Книга посвящается моей доченьке Ангелине.
А также всем детям и родителям.
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Конечно, слабоват я для написания этой книги, но не написать её я всё же не могу. Для написания этой книги мне не хватает сосредоточенности, времени, подробностей в описаниях, воспоминаний и сигарет, однако я постараюсь изложить эту историю с максимальной точностью и упорством.
Эта книга на сегодня, пожалуй, самая тяжёлая для меня, и в первую очередь это обусловлено переживаниями, которые предшествовали её написанию.
В этой истории затрагиваются некоторые ошибки и проигрыши родителей, которые живут по часам, забыв о бесконечно длящемся мире ребёнка - детстве.
Это история о маленькой девочке, которая имеет железный характер, пытливый ум и феноменальную память; о девочке, обладающей множеством талантов, начиная от хорошего музыкального слуха и кончая прекрасным чутьём художника, которая может выпытать у человека всё, что ей необходимо, при этом не сказав ни единого слова. Это история о стойкости и упрямстве, о постоянной адаптации к меняющемуся миру.
Это история о ней – маленьком Божке, не нуждающемся в общении с миром посредством слов и предложений. Это история о её родителях, их взаимоотношениях, о любви к ним. Это история личности маленькой девочки. Это история о Молчунье.
МОЛЧУНЬЯ
«Слова сильны,
Так можно много рассказать,
Лишь тот, кто мудр,
В молчанье может больше передать»
Автор строк Дмитрий Седельников
НАЧАЛО
Произошло зачатие. Начал развиваться плод. УЗИ показало, что будет девочка. Беременность проходила нормально. Когда пришло время, растущий внутри женщины ребенок начал двигаться. Движения были не резкими, а плавными и напористыми. Это были не толчки, а давление на внутреннюю стенку живота, с постепенным ослаблением, этакое пихание - пих, пих. За месяц до рождения ребёнок перевернулся и запутался в пуповине, но все обошлось. Воды отошли ранним утром. Женщину отвезли в роддом. Ребенок не проявлял сильной активности при выходе и было решено проводить кесарево сечение. Ребенка извлекли. Пуповина была на шее. Вес ребенка составлял три килограмма шестьсот грамм, рост 52 см. Если бы женщине дали попробовать родить самой, то, возможно, могло произойти удушье. Но вот, появился новый человек. Она была прелестна и спокойна, чистый Ангел. Нарекли её Ангелиной.
АНГЕЛИНА
Тишина, спокойствие, тепло и уют; правда, стало немного тесно. Конечно, я пытаюсь расширить пространство своего дома, но мои тщетные попытки растянуть его оканчиваются лишь временным изменением формы пространства, которое сразу же после окончания моих движений ногами и руками (ногами мне нравится больше) принимает исходную, знакомую и слегка поднадоевшую мне форму. А расширить моё жизненное пространство мне хочется потому, что иногда я запутываюсь в какой-то веревке, которая ко мне прикреплена в районе живота. Она такая длинная, что мне постоянно приходится всячески извиваться, чтобы не попасть в неё. Чаще всего это мне удается. Но иногда мои извивания приводят к тому, что я застреваю в каком-либо неудобном мне положении и нахожусь в нём по несколько дней. Дни здесь текут крайне интересно, они не всегда постоянны и стабильны. Как правило, утро начинается с какого-то пространственного изменения: вот только что я лежала на боку, как некая невидимая сила начинает поднимать меня, и я принимаю вертикальное положение. Я просыпаюсь и начинаю ёрзать, ища наиболее удобную позу. Днём всё время какая-то тряска, звуки, то приятные, то резкие, всё как на аттракционах, сопровождающихся различными музыкальными композициями и напевами. Вечером относительно спокойно, звучит тихая и красивая музыка, сверху доносятся уже знакомые мне голоса, один более мелодичный и нежный, другой грубее, но очень приятный; бывают и другие знакомые голоса, но они гораздо реже слышны. Вечерами также бывают различные звуки где-то там вдали, которые медленно движутся по всему моему дому, и от которых стены моего жилища немного сокращаются и щекочут меня. Мне нравится вечером, нет суеты. А ночью всё вокруг успокаивается, замолкает, перестаёт двигаться, и я снова принимаю горизонтальное положение.
В последнее время я стала замечать, что движений и горизонтально-вертикальных передвижений стало гораздо меньше, реже звучит ритмичная музыка, которая мне очень нравится, особенно ча-ча-ча, и, что немаловажно, с каждым днем становится всё меньше и меньше места в моём доме. Что-то мне не нравится это, - видимо, что-то должно произойти, что-то невиданное, что-то важное и неизбежное. Что же это?
Я совсем забыла сказать, что в моём доме постоянно тепло и влажно, ведь я живу в доме, наполненном теплой жидкостью, в которой я могу (могла) легко кувыркаться, парить и переворачиваться. Как-то раз у меня здесь было землетрясение, оно длилось совсем немного времени, но мне было очень страшно. Всё было как всегда. Стоял обычный день, незнакомые и знакомые звуки, постоянное движение, в общем, сплошной аттракцион. И вдруг я чувствую резкий провал, как будто лечу в бездну, а в конце всё это оканчивается резким ударом, от которого стенка моего дома сильно деформировалась и прикоснулась ко мне, зажав меня между собой и противоположной стенкой, потом резко отпружинила. Жидкость в моём доме взбушевалась и стала быстро перемещаться из стороны в сторону, а потом всё успокоилось. Снаружи доносились чьи-то всхлипывания, стенки моего дома ещё немного сокращались, но недолго. Чувствовалось, как я медленно перемещаюсь из горизонтального положения в вертикальное, стены дома приняли свое привычное положение, а жидкость вокруг меня перестала волноваться. Я была напугана, но стала успокаиваться. Всё было так быстро и неожиданно, так необъяснимо, так необычно. Я поняла, что мой маленький мир бывает крайне груб и жесток. Больше этого не повторилось, однако землетрясение запомнилось мне надолго. Всхлипываний снаружи я больше не слышала, движения и резкие звуки прекратились, их сменили плавные раскачивания и тихие, малопонятные слова; потом я, вместе с моим домом стали медленно принимать приятное мне, горизонтальное положение.
Места вокруг становилось всё меньше и меньше, радовала лишь тёплая и приятная моему телу жидкость в моём доме.
Ночь кончалась, начинались плавные движения в горизонтальном положении, всё как всегда, но вдруг жидкость из моего дома стала куда-то уходить, а с нею тепло и уют. Что происходит, как же мне теперь быть, всё это конец, конец света, это та самая неизбежность, которую я так боялась. Началась какая-то суета, мой дом вместе со мной тут же переместился в вертикальное положение, всё заходило ходуном. Я пока ещё жива, но что же всё-таки происходит? Как же теперь дальше, что дальше-то? О Боже, какой кошмар! Всё прыгало вокруг ещё несколько минут, потом успокоилось; жидкость не вернулась, и тут я заметила, что запуталась в веревке, которая присоединена ко мне в районе живота и от которой мне легко удавалось увиливать, когда вокруг была моя родная и тёплая жидкость. А теперь мне никак из неё не выбраться, она закрутилась вокруг моей шеи, и при каждой моей попытке выкрутиться из неё она затягивается туже. Снаружи доносились звонкие крики, а на стенки дома что-то давило, выдавливая меня в сторону какой-то пещеры, которую раньше не было видно, но я застряла, меня держала веревка. Потом снаружи всё стихло. Это длилось недолго. Вдруг, сквозь стенку моего дома проникло что-то плоское, блестящее и холодное, при этом при его движении отверстие в стене моего дома, становилось всё больше и больше, появился резкий, ослепляющий меня свет, - всё это конец. Я смирилась с неизбежным и перестала двигаться, ожидая конца, как вдруг меня что-то схватило и стало тянуть, освобождая от веревки на шее, свет стал ещё более ярким и невыносимо режущим глаза, стало холодно и сухо. Я почувствовала острую боль в районе живота, где крепилась та самая, вечно мешающая мне веревка (пуповина); её больше нет со мной, она мне не мешает. Какая-то теплая жидкость полилась на меня, а потом что-то мягкое начало ко мне прикасаться и гладить меня. Снова сухо и холодно. Меня несут куда-то в горизонтальном положении. Остановка. Меня положили на что-то мягкое и теплое, стали слышны знакомые мне звуки, которые доносились до меня, когда я была в своем уютном домике, погруженном в жидкость: тук-тук, тук-тук, тук-тук (стук материнского сердца). Я почувствовала приятный запах. Меня потянуло к этому запаху. И вот я уже у цели, почти рядом, - ам, я уткнулась во что-то большое, горячее и пульсирующее (грудь), а на поверхности какая-то маленькая горошина (сосок), вот за неё я и схватилась губами. Из этой горошины сразу что-то полилось прямо мне в рот (молоко). Как вкусно. Чмок, чмок, чав, чав…
Это были первые глотки материнского молока.
Я услышала чей-то приятный голос, который говорил что-то нежное и мелодичное.
Затем меня снова подняли вверх и куда-то понесли. Меня положили на какую-то чашу (родильные весы), подержали немного на ней и снова понесли, затем снова положили и начали заматывать во что-то (пелёнки). Руками и ногами я больше не двигала, не могла, только голова осталась свободной. Меня, всю завернутую в эту ткань, снова куда-то понесли, по голосу и запаху я узнала, что меня несут к чему-то теплому, нежному, с приятным голосом и вкусным лакомством.
Медсестра вошла в палату к женщине, держа на руках её дочь, Ангелину, закутанную в пелёнки.
- Вес девочки три килограмма семьсот грамм, - сказала медсестра, - Сейчас надо покормить девочку и пусть она поспит.
- Ой, какая прелесть, я всё поняла, - сказала женщина и оголив грудь, принялась кормить родное существо.
- Ам, чав, чав, вкусно. Зяв, засыпаю…
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В НОВОМ МИРЕ
Глаза Ангелины открылись после обеденного сна, и резкий свет снова ослепил её, девочка прищурилась.
- Где я и что со мной происходит, где мой теплый и уютный домик? – грустно подумала Ангелина.
- Ах, да я совсем забыла, что у меня больше нет моего домика, меня оттуда выдернула неведомая мне ранее сила. Свет, свет, много яркого света. Новый мир. Да, я в новом мире. Я спала, а сейчас я, кажется, проснулась. Со мной снова происходит что-то новое. Сзади, в нижней части моего тела, из меня полилось что-то жидкое и теплое, оно начало растекаться подо мной и согревать. Ох, как тепло, интересно, что это и почему оно такое тёплое, почему вышло из меня, значит, во мне что-то есть, кто (что) же там? Ой! Куда же уходит согревающее меня тепло, становится прохладно и некомфортно. Хе, опять какое-то напряжение в нижней части меня, пррр-бульк, приятно, это снова нечто жидкое и теплое, но теперь ещё и резко пахнущее, не растекающееся вокруг меня, что же это может быть?
Это были первое мочеиспускание и какашки, которые так «здорово» пахли.
- Кажется, я всё так же нахожусь с той самой нежной, мягкой и вкусно пахнущей женщиной, роднее которой у меня в этом мире нет. Но, когда к приятным запахам прибавился резкий, сильно отличающийся запах, который появился после того, как из меня вышло нечто теплое, все вокруг снова начало двигаться. Эх, меня снова подняли, куда-то перенесли и положили (на пеленальный стол); когда меня распутали, запах стал резче, меня быстро перенесли в соседнее помещение и стали поливать тёплой жидкостью, смывая с меня то, что ещё недавно было во мне. Запах исчез. Меня вытерли чем-то сухим (полотенцем), снова перенесли на пеленальный стол, чем-то намазали (зелёнкой) место, где крепилась веревка (пуповина, пупок), затем меня вновь замотали в пелёнки. Стало снова тепло и уютно, правда слегка тесновато. Шевелить я могу только головой, и то если повезёт.
- Как быстро и стремительно всё меняется в этом новом для меня мире, как всё быстротечно и резко. Вот в моём прошлом, маленьком, тёплом и уютном домике всё было иначе, там почти всегда было спокойно и понятно, лишь изредка происходили маленькие катаклизмы, но я могла с ними легко справиться, я могла противостоять им, могла бороться за себя и руками и ногами. Время там, в моём прошлом мире, шло иначе, а точнее оно не шло, оно длилось вместе со мной, и я в нём пребывала, я чувствовала его, и мне было всё понятно. Я могла кувыркаться, слушать различные звуки, предаваться размышлениям о мире и о будущем, но весь мой мир, мой домик исчезли в единый миг. И вот я оказалась в совершенно ином мире, мире света, ярких контрастов, но что самое удивительное для меня, в мире, где я уже не могу бороться за себя, где меня всё время переносят, моют, пеленают, кормят, причём всё это делают не только когда я этого хочу, а по какому-то ранее намеченному плану.
В этом новом мире большую часть времени я нахожусь в совершенно стиснутом, несвободном состоянии, без возможности какого-либо движения руками, ногами, а иногда, даже головой. Раньше в своем доме я могла свободно двигаться и перемещаться, у меня было много сил, а сейчас я совершенно ничего не могу сделать, я перестала владеть своим телом, его движениями, я сильно ослабла и поэтому совершенно не самостоятельна. Здесь нет постоянства, и время здесь другое, оно уже не длится вместе со мной, оно просто постоянно скачет, и я совершенно не могу его уловить, не могу к нему приспособиться, но и не хочу, потому что я всё ещё чувствую другое время, то, которое было в моём маленьком домике. Это моё чувство времени, пожалуй, единственное, что мне удалось принести с собой в этот новый мир.
Теперь я могу жить и живу в двух временных мирах одновременно. Это довольно сложно, так жить, и мне хотелось бы их (эти времена) соединить между собой, подружить что ли, но пока не получается. Пребывая во времени, которое я принесла с собой из своего маленького домика, я могу созерцать и понимать некоторые меняющиеся события, происходящие в новом мире, я могу размышлять о прошлом и настоящем, я могу погружаться не только в себя и свои мысли, но и в некоторые миги моей новой жизни. Однако в этом мире, независимо от моего присутствия в нём, господствует другое, новое для меня время, которое сильно отличается от знакомого мне, в котором я присутствовала ранее и стараюсь присутствовать сейчас. Его законы и течения мне совершенно непонятны, но я стараюсь к нему приспособиться, сохраняя, по возможности, связь со знакомым мне временем.
- У меня возникли трудности не только с попыткой подружить два времени, но и с моим приспособлением к новому для меня времени вообще. Это новое время постоянно куда-то бежит и его никак не поймать, при этом я сама не могу остановиться, так как у меня нет возможности здесь что-то сделать самой, я просто не могу даже пошевелить ногами или руками, особенно когда я запеленована. Здесь всё делают за меня, и я не могу уловить всего сразу, хотя и пытаюсь; я хочу приостановиться и прочувствовать окружающее, окунуться в этот мир, в его новшества. Но, увы, не могу, мне не дают, меня всё время куда-то тянут, несут, пеленают, перекладывают, и в итоге я не успеваю узнать чего-то одного, как оказываюсь перед абсолютно другим, в результате я не вижу мир, не чувствую его глубину, я не могу приспособиться к нему и его новому времени. Остановитесь!
- Эх, меня не слышат. Остановитесь! Не-а, всё равно не слышат.
- Спасает лишь то, что у меня всё ещё есть моё родное, живущее во мне и со мной время, и от этого мне немного спокойнее. Оно мне даёт свободу и возможность созерцания, возможность длиться в остановках и узнавать новый мир вне нового времени.
ВСТРЕЧА С ОТЦОМ
Когда Ангелину понесли к матери, она всхлипывала, как будто желая что-то сказать. Конечно, никто из слышащих не понял её.
Ангелину положили рядом с матерью, где уже всё знакомо: то же тепло, запахи, голос, прикосновения. Ангелина снова присосалась к груди с вкусным молоком и успокоилась. Мир, который был рядом с матерью, стал уже родным и отличался тем, что здесь он не так сильно менялся и бежал, как мир вокруг.
Наступил новый день. В этот день, уже по привычному маршруту, Ангелину понесли на ополаскивание, пеленание, прижигание района пупка зелёнкой. Затем с помощью медсестёр был осуществлён «перелёт» к матери – в среду тишины и спокойствия, где Ангелина могла насладиться вкуснейшим молоком.
После кормления Ангелина задремала. Сквозь сон она почувствовала, как её снова куда-то понесли. Ангелина совсем не желала просыпаться в этот момент, и поэтому, закрыв глаза, просто посапывала на руках медсестры, не придавая значения уже обычным процедурам.
Как раз именно в этот день навестить жену и Ангелину пришёл муж (отец).
- Куда же меня снова несут? - Зяв, - Какой-то новый маршрут. Меня передают кому-то из рук в руки, кто это? Руки у него холодные, даже через пелёнки чувствуется лёгкий холодок от его прикосновения. Не хочу открывать глаза, я хочу ещё подремать. Но всё же мне очень любопытно, кто это?
Человек произнёс какие-то слова тихим и очень добрым голосом. Несмотря на то, что его голос был гораздо грубее всех остальных голосов, которые девочка слышала, тем не менее он ей показался приятным и даже знакомым. Ангелина улыбнулась. Её разбирало любопытство, и она приоткрыла глаза.
И вот, она увидела образ с длинными волосами, окружающими белое лицо, лицо было удивленно и улыбалось. Время вокруг остановилось, и сам мир перешёл в совершенно другое временное измерение, которое принесла с собой Ангелина.
В этом же временном измерении – сейчас, пребывал и человек, держащий её на руках. Они смотрели друг на друга, проваливаясь в вечность этого необыкновенного мига их встречи, который ознаменовал для обоих начало совершенно новой эры, совершенно нового течения жизни, которое им ещё предстояло познать.
- Какой интересный человек, - подумала Ангелина. – В нём есть что-то, о чём я уже знаю, он как будто когда-то со мной связывался, особенно знаком его голос, он точно со мной связывался. Я слышала его ещё в том мире, из которого меня выдернули. Я слышала его, но совершенно не понимала, и тем не менее мне было спокойно и интересно. Вот и сейчас он что-то говорит, а мне хорошо, приятно и интересно. Любопытно, кто он?
Ангелине и её отцу казалось, что в этот миг приоткрылась вечность, однако законы хронологического времени требовали прерывания этого мига, так как помимо Ангелины и представшего перед ней образа была ещё медсестра, которая уже двигалась в их сторону. Неминуемо приближался момент прерывания этой, образовавшейся идиллии, расставания этих родственных душ.
Позже Ангелина будет очень часто видеть этот образ, который является ещё одним самым приятным и родным человеком – её папой. Папа – это ещё одно святое слово в жизни нового и прекрасного человека – Ангелины.
Медсестра взяла Ангелину и отнесла к матери на кормление.
А папа, чувственно и внутренне простившись с дочерью, отправился домой.
МАТЬ (Ощущения матери до и сразу после рождения Ангелины)
Несмотря на то, что мы с моим будущим мужем были вместе уже достаточно давно, что у нас всё было хорошо и особых препятствий к тому, чтобы стать родителями, не было, мне было немного страшно. Я была крепка и здорова, вполне взрослая физически, психически и духовно. Я понимала всю ответственность, понимала, что всё теперь будет по-другому, что многим надо будет жертвовать. Боялась самих родов. Не представляла, каким будет этот самый ребёнок, полюблю ли я его.
Был конец моего менструального цикла, и вероятность забеременеть была небольшой. Обычно мы предохранялись и в это время (как и в другое «неопасное» время). Но тогда я решила не делать этого, подумав, что если ребёнок получится, то так тому и быть. Случись это дней пять позже, было бы всё иначе, но Ангелина решила появиться на свет, или это Бог так решил, или ещё кто (Природа, Судьба и т.д.).
С того дня я стала внимательней наблюдать за собой, но заметила что-то только через месяц, когда во время интимной близости мне было немного больно. И как-то после совсем небольшой велосипедной прогулки у меня болел низ живота. И однажды выпитый с утра кофе совсем неожиданно «запросился» обратно. Я купила тест. Две. Две полоски! Я сразу же сообщила об этом мужу. Меня слегка удивила его немного спокойная реакция, которая вполне объяснялась тем, что он давно хотел ребёнка, нашего общего ребёнка, и ещё не до конца осознавал, как же всё это будет.
Приняв эту новость, я стала ждать и готовиться к появлению ребёнка. Читала различные книги. Встала на учёт у гинеколога. Когда я пришла к врачу и сообщила, что у меня первый месяц, меня неприятно удивил врач, спросивший меня «ну что, на аборт пришла?». Я понимаю, почему возник такой вопрос: потому что мало кто из забеременевших сразу идёт к врачу, только те, кому ребёнок не нужен. А мне же хотелось, чтобы всё было хорошо, хорошо и правильно с самого начала – чтобы мне выписали нужные витамины, проконсультировали о том, как питаться, чего можно и нельзя и прочее.
Об этой новости мне не хотелось рассказывать никому, даже родственникам. Это было такое личное, такое Моё. Нам с мужем так удивительно было увидеть на УЗИ сердцебиение нашего растущего внутри меня ребёнка, его маленькие контуры.
Так получилось, что новость о беременности мы с мужем узнали неделю спустя, после того как отнесли заявление в ЗАГС о том, что мы хотим зарегистрировать наши отношения. И на свадьбе я была на третьем месяце беременности. Так странно, я всегда скептически относилась к «беременным» свадьбам, а тут у самой так получилось. Единственное, что меня утешало, что мы и так бы поженились, что заявление отнесли раньше, чем я сделала тест. Впрочем, я не сильно-то и расстраивалась. Мы были очень красивыми женихом и невестой. Он был в белом костюме, я в красном платье. В ЗАГС мы ехали через весь город верхом на лошадях. Весь город был ослеплен красотой. Это было 18-го июня. Я тогда ещё не чувствовала своего бремени – ни физически, ни как-нибудь ещё.
В июле я как всегда работала – проводила летнюю практику у студентов. Это был 3-4-й месяцы моей беременности. Сильного токсикоза у меня не было, только мне постоянно хотелось есть. Если я не ела каждые два часа, то начинала плеваться слюной (птилизм). Начала поправляться.
В августе я поехала со свекровью к родственникам мужа под Белгород. Там мне удалось хорошо отдохнуть. Вот там я уже ощутила свой животик, уже физически поняла, что там, внутри, кто-то есть.
В конце августа – начале сентября я поехала в экологический лагерь в Швецию. Там я поняла, что никогда не буду вегетарианкой (а там был вегетарианский стол). Очень хотелось мяса, рыбы, молока. Во время дороги (особенно обратной) мне было очень плохо. Я вообще боялась, как бы ребёнок не замер, и постоянно прислушивалась (хотя толкаться она начала гораздо позже).
Вернуться домой было очень здорово; кроме того, меня встречал муж, который приехал из своей экспедиции. В это время, осенью мы почувствовали первые движения ребёнка. Это было так удивительно! Муж прислонял свою голову к животу и ждал. Ребёнок толкался и шевелился, часто неожиданно. Когда я ходила, двигалась, вела себя активно, ребёнка слышно не было, но стоило мне прилечь, она начинала «беситься» внутри.
В это же время живот активно рос. Я умудрилась съездить ещё на конференцию в Петрозаводск, выступила там с докладом. Работала до последнего. Студенты, видевшие меня раз в неделю, с благоговением взирали на мой не по дням растущий живот.
На повторном УЗИ мы узнали пол ребёнка – девочка. Видеть дочку, её движения на экране было неописуемо радостно. Мы были озадачены выбором имени малышки. Чего только не перебрали, но выбрали только после родов, и то не сразу.
К концу беременности я стала очень большой, отекала. Буквально перед родами нам дали квартиру от работы мужа, и мы туда переехали. Даже успели сделать небольшой ремонт. Было тяжело много ходить, вставать вообще, когда оставалась одна, было трудно. Особенно, если учесть, что у нас кровать в новой квартире появилась не сразу, и мы спали на полу.
За пару дней до родов, гуляя на улице, я поскользнулась и почти упала, но вовремя выставила руки вперёд и упала на ладони и колени. Немного поранилась, но сумела не повредить ничего и никого важного.
Ещё мне было очень тяжело от расставания с любимой собакой: она не любила детей, а мы не могли рисковать. И пёс пошёл жить к моей сестре, которую тоже любил.
Всё было готово. В назначенный врачами день отец отвёз меня в роддом. Интересно, что именно это число было в таблице, по которой можно узнать предполагаемую дату рождения (зная дату последней менструации). У меня начали отходить воды, но схватками совсем не пахло. Врач проколол мне плаценту, и вся околоплодная жидкость вышла. Я залила весь родильный зал. Было литров 4-5, не меньше. Потом я села на «утку», и «наводнение» прекратилось.
Родовая деятельность была слабая. Несмотря на стимуляцию, шейка матки не открывалась. Помучив меня определённое время и поняв, что это бессмысленно, врач предложила мне операцию. Я с радостью согласилась, так как терпеть даже то, что они называли не-схватками, было очень больно. Я боялась, что почувствую сквозь наркоз боль, но улетела, так этого и не поняв.
Потом мне рассказали, что голова ребёнка была опутана пуповиной, и поэтому он не мог толкаться, оттого и схваток не было. Если бы врачи продолжали пытаться провести естественные роды, неизвестно, чем бы всё это кончилось. Хорошо всё то, что хорошо кончается. И я и ребёнок были живы и здоровы.
Когда я очнулась, ребёнка со мной не было. Мне было больно лежать и двигаться, так как болели швы и отлёжанные конечности. Потом в палату вошла акушерка с ребёнком на руках, и я спросила «это Моё?». Получив утвердительный ответ и дочку, я была в радостном шоке. Рассматривала. Она спала. Первое, что я поняла, это то, что дочка очень-очень похожа на свекровь, только маленькая. Меня очень умиляли эти миниатюрные, но все чётко «прорисованные» черты её лица. Уши и губки напоминали мне нераспустившиеся полностью цветы, скорее бутоны, или ещё не расправившиеся крылья бабочки. Виден был изгиб бровей. Дочка была с приличной шевелюрой – чёрные волосы с рыжеватым «подшёрстком». Пальчики были прозрачные, лиловатые, и напоминали мне креветок.
Я очень боялась брать её в руки, подмывать и прочее. Но быстро всему научилась.
На третий день после родов приехал муж, в белом халате и сменной обуви его пустили в отделение. Мне очень нравилось смотреть на его реакцию. Ещё больший шок у него был, когда он увидел её без пелёнок, когда мы с акушеркой одевали её, собирая уже домой.
Домой нас вёз мой отец. Я видела его слёзы. Мы были счастливы.
ОТЕЦ (Ощущения отца до и сразу после рождения Ангелины)
Как-то в один из прекрасных апрельских дней 2005-го года моя жена пришла домой и с загадочной улыбкой, наполненной нежностью, озорством и весельем, пошла в уборную, держа в руках некий маленький предмет. Вышла и показала мне какую-то полоску, на которой были видны две цветные линии – это был положительный тест на беременность. Она мне сказала, что мы с ней вскоре станем родителями. Я был потрясён, во мне носилось множество противоречивых мыслей, они сбивали меня и не давали сосредоточиться, но не мешали мне испытать огромную радость от услышанного, ведь я так сильно хотел детей. Началась совершенно новая жизнь, новые действия, но полное осознание того, что мне выпало счастье стать отцом, пришло чуть позже, тогда, когда моя дочь появилась на свет, когда я смог прикоснуться к ней, взять на руки, покупать, уложить спать, когда я смог полностью окунуться в мир отцовства.
Мне очень нравилось, когда наш ребёнок, будучи ещё в утробе моей жены, заявлял о себе и пихался в стенки живота, мне нравилось слушать по вечерам тихую и спокойную музыку вместе с женой и растущим внутри неё дитём, при этом я любил слегка поглаживать живот, это дарило мне спокойствие и радость. Моя жена продолжала заниматься бальными танцами и вести достаточно активный образ жизни, всё шло так же, как и раньше, но только с большими эмоциями, переживаниями, делами и мыслями.
Итак, 11 января 2006 года я пришел в роддом, где находились моя жена и родившаяся накануне доченька. Мне всё ещё не верилось, что я стал отцом, я пребывал как во сне, однако все эти чувства рассеялись в один миг, и миг этот ждал меня за порогом палаты, расположенной на втором этаже родильного отделения. Я перешагнул порог, встретился с медсестрой, представился и стал ожидать появления того, что перевернуло всю мою жизнь. Медсестра скрылась на некоторое время и появилась, неся на руках небольшой свёрток, в котором я с трудом рассмотрел маленькое, прелестное лицо нового человека, - в этом лице я сразу же увидел себя. Я осторожно взял свою дочь на руки и обомлел. Во мне с силой колотилось сердце, гоняя мою кровь по жилам, тело рвалось ввысь, но при этом я стоял даже не моргая, я провалился в вечность и бездонность мига, в котором очутился. Она спала и слегка улыбалась, всё глубже очаровывая меня. Ангелина. У меня на руках она приоткрыла глаза, она была в полудрёме, но мне удалось посмотреть ей прямо в глаза. Некоторое время спустя ребёнка забрали на кормление, а я с совершенно новыми чувствами побрел по коридорам помещения к выходу. Внутри меня всё горело, я парил над всем вокруг, что придавало решительности и твердости каждому моему последующему шагу по земле. Это была наша первая встреча с Ангелиной.
ХАРАКТЕРИСТИКА МАТЕРИ
Мама девочки очень красивая женщина, которая порой чувствовала себя этакой Мальвиной (героиня сказки о приключениях Буратино). Она достаточно обидчива и эмоциональна. Ей сложно идти на живой контакт с окружающими людьми, особенно если это касается решения каких-либо спорных вопросов и проблем. Она нетороплива и усидчива, порой может просидеть долгое время, смотря в одну точку, обдирая засохшую кожицу со своих нежных губ. Обдирание кожицы доставляет ей массу удовольствия, это успокаивает её. Она очень любит животных и сильно привязывается к ним, так как при виде их у неё возникает бесконечное чувство нежности и любви.
Она очень серьёзная женщина, хотя, возможно, эта серьёзность лишь кажущаяся. Порой при ответе на заданный ей вопрос или при обсуждении предложения она не может ответить сразу, впадая в некий ступор и задумчивость, а когда решается на ответ, который уже обдуман, часто бывает поздно. Она спокойна. Она очень любит заниматься мелкой работой (плетение из бисера, вязание, изготовление и модернизация украшений,…), что доставляет ей массу удовольствия. Она нерешительна, однако если решается на что-то, то переубедить её становится просто невозможным. Она не любит заниматься рутинной работой, которая ей неинтересна, но необходима для жизни, - например, ведение хозяйства по дому. Она любит детей, но достаточно долго собиралась с силами и мыслями завести своего собственного ребёнка. Она очень терпелива и склонна к самопожертвованию, однако без фанатизма, всегда помня о себе любимой. Она умна. Иногда кажется, что она ленива, но это кажется лишь оттого, что она не может делать что-то быстро за короткое время, ввиду своего особенного чувствования времени: она не любит торопиться и опаздывать, любит делать всё заранее. Она сильно привязывается к вещам, любит танцы. Она сильно подвержена чужому мнению, не может решать свои собственные проблемы в одиночку, - ей всегда нужна помощь и поддержка, ей необходимо выговариваться. Несмотря на свою красоту, она очень застенчива и не уверена в себе, в том числе и с мужчинами. Если она занимается чем-то, что ей доставляет радость и удовольствие, она может совершенно не обращать внимания на всё остальное, на беспорядок, дискомфорт, на всё. Ей нравится нравиться мужчинам, она женственна и привлекательна. Она очень любит внимание к себе, ласку, нежность. Ей нравится покой.
ХАРАКТЕРИСТИКА ОТЦА
Он настоящий мечтатель. Его всегда просто распирает от идей и замыслов, он быстро загорается идеей, зарождающейся в его голове, и стремится её реализовать немедленно. Однако, если что-то не получается реализовать сразу, идея не погибает (хотя и отметается тут же, без промедления), она постоянно теплится в нём и ждёт своего часа. Так или иначе, он всегда, медленно ли быстро ли, но верно идёт к реализации задуманного. Это касается всех отраслей жизни: путешествий, творчества, увлечений, женщин, работы. Он никогда не боится высказывать своего мнения и всегда старается его доказать. При этом он всегда, независимо от того прав он в чьих-то глазах или не прав, чувствует свою правоту.
Он очень любит детей, и постоянно стремился зачать своих. Он видит в этом один из самых главных смыслов. Он склонен к самопожертвованию, причём к тотальному, совершенно забывая о себе и своих потребностях.
Он всегда был очень ранимым человеком, который из-за своей природной эмоциональности сильно переживает все, что так или иначе может потрясти человека: красота природы, отношения мужчины и женщины, дети, творчество, злость, гнев, любовь,… Он всегда старался не плыть по течению, выбирая свой путь. Он борется за свои идеи, за себя. Достаточно часто, при, казалось бы, даже небольшом эмоциональном потрясении, на его глазах наворачиваются слёзы.
Он живёт с вызовом обществу; именно от этого, зародившегося когда-то в нём вызова обществу, он не шёл по прямым, казалось бы, начертанным самой судьбой линиям. Он с ранней юности начал носить длинные волосы, он пробовал жизнь на вкус, при этом, если ему что-то откровенно не нравилось, он не продолжал вторить толпе, а просто отходил в сторону и искал что-то новое.
Он очень часто сталкивался с непониманием со стороны людей, за свою неординарность и идейность. Он очень активный человек, ему всё интересно и любопытно, он со всех сторон изучает мир. Он любит авантюры и часто рисковал по жизни, при этом порой не принимая во внимание страхи и мнения других людей (если они находились рядом). Его все время тянет вперёд, он всегда стремится к изучению нового, он не может усидеть на месте. Слово покой для него всегда было чуждо, однако именно его ему и не хватало.
Он очень много обещал в своей жизни и не выполнял обещаний, однако со временем он перестал обещать невыполнимого, или обещал, но уже выполнял, по возможности, на все сто.
Он обожает лес и всю северную природу, в этом заслуга его отца, который с самого раннего детства брал его с собой на рыбалку, за грибами, за ягодами. Отец рассказывал много историй про природу и про лесных жителей, и это сыграло положительную роль в его восприятии севера, в который он остался влюблён на всю жизнь. Со временем он даже мысленно отсёк для себя всю часть мира, которую не считал севером.
Его всегда что-то терзало, ему всегда чего-то не хватало, но он всегда был убеждён, что путь, по которому он идёт, верный, - ведь это его путь и он сам, без чьего-либо воздействия на себя делает выбор.
Он любит мир и людей в нём. Он всегда доверял людям и этим преображал их. Он достаточно эгоистичный человек, но при этом готов отдать последнюю рубашку страждущему, нуждающемуся в ней.
Он безумно любит себя.
Он бывает резким и грубым, нервным. Особенно это проявляется, когда он чувствует свою беспомощность. Он достаточно нравственный человек, но нравственность его носит не общественный характер, она построена на его собственных убеждениях и вере.
ВЫПИСКА
Наступил день, когда Ангелину вместе с матерью выписали из роддома. Приехали родственники на машине; во главе шествия, конечно же, был отец новоиспечённого семейства – Максим Леонидович Беликов. Ангелина не понимала, что же вокруг происходит, хотя ей было ясно одно – снова что-то меняется, и меняется стремительно.
- Новые пелёнки, теперь их стало ещё больше, плюс ко всему, добавилось одеяло и какие-то рюшечки. А ещё новые люди, которые всё охают, да ахают, смотрят на меня, рассматривают. Я чую лишь одного родного мне человека – мою маму, но мне с трудом удается среди всех этих людей услышать голос и почувствовать запах ещё одного, уже знакомого и интересного мне образа, встречи с которым я жду. И вот, пробираясь сквозь множество звуков и запахов, он здесь, человек с длинными черными волосами, мой папа.
Папа взял Ангелину на руки и понес к автомобилю. Как только Ангелина оказалась на руках своего отца, она перестала обращать внимание на быстро меняющиеся картинки окружающего мира, спокойно наслаждалась тем, что ей уже знакомо, вечностью мигов, которую дарит ей внутреннее время-ощущение. На руках у отца не было страха перед неизвестным.
Хронологическое время будто остановилось. Ангелина снова погрузилась в вечность папиных рук и глаз.
Затем был переезд из одного города в другой, а потом вхождение в новое жилище, в котором пока всё было незнакомым и чуждым – это был родительский дом, новый дом Ангелины.
- Это место мне совершенно незнакомо – запахи в нём, стены, потолок, - но ничего, ведь рядом со мной находятся папа и мама (здесь их так принято называть), которые мне нравятся, с которыми я уже знакома, они мне близки. Меня тянет к ним, ведь с ними в этом мире как-то спокойнее, что ли, и они не так сильно меняются, как всё остальное.
Ангелину принесли в дом, раздели и понесли в маленькую комнату, где стояла большая кровать. Распеленали, искупали в новой детской ванночке розового цвета, прижгли зелёнкой пупок, запеленали в свежие пелёнки и придвинули к маме с вкусным лакомством, которое Ангелина незамедлительно принялась кушать, - чав, чав, чмок, чмок.
После кормления Ангелина почувствовала прилив радости и удовлетворения и с улыбкой на устах стала засыпать. Мама аккуратно взяла её на руки и перенесла в маленькую детскую кроватку. Ангелина казалась очень маленькой и беззащитной в этой кроватке, она тихо сопела и наслаждалась послеобеденным сном.
Событий, которые происходили с Ангелиной за предыдущие несколько дней, было настолько много, что она не всё могла ухватить и принять в бодрствовании, поэтому многое осмысливалось ею во время сна. Во сне, как и наяву, многое стремительно менялось, однако было и существенное отличие: возможность остановить момент и прочувствовать его в полном покое и бездвижности, познакомиться с ним или, хотя бы, перестать бояться, изучив всё досконально.
НИКОГО РЯДОМ
Ангелина проснулась, рядом никого не оказалось. Она стала молча определяться со своим новым местоположением.
- Где же я нахожусь, где мои родители? – знакомых запахов она не чувствовала, голосов не слышала, но пыталась разобраться с тем, что делать. Перед Ангелиной возвышались какие-то стены из прутьев (стенки детской кроватки), ранее не знакомые ей.
- Как я здесь оказалась? Ой, из меня снова потекла тёплая жидкость, а вокруг появился новый запах.
- Тёплая жидкость меня греет, приятно, вот только она немного холоднее чем была в самом начале, да и вообще становится как-то прохладно, да ещё и щиплет что-то как раз в районе появления некогда тёплой жидкости – в районе попы. Мне становится как-то неприятно. Что же делать, как быть? Попробую пошевелиться. Что-то мои тщетные шевеления мне не шибко помогают. Ещё. Ещё. Эх, толку нет. Может покричать, уа, уа, - тихо, тихо, чуть слышно пробормотала Ангелина, - Уа! Да, видимо, никто меня в этом месте не слышит. Уа, - чуть громче воскликнула девочка, - уа, - что было мочи закричала она.
- Наконец кто-то бежит, это она, моя мама.
Мама сразу принялась распелёнывать Ангелину, потом мыть и снова запелёнывать, но Ангелина не замолкала, мамины причитания и уговоры-прибаутки не помогали. Ангелина не успокаивалась. Мама предложила ребёнку её любимое лакомство, она чуть было успокоилась, но когда отвалилась от груди, снова начала звонко всхлипывать. Рёв продолжался.
- Так, мама здесь, а где же папа, - подумала Ангелина, - не успокоюсь, пока и он не придёт, хочу и на него посмотреть, а то всё вокруг совершенно незнакомое, я хочу видеть их обоих. Пусть у меня будет больше знакомого, чем незнакомого, может они помогут мне подружить два времени, моё и их. Уа.
Прискакал отец, быстро взял ребёнка на руки и начал качать и приговаривать:
- Тише, тише, баю-бай, спи девчонка, засыпай, тише, тише, тсссс, тсссс, тсссс, тсссс, тсссс.
- Наконец-то он пришёл, чувствую знакомый запах, прикосновения, я слышу его знакомый, грубоватый, но свой, родной голос, слушаю его. Ну, теперь можно и успокоиться, зяв, засыпаю.
Ангелина улыбнулась от блаженства и окружающего её спокойствия.
- Теперь мне стало понятно, что мои родители где-то рядом, что они действительно не так сильно меняются, как всё остальное вокруг, что они могут, как и я, чувствовать моё время и пребывать в нём, вместе со мной. Правда, их к этому нужно призывать и вырывать из времени, в котором они вынуждены жить здесь, в этом новом для меня мире.
Немного ворочаясь у папы на руках, Ангелина продолжала размышлять о наблюдаемом ей мире.
- Думаю, что все существа, живущие в этом мире по своим временным законам, могут жить и по моим. Только для них мои законы почему-то утратили ту ценность, которую они представляют для меня. Видимо, именно поэтому мои родители, например, постоянно вырывают меня из моего временного пространства, которое я принесла с собой из своего маленького домика. Но я тоже могу вырывать их из их временного пространства и погружать в свое. Может, мне так удастся добиться гармонии сосуществования двух времён (моего и их) и двух миров, моего – «детского» и их – «взрослого».
Ангелина уснула прямо у отца на руках.
О проблеме двух временных пространств, двух времяощущений.
Проблемы восприятия нового для Ангелины мира и замечательные размышления-догадки относительно двух параллельно существующих временных пространств имели место быть в реальности. Об этих временах и их разности многое писалось - в фантастической, мифологической, философской, психологической, литературе. Далее мне хотелось бы обратить внимание на некоторые из них, чтобы Вы, уважаемый читатель, смогли убедиться в реальности всего происходящего с Ангелиной, несмотря на всю фантастичность описанного здесь.
Отступление от художественной части книги и некоторые пояснения автора с использованием сторонней литературы представлены в приложении 1.
ВРЕМЯ ШЛО
Три месяца спустя Ангелина стала уже более активной и энергичной, однако в сравнении с другими детьми её возраста она всё же была не столь активна. Хотя, конечно, сравнивать её с кем бы то ни было не стоило, ведь она девочка с уже заложенным характером и жизненным тонусом, присущем лишь ей. Она уникальна. В этот период Ангелина стала более отчетливо видеть окружающий мир, с его красками, формами, людьми в нём. Темные очертания и образы теперь превратились в объекты с достаточно определенными границами и чертами.
Особенную радость у девочки вызывал её отец, Ангелина всегда улыбалась при его появлении, начинала дрыгаться и веселиться. У отца на руках она чувствовала спокойствие, уют, защищённость. Она была маленьким капитаном в большой лодке отцовских рук, чувствуя себя комфортно и спокойно. От него исходило столько тепла (физического и духовного), что даже тогда, когда вокруг было холодно, он брал её на руки и сразу же согревал её маленькое тело теплом своих рук, своим дыханием, своим сердцем.
Ангелина и её папа чувствовали огромную духовную связь друг с другом, которая с каждым днём крепла и росла, это замечала и мама, которая также имела сильную связь с ребёнком, однако эта связь была несколько иной, больше не духовной, а физической (кормление грудью). Часто мама ревновала Ангелину к папе, а папу к Ангелине, думая и говоря, что она им двоим вовсе не нужна, что чувствует себя лишь производителем молока, средством, а не целью. Отчасти, с появлением ребёнка это стало действительно так. Однако, от неё и Ангелина и муж ждали ещё и духовного напряжения, которое, к сожалению, давалось ей крайне не легко, выматывая все силы. Зачастую происходили эмоциональные срывы. Подобное состояние матери объяснялось тем, что когда папа и доченька находились вместе, всё вокруг как будто останавливалось и переставало иметь какое-либо значение, всё, кроме их духовной близости, просто переставало существовать. Они длились в настоящем. А мама Ангелины не могла так сильно отключатся от всего суетного вокруг и так глубоко окунаться в мир ребёнка, в мир её детства, в её жизнь. Конечно, она давала ребёнку очень многое, но она не могла так сильно напрягаться духовно, как это мог делать отец, ввиду того, что он просто сильнее и самоотверженнее мамы. Всё это вызывало расстройство матери, однако отец Ангелины всегда её успокаивал, говоря, что не расстраиваться надо, а радоваться такой огромной и сильной привязанности их друг к другу. Надо принять эту безграничную любовь и духовную близость, так как это благо для всех, в том числе для матери ребёнка.
