Четыре миллиона за голову

Рассказ, написанный вместе с А.Дуровым и Л.Коваль


— Флекс, спишь? – в трубке звучал голос моего приятеля.
Как всегда не вовремя!
Я не спал. Я был с девушкой. А для меня каждый раз, как последний…
— Какого чёрта ты меня... Конечно, сплю! – ответил я.
— Новость слышал? – не отставал Том.
Ну вот, опять своими идиотскими новостями не дал делом заняться.
— Да ты просто послушай…
Том произнёс это так умоляюще, что у меня не хватило духу ему отказать.
— Ну...
— СИРу1 взбрело в голову заполучить химеру!
— Чего?! – изумился я, – зачем?
— Наверное, на опыты. Изучать. За её голову дают как минимум четыре миллиона галлакто!
— Не слабо... – я оглянулся.
Ожидающая меня подружка накручивала на палец локон каштановых волос.
«Ей совсем не нравится такой расклад» – понял я.
А кому такое могло понравиться после вечера при свечах? Приготовились, настроились, а тут звонок Томми... Interaptus…
Нет, не то, чтобы я вообще был сердит на друга, – с ним скучать не приходилось, постоянно что-то выдумывал, и даже иногда стоящее.
Но в ту ночь…
Как я хотел избежать встречи с ним той ночью! Ведь я знал, что он так просто не отвязывался, запросто мог попросить «приезжай». Другу же не откажешь.
А то и того хуже, вполне мог сам припереться! Я-то знал!
— Слушай, а давай ее поймаем? Химеру эту. Деньги пополам, мне половины на всю оставшуюся жизнь хватит. Да и тебе на лечение средства необходимы.
— Это-то, конечно, аргумент. Насчет лечения. Но как ты себе представляешь охоту на химеру?
«Эх, зря спросил, теперь начнёт строить планы, как и что, и все растянется не на один час».
— Нну-у-у... — протянул в размышлении Томми.
Стало ясно, что он ничего конкретного предложить не мог.
— Ага! Вот когда придумаешь, тогда и звони, — я нажал отбой и повернулся к подружке.
Нет, я не боялся обидеть Томми. Во-первых, я хорошо его знал. Во-вторых, речь шла об очень солидной сумме. Заманчиво, а плана пока у него не было.
Значит, я ему был очень нужен.
Значит, было не до обид.
Однако я не учёл того, что друг-деспот крайне быстр на подъём.
Только мы опять улеглись, прижались друг к другу, как он все-таки припёрся, постучал и заорал еще за дверью.
— Открывай скорее! Я придумал, как ее поймать!
Мне пришлось открыть, а девушке натянуть футболку и джинсы прямо на голое тело.
Назойливый друг сразу же направился на кухню.
Там уже сидела злая-презлая Криста и ждала, когда закипит чайник.
— Вот! — ликующе провозгласил Том, — я так и думал, что ты сейчас с Кристой! Все урвать от жизни удовольствия торопишься.
У меня аж зубы заскрипели от бешенства!
Он, видите ли, так и думал!
Чего ж он не додумался, что третий лишний?
Что у меня последний шанс?
Я сжал кулаки…
Но тут кто-то позвонил Тому на мобильник. Поболтав немного, он махнул нам рукой и исчез, будто его и не было.
— Сам завтра позвонишь, дружище – напоследок бросил он через плечо, – вижу, заинтересовался. И ей тоже расскажи. Лишние руки не повредят. Но сумму только пополам! Ты и я! Строго! Всего-то четыре миллиона!
Ах, с каким же удовольствием мы продолжили постельные удовольствия после его ухода! Наверное, в прерывании-возобновлении плотских утех тоже был смысл. В тогдашнем моем положении хотелось получить максимум удовольствий от жизни за минимальный отрезок времени, и любая пауза только подогревала желание…
С утра мы плотно и надолго засели на кухне, неторопливо завтракая, обменивались нежными взглядами и болтали о пустяках. Мы подходили друг другу во всех отношениях.
— Ну и дружок у тебя, — со смешком заметила Криста, — что за манеры? Сначала звонит посреди ночи, потом с криками врывается. Намёков не понимает?
— Томми человек увлекающийся, — объяснил я, — но классный авантюрист. Вот что он придумал…
Когда я рассказал про химеру и упомянул четыре миллиона, Кристинка подалась вперед, сделала огромные глаза.
— Звони ему! Немедленно!
