У нас всё хорошо 2. Вера

Выбор пятый. Вера


Они снова, как много лет назад, сидели с дядей Вовой в том же кафе, которое приютило их после ухода Олега из газеты. Только тогда он, будучи вне себя от ярости, что называется, рвал и метал, а сейчас сидел разбитый и подавленный.
С тех самых пор, когда Олег порывал свои связи с журналистикой, они больше не виделись, хотя иногда списывались в разных сетях, а ещё реже созванивались. Когда сил терпеть свой внутренний раздрай уже не стало, Олег сам не зная почему, набрал номер дяди Вовы и предложил, точнее даже попросил встретиться.

Он путано говорил то про Лену, то про работу, потом почему-то про детей Лены.
 «Хреново, что из-за женского полу всё, - резюмировал дядя Вова то, что сумел понять из сбивчивого лепета. – Будь что другое, было б легче его успокоить, а тут…»
- Ты понимаешь, дядь Вов, я ведь не хотел… Я думал… А она… - Олег отчаянно пытался объясниться.

Дядя Вова в сердцах даже махнул рукой – дескать, что ж тут поделаешь, в этом тёмном вопросе настоящих спецов нету: тут, почитай, все дилетанты. И что посоветовать, чем помочь? Кроме того, можно ведь и усугубить по неведению: сказать что-то такое, с твоей колокольни вроде бы правильное, но на деле окажется, что совет вообще не в ту степь был, человек ещё больше запутался, а проблемка разрослась до таких размеров, что не продохнуть.
Дядя Вова задумался. Потом решил, что, может, Олегу никакой совет и не требуется: просто выговориться надо. Это было бы лучше. Но, увы, изливающий душу подытожил свои стенания совершенно закономерным вопросом: «Что делать?»
- Хороший вопрос, - откликнулся дядя Вова, - и, главное, совсем не новый.
- Мне не до шуток, - обиделся сразу Олег. – Я к тебе, как к другу… Как человеку опытному…
- Олежик, дорогой, кабы я знал, что делать, не только б рассказал, ещё нарисовал бы тебе для наглядности и разукрасить тоже не забыл. Я же сказал это не для шутки или куражу какого, что вопрос не новый. И уж тем более, никак не хотел тебя обидеть. Ты пойми, никто не знает, что тебе делать, и никто тебе ничего дельного не скажет. Можно, конечно, выдавать советы пачками про разные там сходства, совпадения, просвещать в мастерстве обольщения и прочей хрени, но это не ко мне. Тут я полный ноль.
- Но ты же живёшь с женой? Сколько вы уже вместе?
- Почти двадцать пять лет. Двадцать четыре точнее, - после некоторого подсчёта сообщил дядя Вова.
- Вот, а ты говоришь, что не можешь давать советы. Чего-то твой опыт да стоит, мне кажется.
- Это тебе только кажется. Живём мы так себе. Жена моя недовольна часто, про развод регулярно твердит. Когда пил, она даже порывалась несколько раз в суд пойти. Сейчас вот тоже недовольна – говорит, денег мало.
- Думаешь, жена может уйти?
- Не знаю.
- И что будешь делать, если уйдёт?
- Вешаться точно не стану. Хотя, конечно, не хотелось бы, чтоб уходила. Привык я к ней. К другой труднее будет привыкать. И дочка опять же у нас.
- Всё дело в том, что привык? Только привычка вас держит?
- Не знаю, может, и привычка. Я, Олежик, не думал никогда, что нас держит. И держит ли вообще: может, от скуки вместе живём, чтоб не одному быть. Хотя, если честно, я всё чаще думаю, что одному неплохо было бы. Но это только рассуждения, как оно на самом деле обстоит, я не знаю. Так что это тоже не совет. Советовать то, чего сам не испытал, тоже, знаешь ли…
 
