Всё хорошо не бывает. Продолжение. Ч. 1

     После долгих споров и обсуждений мы решили, что я все-таки поеду на врачебный семинар в Хорватию. В составе группы из 25 человек, в отель, расположенный прямо на променаде вдоль моря.
     Я давно не была на юге и никогда не была в Хорватии, но споры по поводу моего присутствия или отсутствия были столь длительными и напряженными и так задевали меня, что очень хотелось отказаться. Да я и отказывалась, хотя мне было бы трудно снова расставаться с Борисом на целых десять дней.
     Дождь зарядил с ночи, и когда я в обед припарковалась у здания Института, все еще капало, и кругом на парковке были огромные лужи. Май выдался холодным, и мне, дрожа, пришлось натянуть пальто и забрать шарф с заднего сиденья.
     Я была в Институте и раньше, когда подбирала картины к его интерьерам, во время ремонта и подготовки к открытию, была и на самом открытии, где сияющий свеженазначенный директор толкал речь. Но из-за стресса мало что помнила, кроме своих слез и отчаяния.
     Это было четыре года назад, в прошлой жизни, а всего месяц назад, без долгих предисловий, Борис, муж моей лучшей подруги, снова переехал ко мне. Я еще не привыкла к этому, мы не насытились друг другом, так как мало виделись: какой-то час перед сном, и даже в выходные он был занят – бытовыми заботами, прогулками и документами. Или своим самочувствием, так как недавно лежал с сердцем в больнице, я это понимала и старалась ему не докучать.
     Даже начатый третий роман не писался из-за этого внезапного выверта судьбы. Я уже давно не надеялась на перемены в личной жизни. А оказывается, Борис за эти годы меня не забыл, и когда я приехала навестить его в больницу, определился, наконец, и перебрался ко мне с вещами. Нельзя сказать, что это событие легко мне далось, одиночество накладывает свои черты и привычки, но жизнь стала полней, волнительней и в каком-то смысле более сложной.

     В огромной квартире над Институтом, в этом старинном доме с палисадником, осталась Наташка, но не совсем одна, а с приходящими экономкой и водителем, и все-таки не думаю, что ей стало намного лучше без Бориса. Хоти они вместе работали, как и прежде, с утра до вечера, конфликтно, но успешно, и она не злилась на меня, но теперь она в определенном смысле была одинока, а мы - вдвоем….

     И вот вчера Наташка позвонила мне и пригласила подъехать к ним на работу в обеденный перерыв, чтобы обговорить подробности поездки, ее регламент, и мои трудовые обязанности на эти 10 дней. Почему-то они решили, что без обязанностей наши отношения будут у всех на виду.

     В холле была вертушка и охранник за стеклом с маленьким окошком. Четыре года назад этих уродующих помещение конструкций еще не существовало. Я назвала фамилию, охранник нажал кнопку, и вертушка закрутилась, пропуская меня.
     Кабинет Наташки располагался прямо от входа по коридору с кабинетами, нужно было пройти вдоль окон и стен с ложными колоннами в стиле ампир, а кабинет Бориса находился слева, в маленьком темном коридоре. От окна, где я остановилась, мне были видны три картины, которые я подобрала к интерьеру четыре года назад, пользуясь своим искусствоведческим чутьем и личным знакомством с художником. Они смотрелись неплохо, но одну захотелось перевесить с освещенной стены, а другую – отдать почистить. Впрочем, мне было сейчас не до этого, совершенно не до искусства. Я волновалась из-за предстоящей встречи.
     В приемной никого не было. В кабинете Наташки за бумагами сидел серьезный Борис. Я остановилась у открытой двери и полюбовалась его новым обликом. Четыре года назад он был кудрявым, веселым и накаченным.
- Да вот она, - раздался голос Натальи.
Я вошла и обнаружила ее у шкафа в глубине кабинета. Первый порыв был – обнять ее – мы дружили с моих 16 лет и не виделись последние годы, общались по телефону и мейлами. Правда, месяц назад, она заезжала ко мне на работу, чтобы спросить, счастлива ли я. Но я застеснялась обниматься при Борисе и при открытой двери, стояла нерешительно у входа. Мы еще не встречались втроем с тех пор, как он переехал ко мне, нигде, кроме больницы.
     А раньше как мы любили проводить время все вместе! Мы жили в одном подъезде и коротали вечера то на их, то на моей кухне.
     Борис встал, чмокнул меня за ухо, помог снять пальто и усадил на стул. Я глядела на Наташку. Она ободряюще подмигнула мне и тоже придвинула стул к столу.
Наступила пауза.
- Дамы, - сказал Борис строгим голосам, - давайте сначала о деле.
Мы с Наташкой переглянулись, пряча улыбки.

