Клавдия часть 10

  КЛАВДИЯ  Часть 10  Старость не радость.
 
Поднялся Семён Иваныч, одолел свой недуг. А как поднялся, так сразу в дела включился, пошёл своё хозяйство оглядывать. А в нём, полный развал,того не досчитаешься, то не на месте своём, а валяется в небрежении, другое побито поломано. Словно Мамай прошёл, и Семён догадывается, кто этот Мамай.
 Вечером приехал Сергей с работы, Семён ему на дверь указал, -Иди-ка ты парень, по-добру ,по-здорову,нет помощника, и ты не помощник. Один вред от тебя в хозяйстве, один урон. И инструмент, что с дома свёл, верни, не доводи до греха.
 Сергей в крик, да я ничего не делал, я ничего не брал, да это Клавка дура наговаривает. Семён Иваныч обрезал его-На тётку не греши, она тебя покрывает, сам всё рассмотрел. Так что вот тебе бог, вот тебе порог. Да отцу передай "спасибо большое" за такого помощничка.
После, когда Николай приехал, Семён и ему высказать не преминул. Ну, а где Николай украденное сыном возьмёт, коли тот скорей всего продал, да пропил. Вот ведь, жизнь ли так повернулась, сами ли что-то не так сделали, а у всех у них ,у каждого в дому по кому и с детьми неблагополучно.
 У Василия, сын алкоголик допился, белая горячка случилась, дважды лечили, бестолку. А недавно отмучил, как Василий выразился, под поезд попал. Только легче не стало. Внук подрос, на наркотиках сидит. Начиналось всё с клея в подворотне, закончилось серьёзным. Деньги, вещи, всё из дому матери, и у деда гребёт. У Николая вот Сергей алкоголик, да и Ленка жена не лучше.
 Трое детей у них. Старший Маркел, попивает, но голову не теряет, уже и жениться и отделиться от семьи успел. Средний в отца весь, Сашка и выпить и пофилонить любитель. В милицию пристроился, только не в ГАИ, как отец, а в оперативную часть. Младшенькая внучка пока учится, да при матери и отце пьющих, кто знает, что из неё вырастет.
 Вот от нехватки , а жизнь-то дорогая стала, Сергей похоже на воровство и пошёл. Да и у Клавы самой не лучше. Узнала она, да Семёну побоялась говорить, что с внуком её беда. Наркоман он тоже. Вот ведь жизнь страшная пошла. Раньше только водку знали, а теперь ещё дурь эта, напасть на нашу голову взялась.
Тут-то в разговоре этом всё и открылось. А Семён покручинился с ними вместе и лишь одно сказал, нет похоже у нас у всех будущего, покосили его. Видно о внуках своих задумался, что может и они скатятся туда же и наследство прахом пойдёт?
Видимо от дум этих и забот немеренных, когда уже сил-то своих не хватает, Семён в запой ударился. То ли боли глушил, то ли душу заглушить пытался, кто его знает. Правда Клавдию не трогал, не обижал. Скандалов не чинил, только стал постоянно по участку бегать, добро закапывать, перепрятывать.
Уж Клавдия испугалась, головой мужик тронулся, что ли? А в остальном такой же вроде, только вот утомляться стал, глаз не тот, руки слабеют. Кролика с одного удара не забьёт. Клавдия теперь тоже уже не может. Она обычно, когда забить зверька нужно, внучку подальше прятала, Любашину дочку, чтобы она значит, этих вещей не видела, а тут не доглядела.
Внучка за дедом увязалась, да всю процедуру забоя наблюдала. Ох, пришлось потом ребёнка из стресса выводить. Плакала сильно, наслушалась, как раненый кролик верещит. Вот Клавина отдушина, девчушка эта. Она сначала-то ершилась, Любаша настраивала её, но постепенно оттаяла. А теперь самостоятельно к ним ездит. Видно не сильно хорошо в доме отчима живётся, коли она к ним, к старикам рвётся.
 А в промежутках, в учебный год, письма пишет. Такие жалостные, с такими словами любви. Так Клавдия готова её перед всем миром защищать, такая ласковая девчушка растёт. А уж насмеются они с ней вволю. Той чуть-что, детство оно и есть детство, смешинка в рот попадает.