Ну? Что вы скажете? Пойди, пойми этих женщин.
Тогда я еще раздумывал, тормозил, а вот если бы знал, чем всё закончится – все бы бросил и кинулся звонить!
В общем, я медленно взялся за мобильник… Медленно набрал номер…
А Том сразу восторженно затараторил в трубку. Он, предатель, оказывается, уже нашел и почти договорился с другим напарником. Однако все равно предпочтёт меня. В смысле, коли я заинтересовался и проявился, он даст отбой моему дублеру.
Криста попросила, чтобы я включил внешний динамик, и слушала весь разговор. После чего, энтузиазм у нее значительно притух — дело-то предстояло серьезное, а восторженные болтуны доверия не вызывали.
Пришлось объяснять.
Том, насколько я успел его узнать за годы дружбы, вроде альпиниста, которого в горы ведет романтика, — а что же еще? — но на отвесных стенах и зыбких ледниках он никогда не забывал о страховке. Кстати, Криста сама из восторженных, раз собиралась окунутся в авантюру фактически с первым встречным.
В общем, после моей пламенной речи, она притихла, попивая кофе из чашки, поджимая недовольно губки и качая головой, иногда делала какие-то жесты рукой. Понятно было, что девушка уже вся в проекте и обдумывала охоту на химер.
Наконец, Кристи подняла глаза на меня.
— И что же ты надумала? — поинтересовался я. — Есть идеи?
Она отпила кофе.
— Недавно неведомо откуда в сетях появилась новая музыка. Заявлена как «Шепот химер». Слышал? Нет?
— Нет... — я старательно пытался припомнить. Но в этот момент у меня впервые закололо в правом боку.
— Зря, тебе обязательно надо послушать. Многие заявляют, что это лучшая музыка на свете. И ходят слухи, что написал ее не человек
— Химера? — брякнул я рассеяно, внутренне концентрируясь на усиливающейся боли.
— Кто знает? Также говорят, что компьютер. Но если так, то кто-то же должен был его запрограммировать на это. То есть, изначально все равно был человек. Или… Я-то почти уверена, что эта музыка написана не с помощью программы и не человеком.
— Это как?!
— А вот так. В общем, записала я эту музыку в цифровом виде, пропустила через «Агату», а она мне выдала какую-то чушь. Где по одиннадцать диезов и бемолей, где по двадцать пять, а несколько раз встретились шестьдесят знаков к одной ноте. Сначала я думала, что сбой в программе, но когда повторила с тем же результатом, то задумалась. Оказалось, что такое теоретически вполне возможно. Например, если чуточку ниже стандартного звука, то по-человечески это бы ограничивалось четырьмя знаками. Так, индусы действительно различают одну восьмую тона. Но, если возможно различать одну восьмую, то нет запрета и на одну шестидесятую, которую зафиксировала компьютерная программа! Понимаешь?
— Нет. Это же ты у нас музыкантша, а не я. Кстати, третью неделю забываю спросить, на чем ты играешь?
— Ну, ты даешь! Я – скрипач-саксофонист.
Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться, когда представил, как Криста играет на скрипке и саксофоне одновременно. Это будет совсем новая поза для Кама Сутры! Даже моя боль в боку уменьшилась.
— Я не могу себе этого представить.
— А ты просто поверь. Сможешь?
— Хорошо, попробую. Но почему ты считаешь, что это не человек сделал? Может быть, так получилось случайно, ткнул кто-нибудь разок не туда...
— Разок?! Да там семнадцать страниц получилось этой самой музыки, и на каждой в каждой строке такие одиннадцатые и двадцать пятые! И шестидесятые на трёх страницах встретились. На одной, причём, четыре раза. И ни звука фальшивого – за это я тебе ручаюсь. Случайность просто нереальна!
— Ну, хорошо. Но...
— Ни один человек до такого просто не додумается. И, естественно, что в программе такого не укажет. Кстати, цветомузыка выдала сплошной перламутр. Цвет лунного камня.
— А обычно что?
— Всякое бывает... и перламутр тоже, но... не такой. Не переливчатый с радужными разводами. Хотя трудно сказать точно...
— То есть... э-э-э... по субъективным ощущениям?
— Да! Эта музыка как-то странно воздействует. Кажется, будто ты паришь в невесомости, и вокруг тебя проносятся какие-то блёстки... мне вот ещё показалось, что меня нет. Представляешь? Ну, вот словно нет у меня тела, рук, ног, – одно сознание осталось. Голое сознание в пустоте. И оно вроде и мое, а вроде чужое… слишком... отстраненное, что ли? Словно транс какой-то. Или гипноз.