     В мои обязанности входило раздавать всем участникам и лекторам бумажки с распорядком дня, со справочной литературой, с координатами, картами и телефонами, собирать участников семинара на лекции и мероприятия, проверять помещения на предмет их готовности к мероприятиям, помогать проводить общие мероприятия, напоминать о регламенте, собирать претензии и решать по возможности проблемы и т.п. Вся эта деятельность называлась странным словом хостес и была мне прекрасно знакома по оргработе с художниками перед началом каждой выставки.
     По возрасту для девушки-хостес я, мягко говоря, слегка опоздала, поэтому для себя решила, что я - их общий помощник, менеджер и секретарь.
     В целом рекомендации были выданы такие: не афишировать и сохранить репутацию почтенной четы.
     Ночью мы с Борисом смеялись в постели. Ну как же это: не целоваться взасос на Наташкиных лекциях, не обжиматься в коридорах отеля, не разломать кровать в номере?
     Борис сжимал по очереди мои ягодицы под одеялом, гладил прилегающие области и ворчал, что как только мужчины на пляже увидят мою попу и ноги, то тут же начнут приставать, драться за мое внимание и вставать на одно колено. Самой сексуальной частью моей тушки Борис считал задницу и расстояние между ногами под ней, поэтому если мы куда-то шли вместе, я надевала платье, тунику или длинный пиджак, чтобы не вызывать его ревность, иногда весьма громко заявлявшую о себе.
     Мне было смешно, он же прекрасно знал, какая я в него влюбленная, но я пообещала, что в Хорватии буду на купальник надевать парео, а в остальное время носить платья.
     Собирать чемодан Борис поехал на квартиру к Наталье, так как его летних вещей в моей квартире еще не было. Тень прошлого легла между нами. Это уже было – он уходил или уезжал к Наталье, я ревновала, ждала и маялась. Мы оба были быстрые, творческие, веселые и ревнивые.
     В этот раз страдать было некогда, так как мой багаж тоже не был собран, а еще по плану: шопинг, прическа, маникюр-педикюр. Я побежала на стрижку в тот самый салон, где когда-то Борис работал массажистом, и хотя был этой работой не слишком доволен, успел стать местной знаменитостью района, специалистом по вправлению шей и позвонков.
     Мы отправились в аэропорт, заказав заранее такси. Наташка хотела заехать за нами на машине с водителем, но пришлось бы делать большой крюк, а с утра из-за вероятности пробок – каждая минута на счету. Борис был неразговорчив, он плохо спал, и я не знала, лежит ли нитроглицерин у него в кармане или он упаковал его в багаж, как портфель с принадлежностями для массажа.
     В аэропорт мы прибыли вовремя, за полчаса до начала регистрации, я устроилась в центре зала у колонны и достала заранее приготовленную бумажку на палочке с названием Института, чтобы собрать по списку трех лекторов, бухгалтера и двадцать участников семинара в одну кучку. Борис присел на лавочку рядом с чемоданами, но больше пяти минут не высидел и пошел пить кофе в бар. Мне это не очень понравилось, он и был одним из лекторов, но я решила не обижаться.
    Потихоньку люди начали подтягиваться, я отмечала их в списке галочкой и каждому приветливо говорила: «Я – Маша, менеджер». Все реагировали адекватно, и только пожилая тетенька-бухгалтер Лариса Семеновна поджала губы и сказала «ну-ну». Ее взгляд был таким колючим, так что теперь я понимала, почему Борис и Наталья так переживали из-за моего присутствия на семинаре. Лариса Семеновна работала с ними со дня основания Института, попросилась поехать на семинар не по рабочей необходимости, а ради отдыха. Она точно соответствовала описанию «синий чулок» и, по словам Натальи, с ней и ей подобными из «осиного гнезда» мог ладить только Борис, дамский любимец и угодник.
     Да, раньше он был таким, но все-таки время и образ жизни накладывают отпечаток, и мне теперь казалось, что он сильно изменился.
     Наконец, подошли Наталья и Борис. Ее чемодан катил тот самый симпатичный шофер, которого я помнила по прежним временам и который больше всех из присутствующих был в курсе нашего сложного альянса. Мы поздоровались кивком, он поставил Наташкин чемодан и так же сдержанно попрощался, пожелав удачной поездки.
Наташка как оратор, громко и четко, поприветствовала всех от своего лица и лица Бориса и пригласила всех на регистрацию. Борис пропустил нас с Натальей в очереди вперед, но я чувствовала его спиной и была немного расстроена, что нельзя взяться за руки и так придется сдерживаться все дни отдыха.  Но в самолете мы оказались втроем в одном ряду, причем, я – между ними, и отпуск начался!
               
                ******

     Самолет летел над синим морем с островами, подернутыми туманом, и красота была совершенно запредельная. Аэропорт тоже располагался на острове, так что сквозь стеклянные стены аэропорта везде были видны волны, блики, корабли и яхты. Все ахали и охали от солнца и синевы. Я шла впереди с флажком на палочке, ведя толпу и двух родных людей к паспортному контролю и выходу.
     До отеля нас довез автобус, водитель которого хорошо говорил по-русски и сам быстро нас нашел по флажку. Десять минут от дверей аэропорта до дверей автобуса под южным палящим солнцем с сумками и чемоданами наша группа перенесла нормально, но было очень жарко. Борис весь взмок, и я беспокоилась за его сердце и наличие нитроглицерина. К счастью, водитель сам запихивал наши чемоданы в недра багажного отделения. Я успела достать бутылку воды из багажа, но со мной села Наташка, а с Борисом – Лариса Семеновна, и я не знала, как предложить Борису воду. Пришлось предложить всем: и Наташке, и бухгалтерше, но Борис отказался.
 
     Распределение по комнатам в отеле произошло без сюрпризов, но я напряглась предположением, что из-за Ларисы Семеновны Наталья и Борис поселятся для вида в одном номере. Нет, все обошлось – всем достались однокомнатные номера, которые были рассчитаны как на одного человека, так и на пару из-за огромной кровати, составленной из двух полуторных.
     Я раздала бумажки с регламентом и предупредила, что со всеми вопросами – ко мне, громко сказала, в какой комнате меня искать. Все потихоньку потянулись к лифтам.
     Я не запомнила, в каком номере будет жить Борис, представила, как буду его разыскивать, чем-либо озабоченная, а если и он мой не запомнил, то придется звонить, спрашивать, хочет ли он меня видеть и как проползти вдоль стен никем не замеченной. Поэтому попросила на рецепшене список нашей группы с номерами комнат. Мой номер и номера Натальи и Бориса располагались на одном этаже.
В номере было душно, он был без вида на море, а с видом на бассейн при отеле и угол сада, я открыла настежь дверь на балкон с крохотным столиком и стульчиками, и мне все понравилось. Пять минут повалялась на кровати, задрав ноги, потом разобрала чемодан, повесила платья на вешалки, разыскала шлепанцы и поскакала в душ.
     Время встречи после расселения было как-раз перед ужином, но я заранее подошла к номеру Бориса и тихонько постучала. Он не открыл, я постучала погромче, но внутри по-прежнему было тихо. Тогда я прошла к Наташкиному номеру, но и там тоже никто не открыл.
     Я спустилась на лифте к ресторану, и нашла там всех, переодетых в короткое и летнее, включая Наташку и Бориса. Основной контингент слушателей составляли женщины, одна из них была моложе меня, а остальные – примерно моего возраста и постарше, но и мужчины присутствовали в количестве семи человек, включая Бориса.
Наташка была веселой и оживленной, а Борис сдержан и молчалив, на меня не смотрел, и я совсем растерялась, не понимая, почему так происходит. За столик мы сели вчетвером с Ларисой Семеновной, так что я даже не знала, можно ли тыкать кому-то из присутствующих.
     Я решила не портить себе первый же день отпуска и обращаться ко всем на «вы» и по имени-отчеству. С Наташкой мы еще как-то переглядывались, а с Борисом у меня не было никакого особенного зрительного контакта.
     После ужина желающие отправились на экскурсию по городу, я к этому подготовилась заранее, изучив историю города и разузнав главные направления у портье. В свою речь я вставляла описания исторических событий в здешних краях и описывала архитектурные стили, так что привычно завладеть вниманием масс мне не составило большого труда.
     Правда, Наташка и Борис брели последними, чуть отстав от слушателей, и это меня сбивало.
     С группой мы распрощались на ступенях отеля, я выслушала много комплиментов и благодарностей в свой адрес, Наташка назвала меня детской кличкой «Машунчик» и пожелала спокойной ночи. Борис остался стоять рядом со мной.
Было уже темно. Кругом гуляли и стояли какие-то люди, так что я спросила негромко:
- Как Вы себя чувствуете, Борис Анатольевич?
     Борис улыбнулся, ничего не ответив, приобнял меня, и мы прошли в лифт. Все-таки он казался бледным, и я спросила про лекарство. Он ничего не ответил.
     Мы вошли в его номер, я разложила оставшиеся вещи из чемодана, поцеловала его, он был не против, но ничего не говорил, что было довольно необычно, и пошла в душ. Когда вернулась, он уже спал. Я полежала немного рядом, послушав его ровное дыхание, а потом оделась и отправилась спать в свой номер. Время для меня было раннее, потому что много лет я работаю не с самого утра, а с одиннадцати, а то и с обеда, но день сегодня из-за дороги оказался таким утомительным, и под мерное жужжание кондиционера я как-то уговорила себя поспать.
     Мне снилось, как мы танцуем с Борисом в ресторане, и он еще кудряв, мощен и полон сил, а я в длинном серебряном платье, купленном ко дню его рождения, но вместо музыки слышен шум прибоя, и как волна, Борис то приближается ко мне в танце, то отдаляется, и мне становится одиноко без его объятий.

