Весёлая бригада 7

Забастовка началась неожиданно, как началась перестройка, притащившая с собой
сухой закон и прочую дурь этого времени. А раз можно всё, то почему бы не побастовать, тем более, что наказания за это не будет. Задержали зарплату на две недели. Тогда это было ещё непривычно.
– Командир, когда деньги будут давать? – спросил бригадир начальника участка лейтенанта Большова.
– Не знаю, – пожал тот плечами.
– А кто должен знать?
– Дубинин приедет, у него спросите.
– Когда он приедет?
– Не докладывал.
– А, может, мы забастовку наладим, – как бы между делом спросил Генка, – сейчас это не запрещается.
Эта шальная идея завитала по бытовке, всё сильнее раскручиваясь, набираясь неизведанного азарта. У многих членов бригады озорно заискрились глаза. Только Мавлеев Сашка пытался отговорить от такого шага, но его быстро окоротили.
– Только никто никуда не уходит, сейчас быстро переодеваемся и сидим здесь, – скомандовал бригадир.
– Вы, что  серьёзно, – спросил лейтенант.
– Семьи надо кормить, а денег не платят, что делать прикажешь?
– И выпить хочется, – тихо добавил провокатор Генка.
Всё это протестное мероприятие произошло в течение десяти минут. Все переоделись и уселись за стол. Кто-то достал шашки, шахматы и даже карты. Лейтенант растерялся и сказал:
– Я поеду в штаб докладывать.
– Давай и без денег не возвращайся, а то мы ещё плакаты намалюем.
– Ага, ещё и голодовку объявим, – сказал Генка.
– Это добром не кончится, – буркнул Сашка Мавлеев,  самый старший в бригаде.
– Зарплатой закончится, – ответил Сашка Нахимов, – действительно, сколько можно ждать получку. Жена уже ворчит неделю, хоть домой трезвый не приходи.
– На пьяного не ругается, – удивился бригадир.
– Чего на пьяного орать, всё равно толку не будет. Пьяный или не так поймёт, или забудет.
– Сейчас бы пивка сюда канистру десятилитровую, – сказал Генка. – И можно объявлять бессрочную забастовку.
– И рыбки вяленой, – поддакнул бригадир.
– У нас в бригаде половина рыбаков, может их потрясти, – спросил Никита, – а, Ген, ты у нас первый рыбак.
– С такой работой уже и забыл когда на реку выходил, – вздохнул Генка, – и рыбу только на бельевой верёвке видел. Неделю назад выхожу из дома, смотрю, во дворе на бельевой верёвке прищепки длинные висят, присмотрелся, а это рыба. Хайрюза мелкие, где только ловили таких? Хотел было сорвать парочку, слышу сосед орёт, как бык опоенный, чтобы не трогал. Спрашиваю, где он таких наловил - говорит, что с верхов Иркута привезли. Там хариус мелкий. Взял парочку на пробу, ничего, вкусный.
– Мы с хорошей рыбой пили пиво в прошлый раз под мостом, радом с рекой, помнишь Генка? Рыба крупная, такой в Ангаре нету.
– В Ангаре всё есть, – возразил Генка.
– А такой нету, – стоял на своём Никита.
– Какой такой, – стал злиться Генка.
– Я  тогда на двадцать копеек взял килограмм, нам на три канистры пива хватило, помнишь, Сань, – обратился он к Нахимову.
– Мало ли мы пива под мостом пили, благо и пивная под мостом, а у Генки там блатная продавщица, в очереди стоять не надо.
– Да тюлька солёная, помнишь, все нахваливали.
– Генка усмехнулся, – а я-то думал что-то серьёзное.
– Самое, что ни есть пивная рыба, – сказал бригадир, – если сегодня деньги привезут, можно посетит это кафе под мостом. Тюлька там не переводится.