Общение с ребёнком требует огромного душевного напряжения, но это напряжение всегда положительное, всегда благотворное. Отец, находясь с ребёнком, ничем иным заниматься более не мог, да, впрочем, и не хотел.
ПЕСНЯ ПОД ГИТАРУ
Ангелина очень любила находиться с папой, играть с ним. Они оставались одни, мир и время останавливались, а моменты и эпизоды превращались в целую вечность.
- Мама куда-то ушла и мы с папой снова остались вдвоём, здорово. Что же он мне покажет на этот раз, ведь он мне постоянно показывает что-то новое, учит меня.
Отец взял гитару, усадил Ангелину на диван, подпёр подушками со всех сторон, поставил напротив ребёнка стул, сел и принялся петь и играть свою любимую песню «Метель», группы «ДДТ». Ангелина была в полном восторге, она была удивленна и поражена, ведь она впервые слышала гитару и поющего папу. Папа с умилением и радостью смотрел на своё чадо, пел и, погрузившись в бескрайние просторы Ангелининых глаз, плакал от радости и величия переполняющих его чувств.
- Как здорово, какая приятная музыка, я чувствую, как она пронизывает меня, как она обволакивает меня и гладит. Это прекрасно, я никогда не видела папу поющим и играющим на гитаре. Он такой интересный, красивый, но почему он плачет, почему по его щекам катятся слёзы? Я не хочу, чтоб он плакал.
Внутри отца всё трепетало и надрывалось, всё возносилось в небеса и парило там, его пронизывал внутренний свет, который озаряет душу. Чувства отца и озарение передались Ангелине, она была счастлива.
Папа пропел песню ещё несколько раз, дабы продлить ощущения, родившиеся в нём и Ангелине.
Конечно не секрет, какое слово Ангелина произнесла первым, это было слово «папа».
ТРУДНОСТИ И ИХ ПРЕОДОЛЕНИЕ
В первый год жизни Ангелины отцу молодого семейства приходилось постоянно искать различного рода подработки, он брался за всё, даже участвовал в массовке на съёмках фильма по книге Варлама Шаламова Колымские рассказы. Однако основную часть дополнительных средств приносила машина – старенькая «копеечка», принадлежавшая ещё прадеду Ангелины, потом деду, а теперь отцу. Он возил студентов домой к родителям (междугороднее такси), и это приносило дополнительные деньги. Помимо этого существенно помогали родители (дедушки и бабушки Ангелины). Особенно дедушка Лёня, он постоянно помогал финансово, даже тогда, когда помощь не требовалась, всё равно что-то выделял на поддержание молодой семьи.
Смешная зарплата сильно раздражала, но не была причиной остановок и отчаянья в становлении молодого семейства. Однако были трудности не только финансового характера, но и чувственно-эмоционального. Быть матерью для Ангелининой мамы оказалось крайне тяжёлым делом, причём не столько физически, сколько духовно. Ведь ей довольно много времени приходилось находиться рядом с ребёнком, а находиться рядом с ребёнком вне дома ей практически не удавалось, поэтому она переживала из-за недостатка общения с внешним миром. При этом стал чувствоваться возраст, годы юности прошли и наступили годы взрослой молодости, когда уже появляется больше ответственности перед людьми, особенно с появлением семьи и ребёнка.
Как сказано выше, маме было сложно напрягаться, поэтому часто возникали нервные срывы, объектом которых часто становился отец Ангелины. Однако совместными усилиями обоих родителей эти трудности удавалось переживать и оставлять в прошлом.
КАК РОДИЛОСЬ ПРОЗВИЩЕ АНГЕЛИНЫ
Как-то родители Ангелины пошли на небольшой концерт бардов, посвященный некоему мероприятию. Было много хороших и не очень хороших песен. Песни были довольно серьёзные, за исключением одной детской песенки, слова которой звучали так:
«Жук, жук, жук, жучок, вырастай в коняшку, и тогда на тебе прокачу я Машку…», Так вот, услышав эти слова из детской песни в исполнении Александра Гутеля, родители Ангелины оказались в состоянии умиления, и когда концерт окончился, а они пришли домой, напевая эту забавную песенку, сами того не замечая, невольно и очень нежно стали называть Ангелину «жучок». Когда же Ангелина хмурилась и куксилась, мама и папа называли её «воинственный жук-малыш»! Это прозвище – «жучок» или «жук» - закрепилось в семье. Родители называли Ангелиночку жучком и в пять лет и позже.
СОН
Ангелина уже могла самостоятельно высвобождаться из пелёнок во время сна, раскрываясь и раскидывая руки и ноги по кроватке, причем так, как ей того хотелось.
Родители стали замечать, что во время сна Ангелина порой волнуется, всхлипывает и вздрагивает, будто бы кто-то, против её воли, выдергивал её из некоего состояния покоя и концентрированности.
- Мои глаза закрываются. Из образовавшейся темноты начинают вылетать звёзды, облака, различные образы невиданных мной доселе существ, птицы, яркие деревья, цветы и дома. Как много всего, ярко, но так хаотично. Всё внезапно появляется и исчезает, меняясь на что-то новое. Вот кораблик выплывает из темной пучины, он плывет ко мне, я жду его, и вдруг он исчезает и вместо него я вижу какого-то маленького старичка, который сидит на берегу широкой реки, на его коленях лежат гусли, по которым старичок перебирает пальцами, издавая волшебные звуки, уносящие в облака. Что ж, посижу, послушаю старичка. Но и он куда-то внезапно исчез, вместо него появилась зелёная поляна, на которой цветут невиданные растения и танцуют белокрылые лебеди. Какая красота, неподалёку от поляны стоит могучее дерево, на котором сидит маленькая птичка – соловей и напевает свою песенку. Но и эта картинка исчезает.
Да что же это такое, сколько можно, почему всё так быстро исчезает, не успев возникнуть перед моим взором? Надо разобраться, в чём тут дело. Вот какая-то дорога, пойду по ней, посмотрю куда она ведёт. Но вот и дорога пропала, я очутилась в каком-то лесу… Как здесь тихо, с веток коряжистых деревьев свисают темные лишайники, под ногами мягкий, влажный, густо-зелёный мох. А где же птицы, где животные, никого кроме меня здесь не видно и не слышно. Что ж, пойду по лесу куда глаза глядят, а глаза мои глядят прямо на лес, кроме которого здесь больше ничего нет. Ой, вот и лес исчез, и леса теперь нет. Что это, - яркий свет ослепил Ангелину, и она слегка прищурилась, когда же открыла глаза, то перед нею ничего не оказалось, только белый цвет и ничего в нём нет. – Вот это совсем не смешно, теперь вообще никаких зацепок, ни тропинок, ни дорог, ни деревьев, ни растений, ни животных, - ничего.
Нет, нет, что-то всё же появляется среди всей этой белой пустоты. Это огромный шар, который приближается ко мне, но, приближаясь, он становится уже и не шаром, он становится плоскостью, на которой находятся все картинки, которые я уже видела, и которые быстро появлялись и через некоторое время быстро исчезали. Здесь и лес, и поляна с цветами и лебедями, и белая пустота, и старичок, играющий на гуслях, и кораблик, снова плывущий ко мне. Но по краям этого круга с картинками находятся ещё два персонажа, которые сильно похожи друг на друга; единственное их отличие в том, что один полностью лысый, а у второго на голове длинный чуб волос, свисающий до самых пяток. Эти двое постояли немного передо мной, а затем стали прыгать с одной картинки на другую. При этом лысый постоянно перемещался по разным картинкам, а персонаж с чубом останавливался на картинках и подолгу стоял, насколько это было возможно: ведь лысый, постоянно перемещаясь и прыгая по картинкам, всё время его сбивал и перебрасывал на другую картинку, где персонаж с чубом снова старался задержаться, но ему не удавалось.
- По-моему, я начинаю понимать, в чем тут дело. Я думаю, что персонажу с чубом нужна помощь, но как ему помочь, - ведь я не знаю даже его имени, может, он мне сам скажет, как ему помочь?
Ангелина подошла ближе к приблизившейся плоскости и окликнула персонаж с чубом.
– Эй, приятель, кто вы такие? Я вижу, ты слабее своего противника, но более симпатичен мне, ведь ты, как и я, пытаешься насладиться отдельными картинками, узнать их и остановиться в них, прочувствовать их полноту и красоту.
- Мы две ипостаси времени, я - это время момента, а мой лысый собрат – это время бегущее, время уносящихся вперёд часов, которые невозможно остановить. Лишь я способен ненадолго заменить его и дать моменту прожить целую вечность настоящего, вечность длящегося мига. В вашем мире мы тоже живём. Время бегущее, время часов, его как бы видят многие и живут по его законам, его ценят и за ним бегут. А вот я живу в вас, и меня редко замечают, а потому я более слабый и практически неизвестный и не почитаемый. Я люблю настоящее, его полноту, неожиданность и живость, а мой собрат постоянно бежит в будущее, при этом практически полностью нивелируя настоящее. Мы оба очень важны, от нас очень многое зависит, но, к сожалению, в твоём новом мире на меня практически не обращают внимания. Меня замечают лишь некоторые творческие люди, часть психически больных людей, практически все дети, начиная с самого их рождения и, примерно, до семи лет, старцы и некоторые восточные народы (не все их представители). Однако, моему собрату в твоём новом мире уделяют гораздо большее внимание, его чтят и живут по его законам большинство людей. Даже ваше образование, главным образом, нацеленно трансформирует детское ощущение времени, дискредитируя настоящее в угоду будущему и с уважением к прошлому. Так что я проигрываю постоянно под гнётом вашего выбора не в мою пользу.
- Я хочу тебе помочь, но не знаю как, скажи, что мне нужно сделать? Могу ли я вообще тебе помочь? И сможешь ли ты потом помочь мне? – обратилась Ангелина.
- Да, Ангелина ты мне действительно можешь помочь. Подойди ко мне ближе и в тот момент, когда меня снова столкнут на другую картинку, схвати меня за мой длинный чуб и держи крепко, не отпускай, тогда в следующий раз меня будет уже не столкнуть. И если тебе удастся помочь мне, я тут же помогу тебе насладиться картинами. Да, кстати, меня зовут Кайрос, а моего приятеля зовут Хронос.
Ангелина подошла ближе и в момент, когда Хронос толкнул Кайроса, а тот упал на новую картинку, крепко схватила его за длинный чуб.
- Ура, - воскликнула Ангелина, - у меня получилось.
Кайрос стоял лицом к ней и с благодарностью улыбался. Теперь и Ангелина и он могли беспрепятственно наслаждаться картиной, представшей перед ними – это была поляна с цветами и белокрылыми лебедями, которые танцевали под дивную песню соловья, сидящего на близко растущем старом дереве.
- Благодарю тебя за помощь, Ангелина. – молвил Кайрос.
- И тебе моё благодарственное слово, за возможность наслаждаться картинами, наслаждаться настоящим.
Ангелина чуть-чуть ослабила руку, в этот же момент подлетел Хронос и с силой толкнул Кайроса. Ангелина в последний момент заметила его приближение и изо всех сил сжала чуб Кайроса в своём маленьком кулачке…
Ангелина проснулась.
ЗНАКОМСТВО С НОВЫМ
Родители, особенно папа, показывали доченьке много нового, яркого и интересного, но вот загвоздка, - Ангелина не успевала насладиться всем до конца, ей на это не хватало времени, а точнее, её постоянно знакомили с чем-то новым, выдёргивая её из состояния знакомства с новым. Но вот опять.
- Я люблю играть с папой и мамой, они такие нежные, такие интересные, постоянно мне что-то показывают, поют песни, рассказывают сказки. Вчера мне в кроватке подвесили яркую музыкальную карусель, на которой катаются маленькие цыплята и поют песенки. Мне очень нравится эта карусель. Мне нравится теперь просыпаться и смотреть на неё, причём мне больше нравится рассматривать её тогда, когда она не двигается. Все цыплята на ней разного цвета, они все красивые, каждый по-своему. Я люблю их рассматривать. Вот этот жёлтенький цыплёнок имеет маленький гребешок и оранжевые лапки, у красного открыт клюв, он, наверное, что-то поёт, синего, видимо, немного потрепало на ветру, он такой взъерошенный и смешной, зелёный,…
За дверью послышались шаги, в комнату вошёл папа, увидел проснувшегося ребёнка и начал говорить приятные на слух слова, затем подошёл к кроватке, нежно поцеловал Ангелиночку в лоб, завел карусель и стал играть с Ангелиной. Цыплята начали двигаться под музыку.
- Нет, не включай, пожалуйста, карусель, я очень хочу внимательно посмотреть на зелёного цыплёнка, на его отличия, я хочу придумать для него историю, а потом пусть катается под музыку на карусели.
-Эх, ну вот, зелёного мне не дали рассмотреть, он под музыку начал двигаться и бежать по кругу, и теперь я никак не могу рассмотреть его внимательно.
Ангелине пришлось сильно напрягаться и приспосабливаться к движущейся карусели, чтобы рассмотреть не до конца изученного зелёного цыпленка.
Со временем Ангелина начала улавливать фигурки в движении и рассматривать их не только в покое, но и когда они двигались. Но как только ей удалось привыкнуть к существующей, привычной, движущейся под музыку карусели с цыплятами, в один из дней она проснулась и вместо цыплят на карусели обнаружила каких-то зайчиков, мишек разного цвета.
Папа Ангелины просто договорился со своими знакомыми поменяться каруселями, думая, что детям будет интереснее с новыми игрушками-каруселями. Однако так думали только взрослые.
- Куда же подевались мои цыплята, я их уже знала, у каждого из них была своя история, придуманная мной, они весело кружились под красивую и добрую музыку, они мне нравились. А сейчас появились какие-то зайки, мишки, откуда они взялись? Как же всё-таки быстро и неожиданно всё вокруг меняется в этом мире.
В комнату вошёл папа, он подошёл к кроватке, посмотрел на Ангелину, она уже не спала. Тогда он завёл шарманку, стала доноситься незнакомая мелодия, отличная от мелодии цыплят, мишки и зайки стали кружиться под неё. И снова мир Ангелины изменился.
Почти каждый день Ангелину выносили на прогулку, она сидела или лежала в коляске, закутанная в пеленки и одеяла, над нею висела знакомая ей погремушка, которая была полностью изучена Ангелиной. Погремушка тихонько побрякивала и издавала привычные звуки. Ангелине нравилось внимательно рассматривать погремушку и слушать её. Но иногда и во время прогулок случались частые изменения в её маленьком и огромном мире, а именно: появление чьей-либо совершенно незнакомой физиономии, говорящей писклявым и слегка смешным голосом различные, как этой физиономии казалось, ласковые и приятные слуху ребёнка слова. Хотя, на самом деле, они были так же непривычны и незнакомы ребёнку, как и вся физиономия непрошенного гостя, который безо всякого особенного предупреждения и церемоний рвался в устоявшееся мировое пространство Ангелины, в мир её коляски и погремушки, которую катили давно знакомые и очень приятные люди (родители). Происходит резкое вмешательство в её временное пространство кого-то совсем незнакомого, брюзжащего существа, которое быстро появилось и также быстро исчезло.
- Как же хорошо на улице. Меня везут в моей любимой коляске. Всё вокруг тихо и спокойно. Папа с мамой тихонько разговаривают между собой, погремушка слегка побрякивает и колышется в такт движениям коляски. Я знаю практически все звуки, которые она издаёт при колебаниях, я даже могу их угадывать и соединять в мелодию. Всё мило и привычно, всё по-моему, я засыпаю. Так, а почему звуки стихли, почему коляска остановилась, неужто прогулка была такая короткая? Обычно мы гуляем дольше. Дай ка я открою глаза и посмотрю, что там происходит. Ой, кто это? Да ещё и приближается ко мне. Какой ужас, существо раскрыло пасть и обнажило свои, слегка коричневатые, зубы, издавая при этом противные пискляво-картавые звуки, которые вызывают у меня полное непонимание, страх и даже некоторое отвращение. И почему она (это всё-таки женщина) ко мне лезет и что-то там вопит, я-то здесь вообще причём? Так, ситуация выходит из под контроля, пора призывать на помощь моих родителей: Уа, уа, уа. Хе, сработало, неизвестность, в виде незнакомой и повизгивающей физиономии, удалилась и ко мне стала приближаться мама, которая начала меня гладить по щёчке, напевая приятную мелодию. Знакомый мне мир снова вернулся. Визжание и брюзжание закончилась. Ура, враг изгнан из моих владений, победа.
О ЗНАКОМСТВЕ С БАБУШКАМИ И ДЕДУШКАМИ
Бабушка Нина, которая жила в городе Ковдор, чуть ли не с самого начала рвалась к внучке, чтобы увидеть её и понянчиться с нею. Дедушка Лёня, также живший в Ковдоре, был несказанно рад появлению внучки, но, несмотря на своё огромное желание встретиться с ней, был достаточно сдержан и поставил для себя ограничение в три месяца (чтобы не заразить новорожденного чем-либо), после которого он навестит молодое семейство и понянчится с родившимся ангелком.
Бабушка Надя и дедушка Витя, живущие в том же городе, что и Ангелина с родителями, имели больше возможностей встречаться с внучкой; этой возможностью чаще пользовалась лишь бабушка: она чуть ли не два-три раза в неделю приходила и справлялась как дела, давая некоторые советы. Впрочем, Б.Нина также постоянно давала советы по телефону.
Налаживание контакта с женщинами у Ангелины проходило проще и смелее, чем с мужчинами, и это проявилось с самого рождения, видимо оттого, что женщины от природы более нежные, мягкие, ласковые, чувственные… в отличие от большинства мужчин. А всё это очень чётко чувствуют маленькие дети, которых просто пронизывают все флюиды и вибрации, исходящие из внешнего, чуждого пока для них мира. Ангелина не была исключением, мало того, её чувственное восприятие мира было настолько тонким, что многие вибрации, которые могли не заметить другие, для неё казались очень существенными (это сохранилось и при дальнейшем взрослении). Исключением в мире мужчин был лишь отец Ангелины, который с самого рождения стал для Ангелины всем, рядом с которым всё остальное мгновенно меркло и переставало быть сколь-либо значимым.
Мысли Ангелины при встречах с дедушками и бабушками:
- Кто эта пожилая женщина? Она так часто приходит к нам в дом и всё что-то говорит, говорит. Порой ненадолго остаётся со мной. Почему? Она обращается ко мне и называет себя моей бабушкой. А что такое бабушка? Непонятно. При этом она говорит, что она не просто бабушка, а бабушка Надя. Будто бы это хоть как-то может прояснить для меня ситуацию. Странные они здесь. Но она мне нравится, у неё тихий, приглушенный голос, довольно мягкий и приятный на слух. Она часто поёт мне песенки, прям как мама. Ну что ж, бабушка так бабушка. Пусть приходит, тем более, я так понимаю, она будет приходить постоянно. Мне нравится её общество.
- Пару раз я видела некого мужчину, который, улыбаясь, смотрел на меня, приговаривая что-то себе под нос и называя себя моим дедушкой Витей. У него ещё были усы, как у папы, но только не чёрные, а белые. Он редко ко мне приходит сам, чаще мы встречаемся на прогулке, когда родители катают меня на коляске по улице. Иногда мы приходим в гости к бабушке Наде и дедушке Вите, они, оказывается, живут вместе, в одном доме, как я и мои папа и мама. Дедушка Витя мне меньше нравится, чем бабушка Надя, у него такой грубый голос, у бабушки он мягче, приятнее. Не хочу с ним оставаться надолго, лучше с бабушкой, если уж выбирать из них двоих. А ещё лучше с родителями, вот.
В общем, знакомство и общение с бабушкой Надей и дедушкой Витей было для Ангелины достаточно спокойным и не сильно напрягало её. Ведь бабушка была тихой и не сильно волновала её покой, а дедушка Витя достаточно редко вторгался в её пространство. И даже когда он всё же вторгался-таки в её мир, рядом всегда были либо папа с мамой, либо ещё и бабушка.
- Так, ну ладно, я знаю, что у меня есть бабушка Надя и дедушка Витя, с которыми мы достаточно часто и регулярно встречаемся. Видимо, это некая неотъемлемая часть моей новой жизни. Но папа и мама говорят мне, что есть ещё какие-то мои бабушка и дедушка. Вторые. И их зовут бабушка Нина и дедушка Лёня. Это что же получается: у меня много бабушек и дедушек, но почему и откуда они взялись и почему я должна с ними встречаться, непонятно. Правда, я ещё ни разу не видела бабушку Нину и дедушку Лёню, не встречалась с ними. Почему? Не знаю.
И вот в один из февральских выходных в гости к Ангелине приехала её вторая бабушка, бабушка Нина, собственной персоной. Она тут же ворвалась в мир Ангелины, неся с собой бурю эмоций, нежности и умиления. Ангелине стало ясно, что эта бабушка совсем другая, совсем не такая, как бабушка Надя.
- Так вот она какая, моя вторая, новая бабушка. Она такая весёлая, быстрая и говорливая, совсем не похожа на бабушку Надю. Бабушка Нина постоянно желает меня держать на руках и качать, ей это так сильно нравится. Мне, впрочем, тоже. Она такая большая! И очень мягкая. А вот руки у обеих бабушек одинаково нежные и гладкие, такие приятные, приятные, в этом мои бабушки очень похожи. А ещё они похожи в том, что обе улыбаются, глядя на меня, и иногда остаются со мной, когда родители куда-то уходят.
- Мне нравятся мои бабушки, они такие разные, но обе приятны мне. Бабушка Нина как метеор, она постоянно что-то делает, что-то напевает, чмокает меня, берёт на руки, качает. Она такая активная, что я порой не успеваю за ней. Мне с ней нравится. Бабушка Надя, более тихая, спокойная, размеренная, говорит всегда чуть приглушённо. Но и с ней мне нравится. Хотя с бабушкой Надей более скучно, чем с бабушкой Ниной, поэтому когда рядом со мной появляется бабушка Нина, она полностью завладевает моим вниманием и симпатией.
Так, примерно раз в две недели в гости к Ангелине, на выходные приезжала бабушка Нина, и мир вокруг становился более подвижным. Бабушка Надя, ввиду близости своего местожительства, появлялась почаще, однако не так концентрированно, как бабушка Нина, она приходила на час-два, Нина же на день-два. Поэтому можно говорить о соизмеримом времени контакта Ангелины с бабушками.
С дедушками всё было несколько иначе. Дедушка Витя, хоть и жил неподалеку от Ангелины, однако сам редко заходил навестить её. Он появлялся лишь в сопровождении бабушки Нади, и совсем ненадолго. Еще Ангелина с ним встречалась, когда вместе с родителями приходила в гости в дом бабушки Нади и дедушки Вити. Поэтому значимого присутствия дедушки Ангелина не шибко ощущала, понимая лишь то, что это один из мужчин, который появляется в поле её зрения чаще других. Дед Витя крайне редко прикасался к Ангелине, тем более брал на руки. Видимо он просто отвык обращаться с малышами, а может, и не умел вовсе. Но то, что он был горд, оттого что у него появилась внучка, было видно с первого взгляда.
Дедушка Лёня появился в жизненном пространстве Ангелины чуть позже, три месяца спустя после её рождения. Ангелине, конечно, говорили, что у неё есть ещё один дедушка, он живёт в другом городе и скоро приедет, но всё это были лишь пустые, мало что значащие для ребёнка слова. Она уже привыкла к окружению, которое создалось вокруг неё, и не думала, что оно будет расширяться дальше.
В марте месяце к Ангелине в гости приехал дедушка Лёня. Ангелина спала. Дедушка Лёня потихонечку прокрался в комнату и посмотрел на крошечную внучку. Он был очень горд и счастлив. Родители хотели, было, задержаться в комнате с ребёнком ещё ненадолго, но дедушка Лёня шёпотом сказал, что пусть внучечка спит, не стоит её беспокоить.
Ангелина проснулась. К ней подошла мама, поменяла пелёнки, покормила. В комнату вошёл дедушка Лёня. Ангелина увидела его и от неожиданности впала в некоторое замешательство, свойственное людям при встрече с чем-то необыкновенным и новым. Дедушка ласково, как мог, заговорил нежные слова, но слова, произнесённые низким голосом, взрослым, незнакомым доселе мужчиной, который приблизился на достаточно близкое расстояние, вызвали бурю негодования у ребёнка, она не ждала больше знакомств на своей территории. Дедушка не настаивал на дальнейшем контакте с ребёнком и оставил её в покое. Первое знакомство с дедушкой Лёней состоялось. Позже в этот же день дедушка взял внучку на руки, она некоторое время с любопытством рассматривала его, а потом разразилась плачем.
- Ничего, - приговаривал дедушка Лёня, - мы с тобой внучечка, ещё подружимся.
- Что это за новый человек пришёл к нам в дом? – думала при встрече с дедушкой Лёней Ангелина. – И почему он пришёл? Неужто это тот самый дедушка Лёня, о котором говорили мама и папа? Он такой красивый, такой интересный, только голова у него не такая как у папы – черная, а наоборот, совсем белая. Он такой большой!
Дедушка Лёня произнёс тихо и приглушённо: «Здравствуй моя внучечка, здравствуй моя миленькая…»
- Ой, какой у него грубый и низкий голос, такой странный, надо бы, наверное, как-то отреагировать, на всякий случай, чтобы показать, что всё, довольно, не хочу больше слушать. – Ангелина недовольно закричала. – Уааа, Уааа.
- Какой понятливый и не назойливый дедушка, сразу вышел из комнаты, пожалуй, больше не буду кричать, – успокоившись, раздумывала Ангелина.
- Дедушка Лёня целый день уже находится в нашем доме, обычно мой другой дедушка Витя, или другие дядьки, которые к нам приходили, не задерживались больше, чем на час, а этот уже весь день с нами, странно.
- Аааа, кажется, он меня берёт на руки. Какие огромные руки, ещё больше, чем у моего папы, но такие же тёплые и нежные. Как близко он поднёс меня к своему лицу. Как интересно. У него голубые глаза, большие брови, нос. – Ангелина с огромным любопытством разглядывала нового в её жизни, родного человека.
Дедушка снова произнёс что-то ласковое, но для детского восприятия это показалось грубоватым, хотя и приглушённым.
- Опять он что-то говорит, как-то, по-моему, не очень ласково. Уааа, Уааа. – Дедушка передал ребёнка матери
К каждому из дедушек и бабушек с появлением внучки вернулись воспоминания о молодости, о рождении их детей, ныне молодых родителей, и они были окрылены этими воспоминаниями. Особенно счастлив и горд был дедушка Лёня, он ждал внучку, и теперь в его жизни появился ещё один лучик света, ради которого ещё стоит жить и работать. Внучка сильно объединила не только семьи невестки и зятя, но и семьи родителей (дедушек и бабушек), которые жили не так уж и гладко, как хотелось их детям.
ОТКАЗ ОТ СОСКИ
Примерно в возрасте одного года Ангелина стала отказываться от соски, выплёвывая её. Сначала это происходило во время сна, а потом и во время бодрствования.
- Что-то мне надоело сосать эту пустую соску. Она, конечно, похожа на мамину сисю, но в ней нет молока, и вообще она часто вываливается из моего рта, а потом её трудно найти. Мне всегда хочется её найти и положить снова в рот, ведь она меня всегда успокаивает и даёт ощущение присутствия мамы всегда и везде.
- Ой, ну вот, снова моя соска выпала изо рта, мне никак её не найти. Чем бы мне её заменить? – Ангелина поднесла правую руку к лицу и непроизвольно положила в рот большой палец. – Ха, эврика, вот чем я могу заменить соску, своим пальцем. Тем более у меня их два, с двух сторон, это удобно, и они всегда со мной, их не надо искать, они, что называется, всегда под рукой, а в моём случае всегда на руке. Здорово.
С этих пор Ангелина больше не сосала соску, отдавая предпочтение своим пальцам. Она сосала их, попеременно чередуя, в зависимости от позы своего тела и положения головы.
Сосание своих пальцев продолжалось вплоть до четырёх с половиной лет.
ОБРАЗЫ НА СТЕНАХ
- Как темно вокруг, и никого рядом нет, что это? Ночь что ли? Да похоже, что ночь. А где мои родители? Наверное, спят в другой комнате. Не буду их звать, лучше полежу в спокойствии, посмотрю вокруг.- Родители в это время отсутствовали дома, они были в гостях у друзей, будучи уверенными, что Ангелина спит в своей кроватке.
- Ух ты, какие интересные картины на стене, какие узоры. – На улице светил ночной фонарь, свет которого попадал прямо в окно. На подоконнике стояли горшки с цветами, тень от которых при освещении светом фонаря падала на стену комнаты, создавая удивительные и причудливые формы.
– Вот это большущее дерево, такое старое и кручёное, а что же на нём, ах, так это маленькая птичка, наверное, синица, она спит, поэтому не слышно её красивой песни. А это усатый котяра, он внимательно смотрит вокруг, облизывается, видимо, он наелся сметаны и теперь сидит с довольной моськой и мурлычет, обозревая окрестности. А это какая-то непонятная птица, я её не знаю, наверное, прилетела сюда из далёких стран, у неё такой большой и красивый хвост и хохолок. Она так статно сидит, прямо королевна. А может она и есть птичья королевна, может она самая главная из всех птиц?
- Как здорово смотреть на эти картины, они совсем не меняются, их можно полностью изучить и узнать.
Мимо дома, в котором жила Ангелина с родителями, проехала какая-то машина и неожиданно стёрла светом своих фар все картины, которые были на стене, но ненадолго, все быстро вернулось в исходное состояние, несколько секунд спустя. Ангелина невольно вспомнила свой сон, проехавший автомобиль напомнил ей пробегающего Хроноса, который вырывает из картинок.
Рассматривая и изучая картинки, Ангелина уснула.
Теперь она всегда, когда просыпалась по ночам, смотрела на свои картинки и любовалась новыми образами, возникающими на стене.
О ПЕРЕДВИЖЕНИИ
- Мне всегда сложно удавалось в этом мире управлять своим телом. Я с трудом смогла научиться держать голову, садиться, переворачиваться, да мне и не особо хотелось всё это делать. Однако все окружающие меня люди, в том числе и мои родители, постоянно меня провоцировали на это, как будто это самое важное в их и моей жизни. Ну, научилась я держать голову и сидеть, и что? Мне лично это совершенно ничем не помогло в то время, я ведь так и не смогла в тот момент перемещаться.
- Но родители настаивали на своём, постоянно принуждая меня осуществлять различные движения, даже возили меня ко всяким тёткам (медсёстры-массажистки), которые мяли меня изо всех своих сил. Я как могла извивалась, а тетки ещё пуще стервенели, подвешивая меня вниз головой со стола, удерживая мои ноги, и заставляли меня саму подняться вверх. У меня не получалось, тогда надо мной сжаливались и помогали приподняться, придерживая снизу рукой.
- И вот я научилась переворачиваться, и не просто переворачиваться, а кувыркаться, но меня все равно постоянно теребили, поднимали руки, ноги, вращали ими в разные стороны. Не могу сказать, что мне это не нравилось, нравилось и очень даже, но я не могла понять, зачем всё это.
- Наконец наступил день, когда я научилась ползать. Теперь я могла уползать от моих преследователей. Теперь я могла изучать мир и перемещаться в нём, я могла управлять своим телом, ура.
- Мне было достаточно ползать везде и изучать, я ликовала от радости, что могу перемещаться куда захочу, но мои родители всё равно не успокаивались. Теперь они постоянно меня ставили на ноги и заставляли меня стоять, или ходить, держась за их руки. Честно говоря, мне это не очень нравилось, но я терпела, потому что знала, - скоро меня отпустят, и я смогу снова ползать в своё удовольствие.
Ангелине очень нравилось ползать, и она никак не понимала, почему все вокруг так хотят, чтобы она стала ходить на двух ногах. Зачем, ведь она так прекрасно может перемещаться на четвереньках, тем более - на четвереньках гораздо ближе к полу, а значит не так высоко падать, в случае чего. Ползать просто безопаснее.
- Снова мои родители хотят, чтобы я встала, а я не хочу, - озорно смеясь и быстро уползая, думала Ангелина.
Папа поймал Ангелину и поставил на маленькие, ещё недостаточно окрепшие ножки. Ангелина стояла на трясущихся ногах, крепко держась за папин палец.
- Как страшно стоять на ногах, так высоко, не хочу ходить, хочу ползать, у меня это получается, и это здорово. Мои ноги такие слабенькие, что я не просто не могу ходить, я даже стоять могу с трудом. А что если я упаду, я ударюсь, ведь отсюда так высоко падать. Нет, не пойду я никуда. Постоять постою, и то, если меня будет придерживать папа.
- У меня так сильно трясутся коленки, что я не понимаю, вообще, как я ещё стою, не говоря уже о ходьбе. Отпустите меня, я хочу ползать, Уаааа. – Ангелину опустили, и она тут же, радостно хохоча, уползла в направлении чемодана с игрушками, который лежал в её комнате.
Ангелина всегда и везде была осторожна и внимательна, поэтому, прежде чем прикоснуться к какому-либо предмету либо осуществить какое-то действие, она тщательно изучала ситуацию вокруг, смотрела и слушала, следила за движениями, если объект её внимания перемещался. Она никогда не прикасалась к неизвестному, не пробовала того, что ей было не знакомо. В ней всегда было напряжение и осторожность перед неизвестным. С одной стороны, это было хорошо (снижалась опасность повредиться), но с другой стороны, как же познакомиться с неизвестным предметом или явлением, не попробовав его, не прикоснувшись. В решении этой задачи Ангелине всегда помогал папа, правда, не всегда давая достаточно времени, чтобы привыкнуть к предмету ли, продукту, ситуации, человеку, животному.
Вот и с ходьбой он поторапливал Ангелиночку, а ей нужно было ещё время, чтобы насладиться ползаньем и окрепнуть для ходьбы. Отец был просто уверен, что ребёнок дожжен ходить уже в год, не позже, однако его уверенность не имела ничего общего с природой и желаниями Ангелины.
- Попробую встать, - думала Ангелина, переползая с голого пола на палас, - Так, сначала надо выпрямить одну ногу, так, так, так, теперь вторую, ух ты, получилось, теперь моя попа выше моей головы. Попу мне удалось поднять на ноги, хорошо, теперь надо попробовать оторвать от пола руки и поднять голову. Эта задача уже сложнее. – Размышляла Ангелина, стоя в позе арки.
- Что-то мне не удаётся оторвать от пола сразу обе руки. – спина девочки была ещё не достаточно окрепшей, но она старалась встать.
- Может, мне стоит оттолкнуться руками, - и раз, получилось. Как сложно стоять на ногах и так высоко, страшновато, мне не за что ухватиться, ой, ой, ой. - Ангелина шлёпнулась на попу.
- Понятно, надо за что-то держаться, - она подошла к кроватке, ухватилась за неё и поднялась вновь.
- Получилось. Я стою. Но что с моими ногами, они трясутся, – теперь нужно было привыкнуть организму девочки к новым для неё нагрузкам, которые во время вертикального положения и ходьбы приходятся в основном на ноги и спину.
Ангелина была дольна собой и теперь часто повторяла трюк с поднятием на ноги, уцепившись при этом за какую-либо опору. Её спинка непринуждённо тренировалась во время этих поднятий.
Позже ей удалось встать на ноги без посторонней помощи или опоры. Однако страх перед высотой всё ещё оставался, Ангелина осваивалась. Её ноги больше не тряслись от напряжения, они теперь немного подкашивались от опасения упасть с такой высоты. Это мешало Ангелине сделать самостоятельно первый шаг вперёд, хотя при поддержке родителей, или держась за опору она уже могла топтаться по комнате.
Наблюдая за успехами ребёнка, отец решил, что она уже готова к самостоятельному перемещению на ногах. Он взял девочку за руку и пошёл вместе с ней, а потом, неожиданно для Ангелины, отпустил её руку; девочка растерялась и тут же упала на попу. Снова спешка отца, научить ребёнка ходить не увенчалась успехом. Он очень волновался и был недоволен, что ребёнок всё ещё не ходит. Однако ему даже в голову не приходило, что своей спешкой, своими подталкиваниями ребёнка вперёд он не ускорял её знакомство с миром и развитие, а наоборот, вызывал ступор у девочки. В результате ей требовалось гораздо больше времени на адаптацию к новым условиям и действиям. Папа, как ему казалось, действовал во благо ребёнка, он торопился знакомить её с миром, но совершенно не обращал внимания на то, что постоянно получал обратный результат. Поэтому Ангелина, готовая самостоятельно принять новые условия и адаптироваться к ним, вводилась в ступор подталкиваниями своего отца, поэтому ей заново приходилось проходить процесс знакомства с миром. Она совершенно не нуждалась в толчках со стороны отца, а нуждалась лишь в поддержке. Отец этого не понимал, не мог понять. Он был слишком самоуверен.
В один год и три месяца Ангелина самостоятельно, без какой-либо поддержки и стимуляции со стороны, пошла. Это было огромной радостью для её родителей, но гораздо большей радостью для неё самой. Она сама, без толчков и стимулов пошла.
Но неизвестно, насколько раньше пошла бы Ангелина самостоятельно, если бы папа постоянно не торопил её и не толкал вперёд, сбивая тем самым Ангелину с её природного ритма.
СЛОВА
В лексиконе Ангелины уже в 1 год было много слов, причем, что интересно, она их произносила правильно и с той же интонацией, с которой произносили их мама и папа. Но пока её речь была не осмысленной, она походила на речь попугая, который может всё правильно повторить, но который не понимает, о чём он говорит и в каких случаях нужно сказать то или иное предложение. Однако отдельные слова: папа, мама, пись-пись, кушать… она произносила по теме. Предложений пока не было.
Количество произносимых слов с каждым днём росло, но вот понимание их смысла не всегда приходило вовремя. Поэтому в голове Ангелины образовывалась путаница, она просто не успевала связать слово и предмет, как её просили произнести новое слово. Словарный запас, безусловно, возрастал, но вот понимание слов существенно отставало. Родители радовались хорошему произношению и повторению слов, они старались связывать их с предметами и событиями, происходящими вокруг, но они делали это слишком быстро, ориентируясь зачастую не на ребёнка, а на самих себя. В итоге, так как Ангелине очень нравилось говорить слова и произносить новые звуки, она постоянно их произносила, но совершенно не придавая словам смысла, она их произносила не как понятия, означающие что-либо, а просто как звуки, за исключением лишь немногих.
- Папа, папа, мой папа, папапуйя, мама, мама, мамамуйя, - глядя на родителей произносила Ангелина.
- Никогда придется петь, разговаривая быть просто от улыбки, птицы улетают на юг, с пеликаном кружит, говорящая девчонка, говорящая девчонка, трам, там пар, пирам, скажу лишь, что условие одно, пойду гулять и вместе баловаться будут утки, если я приду, если я приду, то тогда наверное уже… - Бессвязно произносила некий текст девочка.
Ангелина сидела на стульчике, рассматривая свои игрушки и размышляя о своих образах и словах:
- Вот я вижу во сне или закрыв глаза каких-то существ, предметы, они мне нравятся и я их узнаю и разделяю на отдельности, мне не нужно их как-то называть, да ещё и запоминать как я их назвала, зачем мне это? Ведь это в два раза сложнее - запомнить сам предмет и запомнить его название, да еще и связать это название только с этим предметом, сложно.
- Я парю в своих снах и встречаюсь с знакомыми и новыми образами, которые имеют свой смысл, но я их запоминаю сами по себе, как они есть, мне не нужны их названия. Но в этом мире, мире реальном, мире где я живу и общаюсь с родителями, всему, что происходит и что живёт есть какое-то название. При этом часто меня учат произносить просто название (например собака), говоря, что это «животное», что она гавкает «событие», объясняя мне что это то-то и то-то, всё теми же неясными словами. Вот и получается замкнутый круг, круговорот из слов, который меня затягивает и ничего не объясняет, а лишь усложняет моё понимание и восприятие.
- А что, если бы образы и события могли высказывать своё мнение и разговаривать с нами. Они бы, наверное, многое сказали нам. Ну вот, например, бежит некий образ, ну скажем собака, как мы её называем, бежит себе бежит, никого не трогает. А мы её - раз, и назвали собака, да ещё и имя придумали, ну например «Жучка». А образ нам и говорит, - почему вы меня так назвали, мне не нравится название собака, и слово «Жучка» мне тоже не нравится, я вообще не хочу, чтобы меня называли, понятно? Я просто живу и что-то делаю и совершенно не нуждаюсь в определении меня и моих действий. А если и соглашусь на название, то не меньше чем на то, которое я сам себе придумаю, ну например, «харимандр». Да, я харимандр по имени Страстосвет.
- И что тогда люди будут делать, как тогда будут называть и определять образ и предмет, который, допустим, также имеет волю и способность изъясняться? Не ясно. Так зачем тогда мне запоминать названия и разные там слова, которые мне при всём прочем не только не нравятся, но и, по моему разумению, вовсе не подходят к тем образам и событиям, которыми их обозначают, называют.
- Раньше, когда я жила в другом мире, также были различные образы и события, но я их просто принимала и изучала, как сами по себе, не облачая их в какие-либо словесные формы. Я их просто чувствовала. От чего-то исходило больше света, от чего-то запаха, звука… что-то мягче, что-то вкуснее… И я спокойно ориентировалась в своём мире, спокойно принимала и понимала его. Здесь же всё иначе, здесь каждому событию и образу прикрепляется знак, название, при этом, по-моему, часто совершенно не подходящее. При этом свойства образа или события нивелируются в угоду названию, то есть я должна запоминать не свойства предмета и не сам предмет, а его название, его описание с помощью абстрактных слов. И что же в итоге, у меня в голове полная путаница. Я запоминаю множество слов, чтобы стараться общаться с моими любимыми родителями, так как мой язык жестов и чувств они, хотя и несколько понимают, но не достаточно. Но я в этом потоке всё новых и новых слов совершенно теряюсь, я путаюсь в применении того или иного слова к предмету или событию, мало того, я теряю чувственное восприятие мира, заменяя его словами, которые мне мало понятны и которые для меня вообще мало что объясняют.
- Вот один из примеров: я съела яблоко, но не до конца, остались отходы, родители назвали это словом «огрызок», я запомнила, что не съеденный отход от яблока – это огрызок. Чуть позже у папы от машины отвалилось что-то, и когда я с интересом смотрела на это что-то и изучала, он подошёл ко мне и сказал, что это «брызговик». Я повторила «брызговик», но что это значит и почему брызговик - мне не сказали, не объяснили. И вот, утром, когда я и мама подошли к машине, чтобы подождать папу и поехать вместе с ним на машине в магазин, я, обращаясь к маме, говорю, что у папы от машины отвалился «огрызок» и его нужно прикрутить назад к машине. Я сказала «огрызок», а мне на это возразили, что это не огрызок, а брызговик, но почему? Позже мне объяснили, что слово брызговик произошло от слова брызги, а брызги - это капельки воды, которые вылетают из-под колёс машины, когда она едет по лужам. Но мы-то не всегда ездим по лужам, да и вообще, причём тут брызги и этот кусок от машины. В общем, я путаюсь и в названиях, и в объяснениях.
Для правильного и чёткого восприятия слов, обозначающих что-либо, в случае с Ангелиной необходимо было постоянно прибегать к чувствам, к эмоциям, дать понять, что это отличается от другого и что называется так-то. Необходимо было связывать свойства предмета с его названием. Однако часто происходило так, что названия предметам давались лишь словами, не подкрепляясь чувственным восприятием в целом, посредством не только одного органа чувств, а максимально возможным количеством органов чувств. В этом и крылась недоработка и ошибка родителей при воспитании ребёнка. При всём этом отец постоянно торопил знакомство ребёнка со всем новым, в том числе с новыми словами, давая лишь слово, но не свойства предмета, который обозначало это слово. Это способствовало путанице в голове ребёнка, тем самым отодвигая речевое развитие ребёнка на некоторое время вперёд.
Помимо нестыковок слов и образов, которые они означают, была и ещё одна проблема. Ангелина по-разному воспринимала звуки, одни ей нравились и она их легко произносила, а вот другие - нет, и поэтому с их произношением и как следствие запоминанием и пониманием, были серьёзные проблемы.