— Так ты намекаешь, что эту музыку придумала химера? А может кто-то другой... Какой-то другой нечеловек?
— Знаю. Я же слушала радиоголоса химер. Их настоящий шепот.
— Я тоже слышал. Шуршание, что там еще можно уловить?
— После всего шуршание тоже прошло через мою «Агату». Потом чуть подчистила шорохи, убрала помехи, и неожиданно сложилась мелодия. И знаешь, что в ней оказалось?
— Одна шестнадцатая тона? – предположил я.
— Нет. Одна двадцать пятая! Одинаковые тона во всех мелодиях! Как будто у химер тоже есть нотная грамота, но своя, особая.
— Та-ак... Выходит, химеры любят и понимают музыку не хуже нашего? Тогда можно попытаться приманить их музыкой. Будем надеяться... Ты кому-то рассказывала? Про эти свои догадки?
— Нет. Хотела все проверить. И боялась, что славу украдут, если честно. Может быть, кто-то еще заметил и молчит. Люди-то разные.
— А повторить сможешь? Ну, как приманку для химеры?
— Пожалуй, смогу. Хоть и в первый раз будет.
— Но и про приз за химеру ты тоже узнала первая среди музыкантов. Повезло нам...
— А где вы собирались ловить химеру?
— Где Томми собрался искать химер, не знаю, не успел спросить. Он только брякнул, что собирался лететь за ними на «Пантере» и...
— На этом хренолете?! А ты в курсе, что химеры легко перехватывают управление звездолетами? Запросто входят в программу и…
— Так вот именно! На старом хренолете, где еще осталось ручное управление на гидравлике. Химера нас захватит, а мы отключим компьютер и полетим на ручном. Томми ещё хотел как-то похимичить с искривителем, чтобы химера не убежала после того, как нас захватит. Одновременно и наживка, и ловушка, и транспорт будет.
— Вы просто психи!
— Ага. Это все Томми, а мне терять нечего… Постой, а ты откуда разбираешься в звездолетах?
— Но я же скрипач-саксофонист! Забыл? Для меня приличная работа есть только на туристических межзвездных лайнерах, а без космической подготовки в экипаж не попадешь. Уж в кораблях-то приходится разбираться. А еще у меня диплом по экспериментальной физике. Закончила технический универ заочно.
— Ну ничего себе! Ишь, ты умная, какая! Наверное, и рулить умеешь?
Я почувствовал легкую ревность к своей профессии.
— Нет. Не рулю. Разве что шлюпкой. Или гоночным болидом.
             — Нормально. Слушай, а если мы поймаем химеру, то, как ее на Земле сгрузить? Чтобы СИРу сдать. И денежку получить. Надо же хранилище какое-то подготовить. Вот тут-то мы с Томми не предусмотрели.
— Ну, это, в конце концов, проблемы СИРа. Хотя, и я могу помочь… Есть у меня одна идейка.
— Ну?
— Ага, вам по два миллиона, а мне что? Между прочим, я уже вам рассказала, как приманить химеру. Заметьте, совершенно бескорыстно. Больше не буду. Нашли дурочку!
— Ах, Криска! Ах, женщина! Ну, хорошо. Я согласен просить увеличить сумму. Два миллиона тебя устроят? Такая же сумма, как у меня и Томми. То есть, ты будешь наш равноправный партнер. Я думаю, и Тома сможем уговорить.
— Конечно, милый! Два миллиона – это совершенно другое дело.
— Тогда рассказывай про хранилище химер.
— Так вот, согласно условиям хранения плазмы…


***
Вот так мы втроем и оказались в старенькой «Пантере» на орбите вокруг Юпитера.
Скрипач-саксофонист с высшим образованием Кристина, авантюрист и художник-абстракционист Томми Interaptus и я, Флекс Дюр, бывший гвардии пилот Президентских военно-космических сил, уволенный со службы по состоянию здоровья.