– Вот и договорились, – поддержал Генка. – И вообще скоро день молодёжи, можно  и отдохнуть бригадой. У меня лодка есть, у Сашки Нахимова есть, вот человек семь можно и поместить. С рыбалкой, правда, не получится, запрет сейчас на реке, а водки можно попить на островах, подурковать.
– А, что, можно кого-нибудь из офицеров взять, пусть посмотрят природу.
– Если деньги будут, то и сообразим на выходные. Бензину можно и на стройке взять, машин много, с полсотни литров можно нацедить, никто не откажет.
– А если арестуют за эту забастовку, будем все толпой на нарах встречать день молодёжи и без всяких лодок, – сказал Мавлеев.
- Мы на тебя всё сопрём, мол, это ты организовал, пойдёшь «паровозом», рассуждал Генка, как человек опытный. –  Всё на себя возьмёшь, так тебе меньше дадут. За групповой сговор получишь гораздо больше.
– Да, ну, вас, – обиделся Мавлеев.
– На реке сейчас холодно, – сказал Никита, – сверху пригревает, а снизу примораживает.
– Надо на Иркут подаваться, там вода тёплая, вот там тепло, а на Ангаре всё лето холодно.
– Я однажды осенью, от Сашки Нахимова домой шёл по набережной, – сказал Никита, – уже снег был и лёд на берегах. Смотрю, кто-то по реке плывёт сначала подумал, что кто-то упал в реку и барахтается. Нет, мужик плывёт, фыркает от удовольствия. Потом вылез на льдину, а там у него огромная собака сидит и караулит одежду. Мужик тот растёрся полотенцем, переодел мокрые трусы, оделся и, как ни в чём не бывало, пошёл вместе со своей собакой вдоль воды. Глядя на это, я замёрз на берегу, а ещё и ветерок такой холодный тянул по воде. А он хоть бы что. Жуть.
– Мужики на лодках всю зиму рыбачат, и ничего, не мёрзнут, – усмехнулся Генка, – я и сам рыбачил. Если ловится хорошо, то и холода не замечаешь, ну, если не ловится, холодновато, конечно. И летом на реке одеваться надо, попробуй целый день посиди в лодке.
– А чего сидеть, надоело, бросил удочки и на берег, чего мучиться зря? – возразил Никита.
– Некоторые живут этой рыбой. У меня есть знакомые, вечером придут домой пьяные, а утром жена бутылку пива ещё даст и спровадит на реку. Килограмм хариуса пять рублей на берегу стоит, и только дай. А в хороший клёв до полусотни килограммов можно взять. Мужики устраиваются в пожарку работать, сутки через трое.  И рыбачат. И жёны не ругаются за лишнюю рюмку, если мужик добытчик. Но не все могут ловить. Это целая наука поймать хорошую добычу. Одних только мушек сотни по три имеется у каждого рыбака, а ещё крашенных резинок вместо червя столько же, и всё с разными оттенками. Всё имеет значение от погоды, даже едва ли не каждый час меняют насадки, в зависимости от солнца, от туч, от ветра. Короче – наука это ловить рыбу на Ангаре, сдуру ничего не поймаешь. И никто тебе не скажет и не покажет свою добычливую мушку или резинку. Как-то раз стоим мы четыре лодки в ряд и кидает снасти, а рыба не клюёт и всё. а рядом чуть пониже, на лодке стоит мужик и за каждым разом тянет хариуса. Мы к нему снарядили одного знатока, чтобы выяснил, на что тот ловит. Подплыл он к мужику и спрашивает:
– На, что ловишь, покажи.
– Грыби.
– Не понял, на грибы, что ли?
– Грыби отсюда, пока веслом не получил! – сказал мужик и взялся за весло.
Вот так ловят хорошую рыбу на реке.
– А на Байкале тоже  так? – спросил Никита. – Нет, на Байкале  всё другое, – сказал Генка, – мужики рассказывали, что там свои хитрости.
– А ты на что ловил?
– Ни на что не ловил. Я и на Байкале не был ни разу, – ответил Генка.