                ******

     Проснулась я ни свет, ни заря – около шести. В щель между не задернутой до конца гардиной и стеной балкона проскальзывал луч желто-розовой зари и слепил меня. Я занавесила окно, но заснуть уже не смогла.
     Решила не сходить с ума от безделья в номере, а пойти в бассейн или даже прогуляться к морю.
     На нескольких лежанках у бассейна валялись полотенца, но никого не было. Было не очень жарко, я попробовала ногой воду бассейна, и она мне показалась холодной.
     На куске пляжа, принадлежащего отелю вдоль берега тоже стояли раскладные шезлонги, из них всего несколько были заняты. Я решила попробовать теплоту воды, и вдруг недалеко увидела мокрого Бориса в плавках, тянущегося за полотенцем. То, что он еще не загорел как следует, на торсе было не заметно из-за густой шерсти волос, а голова была стриженая и седая. Он был такой красивый…
     Я не знала, окликать ли его. Странное навязчивое чувство, как будто я его преследую, а он меня избегает.
     Он растерся полотенцем и оглянулся. Наверно, у меня на лице был вопрос, растерянность или недоумение. А может, все одновременно.
- Привет, - Борис подошел ко мне и чмокнул в щечку. – Вода еще холодная и ветрено, пойдем в бассейн.
- Там тоже холодная, - сказала я, но пошла рядом. Я его совсем не узнавала.
     Мы легли на соседние шезлонги у бассейна, и солнце как раз позолотило верхушки деревьев. Стало немного теплей.
- Я заснул вчера? Прости…
- Не страшно. Главное, что выспался в кои-то веки.
Борис обычно поздно приходил с работы и уходил рано, когда я еще спала.
- А ведь в отеле тоже должен быть бассейн.
- Еще один? – удивилась я.

- Пойдем поищем.
     Борис поднялся и подал мне руку. Как подал бы любой даме из вежливости.
Подземные туннели отеля показались мне неприветливыми, но небольшой бассейн имелся, и кроме того - какие-то киоски с надувными матрацами, шарами и купальниками, вход в сауну и массажный кабинет. В этот ранний час всё было закрыто, и кругом не было ни души.
     Я сбросила шорты, оставшись в купальнике, и опустилась на край бассейна, спустив ноги в воду. Потом немного полила на плечи и руки, привыкла к температуре и поплыла. Я мечтала об этом несколько лет. Чтобы не одевать на себя слои одежды, чтобы было тепло и море или бассейн, чтобы рядом был он.
Борис догнал меня мощными гребками, обрызгал голову, которую мне не хотелось мочить, и я подплыла к бортику, стряхивая капли с прически.
Он прижал меня к бортику своим теплым телом, схватился слева и справа за край бассейна, и я откинула голову, чтобы поцеловать его.
- Кричать будешь? – негромко спросил он.
- А надо? – озадачилась я и почувствовала, что он оттягивает мне сзади купальник. Я перевернулась к нему лицом. Мне нужно было видеть глаза, чтобы найти там ответы на все вопросы.
В карих глазах Бориса было что-то незнакомое.
- Давай-давай скорей, осталось мало времени.
     Настроение сразу пропало. Во-первых, эта фраза была из репертуара моего последнего мужа, а во-вторых, я не какая-то там давалка по-быстрому, я ждала Бориса четыре года, уверенная, что не бывает на свете такой любви, как у нас.
     Тут послышался шум шлепающих по кафелю ног и детские голоса. Борис медленно отплыл от меня и посмотрел на пришедших. Я поправила купальник.
     Семья со детьми-подростками располагалась на шезлонгах. Ранние пташки. Наверно, завтрак уже начался.
     Выход из бассейна был рядом со мной, я вылезла и прошла к своему полотенцу. Борис прошел к своему и обернул его вокруг бедер.
     Мы поднялись на лифте, не глядя друг на друга. Я была обижена, потому что это был не мой Борис, которого я любила все эти годы и который посылал мне цветы! Похоже, я просто не знала этого человека.
     Мы вышли на своем этаже, и я гордо прошла к своему номеру. Возможно, Борис шел за мной, но я не оглядывалась и шагов не слышала, ведь мы вступили на территорию, где нас могли увидеть.

******

     После завтрака должна была состояться лекция, и я быстро жевала, чтобы бежать проверять, готово ли помещение для лекций. За столиком я сперва сидела одна, а потом ко мне подсела девушка из участниц, которая была на вид чуть моложе меня. В разговоре выяснилось, что не сильно моложе, она уже успела стать кандидатом наук в урологии. Она выразила свои восторги от отеля, от замечательных людей вокруг, от еды и бассейна.
- Под отелем есть еще один бассейн, но там маловато шезлонгов.
Она хотела поговорить со мной о чем-то другом, но видела, что мне не до нее.
- Машка, - услышала я звонкий голос Натальи от соседнего столика, - ты помнишь про конференц-зал?
- Конечно,- ответила я, торопливо допивая кофе, - Уже бегу.
Бориса рядом с ней я не увидела.

