Клавдия часть 8

 КЛАВДИЯ  Часть 8  Обычная жизнь.
 
Отгуляли нехитрую свадьбу, начались будни. С утра до ночи трудятся в огороде, хлопочут. И всё не в тягость Клавдии, а в радость. Вот ведь и человек рядом хороший понимающий и угол свой наконец-то обрела и словно тыл за спиной почувствовала.
С одним не получается. Корова её к себе не подпускает. Видимо рука её повреждённая, пальцы заскорузлые, боль ей причинили, она и стала артачиться, ведро опрокидывает, задом давит, Клавдия чуть не до слёз. Ну Семён и говорит, ладно, мол, корова пока на мне будет, а нет, так продам.
 Молока и у других купить можно, а тебе ни к чему мучиться с капризным животным. Она сильно жену мою любила, может тоже в Любку пошла, смеётся, ревнивая стерва.
А через месяц и правда продал корову, видимо и его она мучила, не столько молока даёт, сколько хлопот с ней имеют. Забрала её женщина с соседней улицы, у неё корова была, вторая не помеха, говорит. А взамен Семён поросёнка прикупил. Этот выгона не просит, стоит себе в загоне, знай откармливай, да выгребай за ним.
А в хлеву-то раньше ещё и лошади содержались, это ещё когда дед жив был, и возле хлева большая куча навоза, уже хорошо перепревшего лежит. Они её по огороду постоянно разбрасывают, а она ровно и не убывает. Но ведь и перегрузить землю навозом нельзя, и не удобрить плохо. Земля она меру и уход любит. Видно, что Семён хорошо знает это, потому, как земля у него богатая на отдачу.
 Они на участке на отшибе картошку сажают, здесь посредине большой участок картошкой засаживают, а по краям сад и грядки для зелени, овощей и прочего. Клавдия попросила, Семён и парник соорудил. Прежняя жена помидоры не растила, а Клава помидоры любит и возни с ними ей не много нужно. Зато всегда свои с грядочки.
С соседками быстро сдружились. Справа помоложе вдова с дочкой и зятем, приветливая, не заносчивая. Слева ровесница Анна. Уж эта много о себе понимает, нет наверное человека на селе, с кем она не поцапалась. Раньше-то начальником районного торга работала, бери выше, кидай дальше, как выражаются. Ну и нос драла перед деревенскими. А теперь на пенсии, да в своём огороде, не с кем воевать, некем командовать.
К тому же, хоть и деревенская, а огородом никогда не занималась, муж её покойный со всем управлялся,это Семён рассказывал. А теперь вот третий год сама ковыряется, да не больно успевает. Ей и подсказывают как делать, а она нос кверху, сама мол лучше вас знаю, ну и наперекор всем. Так, зряшная баба, сама себя наказывает.
А с Клавдией неожиданно сдружилась и советы слушать стала. Может потому, что те все свои и она выше их себя ставила, а Клавдия пришлая, перед ней не стыдно, себя не уронишь.Вот они с Анной, да с Ритой, пока в огороде работают, и переговорить успеют, и новостями обменяться и вдоволь наобщаться.
А Семён в это время всё ладит, мастерит. Клавдия вон попросила его пуньку построить. Пунька это сараюшка небольшая, пристройка к погребу, для хозяйских нужд. У Семёна с одной стороны мастерская пристроена, с другой он ей построил, по просьбе её. У Клавдии там и вёдра и инструмент, всё в одном месте хранятся.
То Семён на луга уйдёт сено косить, заготавливать на зиму. Сеновалов-то у них целых два, на погребе и на хлеву. Правда на погребе теперь, как склад стал, для старых вещей. Скотины-то меньше, запасов столько не требуется. А в погребе два ларя стоят, для зерна. Куры тоже кормом хорошо обеспечены.
 Запасливый Семён и деловитый хозяин. Чего у него только нет и станочки разные, вон верстак как оборудован, и сварочный агрегат, с баллонами кислородными, и сверлильный станок и много чего ещё. А уж на бензопилу их вся деревня ходит работать, кому что нужно, к Семёну Ивановичу, всегда пожалуйста.
Так что Клавдия быстро стала в селе своим человеком. Иные и раньше её знали, соседи племянницы, а иные теперь пригляделись, поняли, какова она.
 Вот ведь интересно, постоянно с первой женой его Клавдию сравнивают. А Клавдии хочется быть самой собой, а не чьим то отражением. И довольно скоро со сравнениями отстали, значит признали за ней полное право на личность свою.
 На лето к ним гостей много наехало. Сестра Семёна Иваныча с племянницей и внуком приехали. Дочка с мужем и ребёнком прикатила. Любаша теперь язык-то за щекой пока держала, но мимо Клавдии с высоко задранным носом ходила и кажется каждый шаг её наблюдала и взвешивала. Если племянница Семёнова ей помощницей в огороде была, а Женя, сестра в это время готовить на всех бралась, то Любаша даже поползновений таких не делала.
