На валах Старой Рязани глава 20 окончание

По высокому крыльцу зашли в терем. В нижнем жилье расположились вои дарковой сотни. Было здесь душновато, но зато тепло. Кто-то возился со скинутой с себя сброей, кто-то негромко беседовал, но большинство воев спали - умаялись за столько-то дней в холодной зимней степи. Кому повезло, улегся на лавках, кто не успел, лежали вповалку на полу, застеленном кусками войлока и овчинами. Эти брони не снимали, только шлемы с подшлемниками и сапоги. В жилье стоял густой запах мужского пота и портянок.
- Нам наверх, - показал на лестницу у дальней стены Дарко.
Поскрипывая ступенями, поднялись в горницу. Размерами она была заметно поменьше нижнего жилья и было тут попрохладнее, но зато и дышалось легче - не витали запахи многолюдства. Терем был разгорожен на четыре части дощатыми перегородками. Лестничный закут освещался дорогим из узорчатой бронзы масляным светочем. И впрямь богато жил муромский гость.
- Вот здесь я для тебя отвел место, воевода, - показал Дарко на самую правую дверцу, темнеющую черным проемом. - Там и ложе имеется и столик поснедать, так что б не беспокоили.
 - Там место для тебя, княжич и твоих дружек, - показал сотник на дверцу слева. Ложе одно, но широкое, коль будет твоя воля, и им хватит места с тобою улечься. А нет, так и на полу поспят - места хватит, на лежаках с той же кровати скинутых.
- Разберемся, - с забавной солидностью кивнул Андрей. - И не дружки со мной, а меченоши.
- Прости, княжич, - глубоко поклонился Дарко. И Ратиславу показалось, что сотник за поклоном спрятал улыбку.
- Хан Гунчак то ж в отдельных хороминах, - указал Дарко на следующую дверь и на этот раз улыбку не прятал. - А я с десятниками разместился вот здесь, рядом с тобой, воевода, - он показал на дверку рядом с ратьшиной каморкой.
- Нам с Сенькой куда, боярин? - Спросил Первуша.
- Со мной поселитесь, - коротко ответил Ратислав. - Дарко, лежаки на пол им устрой.
- Сделаю, воевода, - кивнул сотник. - Кстати, есть кто хочет?
Есть никто не пожелал - не больно давно из-за стола.
- Ладно, обустраивайтесь пока что, - приказал Ратьша. - А потом на стену пойдем. Давненько на татар не смотрели, чего они там поделывают.
Первуша отправил Семена вниз с сотником за лежаками. Сам занес в каморку, определенную им для жительства объемистый мешок с вещами Ратислава, собранными в его комнатке в княжьем тереме. Ратьша последовал за ним. В каморке стояла темень. Он пошарил рукой и в обычном месте нащупал с десяток восковых свечек. Богат, богат гость! Взял одну, вышел снова на лестничный закут, снял с подвески горящий светоч, подпалил от него фитиль свечи. Потом вернул светоч на место. Загораживая разгорающийся огонек, вернулся в каморку, уселся за небольшой столик на лавку, стоящую подле. Первуша возился в углу, раскладывая из мешка ратьшины вещи. Потом ввалился Семен, несущий два лежака набитые соломой, стал укладывать их возле ложа. Ложа узкого, только на одного.
Ратислав смотрел на них, уперев подбородок в скрещенные на столе руки и думал о Евпраксии, переживая каждый миг их встречи, каждое слово, сказанное им и ею, ее чудесный  лик ее, запах волос...
Пробудил от грез Ратислава княжич Андрей.
- Все готовы, воевода, - сказал он звонким юношеским голосом, входя в каморку. - Можно идти на стену.
Княжич только что не приплясывал, так не терпелось ему посмотреть на грозных татар. А вот Ратьша пробудился от своих грез с трудом - все никак не хотел уходить из головы образ княжны.
- Пора, воевода, - повторил Андрей. - Все тебя ждут.
