Забудь про не бывает

Кот вел меня тайными звериными тропами, вел, не оглядываясь, сам с собою все время разговаривал, может, песни пел, может, сказки рассказывал. Иногда останавливался поохтиться, когда на пути попадалась неосторожная пташка либо мелкий грызун. Я притомился быстро. Палица тяжелая оказалась. Сначала на плече нес, то на правом, то на левом, потом уже просто тащил ее за собой. А может и не притомился, просто душа не лежала. Когда мы добрались до места назначения, дестинейшн на английском называется, я уже совершенно выбился из сил и представлял собой жалкое зрелище. Наверное.
 
Наше появление вызвало у разбойников улыбки, а потом и дружный хохот. Они  высыпали из пещеры и катались по земле от смеха. Кот устроился под деревом, принял позу зрителя и стал ждать развития событий.

- Посмотри там, в котомке попкорн, наверное, имеется, - сказал я ему.

Я отдышался малость, поправил на голове шлем, расправил плечи, свел брови и голосом нетерпящим возражений  (мне так казалось) произнес:
- Немедленно верните мне барабашку, а не то враз бошки посшибаю.

Ко мне подскочил тот самый разбойник с писклявым голосом и серьгой в ухе и начал паясничать:
- Ась?
Ах так, ну держитесь, я вам покажу, это вам не детишек со сцены смешить. Я из последних сил рванул палицу вверх и, размахивая ею как пропеллером, двинулся вперед.

- Федя разбушевался, - комментировал кот.

Разбойники не выдержали моего натиска и бросились врассыпную. Я гонялся за тем писклявым по всей поляне, попутно пинал всех, кто попадался под руку или под ногу. Разгром был полный. Противник бежал и спрятался в лесу, кто-то пытался прикрыться щитом, но щиты оказались бутафорскими, разлетались вдребезги при первом же ударе. Вскоре поле битвы осталось за мной. «Нагони на них страху, забери барабашку и возвращайся.» Как бы ни так. Как только я остановился перевести дух, они повылезали из лесу, как тараканы из щелей, и стали подступать со всех сторон. Двое сунулись к коту. Но кот сделал страшные глаза и так зашипел, что его сразу же оставили в покое.
 
Вперед выдвинулись двое с пиками и начали наседать. Я понимал, что двое мне не по зубам, и стал медленно отходить к пещере. Позже вызрело решение идти на прорыв. Я сделал страшные как у кота глаза и с криком «Банзай» уже был готов броситься вперед прямо на пики.  Не знаю, чем бы это все закончилось, ничем хорошим. Но тут на поляну из кустов вышел самый главный, самый страшный разбойник. Наверное, до ветру ходил.

- Хорош, - сказал он усталым серьезным голосом.- Заканчивай волтузню. Покалечите еще друг друга. Что ты тут разошелся? Нет у нас твоей барабашки. Сбежала.
- Как сбежала? – не поверил я. – Куда сбежала?
- Туда,- разбойник показал на дыру, вырубленную прямо в скале.- В портал. Можешь и ты за ней.  Вернешься домой, там и будешь искать ее. А нет, так проваливай подобру поздорову. Разбушевался он тут, казан вон опрокинул, чем я сейчас людей кормить буду. Мы тут у Бабы Яги на довольствии не стоим. Мы сами пропитание добываем.

Я окинул оком поляну, дыру в скале, нет, в дыру лезть я еще не был готов. Придется возвращаться.
 
  Домой вернулись поздно, кот всю дорогу ныл по поводу испорченного представления. Полдня пути и такой дешевый спектакль. Все сокрушался, что не захватил гнилых помидор и пару тухлых яиц.
 
На ужин была ячневая каша, заправленная льняным маслом. Щи охотник съел, который еще днем в гости заходил. Баба Яга слушала меня, не перебивая. Я заметил, она вообще никогда никого не перебивала. Никогда и никого. Там у них смотришь на вещи по-другому. Там у них время течет медленнее, там у них время гуще.   А солнце ярче.

- Чего уж там воевать, если барабашки нет. Нечего воевать,  - говорю я.- Думаешь, обманул меня разбойник? Думаешь, она у них?
- Думаю, не обманул.
- И что дальше делать, не знаю. Но там она пропадет. Снова кто-нибудь в горшок упакует и смолой зальет и в землю. У нас там такие нравы.
- Не знаю, тебе решать. Еще каши?
- А пожалуй, проголодался я. Думаю, надо идти за ней. Разыщу ее там и вернусь. Я так считаю.
- Раз считаешь, иди.