 В ответ на слова отца заявила, я мол отдыхать, а не пахать приехала. У племянницы дочке восемь лет, так вот Любаша кроху свою на руки ребёнка сбросит, а сама и увильнёт. Даже мужа своего оставляет, не стесняется. Со старой компанией закрутилась.Семён нервничает, Клавдии неприятно ,а ей хоть с гуся вода. Отдыхает она.
 Клавдия молчит, где поможет с ребёнком, где поддержит мужа Любашиного, а сама думает, не будет из девки ни жены путёвой, ни матери, необузданная она какая-то, неприютная, к жизни не приспособленная. Трудно ей придётся. А гордости, обид и амбиций целый воз.
Только ведь свою голову девке не приставишь, и учить её уму разуму поздно, учат пока поперёк лавки лежит, а как вдоль вытянулся, весь как есть выправился.
Вот и не её это дочка, а больно Клавдии, когда деревенские ей про Любашу выговаривают, словно она виной её поведению. Попробовала девке голову остудить, сказать ей, что она память матери позорит, ведь в селе все видят и судят, да на такую грубость нарвалась, ты мол деревня тёмная, сиди да не указывай.
Клавдия и отступилась, ну что ты с неё возьмёшь, коль такая уродилась, ни в мать, ни в отца. Точно ума вставить во-время некому было. А когда стали разъезжаться, в конце лета, Клавдия всем гостинцев, солений, компотов, заготовок надавала. Наказала через неделю приезжать картошку копать, себе возьмут тоже.
 Любашка морду скосорылила, нам мол вашего не надо своё есть.  Это значит, лишь бы не трудится. Ну вместо неё Алёшка, брат приехал со своей женой. Они им и помогли картошку выкопать, да на хранение сложить. Сами-то брать не стали, свой огород есть.
 Вот ведь сын у Семёна, совсем другой, не часто ездит, а только в час нужды, но во всём поможет. Не забывает отца, да и к ней нормально относится, с пониманием. А Любашка-то ещё через неделю за картошечкой прикатила и банок заодно прихватила. Клавдия ей только сказала, ты банки-то сохраняй, не выбрасывай, потом пустые привези, а то тратиться на них дороговато, да и не всегда бывают.
 Оно ведь как, за год крышек понемногу покупаешь, что где выбросят. В дефиците они и отпускают ограниченно в руки, так что набегаешься. И банки сами не всегда купишь с горлышком стандартным подходящим. Ей всегда свои всё возвращают, а Любка из вредности, что ли если половину вернёт, почитай за счастье. Всегда отговорится, то разбили, то ещё что. Да ещё и жадной её обзовёт.
Правда всё это тишком норовит, не при Семёне. Она не жалуется, зачем отца против дочери настраивать, но Семён видимо сам чувствует, кошка между ними пробежала. Он и говорит, ох, дождёшься, Любка, лишу я тебя наследства.  Так та только злобится больше.
Вот так и идёт жизнь Клавина. Если бы не Любкины выкрутасы, всё бы хорошо. По летнему и осеннему времени, они в выходные погрузят мотоцикл, да на рынок с утречка. Отторгуется Клавдия быстро, на деньги вырученные чего для хозяйства приобретут и обратно. А потом в Судаково к брату съездят, навестят. Там в летнее время и Катя с внуками отдыхает, тоже полон дом людей.
Скучать им некогда, заделье всегда найдётся. А на праздники на все, к ним приезжают гости. Такого простора для гулянья, как у них ни у кого нет, оттого и едут. Тут уж Клаве с Семёном успевай поворачиваться. Но Клаве это не в тягость, любит она гостей принимать, потчевать, да и попеть, о жизни поговорить. Жизнь-то вон как меняется.
Мужики про политику говорят, а женщины всё больше про свои заботы и хлопоты рассуждают, как трудно всё достать стало, да как кто выкручивается. Вот и деньги вроде есть, а купить на них нечего, всё пропадает, на всё дефицит. Но несмотря ни на что, живут, управляются. Ко всему-то человек приспособится.
 А зимой вечерами долгими, Клавдия вяжет сидит. Смотрят с Семёном телевизор, обсуждают увиденное, а руки её сами, так и мелькают, дело делают. А Семён своими делами тоже занимается. По свету ещё, несмотря на холод в мастерской своей возится, а вечерами дома по мелочи обработку ручную вещи задуманной ведёт.
Вон он ей и полочку под божницу соорудил, Клавдия всё на ней разместила. Их святой, Николай угодник, главный Можайский покровитель, на главном месте стоит. На Летнего Николу всегда Клавдия в церкви, большой это праздник у них,приходский.
А зимнему дома поклоняется. Каждый вечер про молитву благодарственную перед сном не забудет. Семён Иваныч-то сам не верующий, но её взгляды уважает, не высмеивает, не подначивает, не пытается переубедить. За это и Клавдия уважением ему отвечает.
