789. 3 часть

Единство.

Ночь. Уютная однокомнатная квартира с видом на море. Ульф сидит рядом со спящей Морти, держит её за руку. Пытается разбудить, но сам понимает, что это тщетно. Кто-то держит её Там. Держит до тех пор, пока она не узнает то, что должна будет передать по пробуждению. Пока она не увидит... Помещение, похожее то ли на больницу, то ли на тюрьму. Мужчину, одетого в серую одежду, ведут два конвоира по бесконечно долгому тёмно-зелёному коридору. Мимо множества дверей. То ли камер, то ли палат. Один из конвоиров спрашивает мужчину в сером о том, что его беспокоит больше всего. Но он отвечает, что давно смирился почти со всем. Кроме одиночества. В ответ на это конвоир со смехом заталкивает его в одиночную камеру. Мужчина говорит, что не одиночество тела беспокоит его. Его закрывают. Конвоир оглядывается на своего коллегу и видит там того, кого только что закрыл в одиночке. И слышит "нет никого, кто здесь бы ни был мною". Морти просыпается в ужасе, в тщетной попытке доползти до окна. Ульф привычным движением прижимает её тело к полу, окатывая заблаговременно приготовленной холодной водой из кувшина. Несколько минут Морти пытается понять, где она. Ульф заваривает чай. Крепкий. Трясущимися руками его подруга берёт чашку. И рассказывает ему всё, что видела. Понимая, что самое важное - это ощущения, которые прячутся между букв, между слов, в самой интонации, в голосе, в том, как человек смотрит, когда говорит. Ульф засыпает, с чувством выполненного долга. Морти, не мигая, смотрит на море вдалеке, сидя на подоконнике, с чашкой чая в руках. Она ждёт рассвет. Чтобы без сил рухнуть на пол, забывшись без памяти, в приятной усталости, не видя снов.

