часть 1
вторник, 23 мая 2017 г.