Ратислав тяжело поднялся из-за стола - разморило. Все-таки одна ночь сна после таких передряг слишком мало. Тут бы неделю отсыпаться. Но недели никто не даст. Могут не дать даже этой ночи. Он тряхнул головой, отгоняя оцепенение и расслабляющие мысли. Собрался, сказал:
- Идем, княжич, идем.
С Ратьшей на стену поехали все свитские, включая Гунчака. Половец, пока суть да дело, задремал у себя на ложнице, но стоило его тронуть за плечо, сразу вскочил. Спросил бодрым голосом, словно и не спал:
- Что, уже пора? - И двинулся к лестнице.
Поехали к Исадской стене. По всему именно там монголы должны будут делать основной приступ. Доехали быстро. Живо вскарабкались на стену, поднялись на смотровую площадку воротной башни Исадских ворот, всмотрелись в мелькающие за двумя поясами надолбов огни факелов.
Спервоначалу понять, что там в ста с лишком саженях делается не получалось - метель усилилась, тяжелые тучи висели совсем низко, ветер рвал пламя факелов. Потом глаза попривыкли. Ко всему факелов татары для работающих невольников из хашара не пожалели. Да и то - чего в темноте наработаешь. Потому даже отсюда что происходит на месте работ рассмотреть удалось. Увиденное неприятно поразило - пленники вовсю вкапывали колья изгороди и та была готова уже больше чем на половину. Если так будут работать всю ночь, то к утру, пожалуй и закончат. Так что, завтра можно ожидать приступа? Ратьша озвучил вопрос стоящему рядышком Гунчаку.
- Нет, - покачал головой половец. - Вряд ли. Сначала будут разбивать стену пороками. Ворота то ж. Вот когда сделают проломы, тогда уж... А пока тут делать нечего. Можно возвращаться.
Спустились вниз. Ратислав по пути заглянул в осадные клети, пристроенные с внутренней стороны крепостной стены, занятые воинами, нашел воеводу, начальника полутысячи обороняющей воротную башню и ближние к ней прясла. Тот не спал, сидел у очага, глядя на огонь. Ратислав его знал - бывши сотник княжьей дружины Ермил. Было ему лет слегка за тридцать. Большинство воинов Ермила тоже бодрствовали, негромко переговариваясь. Ратьша прислушался. Говорили, все больше, о татарах. Эти вои в сражении не были. Их за засеки не взяли - оставили охранять стольный град. Так себе были вои, что и говорить, небывальцы в основном. Да и доспех с оружием слабоваты. Рассказывали о татарах какие-то страсти. Прикрыв за собой дверь в клеть и встав у порога, Ратислав прислушался к разговору. Свет от очага сюда не доставал, потому воины не обратили на него особого внимания и продолжали внимательно слушать сидевшего в самой середине клети длинного худого воя лет сорока, обросшего жиденькой рыжеватой бороденкой. Язык, впрочем, был у рыжего подвешен хорошо и молотил он им без передыха.
- В главных у этих Гогов-Магогогов ходит народ по прозванию мунгалы, - рек воин. - Ох, сильный народ. Пришел он с восточного края земли, подминая под себя и покоряя все народы на пути. Люди у мунгал, как наших два - высокие, сильные. Кони как наших три. Срубишь голову у мунгала, а на ее месте новая вырастает. А все потому, что послал их на наши головы Враг Рода Человеческого и грядет с их приходом конец света...
Дальше Ратьша слушать не стал, подошел к воеводе, встал напротив. Тот с трудом оторвал взгляд от огня, узнал Ратьшу, поднялся на ноги не спеша. Поздоровался. Рыжий примолк. Все воины в клети, те кто не спал, уставились на воеводу и вид их ему, ох как не понравился: испуганный вид, пришибленный какой-то.
- Ты почему попускаешь такие вот разговоры? - попрекнул он Ермила. - Сам же в битве побывал с монголами, знаешь, что люди они, как люди! Не богатыри, а лошаденки у многих, так и вообще чуть побольше сторожевой собаки!
