Бог шельму метит

Эта история произошла в обычной городской школе. Была пятница, третий урок у восьмого класса – химия. Возле кабинета расположилась группа ребят, смеявшихся то и дело над сказанной кем-нибудь шуткой. Кто-то ещё не пришёл из столовой, кто-то сидел на полу у стены, с упорством вглядываясь в свой телефон. Один Дима Светов – отлично знающий химию и в будущем собирающийся поступать на медика ходил взад и вперёд по коридору, повторяя названия и формулы веществ. На уроке должна была состояться контрольная, о которой учитель Юрий Петрович сообщил на прошлой неделе. Надо сказать, что из всего класса к контрольным работам готовился только Дима. Остальные же только лишь делали вид, что готовились: это представляло собой сидение над одним заданием и мнимое размышление о нём. Соответственно, в начале года при первой контрольной многие надеялись на Диму, о чём тот даже и не подозревал.
Наконец, прозвенел звонок, и ученики вошли в класс. Учитель поприветствовал ребят и попросил старосту раздать тетради по контрольным, на что многие выказали на своих лицах недоумение и удивление. Один даже какой-то двоечник воскликнул с задних рядов, что Юрий Петрович ничего не говорил о том, что будет контрольная, на что тот лишь взглянул на него удручающим взглядом. 
Все расписались за прочтённую учителем технику безопасности на уроке химии. Были розданы задания, и началась работа. Первые пятнадцать минут Дима Светов написал десять из двенадцати заданий и сейчас думал над решением одиннадцатого номера. Вдруг чья-то рука грубо похлопала ему по плечу. Дима осторожно обернулся и увидел за собой Николая Змеева. Это был юноша довольно крепкого сложения, высокий ростом, с зелёными, как изумруд, глазами. Волосы его, часто зачёсанные назад, одним концом спускались на лоб и завивались, что придавало его лицу небрежность.  Он сидел один и, когда Дима повернулся, нагло улыбнулся и, нагнувшись тихо прошептал:
  - Списать дай. Что у тебя в первом номере получилось? И как его вообще решать? Ты можешь сказать только быстрее пока Юрочка из лаборантской не вышел?
Дима на эти слова ничего не ответил и только отвернулся с серьёзным выражением лица, поправив очки ближе к переносице.
Последовали ещё несколько хлопков по спине. Потом ещё и ещё. Наконец, Дима не выдержал и, повернувшись, сказал также шёпотом Змееву, который сидел один:
  - Отстань от меня уже! Я тебе ничего не дам. Я подготовился, а то, что ты не готов это уже твои проблемы.
Он был доволен своим ответом и с достоинством повернулся назад к себе заканчивать последнюю задачу.
- Ладно, тебе это ещё припомнится… - прошептал голос сзади. Дима это слышал, но ничего не сказал.
После урока все сдали свои работы. Следующим уроком была физическая культура, и поэтому Дима забежал в гардероб за спортивной формой. Входя в раздевалку, он не заметил как тот парень, который стоял за дверью ловко захлопнул её и подпёр её собой.
Зайдя, Дима направился к вешалкам. Ребят было человека четыре и все, как ни странно, были друзья Николая Змеева. Сам он, оттолкнувшись от стены, стремительно направился к Диме.
- Это что это сейчас было, а? – резко бросил он, стоя в шаге от Димы, который не поворачивался. Тогда Николай, взяв его за плечо, повернул к себе. Голубые глаза поднялись вверх и встретились с взглядом полным злобы и ненависти.
- Я повторяю, - заговорил Змеев – что это было?
- Я не собираюсь отвечать тебе, так как ещё раз повторюсь, что ты не подготовился сам, а значит это твои… - он не договорил, потому что Змеев резким ударом кулака в лицо отправил его в стену.
- Ты откуда вообще слов таких понабрался, а? Совсем что ли страх потерял Светов? Ты что нарываешься? Помочь товарищу не мог? – забрасывал он вопросами Диму, который с трудом поднимался с пола. – Ребята, - обратился Змеев к стоящим сзади – его давно пора проучить.
И после этих слов Дима не вставал минуты две. Когда всё кончилось – прозвенел звонок. Все ушли на урок. Дима же остался лежать с окровавленным лицом, не плача,  но понимая, что правда, на его стороне.
Посередине урока учитель физкультуры заметил, что его нет, и направился в раздевалку. Увидев Диму, он подбежал к нему, поднял, посадил на скамью и помчался за йодом.
- Кто это сделал, ты мне можешь сказать? – спрашивал он, протирая раны на лице мальчика и накладывая сетку на синяки.
- Георгий Павлович, Бог шельму метит, поэтому сам вам я ничего не скажу, и вы виду не подавайте. Сами потом всё увидите.
Учитель пообещал мальчику, что ничего не скажет, если он сам того хочет, но в случае если это повторится вынужден будет начать разбираться.