     С бимерами я никогда не имела дела, в зале мы как-то обходились без них. Я щелкала пультом, но не могла понять, включился он или нет, лампочка нигде не загоралась. К счастью, один из подошедших мужчин-слушателей встал и нажал кнопку на самом аппарате, и лампочка загорелась, Я бы до этой кнопки никак не дотянулась, потому что бимер располагался под потолком, а нажавший кнопку был высок и спортивной комплекции. Я поблагодарила его и скорей начала раскладывать тезисы и вопросы, распечатанные еще в Институте. Слушателей становилось все больше. Пришел и первый лектор – полноватый мужчина, лысый и в очках, лет 50-ти.
    Тут вошли Наталья и Борис, я не успела уйти, да и не была уверена, что все сделала, как положено, и им от меня ничего не понадобится во время лекции. Так что я уселась на последний ряд и стала их слушать.
     Они все время вместе. Области у них разные, он – врач, она – экономист по здравоохранению, но они смогли объединить их и создали Институт переквалификации врачей на собственные деньги в случайно выкупленном за бесценок здании. За свой счет сделали там ремонт двух этажей. И за четыре года не разорились, не вошли в состав более крупной организации или какой-то системы, набирают слушателей, держатся на плаву. И до сих пор женаты, хотя детей общих нет. Ругались много лет, но дело их объединило, и они до сих пор могут работать вместе, как-то терпят друг друга. Куда же я влезла? Я же знала, что буду ему плохим тылом, что никакого прока от меня нет, особенно теперь, когда интерес к сексу ночи напролет поутих или угас с возрастом.
     В ходе лекции никто никого не подкалывает, ни иронии, ни ехидства в интонациях нет – они точно знают, что и как говорить, где и когда шутить. Они – команда.
     Наталья сказала мне месяц назад, что дневная кукушка с ночной будут в сговоре. А получается, что дневная кукушка ночной сто очков вперед даст. А ночная кукушка в своем номере опять будет ночью одна куковать на луну.
- А теперь - перерыв и отпустим вас сегодня пораньше, чтобы вы успели искупаться, а то прогноз на завтра – пасмурно.
     Слушатели повалили к выходу: кто курить, кто воздухом у входа подышать, кто размяться.
- Наташ, все в порядке, надо еще что-нибудь?
- Все отлично, Машунчик, можешь отдыхать до ужина.
- Ладно, пойду на пляж, звоните, если что, - и я улыбнувшись им обоим самой душевной из всех своих улыбок, побрела к себе в номер.

     В номере делать было нечего, раз не взяла с собой ни книжки, ни ноутбука. Не так я собиралась проводить время долгожданного отпуска.
Я вытащила джинсовые шорты и майку с бахромой. Из уважения к мероприятию, из соображений приличия мне приходилось носить закрытые майки и хлопковые бриджи.
На пляже у моря я вовремя разглядела под зонтиком и в соломенной шляпе с бантиком Ларису Семеновну, читающую книжку. На всякий случай, поискала шезлонг подальше от нее, но там все было занято пляжниками или их полотенцами. Пришлось расположиться неподалеку.
     Кажется, я задремала, растянувшись в тени решетчатого навеса и проснулась от вибрирующего телефона. Звонила Наташка, искала меня. Пока я объясняла, где меня искать, то увидела чьи-то синеватые ноги с косточками возле своего шезлонга и, подняв глаза, слезившиеся от полуденного солнца, обнаружила по-змеиному улыбающуюся Ларису Семеновну, терпеливо ожидающую окончания моего разговора.
     Я отключилась и спросила ее как можно приветливее:
- Вы что-то хотели, Лариса Семеновна? С номером все в порядке?
Она присела на соседний лежак, и я поняла, что двумя фразами не отделаешься:
- Вы теперь работаете в нашем Институте, Маша? – начала бухгалтерша, как будто она могла этого не знать. И мне стало жалко ее детей, коллег по работе и соседей.
- Нет, пока меня только на семинар оформили, - вежливо, с улыбкой ответила я и тоже села.
- А мне показалось, что вы с Натальей Владимировной на «ты».
- Мы знаем друг друга много лет, но я при всех стараюсь не «тыкать», - я говорила как школьница, которой выговаривает старая училка, потому что обычно это и был тот тон, которого ждали пожилые люди. Мне хотелось выдать как можно меньше информации, которую эта старая стерва «в синем чулке» потом будет передавать на ушко другим опытным сплетницам.
- А Бориса Анатольевича вы давно знаете?
     Очевидно, так она уже подбиралась к главному вопросу о моих отношениях с Борисом, наверно, наша троица все-таки выглядела слишком оригинально или мы с Борисом как-то выдали себя.
- Ну, - тут я сделала вид, что задумалась, - наверно, лет 10 уже, как они поженились.
     В это время на горизонте появилась Наташка, и я усиленно замахала ей рукой. Я надеялась, что любопытная мегера в шляпке раствориться в морской глади или уйдет в отель, но она устроилась поудобнее.
Наташка сразу оценила ситуацию и уселась на шезлонг рядом со своим проверенным в налоговой инспекции сотрудником.
- Как вам отдыхается, Лариса Семеновна? Вы уже так загорели! Ах, какая замечательная шляпка, здесь покупали?
     Наверно, за годы работы бухгалтерша достаточно узнала Наталью, так что сообразила, что сегодня жареных фактов ей никто не выложит, и она после пары фраз тихо удалилась. Наташка стянула платье через голову. Бедра у нее стали неимоверной ширины, а грудь осталась прежней. Она всегда полнела только в бедрах.
- Как хорошо-то! - Она растянулась на полотенце. – Так бы и лежала целыми днями.
- Проведите лекции за два дня в один, тогда целый день окажется свободным.
Наташка кивнула, не открывая глаз.
- Мы уже думали об этом. А ты нашла лодочную станцию?
- Нашла, кораблики ходят как наберется 15 желающих, наши 25 влезут. Билеты заранее покупать не надо, но я попросила, чтобы чужих не брали, если наших будет достаточно. Отменяют только в сильный дождь. И еще у кораблика дно стеклянное, чтобы рыбы были видны!
- Здорово! Ты же помнишь, что за день послезавтра?
     Конечно, я помнила. Послезавтра ей исполнялось сорок четыре года. Я успела купить ей подарок – шелковое кашне к оранжевому костюму, потому что к подбору вещей у Наташки не было таланта, и я всегда приходила к ней на девятый этаж, чтобы одобрить, подогнать, зашить или скомбинировать одежду. А в те времена, когда челноки с баулами привозили вещи из-за границы, мне тоже иногда что-то перепадало, потому что доходы экономиста, как ни странно, побогаче доходов искусствоведа.
- Давай я тебе завтра маникюр сделаю, - предложила я, уверенная, что в парикмахерскую она ни за что не пойдет.
- Боишься меня затмить? – насмешливо покосилась Наташка.
- Тебя затмишь, как же, - весело сказала я, чтобы не выдать мыслей, которые  неустанно вертелись в голове после их лекции.
     Но Наташка хорошо меня знала и отлично знала Бориса.
- У вас с Борькой-то как?
- Нормально.
- Чего-то не похоже. Он, наверно, опять что-то новенькое задумал?
     Хотя кроме нее мне не с кем было поделиться и посоветоваться, не хотелось обсуждать эту нашу с Борисом неопределенность. Эфемерную, призрачную, интимную область под названием «отношения». Я не знала, как у нас с Борисом, и это меня мучило. Что у нас с Борисом – любовь? Это такая любовь? Вместо моего Бориса сейчас жил в отеле кто-то другой.
- Давай часов в пять пойдем погулять в старый город? Купим мне что-нибудь к завтрашнему.
- Давай! – обрадовалась я и поняла, как мне одиноко без ее дружбы.
     Когда-то мы были как сестры в силу многолетнего знакомства родителей, соседства и почти ежедневного общения. Я сидела с ее ребенком пока он был маленький. Потом, когда она вышла замуж за Бориса, а я – за своего второго мужа, мы примерно полгода пытались дружить вчетвером. А после моего развода они с Борисом утешали меня на своей кухне и отвлекали шутками и играми. И я тоже много раз их мирила.
               