- Некоторые слова и звуки мне очень нравятся и я даже рада, что они есть, например мне очень нравятся слова «папа» и «мама», «зайка», «мех», «пушистик», они такие приятные и понятные, что я к ним уже привыкла и люблю их произносить, я даже получаю радость от их произношения, особенно когда образ, который они означают, рядом и его можно потрогать, обнять. Но некоторые слова мне очень не нравятся, и хотя образы, которые они означают, приятны мне, с произношением и запоминанием их у меня возникают сложности. Например слово «причёска», «расчёска», «кроватка», «продукты», «фотоаппарат»…
Когда родители старались научить Ангелину произносить сложные для неё слова по частям, то она сильно протестовала, не желая повторять не нравящееся ей слово. Процесс обучения превращался в протест. В последующее время обучение у Ангелины стало ассоциироваться с чем-то скучным, неинтересным и неприятным. Это наблюдалось и в саду.
КАК И ПОЧЕМУ НАДО ХОДИТЬ НА ГОРШОК
- Ангелиночка, писать и какать надо на горшок – говорила мама девочке.
Увидев легкое удивление на лице ребёнка, она стала объяснять, зачем и почему надо ходить на горшок:
- Чтобы попа и одежда были сухими и не пахли противными какашками, надо ходить на горшок. Все ходят на горшок, и дети и взрослые и даже некоторые животные.
В полтора года Ангелина стала ходить на горшок писать и какать. Проблемы со стиркой и запахами отпали, всё было прекрасно, но недолго. Полгода спустя родители стали наблюдать нежелание Ангелины садиться на горшок, когда ей хотелось по-большому. Писать она все ещё продолжала на горшок, но вот какать стала отказываться. Затем она отказалась и писать. У неё началась сильная неприязнь к горшку вообще, родители назвали эту неприязнь «горшкофобией». В чём причина, было совершенно не ясно.
Родители и умоляли её, и заставляли садиться на горшок, и рассказывали шуточные истории о том, как надо ходить на горшок.
- Ну, ты же умеешь ходить на горшок, ты же ходила на него и писать и какать, почему же ты сейчас отказываешься? – в недоумении и отчаянии вопрошал папа.
Родители постоянно говорили, что многие ходят на него и радуются, когда вылетает какашка. Ничего не помогало. Ангелина лишь расстраивалась.
Дело в том, что как-то Ангелине захотелось какать и она побежала на горшок. Фекалии долго не выходили, был небольшой запор.
- Ну что же эта дурацкая какашка не выходит, - выдавливая какашку думала Ангелина.
Затвердевшие фекалии через некоторое время начали движение наружу, но при выходе они слегка царапали прямую кишку ребенка и вызывали дискомфорт. Ангелина вскочила от непонятно откуда взявшейся боли. Процесс какания на время прекратился. К горшку ребёнок больше не подходил, однако каловыделение продолжилось стоя. Стоя было не больно какать, и она стала какать стоя, а потом и лежа приспособилась (лёжа вообще было проще расслабиться), а позже и вовсе отказалась от горшка, продолжая какать и начав писать в штаны.
Ангелина категорически отказывалась не только садиться на горшок, а вообще что-либо слышать о нём и видеть его.
Эта эпопея продолжалась достаточно длительное время, около полутора лет.
Новое привыкание к горшку начиналось постепенно: сначала она стала на него садиться, когда хотела писать, так как после писания в штаны дискомфорта больше чем после какания.
Родители не сразу стали понимать причину этой, возникшей ни с того ни с сего «горшкофобии».
Ангелина, когда ей хотелось какать и она собиралась это сделать в штаны, удалялась куда-нибудь от посторонних глаз и делала своё дело. Однако, как-то раз, отец обнаружил девочку, стоящую около стенки; было видно, что она делает достаточно большие усилия по выдавливанию какашек. Наконец-то отец понял возможную причину возникшей «горшкофобии». Запоры.
Для нового привыкания к горшку необходимо было избавиться от твёрдых фекалий, увеличить количество потребляемого супа, каш, кефира, воды.
Родители стали тщательно следить за рационом дочери, однако от многого она отказывалась, поэтому всё получилось не сразу. Догадка родителей была верной.
Со временем, когда стул нормализовался и родительские рассказы о том, что все ходят на горшок или унитаз, о том, что это необходимо делать, чтобы не пачкаться самому и не пачкать одежду, начали влиять на ребенка, «горшкофобия» отошла в сторону. Сначала Ангелина стала писать на горшок, а потом и какать.
Решение этой, казалось бы, небольшой проблемы потребовало много усилий и от родителей, и от ребёнка.
Шло время.
Родители, особенно отец, стремились показать Ангелине как можно больше, причём за короткий промежуток времени. Ему казалось, что чем больше новых ощущений и знакомств с миром, тем полноценнее жизнь у ребёнка; уверенность в этом придавала ему сил и энергии. Ангелина была в восторге от всего нового и радовалась всему, но, как всегда, она старалась максимально концентрироваться на всём новом и доселе незнакомом. Конечно же, жить и воспринимать мир в ритме, который задавал её отец, было крайне сложно. Именно поэтому наступающий хронос, в лице родителей, уносил её вперёд, дальше к новым объектам, не давая насладиться длительностью того мига, в котором она уже пребывала. Ангелина всячески старалась сказать им о своем желании остановиться и побыть ещё немного в длительности какого-либо мига, но её не слышали, не понимали. Конфликт между её внутренним и общим внешним миром (временем) нарастал всё больше, он был пока не заметен, но уже появился его зародыш. В результате постоянно меняющихся внешних явлений, которые, в общем, очень нравились Ангелине, но на которых ей очень хотелось остановиться и сделать их знакомыми, сделать их своими, но из которых её постоянно выдёргивали, она стала запоминать лишь их внешнюю картинку, не вдаваясь особо в суть явления, свидетелем которого она являлась.
Позже это отразилось на речи, которая появилась рано, так как ей были интересны звуки и новые слова, но которая была просто речью – звуком, не всегда носящем вложенную в него смысловую нагрузку (например - удаление от «я» и применение «она» сохранялось достаточно долго), вплоть до 4-х летнего возраста.
СПОСОБЫ ОСТАНОВКИ И ПОЗНАНИЯ
Ангелина, как и прежде, очень внимательно рассматривала новые предметы, она концентрировалась на них и при этом как будто бы проникала в их существо, в их природу. Она полностью погружалась в моменты и делала происходящее частью себя. Она старалась удержаться в этих мигах как можно дольше, чтобы ещё глубже прочувствовать их и сделать события и предметы в этих мигах своими, знакомыми и родными. Ей хотелось узнавать то, с чем она встречалась и знакомилась. Она старалась понять мир вокруг и придать всему окружающему некую форму, которую можно запомнить. Здесь большую роль сыграли картинки, которые рисовала она или родители по её просьбе.
Ребёнку пришлось много приспосабливаться к миру, по-разному приспосабливаться, что принесло свои плоды в познании всего нового в этом мире.
- Как же мне научиться останавливать те моменты, которые я желаю изучить, которыми я хочу насладиться? – размышляла Ангелина. – Есть ли какие-то способы? Ведь не может всё вот так просто проходить и исчезать навсегда, ведь всё откуда-то берётся и куда-то должно деваться, но куда? Где можно остановить момент, просмотреть его более тщательно, где можно не торопиться, наслаждаясь им и погружаясь в него? Я такого места не знаю, боюсь, что взрослые тоже мне в этом не помогут. – Ангелину постоянно беспокоили эти мысли, она не могла поверить, что у неё нет возможности что-то остановить и познать. Однако решение к ней пришло, как часто это бывает, совершенно неожиданно.
Ангелина много рисовала с папой и мамой. Они рисовали совершенно разные картинки, которые приходили в голову. Порой Ангелина раскрашивала книжки-расраски, хотя ей это не очень нравилось, но доставляло радость не зайти за границу контура, в рамках которого она должна была наносить цвет. Больше ей нравилось раскрашивать нарисованные родителями картинки, а иногда и дорисовывать их по-своему.
Как-то она попросила папу нарисовать цветок, стоявший на подоконнике. Папа с радостью выполнил просьбу доченьки, при этом он постарался и передал образ цветка с максимальной точностью.
- Папа, не закрашивай рисунок, я сама хочу. – Ангелина подтянула цветок к себе и принялась его закрашивать, внимательно рассматривая цветок, стоящий на подоконнике.
В процессе закрашивания она обратила внимание, что папа не нарисовал маленький, чуть видный бутон, пробивающийся из-за листвы. Ангелина тут же оповестила о неточности своего папу, но дорисовать ему не позволила, дорисовала сама.
Так вот, в процессе закрашивания этого самого цветка, Ангелине пришла замечательная мысль: - А что если все интересные объекты и события, которые происходят в этом меняющемся мире, стараться нарисовать? Сама я не всё смогу в точности воспроизвести, а вот мой папа или мама, если я их вовремя попрошу, смогут. И тогда объект или часть интересующего меня события я смогу более тщательно просмотреть и изучить.
Догадка Ангелины оказалось действительно замечательной.
Теперь, при просматривании мультфильма или книги, Ангелина требовала остановиться и нарисовать интересующий её объект, а она его раскрашивала. Это такой самобытный, выработанный ею самой способ запомнить момент, миг, посредством бумаги и карандашей. Она просто рисует всё интересное ей, закрашивает и помещает в банк запечатлённого мига, в банк вечности и прошлого. Вот такая визуализация памяти. Ангелина просила нарисовать или рисовала сама всё, что ей было интересно, всё, что было ярким, необычным и, как всегда в этом быстротечном мире, крайне непостоянным и уносящимся вдаль. Нарисованный объект использовался Ангелиной в дальнейшем для игры. Когда миг останавливался таким вот прекрасным способом, Ангелине представлялась возможность не только изучить его более полно, но и додумать или придумать историю наблюдаемого, тем самым изучая его более досконально.
Рисование помогало во многом, давало огромную свободу от улетающего хронологического времени, но всё же не всегда и всё можно было нарисовать. Не всегда представлялась для этого возможность. Конечно, на помощь при воспроизводстве объектов по истечении некоторого времени, приходила превосходная память Ангелины или её родителей. Но детали, детали, которые терялись в памяти и не записывались, зачастую просто ускользали и картинка получалась неполной, интуитивно не законченной. Необходимо было искать новый, дополнительный способ остановки, способ восприятия и запоминания мига, с целью его домысливания и изучения.
- Что еще я могу использовать? Папа часто мне рассказывает различные истории и называет предметы. Но если я буду его расспрашивать побольше об увиденном, то я больше запомню деталей, нарисую и изучу. Так я смогу соединить оба способа остановки и изучения улетающего мига, ура!
Помимо рисования, девочка стала много спрашивать и просить дать название и объяснение всему новому, что встречалось на пути. Так постепенно стал зарождаться мир словесных образов, запомнив которые, можно было мысленно возвращаться к предмету или событию и домыслить его, дожить, изучить, прочувствовать.
Ангелина сама научилась достраивать мир, который постоянно ускользал от неё - в своих мыслях.
САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ
Ангелина, будучи очень упрямой и упёртой девочкой, практически никогда не принимала помощи от посторонних и родителей, стараясь сделать что-либо самостоятельно. Например, в раннем возрасте, когда она собирала детскую пирамидку и у неё возникали сложности с попаданием штыря в колечко, или трудности с подбором нужного диаметра колечка, чтобы получилась не абра-кадабра, а желаемая пирамидка, родители приходили к ней на помощь. Однако эта помощь яростно отвергалась, Ангелина начинала всё разбрасывать и колотить частями от пирамидки по полу, показывая тем самым свою независимость и самостоятельность.
- Мне нравится изучать мир и пытаться в нём что-то создать самостоятельно, однако у меня часто не получается, и тогда ко мне на помощь бегут родители, пытаясь сделать то, что у меня не выходит. Но мне не нужна их помощь, ведь они сделают это легко, но не я. Они знакомы с этим миром и знают, как в нём действовать, но не я. Мне нужна самостоятельность, я должна сама уметь. Ведь этот мир я только недавно начала изучать и мне сложно в нём, но будет ещё сложнее, если я не смогу действовать в нём самостоятельно, без посторонней помощи. Прочь, не надо мне помогать. Я САМА.
Такое упрямство она проявляла во всём, желая придти к желаемому результату самостоятельно. Ведь это незнакомый ей мир. Такое рвение к самостоятельности проявлялось и дальше, в более позднем возрасте, она всё старалась сделать сама (нарисовать, слепить, завязать узел, залезть куда-либо, грести веслами на лодке). Но, что немаловажно, Ангелина, отказываясь от помощи, никогда не отказывалась от подсказок, которые тут же применяла на практике.
ДОМА ОДНА
В очередной раз родители Ангелины, уложив ребенка спать, предположительно на всю ночь, пошли в гости.
Ангелина действительно проспала бы всю ночь без просыпания, однако у соседей раздался достаточно сильный грохот, который разбудил спящего ребенка среди ночи. Соседский кот, блуждая среди ночи, свалился с подоконника прямо на вазу, стоящую под ним на тумбочке. Ваза упала и разбилась с резким грохотом, потом последовали крики хозяев, которые хотя и недолго продолжались, однако не позволили ребёнку повторно уснуть.
Рядом никого не было, шум прекратился, на стенах были частично знакомые теневые образы, которые, правда, были несколько изменены и дополнены. Намедни мама поставила новый горшок с новым цветком, который изменил ранее знакомые Ангелине образы на стене, которые она порой рассматривала, проснувшись ночью.
- Моих родителей нет рядом, может они в соседней комнате, да, наверное, они там смотрят кино. Когда понадобится, я могу их позвать. Сейчас же я хочу побыть одна, здесь так тихо, - размышляла Ангелина, рассматривая образы на стене.
Она прислушивалась к мимолетным звукам, доносившимся то с улицы, то от соседей, то из водопроводных труб.
Ангелина наслаждалась тишиной, состоянием покоя и неизменности окружающего её сейчас мира.
Когда пришло время позвать родителей, Ангелина слегка вскрикнула, ненадолго нарушив тишину вокруг, потом ещё и ещё, однако никто не реагировал.
- Видимо, в доме никого кроме меня нет, я здесь одна. - Ангелина хотела, вроде, заплакать в голос, но осеклась, понимая бесполезность этого.
Она вообще никогда сильно не плакала, не звала на помощь. Этого не было в её природе, она не любила этого. Ведь это шум, который не приносит ей радости, да и толку от него мало. Ангелина не любила нарушать тишину и покой, которые к её радости устанавливались порой вокруг неё. Она просто наслаждалась ими, изучая происходящее.
Ангелина лежала на своей кроватке в тишине. Ничего, кроме проезжающих на улице машин, не отвлекало её внимания и не врывалось в её покой, она могла спокойно погрузиться в мир своих мыслей и воспоминаний пережатых моментов.
Ангелине вспомнилась прогулка с папой по осеннему парку, было солнечно и ярко вокруг. Её тогда заинтересовали падающие с деревьев, совершенно различных оттенков желтого и красного цветов, листья. Они плавно кружили, вырисовывая в воздухе различные по форме спирали.
- Мне так было интересно наблюдать за осенними листьями, и несмотря на то, что они падали постоянно и с разных сторон, прекращая свой лёгкий и фигурный полет в момент соприкосновения с землёй, я наслаждалась покоем и плавным движением, которое больше никогда не повторится, лишь сейчас, лишь здесь, при мне. Вот крупный, желтый, осиновый листик начал своё воздушное путешествие, оно не похоже ни на что, он описывает различные траектории: то летит вниз ребром, внезапно спотыкаясь о воздух, то всем своим основанием, превращаясь во вращающийся парашют, летящий по спирали. Теперь, приближаясь к земле, он начал быстро, быстро перемещаться вокруг своей оси. Каждый эпизод полёта этого листа я с наслаждением наблюдала, проникаясь в сущность его движения, в сущность момента, в сущность самого листа.
- Папа медленно катил меня в коляске, я сидела и смотрела на всё вокруг, но особенно мне нравилось, когда колёса коляски попадали на часть дорожки, усыпанной опавшими листьями. Листья издавали мелодичный шелест; при этом перемещении коляски по ним музыка шелеста менялась и получалась удлиненная мелодия шелеста листьев, этакая прощальная песня опавших листьев, которые готовятся к вечному сну.
В замочную скважину дверей вставили ключ, повернули два раза и вошли. Это были родители, вернувшиеся от гостей. Отец сразу же пошёл в спальню к Ангелине, чтобы осведомиться, что ребёнок спит. Он тихонечко приоткрыл дверь комнаты и заглянул. Ангелина спокойно смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она улыбнулась, перевернулась на бочок и уснула.
Родители были уверенны, что ребёнок спал всё это время и проснулся, когда они вошли.
ОСТОРОЖНОСТЬ
Ангелина крайне осторожна при встрече с чем-либо неизвестным. И этому было объяснение: ведь она ещё мало что знала об этом мире. У неё всегда хватало ума, в отличие от многих её сверстников, не кидаться в пучину неизвестности, не изучив предварительно эту самую пучину, причём с дотошной тщательностью. Однако, после тщательного знакомства с чем-то, у неё либо появлялся огромный интерес, и она постоянно фиксировала своё внимание на подобном (например: змеи, крокодилы, утки), изучая всё разнообразие этих подобных форм, либо она проходила мимо и больше, узнав подробности, не возвращалась к изученному, не углублялась далее.
- Ух, какие большие зубы у этого животного. Интересно кто это? – думала Ангелина, глядя на крокодила в магазине игрушек.
- Папа, а это кто такоё, а?
- Это, Ангелиночка, крокодил.
- А это кто? – спросила девочка, указывая на длинное животное без ног, но мордой своей очень уж похожее на крокодила.
- Змеюка, – с умилением ответил папа.
- Папа, я хочу этого крокодила и эту змеюку, – вопрошающе смотря на папу, сказала Ангелина.
Конечно же, папа купил дочке и крокодила и змеюку. С этого самого момента Ангелина просила купить всех встречаемых ею крокодилов и змеюк, отличающихся друг от друга размерами, цветом, формой, выражением морды, текстурой (они были мягкими, резиновыми, пластиковыми…). Таким образом, она наиболее полно углублялась в изучение крокодилов и змеюк, она была неумолима. И вот когда практически все возможные формы крокодилов и змеюк были увидены, перебраны и куплены, Ангелина успокоилась и перешла на следующий объект – птицы! - и так далее, постепенно изучая отдельные, интересные ей объекты.
Это был её самый первый (предшествующий привлечению рисунков и словесных образов) опыт остановки неизвестного и бегущего мира с последующим его изучением в спокойной, домашней обстановке. Никуда торопиться не надо, не надо успевать рассмотреть объект, запомнить его, понять.
Ангелина постоянно нуждалась в изучении всего незнакомого, поэтому всегда, когда она сталкивалась с новым, ей нужно было некоторое время, чтобы понять своё отношение к ситуации.
Отцу казалось, что она чрезмерно осторожна, и он торопил её знакомство с миром вокруг, причем порой (к сожалению) против её воли, «толкая» её в пучину неизвестного, ограничиваясь короткими, малопонятными объяснениями. Здесь снова сталкивались два совершенно разных ощущения времени взрослого и ребёнка.
Случай на аттракционах.
Был хороший, солнечный денёк, выходной, в город приехал передвижной парк аттракционов, где были карусели-лошадки, карусели-лебеди, карусели-зайчики, батуты, электромашины, лодки в бассейне… Папа с Ангелиной пошли гулять. Отец хотел, чтобы ребёнок покатался на аттракционах, он был уверен, что ребёнок будет в полном восторге, у него не было никаких сомнений в этом.
Они пришли на площадку аттракционов, где играла музыка, вокруг было много детей, было ярко и весело, Ангелина была поражена и удивлена этим.
- Ничего себе, какая огромная площадка, здесь и лебеди, и лошадки, и огромные батуты, машинки, лодки, какое все большое, яркое и интересное, – думала Ангелина. – Интересно, а как эти лебеди и лошадки перемещаются по кругу, ведь ногами они не двигают. А к батутам подсоединены какие-то вентиляторы, они, наверное, громко шумят, когда работают. – Ангелина изучала окружающие предметы и выясняла возможные опасности.
- Ангелина, ты будешь кататься на лебедях?
- Нет.
- А на лошадках?
- Нет.
- Может, попрыгаешь на батутах?
- Да. – Уверенно сказала девочка. С батутами она была уже и ранее знакома, в них её волновал лишь вентилятор (электронасос), который мог шумно работать, но до сих пор она еще ни разу его не слышала, поэтому волнение было не сильным.
Папа пошел в кассу, купил билеты на два разных батута, а ещё купил билет на машинки, лебедей и лошадок, несмотря на то, что ребёнок отказался на них кататься. Отцу казалось, что девочка просто незнакома с этими объектами и поэтому отказывается от них, но если её познакомить с ними и она быстро поймет их безопасность, то она получит радость и удовольствие от катания на этих аттракционах. Он хотел ускорить процесс знакомства с новыми аттракционами, чтобы Ангелина сразу смогла насладиться всем, чем возможно, здесь и сейчас.
Но дело в том, что это было желание родителя, а не ребёнка. Ребёнку этого не нужно было. Процесс её познания отличался от родительского, и в первую очередь по времени знакомства.
Ангелина с абсолютным спокойствием забралась на батут и стала радостно прыгать на нём, получая массу положительных эмоций. Захватывало дух, Ангелина испытывала радость и лёгкость, она парила, она была в полном восторге.
И вот подошла очередь лебедей, лошадок и машинок.
В этот период времени у девочки уже началась любовь к птицам, поэтому, глядя на этих прекрасных лебедей, ребёнок очень хотела на них покататься, однако останавливала её неизвестность. Ей совершенно не понятно было, как эти лебеди двигаются по кругу.
- Папа, а как они двигаются, они живые?
- Нет.
- А почему они двигаются, как?
- Их толкает специальный мотор.
- А он сильно шумный?
- Нет, ты же слышишь, как он работает, разве шумно? - Ангелина отрицательно помотала головой.
- Ну что, поедешь, покатаешься на лебедях?
- Нет, не хочу.
- Почему?
- Я боюсь.
- Да ты не бойся, ничего страшного здесь нет, посмотри какие они красивые и замечательные, ты ведь любишь птиц.
- Да они шумные.
- Ну, ты же сама сказала, что они не шумные.
- Не хочу.
- Да давай, попробуй. – Папа подошёл к дочке, взял её на руки и посадил на лебедя.
- Нет, нет, папа, я не хочу, я боюсь, отпусти меня, не хочу! – Ангелина заплакала, но быстро успокоилась, когда её усадили на лебедя.
- Папа, не отходи от меня, постой рядом, ладно?
- Хорошо, хорошо, Ангелиночка, я постою рядом с тобой. – Он обратился к контролёру, и тот любезно согласился.
И вот карусель начала своё движение. На карусели электромотор было слышно чуть более сильно, чем в стороне, однако Ангелину это уже не сильно смущало, ведь она была уже под совершенно другим впечатлением. Всё было новым, непонятным, неожиданным. Она крепко держалась за папу, ни отпуская его не на секунду. После третьего круга Ангелина почувствовала безопасность, успокоилась и стала улыбаться и радоваться. Папу при этом она не отпускала, с ним она чувствовала себя в безопасности. На последней паре кругов она отпустила папу, который до самого конца стоял рядом с дочкой.
Ангелине понравилась карусель, но отпечаток от принуждения остался. Отец считал, что он совершенно прав. Он просто ускоряет её знакомство, тем самым расширяя её кругозор и возможности.
С лошадками было несколько спокойнее, но всё же волнительно.
И вот машинки.
Ангелина с интересом смотрела на машинки, но лишь с интересом стороннего наблюдателя, который не собирается кататься на них. Она изучала их движения, звуки, ей очень нравился смех детей, катающихся на машинках с неподдельной радостью, но сама она была не готова к этому, даже с папой. Ей нужно было больше времени для того, чтобы изучить их и почувствовать безопасность рядом с этими машинками, а уж потом вместе с папой попробовать на них прокатиться.
Но отец был иного мнения, он был просто убеждён, что если он поможет Ангелине, несмотря на её осторожность и некий внутренний страх, забраться на манеж с машинками и усадить её в одну из них, то она быстро адаптируется и будет довольна.
Ангелина очень сильно протестовала, кричала, плакала, но всё это было бесполезно, отец уже нёс её к машинке.
- Папа, я не хочу кататься на машинках, я боюсь, я не буду, – плача навзрыд, говорила девочка, но отец к ней не прислушивался; будучи уверенным в своей правоте, он насильно знакомил ребёнка с новым, при этом он торопил события, вызывая огромное психическое напряжение ребёнка.
- Ангелиночка, не плачь, вот увидишь, будет очень здорово и весело, мы будем гонять с тобой и радоваться – пытался успокоить дочку папа.
В итоге они сели в машинку и поехали, Ангелина с силой вцепилась в папу и ждала чего-то неприятного и страшного, но ничего не происходило. Они мирно катались по кругу, обгоняли соседей, объезжали преграды, и вроде ребёнок успокоился и перестал бояться и ждать чего-то плохого, как вдруг в них врезался на скорости другой автомобиль. Ангелина подалась вперёд и ударилась лбом об машинку, всё это сильно её испугало и расстроило, она стала плакать навзрыд, трясясь от неожиданности. Отец был в полном отчаянии, чувствуя себя сильно виноватым.
Девочка снова была не услышана, при этом то, чего она опасалась, и принесло ей вред, напугав её. Она сильно закрепила в себе это знание, что очень часто её не слышат, что бы и как бы она ни говорила о волнующем её.
В последующие прогулки, кроме батутов Ангелина не посещала ничего, она даже слышать ни о чём не желала, сразу давая четкий отказ. Но было ещё много подобных ситуаций, при которых осторожность девочки и необходимое ей для понимания и узнавания время не принимались родителями во внимание.
«К чему нам много говорить,
И тратить много слов,
Когда другим не объяснить
Обычную любовь»
Автор строк Дмитрий Седельников
ПОХОД В САД
В (2,5) три года Ангелину отдали в садик, в ясельную группу, в которой были дети в возрасте от 1.5 до 3-х лет. В первый день все обошлось без каких-либо проблем. Ведь первый день в садике или на работе, или в школе, это как прыжок с парашютом – самый страшный не первый прыжок, а второй, так как уже знаешь, что тебя ждет впереди, какие ощущения, страхи. Последующие дни для Ангелины и её родителей были очень сложными. Ангелина противилась походу в сад, родители же всячески убеждали её в том, что там хорошо и что им надо идти на работу, и тому подобные описания прелести и необходимости походов в садик и на работу. Однако эти объяснения родителей мало помогали. Ангелина их просто не воспринимала и не понимала, как нечто значимое: дело в том, что она живет совершенно по другим законам, у неё совершенно иное восприятие мира и времени. Ей вообще сложно понять абстрактные для неё слова и описания, которые она не может увидеть и почувствовать. Она просто живёт своими мерками времени и блага.
Это как любовь, - немедленное погружение в здесь и сейчас, без каких-либо ориентиров на будущее.
- Мои родители мне уже несколько дней говорят о том, что скоро я пойду в некий садик, что там много маленьких детей, с которыми я смогу играть, что там хорошо и весело. Но я-то не желаю играть с какими-то там детьми в каком-то садике, мне и дома хорошо. У меня здесь много игрушек, со мной мама и папа, я смотрю мультики и гуляю с ними, мне хорошо, я не хочу ни в какой садик. Хотя мне очень любопытно, что же это такое и кто там живёт.
- Мой папа почти каждый день ходит на работу, говорит, что туда надо ходить, чтобы зарабатывать денежки, на которые можно купить продукты и игрушки. А почему продукты и игрушки надо покупать, а почему надо зарабатывать денежки и ходить на работу каждый день? Вот недавно меня снова напугали сильные звуки (папа говорит, что это дяди работают, сверлят что-то дрелью). Это так шумно, ужас, я даже плакала. Неужели мой папа тоже так работает, это же ужас, не хочу, чтобы он работал.
- И вот теперь родители мне объясняют, что садик это как работа, но только для детей. Не хочу я работу, там громко и страшно. Потом они мне рассказали, что это детская работа и там не сверлят. Это меня, конечно, несколько успокоило, но всё равно в сад я не хочу, разве только разочек, так просто, из любопытства. Вот и мои родители говорят, что, мол, надо разочек сходить, посмотреть, привыкнуть. И всё это, как говорят мои родители, будет завтра, завтра я пойду первый раз в садик. Что такое завтра я не знаю, но это скоро произойдёт.
И ВОТ ЗАВТРА НАСТУПИЛО
- Зяв, что-то мои родители сегодня раненько проснулись и меня к чему-то будят, неужто опять надо ехать в поликлинику и делать болючие прививки? Не хочу, не буду открывать глаза и зароюсь поглубже в одеяло.
- Ангелиночка – донёсся нежный голос папы, - пора вставать, сегодня мы идём первый раз в садик, вставай.
- И почему это я должна идти в садик сегодня, ведь они говорили, что я пойду туда завтра. Вот завтра я и пойду, а сегодня я не хочу. Не буду просыпаться.
Некоторое время спустя Ангелину всё же удалось разбудить и одеть.
- А как же утренняя каша, я хочу кашу и молока – подумала Ангелина.
- Папа, я хочу кушать, дай мне кашу – попросила Ангелина.
- Доченька, в садике тебя покормят, давай побыстрей одеваться, хорошо?
- Хорошо, хорошо. Хотя чего ж здесь хорошего? Рано проснулись, не поели, быстро одеваемся, торопимся – мысленно возмущалась Ангелиночка.
Наконец, Ангелину одели и повели в детский садик. В группе было достаточно много детей. Ангелине выделили её шкафчик, на котором была нарисована пирамидка, здесь теперь она будет раздеваться. Мама ушла, оставив Ангелину в саду. Вокруг копошилось много маленьких детей, которыми управляли несколько взрослых: два воспитателя, которые приходили по очереди, и нянечка, которая приносила еду, мыла посуду и помогала одевать детей на прогулку.
МЫСЛИ В САДУ (ПЕРВЫЙ ДЕНЬ В САДУ)
- И что, это и есть детский сад? Какой ужас, что я буду здесь делать, в этом детском хаосе. Все кричат, визжат, куда-то и зачем-то несутся. О, вот и ко мне бежит какой-то субъект, что ему надо от меня, посмотрим. Кажется, он сейчас меня собьет с ног. – Ангелина не успела увернуться, как маленького роста мальчик зацепил её локтём, пробегая мимо.
- Я теряюсь в этой комнате и не представляю себе, куда мне сейчас податься, везде шум и беготня, это уж точно не по мне. А это что за дама идёт ко мне, ехидно улыбаясь пожелтевшими зубами и обращаясь ко мне по имени. – Видя некоторое замешательство Ангелины, подошла воспитательница, и приветливо взяв её за руку, повела в группу. – Эта тётя хочет меня завести в эту пестрящую криками и красками комнату, - ну что ж, хорошо, с ней, вроде как, безопасно. – Воспитательница подвела девочку к стульчику, стоящему около стола с игрушками и усадила её.
В руках Ангелина крепко держала единственный знакомый ей здесь предмет, внушающий ей чуточку спокойствия, её любимый крокодильчик, о котором она даже забыла в этом хаосе, сжимая его в руке. Она посмотрела на него и мысленно сказала ему: – Не бойся, малыш, я тебя никому не отдам, тебе, наверное, здесь так же неуютно, как и мне, но ничего, прорвёмся, ведь наша мама сказала, что скоро придёт за нами.
- Что же мне здесь делать? Посижу, пожалуй, понаблюдаю, может пойму, по каким правилам здесь живут. Мне уже ясно, что всеми этими маленькими детьми управляют здесь взрослые тёти-воспитательницы и нянечка. Некоторые дети более активны, некоторые менее, часть бегает и кричит, часть копошится с игрушками, но вот по каким закономерностям весь этот мирок существует в целом, необходимо ещё узнать.
Ангелина сидела и наблюдала за окружающими её движениями и явлениями, выделяя для себя некоторые особенности и закономерности в поведении и движении как детей, так и воспитателей.
- Тех, кто спокойно играет сам с собой, или вдвоём с кем-то, практически никто не задевает, и к ним не пристают, но они и не участвуют в общих для нескольких сразу детей, играх. С одной стороны им хорошо, но с другой стороны, их как будто бы и нет, их просто не замечают, причем не только дети, но и воспитатели. Вроде как нет проблем с ребёнком и ладно, мол, хороший ребёнок, молчащий ребёнок.
Попытки детей группы, в которую привели Ангелину, завязать разговор или игру с Ангелиной, как правило, кончались неудачей, - она никак не реагировала на них и не показывала и даже не высказывала своего мнения и отношения к ним. Она их прекрасно слышала и понимала, но совершенно не желала вступать с ними в контакт.
- Этот мальчик спрашивает меня, как меня зовут, а какая ему разница как меня зовут, не скажу, не хочу, тем более он мне совершенно не знаком, я его впервые вижу. Я занята, я знакомлюсь со всем этим, уууу, садом, – размышляла Ангелина, игнорируя интерес к себе со стороны всё новых и новых персон.
К Ангелине подошла воспитательница и пригласила её на занятие, спрашивая, всё ли в порядке, нравится ли ей здесь, скажет ли она, как её зовут, ей и детям.
- Ну что за глупые вопросы, ежу понятно (кажется, так выражался папа, когда его спрашивали какие-то глупости, хотя до сих пор мне не ясно, причём тут ёж, ну да ладно), что всё не в порядке, что мне здесь не нравится, я здесь совершенно ничего и никого не знаю и только начинаю знакомиться с обстановкой. И тем более, зачем мне говорить ей, как меня зовут, когда она уже не один раз называла меня по имени. И с какой это стати я буду представляться детям, не желаю. – Молча обдумывала вопросы и ответы на них Ангелина. – Но на занятие ней, пожалуй, пойду, ведь, как я уже убедилась, дети слушают воспитателей, а я ведь дети, значит и я должна слушаться. – Ангелина встала со стула и пошла на занятие.
На занятии они рисовали кружки, линии, в общем то, что Ангелине было скучно рисовать, так как дома всё это уже рисовалось с мамой и папой. Однако рисовать под присмотром воспитателей, в тишине и спокойствии, было гораздо занятнее и приятнее, чем сидеть на стуле и пытаться сконцентрироваться и понять происходящее и визжащее вокруг.
- Так, детишки, а теперь убираем за собой свои рисунки и карандаши и моем руки, сейчас будем обедать, – посмотрев на часы, произнесла воспитательница (Татьяна Геннадьевна).
- Но я не хочу ещё кушать, я хочу ещё порисовать, тем более, я ещё не закрасила в жёлтый цвет свой кружок, - возмущалась про себя Ангелина. – Что это за правила такие, есть не хочешь, а тебя уже заставляют и называют всё это непонятным словом «режим».
Ангелина перестала рисовать, наблюдая за оживлением вокруг; дети стали убирать карандаши и устремились к умывальнику, затем они уселись на стульчики около стола, на котором только что рисовали, ожидая пищу.
К Ангелине подошла воспитательница, взяла её за руку и, захватив с собой её рисунок, повела Ангелину к умывальнику. Рисунок воспитательница положила в стопку с рисунками других детей, на столик, стоящий в стороне от основной массы столов, за которыми играли дети.
- Зачем меня ведут к умывальнику, у меня ведь чистые руки, зачем тогда их мыть? И у других детей были чистые руки, зачем их заставляют мыть их? – удивлялась бессмысленности происходящего Ангелина.
Воспитательница включила кран с водой, приговаривая, что руки надо мыть с мылом, чтобы все микробы, от которых может быть понос, смылись.
- Что такое микробы и почему они могут вызвать понос, мне совершенно непонятно? Где эти микробы, нет у меня на руках никаких микробов? А вот что такое понос я прекрасно знаю, но я не хочу, чтобы у меня был понос. Это что, теперь я всё время должна мыть руки, чтобы у меня не было поноса? – переживала про себя Ангелина, чуть не плача от непонимания и не-желания поноса. – Но ведь руки у меня чистые и никаких таких микробов я не вижу нигде.
Ангелина намылила руки и подставила под струю воды, тщательно смывая мыльную пену, которая ей не очень нравилась, так как дома, при купании в ванной, пена, которая попадала в глаза, щипала, и Ангелине было больно и совершенно не приятно.
Ангелина села за стол. Нянечка принесла кастрюли с едой и стала раскладывать её по тарелкам, на всю группу разносился запах яств. Тарелки с супом расставили на столах перед детьми. Суп был гороховый.
- Приятного аппетита, детишки! – звонко произнесла воспитательница.
- Спасибо! – произнесли хором несколько ребятишек.
- Пахнет, конечно, очень аппетитно, но мне-то кушать всё равно сейчас совершенно не хочется. – думала Ангелина.
По группе начали разноситься радостные причмокивания и чавканья детей, поглощающих пищу. Ангелина сидела перед тарелкой со своим супом и наблюдала за трапезой, совершенно не прикоснувшись к своей порции.
Заметив, что Ангелина не кушает, к ней подошла нянечка и предложила её покормить из ложечки. На её предложение Ангелина нехотя кивнула головой.
- Видимо, меня здесь всё равно не оставят в покое. И хотя я не хочу кушать, то и не буду, пусть сами меня кормят, если им так хочется.
Ангелина скушала три ложки супа, суп оказался действительно очень вкусным, но когда ей предложили следующую ложку с супом, она уверенно отвернулась, закрыв рот на замок. На этом поедание горохового супа для Ангелины закончилось. На второе принесли макароны с мясом и подливкой, которые были более вкусным лакомством для Ангелины, однако аппетит во время еды к ней так и не пришёл. История повторилась. Ангелина так и не притронулась ко второму блюду, кушая лишь то, что ей подносили прямо ко рту, причём она принимала в рот только макароны, мясо она уверенно отвергала, отворачиваясь и выражая всем своим видом своё полное недовольство. Единственное, что она охотно приняла, так это десертный кисель, который был выпит ею до самой последней капли.
- Так, дети, а теперь полоскаем рот и отправляемся в спальную комнату к своим кроваткам, у нас тихий час, – утвердительно произнесла воспитательница.
- Тишина – это, конечно, хорошо, но почему всего лишь один час, почему тихий лишь час, и вообще, почему этот тихий час будет в спальной комнате, это что же, все должны ложиться спать? И только когда все уснут, будет тихо и спокойно? Но, я-то не хочу спать, да и не на чем мне спать, у меня и кроватки-то своей здесь вовсе нет, на чём же мне спать, или лежать? Мне что, придётся сидеть здесь одной, что ли?
К Ангелине подошла воспитательница, взяла её за руку и повела в спальную комнату. Она подвела Ангелину к кроватке, стоящей в центре у самого окна, и сказала, что теперь это её кроватка, и когда она находится в саду, будет спать на ней.
Ангелина присела на краешек кроватки, разделась, улеглась и забралась под одеяло. Под одеялом было ещё прохладно, и поэтому Ангелиночка свернулась под ним в клубочек, чтобы было чуть-чуть теплее. Когда стало теплее, она выпрямилась на спине, и широко раскрыв глаза, стала размышлять в тишине и покое о том, что было сегодня в саду, о том, как всё устроено, о новых словах. Она думала о том, что здесь в саду плановое время, время хронологическое, которое не похоже на её внутреннее времяощущение, ещё более жестко расставляет рамки, чем ранее, с родителями, с бабушками, с дедушками.
- Мне теперь ясно, что самое спокойное время в саду, - это когда идёт занятие, когда все кушают и когда все спят, или просто лежат на кроватках.
- В группе у меня ещё меньше свободы, чем было раньше. Я уже почти привыкла к ритму моих родителей и к тому, что их можно порой вырывать из их временного пространства. Здесь же приходится полностью подчиняться тому, что говорят воспитатели, причём им неважно, хочу я что-либо или нет, они говорят надо и объясняют это всё новыми и непонятными мне словами. Например, такими, как «режим», страшные и невообразимые мною «микробы», вызывающие понос, один единственный - «тихий час», а потом снова шум. Надо сполна насладиться этим тихим часом, а то скоро все проснутся и мне снова придётся наблюдать за всем и всеми и привыкать к новым телодвижениям, не только своим, но и чужим.
- Что же здесь, всё-таки, за ощущение времени такое? И почему все взрослые так живут, никто не протестует, никто не меняет его, не меняет своего, хотя бы личного, ощущения времени? Нет, мало того, они ещё заставляют детей отрекаться от детского времяощущения и жить по своим взрослым временным законам. Зачем всё это и почему? Почему, если ребёнку не хочется кушать, он должен кушать, не хочется спать, он должен спать, не хочется идти на зарядку, или на занятия, - он должен идти, почему?
- Может, во всём этом и сокрыта вечная борьба двух времён, о которой мне часто снится сон? Может, это такой вот нечестный метод Хроноса, - бороться с Кайросом? Конечно, Хроносу выгодно привлекать взрослых в борьбе с детьми, ведь они сильнее и больше, чем дети. Вот он и ломает Кайроса, живущего в детях, с помощью взрослых, начиная с родителей, которые уже находятся в плену Хроноса, и кончая всякого рода воспитателями и педагогами, которые, часто не замечая того, безукоризненно служат ему. В итоге, конечно, большинство детей перестают жить по своим внутренним временным законам, оказываясь в плену у всего внешнего, куда-то бегущего, бегущего за бесконечным, будущным, не останавливающимся Хроносом, которому совершенно плевать на настоящее, которому, по сути, плевать на миг, плевать на жизнь в этом миге, плевать на личность, ему важен лишь он сам. А для этого ему нужна подпитка в виде признания его и только его, чтобы всё и все вокруг бежали вперёд, а не погружались в глубину и вечность единичного мига, единичного момента, момент жизни, - ведь этот момент и есть вся жизнь. Нет, я не согласна с этим положением вещей, я буду бороться до конца, как могу, чем могу. Я буду противостоять. Я буду делать то, что хочу и когда хочу, я буду бороться за равенство времён, за своё время, за свою индивидуальность. Я буду бороться за себя. Но как? Наверное, надо…
Тихий час закончился, и дети стали просыпаться, кто-то сам, а кого-то будили воспитатели. Ангелина ни на минуту не сомкнула глаза, но когда тихий час закончился, она вынуждена была вставать вместе с остальными детьми, хотя ей ужасно не хотелось отрываться от своих размышлений в тишине. Она не хотела подчиняться царящим вокруг законам времени, она уже чётко определилась с выбором и готова была бороться, не понимая пока как.
После тихого часа детей пригласили на зарядку, после чего им предложили порисовать, тем временем нянечка уже готовилась к ужину, носила кастрюли и раскладывала их содержимое по тарелкам.
После ужина детей стали одевать на прогулку. Когда Ангелину стали одевать, она очень обрадовалась, думая, что её сейчас заберут, но когда её вместе с другими детьми повели на площадку за садом, она поняла, что это тоже запланировано и является частью плана, частью ранее намеченной программы.
- Ну и что мне делать на этом маленьком пяточке нашей площадки? Здесь даже развернуться негде, одна песочница, столик, пара скамеек и на всех большой мешок с совершенно неинтересными игрушками – лопатки, ведёрки, грабельки, сломанные машинки и небольшое число формочек. Скукотища.
Дети судорожно разбирали игрушки, находящиеся в мешке. Ангелина стояла чуть в сторонке и наблюдала за происходящим, ей было очень интересно наблюдать за тем, что происходило вокруг, при этом она совершенно не включалась в игры. Какой то мальчик схватил лопатку и побежал к песочнице, но добежать не смог, - он споткнулся и плюхнулся на песок. В песочнице собралось много ребят, которые что-то копали и строили, ломая постройки друг друга. Одной из девочек попал песок в рот, она расплакалась и подошла к воспитательнице, высунув свой язык, чтобы ей очистили его от песка. Вокруг Ангелины снова воцарился хаос. Она смотрела на происходящее, и ей совершенно не хотелось в этом всём принимать участие. На всякие попытки привлечь её к игре она резко отказывалась и вырывалась, давая всем своим видом понять, что ей это совершенно не интересно и чуждо. За весь этот день, проведённый в саду, она не произнесла ни единого слова, и лишь когда за Ангелиной пришёл папа, увидев его издалека, она громко закричала – Папа, папочка, ты пришёл за мной, ура!
Ангелина ухватила папу за руку и стремительно, без оглядки потащила его за территорию сада. Они погуляли некоторое время, а затем пошли домой.