Да, совсем забыл сказать, что в моей правой почке росла опухоль. Рак. Военврачи мне дали еще максимум два года и комиссовали. Собственно говоря, основную часть денег в случае успеха нашего почти безнадежного дела я планировал потратить на лечение…
На Земле представитель СИРа очень быстро согласился с нашими условиями. Ну, чтобы увеличить сумму вознаграждения до шести миллионов, оплатить медицинскую страховку, возможный радиационный ущерб и еще добавить лимон на мелочевку всякую для сооружения кристохранилища химер. Кристина придумала нечто, наподобие Токамаков двадцатого века, но где торообразную форму резервуара для химер поддерживали особым образом сконфигурированные звуковые колебания, создаваемые специальными излучателями и фазоинверторами. Хитрость была в особой геометрии звуковых волн, а также в необычных источниках колебаний. Она предложила использовать жесткий рок-н-ролл в стиле «Хеви металл». Звуки модулировались и закручивались в виде гигантских бубликов, внутри которых помещалась химера. Вот такая сумасшедшая идея, которая, как оказалось, сработала на все сто. Просто моя Кристя оказалась еще и гением инженерной мысли. Куда уж денешься без женщин!
Честно говоря, сами мы тогда слабо верили в успех операции и удивлялись быстрому согласию представителей заказчика. СИР был очень любезен с нами.
Быть может, на их сговорчивость оказало влияние малое количество желающих отправиться за химерами? И, соответственно, крупная страховка всего проекта ОНХ (охота на химер). Ведь, кроме нас троих в экспедицию собирались отправиться еще только известные отморозки братья Розетти. Один из них был контрабасистом в оркестре Св. Витта, а другой подрабатывал исполнением популярных песен в припортовом ресторане. Но на последнем этапе подготовки к рейсу в топливном танкере их суперсовременного звездолета «Астрокозаностра» полетели насосы высокого давления, и они задержались с вылетом почти на два месяца. Интересно, а как братья собирались заманить химеру? Неужели, тоже расшифровали «Шепот»? До сих пор не знаю. Хорошо, что по возвращении мы сразу же запатентовали все, что касалось нашего участия в ОНХ…
Однако видели бы вы злобные лица Карла и Лучано, когда мы стартовали!
Я думаю, воздух на космодроме больше сотрясался от их изысканной сицилийской брани, чем от рева стартовых двигателей космолетов…
Итак, в иллюминатор дьявольским глазом светило Большое Красное Пятно из атмосферы Юпитера, в тесной кают-компании Кристина тренировалась на саксофоне, Томми, развалившись в штурманском кресле, грыз семечки, а я, ковыряя в зубах, вяло следил за мониторами, отражающими состояния двух активных ловушек, выставленных на расстоянии километра от «Пантеры» и круглосуточно транслировавших в радиодиапазоне перезаписанный Кристиной «Шепот химер», когда это произошло.
Историческое событие, то есть. Кульминация ОНХ.
Ну, я имею в виду, первую поклевку химеры…
Экраны покрылись перламутровой вязью. Сильно разболелась голова. Из включенных на полную мощность излучателей раздались звуки фагота. Эта музыка проникала куда-то глубоко внутрь тела. Мне показалось, что мелодия чем-то напоминала «Полет шмеля» Римского-Корсакова. Но, быть может, я и ошибался, а спросить было не у кого – Кристина и Томми исчезли куда-то, и я сначала испугался, когда вокруг меня раскрылась иссиня-черная бездна, заполненная сверкающими перламутровыми блестками, а потом страх куда-то ушел…
В моих руках вдруг оказалась охапка осенних кленовых листьев. Откуда? Не знаю... И блестки вокруг превратились в цветы махрового жасмина. Они закружились в каком-то ритмичном, быстром танце, складываясь в нечто осмысленное. Я вгляделся и понял, что это фигура какого-то животного. Цветы махрового жасмина на черном бархате Вселенной, словно расстеленном на полу передо мной, быстро образовали не очень четкое изображение жирафа. Постепенно его контуры становились четче и четче, жираф набирал объем и пропорциональность. И вот, когда он вырос почти до размера межзвездного лайнера, я взял желто-красный кленовый лист и швырнул его в сторону так внезапно возникшего животного. А потом еще и еще…
И первый кленовый лист лег около головы жирафа, и в этом месте сразу же — темнее черной ткани — образовалось пятно пропитавшей вселенский бархат воды.
А второй лист лег около шеи, и цветы жасмина словно встрепенулись. До того прятавшиеся желтые тычинки проявились на фоне раскрывшихся лепестков и поднялись навстречу влаге. А я швырял и швырял листья, их было много, очень много…
На белой шкуре родился нежный, еле улавливаемый в пастельных полутонах, бледно желтый, пятнистый узор.
