Кратко о насущном и два, и три, и далее

                Подарок для святого Альфреда Розенберга
     Откусываемые " утконосами " пластиковые крышечки, шуршащие приглушенно разноцветные обертки и полиэтиленовые пакеты, примотанные колючей проволокой к лаптям, лыковой вязью живо напоминающих о неисчислимых ордах народа хунну, проносившихся на гривастых маленьких лошадках сквозь полупустыни Среднего Запада, заржавленный томогавк постаревшего Гойко Митича, слившегося в полнейшее говно, забывшего справедливость белофинских амбразур и отсасывающего у парадномарширующих зондеркомманд СС, чеканным шагом вбивающих известняковую пыль украденного полуострова в сгнившую бумажную требуху буквиц и параграфов Устава ООН, тюбетеистые головы небрежно постриженных садовым секатором детей, олигофренических детей, измазавших зеленовато - коричневыми соплями подгузники старшего поколения, яростно дрочащего на токсические отходы русскоязычных СМИ, словно наспех переведенных Гугл - переводчиком с выдранных мозолистой рукой влажных от пота страниц " Фелькишер беобахтер ", гневное хрюканье мелкопоместных Бертольдов Брехтов, всю свою жизнь кормившихся с руки дядюшки Юлиуса, уезжающих умирать в Израиль, а жить - в Рязань, чудный край русскоговорильных тетеревов, ненавидящих все подряд и всех через одного, золотисто - кудреватыми локонами Есенина умостившими дорожку в ад, уже распахнувший бронзовые девятые врата Полянски перед ступающими след в след, как волки, бородатистыми выродками, тянущими свитыми из манильского шпагата канатами и так дикий православный народ в пучину каменновековой дичи с веселенькими зикрами, мохнатыми папахами, золотыми пулеметами и верным курсом в сторону Тегеранского халифата с дядей Борзым, тетушкой Пивной кружкой и дедушкой Калининым, козлобородым активистом, отчего - то сто лет назад осознавшим простейшую истину о переменах и ожиданиях и от осознания махнувшим в толщу масс, сидящих под диваном с жирным блогером сверху, стукотящим по клавишам арифмометра изогнутым пальцем правдоруба, вновь разоблачившим секрет Полишинеля Ксении Собчак.
     Я уже привычно и стойко противостоял океану дерьма, жужжащего из каждого утюга, струящегося гнойным ручейком со страниц газет и журналов, сквиртующего из соцсетей и блогосферы, создающего обманчивое впечатление поголовности, но стоило посмотреть в окно, как все тот же маразм густел и ширился, закрывая горизонт с тянущимися гуськом коричневорясыми карликами " Фантазма ", несущими жестяные бачки с отходами к гудящим злобной дрожью столбикам перехода в иной мир, где нет ни одного двуногого, говорящего бы кириллически о мефодистых чудесах, раскрытых еще дедушкой Щедриным на званом рауте Виктории Бони, хозяйке салун -вагона поезда  " Канны - Цербер ", двух собачьеголовых городов автохтонистого племени сыроедов, вегетарианских почвенников, сожравших землю во имя клятвы на Коране. Тощая девка Алхими бродила с ивовым прутиком, отыскивая Перигор Забайкальский, ушедший под землю триста лет назад по обету перед барсуком, полосатым и черно - белым бурундуком - мутантом, в сапогах и гимнастерке. Шпоры на его сапогах звенели и дымились, каблуки топтали пыль отдаленных планет, а армия некромонгеров чутко ожидала сигнала на берегах Оки, мордовской реки всеобщего забвения, финско - угорским Стиксом низвергающейся в Мальстрем с сидящим в бочке на самом дне Додоном, человеком с синдромом Бродского, лицом Пастернака, ногой Вознесенского и сберкнижкой царя Соломона, вылезшего из руин храма с гранатой в зубах верного пса Мганги, жуткого, стоголового приспешника плутократии, меняющей наименования, но не суть.
     Позаимствовав ( смешное слово ) у хитроумного Одиссея восковые наушники, я глушил себя динамитом англоязычного треша, скачивал франкофонящую стонами и всхлипами порнуху и благополучно отстрелил последнего горца Ламберта, вырезав себя напрочь из родимого информационного пространства. Прирожденная лень не позволяла обновить свой французский, когда - то практически второй язык юности, шипящие польские согласные эстетически не катили в уши, поэтому я решил перейти на чисто и строго жесты, что в нынешних условиях вялотекущего феодального фашизма было насущным.