В этот период Ангелина говорила не от своего собственного «я», например: «я была в саду», «я хочу пить», «я люблю тебя», «я не хочу спать»… а от третьего лица: «она была в саду», «она хочет пить», «она любит тебя», «она не хочет спать»…
- Папа, папуйя, папапуйя, папик мой, она тебя так любит, папуйя, она больше не хочет в садик, она хочет быть дома с папуйей и мамуйей, – обращалась к своему отцу Ангелина.
- Папуй, она ещё не хочет домой, давай погуляем еще немножко, а, папуй? – вопросительно смотрела на папу девочка.
- Ну, хорошо, давай погуляем, доченька моя любимая, но только чуть-чуть, хорошо.
- Ладно, хорошо, – согласилась Ангелина.
- Папа, пап, ей не нравится в саду, папуй, мы больше не пойдём в сад, а?
Отец ничего не мог сказать в ответ, кроме правды, но и расстраивать доченьку не хотел, поэтому он постарался промолчать. Однако вопрос повторился, и он вынужден был объяснять в очередной раз, что родителям нужно ходить на работу, чтобы зарабатывать деньги, на которые они покупают продукты, вещи… а детям в это время надо ходить в сад.
Ангелина никак не могла понять, зачем нужны деньги, почему на них надо покупать продукты и вещи, почему нельзя их взять просто так?
- Папины объяснения, не очень ясно, но всё же давали понять, почему родители ходят на работу, но вот объяснений того, почему дети должны ходить в сад, я так и не поняла. Вроде и денег дети в саду не зарабатывают, а всё равно ходят, странно всё это. Не хочу я больше в сад, – раздумывала Ангелина.
ВТОРОЙ ДЕНЬ В САДУ
На следующий день, перед тем как пойти в сад, Ангелина плакала, протестовала, возмущалась, цеплялась за папу и маму.
- Папуйя, мамуйя, она не хочет в сад, ну, пожалуйста, не хочу, аааааа. – Ангелина раскраснелась, по щекам текли слёзки, она кричала, затем стала хныкать и всхлипывать.
Отец не мог этого выдержать, он сам готов был плакать и кричать, его трясло, он сильно напрягался эмоционально и готов был провалиться сквозь землю, поэтому в сад Ангелину отводила жена.
Отец быстро вышел из квартиры, глубоко вздохнул и пошёл на работу. С каждым плачем ребёнка у него на голове появлялись новые седые волосинки. Он так сильно переживал, что начинали трястись руки и он долго не мог отойти от этого потрясения. Так было каждый раз, когда ребёнок расстраивался и плакал.
Ангелина плакала и всхлипывала всю дорогу, при этом она совершенно отказывалась идти самостоятельно, и её приходилось нести на руках. Маме это было тяжело, но благо, сад находился всего в ста метрах от дома. Ангелина понимала, что её всё равно отведут в сад, и все её протесты бесполезны, даже её родители сейчас поступают против её воли.
Со слезами на глазах Ангелину внесли в сад. В саду интенсивность плача увеличилась, но тело было беспомощно послушным. Ангелина понимала, что сопротивление бесполезно, поэтому протест выражался лишь плачем. Мама раздела девочку и переодела в детсадовскую одежду. Наступил неминуемый момент расставания. Ангелина вцепилась в маму и громко плача не отпускала её, постоянно говоря: - Мамочка, мамуйя, не уходи, мама, она не хочет в сад, она не хочет здесь оставаться, ей здесь не нравится.
Сердце матери обливалось кровью, но жестокость реальности взрослого мира всё же брала верх над чувствами и эмоциями родителя. Она отцепила от себя маленькие ручонки девочки и вышла за дверь, из-за которой всё ещё доносились громкие всхлипывания дочки. Мать удалялась от детского сада, по её щеке катилась слеза. Очень сложно совладать с собой. В такие моменты внутри обоих родителей что-то надрывалось и погибало.
Когда мама ушла, Ангелина перестала плакать, её руки всё ещё были обмякшими и непослушными, ей ничего не хотелось, она была в отчаянии. Для неё вся эта история с садиком была сильнейшим испытанием. Подошла воспитательница и пригласила Ангелину в группу, девочка молча, с невероятно печальными глазами пошла, безропотно зашагала за воспитательницей.
В группе бегали всё те же неугомонные дети, которые вновь стали приставать к девочке с предложениями поиграть. Ангелина и в этот раз отказывалась от любого взаимодействия с окружающими её людьми. Она села на стульчик и вновь стала наблюдать за происходящим. Её переполняли мысли и эмоции, она понимала, что единственное, чем она может оперировать в борьбе за свою свободу – это общение с окружающим миром. Она выбрала тактику абсолютной пассивности в саду, подкреплённую полным молчанием.
РЕШЕНИЕ МОЛЧАТЬ
- Мне ничего не остаётся, как продолжать молчать здесь, может тогда меня поймут, может тогда меня перестанут сюда приводить. Дети и воспитатели меня постоянно спрашивают о чём-либо, умоляют хоть что-то сказать. Шиш. Ничего я вам не скажу, ничего. Отстаньте от меня все! – думала девочка.
- Даааа, как же здесь всё нечестно. Мои силы и силы окружающих взрослых совершенно неравные. Они могут принудить и принуждают меня делать то, чего я не желаю, однако духовно никто не властен надо мной. Я сильная здесь, пока я молчу.
Девочка не собиралась отступать.
Каждый раз перед садом Ангелина выражала вслух свой протест, немного успокаиваясь по пути в сад, несколько активизируясь в саду перед расставанием с родителем, а затем полностью замолкала и продолжала выражать своё полное равнодушие к окружению, без особого энтузиазма участвуя в предлагаемых воспитателями мероприятиях и занятиях. С детьми контакт практически полностью отсутствовал.
Всё время, которое Ангелина находилась в саду, она молчала, и лишь когда за ней приходили родители, она начинала разговаривать, радоваться и смеяться.
Спустя несколько недель дети перестали приставать к Ангелине, оставив её в покое. Теперь она могла беспрепятственно размышлять. Конечно, ей пришлось адаптироваться к хронологическому течению времени, однако, разграничив четко по периодам события в саду, ей удалось проскакивать неинтересные ей события и углубляться в моменты покоя, пребывая там долго, длясь в настоящем. Она постоянно держала в голове простую схему, позволяющую спокойно перетерпеть день в саду: «сейчас меня приведут в сад, потом мы покушаем, поиграем, погуляем, поспим, потом снова покушаем, выйдем на улицу, - и всё, меня заберут отсюда папа или мама». Жить стало понятнее, Ангелине снова удалось сосуществовать в двух параллельных временах. Расстройство перед походом в сад сменилось просто недовольством, крики и плач отступили на задний план. Ангелина, понимая, что её всё равно отведут в сад, спокойно шагала за родителем, не проявляя никакого энтузиазма. Бессменным оставалось присутствие у Ангелины в руках какой-либо игрушки из дома, эдакой частички родного, знакомого дома, которая помогала Ангелине жить в саду. Ангелина очень ревностно относилась к своим игрушкам и практически всегда отказывала детям на их просьбы поиграть с её игрушкой, или хотя бы подержать её в руках.
Несмотря на все сложности, возникающие в саду, со временем Ангелина стала проникаться к воспитателям и некоторым детям группы. Всё чаще стала появляться улыбка на лице. Постепенно Ангелина достаточно изучила окружение в саду, всё становилось знакомым и понятным. Однако вербального контакта, как с воспитателями, так и с детьми, пока не было. Общение ограничивалось лишь жестами. Но всегда, когда в сад приходили родители, обет молчания снимался и девочка, радостно крича «папа» или «мама» бежала вприпрыжку им навстречу.
Воспитатели всё приговаривали: «так вот ты какая, оказывается, говорунья у нас с папой-то и мамой, хоть бы раз нам рассказала что-нибудь или сказала, ну хоть словечко, а то всё папе и маме».
Отсутствие словесного контакта в саду защищало Ангелину от вторжений в её собственный мир, это позволяло проще и спокойнее переживать день в саду. Всё было четко, ясно, никто не лез. Единственное, в чём было неудобство такой стратегии, так это невозможность заявить всем о своих желаниях. Свои нежелания можно было ярко выражать с помощью жестов и мычания, но с желаниями было сложнее. Поэтому, часто желая что-то в саду, Ангелине приходилось сильно переживать из-за невозможности заявить о своём желании и осуществить его. Ангелина часто грустила из-за этого и огорчалась, но решение не нарушать безмолвия в саду было сильнее. Она продолжала молчать, хотя порой это доставляло ей неудобства. Ангелина порой пыталась заявить о своих желаниях жестами, однако это не приносило должного результата, так как воспитатели и тем более дети часто не могли угадать, на что указывает Ангелина и что желает. Так Ангелина оставалась ни с чем. Приходилось отступать и грустить.
- Ангелина, дай, пожалуйста, поиграть с твоим страусом, - обратился к ней мальчик Коля.
- Уууу! – резко отводя в сторону руки и нахмурив брови, мычала Ангелина.
- Ну, пожалуйста. – настаивал Коля.
Но Ангелина была неприступна, она сильнее прижала игрушку к себе, и гордо подняв голову, зашагала в противоположную от Коли сторону.
- Вот ещё, дай ему моего страуса поиграть, придумал себе. Не дам, ни за что. Это мой страус и я его никому не отдам, - думала про себя девочка.
Но несмотря на то, что Ангелина не позволяла другим детям играть с её игрушками, сама она со временем стала примыкать к играм некоторых детей (хотя чаще её можно было застать в уголке или за столом, совсем одну с парой игрушек или с листом бумаги и карандашами). Ангелине очень нравилось рисовать, тем более что это у неё получалось очень даже хорошо.
Воспитатели всегда были внимательны к Ангелине и постоянно призывали её к разного рода общим занятиям. Воспитатели были очень ласковы с Ангелиной и, видя всё это, девочка позволяла себе иногда что-нибудь им сказать тихо-тихо, почти шепотом. Некоторые дети также удостаивались внимания и расположения Ангелины.
- Наши воспитательницы мне нравятся, они, по-моему, хорошие, ласковые, правда иногда ругаются на непослушных детей, что не очень хорошо. Но в целом я к ним уже привыкла и они мне уже знакомы и не так уж противны.
- Некоторые дети тоже мне нравятся, мне с ними даже хочется играть, мне нравится с ними играть. Порой здесь не так уж и плохо, как раньше. Мне кажется, что моё молчание мне очень помогло и помогает. Правильно я всё сделала.
Потребовалось около пяти месяцев на адаптацию ребёнка к садику, детям, воспитателям и групповому распорядку. Были периоды возникновения диалога с некоторыми детьми, затем с воспитателями. При возникновении относительно полной адаптации к саду и группе пришло время переходить из младшей группы в среднюю, и это было новым испытанием, это был период новой адаптации к новым воспитателям и новым детям, ещё один тяжёлый, но уже знакомый путь для Ангелины.
НОВАЯ ГРУППА
Очень сложно объяснить ребенку, что, например, сейчас нужно делать уроки или задания, которые ему неинтересны, вместо того, что ему доставляет радость и удовольствие, - например, посмотреть мультик, поиграть в игрушки, погулять. Сложно ребенку объяснить, почему надо сначала съесть мясо и суп, а потом шоколад. И вот этот самый вопрос «почему» зачастую имеет ответ «так надо» или «в будущем пригодится», «завтра будут проверять задание», «чтобы (в будущем) быть сильным и здоровым», и так далее. А ребенок не понимает, что такое будущее, у него времяощущение иное, он не привык жить в некоей нацеленности на будущее, - мол, сейчас потерпи, а вот завтра тебе будет хорошо, и вот приходит завтра, и ему говорят то же самое. Настоящее же, в этой нацеленности на будущие блага, просто обесценивается, - ведь ребёнок не получает и не делает что-либо здесь и сейчас, он делает что-то не с радостью, а за что-то, что ему предлагают, за будущие блага.
Именно так получилось и с переходом в новую группу. Ангелина негодовала и просилась назад. Всё в новой группе было новым, дети были от трёх и до пяти лет, она была одной из самых младших. Ангелине было крайне неуютно: Не было никого из знакомых, ни родителей, ни воспитателей, ни детей, - всё новое. Лишь игрушка в руках, принесённая из дома, была чем-то знакомым и постоянным. Да и то, некоторые более старшие и активные дети пытались её отобрать и поиграть. Ангелина крепко держала своё, но иногда не справлялась, - тогда на помощь приходили воспитатели. Новая группа повергла девочку в шок, однако она уже сталкивалась с подобной ситуацией, которую проходила в младшей группе. Схема поведения и адаптации к саду и его новой группе была уже отработана, поэтому для приспособления к новым воспитателям, детям и обстановке прошло не так много времени, как в первый раз. Ангелина использовала ту же тактику не контакта посредством слов. Она большую часть времени молчала в саду, лишь иногда одаривая своей речью избранных детей или воспитателей.
Как и прежде, при появлении в поле зрения родителей Ангелина снимала обет молчания и громко провозглашала окружающим, что идёт папа или мама, на что воспитатели нередко удивлялись и выражали своё недоумение: почему же в саду она так неразговорчива, а стоит появиться родителям, и девочка тут же превращается в настоящую болтунью.
- Вот бы ты с нами так бойко разговаривала! - обратилась воспитательница к Ангелине, с улыбкой глядя в глаза папе, пришедшем за ребёнком.
В двух группах, в которых Ангелине пришлось быть, было достаточно много детей (двадцать пять человек), на которых было всего два воспитателя. Конечно же, воспитатели не могли в полной мере одаривать своим вниманием каждого ребёнка и выявлять таким образом некие потребности, способности и проблемы детей. У Ангелины было достаточно сильное плоскостопие, которое с самого раннего возраста нуждается в коррекции, поэтому воспитатели, посовещавшись с родителями и специалистами, предложили перевести Ангелину и ещё одного мальчика из её группы в ортопедическую группу. В этой группе было гораздо меньше детей (около пятнадцати), чем в остальных, поэтому и внимания к каждому отдельному ребёнку было больше; помимо этого, с детьми постоянно занимались специалисты (логопеды, ортопеды, массажисты, физиотерапевты, неврологи, психологи). В общем, родители Ангелины дали согласие на перевод ребёнка в ортопедическую группу.
Ангелина довольно быстро адаптировалась к новому окружению, тем более её перевели вместе с мальчиком из её старой группы. Детей было меньше, шума, соответственно, тоже, поэтому Ангелине было легко привыкнуть. Однако тактика поведения в саду у неё оставалась прежней.
Так или иначе, но это были новые изменения в жизни девочки, которые сказывались на дальнейшем развитии событий. Всё, как и прежде (особенно касаемо важных вопросов) решалось не ей самой, а её родителями и воспитателями; девочка уже привыкла к тому, что с этим бороться практически бесполезно. Внутреннее напряжение девочки росло.
СИДЕЛКА
Родители девочки занимались бальными танцами. Занятия проходили по вечерам, в районе девяти часов, поэтому ребёнка старались уложить спать в половине девятого. Для подстраховки приглашали в качестве сиделки бабушку Ангелины, но бабушка не всегда могла приходить в нужное время. Для продолжения занятий бальными танцами необходимо было прибегнуть к помощи сиделки. Из знакомых нашли подходящую женщину порядка шестидесяти лет, которая согласилась за умеренную плату сидеть в течение полутора часов с ребёнком, пока родители занимаются танцами.
Бывало, сиделка приходила тогда, когда девочка уже спала, и тогда не было никаких сложностей. Но иногда Ангелина бодрствовала, - тогда родителям приходилось объяснять девочке, что они скоро придут, что они уходят ненадолго на танцы, а ей надо побыть некоторое время с сиделкой. Поначалу всё было более-менее в порядке; позже, когда ребёнку пришло осознание, что родители каждый раз при появлении сиделки куда-то уходят и при этом надолго, девочка стала всякий раз волноваться, расстраиваться и плакать. Это сильно расстраивало папу, который, чувствуя свою беспомощность в объяснении чего-либо, сильно переживал.
Размышления Ангелины по поводу сиделки:
- Что это за новая тётя к нам пришла? – сиделка пришла на час раньше, чтобы познакомиться с ребёнком и завязать первый диалог.
- С виду она вроде ничего, приятная такая, вот, подарила мне конфетки. Хорошая тётя, с ней можно даже пообщаться. Правда, мне что-то не очень нравится её громкий писклявый голос, но это ничего, она, наверное, не всегда так говорит, а только тогда, когда хочет понравиться детям. Ведь так многие взрослые поступают, некоторые даже картавят по-дурацки, думая, что эта картавость приближает их к детям (к языку детей).
Родители увидели, что всё вроде как в порядке, объяснили девочке, что они пошли на танцы, а ей придётся побыть с сиделкой. Ангелина согласилась с этим, кивнув головой.
Так продолжалось ещё несколько раз, но до определённого момента, когда ребёнок потерял веру в скорое возвращение родителей.
Вера в то, что родители скоро придут, тихонько угасала, так как девочка всегда засыпала, не дождавшись их, поэтому ребёнку казалось, что они уходят не на полтора часа, а на целую ночь.
Помимо всего, Ангелине просто надоела эта сиделка, которая сильно отличалась от всех родственников и не отличалась особой сообразительностью в занимании детей.
- Я не хочу, чтобы вы шли на танцы, я не хочу оставаться дома с сиделкой, – рыдая, говорила девочка.
- Успокойся, успокойся, мы скоро придём, мы потанцуем и придём, – уговаривали её родители.
Но все уговоры были бесполезны, родители всё равно каждый раз уходили. Отец каждый раз разрывался в этой ситуации на куски, его трясло, но он каждый раз шёл на эти танцы.
Когда родители уходили, девочка успокаивалась, но в голове постоянно витали мысли о том, что её не слышат её собственные родители.
- Почему они меня не слышат, почему они постоянно уходят, когда я не хочу этого, почему они всё время оставляют меня с этой сиделкой, когда я им говорю, что она мне не нравится. Я плачу, кричу, умоляю, говорю спокойно, но они меня всё равно не слышат, – думала девочка.
- Неужели слова в этом мире так мало значат, что их даже никто не слышит, даже мои родители. Зачем тогда эти слова, звуки? Для того, чтобы их произнести надо так много энергии и усилий, а их никто не слышит. Может тогда и вовсе не произносить ничего, ведь всё равно всё бесполезно. В саду, такая моя словестно-звуковая отстранённость работает, может и везде её применять. – перебирала мысли в голове. Она лежала на кроватке широко раскрыв глаза и наблюдала за светом фар, проезжающих на улице машин.
Напряжение в ребёнке нарастало. И вот наступило время, когда даже прогуливаясь по улице с папой или мамой, при случайной встрече на улице с этой женщиной-сиделкой у ребёнка начиналось сильное расстройство, при этом она сквозь слёзы умоляла родителей не уходить на танцы и не оставлять её с сиделкой. Папа не мог больше терпеть такого сильного расстройства ребёнка, поэтому решил бросить занятия бальными танцами, тем более он начал ходить туда из-за жены, так как у неё не было партнёра. Затем партнёр появился, и папа стал заниматься с другой партнёршей, занятия с которой ему нравились больше из-за контакта с ней, нежели из-за самих танцев. Напряжение в ребёнке, связанное с постоянным расставанием с обоими сразу родителями по вечерам, было снято. Однако внутри ребёнка нарастал незаметный ком, который никуда не девался, лишь увеличиваясь и давя на маленького человека.
СМЕКАЛКА
Недопонимание родителями друг друга, которое всё чаще возникало между ними ввиду сильного проявления разности их темпераментов, характеров, зачастую приводило к холодным отношениям и выяснению отношений. Как не старались скрыть свои трудности родители, ребёнок всё равно замечал нарастающее напряжение, а так как девочка любила обоих родителей и не могла терпеть, когда кто-то из них, после очередного холодного разговора друг с другом, собирался и уходил, пусть даже на час, ей пришлось что-то придумывать, что-то предпринимать.
- Я люблю папу и маму, они мне нравятся, и я хочу быть с ними. Но вот, они почему-то какие-то вредные друг с другом, всё норовят отстраниться друг от друга. А мне с ними обоими хочется быть. Что же придумать?
- Я могу их держать при себе одновременно только во время сна, так как днём я хожу в сад, они на работу, вечером каждый занят своими делами, как правило гуляем мы не все вместе, а по очереди, то с папой, то с мамой. Да, определенно, вечер и ночь дома просто превосходны для того, чтобы быть всем вместе. Так я смогу быть с ними двумя одновременно, и они будут тоже друг с другом.
Так, Ангелина придумала спать с родителями, таким образом удерживая их рядом с собой и друг с другом.
Начался период, когда ребёнок перестал спать самостоятельно. Она не засыпала до тех пор, пока рядом с ней на одной кровати не оказывались оба родителя одновременно. Поначалу ей было достаточно, чтобы оба родителя были с ней в одной кроватке, но со временем и этого стало недостаточно. Ангелина чувствовала себя связующим звеном, а так как она связующее звено между родителями, то она должна быть не с краю около мамы или около папы, а посередине, между ними.
Конечно же, в этот период родителям, как мужу и жене, было не слишком комфортно, они не могли ночью приблизиться друг к другу физически, - ни обняться, ни поцеловаться, - ничего. Когда же ребёнок засыпал, то родители, как правило, засыпали и сами, лишь изредка поднимаясь и уходя в другую комнату, чтобы уединиться и хотя бы вместе посмотреть кино.
Однако и отцу и матери нравилось спать с ребёнком, они привыкли ощущать рядом с собой это нежнейшее существо, они привыкали к такому укладу, одновременно понимая, что ребёнок должен спать один.
Попытки убедить или заново приучить девочку к своей кроватке, убедить её спать самостоятельно не давали должного результата. Девочка всё равно, некоторое время спустя, перебиралась к ним на кровать.
Когда родители решили постепенно отстранять ребёнка от своей кровати, нужно было в первую очередь решить первую проблему – попытаться сдвинуть ребенка из середины кровати к краю, чтобы контакт оставался лишь с одним из родителей; но и это оказалось не просто.
Как-то раз, снова оказавшись все вместе в одной кровати, родители решили плотно лечь друг к другу, да так, чтобы ребёнок не мог протиснуться в серединку между ними. После некоторого негодования девочка успокоилась и осталась с краю, со стороны папы.
Казалось, что всё получилось и что первая победа одержана, но…
- Папа, смотри, я тебе сейчас покажу, – произнесла Ангелина, привлекая внимание не спящего отца.
Папа повернулся, оторвавшись от мамы, чтобы посмотреть, что же ему хочет показать доченька, а Ангелина в этот же момент резко перепрыгнула через папу и нырнула в пространство между ним и мамой. Довольная собой Ангелина, больше ничего не говоря, лукаво посмотрела на отца и закрыла глаза, наслаждаясь своей хитростью.
И на этот раз победа была за девочкой, которая и на этот раз смогла обхитрить родителей.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ПРАБАБУШКИ
В 2009 году, в конце ноября, Ангелина вместе с родителями приехала на день рождения прабабушки. Планировалось, что за столом будут присутствовать только члены семьи. И вот, когда были уже закончены все приготовления к празднованию и вся семья уселась за стол, раздался звонок в дверь. Это были соседи (семейная пара в возрасте шестидесяти лет) бабушки, с которыми у неё сложились очень тёплые отношения. Конечно же, бабушка пригласила их к себе на праздник. Они принесли подарок, поздоровались и сели за праздничный стол.
Ангелина сидела рядом с папой. Люди ребёнку были совершенно незнакомы. Девочка, находясь в знакомой, тёплой, семейной обстановке, была очень активна и разговорчива, она веселилась и рассказывала всем свои различные истории. Однако при появлении чужих, незнакомых людей, и главным образом чужого, незнакомого дяди ребёнка словно подменили. Ангелина сразу же вошла в некий ступор: она тут же замолчала, перестала играть и веселиться, крепко прижалась к папе, она стала тянуть папу, показывая, что хочет уйти. Но отец сидел за столом, он не мог просто так встать и уйти, это было бы просто неприлично: пришли гости, а тут при их появлении встают из-за стола и уходят, непорядок. Тогда Ангелина от всех отвернулась, повернувшись лицом к папе, уселась на него, обняла своими ножками и уткнулась в его грудь, по-прежнему ничего не произнося, ни звука. Затем девочка и вовсе закрыла глаза, как будто спрятавшись таким образом от всего, что происходит рядом с ней. Она так и сидела не шевелясь, не разговаривая и не открывая глаза. На всё внимание, которое к девочке проявляли сидящие за столом, она совершенно не реагировала.
- Кто это такие? Совершенно незнакомые мне люди, они чужие, – думала девочка.
- А этот дядька, такой толстый и глаза у него какие-то странные. Все говорят, что он хороший и добрый, но я что-то сомневаюсь в этом. Я не хочу, чтобы он был здесь. Но он не собирается уходить.
- Я хочу уйти отсюда, мне не хочется быть здесь, мне страшно быть с чужими, – думала Ангелина, таща папу за руку.
- Папа не хочет идти со мной, но с ним мне безопаснее всего. Останусь здесь рядом с папусиком. Так, как бы спрятаться от всех них. Дай-ка я отвернусь от них и закрою глаза, чтобы никого не видеть, – так подумала и сделала девочка.
- Пусть всё, что сейчас здесь происходит, происходит без меня, а я побуду в себе, в покое, пусть этот эпизод пройдёт мимо меня, чтобы я его не видела и не жила в нём. – Ангелина ещё сильнее зажмурила глаза, отстраняясь от всего происходящего вокруг.
- Опять произошли внезапные нарушения моего покоя и размеренности, снова внешний мир преподносит мне нежданные сюрпризы, к которым я совершенно не готова. Хочу, чтобы всё было знакомым и постоянным, мне не нравится, когда меня так внезапно вырывают из моего состояния равновесия, покоя, из моего внутреннего мира, из моего размеренного, внутреннего времени, – негодовала про себя девочка.
Всяческие попытки привлечь ребёнка к разговорам за столом и поеданию вкусностей проваливались на месте. Она просто не реагировала на все предложения. Когда же к ней обращались с чрезмерной напористостью, девочка с силой вцеплялась в папу и отрицательно визжала, не открывая рот.
Все были в недоумении: ведь Ангелина впервые, будучи рядом с родителями, совершенно не разговаривала ни с кем. Это сильно насторожило отца. Он заволновался, но совершенно не знал, что делать.
Выдержав некоторую паузу и посидев за столом, поднимая тосты и поздравляя бабушку с днём рождения, отец вместе с дочкой поднялся из-за стола и вышел на кухню. Там он посадил ребёнка за кухонный стол и предложил еду. Ангелина тут же открыла глаза и первым делом спросила у отца: - Папа, а сюда никто не зайдёт?
- Нет, Ангелиночка, никто не зайдёт. Ангелина, а ты скажи мне, что тебе не нравится, почему ты замолчала?
- Да потому, что мне не нравится этот чужой дядька, я боюсь его.
- А почему ты его боишься, он ведь хороший и добрый дядька, он ведь ничего плохого никому не сделал, просто пришёл вместе со своей женой поздравить с днём рождения нашу бабушку.
- Всё равно он мне не нравится, я не хочу идти в комнату, пока он здесь есть. Папа, а он не зайдет сюда?
- Нет, доченька, нет, успокойся, на вот покушай мясо, картошечку, вот тебе компот.
- Папа, ты не уходи, пожалуйста, побудь здесь со мной, ладно?
- Хорошо, Ангелиночка, хорошо, я вот только пойду ещё поздравлю бабушку и приду, хорошо?
- Хорошо, только возвращайся побыстрее, ладно?
- Ладно.
Пришла бабушка, виновница торжества. Девочка успокоилась, стала веселиться и болтать с бабушкой, поедая вкусности, которые ей предлагали папа и бабушка.
- Бабушка, а этот чужой дядька ещё здесь, он ещё не ушёл?
- Нет, внученька, не ушел. Да ты не бойся его, он очень хороший человек, он мой друг, так что ты зря беспокоишься.
- Но я не хочу быть там, пока он здесь, а?
- Хорошо, внученька, хорошо, я побуду с тобой здесь.
- Хорошо.
На кухне Ангелине было приятно и спокойно, всё было знакомым и никаких посторонних людей, ей не приходилось привыкать к новой обстановке и людям, здесь всё шло согласно её внутреннему распорядку.
Когда мужчина поблагодарил бабушку за угощение, поздравил ещё раз с праздником и ушёл, Ангелина спокойно смогла вернуться в комнату и общаться там, несмотря на присутствие посторонней женщины.
С этого момента Ангелина стала так реагировать практически на всех незнакомых мужчин, которые ей, по каким либо причинам, казались чужими и не добрыми. Она определяла их по-разному, кого-то по глазам, кого-то по очкам… но реакция всегда была одной и той же: полное молчание, отворачивание и прижимание к родителю.
Это вылилось в то, что при желании куда-нибудь сходить в гости Ангелина всегда спрашивала, кто там будет, и если ей отвечали, что будет некий мужчина, с которым она ранее уже встречалась, но молчала при нём, она начинала плакать и умолять не ходить туда.
Так, со временем, родители с девочкой практически перестали ходить по гостям.
Все эти изменения происходили на фоне перехода в новую группу. Видимо, для девочки всё это было сильным потрясением, поэтому теперь она начала применять свою тактику поведения не только в саду, но и вне сада.
Однако со старыми знакомыми, с которыми девочка общалась ранее и которые ей понравились, в основном за то, что они с ней очень хорошо играли на её территории, дома, Ангелина продолжала прекрасно общаться. Они были ей уже знакомы, при этом положительно знакомы. К ним не нужно было привыкать и тратить на это время, они были уже знакомыми и неизменными.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА С ПСИХОЛОГОМ
Наблюдая за происходящими изменениями в своей дочери, отец стал сильно беспокоиться. Круг людей, при которых она замолкала и впадала в полный ступор, с каждым днём увеличивался, необходимо было как-то решать возникшую проблему. Отец в мае месяце 2010 года впервые обратился с этой проблемой к психологу.
Первая встреча с психологом, на которую пришли папа и Ангелина, была похожа на некое знакомство, при этом практически никаких рекомендаций врач не высказала. Посоветовала лишь поработать с психологом из детского сада. Однако папа был не уверен в профессионализме детсадовского психолога, тем более Ангелина напрочь отказывалась с ней разговаривать. Здесь же, несмотря на незнакомую обстановку и незнакомую женщину-психолога, Ангелина смущаясь, но всё же говорила с папой и даже отвечала на некоторые вопросы врача.
Врач несколько успокоила отца, однако он решил, что все эти встречи бесполезны и, видимо, никто, кроме него самого, не может помочь здесь его дочери.
Психолог высказалась, что девочка достаточно избалованна и с ней надо быть чуть строже, - в том смысле, что не потакать всем её пожеланиям и тут же их исполнять, чтобы девочка не расстраивалась, а уметь отказать ребёнку, и объяснить, почему отказано. Необходимо показывать ребёнку, что помимо её желаний и интересов, есть ещё интересы и желания родителей. Повторно встретиться договорились осенью.
Отец был не удовлетворён советами психолога.
Они вышли от психолога и пошли домой. Ангелина расспрашивала о тёте-докторе, - кто это, придём ли сюда ещё? Ей понравилось там играть в кукольный домик. В этот же день отец сбегал в магазин и купил такой же домик для игры.
Позже отец стал искать информацию о подобных случаях. Выяснил, что подобные случаи встречаются порой и в психологической практике называются «элективный мутизм». Он стал искать книги по элективному мутизму, нашёл одну, заказал её и прочёл. Понимания стало больше, но внятных рекомендаций он не получил. После прочтения и встречи с психологом он несколько успокоился в поиске информации.
ГРОМКИЕ РАЗГОВОРЫ
Ситуация в семье была в этот период достаточно напряжённой и нервной. Супруги постоянно раздражались друг на друга и порой повышали голоса, в том числе при ребёнке. Это всегда случалось спонтанно, порой из-за сущих мелочей. Когда кто-либо из супругов переходил из состояния возбуждения в более спокойное состояние и наконец-то замечал, что они здесь не одни, что рядом ребёнок, они успокаивались, но лица их всё так же оставались искажёнными гневом. Нельзя было назвать всё это руганью и скандалом в полной мере, это были просто разговоры на слегка повышенных тонах, при этом крайне раздражённым и грубым голосом и словами. Бывало, что это сопровождалось слезами. Часто после таких неприятных бесед отец одевался и уходил из дома, порой уходила и мать. Но мать, в отличие от отца, быстрее приходила. Так как Ангелина была гораздо более сильно привязана к папе, нежели к маме, то уход или отсутствие папы для неё были всегда сильным потрясением, она расстраивалась и грустила. Она всегда сильно ждала папу.
Ангелина с самого раннего детства не могла переносить громкие и резкие звуки, тем более, незнакомые звуки. Она не любила, когда громко говорили и тем более кричали.
- Почему мои родители снова как-то недобро говорят друг с другом? Они такие грубые, такие обозлённые. Мне так это всё не нравится. Ну вот, мама уже плачет и говорит папе «отстань», «иди отсюда». Молча стояла Ангелина и наблюдала за родителями, которые, казалось, вовсе не замечали её и не слышали друг друга.
- Они, наверное, совсем не слышат друг друга и поэтому вынуждены говорить так громко. При этом они так долго пытаются друг другу что-то объяснить. Почему? Наверное, слова и звуки для них вообще ничего не значат, они их не слышат и не понимают. С ними, видимо, происходит то же, что и с героями истории, которая мне как-то приснилась.
- Может, им кажется, что они далеко друг от друга? А как там во сне было, умм, сейчас вспомню… Ах да, вспомнила! Там говорилось, что люди ссорятся и кричат, когда их сердца отдаляются, и поэтому, чтобы покрыть это расстояние и услышать друг друга, им приходится кричать. Чем сильнее они сердятся, тем дальше отдаляются и громче кричат. Да, но ещё мне вспоминается, как общаются люди, когда любят друг друга. Они не кричат, напротив, говорят тихо, и потому что их сердца находятся очень близко, и расстояние между ними совсем маленькое. Они даже не говорят, а перешёптываются. В конце концов, даже перешёптывание становится не нужным любящим людям. Они только смотрят друг на друга и все понимают без слов.
- Так почему же они так громко разговаривают и даже кричат, хотя и говорят мне, что очень любят меня? А когда я их спрашиваю, любят ли они друг друга, то и тогда они отвечают, что да. Может, они не знают о том, что они могут говорить совсем тихо друг с другом или вообще не говорить, так как сильно любящим людям вовсе можно не говорить? Ну да, откуда ж им знать, сон-то мне снился, а не им, поэтому я знаю, а они нет. Но как бы им это объяснить?
- Родители, вы что кричите? Успокойтесь.
Но и её они не сразу услышали, пока не успокоились и не вспомнили, что рядом их доченька.
Так и не смогла Ангелина в этот раз ничего объяснить родителям. Они успокоились сами, но вопрос оставался внутри девочки, и она хотела найти на него ответ. Она хотела рассказать своим родителям о своём знании.
До сих пор Ангелина прибегала к полному безмолвию в той или иной ситуации лишь для того, чтобы смочь максимально ограничить контакт с миром, хотя бы посредством речи. Она таким образом закрывалась от не нравящейся ей ситуации, плюс ко всему она так показывала свой протест своим родителям, - мол, когда все уйдут, я стану разговаривать. В своём молчании девочка могла быть сама в себе, в своём времени, при этом происходящее вокруг было вроде и не с ней, а с кем-то, а она просто сторонний наблюдатель. Она показывала, что ей неинтересно что-то (кто-то), что она выше этого и не заговорит, несмотря на уговоры.
Но теперь ей пришло осознание, что молчание может говорить и о другом, что его можно использовать не только как протест и ворота, которыми можно закрыть себя.
НАЧАЛО ОТПУСКА 2010 ГОДА
Бабушке Нине очень хотелось поехать с внучкой отдыхать в Белгородскую область к сестре дедушки Лёни – Нине, которая живёт в частном доме и ведёт нехитрое хозяйство (куры, утки, индоутки, огород). Поездку запланировали на июль. Сначала Ангелина и бабушка должны были отдохнуть вдвоём, а потом к ним подъедет мама, а позже и папа, который заберёт Ангелину и жену, и они втроём отправятся на море, отдыхать. Конечно, Ангелина не хотела никуда ехать без папы и мамы, тем не менее её снарядили с бабушкой Ниной и они поехали.
И вот Ангелина с бабушкой Ниной оказались на перроне. Раньше, в прошлые годы, девочка уже ездила в поезде в отпуск, однако это было достаточно давно, кроме того, рядом был хотя бы один из родителей. Сейчас же была лишь бабушка Нина.
- Этот поезд так сильно чихает, прямо страшно, что сейчас этим громким чихом меня снесет с перрона, – размышляла Ангелина, когда из поезда выходил воздух.
Ранее родители ей объясняли, что поезд вот так громко чихает, мы же, люди, тоже чихаем, и в этом нет ничего страшного, вот и поезд чихает, просто немного погромче, но страшного в этом ничего нет.
Ангелина уяснила, что поезд так чихает, однако не могла спокойно реагировать на резкие и громкие, неожиданные чихи поезда. Ангелина вообще всегда плохо переносила резкие и громкие звуки, они не только раздражали её, но и пугали.
Папа и мама провожали Ангелину и её бабушку, Ангелина негодовала.
- Не хочу забираться в этот поезд! Папа, папа, забери меня отсюда, я не хочу никуда ехать!
Папа взял дочку на руки и стал успокаивать, говоря, что всё будет хорошо, что они с мамой скоро приедут к ней, и они все вместе поедут на море, плавать и загорать. Затем он с Ангелиной на руках вошёл в вагон и донёс её до их с бабушкой Ниной места. Папа попрощался с доченькой, поцеловал её и вышел из вагона, махая рукой сидящей в окне дочери.
Они уселись на свое нижнее место в плацкартном вагоне и стали обустраиваться. Ангелина слегка нервничала и беспокоилась, молчала и не отступала от бабушки ни на шаг. Соседями оказались все женщины, поэтому Ангелина достаточно быстро адаптировалась к новым условиям, перестав молчать.
В процессе пути Ангелина, спустя некоторое время, стала спокойно перемещаться по вагону, немного общаться с детьми, которые ехали в этом же вагоне. Однако на остановках, когда все выходили погулять и подышать свежим воздухом, Ангелина всегда сопротивлялась, когда бабушка хотела выйти вместе с ней на улицу. Она помнила, что поезд, когда стоит, громко чихает, при этом на улице это сильно громко, а когда находишься в вагоне, эти чихи не такие уж и громкие. Бабушке приходилось договариваться с девочкой и убеждать её, что ничего страшного в этом нет, но это было бесполезно, приходилось сидеть в вагоне. Поезд был не прямой, поэтому в Москве их ждала пересадка на другой поезд.
До Москвы они доехали относительно спокойно, но всех волновало, как они будут перемещаться по Москве, - ведь предстояло ещё проехать пару остановок на метро.
Но и с этим испытанием бабушка и Ангелина прекрасно справились.
Они вышли из поезда. Ангелина была поражена количеством людей, которые куда-то бежали и совершенно не обращали на неё внимания. Она прижалась к бабушке и не желала отпускать её.
- Сколько людей вокруг, я никогда не видела столько людей. Куда же они так торопятся и почему их так много? Наверное, они торопятся в отпуск.
Сначала Ангелина пыталась смотреть на отдельные лица, но очень скоро перестала всматриваться в них. Люди превратились в большую текущую реку.
Спуск в метро также был совершенно неожиданным и потрясал воображение, особенно эскалатор. И опять же - множество совершенно незнакомых людей вокруг.
Через пару часов наши путешественники вновь разместились в поезде, и здесь уже было спокойнее. Ангелина уже знала, что и как будет происходить в поезде, чего от него ожидать.
Через сутки они уже были на вокзале в Белгороде.
Вторая бабушка Нина (так её называла Ангелина) встретила их, и они отправились на машине в город Шебекино, где жила вторая бабушка Нина.
ОТПУСК В ДЕРЕВНЕ
Вторая бабушка Нина жила в частном секторе, в своём собственном доме, держала своё хозяйство.
Новое место Ангелину поразило до глубины души. Ну, во-первых, здесь было очень тепло в сравнении с домом на севере; во-вторых, это был частный дом с настоящим полноценным хозяйством, и в-третьих, это было совершенно новое, ранее не знакомое девочке течение жизни, деревенской жизни.
Адаптация к новому месту не заняла бы большого количества времени, однако, помимо бабушки Нины и троюродных братьев, в доме жил ещё и дедушка Ваня, который сильно насторожил Ангелину. С одной стороны, он её насторожил тем, что был незнакомым ей доселе мужчиной, а мужчин Ангелина избегала и побаивалась; с другой стороны, он был достаточно грубым и громким, несмотря на свою доброту. Но был ещё один момент: у него не было одной ноги, и он перемещался в кресле-коляске. Ногу ему отрезали из-за закупорки сосудов и начавшейся гангрены.
Поэтому, если при встрече со второй бабушкой Ниной Ангелина достаточно быстро привыкла к её обществу и легко с ней общалась, то с дедом Ваней всё было иначе. Увидев его, она тут же расстроилась и замолчала, не желая находиться с ним рядом и уж тем более общаться. Здесь, как и в других подобных случаях, Ангелина включала уже знакомый ей механизм защиты от окружающего мира. Обет безмолвия снимался, лишь когда она находилась рядом с бабушками, в отсутствии поблизости деда Вани.
В это время у неё было очень сильное увлечение птицами, поэтому, когда она увидела во дворе курей, уток и индоуток, её восторгу не было предела. В последующие дни она учавствовала в кормлении их и сборе яиц. Ей очень нравилось ухаживать за птицами и наблюдать за ними с небольшого расстояния, это было просто поразительно для неё.
В первые дни Ангелина очень скучала без папы и мамы рядом, она тосковала, ей ничего не было нужно, а ещё здесь жил дед Ваня, который вызывал в девочке постоянный дискомфорт. Хотя дед Ваня и шёл, всячески, на контакт с ребёнком, пытаясь разговаривать с ней, рассказывать всякие истории, привлекать к совместной деятельности, - это мало приближало Ангелину к нему. Лишь спустя две недели Ангелина перестала прятаться при виде его и быстро проходить мимо затем смогла даже, шёпотом, переговариваться при нём и с ним.
Здесь было очень и очень хорошо. Ангелине здесь очень нравилось. Сложился определённый быт, частью которого она жила и занималась. Сложились определённые маршруты, которые делали мир более знакомым и привычным. Ребёнок привыкал. Ей очень нравилось заниматься птицами, поливать помидоры и огурцы, возиться в песочнице около двора. Её забавляли яркие дневные бабочки и ночные мотыльки. Но особенно ей нравилось ходить на речку купаться с бабушкой Ниной. Они плюхались, веселились, смеялись и радовались, не желая выходить на палящее солнце. На речке росли разные растения, но больше всех Ангелине нравились белые кувшинки, точно такие же, как в сказке про Дюймовочку. Иногда Ангелина просила бабушку достать ей их.
Как и раньше, одним из самых доступных средств успокоения и погружения в сон был большой палец руки, который Ангелина неизменно держала во рту, периодически причмокивая. Но пару недель спустя, после прибытия в отпуск, бабушка Нина заметила, что ребёнок уже не засыпает с пальцем во рту, не держит его во рту и во время сна, и в момент просыпания. Взросление ребёнка происходило прямо на глазах.
Как-то раз Ангелина проснулась и, как уже она привыкла, пошла со второй бабушкой Ниной кормить дворовую птицу. Ангелина подошла к вольеру с курами, но решила не просто высыпать зёрнышки на пол, а покормить их из рук. К ней подбежала одна из куриц и клюнула её в палец. Для Ангелины это было очень неожиданно, больно и обидно. Она расплакалась. Теперь она стала очень настороженно относиться к курам.
Ангелине нравилось наблюдать за лягушками, а ещё за тем, как мальчишки прыгают с моста. Она рвалась прыгать вместе с ними, но бабушка ей всячески объясняла, что это забава для мальчишек, при этом они старше её. Ангелина понимала разъяснения бабушки, но всё же смотрела на прыгающих мальчишек как завороженная, тайно мечтая, что когда подрастёт, обязательно будет лазать и прыгать, как эти самые смелые мальчишки.