- Пресекал поначалу, - простуженным голосом ответил Ермил. - Так ведь шепчутся и шепчутся. Страху нагоняют друг на дружку. Потом надоело - рот каждому не заткнешь. Теперь вот сам слушаю, чего еще натреплют. Любопытно даже.
- Любопытно! - взрыкнул Ратислав. - Да они ж завтра, коль начнется приступ  у тебя со стены разбегутся! Этого хочешь!?
- Куда ж они денутся? - усмехнулся Ермил. - В город сбегут? Так там их то ж достанут, понимать должны.
- Ох рано тебя князь-батюшка на воеводы поставил, коль ты таких простых вещей не понимаешь, - убавил голос Ратьша. - Когда же ты видел, чтобы обуянные страхом думали куда бегут и что сними потом будет? Бегут просто, губя себя и других. Вои твои этим страхом уже заражены. Их от него лечить надо, а ты попустительствуешь!
Ратислав вновь возвысил голос. Ермил опустил голову, видно, поняв, что опростоволосился.
- Ладно, воевода, - слово "воевода" Ратьша произнес с легкой насмешкой. - Будем лечить твоих воев от страха. - Есть в твоем войске бывалые рубаки, или все такие вот как этот? - он кивнул на рыжего краснобая, сейчас испуганно втянувшего голову в плечи.
- С полсотни наберется, - подумав, изрек Ермил.
- Зови. Хватит и полтора десятка. А из вас кто хочет монгольского пардуса за усы подергать? - спросил Ратислав у окружающих его воинов.
К этому времени все спящие проснулись и с интересом прислушивались к словам воеводы степной стражи.
- Много не надо, - продолжил Ратьша. - Тоже с десятка полтора. Что б не думали, что только бывальцы такое могут. Ну! Аль слабы в поджилках стали, рязанцы!
- Ну такого не дождетесь!
С дальнего, слабо освещенного угла к очагу пробрался здоровенный вой, обросший косматой черной бородой с растрепанными длинными, до плеч волосами, стянутыми кожаным ремешком. На вое был надет копытный наборный доспех, видать, доставшийся от далеких предков. За широким поясом простой плотницкий топор на длинном, свежевыструганном топорище. Широкие штаны из домотканины заправлены в поношенные сапоги. Войлочную с меховой опушкой шапку он сжимал в громадном кулаке.
- Бери меня, воевода, - голос его напоминал медвежье рычание. - А то все пятитесь от татар, пятитесь. До стольного града вот уж допятились. Куда дальше? Пора им и укорот давать.
- Молодец! - хлопнул его по плечу Ратислав. кто еще?
Из сгрудившейся возле очага толпы вышло еще пять человек. Рыжий же болтун забился куда-то в дальние ряды.
- Больше нет желающих. А? Рязанцы? Храбрецы и удальцы. Ведь все на Руси знают: нет воинов лучше рязанских, - продолжал подначивать Ратьша.
Вышло еще трое.
- Девять, - посчитал Ратислав. - Маловато, но...
- Погоди, воевода, - поднял руку косматый. - Пойду покличу по соседним клетям.
Он вышел на улицу, а Ратьша присел к очагу, протянув к теплу озябшие руки. В клеть заглянул обеспокоенный долгим отсутствием воеводы Первуша. Вошел, подошел к Ратиславу, спросил:
- Когда домой, господин? - народ на улице замерз, тебя дожидаючись.
- Да вишь, дело тут у нас образовалось, - ответил тот.
- Надолго ли?
- Кто знает, может и на всю ночь.
Первуша присвистнул, сказал:
- Так, может, всех сюда позвать? Пусть греются.
Подумав, Ратьша ответил:
- Гунчак, Дарко и княжич с меченошами пускай на место постоя отправляются. Семена отправь за оружием туда же. Для меня, тебя и его самого. Щиты пусть возьмет, луки и каждому по тулу со стрелами. Остальное, вроде, все при нас.
- Неуж на вылазку? - встревожился Первуша.
- Вылазка не вылазка, а надо татарина потревожить. Что б не слишком вольно себя под стенами чувствовал. Да и защитников города воодушевим маленько, а то что-то закисли. Непорядок.