                ******

     Мы неспешно брели по белым камням, отполированным до блеска временем и туристами. За день камни раскалились, от них шло по ногам тепло, они бликовали разноцветными всполохами от заходящего солнца. Дрожал воздух от перепада температур. Звенел колокол, отбивающий время.
- Сто лет не гуляла просто так.
- И я.
- Молодец, что перекрасилась, здорово выглядишь.
- Тебе бы тоже пора что-то придумать с прической..
     Я могла гораздо лучше выглядеть, если бы Борис спал со мной, в моем номере. Если бы он хоть изредка глядел на меня, если бы он вообще со мной разговаривал, даже как с менеджером. Если бы в карих глазах Бориса прыгали знакомые чертики. Но ведь сегодня только четвертый день.
     В старом городе еще кое-где были открыты сувенирные лавки и бутики. В одной из лавок мы наткнулись на двоих мужчин из числа слушателей. Пришлось пойти вчетвером.

     Мы выбирали вещи и сувениры, торопясь успеть к ужину. Нашли для Натальи цветастую юбку со сборкой на талии, цепочку с кулоном мне на ногу и всяких других дешевых и не очень глупостей. Потом спешили на ужин. Наталья шла впереди с пожилым ухогорлоносом, который был пониже ее, примерно, как Борис.
     А мой спутник как раз был очень высок и строен. Я вспомнила, что это он помог мне включить бимер. У него был редкий низкий-низкий голос, который будил тягу к творчеству, к сбору материала, к желанию записать немедленно, сокращенными словами, буквами, знаками весь этот розовый от заката вечер, сверкающие глянцевые камни белого мрамора, остывающее гудящее море, описать подробно сосны и черных белок, бегающих вверх и вниз. Описать мою тоску. Тоску по творчеству, по прежнему Борису, по тому, что уже не вернуть.
     Мы говорили о поездках. Я слушала голос, резонирующий с тайными струнами моей души. Я думала о Борисе.

     Борис… Он был вспыльчив, ревнив, криклив, если зол, сыпал шутками, если весел. Именно таким он казался еще месяц назад в больнице. Нет, не месяц! Через несколько дней будет ровно шесть недель, полтора месяца – тот роковой период времени, который мы прожили 4 года назад в изумительной взаимной, страстной любви, перевернувшей мою жизнь.
     Мы со спутником остановились у стеклянных дверей отеля. Наталья уже прошла внутрь.
- Было очень приятно с вами пообщаться, Маша,- наклонился он надо мной. – Я все хотел сказать, что я вас точно где-то раньше видел. Лицо знакомое.
Я улыбнулась и взяла его под локоть:
- Мы так на ужин опоздаем.
На ступенях у освещенного входа стоял Борис и в упор глядел на нас. Причем, на меня – с гневом.

     Мы молча прошли в ресторан. Обычно я переодеваюсь к ужину в платье, так принято и даже где-то здесь висит объявление на английском, что не стоит приходить вечером в пляжной одежде. Я была в шортах-трусах и майке, открывающей пупок и поясницу, вопреки обещанию носить только платья.
     Мой высокий спутник растворился, за мной неотступно шел Борис, ни говоря ни слова. Метрдотель дернулся было в мою сторону, заметив шорты, но ничего не сказал.
     В ресторане было человек триста, а то и больше. Самый большой наплыв в ресторане всегда в восемь вечера.
     Мы наложили еду в тарелки у шведского стола. Это были огромные ряды столов с судками, мисками и подносами, у которых с одной стороны суетились повара, а с другой – голодные обитатели отеля. Борис все время был рядом, я выбрала глазами маленький свободный столик, и он сел напротив меня. Он еле сдерживался.
     Мы принялись за еду, но думали не об этом. Передо мной сидел мой родной, ревнивый, гневливый, поздоровевший Борис, а не его отмороженный близнец-директор. Уже тронутое загаром тонкое лицо и начавшие знакомо кучерявиться отросшие на висках волосы. Внутри вдруг всё успокоилось, расслабилось и уже готово было шутить, смеяться и тыкаться коленкой под столом.
     Внезапно возле стола возникла Лариса Семеновна в светлом платье, накрашенная и с прической. Она была не слишком вежлива, почти поворачиваясь ко мне спиной, говорила о работе и семинаре, сыпала незнакомыми терминами, и молнии из черных глаз Бориса потускнели и исчезли.
     Он предложил ей присесть, чем она не преминула воспользоваться. Третий стул, стоящий у нашего столика, был занят моей сумкой с деньгами, мобильным и сегодняшними покупками. Я взяла ее и встала:
- Приятного аппетита, - сказала я вежливо этой стерве и ушла.

