Учительница первая моя

Быстро летит время. Кажется, вроде бы еще совсем недавно ты был молодым. Но это, к сожалению, только кажется. В действительности же и учеба, и работа давно позади – и ты уже пенсионер.
Школьные годы не забываются, и вспоминаем мы о них всегда с приятной грустью и тепло-той. Прииск Золотая Гора затерялся далеко на севере нашей области. В июне сорок первого началась война с фашистской Германией, а первого сентября этого же года я в первый раз пошел в первый класс. В те годы школа в нашем поселке была лишь начальная – всего четыре класса. Это был обыкновенный деревянный дом, расположенный на пригорке, в центре поселка. Отличалось это здание от остальных поселковых домов лишь только тем, что было просторнее и светлее, да крыша была покрыта жестью, окрашенной в ярко–красный цвет.
Мне запомнилась директор нашей школы Мария Ивановна Соловьева. Маленькая пожилая женщина с добрым, но волевым характером. Именно она учила меня и моих сверстников все четыре года. Остальные учителя менялись часто, и о них остались смутные воспоминания.
Начинала свои уроки Мария Ивановна обычно так:
– Н-но! Так кто сегодня первый пойдет к доске и расскажет стихотворение?
Желающих совершить подобный подвиг, конечно же, не было, потому и леса поднятых рук не наблюдалось.
– Тогда «Бородино» нам расскажет Славик Катицкий, – продолжала учительница.
И вот у классной доски уже стоит симпатичный мальчик в белой рубашке и тщательно отглаженных брюках. Он громко произносит, обращаясь к Васе Летягину, сидящему за первой партой:
– Скажи–ка, дядя, ведь недаром….
В классе – взрыв смеха. Мария Ивановна, выждав, когда закончится смех, спокойно говорит:
– Серьезней, Славик. Начни сначала.
Славик начинает декламировать с первых строк, озорно подмигивая, Федьке Захарову. Снова – хохот.
– Славик, ты прочтешь стихотворение, или я тебе поставлю двойку!
И Славик артистично, как только он умел в нашем классе, без единой запинки читает «Бородино».
– Ставлю тебе, Катицкий, пять с минусом, – говорит Мария Ивановна, – минус за озорство.
Вспоминается еще один забавный случай, который произошел в нашем классе несколько раньше: мы тогда были первоклашками.
– Н–но! – говорит Мария Ивановна, – а теперь, ребята, назовите слово, которое начинается на букву «С».
В воздух взметнулось сразу несколько рук. Одни называют слово «слон», другие – «стул». Настойчиво тянет руку вверх и Шурка Агаркова.
– Ну а теперь Шура назовет свое слово, – говорит учительница.
Шурка встает и громко произносит: – Шапоги.
Класс взрывается хохотом.
Ребята снова называют слова: снег, сани.
…А Шурка вновь настойчиво тянет руку вверх.
– Ну, скажи, Шура, свое слово, – разрешает Мария Ивановна.
– Шамовар, – вновь громко произносит Шурка.
И все мы опять дружно смеемся.
На уроке пения Мария Ивановна спрашивала:
– Н–но! Кто сегодня имеет желание спеть? Нет никого? Тогда споет Иванов.
Ленька Иванов одет беднее Славика Катицкого, и опрятностью особо не отличается. Зато у него такой талант певца! Особенно он любит исполнять песни о гражданской войне. Стоя перед классом по стойке смирно, он громко пел:
По долинам и по взгорьям
Шли дивизии вперед…
Или
Шли по степи полки со славой громкой,
Шли день и ночь со склона и на склон.
Ковыльная любимая сторонка,
Прими от красных конников поклон.
Мы любили слушать Ленькино пение. Мария Ивановна с удовольствием выводила в классном журнале напротив фамилии Иванова очередную пятерку.
Была у нас в школе и художественная самодеятельность, и школьный хор, и отличный баянист – Колька Чупин, успешно аккомпанировавший хору и солистам. Хорошо пели Надя Зелик, Дора Старикова. У Кольки, несомненно, был талант: не зная нот, он сам подбирал любую музыку на баяне.
В это время на западе, далеко от нас, гремела война. И лозунг: «Все для фронта, все для Победы!» был нам, школьникам, знаком и понятен. Жители нашего поселка отправляли на фронт посылки с теплыми носками, кисетами, мылом, махоркой…. Активное участие в этом принимали и мы – ученики. Во всех наших начинаниях идейным вдохновителем и организатором всегда была наша первая учительница Мария Ивановна Соловьева.
Много воды утекло с тех пор. Мои одноклассники стали пенсионерами, дедушками и бабушками. Многих из них нет уже в живых. Судьба большинства мне неизвестна, только очень хочется думать, что все они свою жизнь прожили достойно.
Очень сожалею, что за все четыре года учебы в золотогорской начальной школе мы ни разу не сфотографировались, и поэтому у меня нет фотографий ни нашего класса, ни нашей учительницы Марии Ивановны Соловьевой.