– Как ни разу не был? Ты шутишь? – удивился Никита.
– А чего мне там делать? Рыбачить мне и здесь хорошо.
– Ну, посмотреть. Со всего мира едут люди посмотреть Байкал, а ты из Иркутска не можешь съездить.
– Да, не надо мне это. Ну, Байкал, ну и что? А ты сам-то бывал на Байкале?
– Конечно, бывал. И в Листвянке, и в Слюдянке, на Ольхоне бывал, на Малом море.
– Рыбачил?
– Нет, мы рыбу покупали для себя. Просто отдыхали. На Малом море вообще хорошо, в заливах вода тёплая, купайся, не хочу. Жили в палатках.
– Я рыбачил на Байкале, – сказал Сашка Нахимов, – на своей лодке ходил на Малое море. Ловили и хайрюза, и омуля. А ещё весной на подлёдный лов ездил, вот там много наловить можно, если повезёт с погодой. На Байкале хорошо.
– А мне не надо ваш Байкал, мне и здесь хорошо, – сказал Генка, – и вообще пора обедать.
Сразу после обеда приехал лейтенант Большов.
– Там такой шум поднялся в штабе, командир криком изошёлся, грозился всех расстрелять.
– Пойдём ямы себе копать, – невозмутимо сказал Генка и прилёг на стеллаж.
– Деньги привезут, – спросил бригадир, – или нам ещё и завтра бастовать?
– А кто его знает, про это не говорили.
– Ну и чего ты приехал, запугивать нас расстрелом?
– Командир отправил сюда, сказал, чтобы я присматривал за вами.
– Няньку прислал, – буркнул Генка, – спой мне колыбельную. А, интересно, расстреливать начнут с кого, наверное, с бригадира?
– Почему с бригадира? – удивился тот.
– Ну не с меня же?
– Ну, вот, теперь шум поднимется, поуволняют всех, – предположил Мавлеев.
– А ты скажи, что нас не знаешь, – предложил Никита, - тогда тебе премию дадут.
–Да ну, вас, вроде взрослые мужики, а, как дети, – не унимался Мавлеев.
– Саня, ты собирайся и  езжай домой, пока никто не поймал. А потом скажешь, что болел, – сказал Генка, – мы о тебе ничего никому не скажем.
– Да, ладно, чего уж теперь.
– Кажется, едут, – сказал Заречный  Игорь, выходивший покурить.
– Всё, убирайте шашки и карты, садимся и делаем постные лица, – сказал бригадир, – лишнего не болтать. Генка, ты вылазь с нар, ещё успеешь поваляться.
Приехал полковник Дубинин и кассир.
– Что, бездельники, пошуметь захотелось?
– Нет, в основном кушать хочется, ну и выпить не мешало бы, – сказал Никита.
– Только-то? Ребятки, надо на складах окна срочно застеклить, завтра вечером последний срок, комиссия будет принимать склад. Сделаете?
Полковник не ругался, не грозил, словно ничего и произошло.
– Как насчёт зарплаты? – спросил бригадир.
– Привезли вам деньги, сейчас и выдадут. Так, что сделаете?
– Сделаем.
– Я надеюсь, – сказал он и укатил на своей машине.
Вошла кассирша со своим чемоданчиком, разложила ведомости и стала выдавать зарплату:
– Ну, вы и отчудили, – сказала она, – командира генерал вызывал, беседовал долго и видно строго, наш командир приехал  зелёный от злости.
В части вышел приказ, что за ещё такое представление все причастные будут уволены, потому, как здесь воинская часть, а не какая-нибудь гражданская контора. Остальные бригады получили свои деньги только через неделю.
Так началась перестройка, гласность и плюрализм. И всё покатилось под уклон: что-то быстро, что-то ещё цеплялось за прошлое, но страна зашаталась.
В бригаде многие радовались переменам, и только Сашка Нахимов сказал:
– Погодите, пожалеете ещё.
И он оказался прав.