Ангелина настороженно вела себя с дворовым псом Клопом. Его имя совершенно не отражало его размеров, это был большой лохматый пёс, обладающий мощным, басистым лаем. Она его не боялась, тем не менее всегда обходила на почтенном расстоянии.
Вообще, Ангелина вжилась в условия этого уютного частного дома и окрестностей вокруг него. Всё стало ей знакомым, милым и понятным. У неё сложились определённые маршруты перемещения, были и свои, никому не принадлежащие, дела. Ей всё нравилось, правда, с дедом Ваней она, всё же избегала частого и длительного общения, на которое он её призывал.
Девочка постоянно спрашивала, когда приедут мама и папа, но спрашивала не оттого, что ей было скучно без них, а большей частью из любопытства и желания показать им всё, что она здесь узнала и научилась делать.
И вот настал день, когда приехала мама.
Ангелина была в восторге, она побежала её встречать, обнимать и целовать. Ей сразу же, не дожидаясь, пока мама занесёт в дом вещи и немного передохнёт с дороги, хотелось всё показать и рассказать о делах, которые она здесь выполняла. Ангелина взяла маму за руку и повела показывать пса, курей, индоуток, которые ей особенно нравились из-за своей необычности. Она тут же рассказала, как её клюнула курица, но без обиды и опаски, а с неким оправданием курицы, - мол, она думала, что у меня зёрнышки на руке, а там ничего не было, вот она и клюнула меня нечаянно. Затем Ангелина повела маму на огород, показать, как растут помидорчики и огурчики. Рассказала про нутрий, которые живут у соседей. Она не умолкала, рассказывая и показывая маме всё вокруг. Ей не терпелось пойти с мамой на речку и поплюхаться с ней, показать маме мост, с которого прыгают мальчишки в воду. В общем, Ангелина была очень довольна и счастлива приезду мамы. Она чувствовала себя всё знающим ребёнком, который всё покажет маме и познакомит с незнакомыми местами, животными и людьми.
До приезда папы оставалось две недели. Эти две недели Ангелина прожила в радости и спокойствии, она была довольна, что теперь здесь была не только бабушка Нина, но и мама. Однако она постоянно спрашивала, когда же приедет папа. Мама ей объясняла, что папа сейчас далеко в походе на Камчатке, ходит среди вулканов и гейзеров, и скоро приедет. После чего они все вместе поедут на море, но уже без бабушки Нины.
Время приезда папы приближалось. И вот, наконец, после Камчатки он приехал в деревню к родственникам. Радости Ангелины не было предела, она ликовала. Обхватив его за шею, она не желала его отпускать. Затем она, как и маме, стала показывать папе всё вокруг. Итак, всё семейство в сборе.
Отца ждал сюрприз: Ангелина совершенно перестала перед сном, да и вообще, сосать большие пальцы своих рук; это говорило о том, что девочка ещё немного повзрослела. Отец был рад этому изменению.
- Как же мне здесь нравится, здесь так хорошо! У меня много всяких занятий: мне нравится купаться в речке, собирать цветы, наблюдать за утками, есть фрукты, которые здесь растут на деревьях (яблоки, груши, сливы, абрикосы, вишни). Тем более сейчас, когда и мама, и папа приехали и мы все вместе. Я им всё покажу и расскажу. Здорово, – размышляла довольная и счастливая Ангелина.
Второй бабушке Нине было необходимо съездить в Украину, чтобы оформить там документы на землю, которая принадлежит нашей семье; в качестве сопровождающего должен был поехать папа, поэтому пару дней спустя после приезда они уехали на два дня. Ангелина не желала отпускать папу без себя, она думала, что он снова уезжает надолго, она расстраивалась. Все вокруг старались её успокоить и объяснить, что они скоро приедут, но это не сильно помогало. Рано утром папа и вторая бабушка Нина тихонечко, чтобы никого не разбудить, вышли из дома, выскользнули во двор и отправились в путь. Через два дня они вернулись, Ангелина была счастлива.
Как-то во второй половине дня папа и Ангелина пошли купаться в речке, и на обратном пути они увидели пасущихся индюков, которые весело распевали свои индюшьи песни.
- Папа, папа, смотри индюки! Пойдём поближе понаблюдаем за ними, они такие интересные, – радостно проговорила Ангелина.
Папа и Ангелина подошли поближе, - индюки спокойно отреагировали на них, лишь с интересом посмотрев в сторону пришлых натуралистов. Ангелина смотрела как зачарованная, её удивляли их носы и голоса. Девочка веселилась от души и долго не хотела уходить от этого неожиданного зрелища.
- Папа, а ты нарисуешь мне индюков, а пап? - вопрошала девочка.
- Хорошо, я постараюсь нарисовать, когда придём домой. Может, уже пойдём, а то уже вечер, пора кушать, а ты ещё порисовать хотела, а? – ласково произнёс папа.
- Ну, давай ещё посмотрим немножко, а пап? - нежно сказала девочка.
- Хорошо, давай посмотрим на них ещё, Ангелина.
Через три дня, по плану, молодая семья должна была отправиться на море, но никому не хотелось уезжать от второй бабушки Нины. Тем более, были разного рода препятствия (бабушка Нина, которая уехала чуть раньше, случайно захватила с собой свидетельство о рождении Ангелины, которое позже с помощью знакомых в Москве передали в Белгород, за день до поездки на море). Всем и так хорошо отдыхалось, ведь здесь было всё: и речка, в которой можно купаться, и солнышко, и прекрасные родственники, которые всех очень любили, были и интересные занятия, дела, не надо было озадачиваться пропитанием, - все, всё делали вместе.
Но, несмотря на понимание того, что всем хорошо в деревне у второй бабушки Нины, и что никуда ехать не хочется, отец семейства не уступил нежеланию поехать на море; было, всё-таки решено ехать.
Наступил день отправления на берег Чёрного моря, по плану в посёлок Лоо.
И вот – поезд; семейство с нежеланием и некоторым огорчением, что они уезжают, уселось на свои места. Чувствовалось, что ехать не надо, что что-то не так, как должно было бы быть. Разместиться они планировали у некой незнакомой бабульки, которая сдавала комнату в своём домике. Бабульку посоветовали знакомые, которые в прошлом году снимали у неё помещение, - мол, не пожалеете, и цена небольшая, и от моря недалеко. Поверили на слово.
На границе с Украиной, которую проезжали транзитом, таможенники вели проверку документов и вещей. В сумке у отца обнаружили пачку из-под сигарет, в которой были семена махорки, которую он взял для рассады, когда ездил на Украину. Таможенники сказали, что придётся ссадить отца семейства до выяснения природы этих семян, это был стресс для всей семьи. Затем они предложили пройти с ними в соседнее купе, где сказали, что придётся собрать вещи и сойти с поезда. Они не верили, что это махорка, мол, если бы вы были дедушкой, то да, а вы молодой человек, поэтому надо проверить, так что собирайтесь. Они ждали, когда им предложат деньги, и отец семейства предложил каждому из двоих таможенников по тысяче рублей. Те чуть ли не рассмеялись в лицо, - сумма для них казалась слишком маленькой. Начался торг, как на базаре.
- Каждому по пять, – озвучили сумму таможенники.
- У нас мало денег, мы едем всего на неделю, нам будет не на что там жить, - ответил отец семьи.
- Так, а сколько вы можете дать? - не отступали таможенники.
- Не более тысячи рублей каждому, – настаивал на своём отец семьи.
- Пять, и точка.
На пяти тысячах и сошлись. Уж очень не хотелось отцу отпускать свою семью одну, даже на три дня.
Настроение было напрочь испорчено, но ненадолго, ведь впереди море.
ОТПУСК НА МОРЕ
Поезд остановился на станции Лоо, ребята собрали вещи и вышли. Тут же поймали такси, водителем которого оказалась женщина. Она тут же предложила нам жильё, но семейство отказалось, взяв, тем не менее, визитку.
Ангелина с интересом и некоторым волнением смотрела по сторонам: всё было незнакомым, отчего было очень тревожно. Когда такси остановилось у домика, в котором им предстояло жить, отец ужаснулся, стал нервничать и хотел тут же уйти в другое место, но жена его остановила. Домик и место, в котором он находился, очень не понравились, не понравился и двор, да и вообще было какое-то странное чувство. Бабка тоже была не особо приветлива и интересна. Ангелина, помимо того что чувствовала настроение отца и матери, сама была не в восторге от этого места, тем более, когда она увидела незнакомую бабку, а к старым людям и мужчинам у девочки особое, настороженное отношение.
Ангелина стала возмущаться и расстраиваться, протестовать:
- Я не хочу здесь жить, мне здесь не нравится, давайте уедем отсюда.
Когда Ангелина увидела бабку, которая сдаёт комнату в своём доме, тут же замолчала и стала чуть-чуть прятаться за папину спину. Лишь когда все зашли в комнату и немного разложили вещи, Ангелина шёпотом стала разговаривать и задавать вопросы. Она очень не хотела выходить на улицу и встречаться с этой бабкой, которая пыталась разговаривать с ребёнком и познакомиться получше.
Всем очень хотелось уже окунуться в тёплое море. Одевшись в купальные костюмы, семейство вышло во двор дома. Во дворе стоял обеденный стол, скамейки, небольшая летняя кухонька, душ, чуть дальше туалет. Был ещё небольшой колодец с мутной водой, в котором, на удивление и радость Ангелины, жили красные рыбы – карпы. Над всем этим дворовым хозяйством возвышались фруктовые деревья (яблоня, груша и слива) и плотное переплетение винограда, от чего во дворе было постоянное затенение. Домик находился в низине, рядом с дорогой, вид из окна упирался в дорожное возвышение, солнце в окно практически не попадало. В общем, не очень уютное место.
Ангелина с любопытством наблюдала за рыбами, она слегка успокоилась, но всё равно не хотела разговаривать в присутствии бабки. Подошёл отец, взял девочку за руку и они, наконец-то, пошли на море. Как только Ангелина вышла за рамки двора, сразу развеселилась и стала болтать и играть. По пути к морю девочке купили плавательный круг, в виде утки.
Наконец-то море, тёплое, прекрасное море. Первый заход в море - и всё, выходить из него не хочется, только плавать и плавать. Ангелина была в восторге, она хохотала и веселилась, плюхаясь в море и вращаясь в плавательном кругу. Папа нырял под воду и играл с девочкой. Он то выныривал с противоположной стороны, то хватал дочку за ножку, то отплывал, а потом догонял девочку. Все были счастливы.
- Как здорово здесь, на море, пап, а пап, - восхищалась Ангелина.
- Да доченька, здесь очень хорошо, только нам надо уже выйти на берег и погреться, а то губки-то у тебя уже синенькие, – ласково произнёс папа.
- Нет, я не хочу выходить на берег, мне здесь нравится и я не хочу греться на солнышке, мне не холодно – протестовала Ангелина.
- Ну, доченька, надо погреться и немного позагорать, а потом снова пойдём купаться, веселиться и баловаться, хорошо? – убеждал Ангелину папа.
Ангелина согласилась и они, наконец-то, часа полтора спустя после захода в море, выбрались погреться на пляж.
Вечером пришло время идти домой, кушать и отдыхать, но Ангелина протестовала, она всеми силами отнекивалась и выражала своё нежелание возвращаться в дом, где жила незнакомая бабка. Но, увы, делать было нечего и пришлось идти домой. По пути семейство зашло в кафе, чтобы поужинать.
Вообще в дом не хотелось идти не только Ангелине, но и отцу семейства, что он и выражал своим недовольством и репликами. Он хотел переехать в другое место и уже думал кому позвонить, в кармане у него была визитка таксистки, но пока он не звонил ей. Жена просила его подождать.
Следующая капля недовольства была вызвана грязной, жирной клеёнкой, постеленной на обеденном столе, который стоял на улице, под старой грушей. Отец бушевал, но быстро успокоился. Ему хотелось побыстрее сменить место проживания, съехать от этой бабки.
Ангелина на второй день уже была не так насторожена, как в первый, но всё равно не общалась с бабкой и в её присутствии. Море, быстрее на море.
На третий день Ангелина уже стала неохотно, но всё же общаться с бабкой. Контакт вроде наладился, и вроде бы всё ничего, но бабулька высказалась как-то, что мы тратим очень много воды в уличном душе. Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения отца.
Утром он позвонил таксистке, которая тут же предложила жильё в частной гостинице. Ангелина ужасно не хотела переезжать на новое место, - ведь в доме с бабкой, несмотря на то, что ей там жутко не понравилось в самом начале, она уже чувствовала себя достаточно уверенно и спокойно. Ей удалось частично адаптироваться к дому и окружению.
- Ну почему мы должны снова куда-то переезжать, снова к каким-то чужим людям, в другой дом? Не успела я адаптироваться и слегка привыкнуть, как снова переезд. Не хочу, не хочу, не хочу. Снова меня выдёргивают из мирка, который я только - только начинаю познавать и узнавать, из мирка, в котором мне многое начало даже нравиться, например рыбы в заиленном пруду во дворе, или душ на улице, даже бабка стала не совсем ужасной и опасной, я стала привыкать к ней. И тут, - на, снова куда-то ехать, – расстраивалась Ангелина.
Приехала таксистка, вещи были уже собраны, все, кроме Ангелины, были готовы к перемещению в новое место. Девочке очень не хотелось знакомиться с новым домом и его жителями, она хотела остаться в хоть немного, но уже знакомом и привычном месте.
Такси отъехало от дома, бабка пожелала семейству удачи и приятного отдыха.
Такси остановилось у чёрных ворот, семейство разгрузилось и пошли знакомиться с хозяйкой нового дома и с комнатой, расположенной на втором этаже. Ангелина совершенно замкнулась и не отлипала от папы. Она уже не плакала, просто не произносила ни единого звука. Расплатившись с хозяйкой дома за несколько дней вперёд, родители вместе с дочкой поднялись в свою комнату, разложили вещи и застелили постель выданным постельным бельём. Все попытки поговорить с Ангелиной были напрасны, она молчала и не произносила ни единого звука.
Ангелина грустно размышляла:
- Я же говорила, что не хочу никуда переезжать, что мне не хочется знакомиться с новым домом и чужими людьми в нём, но меня снова не услышали, меня снова насильно выдернули из моего времени и образовывающегося, спокойного и уже немного знакомого мирка, к которому я с большим усилием начала привыкать. Мне нравилось наблюдать за рыбами, мне нравилось ходить в душ на улице и перемещаться по заросшему травой участку возле дома, я даже начала налаживать контакт с не понравившейся мне сразу бабулькой. Но нет, моё время и мировосприятие никого не волнует, меня снова, против моей воли и против моих взываний остаться, выдернули из всего этого. Меня снова не услышали. Зачем тогда вообще говорить с людьми, в том числе с родителями, если они всё равно меня не слышат. Здесь, в этом новом месте, всё совершенно незнакомое: люди, комната, - вообще непонятно, как тут всё устроено. Пожалуй, здесь я не буду ни с кем общаться, - с родителями тоже, - пусть мой мир, который живёт во мне по моему времяощущению, остается неизменным только со мной. Не хочу, чтобы меня с помощью слов выдернули и из него, единственного, что всегда со мной и не меняется.
В доме проживали хозяева гостиницы и несколько постояльцев. Хозяева старались наладить контакт не только с родителями, но и детьми, Ангелина была не исключением. Однако никакого контакта не получалось, Ангелина просто молчала, не произнося ни единого слова, прижимаясь к своему папе. Родители объясняли это стеснением, однако всё было уже гораздо сложнее, чем просто стеснение.
Разместившись в новом месте, вся семья отправилась на море. Выйдя за ворота с папой и мамой, Ангелина тут же заговорила, стала безудержно рассказывать о новом месте, о людях, которые их окружали, она спрашивала у папы и мамы обо всём, что её интересовало. Когда мимо проезжали большие автомобили с фурами, она удивлялась и говорила: «ого, какая огромная машина, ничего себе». Она сопровождала своей речью всё, что она видела, всё, что её удивляло. Море как всегда было прекрасным, из него не хотелось выходить даже на минуту. Периодически попадались небольшого размера, прозрачные медузы, которых папа вылавливал для Ангелины. Волны слегка покачивали плавательный круг, на котором с восторгом балансировала Ангелина. Всё было прекрасно, семья пребывала в радости и восторге, возвращаться в гостиницу никому не хотелось, особенно Ангелине, но это было неизбежно.
У родителей периодически возникали разного рода конфликты, связанные, с одной стороны, с усталостью, особенно со стороны жены, с другой стороны, с постоянным желанием двигаться и наслаждаться каждой секундой, со стороны мужа. Жена не могла набраться сил и желания, чтобы продолжать какое-либо движение, ни днём, когда ребёнок пару часов спал, ни ночью, когда ребёнок укладывался на всю ночь; она просто засыпала вместе с ребёнком. Отцу же хотелось не только постоянных сексуальных утех, хотя оговоренное время было единственным временем, когда этому можно было всецело предаться, но и просто посидеть вместе на веранде, прижавшись друг к другу, мирно разговаривая, целуясь и распивая молодое вино или местное пиво. Отец этого не получал. Поэтому всякий раз, когда он чувствовал, что всё активное время ребёнка он максимально заполнил и ребёнок отдыхает, он уходил, чтобы потратить время на себя (ведь побыть с женой наедине не удавалось): брал несколько сотен рублей и шёл слоняться по городку, захаживая в разного рода кафешки, знакомясь с людьми и купаясь в море. Он постоянно выжимал себя по максимуму, но при этом всегда, когда ребёнок бодрствовал, он был на пике активности, несмотря на приходящую усталость.
Отцу хотелось наполнить отпуск ребёнка максимальным количеством впечатлений и положительных эмоций, поэтому, когда он разузнал расписание местного аквапарка, он немедленно захотел его посетить.
В аквапарке было много народа, особенно это ощущалось при входе на его территорию и в очереди к раздевалкам. На самой же территории аквапарка было достаточно просторно и свободно. Ангелина была в полном восторге, ей всё очень нравилось, она держалась то за отца, то за мать и плюхалась во всевозможных бассейнах и фонтанах, каталась с маленьких горочек.
- Папа, папа, давай поиграем в большую змеюку, ты будешь змеюкой, которая плывёт в воде, а я буду твоей наездницей.
- Хорошо, Ангелиночка, цепляйся за шею.
Ангелина схватила отца за шею, и они вместе стали плавать по бассейну, то и дело проплывая мимо разнообразных фонтанов, оформленных в виде различных животных. Там были и слоны, и драконы, и жирафы. Радость и восторг не сходил с их лиц, Ангелина ликовала. Они практически не выходили из воды, лишь временами, когда перебирались в новый бассейн или аттракцион.
Ближе к вечеру они покушали на территории парка, а затем началась пенная дискотека для детей. Ангелина с интересом смотрела на массу пены, выходившей из огромной трубы, но в центр движения, созданного детьми, не шла. Она была насторожена таким количеством детей и звуков. Однако папа набирал пену в руки и подносил к девочке, что очень радовало её: она танцевала и веселилась в стороне.
Когда семья возвращалась домой, Ангелина спросила: - Папа, а мы придём сюда ещё? Мне очень здесь понравилось и я хочу ещё.
- Да, Ангелиночка, конечно придём, – с улыбкой ответил папа.
- А когда мы придём? Я хочу завтра, – вопрошающе смотрела на папу девочка.
- Давай завтра мы сделаем небольшой перерыв и поплаваем в море, а послезавтра снова приедем в аквапарк, хорошо? – ответил папа.
- Хорошо.
Как и ожидалось, при входе во двор гостиницы Ангелина замолчала.
Весь следующий и половину последующего дня семейство провело в море, практически не выходя из воды. Помимо плаванья с кругом и без него, плавали ещё и на катамаране, который папа взял напрокат. Отплыв на катамаране достаточно далеко от берега, то папа, то мама, то Ангелина прыгали в воду. Вдалеке проплывала пара дельфинов, что вызвало всеобщий восторг членов семьи.
Но несмотря на достаточно активные и бурные часы, проводимые на море, Ангелина постоянно спрашивала:
- Папа, ну когда же мы поедем в аквапарк? Я уже хочу в аквапарк.
- Сегодня, доченька, вечером, после обеда и дневного сна мы снова поедем в аквапарк, – пообещал папа.
В эти полтора дня Ангелина слегка перекупалась, и к вечеру, когда по плану семья собиралась в аквапарк, по девочке была видна некая слабость. Родители не придали этому особого значения.
Когда семейство стало собираться в аквапарк, к ним подошла молодая женщина, которая тоже занимала комнату в гостинице, и спросила, можно ли ей с её сыном присоединиться к нам. Родители утвердительно ответили да.
Когда же Ангелина с родителями и новыми спутниками вышла за ворота, она не произнесла ни единого слова. Родители старались её разговорить, потом они специально отстали от женщины с мальчиком, чтобы поговорить с дочкой, но она не отвечала.
- Я не хочу, чтобы с нами ехали в аквапарк чужие люди, мне хочется быть там только с родителями. Неужели это непонятно, - всё, я обиделась. И ещё, что-то у меня начинают болеть уши. Но родителям я ничего не скажу, они всё равно не слушают меня и делают всё посвоему. Если им сказать, что у меня болят уши, то они сразу поведут меня в дом, а я хочу в аквапарк, поэтому ничего им не скажу, – размышляла Ангелина.
ПОЛНЫЙ ОТКАЗ ОТ РЕЧИ
16 августа 2010 года, в 16 часов 30 минут, перед самой поездкой в понравившийся Ангелине аквапарк, она решила больше не разговаривать и замолчала.
В самом аквапарке, в определенный момент, когда Ангелина плюхалась с папой в бассейне, он спросил у неё:
- Доченька, тебе нравится быть как рыба, или змеюка-удав?
Девочка тут же ответила в восторге:
- Да, папа, да, мне очень нравится.
В этот же момент Ангелина смекнула, что проговорилась, и смутилась, увидев, что папа услышал её и заострил на этом внимание, пытаясь продолжить диалог.
Все усилия папы продолжить разговор не увенчались успехом, девочка прекратила всякий речевой контакт. Весь вечер, проведённый в аквапарке, был абсолютно безмолвным со стороны Ангелины. Отец сильно насторожился и начал нервничать, высказывая свои опасения жене, которая всячески успокаивала отца, - мол, всё пройдёт, она скоро заговорит, просто надо немножко подождать.
Вернувшись домой, отец замерил Ангелине температуру. На градуснике была отметка 39 градусов. Ребёнок заболел. Девочка была абсолютно безмолвна и совершенно не отвечала на вопросы.
- Ангелина, скажи, что у тебя болит, ну скажи пожалуйста, – умолял папа.
Ангелина не говорила, она молчала и плакала, у неё что-то болело, но что - было не ясно, ведь она решила молчать.
- Я решила молчать и больше не произнесу ни единого слова, слова ранят людей - с одной стороны, а с другой стороны - они ничего не значат, если ты что-то стараешься сказать, а тебя либо не слушают, либо просто не хотят понять и делают по-своему, против твоей воли. Мои родители очень часто в последнее время, особенно здесь, в отпуске, разговаривают на повышенных тонах и, такое ощущение, совершенно не слышат друг друга, лишь увеличивая громкость разговора. Но вот вопрос: зачем говорить, тем более говорить громко, если тебя либо совершенно не слышат, либо огорчают с помощью этих пресловутых, по сути, неживых и бесполезных слов. Я решила молчать; при этом я остаюсь в своём внутреннем, целостном мире, а если моим родителям нужно что-то понять или получить ответ на поставленный ими вопрос, я думаю, что пусть это будет без слов, пусть они пробуют догадываться, чего я хочу и что меня тревожит, пусть они догадываются без слов. Единственное, чем я им могу в этом помочь, так это жестами. Буду общаться с ними с помощью простых жестов. Я их прекрасно слышу и понимаю, но отвечать им не буду ни слова, лишь жесты, только жесты. Я не хочу больше никакого ограничения моего внутреннего мира. Слова слишком близко подобрались ко мне, при этом они не несут практически никакой пользы и смысловой нагрузки, лишь разрушают мою целостность и уничтожают моё внутреннее времяощущение, мой внутренний мир, который мне очень и очень дорог. Я помогу родителям понимать меня, ведь я их люблю, однако мне придётся замкнуться и не произносить ни единого слова, так как кроме моих родителей, ко мне постоянно пристают и другие, чуждые мне люди, постоянно спрашивают что-то и навязываются с помощью своих пустых слов. Я буду общаться с родителями только жестами. - Ангелина твёрдо решила молчать и не общаться словами ни с кем. Она уже знала очень много слов и их значений, однако многие из них были всё ещё пустыми звуками, применение которых не приносило удовлетворения.
Теперь у Ангелины был найден способ общения с родителями - язык жестов.
Не всё, что показывала Ангелина, было понятно, однако родителям пришлось быстро научиться понимать, что хочет сказать их замолчавшая дочь.
При очередном вопросе папы относительно состояния здоровья девочки, Ангелина, со слезами на глазах, показала на уши. Видимо, за день до аквапарка и в самом аквапарке девочка просто перекупалась.
Стало ясно, - у ребёнка болят уши. Перед сном температуру удалось сбить, девочка уснула.
Утром пошли в больницу, на приём к врачу.
Поставили диагноз – отит. Назначили лечение. Конечно же, всякий контакт с водой полностью ограничен. Врач сказала, что за последние пару дней обратилось много пациентов с такими же симптомами; видимо в море, из-за большого количества народа и не очень чистой воды активировался возбудитель болезни.
До конца отпуска осталось две недели. Отец был морально раздавлен, он не знал что делать, и уже не раз пожалел, что всё-таки отправился с семьёй на море, вместо комфортного и приятного отпуска у своей тётки в Белгородской области.
Все силы были направлены на лечение дочери, а также на каждодневные попытки разговорить её. В течение недели девочку лечили самыми различными средствами, в основном тем, что доктор прописал. Ангелина плакала, когда уши болели особенно сильно. Отец чувствовал свою беспомощность и от этого не находил себе места, он злился и негодовал. Когда ребёнок спал, он бегал по городку, скупая лекарства. Начал много пить, но выпивка не помогала, он никак не мог успокоиться и найти решение. Ангелина не произносила ни единого звука. В этот небольшой период времени у отца на голове стало появляться всё больше и больше седых волос, хотя ему было всего 28 лет.
Проблемы с женой начали отступать на задний план, отец всецело погрузился в решение проблем дочери. Для него всё вокруг перестало существовать. Чуть позже уши заболели и у мамы, одно ухо заболело даже у папы. Инфекция.
Каждую свободную и удобную минуту отец пытался говорить с доченькой. Он постоянно находил какие-то темы, которые могли заинтересовать ребёнка. Ангелина внимательно слушала всё, что ей говорил отец, ей нравилось слушать его и истории, которые он рассказывал, однако в ответ она не произносила ни единого звука.
Отец спрашивал у Ангелины:
- Доченька, когда же ты будешь с нами разговаривать? – Ангелина пожимала плечами.
- Ты не хочешь разговаривать здесь, в этом доме и в отпуске? – В ответ девочка кивнула головой.
– Ты хочешь уехать отсюда домой? – Девочка утвердительно закивала головой.
– Ну хорошо, скоро мы уедем отсюда. Ангелин, а когда мы с тобой сядем в поезд и поедем домой, ты будешь со мной разговаривать? – Ангелина закивала головой, давая понять отцу, что в поезде она обязательно станет разговаривать с ним и мамой.
Мать была более спокойной, чем отец. Поэтому когда он подошёл к ней и предложил уехать раньше, поменяв билеты, она спокойным голосом уверила его, что не стоит торопиться, тем более осталось не так много времени, - мол, всё образуется, да и отит у ребёнка необходимо долечить.
Отец злился от своей беспомощности, он убегал со двора и слонялся по городку, захаживая в разные забегаловки, чтобы выпить. Он злился и на свою жену, срываясь на неё и по поводу и без повода. Он был в полном отчаянии и не представлял себе, что делать?
Ясно было одно, - что необходимо максимально мобилизоваться и пробовать решать возникшую проблему, но путей решения он пока не видел.
Через неделю отит у Ангелины прошёл, температуры больше не было. Отец немного успокоился и стал привыкать к молчанию своей доченьки.
Отношения между родителями стали ещё более напряжёнными, точнее сказать, они стали просто холодными. Муж уже ничего не хотел от жены, он лишь периодически срывался на неё, от своей беспомощности.
В попытках разговорить ребёнка, отец прибегал к совершенно, различным уловкам.
Когда уши у девочки перестали болеть и уже можно было купаться в море, отец предложил Ангелине пойти купаться в море, но только при условии, что она там будет разговаривать с ним. А ведь, по-видимому, именно их (родителей) холодное и напряжённое отношение друг к другу было одной из главных причин её молчания. Это был своего рода протест.
Ангелина понимала, что отец серьёзно этого хочет, и если она откажется, он может не взять её с собой, поэтому девочке ничего не оставалось, как согласиться, и она согласилась разговаривать с ним на море, поселив небольшую надежду в отце.
Конечно же, на море Ангелина продолжала молчать. Отец был очень расстроен и пытался увести ребёнка с моря, но она не желала никуда уходить. Она просто стояла и плакала, мотая головой, то ли показывая, что она не хочет уходить, то ли, что не будет разговаривать. В общем, ей не хотелось огорчать отца, но другого выхода девочка не видела. Они вдоволь накупались в море, Ангелина была в восторге. После этого эпизода отец решил больше не пытаться подкупать ребёнка с помощью всякого рода развлечений, - их надо просто либо устраивать, либо не устраивать.
Чуть позже отец решил использовать другой способ, пришедший внезапно в его голову. Идея проста. Принцип её: «Клин клином вышибают». Отец решил вторить Ангелине и так же, как она, стать абсолютно безмолвным, хотя бы на пару дней.
Проснувшись утром, он объяснил жене, что сегодняшний день будет постоянно молчать. На это надо спокойно реагировать и постараться объяснить дочери, что папа молчит потому, что она молчит, и пока она не заговорит, он тоже будет безмолвным. Жена поняла условия новой игры и была всячески за это.
Когда Ангелина проснулась, она не услышала от папы привычного «доброе утро, моя любимая доченька», она вообще ничего не услышала от отца, он, как и она, был безмолвен. Тогда, как и предполагалось, она подошла к маме и вопрошающе на неё посмотрела, дав понять жестами, что не понимает, что происходит, и ждёт объяснений.
- Понимаешь Ангелиночка, - начала объяснять ребёнку мама, - папа замолчал, также как и ты, и он будет молчать до тех пор, пока ты не заговоришь.
Глаза девочки наполнились слезами, это было неожиданно для неё. Отец молчал, просто катастрофа какая-то. Ангелина прокручивала случившиеся изменения в отце:
- Папа замолчал, что же теперь делать? Я не хочу, чтобы он молчал, мне нравится, когда он мне рассказывает сказки и всякие истории, когда он мне что-то показывает и объясняет. А что теперь? Если он молчит, то я больше не услышу никаких историй и размышлений, какой ужас. Конечно, замолчал только отец, мама-то разговаривает. Но мама не умеет так хорошо и терпеливо рассказывать истории и объяснять события вокруг, как это может делать папа. Мне очень тяжело оттого, что он молчит, но я не могу пойти на уступки, я не могу вновь заговорить, я не хочу, чтобы снова меня не слышали. Придётся привыкать и стараться понимать папины жесты.
Отцу было ужасно тяжело молчать, но он держался, внутреннее напряжение росло и его нужно было выпустить наружу, но он не мог, - он должен был держаться, чтобы попытаться помочь ребёнку заговорить.
Молчание отца продолжалось до самого вечера, но никаких результатов не дало. Перед сном, на радость дочери, папа заговорил с ней:
- Спокойной ночи, моя родная доченька, я люблю тебя, приятных тебе снов.
Ангелина ликовала, она была так рада, так рада. Девочка обвилась вокруг папиной шеи, крепко-крепко прижавшись к нему.
Отец проиграл, но ему удалось испытать на себе, что такое молчать по своей собственной воле. Хотя это продолжалось в течение одного дня, он испытал на себе колоссальное напряжение. Теперь он, хоть и не добился успеха и не разговорил ребёнка, но знал, что, примерно, она испытывает, решив молчать.
Внутри девочки происходило нечто странное: с одной стороны ею была дана установка молчать и не произносить ни единого звука с открытым ртом, но с другой стороны, ей очень хотелось заговорить и дать ответы на задаваемые ей вопросы, или рассказать о том, что её поразило или заинтересовало. Опасаясь, что слова могут вылететь из её рта против её воли, девочка крепко сжимала зубы и губы, раскрывая их лишь во время еды. И даже когда Ангелине было смешно и хотелось хохотать от всей души, она всё равно крепко стискивала губы и хохотала про себя, закрыв рот.
Ангелине очень тяжело давалось молчание, видно было, как она борется со своим желанием заговорить.
- Ангелина, смотри, какая красивая и интересная птичка сидит на дереве, – привлекая внимание дочери, произнёс папа.
Ангелина заинтересовалась птичкой, но не могла её рассмотреть. Спросить «где птичка» она не могла, поэтому, расстроившись, просто стояла, грустно смотря на папу; но папа, понимая затруднения ребёнка, подошёл к ней поближе и объяснил, на каком дереве и на какой ветке этого дерева сидит заинтересовавшая их птичка. Ангелина увидела птичку и очень обрадовалась, она была благодарна папе за то, что он смог понять её расстройство и предугадать вопрос, который она бы задала, если бы разговаривала. Она была рада, что папа может её понимать без слов, что он может практически безошибочно угадывать её вопросы и пожелания.
Хотя у отца и получалось предугадывать желания и вопросы дочери, давалось это ему не легко. Он должен был быть в постоянном напряжении и внимании. Когда он находился с дочерью, как и прежде, ничто не отвлекало его, он всецело внимал ей, однако в этот период (период молчания) усилий и внимания требовалось гораздо больше.
- Как же, оказывается, тяжело не разговаривать, мне это стоит огромных усилий, но я знаю, для чего это делаю: во-первых, для того, чтобы защитить свой внутренний мир в целости, а во-вторых мне хочется, чтобы мои родители поняли, что своими разговорами на повышенных тонах и руганью они ничего друг другу не могут донести, они наоборот отдаляются друг от друга. Они должны понять, и я им это показываю своим молчанием, что можно общаться не только словами, которые не только режут слух, но и сильно ранят, но и жестами, улыбками, касаниями. Однако я не могу сказать, что общение посредством слов - это всегда плохо, нет. Мне очень нравятся тихие, приятные разговоры, всякие рассказы. С помощью слов можно узнать много интересного, представить и нарисовать в своём воображении целый мир. Поэтому мне бы не хотелось, чтобы мои родители совершенно молчали, как я, нет. Я хочу, чтобы они разговаривали, но всегда по-доброму, по-хорошему и не ругались между собой, а лишь радовались и обменивались своими мнениями друг с другом и со мной. Мне тяжело молчать, я хочу говорить, но молчу, пока я не могу снять с себя это обещание перед собой - молчать. Мне необходимо изменить моих родителей, мне необходимо привлечь их внимание, чтобы они посмотрели на речь с совершенно другой стороны и чтобы использовали её лишь для воспроизведения положительной и интересной информации, а не как инструмент ругани и взаимных обид. С помощью своего молчания я стараюсь сблизить их, ведь они, постоянно отдаляясь друг от друга, уже не знают, как приблизиться друг к другу, им сложно, они постоянно спорят. Я же смогу их сблизить, они переключат своё внимание на меня. Они будут стараться понять меня и, возможно, научившись без слов понимать меня, они научатся понимать и друг друга. Сейчас уже видны результаты, они практически перестали спорить и разговаривать между собой на повышенных тонах. По ним видно, что это им тяжело даётся, однако они стараются, и, что самое главное, у них получается. – Ангелина размышляла о своём молчании и всё больше утверждалась в правильности своего безмолвия.
Когда Ангелина перестала разговаривать, отец постоянно старался найти объяснение этому. С одной стороны, он предполагал, что всё это связанно с постоянным выдёргиванием ребёнка из мест, к которым она привыкла или начинала привыкать. С другой стороны, он считал, что это её реакция на незнакомых людей, которые постоянно возникали вблизи неё и родителей. Приходила даже мысль о том, что это была реакция на заболевание (отит). Но, перебирая все эти и другие варианты, отец интуитивно чувствовал, что причина не только во всём этом, причина в чём-то более глубоком и серьёзном. Причина в его отношениях с женой, в их постоянных спорах, недопонимании друг друга и повышении друг на друга голоса. Когда к отцу закрадывалась эта мысль, он всячески отмахивался от неё, он старался вспоминать все возможные эпизоды отношений с женой, споров по разным поводам, и убеждал себя, что вроде как всё в порядке, не должно быть, чтобы это была основная причина безмолвия его дочери. Однако это было действительно так.
Хотя отец и старался оправдаться перед собой и постараться объяснить молчание дочери иначе, он, тем не менее, в самом начале дочернего безмолвия подошёл к своей жене и попросил её, по возможности, не спорить и не выяснять отношения по любому поводу, тем более в присутствии дочери. Жена, безусловно, согласилась. Теперь супруги вынуждены были учиться вырабатывать терпение по отношению не только к дочери и её молчанию, но и по отношению друг к другу. Это требовало колоссального напряжения со стороны обоих родителей.
Отец был в постоянном напряжении, он взвалил на себя основную долю в решении проблемы с дочерью и женой, однако нервы порой сдавали, но он не выплёскивал накипевшее в сторону жены, он просто выходил за пределы двора и брёл в сторону ближайшего кафе, чтобы опрокинуть стаканчик, другой. Напряжение спадало, но ненадолго. Он стал чаще выпивать, по чуть-чуть, но всё же…
Отец возлагал некоторые надежды на поезд: он предполагал, что как только семейство окажется в поезде, по пути домой, в родные края, Ангелина начнёт разговаривать.
В последние дни отпуска, когда все поправились, можно было купаться в море и наслаждаться последними деньками.
Отец попробовал ещё раз применить тактику молчания, подговорил на это и жену, однако жена не продержалась и часа. Старательное молчание отца, как и прежде, не принесло желаемого результата. И отец и мать несколько успокоились и стали привыкать к сложившемуся положению и распорядку, связанному с молчанием дочери.
Ангелину, как и прежде, радовали многие вещи и события, однако внешне она практически не выражала своего восторга. Она позволяла себе порой лишь чуть улыбнуться губами. Никакого заразительного смеха и радости, как это бывало прежде, теперь не было. Весь её восторг и переживания полностью перешли во внутрь. Всё переживалось про себя, но не менее ярко и красочно, просто окружающие этого не видели, всё личное и значимое для девочки было закрыто от посторонних глаз.
«Сегодня был прекрасный день, - размышляла Ангелина, перекручивая события и краски, пережитые сегодня, - папа и мама сводили меня в удивительное место, просто настоящие джунгли, в которых я увидела множество ярких, больших и слегка мохнатых бабочек. Они мне очень понравились. Папа даже дал мне подержать одну из них, это было очень здорово, я просто в восторге. Ещё мне очень понравилось на новом батуте, который нашли для меня родители. Там было очень весело, мне хотелось смеяться и визжать, но я этого не сделала, ведь у меня обет молчания, поэтому всю свою радость и эмоции я перенесла внутрь, смеясь и радуясь за зубами и губами. Конечно, родителям постоянно казалось, что мне грустно и неинтересно всё это, но это было не так, просто они не могли увидеть мою радость, но я думаю, что в скором времени им удастся понимать меня изнутри, без внешних проявлений. Папа, кажется, уже практически научился понимать меня. Мне очень хотелось вблизи посмотреть на попугая какаду и сфотографироваться с ним, сообщить об этом родителям мне было сложно, даже жестами. Но папа сам догадался и спросил у меня, хочу ли я посмотреть на птицу поближе. Конечно, я тут же кивнула головой. Папа подозвал женщину с попугаем. Попугая посадили папе на плечо, с противоположной стороны у папы на руках сидела я. Было так здорово, я могла рассмотреть птицу вблизи, увидеть каждое пёрышко. Мне было интересно, я улыбалась. Нас даже сфотографировали. В общем, день был прекрасным и очень интересным. Я весь день смеялась и радовалась, - внутри, для себя, никто этого не видел. Хотя что-то видел мой папа, но не всё, он пока учится понимать меня без слов. Может, папа и мама, научившись понимать меня, научатся понимать и друг друга без лишних слов и звуков?»
ДОМОЙ
Приближался день отъезда.
- Ангелина, ты хочешь отсюда уехать? Ты хочешь домой? Мы скоро поедем в Апатиты на поезде, -сСпрашивал папа у дочери.
В ответ Ангелина утвердительно кивала головой, соглашаясь и показывая свою радость относительно скорого отъезда.
- Ангелиночка, а ты, когда мы сядем в поезд, будешь с нами разговаривать, ты перестанешь молчать?
Ангелина снова утвердительно кивнула папе. Для Ангелины это не значило, что она дала обещание заговорить в поезде, это было простое успокоение родителя.
Папа успокоился, мама тоже. Все были в ожидании дня отъезда.
В последние дни отпуска несколько раз по ночам Ангелина разговаривала во сне, однако когда она просыпалась, вновь наступало безмолвие. Однажды даже, проснувшись ранним утром, Ангелина, на папино «Доброе утро доченька» ответила: «Доброе утро, папуйя», после чего, снова замолчала, и никакие уговоры и попытки разговорить ребёнка ничем положительным не закончились. Мало того, в процессе уговоров и напоминаний о том, что ребёнок только что, утром, сказал вслух «Доброе утро папуйя», Ангелина расплакалась, она не могла переступить через барьер молчания.
Молчание крепло.
Наступил день отъезда. Вокзал. Ангелина не скрывала своей радости по поводу отъезда домой, хотя купание в море ей очень нравилось. Впереди ожидал путь на поезде, путь домой. Родители терпеливо ждали посадки на поезд, питая огромные надежды на то, что ребёнок заговорит, - но в поезде ребёнок так и не заговорил. Отец, конечно же, расстроился, но не так, как ранее. Теперь все его мысли были направлены на поиск путей решения данной проблемы. Он много думал об этом, но так и не находил решений: ведь сложившаяся ситуация была новой и неординарной не только для него, но и вообще для общества людей. Он думал о психологах, о поиске книг по теме, о возможном порядке своих действий, чтобы помочь дочери заговорить.
Приехали. Наконец-то семья дома. Ангелина так и не заговорила в поезде, да и оказавшись дома, несмотря на уговоры и, вроде как, согласие, говорить не стала. Тем не менее, по ребёнку было видно, что она очень довольна. Впрочем, родители были не менее довольны, - ведь теперь они на своей территории, где могут решать свои проблемы более слаженно, - дом есть дом. Ангелина, оказавшись в своём, знакомом и близком сердцу мирке, тут же принялась наводить свой детский уют. Прогулки на улице были направленными, - ведь Ангелина знала, куда можно пойти, а главное, что там можно увидеть, ведь всё вокруг ей знакомо и не меняется, по крайней мере, резко и стремительно.
По приезду отец девочки стал пристально изучать подобные случаи в сети Интернет. Что-то (совсем немного) удалось найти, но практически все случаи, несмотря на чрезвычайное сходство, были всё же несколько иными. Психологи называли подобное «элективным мутизмом» (см. Приложение 1), что в переводе на разговорный русский язык означает – избирательное молчание. Отец стал судорожно искать литературу по этому самому «элективному мутизму». В итоге попалось несколько статей на русском языке и небольшая книга: «Элективный мутизм. Красноречивое молчание. Клиника, диагностика, терапия, психологическая коррекция Ю. С. Шевченко, Н. К. Кириллина, Н. П. Захаров», которую он тут же заказал в Интернет-магазине. Получив книгу, отец тут же прочёл её, однако, поняв, что такое элективный мутизм и ознакомившись с различными случаями и практиками, описанными в литературе, так и не выяснил, в чём причина такого молчания, и какие действия необходимо совершать в отношении ребенка и родителей.
Родители записались на приём к детскому психологу, параллельно с этим отец писал письма многим другим специалистам с разных регионов и клиник.
Битва за речь ребёнка всецело овладела отцом семейства, все проблемы, связанные с супружескими отношениями, отошли для него на задний план. Нервозное состояние, которое часто вызывала в нём жена, отошло на второй план и затухло.