Хан сидит у окна и смотрит на небо. Скоро будет рассвет. Парень, с которым он лежит в одной палате, ворочается, не может уснуть.
- Хан, у меня-то бессонница. А ты что не спишь?
- Сказку одну вспоминаю...
- Да? Расскажи. Может, усну под неё.
- ...Ночью чудовище вылезает из своего логова. И утаскивает с собой всех, кто спит. Всех, кто не подготовился к его приходу. И тащит за собой. В Бездну. Кто ушёл туда - никто не вернулся. А может и вернулся. Только люди вряд ли его узнали...
- Жуть всякую говоришь. Не продолжай лучше. А то сам не усну... Слушай, а что люди делали, чтобы это чудовище их не забрало?
- Рассвета ждали.
- А. Судя по тебе, это не сказка?
- Кому - сказка. Кому - реальность. Тебе - сказка. Спи. Радуйся, что можешь уснуть сейчас.
Через несколько минут раздаётся звон бьющегося стекла. Чей-то крик. Тишина. А следом - шум, состоящий из ругани, вопросов, рекомендаций врачей друг другу. Хан сидит без движений, всё так же, не мигая, смотрит на небо. Сосед по палате, с удивлением глядя на него, анализируя произошедшее, наконец собирается с силами и спрашивает то, что он и так знает.
- Чудовище? Это оно?
- Оно.
- А меня не утащит?
- "Чудовище" для тебя - это сказочный персонаж. Для врачей - диагноз, видимо. А для таких, как я - это метафорическое объяснение процессов, происходящих на ином плане бытия. Главное не думай о нём. А то перестанет быть сказкой.
- Это как?
- Просто. И быстро. Вот увидишь ты сон. В нём будет нечто, которое покажется явью. Только это пока что сон. Чем больше будешь думать об этом, тем сильнее будешь проявлять в реальном мире. Отсюда и одно из негласных правил - молчи о дурных снах.
- Я ничего не понял. Но на всякий случай возьму на заметку. И про сны ничего говорить не буду.
- Это мудро.
Теперь рассвета ждут они оба. Хан знает, что то, что он назвал "чудовищем", забрало этой ночью жизни многих. Рассвет постепенно наступает. Хан наконец закрывает глаза и мгновенно уходит в сон без сновидений. Он приходит в себя днём. Его сосед, видимо, боявшийся нарушить его покой, начинает задавать вопросы. Много вопросов. Но Хан не хочет отвечать на них.
- Слушай, мне не хочется всё это вспоминать. Да, такая тема есть. Но закроем её. Не будем об этом.
- Ну хоть что-то расскажи. Интересно ведь. Тут такое вчера было... Значит, всё это реально!
- Чем больше думаешь, тем больше реально. Не думай. И мимо пройдёт.
- Расскажи...
- Достал. Ладно, расскажу. Было это несколько лет назад. Сидели мы в трактире одном. Ночь пережидали. Почему пережидали, думаю, ясно. В трактире всегда шумно. И официант был свой, знакомый старый. Он там был один, охраны не было, а нам доверял. Ну и мы могли спокойно сидеть до утра. Своего рода симбиоз был. Ему с нами спокойнее. А нам спокойнее в беспокойном месте. Так и жили. И вот, однажды, было там уж слишком шумно. Был с нами парень, начинающий шаман. Решил, как говорится, "пошизить". Было там четыре стола. Один - наш. Второй - с шумной компанией молодёжи. Третий - с людьми, которые были, как говорится, "в возрасте". За четвёртым сидел один крепкий мужик, со своей дамой. Тот шаман, то ли в шутку, то ли ещё почему - взял и устроил там замес, как говорится, на "тонком плане". Часа не прошло, все передрались. Его самого, разумеется, никто не тронул. Всё обошлось без крови, без смертей, просто в ту ночь я увидел летающие тарелки, летающие чашки, но главное - летающую табуретку. Словом, ночь запомнилась. А знаешь, зачем он замутил весь этот треш, как оказалось в итоге?.. Когда все вышли на улицу, покурить, да помириться, то он... Полез под стол, за едой, с возгласом "ништяки!", ты прикинь! Он есть хотел. А денег было не особо много. Помню, потом с ним шли в магазин, сказал, что хочет купить шоколад, который впервые попробовал в ту ночь. На халяву. Под столом. Дегустатор, тоже мне...
- Хан, ты юморист, однако. Я тебя о серьёзном спрашиваю.
- А я что, шутки шучу?.. Хочешь - верь. Но лучше не верь в это. А голодного увидишь - накорми. Мало ли.
Хан улыбается. Сосед по палате замолчал. Он понял, что больше ничего не услышит для себя. И видимо, решил больше не думать на эту тему.

Хан уже третий день в больнице. Соседа выписали с утра. Он сидит и вспоминает текст одной из песен группы Пост Мортем, про больницу, шепчет вслух строчки "слишком поздно строить планы на завтра, слишком поздно водить любимых по театрам, слишком поздно бежать от неизбежного, тела другие, койки те же". Он вспоминает, как говорил с одним из родственников, накануне его смерти. О том, что он не боится умирать. Он ушёл быстро. Он вспоминает и о том, кто умирал долго. Годами. И Хан сейчас понимает, что неизвестно, что лучше. Знать примерные сроки, либо жить одним днём, либо вообще не думать о смерти. Хан выходит в коридор, смотрит на окно. Вчера, около этого окна, он говорил с одним пациентом. Которому врачи сказали "ты можешь умереть в любую секунду". Он хорошо запомнил его слова. "Знаешь, одно дело, когда тебе говорят "мы все умрём", или "надо жить здесь и сейчас", а другое дело, когда у тебя нет выхода, парень. И ты живёшь именно в этом ритме, без планов, без "завтра", без сроков. Ты думаешь, я испуган? Мне страшно? Нет. Я счастлив. Потому что я хочу сдохнуть с улыбкой. Понимая всё хорошее, что у меня было". Хан смотрит направо, на это место. И голос вчерашнего собеседника ещё отзывается в его памяти.
- Да будет свет в твоей могиле, Хан.
Раздался знакомый голос слева. Морти стоит в коридоре больницы, глядя на старого полудохлого друга.
- И тебе благой Вечности, Морти. Думал, в этой реальности не увидимся уже.
- Я тебя с того света достану.
- Знаешь, вот от тебя это действительно приятно слышать.
Дружеский смех. Вечер скоро накроет город новой ночью. Но на этот раз - безопасной...