Они с Клавой и расшалятся, расшумятся, так, что Семён Иваныч цыкнет на них. А им от этого ещё смешнее. Он Семён-то, тоже внучку очень любит. Сколько раз Любаше за дочку выговаривал, а той, что с гуся вода. Принцессой себя держит, всезнайкой.
А Клава и не спорит, чего с бабой связываться, главное девчушку поддержать, не дать вниз скатиться, а Люба пусть сама свою жизнь расхлёбывает. Так и живут. Почти три года прошло. А потом, как-то в выходной, когда все снова к ним собрались, Семён перебрал основательно.
 О чём уж у них там разговор во дворе шёл, Клава не слышала, дома с пирогами возилась, да внучка с ней рядом лепила их. Только вдруг Николай в дом влетел, лицо побелевшее, кричит, Клавка, беги, останови Семёна, он топор схватил, в сельсовет погнался, кричит всех порублю. Господи, свят, свят, свят, что же случилось-то?
Клавдия как была, в фартуке и косынке, с руками мукой перепачканными, так и рванулась вслед. А до сельсовета, хоть и близко, пять домов всего миновать, да за угол свернуть, но Семён-то сильно опередил. В общем догнала его Клава уже у сельсовета. А он с глазами кровью налитыми колотит топором по дверям, кричит, бушует. Благо выходной, никого на работе нет, но народ на шум сбежался.
 Как же, Семён Иваныч, известный человек, бушует. Бросилась Клавдия к нему, кричит, зовёт. Он в какой-то миг, словно очнулся. Посмотрел на неё, потом на топор у себя в руках и заплакал. Топор уронил и оседать начал. А большой, грузный, Клавдия вместе с ним на землю грохнулась, не удержала, да и ноги больные подвели. Ну, тут уж и народ осмелел, на помощь ей бросились.
 А Семён Иваныч, подняться не может, парализовало его. Вот мужики его подняли и домой понесли, а Клава сзади поковыляла.Скорую вызвали, инсульт сказали, а в больницу брать не стали. Дорого всё теперь в больнице-то. За то чтоб судно подали, заплати, за укол сестре заплати, да и врачу дай, не обдели. А у Клавы только на чёрный день и отложено, мало ли что случится с ней или с Семёном.
Лишних денег нет, они теперь как снег тают. Цены на всё растут, а пенсии прежние остаются. Так что самим и только самим со своей бедой справляться. Врач на следующий день приехал, лечение назначил, на одни лекарства уйма денег ушла, да медсестру соседскую пригласили уколы ставить, а за каждый сеанс заплати, даром никто не ходит.
За всеми этими делами, она своих и расспросить забыла, с чего собственно Семён завёлся, а они разъехались по своим домам, ничего не сказав, словно сбежали. Клава в недоумении. Позвонила сыну и дочери Семёновой, что значит плохо с отцом помощь требуется. Ну сын с женой отозвались.
Жена сына приехала и помогала Клавдии. А Любаша, та открытым текстом её послала. Ты взялась ярмо тянуть, ты и трудись. Но в один из выходных всё же примчалась, посидела возле отца, недолго правда, вышла оттуда с губами поджатыми брезгливо. Мол и пахнет плохо и слюни текут, чего мол так плохо приглядываешь. Вот, вместо помощи укоры получила.
Да, чего ещё ждать от бездушной. Правда дочь с собой забрала, увезла. А та ещё на осенние каникулы приехала, опять самостоятельно. Я тебе бабушка помогу, говорит. Господи, ну какая с неё крохи помощь, но вот поди ж сама маленькая, а сердечко большое, за всех болит.
Так Семён пролежал полгода. На какое-то время вроде как в себя приходил, вроде как узнавать всех начинал. Вот этим моментом Катерина с Николаем и воспользовались. Катерина своего нотариуса привезла. На тот момент сынова жена к себе уехала, дома-то тоже дела есть, сын у неё там, душа болит. А Катя и Николай подсуетились.
Нотариус завещание составила. Клавдия спрашивает, зачем, есть же завещание, а Катя отвечает, Семён сам прошлый раз попросил. Он мол и в сельсовет бегал, хотел старое завещание забрать. А правду говорят или нет, поди проверь. Да и привыкла родным верить. Вот они Семёну на новом завещании и дали расписаться, а у него руки уже не слушаются, закорюки жуткие получились. Нотариус ещё ей велела рядом расписаться, а потом бумаги собрала, а Катя её проводила.