Он искал подсказки во всём, он копался в литературе и изучал мнения людей, но так и не мог найти ответ на вопрос «почему, в чём причина». Единственное, что он не старался воспринимать всерьёз, - это проблему в самом себе, своём поведении, своих отношениях с женой, он отмахивался от догадок, зарождавшихся в нём.
Эмоциональное состояние отца в этот период (сентябрь-декабрь 2010 года) можно было видеть в стихотворении, которое он тогда написал:
Иногда я думаю о смерти…
Это жутко, но, увы, другого нет.
Сон. Тону, застрявший в сети,
Не закончив радости сонет.
Я отчаянно борюсь с неверным,
Мне не нравятся слова, что поперёк;
Становлюсь я тут же чуждым, нервным
И вина стремлюсь испить глоток.
От вина становиться чуть проще,
Я на время затупляю скорбь;
Но с утра не остаётся мощи,
Умираю снова. Гроб.
От бессилия трясусь и плачу,
От невежества и тупости стону.
Мне б палач попался на удачу…
Сердце встало, я теперь молчу.
Умирая, захотелось жить мне,
Умирая, понял, что хотел
Перед смертью получил ответы
На вопросы, что задать не смел.
Молчание Ангелины укрепилось ещё сильнее, теперь она не говорила и не произносила никаких звуков с открытым ртом, даже во сне.
ПИСЬМА ПСИХОЛОГАМ
Психологи отвечали на письма отца, он анализировал ответы и взвешивал варианты своих действий. Было ясно, что ребёнка нужно показывать специалисту и начинать принимать комплекс мер.
Письмо отца:
«Здравствуйте. Моей дочери 4.5 года. Она всегда мало общалась с незнакомыми людьми, и редко шла на контакт с новыми людьми, у нее есть некий страх перед некоторыми незнакомыми мужчинами. Год назад мы заметили у нее полное молчание в присутствии постороннего человека. Но общение с родственниками и знакомыми людьми всегда шло превосходно. В саду, особенно в первое время, практически не общалась с воспитателями и сверстниками. Но вот пару недель назад она замолчала совсем, теперь не разговаривает ни с кем, даже с нами - родителями. Мы были в тот период в отпуске; обстановка не самая благоприятная, - жара, нехорошее настроение, снимали комнату у чужих людей, она там заболела - коньюктивит и отит. С 16 августа и по сей день она не сказала ни единого слова, лишь во сне она иногда говорила. Она очень осторожна, сильно привязана ко мне, боится резких звуков и всего неизвестного. Как мне быть, как разговорить ребенка, к кому обращаться, - не знаю. Она даже смеется стиснув губы. Она произносит звуки, но это мычание или напевание про себя песенок. Помогите, пожалуйста, хотя бы советом, Благодарю».
Ответ специалиста:
«Здравствуйте, Максим!
По Вашему описанию симптоматика похожа на элективный мутизм. К сожалению, он может быть и тотальным (т.е. ребенок не говорит ни с кем). Для более точного диагноза нужно видеть ребенка. Есть ли у вас возможность приехать к нам в Москву? Лечение элективного мутизма в основном психотерапевтическое - игровая терапия. Достаточно длительное, обычно несколько месяцев. Кроме того, многое могут сделать родители. Вы правильно заметили - добивается своего, избалованность, застенчивость, с этим Вы можете справиться и сами.
С уважением, детский психиатр, психотерапевт Кириллина Наталья Капитоновна».
Письмо отца:
«Здравствуйте, Наталья Капитоновна!
Благодарю Вас за отклик. 15-го сентября я веду её к ещё одному специалисту - психологу. Послушаю, что скажет она, и если ничего дельного не предложит, то я готов обратиться к Вам, приехав в Москву и показав ребенка лично. На какие растраты я должен быть готов, в случае моего прибытия к Вам на прием? Кстати, скажите, а к каким специалистам ещё обращаются в таких случаях - психолог, психиатр, логопед, а к кому ещё? Возможно ли организовать игровую терапию не в Москве, а на месте (несколько месяцев - это сложно, из-за работы и финансовых затрат)? Если я полностью откажусь от речи с ней и при ней, сказав, что заразился её молчанием - это может дать положительный результат? Какую литературу вы могли бы посоветовать.
Ещё раз благодарю Вас.
Ответ специалиста:
Здравствуйте, Максим!»
«Игровой терапией действительно лучше заниматься на месте, т.к. она занимает довольно длительный период времени. Консультация у нас обойдется Вам в 2500 руб. Вы можете почитать книгу Ф.Зимбардо "Застенчивый ребенок", Гиппенрейтер "Общаться с ребенком. Как?" Есть монография, посвященная элективному мутизму (Шевченко, Кириллина и др.), но она адресована специалистам (можно ее приобрести для Вашего психолога). Было бы полезно играть с ней каждый день в эмоционально заразительные игры, скажем полчаса в день, в одно и то же время. При этом свои желания она должна выражать любыми способами (мимикой, жестами), т.е. Вы не должны гадать, что она хочет сказать. Это же относится и к общению вне игры.
С уважением, Кириллина Наталья».
Ответ отца:
«Здравствуйте, Наталья!
Я Вас искренне благодарю за ответы и советы. Монографию Шевченко по элективному мутизму я уже купил и прочёл, практических советов я там нашёл немного, видимо, она действительно больше ориентирована на специалистов. Авторов Ф.Зимбардо, Гиппенрейтер я нашёл и в ближайшее время ознакомлюсь с их книгами, спасибо. Мне не очень понятно, что такое "играть с ней каждый день в эмоционально заразительные игры", что это за игры, какие они (например)? Она прекрасно выражает свои желания - жестами чаще всего, я её прекрасно понимаю, однако иногда приходится и погадать (но не часто). Я отлично понимаю, что забираю Ваше личное время, однако прошу меня простить за это, мне просто не с кем обсуждать возникшие у моего ребёнка проблемы с вербальным общением. Я стараюсь сделать многое зависящее от меня, хотя мне всё равно нужна информационная подпитка извне, Вам за это СПАСИБО. Если Вам необходимо как-то возместить ущерб вашего времени при общении со мной, я готов.
С уважением и благодарностью, Максим».
Переписка с Натальей Капитоновной завершилась.
Позже он написал ещё одно письмо, но уже другому специалисту из очередного медицинского центра.
Письмо отца:
«Добрый день!
Моя дочь молчит уже ровно месяц. Ей 4 года 8 месяцев, она ранее проявляла нежелание общаться с некоторыми людьми и в их присутствии, однако очень активно разговаривала с родителями и близкими родственниками. Она всегда была застенчива, добивалась и добивается своего. Речь у неё хорошая, слова произносила чётко, обладает большим запасом слов. Разговаривать перестала во время отпуска, при этом в конце его, на море. Она заболела - отит и коньюктивит, и замолчала; возможно, на неё также повлияла смена обстановок - жильё на море снимали. Сейчас в течение месяца она не говорит совсем и ни с кем, при этом нормально контактирует с внешним миром невербально, мычит, показывает пальцем, напевает песенки, танцует, прекрасно рисует, но молчит. Она, даже когда смеется - гогочит, не открывая рот, зубы стиснуты, губы сомкнуты. Наши врачи - в городе Апатиты, мало чем смогли помочь - и в плане консультации, и в плане организации лечения. Скажите, как быть, что делать, к кому обратиться, чем можем помочь мы - родители! Если нужна более подробная информация о состоянии ребенка и ребенке вообще, готов её предоставить по вашей просьбе.
Благодарю, Максим».
Ответ специалиста:
«Здравствуйте, Максим. Такой речевой регресс (ухудшение) после отдыха - явление редкое. Возраст дочери предполагает активное развитие речи, а мычание и показ пальцем - это нормально для 1,5 лет. Нельзя оставить это в таком состоянии, развитие мышления и общее развитие, тесно связаны с речью. Ребёнок не просто молчит, а испытывает страх перед речью и нервное напряжение, которое обязательно при этом бывает. Если ваши специалисты ничего не могут предложить и помощи не оказывают - приезжайте к нам, в Центр комплексной реабилитации и развития ребёнка на полное обследование и реабилитацию. Надо обследовать ребёнка у невролога, психолога и логопеда-дефектолога. Мы можем обследовать её в ведущей клинике города - детской городской больнице Раухфуса. Сделать энцефалографию, доплерографию, получить консультацию ведущего невролога. После обследования составим программу занятий. Программа реабилитации включает две недели ежедневных занятий с ребёнком тех специалистов, в чьей помощи нуждается девочка. С проживанием можем помочь - договориться с гостиницей или квартирой. Если надумаете, звоните по указанному ниже телефону.
С уважением, Светлана Ивановна».
Ответ отца:
«Благодарю за столь оперативный ответ, Светлана. Меня интересуют примерные расходы, на которые я должен рассчитывать. Кроме всего прочего, меня интересует, сталкивались ли Вы, либо Ваши коллеги в Вашей больнице с избирательным отказом от речи? Есть ли методики работы с такими детьми? Вы пишете о двух неделях реабелитации, Вы уверены, что этого достаточно?
Благодарю за внимание, Максим».
Ответ специалиста:
«Добрый день, Максим. Примерный расход вы можете посчитать, заглянув на сайт центра. Там есть стоимость услуг специалистов. На работу с двумя специалистами идёт скидка, это тоже указано. Вам надо смотреть услуги психолога и логопеда-дефектолога. Это специалисты, которые работают с такой патологией. Методики тоже отработаны, к сожалению даже у нас мало специалистов работают с элективным мутизмом. Дополнительно - разовая консультация невролога и обследование на базе Раухфуса. Консультация - 2000, энцефалография 1500 Двухнедельного курса конечно не достаточно. Но это позволит получить первые результаты, по которым увидим динамику изменений. По нашему опыту, ежедневные занятия дают возможность ребёнку привыкнуть к специалисту и спокойно идти на контакт. В нашем центре, я советую записаться к логопеду-дефектологу Рябовой Светлане Сергеевне и психологу Сарамотиной Марине Викторовне. Они работают на таких программах очень успешно. По поводу проживания и цен надо звонить секретарю и заранее договариваться. Записаться к специалистам надо тоже заранее, сейчас у них очень большая нагрузка. С уважением, Светлана Ивановна».
ВСТРЕЧИ С ПСИХОЛОГОМ
После общения со специалистами и прочтения рекомендованных книг, отец девочки всё же решил стараться решать проблему дочери на месте, без каких либо поездок в другие регионы страны. Тем более, встречи с местным психологом показали его квалифицированность и возможность решить проблему дочери.
- Ангелиночка, мы сейчас с тобой пойдём в детскую поликлинику, встречаться с тётей врачом. Мы с ней просто поговорим и всё, никаких прививок и процедур делать не надо, мы просто поговорим с ней, – обращался к дочери папа.
Ангелина настороженно смотрела на папу, но, доверяя его словам, нехотя кивала в ответ.
Отец с Ангелиной отправились к психологу. Первый раз они пошли вдвоем, на следующие к ним присоединилась и мама. Посещения были раз в неделю. Беседы в основном велись с родителями девочки, Ангелине же предлагалось играть, рисовать, - в общем, чувствовать себя максимально непринуждённо, однако это получалось не сразу.
Девочка сидела на руках у папы или стояла рядом с ним, ни на минуту не отрываясь от него.
Позже, при последующих посещениях, путём совместных уговоров и привлечения внимания девочки к находящимся в кабинете игрушкам, Ангелину удалось заинтересовать местом за детским столом, где в её распоряжении были всевозможные предметы и игры.
Мысли Ангелины при посещениях психолога:
«Зачем меня водят к тёте доктору, она ведь ничего со мной не делает, не осматривает, не делает прививок, не даёт лекарства, а только разговаривает с моими родителями? Меня-то зачем сюда приводят, непонятно? Хотя в кабинете у этой тёти врача мне нравится, здесь на стенах развешаны красивые картинки, много игрушек, с которыми можно играть; но в игрушки я и дома могу поиграть. Ладно, буду ходить с родителями, тем более мне и тётя эта понравилась. Она всё время разговаривает с папой и мамой обо мне, о том, что надо делать, чтобы я заговорила. А зачем им что-то делать, я всё равно не хочу разговаривать и не буду, ведь они, когда я с ними разговаривала, меня не слышали и не понимали моих желаний, а сейчас, когда я с ними и со всеми остальными не разговариваю, меня понимают, и знают, что бы мне хотелось. Так зачем возвращаться к старому. Мне и так хорошо. Тем более, так меня никто не выдёргивает из моего внутреннего времяощущения. Мне это нравится».
Во время встреч с детским психологом в своём небольшом городе отец услышал от него некоторые умозаключения и рекомендации, которые стал прокручивать в голове:
«Самые важные пункты жизни – это сама жизнь, здоровье, общение и развитие. В вашем случае жизнь ребёнку уже дана, здоровье нормальное, но вы много внимания уделяли и уделяете абстрактным вещам – узнаванию мира в словах, в рассказах, то есть развитию, при этом, нагружая ребёнка всё новой и новой информацией, которую она не успевает переварить, вы её перегружаете этим. При этом несколько забываете об общении, но общении не посредством новых слов и информации о мире, которая пока ещё не знакома девочке, а посредством уже знакомых слов и предметов, посредством глубоко невербального понимания ребёнка. Вам стоит научиться понимать ребёнка, её желания, её чувства, до того как вы задаёте ей вопрос; вам необходимо угадывать её желания, вам необходимо погрузиться в неё и изменить своё поведение. Не стоит бежать, менять многое за короткий промежуток времени, не надо нагружать ребёнка переездами и новыми обстановками, пусть окружающий её сейчас мир будет ей знаком, пусть он будет не страшен, пусть она почувствует в нём себя комфортно. И тогда, возможно, через несколько месяцев (6-7), она заговорит и разрушит стену (отказ от речевого контакта с миром и в мире), за которой она спряталась от нового, незнакомого и стремительно меняющегося мира. Она замолчала и чувствует себя в своём молчании безопасно, она находится в состоянии, комфортном для неё. Это невротическое состояние, которое появилось в ответ на полное словесное непонимание со стороны окружающих, а, в конечном счёте, и вас – её родителей. Она не смогла докричаться до вас, вашими же словами и предложениями. Вы её не поняли. Слова и абстракции потеряли для неё смысл. Её нервная система напряглась до предела, и она под действием меняющегося вокруг мира и не понимающих её людей, замкнулась и вошла в состояние полного неконтакта с миром посредством абстрактных слов, которые не приносят пользы. Зачем ей слова, которые не слышат и не понимают окружающие, которые забирают массу энергии и не дают никакой отдачи. Она замолчала, и так отгородилась от меняющегося, «страшного» мира; там, за этой стенкой безмолвия ей безопасно и спокойно. Работайте над собой, понимайте её и тогда будет прогресс, она заговорит». (16.09.2010)
Слова психолога несколько изменили взгляд отца на проблему, они заставили его заглянуть в себя, обратиться, наконец-то, к тем догадкам и соображениям относительно себя и своего поведения, от которых ранее он так небрежно отмахивался. Он стал понимать, что не всё, что он делает и к чему стремится, есть истина для всех. Было задето его самолюбие, но при этом разбужен совершенно другой человек, который должен изменить себя и своё отношение с окружающим миром для того, чтобы помочь своей собственной дочери.
При регулярном посещении психолога и тщательной, напряжённой работе дома родители и врач стали наблюдать положительные сдвиги в девочке. Во-первых, она стала присаживаться за отдельный стол с игрушками и играть там, однако она требовала, чтобы с ней играли папа или мама. Затем несколько минут она могла и сама играть, внимательно слушая разговор взрослых, и когда ей надоедало сидеть за столом и играть в игры, Ангелина подходила к папе и тянула его за руку, показывая, что ей надоело, и она хочет уйти…
Дома Ангелина любила заниматься всякими делами: она рисовала, играла, любила беситься с папой, при этом папа должен был сопровождать всё словами и небольшими историями. Девочка очень любила, когда папа читал ей сказки и стишки на ночь. Она запоминала практически все.
Ей нравилось, чтобы папа был постоянно рядом. С помощью жестов Ангелина могла попросить у папы нарисовать что-то и даже указать на цвета закраски. Они очень много времени проводили вместе, проникаясь друг к другу ещё сильнее прежнего.
Всегда при рисовании, когда картинка была готова, Ангелина просила рассказать историю о нарисованных животных или предметах; часто рисунки использовались как игрушки в ролевых играх.
Порой бывало, что папа не понимал, что хочет Ангелина, и тогда после нескольких предположений, которые не попадали в цель, девочка очень расстраивалась, с грустью отворачивалась и отходила в сторонку. Она понимала, что сказать словами то, что желается, было проще и удобнее, но она не могла себе этого позволить. Отец и сам очень расстраивался, когда не понимал чего-то, однако с течением времени таких моментов непонимания было всё меньше и меньше.
В период своего безмолвия, если Ангелина была увлечена чем-либо и у неё что-то не получалось, она сильно нервничала и психовала, громко мыча и яростно раскидывая предметы её внимания; особенно ярко это проявлялось в моменты, когда кто-либо находился рядом и мог наблюдать за её действиями. Если же в эти моменты Ангелине кто-либо, например отец, пытались помочь, она сильно гневалась, начинала громко мычать, краснеть и со слезами на глазах (от неудачи) бить пришедшего на помощь. Однако у этого поведения были причины, и причины исходили как раз от её родителей. Отец, читая специальную литературу и углубляясь в психику, чувства и эмоции своей дочери, стал кое-что понимать. Правда стала проступать сквозь лабиринты и туманы иллюзорного счастья, которое непременно должно было оставаться с семьёй всегда. Мир, тем не менее, продолжал постоянно меняться, а вместе с ним и всё, связанное с этими изменениями. Концентрирование отца на постоянно меняющемся внешнем мире, как показывала каждодневная практика, ни к чему плодотворному и значимому не приводило, а лишь отдаляло его от самого себя и от внутреннего мира и чувств своих близких. Отец Ангелины стал стараться отбрасывать суетность мира и акцентировать своё внимание на себе, своих мыслях, Ангелине, её мыслях и желаниях, жене, матери ребёнка и всей семье. При этом он почувствовал, как начинает прозревать, видя совершенно новое в уже, казалось бы, давно знакомых близких людях.
Теперь главной задачей отца стало не концентрирование на внешнем мире, а возможность как можно глубже погружаться в себя и небольшой мир своей семьи, своей дочери. У него не всегда это получалось, он был в постоянном напряжении и уделял всё свое свободное время дочери, её желаниям. Он не мог отвлечься и направить свои мысли и чувства внутрь себя, даже когда оставался один. Он пил, это помогало ему ненадолго отключиться от каждодневных задач и проблем и на время окунаться внутрь своего мира. В эти моменты он получал подсказки; но алкоголь не был панацеей при решении поставленных перед ним задач. Он стал менять своё отношение к ближайшему окружению, и в первую очередь к своей жене. Наконец-то он понял, что многое, помимо врождённого мировосприятия дочери, зависит от его отношений с женой. Он стал стараться контролировать свои эмоции в отношении жены. Раньше, когда она делала что-то, что ему не нравилось или казалось неправильным, он вспыхивал как факел и всё своё недовольство высказывал жене, обижая её своим напором. Теперь он реагировал спокойнее, по крайней мере внешне. Он научился сдерживать себя; сначала это было ужасно трудно, он даже придумал для себя систему отсчёта времени, - в момент зарождающегося негодования внутри него он считал до десяти и успокаивался, высказывая своё мнение спокойным, мягким голосом, дабы не вызвать обиды у жены. Помимо этого, он стал не требовать от жены что-либо сделать, а сам брался и делал, независимо от того, какой вид деятельности необходимо было совершить. Он стал гораздо мягче и спокойнее. Он стал нежнее с женой, ласковее. Однако очень много времени уходило на ребёнка, - ведь будучи с ней рядом, отец не мог отвлечься ни на что, в том числе и на жену. Это вызывало в жене чувство ненужности, бесполезности, что являлось причиной обид. Муж «оборонял» мир дочери от всяческого вторжения, не допуская никаких выпадов в её адрес, по поводу и без повода. Он всецело выполнял её желания, научившись понимать её с полу-жеста. Однако как он ни старался, отношения с женой не стали намного теплее, они стали лишь более сдержанными и спокойными, но даже этого было достаточно, чтобы получить первые плоды этой напряжённой деятельности в восстановлении речи ребёнка.
Важен ещё один факт при молчании Ангелины. Девочка, даже при сильном расстройстве и обиде, не могла по-настоящему плакать. Нечто, что можно было назвать плачем, было, но без слёз, это был «сухой плач». Во время такого «сухого плача» лицо Ангелины становилось чрезвычайно грустным, но ни одной капельки не падало из глаз, никаких громких звуков, рот был крепко сомкнут. На лице отражалась печаль.
«БЕЗМОЛВНЫЕ» РОЛЕВЫЕ ИГРЫ
Ангелина продолжала интересоваться птицами и играла в основном с ними, однако порой подключала к своим играм и другие игрушки – зайчиков, мишек, крокодилов… Практически всегда, особенно в первые пару месяцев своего безмолвия, девочка подключала к своим играм родителей. Мама редко могла играть с ребёнком в её игры, тем более столько, сколько хотелось Ангелине, но папа всегда соглашался и они играли, сколько ей хотелось. Родители в играх были просто необходимы, ведь игрушки необходимо было озвучивать. Ангелина старалась это делать сама в своих мыслях, но для расширения своих мысленных речевых фантазий ей необходимы были живые слова, произнесённые вслух папой или мамой. Она всегда внимательно слушала диалоги, которые придумывали папа или мама, при этом часто жестами она показывала, когда она не согласна, и так могла не только участвовать в игре, но и управлять ею. Многие игры напоминали некие сражения одних с другими, при этом часто по игре, направляемой девочкой, кто-то из представителей игры обижал, а кто-то обижался, и тогда следовал этап примирения, который часто был достаточно длительным. В итоге игры все мирились и объединялись, но игра на этом не заканчивалась. помирившиеся персонажи объединялись и в игру вступали новые, часто в роли злодеев, которые нападали на друзей, а те защищались и спасали друг друга.
Такой вариант игр был практически постоянно. Папа и мама порой пытались изменять тему игры на тему, например, «давай дружить», но девочка противилась этому. Ей необходима была динамика в игре, чтобы было нападение и защита. При встречах психолог также заметила враждебное направление игр и предложила девочке игру по теме «давай дружить»; Ангелина была против, однако дома папа продолжал направлять игру в положительную, не воинственную сторону - и со временем что-то стало получаться. Правда, порой Ангелина показывала отказ одного из персонажей дружить, его приходилось уговаривать и разъяснять, почему с ним хотят дружить. Игровой диалог развивался всё интенсивнее, Ангелине очень нравилось играть.
Девочка запоминала практически все диалоги, произносимые папой или мамой; позже она стала играть самостоятельно, используя и проговаривая все эти диалоги в мыслях. Она молчала, лишь изредка что-то мыча во время игры.
Описание ролевой игры Ангелины, которую она озвучивала у себя в мыслях, не произнося ни единого слова:
- Привет, ты кто такой?
- А ты кто такой?
- Ээээ, я первый спросил.
- Я пеликан, а ты?
- А я тукан.
- Тукан, я сейчас нападу на тебя и съем, ам, ам…
- Ааааа, не ешь меня, пеликан, не ешь, аааа, я убегаю.
- Я тебя всё равно догоню и съем, ам, ам,…, ох как вкусно.
- Выпусти меня из своей пасти, спасите, помогите!
- Нет, тукан, я тебя не отпущу.
- На помощь, помогите, спасите!!!
- Что это такое, что происходит, и кто это так кричит? – спросил подоспевший на крик фламинго.
- Это я, тукан, меня схватил пеликан, и я сижу у него в большущем мешке, спасите!
- Сейчас, тукан, я иду на помощь! – воинственно произнёс фламинго.
- Пеликан, а пеликан, а ну-ка отпусти тукана! Ты зачем его схватил вообще, а? – спросил фламинго.
- Я его съел, потому что я хищный, я хотел есть, вот и проглотил тукана.
- Аааа, спасите, я проваливаюсь к пеликану в горло, аааа, – разрывался от крика тукан.
- Но ведь ты питаешься рыбой, ты же не должен питаться птицами, а, пеликан? – Спросил фламинго.
- Да, в основном я питаюсь рыбой, но когда её нет, то я могу питаться и птицами, туканами, олушами, птенцами,…
- Так у тебя что нет рыбы в этом месте? - интересовался фламинго.
- Нет, – завертел головой пеликан, – уплыла она куда-то, а мне захотелось есть, тут вижу - тукан идёт, я его взял и съел.
- Всё понятно, пеликан, но ты знаешь, мне кажется, я могу тебе помочь, пеликан. Я знаю, где очень много рыбы, видимо, она вся туда и уплыла, – заинтересовал пеликана фламинго.
- Ура, здорово, скорее показывай мне это место, а то я очень голоден. Сейчас тебя съем, – грозно сказал пеликан.
- Нет, я не покажу тебе того места, пока ты не выпустишь тукана и пока не пообещаешь, что больше не будешь хватать птиц и съедать их, – сказал храбрый фламинго.
- Хорошо, фламинго, но если ты меня обманул, я тебя съем, – произнёс пеликан.
Пеликан выпустил тукана, тукан обрадовался и побежал к фламинго.
- Спасибо тебе, фламинго, спасибо, что спас меня от этого страшного пеликана!
- Я вовсе не страшный пеликан, я просто был очень голоден и хотел кушать, а рыбы здесь нет, она уплыла, а куда - я не знаю, поэтому я и решил съесть тебя, - оправдывался пеликан. – Покажите мне, где есть много рыбы, и я никогда не буду на вас нападать, и вообще перестану питаться птицами.
- Ладно, полетели с нами, я покажу тебе, где водится много рыбы, – позвал пеликана фламинго и они полетели
Фламинго показал пеликану место, где было очень много рыбы. Пеликан обрадовался и стал ловить её и кушать, а в мешке принёс даже угощение для тукана и фламинго. Больше он не стал нападать на птиц. Так они стали везде летать вместе. Вдруг на горизонте появился огромный орёл, увидел птиц-друзей и решил напасть на них. Он быстро полетел в сторону птиц…
- Ангелина, пора обедать, сегодня у нас на обед вкусный суп и плов – позвал девочку папа.
Игра с папой, озвучивал папа:
- Ангелина, а кем ты хочешь поиграть, выбери игрушки, которыми мы будем с тобой играть, себе и мне, – попросил папа.
Ангелина выбрала маленького енота и передала его папе, себе она выбрала двух страусов, одного жёлтого, другого розового.
Когда роли были розданы, Ангелина внимательно посмотрела на папу, кивнула головой, показывая всем видом, что можно начинать игру, в которой папа должен озвучивать и своих и её героев, и самое главное, он должен был угадывать то, что должны, по замыслу Ангелины, сказать её герои.
- Там тарам-тарам-тарам, ля-ля-ля-ля-ля, я гуляю по лесу, мне здесь хорошо, я пою от радости, слышу шелест трав, мне приятно всё вокруг, ла-ла-ла-ла-ла… - Енот вприпрыжку шёл по лесу и напевал незатейливую песенку себе под нос.
Енот шёл один и никого вокруг не замечал, но вдруг перед ним показались две очень ярких и диковинных птицы, которых раньше он никогда не видел. Они были совершенно одинаковыми, за исключением цвета, - одна была розовая, другая жёлтая. У них были очень длинные шеи и ноги, но очень маленькие крылья. Они важно ходили по открывшейся ему лужайке. Енот с интересом наблюдал за диковинными птицами, медленно приближаясь к ним. Когда он подошел к ним очень близко, решил познакомиться с ними и поговорить.
- Привет, чудо-птицы! – робко произнёс енот.
- Привет! – несколько смутившись от неожиданности, ответили диковинные птицы.
- А вы кто такие и откуда взялись? Раньше я не видел таких птиц, как вы, – интересовался енот.
- Мы страусы, мы братья, – ответил розовый страус.
- У нас сильные ноги и мы любим быстро бегать, и вот как-то мы играли в игру «кто быстрее бежит», заигрались и убежали далеко от дома. А дом наш находится в Африке, – рассказывал жёлтый страус.
- Ух ты, как интересно! Давайте дружить, вы мне так нравитесь, вы такие необыкновенные, – Енот не скрывал своего интереса и восторга.
- Хорошо, давай дружить. А ты-то кто такой? Мы тоже не видели таких животных, как ты, – хором сказали страусы.
- Ах, да, конечно, я забыл представиться, я енот и зовут меня Полоскун, – представился енот.
- Как интересно, а нас зовут страус Бегун (розовый) и страус Прыгун (желтый), – представились страусы.
- Какие у вас интересные имена! Это потому, что один из вас быстро бегает, а другой хорошо прыгает? – интересовался енот.
- Нет, нас просто так назвали наши родители, а бегаем и прыгаем мы одинаково, – объяснили страусы.
- А, ну все понятно.
- Скажи, где мы сейчас, куда мы прибежали? – спросили енота страусы.
- Вы находитесь в огромной и прекрасной стране, России. Видимо, вы действительно очень хорошо и быстро бегаете, если вам удалось так далеко забежать и не заметить этого, – с уважением сказал енот.
- У вас здесь, в России, не так жарко, как у нас, здесь даже прохладно, и это приятно, можно вдоволь набегаться и не сильно вспотеть, – радуясь прохладе, говорил розовый страус.
- Да, здесь не только прохладно, но и порой очень холодно, морозно, поэтому у многих животных здесь теплый и густой мех, – утвердительно произнёс енот. Видя непонимание в глазах страусов, он понял, что нужно объяснить страусам, что такое мороз.
- Мороз – это такое явление природы, ну как жара, только наоборот. Когда жара, все прячутся в прохладную воду или в тень деревьев, а когда мороз, все пытаются согреться: кто-то прячется в норку, кто-то зарывается в снег, кто-то линяет и приобретает более тёплый мех. Когда на улице мороз, сразу чувствуется: он «щипает» щёки, изо рта идёт густой пар, на усах появляется иней. Деревья в лесу потрескивают от сильного мороза, на стеклах в домах появляются причудливой формы узоры. Всё это проявления мороза, по ним можно не только чувствовать его, но и видеть. Ну да ладно, если вы здесь задержитесь на несколько месяцев, то сами скоро всё почувствуете и увидите.
- Да было бы здорово, но только мы останемся ненадолго, - нам нужно вернуться домой, а то наши родственники будут волноваться, - страусам действительно очень хотелось познакомиться с природой, в которой они очутились.
- Вот и хорошо, будете жить у меня, хотя… в мою норку вы не поместитесь. Что ж, построим для вас новый домик, – размышлял вслух енот.
- Да что ты, енот, нам не нужен никакой дом, мы привыкли жить под открытым небом у себя на родине, так что и здесь нам никакого дома не надо, нам не холодно. Единственное, что нас беспокоит, так это отсутствие фруктов, мы не знаем, что здесь можно есть? - беспокоились страусы.
- Ничего, ничего, накормим вас, не волнуйтесь. У нас много ягод, трав, жучков и другой еды, я вам всё покажу и расскажу. А ещё у меня есть много вкусного варенья, которое я заготавливаю на зиму, – облизываясь, говорил енот.
- Ох, как здорово, спасибо тебе, енот, за заботу и приём. Покажи нам свой лес и обитателей, которые в нём живут.
- Хорошо, пойдёмте.
И енот повёл страусов по лесу, рассказывая им истории про лесных обитателей, про растения и деревья. Он показывал им съедобные ягоды и травы. Страусам очень нравилось путешествовать с енотом, им очень нравилось всё, что енот им рассказывал и показывал. Они знакомились с новым для них миром северной природы. Енот рассказывал про хищников, которые обитают в лесу и которых следует остерегаться, про птиц, родственников страусов, которые живут в этих северных широтах.
Потом они пили вместе чай с черничным вареньем. В такие моменты енот прекращал рассказывать о севере и слушал повести страусов, которые увлекательно рассказывали за чашкой чая про свою родину – Африку, про её диковинных обитателей, про пустыни, джунгли, про слонов и львов, про жару и, как от неё спасаются животные и птицы. Еноту всё это было очень интересно, ему хотелось увидеть всё это своими глазами.
Так шли дни, недели, осень подходила к концу. Выпал первый снег, наступили первые морозы. Страусы почувствовали на себе мороз, увидели его прекрасные проявления, покатались по льду. Катание по замёрзшей воде оказалось для них самым удивительным, весёлым и увлекательным занятием. Они были в восторге от России и своего нового друга енота.
- Спасибо тебе, енот, за всё, за дружбу и знакомство с твоей страной, с твоим домом; нам было очень интересно и приятно всё, что ты нам рассказал и показал, всё, что мы пережили с тобой. Прибегай к нам в гости в Африку, мы расскажем и покажем тебе много интересного. Если надо, мы тебе поможем добраться, ты только сообщи нам об этом, пошли нам весточку с перелётными птицами, - они нас быстро разыщут, ведь в Африке больше нет жёлтых и розовых страусов, только мы, - прощаясь с енотом, говорили страусы.
- Я обязательно к вам прибегу, обещаю, мне очень хочется познакомиться с вашим домом, с вашей страной. Через ваши рассказы об Африке я влюбился в неё. Возьмите с собой в дорогу вот эту баночку варенья и немного мороженых ягод. Всего вам хорошего, я никогда вас не забуду. Пока, – Енот попрощался со своими друзьями.
Обнявшись напоследок с енотом, страусы побежали на юг, к себе на родину, в Африку.
Примерно так проходили ролевые игры, озвучиваемые папой. Ангелине очень нравилось слушать всё, что рассказывал в ходе игры папа. Она внимательно слушала и, что удивительно, запоминала все диалоги дословно.
Отцу, в целом, было понятно, почему ребёнку хотелось играть в «воинственные» игры. С одной стороны, в них было больше динамики и напряжения, а с другой стороны, во время подобных игр, после нападений и ссор между участниками игры, приходил момент перемирия, который также необходимо было проиграть со всем вниманием и напряжением. Видимо, так Ангелина пыталась понять механизм сближения отдалившихся друг от друга объектов, и в роли этих объектов, которые должны сблизиться, в мыслях девочки выступали её родители, между которыми она чувствовала отдаление. Она старалась получить знания с помощью папы и игры и применить их в жизни. В играх часто перемирие наступало при появлении третьего лица, которое способствовало сближению поссорившихся сторон. Когда Ангелина поняла, как происходит сближение в игре, она стала применять это в жизни. Она поставила себя между родителями в качестве третьего лица, которое держало две стороны за «верёвки» и тянуло обоих к себе изо всех сил, чтобы сблизить их. Именно поэтому она очень радовалась, когда папа и мама обнимались и целовались; она тут же примыкала к ним и изо всех сил обнимала обоих родителей. Именно поэтому она настаивала на том, чтобы родители спали вместе с нею посередине: ведь она чувствовала себя тем самым необходимым связующим лицом, которое держит родителей не только рядом с собой, но друг с другом, девочка сближала их всеми своими действиями. Её молчание, в конечном счёте, помимо всего прочего, было направлено на достижение этой же цели.
ДЕТСКИЙ САД
Настал день, когда девочку повели в детский сад. Ангелина выражала свой протест против похода в сад, при этом делала это очень эмоционально: она расстраивалась и плакала, ей не хотелось вновь погружаться в новую среду, к которой неизбежно придётся приспосабливаться. Сердце отца обливалось кровью, он метался и сомневался в правильности этого решения, но другого выхода не видел. Девочку, несмотря на её протест, всё же повели в детский сад. По пути в сад Ангелина плакала, но с приближением к саду слёзы постепенно пропадали, и на лице девочки проступала непередаваемая словами грусть. Понимая бесполезность своего протеста, Ангелина переставала противодействовать и при входе в детский сад, она молча и безропотно следовала за отцом. Окружение хоть и было знакомо девочке, однако она успела отвыкнуть от него, и предстоящая неизвестность подавляла её.
Группа, в которую привели Ангелину, представляла собой «сборную команду» из других групп, - так часто бывает в самом начале учебного года. Дети ещё не все приехали из отпусков, да и, чего греха таить, воспитателей также не хватало, поэтому детей из разных групп, в том числе и возрастных, объединяли в одну, две. Ангелина быстро освоилась среди детей и воспитателей, однако никакого контакта ни с кем у неё не наблюдалось.
Ангелина, казалось, была абсолютно замкнута и безэмоциональна ко всем окружающим её детям. Дети пытались общаться с Ангелиной, воспитатели тоже старались разговаривать, но безрезультатно. Ангелина молчала, сомкнув рот, не улыбаясь и обладая всегда грустным выражением лица. При всём этом она прекрасно понимала, что от неё хотят, и выполняла, если это не перечило её желаниям и не пугало её.
Кажущаяся безэмоциональность Ангелины была лишь прикрытием от внешнего мира. На самом деле, многие события, слова, окружающие её дети вызывали внутри девочки яркие чувства и эмоции, которые украшали её мир; просто они не выражались внешне.
Вначале детям было очень странно и непонятно поведение Ангелины, потом некоторые из детей приходили к выводу, что Ангелина просто не умеет разговаривать. Позже дети привыкли к молчащей Ангелине и уже не пытались проявлять какого-либо пристального, особого внимания к ней. С одной стороны, это было на руку девочке, так как не надо было напрягаться при вопросе, на который знаешь ответ и можешь без труда ответить, но не хочешь из-за внутреннего запрета. С другой стороны, это огорчало Ангелину, так как ей очень нравилось внимание со стороны сверстников, ей было приятно с ними общаться (пусть и не словами). Всякое внимание, когда дети не посягали на её собственные вещи, было приятно девочке.
Как-то на прогулке в саду кто-то из родителей спросил Ангелину что-то, но она не ответила; тогда подбежал некий «доброжелательный» мальчик и крикнул: - Да что вы её спрашиваете, она не умеет разговаривать!
В ответ на эту реплику мальчугана воспитательница сказала, что Ангелина умеет разговаривать, она абсолютно нормальна и здорова, просто, по своим личным причинам, не желает общаться словами.
Для Ангелины это было очень важно, чувствовать поддержку не только со стороны своих родителей, но и со стороны других взрослых, авторитет, которых, для неё имел значение, тем более от воспитателя.
Безусловно, детский сад шёл на пользу Ангелине, ведь там находилось много детей, с которыми можно не только играть, но и наблюдать, перенимая опыт общения и взаимодействия. Для Ангелины это очень важно, она многому училась, наблюдая за сверстниками со стороны, тем более, что несмотря на определённый режим в саду, торопиться особо никуда не надо, что способствовало более детальному изучению мира сверстников и моделей поведения. Поэтому, несмотря на отсутствие вербального контакта с детьми, Ангелина общалась с ними у себя внутри, проигрывая некоторые ситуации в своих мыслях, основанием которых являлось её наблюдение и диалоги, которые она принимала, если они ей нравились, или отсеивала, если не нравились.
С детьми всегда было весело, так как в рамках небольшой территории происходили постоянные изменения, которые в целом не меняли кардинально сути вещей, а лишь дополняли её новыми фактами, чувствами, переживаниями и знаниями. Чёткий режим детского сада благотворно влиял на мировосприятие девочки, так как она знала, что и за чем следует по времени, и от этого всё в окружающем её мире было понятно. Подобный порядок был необходим и дома, и на улице. Он был необходим для жизни в этом мире.
Ангелине всегда недоставало общения со сверстниками, она росла достаточно застенчивой девочкой, жаждущей общения, которое она старалась полностью восполнять с помощью родителей. Однако детское общение есть детское общение, и она к нему, как могла, стремилась. Среда, в которой росла Ангелина, существенно отличалась от среды большинства её сверстников. Её родители не держали в доме телевизора, они постоянно старались занять Ангелину чем-то интересным и увлекательным, при этом участвовали в играх и делах сами: вместе с ребёнком лепили, конструировали, рисовали, вырезали, делали самолётики, катались на велосипеде, плавали на лодке, ходили в горы, смотрели хорошие, прошедшие чёткий отбор мультики и сказки, читали, вырезали и запоминали буквы, животных, птиц, рыб, растения, добывали берёзовый сок, наблюдали за муравьиной жизнью в муравейнике и не только, собирали грибы, ягоды, катались на санках, ледянках, лыжах, коньках…
Однако сейчас Ангелине требовалось больше общения именно со сверстниками. Это была сложная ситуация - ведь она оградила себя от вербального общения с окружающим миром. Родители смогли адаптироваться к этим сложившимся обстоятельствам и научиться понимать ребёнка без слов, но дети - это совсем иное, детям в этом возрасте необходимо было именно вербальное общение.
Поэтому через некоторое время Ангелина стала проявлять некоторую вербальную активность.
Два месяца спустя после начала своего молчания девочка стала слегка приоткрывать рот во время смеха и гоготания, перестала стараться изо всех сил стискивать зубы и губы. При огорчениях и обидах стали появляться слёзы, из приоткрытого рта доносился печальный детский вой. Эмоции стали постепенно вырываться наружу.
Этому небольшому, но очень значимому событию радовалась вся семья, особенно отец девочки. Ведь никто иной (как ему казалось, и это было действительно правдой) не испытывал такого напряжения, как он. В целом это напряжение было свойственно ему с самого рождения дочери; он благоговел перед нею и всегда старался дать ей всё, что было в его силах. Между отцом и дочерью была сильнейшая связь с самого рождения, и с подрастанием ребёнка она лишь крепла. Но девочка, несмотря на свою бесконечную привязанность к отцу, любила обоих родителей одинаково, поэтому ей было необходимо не только трепетное отношение к ней со стороны родителей, но и взаимопонимание, Любови и нежность между родителями. Именно потеря нежности и взаимопонимания между родителями, повышение голоса друг на друга и обид, послужили, в конечном счёте, причиной её молчания. Отец это понял, когда ребёнок замолчал, он стал стараться двигаться навстречу жене, порой он делал это против своих желаний, но он знал ради чего. Ему удалось приблизиться к жене и открыть в ней заново всё то, что было раньше, в самом начале их отношений; помимо этого он увидел что-то новое, что было удивительным и прекрасным. Но помимо напряжений и движений отца, то же самое требовалось от матери…
Несмотря на своё «затворничество», Ангелина стала проявлять особое внимание к некоторым детям из группы; она более подробно изучала их поведение и старалась приблизиться, пообщаться, но пока без каких-либо звуков.
Ангелина достаточно быстро схватывала многие знания и приобретала навыки и умения, она запоминала многие действия, слова. Ей хотелось делиться своими знаниями, и вот как раз в такие моменты ей необходим был контакт с детьми более младшего возраста. Отец периодически устраивал дочери контакты с другими детьми, в том числе более младшего возраста. Ангелина с радостью включалась в игры и с удовольствием выступала в роли воспитателя, показывая некоторые вещи, которыми владела.
Ангелине было очень важно чувствовать себя старше кого-либо. Важность этого перенеслась и в дальнейшее, ей нравилось быть авторитетной.
Ангелина очень любила гулять с папой, ведь папа делал практически всё, что только желала дочь. Раньше он также много гулял с ребёнком и постоянно знакомил её с новым, однако чаще всего он сам придумывал практически все развлечения, намечал определенный план и тащил за собой ребёнка. Теперь же он спрашивал Ангелину, что она желает, предлагал то, что придумал сам, и они вместе решали, чем заняться. Ангелина радовалась, что её практически всегда понимают и слушают, несмотря на то, что она молчит.
Между её врожденным, внутренним ощущением времени и внешним, окружающим её вокруг, стало устанавливаться равновесие, в котором стало более комфортно.
- Сложно, всё-таки, без слов доказывать свою точку зрения и спорить с окружающими, да и вообще сложно общаться, особенно со сверстниками, – сидя на стульчике в игральной комнате детского сада, размышляла Ангелина.
- Однако мне не приходится тратить свои силы на слова и доказательства с взрослыми, например, с моими родителями, они меня научились понимать и без слов, особенно мой папа. Он практически всегда, когда я не нахожусь в саду, находится рядом со мной, и даже если кто-то меня спрашивает о чем-то, я могу просто посмотреть на папу, сделать какой-либо жест, и он поймет меня и ответит за меня то, что я хотела бы сказать, но не ответила из-за своего обета молчания.