     Вода била в лицо, душ висел слишком высоко и снять его сегодня не получалось. Мой светлый ежик, старательно уложенный с утра феном, исчез под первыми струями. Я смыла соль и пот своих непонятных страданий, и мне стало лучше.
     Посушила голову, выключила фен и в наступившей тишине услышала странный звук. В дверь кто-то поскребся.
     Наконец-то! Оказывается, я ждала этого с момента приезда.
     Борис собой втолкнул меня в номер и сразу стал стаскивать с моих плеч махровый халат. Я возмущенно сопротивлялась. Как он себя ведет? Он вздохнул и обнял меня. Мы поцеловались.
- Тебя ни на минуту нельзя оставить.
Он оставил меня на четыре года и несколько последних дней, и я успела ощутить, как хрупко состояние влюбленности, как иллюзорны все планы.
     Он уже стаскивал с себя брюки, а мне хотелось просто поговорить, обнявшись.
В дверь постучали. Я отрицательно помотала головой и осталась в кровати, но Борис уже собрался, забрал свои брюки и ушел в душевую.
     Я завязала халат поясом и приоткрыла дверь. Там стояла Лариса Семеновна.
- Маша! У меня осы в номере! Я не могу спать. Сделайте что-нибудь.
Спросила номер ее комнаты и сказала, что сейчас подойду. Она же могла просто позвонить по телефону. Интересно, не из-за этой ли мегеры на семинаре все такие серьезные, а Борис ведет себя как чужой?
     Я быстро натянула на себя чистые вещи, взяла пустую банку из-под компота и вышла в коридор. Борис плескался в душе.

     Две осы действительно были, летали как ненормальные. Я поймала их на оконном стекле с помощью банки и стакана, а потом выпустила с балкона на волю. На подоконнике темнело рыжее пятно от чая, которое, возможно, и привлекло ос. Я намочила туалетную бумагу, протерла подоконник и вышла на балкон, чтобы поискать гнездо. Так обычно бывает, когда видишь сразу нескольких ос, - скорее всего, где-то рядом находится их гнездо. Стемнело, и никакого гнезда я не заметила.
Двумя этажами ниже на освещенном в ночи моем балконе сидел полуодетый Борис и ждал меня.
     Я вежливо попрощалась с Ларисой Семеновной, выслушала дежурные слова благодарности и помчалась по лестнице вниз, решив, что так будет быстрее, чем на лифте.
     Он открыл на мой торопливый стук, и первым делом я закрыла балкон, а потом включила кондиционер.
Борис уже изучил содержимое мини-бара и держал в руках две маленькие бутылочки.
- Давай напьемся, что ли?
- Только позовем вашу бухгалтершу, а то она решила не допустить … ничего не допустить.
     Борис нахмурился. Наверно, в один из дней напряженной работы, когда Институт только образовался, бедная Лариса Семеновна влюбилась в энергичного и любезного директора, а в один из запоев он ее трахнул по пьяной лавочке. На семинаре, вполне возможно, присутствовали не две, а три его женщины, тут поневоле станешь серьезным. И каждая – под номером тысяча пятьсот…
     Глаза-черные вишни подробно изучали меня.
- Пойдем отсюда?
     В ночных полутемных коридорах мы никого не замететили. Бассейн встретил нас светящейся синевой и ласковой, нагретой за день водой. Красивые сильные пальцы Бориса мне всегда нравились.
Мы, наконец-то, были одни.


                ******


     Ночью я проснулась и выставила время подъема на мобильном. Бориса рядом уже не было, я не слышала, как он ушел. Это не показалось мне странным. И я больше не жалела его. Что-то изменилось между нами.
     Утром, едва проснувшись, приведя себя в порядок, побежала в номер к Наташке с подарком. Борис уже был там. На полуразобранной постели лежала коробочка с бантиком, в каких дарят ювелирные украшения.
- Поздравляю тебя, дорогая!
     Борис внимательно наблюдал за нашими объятиями. Я скорчила ему гримасу у Наташки за спиной, он ничего не ответил, отвел непонятный взгляд. Как трудно быть рядом с ним без его отклика, без тех взглядов, которыми можно обходиться вместо слов!
     На завтрак мы пошли втроем. Ларисы Семеновны нигде не было видно. Наверно, в укромном уголке она готовила яд к Наташкиному дню рождения.

     Кораблик едва вместил 23 человека из нашей команды. Для такого события поручни были украшены живыми цветами. Освещенное дно привлекало светом рыб с глубины, их мелькание придавало празднику необычность.
     Борис толкнул хвалебную речь. Все стояли с бокалами шампанского, а Наталья, радостная и смешливая, была рядом со мной, в новой цветастой юбке, которая ее стройнила. Борис говорил о ней правильные хорошие слова, о ее деловых качествах, о ее упорном характере и жизненной стойкости. Наверно, он говорил так каждый год, и когда они начинали жить вместе 10 лет назад, и я почти всегда присутствовала на праздновании ее дня рождения и много раз слышала его тосты в ее честь. Но только теперь я слушала и отсчитывала проценты лжи, потому что он всегда ей изменял, в том числе и со мной.
     Звучала музыка, все пели и танцевали. Я пыталась улыбаться. Рядом со мной оказался высокий спутник во время недавней прогулки по городу. Я не помнила его имени и специализации. Из-за громкой музыки разговаривать было невозможно, поэтому мы чокнулись шампанским, оставили бокалы и потанцевали в толпе пару танцев.
     Вечер подходил к концу. Наталья взяла слово на обратном пути. Она поблагодарила все присутствующих за такой прекрасный день рождения,  коснулась вкратце истории создания и развития Института, отметила сотрудников, не забыв таланты Бориса и Ларисы Семеновны. И снова вернулась к своим чувствам.
- Но теперь я понимаю, что многое из задуманного было бы невозможно, если бы моя лучшая подруга Мария не верила бы в меня и не поддерживала все эти годы в любых моих начинаниях! Машунчик, спасибо тебе огромное!
     Все захлопали, причем, первый – Борис, стоящий рядом с Наташкой. Я была красная и с квадратными глазами. Зачем ей это было нужно? Посвящать этих случайных людей в историю нашей дружбы? Они же оба были за неразглашение тайн и секретов!
     Праздник продолжался по пути к берегу. Оказавшийся рядом Борис тихонько пожал мою ладонь и пошел дальше. Я не поняла, хотел ли он дать понять, что думает обо мне, или только намекнуть на юмор ситуации. Мне было немного не до смеха. Я ничего не понимала.