- И всё-таки ты вот женился, живёшь, а я, блин… - Олег опять закручинился.
- Да брось ты. Всё с тобой нормально. Ты ведь тоже женат был. Почему у вас не срослось? Думал когда-нибудь?
- Да фиг его знает. Сначала думал, что родители её всему виной. Лезли везде...
- А сейчас что думаешь?
- Не знаю я. Может, и сам в чём-то виноват. Пойди теперь разберись.
- Не виноват. Не вини себя. Это вообще плохое дело. Будешь себя винить, никогда не будешь счастлив.
-  А что ж мне, других винить?
- Никого винить не надо. Никто ни в чём не виноват. Мы все живём, как умеем. Если хочешь жить по-другому, учись этому. Для этого, собственно, жизнь тебе и дадена. А ты сразу паниковать.
- Но ты пойми…
- И оправдываться, Олежик, тоже не надо. Запомни. Ты ни в чём не виноват. А, значит, объяснения твои никому не нужны.
- Но я же напартачил, дядь Вов? Что мне теперь, прикажешь делать вид, что ничего не случилось?
- Я тебе ничего приказать не могу. И вид какой тебе делать, тоже сам решай. Как по мне, лучше никакого не делать. Как есть, так и есть.
- То есть?
- Не надо делать вид, что тебе по фиг, если на самом деле не по фиг. Но и волосы рвать на себе тоже не стоит. Есть косяк, приложил ты к нему руку, исправляй. Вот и всё. Чувствуешь, что обидел кого, извинись. Наломал дров, прибери. Делай что-то, раз напартачил, а не разводи тут нюни.
Олег рванул было опять возмутиться, но потом передумал: решил, что дядя Вова всё-таки прав. И он сам, молодец, правильно сделал, что именно ему позвонил. А то сидел бы сейчас с кем-то, накачивался бы спиртным и гнал на всех женщин. Отпустило бы чуток, но толку-то ноль.
- Что мне делать с Леной? Это же конец.
- Насколько я понял, у вас ещё ничего не начиналось, поэтому кончаться нечему.
- Но она же ушла. Из-за меня ушла! – Олег даже повысил голос.
- Да не ори ты так! Я не глухой. Я понял, что ушла. Но ты тут при чём?
- Как это при чём? Я ж тебе рассказывал, что наорал на неё, обозвал ещё потом…
Олег обхватил голову руками.
- Из-за этого не уходят с работы. Ты ж не начальник в конце концов.
- А почему она ушла?
- Значит, надо было ей уйти. А тут и повод подвернулся.
- Как это надо? И куда она пойдёт? У нас платить неплохо стали…
- Олег, я тебе ещё раз повторяю. Ушла – значит ей так надо. А вот что тебе надо, разбирайся. Тебе действительно нужна эта женщина?
- Да, нужна.
- Уверен?
- Уверен.
- Тогда тебе нечего бояться. Мы всегда получаем то, что хотим. И если ты твёрдо решил быть именно с ней, то обязательно будешь. Если ни капли не сомневаешься.
Проговорив это, дядя Вова посмотрел Олегу прямо в глаза. Тот замялся.
- Ну, как тебе сказать… Прямо чтоб ни капли – это вряд ли. Есть сомнения, конечно. Всё-таки трое детей у неё. И вообще, непростой она человек…
- Вот тебе и здрасьте. Так ты определись, дружок, надо тебе это или нет? Реши наверняка и не пудри тогда мозги ни себе, ни людям.
- Да я и не пудрю вроде.
- «Вроде», - дядя Вова повторил с ехидцей. – Вот именно, что «вроде». Если она действительно такая, как ты рассказываешь, так она уже просто не знает, куда деваться от придурков наподобие тебя. Потому что все лезут со своим «вроде», а на самом деле просто хотят её и всё. Думаю, это не первый случай в её жизни, когда приходится уходить с работы из-за такого вот озабоченного болвана.
 
Очень неприятны были эти слова дяди Вовы. Не прав он, конечно. Не понимал всего, что происходило в Олеговой душе. Но сердиться на этого человека не получалось. Более того, пожалуй, только ему и позволительно было выдавать столь не лестные отзывы. Олег чувствовал, что рядом с ним свой, не враг, а напротив, человек, который искренне желает добра. Миша тоже был таким, но рассказать ему всё, как дяде Вове, Олег почему-то не мог. Может, стыдился, а может, сомневался, что тот сможет подсказать что-то дельное.
 
И вдруг вспышкой молнии память прошила фраза, услышанная им от Жанны, одной из подруг Лены, с которой он виделся однажды. Олегу страшно не понравилась эта Жанна: резковатая, напористая, какая-то слишком уж деловая. Хотя и неглупая - надо признать. Может, поэтому Лена с ней и дружила, кто знает. Во всяком случае Олегу показалось, что такая дружба несколько дискредитирует Лену, поэтому он не очень внимательно слушал эту Жанну – больше старался игнорировать. Но та в разговоре что-то такое бросила про какого-то ли Марика или Мурика, которого сняли. Упомянула даже название компании, но Олег не запомнил. Сообщив эту новость, Жанна сказала тогда Лене, что та может теперь вернуться. Вот после этих слов он и напрягся. Но Лена ответила, что никуда возвращаться не будет, что сейчас у неё хорошая интересная работа, и после этих слов бросила на Олега долгий взгляд. Он сразу же успокоился и забыл об этом.