- Я хочу общаться с детьми, но я опасаюсь, что если я начну разговаривать, об этом узнают и взрослые, и тогда они тоже захотят, чтобы я разговаривала с ними, и мне придётся разговаривать и с ними. Они снова перестанут меня слушать и слышать; боюсь, что это общение будет бессмысленным. Я чувствую, что уже не потеряю своего время- и мироощущения, я научилась адаптироваться к этому миру, ведь этот мир стал моим миром, в котором у меня есть всё, в котором я живу! Поведение моих родителей сильно изменилось за последние месяцы. Это убеждает меня в верности моего решения замолчать. Они научились меня слушать, слышать, понимать. Мой папа научился сдерживать свои негативные эмоции относительно моей мамы; даже если она не права, он сдерживается и ищет компромиссы. По нему видно, каких усилий ему стоит сдерживать себя, в каком напряжении он пребывает, однако он очень стойко справляется. Практически все рекомендации нашего детского психолога, к которой мы ходим все вместе (папа, мама, я), мои родители стараются выполнять. У мамы не всегда это получается, но ей помогает папа, и они, по крайней мере, не спорят, а мирно разговаривают и решают вопросы спокойно, особенно в моём присутствии. Папа сильно устаёт, но это не останавливает его; он всё свободное время посвящает мне, чтобы больше меня понимать и ублажать мои желания, хотя ублажение всех моих желаний - это не самое главное для меня, и даже понимание меня и слушание меня не самое важное для меня сейчас. Самое главное для меня - это мои родители, это их общение друг с другом; мне кажется, что они разучились слушать друг друга, заменив это непониманием и обидами друг на друга. Я хочу, чтобы они перестали обижаться друг на друга и повышать друг на друга голос, я хочу (и хотела раньше) привлечь их внимание не только к себе, но и друг к другу. Я хотела, чтобы они изменили своё поведение и манеру общения не только со мной, но и, на примере со мной, друг с другом. Это для меня самое важное, и сейчас, когда я вижу, что они научились слушать и понимать меня, стараются ту же самую практику применить друг к другу, я чувствую удовлетворение и позволяю своим эмоциям выходить наружу. Я улыбаюсь раскрыв рот, я гогочу, я позволяю себе плакать, когда чувствую обиду, я сопровождаю свои жесты мычанием, но пока что я не говорю; - я слишком долго молчала, я привыкла к своему молчанию, но я знаю, что я заговорю, когда мои родители станут ближе друг к другу, когда я почувствую, что к ним начнёт возвращаться то высокое чувство, с которого когда-то всё у них началось. Я помню, когда-то в саду, когда мы, дети, играли и громко кричали при этом, воспитатели пытались нас успокоить, но не могли; тогда на нас перестали обращать внимание, и мы стали спокойнее. Я тогда поняла, что крик порождает крик. Позже мой папа, в качестве сказки (он очень старательно читал мне на ночь сказки) рассказал мне притчу, которую вычитал где-то в Интернете. Как же она звучала, - ах, да, вспомнила:
Один раз Учитель спросил у своих учеников:
- Почему, когда люди ссорятся, они кричат?
- Потому что теряют спокойствие, - сказал один.
- Но зачем же кричать, если другой человек находится с тобой рядом? - спросил Учитель. - Нельзя с ним говорить тихо? Зачем кричать, если ты рассержен?
Ученики предлагали свои ответы, но ни один из них не устроил Учителя.
В конце концов, он объяснил ученикам:
- Когда люди недовольны друг другом и ссорятся, их сердца отдаляются. Для того чтобы покрыть это расстояние и УСЛЫШАТЬ друг друга, им приходится кричать. Чем сильнее они сердятся, тем дальше отдаляются и громче кричат.
- А что происходит, когда люди влюбляются? Они не кричат, напротив, говорят тихо, потому что их сердца находятся очень близко, и расстояние между ними совсем маленькое. А когда влюбляются еще сильнее, что происходит? - продолжал Учитель. - Не говорят, а только перешептываются и становятся еще ближе в своей любви.
- В конце даже перешептывание становится им не нужно. Они только смотрят друг на друга и все понимают без слов.
Так вот, когда сердца моих родителей приблизятся друг к другу, и для того, чтобы понять друг друга, им понадобится лишь посмотреть друг на друга или спокойно произнести слова, тогда и я заговорю.
Родители, действительно, сблизились друг с другом, решая проблему своей доченьки. Им удалось отвлечься от своих проблем и недопонимания, обид и всего самого нехорошего, что было между ними, и сосредоточиться на своей доченьке. Они научились сдерживаться, они стали ближе друг к другу, поддерживали не только Ангелину, но и друг друга. В одиночку никто не смог бы справиться с этой проблемой, но вместе они стали сильнее, ближе, терпимее, а главное - каждый из родителей понял, что есть не только хронологическое течение времени, но и внутреннее, кайрологическое, присущее каждому отдельному человеку и не похожее ни на кого и ни на что.
РЕБЁНОК ЗАГОВОРИЛ!
Ангелина стала позволять себе не только смеяться вслух и гоготать в присутствии родителей и детей в детском саду, но и произносить слова «ой», «ай», «ага». Это было похоже на пробу голоса: мол, а что если попробовать что-то сказать, - интересно, получится или нет? Ангелина пробовала, и у неё получалось, чему девочка очень радовалась. Позже, буквально за две недели до Нового года, в лексиконе Ангелины появилось слово «нет», затем, спустя ещё неделю, слово «не хочу».
Ангелина радовала каждый раз, когда произносила эти звуки и слова в присутствии родителей. И папа, и мама были счастливы. Отец пребывал в огромном напряжении, он делал всё, чтобы только не «спугнуть» «речевое просыпание Ангелины».
Ангелина проснулась утром, и как всегда по утрам, до похода в ванну для умывания, взяла пальцы своих рук в рот, обильно их смочила слюной и стала протирать свои сонные глаза. Этот способ умывания был личным изобретением Ангелины. Она гордилась этим и каждый раз по утрам так умывалась. Затем следовала стандартная процедура умывания.
Утром девочка, как всегда, направилась в сад. В саду была предновогодняя суета, воспитатели и дети готовились к новому 2011 году. Ангелина участвовала во всех репетициях, только без слов.
Вечером в саду остались только Ангелина и её одногруппница Соня. Девочки занимались своими делами: Соня играла в куклы и примеряла им различные наряды, Ангелина рисовала цветными карандашами пеликана и постоянно посматривала в сторону Сони, наблюдая за её действиями.
Соня закончила наряжать одну из своих кукол, взяла её, решила сходить за другой куклой, но по пути поскользнулась и упала на пол.
Всё это увидела Ангелина, для неё это было очень неожиданно. Ангелина сильно встревожилась за Соню, и из её рта вырвалось: - Ой, Соня, с тобой всё в порядке?
Соня непроизвольно ответила: - Не волнуйся, всё в порядке, - но когда Соня поняла, что случилось, она с нескрываемым удивлением посмотрела на Ангелину и сказала: - Ангелина, так ты умеешь говорить, здорово, ну-ка скажи ещё что-нибудь, пожалуйста!
Ангелина смутилась и больше не произнесла ни единого слова. Позже пришла воспитательница, и Соня ей всё рассказала. За Ангелиной пришёл папа, которому тут же рассказали о случае в саду. Отец очень обрадовался, но приставать к Ангелине с расспросами и умолять её заговорить с ним не стал. Осталось лишь немного подождать, совсем чуть-чуть.
Перед новым годом в саду готовились к празднику, поэтому воспитателями была придумана новогодняя история, в представлении которой участвовали и дети из садовских групп. Ангелине очень нравилось быть участником представления, она очень эмоционально включилась в представление, но не выражала при всех своих эмоций словами, однако в памяти её откладывались все эпизоды сказки. Девочка запоминала все эти эпизоды и постоянно прокручивала их в своих мыслях. Ей было очень важно то, что происходило с героями истории, безмолвным участником которой она являлась. Но больше всего во всей этой истории её волновало наступление самого Нового года.
В преддверии нового года, 30-го декабря 2010 года, мама пыталась уложить Ангелину на дневной сон, уснула сама, но достаточно быстро проснулась, так как её разбудили какие-то звуки. Это была тихая, приглушённая речь Ангелины.
Ангелина рассказывала своим игрушкам – уткам, страусам, аистам, сове, зайчику… о празднике «Новый год», деде Морозе, ёлочке и об истории, которую готовили в детском саду к празднику.
Голос девочки был сдержанный, приглушённый, напоминающий скрежет. Это была настоящая борьба «молчуньи» и «болтуньи».
- Хорошие герои всех победят, страус, но самое страшное, - это то, что злодеи-хитрецы могут помешать, и дедушка Мороз проспит праздник, тогда дед Мороз не придет и не зажжёт новогоднюю ёлочку, – Ангелина играла роль автора, который рассказывал о возможной беде и неприятностях игрушечному страусу, который старательно внимал её речи.
- Что? – Ангелина стала озвучивать любимую ей утку. – Что ты говоришь, Ангелина, неужели новый год не наступит?
- Да, если только дедушка Мороз проспит новый год. Он не скажет волшебные слова «ёлочка, гори», и тогда ёлочка не зажжётся и новый год не наступит. Мы должны помочь ребятам и не дать злодеям обмануть и усыпить дедушку Мороза, – серьёзно ответила Ангелина.
Мама, затаив дыхание, не позволяя себе даже шевельнуться, внимательно слушала речь дочери, от которой она успела отвыкнуть за эти четыре с половиной месяца. Ангелина была очень взволнована. Мама знала всю важность происходящего, так как она понимала, насколько важно её ребёнку поделиться этими переживаниями с кем-либо, но так как она не разговаривала с окружающими, она решила поделиться этими своими переживаниями со своими игрушками. Не стоило ей мешать, так как следующим этапом могут стать, близкие девочке, родители.
- Отлично! Тогда вперёд, мои неугомонные птицы, я буду вашей предводительницей, и мы вместе сокрушим нехорошие помыслы злодеев, – произнесла Ангелина.
Ангелина заметила, что мама не спит, и тут же прекратила игру, замолкнув вновь.
На следующий день всё повторилось, и папа Ангелины смог услышать всю эту историю от начала до самого конца, как и за день до этого мама. Однако добавились и новые истории, которые были явно почерпнуты из детского сада и общения в семье.
- Па-па, ма-ма, па—па, ма—ма, – Ангелина, как будто испытывала свой голос, пробовала, как он звучит, и как у неё получается управлять им.
- Ты как себя ведешь, а? –говорил страус, которого озвучивала Ангелина.
- Не знаю, – ответил большой утёнок, которого также, как и страуса, озвучивала девочка.
- Ты что не знаешь, а? Это что у тебя за поведение? – строго спросил страус у утёнка (вопрос явно был вынесен из садика, когда воспитатели строили детей).
- Не хочешь мне отвечать? Тогда ты пойдёшь домой, а я буду работать, а ты тоже будешь работать, а утятам надо идти в сад, – продолжал страус.
- Потом мы пойдём в театр. – Далее было сложно разобрать слова, произносимые Ангелиной, тем не менее что-то удавалось понять.
- Пузики, пузики, пузики у них болят, и их надо вылечить. Где наш докторррр, а? Нет нашего докторррра, а? А вот он, вот здесь, он умеет рулить, понятно вам, утята? – причитал страус.
- Поннннятно, – отвечали утята.
- Ну что, теперь надо идти в поликлинику, – сказал страус.
- Надо? – переспросили утята.
- Я папа, – сказал страус.
- Тогда уж, надо ехать в поликлинику, – сказали утята и заплакали.
- Надо уже ехать в поликлинику, а то она уже закроется на весь день и больше её никогда не откроют (слово «никогда» Ангелина использовала в случаях, когда что-то делалось давно относительно данного дня, что-то вроде «я сегодня никогда не каталась на санках»), - поторапливал утят страус.
- Тише, тише, отдыхайте. Отдыхать можешь? - Ангелина переключилась на озвучивание утки в роли папы.
- Папа. Вообще, вы (утки не) бывали (ют) родителями? – сказала девочка.
- Почему? – спросили утята.
- Потому что я не хочу быть родителем, – ответил страус.
- Ну, тогда я буду родителем, а ты не будешь, ты ещё мама, а я папа, – ответил утёнок.
- У меня уже ногти выросли. Поточим их, - произнёс небольшой утёнок.
- Нет, их надо отрезать, где тут у нас ножницы? – сказал страус. - Нам надо в поликлинику.
- Тогда поехали в поликлинику, ты у нас родитель (водитель), а я мама, – обратилась к страусу большая, толстая утка.
- А я буду родителем, папа-родитель, я уже родитель, а ты... – ответил на обращение страус и повёз утят в поликлинику. - Джжжжи жжжи жууу.
- Ну, тогда я родитель, – сказал страус.
- Ну что, родитель, – обратилась утка.
- Ну что, поехали мама, – гордо произнёс страус.
- Да, – подтвердила мама-утка.
- Покажи живот, – мама-утка попросила утёнка в поликлинике.
- А у тебя что болит? – спросил у мамы утёнок.
- Горло, – ответила мама-утка.
- Горло, мама, почему? У тебя болит горло? - продолжал спрашивать утёнок, беспокоясь за мамино здоровье.
- Почему? Потому что я ела холодное мороженое, – ответила мама-утка.
- Мороженое. Нельзя мороженого есть, оно холодное. У тебя сейчас болит горло, нельзя есть мороженое холодное. У тебя болит горло, значит, фуууу, гадость какая, фу гадость какая, фу гадость какая, - говорил маме-утке маленький утёнок. - И я попробую, ням ням, фууу, гадость какая. Фу, фу, ням, ням, фу гадость, фу гадость какая, – попробовав мороженое, сказал утёнок.
- Ну что, родители, ну что, поехали? – вопрошал утёнок.
- Нет, она сейчас закрыта, – ответили родители.
Далее звучали скрежет, кряканье и голос страуса.
- Ой, надо спать, – произнесла мама-утка.
- И они стали начинать дома сидеть, конец фильма, – произнесла Ангелина.
Затем Ангелина стала напевать песенку без слов.
- Ой, я уже спать захотела, – сказала Ангелина и пошла в комнату, на кровать.
Ангелина озвучивала свои игрушки на кухне, там был включен приглушенный свет и разложен диван; все время, пока доченька играла, папа лежал на полу в коридоре и очень внимательно слушал, записывая всё на видео.
Наступил новый 2011 год, родители устроили семейный праздник, был торт, шампанское, фрукты, праздничная еда. Ангелина была счастлива, что наступил новый год. Первого января Ангелина с папой и мамой гуляли по улице, жгли бенгальские огни, запускали салют, ненадолго заходили в гости к родственникам.
И первого и второго января родители продолжали прислушиваться к Ангелине, старались её оставлять наедине с собой и игрушками, чтобы девочка могла потренироваться в речи и сильнее расковаться.
Второго января, вечером, отец семейства отправился на встречу с друзьями, которая продолжалась до глубокой ночи. Придя домой, отец улёгся спать, однако спать ему пришлось недолго: через два часа, в шесть утра проснулась Ангелина, разбудила папу, взяла его за руку и повела на кухню. Папа не мог отказать дочери и, борясь со сном, старался бодрствовать. Было уже третье января 2011 года.
Ангелина хотела играть с игрушками, при этом она хотела, чтобы отец был активным участником её игр. Отец сильно хотел спать, тем не менее принимал участие в играх. Он зажёг новогодние свечи, разложил диван на кухне и улёгся среди множества игрушек, которые расположила Ангелина. Доченька жестами просила папу озвучивать птиц и другие игрушки, при этом озвучивать и за себя, и за Ангелину. Два часа папа и дочка играли в игру, которую полностью озвучивал папа, Ангелина же руководила движениями игрушек. Через два часа папа, и без того хотевший спать, утомился озвучивать игрушечных героев игры.
Отцу хотелось, чтобы Ангелина сама озвучивала свои игрушки, поэтому он во время игры вставал и выходил в другую комнату, говоря, что скоро придёт. Предварительно отец включал фотоаппарат на видеозапись, а потом смотрел.
Ангелина, как и прежде, начинала озвучивать своих игрушечных героев.
- Как тебе не стыдно? – спрашивала мама-утка своего утёнка.
- Это мне-то стыдно? Это тебе должно быть стыдно! – грубо и как-то по-злодейски, скрежечащим голосом озвучивала Ангелина утёнка.
- Ну-ка, так со мной не разговаривай! – произнесла утка. – Фу.
Мама-утка стала кормить утёнка кашей.
- Ням, ням, фу, гадость, ням ням, фу, гадость какая. – говорил недовольный утёнок.
- Всё. Так, только две минуты осталось, пора уже кушать. Уже пора кушать. Уже две минуты, пора кушать, а потом спать, – сказала утка.
Но как только появились мама или папа, Ангелина тут же замолкла и не желала более говорить в их присутствии.
Несколько минут спустя папа включил на кухне свет и пошёл, якобы, в туалет, чтобы снова оставить Ангелину наедине с игрушками. Ангелина стала лечить своих утят, у которых заболели лапки, заодно и себе стала перевязывать ногу. Ангелина перевязала себе одну ногу, затем стала сидеть и ждать, потом развязала и принялась перевязывать другую ногу, и снова стала ждать, когда заживёт, при этом всё делалось молча: ни единого звука за 24 минуты девочка не произнесла. Так девочка повторила ещё несколько раз, как бы оттачивая мастерство перевязки. Ангелина после своих перевязок кончиками пальцев обеих рук дотрагивалась до своего носика (папа и раньше замечал, что ребёнок после каких-либо дел подносил руки к носу, будто бы нюхая их).
Когда Ангелина услышала, что папа возвращается к ней в кухню, она тут же развязала свою ногу и отложила ленточку в сторону, переведя своё и папино внимание на утку и её ногу, жалобно мурлыча за утёнка.
В следующие десять минут Ангелина играла уже с двумя курицами, но на этот раз она озвучивала их при включенном свете.
- Я первая и храбрая, – говорила жёлтая курица.
- Нет, я первая и храбрая курица, – не уступала в споре красная курица.
Поспорили курицы, поспорили, и решили пойти погулять вместе. Гуляли они, распевая песенку, затем пришли домой и решили покушать, так как уже пора кушать. Они смотрели на стол и перечисляли, что же у них есть на ужин.
- И апельсины есть, и бананы есть, груша, яблоко, вода, яблоко и конфеты, – чётким голосом перечислила жёлтая курица (Ангелина произнесла все слова спокойно и чётко), – надо посидеть.
Ангелина уложила куриц спать.
- Ну что, жёлтая курица, будем спать, будем кушать и будем пить чай, поняла ты? Курица, поняла ты, папа-курица? – предложила красная курица.
- Поняла, - ответила жёлтая курица.
На кухне были попугаи в клетке, и они стали очень громко чирикать, на что Ангелина громко произнесла: - Пфууу, фуууу, – затем подбежала к клетке с попугаями и произнесла то же самое у клетки, пугая птиц. Затем Ангелина убежала из кухни к папе в другую комнату. Девочка хотела, чтобы папа поиграл с ней в куриц, и конечно же, куриц должен был озвучивать папа. Однако слова, которые произносил папа, не подходили, речи должны были быть другими. Затем Ангелина снова стала пугать попугаев своими курицами и криками, чтобы они побыстрее замолкли.
Позже Ангелина расширила количество героев, появились аист, страус и цыплята. Страус был папа, аист был мамой, остальные детишки. Все попили чаю, а затем легли спать. Первым проснулся страус и пошёл смотреть, кто есть рядом, он повстречал сову, пингвина , попугаев, тукана, и говорит:
- Это мой друг, и это мой друг, и это тоже мой друг, это мои друзья, – озвучивала страуса Ангелина (здесь, видимо, Ангелина перечисляла друзей папы, которые порой приходили к папе в гости и с которыми знакомилась Ангелина). Девочке нравилось внимание, которое проявляли к ней папины друзья, она позволяла им пытаться общаться с ней.
Затем страус обратил внимание на стакан с веточками в воде, стоявший на подоконнике, и сказал про себя: - А это что такое? Это, наверное, цветы, нет, это не цветы, это, наверное, почки. Пойду-ка я ещё посплю.
- А сова не будет спать, потому что она будет охранять друзей, и пингвин тоже будет охранять, – говорила Ангелина голосом автора сказки.
Птицы проснулись, а Ангелина каждого по отдельности умыла после сна и поставила на ноги, теперь они были готовы к завтраку.
- Что, эти цветы и почки выросли уже? – спросил пингвин у совы.
- Нет, они зимой не растут, потому что спят, а весной они не спать будут, а расти и всё, – ответила сова
Затем пингвин стал забираться на импровизированное дерево, чтобы поспать; но он же пингвин, поэтому периодически падал с дерева, и лёг под деревом.
Папа вернулся на диван и продолжил играть. На определённое время он замолчал, не желая больше озвучивать героев, и в это время произошло ещё одно очень значимое событие – перелом. Ангелина стала озвучивать своих птиц в присутствии папы.
Несколько минут спустя Ангелина стала не только озвучивать своих героев, но и обращаться в сторону папы, который должен был озвучивать розового зайца, данного ему для игры. С этого момента начался диалог, в котором каждый играл свою собственную роль: папа играл роль зайца, а Ангелина роли страуса и аиста.
- Так, заяц, сейчас аист будет тебя лупасить, - сказал аист, озвучиваемый Ангелиной..
- Ты, злой рыцарь, зачем ты меня бьёшь? – взмолился заяц, которого озвучивал папа.
- Потому что я злой рыцарь. Я тебя сейчас отлуплю, – настаивал на своём злодействе аист.
- Ой, ой, ой, мне больно, – причитал зайчик.
- Что? – грозно спросил страус.
- Мне очень больно. Не лупи меня, пожалуйста, больше, – умолял аиста заяц.
- Ты хочешь, чтоб я хорошим был? – спросил аист.
- Да, я хочу, чтобы ты был хорошим, – ответил заяц.
- Хорошим? Неееет, я буду плохим рыцарем, а не хорошим, понятно? – настаивал аист.
- Мне всё понятно, аист, – произнёс заяц.
- Так, на, – озвучивал свои удары аист.
- Ай, как мне больно, – жаловался заяц.
- Что? – грозно переспрашивал аист.
- Мне очень больно, ты меня лупасишь мечом, – причитал заяц.
- Почему? – спрашивал аист.
- Мне больно потому, что твой меч очень острый, – жалобно отвечал заяц.
- Ой, острый же меч, больно же зайцу! – вступил в разговор страус.
- Да, мне очень больно, аист. Не лупась меня, пожалуйста, больше, – поддерживаемый страусом, обратился заяц к аисту.
- Я хочу быть не хорошим, а плохим рыцарем, и буду лупасить тебя. Вот так, – говорил аист.
- Ой, ой, ой, ой, – хныкал заяц.
- Что заяц? – спрашивал зайца аист.
- Стань, пожалуйста, аист, стань, пожалуйста, хорошим рыцарем, – умолял заяц.
- Я не хочу быть рыцарем хорошим, а буду я плохим рыцарем. А я не буду тебя кусать, – настаивал на своём аист.
- Ты не будешь меня кусать и лупасить? – с ужасом переспросил заяц.
- Буду кусать, не буду, а лупасить тебя. Буду плохим рыцарем. Во, на, – Аист ринулся на зайца.
Заяц зарыдал.
- Что, опять? – спросил аист.
- Ты опять ударил меня острым мечом. Мне очень больно, – объяснял свои слёзы заяц.
- Бабах, – повторил наступление аист.
- Ой, ой. Ой, ой, – хныкал заяц.
- Что, зайчик, сейчас я тебя буду лупасить этим мечом, и буду я злым рыцарем, буду я тебя лупасить, – продолжал аист.
- Аист! – обратился к аисту заяц.
- А, что? – спросил аист.
- Я хочу, чтобы ты был добрым, – произнёс заяц.
- Нет, я буду злым, - настаивал на своём злодействе аист.
- Аист, а я хочу с тобой подружиться, давай подружимся, – предлагал заяц.
- Так, ты наказан, – ответил на это аист.
Заяц расстроился.
- Ты наказан, понятно? – обратился к зайцу аист.
- Да, мне всё понятно. Я наказан, – жалобным голосом ответил заяц.
- Ты наказан. Будешь стоять вот здесь, – Аист указал на угол между подушкой и диваном.
- Хорошо, - соглашался заяц.
- Ты наказан уже, – ещё раз указал на угол аист.
- Я понял, аист. Я наказан, и я буду здесь стоять, – закивав головой, сказал заяц.
- Нет, я не хочу, чтоб ты хочешь стоять, – сказал аист.
- Ты не хочешь, чтобы я стоял? – переспросил заяц.
- Нет, не хочу, – подтвердил аист.
- Скажи аисту, что он наказан, – сказал страус.
- Нет, я не хочу говорить аисту, что он наказан, – ответил страусу заяц.
- Нет, я хочу наказан, – сказал аист.
- Ты хочешь быть наказанным? – спросил аиста заяц.
- Да. Так, накажи меня. Наказывай, – ответил изменившийся аист.
- Аист, ты наказан, я хочу, чтобы ты стоял вот здесь, – произнёс страус.
- Так, сейчас я. Нет, я хочу стоять вот здесь, - противился аист.
- Хорошо, стой здесь, – согласился с аистом страус.
- Нет, – капризничал аист.
- А я пойду к тебе в гости, – произнёс страус.
- Я что ли наказан? – переспросил аист, но уже не у страуса, а у зайца.
- Да, ты наказан, – ответил аисту заяц.
- Почему я наказан? – спросил аист.
- А ты наказан потому, что попросил, чтобы тебя наказали, – пояснил аисту заяц.
- Нет, я не хочу, – противился наказанию аист.
- Не хочешь? Хорошо. Ты не хочешь. Чтобы ты был наказан, – согласился с аистом заяц.
- Я не хочу, чтобы я был наказан, - шёпотом произнёс аист.
- Хорошо, а я тоже не хочу, чтобы ты был наказан, – ответил заяц.
- Почему, почему я тебя слушаю? - спросил зайца аист (шёпотом).
- Ты меня слушаешь, потому что тебя слушаю я, – спокойным и ласковым голосом ответил заяц.
- Я не буду тебя больше ругать, буду хорошим рыцарем, не буду я тебя лупасить, хорошо? - произнёс аист (шёпотом).
- Хорошо, я очень рад, можно я тебя поцелую? – ответил заяц (шёпотом).
- Буду я хорошим рыцарем, – продолжал аист (шёпотом).
- Ты будешь хорошим рыцарем? – переспросил заяц, не веря своим ушам.
- Да, я буду хорошим рыцарем, не лупасить, а буду хорошим рыцарем, – произнёс подобревший аист (шёпотом).
- Хорошо, и мы будем целоваться? - спросил аиста заяц (шёпотом).
- Я буду не лупасить, а хорошим рыцарем, - неустанно говорил аист (шёпотом).
- Ты меня больше не будешь лупасить и будешь хорошим рыцарем? – с благодарностью говорил заяц (шёпотом).
- Я хочу, чтобы ты не наказан, – не совсем внятно говорил аист (шёпотом).
- Ты хочешь, чтобы я был не наказан? - продолжал спрашивать аиста заяц (шёпотом).
- Нет, чтоб ты был не наказан и я не наказан, скажи, – просил зайца аист (шёпотом).
- Я хочу, чтобы ты тоже был не наказан, и чтобы ты был хорошим рыцарем, потому что я тебя люблю, – произнёс заяц (шёпотом).
- Хорошо зайчик, – согласился аист (шёпотом).
- Хорошо, аист, давай будем целоваться, - предложил заяц (шёпотом).
- Я не буду тебя больше наказывать. Теперь ты не наказан, – подтверждал свою добродетель аист (шёпотом).
- Я очень рад, что не наказан, – радовался заяц (шёпотом).
- Хорошо заяц, я не буду тебя больше наказывать, – успокаивал и зайца и себя аист (шёпотом).
- Спасибо, аист, – произнёс заяц, пытаясь завершить диалог на этой приятной ноте (шёпотом).
- Ты будешь наказан! (громко) – сказал аист.
- Нет! – взмолился заяц.
- Ты будешь наказан! – всё так же громко продолжал аист.
- Я не хочу быть наказан, ты же сказал мне на ушко, что я не буду наказан, – взволнованно спрашивал заяц.
- Почему ты будешь наказан? – спросил аист.
- А за что? – переспросил заяц.
- Потому что ты меня наказал, вот, ты будешь стоять вот здесь, и ты никуда не пойдёшь, - произнёс аист (шёпотом).
- Ты меня наказываешь за то, что я тебя наказывал? – спросил аиста заяц.
- Потому что ты дерешься со мной, – ответил аист.
- Я больше не буду с тобой драться, – уговаривал аиста заяц.
- Я тебя поставлю в угол, – грозно произнёс аист.
- Хорошо, – угнетённо ответил заяц (шёпотом).
- Стой в угле, – показав на угол, произнёс аист.
- Хорошо, – покорно соглашался заяц.
- В угол иди. Иди, куда тебя поставили, – настаивал на своём аист.
- Я стою в углу, – говорил смущённый резкими переменами аиста заяц.
- Хорошо, и никуда не ходи, понятно? – пояснял зайцу аист.
- Понятно, я никуда не пойду, – во всём соглашался с аистом заяц.
- Сейчас я позову страуса, а то он спал весь день, спал, – произнёс аист.
- Весь день спал под подушкой? – спросил заяц.
- Да, весь день спал, спал. И уснул, – ответил аист.
- Он весь день бегал, прыгал и уснул, – подтвердил заяц.
- И теперь никогда не будет спать на этой подушке, – сказал аист.
- Хорошо, – согласился с аистом заяц.
- Ааааа, страус, страус, просыпайся, страус, уже ночь кончилась, видишь, уже солнце выглянуло, проснулось уже, уже солнце выглянуло, и будет солнышко, понятно, и не будет ночь, – будил страуса аист.
- Понятно, – ответил страус.
- Стравус! Стравус, стравус, просыпайся! А он что-то не отзывается, – обратился к зайцу аист.
- Не отзывается? – переспросил заяц.
- Нет. Потому что он спит, – догадался аист.
- Может быть, его надо разбудить как-нибудь по-другому? – предположил заяц.
- Да уж, а то он не отзывается, – сказал аист.
- А ты к нему залезь в домик и потрогай его, - предложил заяц.
- Страус! Не отзывается, позови его, – Аист попробовал позвать страуса, но не дозвался, попросив сделать это зайца.
- Хорошо, я попробую позвать его. Страус! Страус, выходи, – Заяц согласился помочь аисту и позвал его.
- Что? – спросил страус (озвучивает Ангелина).
- Привет, страус, ты отозвался? – спросил заяц.
- Да, – позёвывая, сказал страус.
- Мы очень рады, я очень хочу с тобой дружить, – с улыбкой произнёс заяц и направился к нему навстречу.
- Нет, я не хочу, – отодвинувшись в сторону, сказал страус.
- А почему ты не хочешь со мной дружить? - спросил, слегка растерянный заяц.
- Потому что он спит, – ответил, вместо страуса, аист.
- А, он спит? – удивлённо спросил заяц.
- Да, он устал и спит и не хочет с тобой дружить, – объяснил аист.
- Хорошо, но ты то со мной дружишь? - переключился на аиста заяц.
- Так, стой в углу, никуда не ходи, – приказал зайцу аист.
- Хорошо, я стою, и не куда не хожу. Но я вышел только по одной причине, ты же меня позвал, чтобы позвать страуса, – объяснялся с аистом заяц.
- Почему он спит уже? Тьсииии, потише, а то мы его разбудим, – произнёс аист (шёпотом).
- Ладно, я его не буду будить, я буду говорить тихо, – ответил заяц (шёпотом).
- Не шуми, заяц, – беспокоясь за покой своего пернатого друга, произнёс аист.
- Не буду шуметь, аист, – шёпотом произнёс заяц. - Аист, а давай с тобой покатаемся с горки.
- Хорошо, давай, – с радостью согласился аист.
- Вот с этой, – предложил заяц, указывая на близлежащую горку.
- Нет, там я ударюсь, давай лучше с этой горки, а то я туда упаду, поранюсь, ударюсь, – осторожничал аист. - И ты будешь не голодным, а кушать будешь. – В данном случае не совсем ясно, почему Ангелина при озвучивании аиста, который говорил с зайцем о катании на горке, упомянула о еде, притом таким странным образом.
- И я тебя буду лечить, да? Если ты ударишься, – включился в предостережения аиста заяц, пытаясь предсказать дальнейшие события.
- Да. Я буду ударяться, и давай лучше с этой горки кататься, – Аист предложил кататься на другой горке, видимо он сам хотел выбирать.
- Давай лучше с этой горки, – согласился заяц.
- Мне нравиться эта горка, потому что я здесь не падаю, а с той, которую предлагаешь ты, падаю, - пояснил аист..
- Ты с другой горки падаешь? – удивлённо спросил заяц. – Но почему?
- Да потому, что здесь камней много, – ответил аист.
- Хорошо, понял, тут очень много камней, поэтому будем на другой горке кататься, хорошо, – согласился заяц.
- Хорошо. - Они поехали, но аист споткнулся и закричал: - Ай, тут тоже камней много!
- Нет, тут нормально, хорошо кататься, – спорил с аистом заяц.
- Нет, тут камни уже, – не соглашался аист.
- А давай мы их вот так вот накроем снегом, - предложил заяц.
- Камни и тут, – говорил аист.
- Во, и вот с этой вот маленькой горки будем кататься, давай? – предложил другую горку заяц.
- А то там камни торчат, – всё беспокоился аист.
- Да, и об них можно зацепиться и удариться, - соглашался с аистом заяц.
- Да, не ударяйте аиста, понятно, – сказала Ангелина за автора, обращаясь к камням.
- Да, камни, не ударяйте аиста, – поддерживал аиста заяц.
- А то он расстроится, и будет некрасивым, - Ангелина за автора. – Он сразу поранится, понятно, камни?
- Но камни ничего не ответили, потому что они не живые, – сказал папа за автора сказки.
- Ты что это без меня поехал, а заяц? – спросил скатившегося с горки аиста.
- Я без тебя не поехал, я просто хотел поехать с тобой, и готовлюсь, – оправдывался заяц.
- Точно? – переспросил аист.
- Ага, поехали вместе, – радостно предложил заяц.
- Угу, – согласился аист. И друзья поехали вниз с выбранной, наконец, горки.
- Бжжжиии, очень здорово. Тебе понравилось, аист, кататься? – спросил аиста заяц.
- Ой, там внизу тоже камни, – волновался аист.
- Но мы не будем кататься там где камни, да, аист? Не обижайте, Камни, не обижайте нас. Не обижайте аиста, – произнёс заяц.
- И зайца, – добавил аист.
- Мы будем с тобой, аист, кататься на горке, где камней нет, – успокаивал аиста заяц.
- А там есть камни. Там много камней, - указывая на вершину горки, произнёс аист.
- Да, в самом верху очень много камней, - согласился заяц. - И в самом низу, а здесь, посередине, хорошо и можно кататься.
- Хорошо, – успокоился аист.
- Давай, вперёд! Тебе нравится кататься? - подбадривал аиста заяц.
- Ага, – с улыбкой произнёс аист.
- И мне очень нравится, – заключил заяц, и они снова принялись кататься с горки и радоваться катанию.
- Всё, снимаем одежду и ложимся спать, – произнёс аист, придя домой. - Снимай одежду и положи её.
- Хорошо, я снимаю одежду и положу её здесь. А ты тоже уже разделся, аист? – снимая одежду, произнёс заяц.
- Да, уже разделся. Пойдём на кровать, со страусом, – предложил аист.
- Со страусом будем спать? – удивлённо спросил заяц.
- Да, я уже лёг, – произнёс аист.
- Ангелина, – обратился папа к дочке. – Аист и заяц спят, а мы с тобой не спим?
- У-у, – согласилась с папой дочка.
- Нет? – настаивал на вопросе папа, чтобы получить от дочери словесный ответ. И получил его.
- Нет, – ответила Ангелина, уже не пребывая в роли аиста или страуса.
Это было просто замечательно! Это было первое направленное друг на друга общение папы и дочки за последние четыре с половиной месяца. Папа продолжил общение. Послышался шум у соседей. Ангелина произнесла: - Ой.
- Что там, соседи шумят? – спросил у доченьки папа.
- Да, – ответила Ангелина.
- Что-то они расшумелись у нас, да? – продолжил диалог папа.
- Угу, – Ангелина зевнула по-игрушечному, озвучивая аиста.
- Проснулся? - спросил аиста папа.
- Да. Теперь нам надо одевать одежду и пойти гулять, – ответил снова озвучиваемый Ангелиной аист.
- Потягушки, потягушки, Я хочу сначала сделать зарядку, - сказал заяц, вновь озвучиваемый папой.
- Хорошо, зайчик, и я буду делать зарядку, а потом мы пойдём гулять, – согласился с зайцем аист.
- Раз, два, раз, два, – считал заяц во время зарядки.
- Ну что, теперь одеваемся? И пойдём на улицу? - спросил аист у зайца, закончив делать с ним зарядку.
- Хорошо, – согласился заяц.
- Так, а где же моя одежда? – спросил у зайца аист.
- А моя где? – спросил у аиста заяц.
- Твоя? Сейчас я поищу твою одежду, – ответил аист, и принялся искать одежду зайца. – А, так вот, она здесь лежит! – восторженно произнес аист.
- А, спасибо, аист, я пойду одеваться, – и заяц принялся одеваться на прогулку в соседнем углу.
- А я буду здесь одеваться, – задорно произнёс аист.
- Хорошо, – сказал заяц.
- Всё, я уже оделся, – гордо красуясь перед зайцем произнёс аист.
- И я тоже оделся. – Ответил заяц.
- Ну, пойдём тогда на улицу. – Предложил аист.
- Пойдём, – согласился заяц, и они пошли гулять в сторону горок.
- Ооой, тут камни, – пожаловался зайцу аист.
- Ну, по камням мы можем ходить, – убеждал заяц аиста.
- Нет, тут камни. Ай, больно, больно, больно же, – жалобно говорил аист.
- Ты споткнулся? Больно по камням ходить? – спросил у аиста заяц.
- Да, больно. По камням ходить нельзя, – стараясь не наступать на камни, произнёс аист.
- Потому что можно споткнуться и упасть? - продолжал спрашивать заяц, надеясь получить логичный ответ.
- Да, и упасть. Не надо по камням ходить, – ответил аист.
- Хорошо, мы не будем ходить по камням, будем по дорожкам ходить, – указывая на ближайшую дорожку, предложил заяц.
- Оооо, тут камни, – снова заныл аист.
- Ладно, мы будем в другом месте ходить, вот здесь, например, - указал на соседнее место заяц.
- Об камни можно спотну… спот… споткнутся, – у Ангелины не получалось произнести слово споткнуться.
- Споткнуться, – помог произнести слово папа Ангелине. – Можно об камень удариться, да? – спросил заяц (папа быстро переключился на свою роль).
- Да, ай больно, – причитал аист.
- Но мы не будем спотыкаться, мы не будем ударяться об камни, – убеждал аиста заяц.
- Ай, больно, – продолжал ныть аист.
- Ты упал уже? – с удивлением спросил заяц.
- Да… – ответил аист.
- Ну, я тоже упал, – сказал заяц, пытаясь угодить аисту. – Всё, по камням ходить не будем.
- Вот камни, а тут горки нету, – произнёс аист, пытавшийся выбрать между горкой с камнями и местом без камней, но и без горки.
- Будем кататься с другой горки? Будем с этой горки кататься? – указал на горку без камней заяц.
- Да… Нет, там камни, – снова заныл аист.
- На самый верх забираться не будем, там не будем кататься, – предлагал аисту заяц.
- Ай, ай, больно. Больно ходить по камням, - страдальчески голосил аист. – Можно споткнуться и упасть в воду (на этот раз слово «споткнуться» получилось у Ангелины). И ты утонешь в воду, понятно?
- И я утону в воде? – удивлённо спросил заяц, пытаясь связать камни и воду.
- Да, потому, что тут камни, – пояснил аист.
- Понятно, я не буду спотыкаться об камни, – успокаивал аиста заяц.
- Ай, а я упал в воду, ай, ай, – закричал аист.
- А я тебя спасу, – сказал заяц. – Я спасаю тебя, я спасаю тебя, аист, я тебя спас.
- Я утонул! – из последних сил кричал аист.
- Я ныряю в воду, Аист, я хочу тебя спасти, давай, давай, выползай. Аист, иди сюда, я тебе искусственное дыхание сделаю, – голосил заяц, спасая, аиста из воды.
- Хорошо, – успокаиваясь, произнёс аист.
- Давай, рот в рот, - заяц стал проводить искусственное дыхание аисту.
- Ой, я очнулся. Пока! - радостно произнёс аист и попрощался с зайцем.
- Пока аист, пока! – попрощался с аистом заяц.
- Завтра встретимся! - кричал вдогонку аист.
- Хорошо, пока, до встречи! – продолжал прощаться с аистом заяц.
- Пойдёшь ко мне в гости? – спросил зайца аист.
- Пойду, – ответил заяц.
- Ты не пойдёшь в гости к аисту? – спросил страус у зайца.
- Пойду в гости к аисту, – ответил страусу заяц.
- Нет, я не хочу к аисту идти. Только к своим друзьям, – резко говорил страус.
- Хорошо, я пойду к твоим друзьям, хорошо? - ответил страусу заяц.
- Угу. Эй, подожди, заяц! – едва согласившись, воскликнул страус.
- Хорошо, страус, я тебя подожду. Пойдём вместе? – предложил заяц.
- Угу. Искать друзей. Так, а вот они, друзья мои! – сказал страус.
- Вот они, наши друзья! Все здесь собрались. Ждут нас, – радостно воскликнул заяц, увидев друзей.
- Пока, пока, зайчик, – неожиданно попрощался с зайцем страус.
- Пока, страус, – недоумевая, сказал заяц.
- Пока, зайчик, я пошёл к аисту, – повторно попрощался страус.
- Всё, ты один здесь? – спросила сова (озвучивает Ангелина).
- Да, я один здесь, – ответил заяц, оставшийся один, без аиста и без страуса.
- Потому, что от тебя кто-то ушёл? – спросила сова.
- Да, потому что от меня кто-то ушёл. От меня ушёл сначала аист, а потом страус от меня ушёл, – жаловался сове заяц.
- Почему? Аист и страус ушли, а ты один тут сидишь? – спросила сова.
Заяц ничего не ответил, а только пожал плечами и наклонил голову вперёд, грустно-грустно.
Тогда сова решила помочь зайцу найти друзей, и пошли сова и заяц на поиски друзей, аиста и страуса.
- Ой, тут нету никого, – сказала сова.
- Нет тут никого из друзей, – подтвердил заяц. - А где наши друзья? – как бы себе задал вопрос заяц.
- Вот они! – радостно произнесла сова.
- А они около нашего красивого светильника? – вопрошающе, сказал заяц.
- Они смотрят на светильник, как там шарики образуются, – сказала сова. - Завтра ты не будешь один сидеть, будет много, много друзей, – успокоила зайца сова.
- Понятно, хорошо, – ответил заяц. - А сейчас я посплю немножко, хорошо? – обратился к сове заяц.
- Ага. Спрятайся. Под подушку, – предложила сова.
- Хорошо. Теперь одни только ноги торчат, но и их мы накроем, – укрываясь одеялом, сказал заяц.
Затем к зайцу подошли аист и страус, и начали с ним разговор.
- Ой, что, заяц, ты без нас ушёл что ли? – спросили аист и страус.
- Нет, я не ушёл, я спрятался под подушку и теперь там сплю, – ответил заяц.
- Ты без нас, один стал? – спрашивали зайца друзья.
- Да, я без вас остался один, – грустно произнёс зайчик.
- Почему? Стравус, он один остался! – крикнул аист. – Видишь, он один здесь.
- Да, я один здесь, – подтвердил своё одиночество заяц.
- Стравус, стравус, он один, – жалобно произнёс аист.
- Вы придёте ко мне? – спросил друзей заяц.
- Нет, не придём, ты будешь один, – жёстко ответили аист и страус.
- Хорошо, я побуду один, а вы ко мне завтра утром приходите. Хорошо? – тихо согласился заяц.
- Да, хорошо, хорошо, - спокойно проговорили аист и страус.
- А теперь немножко поспим, – позёвывая произнёс заяц.