Николай ей и говорит, всё, теперь ты полноправная хозяйка, с правом передачи добра по наследству, а этой шельме, Любке ничего не достанется. Земля тоже за тобой будет. А завещание не в сельсовете, а в нотариальной конторе хранится будет, так надёжнее.
Так вот семья без Клавы практически всё и решила, а она уразуметь не может, зачем ей всё это, ей бы дожить в покое, а чужое добро впрок не идёт. Что это с Катей и Колей случилось. Когда они такими стали.
 Вспомнился ей разговор с Семёном, как он говорил ей о том, как их раскулачивали и сказал тогда, чужое добро людям головы мутит, зависть и жадность портят и дружбу и отношения. Неужто и её такое настигло?
А с началом 94-го ушёл Семён. Умер не приходя в себя. Тут уж сразу полон дом набился. Клава только успевала деньги доставать, да всяким агентам платить. Бегали-то с оформлением Николай и Сергей. Катя с племянницей Семёновой Иришкой, Семёна и обмывали и обряжали. Катя священника привела отпевать.
А мужики остальными делами по части гроба, атрибутов, места на кладбище, копки могилы, заправляли. Ей только по дому хлопочи, да готовь. Внучка от первой до последней минуты у гроба неотступно сидела, молитвы слушала, когда отпевали, и плакала не останавливаясь.
 Есть не ела, только попьёт, когда Клавдия ей киселька или компотика сунет, всё сытнее, чем просто вода, а то ведь свалится девчонка. За кем-то следить, кто и чем занимается Клавдии недосуг. Потом после похорон, обнаружит она ,когда уже все разьедутся, стену расковыренную, обои оборванные и фанеру сломанную, да в сейфе части бумаг не досчитается.
Не сразу,но поймёт, Любашина работа. Позвонит ей Клава и выскажет, что напрасно старалась, завещание другое отец написал. А та на неё накричит, что она их обокрала и наследство отцово себе свистнула. И ведь ничем не убедишь, бабу упрямую, так и будешь с клеймом воровки в её глазах ходить.
 Вот и кончилось Клавино счастье, овдовела, осиротела,теперь дом пустой, тихий, а ей всё ,то вздохи Семёновы мерещаться, то голос его позовёт её. Она встанет, помолится ,потом посидит в Семёновой спаленке, поговорит с ним мысленно, про свои дела расскажет и вроде, как повеселее или полегче станет. Отпускает её.
Николай часто наведывается, ему доехать.на автобусе, да заделье в Борисове отыскать, несложно. А в каждый свой приезд, он то одно, то другое у Клавдии выпросит. Тебе мол.оно ни к чему, ты работ по дому плотницких не справляешь, а мне нужно. Очень на бензопилу зарился, но её лесхоз попросил вернуть, что Клавдия и исполнила. А так много станков Семёновых позабирал. А она отказать не смеет, сопротивляться не умеет, Николай он шумный, крикливый.
 Клавдии легче уступить ему, чем крики выслушивать. Неприятно, а что делать-то, нет у неё теперь защиты. Вася тот его остудил бы, да сильно болеет Вася, слепнуть начал, да и фронтовые ранения заговорили. Так он из больницы, в больницу или в санатории кочует. Куда направят.
Уже три операции перенёс, да на поправку плохо идёт, видно сыновья смерть, да внуковы выкрутасы, добили. Вот Николай-то без пригляда старшего брата и распоясался.
И Сергей снова заскакивает постоянно, всё денег просит. Уж Вася много раз её упреждал, не давай, он пропьёт всё. Не в семью несёт, а пропивает. А она нет нет, да уступит, даст. Слишком они на неё давят.
Вот только внучки и отрада, Иришка, внучатая племянница, Мишкина дочка, уже работает в селе в магазине, помогает ей, да Любашина дочка продолжает к ней ездить. А Маринка, Иришкина мать, помогает ей с уборкой. Сама-то Клава уже и с огородом с трудом управляется и живность.потихоньку распродавать стала. Кроликов свела, одни куры остались. Трудно ей, ой как трудно. И стимул что ли потеряла?