А теперь вот припомнил и снова почувствовал себя невыносимо скверно. Бедная Лена! Представить страшно, каково ей пришлось тогда. Была работа, а начальник-козёл, руки, небось, начал распускать. Олег живо представил себе это и сжал кулаки. Вспомнил Барина и Свету.

- Что с тобой? – обеспокоился дядя Вова, заметив резкую перемену в лице друга.
- Что ж я наделал… Она мне никогда этого не простит.
Дядя Вова молчал. Олег взирал на него с мольбой в глазах.
- Простит, - твёрдо сообщил дядя Вова.
- Ты думаешь?
- Уверен. Женщины и не такое нам прощают. Когда любят.
- А ты считаешь, что она меня любит?
- Не знаю. Но думаю, шанс у тебя есть.
- Ты серьёзно или успокаиваешь меня просто? - на лице Олега чередовались отчаяние и изумление.
- Олежик, я тебе говорю, что думаю. Ты просил у меня совет, я тебе его дал. Принимать или не принимать – решай сам. А я повторяю: думаю, она как раз и ушла, потому что неравнодушна к тебе.
- Так почему же ушла тогда? Или думает, что я буду её уговаривать вернуться?
- Я не знаю, что она думает. Но уходить из-за тебя, будь ты ей по фиг, не стала бы. Мало ли кто там что вякает в  её адрес.
Олег облегчённо вздохнул. Конечно же, как он сразу не догадался! Она повоспитывать его решила, на место поставить. Молодец. Ничего он не скажешь. А он тут чуть с ума не сошёл… Вот и верь после этого женщинам.
- Что б я без тебя делал, дядь Вов, - Олег готов был расцеловать небритую  физиономию своего спасителя.
Спаситель, видно, учуял странный Олегов порыв и поспешил охолодить его немного.
- Ты не спеши радоваться. Чтоб её вернуть, тебе хорошенько потрудиться надо будет.
- Не боись. Всё сделаем в лучшем виде, - заверил его Олег и сделал характерный жест рукой.
- И что ты собираешься делать? С извинениями к ней лезть? Цветы дарить, пока не простит?
- Ну, не обязательно цветы… - задумчиво потянул Олег. – Надо подумать.
- Вот балда. Не над тем думать собираешься. Помнишь, как фильме про Мюнхгаузена? «Чтоб её вернуть, надо вернуть себя».
- Не помню.
- Неважно. Тем более тебе, чтоб её вернуть и даже чего-то там… в будущем… В общем, тебе надо найти себя.
- То есть? Что это значит?
- А то и значит. Ищи, дружок, себя. Думай, что ты можешь такой женщине предложить. Если не придумаешь, забудь о ней. Найди что-то попроще.
- Не хочу попроще. Хочу её.
- Хотеть невредно. Впрочем, в твоём случае, кажется, что очень даже вредно. Ты как-то учись не сгорать так от желаний. А то погубит тебя это дело. Не надо сильно хотеть.
- Почему?
- Страстные желания говорят о сильной неудовлетворённости.  А это значит, что твоя готовность что-то иметь и желание этого пока сильно расходятся. Чем дальше ты от цели, тем сильнее желаешь её достичь. Чем меньше ты будешь хотеть, тем быстрее придёшь к желаемому.
- Никогда так не думал. Может, ты и прав, - Олег почесал затылок.
Усложнять что-то дядя Вова начал. Пора, наверное, закругляться.
- Я всегда прав. Только у самого по правоте этой жить не выходит. А у тебя должно получиться. Ты помоложе. Ещё многое можно исправить.
- Да ладно тебе, - почувствовав в этих речах какой-то подвох, Олег стал возражать. – Никогда не поздно.
- Да. Но нам, моему поколению, это делать труднее. Вам легче. Вы лучше нас. Дети всегда лучше родителей.
- Почему так? – снова оживился Олег.
- Не знаю. Но это так. Может, у детей ресурс внутренний больше. Сразу так даётся от рождения. Им ведь больше разгребать всего приходится. В смысле там опыта предков. Или, как сейчас говорят, долга кармического. Я не сильно в этом волоку, но думаю, что есть в этих таинствах серьмяга какая-то. Иначе вообще ничего не понятно в этой жизни.
 