     От кораблика к отелю брели по набережной, разбившись на пары и тройки. Борис – с Натальей, я – с высоким спутником. Наталья натерла ногу в новых босоножках и теперь прихрамывала со слоновьей грацией, тяжело опираясь на руку мужа. Я мысленно одернула себя: у самой сгоревшая кожа на плечах и волосы кажутся грязными от соли, как будто бы нет никакой прически, хотя я укладываю их каждое утро. Потом скосила глаза на свои ноги, в сгустившихся сумерках ничего и не видно – но кажется, они в полном порядке. Только на руках – гусиная кожа от холодного ветра. И дурацкие мысли от привычной ревности.
     Солнце село, и сразу стало темно. Вокруг фонарей роились мушки и мотыльки. Пятый день отдыха подходил к концу. Половина отпуска пролетела молниеносно.
- Я теперь знаю, где вас видел. В салоне за Старым городом в Куликовском переулке.
- Может быть.
     На корабле мы перекрикивали ветер и шум волн, под вечер плыть стало холодно, да и теперь знобило, в горле першило, и я боялась, что заболею.
- Мы с племянником покупали пейзаж сестре в подарок, автора уже не помню. Вы нам тогда здорово помогли.
     Я вгляделась в его лицо. Нет, не помню. Наверное, это давно было.
- И еще я большой поклонник Вашего творчества.
     Черт! Почему-то это вывело меня из себя. Прелесть этой поездки, пока я к ней готовилась, как раз и состояла в том, что можно побыть рядом с Борисом не подругой его жены, популярной графоманкой, а неизвестно откуда взявшейся, никому не известной девушкой-хостес. И вот еще один много знающий соглядатай! Ну как тут сохранить репутацию?
     Оказалось, что сегодня не просто пятый день, а великий день разоблачений.
Я обняла себя за плечи.
- Вам холодно? – Удивился он. – Я провожу.
Мне так хотелось под душ и скорее спать, что я ничего не ответила, и мы пошли к лифту.
- До завтра! – я решительно распрощалась с ним у дверей моего номера. Удивленный взгляд серых глаз провожал меня, пока дверь за мной не закрылась.

                ******

        Следующее утро тоже выдалось пасмурным. Я встала по будильнику, привела себя в порядок и нашла бумажку, чтобы описать вид за окном. Пригодится или нет – не знаю, а настроение стало вроде получше.
        Борис ночью опять не пришел. Я послонялась по комнате, сделала небольшую зарядку, порылась в сумке, нашла список группы и поискала имя высокого поклонника моего творчества. Его звали Егором, и он жил на четвертом этаже отеля.
        Мужчины – поклонники моего творчества мне были заведомо неприятны, подозрительны. Пишу я для дамочек среднего возраста, слегка эротично, чуть-чуть детективно и капельку забавно. Мужчины до сих пор все не так понимали, отождествляли героинь с личностью автора, начинали со мной заигрывать, на что-то намекать, так что лучше бы им это вовсе не читать.
        Но с тех пор, как ко мне переехал Борис, я больше не пишу. Не могу отвлечься от реальности. От непонятной и противоречивой реальности.
        На завтраке ко мне подсела Лариса Семеновна, и я старалась быть вежливой. Она расспрашивала о моем образовании и опыте работы, днях нашей молодости с Наташкой, я старалась не выдать ей лишних сведений. Достаточно того, что было вчера. И того, что вчера не было – этого тоже было выше крыши. За весь день от вчерашнего завтрака до сегодняшнего от мужа своей подруги я получила рукопожатие мимоходом. Не так я представляла себе отпуск.
        Наконец, я допила кофе, извинилась, сославшись на дела, побежала проверять конференц-зал и раскладывать приготовленные на сегодня бумажки.
     Наверно, народ вчера на корабле пил не только шампанское, а я не замечала. Время уже подходило к девяти, а в комнате сидело лишь трое слушателей. Ни одного лектора еще не было.
     Я вышла в холл, достала расписание, посмотрела, что сегодня Наталья не занята, а Борис – с обеда, и позвонила третьему лектору. Звонок раздался тут же в холле. Мятый лысый дяденька-лектор стоял совсем рядом и разговаривал с высоким поклонником.
     Пришлось извиняться, объяснять ситуацию и попросить немного подождать с началом лекции, пока обегу и обзвоню всех отсутствующих. Лектор посоветовал сразу позвонить Борису Анатольевичу, а Егор вызвался мне помочь. Вместе мы обежали ресторан, где нашли еще четырех слушательниц, припозднившихся с завтраком, и предупредили, что лекция вот- начнется. Затем я разложила на подоконнике свой список с телефонами и номерами комнат, так нашлось еще трое, не вязавших лыко или едва его вязавших. Потом мы разделились и побежали по номерам оставшихся десяти слушателей.
     Оказалось, что у кого-то вчера на корабле была с собой бутылка спирта - чисто медицинский напиток, и смешавшись с шампанским при минимальной закуске, он оказался большим ударом по организмам мало пьющих до нашего семинара врачей. Выяснилось, что мы оба с Егором пили только шампанское.
     Я вдруг подумала о Борисе и снова испугалась за него. А вдруг он пил, а у него недавно сердце прихватывало. Я понеслась к Борису, а Егор просто шагал рядом, потому что его шаги были равны двум моим.
     Мне надо было его как-то отшить, и я посоветовала ему пойти на лекцию, которая уже наверняка началась, но он оказался наркологом, так что данная ситуация представляла для него профессиональный интерес.
     В глубине души я допускала еще и такую возможность, что Борис прошедшей ночью поздравлял Наташку с днем рождения «по-своему», не смотря на врученный утром подарок, который Наташка мне даже не показала и на празднование его не надела. Но в таком случае, искать обоих следовало в номере Натальи.
     Борис открыл сразу и смерил нас быстрым взглядом. Лицо было осунувшееся, но бритое. Постель за его спиной была вся перекручена, из душевой доносились странные звуки.
       Он вышел из номера в коридор и пожал руку Егору. Я рассказала о неявке половины слушателей на лекцию. Из ванной на полусогнутых вышла Наташка с полотенцем у рта и повалилась на кровать. Я дернулась к ней. Егор отодвинул нас с Борисом и рванул к Наталье.
        - Он нарколог, - сказала я Борису.
       - Подожди минуту, - сказал он и быстро вошел в номер.
    Я не стала ждать. Что бы не было с Наташкой, каким бы образом она не оказалась в номере мужа, два врача ей сейчас нужнее, чем я.
      В номере я еще раз обзвонила тех, кто не явился на занятия, спросила, не нуждаются ли они в помощи. Все отказались, но один не подошел к телефону. Я поставила против его фамилии жирный вопрос.
     В дверь постучали, я открыла и впустила Бориса.
- Ну как ты? – хором спросили мы друг у друга.
    А потом обнялись. Ну что я себе опять напридумывала?