А то ударятся они в воспоминания. Семён о семье своей, о дедах да родителях рассказывает, Клава их фотографии посмотрит, словно и повидалась с ними. Очень ей на душу мать его Катерина легла. Словно всю жизнь Клавдия эту строгую женщину знала.
А Семён сокрушается, первая его жена с матерью не ладила. Вот ведь как бывает, что две неплохие женщины общего языка не найдут и идёт в доме тихая вражда. Хорошо, хоть Клавдию господь от такой участи миловал.
А Клава в свою очередь о своей жизни, о своих родителях ему рассказывает. О муже своём рассказала, Семён вместе с ней посокрушался, понял всё. Даже время нашёл съездить с ней в Голицын, к сыну на могилку, понимал, что тоскует она. А потом уже по весне и на кладбище к мужу первому тоже вместе съездили.
 Семён и памятник помог другой уже посолиднее поставить. С пониманием к памяти её отнёсся. Она на могилке его жены облагораживала всё, цветы сажала и ставила букеты, он ей с могилой мужа помог. Всё по людски, по доброму, так хорошо, когда понимание между людьми есть. Ну и как тут бога не благодарить ?
Письма тоже пишут зимними вечерами. Клава любит письма писать, обо всём обстоятельно рассказывать. Они вместе с Семёном решают, обсуждают, кому что сообщить и пишет она,а он потом на почту относит. У них вообще все дела вместе делаются, он постоянно ей на подхвате и она неизменно в окошко выглядывает, где он, да как.
 Не думала, не гадала Клава, что так доведётся тесно душами с человеком на старости сойтись. Вон, когда и поворчат друг на дружку, то без злобы, а всё больше с шутками, да прибаутками у них выходит.
Семён как-то рассказывал Клаве о том, как в запое сильном был, так Клавдии не верится, что это он о себе. Она -то его совсем другим видит. Хотя и брат-то её Николай, тоже случалось запивал крепенько, но потом снова за голову брался и отец помнится не без этого греха был. Может мужик-то деревенский таким образом тяжесть с себя снимает, нагрузку непомерную, разрядку себе устраивает.
Дома у них в селе нет, где самогоночку бы не гнали. Они с дедом тоже делают, но только исключительно для своих нужд. Клавдия её на перчике, да на боярышнике настаивает. Хорошая получается, духмяная да легко идёт. А то ведь водки-то на все праздники не напасёшься, накладно оно выйдет.
А есть в селе и такие, что на продажу гонят. Ну так за этими участковый в оба досматривает, забаловать особо не даёт, а то ведь им всё равно, кому продавать, они и ребёнку-подростку не откажут, лишь бы денежку нёс. А подростки потом с дури то перебьют друг дружку, то порежут.
 Месяца не проходит, чтобы беды с кем не случилось. Хорошо коль живы останутся, а то вон могил на кладбище прибыло, уже вторую территорию готовят. На этой скоро хоронить негде будет. Вот ведь люди, не понимают, что будущее своё спаивают. Вон что жажда наживы-то творит.
 А они в основном трудом своим, огородом, да живностью привыкли обходиться, ни к чему им ещё и самогоном приторговывать. Всех денег не заработаешь, да и в могилу с собой не унесёшь.
 Ох и жизнь с этим дефицитом такой стала, что в доме всё про запас закупается. И спички и крупы, и масло растительное, и мука. Всё что есть партиями берётся. Оно так сегодня есть, а завтра не сыщещь. Мыло там, порошки стиральные и прочее, этого вообще с большим запасом набрали.
Клавдия по всем шкафам мыло рассовала, от моли помогает, а то вещей старых много скопилось, но Семён ничего не выбрасывает, всё аккуратно складывает. Даже посуду старую и ту на чердак сносит, да в сундуки рассовывает. Это уже бзик такой у них на старости, что ли, а только ведь всё трудами большими доставалось, оттого наверное и выбросить жаль.
Не дом, а склад готовой продукции, даже шали бабки первой сохранились, не говоря о верхней одежде. Клавдия не перечит, зачем. Семён хозяин, ему решать. Да ведь вот сколько себя Клава помнит, все в сёлах так жили, словно в предчувствии скорой беды, всё на чёрный день хранили.
 Видимо и у Семёна это из детства идёт, после раскулачивания, которое он помнит хорошо. Отец-то его работяга был, сам работал и сыновей впрягал, оттого и в достатке они жили, а их голытьба лодыри деревенские раскулачили, чуть под расстрел не пустили. Часть семьи в Сибирь загнали.
 Крепко Семёну это запомнилось, оттого видимо и перекосы эти. А у неё -то отец сам почти ничего не нажил, на подношениях всё, оттого наверное и не ценил обретённого. Вот ведь, словно они с Семёном из разных миров, а свела судьба вместе, оказалось понимают друг друга и сочувствуют, и поддержкой служат друг дружке. Такая она жизнь, просветит и по новому всё покажет.