- Но завтра мы придём к тебе, – сказали друзья.
- Хорошо, аист, и хорошо, страус. Я очень рад, вы молодцы, навещаете меня, приходите ко мне в гости, обязательно, – с улыбкой ответил заяц.
- Мне тут ответил заяц, что он ждёт нас завтра, – обратился страус к аисту. – Я не хочу дома сидеть.
- Ты не хочешь дома сидеть? – спросил аист страуса. – Хочешь ты на вулице?
- Какие вулицы, мы замёрзнем с тобой, и никогда не вернёмся; будем дома сидеть, мы завтра придём, – сказал страус, обращаясь к аисту, а затем и к зайцу с просьбой придти в гости.
- Хорошо, приходите, – ответил заяц.
- Теперь он один остался, он пошёл домой. Он только один, без друзей, потому что они ушли домой, - причитал страус.
- И заяц спрятался под подушку, – объяснял папа.
- Потому что он один остался, а друзья пошли домой спать. Завтра они придут к зайцу в гости, - объяснила Ангелина папе.
- Да, завтра они придут к зайцу, – подтверждал папа, - а сейчас он остался один.
- Да, совсем один, и теперь он будет без друзей, объясняла себе и папе Ангелина.
- И теперь, целую ночь, он будет спать один, без друзей, – подтвердил папа.
- А сейчас, он будет спать без друзей, - продолжала объяснять Ангелина.
- Да, и будет ждать, когда они к нему придут, – участвуя в диалоге с доченькой, сказал папа.
- И будет ждать когда к ему, к ему, к ему, кра, кра дие, всё… - весело, даже напевая, произнесла Ангелина.
- Придут друзья, – продолжил папа.
- А сейчас он один остался, без друзей, – сказала Ангелина.
- Без друзей, – повторил папа. – Вот такая сказка у нас получилась, да, Ангелина? – спросил доченьку папа.
- Да, вот такая сказочка, – согласилась Ангелина.
- Прекрасная, – хвалил дочку папа.
- Будет он один. Будет сидеть и плакать, - беспокоилась за зайца Ангелина.
- Нет, он плакать не будет. Потому, что он знает, что завтра к нему придут друзья! – успокаивал Ангелину папа.
- И они придут завтра, друзья, – спокойно, умиротворённым голосом, говорила Ангелина.
- И будут все вместе, вместе с зайцем, пить чай и кататься с горки, – продолжал папа.
- Понятно. Ну что, приходите, друзья зайца, – подтвердила Ангелина.
- Мы придём завтра, – сказал аист.
- Хорошо, аист, приходите, – ответил заяц.
- Так, мы из дома вышли и пошли к зайцу, – сказали аист и страус.
- Пошли к зайцу? – спросил папа.
- Да, он один остался. Мы друзья, ура, зайца нашли! – произнесли аист и страус.
- Ура, привет, аист, привет, страус, – приветствовал своих друзей заяц. – Я очень рад, что вы ко мне пришли в гости.
- Ты остался один? – задал вопрос аист.
- Да, я остался один, и поэтому спрятался под подушку, – пояснял заяц.
- Почему? И ты без нас не хочешь дома сидеть? – спрашивали друзья, аист и страус.
- Я без вас не хочу сидеть дома, – ответил заяц.
- Хорошо, мы с тобой чуть-чуть побудем и пойдём домой спать, а ты оставайся один, – предложили друзья.
- Хорошо, – ответил заяц.
- Давай мы попьём чаю. – Друзья все вместе попили чаю и стали прощаться: - Пока, заяц.
- Пока, страус, пока, аист, – попрощался с друзьями заяц.
- Хорошо. Пока. Пока, пока, пока, завтра мы придем. А сейчас мы пойдем спать, – долго прощались с зайцем друзья.
- Будет он один, и теперь он остался один. Завтра друзья придут. Друзья, они живые, – сказала папе Ангелина.
- Да, придут, настоящие. Живые друзья! - подтвердил Ангелинины слова папа.
- Настоящие, живые друзья, – утвердительно сказала Ангелина.
Так продолжалось общение с помощью игрушек. Иногда папа спрашивал Ангелину о чём-либо в рамках игры, но Ангелина чаще отвечала не от своего имени, а от имени игрушки, которую она озвучивала.
По окончании игры, папа попросил Ангелину сказать ему на ушко: Что это? – указывая на картину, на что Ангелина ответила шёпотом: - Картина. Затем папа взял доченьку за руку и предложил посмотреть в окно. На деревьях красивым покрывалом лежал снег, папа спросил Ангелину: - Какого цвета снег на деревьях? – и снова получил на ушко ответ дочери: - Белого.
Далее папа стал расспрашивать Ангелину более смело, обо всём, что их окружало, что нравилось дочери. Ангелина активно включилась в игру вопросов и ответов, ей нравилось перешёптываться с папой и отвечать на его вопросы. Ей было очень приятно давать правильные ответы.
Потом папа и доченька подошли к рисункам, и папа попросил Ангелину называть предметы и события, изображенные на картинках. Папа постоянно получал ответы шепотом, на ушко. Прошло три с половиной часа с начала игры. Слова становились громче, и вот, наконец, настал момент, когда отец стал получать ответы вслух и не на ухо.
Папа и Ангелина подошли к ранее нарисованной Ангелиной картине, и Ангелина стала рассказывать историю по картине. На картине были изображены утки, пеликаны, аисты. Некоторым птицам Ангелина давала человеческие имена. Во время отпуска в Белгородской области у родной тётки папы, Ангелина узнала, что у неё есть четыре троюродных брата, трое из которых в то время тоже жили у тётки Нины. Девочка запомнила имена троих братьев, поэтому имена, которые она давала птицам, соответствовали именам братьев.
- У утёнка Владика, не толстый живот, - рассказывала папе Ангелина. – А вот у него большой живот! – Переключилась девочка на следующего утёнка, нарисованного на картине. – Вот он, большой живот, – ещё раз, обращая внимание папы, сказала дочка, широко раскрыв глаза, чтобы передать своё удивление.
- Большущий живот у него, и поэтому ему надо его освободить, – включился в рассказ Ангелины папа.
- Да. А вот этот утёнок уже покакал, – Ангелина показывала уже третьего утёнка на картинке. – У него стал уже лучше живот.
- Он уже встал и покакал, да? – с пониманием переспросил папа.
- Да, – Ангелина произнесла несколько крякающих звуков, показывая, что утёнок крякает. – А он какает, – указывала на соседнего утёнка, девочка. – И эти какают, – обведя пальцем вокруг двух утят, сказала Ангелина. – А утёнок уже покакал, – показывая на отдельно стоящего утёнка, сказала Ангелина.
Далее Ангелина стала озвучивать утёнка, который уже покакал: - Сходите в туалет, хорошо, утята? – обратился покакавший утёнок к своим собратьям.
- Хорошо, утёнок, – озвучила Ангелина других утят. – Мы пошли в туалет, какать, а то я обкакаюсь. - произнёс один из утят, озвучиваемых Ангелиной.
- Утёнок пошёл в туалет какать, – пояснила папе Ангелина.
- Я обкакаюсь и описаюсь, – продолжала озвучивать одного из утят Ангелина. – Ну, я пошёл какать и писать. Ну, я пошёл.
- Ну, давай, – общаясь с озвучиваемым Ангелиной, утёнком, беседовал папа.
- А вот это, туалет, – указала на ярко раскрашенное место в углу картины, Ангелина.
- Ну, я пошёл какать, – сказал утёнок, – Аато у меня бурлит живот и хочет какать.
- Понятно, но тогда обязательно нужно сходить в туалет, – сказал папа.
- Ну, я и пошёл в туалет, – ответил утёнок.
- Хорошо, – ласково произнёс папа.
- Ангелина? – обратился к доченьке папа.
- Что? – ответила Ангелина, отвлекшись от картины.
- А ты закрасишь птицам лапки? – спросил папа.
- Да, а то они не закрашенные, и туловища. А клюв можно серым закрасить, – ответила доченька. Затем Ангелина стала издавать звуки посапывания и храпа, показывая на одного из утят. – Уже ночь, уже солнышко спать легло, – произнесла Ангелина.
- Ну, я уже покакал и пописал, – продолжала озвучивать утёнка Ангелина.
- Молодец, – ответил папа.
- Пора спать, уже ночь, солнышко спит, уже ночь, пора утята, вам спать, – произнесла Ангелина. – Вот они, утята, – указала на утят девочка. Затем показала, как они зевают: – И они легли спать, – Ангелина стала имитировать сон утят, произнося шипучие звуки. Спят утята, – тыкая пальцем в картинку, показывала папе Ангелина. – А этот не спит, – выделила одного из утят Ангелина, – поэтому будем тихо разговаривать, потому что братья спят, а один утёнок не спит, ему не спится, – сказала Ангелина.
- А почему ему не спится? – спросил доченьку папа.
- Потому что он проснулся (весь день), никогда спать не хочет, – ответила девочка.
- А пока я пообедаю, а потом буду спать, - озвучила утёнка Ангелина. – Сейчас я пообедаю, хорошо, утята? Я вас не разбужу, – произнёс утёнок, обращаясь к спящим утятам. – Ну, я пошёл кушать, там уже борщ, – произнёс утёнок, а потом, на всякий случай, переспросил у Ангелины: - Какой у нас суп?
- Борщевый, – ответила утёнку Ангелина. – В корзине он. Вот она поварёшка, дам её утёнку. На, держи. Наливай, утёнок, – обратилась к утёнку на картинке девочка.
- Я буду кушать суп борщевый, – сказал утёнок. – Так, я взял поварёшку и накладываю суп борщевый. Накладываю.
- Ой, ручей пошёл, быстрее убегаем отсюда! Аааа, ручей пошёл, ну-ка, быстро убегать, ручей пошёл, – стал кричать утёнок. Ангелина показывала от имени утёнка на синий ручеёк, изображённый на картинке.
- Ай, мы тонем, помоги, утёнок! – закричали спящие в это время утята. Но утятам вместе удалось выбраться на сушу.
- Утята! Я тону, ручей пошёл, я тону! Утята, братья мои, помогите мне! – кричал уже утёнок, попавший в оковы стихии.
- Мы сейчас тебя спасём, утёнок! – ответили утёнку утята.
- Они сразу - плюх и потом вытерлись полотенцем, – рассказывает далее Ангелина.
- Ну-ка, быстро убегайте в дом к себе, быстро в дом, быстро в дом! – показывая пальцем на дом, с волнением говорила Ангелина.
- Прячьтесь в дом побыстрее, – сказал утятам папа.
- Мы уже спрятались, пока ручей идёт, – ответили утята.
- Ой, уже кончился ручей течь, – сказала Ангелина.
- Был дождь, образовался ручей и лужи; кончился дождь, и ручеёк перестал бежать, – пояснил папа.
- Мы вышли, вышли из своего домика, – сказали утята.
- Это домик, – ещё раз указывая на домик, сказала Ангелина.
- Понятно. Они живут в корзине, да? – спросил папа.
- И спят, и едят, и ужинают, – дополнила Ангелина.
Ангелина отвлеклась от картины и переключилась на монету, лежавшую на столе:
- Это большая монета, лежит на столе.
- Да, это монета, - подтвердил папа. – Хочешь её достать?
- Нет, не хочу. Я буду закрашивать, – ответила девочка.
- Хорошо, – согласился папа.
- А этот клюв не оранжевый, а серый. А утята какие у нас, скажи мне на ушко? – обратилась к папе Ангелина, подставляя своё ушко поближе к нему. – Ну скажи мне на ушко, – не смотря на папу, но указывая пальцем, повторила просьбу Ангелина.
- Серые? – предположил папа.
- Нет, – отвергла вариант Ангелина.
- Коричневые? – предложил папа.
- Нет. Чёрные, – утвердительно произнесла девочка.
- Чёрные, с жёлтой грудкой? – предлагал папа.
- Нет. Вот, – указывая на цвет, сказала Ангелина шёпотом.
- Зелёненькой? – спросил папа.
- Да. Теперь ты мне сказал на ушко, как раньше говорила тебе я, – пояснила девочка.
- Так, этого я закрасила. Я теперь закрашу вот этих утят, - показала на соседних утят Ангелина.
- Ты только одну лапу закрасила? – спросил папа, глядя, что закрашена только одна лапа.
- Нет, две, – ответила Ангелина.
- Две хочешь закрасить? – переспросил папа.
- Да, две, – ответила доченька.
- Давай, – кивнув головой, сказал папа.
- Что-то я устала, – сказала Ангелина, закрашивая лапу и положив голову на свою руку.
- Ну, тогда не будем больше рисовать, – сказал папа.
- Будем, – перечила папе Ангелина.
- Ну, я тогда буду рисовать ладно? А ты отдохни, – предложил папа.
- Нет, я не устала ещё, – лёжа на руке ответила Ангелина.
- Давай, последнюю лапку закрась ещё, которая торчит у утёнка, ладно? – предложил папа.
- Нет, всё остальное ты закрасишь, – всё ещё лёжа на руке ответила дочка.
- Хорошо. А ты пока мандарин покушаешь, хорошо?– согласился папа, предварительно почистив мандарин.
- Хорошо, – взбодрившись, ответила доченька. – Одна лапка торчит, я её закрасила. Я ещё хочу серым цветом закрасить.
- Хорошо, закрашивай серым цветом клювы, - согласился папа.
- Это Игорь, это ребёночек, это Лёша, а это Владик, – перечислила всех утят на рисунке Ангелина. И продолжила закрашивать клювы.
Видимо, в этой игре и на этой картинке ребёнком-утёнком была она сама.
- Это я. Почему? Потому что я Ангелина, - бормотала себе под нос Ангелина, закрашивая одного из утят.
- Всё? – спросил папа у доченьки, которая перестала закрашивать клювы.
- Угу, - кивнула Ангелина.
- Дальше я закрашиваю? - спросил у доченьки папа.
- Да. Вот это чёрное, а вот это жёлтое, – показывая на рисунок, говорила Ангелина.
- Спинка чёрная у него, а щёчки жёлтые, да? - переспросил папа. – Да. Я сама закрашу, – ответила Ангелина и потянулась за жёлтым карандашом. – Оооо, этот не поточен.
- Давай, я этот пока поточу, – сказал папа, – а ты пока порисуй этим. – Он протянул Ангелине другой жёлтый карандаш.
- А этот хороший и мягкий, потрогай, – сказала Ангелина.
- Да, он мягкий, им очень хорошо рисовать, потому что он мягкий, – сказал папа.
- Но его тоже надо поточить, – попросила Ангелина.
- Хорошо, его я тоже поточу, – сказал папа, – но в точилку он не входит, поэтому я поточу его ножом, – предложил папа.
- Нет, я тебе хорошую точилку найду, пойдём, - предложила Ангелина папе и они ушли за точилкой в другую комнату: нашли точилку, и Ангелина стала точить её сама, не позволяя поточить её папе, так как хотела показать, что она и сама умеет. Затем папа предложил порисовать прямо на нём, однако Ангелина отказалась, сказав, что на руках и ногах рисовать нельзя, так в саду учат.
К беседе папы и дочки попыталась присоединиться мама. Сначала Ангелина не произносила ни звука вслух, затем папа стал её снова спрашивать об изображениях на рисунках, Ангелина снова говорила шёпотом папе на ухо, затем вслух, а затем стала отвечать на вопросы не только папы, но и мамы. Стеснение и незначительный барьер общения с мамой был преодолен достаточно быстро, всего за несколько минут. Мама продолжила заниматься своими делами, а папа и дочка своими, а именно общением.
Вернувшись с поточенными карандашами, Ангелина заметила игрушечного утёнка:
- Утёнок, без мамы и без папы, – жалобно произнесла Ангелина.
- А где его мама и папа? – спросил папа.
- Они на работу ушли, – ответила Ангелина, – а утёнок пойдёт в сад.
- Ясно, – тихо произнёс с пониманием папа.
- Завтра последний садик, завтра последний денёк, и будет выходной, и больше утёнок не пойдёт в сад. Завтра последний денёк, – рассказывала папе Ангелина.
- Каникулы у нас! – весело произнёс папа.
- Мама и папа пошли на работу, работать, а малыш, утёнок, пошёл в садик. Завтра последний денёк и будет выходной, – поясняла девочка.
- А вот там у нас попугаи, – Ангелина переключилась на попугаев, живущих в клетке, которых Ангелина очень хотела и выпросила у папы; папа купил самку и самца.
Папа открыл клетку с попугаями, чтобы они могли полетать по комнате. Ангелина забеспокоилась, что они могут улететь, например, в окно, но папа успокоил девочку: - Не волнуйся, они у нас не улетят, ведь, если они улетят, мы расстроимся. Я закрыл все форточки.
Папа и дочка стали наблюдать за попугаями, которые явно оживились и стали приближаться к выходу. Самочка села рядом с дверкой и принялась её теребить клювом, невольно закрывая её.
- Папа, смотри, они закрывают, – произнесла Ангелина.
- Она пытается закрыть дверь, – согласился с доченькой папа.
- Девочка пытается закрыть, – дополнила папу дочка.
- Да, девочка, – подтвердил папа.
- Чтобы мальчик не вылетал, – предположила Ангелина.
Тем временем жёлтая самка залезла на открытую дверку.
- Ой, куда она залезла! – восхитилась Ангелина. – А теперь она хочет залезть обратно, – сказала Ангелина, наблюдая за возвращающейся в клетку самкой. – А теперь мальчик хочет вылететь. – Голубенький самец сел на место рядом с открытой дверкой.
- Ох, вылетел мальчик, – сказал папа.
Попугайчик стал летать по комнате, привлекая к себе всеобщее внимание. В комнату вошла мама, чтобы понаблюдать за летающим попугайчиком. Попугай сел на пол.
- Вот он, на полу сидит, видишь? – обратился к дочке папа.
- Да. Сейчас я его поймаю, – сказала Ангелина, двинувшись навстречу попугаю.
- Не надо, он же испугается, – попросила мама.
- Хорошо. А девочка не хочет вылетать, - произнесла Ангелина.
Самец, тем временем, взлетел и сел прямо на клетку.
- Ой, он хочет обратно, – сказала Ангелина; но попугай не залетал в клетку, а лишь сидел на ней. – Он все-таки не хочет залетать домой, он хочет ещё полетать.
Самочка приблизилась к выходу и села у открытой дверки, затем залезла на дверку и стала его призывать вернуться в клетку.
- Ой, сейчас двое полетят, – радостно произнесла Ангелина.
- Она пошла за ним, – предположил папа.
- А ну-ка вернись в клетку, – сказала мама, будто бы, озвучивая самочку.
- Она зовёт его назад? – спросил у Ангелины папа.
- Угу. Нельзя пока летать, потом, – ответила дочка.
И в этот момент оба попугая вспорхнули и отправились в полёт по комнате, вызвав тем самым большую радость всей семьи.
- Посмотри, где они, где мальчик, где девочка? – спросил Ангелину папа.
- Девочка на полу, а мальчик на карнизе, наверное, хочет улететь в форточку, – ответила Ангелина.
- А форточка у нас закрыта, так что никуда не улетит, – сказал папа.
Мальчик слетел с карниза и, пролетев круг по комнате, уселся на новогоднюю ёлку. Все стали веселиться и смеяться над представшей картиной. Ангелина стала подбираться к самке, сидящей на полу. Самка медленно отступала, но не взлетала. Ангелина хотела дотронуться до попугайчика, но мама её предостерегла от этого. Тем временем мальчик перелетел на висевшую на стене картину, чем отвлёк внимание от самки. Затем попугаи, оба, снова стали летать по комнате. В конце своего первого полёта они уселись на клетку.
Ангелина залезла в свой игрушечный домик-палатку со словами: - Я спряталась от тебя, папа.
- А почему ты от меня спряталась? Ты со мной в прятки играешь? Или просто так спряталась? – спросил папа.
- В прятки играю, – ответила девочка.
- Тебе понравилось, как летали наши попугаи? – спросил папа.
- Да, – с улыбкой и радостью на лице, произнесла Ангелина.
Попугаи сели на дверку клетки и стали целоваться, радуя не только Ангелину, но и родителей. Ангелина подошла поближе к клетке.
- Они целуются, – сказала Ангелина.
- Да, они целуются. Они любят друг друга, - подтвердил папа.
После наблюдений за попугаями папа предложил порисовать. Ангелина пошла рисовать.
Это было первое, после периода молчания девочки, длительное общение папы, мамы и Ангелины. Вся семья была вместе, вместе общались, вместе наблюдали за попугаями, никто никуда не бежал, не торопился. Всем было хорошо.
Чувствовалось семейное воссоединение, которого так добивалась маленькая девочка, желающая понимания, чтобы её слушали и слышали. Она старалась не только приспособиться к миру вокруг, но и показать своим родителям, как важны для неё и, в конечном счёте, для них самих, нежные, человеческие отношения, без споров, повышения голоса, без обид и непонимания. Важно слушать друг друга и прислушиваться к желаниям и потребностям друг друга. Ангелине было сложно нести на себе столь тяжёлый крест безмолвия, но она добилась желаемого, её услышали. Ей удалось сблизить родителей и примирить внутреннее и внешнее время и мировосприятие каждого из членов семьи. Возможно, не навсегда, возможно, лишь на несколько недель, месяцев, лет, но ей это удалось.
После полного речевого раскрепощения в общении, Ангелина подошла к папе и сказала:
- Папа, ты больше не будешь плохой, ты теперь будешь хороший. Я долго молчала, но теперь не буду молчать, я буду разговаривать. Я тебя люблю.
Папа стал собираться на елку в дом культуры, но Ангелина сказала, что не хочет туда идти, и они не пошли.
Затем папа и мама предложили Ангелине съездить в гости к бабушке Наде, и Ангелина согласилась. На улице Ангелина продолжила говорить как ни в чём не бывало, её речь становилась всё увереннее и чётче. На улице, по пути к бабушке Наде, встретился дедушка Витя с которым, без стеснения поздоровалась Ангелина. У бабушки Нади Ангелина также продолжила разговаривать. Как только Ангелина вошла в квартиру бабушки Нади, она тут же, с порога, воскликнула:
- Бабушка, я больше не молчу, я больше не буду молчать никогда, я теперь буду разговаривать всегда, вот!
Все были счастливы.
После новогодних праздников Ангелину снова повели в садик, но на этот раз она не сидела в углу, настороженно наблюдая за происходящим вокруг; напротив, она не только активно участвовала в играх, но и сама организовывала что-то новое. Воспитатели, слышавшие незамолкающую девочку, которая еще пару недель назад была абсолютно безмолвна и неконтактна, были на грани от удивления. Они слушали её и радовались за девочку и за её родителей. Ангелину словно прорвало, её было просто не остановить.
Чуть позже приехала бабушка Нина, которая не могла нарадоваться и наговориться со своей единственной, любимой и прекрасной внученькой. Папа повёз Ангелину, бабушку Нину и маму в Снежную деревню, где всё семейство наслаждалось красотой снежного дворца и ледяными скульптурами в нём. Ангелина веселилась, танцевала и постоянно говорила.
Своим молчанием длиной в четыре с половиной месяца Ангелина многому научила папу и маму. Она показала всем, что слова и их тон могут сильно ранить человека, особенно ребёнка. Она показала, что человека можно понимать и общаться с ним, не применяя слов. Она добилась своего: папа и мама стали не только чутче относиться к её словам и желаниям, к её время- и мировосприятию, они стали нежнее и внимательнее друг к другу.
* * * * * * * * * * * *
Как-то, спустя около года, Ангелина спросила:
- Папа, а помнишь, я молчала?
- Да помню, доченька, – нежно ответил папа.
- А знаешь, почему я молчала? – спросила папу Ангелина.
- Почему? – поинтересовался папа.
- Потому что у меня в горле был хрип, ну комок такой, и я его никак не могла прогнать и проглотить, - пояснила Ангелина.
- Ясно. А сейчас нет никакого комка, правда, доченька? – с осторожностью, спросил папа.
- Нет, никакого комка в горле больше нет, папа! – радостно произнесла Ангелина.
Видимо, отит и ангина, которыми переболела Ангелина в отпуске на море, помимо всего прочего, тоже оставили некие последствия, как физического (хрип и ком в горле), так и эмоционального характера (нежелание напрягать голосовые связки и горло, так как во время болезни было больно).
- Папа, а пап? – снова обратилась к папе Ангелина.
- Что, доченька, что, моя радость? – откликнулся на обращение папа.
- Ты знаешь, раньше я была в ракушке, и была моллюском; потом, когда меня понесли на съедение, я превратилась в львицу и победила! – торжественно сказала папе Ангелина, укладываясь в кровать после чтения сказки на ночь.
- Ты моя умница, моя доченька, моё сокровище. Спи, моя радость, ты помогла не только себе, ты помогла маме, ты помогла мне! Спасительница ты наша, – нежно обняв, целуя в затылок, сказал папа, укладывая Ангелину спать. – Спокойной ночи, радость моя, приятных тебе снов.
- И тебе приятных снов, папусик, – сладко позёвывая, пожелала Ангелина.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Сейчас всё хорошо. Ангелина прекрасно говорит, спит самостоятельно, прекрасно рисует, танцует, поёт, она счастлива. Порой Ангелина с улыбкой вспоминает объяснение, которое она придумала как предлог, чтобы спать с родителями посерёдке (это был её нехитрый, детский способ сблизить и соединить родителей вместе, в единое целое, которое разрывалось на её глазах, с чем она боролась многими способами):
- Папа? Помнишь, когда я была маленькая, я ложилась спать и боялась, я боялась деревянной ручки от дивана, помнишь? Она мне мешала спать, ух, эта приставучая ручка от дивана! – с улыбкой произнесла Ангелина, и рассмеялась вместе с папой.
ВЛИЯНИЕ МОЛЧАНИЯ НА ОТЦА
Отец понял, как он был неправ, и это был серьёзный удар по его самолюбию, однако он выдержал этот поток правды и стал работать.
Он никак не мог разговорить ребёнка, это было, казалось, непреодолимым барьером, - и он начал меняться сам, в отношении к себе, к ребёнку, к миру, и особенно в отношении к своей жене. Он стал сдерживать в себе рождающийся негатив, он стал направлять свои чувства и эмоции во благо, стал приостанавливаться, сдерживаться в своих высказываниях, он перестал выплёскивать всё и сразу наружу, он стал это переживать и выдавать уже положительный продукт, он увидел себя изнутри, стал меняться. Его поменяла сложившаяся ситуация, его стала менять своя собственная дочь; он стал изредка обращаться к небу, к ангелам, к Богу, пару раз зашёл в церковь. Он не стал религиозным и церковным человеком, - нет, он просто стал более духовным, что ли, он стал замечать чудеса, если так можно выразиться, в обычных и простых вещах. И вот это его изменение и преображение дало-таки плоды, лед тронулся. Сначала Ангелина стала раскрывать рот и смеяться в голос (2.5 месяца спустя), потом появлялись звуки, потом слово «нет» (3 месяца), потом «не хочу» (4 месяца). Ангелина смогла показать отцу и матери всю важность не ценимого взрослыми, внутреннего времени человека, внутреннего времени её (ребёнка), а также взрослого человека, который стал забывать в вечно меняющемся хронологическом времени о чём-то важном, о чём-то более важном, чем расписание и план. Отец много говорил об этом и писал, однако всё время бежал от себя и от своих догадок; он бежал в хронос, бежал к результату, а не к радости, не к себе, не к своей жене, не к своей семье, не к своему ребёнку. Отец изменился сам, изменил своё отношение к миру, и этим стал менять всё вокруг, в том числе отношение дочери к словам и речевому общению.
ВЛИЯНИЕ МОЛЧАНИЯ НА МАМУ
Мама во время и после безмолвия дочери чувствовала свою вину в этом состоянии ребёнка. Она понимала, что всё произошедшее с ребёнком несчастье является причиной их с мужем отношений. К ней пришло осознание своего недостаточного внимания к ребёнку, мужу, отношениям в семье; она поняла, что без должного напряжения в направлении семьи, в действиях, направленных на благополучие семьи, не обойтись, так как частое равнодушие и бездействие её чувствовалось всеми членами семьи, особенно ребёнком. Мать вспоминала разговоры с родственниками, особенно со своей мамой, с мужем, свекровью, в которых ей намекали, а то и говорили прямо, что надо делать, как себя вести, что необходимо постараться больше напрягаться и уделять внимание семье, быту, но она не принимала этого всерьёз, отмахивалась от всего и не принимала советов, а напротив, даже обижалась на советы родни, тем более когда задевалось её самолюбие. Однако безмолвие дочери заставило её задуматься. Она стала более внимательной к ребёнку, стала стараться быть нежнее с дочкой, больше стараться понять желания и потребности ребёнка, стала больше прислушиваться к ней.
Мать поняла, что в семье есть серьёзные проблемы, нерешённые проблемы, которые им с мужем необходимо было решать, и нужно решать и впредь. Но как решать эти проблемы - она не понимала, не знала, она просто решила жить дальше.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1.
Например, как мог бы представить себе все это фантаст (вымысел автора):
Древние старцы, жившие некогда на земле, рассказывали и передавали из поколения в поколение легенды (часть которых была частично утрачена) о том, что когда-то в едином мире произошёл разлом, вызванный нежеланием некоего одного человека жить по единым временным законам (законам внутреннего (кайрологического) и внешнего (хронологического) времени), которые объединяли многие существующие миры в единый мир длительного, вечного, блаженного существования. Этот человек не желал существования этого природного равновесия, ему хотелось постоянно двигаться вперёд, к неизведанному, к чему-то новому, не останавливаясь в мигах событий и не погружаясь в них. Он пожелал разделить единое временное поле на части так, чтобы в процессе вечного существования отдельного существа, например, человека, эти времена чередовались и взаимно затирали друг друга. Он не желал знания о вечном равновесии, он хотел ограничивать существование во внешнем времени, при этом он пожелал сделать внутреннее время бессознательным и ничего не помнящим, а внешнее время сознательным, обо всём помнящим. Он желал бесконечного круга перерождения из одного состояния в другое. Он верил, что нет ничего, кроме прошлого, от которого необходимо бежать вперёд, к будущему, в котором есть нечто неизведанное доселе и что есть великое и вечное, что является главным. При всём этом он совершенно отвергал настоящее, его магичность, его вечность и его неразрывность, длительность его и мира в нём. Он желал перерождаться и перерождаться, постоянно борясь и не находя покоя и понимания, в котором ему было скучно. А может, его цели были несколько иными, кто теперь знает. Однако, как говорят легенды, его послушали и пошли за ним многие, и отказались вместе с ним от единого равновесного мира, уничтожив носителей знаний и источники знаний о временном единстве. Затем ими был создан «эликсир веры и принятия на веру», который все, за исключением одного, выпили. Этот один человек стал наблюдать за происходящим и ужаснулся (он был единственным человеком, который мог воспринимать и Хронос и Кайрос). Люди стали хаотично бегать в различные стороны, - без особого смысла, убивать, насиловать, уничтожать природу вокруг, зная, что у них не так много времени и надо торопиться что-то сделать, не важно, в общем, что, но надо. Начался хаос. Великий Хронос стал повелевать умами людей. Этот человек решил жить внешним временем, с его законами, как и все остальные его последователи, он выпил «эликсир веры и принятия на веру». У всех, живущих теперь на земле, основным временным пространством стало внешнее хронологическое время, однако пространство внутреннего кайрологического времени, так или иначе, проявлялось в их жизни. Кайрос владел ситуацией лишь в детском возрасте (от момента зачатия до примерно 4-5-ти лет), во время сна, в определённые самые важные миги жизни (определённые, у каждого человека свои миги) и перед самой смертью.
Часть выживших людей, которые сохранили знания о всемирном и временном единстве (Кайроса и Хроноса), решили дематериализоваться и продолжить жить в духовной сфере, спрятанной в каждом из существующих, а также в относительно небольшом участке вселенной, пребывающем автономно от возникшего хаоса. Они принимали некоторых из людей, выпивших эликсир, к себе, но это принятие могло осуществиться только после смерти.
Что-то из мифологии и древнегреческих текстов (http://ru.wikipedia.org/wiki/Kairos):
У древних греков было два слова для времени: хронос - касается хронологической последовательности или время прошедшего и все пожирающего (имеет количественный характер); кайрос - неуловимый миг удачи, который всегда наступает неожиданно, и поэтому им очень трудно воспользоваться (имеет качественный характер).
Нашей жизнью правят и Хронос, и Кайрос.
Хронос - это календарное время, время, которое последовательно отсчитывает часы и события. В мифологии это отец Зевса.
Хронос - это греческое слово, обозначающее хронологическое время. Хронологическое время видится как линейное и последовательное. Каждая секунда стоит не больше и не меньше любой другой секунды. Ритм нашей жизни, в сущности, диктуется тиканьем часов. Но в мире существуют целые цивилизации, которые подходят к жизни на основе парадигмы кайроса - подходящего времени, качественного времени. Время - это нечто такое, что нужно пережить. Оно экспоненциально, экзистенциально. Сущность кайроса состоит в том, насколько с пользой вы тратите время, а не сколько времени вы вкладываете в то или иное дело.
Кайрос обращает внимание человека на тот благоприятный момент, когда нужно действовать, чтобы достичь успеха. Этот бог был очень почитаем у древних греков. Он изображался с прядью волос на голове - только за этот локон и можно ухватить неуловимого крылатого Кайроса. В руках он обычно держит весы, что символизирует справедливость судьбы, посылающей удачу тем, кто это заслужил.
Кайрос находится в постоянном быстром движении и, порожденный временами года, он непрестанно вращается в Вечности. Бесшумно и ловко передвигается Кайрос среди людей и бежит так быстро, что его не увидишь и не поймаешь. Увидеть Кайроса - благоприятный момент - можно, только если встретишься с божеством лицом к лицу. Тогда надо действовать мгновенно и ловко, ведь только в этот короткий миг есть возможность схватить Кайроса за чуб. Если тебе это удастся - считай, что ты поймал свой жизненный шанс. Если будешь медлить, пребывать в нерешительности и раздумьях - стремительный Кайрос пробежит мимо, а тебе покажет свою гладкую лысину. Знай тогда, что свой шанс ты упустил, и второго такого же случая уже не представится. По словам Каллистрата, прядь волос на лбу Кайроса говорит о том, что его легко поймать, когда он мчится тебе навстречу, лицом к лицу, но если он уже пролетел мимо, то это значит, что срок для действия истек, что благоприятным моментом - Кайросом - ты пренебрег, и его уже не вернуть…
Значения имени Кайрос: подходящий и благоприятный момент (время, место) для действия, особо благоприятное дерзновение, справедливая мера всех вещей, миг вне времени и предшествующий времени, время Кайроса коротко - оно не ждет, мгновение великого счастья.
Платон, утверждал, что Кайрос - это Высшее Благо.
Кайрос - подходящий момент для каждой вещи.
О Кайросе еще говорили, что это подходящий момент - это тот миг, когда Судьба откликается на особые и постоянные усилия человека
В эпиграмме греческого поэта Посидипуса можно найти поэтическое описание основных символических свойств Кайроса. Она представляет собой диалог, который ведут статуя божества и паломник, обратившийся к ней за покровительством:
- Откуда приехал скульптор, твой творец?
- Из Сикиона.
- Скажи его имя.
- Лисипп.
- А ты кто?
- Я Кайрос. Бегу впереди всех и всех обгоняю.
- Почему ты бежишь на цыпочках?
- Потому что я всегда спешу.
- У тебя крылья даже на ступнях?
- Я же быстрее ветра.
- Почему ты так сильно сжимаешь бритву правой рукой?
- Чтобы предупредить людей, что я острее бритвы.
- Почему прядь твоих волос падает спереди, на лицо?
- Чтобы каждый, кто встречается на моем пути, мог схватить ее.
- А сзади почему ты лысый?
- Кого я перелечу, тот меня не поймает, каким бы сильным ни было его желание.
- А почему скульптор сотворил тебя?
- Чтобы напоминать людям обо мне, паломник. Я вечное напоминание для всех.
Было упоминание и у Хайдеггера -
Хайдеггер фокусирует внимание на различии между хронологическим и кайрологическим временем. Хронологическое время характеризуется как нечто исчислимое, объективное, доступное распоряжению, и при этом ничего не говорящее о смысле исторических событий. Кайрологическое время принадлежит к осуществленной историчности жизни и не может объективироваться. Кайрос настает внезапно, являясь как событие, которым мы не можем распоряжаться.
У Жиля Делёза (Делёз Ж. Логика смысла: Пер. с фр. Фуко М. Москва: «Раритет», Екатеринбург: «Деловая книга», 1998. - 480 с.) встречаем несколько иное обозначение внутреннего времени, времени момента и погружения в него – Эон. Он пишет: «Если Хронос ограничен и бесконечен, то Эон безграничен как будущее и прошлое, но конечен как мгновение».
Вот некоторые знания от психологов:
Важно понять, чем они отличаются, ведь «ХРОНОлогическое» время известно всем, а вот «КАЙРОлогическое» очень немногим, а точнее о нем просто не думают, либо не берут во внимание.
Человек мысленно начинает считать минуты своей работы и время для отдыха, что жестко ставит его в рамки и сроки, а значит, он теряет главное – ощущение внутреннего времени.
Самый интересный факт в том, что подсознание не имеет понятия о прошлом, настоящем и будущем времени, для него время - единое целое, а именно настоящее. Проще говоря, поспешность – вредная привычка.
Кайрологическое время – основа гибкости ума, нацеленность на качество. Для него не существует четких рамок, потому как основной ресурс Кайроса – генерация идей «на лету».
Доктор Анни Ротенберг утверждает о различном восприятии времени детьми и взрослыми: «Дети не привыкли учитывать потребности своих родителей и полностью замыкаются на своих собственных деланиях и потребностях. Они всегда живут в режиме так называемого продленного настоящего, прошлое и будущее отступают перед здесь и сейчас» (Филипп Зимбардо, Ширли Рэдл / Застенчивый ребенок пер. с англ. Е. Долинской. - М.: ACT Астрель, 2005. - 294, [10] с.). Эти два различных времени также можно назвать хронологическим и кайрологическим.
Общаться с ребенком необходимо в режиме настоящего времени. Ведь когда уставшие родители возвращаются с работы домой и первое, что говорят ребенку: Подожди, сейчас не до тебя, - для ребенка это равнозначно категорическому Нет.
Однако там же (Филипп Зимбардо, Ширли Рэдл / Застенчивый ребенок пер. с англ. Е. Долинской. - М.: ACT Астрель, 2005. - 294, [10] с.), говорится о том, что наша традиционная школьная система готовит из детей своих последователей, безропотно подчиняющихся властям и превращающихся в винтики политико-экономического государственного механизма. Каким же путем? Путем трансформации детского ощущения времени (что и является одним из главных, негласных достижений образования).
Большинство маленьких детей ориентированы исключительно на настоящее (кайрологическое время, внутреннее время момента). Они думают, чувствуют и действуют по принципу «здесь и сейчас». Они живут настоящим, со всей его спонтанностью, импульсивностью и непредсказуемостью. Прелесть детства заключается как раз в этой временной ориентации на настоящее.
Школьная система дискредитирует настоящее в угоду будущему и с уважением к прошлому (хронологическое время, внешнее время надежды). Учеников младших классов учат откладывать удовольствия на потом, в первую очередь в ыполнять скучные и неинтересные задания. Внутренняя мотивация - радость от самого процесса - полностью подменяется системой внешних наград за выполнение чужого задания на чужих условиях.
Работа за оценки и зубрежка таблицы умножения - все это готовит среднестатистического служащего, работающего за зарплату и выполняющего рутинную, неинтересную работу на заводе или в офисе (Филипп Зимбардо, Ширли Рэдл / Застенчивый ребенок пер. с англ. Е. Долинской. - М.: ACT Астрель, 2005. - 294, [10] с.).
Детское будущее и настоящее
Временная ориентация на будущее особенно много проблем создает для людей застенчивых. Еще будучи детьми, они постоянно прикидывают: Что будет, если я сделаю то-то? Беспокойство перерастает в страх перед предполагаемыми - будущими - последствиями того или иного поступка. Застенчивые люди не умеют наслаждаться моментом, поскольку их не покидает мысль, что кому-то все равно придется расплачиваться за содеянное, и они догадываются кому. Слишком озабоченные общественным мнением, они концентрируют все свое внимание на средствах, с помощью которых может быть достигнута цель. Для нормального развития ребенка, конечно же, необходимо научить его ориентироваться на будущее. Однако мы категорически возражаем против исключительности подобного образа мышления, который лишает детей (и нас, взрослых, тоже) умения смеяться просто так, наслаждаться красотой окружающего мира и получать огромное удовольствие от общения с лучшим другом.
Застенчивым детям нужно позволять мыслить настоящим, вместо того чтобы подавлять их ожиданием будущего. Они и так думают слишком много, а действуют мало. Задумавшись, учителя и родители будут вынуждены признать, что во многих случаях своими словами (Кем ты станешь, когда вырастешь?), своими действиями и наглядным примером они превозносят будущее и попирают настоящее. Но также им придется признать и цену, которую платят за это их застенчивые дети. (Филипп Зимбардо, Ширли Рэдл / Застенчивый ребенок пер. с англ. Е. Долинской. - М.: ACT Астрель, 2005. - 294, [10] с.)
Мутизм (от лат. mutus — немой) - отказ от речевого общения при отсутствии органических поражений речевого аппарата. В основе М. лежит реакция организма на резкий психический раздражитель (испуг, обида, конфликт, непосильное требование). Наблюдается главным образом в детском возрасте и чаще возникает у застенчивых, робких, физически ослабленных детей. М. встречается также при шизофрении (См. Шизофрения) и истерии (См. Истерия). Истерический М. бывает обычно полным, т. е. больной не произносит ни одного слова, не вступает в устный контакт, но не уклоняется от общения посредством письма; способность говорить исчезает внезапно, и так же неожиданно речь возвращается. У детей чаще встречается элективный (избирательный) М.: ребёнок не отвечает на вопросы в школе, а дома и на улице говорит нормально; иногда он не отвечает на вопросы одного педагога, но вступает в обычное речевое общение с др. учителями. М. носит временный характер и длительность его различна; иногда он может продолжаться годами и в таком случае вызывает задержку психического развития. Лечение: устранение факторов, травмирующих нервную систему, лечение основного заболевания, общеукрепляющие процедуры, психотерапия. Профилактика: укрепление нервной системы ребёнка, правильное воспитание (стимулирование самостоятельности, активности, общительности).
Особую форму М. представляет собой сурдомутизм (от лат. surdus — глухой) — функциональное нарушение слуха и речи. В отличие от глухонемоты (См. Глухонемота), обусловленной стойким органическим нарушением слуха, сурдомутизм носит временный характер. Чаще наблюдается в военное время как одно из проявлений контузии (См. Контузия). Речь и слух при сурдомутизме обычно быстро восстанавливаются под влиянием растормаживающей терапии, а иногда — и без специального лечения. В отдельных случаях заболевание принимает затяжной характер и требует комплексного воздействия врачей (психоневрологов и оториноларингологов) и педагогов (логопедов, сурдопедагогов).
Л. В. Нейман.
Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия. 1969—1978.
http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/111615/
Об авторе
Максим Леонидович Беликов, молодой прозаик, поэт, научный сотрудник. Принимает активное участие в деятельности общественных природоохранных организаций. Путешественник-натуралист. Направление творческой деятельности охватывает поэзию, описательную прозу (описание путешествий автора), рассказы для детей, лирическая, любовная, приключенческая и психологическая проза.
«Эта книга на сегодня, пожалуй, самая тяжёлая для меня, и в первую очередь это обусловлено переживаниями, которые предшествовали её написанию».
Книга «Молчунья» - это художественное произведение, которое повествует историю маленькой девочки, её семьи, взаимоотношений. Эта книга первая в задуманной автором серии книг.
Книга может быть интересна всем, кто интересуется детским время- и мировосприятием. В ней показано, насколько сильно реагируют дети на проблемы в семье, показана важность общения, взаимопонимания, любви, терпимости друг к другу.
Все отзывы и вопросы можно направлять автору, на E-mail:
masim-bek@mail.ru
Молчунья
© Copyright: Максим Беликов, 2017
Свидетельство о публикации №217052500967
Свидетельство о публикации №217052500967
Рецензии