Николай Змеев в тот день пытался больше не сталкиваться с Димой. Надо сказать после всего случившегося, в его душе произошла некая перемена. Он был задумчив и угрюм два дня до вечера субботы. И постоянно думал, что на него кто-то смотрит то ли свысока, то ли из тёмного угла комнаты, но на самом деле там ничего не было. Ему вспоминался Димка, его окровавленное лицо, не выражающее злобы на него и лишь подчиняющееся ударам. «Как будто этот Светов заранее что-то знал» - думал он. Николай не задерживался долго на улице по вечерам, когда гулял с друзьями и старался избегать неосвещённых мест. Стал скрытен и подозрителен до каждой мелочи. Родители его заметили в нём большие изменения. Что-то покачнулось в их сыне, в его внутреннем мире. А причиной всего была совесть. Та самая хладнокровная совесть, которая просыпается в нас в самые постыдные дни нашей жизни. Далее следует либо раскаяние, либо наказание, а иногда и то и другое. Человек боится совести, боится, когда она к нему, наконец, приходит. А боится, потому что не хочет, чтобы к нему приходило осознание всего, что он сделал. Почему она появляется именно в такие моменты и именно у таких людей как Змеев? Непонятно. Возможно, это уже некое наказание таким существам, которое выступает в роли помощника. Иначе они сами не придут к разумному выводу из своей деятельности. Жалко тех, у кого её нет или у кого осознание, даруемое ей, возникает слишком поздно.
Итак, однажды Змеев спустя пять дней ушёл в магазин за кефиром и конфетами, за которыми послала его мать. Он долго отказывался, хотел послать сестру, но мать настояла на том, чтобы пошёл сын. Не смея перечить матери - самому дорогому для него близкому человеку - он пошёл.
За окном уже сгущались сумерки, и начинал дуть протяжный холодный осенний ветер, поднимавший опадшую листву в воздух. Набрав необходимых продуктов, Змеев вышел из магазина на улицу, и направился домой. «Так теперь налево, в переулок, направо…» - размышлял он о своём пути, но повернув в переулок, заметил, что на дороге перед ним возникли пять или шесть стремительно приближавшихся тёмных фигур. Поняв их намерения, он повернулся и хотел пойти назад, но услышал звонкий свист и голос:
- Куда спешим, а? Постой же постой…. С пакетами ты далеко не убежишь.
Змеев, поняв, что ему действительно не убежать, остановился, как вкопанный, на месте, думая, что делать дальше, ведь они попросят деньги и придётся отдать сдачу, а дома спросят, где же она.
Всё произошло в одно мгновение как показалось ему. Его окружили пять фигур. Первый удар пришёлся сзади и сбил его с ног. Он попытался встать, но чья-то нога прижала его к земле. Пакеты выпали у него из рук. Но нападавшим было интересно не это. А то, что лежало у Коли в карманах.
- Обшарьте его, парни, - сказал уже знакомый голос.
После всего этого все пятеро скрылись в подворотне. Напоследок они подняли бедного Колю с земли и ударили несколько раз в живот, отчего тот чуть было не потерял сознание. Скорчившись от боли на асфальте, в углу переулка с рядом лежащим пакетом с продуктами и без денег Николай пролежал минут десять. После чего встал и со спокойным видом направился домой. Всю дорогу ему казалось, что чей-то голос ему шепчет: «Ты же знал, что так будет. Зачем ты обидел того мальчика ведь он ничего тебе не сделал? Вот тебе и воздалось за то, что ты совершил». Стыд, смешанный с физической болью, тяжёлыми мыслями и всеобъемлющей совестью зажёг в нём искру раскаяния. Деньги со сдачи он решил взять из своих карманных средств, добавив мелочь, которая держалась в доме в больших пакетах, чтобы родители не заметили что случилось.
На следующий день, придя в школу, Николай направился отыскивать Диму. Тот стоял у окна и смотрел на ворох листьев, который превращался в небольшой смерч на дороге. Услышав шаги позади себя, он обернулся и увидел Змеева. Светов не испугался, не ушёл, он стоял с серьёзным лицом, глядя прямо в глаза своему оппоненту.
- Привет, Дим, - начал было Змеев, - я перед тобой хочу…
- Не надо, Коля. Я всё знаю. А если не знаю, то догадываюсь, что Он тебя наказал. Не спрашивай, кого я имею в виду под словом «Он». Поймёшь сам, если захочешь. Но я задам тебе единственный вопрос: хорошо ли тебе сейчас?
- Нет! Скажи, что прощаешь меня. Именно ты, а не кто-то другой. Я не хочу больше страдать, слышишь? не хочу и не желаю. Хватит мучить меня. Прошу, Димочка, ну, что тебе стоит сказать «Прощаю». Пожалуйста, я прошу тебя… - умолял Змеев, но Дима со спокойным лицом ответил:
- Бог простит. А мне нечего тебе прощать, - и с таинственной улыбкой Светов прошёл мимо, но Николай поймал его за плечо и спросил:
- И всё?
- А это уж тебе решать, что с тобой будет в следующий раз – сказал Дима и, вывернувшись из-под руки Змеева, направился на урок.
Змеев простоял ещё минут пять в ошеломлении возле окна, с пустым взглядом в пол. При этом в голове его роем поднимались мысли: «Виноват я и только я и никто больше. Боже, что я наделал! И зачем?»