Пух и прах

Папиного папу, моего биологического деда, звали Израиль Кацнельсон. Бывают и такие имена, да.
Он бросил семью, когда папе было 6 месяцев, женился второй раз и долгие годы жил с новой семьёй и двумя детьми в соседней комнате в коммуналке на Мытнинской.
Живо представляю себе их утренние встречи на общей кухне, или в очереди в туалет.
Тем не менее бабушка всегда очень хорошо о нём отзывалась и даже показывала мне его письма, разумеется в стихах.
Папа никогда об отце не говорил и не пытался встретиться или как-то найти.
Я пару раз попробовал поискать родню по этой линии, но выяснилось, что Кацнельсон довольно распространённая фамилия и бросил эту затею.

Еврейское кладбище в Петербурге официально говорит о более 100 тыс. похороненных, а сколько там на самом деле и сколько не учтено сложно представить.
Когда мы с мамой приехали выбирать папе место, нам был предложен всего один вариант. Нам он понравился, хотя это и не имеет уже никакого значения.
Отойдя буквально на пару метров по аллее, мы увидели надгробие.
Израиль Кацнельсон.
Годы жизни и имя жены подтвердили наши догадки.
"Дедушка Изя", привет.
Теперь твой брошенный сын лежит напротив. Времени поболтать у вас будет целая вечность.

Я не верю в бога, наша семья совершенно нерелигиозна и трудно найти человека более прагматичного, агностически мыслящего и отрицающего всякий мистицизм, чем папа.
Но в тот момент моя вера в неверие пошатнулась. И я понял, что оно есть, как бы не называли.
И оно шутит, как умеет.

Все имена настоящие, совпадения не случайны.

27.11.2016