Собеседница

    Я быстро устаю от общения с людьми, даже со своими друзьями. Хотя друзья у меня все без исключения люди интересные. С ними есть о чём поговорить. И всё же, увлекательные разговоры  быстро надоедают и хочется побыть одному. Это нехорошо, но я ничего с собой поделать не могу. И обижать друзей тоже не хочется, слишком быстро завершая общение. Но недавно случилась странная ситуация. Волею обстоятельств я оказался за обеденным столом с одной дамой...
    Сначала небольшая предыстория. Я иногда выезжаю на несколько дней в загородный отель NN на отдых. Красивые места, приятное общество, в большинстве своём писатели и музыканты. Природа изумительная – можно погулять в одиночестве по лесу, посидеть на берегу озера. 
    Среди постояльцев отеля была одна семья – отец, мать и дочь. Отец и мать – пожилые люди, лет под семьдесят, и дочь, соответственно, тоже не молода... Увидев её впервые, я невольно проникся жалостью к родителям. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – их ребёнок неполноценен. Если сформулировать коротко и точно – она  кретинка. Да, есть такой медицинский термин, между прочим. Кретинизм. У неё был сильно скошён лоб, он был низкий, как у питекантропа  и, казалось, в голове её почти совсем нет мозга.
   Так вот, именно с этой семьей я оказался за одним столом во время обеда.  Дочь-кретинка сидела напротив меня, справа-слева – её родители.  Мы разговорились – обычный трёп о погоде, об окрестностях, куда можно пойти погулять. Дочь-кретинка молча сидела напротив и улыбалась. Я чувствовал себя несколько неловко. Пару раз вежливо улыбнулся ей. Мне казалось, что разговаривать с кретинкой нет необходимости, да и о чём?
    Но вдруг она, покопошившись в своей тряпичной сумочке, достала какой-то маленький предмет и положила передо мной.
    – О, это Оленька сама сделала! – воскликнул  отец, радостно улыбаясь. – Она у нас такая мастерица!
    – Сама! Я! – впервые за всё время подала голос дочь.  Она сказала ещё что-то, но я не разобрал – говорила она очень невнятно – так говорят парализованные люди. 
    Я взял в руки предмет - это был сплетённый из бисера крокодильчик. Из крошечных разноцветных бисеринок сделаны хвостик, ноги и прочие крокодильи части тела, даже глазки - всё было ровно и точно, никаких неправильностей и небрежностей...
    – Ого! Какой замечательный крокодильчик! Я бы так ни за что не смог!
    Оленька  засмеялась, захмыкала, закивала. Её родители просияли от радости. А Оленька между тем снова запустила руку в сумочку и выудила оттуда ещё несколько зверюшек, сплетённых из бисера. Я принялся разглядывать их и неподдельно - честное слово - восхищаться. Неужели эта, мягко сказать, умственно-отсталая женщина способна на такое? Я всегда был уверен, что для творчества необходимы высокие умственные способности, образованность, наконец... 
    – Это мушка? – воскликнул я.
    – Да! да! – кивала Оленька и смеялась с прихрюкиванием.
    – А это – божья коровка?
    – Коровка! Коровка!  
    – Ну, ты и мастерица!
    Мы сидели, склонившись над зверюшками из бисера, все четверо, и радовались, восхищались, смеялись. И было так светло и радостно...
    – Они закрывают, пора уходить! – сказала мама Оленьки.
    Я оглянулся  и увидел пустой зал ресторана. Все уже отобедали и ушли. Только мы сидели за столом, на котором были разложены маленькие зверюшки. Как незаметно пролетело время! Странно, и совсем не было скучно...
    Повезло мне с собеседниками, а особенно – с Оленькой. Давно я так хорошо и с удовольствием не общался...