Олег хоть и читал когда-то про реинкарнацию и прочие эзотерические вещи, всё равно так многое не смог для себя прояснить. У него возникло тогда ощущение, что он имеет дело с какими-то субъективными знаниями других людей, которые пытались эти знания преподать как истину в последней инстанции. И Лена про это что-то толковала, но он не очень понял.

Олег решил поделиться с дядей Вовой своими соображениями по этому поводу. Но тот, по всей видимости, устал и предложил оставить эти темы до лучших времён, заметив походя, что любые знания, даже научные-перенаучные, тоже субъективны, потому как объективного ничего попросту нет.
- Помни об этом, дружок, - бросил он Олегу напоследок, когда они вышли из кафе и обнялись на прощание.
 
- Буду помнить, - заверил его Олег. – Спасибо тебе за всё.
- Да брось ты… За что? Ты не думай, что совет получил, и дело теперь в шляпе. Любым знанием ещё воспользоваться надо правильно. Так что давай, не подкачай.
Как много значит вера. В сущности, она значит всё. Поверил в светлое будущее, знаешь, что достоин его, ведаешь, куда идти - значит, обязательно придёшь. Олег понял, что всё теперь в его руках. Но не в том смысле, что он сможет теперь прогнуть всех под себя, а в том, что он придёт туда, куда он хочет. Он знал, он верил и бесконечно твердил себе: «Всё будет хорошо».

Он так проникся этим, что в считанные дни сумел загладить все огрехи своего внезапного вознесения. Он разрядил обстановку на работе, даже извинился перед некоторыми.

С Леной дело обстояло сложнее: он не знал, как с ней свидеться, с чего начать, а главное, как опять всё не испортить. Второй такой коленкор она ему точно не простит.

Пока Олег ломал голову, просчитывая разные варианты, Лена сама неожиданно возникла в редакции. Причём сразу столкнулась именно с ним, с Олегом. Тот не ожидал, немного растерялся, но сильно испугаться не успел – сообразил, что надо быстро что-то делать, ковать, одним словом, пока горячо.

- Я поговорить с тобой хотел, - начал было он.
- В другой раз. Мне некогда.
- А когда и где? Скажи, пожалуйста. Это важно.
- Позвони мне, - бросила она и поспешила к Кириллу.
Олег не стал откладывать в долгий ящик и в тот вечер набрал её номер. Ответа не было. Он занервничал. Но минут через десять она перезвонила.
- Я обидел тебя сильно. Прости меня, пожалуйста, - начал сразу без лишних предисловий.
- Хорошо, простила.
- Возвращайся.
Пауза.
- Лена, возвращайся.
- Нет, это вопрос решённый.
- Ты из-за меня не хочешь?
- При чём тут ты?
- Ну, как… Ты же из-за меня ушла?
- Нет. Я ушла по другой причине. Из-за себя, если хочешь.
- И что это за причина?
- Я не могу тебе объяснить.
- Но это как-то связано со мной?
- Олег, не стоит об этом говорить.
- Почему?
- Это ничего не изменит.
- Если хочешь, давай я уйду.
- Зачем?
- Боюсь, совесть замучает, что из-за меня трое детей будут голодать. Если вопрос так стоит – или ты, или я – то лучше тогда ты оставайся.
- Вопрос так не стоит. И…
- Это неправда.
- Олег, что тебе нужно?
- Чтобы ты вернулась.
- Ты думаешь, тебе стане легче от этого?
- Думаю, да. И тебе тоже. Где ты найдёшь такую работу?
- Мне кажется, это мои проблемы. Почему тебя это беспокоит?
- Я думаю, мы не чужие с тобой. И мне небезразлично…
- Так ты сейчас мне хочешь помочь или себе?
- И тебе, и себе.
- Так не бывает.
- А, по-моему, очень даже бывает. Помогая себе, помогаешь и другим. Закон жизни.
- Возможно. Это если людям одинаковая помощь требуется.
- Думаю, это как раз тот случай.
- А я думаю, нет. Тем более что мне никакая помощь не требуется.
- Ты ошибаешься. Лена, ты привыкла убегать, закрываться, привыкла всё сама… Так нельзя. Я обещаю, что не подойду к тебе без твоего позволения.
На том конце повисла пауза. 
- Не надо, Олег.
- Чего не надо?
- Ни слов, ни обещаний. И возвращений никаких не будет.
- Но почему?
- Да потому что ничего не изменится. Я это знаю. И то, что было, обязательно повторится. Я не хочу этого. Я не могу работать под таким давлением. Мне это очень дорого обходится. Дороже любых денег.
- Я не буду тебя ничем напрягать.
Молчание.
- Я разговаривал с Кириллом. Он тоже хочет, чтобы ты вернулась.
- Это неправда. Твой Кирилл невысокого мнения о моей работе. Я устала уже у фоновщика на подхвате…
- Лена, это ничего не значит. Ты замечательно рисуешь. И человек ты талантливый - ты это знаешь. Возвращайся.
- Нет, Олег.
- Тогда я уйду.
- Кирилл тебя не отпустит. Ты у нас ценный сотрудник.
Ему послышались нотки ехидства в этих словах. Возможно, только послышались.
- Лена, я не шучу.
- Олег, я тоже. Мне так будет лучше. Во-первых, у меня остались дизайнерские приработки. А во-вторых, я знаю, что не пропаду. Мне случалось уже уходить, причём в никуда, и я никогда не жалела об этом. Раз всё сложилось таким образом, то, наверное, так будет лучше. Для всех лучше. 