Наступила пауза, слышно было, как чесался кот на печи. Где-то влез в репейник, гоняясь в лесу за птичками.
- А как делают портал в другой мир? - спросил я, чтобы заполнить паузу.
- Как автор придумает, так и делают. Но положено так. Если ты волшебник, выбираешь скалу, берешь волшебное зубило, волшебный молоток и прорубаешь портал.
- А если я не волшебник, а беру волшебное зубило и волшебный молоток, портал не получится?
- Получится, но не туда, куда ты хочешь, и оттуда может вылезти чего не ждешь и сделать то, что тебе не понравится.
- Сложно у вас тут все.
- Тут было бы просто, если бы не писатели-сказочники. Но если бы не писатели – сказочники вообще ничего бы не было. Так что, живем как-то.

- Я должен ее выручить. Она там пропадет. Завтра с утра и пойду.
- Завтра с утра и иди.
- Я шлем возьму и палицу. Иду же в логово разбойников. Всяко может быть.
- Да, возьми, конечно. На что они мне. Пылятся без дела.

Все ночь я не спал. Что-то не давало. И она не спала, я это чувствовал. И мне показалось, она даже плакала. Но я думаю, показалось. Баба Яга же не может плакать. Баба Яга - она ведь зло, хоть и не абсолютное. Или я в этой жизни ничего не понимаю…

Лишившись большей части своего актерского состава, который неизвестным образом исчез куда-то прямо посреди представления, Театр юного зрителя сменил репертуар.    На сцене за трибуной стоял  Змей Горыныч и разговаривал с залом.  У Змея Горыныча, как и полагается, было три головы и три шеи, обмотанные одним длинным шарфом. А трибуна нужна была, чтобы скрыть тот факт, что у него в наличии было еще три туловища и шесть ног. С юным зрителем разговаривала лишь средняя голова, правая голова курила сигарету и пускала дым прямо в зал, а левая корчила безобразные  рожицы. Затем на сцену из-за кулис выскочил Иванушка-дурачок в красной рубахе и серых штанах, заправленных в красные сапоги с саблей в руке и с моей барабашкой на плече. Настал драматический момент, я бы сказал, момент истины. И тут прямо посреди сцены материализовался я в шлеме и с палицей. Мое появление привело зрителей в полный восторг. Иван от неожиданности уронил саблю. Средняя голова Змея Горыныча запнулась на полуслове, правая наглоталась дыма и закашлялась, а левая застыла с самой глупой улыбкой на лице. Барабашка бросилась мне в объятья.

- Продолжайте, - бросил я небрежно актерам, соскочил со сцены и по проходу между рядами под бурные аплодисменты направился к выходу.

Я вернулся домой, дома меня приняли, простили и даже выделили место для барабашки. Она по-прежнему барабанит, но уже не так громко, как раньше, и больше ничего не ломается. Я вернулся к прежней жизни, помирился с друзьями, Юрка и Славка все допытываются, где  я пропадал. Я молчу. У меня появилась девушка, со странностями, но из хорошей семьи.
 
А про Бабу Ягу я совсем не думаю. И она мне даже не снится. Вот выбросил ее из головы и все. И никому про нее не рассказываю. Все равно никто не поверит. И скоро я про нее забуду. Я так думаю.

Еще приходили из музея, смотрели шлем и палицу, предлагали большие деньги. Но я не отдал. Память как-никак.

А вчера в  гипермаркете встретил разбойника, того писклявого с серьгой в ухе, уже в костюме и при галстуке. Посмотрели другу в глаза и сделали вид, что не узнали.

Ладно, признаюсь, чего уж там. Я с ней разговариваю иногда. Не знаю как. Просто слышу голос и все. 
- Ну как ты там, Феденька? Все ли хорошо у тебя? Посмотри-ка на небо, мой хороший.
Я понимаю глаза, а там сияет Южный Крест во всей своей красе и подмигивает мне самой большой звездой. Я смотрю и думаю, что так не бывает.
- Забудь про не бывает, Феденька… Забудь…