И когда последний кленовый лист лег вблизи крупа животного, то по всей фигуре побежали вздутия, словно под цветами (или внутри них?) были спрятаны гейзеры, стремившиеся вырваться шипящими водяными струями наружу.
И тут – крылья большой черной птицы — второй кусок плотной бархатной ткани накрыл цветочного жирафа. И во всем происходящем чувствовалась центростремительная упорядоченность. Чувствовалась, но не воспринималась разумом…
Секунду спустя передо мной лежала холмистая долина черного бархата с постоянно меняющимся ландшафтом: какое-то беспорядочное движение происходило под тканью. Словно борьба нескольких титанов. Тогда же мне показалось, что на мгновение откинувшийся краешек материи открыл женскую ручку, сжимавшую розовое коралловое ожерелье. Это длилось совсем недолго, но сразу же после во мне появилась уверенность, что я обязательно выздоровею, смертельная болезнь уйдет…
Да, вот так примерно все и было.
И сейчас я не уверен, видел ли я тогда эту полупрозрачную изящную часть женского тела? Скорее всего, показалось, ведь все знают, что химеры бестелесны…
Что было потом?
Звуки из динамиков приобрели тягучую визгливость, гармония растворилась в обыденности, ненадолго стало тихо-тихо, а потом словно кто-то судорожно надавил на меха волынки: «ваа-бааа... ваа-бааа»... Заунывные, дисгармоничные звуки. По моей коже побежали мурашки.
И разом исчезли колыхания черного бархата, я опять оказался на «Пантере», Томми тряс меня за плечи, Кристина брызгала в лицо водой.
— Флекс, Флекс! Дорогой! Очнись! Мы ее взяли, когда она проникала в центральный процессор! Томми вовремя включил искривитель и вырубил автоматику.
— Дружище! Скорей приходи в себя, – в голосе Тома чувствовалась тревога, – нам надо убираться отсюда. Вторую химеру искривитель не выдержит. Лопнут зеркала от перегрузки. Тогда гикнемся здесь все. Под фанфары. Траурные, конечно. Ручным управлением владеешь только ты. Срочно вытаскивай нас отсюда. Единственный шанс! Давай, давай, дружище! Ты меня понимаешь?
— Да, да, Том! Понимаю. Сейчас, дайте попить что-нибудь, – голова разламывалась от адской боли, перед глазами плыли разноцветные круги, – сейчас, сейчас, отдышусь немного и к штурвалу…
Ну, а дальше все было делом техники. Ведь недаром я в свое время был лучшим из лучших асов Президентской эскадрильи «Астрофайтер», награжен, между прочим, орденом «Полярная Звезда» Первой степени. Обратный полет прошел, как говорится, без сучка и задоринки. Вот только каждый раз при включении или выключении искривителя пространства мне казалось, что через пластик штурвала я чувствую ту самую мелодию, очень напоминающую «Полет шмеля». И такая тоска начинала наваливаться на меня. Но я честно боролся…
Первое, что я сделал, после того, как «Пантера» приземлилась и химера была отгружена в кристохранилище, так это пошел в зал с медицинскими автоматами. И каково было мое удивление, когда после необходимого анализа прибор выдал мне белую карту! Белую! Не бордовую, как обычно, свидетельствующую о смертельном заболевании, а девственно белую! Белую! То есть, после тесного общения с химерой, я стал абсолютно здоров. Никакого рака! У меня были нормально функционирующие почки. И левая, и правая! Здоровые!
Ну, в общем, мы с Кристиной поженились, Томми бросил свою мутную живопись и открыл завод по производству кристохранилищ, а человечество получило лекарство от рака. Теперь в каждой больнице есть отдел по борьбе с раковыми заболеваниями, где в звукоизолирующей комнате находится лечебная химера. Некоторым больным достаточно одного сеанса в этой комнате, другим пяти, но химеры помогают всегда…
Вот так человечество навсегда избавилось от онкологических заболеваний...
Эти записки я оставляю потомству. Пусть знают, как все было на самом деле.
В последнее время мне часто снится один и тот же сон.
              Точеная женская рука, сжимающая ожерелье из розового коралла.
Тогда я встаю, иду к окну, открываю штору и всматриваюсь в звездные дали.
              Порой мне кажется, что я слышу ту самую музыку.
              Очень похожую на «Полет шмеля» Римского-Корсакова.