Наследник

Сегодня Лев Михайлович, четырёхлетний наследник талантов семьи Черкасских, ползая по одной из многочисленных комнат нашего домика, обнаружил пыльную коробку с саксофоном и немедленно потребовал открыть её.
Я открыл.
Этого оказалось мало и инфант потребовал немедленно обучить его премудростям звукоизвлечения.
Рассохшиеся трости были намочены и приведены в боевое положение. И пока я подводил теоретическую базу и рассказывал про язык, губы и дыхание, наследник схватил инструмент и выдал чистейший звук, да ещё и отчаянно засинкопировал триолями.
Скупая отцовская слеза выкатилась из моего глаза. Я моргнул и в это мгновение вся жизнь и судьба талантливого отпрыска промелькнула перед моими глазами.

2037 год.
Новогодняя ночь.
Пожилой, но поджарый президент поздравляет граждан с очередным новым годом. Куранты бьют и начинается Голубой огонёк.
Ведущий концерта, седой от беспрерывных шуток Иван Андреевич выкатывает на сцену инвалидное кресло с Познером. Они традиционно шутят про своё еврейство, вспоминают путешествия по малоэтажной Альфа-Центавре и объявляют исполнителей.
Первым на сцену выбегает Лев Валерианович. Ему всего 95. Он бодр и свеж. Любовь, комсомол и весна сделали своё дело
Отгремел второй припев, прожектор выхватывает духовую секцию, время для проигрыша.
Солист оркестра Лев Михаилович Черкасский, худой и кудрявый неторопливо встаёт, подмигивает режиссёру прямого эфира, подносит фамильный саксофон к губам и начинает самозабвенно фигачить махровую колтрейновщину.
В этом соло жажда бури!
Мы слышим оппозиционные форшлаги и мелизмы...
Соло рассказывает нам о тяжёлой жизни молодого артиста. О диссидентских тусовочках на родительской кухне и тайных прослушиваниях Эррола Гарнера.
Об Оскаре Питерсоне, чьё творчество приходилось изучать по приборам, ибо магнитофон с запрещёнными записями слушали выключив звук!
О необыкновенных приключениях Майлса Дэвиса и Джона Скофилда, что перед сном шёпотом рассказывал папа.
И о группе Любэ, чьё эпическое творчество навязчиво звучало на школьных линейках, призывая маленького Лёвика отречься от джаза и предать синкопы.
Музыка стихла.
Мы видим, как отбросив плед, Познер вскакивает с кресла и убегает за кулисы от греха подальше.
Публика безмолвствует.
Мы слышим, как в зрительном зале кто-то всхлипывает. Это Игорь Бутман. Он плачет берёзовым соком.

Я моргнул ещё раз и всосал глазом скупую слезу обратно внутрь.
Э нет, подумал я и убрал саксофон обратно в кейс. А кейс на чердак, а чердак на ключ, а ключ в яйцо, а яйцо не скажу куда.
И тут Лёвик нашёл коробку с шахматами.