Олег не понимал. Он всегда жил по принципу «от добра добра не ищут». Какие же они всё-таки разные с Леной. Впрочем, может, это и не совсем так: он ведь тоже чего-то ищет. Только не так активно, может. И без риска опять же. А она совсем ничего не боится: прыгнула и даже соломки не подстелила. Может, именно это в ней так волнует его? Помимо всего прочего, конечно. А, может, это даже как-то связано – кто знает?
- Ты всё-таки не простила меня.
- Мне не за что тебя прощать – я не обиделась.
- Это правда?
- Да.
Он хотел бы видеть в этот момент её глаза, в которых, как в море, кипела, отражая солнечный свет, жизнь и увлекала в какие-то безбрежные манящие дали.
«Я не знаю, что мне делать», - чуть не проговорил он, но в последний момент понял, что это малодушное заявленьице может всё испортить.
- Мы сможем видеться с тобой? К тебе, к ребятам я могу приходить?
- Как хочешь, - после небольшой паузы проронила она неуверенно. – Только предупреждай, пожалуйста, когда у тебя возникнут такие планы.
- Чтоб ты успела какую-то оборонительную стратегию выработать?
- Мне это ни к чему. Если твои визиты будут меня напрягать, я тебе так и скажу.
- Я понял.
- Прости, не могу больше говорить.
- Да, конечно. До встречи тогда.
- До встречи.

Олег вздохнул с облегчением: он ожидал худшего. Боялся даже, что Лена вообще с ним говорить не станет и уже настраивал себя на длительные попытки к примирению, а вышло вон как. Жаль только, что она не захотела возвращаться. Хоть и получил Олег честные и довольно внятные объяснения на этот счёт, но успокоиться всё равно не мог: где-то под ложечкой скребло от мысли, что он приложил к этому нечистому делу руку. Нехорошо. Неаккураненько – припомнил смешное словцо из анекдота.
Обычно оно всегда вызывало у него улыбку, но сейчас было как-то не до смеха. Не хотелось смеяться. Хотелось всё исправить. Сделать так, будто и не было ничего. 
Недолго думая, Олег решил поговорить с Кириллом. Попросить по-человечески. Чтоб тот сам позвал Лену, сославшись на нехватку рук или чего-то в этом роде. Кирилл внимательно выслушал, поразмыслил малость, а потом сказал, что затея эта глупая и Лена всё поймёт, а главное, если даже и вернётся, то Олегу это ровным счётом ничего не даст. Олег попробовал протестовать, но Кирилл оставался непреклонен.
Олег обиделся на Кирилла. Впервые он попросил о чём-то лично для себя, причём очень важном, непустячном. И Кирилл ведь это понимал, но навстречу всё равно не пошёл. Надо было действовать самому. И не откладывать дело в долгий ящик.

Олег страшно переживал из-за ситуации с Леной: корил себя за ту непростительную вспышку гнева, боялся, что она никуда не устроится, а он без неё пропадёт. Надо было что-то предпринимать, но как лучше это сделать, чтоб не наломать опять дров, он не знал. Неоднократно порывался нагрянуть к ней в гости, но в последний момент почему-то откладывал. Потом недоумевал: дескать, как же так, вот она, желанная им женщина, которую не прячет коварный муж за дубовой дверью, которая не томится в родительском плену, откуда он не может её вызволить, - нет же, она на свободе, в пределах его досягаемости, а он ничего не делает. Олег злился и совершенно терял покой. Состояние было препаршивое. Ему казалось, что хуже и быть не может. Но, как выяснилось, очень даже может.