     - Санитарка ты моя! А эскорт-услуги ты оказываешь? Пойдем в душ?
     - Ну чего хорошего в душе? Там тесно и поскользнуться можно. А у тебя, оказывается, есть силы на приключения?
     - С утра не было, но когда тебя опять с этим увидел…
     - Ты хочешь трахнуть меня из ревности, чтобы у меня  на разговоры с другими даже сил не осталось?
     - Фу-у, - укоризненно сказал Борис.
     Мы лежали на кровати одетые и ласкали друг друга. Одежда мешала.
     В дверь постучали. Борис сел, огляделся и прошел на балкон. Я проверила свою одежду.
     Егор ждал, пока я открою, и поверх моей головы он видел Бориса на балконе. По направлению взгляда нетрудно было догадаться.
     - Наталья Владимировна спит, ей надо отдохнуть.
     - Хорошо, - кивнула я. – Спасибо за все. Вы идете на лекцию?
     - Нет, не пойду сегодня.
Я взяла свой список и показала ему фамилию против знака вопроса.
- Вот с этим человеком неизвестно что, не подходит к телефону: может спит, а может телефон разрядился.
     И я назвала номер комнаты.
      - Я проверю.
     Он повернулся и пошел к лифту. Я проводила его взглядом. Хороший человек!

     Я вышла на балкон и задрала голову. Как ни странно, на балконе Ларисы Семеновны я ее не обнаружила. А мне так хотелось спросить ее об осах!
     Мы вернулись в комнату.
     - У нас есть четыре часа до моей лекции.
     - Здорово! – обрадовалась я.
Борис посмотрел на меня инквизиторским взглядом.
     - Здесь нам не дадут.
     - Ночуй у меня.
     - Не получится. Вот есть у меня одна идейка.
     Я люблю Борины идейки, и хотя меня вполне устраивали традиционные способы любви, он всегда привносил в наши отношения элемент игры. Я была готова потерпеть и то, что мне не слишком подходит, лишь бы он опять не обернулся холодным директором, который вообще не взглянет в мою сторону.
       Он взял с вешалки халат и поискал глазами вокруг, но видно, ничего полезного больше не нашел.
     Мы вышли из номера, соблюдая конспирацию. Хвоста не было, ушей тоже, и мы вышли на лестницу, минуя лифты. Я не знала, что он задумал, но по взгляду видела, что что-то интригующее. На шестом этаже, где никто из наших не проживал, мы снова вошли в коридор и сели в лифт до 12 этажа, а потом снова прошли на лестницу и поднялись на чердак. Дверь на крышу оказалась не запертой.
      Ветер трепал волосы, принося дождевую влагу далеких гор из белого камня на горизонте, влагу сосновых чащ и лесов, влагу темно-серого в белых бугорках моря. Отсюда можно было увидеть весь городок с пляжами, пристанью и лодочной станцией, вдалеке тянулась нитка железной дороги, и по ней ползла маленькая полосочка – поезд. Дух захватывало от вида и от высоты.
       Борис искал место, где меньше дует, и постелил там халат. Я не была уверена, что это хорошая идея, так как еще вчера чувствовала себя простуженной. Я не понимала, почему он не может хотя бы полночи спать у меня. Его постоянное стремление не ко мне, а к необычной обстановке напрягало очередным вопросом: почему? Ведь раньше всё было как-то по-другому.
     Тогда не было пустоты: любовь, творчество, работа, быт наполняли жизнь до отказа. Потом четыре года я провела в одиночестве, но творчество, работа и дом выручали меня. И сейчас уж точно я должна быть счастлива, должна быть довольной и веселой… Или хотя бы спокойной от того, что все так замечательно сложилось. И можно было ждать его дольше, если бы знать заранее, что он все помнит, любит, вернется…
     Жить слезливыми воспоминаниями об идеальной любви… Я бы так и жила, это легче, чем угадывать теперь его настроения, его настрои не на меня, догадываться о его самочувствии, вовремя промолчать, сказать то, что нужно, то, что нужно говорить ему или Наталье. Прошло чуть больше месяца, как мы снова вместе, а я уже не летаю… Устала думать, не понимать, сомневаться. Он сидит и ждет меня, чтобы заняться сексом пока Наталья спит, а я хочу искренности, любви, правды, что для меня равноценно.
     - Знаешь, Боря, идея с душем была лучше.
Он расстроился и погладил меня по ноге с новой цепочкой.
     - Пойдем в номер, никто не придет. А придет – не откроем. И вообще – не жирно ли ради Ларисы Семеновны так прятаться?
     - Ты не понимаешь, - помрачнел Борис. – Я пообещал Наталье, что не дам повода для пересудов, у нас с ней свой бартер. Так что я рискую из-за ерунды потерять кое-что серьезное. Может, уже и потерял… И это очень влияет, сама знаешь, на что…
     Я погладила его по плечу. Любимому человеку тоже не с кем было поделиться. Завелись ли у него за эти четыре года новые друзья и отыскал ли он старых, я не знала.
     Может, он был прав, когда говорил, что Наташка может целую сеть раскинуть, чтобы отомстить ему. Я не верила, но я же ничего в их делах не понимаю, это не мой уровень.
     Он стареет, и у него проблемы с потенцией. Я могла жить без секса, если бы писала дальше свои романы. На творчество уходит та же сексуальная энергия и также иногда вдохновляет. Но Боря, теряя что-то серьезное, не может смириться, что я бегаю в шортах и с голым пупком неудовлетворенная (ему кажется, что я всегда такая!), и меня провожают до отеля какие-то мужчины. Знал бы он, что все эти четыре года без него я провела одна и думала, что так всегда и будет. Потому что, испробовав возносящую до небес, окрыляющую любовь-единение, синхронную гармонию слияния, невозможно согласиться на любовь-симпатию, любовь-выгоду или партнерство.
     Я легла головой к нему на колени. Мне надо было подумать, просто побыть с ним, а секс меня всегда так отвлекал. Он мне даже мешает. К тому же мне нужна эта энергия для литературных опусов.

     В моих шортах завибрировал мобильный. Мы посмотрели друг другу в глаза. Нам не дадут побыть вдвоем даже на крыше, даже на Луне!

Звонила Наташка.
      - Тебе лучше? – спросила я.
    Она ответила, что лучше, но осталась слабость. И спросила про ситуацию с отравившимися и явку на лекцию. Я отчиталась по всем вопросам и предложила посидеть с ней. Спасибо, не надо, отдыхайте.
     Я тут одна, не моргнув, соврала я, Егор пошел проверять других пострадавших, а Борис по расписанию читает лекцию после обеда, готовится, наверно. Знаю я, как он готовится, всё делает мне на зло, возмущенно воскликнула она, и Борис помрачнел, хотя и без того сидел грустный. Ему было отчетливо слышно каждое слово нашего разговора. Мы попрощались с Натальей, договорившись встретиться на обеде.
     - Врать научилась, да?
     - Тебе-то не вру, - ответила я и обняла его.
     - Вот и пообщались, - буркнул он, не известно кого имея ввиду.
     - Ничего, - подбодрила я, - через несколько дней этот дурдом закончится.
Он ничего не ответил.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/07/17/1319